по другому поводу: после поражения России в чеченской авантюре начался
гигантский передел сфер влияния в криминальной среде. Все нити держал в
своих руках именно твой знакомец.
И вот вышли на Мадину, стали просматривать с Платоновым ее досье: 1975
года рождения, вдова, погибший муж -- старший лейтенант бывшего МВД ЧИАР.
Паша, ради интереса, разыскал и его личное дело. А как раскрыл его, так и
ахнул: "Леонидыч, смотри-смотри!" Ну, я смотрю: парень как парень, ничем не
примечательная внешность, таких миллионы... А Платонов мне: "Так он же
полный двойник Сереги Неволина, моего коллеги по группе "Символ"!" Так твоя
фамилия и всплыла. Я-то тебя тогда, сам понимаешь, не знал. Спрашиваю Пашку:
"Кто такой?" Он мне и рассказал твою историю с подробностями. Я его выслушал
и говорю: "Паш, а чего ж он не с нами?" И родилась мысль, тебя подключить.
До поры до времени мысль забыли, но как только дело о "золоте регионов"
зашло, сразу вспомнили: в таких операциях лишних надежных людей не бывает.
Н-да...
Ремеслук потыкал вилкой в успевший остыть бефстроганов и решительно
отодвинул тарелку в сторону. Мне за его рассказами тоже есть не хотелось,
хотя со вчерашнего вечера маковой росинки во рту не было.
Полковник отхлебнул апельсинового сока и продолжил:
-- На работу с Мадиной времени по нашим меркам ушло не много.
Знакомство под пашиной "крышей", несколько собеседований, ввод в курс дела,
подписка о неразглашении... Девочка оказалась очень подготовленной, недаром
жена бывшего милиционера, дважды ей ничего повторять не приходилось. Да и
устремления сошлись: у Мадины появилась возможность посчитаться с басмачами
за замученного мужа. Мы перед ней ничего не скрывали, прямо сказали: "Если
согласитесь работать с нами, вам уготована роль "отмычки". И ее это не
смутило.
А дальше... Паша и я познакомили Мадину с Баратынским, с несколькими
ребятами, которые могли стать ее партнерами в планируемой акции -- ты ведь
тогда только подразумевался. Платонов из архива "Символа" твою фотографию
достал, показал Мадине...
-- Эх, мужики, мужики... -- Ремеслук сжал губы и зажмурился, -- Мы все
о делах своих, расчеты свои строим точные, как в математике, планируем... Ни
Паша, ни я представить себе не могли, не захотели, скорее... какая у
девчонки реакция будет, когда тебя увидит. Взяла она в руки фотографию,
смотрит на нее, нас с Платоновым слушает, а сама где-то далеко-далеко...
Потом спрашивает: "Кто это?" Паша, что считал нужным, рассказал. С тех пор у
Мадины, вплоть до твоего приезда, будто крыша поехала. Мы сперва опасаться
стали: потеряли человека... работника! Нет, девочка, несмотря на свои годы,
многое повидала, воля у нее железной оказалась. Только приезда твоего все
время ждала.
Ну, мы с Пашей что-то чувствовали, насколько мы, мужики, вообще можем
чувствовать... В общем, Мадина... как это сказать?.. захотела еще раз с
мужем побыть, что ли. Ты этим мужем и стал, Неволин, в первый день своего
приезда, помнишь?
Я молча кивнул.
-- А ты, признайся, подумал... Ремеслук и в самом деле бардак разводит,
девочками гостя развлекает...
-- Эх, мужики, мужики, все-то у нас проще! -- Юлий Леонидович, уйдя в
воспоминания, незаметно для себя повысил голос. Не осознавая, что подобная
фраза в этом заведении прозвучит, как минимум, двусмысленно. Несколько
однополых парочек уставились на нас, привлеченные горестной сентенцией
полковника. Тот заметил постороннее внимание и сразу перешел на пониженные
тона:
-- Ну ладно, я-то... Я ведь знал уже всю историю Мадины, знал, к о г
оона ждет... хоть как-то понимал, что у нее в душе творится. А ты...
"Девочку подать?" -- "Да-а-вайте!" А еще говоришь: "Я не Зико вам!"
Ну вот. Приехали. Я еще и виноват оказался, что уединился с Мадиной,
как и предлагал Ремеслук. Если бы она мне не понравилась... если бы я шестым
чувством не уловил, что она почему-то очень хочет меня... если бы мне не
показалось, что у всей бардачной атмосферы "Махаона" есть своя подоплека --
я бы послал Ремеслука в тот день далеко и надолго.
"Если бы!" Опять самообман. Опять вру самому себе. Все дело, конечно, в
той девочке из Белого Дома. В Марии.
..."А ты похожа на нее как сестрица, но, конечно, не она. К
сожалению"...
Да уж случилось, как случилось. Душу перед Ремеслуком изливать,
рассказывать ему про свои видения, про Марию, совершенно не хочется. Какой
смысл? Чтобы выглядеть в глазах полковника хоть немного лучше, чем я есть?
Что касается будущей роли Мадины, уготованной ей хитроумным
полковником, я ее, кажется, уразумел. Пора возвращать Ремеслука к нашим
баранам. К барану, точнее. К Шамилю, который далеко не баран.
Я уже привык, что появление в разговоре Зики -- верный признак того,
что полковник перегрелся и готовится остывать, упражняясь в остроумии.
Точно! Не успел я рта раскрыть, как...
-- А-а-а, все правильно! "Былого не вернуть, а будущего нету", как поет
мой друг Миша Шуфутинский, -- в глазах у Ремеслука заметались чертики, --
Это даже хорошо, что вы ночь провели. Это... как в балете... партнеры должны
переспать, чтобы лучше чувствовать друг друга в танце...
-- Юлий Леонидович, кстати, о танце. Подтвердите мои мысли: Мадина --
"отмычка" и...
-- И! Ребята Баратынского задерживают на денек прилетевшую Сажи, она
погостит у меня. Ты работаешь с Мадиной. Она, под видом любовницы Шамиля,
заявляется в офис "Темпа-А" и ликвидирует "авторитета". Курс Мадина у моих
бойцов прошла неслабый. Твое дело -- обеспечить ей отход, прикрыть от
преследователей. А своих людей я, извини, тебе не дам. Они и так уже славно
потрудились, да еще операцию по изъятию закладных у "Нового будущего" им
осуществлять. Твоей помощи в том не требую, но и помочь больше, чем Мадиной,
не могу... Если согласен, обговорим детали.
Несколько минут я осмысливал сказанное Ремеслуком, хотя решение принял,
в общем-то, сразу. Паузу взял только для того, чтобы его перепроверить. По
привычке: перепроверять даже окончательно принятое решение, чтобы потом не
оказалось, что эмоции в определенный момент возобладали над разумом.
Полковник ждал ответа. Я постарался ответить с соответствующей
интонацией. Чтобы, с одной стороны, не обидеть Ремеслука, действующего из
лучших побуждений, а с другой -- отбить у него охоту оспаривать то, что я
для себя уже принял:
-- Видите ли, Юлий Леонидович... Я, наверно, аморальный тип, что даже
вы успели подтвердить... но и у меня есть некие представления. Конечно, ваше
предложение -- за которое я благодарен -- вполне укладывается в рамки того,
что нам читали в балашихинской "учебке": "При осуществлении акции все нормы
морали должны быть отвергнуты... главное -- достижение поставленной цели"
Но... я плохой ученик... и использовать женщину в качестве "отмычки" не
стану. Тем более, что у меня, благодаря японцам, есть другой помощник...
Ремеслук с удивлением посмотрел на меня
-- Помощник, который и окажет содействие в ликвидации Шамиля. Шамиль --
это уже чисто мое дело. Хотя... спасибо за поддержку еще раз...
Я медленно пил сок и следил за реакцией полковника. Все-таки, не
хотелось, чтобы мы расстались, недопоняв друг друга.
Юлий Леонидович по-прежнему пристально смотрел на меня и молчал. По
глазам его было невозможно прочесть, о чем он думает. Он ждал, пока я
выскажусь, и даже не стал расспрашивать о японской поддержке, которая его,
безусловно, заинтересовала. Что ж...
-- Я надеюсь справиться сам. А Мария... То есть, Мадина... Знаете, если
у вас появились резервные средства... позаботьтесь о ней. Устройте на работу
к Пашке -- продюсерские дела у нее пойдут... с бытом помогите. Только
сначала... насчет этой нашей ночи... воспоминаний о муже... Оплатите ей курс
реабилитации у доктора Морозова. Он единственный, кто в России
профессионально занимается посттравматическим стрессом. По себе знаю, как со
стрессом даже здоровому мужику живется: накаты эти постоянные...
неадекватные решения... поиски миражей... многое, что посторонним дикостью
кажется. А девочке, как я понял, довелось хлебнуть. Позаботьтесь о ней...
как о дочери... а со своими делами я постараюсь разобраться. Это мое
решение.
Я сказал то, что сказал, и приготовился выслушать от полковника упреки
в неблагодарности, по меньшей мере. Еще бы: они с Платоновым провели работу,
спланировали все до миллиметра, а тут появляется Неволин, весь такой
заботливый, и рушит все их труды в одночасье.
Мальчишество, крайний непрофессионализм: "устройте -- позаботьтесь --
помогите со здоровьем"! Но вместо ожидаемого разноса, я получил совсем
другое. Полковник протянул мне через стол руку:
-- Спасибо тебе, Сергей! Я, признаться, ничего иного от тебя и не
рассчитывал услышать. А о девочке я так и подумывал... то, что ты сказал.
Позабочусь о ней, естественно.
Я крепко пожал руку Ремеслуку. Он прикрыл глаза и на мгновенье
показался мне просто старым и очень усталым человеком.
... Седина на висках, как у моего деда...
-- Знаешь, Серега... А то забрал бы Мадину с собой. Она к тебе
неравнодушна, я же вижу. Да и ты... мог бы, наверно, быть счастлив с ней.
Миражи. Возвращение воспоминаний о жизнях, не нами прожитых. Дерзкая
попытка вернуться в прошлое.
-- У меня не получится. Это была бы красивая, но... всего лишь сказка.
С неизвестным окончанием.
-- Ну, смотри... -- полковник быстро поднялся и дружески двинул меня
кулаком, --
. .. Мне показалось, будто что-то укололо грудь...
-- Закончишь с Шамилем, загляни напоследок. Сумку с деньгами не забудь.
Спасибо тебе еще раз и... удачи!
Я остался один. Да, все-таки непонятный мы народ. Намечаем себе
какую-то цель, упорно преодолеваем препятствия на пути к ней и нет нам в
этом равных. Видим хитрый "замок", подбираем к нему изящную "отмычку" и...
прячем ее в драгоценную шкатулку, а запоры взламываем, как и встарь: с
помощью молотка, кувалды и какой-то матери.
Идем к одному... приходим к чему-то совершенно противоположному и...
радуемся! Оказывается, мы подсознательно и изначально стремились к тому, к
чему и пришли.
Как обозначить такое поведение? Как отечественное разгильдяйство? Как
мистическое состояние таинственной русской души? Пусть над этим размышляют
философы и психологи...
ГЛАВА 20
-- Я расскажу тебе про своего друга по имени Каэи Дзюдзо. Возможно, его
история окажется и поучительной, и полезной...
Я сижу в "Дельфине". Ремеслук только что покинул меня. И тут как тут
возник Хаттори. Как и обещали японские спасители, Хансо-сан из кожи вон
лезет, чтобы помочь в осуществлении моего плана: последнего похода на
шамилевский бастион. Я мысленно соглашаюсь: "рассказывай!".
-- Дело было в провинции Токугава. Местные власти приказали опытному
ниндзя по имени Тонбэ выследить и ликвидировать своего собрата по ремеслу --
Каэи Дзюдзо, нанявшегося в услужение к князьям, собиравшимся эти самые
власти свергнуть.
Тонбэ, однако, узнал в предполагаемой жертве своего старого друга и не
стал его убивать. Посовещавшись, они разработали план, который должен был
удовлетворить обе враждующие стороны.
Тонбэ отвел Дзюдзо в резиденцию сегуна и доложил, что противник взят
живьем. Сегун повелел немедленно казнить негодяя, но Дзюдзо испросил
разрешения покончить с собой самому.
Сегун и его свита, заинтригованные предстоящим зрелищем, удобно
расположились в зале и несчастному Дзюдзо был выдан короткий тупой нож.
