и, освободившись от необходимости ориентироваться, он снова задумался
фад несчастьем Босини.
По длинной аллее похождений светского человека, прорвавшись сквозь
невзрачную толпу сомнительных интрижек, к нему шло воспоминание молодос-
ти. Воспоминание, все еще жгучее, которое принесло в зловоние и черноту
лондонского тумана запах сена, мягкий свет луны, колдовство лета, - вос-
поминание о той ночи, когда в густой тьме лужайки Джордж услышал из уст
женщины, что он не единственный ее обладатель. И на одно мгновение ис-
чезла серная от тумана Пикадилли, и Джордж снова лежал в тени тополей,
закрывавших луну, чувствовал, как разрывается у него сердце, лежал, утк-
нувшись лицом в душистую, мокрую от росы траву.
Ему захотелось положить "пирату" руку на плечо и сказать: "Полно,
друг! Время все залечит. Пойдем выпьем с горя!" Но тут кто-то закричал
на него, и он отпрянул в сторону. Из черноты показался кэб и в черноте
же исчез. И вдруг Джордж увидел, что потерял Боснии. Он бросился вперед,
вернулся, чувствуя, как сжимается сердце от страха, того мучительного
страха, который приносит на своих крыльях туман. Лоб его покрылся испа-
риной. Он замер на месте, весь превратившись в слух.
- И тут, - как в тот же вечер рассказывал он Дарти за бильярдом в
"Красной кружке", - я потерял его.
Дарти благодушно покрутил свои темные усики. Он только что выбил ра-
зом двадцать три очка.
- А кто была она? - спросил он.
Джордж медленно поднял глаза на обрюзгшее, желтое лицо "светского че-
ловека", и угрюмая усмешка незаметно скользнула у него по щекам и около
тяжелых век."
"Ну нет, приятель, - подумал он. - Тебе я этого не скажу". Джордж не
очень верил в порядочность Дарти, хотя и проводил много времени в его
обществе.
- Какая-нибудь фея, - сказал он, натирая кий мелом.
- Фея! - воскликнул Дарти - он употребил более красочное слово. - Я
убежден, что это была жена нашего приятеля Со...
- Вот как? - оборвал его Джордж. - В таком случае вы ошибаетесь!
И промазал. Он намеренно не заводил больше разговора на эту тему, но
около одиннадцати часов, доигравшись, как он сам потом поэтически выра-
зился, "до того, что у него уже из глаз полезло", подошел к окну и, от-
дернув занавеску, выглянул на улицу. Черную пелену тумана лишь кое-где
разгонял свет, лившийся из окон "Красной кружки", улица была пустынная,
мертвая.
- Не выходит у меня из головы этот "спират", - сказал Джордж. - До
сих пор, должно быть, слоняется в тумане. Если только не отправился на
тот свет, - добавил он подавленным тоном.
- На тот свет? - сказал Дарти, вспомнивший вдруг свое поражение в
Ричмонд-парке. - Ничего ему не сделается. Держу пари, что молодчик был
пьян!
Джордж круто повернулся: он был просто страшен - его большое лицо по-
темнело от ярости.
- Хватит! - сказал Джордж. - Ведь я же говорил, что он был совсем
пришибленный.
V
СУД
В то утро, на которое был назначен разбор его дела, Сомсу опять приш-
лось выйти из дому, не повидавшись с Ирэн; пожалуй, это было к лучшему,
питому что он до сих пор не решил, как держать себя с ней.
В суд его просили прийти к половине одиннадцатого, на тот случай, ес-
ли первое дело (нарушение обещания жениться) будет отложено; однако на-
дежда эта не оправдалась, и обе стороны проявили такую отвагу, что коро-
левскому адвокату Уотербаку представилась возможность лишний раз поддер-
жать свою и без того славную репутацию знатока подобных казусов. От дру-
гой стороны выступал Рэм, тоже знаменитый специалист по делам о наруше-
нии обещаний. Это был поединок гигантов.
Суд вынес решение как раз к перерыву на завтрак. Присяжные покинули
свои места, и Сомс пошел закусить. В буфете он встретил отца; Джемс,
словно пеликан, затерявшийся на этой пустынной галерее, стоял, задумав-
шись, над сэндвичем и стаканом хереса. Безлюдную пустоту центрального
зала, над которым в мрачном раздумье остановились отец и сын, лишь из-
редка на миг нарушали спешившие куда-то адвокаты в париках и мантиях,
случайно оказавшаяся здесь пожилая леди, какой-то мужчина в порыжелом
пальто, со страхом взиравший наверх, и двое молодых людей, болтавших в
амбразуре окна СО смелостью, не свойственной старшему поколению. Звуки
их голосов доходили наверх вместе с запахом, напоминавшим тот, который
исходит от заброшенных колодцев и в сочетании со спертым воздухом гале-
рей создает полную иллюзию аромата выдержанного сыра - аромата, неизмен-
но сопутствующего отправлению британского правосудия.
Немного погодя Джемс заговорил:
- Когда начнут твое дело? Сразу после перерыва, Должно быть. Того и
гляди этот Босини наговорит бог знает чего; собственно, это единствен-
ное, что ему осталось. Он обанкротится, если проиграет. - Джемс отправил
в рот большой кусок сэндвича и запил его хересом. - Мама ждет тебя и
Ирэн к обеду, - сказал он.
Ледяная усмешка промелькнула на губах Сомса; он посмотрел на отца.
Невольного свидетеля, подметившего этот холодный, беглый взгляд, вполне
можно было бы извинить за недооценку взаимного понимания между отцом и
сыном. Джемс одним глотком допил херес.
- Сколько? - спросил он.
Вернувшись в зал суда. Сомс сразу же занял место на передней скамье
рядом со своим адвокатом. Он посмотрел, куда сел отец, незаметно скосив
глаза, чтобы не скомпрометировать ни себя, ни Джемса.
Джемс выбрал место с краю, позади адвокатов, чтобы уйти сейчас же
после конца, и, хмурый, сидел, откинувшись на спинку скамьи, опираясь
обеими руками на зонтик. Он считал поведение Боснии возмутительным во
всех отношениях, но сталкиваться с ним не хотел, предчувствуя, что такая
встреча будет не из приятных.
После Суда по бракоразводным делам эта арена правосудия пользовалась,
пожалуй, наибольшей любовью публики, ибо здесь часто разбирались такие
сугубо коммерческие деяния, как клевета, нарушение обещаний жениться и
тому подобное. Довольно большое количество лиц, не имеющих прямого отно-
шения к закону, занимало задние скамьи; на галерее кое-где виднелись
дамские шляпки.
Адвокаты в париках постепенно заполнили два ряда скамей перед Джемсом
и сейчас же принялись строчить что-то карандашами, болтать и ковырять в
зубах; но эти не столь блистательные служители правосудия недолго прив-
лекали его внимание, вскоре же устремившееся на подпертое с двух сторон
короткими темными бакенбардами красное самоуверенное лицо королевского
адвоката Уотербака, который вошел в зал, шурша развевающейся шелковой
мантией. Знаменитый королевский адвокат, как не замедлил подумать Джемс,
имел вид человека, способного доконать любого свидетеля.
Несмотря на большую практику в такого рода делах, Джемсу не приходи-
лось до сих пор встречаться с королевским адвокатом Уотербаком, и, по-
добно многим другим Форсайтам, которые были не настолько крупными юрис-
тами, чтобы выступать в суде, он преклонялся перед мастерами перекрест-
ного допроса. Длинные унылые морщины у него на лице немного разгладились
при виде королевского адвоката, особенно когда он убедился, что только
один Сомс был представлен шелковой мантией.
Не успел королевский адвокат Уотербак поставить локти на стол и, по-
вернувшись к своему помощнику, перекинуться с ним двумя-тремя словами,
как появился сам судья мистер Бентем - худой, похожий чем-то на курицу,
слегка сутулый, с гладко выбритыми щеками, в белоснежном парике. Уотер-
бак поднялся вслед за всеми и стоя ждал, пока судья займет свое место.
Джемс только привстал; он удобно устроился и к тому же не питал особен-
ного почтения к Бентему, с которым ему дважды пришлось сидеть через од-
ного человека на обедах у Бамли Томса. Бамли Томе был порядочное ничто-
жество, хотя и ухитрился преуспеть в делах. Первое дело, с которого он
начинал когда-то, было поручено ему самим Джемсом. Кроме того, Джемс за-
волновался, убедившись, что Босини нет в зале суда.
"Что он еще задумал?" - не выходило у него из головы.
Слушание дела началось; королевский адвокат Уотербак отодвинул лежав-
шие перед ним бумаги, оправил мантию на плече, оглянулся по сторонам,
словно приготовившись ударить по мячу, встал и обратился к суду.
Фактическая сторона дела, сказал он, не вызывает никаких сомнений, и
досточтимому лорду придется лишь дать соответствующее истолкование пере-
писке, имевшей место между его доверителем и ответчиком - архитектором -
по поводу отделки дома. Он сам, однако, - полагает, что смысл переписки
совершенно ясен. Изложив вкратце историю дома в Робин-Хилле, названного
им виллой, и перечислив суммы, истраченные на постройку, королевский ад-
вокат сообщил следующее:
- Мой доверитель, мистер Сомс Форсайт, джентльмен и человек состоя-
тельный, ни в коем случае не стал бы оспаривать предъявленные ему закон-
ные требования, но отношение архитектора к постройке дома, на который,
Как досточтимый лорд уже слышал, мой доверитель истратил двенадцать -
двенадцать тысяч фунтов! - сумму, значительно превосходящую его первона-
чальную смету, - положение архитектора было таково, что мой доверитель
счел делом принципа - я подчеркиваю это - счел делом принципа, в интере-
сах всего общества, обратиться в суд. Соображение, выдвинутое в свою за-
щиту архитектором, я считаю не заслуживающим сколько-нибудь серьезного
внимания.
Затем он огласил переписку.
Его доверитель - "человек с положением" - готов показать под прися-
гой, что никогда не давал и не собирался давать согласие на расходы,
превышающие сумму в двенадцать тысяч пятьдесят фунтов, которая была
твердо установлена, и, чтобы не отнимать у суда лишнего времени, он сей-
час же вызовет мистера Форсайта.
Сомс выступил вперед. Весь его облик поражал спокойствием. Лицо слег-
ка надменное, бледное, чисто выбритое, брови чуть сдвинуты, губы сжаты,
костюм безупречно строг, одна рука в перчатке. На предложенные вопросы
он отвечал несколько тихим, но ясным голосом. Его показания были наме-
ренно немногословны.
- Употребил ли он выражение "полная свобода действий"?
- Нет.
- Ну, как же нет?
- Он употребил выражение "полная свобода действий в пределах, указан-
ных в переписке".
- Он считает это выражение вполне правильным?
- Да.
- Что же оно значит?
- То, что значит.
- Он утверждает, что в этой фразе нет никакого противоречия?
- Да.
- Может быть, он ирландец по национальности?
- Нет.
- Он получил образование?
- Да.
- И все же он настаивает на своих словах?
- Да.
В продолжение всего допроса, вращавшегося вокруг "щекотливого пунк-
та". Джемс сидел, приложив ладонь к уху, и не сводил глаз с сына.
Он гордился им. Он чувствовал, что не устоял бы перед искушением да-
вать пространные ответы, случись ему быть в подобном положении, но инс-
тинкт подсказывал, что при данных обстоятельствах немногословие - самое
верное дело. Все же Джемс с облегчением вздохнул, когда Сомс неторопливо
повернулся и с тем же выражением лица сел на свое место.
Когда настал черед адвоката Босини, Джемс удвоил внимание и снова об-
вел взглядом зал суда, выискивая архитектора.
Молодой Ченкери начал не совсем твердо: отсутствие Босини ставило его
в неловкое положение. И он сделал все возможное, чтобы обернуть от-
сутствие своего клиента в его же пользу.
Он боится, что с его доверителем произошел несчастный случай. Мистер
Босини должен был непременно явиться в суд; сегодня утром за ним посыла-
ли и на квартиру и в контору (Ченкери знал, что то и другое находится в
одном месте, однако счел нужным умолчать об этом), но мистера Босини
нигде не могли разыскать, и это очень странно, так как мистер Босини
непременно хотел дать показания. Однако он, Ченкери, не получал никаких
полномочий относительно отсрочки дела и за неимением таковых считает
