такое большое сердце, что оно болит за всё стадо мулов. В нём есть место и
для Блэки, и для его жизни. Джосая воспрянул из своего обычно сутулого
состояния, развернул плечи и, казалось, возвысился над толпой.
- Друзья, бродяги! - Его гулкий голос трижды отозвался эхом от склонов
холма. - Вы знаете, что говорят о нас: "Каждый за себя, и никто за другого
в ответе".
Говорят, что, если бродяга погибает от жажды, то никто другой и пальцем
не пошевелит, чтобы подать ему ковшик воды. Вот такими считают нас.
Но мы знаем и другое. Если мы едем на крыше вагона, и Блэки соскользнул
бы, повиснув на пальцах одной руки, то нет среди нас такого, кто не
схватил бы его за руку, и если бы не смог его вытащить, то удержал бы его
до тех пор, пока не подоспела бы помощь, будь то хоть через сотню миль.
СейчасБлэки сползает.
Четыреста долларов, которые у него сгорели, были его надеждой, его
жизнью. Он горбатился и копил их годами. Теперь он кончен, он не может
начать всё снова.
Деньги были не для него, а для маленькой девочки. Его дочки, которой
эти деньги могли бы немного облегчить судьбу. Без них она просто будет
ничем.
Деньги пропали, и Блэки сползает в пропасть. Скатывается. Не то, чтобы
он упадёт на камни и шпалы железной дороги, но глубже... только Господь
Бог знает насколько глубже. Мы должны ухватить его за руку и удержать его.
Среди нас нет такого работяги, который не смог бы проработать лишний день,
чтобы спасти Блэки.
Нет такого работяги, который пострадал бы, если отработает на день
больше. Босс сейчас прикажет счетоводу принести бухгалтерскую книгу и кучу
серебряных долларов к дверям столовой. Он распорядится, чтобы счетовод
записал ваши фамилии и выдал каждому по два доллара из нашей недельной
зарплаты. Я буду держать мешок из-под зерна, чтобы вам было легче их туда
кидать. Косой, ты здесь самый вредный после меня. Ты будешь первым в
очереди. Рыжий, ты такой же вредный, будешь вторым. Черт побери, да
незачем мне выстраивать вас в очередь. Вы прекрасно знаете, как это
делается ради стакана сивухи при головной боли. Но у нас здесь ни у кого
голова не болит. Эй, парнишка, беги к амбару и принеси мешок из-под зерна.
Г-н Картер отдал распоряжение секретарю. Когда Генри вернулся с мешком,
счетовод уже был у дверей столовой, Джосая уже ждал мешок, очередь
формировалась, сначала беспорядочно, затем из массы стала ровно проходить
вперёд.
- А ты, паренёк, веди счёт.
- Два, четыре, шесть, восемь... девяносто два, девяносто восемь, сто;
два, четыре, шесть, восемь, десять... девяносто восемь, двести, триста,
четыреста...- Генри раскрыл рот. Все деньги Блэки вернулись.
- Продолжай считать, парень. Два, четыре, шесть... шестьдесят...
девяносто...
пятьсот...- У Генри помутилось в голове. Пятьсот, которые хотел собрать
Блэки.
- Продолжай же считать, черт побери! Двадцать два, четыре, шесть,
восемь, шестьсот... два, четыре.
- Всё, - сказал Джосая. Он взвалил мешок на плечо и опустил его, громко
звякающий, у ног Блэки.
- Блэки, твои четыреста долларов вернулись. С небольшим довеском. Здесь
шестьсот четыре доллара.
Лицо у Блэки сияло. Он склонил голову к коленям.
- Я знаю, зачем бог сжёг мои деньги. Чтобы показать, какие вы люди,
ребята. Это божье дело.
- Как бы ни так, - пробормотал какой-то скептик. - Это сделал Джосая.
Джосая услышал это. Он снова выпрямился, и голос у него загремел:
- Ребята! Блэки прав. Это чудо. Вы читали, когда дети Израиля погибали
от жажды, Моисей ударил по камню, и из него брызнула вода. Нет камня
крепче сердца бродяги. Нет такой жидкости, которая текла бы так же
медленно, как серебро. Я был избран Моисеем на час, несмотря на все мои
грехи. Я ударил по камням, и брызнуло серебро. Это было чудо. Он склонил
голову. Генри с изумлением оглядывал целый лес склонённых голов.
Наваждение угнетало Джосаю, и он сбросил его.
- Блэки, храни эти деньги в серебре. Когда барак сгорит в следующий
раз, ты сможешь забрать его из пепла. Блэки с трудом поднялся на ноги и
попытался поднять мешок. Генри подхватил его у него.
- Куда ты собрался?
- В Фосторию. Отнесу дар божий Долорес.
- Вы не унесёте всё это серебро, - сказал г-н Картер. - Оставьте его
здесь. Я выпишу вам чек, по которому вы сможете получить деньги где угодно.
- Босс, - сказал Генри, - Блэки должен отвезти Долорес именно эти
деньги. Это его религия.
- Г-н Картер, - сказал Джосая. - Нельзя допустить, чтобы он провёл весь
путь с таким бременем. Вы ведь вице-президент компании. Вы можете дать ему
пропуск для проезда по железной дороге.
- Да, я с удовольствием сделаю это.
- И ещё нужно, чтобы кто-нибудь его сопровождал. Этот паренёк ему
близок. Вы можете дать пропуск и ему.
- Хорошо.
- Г-н Картер, - сказал Генри. - Пожалуйста, отдайте мой пропуск Джейку.
Блэки болен, а Джейк лучше меня знает, как ухаживать за ним. Я куплю себе
билет сам.
Нам нужно будет съездить в Омаху, у меня с Джейком там в сейфе есть
немного денег.
- Г-н Картер долго смотрел на взволнованное лицо Генри.
- Я могу с таким же успехом дать вам и три пропуска. Ревизор всё равно
будет кричать не меньше по поводу трёх пропусков вместо двух.
Прохладным октябрьским днём трое бродяг постучались в кухонную дверь г-жи
Периу.
У Генри на плече был мешок из-под зерна. Кухарка пригласила их на кухню
и налила им по чашке кофе.
- Через несколько минут вам будет готов завтрак.
Именно так обращалась с бродягами г-жа Периу.
- Мы пришли не завтракать, - сказал Джейк. - Мы хотели бы повидать
добрую даму, г-жу Периу. Скажите ей, что пришёл Блэки.
Кухарка ушла в дом. Через несколько минут пришла г-жа Периу, одна.
Генри ещё не видел такого доброго лица. Она пожала руку Блэки, затем
Джейку и посмотрела на Генри.
- Наш юный друг, Генри Сайр. Он кочует с нами уже давненько. Он слышал,
как Блэки читает "Кольцо и книгу" в Техасе.
Она обменялась рукопожатием с Генри.
- Мы пришли, чтобы передать Долорес вот это. - Он показал на мешок,
лежавший у стула Блэки. - Её приданое. Более шестисот долларов. Всё
серебром. Попробуйте поднять. Она попробовала. - Вот это да! Неужели
серебро так много весит? Долорес и не сможет его поднять. Долорес! -
позвала она.
"Ну до чего же миловидная девушка, - подумал Генри. - И божественная
улыбка, как у Блэки." - Он посмотрел на Блэки. Та же улыбка.
- Блэки привёз тебе приданое, Долорес. Ты не сможешь его поднять.
Доллары серебром, шестьсот штук. Долорес обняла Блэки за шею и трижды
поцеловала его. - Отец мой, - сказала она. Лицо её залилось слезами, и она
убежала. Блэки низко опустил голову.
- У него что, закружилась голова? - с тревогой спросила г-жа Периу.
- Нет, это сердце, - ответил Джейк. - Ему пришлось слишком быстро
бежать, когда горел наш барак. У него побаливает сердце. Сейчас пройдёт.
Г-жа Периу вышла из комнаты. Они слышали, как она кого-то позвала.
Вскоре она вернулась. - Я послала за доктором. Он скоро придёт.
- В дороге это случалось с ним несколько раз, - сказал Джейк. - Сначала
мы очень испугались. Но минут через пятнадцать-двадцать всё будет хорошо.
Он считает, что ничего особенного в этом нет.
Они подождали некоторое время. Впервые Джейк не смог ничего придумать,
чтобы продолжить разговор. Генри хотелось, чтобы Долорес вернулась. Ему
хотелось увидеть, действительно ли она так выглядит.
Пришёл доктор. Блэки поднял голову. Доктор пощупал пульс, послушал
сердце, послал за чайной ложкой и дал Блэки что-то из бутылочки в своём
саквояже.
- Непосредственной опасности нет, - сказал он. - Но лучше бы его
отправить в больницу. Там мы лучше узнаем, что делать утром. Вы можете
встать, сэр?
Блэки с трудом поднялся на ноги. Генри с доктором помогли ему подняться
в коляску.
- Я скоро вернусь, Генри. - Блэки улыбнулся ему. Эта улыбка запала ему
в душу.
- Откуда Долорес знает, что Блэки её отец? - спросил Генри. - Он ведь не
хотел, чтобы она знала. Это вы ей сказали?
- Нет, - ответила г-жа Периу. - Но можно догадаться, что добрые детишки
в школе сказали ей, что отец у неё бродяга, а мать ушла от них. Я ей
объясняла, что они в самом деле любили друг друга, и что их союз был
ничуть не хуже законного брака. И ещё я ей объяснила, почему её отец
сторонится нас. Но Блэки приезжал раз в год, как бродяжка, и я ей поручала
ухаживать за ним. При этом она стала задумываться. А потом его улыбка,
которая завораживает каждого. Она поняла, что и у неё такая же. С этого
времени она утвердилась в своих догадках.
Джейк вновь обрёл дар речи и очень образно стал рассказывать историю
пожара барака и чуда, при этом он уделил так много внимания Генри, что
тому пришлось решительно возражать.
- Милый мой мальчик, - сказала хозяйка. - Дай я тебя поцелую.
- Г-жа Периу, - сказал Генри, стремясь переменить разговор. - Кто такой
Блэки?
Джейк говорит, что вы знаете.
- Да, знаю. Он из старинной французской семьи, из гугенотов. Они
убежали в Англию во время варфоломеевской резни и жили там несколько
поколений. Затем переехали в Канаду, где жили в изоляции. Там у них не
было знакомых гугенотов.
Самым великим святым у них был Кальвин, чьё слово значило для них
больше чем библия. И больше всего в его учении для них значило
предопределение судьбы.
Некоторым людям с рождения предназначено было попасть в ад, и им не
дано избежать своей участи. Даже бог не может спасти их. Блэки был
болезненным ребёнком и должно быть очень чувствительным. И некоторым
образом у него в сознании утвердилось, что ему предназначен вечный огонь.
Его родители, несомненно, не знали об этом и планировали сделать из него
священника. Они послали его учиться в семинарию, но он и в мыслях не мог
допустить, чтобы стать священником, когда он был одним из обречённых. Он
убежал из семинарии и попал в группу бродяг.
Мне кажется, что идея о предопределённости у него прошла, но где-то в
мозгу у него засела мысль о том, что на нём лежит проклятие Божье. Одно
время это чувство у него прошло, когда его любила мать Долорес. Но оно
вновь вернулось, когда она не захотела выйти за него замуж, даже ради ещё
не родившейся дочери.
Бедная женщина, у неё была сильная форма туберкулеза, и она думала, что
умрёт ещё до того, как родится ребёнок. Но умерла она вскоре после родов.
И это, тоже, было частью божьей кары для Блэки. С годами у него появилась
мысль собрать ей приданое. И по мере роста его накоплений у него стало
появляться ощущение, что проклятья больше нет. Эта мысль была для него
целебной.
Теперь вы понимаете, что он чувствовал, когда сгорел этот барак с
четырьмястами долларов. И что значит "чудо". Значит проклятья всё-таки нет.
На следующий день г-жа Периу съездила в больницу одна. Генри и Джейк
хотели было поехать с ней, но она посчитала, что лучше ей сначала съездить
одной и посмотреть, может ли Блэки принимать посетителей, даже своих
старых друзей.
- Ему лучше, гораздо лучше, - сообщила она. - Но всё-таки у него есть
нечто на уме, что не даёт ему покоя. Доктор говорит, что, если бы это
можно было уладить и если бы его больше ничего не тревожило, то он,
возможно, проживёт ещё достаточно долго. Дело в деньгах. Но деньги ничего
не значат, пока не было свадьбы. Блэки настроился на то, чтобы выдать
Долорес замуж сразу же, как только будут закончены приготовления к
церемонии.
Генри почувствовал, как у него всё похолодело. Молодому человеку трудно
примириться с мыслью о том, что такая прелестная девушка вот так вот сразу
уходит от него замуж, даже если только он и видел её только раз. - А
жених, - спросил он, - кто же?
- Ты.
- Я? О, госпожа Периу. Я недостоин этого. Я же просто бродяга. Я ведь
убежал из школы, от любивших меня родителей, от дорогого брата Джона. Я им
даже не писал.
У меня нет никакой профессии. Я и деньги-то не умею зарабатывать иначе
чем бродяжничеством. Разве может такая девушка как Долорес выйти за меня
