- Фортепьяно, Сэмивел! - отвечал мистер Уэллер с сугубой
таинственностью. - Его можно взять напрокат, по играть на нем нельзя будет,
Сэмми.
- А какой же тогда прок от него? - полюбопытствовал Сэм.
- Пусть он пошлет за моим приятелем столяром, чтобы тот взял его
обратно, Сэмми, - отвечал мистер Уэллер. - Теперь смекаешь?
- Нет, - сказал Сэм.
- В нем нет никакой машины, - зашептал отец. Он там свободно поместится
и в шляпе и в башмаках, а дышать будет через ножки, они внутри выдолбленные.
Нужно запастись билетами в Америку. Американское правительство ни за что не
выдаст его, когда узнает, что он при деньгах, Сэмми. Пусть хозяин живет там,
пока не помрет миссис Бардл иди пока не повесят Додсона и Фогга (мне
кажется, Сэмми, что это случится раньше), а тогда пусть возвращается и пишет
книгу про американцев. Это окупит все расходы с излишком, если он им
хорошенько всыплет!
Мистер Уэллер с большим возбуждением изложил шепотом суть заговора,
затем, словно из боязни ослабить дальнейшими речами эффект потрясающего
сообщения, по-кучерски отсалютовал и скрылся.
Сэм едва успел обрести свое обычное спокойствие, которое было в
значительной мере нарушено секретным сообщением почтенного родителя, как к
нему обратился мистер Пиквик.
- Сэм! - сказал сей джентльмен.
- Сэр? - откликнулся мистер Уэллер.
- Я собираюсь прогуляться по тюрьме и хочу, чтобы вы меня сопровождали.
А вон идет сюда арестант, которого мы знаем, Сэм, - добавил мистер Пиквик.
- Который, сэр? - осведомился мистер Уэллер. Джентльмен с копной волос
на голове или чудной узник в чулках?
- Ни тот, ни другой, - отвечал мистер Пиквик. Это один из ваших более
старых друзей, Сэм.
- Моих, сэр? - воскликнул мистер Уэллер.
- Думаю, что вы прекрасно помните этого джентльмена, Сэм, - отозвался
мистер Пиквик, - если память на старых знакомых у вас не хуже, чем я
предполагал. Тише! Ни слова, Сэм, ни звука. Вот он.
Во время этого разговора подошел Джингль. В поношенном костюме,
выкупленном с помощью мистера Пиквика у ростовщика, он казался не таким
жалким, как раньше. Мистер Джингль надел чистое белье и подстриг волосы.
Однако он был очень бледен и худ, а когда медленно плелся, опираясь на
палку, легко было заметить, что он жестоко пострадал от болезни и нищеты и
до сих пор еще не набрался сил. Джингль снял шляпу, когда мистер Пиквик с
ним поздоровался, и казался очень смущенным и взволнованным при виде Сэма
Уэллера.
За ним по пятам шел мистер Джоб Троттер, в списке пороков которого во
всяком случае не значилось отсутствие верности и дружеской привязанности. Он
был по-прежнему ободран и грязен, но лицо его слегка пополнело за несколько
дней, прошедших после первой встречи с мистером Пиквиком. Кланяясь нашему
мягкосердечному старому другу, он пролепетал какие-то отрывистые слова
благодарности и что-то забормотал о том, что он спасен от голодной смерти.
- Хорошо, хорошо! - нетерпеливо перебил мистер Пиквик. - Ступайте с
Сэмом. Я хочу поговорить с вами, мистер Джингль. Можете вы идти, не опираясь
на его руку?
- Конечно, сэр, - - к вашим услугам - - не очень быстро - - ноги
ненадежны - - - в голове неладно - - все кружится - - похоже на
землетрясение - - весьма.
- Возьмите-ка меня под руку, - сказал мистер Пиквик.
- Нет, нет, - возразил Джингль, - право же, не надо - - нет.
- Вздор! - сказал мистер Пиквик. - Обопритесь на мою руку, прошу вас,
сэр.
Видя, что он смущен, взволнован и не знает, что делать, мистер Пиквик
быстро разрешил вопрос, взяв больного актера под руку, и увел его с собою
без дальнейших разговоров.
Все это время физиономия мистера Сэмюела Уэллера выражала самое
безграничное и неописуемое изумление, какое только можно вообразить. В
глубоком молчании переводя взгляд с Джоба на Джингля и с Джингля на Джоба,
он мог выговорить только: "Ах, черт побери!" Эти слова он повторил по
крайней мере раз двадцать, и после этого усилия, казалось, окончательно
лишился дара речи, а затем снова стал смотреть сперва на одного, потом на
другого в безмолвном замешательстве и недоумении.
- Где вы, Сэм? - оглянувшись, сказал мистер Пиквик.
- Иду, сэр, - отозвался мистер Уэллер, машинально следуя за своим
хозяином.
Он все еще не сводил глаз с мистера Джоба Троттера, который молча шел
рядом.
Джоб сначала не поднимал глаз. Сэм, будучи не в силах оторваться от
физиономии Джоба, налетал на проходивших мимо людей, падал на маленьких
детей, цеплялся за ступеньки и перила, казалось вовсе этого не замечая, пока
Джоб, украдкой взглянув на него, не сказал:
- Как поживаете, мистер Уэллер?
- Это он! - воскликнул Сэм; он окончательно установил личность Джоба,
хлопнул себя по ляжке и пронзительно свистнул, давая исход своим чувствам.
- Мои обстоятельства изменились, сэр, - заметил Джоб.
- Похоже на то, что изменились, - подхватил мистер Уэллер, с
нескрываемым удивлением созерцая лохмотья своего спутника. - Изменение,
пожалуй, к худшему, мистер Троттер, как сказал джентльмен, когда ему
разменяли полкроны на два фальшивых шиллинга и шесть пенсов.
- Совершенно верно, - согласился Джоб, покачивая головой. - Теперь уже
без обмана, мистер Уэллер. Слезы, - добавил Джоб с мимолетно блеснувшим
лукавством, - слезы - не единственный показатель несчастья, да и не самый
лучший.
- Что правда, то правда, - выразительно произнес Сэм.
- Они могут быть притворными, мистер Уэллер, - добавил Джоб.
- Знаю, что могут, - согласился Сэм. - Есть люди, у которых они всегда
наготове, нужно только вытащить пробку.
- Вот именно! - подтвердил Джоб. - Но эти вещи не так легко подделать,
мистер Уэллер, операция мучительная, пока их получишь.
Тут он указал на свои желтые, впалые щеки и, засучив рукав куртки,
обнажил руку: кость могла переломиться от одного прикосновения - такой
тонкой и хрупкой казалась она под тонким покровом мускулов.
- Что это вы с собой сделали? - отшатнувшись, воскликнул Сэм.
- Ничего, - отвечал Джоб. - Вот уже много недель я ничего не делаю,
пояснил он, - а ем и пью почти столько же.
Сэм выразительным взглядом окинул худое лицо и жалкую одежду мистера
Троттера, потом схватил его за руку и потащил за собой.
- Куда вы, мистер Уэллер? - спросил Джоб, тщетно пытаясь вырваться из
могучих рук своего бывшего врага.
- Идем! - сказал Сэм. - Идем!
Он не удостоил его дальнейших объяснений, пока они не добрались до
буфетной, где он потребовал кружку портера.
- Ну, выпейте все до последней капли, а потом опрокиньте крышку вверх
дном, - сказал Сэм, - я хочу посмотреть, как вы приняли лекарство.
- Но, право же, дорогой мистер Уэллер... - начал Джоб.
- До дна! - повелительно сказал Сэм.
После такого увещания мистер Троттер поднес кружку к губам и
постепенно, почти незаметно, перевернул вверх дном. Один-единственный раз он
приостановился, чтобы перевести дыхание, но не отрывал кружки от губ, а
через несколько секунд уже держал ее перевернутою в вытянутой руке. Ничего
не вылилось, только клочья пены отрывались от края и лениво падали на пол.
- Чистая работа! - одобрил Сэм. - Ну, как вы себя чувствуете теперь?
- Лучше, сэр. Как будто лучше, - ответил Джоб.
- Ну, конечно, - внушительно произнес Сэм. - Это все равно, что
накачать газу в воздушный шар. Я простым глазом вижу, что вы потолстели
после этой операции. Что скажете о второй кружке таких же размеров?
- Я бы отказался, очень вам признателен, сэр, - отвечал Джоб, - я бы
предпочел отказаться.
- Ну, а что вы скажете о чем-нибудь более существенном? - осведомился
Сэм.
- Благодаря вашему достойному хозяину, сэр, - сообщил мистер Троттер, в
три часа без четверти мы получили половину бараньей ноги, зажаренной вместе
с картофелем.
- Как! Это он о вас позаботился? - с ударением спросил Сэм.
- Да, сэр, - ответил Джоб. - Больше того, мистер Уэллер: мой хозяин был
очень болен, а он дал нам камеру - раньше мы жили в конуре - и заплатил за
нее, сэр, и приходил ночью к нам, когда его никто не мог видеть. Мистер
Уэллер, - сказал Джоб, на этот раз с непритворными слезами на глазах, - я
готов служить этому джентльмену до тех пор, пока не свалюсь мертвый к его
ногам.
- Вот как! - воскликнул Сэм. - Я вас должен огорчить, мой друг. Это не
пройдет.
У Джоба Троттера был недоумевающий вид.
- Молодой человек, говорю вам: это не пройдет! - решительно повторил
Сэм. - Никто не будет ему служить, кроме меня. И раз уж мы об этом
заговорили, я вам открою еще один секрет, - добавил Сэм, расплачиваясь за
портер. Я никогда не слыхал, заметьте это, и в книжках не читал и на
картинках не видал ни одного ангела в коротких штанах и гетрах - и,
насколько я помню, ни одного в очках, хотя, может быть, такие и бывают, - но
заметьте мои слова, Джоб Троттер: несмотря на все это, он - чистокровный
ангел, и пусть кто-нибудь посмеет мне сказать, что знает другого такого
ангела!
Бросив этот вызов, мистер Уэллер спрятал сдачу в боковой карман и,
подкрепив свои слова многочисленными кивками и жестами, немедленно
отправился разыскивать того, о ком говорил.
Они нашли мистера Пиквика в обществе Джингля, с которым тот очень
серьезно беседовал, не обращая внимания на людей, собравшихся для игры в мяч
во дворе. Это были весьма разношерстные люди, и на них стоило посмотреть
хотя бы из праздного любопытства.
- Хорошо, - говорил мистер Пиквик, когда Сэм со своим спутником подошел
ближе, - подождите, пока поправитесь, а теперь подумайте об этом. Скажите
мне свое решение, когда окрепнете, и мы обсудим это дело. А сейчас идите в
свою комнату. Вы устали и слишком слабы, чтобы долго оставаться на воздухе.
Мистер Альфред Джингль, утративший последние проблески своего прежнего
оживления и даже ту мрачную веселость, какую он на себя напустил, когда
мистер Пиквик впервые увидел его в бедственном положении, молча отвесил
низкий поклон и, знаком приказав Джобу не следовать за ним, медленно
поплелся прочь.
- Любопытная сцена, не правда ли, Сэм? - сказал мистер Пиквик,
добродушно оглядываясь.
- Очень даже любопытная, сэр, - отвечал Сэм. - Чудесам никогда конца не
будет, - добавил он, разговаривая сам с собою, - я жестоко ошибаюсь, если
этот-вот Джингль не прибег к помощи чего-нибудь вроде водокачки.
Пространство, обнесенное стеною в той части Флита, где стоял мистер
Пиквик, было достаточно велико и служило хорошей площадкой для игры в мяч; с
одной стороны возвышалась, конечно, стека, а с другой - та часть тюрьмы,
окна которой смотрели на собор св. Павла или, вернее, должны были смотреть,
не будь здесь стены. Во всевозможных позах, усталые и праздные, сидели или
слонялись многочисленные должники; большинство ожидало в тюрьме вызова в Суд
по делам о несостоятельности, тогда как другие отбывали свои сроки и по мере
сил старались убить время. Одни были ободраны, другие хорошо одеты, многие
грязны, очень немногие опрятны, но все они шатались, слонялись и бродили
здесь так же вяло и бесцельно, как дикие звери в зверинце.
Из окон, выходивших во двор, высовывались люди, которые громко
разговаривали со своими знакомыми внизу, или перебрасывались мячом с
предприимчивыми игроками на дворе, или наблюдали за игрою в мяч, или следили
за мальчишками, выкрикивавшими результаты игры. Грязные женщины в стоптанных
башмаках сновали взад и вперед, направляясь в кухню, находившуюся в углу
