Вызовите-ка пожарный вертолет, а то тут ребята немножко с пиротехникой
перестарались. Бензин горит...
Швец, не оборачиваясь, кивает и забирается в вертушку. Через три минуты
от группы быстрого реагирования не остается и следа, будто ее здесь и не
было.
-- Отбой! -- громко командует Самохвалов, и на свет(?) Божий(?)
потихоньку выбираются наши бойцы.
-- Снято кино, отбоярились!
-- Как тебе, Сергей, кино?
... в свете ПНВ струйки пота, обильно стекающие со лба Самохвалова,
нетрудно принять за кровь...
-- Рискованно... но неплохо. И сколько мы его еще... кино... снимать
будем?
Командир тычет пальцем в спасительную папку:
-- Да по документам, хоть месяц... Пока не решим, что со всем этим
добром делать. Будем снимать... до последнего патрона, если понадобится!
Группам занять места по расписанию!
ГЛАВА 18
-- А я тут вот подумал, мужики, уйду я на пенсию на хер...
Дежа вю. И это тоже было: и ремеслуковская поза "нога на ногу", и его
пенсионные планы насчет разведения кобелей, и мы с Баратынским, нехотя
внимающие велеречивому полковнику.
-- Так вот. Уйду я на пенсию и... на хрен мне эта псарня сдались?!
Возьму и выставлю свою кандидатуру на Президента России. А что? Время еще
есть. Деньги теперь тоже...
У Ремеслука сегодня есть не только время и деньги, но и повод
помечтать.
Еще бы! Базу в "Заветах Ильича" мы с ребятами Самохвалова взяли под
контроль без сучка без задоринки. Если не считать задоринкой нескольких
легко раненных с нашей стороны, а сучком -- толстого полковника,
попытавшегося помешать киносъемкам.
Орлы Баратынского захватили казначейство "чехов" в санатории ВЦСПС
"Молодые дубки". И тоже -- без лишних проблем. Правда, и к ним подоспел
расторопный СОБР, причем более отмороженный, чем наш. Сразу начал палить.
Если бы не дипломатичность "кинорежиссера Баратынского", дело могло бы
обернуться большой кровью. Но, слава Богу, пронесло.
И вот мы -- Юрий Викторович, я и Паша Платонов в качестве
совещательного голоса -- сидим в директорской Ремеслука и слушаем его
разглагольствования. Ближайшая задача решена, по всем документам у нас целый
месяц на то, чтобы разобраться с "золотом регионов".
-- Юлий Викторович, -- подает голос Платонов, -- А если серьезно... что
с раненными "чехами" делать собираетесь? Их восемь человек на объекте
Самохвалова и еще пятеро в "Дубках". Ну, ночь они там перекантовались, но не
на базах же их держать в самом-то деле!
Ремеслука не смущает вопрос Паши. Он надевает очки, достает пухлую
визитницу, перебирает пластиковые страницы, плотно утыканные карточками и
бормочет себе под нос что-то вроде: "Тэк-с, Черномырдин... Хазанов...
Собчак... нет, не то! Ага... Жванецкий... Горбачев... нет. Вот!"
Он выдергивает одну из визиток и шлепает ей о стол, будто козырным
тузом:
-- Вот. Майор Барковский. Слыхали о таком?
Мы недоуменно переглядываемся с Платоновым и Баратынским: нет, такого
майора мы не знаем.
-- Ну как же, как же, друзья! Об акции "Пропавший полк" разве не
слышали? Барковский -- ее руководитель. Он ищет чеченцев, "пропавших" в
России и меняет их на наших пленных. Так я тут по базе данных посмотрел, эти
тринадцать "духов" -- все барковский контингент. Все борцы за веру. Все в
общероссийском розыске: убийства, грабежи, изнасилования, вымогательства,
наркотики. Я сейчас Барковскому позвоню: пусть забирает их на хер в Ичкерию.
Привезет оттуда наших ребятушек -- тринадцать русских матерей счастливее
станут.
Ремеслук тут же снимает трубку и в течение десяти минут утрясает вопрос
с руководителем акции "Пропавший полк": да, возьмет, да, доставит, да,
солдатиков наших на обмен привезет. До сих пор не могу привыкнуть к манере
Леонидыча вести дела: часами лясы точить, а потом решать все в один момент.
-- Юлий Леонидович, а про деньги как решили? -- интересуется
Баратынский, -- Надо ведь еще с закладными как-то разбираться, с мэрскими
гарантиями...
-- Нет, а серьезно, -- вскидывается полковник, -- Хрена ли там решать?
Сколько баксов было в коробке из под ксерокса, которую из Белого дома
скрысили? Пятьсот тысяч! Сколько баксов складировано сейчас в "Заветах" и
"Дубках"? Поболее, поболее... Но и у меня...
Полковник обводит взглядом комнату:
-- И у меня коробок вон до фига. И из под ксероксов, и из под факсов, и
из под пипифаксов. Есть куда бабки грузить! И на президентскую компанию
вполне хватит... Вот стану Президентом, и все гарантии -- на свалку.
Юлий Леонидович ожесточенно потер нос:
-- Прикиньте... По "ящику" рекламу закажу. Что-нибудь вроде: "До выбора
Ремеслука президентом России осталось 168 дней, 12 часов, 30 минут, 15
секунд!". Бам-Бам-Бам! Кино про меня Рязанов снимать будет. "Ремеслук в
кругу семьи... то есть, Зики". А сам я свалюсь куда-нибудь в Москву-реку...
спляшу "комаринского" где-нибудь в Лондоне... назову разок Швецию
Швейцарией, Польшу Норвегией, прихвачу парочку натовских секретарш за
задницу, пообещаю рассчитаться с пенсионерами и бюджетниками. И все. И
писец. И я -- всех вас... Президент. Ну, конечно, портфели распределю по
профилю...
Ремеслук шмыгнул носом. Его несло:
-- Ты, Платонов, теперь кто? Глава продюсерского агентства. Будешь
министром финансов. "Люди добрые, мы беженцы, поможите России, чем
можете..." Это по твоей части.
Неволин у нас сейчас вообще не пришей кобыле хвост. Кем тебя сделать,
а, Неволин?
Ну, а с Баратынским вообще все ясно. Начальник психушки, так сказать.
Значит, сделаем его спикером Госдумы. По профилю близко.
-- Простите, господин полковник...
Я решаюсь вторгнуться в мечты Ремеслука. Кто-то ведь должен спустить
его с небес на грешную землю:
-- Простите, но пока вы не определились с моим портфелем, могу я быть
свободен? Что делать с ценностями, вы решите и без меня. Я свою задачу
выполнил, хотелось бы только про Шамиля напомнить. Насколько понимаю, в
числе захваченных на базах "духов" его нет...
Ремеслук действительно спустился с небес на землю. Скорее упал. И без
парашюта.
-- Ах да... Сережа... конечно! Ты прав. Ты свое отработал. И с Шамилем
надо по быстрому разбираться. Это и в твоих, и в наших интересах.
Полковник взглянул на часы:
-- Он сейчас в своем головном офисе. В "Темпе-А". И, естественно, в
курсе событий. Связь с обеими базами прервана, ему нетрудно домыслить, что
могло произойти. Надо его сегодня же и брать. Шамиль -- опытный шакал.
Наверняка уже со своими партнерами созванивается, планирует что-нибудь нам в
пику. Давай так...
Ремеслук провел пальцем по циферблату.
-- Двух... трех часов тебе хватит, наверно. Там, на втором этаже в
комнате у Мадины тебя трое японцев каких-то с утра дожидаются, поговорить
хотят...
-- Какие японцы?
Честно говоря, в пылу ночных "киносъемок" я успел позабыть о событиях
другой, предшествовавшей им ночи, о злобном Исрапи и о своих нежданных
спасителях.
Ремеслук поднял брови:
-- Какие японцы и откуда, тебе лучше знать. Заявились ни свет ни заря,
я подумал -- за девочками. Нет, говорят: Нииволина, Нииволина. Хорошо,
старший у них с разговорником, немного по-русски лопочет. Нииволин-сан, --
объясняет, -- нас луцсий друг. Мы будем его ждать.
-- Что мне оставалось? Провел их в комнату к Мадине, дал им шашки,
чтобы в "Чапаева", значит, играли, да двух бойцов к ним приставил.
-- Ты, Сергей, упрекал вот нас в непрофессионализме, -- не преминул
подколоть злопамятный Леонидыч, -- Дескать, в твое время все по другому
было, а сам... тащишь в мой штаб, кого ни попадя. "Светишь" адрес каким-то
узкоглазым, которые нам ни в... известное место, ни в Красную Армию...
-- Я никому ничего не светил, -- буркнул я.
-- Ну, дело твое, -- развел руками Ремеслук, -- Давай, поднимайся к
ним, разбирайся и назад.
-- Я, кстати, своих обещаний не забыл, -- полковник потряс воздух
указательным пальцем, -- и с Шамилем тебе помогу. Будете действовать с
Мадиной на пару. Вернешься, объясню. Только не задерживайся с ними уж очень.
-- Хорошо.
Я поднялся из директорского кресла и пошел наверх, оставив полковника
наедине с Пашкой и Баратынским обсуждать судьбу "чеховских" денег и светлое
будущее ремеслуковского президентства.
В мадининой комнате, как и было сказано, я застал трех японцев и двух
ремеслуковских охранников. Один из них -- Петром его зовут, кажется -- сразу
поднялся мне навстречу:
-- Сергей Иванович, ну наконец-то! Мы и так после "Дубков" ни помыться,
ни переодеться не успели, а тут товарищ полковник японцев нам подсунул:
"охранять-просьбы удовлетворять-ничего не позволять!" Нам уже скулы сводит!
-- В каком смысле, скулы сводит?
-- Так ну че они? -- пояснил напарник Петра, молодой плотный парнишка
рязанского вида, -- Просьб никаких, в шашки не играют. Сидят только и
улыбаются. Ну и че нам? Сидим и тоже улыбаемся, а скулы и болят!
Н-да, перетрудились ремеслуковские парни! По их характерным лицам
видно, что не шутят: таким легче базы брать, чем лишний раз улыбнуться.
-- Спасибо, ребята! Извините, что заставил ждать. Вы свободны.
Петр и "рязанец" не заставляют повторять дважды, и с видимым
облегчением подхватываются из кресел. Стоило охранникам покинуть комнату,
как японцы, так и продолжавшие улыбаться на протяжении всего нашего
недолгого диалога, моментально преобразились. Посерьезнели. Молодые парни
коротко поклонились, их престарелый спутник... Сунь Цзы? Нет, Сайдзи!..
Подошел ко мне и с видимым достоинством протянул руку.
У Сайдзи-сан при этом было такое выражение лица, как... Как у меня,
если бы я освоил эскимосский обычай здороваться, потираясь носами. Гордое
такое выражение: освоил-таки, освоил дикарское приветствие! Научился
говорить с варварами на их языке!
-- Сергей-сан, ми ради синова видеть васа! Ви ехати с нами. Ми говорить
си перевосика!
Я пожимаю руку японцу и кланяюсь, как когда-то в додзе, на татами.
Пусть и моим спасителям будет приятно: гайдзин, чужеземец, тоже может
освоить хитрую науку японского церемониала:
-- Сайдзи-сан... Касуми-сан... Сугитани-сан. Я тоже рад вас видеть. Я
готов. Куда... мы... должны... ехать?
Говорю медленно, с расстановкой, не совсем по-русски выстраивая фразы,
чтобы моим странным друзьям был ясен смысл сказанного.
-- Перевосика. Ми... ви... перевосика. Ситоби ясина говорить.
Ого, уже без талмуда-разговорника чешут. И, в общем, я все понимаю:
японцы предлагают поехать к какому-то переводчику.
Два-три часа у меня есть, сказал Ремеслук? Должен успеть. Поехали,
господа! Судя по всему, у вас ко мне действительно какое-то важное дело. Не
для того же вы в Россию летели, чтоб прикрывать зад неизвестному чужеземцу,
вляпавшемуся в непонятную для вас авантюру?!
-- И... куда... мы... едем?
-- "Тойота-моторс"! Пиреставительсво. Холосая пелевосика!
Ах ну да, как же я запамятовал! Где же в Москве еще быть
переводчику-японцу, как ни в автотранспортной фирме.
На выходе из публичного дома наша странная процессия сталкивается с
Ремеслуком. Морда у полковника довольная, как у кота, наевшегося сметаны.
Наверное, мое отсутствие не помешало ему с Пашкой и Баратынским определиться
насчет денег и президентства.
Полковник хлопает меня по плечу -- "давай, Сережа, скоренько, и -- за
дела!" -- и расшаркивается с японцами:
-- Вы заходите, заходите. На черта он (кивает на меня) вам сдался?
