в таком ужасном месте. Но я надеялась, что забота о нашем счастье побудит
вас сделать то, чего бы вы никогда не сделали ради самого себя. Если мой
брат узнает об этом от вас, я не сомневаюсь, что мы с ним помиримся. Он
единственный в мире близкий мне родственник, мистер Пиквик, и если вы за
меня не заступитесь, я могу его потерять. Я поступила нехорошо, очень, очень
нехорошо, я это знаю!
Бедная Арабелла закрыла лицо носовым платком и горько расплакалась.
На мистера Пиквика сильно подействовали эти слезы, а когда миссис
Уинкль вытерла глаза и принялась умолять его и улещивать самым нежным тоном,
он пришел в сильнейшее волнение и, явно не зная, как поступить, начал
нервически потирать очки, нос, штаны, голову и гетры.
Воспользовавшись этими симптомами нерешительности, мистер Перкер (к
которому, как выяснилось, молодая чета заезжала утром) начал доказывать с
юридической точностью и проницательностью, что мистер Уинкль-старший до сих
пор не знает о том важном шаге, какой сделал его сын на жизненной стезе; что
будущность вышеупомянутого сына зависит всецело от того, чтобы
вышеупомянутый Уинкль-старший продолжал относиться к нему с прежней любовью
и симпатией, а это весьма сомнительно, если от него будут скрывать великое
событие; что мистер Пиквик, отправляясь в Бристоль на свидание с мистером
Элленом, мог бы с таким же основанием отправиться в Бирмингем к мистеру
Уинклю-старшему и, наконец, что мистер Уинкль-старший имеет все права и
основания считать мистера Пиквика как бы опекуном и наставником своего сына,
и, стало быть, долг и обязанность мистера Пиквика - познакомить
вышеупомянутого Уинкля-старшего при личном свидании со всеми
обстоятельствами дела и с тою ролью, какую он сам сыграл.
Мистер Тапмен и мистер Снодграсс явились весьма кстати на этой стадии
увещаний, и так как необходимо было объяснить им все происходящее вместе с
различными доводами за и против, то все рассуждения были повторены с начала
до конца, после чего каждый из присутствующих начал развивать каждый довод
по-своему и на свой лад. Наконец, мистер Пиквик, который от доводов и
увещаний растерял все свои решения и подвергался неминуемой опасности
потерять рассудок, заключил Арабеллу в объятия и заявил, что она -
очаровательное создание, что он полюбил ее с первого взгляда, что у него не
хватит духу препятствовать счастью молодых людей и они могут делать с ним
все, что им угодно.
Услыхав об этой уступке, мистер Уэллер первым делом направил Джоба
Троттера к блистательному мистеру Пеллу с просьбой выдать посланному
заверенную расписку об уплате долга, которую его осторожный родитель
предусмотрительно оставил у этого ученого джентльмена на случай, если она
вдруг понадобится. Вслед за сим он незамедлительно вложил весь свой наличный
капитал в приобретение двадцати пяти галлонов легкого портера, который он
самолично распределил во дворе между всеми желающими. Покончив с этим, он
стал кричать "ура" во всех отделениях тюрьмы и кричал, пока не охрип; но
затем постепенно обрел свое привычное спокойствие и философическое
расположение духа.
В три часа дня мистер Пиквик в последний раз окинул взглядом свою
маленькую камеру и начал пробираться сквозь толпу должников, которые
теснились вокруг, стараясь пожать ему руку, и провожали его до
привратницкой. Здесь он остановился, чтобы обозреть окруживших его, и лицо
его просияло: в этой толпе бледных, изнуренных людей не было ни одного
человека, чьей участи не облегчил бы он своим сочувствием и помощью.
- Перкер, вот это мистер Джингль, о котором я вам говорил, - сказал
мистер Пиквик, поманив из толпы молодого человека.
- Прекрасно, уважаемый сэр, - отозвался Перкер, пристально всматриваясь
в Джингля. - Завтра мы с вами увидимся, молодой человек. Надеюсь, вы
запомните и оцените то, что я имею вам сообщить, сэр.
Джингль почтительно поклонился, задрожал, пожимая протянутую руку
мистера Пиквика, и удалился.
- Джоба вы, кажется, знаете? - осведомился мистер Пиквик, представляя
этого джентльмена Перкеру.
- Знаю мошенника! - добродушно отозвался Перкер. - Позаботьтесь о своем
друге и будьте готовы завтра в час, слышите? Ну-с, остались еще какие-нибудь
дела?
- Никаких, - сказал мистер Пиквик. - Сэм, вы передали вашему старому
сожителю маленький сверток, который я вам оставил?
- Передал, сэр, - отвечал Сэм. - Он расплакался, сэр, говорит о том,
какой вы добрый и щедрый, и жалеет только, что вы не могли привить ему
скоротечную чахотку, потому что его старый друг, который так долго здесь
жил, теперь помер и ему негде искать другого.
- Бедняга! - вздохнул мистер Пиквик. - Да благословит вас бог, друзья
мои!
Когда мистер Пиквик произнес эти прощальные слова, толпа разразилась
громкими криками. Многие проталкивались вперед, чтобы еще раз пожать ему
руку. Потом он взял под руку Перкера и поспешно вышел из тюрьмы; в этот
момент он был гораздо пасмурнее и меланхоличнее, чем в тот день, когда
впервые вступил в нее. Увы, сколько страждущих и несчастных оставалось в ее
стенах!
Счастливый выдался вечер, по крайней мере для одной компании в "Джордже
и Ястребе", и веселы и беззаботны были два человека, вышедшие на следующее
утро из гостеприимной гостиницы. Эти двое были мистер Пиквик и Сэм Уэллер.
Первого быстро усадили в удобную дорожную карету с маленьким сиденьем сзади,
на которое проворно взобрался второй.
- Сэр! - окликнул мистер Уэллер своего хозяина.
- Что, Сэм? - отозвался мистер Пиквик, высовываясь из окна.
- Хотел бы я, сэр, чтобы эти лошади три с лишним месяца просидели во
Флите.
- Зачем же, Сэм? - полюбопытствовал мистер Пиквик.
- А как же, сэр! - воскликнул мистер Уэллер, потирая руки. - Ну уж и
помчались бы они теперь!
ГЛАВА XLVIII,
повествующая о том, как мистер Пиквик
с помощью Сэмюела Уэллера пытался смягчить
сердце мистера, Бенджемина Эллена
и укротить гнев мистера Роберта Сойера
Мистер Бен Эллен и мистер Боб Сойер сидели в маленьком кабинете за
аптекой, занимаясь рубленой телятиной и видами на будущее, и, наконец, их
разговор коснулся практики вышеупомянутого Боба и имеющихся у него шансов
добиться независимого положения с помощью почтенной профессии, которой он
себя посвятил.
- И мне кажется, - заметил мистер Боб Сойер, обсуждая предмет беседы,
мне кажется, Бен, что они довольно-таки сомнительны!
- Что сомнительно? - осведомился мистер Бен Эллен, прочищая свои мозги
солидным глотком пива. - Что сомнительно?
- Да мои шансы, - ответил мистер Боб Сойер.
- А я и забыл о них, - сказал мистер Бен Эллен. Пиво мне напомнило об
этом, Боб. Да, что и говорить, они сомнительны.
- Удивительно, как обо мне пекутся бедняки, - задумчиво продолжал
мистер Боб Сойер. - Они стучатся ко мне во все часы ночи; лекарства
принимают в невероятном количестве; мушки и пиявки они ставят с упорством,
достойным лучшего применения; прибавления семейства поистине устрашающие.
Шесть вызовов в один и тот же день, Бен, и все обращаются ко мне!
- Это чрезвычайно приятно, - изрек мистер Бен Эллен, пододвигая тарелку
к рубленой телятине.
- О, чрезвычайно! - отозвался Боб. - Но было бы еще приятнее, если бы
мне доверяли пациенты, которые могут уделить один-два шиллинга. Эта лавочка
была превосходно изображена в объявлении, Бен: практика, обширная практика и
больше ничего.
- Боб! - сказал мистер Бен Эллен, опуская нож и вилку и устремляя взор
на своего друга. - Боб, я вам скажу, что надо делать.
- А что? - полюбопытствовал мистер Боб Сойер.
- Вы должны как можно скорее сделаться обладателем тысячи фунтов
Арабеллы.
- Трехпроцентные консоли, занесенные на ее имя в книгах Управляющего и
Компании Английского банка, - добавил Боб Сойер, обращаясь к юридической
терминологии.
- Вот именно, - подтвердил Бен. - Она получит этот капитал, как только
достигнет совершеннолетия или выйдет замуж. До совершеннолетия ей остается
год, а если вы смело возьметесь за дело - не пройдет и месяца, как она будет
замужем.
- Она - очаровательное, прелестное созданье, - отчеканил мистер Роберт
Сойер. - Насколько мне известно, у нее есть один только недостаток. К
сожалению, этим единственным недостатком является отсутствие вкуса. Я ей не
нравлюсь, Бен.
- По-моему, она сама не знает, что ей нравится, - презрительно заметил
мистер Бен Эллен.
- Возможно, - согласился мистер Боб Сойер. - Но, по-моему, она знает,
что ей не нравится, а это куда важнее.
- Хотел бы я знать, - начал мистер Бен Эллен, сжимая зубы и напоминая
скорее дикаря, пожирающего сырое волчье мясо, которое он разрывает руками,
чем миролюбивого молодого джентльмена, приступающего с ножом и вилкой к
рубленой телятине, - хотел бы я знать, не замешался ли тут какой-нибудь
негодяй и не добивается ли он ее расположения. Мне кажется, я бы его убил,
Боб!
- Я бы всадил в него пулю, попадись он мне только! - добавил мистер
Сойер, прихлебывая пиво и злобно выглядывая из-за кружки. - А если бы это на
него не подействовало, я бы ее извлек так, чтобы он умер при операции.
Мистер Бенджемин Эллен молча и задумчиво созерцал своего друга в
течение нескольких минут и затем спросил:
- Боб, вы никогда не делали ей предложения?
- Нет. Видел, что все равно никакого толку не будет, - ответил мистер
Роберт Сойер.
- Вы его сделаете не позже, чем через двадцать четыре часа, - объявил
Бен с убийственным хладнокровием. - Она его примет, или я узнаю причину
отказа. Я воспользуюсь своим правом.
- Ладно, - сказал мистер Боб Сойер, - посмотрим.
- Да, посмотрим, мой друг! - грозно ответил мистер Бен Эллен. Он
помолчал, потом снова заговорил голосом, прерывающимся от волнения: - Мой
друг, вы с детства ее любили. Любили, когда мы вместе ходили в школу, и уже
тогда она капризничала и оскорбляла ваше юное чувство. Помните, как вы в
порыве детской любви просили ее принять два маленьких бисквита с тмином и
сладкое яблоко - круглый пакетик, аккуратно завернутый в листок из тетради?
- Помню, - отозвался Боб Сойер.
- Кажется, она это отвергла? - спросил Бен Эллен.
- Отвергла! - подтвердил Боб. - Она сказала, что я очень долго таскал
сверток в кармане штанов и яблоко согрелось, а это неприятно.
- Припоминаю, - мрачно сказал мистер Эллен. После этого мы сами его
съели, откусывая по очереди.
Боб Сойер меланхолически нахмурился, давая понять, что не забыл этого
последнего обстоятельства, и оба друга на время погрузились в размышления.
Пока происходила эта беседа между мистером Бобом Сойером и мистером
Бенджемином Элленом и пока мальчик в серой ливрее, удивляясь, почему так
затянулся обед, тревожно посматривал на стеклянную дверь, томимый мрачными
предчувствиями относительно того количества телятины, которое в конце концов
уцелеет для удовлетворения его аппетита, - по улицам Бристоля степенно катил
собственный одноконный экипаж темно-зеленого цвета, влекомый откормленной
бурой лошадью и управляемый хмурым человеком, который ниже пояса напоминал
своим костюмом грума, а выше - кучера. Такого вида экипажи обычно
принадлежат старым леди, склонным к экономии; и в этом экипаже действительно
сидела старая леди, его хозяйка и владелица.
- Мартин! - крикнула из переднего окошка старая леди, обращаясь к
хмурому человеку.
- Что прикажете? - отозвался хмурый человек, притронувшись к шляпе.
