Гаррис заявил, что на сегодня с него хватит прений, и предложил
выйти на улицу и опрокинуть стаканчик; он сказал, что знает
одно местечко за углом, где мы раздобудем по глотку неплохого
ирландского.
Джордж сказал, что его мучит жажда (я не помню, чтобы она
хоть когда-нибудь не мучила Джорджа); и так как у меня
появилось смутное предчувствие, что капля-другая подогретого
виски с ломтиком лимона может оказаться полезной при моем
болезненном состоянии,-- продолжение дискуссии было по общему
согласию перенесено на следующий вечер. Мы надели шляпы и вышли
на улицу.
ГЛАВА III
Организационные вопросы.-- Метод работы Гарриса.-- Как
почтенный отец семейства вешает картину.-- Джордж делает мудрое
замечание.-- Прелести утреннего купания.-- Запасы на случай,
если лодка перевернется.
Итак, мы собрались опять на следующий вечер, чтобы
окончательно обсудить наши планы. Гаррис сказал:
-- Прежде всего мы должны договориться о том, что брать с
собой. Джей, возьми-ка лист бумаги и записывай; ты, Джордж,
раздобудь прейскурант продуктовой лавки, и пусть кто-нибудь
даст мне карандаш,-- я составлю список.
В этом -- весь Гаррис: он охотно берет самое тяжелое бремя
и безропотно взваливает его на чужие плечи.
Он всегда напоминает мне моего бедного дядюшку Поджера.
Ручаюсь, что вы в жизни не видывали такой кутерьмы, какая
поднималась в доме, когда дядя Поджер брался сделать что-нибудь
по хозяйству. Привозят, например, от столяра картину в новой
раме и, пока ее не повесили, прислоняют к стене в столовой;
тетушка Поджер спрашивает, что с ней делать, и дядюшка Поджер
говорит:
-- Ну, это уж предоставьте мне! Пусть никто,
слышите, никто, об этом не беспокоится. Я все сделаю сам!
Тут он снимает пиджак и принимается за работу.
Он посылает горничную купить на шесть пенсов гвоздей, а за
нею следом одного из мальчиков, чтобы передать ей, какого
размера должны быть гвозди. С этого момента он берется за дело
всерьез и не успокаивается, пока не ставит на ноги весь дом.
-- Ну-ка, Уилл, разыщи молоток! -- кричит он.-- Том, тащи
линейку. Дайте-ка сюда стремянку; а лучше всего заодно и стул.
Эй, Джим! Сбегай к мистеру Гоглзу и скажи ему: папа, мол, вам
кланяется и спрашивает, как ваша нога, и просит вас одолжить
ему ватерпас. А ты, Мария, никуда не уходи: надо, чтобы
кто-нибудь мне посветил. Когда вернется горничная, пусть она
снова сбегает и купит моток шнура. А Том,-- где же Том? --
иди-ка сюда. Том, ты подашь мне картину.
Тут он поднимает картину и роняет ее, и она вылетает из
рамы, и он пытается спасти стекло, порезав при этом руку, и
начинает метаться по комнате в поисках своего носового платка.
Носового платка найти он не может, потому что носовой платок --
в кармане пиджака, который он снял, а куда девался пиджак, он
не помнит, и все домашние должны оставить поиски инструментов и
приняться за поиски пиджака, в то время как сам герой пляшет по
комнате и путается у всех под ногами.
-- Неужели никто во всем доме не знает, где мой пиджак?
Честное слово, в жизни не встречал такого сборища ротозеев! Вас
тут шестеро--и вы не можете найти пиджак, который я снял всего
пять минут назад! Ну и ну!
Тут он встает со стула, замечает, что сидел на пиджаке, и
провозглашает:
-- Ладно, хватит вам суетиться! Я сам его нашел. Нечего
было и связываться с вами, я с тем же успехом мог бы поручить
поиски нашему коту.
Но вот через каких-нибудь полчаса перевязан палец, добыто
новое стекло, принесены инструменты, и стремянка, и стул, и
свечи -- и дядюшка снова принимается за дело, между тем как все
семейство, включая горничную и поденщицу, выстраивается
полукругом, готовое броситься на помощь. Двоим поручается
держать стул, третий помогает дяде влезть и поддерживает его, а
четвертый подает ему гвозди, а пятый протягивает ему молоток, и
дядя берет гвоздь и роняет его.
-- Ну вот!--говорит он оскорбленным тоном,-- Теперь
потерялся гвоздь.
И всем нам не остается ничего другого, как опуститься на
колени и ползать в поисках гвоздя, в то время как дядя Поджер
стоит на стуле и ворчит и язвительно осведомляется, не
собираемся ли мы продержать его так до поздней ночи.
Наконец гвоздь найден, но тут оказывается, что исчез
молоток.
-- Где молоток? Куда я подевал молоток? Господи боже мой!
Семеро олухов глазеет по сторонам, и никто не видел, куда я дел
молоток!
Мы находим молоток, но тут оказывается, что дядя потерял
отметку, сделанную на стене в том месте, куда надо вбить
гвоздь; и мы по очереди должны взбираться к нему на стул, чтобы
помочь найти отметку. Каждый находит ее в другом месте, и
дядюшка Поджер обзывает нас всех по очереди болванами и сгоняет
со стула. Он берет линейку и начинает все измерять заново, и
оказывается, что ему нужно разделить расстояние в тридцать один
и три восьмых дюйма пополам, и он пытается делить в уме, и у
него заходит ум за разум.
И каждый из нас пытается делить в уме, и у всех получаются
разные ответы, и мы издеваемся друг над другом. И в перебранке
мы забываем делимое, и дядюшке Поджеру приходится мерить снова.
Теперь он пытается это сделать с помощью шнура, и в самый
ответственный момент, когда этот старый дурень наклоняется под
углом в сорок пять градусов к плоскости стула, пытаясь
дотянуться до точки, расположенной ровно на три дюйма дальше,
чем та, до какой он может дотянуться, шнур соскальзывает, и он
обрушивается на фортепиано, причем внезапность, с которой его
голова и все тело в одно и то же мгновение соприкасаются с
клавиатурой, производит неповторимый музыкальный эффект.
И тетушка Мария говорит, что она не может допустить, чтобы
дети оставались тут и слушали такие выражения.
Но вот дядюшка Поджер делает наконец нужную отметку и
левой рукой наставляет на нее гвоздь, и берет молоток в правую
руку. И первым ударом он расшибает себе большой палец и с
воплем роняет молоток кому-то на ногу.
Тетушка Мария кротко выражает надежду, что в следующий
раз, когда дядя Поджер надумает вбивать гвоздь в стену, он
предупредит ее заблаговременно, чтобы она могла уложиться и
съездить на недельку, пока это происходит, в гости к своей
матери.
-- Уж эти женщины! Они вечно подымают шум из-за ерунды! --
отвечает дядюшка Поджер, с трудом поднимаясь на ноги.-- А мне
вот по душе такие дела. Приятно изредка поработать руками.
И тут он делает новую попытку, и при втором ударе весь
гвоздь и половина молотка в придачу уходят в штукатурку, и дядю
Поджера по инерции бросает к стене с такой силой, что его нос
чуть не превращается в лепешку.
А нам приходится снова искать линейку и веревку, и на
стене появляется новая дыра; и к полуночи картина водружена на
место (правда, очень криво и ненадежно), и стена на несколько
ярдов вокруг выглядит так, будто по ней палили картечью, и все
в доме издерганы и валятся с ног... все, кроме дядюшки Поджера.
-- Ну вот и все! -- говорит он, грузно спрыгивая со стула
прямо на мозоль поденщицы и с гордостью взирая на произведенный
им разгром.-- Ну вот! А другой на моем месте еще вздумал бы
кого-нибудь нанимать для такого пустяка.
Когда Гаррис достигнет почтенного возраста, он будет
точь-в-точь как дядюшка Поджер, я так ему и сказал. Я добавил,
что не допущу, чтобы он взваливал на себя так много работы.
Я сказал:
-- Нет, уж лучше ты раздобудь бумагу, карандаш и
прейскурант и пусть Джордж записывает, а я буду все делать.
Первый вариант составленного нами списка пришлось
забраковать. Несомненно, Темза в своем верхнем течении
недостаточно судоходна, и по ней не сможет подняться судно,
которое вместит все, что мы сочли необходимым взять с собой в
путешествие. Мы разорвали список и озадаченно посмотрели друг
на Друга.
Джордж сказало
-- Так ничего не выйдет. Нужно думать не о том, что нам
может пригодиться, а только о том, без чего мы не сможем
обойтись.
Джорджу иногда приходят в голову дельные мысли. Просто
удивительно! Эта его мысль, несомненно, была мудрой -- причем
не только по отношению к данному случаю, но и по отношению ко
всему нашему странствию по реке жизни. Сколько людей, плывущих
по этой реке, рискует затопить свои ладьи, перегружая их всяким
нелепым скарбом, который, как им думается, сделает путешествие
приятным и удобным, а на самом деле оказывается просто-напросто
ненужным хламом.
Чем только не нагружают они свое утлое суденышко,
заваливая его до самой верхушки мачты! Тут и нарядные одежды, и
огромные дома; бесполезные слуги и толпы светских знакомых,
которые ценят вас не дороже двух пенсов и за которых вы не
дадите и полутора; пышные приемы с их смертной тоской;
предрассудки и моды, тщеславие и притворство, и -- самый
громоздкий и бессмысленный хлам!--опасение, что о вас подумает
ваш сосед; тут роскошь, вызывающая только пресыщение;
удовольствия, набивающие оскомину; показная красота, подобная
тому орудию пытки в виде железного венца, который в древние
времена надевали на преступника и от которого нестерпимо болела
и кровоточила голова.
Все это хлам, старина! Выбрось его за борт! Он делает твою
ладью такой тяжелой, что ты надрываешься, сидя на веслах. Он
делает ее такой неповоротливой и неустойчивой, что у тебя нет
ни минуты покоя, ни минуты отдыха, которую ты мог бы посвятить
мечтательной праздности; тебе некогда взглянуть ни на легкую
рябь, скользящую по отмели, ни на солнечных зайчиков, прыгающих
по воде, ни на могучие деревья, глядящие с берегов на свое
отражение, ни на зеленые и золотые дубравы, ни на волнующийся
под ветром камыш, ни на осоку, ни на папоротник, ни на голубые
незабудки.
Выбрось этот хлам за борт, старина! Пусть будет легка
ладья твоей жизни, возьми в нее только самое необходимое:
уютное жилище и скромные радости; ту, которая тебя любит и
которая тебе дороже всех; двух-трех друзей, достойных
называться друзьями; кошку и собаку; одну-две трубки; вдоволь
еды и вдоволь одежды и немножко больше, чем вдоволь, питья, ибо
жажда -- страшная вещь.
И ты увидишь тогда, что ладья твоя поплывет легче, что ей
почти не грозит опасность перевернуться, да и не беда, если она
перевернется: нехитрый, добротный груз ее не боится воды. Тебе
хватит времени и на размышление, и на труд, и на то, чтобы
насладиться солнечным светом жизни, и на то, чтобы слушать,
затаив дыхание, Эолову музыку, которую посланный богом ветерок
извлекает из струн человеческого сердца, и на то, чтобы...
Прошу прощения, я отвлекся.
Итак, мы поручили составление списка Джорджу, и он
приступил к делу.
-- Обойдемся без палатки,-- сказал Джордж.-- Лучше возьмем
лодку с тентом. Это проще и удобнее.
Мысль показалась удачной, и мы ее одобрили. Не знаю,
видели ли вы когда-нибудь такую штуку. Вы укрепляете над лодкой
железные дуги и натягиваете на них большой брезент, прикрепляя
его к бортам лодки от носа до кормы, и лодка превращается в
своеобразный домик, и в нем очень уютно, хотя и чуточку душно;
но что поделаешь, все на свете имеет свою оборотную сторону,
как сказал один человек, когда у него умерла теща и пришлось
раскошелиться на похороны.
Джордж сказал, что в таком случае нам достаточно будет
взять: пледы (по одному на каждого), фонарь, кусок мыла, щетку,
гребенку (одну на всех), зубные щетки (на каждого отдельно),
таз, зубной порошок, бритвенный прибор (не правда ли, это
похоже на урок иностранного языка) и штуки две купальных
