ему все безразлично. Он натянул рубашку.
- No importa.
- И я никогда тебе не говорила, что у меня кто-то есть. - Сара с тру-
дом сдерживала желание запустить в него что-нибудь большое и тяжелое. -
Ты сам все это придумал.
- Так ведь ты сама этого хотела.
- Может быть, но лишь подспудно, - неуклюже согласилась Сара. - А
сейчас я не хочу, чтобы ты так думал.
- А я не хочу больше твоей лжи! - заявил он с презрением, завершая
разговор.
- В последний раз говорю тебе правду, - резко заявила она.
Он рассмеялся.
- Ты меня за дурака, что ли, держишь?
Сара яростно закивала головой.
- А другого ты и не заслуживаешь! Только вот что-то не пойму, почему
для тебя это имеет такое значение?
Он с застывшим лицом запустил длинные пальцы в густые черные волосы.
- Тебе это все равно не понять.
Она с трудом проглотила ком в горле.
- Я могу попробовать.
- Незачем.
Опять все та же непреодолимая каменная стена. Дверь с легким стуком
закрылась, и Сара обессилено упала на кровать. Осушение было такое, буд-
то он ей дал пощечину. Его недоверие потрясло Сару до глубины души.
Раньше Рафаэль никогда не ставил под сомнение ее слова. Он всегда верил
ей, и вот теперь она поняла, как чувствует себя человек, которому отка-
зывают в доверии.
На следующий день она встала поздно, когда ослепительное солнце уже
врывалось в спальню сквозь зашторенные окна. Она так и не смогла по-нас-
тоящему заснуть и всю ночь продремала, то и дело просыпаясь. Рафаэль не
вернулся, и сначала она была раздражена, затем обеспокоена и наконец по-
чувствовала себя глубоко оскорбленной. Ей было очень больно. Эта ночь,
по крайней мере для нее, была особой. А может, ей это просто показалось,
пока она, не в силах заснуть, спорила с Рафаэлем.
Приняв душ и помыв голову, она надела светло-вишневые юбку и блузку и
поморщилась, увидев в зеркале не очень-то привлекательное отражение.
Смешно, но только сейчас она готова была согласиться с Карен, не перес-
тававшей твердить ей о необходимости разнообразить свой скудный гарде-
роб. Хотя и очень практичный: все в нем сочеталось, все было легко пос-
тирать. Когда это она стала такой практичной и расчетливой? Пару лет в
Труро она еще экспериментировала в различных стилях, но вскоре ей это
надоело, и у нее появились другие, более важные заботы. Надо было думать
о больной Петиции. При этом воспоминании на лицо ее набежала тень.
Консуэло поздоровалась с ней в коридоре.
- Buenas dias, senora. Будете завтракать?
Стол ожидал ее в очаровательном залитом солнцем внутреннем дворике.
Воздух был настоян на густом запахе роз и гибискусов. Служанка принесла
булочки и горячий шоколад и большую чашу с фруктами.
- Где дети? - спросила Сара.
- Los ftinos с доном Рафаэлем в студии, sefioia.
Такое зрелище пропускать нельзя, решила Сара, но еще долго не могла
заставить себя встать из-за стола, бессознательно наслаждаясь первым
спокойным, мирным завтраком за последние несколько лет. Когда она, отп-
равив в рот еще одну виноградину, все же начала подниматься из-за стола,
в патио вошла Консуэло.
- Донья Исабель просит вас к себе, seЙога. - У экономки был такой
вид, будто она передавала Саре королевское повеление. - После обеда ей
надо отдыхать. Вы сможете пойти сейчас, роr favor (Пожалуйста (исп.)?
- Конечно. - Сара натянуто улыбнулась, пытаясь скрыть свое смятение.
- Надеюсь, что... э-э-э... донья Исабель себя лучше чувствует?
- Она все еще слаба, - тепло сказала Консуэло. - Но сегодня, после
того как она повидалась с детишками, она намного веселее.
Значит, Джилли и Бен уже познакомились со своей прабабушкой. Рафаэль
и его прислуга заставляли ее чувствовать себя легкомысленной матерью.
Следующим пунктом в его плане, наверное, стоит нянька, с раздражением
подумала она. И тогда ее близкие отношения с детьми будут подорваны. А
может, она несправедлива к Рафаэлю? А что, если он считает ее при-
сутствие в этом доме необходимым? Тупо вспомнив, как он ушел прошлой
ночью, она решила, что ей надо быть начеку.
По внутренней лестнице Консуэло провела ее в другое крыло дома, резко
отличавшееся от того, что она до сих пор здесь видела. Пройдя через
большие просторные комнаты с высокими потолками, они вошли в длинные,
обитые темными панелями коридоры с полом на разных уровнях и со стенами,
увешанными семейными портретами. Сара с удовольствием бы их повнима-
тельнее рассмотрела. Но экономка шла довольно быстро - видимо, донья
Исабель не любила ждать.
Консуэло осторожно поскреблась в низкую дверь, которую для них откры-
ла женщина в накрахмаленном белом халате. Сара вошла.
- Вы можете идти, Алиса, - послышалось с самой обыкновенной больнич-
ной койки, никак не вписывавшейся в элегантную обстановку комнаты. - Я
позвоню, если вы мне понадобитесь.
Медсестра вышла с явным неудовольствием.
- Подойди сюда, чтобы я могла тебя получше рассмотреть, - позвала Са-
ру донья Исабель. - Ты стоишь против света.
- Вы прекрасно говорите по-английски, - только и смогла вымолвить Са-
ра, чувствуя себя очень неуверенно под проницательным взглядом голубых
глаз сухопарой старухи.
- Мой отец долгое время был дипломатом в Лондоне, - сообщила ей донья
Исабель. - Пожалуйста, присядь. Когда я смотрю на стоящего передо мной
человека, у меня начинает кружиться голова.
Сара села на стул около кровати и подверглась еще более тщательному
осмотру.
- Рафаэль знает толк в женщинах. - В критическом взгляде его бабушки
проскользнуло невольное одобрение. - Ты настоящая леди.
Сара улыбнулась.
- Внешность бывает обманчива.
- Я в таком возрасте, когда не так-то легко ввести в заблуждение, -
сухо заметила донья Исабель. - Вообще-то, мне было бы интересно узнать,
почему ты бросила моего внука, но раз уж вы вновь вместе и с детьми, то
большего я и желать не могу. - Она помолчала. - Тебя, наверное, мучает
любопытство. Ведь Рафаэль не мог не рассказать тебе, как с ним в свое
время обошлись в этой семье.
Сара спокойно выдержала ее вызывающий взгляд.
- Он ничего мне не рассказывал.
Старая женщина откинулась на высокие подушки. Единственным, что выда-
вало ее волнение, были побелевшие пальцы, державшиеся за высокую перек-
ладину над кроватью.
- Я постараюсь объяснить тебе, что нами двигало.
- В этом нет никакой необходимости, - попыталась остановить ее Сара,
чувствуя себя не в своей тарелке.
- Есть. Я лежу здесь и постоянно вспоминаю, что я успела сделать, а
что нет. Моя совесть... она до сих пор не дает мне покоя, - ворчливо
призналась старуха. - Когда-то мы были дружной, крепкой семьей. У нас с
Фелиле было трое детей. Первый был благословением Божьим, второй - нака-
занием, а третий - ничтожеством. Que? Ты хочешь что-то сказать?
Сара быстро покачана головой, подавив в себе вздох удивления от того,
с каким безразличием мать отрекалась от единственного оставшегося в жи-
вых сына - Рамона, пусть и непутевого, пусть и не умеющего за себя пос-
тоять.
- Самым старшим был Антонио, и мы обожали его. Тони был как солныш-
ко... его все любили. - И хотя взгляд ее был прикован к Саре, по ее из-
борожденному морщинами лицу можно было понять, что она вновь со своим
сыном. - Тони был любимцем...
Молчание затянулось, и Сара облизала пересохшие губы.
- А отец Рафаэля?
- Маркое? - Глубоко запавшие глаза закрылись на мгновенье, как бы не
желая допускать к себе неприятные воспоминания. - Он постоянно попадал в
какие-то переделки, даже когда был совсем маленьким, и очень завидовал
Тони. Он стоил нам целого состояния - а ведь денег у нас тогда было нам-
ного меньше, чем сейчас. Фелипе не имел над ним никакой власти. В то же
время, когда ему это было нужно, он мог быть самим очарованием. Он соб-
лазнил девушку, которую любил Тони, хотя она ему была и не нужна. Он
просто хотел насолить Тони, - резко проговорила донья Исабель. - Маркосу
нравилось все разрушать. Посмотри на сегодняшнюю Люсию - злая, очень
злая, неприятная... бедняжка Люсия. Она была без ума от Маркоса. Мне до
сих пор ее жаль.
- Люсия? - переспросила Сара, не веря своим ушам. - Жена Рамона?
- Прежде чем выйти замуж за Рамона, она была обручена с Маркосом. Но
он бросил ее за неделю до свадьбы, - с трудом проговорила старуха. -
Больше прощать его было нельзя, и Фелипе прогнал его. С того самого дня
он даже пальцем для него не пошевелил. Через два года нам сообщили, что
Маркое умер при тяжелых обстоятельствах, связавшись с торговцами нарко-
тиками.
- Простите, я не знала.
Но старая женщина не слышала ее, погрузившись в воспоминания.
- Он женился на цыганке, уже умирая от ран в больнице. Она была бере-
менна от него уже несколько месяцев. Он сделал это, чтобы отомстить нам.
- Каким образом? - спросила Сара.
- Тони как-то встретился с Маркосом втайне от нас. Маркое знал, что у
Тони лейкемия и что Тони долго не протянет. Следовательно, его ребенок -
будь то девочка или мальчик - станет наследником и получит все после То-
ни... Вместо Рамона. - Тихий голос, рассказывавший о семейной трагедии с
гордой беспристрастностью, слегка дрожал. - У Тони, однако, наступило
некоторое улучшение, и мы начали надеяться, но зря. Он умер в том же го-
ду, когда у нас в доме появился Рафаэль. Возможно, наша реакция на его
появление была бы другой, если бы мы узнали о его существовании раньше.
Но мы этого не знали. Мы ничего не знали о женитьбе Маркоса. Рафаэля нам
вручили, как посылку. У него были глаза Маркоса, и они обвиняли нас. Фе-
липе не мог в них смотреть.
- И тогда вы передали его Рамону и Люсии. - Саре стало плохо, нас-
только плохо, что она больше не могла этого скрывать. Теперь она поняла
все. Люсия, жестоко униженная и брошенная отцом Рафаэля, и Рамон, неожи-
данно лишенный всего по милости племянника.
- Рамон согласился. Кому-то надо было позаботиться о ребенке, - изви-
няющимся тоном сказала донья Исабель, но не смогла выдержать напряженно-
го взгляда Сары. Ее тонкие пальцы на перекладине напряглись еще больше.
- Я все еще переживала из-за Тони. А Рафаэль заставлял меня чувствовать
себя виноватой. Мне было легче отвернуться от него и притвориться, что
его нет. Фелипе... он был уверен, что Рафаэль не сын Маркоса... но я-то
знала... я знала, - пробормотала она упавшим голосом.
Сара поджала губы и медленно глубоко вздохнула.
Ее собеседница откашлялась.
- Когда мы поняли, что у них творится, - продолжала она уклончиво, -
мы отправили его в интернат. Нет, даже тогда мы не собирались искупать
перед ним свою вину. Но он прекрасно учился. Он блистал по всем предме-
там. Он мог заниматься всем, чем угодно, и мог стать всем, кем угодно.
Мы не могли его больше игнорировать.
- И что же произошло? - поинтересовалась Сара.
- Ребенком он рисовал на стенах, когда Люсия не давала ему бумагу. Он
рисовал не переставая, - хмуро сообщила она. - Думаю, что для него это
было своеобразной отдушиной. Мы не дали ему любви, не приняли его в
семью. И когда мы попытались сделать из него одного из нас, было уже
поздно. Нам нечего было ему дать, кроме свободы, а свободу он взял сам.
Он не захотел заниматься бизнесом, бросив нам всем вызов. Я поняла... -
старая женщина явно устала, - что Рафаэля можно удержать или привлечь к
себе только любовью. Другие путы он не признает, а нам это было не под
силу.
Саре послышался намек, и ей стало не по себе. После продолжительной
паузы она с трудом прошептала.
- Вы его хорошо понимаете.
Но бабушка Рафаэля уже не слышала ее. Донья Исабель крепко спала.
Английская медсестра ждала за дверью. Сара извинилась за то, что пе-
реутомила ее пациентку.
- Донья Исабель сама устанавливает продолжительность своих аудиенций,
- сухо заметила Алиса. - Я никогда не вмешиваюсь, если только у меня нет
