лиса, и улетел со мною и опустился в этом месте и перенес сюда все,
что мне было нужно из одежд, украшений, материй, утвари, кушаний и на-
питков и прочего. И каждые десять дней он приходит ко мне один раз и
спит здесь одну ночь, а потом уходит своей дорогой, так как он взял меня
без согласия своих родных. И он условился со мною, что, если мне что-ни-
будь понадобится ночью или днем, я коснусь рукою этих двух строчек, на-
писанных на нише, и не успею убрать руку, как увижу его подле себя. Се-
годня четыре дня, как он приходил, и до его прихода осталось шесть дней.
Не хочешь ли ты провести у меня пять дней и потом уйти, за день до его
прихода?" - "Хорошо, - сказал я, - прекрасно будет, если оправдаются
грезы!"
И она обрадовалась и поднялась на ноги и, взяв меня За руку, провела
через сводчатую дверь и прошла со мною в баню, нарядную и красивую. И,
увидев ее, я снял с себя одежду, и женщина тоже сняла, и я вымылся и вы-
шел, а она села на скамью и посадила меня рядом с собою. Потом она при-
несла мне сахарной воды с мускусом и напоила меня, а затем подала мне
еды, и мы поели и поговорили. А после этого она сказала: "Ляг и отдохни,
ты ведь устал". Я лег, о госпожа моя, и забыл о том, что со мной случи-
лось, и поблагодарил ее. А проснувшись, я увидел, что она растирает мне
ноги, и помолился за нее, и мы сели и немного поговорили. И она сказала:
"Клянусь Аллахом, моя грудь был стеснена, так как я здесь одна под зем-
лей и двадцать пять лет никого не видала, кто бы со мною поговорил. Хва-
ла Аллаху, который послал тебя ко мне! О юноша, не хочешь ли ты вина?" -
спросила она потом, и я сказал: "Подавай!" И тогда она направилась в
кладовую и вынесла старого, запечатанного вина. И она расставила зелень
и проговорила:
"Если б ведом приход ваш был, мы б устлали
Кровью сердца ваш путь и глаз чернотою.
И постлали б ланиты вам мы навстречу,
Чтоб лежала дорога ваша по векам".
Когда она окончила стихи, я поблагодарил ее, и любовь к ней овладела
моим сердцем, и моя грусть и забота покинули меня, и мы просидели за бе-
седой до ночи, и я провел с нею ночь, равной которой не видел в жизни. А
утром мы проснулись и прибавляли радость к радости до полудня, и я на-
пился до того, что перестал себя сознавать. И я встал, покачиваясь нап-
раво и налево, и сказал ей: "О красавица, пойдем, я тебя выведу из-под
земли и избавлю от этого джинна!" Но женщина засмеялась и воскликнула:
"Будь доволен и молчи! Из каждых десяти дней день будет ифриту, а девять
будут твои"". И тогда я воскликнул, покоренный опьянением: "Я сию минуту
сломаю эту нишу, на которой вырезана надпись, И пусть ифрит приходит,
чтобы я убил его! Я привык убивать ифритов!"
И, услышав мои слова, женщина побледнела и воскликнула: "Ради Аллаха,
не делай этого! - и произнесла:
Если дело несет тебе злую гибель,
Воздержаться от дел таких будет лучше. -
А потом сказала:
К разлуке стремящийся, потише! -
Ведь конь ее резв и чистой крови.
Терпи! Ведь судьба всегда обманет,
И дружбы конец - всегда разлука"
Но когда она окончила говорить стихи, я не обратил на ее слова внима-
ния и сильно ударил ногою о пишу..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тринадцатая ночь
Когда же настала тринадцатая ночь, она сказала: "Дошло до мен", о
счастливый царь, что второй календер говорил женщине: "И когда я ударил
ногою о нишу, о госпожа моя, я не успел очнуться, как везде потемнело и
загремело и заблистало, и земля затряслась, и небо покрыло землю, и
хмель улетел у меня из головы, и я спросил: "Что случилось?" И женщина
воскликнула: "Ифрит пришел к нам! Не предостерегала ли я тебя от этого?
Клянусь Аллахом, ты погубил меня! Спасай свою душу и поднимись там, где
ты пришел!"
И от сильного страха я забыл свой топор и башмак, и когда я поднялся
на две ступеньки и оглянулся, чтобы посмотреть, земля вдруг раздалась, и
из-под нее появился ифрит гнусного вида и сказал: "Что это за сотрясе-
ние, которым ты меня встревожила? Что с тобой случилось?" - "Со мной не
случилось ничего, - ответила женщина. - У меня только стеснилась грудь,
и мне захотелось выпить вина, чтобы моя грудь расправилась, и я выпила
немного и встала за нуждой, но голова у меня была тяжелая, и я упала на
нишу". - "Ты лжешь, шлюха!" - воскликнул ифрит и осмотрелся в помещении
направо и налево, и увидел башмак и топор, и воскликнул: "Это явно при-
надлежит человеку! Кто к тебе приходил?" А женщина ответила: "Я только
сейчас увидела это! Они, вероятно, зацепились за тебя". - "Это бессмыс-
ленные речи, и ими меня не проведешь, о блудница", - сказал ифрит и, об-
нажив женщину, он растянул ее между четырех кольев и принялся ее мучить
и выпытывать у нее, что произошло.
И мне было не легко слышать ее плач, и я поднялся по лестнице, дрожа
от страха, а добравшись до верху, я опустил дверь, как она была, и прик-
рыл ее землею. И я до крайности раскаивался в том, что сделал, и вспоми-
нал эту женщину и ее красоту и то, как ее мучил этот проклятый, с кото-
рым она провела уже двадцать пять лет, и что с ней случилось из-за меня
одного. И я размышлял о моем отце и его царстве и о том, как я стал дро-
восеком, и как после ясных дней моя жизнь замутилась. Я заплакал и про-
изнес такой стих:
"И если судьба тебя поразит, то знай:
Сегодня легко тебе, а завтра труднее жить".
И я пошел и пришел к моему товарищу-портному и увидел, что, ожидая
меня, он мучается, как на горячих сковородках. "Вчерашнюю ночь мое серд-
це было с тобою, - сказал он, - и я боялся, что тебя постигла беда от
дикого зверя или чего другого. Слава Аллаху за твое спасение!" И я поб-
лагодарил его за его заботливость и пошел в свою комнату и стал раздумы-
вать о том, что со мной случилось, и упрекая себя за свою болтливость и
за то, что толкнул ту нишу ногой.
И когда я так раздумывал, вдруг вошел ко мне мой друг-портной и ска-
зал мне: "О юноша, на дворе старик персиянин, который спрашивает тебя, и
с ним твой топор и твой башмак. Он принес их дровосекам и сказал им: "Я
вышел, когда муэдзин призывал на утреннюю молитву, и наткнулся на
эти вещи и не знаю, чьи они. Укажите мне, где их владелец?" И дровосеки
указали ему на тебя, узнав твой топор, и он сидит в моей лавке. Выйди же
к нему, поблагодари его и возьми твой топор и твой башмак".
И, услышав эти слова, я побледнел и расстроился, и в это время земля
в моей келье вдруг раздалась и появился персиянин, и оказалось, что это
ифрит. Он пытал ту женщину крайней пыткой, но она ни в чем ему не приз-
налась, и тогда он взял топор и башмак и сказал ей: "Если я Джирджис из
потомства Ибдиса, то я приведу владельца этого топора и башмака!" И он
пришел с такой уловкой к дровосекам и вошел ко мне и, не дав мне сроку,
похитил меня и полетел и поднялся и опустился и погрузился под землею, а
я не сознавал самого себя. Потом он вошел со мной во дворец, где я был,
и я увидел ту женщину, которая лежала, растянутая между кольями и обна-
женная, и кровь стекала с ее боков. И из глаз моих полились слезы, а
искрит взял эту женщину и сказал ей: "О развратница, не это ли твой воз-
любленный?" Но женщина посмотрела на меня и сказала: "Я его не знаю и не
видела его раньше этой минуты". - "И после такой пытки ты не призна-
ешься!" - воскликнул ифрит. И женщина сказала: "Я в жизни его не видела,
и Аллах не позволяет мне на него солгать". - "Если ты его не знаешь, -
сказал ифрит, - возьми этот меч и сбей ему голову". И она взяла меч и
подошла ко мне и встала у меня в головах, а я сделал ей знак бровью, и
слезы текли у меня по щекам. И она поняла мой знак и мигнула мне и ска-
зала: "Все это ты с нами сделал!" А я сказал ей знаками: "Сейчас время
прощения", - и язык моего положения говорил:
"Мой взгляд на уста мои вещает, и ясно вам,
И страсть объявляет то, что в сердце скрываю я.
Когда же мы встретились, и слезы лились мои,
Безгласен я сделался, но взор мой о вас вещал.
Она указала мне, и понял я речи глаз,
И пальцем я дал ей знак, и был он понятен.
И все, что нам надобно, бровями мы делаем;
Молчим мы, и лишь любовь за нас говорит одна".
И когда я окончил стихи, о госпожа моя, девушка выронила из рук меч и
воскликнула: "Как я отрублю голову тому, кого я не знаю и кто мне не
сделал зла? Этого не позволяет моя вера!" И она отошла назад, а ифрит
сказал: "Тебе не легко убить твоего возлюбленного, так как он проспал с
тобой ночь, и ты терпишь такую пытку и не хочешь признаться! Но лишь
сходное сочувствует сходному!" После этого ифрит обратился ко мне и ска-
зал: "О человек, а ты не знаешь эту женщину?" - "А кто она такая? - ска-
зал я. - Я совершенно ее не видел до этого времени". - "Так возьми меч и
скинь ей голову, и я дам тебе уйти и не стану тебя мучить и удостове-
рюсь, что ты ее совершенно не знаешь", - сказал ифрит. "Хорошо", - отве-
тил я и, взяв меч, с живостью выступил вперед и поднял руку. И женщина
сказала мне бровью: "Я не погрешила перед тобой, - так ли ты воздашь
мне?" И я понял, что она сказала, и сделал ей знак, означающий: "Я вы-
куплю тебя своей душой". А язык нашего положения написал:
"Как часто влюбленные взором своим
Любимой о тайнах души говорят,
И взоры их глаз говорят им: "Теперь
узнал я о том, что случилось с тобой".
Как дивны те взгляды любимой в лицо,
Как чудно хорош изъясняющий взор!
Вот веками пишет один, а другой
Зрачками читает посланье ею".
И из моих глаз полились слезы, и я бросил из рук меч и сказали "О
сильный ифрит и могучий храбрец! Если женщина, которой недостает ума и
веры, не сочла дозволенным скинуть мне голову, как может быть дозволено
мне обезглавить ее, когда я ее в жизни не видел? Я не сделаю этого ни-
когда, хотя бы мне пришлось выпить чашу смерти и гибели". - "Вы знаете,
что между вами было дело! - вскричал ифрит, - и я покажу вам последствия
ваших дел!" И, схватив меч, он ударил женщину по руке и отрубил ее и за-
тем ударил по другой и отрубил ее, и он отсек ей четыре конечности че-
тырьмя ударами, а я смотрел на это и был убежден, что умру. И женщина
сделала мне знак глазами, как бы прощаясь, а ифрит воскликнул: "Ты пре-
любодействуешь глазами!" - и, ударив ее, отмахнул ей голову. После этого
ифрит обратился ко мне и сказал: "О человек, по нашему закону, если жен-
щина совершила блуд, нам дозволено ее убить, а я похитил эту женщину в
ночь ее свадьбы, когда ей было двенадцать лет, и она не знала никого
кроме меня, и каждые десять дней я на одну ночь приходил к ней и являлся
в образе персиянина. И убедившись, что она меня обманула, я убил ее, а
что до тебя, то я не уверен, что ты обманул меня с нею, но я никак не
могу оставить тебя невредимым. Выскажи же мне свое желание".
И я обрадовался до крайности, о госпожа, и спросил: "Чего же мне по-
желать от тебя?" И ифрит ответил: "Выбирай, в какой образ тебя обратить:
в образ собаки, осла пли обезьяны". И я сказал, жаждая, чтоб он простил
меня: "Клянусь Аллахом, если ты меня простишь, Аллах простит тебя за то,
что ты простил мусульманина, который не сделал тебе зла". И я умолял его
упорнейше с мольбой и плакал перед ним и говорил: "Я несправедливо оби-
жен". Но ифрит воскликнул: "Не затягивай со мною твои речи! Я не далек
от того, чтобы убить тебя, но я предоставляю тебе выбор". - "О ифрит, -
сказал я, - тебе более подобает меня простить. Прости меня, как внушив-
ший зависть простил завистнику". - "А как это было?" - спросил ифрит.
СКАЗКА О ЗАВИСТНИКЕ И ВНУШИВШЕМ ЗАВИСТЬ
Говорят, о ифрит, - сказал я, - что в одном городе было два человека,
жившие в двух смежных домах с общим простенком, и один из них завидовал
другому и поражал его глазом и силился повредить ему. И он все время ему
