Новаковский - все социал-демократы - меньшевики-"бундовцы".
Кроме перечисленных выше лиц, немало евреев в "февральский период"
революции (до октябрьского переворота) заняли крупные посты в органах
местного самоуправления.
Но не сенаторские кресла и высокие положения на государственной службе
привлекали евреев, получивших все права. Неустойчивость Временного
Правительства, определившаяся с первых дней его существования, и его
зависимость от самочинно возникших или оформившихся организаций чисто
политических - революционных, предопределяла и ненадежность, и
непрочность постов и положений на государственной службе.
Революционные карьеры делались не в министерствах, а на митингах и
заседаниях советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, быстро
фактически присвоивших себе власть и законодательную, и исполнительную.
Туда и устремилось русское еврейство, со свойственной евреям энергией,
настойчивостью и уверенностью, что они "все знают и все могут".
В то время, в первые месяцы Временного Правительства, на авансцене
политической жизни подвизались, соперничая друг с другом, следующие
революционные партии:
Партия "Социалистов-революционеров", от которой вскоре отпочковалось ее
левое крыло, назвавшее себя "левыми социалистами-революционерами";
Партия "Социал-демократов-большевиков" (открытые "пораженцы");
Партия "Социал-демократов-меньшевиков", стоявшая на "оборонческих"
позициях;
"Бунд" - исключительно еврейские меньшевики - марксисты, не допускавшие в
свою среду не-евреев, но сами весьма активно принимавшие участие в
деятельности общероссийской партии социал-демократов-меньшевиков;
"Анархисты" - последователи учения Кропоткина и Бакунина, требовавшие
упразднения всякой власти вообще. Все названные партии считались
"революционными" в отличие от немногочисленных запуганных
революционными событиями партий "буржуазных", к каковым причислялась
и партия "конституционно-демократическая", переменившая свое название
на "Партию Народной Свободы".
Среднее положение между партиями "революционными" и "буржуазными"
занимала немногочисленная и мало влиятельная партия "народных
социалистов". Для одних она была не достаточно "революционна" - другие,
исходя из ее названия, причисляли ее к партиям "социалистическим".
Группировки, партии и течения "правые", патриотические, были ошеломлены
революцией и пребывали в небытии.
Здесь будет уместно вспомнить, как отнеслось к партиям русское еврейство в
целом. На конгрессе всех еврейских организаций, состоявшемся в первые
месяцы революции, было вынесено решение на предстоящих выборах
(всеобщих, прямых, равных и тайных) не голосовать за партии правее
Народных социалистов. Таким образом, организованное русское еврейство
отказало в поддержке партии "Народной Свободы", в составе которой, равно
как и в центральных партийных органах, было много евреев, образованных и
культурных, но не разделявших революционные идеи и не поддерживавших
революционные методы во внутренней и внешней политике.
В центральных комитетах всех шести революционных партий,
перечисленных выше, евреи составляли подавляющее большинство: от 60 до
80%; а в "Бунде" не было ни одного не-еврея.
Поименные списки членов центральных комитетов этих Шести партий
приведены в части II настоящего труда с обозначением народности каждого
отдельного члена.
По причине многочисленных псевдонимов, переходов из одной фракции партии
в другую (например, Бронштейн-Троцкий и Нахамкес-Стеклов из меньшевиков
превратились в большевиков), а также невозможности провести
отчетливую, грань между "бундовцами" и меньшевиками, списки эти не
могут претендовать на стопроцентную точность и возможны некоторые
ошибки.
Но общую картину племенного состава руководителей революционных партий
России 1917 года они дают достаточно убедительно.
Кроме своих Центральных Комитетов, все эти партии имели широкую сеть
комитетов губернских, областных, уездных, в армии, в среде рабочих и
принимали самое активное участие в политической жизни страны, а
нарочито в разных многочисленных "советах депутатов"; рабочих,
Солдатских, крестьянских, а особенно в общегосударственном Совете
Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов, который с первых же
недель революции стал вторым правительством, причем более
авторитетным в глазах масс, чем Временное Правительство, имевшее в
первые месяцы в своем составе только одного социалиста - Керенского. И
евреи в этом, втором, правительстве играли руководящую роль, занимая
ключевые позиции.
В первые же недели и месяцы революции все находившиеся в ссылке и в
эмиграции революционеры возвратились в Россию и принялись "углублять и
расширять" революцию. Среди возвратившихся из эмиграции - подавляющее
большинство составляли евреи, что видно из списков, публиковавшихся тогда
(весной 1917 года), в русских газетах.
К моменту падения царского режима эмигранты революционеры были
сконцентрированы в Соединенных Штатах Америки и в Швейцарии.
В США - в Нью-Йорке, где находились такие известные евреи-революционеры,
как Бронштейн-Троцкий, Коген-Володарский, Радомысльский-Урицкий и
многие другие. Они успешно вели пропаганду против русского правительства,
внимательно следили за ходом войны и готовились к участию в назревавшей в
России революции. Еще за год до революции, 14 февраля 1916 года, в Нью-Йорке
состоялась закрытая конференция эмигрантов-революционеров, в которой
приняло участие 62 человека, из них 50 были "ветераны революции 1905 г.", а
остальные вновь принятые члены-сотрудники. Участники конференции были
люди интеллигентных профессий или "профессиональные революционеры".
Среди делегатов был огромный процент евреев. Материальную поддержку эта
группа имела от банкира Якова Шифа, что неоднократно говорилось
присутствовавшими на конференции ее участниками.
Через год с небольшим из США отплыли два парохода с эмигрантами,
возвращавшимися в Россию после февральского переворота. Подавляющее
большинство пассажиров этих пароходов составляли евреи, в свое время
бежавшие из России, что не трудно было установить, взглянувши на списки
пассажиров. Возвращались все, как "политические эмигранты", хотя между
ними было немало просто дезертиров, бежавших из России, чтобы уклониться
от воинской повинности. Теперь обстоятельства сделали этих дезертиров
"жертвами царизма". И они, как победители ехали в Россию, чтобы принять
участие в революции.
По прибытии в Россию они рассеялись по всем ее просторам, начиная с
Владивостока и кончая Петроградом, и сразу же приняли самое активное
участие в событиях.
В Петрограде осело этих, прибывших из США евреев (как подлинных
политических эмигрантов, так и просто дезертиров, примазавшихся к своим
единоплеменникам), 265 человек, о чем свидетельствует в 1919 году перед
комиссией сената США методистский священник, доктор Джордж А.Симонс,
который был много лет настоятелем Методистской церкви в Петрограде. В
записях (протоколах показаний), 439 и 469, 65-й сессии Сената США записано
следующее: "среди агитаторов были сотни евреев из Даунтауна (нижней
части) восточной окраины Нью-Йорка, а в 1818 году правительственный
аппарат в Петрограде состоял из 16 настоящих русских и 371 евреев, причем
265 из этого числа прибыли из Нью-Йорка".
Возвращение эмигрантов из второго центра - Швейцарии - произошло так.
Проехать в Россию из Швейцарии обычным путем - через Австрию или
Германию - не было возможно, т. к. эти государства были в состоянии войны с
Россией и все, попадавшие на их территорию русские подданные, немедленно
интернировались. Путь через Францию, а затем морем, был опасен благодаря
действию германских подводных лодок и военных кораблей, а кроме того и
Франция, зная настроения тех, кто хотел ехать в воюющую еще .Россию, не
обнаружила никакого желания помочь этим эмигрантам, из которых
значительная часть были активные "пораженцы", которые бы несомненно
развили свою пропаганду в России, бывшей тогда союзницей Франции в мировой
войне.
Выручили немцы. Они повезли через германскую территорию в
запломбированных вагонах 224 революционера-эмигранта в Швецию, откуда
они через Финляндию направились в Россию. Из пассажиров "пломбированных"
вагонов 170 были евреи, почти все "пораженцы".
Встречены они были в Петрограде торжественно, хотя Временное
Правительство и было отлично осведомлено, как о их политических
установках ("пораженческих" во время ведущейся войны), так и о способе их
проникновения в Россию. Газеты были полны приветственных статей.
Печатались списки прибывших, из которых легко можно было установить
племенной состав пассажиров пломбированных вагонов. Перечислять их здесь
нет никакой надобности. Это только бы затруднило читателя. Желающие
же все проверить могут это сделать просмотревши Петроградские газеты за
апрель 1917 года. При этом, возможно, будут удивлены, найдя там имена не
только тех, кто вскоре по приезде принял участие в создании власти советов,
но и тех, кто десятилетиями в эмиграции был противником "сталинизма",
как, например, известный лидер меньшевиков Р.Абрамович.
Сконцентрировавши указанными выше путями все свои активные силы, евреи-
революционеры очень быстро заняли ключевые позиции во всех конкурирующих
и претендующих на власть партиях тогдашней России. Но в аппарат власти
исполнительной - на государственную службу - они не стремились,
.предпочитая играть роль и влиять на судьбы России, пребывая вне
правительства на положении депутатов, делегатов и лидеров в разных
советах и. комитетах,, каковые, как уже упомянуто выше, в то время
представляли собою второе правительство России.
Единственное исключение делалось для милиции, заменившей прежнюю
полицию. Туда евреи охотно шли с первых дней революции. Разумеется, не
лидеры и руководители, а попроще, не претендующие на водительство дальше
своего. квартала или города. Они почувствовали себя если не "властью", то, во
всяком случае, органами власти и блюстителями "революционного порядка".
С повязкой милиционера на рукаве и с шашкой на боку, а нередко и с
револьвером на поясе, они суетились, носились по городам и, по-соломоновски,
разбирали мелкие происшествия и столкновения на улице или на базаре,
руководствуясь "революционной совестью и революционной же
справедливостью". Конечно, на постах, как прежние городовые, они не стояли,
а предпочитали заниматься тем, чем раньше занимались околоточные
надзиратели и полицейские пристава. С той разницей, что околоточные и
пристава раньше "распекали" и "внушали", не без успеха поддерживая
порядок, а новые их заместители больше "уговаривали", взывая к
"сознательности" граждан. В результате быстрыми шагами шло разложение
страны и угасание того патриотического духа, которым была охвачена Россия
в начале войны и который всегда спасал ее в минуты опасности для
государства.
Призывы продолжать войну до победного конца никакого отклика в массах не
находили - все мечтали об окончании войны и возвращении домой.
Воззвать же к патриотизму русского народа было некому. Ни Временному
Правительству, состоявшему из людей для которых слово "патриотизм"
было синонимом реакционности и "контрреволюции", чего они боялись больше
всего, ни тем менее Совету Депутатов, в котором задавали тон люди,
которым было чуждо, непонятно и даже враждебно самое Слово "русский
патриотизм". Ведь Россия не была их родиной, а только временным
местопребыванием и территорией, на которой предоставилась им
возможность производить свои интернационалистическо-социалистические
эксперименты без какого бы то ни было сопротивления коренного населения,
предки которого путем тяжелых жертв создали и отстояли свое государство
в прошлом и свое будущее неразрывно связывали с будущим России.
Не встречая никакого отпора, возглавители и руководители, бывших тогда на
политической авансцене революционных партий (в подавляющем большинстве
- евреи) почувствовали себя хозяевами положения и начали себя вести
