А произнеся этот стих, он воскликнул: "Клянусь Аллахом, я непременно
испытаю их всех: может быть, среди них будет один, кто заступит место их
всех!" И он обошел этих десятерых, но никто из них не открыл ему двери и
не показался ему и не разломил перед ним лепешки, и тогда Нур-ад-дин
произнес:
"Когда преуспеет муж, подобен он дереву,
И люди вокруг него, покуда плоды на нем.
По только исчезнет плод, как тотчас уходят все,
Оставив страдать его от пыли и зноя дней.
Погибель да будет всем сынам этих злых времен!
Среди десяти никто не чист помышлением".
Потом он вернулся к своей невольнице (а его горе увеличилось), и она
сказала ему: "О господин, не говорила ли я, что они не принесут тебе ни-
какой пользы!" И Нурад-дин отвечал: "Клянусь Аллахом, никто из них не
показал мне своего лица, и ни один из них не признал меня". И тогда она
сказала: "О господин, продавай домашнюю утварь и посуду, пока Аллах ве-
ликий не приуготовит тебе чего-нибудь, и проживай одно за другим".
И Нур-ад-дин продавал, пока не продал всего, что было в доме, и у не-
го ничего не осталось, и тогда он посмотрел на Анис аль-Джалис и спросил
ее: "Что же будем делать теперь?" - "О господин, - отвечала она, - мое
мнение, что тебе следует сейчас же встать и пойти со мною на рынок и
продать меня. Ты ведь знаешь, что твой отец купил меня за десять тысяч
динаров; быть может, Аллах пошлет тебе цену близкую к этой, а когда Ал-
лах предопределит нам бить вместе, мы будем вместе".
"О Анис аль-Джалис, - отвечал Нур-ад-дин, - клянусь Аллахом, мне не
легко расстаться с тобою на одну минуту". И она сказала ему: "Клянусь
Аллахом, о господин мой, и мне тоже, но у необходимости свои законы, как
сказал поэт:
Нужда порой заставляет в делах идти
Не той стезей, что прилична воспитанным.
Такого нет, чтоб решился на средство он,
Коль нет причин, подходящих для средств таких.
И тогда Нур-ад-дин поднялся на ноги и взял Анис-ал-Джалис (а слезы
текли у него по щекам, как дождь) и произнес языком своего состояния:
"Постойте! Прибавьте мне хоть взгляд пред разлукою!
Отдал им сердце я, едва не погибшее
В разлуке; по если в том для вас затруднение,
Пусть гибну от страсти я - усилий не делаете".
А затем он пошел и привел Анис аль-Джалис на рынок и отдал ее посред-
нику, сказав ему: "О хаджи [65] Хасан, знай цену того, что ты будешь
предлагать". И посредник отвечал ему "О господин мой Нур-ад-дин, корни
сохраняются!"
"Это не Анис аль-Джалис, которую твой отец купил у меня за десять ты-
сяч динаров?" - спросил он потом, и Нур-ад-дин сказал: "Да".
Тогда посредник отправился к купцам, но увидал, что не все они собра-
лись, и подождал, пока сошлись все купцы и рынок наполнился невольницами
всех родов: из турчанок, франкских девушек, черкешенок, абиссинок, нуби-
янок, текрурок [66], гречанок, татарок, грузинок и других. И, увидав, что
рынок полон, посредник поднялся на ноги и выступил вперед и крикнул: "О
купцы, о денежные люди, не все, что крупно - орех, и не все, что продол-
говато, - банан; не все красное - мясо и не все белое - жир! О купцы, у
меня эта единственная жемчужина, которой нет цены. Сколько же мне вык-
рикнуть за нее?" - "Кричи четыре тысячи динаров и пятьсот", - сказал
один из купцов, и зазыватель открыл ворота торга четырьмя тысячами и
пятьюстами динаров.
И когда он произносил эти слова, вдруг везирь альМуин ибн Сави прошел
по рынку, и, увидав Нур-ад-дина Али, который стоял в конце рынка, он
произнес про себя: "Что это ибн Хакан стоит здесь? Разве осталось у это-
го висельника что-нибудь, на что покупать невольниц?" И он посмотрел
кругом и услышал зазывателя, который стоял на рынке и кричал, а купцы
стояли вокруг него, и тогда везирь сказал про себя: "Я думаю, он навер-
ное разорился и привел невольницу Анис аль-Джалис, чтобы продать ее".
"О, как освежает она мое сердце!" - подумал он потом и позвал зазыва-
теля, и тот подошел к нему и поцеловал перед ним землю, а везирь сказал:
"Я хочу ту невольницу, которую ты предлагаешь".
И зазыватель не мог прекословить и ответил ему: "О господин, во имя
Аллаха!" - и вывел невольницу вперед и показал ее везирю.
И она понравилась ему, и он спросил: "О Хасан, сколько тебе давали за
эту невольницу?" - "Четыре тысячи и пятьсот динаров, чтобы открыть тор-
ги", - отвечал посредник. И аль-Муин крикнул: "Подать мне четыре тысячи
пятьсот динаров!"
Когда купцы услыхали это, никто из них не мог набавить ни дирхема,
наоборот, они отошли, так как знали несправедливость везиря. А аль-Муин
ибн Сави посмотрел на посредника и сказал ему: "Что же ты стоишь? Пойди
предложи от меня четыре тысячи динаров, а тебе будет пятьсот динаров".
И посредник подошел к Нур-ад-дину и сказал ему: "О господин, пропала
твоя невольница ни за что!" - "Как так?" - спросил Нур-ад-дин, и посред-
ник сказал: "Мы открыли торг за нее с четырех тысяч пятисот динаров, но
пришел этот злодей аль-Муин ибн Сави, который проходил по рынку, и когда
он увидел эту невольницу, она понравилась ему, и он сказал мне: "Предло-
жи от меня четыре тысячи динаров и тебе будет пятьсот динаров". Я думаю,
он наверное узнал, что эта невольница твоя, и если он сейчас отдаст тебе
за нее деньги - будет хорошо; но я знаю - он, по своей несправедливости,
напишет тебе бумажку с переводом на кого-нибудь из своих управителей, а
потом пошлет к ним, вслед за тобою, человека, который им скажет: "Не да-
вайте ему ничего". И всякий раз, как ты пойдешь искать с них, они станут
говорить тебе: "Сейчас мы тебе отдадим", - и будут поступать с тобою та-
ким образом один день за другим, а у тебя гордая душа. Когда же им нас-
кучат твои требования, они скажет: "Покажи нам бумажку", - и возьмут от
тебя бумажку и порвут ее, и деньги за невольницу у тебя пропадут".
И, услышав от посредника эти слова, Нур-ад-дин Али посмотрел на него
и сказал: "Как же поступить?" И посредник ответил: "Я дам тебе один со-
вет, и если ты его от меня примешь, тебе будет полнейшее счастье". -
"Что же это?" - спросил Нур-ад-дин. "Ты подойдешь сейчас ко мне, когда я
буду стоять посреди рынка, - отвечал посредник, - и возьмешь у меня из
рук невольницу и ударишь ее и скажешь: "О девка, я сдержал клятву, кото-
рую дал, и привел тебя на рынок, так как поклялся тебе, что ты непремен-
но будешь выведена на рынок и посредник станет предлагать тебя!" И если
ты это сделаешь, может быть везирь и все люди попадутся на эту хитрость
и подумают, что ты привел ее на рынок только для того, чтобы выполнить
клятву". - "Вот это правильно!" - воскликнул Нур-ад-дин.
Потом посредник покинул его и пошел на средину рынка и, взяв не-
вольницу за руку, сделал знак везирю аль Муину ибн Сави и сказал: "О
господин, вот ее владелец подходит". А Нур-ад-дин пришел и вырвал из его
рук невольницу и ударил ее и воскликнул: "Горе тебе, о девка, я привел
тебя на рынок, чтобы сдержать клятву! Иди домой и не перечь мне другой
раз! Горе тебе! Нужны мне за тебя деньги, чтобы я стал продавать тебя!
Если бы я продал домашнюю утварь, я выручил бы много больше, чем твоя
цена".
А везирь аль-Муин ибн Сави, увидав Нур-ад-дина, сказал ему: "Горе те-
бе, разве у тебя еще осталось что-нибудь, что продается или покупается?"
И аль-Муин ибн дин хотел броситься на него, и тут купцы посмотрели на
Нур-ад-дина (а они все любили его), и он сказал им: "Вот я перед вами, и
вы знаете, как он жесток!" А везирь воскликнул: "Клянусь Аллахом, если
бы не вы, я бы наверное убил его!" И все купцы показали Нур-ад-дину зна-
ком глаза: "Разделайся с ним! - и сказали: - Ни один из нас не встанет
между ним и тобою".
Тогда Hyp-ад-дин подошел к везирю ибн Сави (а Нурад-дин был храбрее)
и стащил везиря с седла и бросил его на землю. А тут была месилка для
глины, и везирь упал в нее, и Hyp-ад-дин стал его бить и колотить кула-
ками, и один из ударов пришелся ему по зубам, так что борода везиря ок-
расилась его кровью.
А с везирем было десять невольников, и когда они увидали, что с их
господином делают такие дела, они схватились руками за рукоятки своих
мечей и хотели обнажить их и броситься на Нур-ад-дина Али, чтобы разру-
бить его, но тут люди сказали невольникам: "Этот - везирь, а тот - сын
везиря. Может быть, они в другое время помирятся, и вы будете ненавистны
и тому и другому; а может бить, аль-Муину достанется ваш удар, и вы ум-
рете самой гадкой смертью. Рассудительней будет вам не вставать между
ними".
И когда Нур-ад-дин кончил бить везиря, он взял свою невольницу и по-
шел к себе домой, а что касается везиря, то он тотчас же ушел, и его
платье стало трех цветов: черное от глины, красное от крови и пепельное.
И, увидав себя в таком состоянии, он взял кусок циновки и накинул ее
себе на шею и взял в руки два пучка хальфы [67] и отправился и пришел к
замку, где был султан, и закричал: "О царь времени, обиженный, обижен-
ный!"
И его привели перед лицо султана, и тот всмотрелся и вдруг видит -
это старший везирь! "О везирь, - спросил султан, - кто сделал с тобою
такие дела?" И везирь заплакал и зарыдал и произнес:
"Ужели меня обидит судьба, коль жив ты,
И волки меня пожрут ли, скажи, коль лев ты?
В прудах твоих напьются ведь все, кто жаждет.
Возжажду ли я под сенью твоей, коль дождь ты?
"О господин, - сказал он потом, - со всеми, кто тебя любит и служит
тебе, бывает так!" И султан воскликнул: "Горе тебе, скорее скажи мне,
как это с тобой случилось и кто сделал с тобою эти дела, когда уважение
к тебе есть уважение ко мне!"
"Знай, о господин, - ответил везирь, - что я сегодня вышел на рынок,
чтобы купить себе рабыню-стряпуху, и увидал на рынке девушку, лучше ко-
торой я не видел в жизни. И я хотел купить ее для нашего владыки султана
и спросил посредника про нее и про ее господина, и посредник сказал мне,
что она принадлежит Али, сыну альФадла ибн Хакана. А наш владыка султан
дал раньше его отцу десять тысяч динаров, чтобы купить на них красивую
невольницу, и он купил эту невольницу, и она ему понравилась, и он пос-
купился на нее для владыки нашего султана и отдал ее своему сыну. А ког-
да его отец умер, этот сын продавал все, какие у него были владения и
сады и посуду, пока не разорился, и он привел невольницу на рынок, наме-
реваясь ее продать, и отдал ее посреднику, а тот сказал ее предлагать, и
купцы прибавляли за нее, пока ее цена не дошла до четырех тысяч динаров.
И тогда я подумал про себя: "Куплю эту невольницу для нашего владыки
султана - ведь деньги за нее поначалу были от него", и сказал: "О дитя
мое, возьми от меня ее цену - четыре тысячи динаров". И когда он услышал
мои слова, он посмотрел на меня и оказал: "О скверный старец, я продам
ее евреям и христианам, но тебе ее не продам!" И я сказал: "Я покупаю ее
не для себя, я ее покупаю для нашего владыки султана, властителя нашего
благоденствия". И, услышав от меня эти слова, он рассердился и потянул
меня и сбросил с коня, хотя я дряхлый старец, и бил меня своей рукою и
колотил, пока не сделал меня таким, как ты видишь. И всему этому я под-
вергся лишь потому, что я пошел купить для тебя эту невольницу".
И везирь кинулся на землю и стал плакать и дрожать, и когда султан
увидал, в каком он состоянии, и услышал его слова, жила гнева вздулась у
него между глаз. И он обернулся к вельможам царства, и вдруг перед ним
встали сорок человек, разящие мечами, и султан сказал им: "Сейчас же
идите к дому Али ибн Хакана, разграбьте и разрушьте его и приведите ко
мне Али и невольницу со скрученными руками и волоките их лицами вниз и
приведите ко мне обоих!"
И они отвечали: "Внимание и повиновение!" - и надели оружие и собра-
лись идти к дому Али Нур-ад-дина.
А у султана был один придворный по имени Алам-аддин Санджар, который
