мое, ты заплатил глазом, но не душой!" И я не мог смолчать о моем двою-
родном брате, который был его сыном, и сообщил ему обо всем, что случи-
лось, и мой дядя очень обрадовался тому, что я сказал, услышав весть о
своем сыне. "Пойдем, покажи мне гробницу", - сказал он, а я ответил:
"Клянусь Аллахом, о дядя, я не знаю, в каком она месте! Я ходил после
этого несколько раз и искал ее, но не знаю, где она находится".
Потом я пошел с моим дядей на кладбище и посмотрел направо и налево и
узнал гробницу. И я сильно обрадовался, и мой дядя тоже, и я вошел с ним
в гробницу и, убрав землю, поднял плиту и спустился с моим дядей па
пятьдесят ступенек, и когда мы достигли конца лестницы, вдруг на нас по-
шел дым и затемнил нам зрение, и тогда мой дядя произнес слова, говоря-
щий которые не смутится: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого,
великого!" И мы пошли, и вдруг видим помещение, наполненное мукою, кру-
пами и съестными припасами и прочим, а посреди покоя мы увидали занавес-
ку, спущенную над ложем. И мой дядя посмотрел на ложе и увидел своего
сына и женщину, спустившуюся с ним, которые лежали обнявшись, и они
превратились в черный уголь, словно были брошены в ров с огнем. И, увидя
это, мой дядя плюнул в лицо своему сыну и воскликнул:
"Ты заслужил это, о кабан! Таково наказание в здешней жизни, а оста-
ется наказание в жизни будущей, и оно сильней и мучительней..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двенадцатая ночь
Когда же настала двенадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что календер рассказывал женщине, а все собравшиеся, и
Джафар, и халиф слушали. "Потом мой дядя ударил своего сына башмаком, -
продолжал календер, - (а тот лежал в виде черного угля), и я удивился
его поступку и опечалился о моем двоюродном брате: как это он стал,
вместе с женщиной, черным углем. И я сказал: "Ради Аллаха, о дядя, об-
легчи скорбь твоего сердца! Мое сердце и ум обеспокоены, и я скорблю о
том, что случилось с твоим сыном, который превратился в черный уголь
вместе с этой женщиной. Не довольно ли с них того, что сталось с ними, а
ты еще бьешь его башмаком!"
"О сын моего брата, - отвечал мой дядя, - мой сын с самого детства
был влюблен в свою сестру, и я запрещал ему быть с нею, и говорил в ду-
ше: "Они еще маленькие!" Когда же он вырос, между ними случилась мер-
зость, и я услышал об этом и не поверил, но все же взял и накричал на
него как следует, и сказал ему: "Остерегайся таких мерзких поступков,
которых никто не совершал ни до тебя, ни после тебя, а иначе мы будем
опозорены и опорочены среди царей до самой смерти, и весть о нас разгла-
сится путешественниками! Берегись совершить подобный поступок! Я разгне-
ваюсь и убью тебя!" Потом я отделил его от сестры, и сестру отделил от
него, но проклятая любила его сильной любовью, и дьявол взял над ними
власть и украсил в их глазах их поступки. Увидев, что я отделил от него
сестру, мой сыч вырыл для себя это помещение под землей и выровнял его и
перенес туда, как ты видишь, съестные припасы. И он обманул мою бди-
тельность и, когда я был на охоте, пришел в это место, но преистинный
возревновал к нему и к ней и сжег их, а наказание в будущей жизни еще
сильнее и мучительней".
Он заплакал, и я заплакал вместе с ним, и он посмотрел на меня и ска-
зал: "Ты мой сын вместо него!" И я поразмыслил немного о жизни земной и
ее превратностях, и о том, как везирь убил моего отца и сел на ею место
и вырвал мне глаз, и о диковинных событиях, что исполнились с моим двою-
родным братом, и потом я заплакал, и мой дядя заплакал вместе со мной.
Затем мы поднялись наверх и опустили плиту и насыпали землю на место
и сделали могилу такой, как она была прежде, и возвратились в наше жили-
ще. Но не успели мы усесться, как услышали звуки барабанов, труб и ли-
тавр и бряцание оружия храбрецов, и крики людей, и лязг удил, и конское
ржание, и мир покрылся мраком и пылью из-под копыт коней. И наш ум сму-
тился, и мы не знали, в чем дело, и спросили о том, что случилось, и нам
сказали: "Везирь, который захватил царство твоего отца, собрал солдат и
снарядил войско и нанял кочевых рабов и пришел к нам с войском, много-
численным, как пески, которого не счесть и не одолеть никому. Они ворва-
лись в юрод внезапно, и жители не могли устоять и отдали им город". И
мой дядя погиб, а я убежал в конец юрода и подумал: "Если я попаду ему в
руки, он убьет меня!" И печали мои множились и возобновились, и я поду-
мал о событиях, происшедших с моим отцом и дядей, и о том, что теперь
делать, и сказал себе: "Если я появлюсь, жители города и войска моего
отца меня узнают, и будет мне смерть и гибель". И я нашел спасение лишь
в том, чтобы обрить усы и бороду, и, сбросив их и переменив платье, вы-
шел из города и направился в этот город, надеясь, что, может быть,
кто-нибудь проведет меня к повелителю правоверных, наместнику господа на
земле, которому я мог бы рассказать и изложить свое дело и то, что со
мной случилось.
Я достиг этого города в сегодняшний вечер и остановился, недоумевая,
куда идти, и вдруг вижу, стоит этот календер. И я приветствовал его и
сказал ему: "Чужеземец!" Он отвечал: "И я тоже чужеземец!" И когда мы
так стояли, вдруг подошел наш товарищ, вот этот третий, и поздоровался с
нами и сказал нам: "Чужеземец!" - и мы отвечали: "И мы тоже чужеземцы".
И мы пошли, и мрак налетел на нас, и судьба привела нас к вам. Вот при-
чина того, что я обрил бороду и усы и что мне вырвали глаз.
"Пригладь свою голову и иди", - сказала ему женщина, но календер
воскликнул: "Не уйду, пока не услышу рассказ других!" И все удивились
его истории, и халиф сказал Джафару: "Клянусь Аллахом, я не видел и не
слышал чего-либо подобного тому, что случилось с этим календером!"
РАССКАЗ ВТОРОГО КАЛЕНДЕРА
Тогда выступил вперед второй календер и поцеловал Землю и сказал: "О
госпожа моя, я не родился кривым, и со мной случилась удивительная исто-
рия, которая, будь она написана иглами в уголках глаза, послужила бы на-
зиданием для поучающихся. Я был царем, сыном царя, и читал Коран соглас-
но семи чтениям [33] и читал книги и излагал их старейшинам наук и изучал
науку о звездах и слова портов и усердствовал во всех науках, пока не
превзошел людей моего времени, и мой почерк был лучше почерка всех пис-
цов. И слава обо мне распространилась по всем областям и странам и дошла
до всех царей, и обо мне услышал царь Индии и послал к моему отцу, тре-
буя меня, и отправил отцу подарки и редкости, подходящие для царей. И
мой отец снарядил меня с шестью кораблями, и мы плыли по морю целый ме-
сяц, и, достигши берега, мы вывели коней, которые были с нами на кораб-
ле, и нагрузили подарками десять верблюдов и немного прошли. И вдруг, я
вижу, поднялась и взвилась пыль, так что застлала края земли, и через
час дневного времени пыль рассеялась, и из-за нее появились пятьдесят
всадников - хмурые львы, одетые в железо. И мы всмотрелись в них и видим
- это кочевники, разбойники на дороге, и когда они увидели, что нас мало
и с нами десять верблюдов, нагруженных подарками для царя Индии, они ри-
нулись на нас и выставили перед нами острия своих копий. И мы сделали им
знаки пальцами и сказали им: "Мы посланцы великого царя Индии, не оби-
жайте же нас!" Но они ответили: "Мы не на его Земле и не под его
властью", - и они убили часть слуг, а остальные бежали, и я бежал, после
того как был тяжело ранен. Кочевники отобрали у меня деньги и подарки,
бывшие с нами, а я не знал, куда мне направиться, и был я велик и сде-
лался низким. Я шел, пока не пришел к вершине горы, и приютился в пещере
до наступления дня, и продолжал идти, пока не достиг города, безопасного
и укрепленного, от которого отвернулся холод зимы и обратилась к нему
весна с ее розами. И цветы в нем взошли, и реки разлились, и защебетали
в нем птицы, как сказал о нем поэт, описывая его:
Во граде том для живущих нет ужаса,
И дружбою безопасность с ним связана,
И сходен он с дивным садом разубранным,
И жителям очевидна красота его.
Я обрадовался, что достиг этого города, так как утомился от ходьбы, и
меня одолела забота, и я пожелтел, и мое состояние расстроилось, так что
я не знал, куда мне идти. И я проходил мимо портного, сидевшего в лавке,
и приветствовал его, и он ответил на мое приветствие, сказавши: "Добро
пожаловать!" - и был со мною приветлив и обласкал меня и спросил, почему
я на чужбине. И я рассказал ему, что со мной случилось, с начала до кон-
ца. Портной огорчился за меня и сказал: "О юноша, не открывай того, что
с тобою, - я боюсь для тебя зла от царя этого города: он величайший враг
твоего отца и имеет повод мстить ему".
Потом он принес мне еду и напитки, и я поел, и он поел со мною, и я
беседовал с ним весь вечер. Он отвел мне место рядом со своей лавкой и
принес нужную мне постель и одеяло, и я провел у него три дня, а потом
он спросил: "Не знаешь ли ты ремесла, чтобы им зарабатывать?" - "Я зако-
новед, ученый, писец, счетчик и чистописец", - ответил я, но портной
сказал мне: "На твое ремесло нет спроса в наших землях, и у нас в городе
нет никого, кто бы знал грамоту или иную науку, кроме наживы". - "Кля-
нусь Аллахом, - сказал я, - я ничего не Знаю сверх того, о чем я сказал
тебе". Тогда портной сказал: "Затяни пояс, возьми топор и веревку и руби
дрова в равнине. Кормись этим, пока Аллах не облегчит твою участь, и не
дай им узнать, кто ты, - тебя убьют". Он купил мне топор и веревку и от-
дал меня кому-то из дровосеков, поручив им обо мне заботиться, и я вышел
с ними и рубил дрова целый день. И я принес на голове вязанку и продал
ее за полдинара, и часть его я проел, а часть оставил, и я провел в та-
ком положении целый год.
А через год я однажды пришел, по своему обычаю, на равнину и углубил-
ся в нее и увидел рощу, где было много дров. И я вошел в эту роту и,
найдя толстый корень, стал его окапывать и удалил с него землю, и тут
топор наткнулся на медное кольцо, и я очистил его от земли, и вдруг вижу
- оно приделано к деревянной опускной двери! Я поднял ее, и под ней ока-
залась лестница, и я сошел по этой лестнице вниз и увидел дверь и, войдя
в нее, очутился во дворце, прекрасно построенном, с высокими колоннами.
А во дворце я нашел молодую женщину, подобную драгоценной жемчужине,
разгоняющую в сердце горе, заботу или печаль, чьи речи утоляют скорби и
делают безумным умного и рассудительного, - высокую ростом, с крепкой
грудью, нежными щеками, благородным обликом и сияющим цветом лица, и лик
ее светил в ночи ее локонов, а уста ее блистали над выпуклостью груди,
подобно тому, как сказал о ней поэт:
Черны ее локоны, и втянут живот ее,
А бедра - холмы песку, и стан - точно ивы ветвь.
И еще:
Четыре тут для того лишь подобраны,
Чтоб сердце мне в кровь изранить и кровь пролить:
Чела ее свет блестящий и пряди ночь,
И розы ланит прелестных, и тела блеск.
И, посмотрев на нее, я пал ниц перед ее творцом, создавшим ее столь
красивой и прелестной, а девушка взглянула на меня и сказала: "Ты кто
будешь: человек или джин?" - "Человек", - сказал я, и она спросила: "А
кто привел тебя в это место, где я провела уже двадцать пять лет и ни-
когда не видала человека?" И, услышав ее слова (а я нашел их сладостны-
ми, и она захватила целиком мое сердце), я сказал ей: "О госпожа моя,
меня привели сюда мои звезды для того, чтобы рассеять мою скорбь и Забо-
ту". И я рассказал ей, что со мною случилось, от начала до конца, и она
огорчилась моим положением и заплакала и сказала: "Я тоже расскажу тебе
свою историю. Знай, что я дочь царя ЭФатамуса, владыки Эбеновых остро-
вов. Он выдал меня за сына моего дяди, и в ночь, когда меня провожали к
жениху, меня похитил нфрит по имени Джирджис нбн Раджмус, внук тетки Иб-
