молодые юристы при выборе своей карьеры не могли не учитывать и эти
настроения. Должного авторитета и уважения в темных тогда массах
полуграмотного населения, полного предрассудков и предубеждений к тем,
кто, по их понятиям, являются "врагами господа нашего Иисуса Христа",
они, как евреи, приобрести не могли, даже в мундире Министерства Юстиции.
Невысказанно, в душе, они это сознавали и делали отсюда соответствующие
выводы.
Все это вместе взятое и толкало евреев в адвокатуру, ряды которой все
больше и больше наполнялись евреями.
Войдя в адвокатуру они, понятно, не перестали быть евреями и сохранили
тот "внутренний облик", который отличает их от всех других народов, что
не осталось незамеченным их коллегами не-евреями, хотя, как уже сказано
выше, поднимать этот вопрос в адвокатской среде считалось неэтичным,
оскорблением тех высоких принципов, которые были священны для русской
интеллигенции и легли в основу Судебной Реформы.
И когда, в 80-х годах, начался период разных ограничительных по отношению к
евреям мероприятий правительства, выразившихся, в частности, в
установлении процентной нормы для адвокатов-евреев, большинство русской
адвокатуры отнеслось к этим мероприятиям определенно отрицательно.
Такую же позицию заняло и подавляющее большинство русской
общественности и печати.
Но тем не менее процентная норма для адвокатов была введена: 15 % для
адвокатов Варшавского, Киевского и Одесского судебных округов; 10 % - для
округов Петербургского и Московского и 5 % - для всех остальных округов
Российской Империи.
Ограничения эти касались только лиц иудейского вероисповедания и не
распространялись на евреев любого из христианских вероисповеданий. Это
побудило немало евреев, относившихся индифферентно к вопросу религии,
перейти в одну из христианских религий и тем сразу приобрести те права, в
которых они были ограничены пока оставались в иудейской религии.
Норма была введена на основании доклада министра Манасеина,
утвержденного Государем, и считалась "временной" впредь до выработки и
утверждения соответствующего закона.
Выработка постоянного закона о евреях в адвокатуре была поручена особой
комиссии, состоявшей из сенаторов, судей, профессоров и представителей
адвокатуры.
Комиссия эта работала очень долго (с 1894 до 1904 года) и всесторонне изучала
и обсуждала этот нелегкий вопрос. Выработанный комиссией законопроект
только в 1904 году был представлен Государственному Совету на
утверждение, но так и не был утвержден в связи с настроениями кануна
первой русской революции. И вопрос о проценте евреев в адвокатуре до самого
1917 года решался на основании, упомянутых выше, "временных правил".
Вопрос этот действительно был нелегкий. И мнения отдельных членов
комиссии были весьма различны: одни были против какой бы то ни было
процентной нормы вообще; другие - за полное запрещение евреям быть в числе
Присяжных поверенных в русских судах; третьи, наконец, ставили под вопрос
целесообразность и логичность при установлении нормы руководствоваться
только и исключительно иудейским вероисповеданием.
К числу последних принадлежал и известный адвокат Ф.Н. Плевако, который
при вынесении комиссией законопроекта, остался при особом мнении, каковое
он и изложил письменно. Ограничения, основанные на религиозном признаке, по
мнению Плевако, не могут быть признаны удовлетворительными, ибо
нравственно неустойчивые люди могут обойти эти ограничения путем
крещения. Евреи не могут обладать нравственными качествами, присущими
русскому народу, и не могут быть носителями русского правосознания. Для
принятия в сословие присяжных поверенных некоторых разрядов лиц должно
служить не вероисповедное начало, а начало национальности,
принадлежности к известному народу или племени. Поэтому, писал Плевако,
уж лучше увеличить процент евреев-нехристиан, до 15 и даже 20%, но не
открывать доступа в адвокатуру крещенным евреям.
Точка зрения Плевако не была одобрена большинством членов комиссии. И до
самой революции 1917 года в России существовали некоторые ограничения
только для евреев иудейского вероисповедания и не распространялись на евреев
крещенных.
Таково было, в самых общих чертах, положение евреев-присяжных поверенных
при русских судах.
Но кроме "присяжных поверенных" существовал еще и институт
"помощников присяжных поверенных" - юристов, работающих при одном из
полноправных присяжных поверенных. Число их было неограниченно и
множество евреев, обходя некоторые ограничения, заполняли собою их ряды,
фактически ряды русской адвокатуры.
Участие, значение и влияние евреев в русской адвокатуре было огромно и
непрестанно росло, несмотря на все ограничения.
РУССКОЕ ЕВРЕЙСТВО В НАЧАЛЕ XX ВЕКА
К началу текущего столетия русское еврейство представляло собою тесно
сплоченную шестимиллионную массу, в которой, несмотря на все социальные
расслоения, все были единодушны и единомысленны, как в вопросе взаимной
поддержки, так и в отрицательном отношении к режиму, не желавшему
отменить существующие ограничения для лиц иудейского вероисповедания.
Составляя всего меньше четырех процентов населения России, евреи,
несмотря на процентную норму, имели больше двенадцати процентов среди
русских подданных, имеющих высшее образование, что давало им возможность
принимать активное участие в культурной жизни страны и оказывать
значительное влияние на настроения широких масс, в особенности, на
настроения интеллигенции и молодежи. Газетное дело, критика, адвокатура,
в значительной степени, литература находились под сильным влиянием
еврейства и, естественно, не могли не отражать настроений еврейства в
целом к режиму.
И когда, в начале девятисотых годов, стали расти и крепнуть революционные
и резко оппозиционные по отношению к правительству настроения, евреи не
только отнеслись к ним сочувственно, но и приняли в них живейшее участие,
всплывши сразу на гребень событий.
Для правительства эти настроения и нарочитая активность евреев не
осталась незамеченной, и оно начало проявлять тенденции к дальнейшему
расширению ограничительных для евреев мероприятий, что только усугубляло
в евреях отрицательное к режиму настроение.
Кишиневский погром, неудачная японская война, наступившая
террористическая деятельность, в которой евреи принимали немалое участие
- все это вместе взятое накаляло страсти и создавало предпосылки для
крупных революционных событий, которые и наступили в 1904-1906 годах.
Русское еврейство всемерно помогало тем, кто боролся против режима. Одни
- активно, другие - прикрыто, оказывая антиправительственному движению
моральную и материальную поддержку и надлежащим образом освещая эти
события в печати, как русской, так и мировой.
К этому времени в США уже было больше миллиона эмигрировавших из России
евреев, многие из которых принимали активное участие в политической
жизни Америки, в особенности, в ее повременной печати, поддерживая в то
же время самые тесные связи со своими единоплеменниками в России и,
разумеется, освещали многие события с точки зрения евреев, оставшихся в
России.
Со странами Европы, где на положении политических эмигрантов пребывало
немало революционеров из России с огромным процентом евреев в своих рядах,
поддерживалась регулярная и оживленная связь при посредстве евреев,
проживавших в приграничных районах и умело переправлявших через границу в
Европу людей, а из Европы в Россию нелегальную пропагандную литературу.
Правительство вело с этим явлением борьбу, но без особого успеха. Слишком
уж многочисленны и разнообразны были каналы и пути для этой нелегальной
связи с заграницей.
Лица же, осуществлявшие эту связь, были почти исключительно евреи.
Внутри же страны во всех оппозиционных и революционных группах, кружках,
организациях и партиях евреи играли огромную роль, входя в комитеты и
центральные органы в. качестве организаторов (реже исполнителей) или
инициаторов разного рода политических выступлений, до террористических
актов включительно.
Всем известна долголетняя деятельность Евно Азефа, организатора многих
крупных террористических актов. Михаил Гоц, Бронштейн-Троцкий,
Нахамкес-Стеклов, Герценштейн, Гершуни, три Цедербаума и множество
других евреев заполняли собою "штабы революции" и направляли
деятельность противников правительства, как оппозиционеров, так и
революционеров.
И не удивительно, что широкие массы России, наблюдая все это, очень часто
приходили к отождествлению слова "еврей" (или "жид") со словом
"революционер" или "бунтарь". Одно стало в глазах некультурных масс
заменяться другим, что порождало резкие антиеврейские настроения и
создавало предпосылки для "еврейских беспорядков", как называли в свое время
народовольцы то, что позже стало называться "погромами".
Подсознательно, в глубинах народа, предки которого ценой невероятных
жертв создали и отстояли от врагов Россию, начал нарастать протест
против тех пришельцев, которые так легко и свободно распоряжаются
судьбами их родины, относятся пренебрежительно ко многому тому, что для
народа было свято, что было неразрывно связано с самим понятием "Россия-
Отечество-Родина".
Отрицать наличие и нарастание этих настроений вряд ли возможно,
особенно теперь, после 1917 года, когда в бурные годы революции настроения
эти вылились в кровавые погромы, совершаемые частями Красной Армии,
которой командовал еврей Бронштейн-Троцкий (Глухов, Новгород-Северск, в
1918 году). Или погромы, производившиеся петлюровцами, в составе
правительства которых находился: украинский министр - киевский еврей
Марголин. Или Махно, одним из ближайших сотрудников которого при
организации движения был еврей Аршинев. Или, наконец, проявления того
"антисемитизма" в Советском Союзе, о котором написано немало книг
евреями, как коммунистами (Ларин), так и не-коммунистами (Шварц и др.)
Настроения эти подспудно существовали и в первые годы нынешнего века и
ими воспользовались безответственные элементы, в результате чего в годы
первой революции и ей непосредственно предшествовавшие в России
произошел ряд еврейских погромов, из которых наиболее известен погром в
Кишиневе в 1903 году, во время которого были человеческие жертвы (49
убитых),
Кишиневский погром вызвал бурю негодования не только в России, но и во всем
мире, и еще больше озлобил евреев, по убеждению которых погром был
организован по "приказу" правительства, что подхватила и вся мировая
печать.
Существовал ли в действительности "приказ" организовать погром в
Кишиневе, в этом позволительно усомниться. Нигде и никогда никаких
доказательств, что такой или подобный "приказ" был издан министром
Плеве не обнаружено. Ни до 1917 года, ни после, когда все архивы
Министерства Внутренних Дел оказались в руках руководителей революции.
При объективном изучении всего, что было напечатано в связи с погромом в
Кишиневе (а напечатано было очень много), можно разве поставить в вину
правительству, что оно не смогло молниеносно бросить полицию и войска для
прекращения погрома, а сделало это только через два дня, разогнавши громил и
произведя многочисленные аресты. Назвать это промедление "приказом" -
значит сознательно исказить действительность.
Ведь никто же не обвиняет в погромах Керенского и Троцкого, хотя во время
их командования всеми вооруженными силами страны произошли погромы
несоизмеримо большие, чем Кишиневский, со множеством человеческих
жертв и массовым избиением евреев в Калуше и Тарнополе, в 1917 году; Глухове
и Новгород-Северске, в 1918 году.
Что организовать погром путем "приказа", без наличия соответствующих
настроений масс, не только трудно, но даже и невозможно - вряд ли надо
доказывать. В этих случаях власть можно обвинять только в недостаточно
энергичном и быстром прекращении погромов. И тут бы пришлось отвечать
вместе и Плеве, и Керенскому, и Троцкому, и украинскому министру
Марголину, если бы было доказано, что они могли сразу же прекратить
погромы.
Два года спустя, в октябре 1905 года, произошел погром в Одессе, в результате
