буду. Ты пусти меня сегодня в гости, а уж домашним хозяйством одна по-
займись". - "Да, да, - отвечала мышь, - ступай себе с Богом; а если что
вкусное скушать доведется, вспомни обо мне: я и сама бы не прочь выпить
капельку сладкого красного крестинного винца".
Все это были выдумки: у кошки не было никакой двоюродной сестры, и
никто не звал ее на крестины. Пошла она прямехонько в кирху, пробралась
к горшочку с жиром, стала лизать и слизала сверху жирную пленочку. Потом
прогулялась по городским крышам, осмотрелась кругом, а затем растянулась
на солнышке, облизываясь каждый раз, когда вспоминала о горшочке с жи-
ром.
Только ввечеру вернулась она домой. "Ну, вот ты и вернулась, - сказа-
ла мышь, - верно, весело денек провела". - "Да, недурно", - отвечала
кошка. "А как звали новорожденного?" - "Початочек", - коротко отвечала
кошка. "Початочек?! - воскликнула мышь. - Вот так удивительно странное
имя! Или оно принято в вашем семействе?" - "Да о чем тут рассуждать? -
сказала кошка. - Оно не хуже, чем Крошкокрад, как зовут твоих крестни-
ков".
Немного спустя опять одолело кошку желание полакомиться. Она сказала
мышке: "Ты должна оказать мне услугу и еще раз одна позаботиться о хо-
зяйстве: я вторично приглашена на крестины и не могу отказать, так как у
новорожденного отметина есть: белое кольцо вокруг шеи".
Добрая мышь согласилась, а кошка позади городской стены проскользнула
в кирху и съела с полгоршочка жиру. "Вот уж именно ничто так не вкусно,
как то, что сама в свое удовольствие покушаешь", - сказала она, очень
довольная своим поступком.
Когда она вернулась домой, мышь опять ее спрашивает: "Ну, а как этого
детеныша нарекли?" - "Середочкой", - отвечала кошка. "Середочкой?! Да
что ты рассказываешь?! Такого имени я отродясь не слыхивала и бьюсь об
заклад, что его и в святцах-то нет!"
А у кошки скоро опять слюнки потекли, полакомиться захотелось. "Бог
любит троицу! - сказала она мышке. - Опять мне кумой быть приходится.
Детеныш весь черный как смоль и только одни лапки у него беленькие, а на
всем туловище ни одного белого волоска не найдется. Это случается в два
года раз: ты бы отпустила меня туда". - "Початочек, Середочка... - отве-
чала мышь. - Это такие имена странные, что меня раздумье берет". - "Ты
все торчишь дома в своем темно-сером байковом халате и со своей длинной
косицей, - сказала кошка, - и причудничаешь: вот что значит днем не вы-
ходить из дому".
Мышка во время отсутствия кошки убрала все комнатки и весь дом приве-
ла в порядок, а кошка-лакомка дочиста вылизала весь горшочек жиру.
"Только тогда на душе и спокойно, когда все съешь", - сказала она себе и
лишь позднею ночью вернулась домой, сытая-пресытая.
Мышка сейчас же спросила, какое имя дали третьему детенышу. "Оно те-
бе, верно, тоже не понравится, - отвечала кошка, - малютку назвали Пос-
ледышек". - "Последышек! - воскликнула мышь. - Это самое подозрительное
имя. Я его что-то до сих пор не встречала. Последышек! Что бы это значи-
ло?" Она покачала головой, свернулась калачиком и легла спать.
С той поры никто уже кошку больше не звал на крестины, а когда подош-
ла зима и около дома нельзя было найти ничего съестного, мышка вспомнила
о своем запасе и сказала: "Пойдем, кисонька, проберемся к припасенному
нами горшочку с жиром, то-то вкусно покушаем". - "О, да, - отвечала кош-
ка, - вкусно будет! Так же вкусно, как если бы ты свой тонкий язычок в
окошко высунула".
Они отправились, а когда дошли до цели, то нашли горшочек, хотя и на
своем месте, но совсем пустым. "Ах, - сказала мышь, - теперь я вижу, что
случилось: теперь мне ясно, какой ты мне истинный друг! Ты все пожрала,
когда на крестины ходила: сперва почала, потом до середочки добралась,
затем..." - "Замолчишь ли ты?! - вскричала кошка. - Еще одно слово - и я
тебя съем!"
У бедной мышки уже на языке вертелось: "Последышек!" - и едва сорва-
лось у нее это слово, как одним прыжком подскочила к ней кошка, схватила
ее и... проглотила.
Вот так-то! Чего только на свете не бывает!..
Дитя Марии
На опушке большого леса жил дровосек со своею женой, и было у них
единственное дитя - трехлетняя девочка. Были они так бедны, что даже без
хлеба насущного сиживали и не знали, чем прокормить ребенка.
Однажды поутру дровосек, подавленный своими заботами, отправился на
работу в лес. Стал он там рубить дрова, как вдруг появилась перед ним
прекрасная высокая женщина с венцом из ярких звезд на голове и сказала:
"Я - Дева Мария, мать младенца Христа. Ты беден, обременен нуждою. При-
неси мне свое дитя: я возьму его с собою, буду ему матерью и стану о нем
заботиться".
Послушался ее дровосек, принес дитя свое и вручил его Деве Марии, ко-
торая и взяла его с собой на небо.
Хорошо там зажило дитя: ело пряники сахарные, пило сладкое молоко, в
золотые одежды одевалось, и ангелы играли с ним.
Когда же девочке исполнилось четырнадцать лет, позвала ее однажды к
себе Дева Мария и сказала: "Милое дитя, предстоит мне путь неблизкий;
так вот, возьми ты на хранение ключи от тринадцати дверей царства небес-
ного. Двенадцать дверей можешь отпирать и осматривать все великолепие,
но тринадцатую дверь, что вот этим маленьким ключиком отпирается, запре-
щаю тебе отпирать! Не отпирай ее, не то будешь несчастною!"
Девочка обещала быть послушною, и затем, когда Дева Мария удалилась,
она начала осматривать обители небесного царства.
Каждый день отпирала она по одной двери, пока не обошла все двенад-
цать обителей. В каждой сидел апостол в великом сиянии - и девочка радо-
валась всей этой пышности и великолепию, и ангелы, всюду ее сопровождав-
шие, радовались вместе с нею.
И вот осталась замкнутою только одна запретная дверь; а девочке очень
хотелось узнать, что за нею скрыто, и она сказала ангелам: "Совсем отво-
рять я ее не стану и входить туда не буду, а лишь приотворю настолько,
чтобы мы хоть в щелочку могли что-нибудь увидеть". - "Ах, нет! - отвеча-
ли ангелы. - Это был бы грех: Дева Мария запретила, это может грозить
нам великим несчастьем".
Тогда она замолчала, да желание-то в сердце ее не замолкло, а грызло
и побуждало ее, и не давало ей покоя.
И вот однажды, когда все ангелы отлучились, она подумала: "Я од-
на-одинешенька теперь и могла бы туда заглянуть: никто ведь об этом не
узнает".
Отыскала она ключ, взяла его в руку, вложила в замочную скважину, а
вставив, повернула. Мигом распахнулась дверь - и увидала она там Пресвя-
тую Троицу, восседающую в пламени и блеске. Мгновение простояла девочка
в изумлении, а затем слегка дотронулась пальцем до этого сияния - и па-
лец ее стал совсем золотым.
Тут ее охватил сильный страх, она быстро захлопнула дверь и убежала.
Но что ни делала она, как ни металась - не проходил ее страх, сердце
все продолжало биться и не могло успокоиться; да и золото не сходило с
пальца, как она ни мыла и ни терла его.
Вскоре вернулась Дева Мария из своего путешествия, позвала к себе де-
вочку и потребовала обратно ключи от неба.
Когда девочка подавала связку, взглянула ей Приснодева в глаза и
спросила: "Не отпирала ли ты и тринадцатую дверь?" - "Нет".
Тогда возложила ей Владычица руку свою на сердце, почувствовала, как
оно бьется, и увидала, что запрещение было нарушено и дверь была отпер-
та.
В другой раз спросила Царица Небесная: "Вправду ль ты этого не дела-
ла?" - "Нет", - отвечала вторично девочка.
Тогда взглянула Приснодева на палец ее, позлащенный от прикосновения
к небесному пламени, ясно увидела, что девочка согрешила, и спросила ее
в третий раз: "Ты точно не делала этого?" И в третий раз отвечала девоч-
ка: "Нет".
Тогда сказала Дева Мария: "Ты ослушалась меня да вдобавок еще солга-
ла, а потому недостойна больше оставаться на небе!"
И девочка, погрузилась в глубокий сон, а когда проснулась, то лежала
внизу, на земле, в пустынной глуши. Она хотела позвать на помощь, но не
могла произнести ни звука. Вскочила она и хотела бежать, но в какую сто-
рону ни поворачивалась, везде перед ней возникал стоявший стеною густой
терновник, через который она не могла пробраться.
В этой глуши, где она оказалась как бы в плену, стояло старое дуплис-
тое дерево: оно должно было служить ей жилищем. Вползала она туда и спа-
ла в дупле, когда наступала ночь; там же в дождь и грозу находила она
себе приют.
Но это была жалкая жизнь - горько плакала девочка, вспоминая о том,
как ей хорошо было на небе и как с нею играли ангелы.
Единственной пищей служили ей коренья и лесные ягоды. Осенью собирала
она опавшие орехи и листья и относила их в свое дупло: орехами питалась
зимой, а когда все кругом покрывалось снегом и льдом, она заползала, как
жалкий зверек, во все эти листья, чтобы укрыться от холода.
Одежда ее скоро изорвалась и лохмотьями свалилась с ее тела. Когда же
солнышко снова начинало пригревать, она выходила из своего убежища и са-
дилась под деревом, прикрытая своими длинными волосами, словно плащом.
Так прозябала она год за годом, испытывая бедствия и страдания земно-
го существования.
Однажды, когда деревья снова нарядились в свежую зелень, король той
страны, охотясь в лесу, преследовал дикую козу, и так как она убежала в
кусты, окаймлявшие прогалину со старым деревом, он сошел с коня и мечом
прорубил себе путь в зарослях.
Пробившись наконец сквозь эти дебри, он увидел дивно прекрасную де-
вушку, сидевшую под деревом и с головы до пят покрытую волнами своих зо-
лотистых волос.
Он остановился, безмолвно, с изумлением вглядываясь в нее, а затем
спросил: "Кто ты такая и зачем сидишь ты здесь, в пустыне?"
Она ничего не ответила, потому что уст не могла открыть. Король про-
должал: "Хочешь ли ты идти со мной, в мой замок?" На это она ответила
только легким кивком головы.
Тогда взял ее король на руки, донес до своего коня и поехал с нею до-
мой, а когда прибыл в свой королевский дворец, приказал облечь ее в пыш-
ные одежды и всем наделил ее в изобилии. И хоть она говорить не могла,
но была так пленительно прекрасна, что король полюбил ее всем сердцем и
немного спустя женился на ней.
Минуло около года, и королева родила сына. И вот ночью, как она лежа-
ла одна в постели, явилась ей Дева Мария и сказала: "Если ты мне всю
правду скажешь и повинишься в том, что отворяла запретную дверь, то я
открою уста твои и возвращу тебе дар слова; если же ты в грехе своем
станешь упорствовать и настойчиво отрицать свою вину, я возьму у тебя
твоего новорожденного ребенка".
Королева получила возможность сказать правду, но она упорствовала и
опять сказала: "Нет, я не отпирала запретной двери". Тогда Пресвятая Де-
ва взяла из рук ее новорожденного младенца и скрылась с ним.
Наутро, когда ребенка нигде не могли найти, поднялся ропот в народе:
"Королева-де людоедка, родное дитя извела". Она все слышала, да ничего
возразить против этого не могла; король же не хотел этому верить, потому
что крепко любил ее.
Через год еще сын родился у королевы, и опять ночью вошла к ней Прес-
вятая Дева и сказала: "Согласна ль ты покаяться в том, что отпирала зап-
ретную дверь? Признаешься - так я тебе первенца твоего отдам и возвращу
дар слова; если же будешь упорствовать в грехе и отрицать вину свою -
отниму у тебя и этого новорожденного младенца". Снова отвечала королева:
"Нет, не отпирала я запретной двери". И взяла Владычица из рук ее дитя и
вознеслась с ним на небеса. Наутро, когда вновь оказалось, что и это ди-
тя исчезло, народ уже открыто говорил, что королева сожрала его, и коро-
левские советники потребовали суда над нею.
Но король так ее любил, что все не хотел верить обвинению и повелел
своим советникам под страхом смертной казни, чтобы они об этом и заи-
каться не смели.
