упомянутым выше, "Отечественным объединением русских евреев за
границей".
В этом обращении мировое еврейство (евреи всех стран) призывается
отмежеваться от тех своих единоплеменников в России, которые своим
поведением вызывают жгучую ненависть всего населения страны и тем
создают психологические предпосылки для активных антиеврейских
погромных настроений.
"И не только Россия - говорится дальше в обращении - Все, положительно все,
страны и народы заливаются волнами юдофобии, нагоняемыми бурей,
опрокинувшей Русскую державу. Никогда еще над головой еврейского народа не
скоплялось столько грозовых туч..."
Выступление "Отечественного объединения русских евреев" не только не
нашло отклика в широких кругах еврейства, но было встречено определенно
враждебно: этого де вопроса касаться вообще нельзя, а кто его поднимает -
тот действует против еврейства и еврейского народа...
И голос евреев, дерзнувших "вложить персты в рану" и честно и открыто
обсудить этот "больной вопрос", замолк и больше не поднимался до
настоящего времени. Ни в СССР, ни в эмиграции. Несмотря на обилие в
эмиграции периодических изданий, находившихся и находящихся в руках евреев,
но издающихся на русском языке.
Когда в России существовала "процентная норма" (оправданно или нет -
этого вопроса не касаемся) вся печать была полна обсуждением и критикой
этой "нормы", осуждая ее безоговорочно. А вот когда наступило "обратно
пропорциональное" отношение, т. е. когда незначительная численно еврейская
этническая группа заняла в культурной и политической жизни России позиции
обратно пропорциональные ее численности и фактически превратилась в
привилегированный "правящий класс" - тогда наступило молчание и этот
вопрос был "снят с очереди". И никто из многочисленных журналистов,
публицистов и писателей - евреев, игравших огромную роль в периодической
печати на. русском языке, не счел своим долгом поднять и всесторонне
обсудить, прямой открыто, этот вопрос...
А если кто-то из не-евреев пытался коснуться вопроса об "обратно
пропорциональной" норме, фактически установившейся в СССР с начала
Советской Власти -- того обвиняли в "скрытом или явном антисемитизме"...
И тщетны будут попытки будущих исследователей эпохи первый 30 лет
Советской Власти найти где-нибудь в Крупнейших многотиражных газетах,
выходивших на русском языке, а также в "толстых" журналах, статьи и
исследования об этой "обратной пропорциональности" и объяснение, как и
почему получилось так, что представители этнической группы всего в 2 %
населения России заняли в среднем около 80 % всех ключевых постов во всех
областях жизни страны. Случай доселе неизвестный в истории.
Только в народном эпосе это массовое проникновение евреев на командные
должности нашло свое отражение в песнях и частушках, которые можно
было слышать в то время: "Чай - Высоцкого, сахар - Бродского; вся Россия -
Троцкого" (все они евреи). А на Украине была распространена песенка-пародия:
"Гоп мои гречаники! - Уси жиды - начальники! - Гоп мои сири! - Уси жиды нам
на шыю силы!"...
Но как только советская власть укрепилась - железная рука Чека положила
предел всяким проявлениям антиеврейских настроений.
Еще 27 июня 1918 года в "Известиях" было опубликовано специальное
постановление советского правительства об энергичной борьбе с
"антисемитизмом". Надо полагать, что отрицательное отношение к евреям,
называемое многими "антисемитизмом", приняло такие размеры, что
понадобилось это специальное постановление, согласно которому эти
противники евреев (названные в постановлении "погромщиками") объявлялись
"вне закона".
Руководствуясь этим постановлением, органы Чека, которые имели в своих
рядах на руководящих постах много евреев, сами решали, кто "погромщик" и
безжалостно их уничтожали, не производя суда и следствия и не ожидая пока
"погромщик" чем-нибудь себя проявит. А под понятие "погромщик" не трудно
было подвести каждого, неугодного новой власти.
Кроме того, в том же 1918 году был издан декрет о "Красном терроре",
открывавший самые широкие возможности для физического уничтожения
лиц, неугодных новому режиму. В порядке красного террора подлежали
уничтожению все те,"кто по своему социальному происхождению и
положению, а также по своей прежней политической деятельности и
профессии, в минуты, опасные для Советской Власти, могли стать в ряды ее
врагов".
И в первые годы Советской власти, особенно в годы Гражданской войны,
невежественные и мстительные органы новой власти, основываясь на этом
постановлении и декрете, "ликвидировали" - расстреляли множество тех,
кого они сочли нужным причислить к потенциальным врагам нового режима.
Вряд ли вообще когда-нибудь будет возможно привести точное число этих
"ликвидированных". Но что число это огромно и превышает сотни тысяч, по
мнению одних, и миллионы, по утверждению других - это не подлежит
сомнению и не оспаривается даже теми, кто полностью одобряет такой
метод борьбы с потенциальными (возможными) своими противниками и
врагами.
Списки ликвидированных "в порядке красного террора" или как "заложников"
иногда, но далеко не всегда, печатались в газетах и содержали сотни имен. Но
имя еврейское или вовсе не встречалось, или было редчайшим исключением,
что, конечно, не могло не бросаться в глаза читающим эти списки. Но,
разумеется, об этом никто не смел произнести ни слова... Читали, думали,
запоминали... И само собой приходила мысль о том, кто палачи, а кто
жертвы...
В 1919 году, когда Киев на короткое время был взят Добровольческой Армией
генерала Деникина, "Особая Следственная Комиссия Юга России",
состоявшая из высококвалифицированных юристов, в объективности которых
не может быть сомнения, установила, что Киевская Чека состояла на 75% из
евреев, а в списке расстрелянных Чека ни одного еврейского имени не было.
(Список членов Чека и список расстрелянных приведен в части II).
В списке расстрелянных стоит имя и первого председателя Совета Рабочих
Депутатов во время революции 1905 года Хрусталева-Носаря, который резко
осудил захват всей власти евреями и то "разбазаривание России", которое
совершили члены ЦК большевистской партии при заключении Брест-
Литовского мира.
Когда в августе 1918 года был убит в Петрограде Урицкий - "в порядке
красного террора" было расстреляно 10000 человек. Списки этих 10000 были
расклеены на стенах и заборах домов, прилегающих к Гороховой № 2, где
помещалось Чека. Были ли они полностью напечатаны в газетах - установить
в настоящее время, не имея доступа. ко всем архивам, нельзя. Но что
напечатанные на машинке списки, содержавшие 10 000 имен, были расклеены -
об этом существует много свидетельских показаний и число это не
оспаривается и сейчас в многочисленной мемуарной литературе.
Что бросалось в глаза при чтении этих списков-это полное отсутствие в них
еврейских имен, хотя евреями к тому времени уже был переполнен Петроград,
не говоря уже о многочисленных евреях - крупных капиталистах и "буржуях",
живших на законном основании там и до революции.
Вот что повествует об этом один из тех, кто тогда читал эти списки: "Был
я тогда рабочим Путиловского завода, ярым сторонником Советской Власти,
за которую готов был горло перегрызть каждому, кто дурно о ней отзовется.
После убийства Урицкого буквально весь Петроград находился в состоянии и
страха, и неуверенности. Шли массовые аресты. Никто не был уверен не
только за завтрашний день, но и за ближайший час. Даже стопроцентные
пролетарии и сторонники советской власти. По городу шли слухи о массовом
красном терроре, объявленном в отместку за Урицкого и для устрашения всех
врагов рабоче-крестьянской власти.
проходя по Гороховой улице, мое внимание привлекли какие-то объявления,
наклеенные на фасад дома №2, где тогда была Чека. Остановился и начал
читать. Оказывается, что списки расстрелянных в порядке красного террора
за убийство Урицкого... Долго стоял я и читал эти списки. Кого там только не
было: офицеры, помещики, домовладельцы, купцы, профессора, ученые,
священники, студенты, даже ремесленники и рабочие... Но что бросилось мне
в глаза - в списках этих не было ни одного еврея... Хотя все это произошло из-за
того, что один еврей - Кенигиссер убил другого еврея - Урицкого.
"Жиды ссорятся, а наших - к стенке", - подумал я. И сам испугался, как бы не
сказать этого громко. Ведь тогда, да и многие годы после этого, за такие слова
если не стенка, то "полная катушка" были обеспечены...
Впоследствии я кончил Рабфак, Институт, неплохо продвигался по службе,
побывал во всех уголках необъятного Советского Союза. И всюду и везде, до
самой войны, видел одно и то же: "они" распоряжаются, казнят и милуют,
командуют, а "наши" - ишачат, надрываясь, и не смеют и пикнуть... Только
молча, исподлобья посмотрят на какого-нибудь Френкеля, который в синем
салон-вагоне, сияющем электричеством, проносится по великой сибирской
магистрали, проверяя, им же организованные лагеря принудительного труда, в
которых его единоплеменники, если и есть, то только на командных
должностях. Так было почти до самой войны. Так было и когда она
разразилась, когда вторглись немцы и надо было их выбивать с русской земли.
На фронте, в строю мало было евреев. Зато в санчастях, в снабженцах их
было полным-полно, а особенно в глубоких тылах - за Уралом. Они
предпочитали "воевать" там. Конечно, были и исключения. Но исключений
этих было не много. Офицеры и бойцы Советской Армии и все население
страны видели все это; и неудивительно, что начали расти и крепнуть мысли
критические о роли евреев в жизни страны. Новый "правящий класс" оказался
не на высоте.
То равноправие, которого они не имели при царском режиме, они получили
после его свержения и ни одного голоса протеста не было слышно против
этого. Но не прошло и несколько лет, как равноправные превратились в
привилегированных. Да еще каких!... Покрепче прежних князей и дворян... В
дворяне-то прежде можно было выслужиться, даже в графы и князья... Мало
ли было таких, что, по словам Пушкина, "прыгали из хохлов в князья"... А
попробуй прыгнуть в еврея?... Никак невозможно!
Обо всем этом как-то, уже после войны, беседовали мы - несколько таких же,
как я, бывших советских инженеров, оказавшихся в одном из беженских
лагерей в побежденной Германии. "Да, пановали они!" - сказал один из
собеседников, украинец из Полтавы. - "Не пановали, а боговали", - поправил его
земляк, харьковчанин... А когда я, как великоросс, переспросил, что это значит
- он мне объяснил, что "боговать" - это значит жить, как боги...
Так что же делать? Как с ними поступить, когда народ сможет свободно сам
решать, как устроить жизнь в своей Стране? - задал вопрос один из нас. "От
люльки до бороды!... - сердито буркнул четвертый наш собеседник, угрюмый и
молчаливый мордвин, который когда-то с нами вместе учился на Рабфаке...
Мы все возмутились: "Как так? Как немцы?... Ведь мы же не звери"!.. Не я
один - все так говорили, когда видели их, с вещами и семьями в вагонах и
машинах, а мы, ленинградцы, спасались от окружения пешком, бросивши все...
Попадись они тогда нам - в клочья бы разорвали... Мои все с голоду погибли в
Ленинграде..."
Мы все замолчали. И вспоминали наши встречи с новым правящим классом.
Вспоминал и я, может быть в сотый раз, списки на Гороховой улице...
А в это время один из собеседников вытащил из рюкзака библию, которую не
так давно получил от какого-то баптиста и старательно ее изучал, и,
обращаясь к нам, сказал: вот послушайте о том, что очень похоже на наши
времена и на to, чего свидетелями и мы все были. И медленно с чувством
прочитал "книгу Эсфирь". Мы слушали с затаенным дыханием... Для нас,
выросших при советской власти, не знавших ни Евангелия, ни Библии, это
было откровением... Уничтожить безнаказанно в один день 75 000 человек
только потому, что, по мнению евреев, они против них зло мыслили, но ничего
не сделали... Разве это не тот же красный террор?... И еще этот день
