Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#8| Maiden Astraea
Demon's Souls |#7| Dirty Colossus
Demon's Souls |#6| Fool's Idol
Demon's Souls |#5| Leechmonger

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Приключения - Грин А.С. Весь текст 262.91 Kb

Золотая цепь

Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3 4 5 6 7 8  9 10 11 12 13 14 15 ... 23
пойдет в том порядке, как идет сейчас, я  буду  вас  просить  сыграть  самую
эффектную роль". Ясно, о чем речь. Все глаза будут обращены на  нее,  и  она
своей автоматической, узкой рукой соединит ток.
   - Так. Пусть соединит! - сказал Дюрок. - Хотя... да, я понимаю вас.
   - Конечно! - горячо подхватил Поп.  -  Я  положительно  не  видел  такого
человека, который так верил бы, был бы  так  убежден.  Посмотрите  на  него,
когда он один. Жутко станет. Санди, отправляйтесь к себе. Впрочем, вы  опять
запутаетесь.
   - Оставьте его, - сказал Дюрок, - он будет нужен.
   - Не много ли? - Поп стал водить глазами от меня к Дюроку  и  обратно.  -
Впрочем, как знаете.
   - Что за советы  без  меня?  -  сказал,  появляясь,  сверкающий  чистотой
Эстамп. - Я тоже хочу. Куда это вы собрались, Дюрок?
   - Надо попробовать. Я сделаю попытку, хотя не знаю, что из этого выйдет.
   - А! Вылазка в трепещущие траншеи! Ну, когда  мы  появимся  -  два  таких
молодца, как вы да я, - держу сто против одиннадцати,  что  не  устоит  даже
телеграфный столб! Что?! Уже ели? И выпили? А я еще нет? Как вижу, - капитан
с вами и суемудрствует. Здорово, капитан Санди! Ты, я слышал, закладывал всю
ночь мины в этих стенах?!
   Я фыркнул, так как не мог обидеться. Эстамп присел к столу, хозяйничая  и
накладывая в рот, что попало, также облегчая графин.
   - Послушайте, Дюрок, я с вами!
   - Я думал, вы останетесь пока с Ганувером, - сказал Дюрок. - Вдобавок при
таком щекотливом деле ...
   - Да, вовремя ввернуть слово!
   - Нет. Мы можем смутить...
   - И развеселить! За здоровье этой упрямой гусеницы!
   - Я говорю серьезно, - настаивал  Дюрок,  -  мне  больше  нравится  мысль
провести дело не так шумно.
   - ... как я ем! - Эстамп поднял упавший нож.
   - Судя по  всему,  что  я  знаю,  -  вставил  Поп,  -  Эстамп  очень  вам
пригодится.
   - Конечно! - вскричал молодой человек, подмигивая мне. - Вот и Санди  вам
скажет, что я прав. Зачем мне вламываться в ваш деликатный  разговор?  Мы  с
Санди присядем где-нибудь в кусточках, мух будем ловить... ведь так, Санди?
   - Если вы говорите серьезно, - ответил я, - я скажу  вот  что:  раз  дело
опасное, всякий человек может быть только полезен.
   - Что? Дюрок, слышите голос капитана? Как он это изрек!
   - А почему вы думаете об опасности? - серьезно спросил Поп.
   Теперь я ответил бы, что опасность была необходима  для  душевного  моего
спокойствия. "Пылающий мозг  и  холодная  рука"  -  как  поется  в  песне  о
Пелегрине.  Я  сказал  бы  еще,  что  от  всех  этих  слов   и   недомолвок,
приготовлений, переодеваний и золотых цепей веет опасностью  точно  так  же,
как от молока - скукой, от книги - молчанием, от птицы - полетом,  но  тогда
все неясное было мне ясно без доказательств.
   - Потому что такой разговор, - сказал я, - и клянусь  гандшпугом,  нечего
спрашивать того, кто меньше всех знает. Я спрашивать не буду. Я сделаю  свое
дело, сделаю все, что вы хотите.
   - В таком случае вы переоденетесь, - сказал Дюрок Эстампу. - Идите ко мне
в спальню, там есть кое-что. - И он увел его, а сам вернулся и стал говорить
с Попом на языке, которого я не знал.
   Не знаю, что будут они делать  на  Сигнальном  Пустыре,  я  тем  временем
побывал там мысленно, как бывал много раз в детстве.  Да,  я  там  дрался  с
подростками и ненавидел их манеру тыкать в глаза растопыренной  пятерней.  Я
презирал эти жестокие и бесчеловечные уловки,  предпочитая  верный,  сильный
удар в подбородок  всем  тонкостям  хулиганского  измышления.  О  Сигнальном
Пустыре ходила поговорка: "На пустыре  и  днем  -  ночь".  Там  жили  худые,
жилистые бледные люди с бесцветными глазами и перекошенным ртом. У них  были
свои нравы, мировоззрения, свой странный патриотизм. Самые ловкие и  опасные
воры водились на Сигнальном Пустыре, там же процветали пьянство, контрабанда
и  шайки  -  целые  товарищества  взрослых  парней,  имевших  каждое  своего
предводителя. Я  знал  одного  матроса  с  Сигнального  Пустыря  -  это  был
одутловатый человек с глазами в виде двух острых треугольников;  он  никогда
не улыбался и не расставался с ножом. Установилось мнение, которое никто  не
пытался опровергнуть, что с этими людьми лучше  не  связываться.  Матрос,  о
котором я говорю, относился презрительно и с ненавистью  ко  всему,  что  не
было на Пустыре, и, если с ним  спорили,  неприятно  бледнел,  улыбаясь  так
жутко, что пропадала охота спорить. Он ходил  всегда  один,  медленно,  едва
покачиваясь, руки  в  карманы,  пристально  оглядывая  и  провожая  взглядом
каждого, кто сам задерживал на его припухшем лице  свой  взгляд,  как  будто
хотел остановить, чтобы слово за слово начать  свару.  Вечным  припевом  его
было: "У нас там".", "Мы не так", "Что нам до этого", - и все такое,  отчего
казалось, что он родился за тысячи миль от Лисса, в упрямой стране  дураков,
где, выпячивая грудь, ходят хвастуны с ножами за пазухой.
   Немного погодя явился Эстамп, разряженный в синий китель  и  синие  штаны
кочегара, в потрепанной фуражке; он прямо подошел к зеркалу, оглядев себя  с
ног до головы.
   Эти переодевания очень интересовали  меня,  однако  смелости  не  хватило
спросить, что будем мы делать трое на Пустыре. Казалось, предстоят отчаянные
дела.  Как  мог,  я  держался  сурово,  нахмуренно   поглядывая   вокруг   с
значительным видом. Наконец Поп объявил, что уже девять часов, а Дюрок - что
надо идти, и мы вышли в светлую тишину пустынных, великолепных стен,  прошли
сквозь набегающие сияния перспектив, в которых терялся взгляд; потом вышли к
винтовой лестнице. Иногда в большом зеркале я видел себя, то есть невысокого
молодого человека, с гладко зачесанными назад темными волосами. По-видимому,
мой наряд не требовал перемены, он был прост: куртка, простые новые  башмаки
и серое кепи.
   Я заметил, когда пожил довольно, что наша память  лучше  всего  усваивает
прямое  направление,  например,  улицу;  однако  представление  о   скромной
квартире (если она не ваша), когда вы побыли в ней всего один раз,  а  затем
пытаетесь припомнить расположение предметов  и  комнат,  -  есть  наполовину
собственные ваши упражнения в архитектуре и  обстановке,  так  что,  посетив
снова то место, вы видите его иначе. Что  же  сказать  о  гигантском  здании
Ганувера, где я, разрываемый непривычкой и изумлением, метался как  стрекоза
среди огней ламп, - в сложных и роскошных пространствах? Естественно, что  я
смутно запомнил те части здания, где была  нужда  самостоятельно  вникать  в
них, там же, где я шел за  другими,  я  запомнил  лишь,  что  была  путаница
лестниц и стен.
   Когда мы спустились по последним ступеням, Дюрок  взял  от  Попа  длинный
ключ и вставил  его  в  замок  узорной  железной  двери;  она  открылась  на
полутемный канал с каменным сводом, У площадки, среди  других  лодок,  стоял
парусный бот, и мы влезли в него. Дюрок торопился;  я,  правильно  заключив,
что предстоит спешное дело, сразу взял весла и развязал парус.  Поп  передал
мне револьвер; спрятав его, я раздулся от гордости, как  гриб  после  дождя.
Затем мои начальники махнули друг другу руками. Поп  ушел,  и  мы  вышли  на
веслах в тесноте сырых стен на чистую воду, пройдя под конец каменную  арку,
заросшую кустами. Я поднял парус. Когда бот отошел от берега,  я  догадался,
отчего выплыли мы из этой крысиной гавани, а не от пристани  против  дворца:
здесь нас никто не мог видеть.
 
 
 
   VIII
 
   В это жаркое утро воздух был прозрачен, поэтому против нас ясно виднелась
линия строений Сигнального Пустыря. Бот взял с  небольшим  ветром  приличный
ход. Эстамп правил  на  точку,  которую  ему  указал  Дюрок;  затем  все  мы
закурили, и Дюрок сказал мне, чтобы я крепко молчал не только обо всем  том,
что может произойти в Пустыре, но чтобы молчал даже и о самой поездке.
   - Выворачивайся как знаешь, если кто-нибудь пристанет с  расспросами,  но
лучше всего скажи, что был отдельно, гулял, а про нас ничего не знаешь.
   - Солгу, будьте спокойны, - ответил я, -  и  вообще  положитесь  на  меня
окончательно. Я вас не подведу.
   К моему удивлению, Эстамп меня более не дразнил.  Он  с  самым  спокойным
видом взял спички, которые я ему вернул, даже не подмигнул,  как  делал  при
всяком удобном случае; вообще он был так серьезен, как только  возможно  для
его характера. Однако ему скоро надоело молчать,  и  он  стал  скороговоркой
читать стихи,  но,  заметив,  что  никто  не  смеется,  вздохнул,  о  чем-то
задумался. В то время Дюрок расспрашивал меня о Сигнальном Пустыре.
   Как я скоро понял, его интересовало знать, чем занимаются жители  Пустыря
и верно ли, что об этом месте отзываются неодобрительно.
   - Отъявленные головорезы, - с жаром сказал я,  -  мошенники,  не  приведи
бог! Опасное население, что и говорить. - Если я сократил эту характеристику
в сторону устрашительности, то она была все же на три четверти правдой,  так
как в тюрьмах Лисса восемьдесят процентов арестантов  родились  на  Пустыре.
Большинство гулящих девок являлось в кабаки и кофейные  оттуда  же.  Вообще,
как я уже говорил, Сигнальный Пустырь был территорией  жестоких  традиций  и
странной  ревности,  в  силу  которой  всякий   нежитель   Пустыря   являлся
подразумеваемым и естественным врагом. Как это  произошло  и  откуда  повело
начало, трудно сказать, но ненависть к городу, горожанам в  сердцах  жителей
Пустыря пустила столь глубокие корни, что редко кто, переехав  из  города  в
Сигнальный Пустырь, мог там  ужиться.  Я  там  три  раза  дрался  с  местной
молодежью без всяких причин только потому, что  я  был  из  города  и  парни
"задирали" меня.
   Все это с небольшим  умением  и  без  особой  грации  я  изложил  Дюроку,
недоумевая, какое значение могут иметь для него сведения о совершенно другом
мире, чем тот, в котором он жил.
   Наконец он остановил меня, начав говорить  с  Эстампом.  Было  бесполезно
прислушиваться, так как я понимал слова,  но  не  мог  осветить  их  никаким
достоверным смыслом. "Запутанное положение", - сказал Эстамп. - "Которое  мы
распутаем", - возразил Дюрок. - "На что вы надеетесь?" - "На то же,  на  что
надеялся он". - "Но там могут быть причины серьезнее,  чем  вы  думаете".  -
"Все узнаем!" - "Однако, Дигэ..." - Я  не  расслышал  конца  фразы.  -  "Эх,
молоды же вы!" - "Нет, правда, - настаивал на чем-то Эстамп,  -  правда  то,
что нельзя подумать". - "Я судил не по ней, - сказал Дюрок, - я, может быть,
ошибся бы сам, но психический аромат Томсона и Галуэя довольно ясен".
   В таком роде размышлений вслух о чем-то хорошо им известном разговор этот
продолжался до берега Сигнального Пустыря. Однако я не разыскал в  разговоре
никаких объяснений происходящего. Пока  что  об  этом  некогда  было  думать
теперь, так как мы приехали и вышли, оставив Эстампа  стеречь  лодку.  Я  не
заметил у него большой охоты к бездействию. Они условились так: Дюрок должен
прислать меня, как только выяснится дальнейшее положение неизвестного  дела,
с запиской, прочтя которую Эстамп будет знать, оставаться ли  ему  сидеть  в
лодке или присоединиться к нам.
   - Однако почему вы берете не меня,  а  этого  мальчика?  -  сухо  спросил
Эстамп. - Я говорю серьезно. Может произойти сдвиг в сторону  рукопашной,  и
вы должны признать, что на весах действия я кое-что значу.
   - По многим соображениям, - ответил Дюрок. -  В  силу  этих  соображений,
пока что я должен иметь послушного живого подручного, но  не  равноправного,
как вы.
   - Может быть, - сказал Эстамп. - Санди, будь послушен. Будь жив. Смотри у
меня!
   Я понял, что он в досаде, но пренебрег, так как сам  чувствовал  бы  себя
тускло на его месте.
   - Ну, идем, - сказал мне Дюрок, и мы пошли,  но  должны  были  на  минуту
остановиться.
   Берег в этом месте представлял  каменистый  спуск,  с  домами  и  зеленью
наверху. У воды стояли опрокинутые лодки, сушились сети.  Здесь  же  бродило
несколько человек, босиком, в соломенных  шляпах.  Стоило  взглянуть  на  их
Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3 4 5 6 7 8  9 10 11 12 13 14 15 ... 23
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама