раньше был невольником альФадла ибн Хакана, отца Али Нур-ад-дина, а по-
том его должность менялась, пока султан не сделал его своим придворным.
И когда он услышал приказание султана и увидал, что враги снарядились,
чтобы убить сына его господина, это было для него не легко, и он удалил-
ся от султана и, сев на коня, поехал и прибыл к дому Нур-ад-дина Али. И
он постучал в дверь, и Нур-ад-дин вышел к нему и, увидев его, признал
его, а Алам-ад-дин сказал: "О господин, теперь не время для приветствий
и разговоров; послушай, что сказал поэт:
Спасай твою жизнь, когда поражен ты горем,
И плачет пусть дом о том, кто его построил!
Ты можешь найти страну для себя другую,
А душу найти другую себе не можешь".
"О Алам-ад-дин, что случилось?" - спросил Нур-аддин, и придворный от-
ветил: "Поднимайся и спасай свою душу, и ты и невольница! Аль-Муин ибн
Сави расставил вам есть, и когда вы попадете к нему в руки, он убьет вас
обоих. Султан уже послал к вам сорок человек, разящих мечами, и, по мое-
му мнению, вам следует бежать, прежде чем беда вас постигнет".
Потом Санджар протянул руку к своему поясу и, найдя в нем сорок дина-
ров, взял их и отдал Нур-ад-дину и сказал: "О господин, возьми эти
деньги и поезжай с ними. Будь у меня больше этого, я бы дал тебе, но те-
перь не время для упреков".
И тогда Нур-ад-дин вошел к невольнице и уведомил ее об этом, и она
заломила руки, потом они оба тотчас же вышли за город (а Аллах опустил
над ними свой покров), и пошли на берег реки, и нашли там судно, снаря-
женное к отплытию.
А капитан стоял посреди судна и кричал: "Кому еще нужно сделать запа-
сы или проститься с родными или кто забыл что-нибудь нужное, - пусть де-
лает это: мы отправляемся". И все ответили: "У нас нет больше дел, капи-
тан". И тогда капитан крикнул команде: "Живее, отпустите концы и вырвите
козья!" И Нурад-дин Али спросил его: "Куда это, капитан?" - "В Обитель
Мира, Багдад", - отвечал капитан..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тридцать шестая ночь
Когда же настала тридцать шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что когда капитан сказал Али Нур-ад-дину: "В Обитель
Мира, город Багдад", Нур-ад-дин Али взошел на судно, и невольница взошла
вместе с ним, и они поплыли и распустили паруса, и судно вышло, точно
птица с парою крыльев, как сказал, и отлично сказал, кто-то:
Взгляни на корабль, и в плен возьмет тебя вид его,
Гоняется с ветром он, несясь по теченью.
И, кажется, птица он, что крылья расправила
И с неба низринулась стремительно в воду.
И судно поплыло, и ветер был хорош, и вот что случилось с ними.
Что же до того, что было с невольниками, то они пришли к дому везиря
Нур-ад-дина Али, сломали двери и вошли и обошли помещение, но не напали
на их след, и тогда они разрушили дом и воротились и уведомили султана,
и султан воскликнул: "Ищите их, в каком бы месте они ни были!" - и не-
вольники отвечали: "Внимание и повиновение!"
Потом везирь аль-Муин ибн Сави ушел домой (а султан наградил его по-
четной одеждой), и его сердце успокоилось, и султан сказал ему: "Никто
за тебя не отомстит, кроме меня", - а везирь пожелал ему долгого века и
жизни.
А затем султан велел кричать в городе: "О люди, все поголовно! Наш
владыка султан повелел, что того, кто наткнется на Али Нур-ад-дина, сына
Хакана, и приведет его к султану, он наградит почетной одеждой и даст
ему тысячу динаров, а тот, кто его укроет или будет знать его место и не
уведомит о нем, тот заслуживает наказания, которое его постигнет". И
Нур-ад-дина Али начали искать, но о нем не пришло ни вестей, ни слухов,
и вот что было с этими.
Что же касается Нур-ад-дина и его невольницы, то они благополучно
достигли Багдада, и капитан сказал им: "Вот Багдад. Это безопасный го-
род, и зима ушла от него с ее холодом, и пришло к нему время весны с со
розами, и деревья в нем зацвели, и каналы в нем побежали".
И тогда Нур-ад-дин Али со своей невольницей сошел с судна и дал капи-
тану пять динаров, и, покинув судно, они прошли немного, и судьбы заки-
нули их к садам. И они пришли в одно место и увидали, что оно выметено и
обрызгано, с длинными скамьями и висящими ведрами, полными воды, а свер-
ху был навес из тростника, во всю длину прохода, и в начале дорожки были
ворота в сад, но только запертые.
"Клянись Аллахом, это прекрасное место!" - сказал Нур-ад-дин Али сво-
ей невольнице, и она отвечала: "О господин, посидим немного на этих
скамьях и передохнем". И они подошли и сели на скамью и вымыли ноги и
руки, и их ударило воздухом, и они заснули (преславен тот, кто не
спит!).
А этот сад назывался Сад Увеселения, и в нем был дворец, называемый
Дворец Удовольствия и Изображений, и принадлежал он халифу Харуну ар-Ра-
шиду. И халиф, когда у него стеснялась грудь, приходил в этот сад и во
дворец и сидел там, и во дворце было восемьдесят окон, где было подвеше-
но восемьдесят светильников, а посреди дворца был большой подсвечник из
золота. И когда халиф приходил, он отдавал невольницам приказание отк-
рыть окна и приказывал девушкам и Иехаку ибн Ибрахиму анНадичу петь, и
тогда его грудь расправлялась и проходила его забота.
А в саду был садовник, дряхлый старик, которого звали шейх Ибрахим, и
когда он выходил по делу и видел в саду гуляющих с непотребными женщина-
ми, он сильно сердился. И шейх Ибрахим дождался, пока в какой то день
халиф пришел к нему, и рассказал ему об этом, и халиф сказал: "Со вся-
ким, кого ты найдешь у ворот сада, делай что хочешь".
И когда настал тот день, шейх Ибрахим, садовник, - зашел, чтобы ис-
полнить одно случившееся ему дело, и увидел этих двоих, которые спали у
ворот сада, покрыты одним изаром. "Клянусь Аллахом, хорошо! - сказал он,
- они не знали, что халиф дал мне разрешение и приказ убивать всех, кого
я найду здесь! Но я их ужасно отколочу, чтобы никто не приближался к во-
ротам сада". И он срезал зеленую ветку и подошел к ним и, подняв руку,
так что стала видна белизна его подмышки, хотел их побить, но подумал и
сказал про себя: "О Ибрахим, как ты будешь их бить, не зная их положе-
ния? Может быть, они чужеземцы или из странников и судьба закинула их
сюда. Я открою их лица и посмотрю на них". И он поднял с их лиц изар и
сказал себе: "Эти двое красивы, и мне но должно их бить", - и накрыл их
лица и, подойдя к Нурад-дину Али, стал растирать ему ноги.
И Нур-ад-дин открыл глаза и нашел у себя в ногах дряхлого старца,
имевшего вид степенный и достойный, и когда Hyp-ад-дин Али устыдился и
поджал ноги и сел и, взяв руки шейха Ибрахима, поцеловал их. И шейх
спросил его: "О дитя мое, ты откуда?" - и Нур-ад-дин отвечал: "О госпо-
дин мы чужеземцы", - и слезы избежали из его глаз. А шейх Ибрахим ска-
зал: "О дитя мое, знай, что пророк, да благословит его Аллах и да при-
ветствует, учил почитать чужеземца. О дитя мое, - продолжал он, - не
пройдешь ли ты в сад и не погуляешь ли в нем? - тогда твоя грудь распра-
вится".
"О господин, а чей это сад?" - спросил Нур-ад-дин, и шейх Ибрахим от-
ветил: "О дитя мое, этот сад я получил в наследство от родных". (А при
этих словах у шейха Ибрахима была та цель, чтобы они успокоились и прош-
ли в сад.)
И, услышав слова шейха, Нур-ад-дин поблагодарил его та поднялся вмес-
те с невольницей (а шейх Ибрахим шел впереди них), и они вошли и увидели
сад, да какой еще сад! И ворота его были со сводами, точно портик, и бы-
ли покрыты лозами, а виноград там был разных цветов - красный, как
яхонт, и черный, как эбен. И они вошли под навес и нашли там плоды, рос-
шие купами и отдельно, и на ветвях птиц, поющих напевы, и соловьев, пов-
торявших разные колена, и горлинок, наполнявших голосом это место, я
дроздов, щебетавших как человек, и голубей, подобных пьющему, одурманен-
ному вином, а деревья принесли совершенные плоды из всего, что есть
съедобного, и каждого плода было по паре. И были тут абрикосы - от кам-
фарных до миндальных и хорасанских, и сливы, подобные цвету лица прек-
расных, и вишни, уничтожающие желтизну зубов, и винные ягоды двух цветов
- белые отдельно от красных, - и померанцы, цветами подобные жемчугам и
кораллам, и розы, что позорят своей алостью щеки красивых, и фиалка, по-
хожая на серу, вспыхнувшая огнями в ночь, и мирты и левкои и лаванда с
анемонами, я эти цветы были окаймлены слезами облаков, и уста ромашек
смеялись, и нарциссы смотрели на розы глазами негров, и сладкие лимоны
были как чаши, а кислые - только ядра из золота. И земля покрылась цве-
тами всех окрасок, и пришла весна, и это место засияло блеском, и поток
журчал, и пели птицы, и ветер свистел, и воздух был ровный.
Потом шейх Ибрахим вошел с ними в помещение, бывшее наверху, и
Нур-ад-дин увидал, как красиво это помещение, и увидел свечи, уже упомя-
нутые, что были в окнах, и вспомнил былые пиры и воскликнул: "Клянусь
Аллахом, этот покой прекрасен!" И затем они сели, и шейх Ибрахим подал
им еду, и они досыта поели и вымыли руки, а затем Нур-ад-дин подошел к
одному из окон и крикнул свою невольницу, и она подошла, и оба стали
смотреть на деревья, обремененные всякими плодами.
А потом Нур-ад-дин обернулся к шейху Ибрахиму и спросил его: "О шейх
Ибрахим, нет ли у тебя какого-нибудь питья? Ведь люди пьют, когда пое-
дят". И шейх Ибрахим принес им воды - прекрасной, нежной и холодной, но
Нур-ад-дин сказал: "О шейх Ибрахим, это не то питье, которого я хочу". -
"Может быть, ты хочешь вина?" - спросил шейх. И когда Нур-ад-дин отве-
тил: "Да", - он воскликнул: "Сохрани меня от него Аллах! Я уже тринад-
цать лет не делал этого, так как пророк, да благословит его Аллах и да
приветствует, проклял пьющих вино и тех, кто ею выжимает, продает или
покупает".
"Выслушай от меня два слова", - сказал Нур-ад-дин. "Говори", - отве-
чал старик, и Нур-ад-дин спросил: "Если какой-нибудь проклятый осел бу-
дет проклят, случится с тобою что-нибудь от того, что он проклят?" -
"Нет", - отвечал старик. И Нур-ад-дин сказал: "Возьми этот динар и эти
два дирхема, сядь на того осла и остановись поодаль от лавки и, когда
увидишь покупающего вино, позови его и скажи: "Возьми эти два дирхема и
купи мне на этот динар вина и взвали его на осла". И будет, что ты не
нес вино и не покупал, и с тобой из-за этого ничего не случится".
И шейх Ибрахим воскликнул, смеясь его словам: "Клянусь Аллахом, дитя
мое, я и не видал никого остроумнее тебя и не слышал речей слаще твоих!"
А потом шейх Ибрахим сделал тал, как сказал ему Нур-ад-дин, и тот побла-
годарил ею за это и сказал: "Теперь мы зависим от тебя, и тебе следует
лишь соглашаться. Принеси нам то, что нам нужно". - "О дитя мое, - отве-
чал Ибрахим, - вот мой погреб перед тобою (а это была кладовая, предназ-
наченная для повелителя правоверных), входи туда и бери оттуда, что хо-
чешь, там больше, чем ты пожелаешь".
И Нур-ад-дин вошел в кладовую и увидал там сосуды из золота, серебра
и хрусталя, выложенные разными дорогими камнями, и вынес их и расставил
их в ряд и налил вино в кружки и бутылки, и он был обрадован тем, что
увидел, и поражен. И шейх Ибрахим принес им плоды и цветы, а затем он
ушел и сел поодаль от них, а они стали пить и веселиться.
И питье взяло над ними власть, и глаза их стали влюблено перегляды-
ваться, и волосы у них распустились, и цвет лица изменился. И шейх Ибра-
хим сказал себе: "Что же я сижу вдали, отчего мне не сесть возле них?
Когда я встречу у себя таких, как эти двое, что похожи на две луны?"
И шейх Ибрахим подошел и сел в конце портика, и Нур-ад-дин Али сказал
ему: "О господин, заклинаю тебя жизнью, подойди к нам!" - и шейх Ибрахим
подошел. А Нур-ад-дин наполнил кубок, и, взглянув на шейха Ибрахима,
сказал: "Выпей, чтобы посмотреть, какой у него вкус!" - "Сохрани Аллах!
