- Куда мы направимся? - тихо спросил он.
- В Чачин, - ответил Лан после секундного раздумья. Выбор есть всегда.
Другое дело, что иногда сам выбор не радует. - Придется тебе оставить
Солнечного Луча. В путь отправимся с первым светом. - На нового коня для
Букамы золота хватит.
- Шестерых, это надо же! - пробормотал Рин, с силой вгоняя свой меч в
ножны. - Пожалуй, поеду-ка я с вами. Возвращаться в Шол Арбелу мне лучше не
спешить. Неровен час, Сейлин Нореман станет винить меня в смерти своего
мужа. Пусть все уляжется. Да и хорошо бы увидеть, как вновь развевается стяг
с Золотым Журавлем.
Лан кивнул. Взять знамя в свои руки и забыть обещания, данные самому себе
столько лет назад. Или, если получится, остановить ее. Так или иначе,
предстоит встреча с Эдейн. Хотя Лан предпочел бы встретиться с Запустением.
***
Не прошло и месяца, как Морейн решила, что в поисках, в которые ее
вовлекло пророчество, очень мало приключений, а вот натертых седлом ссадин
куда больше. И еще разочарований. От данных ею Трех Клятв кожу до сих пор
будто стягивало. Ветер ударил ставнями, и она поерзала на жестком деревянном
стуле; потом, скрывая свое нетерпение, отпила неподслащенного чая. В
Кандоре, в доме, где соблюдают траур, об уюте и удобствах пекутся в
последнюю очередь. Морейн не удивилась бы, увидев иней на резной мебели или
изморозь на металлических часах над погасшим камином.
- Это все было так странно, миледи, - вздохнула госпожа Надзима и в
десятый раз прижала к себе дочерей. Звали их Колар и Эзелле, и лет им было,
наверное, тринадцать-четырнадцать. Девочки стояли вплотную к сидевшей на
стуле матери, и у них, как и у нее, были длинные черные волосы и большие
голубые глаза, в которых еще не угасла боль потери. Глаза их матери тоже
казались большими на осунувшемся от горя лице, а простое серое платье висело
на госпоже Надзиме мешком. - Джосеф всегда осторожно обращался в конюшне с
фонарями, - продолжала она, - и никогда не зажигал открытого огня. Должно
быть, мальчики принесли Джерида, посмотреть, как работает отец, и... - Еще
один тяжелый вздох. - И все оказались в ловушке. Как могло случиться, чтобы
огонь так быстро охватил всю конюшню...
- Многое вообще трудно понять, - успокаивающе промолвила Морейн, поставив
чашку на столик сбоку. Она сочувствовала собеседнице, но та уже начала
повторяться. - Нам не всегда очевидны объяснения, но мы можем утешиться тем
знанием, что объяснение есть. Колесо Времени вплетает нас в Узор по своему
усмотрению, но Узор есть творение Света.
Слушая себя, Морейн с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться. Эти бы
слова да подкрепить авторитетностью и величественным видом, которых им не
могла придать ее молодость. Если бы время шло быстрее! Хотя бы следующие
пять лет. Пять лет - и она обретет полную силу, и вид у нее будет
соответствующий ее званию. Ей всегда недоставало значительности. Но тогда
печать безвозрастности, какую накладывает многолетняя работа с Единой Силой,
сделала бы ее нынешнюю задачу гораздо сложнее. Менее всего Морейн желала,
чтобы кто-нибудь углядел связь между ее визитами и Айз Седай.
- Как скажете, миледи, - вежливо пробормотала госпожа Надзима, хотя
неосмотрительно брошенный на Морейн взгляд светлых глаз выдал ее мысли. Эта
чужестранка - глупое дитя. Скромный голубой камень кесайры, на тонкой
цепочке висевший на лбу Морейн, и ее темно-зеленое платье всего с шестью
цветными полосами на груди - хотя по титулу она вправе носить гораздо больше
их число - заставили госпожу Надзиму считать ее обыкновенной кайриэнкой
благородного происхождения, одной из многих, кого айильцы, разорившие
Кайриэн, вынудили покинуть родной кров. Особа пусть и знатная, но из
какого-то захудалого Дома, носящая имя Элис, а вовсе не Морейн, вызывала
сочувствие - ведь она скорбит по своему королю, убитому дикими айильцами.
Придерживаться этой выдумки труда не составляло, хотя о дяде Морейн ни
капельки не горевала.
Вероятно, почувствовав, что чем-то выдала свое отношение к чужестранке,
госпожа Надзима вновь зачастила:
- Просто Джосефу всегда так везло, миледи. Все об этом твердили. Дескать,
если Джосеф Надзима свалится в яму, то на дне уж точно опалы найдет. Когда
он по призыву леди Карейл отправился сражаться с айильцами, я очень
тревожилась, но он ни царапинки не получил. Лагерной лихоманкой не захворали
ни дети, ни мы с ним. Без труда он добился расположения леди Карейл. Тогда
казалось, будто сам Свет осиял нас. Благополучно родился Джерид, война
кончилась, все шло хорошо, а когда мы вернулись в Канлуум, миледи за верную
службу наградила Джосефа, подарила ему конюшню, и... и... - Она с трудом
сдержала рыдания. Колар заплакала, и мать крепче прижала ее к себе, шепотом
утешая девочку.
Морейн встала. Опять все снова. Здесь ей больше нечего делать. Джуринэ
тоже встала - не самая высокая женщина, но все же выше Морейн почти на
ладонь. И обе девочки могли бы, не поднимая головы, смотреть Морейн в глаза.
Покинув родной Кайриэн, Морейн уже свыклась с подобным обстоятельством.
Заставив себя не торопиться, она тихо проговорила слова соболезнования и,
пока девочки ходили за ее перчатками и подбитым мехом плащом, попыталась
сунуть в руки госпожи Надзимы замшевый кошель. Маленький кошелек. За
наличными деньгами нужно обращаться к банкирам, а это - явный след. Дело не
в том, что после набега айильцев еще несколько лет доходы с ее поместий
будут не слишком-то велики. И не в том, что кто-то ищет ее. Тем не менее
следов лучше не оставлять - если ее раскроют, хорошего в этом будет мало.
Гордо выпрямившись, кандорка отказалась от кошелька, и Морейн
рассердилась. Впрочем, Морейн понимала, в чем причина ее гнева. Она сама
знала, что такое гордость, и, кроме того, леди Карейл позаботилась о верных
ей людях. Настоящей причиной гнева Морейн было ее собственное желание
поскорее уйти. В одночасье, в огне пожара, Джуринэ Надзима потеряла мужа и
троих сыновей, но ее Джерид родился милях в двадцати от нужного места.
Поиски продолжаются. Морейн не нравилось, что из-за смерти ребенка она
испытывает чувство облегчения. Но это было именно так.
Выйдя за порог, под серое небо, Морейн закуталась в плащ. Она давно
научилась простому приему, позволявшему не замечать холода, но всякий, кому
вздумается расхаживать по улицам Канлуума в плаще нараспашку, непременно
окажется в центре внимания. Во всяком случае, любой чужестранец, если это не
явно Айз Седай. Кроме того, не позволить себе мерзнуть еще не значит забыть
о холоде. А местный люд говорит "снова пришла весна", и без тени насмешки!
Хотя по крышам стелился пронизывающий до костей ветер, на изгибавшихся
дугой улицах было полно народу, и Морейн с трудом пробиралась в сутолоке
людей, повозок, фургонов. Будто весь мир собрался в Канлууме. Торопливо
промолвив извинение, мимо протолкнулся тарабонец с густыми усами, темнокожая
уроженка Алтары покосилась на Морейн, потом встретился иллианец - с
бородкой, но с выбритой верхней губой. Можно сказать, красавчик, и не
слишком высок.
В другой день, в другом городе она с удовольствием поглазела бы на этого
парня. Сейчас же она едва заметила его. Сейчас ее больше волновали женщины -
Морейн кидала на них настороженные взгляды, особенно на тех, кто был хорошо
одет - в шелк или тонкую шерсть. Плохо, что тут столько женщин в вуалях.
Дважды в толпе она замечала уверенно шагавших Айз Седай - ни ту, ни другую
Морейн прежде не встречала. Ни одна не взглянула в сторону Морейн, но она,
пригнув голову, держалась противоположной стороны улицы. Надо было бы надеть
вуаль. Мимо прошла коренастая женщина, черты ее лица скрадывали кружева. Да
в такой вуали и с десяти шагов саму Сайрин Вайю не узнаешь!
При этой мысли, сколь бы нелепой она ни казалась, Морейн вздрогнула. Если
новая Амерлин пронюхает, что у нее на уме... Влезть в тайные планы,
непрошенно и втихомолку, - такое безнаказанным не останется. И не важно, что
Амерлин, начавшая их осуществлять, умерла во сне, а ныне на Престоле Амерлин
восседает другая. Самое меньшее - Морейн сошлют в уединение на какую-нибудь
ферму до тех пор, пока поиски не будут завершены.
Это несправедливо. Морейн вместе со своей подругой Суан помогали
составлять список женщин, которые родили ребенка в те дни, когда Айил
подступили к самому Тар Валону. Они вдвоем, скрывая свою принадлежность к
Айз Седай, предлагали этим женщинам свою помощь. Из всех, кому было поручено
собирать эти сведения, лишь Морейн да Суан знали, какова подлинная цель.
Именно они, вычеркнув ненужные имена, вручили Тамре получившийся список. На
самом деле интерес представляли лишь дети, родившиеся вне городских стен,
хотя, разумеется, обещанную помощь получили все найденные матери. Но главное
в ведущихся поисках - мальчики, родившиеся на западном берегу реки Эринин,
мальчики, которые могли родиться на склонах Драконовой горы.
За спиной Морейн раздался пронзительно-злой женский крик, и она отскочила
в сторону, лишь потом сообразив, в чем дело. Возница, размахивая бичом,
отгоняла прочь не слишком поворотливого торговца мясными пирогами,
загромоздившего ей проезд своей тележкой. О Свет! Нет, самое меньшее, на что
она смеет рассчитывать, это ферма в глуши!
Несколько мужчин хрипло засмеялись над столь явным испугом Морейн, а
один, смуглолицый тайренец в полосатом плаще, отпустил грубую шутку, что
холодный ветер, мол, у нее под юбками шарит. Остальные засмеялись еще
громче.
Морейн, с пылающим лицом и одеревенелой спиной, зашагала дальше, пальцы
стиснули серебряную рукоять поясного ножа. Неосознанно она обняла Истинный
Источник, и Единая Сила хлынула в нее дарящим жизнь потоком. Ей хватило
одного короткого взгляда через плечо: ее наполнял саидар, и запахи стали
намного явственнее, а краски ярче. Тайренец хохотал вовсю, откинув за спину
плащ - Морейн могла бы пересчитать нити основы в тяжелой ткани плаща. Она
направила крохотные струйки Силы - тонкие жилы Воздуха, и вдруг узлы завязок
распустились и мешковатые штаны весельчака свалились на отвороты сапог.
Взревев как бык, он запахнулся в плащ, а хохот вокруг вспыхнул с новой
силой. Пусть на своей шкуре испытает холодный ветер и грубые шуточки!
Но стоило отпустить Источник, и удовольствия как не бывало. Морейн всегда
подводили вспыльчивый характер и несдержанность. Любая способная направлять
женщина, окажись она неподалеку, могла бы заметить плетение Морейн, могла бы
увидеть окружившее ее сияние саидар. Даже эти мизерные потоки самая слабая в
Башне сестра почувствовала бы в тридцати шагах. И это называется скрытность!
Ускорив шаг, Морейн заторопилась прочь от места происшествия. Слишком
поздно спешить, но большего она сделать не могла. Она дотронулась до
маленькой книжечки в поясном кошеле, стараясь сосредоточиться на своей
задаче. Но, как выяснилось, одной рукой придерживать обе полы плаща
невозможно - плащ забился на ветру, и, мгновение поколебавшись, Морейн
открыла себя пронизывающему холоду. Глупы те сестры, которые на каждом шагу
сами казнят себя за оплошности, но порой наказание может сослужить добрую
службу. Например, напомнит о том, о чем забывать нельзя. Если не проявлять
осторожности, то проще теперь же вернуться в Белую Башню и приняться за
прополку грядок с репой.
Мысленно Морейн зачеркнула имя Джуринэ Надзима. Многие имена в книжечке
уже были зачеркнуты чернилами.
Матери пятерых мальчиков, родившихся в ином месте. Матери трех девочек.
Айильцам у Сияющих Стен противостояла почти двухсоттысячная армия, но Морейн
