достижения финансовой гармонии. Излишек S всегда оказывается слишком мал,
чтобы покрыть дефицит L.
Эта ошибка вызвана недостаточным знанием статистики распределения доходов.
Любой статистический источник подтвердит, что большой процент общей суммы
личных доходов приходится на небольшой процент получателей. Такая
статистика получила развитие в США во времена Нового курса. Эти же
статистические методы можно применить к распределению британских доходов,
и здесь картина получится не менее впечатляющая. Рассматривая доходы до
уплаты налогов, мы видим, что 3, 14% получателей доходов имеют 19,4% от
общей суммы личных доходов; 5,16% имеют 24,5% всех доходов; и, наконец,
12% получателей доходов имеют 36,3% общей суммы доходов. Казалось бы,
такое соотношение доходов дает огромные возможности для их
перераспределения. Но здесь следует подчеркнуть и то, что в нашу первую
группу входят люди с доходами выше 1000 фунтов, во вторую -- с доходами
свыше 750 фунтов и в третью -- люди, чьи доходы превышают 500 фунтов (до
уплаты налогов). [Многие из тех, кто осуждает непропорциональную долю
"верхушки", находятся в счастливом неведении относительно того, что сами
принадлежат к этой группе.]
Маловероятно, что многие назовут такой низкий потолок до уплаты налогов
как 1000 фунтов приемлемым21, таким образом определяя максимальный чистый
доход для одного человека до 700 фунтов 15 шиллингов, а для семьи с тремя
детьми -- до 813 фунтов 5 шиллингов.
Так, максимальный чистый доход (после уплаты налогов) составит:
заработанный доходдоход в виде % по инвестициям
Одинокий человек700 ф. 15ш.625 ф. 15 ш.
Бездетная пара732 ф. 5ш.657 ф. 5 ш.
Семья с тремя детьми813 ф. 5 ш.738 ф. 5 ш.
Однако даже если согласиться с этим, и при таком потолке доходов доступные
перераспределению суммы окажутся гораздо ниже, чем это может показаться на
первый взгляд. Во-первых, из общей суммы доходов, превышающих потолок,
вначале надо будет вычесть расходы на содержание прислуги; далее, если мы
не готовы ограничить функции государства. Казначейство должно будет
возместить свои убытки, связанные с перераспределением. Если при прямом
налогообложении доходов, превышающих 1000 фунтов, казна получает 612
миллионов, то из перераспределяемой в пользу низких доходов суммы она
может рассчитывать только на небольшую часть от своих прежних поступлений.
Поэтому государству придется удержать из перераспределяемой суммы разницу
между прежними поступлениями и поступлениями при новом распределении
доходов или существенно поднять ставку налога на низкие доходы. Проще
всего представить себе эту проблему как удержание в пользу казны из суммы,
предназначенной для перераспределения. Но и этот вычет далеко не
последний: чтобы сохранить прежний уровень капиталовложений, необходимо
также удержать разницу между величиной сбережений, соответствующей
нынешним высоким доходам и ожидаемой величиной сбережений, соответствующей
тем же доходам, после того, как перераспределяемые суммы окажутся в новых
руках. В результате реально перераспределяемые средства не оправдывают
первоначально связанных с ними надежд.
Каким должен быть потолок доходов?
В Приложении мы приводим расчеты того, как можно получить заданный нижний
уровень доходов путем сокращения всех доходов, превышающих определенный
потолок. В нашем случае потолок -- неизвестная величина. В результате
наших вычислений получена величина потолка доходов, которая гораздо ниже
любой априорной оценки. Чтобы получить необходимый нижний уровень доходов,
мы не можем довольствоваться лишь изъятием излишков у богатых, мы должны
значительно задеть и доходы нижнего слоя средних классов. Максимальный
чистый доход в 500 фунтов -это не то, о чем мечталось стороннику
перераспределения, но это именно та величина, к которой мы пришли. Между
прочим, наши расчеты выявили тот упускаемый из виду факт, что современный
уровень перераспределения был бы невозможен, если бы по существу это было,
как и представляется на поверхности, перераспределением от богатых к
бедным; но оно оказывается возможным потому, что это в той же степени и
горизонтальное, как и вертикальное перемещение доходов.
Результат этого анализа достаточно неожидан. Он наносит удар по широко
распространенному мнению, что наши общества очень богаты и что их
богатства просто неправильно распределены, -- эта точка зрения была
особенно популярна в тридцатые годы. На самом деле мы обнаружили, что те
излишки, которые нам хотелось бы безжалостно изъять, -- при этом, полагая,
что это никак не скажется на уровне производства, -- совершенно
недостаточны для того, чтобы поднять низкие доходы до желательного уровня.
Преследование этой цели вызывает снижение жизненного уровня даже у нижнего
слоя средних классов.
Теория перераспределения возникла на основе двух этических оценок,
выражавшим абсолютное осуждение, -- несправедливого недопотребления и
существования наряду с ним несправедливо высокого уровня потребления. Как
хорошо, если для достижения достойной цели не надо жертвовать чем-то
ценным, если ваши средства борьбы со злом являются благими! Таким образом,
эта проблема выглядела в глазах интеллектуала, размышлявшего об
общественном устройстве. Существовал недостойный образ жизни бедняков, от
которого интеллектуал мечтал избавиться, и он рассчитывал, что это можно
сделать, просто избавившись от другого недостойного образа жизни -- образа
жизни богатых. Интеллектуал (но не художник), конечно, не испытывает
симпатии к откровенной роскоши богачей. Поэтому, с его точки зрения,
политика перераспределения не повлечет за собой никаких социальных потерь.
Но если потолок доходов будет таким низким, как мы говорили, то это многое
меняет. В этом случае будет разрушен достойный образ жизни и те нормы, к
которым интеллектуал привык и которые он считает необходимыми для
выполнения тех социальных функций, которые он ценит больше всего.
Теперь, когда наделение средствами одних по-прежнему кажется справедливым,
справедливость изъятия средств у других уже не выглядит столь очевидной.
Легко сказать: "Ротшильд должен отказаться от своей яхты". Но совсем
другое дело сказать: "Боюсь, Бергсон должен лишиться того скромного
достатка, который позволяет ему заниматься своим делом". Речь идет не
только о незаработанных доходах: будут ущемлены и государственный
служащий, и инженер, и интеллектуал, и художник. Хотим ли мы этого?
Считаем ли это справедливым?
Хорошо известно, что даже самые рьяные сторонники перераспределения не
считают это желательным или справедливым. Ведь вознаграждения, получаемые
государством за его все расширяющиеся функции перераспределения, гораздо
выше, чем те потолки доходов, которые мы определили в нашем исследовании.
Это самое очевидное доказательство того, что сторонники перераспределения
на самом деле не считают эти потолки доходов желательными или приемлемыми.
Однако человеку свойственно ошибаться, и вполне возможно, что сторонники
перераспределения правы в том, что оно необходимо, и ошибаются в
установлении относительно высоких доходов тому, кто его осуществляет. Это
может быть уступкой обстоятельствам и традиционным взглядам или же
непоследовательностью. Давайте поэтому непредвзято рассмотрим возможность
того, что в целях повышения доходов, недостигающих минимального уровня,
могут быть оправданы удержания даже из очень скромных доходов.
Поскольку теперь нам необходимо оценить, что хуже -- ненормально низкий
потолок доходов среднего класса или же недостаточные доходы рабочих, нужен
своего рода критерий справедливости. Нам предлагают "арифметику счастья",
исчисление удовлетворенности, теперь одетое в новые одежды экономики
благосостояния.
Удовлетворенность
Перераспределение началось с осознания того, что одни имеют слишком мало,
а другие -- слишком много. Когда пытаются выразить эту мысль точнее,
обычно предлагают две формулировки. Первую можно назвать объективной,
вторую -- субъективной. Объективная основана на представлении о приличном
образе жизни, ниже которого никто не должен опускаться; другие образы
жизни приемлемы и желательны в определенных пределах выше этого уровня.
Субъективная формулировка не определяет того, что является объективным
благом для людей, и ее можно выразить примерно так: "Для богатых потеря
будет не столь чувствительной, как приобретение для бедных", или даже
более прямо: "Определенная потеря дохода будет значить меньше для
богатого, чем соответствующий прирост дохода для бедного".
Здесь сравниваются степени удовлетворенности. Можно ли такое сравнение
считать эффективным? Можно ли хоть с какой-нибудь степенью точности
измерить понижение удовлетворенности у одних и повышение ее у других? Если
да, то мы можем узнать, как достичь максимальной суммы личных
удовлетворенностей при заданном уровне производства, причем будем считать,
что этот уровень остается неизменным.
Такая идея не могла не возникнуть в кругу экономистов, так как понятие
максимизации удовлетворенности использовалось в разных контекстах уже не
одно десятилетие. Чистая теория потребительского спроса рассматривает
индивида как человека, обладающего определенным доходом, который он
расходует на предлагаемые рынком по определенным ценам товары таким
образом, чтобы получить максимум удовлетворенности. Чистая теория обмена
рассматривает две стороны, каждая из которых обладает определенным
количеством товара и желает приобрести товар другой стороны. Каждая
сторона меняет часть своего товара на часть товара партнера до тех пор,
пока дальнейшее приобретение очередной порции товара не требует от него
большей жертвы, чем ценность этого приобретения для него. Можно сказать,
что к этому моменту каждая сторона получает наиболее удовлетворяющий ее
набор товаров и, в определенном смысле, удовлетворенность обеих сторон
максимизирована. [См. рассуждения проф. Ногаро в "La Valeur Logique des
Theories Economiques" (Paris, 1947) , chap. IX, "La Theorie du Maximum de
Satisfactions".] Несколько фантастическая теория общего равновесия
распространяет чистую теорию обмена на случай большого числа людей и
большого количества товаров. Общее равновесие -- это эстетический и
математический оптимум, которым экономисты склонны прямо или косвенно
считать оптимум удовлетворенности. Такое убеждение действительно является
интуитивной необходимостью для экономиста. Постулируя, что экономическое
поведение определяется стремлением каждого к максимизации личной
удовлетворенности, и, утверждая, что любое равновесие в обмене есть
наилучший компромисс между удовлетворенностями сторон, и что тем самым
равновесие максимизирует сумму их удовлетворенностей, они пришли к выводу,
что общее равновесие является наилучшим состоянием с точки зрения
отдельного человека, а с точки зрения общества в целом -- это оптимальное
сочетание индивидуальных достижений. [См. дискуссию Самуэльсона в
"Foundations of Economic Analysis" (Cambridge, 5 March 1948), chap. VIII,
"Economy of Welfare".] Из того, что общее равновесие является оптимальным
сочетанием, логически следует, что любое отклонение от общего равновесия
вызовет преобладание роста неудовлетворенности над ростом
удовлетворенности. Таким образом, как только общему равновесию придается
психологическое толкование, приходится сравнивать степени
удовлетворенности разных индивидов или, по крайней мере, изменения в этих
степенях.
Очевидно, что общее равновесие включает в себя некий оптимум для каждого
индивида, который зависит лишь от уровня доходов, находящихся в его
распоряжении, и картина общего равновесия будет меняться с изменением
распределения этих доходов. Если общее равновесие можно сравнивать с
"менее чем равновесным" состоянием по критерию увеличения суммарной
удовлетворенности, то и общее равновесие, возникающее на основе
определенного первоначального распределения, можно сравнивать с общим
равновесием при другом первоначальном распределении. Таким образом, само
