затем деткам были постланы две чистенькие постельки, и Гензель с сест-
ричкой, когда улеглись в них, подумали, что в самый рай попали.
Но старуха-то только прикинулась ласковой, а в сущности была она злою
ведьмою, которая детей подстерегала и хлебную избушку свою для того
только и построила, чтобы их приманивать.
Когда какой-нибудь ребенок попадался в ее лапы, она его убивала, ва-
рила его мясо и пожирала, и это было для нее праздником. Глаза у ведьм
красные и не дальнозоркие, но чутье у них такое же тонкое, как у зверей,
и они издалека чуют приближение человека. Когда Гензель и Гретель только
еще подходили к ее избушке, она уже злобно посмеивалась и говорила нас-
мешливо: "Эти уж попались - небось, не ускользнуть им от меня".
Рано утром, прежде нежели дети проснулись, она уже поднялась, и когда
увидела, как они сладко спят и как румянец играет на их полных щечках,
она пробормотала про себя: "Лакомый это будет кусочек!"
Тогда взяла она Гензеля в свои жесткие руки и снесла его в маленькую
клетку, и приперла в ней решетчатой дверкой: он мог там кричать сколько
душе угодно, - никто бы его и не услышал. Потом пришла она к сестричке,
растолкала ее и крикнула: "Ну, поднимайся, лентяйка, натаскай воды, сва-
ри своему брату чего-нибудь повкуснее: я его посадила в особую клетку и
стану его откармливать. Когда он ожиреет, я его съем".
Гретель стала было горько плакать, но только слезы даром тратила -
пришлось ей все, то исполнить, чего от нее злая ведьма требовала.
Вот и стали бедному Гензелю варить самое вкусное кушанье, а сестричке
его доставались одни только объедки.
Каждое утро пробиралась старуха к его клетке и кричала ему: "Гензель,
протяни-ка мне палец, дай пощупаю, скоро ли ты откормишься?" А Гензель
просовывал ей сквозь решетку косточку, и подслеповатая старуха не могла
приметить его проделки и, принимая косточку за пальцы Гензеля, дивилась
тому, что он совсем не жиреет.
Когда прошло недели четыре и Гензель все попрежнему не жирел, тогда
старуху одолело нетерпенье, и она не захотела дольше ждать. "Эй ты, Гре-
тель, - крикнула она сестричке, - проворней наноси воды: завтра хочу я
Гензеля заколоть и сварить - каков он там ни на есть, худой или жирный!"
Ах, как сокрушалась бедная сестричка, когда пришлось ей воду носить,
и какие крупные слезы катились у ней по щекам! "Боже милостивый! - воск-
ликнула она. - Помоги же ты нам! Ведь если бы дикие звери растерзали нас
в лесу, так мы бы, по крайней мере, оба вместе умерли!" - "Перестань
пустяки молоть! - крикнула на нее старуха. - Все равно ничто тебе не по-
может!"
Рано утром Гретель уже должна была выйти из дома, повесить котелок с
водою и развести под ним огонь.
"Сначала займемся печеньем, - сказала старуха, - я уж печь затопила и
тесто вымесила".
И она толкнула бедную Гретель к печи, из которой пламя даже наружу
выбивалось.
"Полезай туда, - сказала ведьма, - да посмотри, достаточно ли в ней
жару и можно ли сажать в нее хлебы".
И когда Гретель наклонилась, чтобы заглянуть в печь, ведьма собира-
лась уже притворить печь заслонкой: "Пусть и она там испечется, тогда и
ее тоже съем".
Однако же Гретель поняла, что у нее на уме, и сказала: "Да я и не
знаю, как туда лезть, как попасть в нутро?" - "Дурища! - сказала стару-
ха. - Да ведь устье-то у печки настолько широко, что я бы и сама туда
влезть могла", - да, подойдя к печке, и сунула в нее голову.
Тогда Гретель сзади так толкнула ведьму, что та разом очутилась в
печке, да и захлопнула за ведьмой печную заслонку, и даже засовом задви-
нула.
Ух, как страшно взвыла тогда ведьма! Но Гретель от печки отбежала, и
злая ведьма должна была там сгореть.
А Гретель тем временем прямехонько бросилась к Гензелю, отперла клет-
ку и крикнула ему: "Гензель! Мы с тобой спасены - ведьмы нет более на
свете!"
Тогда Гензель выпорхнул из клетки, как птичка, когда ей отворят двер-
ку.
О, как они обрадовались, как обнимались, как прыгали кругом, как це-
ловались! И так как им уж некого было бояться, то они пошли в избу
ведьмы, в которой по всем углам стояли ящики с жемчугом и драгоценными
каменьями. "Ну, эти камешки еще получше голышей", - сказал Гензель и на-
бил ими свои карманы, сколько влезло; а там и Гретель сказала: "Я тоже
хочу немножечко этих камешков захватить домой", - и насыпала их полный
фартучек.
"Ну, а теперь пора в путь-дорогу, - сказал Гензель, - чтобы выйти из
этого заколдованного леса".
И пошли - и после двух часов пути пришли к большому озеру. "Нам тут
не перейти, - сказал Гензель, - не вижу я ни жердинки, ни мосточка". -
"И кораблика никакого нет, - сказала сестричка. - А зато вон там плавает
белая уточка. Коли я ее попрошу, она, конечно, поможет нам перепра-
виться".
И крикнула уточке:
Уточка, красавица!
Помоги нам переправиться;
Ни мосточка, ни жердинки,
Перевези же нас на спинке.
Уточка тотчас к ним подплыла, и Гензель сел к ней на спинку и стал
звать сестру, чтобы та села с ним рядышком. "Нет, - отвечала Гретель, -
уточке будет тяжело; она нас обоих перевезет поочередно".
Так и поступила добрая уточка, и после того, как они благополучно пе-
реправились и некоторое время еще шли по лесу, лес стал им казаться все
больше и больше знакомым, и наконец они увидели вдали дом отца своего.
Тогда они пустились бежать, добежали до дому, ворвались в него и бро-
сились отцу на шею.
У бедняги не было ни часу радостного с тех пор, как он покинул детей
своих в лесу; а мачеха тем временем умерла.
Гретель тотчас вытрясла весь свой фартучек - и жемчуг и драгоценные
камни так и рассыпались по всей комнате, да и Гензель тоже стал их при-
горшнями выкидывать из своего кармана.
Тут уж о пропитании не надо было думать, и стали они жить да пожи-
вать, да радоваться.
Моей сказочке конец.
По лесу бежит песец.
Кто поймать его сумеет,
Тот и шубу заимеет.
Три змеиных листика
В некотором царстве жил да был такой бедняк, которому нечем было про-
кормить даже своего единственного сына.
Тогда сказал ему сын: "Милый батюшка, вам так плохо живется - я вижу,
что я вам в тягость; лучше уж вы отпустите меня, и я пойду, попытаюсь
сам заработать себе на хлеб". Тогда отец его благословил и с великою
грустью простился с ним.
А как раз около этого времени один могущественный король вел войну с
соседним государством; юноша поступил к нему на службу и отправился на
войну.
И когда войска сошлись и произошло сражение, он подвергался большой
опасности: кругом него так и сыпало свинцовым горохом, многие из его то-
варищей погибли.
А когда и главный военачальник был убит, то все уже собирались обра-
титься в бегство; но юноша выступил вперед, ободрил их своею речью и
воскликнул: "Не дадим нашему отечеству погибнуть!"
Тогда последовали за ним и все другие, он двинулся вперед и побил
врага.
Король, узнав, что он ему обязан победою, возвысил его над всеми,
наградил большими богатствами, и стал он в королевстве первым сановни-
ком.
У короля была дочка, очень красивая, но и причудница большая. Она да-
ла обет, что выберет себе в супруги и повелители только того, кто обеща-
ет ей вместе с нею живым лечь в могилу, если она умрет прежде своего му-
жа. "Коли он меня точно любит, - говорила она, - так на что ему и жить
после моей смерти?"
Зато и она изъявляла готовность поступить точно так же в случае смер-
ти мужа и говорила, что она вместе с ним сойдет в могилу.
Этот странный обет отпугивал от королевны всех ее женихов; но юноша
был так увлечен ее красотой, что он ни на что не посмотрел и стал у ко-
роля сватать его дочку. "Да знаешь ли ты, - спросил король, - какой обет
ты должен дать?" - "Я должен с нею вместе лечь в могилу, - сказал юноша,
- если я ее переживу; но любовь моя к ней так велика, что я этой опас-
ностью пренебрегаю".
Тогда король дал свое согласие, и свадьба была сыграна с большой пыш-
ностью.
Пожил юноша с женою некоторое время в любви и согласии, и затем слу-
чилось так, что юная королевна заболела каким-то очень тяжким недугом, и
никакой врач не мог ее вылечить.
Когда же она умерла, юноша вспомнил о своем обещании, и ему страшно
стало при мысли, что вот придется живому лечь с женой в могилу; но это
было неизбежно: король поставил стражу у всех ворот, и он должен был по-
кориться своей судьбе.
Когда настал день похорон и тело королевны было опущено в королевский
склеп, ее супруга свели туда же и вход в склеп задвинули и заперли на
замок.
Рядом с гробом поставили стол, на нем четыре свечи, четыре каравая
хлеба и четыре бутылки вина. Когда этот запас истощится, юноша должен
будет проститься с жизнью.
Вот и сидел он там, скорбный и печальный, съедал каждый день только
по кусочку хлеба, выпивал только по глоточку вина и все же видел, как
смерть, что ни день, к нему приближалась и приближалась.
И вот, находясь в плену этих скорбных размышлений о предстоявшей ему
участи, юноша вдруг увидел змею, которая выползла из угла склепа и приб-
лизилась к покойнице. Юноша подумал, что змея приползла глодать труп его
жены, а потому выхватил свой меч и, сказав: "Пока я жив, ты не прикос-
нешься к ней!" - разрубил змею на три куска.
Немного спустя выползла и другая змея из угла подземелья; но увидев,
что первая змея лежит изрубленная на куски, тотчас уползла в свою нору и
вернулась, держа во рту три зеленых листка. Затем она составила три кус-
ка змеи, как им следовало быть, и на каждый разруб приложила по листоч-
ку. И тотчас же разрубленные части срослись, змея зашевелилась и ожила,
и обе поспешно уползли в свою нору.
Листочки остались на полу, и несчастному юноше, который все это ви-
дел, пришло в голову, что, может быть, чудодейственная сила листьев,
оживившая змею, может точно так же воздействовать и на человека.
Вот он и поднял листья, и один из них приложил к устам покойницы, а
два других к ее очам. И чуть только приложил, кровь стала снова обра-
щаться в ее жилах и румянец вновь заиграл на побледневших щеках.
Она вздохнула глубоко, открыла глаза и сказала: "Ах, Боже мой! Где
это я?" - "Ты у меня в объятьях, милая женушка!" - отвечал ей юноша и
рассказал ей, как все произошло и как он ее снова пробудил к жизни.
Потом он дал ей немного вина и хлеба, и когда она опять почувствовала
себя окрепшею, то поднялась из гроба, и они вместе пошли к двери склепа
и стали стучать и кричать настолько громко, что стража услышала наверху
и доложила королю.
Король сам спустился в подземелье и отворил дверь его, и, увидав дочь
и зятя живыми и здоровыми, от души порадовался тому, что они избавились
от великого бедствия.
А юноша захватил с собою из склепа три змеиных листка, отдал их свое-
му слуге и сказал: "Спрячь их побережнее и во всякое время носи при се-
бе: кто знает, может быть, они нам еще и в другой раз пригодятся".
А надо сказать, что в королевне, которую юный супруг вновь пробудил к
жизни, вдруг произошла резкая перемена: казалось, что в сердце ее иссяк-
ла разом всякая любовь к мужу.
Когда он спустя некоторое время задумал навестить своего старика-отца
и вместе с женою сел на корабль, чтобы ехать за море, королевна, позабыв
всю его любовь и преданность и то, что он ее спас от смерти, стала выка-
зывать явную склонность к корабельщику.
И вот однажды, когда юный супруг ее уснул, она этого корабельщика
призвала, и они вдвоем, ухватив спящего юношу за голову и за ноги, выки-
нули за борт корабля в море. Когда это злодейство совершилось, она ска-
зала корабельщику: "Вернемся обратно и скажем отцу, что муж в дороге
умер. А тебя я уж так перед отцом распишу и выхвалю, что он меня выдаст
за тебя замуж и тебе передаст со временем свой королевский венец".
