бросается в глаза.
- Меняет все дело, - согласился мистер Уэллер. Продолжайте, сэр.
- Нет, я не буду продолжать, сэр, - сказал мистер Пелл тихо и серьезно.
- Вы мне напомнили, сэр, что это был частный разговор - частный и
конфиденциальный, джентльмены. Джентльмены, я юрист... Быть может, как юрист
я пользуюсь большим уважением; быть может, не пользуюсь. Очень многим это
известно. Я уже не скажу ни слова. Здесь, в этой комнате, уже были сделаны
замечания, порочащие репутацию моего благородного друга. Вы должны простить
меня, джентльмены, - я был неосторожен. Я чувствую, что никакого права не
имею упоминать об этом случае без его согласия. Благодарю вас, сэр.
Произнося такую речь, мистер Пелл засунул руки в карманы, нахмурился,
мрачно озираясь, и звякнул тремя пенсами.
Только-только стало известно столь благородное решение, как в комнату
неистово ворвались мальчик и синий мешок - два неразлучных товарища - и
доложили (собственно говоря, доложил мальчик, ибо синий мешок не принимал
никакого участия в докладе), что дело сейчас будет разбираться. Услышав это,
вся компания перебежала через улицу и стала пробивать себе дорогу в суд:
подготовительная церемония, которая, по расчетам, должна была занять в
обычных условиях от двадцати пяти до тридцати минут.
Мистер Уэллер, человек тучный, бросился сразу в толпу в отчаянной
надежде пробиться в каком-нибудь удобном месте. Успех не вполне оправдал его
ожидания, ибо шляпа, которую он забыл сиять, была нахлобучена ему на глаза
каким-то субъектом, на чью ногу он наступил довольно тяжело. По-видимому,
этот индивид немедленно раскаялся в своей горячности, ибо, пробормотав
какие-то невнятные слова, выражающие изумление, он увлек старика в вестибюль
и после энергической борьбы стащил с него нахлобученную шляпу.
- Сэмивел! - воскликнул мистер Уэллер, когда получил возможность
лицезреть своего спасителя.
Сэм кивнул головой.
- Ты почтительный и любящий сынок, что и говорить, - заметил мистер
Уэллер. - Нахлобучиваешь шапку старику отцу!
- Как я мог знать, что это вы? - возразил сын. Или вы думаете, что я
должен был угадать, кто вы такой, по тяжести вашей ноги?
- Пожалуй, это верно, Сэмми, - отвечал мистер Уэллер, тотчас же
смягчившись. - Но что ты тут делаешь? Твой хозяин ничего тут не добьется,
Сэмми. Они не вынесут такого вредика, ни за что не вынесут, Сэмми.
И мистер Уэллер с торжественной- миной законоведа покачал головой.
- Ну и вздорный старик! - воскликнул Сэм. - Вечно толкует о вредиках и
алиби и всякой всячине. Кто вам говорил о вредике?
Мистер Уэллер ни слова не ответил, но еще раз покачал головой с весьма
ученым видом.
- Бросьте вы трясти башкой, если не хотите, чтобы пружины лопнули,
нетерпеливо сказал Сэм, - ведите себя благоразумно. Вчера вечером я таскался
к "Маркизу Гренби", разыскивая вас.
- А маркизу Гренби видал, Сэмми? - со вздохом осведомился мистер
Уэллер.
- Видал, - отвечал Сэм.
- Как поживает милое создание?
- Подозрительно, - сказал Сэм. - Мне кажется, она помаленьку себя
разрушает, злоупотребляет этим-вот ананасным ромом и подобными сильно
действующими лекарствами.
- Ты это всерьез говоришь, Сэмми? - глубокомысленно осведомился
старший.
- О да, всерьез, - отвечал младший.
Мистер Уэллер схватил сына за руку, пожал ее и выпустил. При этом
физиономия его выражала не уныние или опасение, а скорее сладкую и робкую
надежду. Луч примиренности и даже довольства осветил его лицо, когда он
медленно проговорил:
- Я не совсем уверен, Сэмми, я не говорю, что окончательно убедился ну,
как придется разочароваться? - но мне кажется, мой мальчик, мне кажется, что
у пастыря печень не в порядке.
- Разве у него скверный вид? - полюбопытствовал Сэм.
- Он на редкость бледен, - отвечал отец, - вот только нос стал краснее.
Аппетит у него неважный, а ром сосет здорово.
Казалось, воспоминание о роме вторглось в голову мистера Уэллера, когда
он произнес эти слова, ибо он стал мрачен и задумчив, но очень быстро
оправился, о чем свидетельствовала целая азбука подмигиваний, которыми он
имел обыкновение услаждать себя, когда бывал особенно доволен.
- Ну, а теперь поговорим о моем деле, - начал Сэм. - Навострите уши и
молчите до тех пор, пока я не кончу.
После такого краткого предисловия Сэм передал, по возможности сжато,
последний знаменательный разговор с мистером Пиквиком.
- Остался там один, бедняга! - воскликнул старший мистер Уэллер. - И
никто за него не заступится, Сэмивел! Этак не годится.
- Конечно, не годится, - согласился Сэм. - Я это знал раньше, чем
пришел сюда.
- Да ведь они его живьем съедят, Сэмми! - возопил мистер Уэллер.
Сэм кивнул в знак того, что разделяет эту точку зрения.
- Он вошел туда совсем сырой, Сэмми, - сказал мистер Уэллер, выражаясь
метафорически, - а там его так поджарят, что самые близкие друзья не узнают.
Жареный голубь - ничто по сравнению с этим, Сэмми!
Сэм Уэллер еще раз кивнул.
- Этого не должно быть, Сэмивел, - торжественно сказал мистер Уэллер.
- Этого не будет, - сказал Сэм.
- Разумеется, - подтвердил мистер Уэллер.
- Ну, ладно! - сказал Сэм. - Напророчествовали вы очень хорошо, совсем
как красноносый Никсон * в шестипенсовых книжках с его портретом.
- А кто он такой, Сэмми? - полюбопытствовал мистер Уэллер.
- Не все ли вам равно? - отрезал Сэм. - Хватит с вас того, что он не
был кучером.
- Я знал одного конюха с такой фамилией, - задумчиво сказал мистер
Уэллер.
- Не тот, - возразил Сэм. - Мой джентльмен был пророк.
- Какой пророк? - осведомился мистер Уэллер, строго взглянув на сына.
- Человек, который предсказывает, что случится, - объяснил Сэм.
- Хотел бы я познакомиться с ним, Сэмми, -сказал мистер Уэллер. - Может
быть, он бросил бы луч света на ту самую болезнь, о которой мы только что
говорили. Ну, что поделать, а если он умер и никому не передал своей
лавочки, стало быть и толковать не о чем. Продолжай, Сэмми, - со вздохом
добавил мистер Уэллер.
- Так вот, вы тут пророчествовали, что случится с хозяином, если он там
останется, - продолжал Сэм. - Не придумаете ли вы какого-нибудь
этакого-подходящего способа о нем позаботиться?
- Нет, не придумаю, Сэмми, - с глубокомысленным видом ответил мистер
Уэллер.
- Так-таки ни единого способа? - осведомился Сэм.
- Ни единого, - отвечал мистер Уэллер, - вот разве... - И луч прозрения
осветил его физиономию, когда он понизил голос до шепота и приложил губы к
уху сына. - Вот разве вынести его в складной кровати потихоньку от
тюремщиков, Сэмми, или нарядить старухой под зеленой вуалью.
Сэм Уэллер неожиданно принял с презрением оба предложения и повторил
свой вопрос.
- Нет! - сказал старый джентльмен. - Если он не хочет, чтобы ты там
остался, я никакого выхода не вижу. Нет проезда, Сэмми, нет проезда.
- Ну, так я вам скажу, как проехать, - объявил Сэм. - Я вас попрошу
ссудить мне двадцать пять фунтов.
- А какой от этого будет прок? - полюбопытствовал мистер Уэллер.
- Что будет, то будет, - отозвался Сэм. - Может быть, вы их потребуете
обратно через пять минут; может быть, я скажу, что не хочу отдавать, и
выругаюсь. Не придет ли вам в голову арестовать родного сына из-за этих-вот
денег и отправить его во Флит? Что скажете, бессердечный бродяга?
После ответа Сэма отец и сын обменялись полным телеграфическим кодом
кивков и знаков, а затем старший мистер Уэллер сел. на каменную ступеньку и
принялся хохотать так, что побагровел.
- Что за старая образина! -воскликнул Сэм, возмущенный такой потерей
времени. - Ну, ради чего вы сидите здесь и превращаете свою физиономию в
дверной молоток, когда впереди столько дела? Где у вас деньги?
- Под козлами, Сэмми, под козлами, - отвечал мистер Уэллер, расправляя
морщины. - Подержи мою шляпу, Сэмми.
Освободившись от этого бремени, мистер Уэллер резко вывернул туловище
на одну сторону и, ловко изогнувшись, ухитрился запустить правую руку в
чрезвычайно поместительный карман, откуда после долгих усилий и пыхтенья
извлек бумажник in octavo *, перетянутый широким ремешком. Из этого
хранилища он вытащил пару ремешков для кнута, три-четыре пряжки, мешочек с
образчиками овса и, наконец, небольшую пачку очень грязных банковых билетов,
из которой отсчитал требуемую сумму и вручил ее Сэму.
- А теперь, Сэмми, - сказал старый джентльмен, когда ремешки, пряжки и
образчики снова были спрятаны и бумажник опущен в недра того же кармана, - а
теперь, Сэмми, я тут знаю одного джентльмена, который обделает для нас это
дело в одну секунду, - блюститель закона, Сэмми, а мозги у него, как у
лягушки, разбросаны по всему телу до самых кончиков пальцев; друг
лорд-канцлера, Сэмивел, так что стоит ему только сказать, чего он хочет, и
тот посадит тебя под замок на всю жизнь.
- Ну нет, этого ничего не нужно, - сказал Сэм.
- Чего не нужно? - осведомился мистер Уэллер.
- Ничего такого против конституции, - отрезал Сэм. - После перпетум
мобиле - хабис корпус - самая расчудесная выдумка. Я частенько читал об этом
в газетах.
- Да какое же она имеет отношение к делу? - спросил мистер Уэллер.
- А такое, - сказал Сэм, - что я буду стоять горой за это изобретение и
соответственно поступать. Нечего там шептать лорд-канцлеру, мне это не
нравится! А вдруг это повредит делу, когда нужно будет выйти из тюрьмы!
Уступив по этому пункту желаниям своего сына, мистер Уэллер тотчас же
отыскал высокоученого Соломона Пелла и сообщил ему о своем намерении
немедленно получить приказ о взыскании двадцати пяти фунтов и судебных
издержек, с тем чтобы приказ был направлен против "личности" некоего Сэмюела
Уэллера. Связанные с этим расходы выплачиваются Соломону Пеллу авансом.
Поверенный был в прекраснейшем расположении духа, ибо попавший в беду
поставщик лошадей был освобожден от ответственности по приговору суда. Он
весьма одобрил привязанность Сэма к своему хозяину, заявил, что она очень
напоминает ему его собственное чувство преданности к его другу канцлеру, и
немедленно повел старшего мистера Уэллера в Темпль скрепить присягой
показание о долге, которое мальчик с помощью синего мешка написал тут же на
месте.
Тем временем Сэм, будучи официально представлен обеленному джентльмену
и его друзьям как отпрыск мистера Уэллера из "Прекрасной Дикарки", был
встречен с подчеркнутым уважением и любезно приглашен участвовать в пирушке
в ознаменование упомянутого события, каковое приглашение он не замедлил
принять.
Увеселения джентльменов этой профессии обычно носят торжественный и
мирный характер, но в. данном случае празднество было из ряда вон выходящее,
и они соответственно этому дали себе волю. После довольно бурных тостов в
честь главного уполномоченного и мистера Соломона Пелла, который проявил в
тот день такие несравненные способности, джентльмен с пятнистым лицом и в
синем шарфе предложил кому-нибудь спеть. Сам собой напрашивался вывод, что
пятнистый джентльмен, жаждавший пения, должен сам спеть, но пятнистый
джентльмен упрямо и слегка обиженно уклонился; за этим, как бывает нередко в
подобных случаях, последовали довольно сердитые препирательства.
- Джентльмены, - сказал, наконец, поставщик лошадей, - чтобы не
нарушать гармонии этого чудесного празднества, быть может, мистер Сэмюел
Уэллер согласится усладить общество?
- Право же, джентльмены, у меня нет привычки петь без инструмента,
