был подобен свежей ветке и чаровал все сердца своей красотой и все умы
похищал своей нежностью, как сказал о нем поэт, говоря:
Когда красу привели бы, чтоб с ним сравнить,
В смущенье бы опустила краса главу.
И если б ее спросили: "Видала ли ты
Подобного?" - то сказала б: "Такого? Нет!"
И они до тех пор шли, госпожа моя, пока не пришли к двери, и все
спустились в подземелье и скрылись на час или больше, а потом поднялись
наверх рабы и старик, но юноша не поднялся с ними, и они опустили дверь,
как она была, и сошли на корабль и исчезли с моих глаз. И когда они уе-
хали, я спустился с дерева и, подойдя к месту, которое они завалили,
стал разрывать землю и переносить ее, и терпеливо трудился, пока не уб-
рал всю землю и не обнаружил дверь, и оказалось, что она деревянная, ши-
риной в камень мельничного жернова. И я поднял дверь, и под нею оказа-
лась каменная сводчатая лестница, и я удивился этому и спустился по
лестнице и, войдя до конца ее, увидел помещение, чистое и устланное все-
возможными коврами и шелковыми подстилками. И тот юноша сидел на высоком
седалище, опершись на круглую подушку, и в руках у него было опахало, и
перед ним стояли благовония и цветы, и он был один.
При виде меня лицо юноши пожелтело, а я приветствовал его и сказал:
"Успокой свою душу и умерь свой страх: тебе не будет вреда! Я человек,
как и ты, и сын царя, и судьба привела меня к тебе, чтобы я развлек тебя
в твоем одиночестве. Какова твоя история и что с тобой произошло, что ты
поселился под землею один?"
Убедившись, что я из его породы, юноша обрадовался, и краска возвра-
тилась к нему, и он велел мне приблизиться, и сказал: "О брат мой, моя
история удивительна!
Мой отец торговец драгоценными камнями, и у него есть товары и рабы и
невольники-торговцы, которые ездят для него на кораблях с товарами в са-
мые отдаленные страны, и у них есть караваны верблюдов и большие деньги.
Но мой отец никогда не имел ребенка, и однажды он увидел во сне, что у
него родился сын, но жизнь его будет короткой. И он проснулся, крича и
плача, а на следующую ночь моя мать понесла, и отец отметил время зача-
тия.
И дни ее беременности кончились, и она родила меня.
Мой отец обрадовался и устроил пиры и стал кормить бедных и нуждаю-
щихся, так как я был послан ему в конце его жизни. И он собрал звездоче-
тов и времяисчислителей и мудрецов того времени и знатоков рождений и
гороскопов, и они исследовали положение звезд в день моего рождения и
сказали отцу: "Твой сын проживет пятнадцать лет" к ему угрожают опаснос-
ти, но если он от них спасется, он будет жить долго. А причина его смер-
ти в том, что в Море Гибели есть магнитная гора, на которой стоит конь и
всадник из меди, а на груди всадника свинцовая доска.
И когда всадник упадет с коня, твой сын умрет, через пятьдесят дней
после этого, убийца его будет тот, кто собьет всадника: это царь, и зо-
вут его Аджиб ибн Хадыб".
И мой отец сильно огорчился. И он воспитывал меня наилучшим образом,
пока я не достиг пятнадцати лет, а десять дней тому назад до него дошла
весть, что всадник упал в море и что того, кто его сбросил, зовут Аджиб,
сын царя Хадьтба, и мой отец испугался, что я буду убит, и перевез меня
в это место. Вот моя история и причина моего одиночества".
И, услышав эту историю, я изумился и сказал про себя: "Это все я сде-
лал! Но клянусь Аллахом, я никогда его не убью". - "О господин мой, -
сказал я, - да избавишься ты от болезни и гибели! Если захочет Аллах ве-
ликий, ты не увидишь заботы, огорчения и расстройства. Я буду жить у те-
бя и прислуживать тебе и потом возвращусь своей дорогой, после того как
пробуду с тобой эти дни".
И я просидел, беседуя с ним, до ночи, а потом я встал, зажег большую
свечу и заправил светильник, и мы сидели, поставив сначала кое-какую
еду. И мы поели, и я встал и поставил сладости, и мы лакомились и сиде-
ли, беседуя друг с другом, пока не прошла большая часть ночи. И юноша
лег, и я укрыл его и тоже лег, а наутро я поднялся и нагрел немного воды
и осторожно разбудил юношу, и когда он проснулся, я принес ему горячую
воду, и он вымыл лицо и сказал: "Да воздается тебе за это благом, о юно-
ша! Клянусь Аллахом, когда я спасусь от того, что со мной, и от того,
чье имя Аджиб ибн Хадыб, я заставлю моего отца вознаградить тебя. Если
же я умру, мир тебе от меня".
"Да не наступит день, когда тебя поразит зло, и да назначит Аллах мой
день раньше твоего дня!" - ответил я, а затем я подал кое-какой еды, и
мы поели, и я зажег ему куренья, и он надушился, а после этого я сделал
для него триктрак, и мы стали с ним играть. Потом мы поели сладкого и
играли до ночи, и я зажег свечи и подал ему и сидел, беседуя с ним, пока
от ночи осталось мало, и юноша лег, и я укрыл его и тоже лег. И так про-
должалось, о господин мой, дни и ночи, и в моем сердце возникла любовь к
юноше, и я забыл свою заботу и сказал в душе: "Солгали звездочеты! Кля-
нусь Аллахом, я не убью его".
И я служил юноше и разделял его трапезы и беседовал с ним до истече-
ния тридцати девяти дней, а в ночь на сороковой день юноша обрадовался и
сказал: "О брат мой, слава Аллаху, который спас меня от смерти, и это
случилось по твоему благовонию и по благословению твоего прихода. Я про-
шу Аллаха, чтобы он вознаградил тебя и твою землю. Но я хочу, о брат
мой, чтобы ты нагрел мне воды, я умоюсь и вымою себе тело". - "С любовью
и охотой", - ответил я и нагрел ему воду в большом количестве и внес ее
к юноше и хорошо вымыл ему тело мукой волчьих бобов и натер его и прис-
луживал ему и переменил ему одежду и постлал для него высокую постель. И
юноша подошел и кинулся на постель и прилег после бани и сказал: "О брат
мой, отрежь нам арбуза и полей его соком сахарного тростника".
И я вошел в кладовую и нашел хороший арбуз, который лежал на блюде. И
я заговорил с юношей и сказал ему: "О господин мой, нет ли у тебя ножа?"
- "Вот он, над моей головой, на той верхней полке", - ответил юноша. И я
встал, торопясь, и взял нож, схватив его за конец, и стал спускаться на-
зад, и моя нога споткнулась, к я свалился на юношу с ножом в руке. И не-
медленно нож, сообразно тому, как было написано в безначальности, вон-
зился юноше в сердце, и он тотчас же умер.
И когда он закончил свой срок и я понял, что убил его, я испустил
громкий крик, стал бить себя по лицу и разорвал на себе одежду и воск-
ликнул: "Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся! О му-
сульмане, этому юноше осталось до истечения опасного срока в сорок дней,
о котором говорили звездочеты и мудрецы, только одна ночь, и предел жиз-
ни этого красавца должен был наступить от моей руки! О, если бы мне не
резать этого арбуза! Это поистине бедствие и печаль. Но пусть Аллах
свершает дело, которое решено!.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестнадцатая ночь
Когда же настала шестнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что Аджиб говорил женщине: "И, убедившись, что я убил
его, я встал и поднялся по лестнице и насыпал обратно землю и окинул
глазами море и увидел корабль, рассекавший море и направлявшийся к бере-
гу. Я испугался и сказал: "Сейчас они придут и найдут их дитя убитым и
узнают, что я убил его, и убьют меня несомненно!" И, подойдя к высокому
дереву, я влез на него и закрылся его листьями, и не успел я усесться на
верхушке дерева, как появились рабы, и с ними появился тот дряхлый ста-
рик, отец юноши. И они подошли к тому месту и, сняв землю, нашли дверь и
спустились и увидели, что юноша лежит и его лицо сияет после бани, и
одет он в чистое платье и нож воткнут ему в грудь. И они закричали и
заплакали и стали бить себя по лицу и взывать о горе и бедствии, и ста-
рец на долгий час лишился сознания, и рабы подумали, что после своего
сына он не будет жить.
И они завернули юношу в его одежды и накинули на него шелковый плащ и
вышли к кораблю, и старец вышел позади них. И, увидав своего сына лежа-
щим, он упал на землю и посыпал голову прахом и бил себя по лицу и выр-
вал себе бороду. И он подумал о смерти своего сына и заплакал еще
сильнее и лишился чувств, и тогда один из рабов поднялся и принес кусок
шелковой материи, и старика положили на скамью и сели у него в головах,
и все это время я был на дереве над их головой и смотрел, что происхо-
дит, и мое сердце поседело прежде, чем стала седою моя голова, из-за за-
бот и печалей, перенесенных мною. И я произнес:
"Велики блага тайные Аллаха,
Что скрыты от ума мужей разумных,
Как много дел тебе противны утром,
А вечером они приносят радость!
Как часто нам легко вслед за мученьем!
Так облегчи же грусть больного сердца!"
О госпожа моя, старец все был без сознания, пока не приблизился за-
кат, а потом он очнулся, и, увидев своего сына, с которым случилось то,
чего он боялся, он стал бить себя по липу и по голове и произнес: "Раз-
лукой с любимыми все сердце истерзано,
И слезы из глаз моих струятся потоками.
Далеко желание ушло, о печаль моя,
Что ныне придумаю? Скажу что? Что сделаю?
О, если б не видел я ни разу возлюбленных!
Владыки мои, как быть? - Стеснились пути мои.
И как мне утешиться утехой, когда взыграл
Огонь страсти в душе моей и ярко пылает там?
О, если бы с ними я искал своей гибели!
Меж мною и ими связь, которой нельзя порвать.
Аллахом молю тебя, доносчик, помягче будь!
И пусть единение меж нами продлится век.
Как было прекрасно нам, когда единил нас дом
И жили в блаженстве мы четой неразлучною,
Пока не сразила нас стрела расставания.
А кто может вынести стрелу расставания?
Когда поразило те в любимом несчастие,
В едином во дни его, исполненном прелести,
Сказал я, а речь судьбы уж раньше промолвила:
"О, если б, дитя мое, не кончился жизни срок!
Каким бы путем тебя мне ветре гать немедленно?
Душой я бы выкупил тебя, если б приняли.
И если скажу - он солнце, - солнце заходит ведь.
А если скажу - луна, - луна ведь зашла уже.
О, грусть по тебе моя! О, горе от рока мне!
Нет жизни мне без тебя, так что ж развлечет меня?
В тоске по тебе отец погиб твой; с тех пор как ты
Повергнут кончиною, стеснились пути мои.
И взоры завистников упали на пас в сей день.
Пусть тем же воздается им! Как скверны поступки их!"
Он издал крик, от которого дух его расстался с телом, и рабы закрича-
ли: "Увы, наш господин!" - и посыпали себе головы землей и еще сильнее
заплакали. И они положили своего господина на корабле рядом с сыном и,
распустив на судне паруса, скрылись с моих глаз, и тогда я слез с дерева
и спустился в подземелье и стал думать о юноше. И я увидел некоторые из
его вещей и произнес такое стихотворение:
"Я таю в тоске, увидя слезы любимых,
На родине их потоками лью я слезы.
Прошу я того, кто с ними судил расстаться,
Чтоб мне даровал когда-нибудь он свидание".
Потом, о госпожа моя, я вышел из подземелья, и днем я ходил по остро-
ву, а ночью спускался в помещение, И я провел таким образом месяц, глядя
на тот конец острова, что лежал к западу. И всякий раз, как проходил
день, море становилось мельче, пока на западной стороне не стало мало
воды и прилив ее не прекратился. Когда же месяц прошел до конца, море с
тон стороны высохло, и я обрадовался и убедился в спасении. И войдя в
оставшуюся воду, я вышел на берег материка и нашел там кучи песку, в ко-
тором ноги верблюда погрузились бы по колено, и, укрепив свою душу, я
пересек эти пески и вдруг увидел огонь, блестевший издалека и пылавшие
ярким пламенем. И к направился к огню, надеясь найти облегчение, и про-
изнес:
"Надеюсь, что, может быть, судьба повернет узду
И благо доставит мне, - изменчиво время, -
