тебя одною солью".
И разделил королевство пополам между двумя старшими дочерьми, а млад-
шей приказал навязать на спину мешок с солью, и двое слуг должны были
вывести ее в дремучий лес.
Мы все за нее просили и молили, - сказала королева, - но гнев короля
нельзя было ничем смягчить. Как она, бедняжка, плакала, когда должна бы-
ла покинуть дом! Вся дорога ее была усеяна тем жемчугом, который у ней
из глаз выкатился.
Вскоре после того король раскаялся в своем жестокосердии, приказал
разыскивать свою дочь во всем лесу; но никто не мог ее найти.
Как я подумаю, что ее, может быть, растерзали дикие звери, то не
знаю, куда деваться от печали; иногда, впрочем, я утешала себя надеждой,
что она еще жива и укрылась где-нибудь в пещере или нашла себе приют у
сострадательных людей.
Но представьте себе, что, когда я вскрыла ваш изумрудный сосудец, в
нем я увидела жемчужину, такую же точно, какие вместо слез падали из
глаз моей дочери, и потому вы можете себе вообразить, как сжалось при
этом мое сердце! Скажите, как эта жемчужина попала в ваши руки?"
Граф рассказал королеве, что сосудец он получил от старухи в лесу,
которая показалась ему ведьмой; но младшей королевны ему не приходилось
видеть, и ничего о ней он не слышал.
Король и королева решились тогда посетить старуху; они предполагали,
что там, где оказалась жемчужина, они должны будут получить сведения и о
своей дочери.
Старуха сидела в своей глуши за прялкою и пряла. Становилось уже тем-
но, и лучина, горевшая у очага, проливала свет очень скупо. Вдруг послы-
шались крики гусей, возвращавшихся с пастбища, и вскоре в избу старухи
вошла и ее дочка. Старуха почти не обратила на нее внимания и едва кив-
нула головой в ее сторону.
Присела дочь на лавку, взяла свою прялку и так проворно стала сучить
свою нитку, словно молоденькая девушка. Так сидели мать с дочкою дома,
не говоря ни слова.
Наконец, что-то зашуршало за окном, и два огненных глаза глянули в
избу. То была старая ночная сова, которая трижды крикнула: "Угу!" - и
исчезла. Старуха только повела глазами вверх, потом проговорила: "Пора
тебе дочка, выйти... Ступай на свою работу".
Та поднялась и вышла, и пошла по лугам далее и далее в самую долину.
Наконец подошла она к колодцу, у которого росли три старых дуба. Между
тем месяц поднялся из-за горы, большой и круглый, и было так светло, что
иголку на земле сыскать было нетрудно.
Она скинула кожу, прикрывавшую ее лицо, нагнулась к колодцу и стала
из него умываться. Умывшись, она и кожу с лица окунула в воду и потом
разложила ее на лугу, чтобы она опять могла высохнуть и побелеть при
лунном свете.
Но как же она изменилась! Надивиться на нее было невозможно! Как ски-
нула с головы беспорядочную копну накладных волос, пряди ее собственных
золотистых волос, блиставших, как солнечные лучи, рассыпались и покрыли
ее всю, словно плащом. Только очи ее, что звездочки, мерцали из-под это-
го покрова волос, да щечки горели ярким румянцем. Но красавица была пе-
чальна. Присела она у колодца и стала плакать: одна слеза за другою вы-
катывались из глаз ее и среди золотистых прядей падали на землю. Так си-
дела она и, вероятно, еще долго так просидела бы, если бы не заслышала
шороха и треска в ветвях ближайшего дерева.
Она вскочила тотчас, как серна, заслышав выстрел охотника. Месяц как
раз в это время затянуло черным облаком, и в то же мгновенье красавица
снова скользнула в свою старую кожу и исчезла бесследно.
Дрожа, как осиновый лист, побежала она обратно к дому. Старуха стояла
на пороге, и когда девушка хотела ей рассказать о случившемся, та только
ласково посмеялась и сказала: "Я уже все знаю".
Повела она девушку в избу и вставила новую лучину в светец. Но уже не
села за свою самопрялку, а вытащила метлу и стала подметать и убирать.
"Все должно быть здесь чисто и опрятно", - сказала старуха девушке. "Но
зачем же вы, матушка, вздумали убираться в такое позднее время? - спро-
сила девушка. - Что у вас на уме?" - "А знаешь ли ты, какой час наступа-
ет?" - спросила старуха. "Да еще полночи нет; но уже близко..." - "А ты
о том не вспомнила, что три года тому назад в этот самый день ты ко мне
пришла? Теперь твое время минуло, и ты не можешь долее у меня оста-
ваться".
Девушка перепугалась и сказала: "Ах, милая матушка, неужели вы меня
хотите отвергнуть? Куда же я денусь? У меня ни друзей, ни родни; куда я
голову приклоню? Я все то исполнила, что вы от меня требовали, и вы
всегда были мною довольны, не отвергайте меня".
Старуха не хотела высказать девушке, что ее ожидает, и только прого-
ворила: "Мне тут недолго быть; и как я отсюда уберусь, все в доме должно
быть чисто, а потому не удерживай меня в моей работе. А о своей судьбе
не заботься: ты найдешь себе кров для житья, и при той награде, которую
от меня получишь, ты будешь довольна своей судьбой". - "Да скажите же
мне, чего я должна ожидать?" - продолжала допрашивать девушка. "Еще раз
говорю тебе; не мешай мне в работе. Ни слова больше! Ступай в свою ком-
нату, сними кожу с лица, надень то шелковое платье, которое было на те-
бе, как ты ко мне пришла, и жди в своей комнате, пока я тебя не кликну".
Но вернемся к королю и королеве, которые пустились в дорогу вместе с
графом, чтобы разыскать старуху в ее далекой глуши.
Граф ночью от них отстал и должен был далее следовать один. На другой
день ему показалось, что он попал на настоящую дорогу. Он и пошел далее,
и шел до наступления темноты, а как совсем стемнело, залез на дерево и
там задумал переночевать, опасаясь заблудиться в темноте.
Когда взошел месяц, он увидел женскую фигуру, медленно спускавшуюся с
горы. Хотя у ней не было хворостины в руках, однако же он легко признал
в этой женщине ту гусятницу, которую уже ранее видел у дома старухи.
"Ого! - воскликнул он. - Вон она и сама идет! Ну, коли одна ведьма у
меня в руках, так и другая от меня не уйдет!" Но как же он изумился,
когда она подошла к колодцу, скинула с себя кожу и стала мыться, когда
рассыпались по плечам ее золотистые волосы и она предстала ему такой не-
виданной красавицей!
Он едва осмеливался переводить дыхание, но все же старался рассмот-
реть ее из-за листвы дерева как можно лучше. И он сам не знал - потому
ли, что он чересчур перегнулся, или по другой причине, но только под ним
вдруг хрустнула ветка, и в ту же минуту девушка скользнула в свою кожу,
легче серны сорвалась со своего места, и так как в это время месяц заво-
локло тучами, то мигом скрылась с глаз.
Едва она исчезла, как граф уже спустился с дерева и поспешил ей
вслед.
Немного пройдя, он в темноте увидел, что по лугу бредут две другие
человеческие фигуры. То были король и королева, они издали увидели, как
мерцал огонек в избушке старухи, и шли на этот свет.
Граф рассказал им, какую девушку видел у колодца, и они нимало не
сомневались в том, что то была их пропавшая дочь. С радостным чувством
пошли они далее и вскоре пришли к избушке: кругом ее сидели гуси рядами,
подвернув головы под крылья, и спали, и ни один из них не шевельнулся.
Заглянули они в окошечко и видят: сидит старуха за самопрялкой и Пря-
дет, покачивая головой и не оборачиваясь. Дочери же своей они там не
увидели. Наконец, они решились тихонько постучаться в окошечко. Старуха
как будто их поджидала; встала со своего места и весьма приветливо крик-
нула: "Входите, входите, я уж о вас знаю".
Когда они вошли в комнату, старуха сказала: "Вы бы могли себя изба-
вить от дальнего пути, кабы три года тому назад не прогнали из дома свое
дитя, доброе и любящее. Ей никакого зла не приключилось: ей пришлось
только три года сряду гусей пасти; ничему дурному она за это время не
научилась и сохранила свое сердце в чистоте. А вы сами уже достаточно
наказаны тем страхом за ваше детище, который вы пережили".
Потом она подошла к двери смежной комнаты и крикнула: "Выходи, до-
ченька!"
Дверь отворилась, и королевна вышла оттуда в своей шелковой одежде, с
рассыпанными по плечам золотистыми волосами и ясными очами - словно ан-
гел слетел с неба. Она подошла к отцу и матери, бросилась им на шею и
поцеловала их, и все расплакались от радости. Молодой граф стоял с ними
рядом, и когда королевна его увидала, то, сама не зная почему, зарде-
лась, как роза.
Король сказал дочери: "Милое дитя мое, свое королевство я разделил;
что могу я тебе дать?" - "Ей ничего не нужно, - сказала старуха, - я даю
ей те слезы, которые она из-за вас выплакала - чистый жемчуг, даже еще
получше того, что в море находят! На этот жемчуг все ваше королевство
купить можно! А в награду за ее службу я дарю ей мой домишко!"
Сказав это, старуха исчезла, а в стенах раздался треск, и когда ко-
роль с королевой и с графом оглянулись, то увидели, что избушка успела
превратиться в великолепный дворец, в котором слуги, суетясь и бегая,
накрывали и готовили королевское пиршество...
Сказка на том не кончается; но у моей бабушки, которая мне ту сказку
рассказывала, память слабеть стала, она все остальное и забыла.
Я все же думаю, что прекрасная королевна вышла замуж за графа, что
они вместе остались в замке и жили в полном счастье, пока Богу было
угодно.
Были ли те белоснежные гуси, что паслись у домика, девушками (это я
говорю никому не в обиду!), которых старуха к себе приняла, и получили
ли они вновь свой человеческий образ, остались ли у молодой королевны в
служанках - того доподлинно я не знаю, однако же так предполагаю.
Несомненно только то, что старуха была не ведьма, как думали люди, а
ведунья. И наверно, она уже при рождении даровала королевне способность
ронять из глаз не слезы, а жемчужины. Нынче этого не бывает, а то бедные
скорехонько разбогатели бы.
Неравные дети Евы
Когда Адам и Ева были изгнаны из рая, то они должны были на неплодо-
родной земле выстроить себе дом и зарабатывать хлеб свой в поте лица.
Адам трудился в поле, а Ева пряла шерсть.
У Евы каждый год рождалось по ребенку, и одни дети были красивы, дру-
гие же некрасивы.
По прошествии значительного времени Бог послал к Адаму и Еве ангела с
известием, что он желает их навестить.
Ева, обрадованная такою милостью Господа, все тщательно в доме приб-
рала, украсила дом цветами, а каменный пол усыпала травами. Потом вывела
детей своих, но только красивых.
Она их вымыла, выкупала, причесала их, надела на них чистенькие руба-
шечки и напомнила им, чтобы они в присутствии Господа вели себя прилично
и держали себя смирно, кротко и разумно.
А некрасивые дети не смели Господу и на глаза показаться. Один спря-
тался в сено, другой - под крышу, третий - в солому, четвертый залез за
печку, пятый - в погреб, шестой - под чан, седьмой - под винную бочку,
восьмой - под старую шубу, девятый и десятый - под сукно, из которого
шили их одежды, а одиннадцатый и двенадцатый - под кожу, из которой вык-
раивали им башмаки.
Едва только все было готово, Отец Небесный вступил в их дом. Красивые
дети были поставлены в ряд; они кланялись ему и преклоняли перед ним ко-
лени. Господь же захотел их благословить и, возложив руки на первого из
них, сказал: "Ты будешь могущественным королем!" - затем, обращаясь ко
второму: "Ты - князем!" - к третьему: "Ты - графом!" - к четвертому: "Ты
- рыцарем!" - к пятому: "Ты - благородным!" - к шестому: "Ты - купцом!"
- к седьмому: "Ты - ученым!"
И так всех их наделил своею обильною благодатью.
Когда же Ева увидела, что Господь так благ и милостив, то подумала:
"Дай-ка я выведу к нему и других моих, некрасивых, детей! Может быть, он
и их не лишит своего благословения?" Побежала и вызвала их - кого из-под
сена, кого из соломы, кого из-под печки и из других мест, куда они зап-
рятались.
Вот и прибежали они все - грязные, неумытые, перепачканные сажей.
