недоедало, когда распределялась американская помощь организации АРА,
население видело в качестве переводчиков и сотрудников при американцах
почти исключительно евреев. И у него создавалось убеждение, что помогают
прежде всего евреям - "своим". А так как распределение помощи в
значительной степени зависело от правительственных органов или
переводчиков, а и те и другие, в большинстве были евреи - у населения это
порождало соответствующие чувства по отношению к последним.
А кроме того, в те годы еврейские благотворительные организации развили за
границами страны деятельность по оказанию помощи голодающим в России,
причем эта помощь, весьма значительная, шла только и исключительно
евреям. Население это видело и делало из своих наблюдений выводы, далеко не
благоприятные для евреев, хотя, скованное страхом, и молчало.
Видело население Москвы и тот неудержимый поток евреев, хлынувший в
Москву при новой власти, и наблюдало, как в переполненной Москве, при
остром жилищном кризисе для новых москвичей находились помещения и
квартиры.
Не укрылось от внимания населения и отношения новой власти,
провозгласившей, что "религия есть опиум для народа", к религии
православной и иудейской. Еврей Губельман-Ярославский весьма рьяно боролся
с христианской религией вообще, а с православием, в особенности, расхищая
("конфисковывая") церковное имущество и организовывая разного рода
кощунственно-скоморошеские выступления "безбожников". Но синагоги
оставались нетронуты и их имущество не "конфисковывалось". Не видали
москвичи и пародийно-кощунственных выступлений в дни еврейских
религиозных праздников...
Конечно, не одни только евреи составляли армию "воинствующих
безбожников", главковерхом которой был Губельман. Было у него немало
способных и ретивых сотрудников и помощников и из русских. Некоторые из
них составили себе неплохую карьеру на "безбожнической деятельности" и
стали даже членами Союза Советских Писателей.
Спрос на богохульную литературу тогда был очень велик, и награды, и
гонорары за нее привлекали многих выдвиженцев в литературе, делавших свою
карьеру на произведениях, написанных в духе и стиле главы 39-й романа Л. Н.
Толстого "Воскресение". До революции эта глава была запрещена цензурой, но
широко распространялась по всей России нелегально.
В особое привилегированное положение были поставлены и студенты-евреи,
когда (в 1923 году) происходили во всей стране массовые исключения
студентов "по социальному происхождению". Исключали, даже с последних
семестров, студентов, если устанавливалось их происхождение
непролетарское. Сыновья не только дворян и помещиков или офицеров и
чиновников царского времени, купцов и промышленников, людей свободных
интеллигентских профессий, священников, диаконов и даже дьячков - все
исключались без права поступления в какое-либо другое высшее учебное
заведение. В связи с этими исключениями периодическая печать писала о
многочисленных случаях самоубийств исключенных. Но евреев не исключали и
самоубийств на этой почве не происходило.
Новый правящий класс в правительственное распоряжении о "чистке" по
признаку происхождения внес клаузулу, что студенты, представители
"нацменьшинств", чистке не подлежат, ибо они были угнетаемы и
преследуемы при старом режиме. Это и было применено ко всем студентам-
евреям.
Конечно, все, изложенное выше, не осталось незамеченным населением страны
и, как результат, появились антиеврейские настроения там, где их раньше не
было и где их можно было меньше всего предполагать: в среде рабочих, среди
молодежи - студенческой и комсомола - даже среди членов коммунистической
партии и новой бюрократии не-еврейского происхождения.
Это вовсе не был "антисемитизм" или юдофобия в старом понимании этого
слова, т. е. вражда и ненависть по признаку расы и религии. - Это было
чувство неприязни и отталкивания к привилегированному классу, который
отождествлялся с еврейством. Несомненно, играло известную роль, особенно
в культурной части населения, и оскорбленное национальное чувство русского
народа от имени которого был подписан "похабный" и позорный Брест-
Литовский мир с немцами - подписан четырьмя евреями, с легкостью
пошедших на этот мир.
Во второй половине 20-х годов, когда "подъем волны антисемитизма" стал
особенно заметен, печать забила тревогу. Начали появляться статьи о
недостаточно энергичной борьбе с этим явлением, о появлении в рабочей среде
"опасных рецидивов национализма".
В начале мая 1928 года агитпропколлегия ЦК ВКП обсудила вопрос о
мероприятиях по борьбе с антисемитизмом и наметила следующие
предложения:
1) Включить в программу партпросвещения вопрос о борьбе с
антисемитизмом;
2) Необходимо шире и систематически разоблачать классовую подоплеку
антисемитизма, используя для этой цели художественную литературу,
театр, кино, радио и ежедневную прессу;
3) Партия должна создать атмосферу общественного презрения к
антисемитизму.
Кроме этих положений общего характера специальная комиссия
агитпропколлегии выработала также ряд конкретных предложений,
подлежащих утверждению ЦК ВКП;
1) Создание специально подготовленного персонала для борьбы с
антисемитизмом;
2) Включение темы о борьбе с антисемитизмом в школьные учебники,
фильмы, периодическую печать и литературу;
3) Организация публичных прений и докладов об антисемитизме.
Но, несмотря на все эти постановления и рекомендации, по словам
исследователя этого вопроса Соломона Шварца, "для действительной борьбы
с антисемитизмом компартия не находила в себе достаточной решимости".
О причинах этой "недостаточной решимости" другой исследователь и автор
трудов об антисемитизме Лурье-Ларин пишет следующее: "Ложный стыд
выпячивать еврейский вопрос (чтобы этим не развить антисемитизм еще
больше) приводит фактически к смазыванию борьбы с буржуазным
контрреволюционным вредительством на этом участке идеологического
фронта".
Проявлений же антиеврейских настроений (называемых С. Шварцем
"антисемитизмом"), а также публичных прении по этому вопросу в то время
было немало на всей территории Советского Союза. Много антиеврейских
выступлений и высказываний на публичных собраниях приводит в своей книге
"Антисемитизм в Советском Союзе" Соломон Шварц.
Не имея возможности привести все, написанное по этому вопросу г. Шварцем
полностью, приводим эти данные со значительными сокращениями. Вот
несколько случаев проявления настроении населения: 1) "Из разных частей
страны приходят сообщения, что среди студентов советских учебных
заведений стало обычным, говоря о евреях, употреблять слово "жид".
2) "В Харькове даже студенты-коммунисты заражены антисемитизмом и
часто спрашивают, почему для евреев не вводится в высших учебных
заведениях процентная норма".
3) "Собрание студентов-коммунистов в Киеве потребовало введения
процентной нормы для евреев при приеме в Университет, Требования это
предварительно обсуждалось в заседании бюро Комсомола". Все приведенные
выше сообщения относятся к 1928 и 1929 году, т. е. к тому времени, когда
студенчество было сплошь пролетарского происхождения - сыновья рабочих и
крестьян, что заслуживает особого внимания. Ведь это настроения тех, кто
впоследствии занимали разные должности в администрации и в культурной и
хозяйственной жизни страны.
Сходные студенческим были и настроения в рабочей среде. Так, например:
1) В Ленинграде на заводе "Лит" антисемиты, под руководством мастера-
инструктора начали с криков по адресу рабочих-евреев: "жиды!"... Потом на
стенах уборной был вычерчен лозунг: "Бей жидов, спасай Россию!"... Потом,
вдохновившись безнаказанностью, избили кирпичами т. Меллера, потом т.
Елашевича и ряд других евреев.
2) Другой случай, тоже ленинградский: на заводе им, Марти член бюро
коллектива этого завода пригрозил комсомольцу-еврею, выступавшему против
него на собрании: "Если ты, жидовская морда, посмеешь еще хоть раз
выступить, я с тобой разделаюсь"...
3) В Керчи на консервной фабрике "Воля Труда" группа рабочих преследовала
чернорабочего-еврея Гутмановича... били его проволокой по спине... А
антисемит Ничугин в присутствии предфабкома и толпы рабочих кричал:
"Если этого жиденка не уберут от нас, я его задушу"...
4) В Харькове на Госспиртзаводе № 2 во время перерыва на завтрак возник спор
евреев с не-евреями, во время которого один из спорящих, рабочий, комсомолец
Добрынин, крикнул еврею-рабочему: "Вы хотите в вузы, в школы попасть?
Это вам не удастся!"... А подошедший комсомолец, кандидат КП(б)У,
студент сельскохозяйственного рабфака Аникеев продолжил: "Эй ты,
жидовская морда, что тебе здесь нужно? Пришел забирать хлеб у нашего
брата? Мы вам, жиды, покоя не дадим. Был бы 20-й год я бы с тобой
расправился. Все вы спекулянты. Еще и сюда пришли работать"...
5) Предместкома Кузьмичев, член ВКП, при обсуждении вопроса об увольнении
русского рабочего за избиение рабочего-еврея (в магазине Мосторга) заявил:
"Мы не допустим, чтобы из-за жида увольняли русских"...
(Все приведенные выше случаи проявления антиеврейских настроений в
студенческой и в рабочей среде взяты из книги С. Шварца "Антисемитизм в
Советском Союзе", стр. 21, 22, 28.)
В той же книге С. Шварц приводит и речь М. Калинина по еврейскому вопросу,
произнесенную им в ноябре 1926 года. Калинин сказал следующее:
"Почему сейчас русская интеллигенция, пожалуй, более антисемитична, чем
была при царизме? Это вполне естественно. В первые дни революции в канал
революции бросилась интеллигентская и полуинтеллигентская еврейская
масса. Как нация угнетенная, никогда не бывшая в управлении, она
естественно устремилась в революционное строительство, а с этим связано и
управление... В тот момент, когда значительная часть русской
интеллигенции отхлынула, испугалась революции, как раз в этот момент
еврейская интеллигенция хлынула в канал революции, заполнила его большим
процентом по сравнению со своей численностью и начала работать в органах
управления.
Для еврейского народа, как нации, это явление (т е. широкое участие евреев в
"революционных органах") имеет громадное значение, и, я должен сказать,
значение отрицательное. Когда на одном из заводов меня спросили: почему в
Москве так много евреев? - я им ответил: если бы я был старый раввин,
болеющий душой за еврейскую нацию, я бы предал проклятию всех евреев,
едущих в Москву на советские должности, ибо они потеряны для своей нации.
В Москве евреи смешивают свою кровь с русской кровью и они для еврейской
нации со второго, максимум с третьего поколения потеряны - они
превращаются в обычных русификаторов". (Стр. 16-17 упомянутой выше
книги).
Почти одновременно с выступлением М. Калинина, 2 декабря 1926 года в
Москве в помещении консерватории состоялся митинг, посвященный
еврейскому вопросу. На этом митинге проф. Юрий В. Ключников сказал
следующее:
"Уже февральская революция (1917 г.) установила равноправие всех граждан
России, в том числе и евреев. Октябрьская революция пошла дальше. Русская
нация проявила самоотречение. Создалось определенное несоответствие
между количественным составом евреев в Союзе и в теми местами, которые в
городах евреи временно заняли...
Вы видите, как по всей Москве настроились мелкие будочки с хлебом и
колбасой, являющиеся еврейскими. Вот вам первоисточник этого
недовольства. Когда русские видят, как русские же женщины, старики и дети
мерзнут по 9-11 часов на улице, мокнут под дождем над ларьком
Моссельпрома, и когда они видят эти сравнительно теплые еврейские ларьки с
хлебом и колбасой - у них появляется ощущение недовольства...
Это явление упускать из виду нельзя. С этим нужно считаться. У жителей
больших городов может появиться это сторожкое чувство, поскольку
страшно нарушена пропорция и в государственном строительстве, и в
практической жизни, и в других областях между численным составом евреев и
населением. Если бы у нас в Москве не было жилищного кризиса - масса людей
