глазурью оплавленные остовы зданий. Пятиэтажный куб здания лаборатории
у стены Ствола выделялся на черно-сером фоне неестественной фосфорно-снежной
белизной.
- Эра Больших и Могучих дел... - пробормотал сосед Павла,
щуря глаза с ироническими огоньками в глубине.
Павел покосился на него. Среднего роста, жилист, малоразговорчив,
лицо жесткое, волевое, в оспинах мелких шрамов, глаза темно-карие,
почти черные. Инженер-хрономеханик Игорь Марич. Впечатление такое,
будто его неотступно гложет какая-то мысль.
Их познакомил в кабинете Павла Ромашин, и оба сразу направились
к месту происшествия: до Брянска на метро, оттуда в район катастрофы
на патрульном куттере.
На небольшой панели управления аппаратом мигнул желтый огонек,
звякнул сигнал вызова. Марич, сидевший на месте пилота, тронул сенсор
связи.
- Контроль-два, - раздался в кабине грассирующий
баритон. - Борт-икс, вы находитесь в зоне работы аварийно-спасательной
службы. Ответьте волне "триста".
- Все в порядке, Второй, - ответил Марич в желудь
микрофона над плечом куртки. - Машина инспектора Жданова, отдел
"Б". Вам должны были сообщить.
- Включите автоответчик, иначе вас будут запрашивать
каждую минуту. Спокойной работы.
Марич выжидательно посмотрел на Павла. Пора действовать,
понял он. Вспомнил строки отчета о предварительном расследовании катастрофы
в лаборатории времени.
Расследование, проведенное экспертами УАСС и учеными Академии
наук, специалистами хронофизики и физики единого поля, мало что разъяснило.
Ни в здание лаборатории, ни в башню хроноускорителя проникнуть не
удалось, и отчет изобиловал словечками "предположительно",
"возможно", "вероятно". Со времени катастрофы прошло
полторы недели, но до сих пор известно о ней немного, в сущности,
только то, что рассказал Ромашин.
- Давайте сядем поближе к зданию лаборатории, -
предложил Павел.
- Ближе чем на два километра не подойти. Вокруг Ствола
установлен защитный барьер во избежание...
- Тогда сядем у барьера.
Куттер плавно заскользил вниз.
- Лаборатория снабжалась энергией централизованно, через
земную энергосеть или имела собственный реактор?
- И то и другое. - Марич говорил отрывисто, хрипловато
и тихо. - Реактор вмонтирован в Ствол на двадцатом горизонте -
стандартный кварк-кессон. Мощности его хватало только на поддержание
резонанса в ускорителе, но в настоящее время Ствол излучает в инфра-
и радиодиапазонах в два раза больше энергии, чем может дать реактор.
Внутренних источников ускоритель больше не имеет, внешние отключены,
значит, откуда-то идет подкачка.
Куттер бесшумно спланировал на вершину невысокого холма,
покрытого коричневой губчатой массой, похожей на пемзу.
- Вы хотите сказать, что Ствол откуда-то выкачивает
энергию скрытно?
- Выкачивает, но не в нашем времени! Если
эксперимент удался, то Ствол в настоящее время является каналом, соединившим
наше время с прошедшими эпохами. Выходить будем?
- Пожалуй, на минуту. Потом познакомите с Центром.
Из отчета Павел узнал, что Управлением аварийно-спасательной
службы создан специальный пояс защиты вокруг лаборатории. Пояс включал
в себя посты наблюдения и контроля за пространством, передвижные генераторы
силовых полей, излучатели антиматерии, сейсмостанции, установки зондирования
горных пород, локаторы и другую технику. Управлял всем сложным комплексом
защиты Центр, начальником которого был назначен Атанас Златков, доктор
хронофизики, бывший заведующий лабораторией времени.
Марич вылез из кабины и прошелся по голой поверхности холма,
разминаясь. Из-под ног при каждом шаге всплывали облачка желто-коричневой
пыли. Павел вылез следом.
- Расскажите о цели эксперимента. В отчете описаны только
его последствия. Вы ведь во время эксперимента находились в здании
лаборатории?
Марич отрицательно качнул головой, изучающе посмотрел на
Павла. Оспины на его лице потемнели.
- Я был в бункере независимой аппаратуры под зданием
лаборатории. Бункер имеет отдельный выход, но сейчас он разрушен.
Вы по образованию, простите, кто?
- БИС-мастер.
- А-а... конструктор больших информсистем? Что заканчивали?
Рязанский Интех?
- Московский Энгу.
- Неплохо, но все же придется упрощать. Давно известно,
что путешествие во времени невозможно без перемещения в пространстве.
Земля вращается и движется вокруг Солнца со скоростью тридцать километров
в секунду. Солнечная система перемещается в пространстве со скоростью
двухсот километров в секунду. Движется Галактика в межгалактическом
вакууме, не стоит на месте скопление галактик... Короче, чтобы попасть
хотя бы в прошлый миг и в ту же выбранную точку на Земле, необходимо
с небывалой точностью рассчитать, где была Земля мгновение назад,
и лишь тогда пробивать хроноскважину. Вы знакомы с расчетами Геделя
частных эффектов теории относительности?
- В общих чертах.
- Его расчеты используются и в хронофизике. Мы рассчитали
и осуществили геделиану [ Петля времени, названа по фамилии Геделя
Курта, австрийского логика и математика. ] на практике. Посылали зонды
в прошлое на сотни лет и возвращали обратно.
- Неужели расчеты так точны?
- Для проникновения в прошлое даже на тысячу лет точности
расчетов, конечно, не хватало, но мы обошли это препятствие тем, что
ввели самофокусировку хроноскважины.
- И на время эксперимента канал хроноскважины сохраняется?
- Вы хорошо схватываете суть. В ходе эксперимента "стволом
дискретного временного пробоя" связываются все миллионы Земель
в различные эпохи.
- Что же произошло в последнем эксперименте?
- Мы решили уйти в прошлое на глубину в пять миллиардов
лет, к моменту образования Земли. - Марич нахмурился. -
Но хронобур почему-то глубже одного миллиарда лет не шел, несмотря
на увеличение мощности пробоя, словно напоролся на слой времени повышенной
твердости. И тогда возникла идея применить направленную реакцию хронораспада.
- После чего и произошла катастрофа?
- Не знаю. Раз двадцать мы запускали хроноускоритель
без ощутимых результатов. На двадцать первый... он включился самопроизвольно.
- Как такое возможно?
- К такому выводу пришли эксперты. Но я в эту гипотезу
не верю. В Ствол встроены четыре системы безопасности, не позволяющие
ему включаться не только спонтанно, но даже если бы кто захотел включить
отдельные его системы. Нет, хронобур был инициирован специально кем-то,
кто хорошо знал, чем все закончится.
- Но кому это могло понадобиться?! И для чего? Если
все знали, что сверлить время опасно... Хотя, может быть, такие вопросы
задавать преждевременно. Однако вы не могли не посчитать для себя,
что послужило причиной катастрофы.
- Не люблю гипотез, - хмуро отрезал Марич. -
Я не хронофизик-теоретик, а инженер-механик, практик, время для
меня осязаемо в металле аппаратуры. Вам лучше поговорить со Златковым,
начальником Центра, у него идей много.
- А все же? Разве у вас нет своего мнения?
- Считаю, что хронобур ни при чем. - Тон речи Марича
остался прежним. - Башня хроноускорителя снизу доверху напичкана
системами безопасности и контроля, автоматически прекращающими эксперимент
при малейшей опасности. Нет, я не знаю, что случилось.
- Что ж, - вздохнул Павел, - и на том спасибо.
Он достал бинокль и принялся внимательно рассматривать белоснежное
здание лаборатории с черными провалами окон. Казалось, все помещения
заполнены странным черным дымом, не рассеивающимся со временем и не
вытекающим наружу.
Вдруг из-за здания выпрыгнуло круглое черное пятно и стремительно
помчалось к близкой белой стене Ствола. Павел разглядел паукообразное
существо с длинными суставчатыми ногами, двумя парами глаз, глянцевитым
эллипсоидом тела. Поглядывающий на инспектора Марич вскинул к глазам
свой бинокль.
- Конкистадор, - пробормотал он через минуту. -
Автомат обслуживания ускорителя и оборудования лаборатории. Вполне
самостоятелен, дитя второго поколения мыслящих автоматов.
Павел повел биноклем в сторону и в километре обнаружил ряд
черных труб, направленных на белую башню хроноускорителя. Трубы иногда
неторопливо ворочались из стороны в сторону и становились похожими
на стволы орудий древних линкоров.
Павел повернулся к ним спиной.
- Поехали. Центр далеко отсюда?
- Почти под нами.
Центр пояса защиты представлял собой подземный бункер с энергохозяйством
и собственным киб-интеллектом высокого класса. Зал управления и контроля
площадью в триста квадратных метров был занят низкими, зализанными
пультами автоматического монитора защиты, аппаратуры наблюдения, контроля
параметров среды, связи и передачи информации. Стены зала служили
экранами комбайнов оперативной связи и наблюдения, на один из них
был выведен геологический разрез земли до глубины в километр в том
месте, где стоял Ствол: на фоне коричнево-черных пластов с вкраплениями
красных, оранжевых, желтых полос и трещин - голубоватая круглая
колонна, постепенно растворяющаяся в породах равнины на глубине в
двести метров.
Людей в зале работало мало - всего пять операторов.
Атанас Златков сидел в кресле возле одного из пультов, на рукаве его
плотной рубашки выделялся алый ромб с маленьким серебряным сфинксом.
Это был крупный смуглый мужчина с шапкой блестящих черных
волос, медлительный и, как показалось Павлу, несколько апатичный.
В дальнейшем оказалось, что Златков склонен к быстрым сменам настроения,
умеет переходить от конкретной ситуации к сжатой формулировке и абстрактным
размышлениям.
- Вы далеко не первый, кто является ко мне с просьбой
объяснить причины катастрофы, - сказал он в ответ на вопрос Павла. -
Но специалисты вашего ведомства не любят иметь дело с домыслами, им
подавай факты, не так ли?
- В общем верно, - согласился Павел, решая, как
вести себя с этим известным всей планете ученым. - Вы хотите
сказать, что факты, которые знаете вы, в равной мере знают все остальные
и что новых фактов не прибавилось. Угадал?
Златков с проснувшимся на мгновение любопытством окинул Павла
взглядом.
- Профессиональная интуиция? Впрочем, неважно, новых
фактов у меня в самом деле нет. - Он нахмурился, помолчал. -
Самый странный из фактов - спонтанное включение Ствола... хронобура.
А самый страшный - гибель коллег! Погибли замечательные ученые
и механики, готовящие эксперимент... А я вот цел и невредим. И Маричу
повезло, он тоже уцелел чудом.
Павел промолчал. Трагедия была настолько свежа в памяти этого
человека, что любой вопрос о лаборатории воскрешал события и бередил
душу. Но не спрашивать инспектор не мог.
- Ничем помочь вам не могу, - добавил Златков. -
Причины самозапуска Ствола неизвестны. Зато известны последствия.
Связи с лабораторией нет, внутрь до сих пор пробиться не удается.
Обычные жестко запрограммированные киберы просто не возвращаются,
а конкистадоры не хотят подходить к зданию даже на сто метров. Знаете,
что такое конкистадор?
Павел вспомнил биомеханического паука и кивнул.
- Странное название для кибера.
- Так их назвал сам создатель Фелипе Мендоса, вероятно,
из-за того, что предназначались они специально для нашей лаборатории
и первыми должны были завоевать время. - Златков задумался, хмуря
густые широкие брови, нервно побарабанил пальцами по панели пульта. -
В результате эксперимента оказались связанными Стволом хроноскважины
сотни Земель в различные временные эпохи и в разных точках пространства.
На основе тех данных, которыми располагает Центр, я высчитал, что
Ствол соединил не менее трех сотен эпох с промежутками в десятки,
сотни тысяч и сотни миллионов лет. Сам хронобур, вероятнее всего,
провалился глубже пяти миллиардов лет в историю Земли и не вышел из
резонанса. С большим трудом мы получаем крохи информации о точках
выхода Ствола на поверхность Земли, но помочь конкистадорам не в силах,
им приходится самим удерживать Ствол на грани полного распада. Если
бы не они...
- Мне говорили, - кивнул Павел. - Произошла
