информации, - продолжал Рузаев, пока они шли к жилому кварталу
экспедиции. - Но давай порассуждаем. Если бы хозяева Башни в
самом деле хотели установить контакт с нами, то действовали бы с гораздо
большей последовательностью и целенаправленностью. В действительности
же все явления, так или иначе связанные с Башней, больше напоминают
аварийные утечки опасных веществ, о чем нас и пытаются предупредить
пауки. А "телеэкраны" возникают не на одном месте, что диктуется
логикой налаживания информационного обмена, а в разных местах и на
разных высотах. Многие из экранов мы вообще не успеваем заснять на
пленку. Где же тут установление контакта?
- Логично, - согласился Ивашура.
Они, не сговариваясь, остановились на дороге, уезженной вездеходами,
и Башня все больше выступала из мглы багрово-коричневой колонной,
в глубине которой иногда загорались острые лучики света или шарфы
белых искр.
- Светится со вчерашнего дня, - пробормотал Рузаев. -
Скоро очередная пульсация.
Помолчали и снова зашагали к вагончикам, от окон которых протянулись
по снегу полосы желтого света. Где-то за деревьями тарахтел движок,
дающий электричество лагерю экспедиции.
- Аварийные утечки, - задумчиво повторил Ивашура. -
Интересная мысль. Михаил, а что, если нам попытаться осуществить идею
Вани Кострова?
- Какую именно? - поинтересовался Рузаев. - У него
было много идей.
- О контакте с пауками.
Рузаев искоса взглянул на товарища.
- Очевидно, у тебя уже есть соображения, как это сделать практически?
Если ты помнишь, мы не смогли поймать ни одного экземпляра. И вообще,
не представляю, какой контакт можно установить с пауками, если уже
понятно, что это обыкновенные киберы?
- Именно потому, что они автоматы с определенной программой,
и не просто киберы, а биокиберы, судя по их повадкам, и можно сделать
попытку контакта.
- Био не био, но попробовать, однако, можно. Буду соображать.
- Посоображай, пожалуйста, я тоже поразмышляю, но времени у нас
мало... Ты в самом деле видел на "телеэкране" Ивана? -
внезапно спросил Ивашура, останавливаясь на пороге штабного вагончика.
Рузаев полизал царапину на пальце, помолчал, потом пожал плечами.
- Не берусь утверждать, однако, по-моему, это был он. Не знаю
только, как он мог оказаться внутри Башни.
- И я не знаю. Может быть, их втянуло с вертолетом, может,
в момент появления Башни она была открыта сверху, а может быть, их
захватили хозяева Башни после падения... Первый вопрос, который я
хочу задать паукам: живы ли Иван с Таей?
Ивашура толкнул дверь, и они вошли в освещенное тремя "люксами"
помещение штаба.
У стола Богаев разговаривал с Вероникой, одетой в брючный костюм серебристого
цвета. Помещение, как всегда, было заполнено голосами переговаривающихся
начальников лабораторий, групп, исследовательских отрядов, перекличкой
водителей вездеходов и спецмашин, патрулей оцепления и постов воинских
подразделений.
Два радиста с наушниками работали на пультах РТС: на них, кроме приема
и передачи оперативной информации, лежала забота о связи с руководством
района и области, с органами МВД и Федеральной службы безопасности,
со всеми научными центрами и организациями Москвы и других городов
страны.
Ивашура улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд Вероники, прошел
к радистам в аппаратную, выслушал несколько сообщений личного характера
и вернулся к столу посередине комнаты.
- Через сорок минут перекличка, - сказал он. - Проведу
сам. Что у вас нового, Владлен Денисович?
- А что у меня может быть нового? - пробурчал Богаев, вытирая
лысину и лоб платком. В комнате было жарко, но директор Центра не
раздевался, только распахнул свою знаменитую шубу из шкуры неизвестного
науке зверя. - Я теперь не ученый, а простой администратор, так
сказать, завхоз экспедиции. Отправил Глазунова и всю его компанию
домой, в Жуковку, успокоил, как мог. - Богаев через силу усмехнулся. -
Не знал до этого за собой таких способностей. Константин Семенович
вернется завтра, звонил откуда-то из Фокина. Иностранцы разместились
в полукилометре от штаба, но они полностью находятся на попечении
какого-то деятеля из Москвы, так что нам забот поменьше. С продуктами
Глазунов обещал помочь, рацион-то у нас не больно разнообразный. Что
еще? Телевидение вот интересуется работой Центра и некоторыми его
специалистами.
Богаев хитро покосился на Веронику, но та не смутилась, прямо смотрела
на Ивашуру, как бы давая понять, что ничего особенного в ее интересе
к отдельным специалистам нет.
- Вы становитесь ворчуном, - сказал Ивашура. - Сами
предложили мою кандидатуру в начальники экспедиции, а теперь каетесь?
С удовольствием уступлю кресло, тем паче что оно и мне не дает возможности
заниматься наукой.
- Ну конечно. А кто ходил к Башне, рискуя... - Богаев посмотрел
на Веронику и понял, что сказал лишнее.
- Вот-вот, - оживилась та. - Расскажите, Игорь, пожалуйста.
Ивашура посмотрел на часы.
- Это вам расскажет и Миша Рузаев, а я сейчас буду проводить
перекличку, сверять планы на завтра. Подождете?
- Непременно.
- Михаил, - позвал Ивашура, - подойди на минуту.
- А я пошел спать. - Богаев вздохнул, сунул платок в карман. -
Старик я еще молодой, но разве за ним угонишься? - Кивок в сторону
отошедшего Ивашуры. - Вырос парень, далеко пойдет, вот помяните
мое слово.
Через час Ивашура закончил вечернюю перекличку с руководителями научных
отрядов и оставил Рузаева в штабе дежурить вместе со сменой радистов.
Сам же оделся, помог одеться Веронике, и они вышли из комнаты в ночь.
Лес со стороны дороги глухо шумел под усилившимся ветром. Звезд не
было видно, небо казалось закрытым облаками, Башня почти не выделялась
в темноте, но, приглядевшись, можно было рассмотреть странную темно-вишневую
стену, нереальную своими размерами, однотонностью и цветом. Аналогий
этой стене подобрать было невозможно - ничто на Земле не соответствовало
ей, не походило на нее даже отдаленно. До Башни было около двенадцати
километров, и все же она загораживала треть небосклона, исчезая в
низких быстро несущихся облаках.
Мороз был нешуточный, с ветром. Ивашура заботливо поправил воротник
шубки спутницы, и они медленно побрели по скрипящему утоптанному снегу
к "жилому кварталу" экспедиции. Сквозь шум леса доносился
равномерный стук дизеля, дающего свет и жизнь всему лагерю, взревел
вездеход, по дороге прошел трактор с волокушей.
На стене Башни под самыми облаками вспыхнул круглый желтый зрачок,
помигал, светлея, и погас.
- Красиво, - сказала Вероника, не сводя глаз с темно-вишневой
полосы. - Что это было? "Глаз дьявола"?
- Вы уже неплохо ориентируетесь в нашей терминологии.
- Просто все настолько неординарно, что запоминается сразу. Кстати,
вас снова ждут журналисты, им не все ясно.
- Вот как? Старые знакомые?
- И старые, и новые. Приехали корреспонденты центральных газет
и журналов. Многих я знаю по работе.
Ивашура замедлил шаг, задумался на несколько секунд.
- Знаете что? Давайте посмотрим на Башню сверху. Вы ведь, наверное,
еще не видели ее в таком ракурсе?
Вероника посмотрела на него удивленно, в глазах ее отразился свет
окон ближайшего домика.
- А можно?
- Разве я не начальник экспедиции?
Вероника засмеялась.
- Богаев назвал вас "волюнтаристом с докторским дипломом",
и он прав, по-моему.
- Конечно, прав, я волюнтарист, даже анархист, если хотите, но,
к счастью, обладаю обостренным чувством риска: знаю, когда можно рисковать,
а когда нет. Как видите, пока я не ошибался.
- Потому и в "зону ужасов" пошли, что предполагали благополучный
исход разведки боем?
- Не предполагал - знал. Не верите? Ей-Богу, не вру! Со
мной ничего не может случиться, пока я держу свое бытие в прогнозируемом
русле.
- А вы не хвастаетесь часом, волюнтарист?
Ивашура улыбнулся.
- Есть немного, из желания понравиться. Итак, летим?
- Летим! - без колебаний ответила девушка. - Только
сообщите все же о своем решении Богаеву, я его почему-то побаиваюсь.
И вообще как-то странно: директор Центра и вдруг - заместитель
своего подчиненного... Вы не находите?
- Нет, все закономерно. Богаев стар, через год уходит на пенсию,
да и сердце у него слабое, а тут забот невпроворот.
- А как вы с ним в Центре уживаетесь?
- Нормально. Я его уважаю, он меня, надеюсь, тоже.
- Я слышала обратное...
- Чепуха! - Ивашура начал сердиться. - Просто был
случай, когда я оказался прав, а он нет. Но я сказал правду: мы уважаем
друг друга. Еще раз спрашиваю...
- Да лечу, лечу, не сердитесь, Игорь. - Вероника взяла Ивашуру
под руку. - Не хотелось бы пилотов беспокоить.
- Пилотом пойду я. Постойте минуту, я предупрежу Михаила.
Ивашура бегом отправился назад к штабному домику и вскоре вернулся.
- Все, идемте.
Они пошли к стоянке вертолетов, перебрасываясь на ходу ничего не значащими
фразами.
Ивашура первым залез в кабину, включил свет, прогревание и помог девушке
подняться.
Двигатель, застывший на морозе, долго не хотел просыпаться, фыркал,
бурчал, тряс кабину, но все же завелся. Медленно закружились лопасти
винтов, побежали веселей, и вертолет взлетел.
- Я гляжу, все, что мне о вас говорили, сбывается, - сказала
Вероника.
- А что говорили? - Ивашура натянул на голову дугу с наушниками,
поправил на голове ларингофон и выключил в кабине свет.
- Ну, например, что вы все умеете и все знаете.
- Снова преувеличение. Почему вы избрали профессию телекомментатора?
Вам надо работать журналистом.
- А я и так журналист, во всяком случае, три года назад окончила
факультет журналистики МГУ.
- Я так и знал, - с сарказмом сказал Ивашура. - Чего
еще от вас можно было ожидать?
Вероника рассмеялась.
- С вами интересно, Игорь. Позвольте вопрос...
- Женат ли я? Нет, пока не женат.
- Ну вот. - Девушка с сожалением покачала головой. -
Я думала, у вас есть чувство меры.
- Простите, - быстро сказал Ивашура и коснулся руки соседки. -
Это со мной бывает очень редко. Простили?
- Я подумаю.
Вертолет облетел Башню кругом, порывы ветра то и дело заставляли его
крениться с боку на бок, и приходилось не столько смотреть вперед,
сколько прилагать усилия, чтобы удержаться на сиденье.
- Держитесь за меня, - предложил Ивашура. Сам он словно
врос в пилотское кресло. Вероника подумала и приняла его предложение.
Вертолет вошел в облака, кабину затрясло.
- Выйдем вверх, тряска прекратится, - пообещал Ивашура.
- Игорь, что будет... - Вероника помолчала. - Что,
если Башня не остановит свой рост?
Ивашура, казалось, увлекся управлением машиной и не слышал вопроса.
Вертолет наконец пронзил облачный слой и оказался под темно-фиолетовым
куполом с великолепным звездным узором. В пяти километрах от него
парила угрюмая, светившаяся багровым накалом округлая гора Башни.
- Не знаю, - ответил Ивашура вдруг, словно вспомнив вопрос. -
Этим займется специальная комиссия.
- Ну а ваше мнение?
- Мое? - Начальник экспедиции снова замолчал.
- Ну да, твое. - Вероника не заметила, что перешла на "ты". -
Не верю, чтобы у знаменитого доктора наук Ивашуры не было своего мнения
по любому вопросу.
- Мое мнение - придется пригрозить тем, кто в Башне. Как -
пока не знаю, - предупредил он следующий вопрос Вероники. -
Что-что, а способ пригрозить у нас найдется.
Вертолет поднялся еще выше, и стало заметно, что колонна Башни с высотой
как бы теряет плотность, становится зыбкой, прозрачной и постепенно
исчезает, теряется в небе, и от этого не только сама Башня, но и мир
вокруг становится нереальным, наделенным неведомыми свойствами, пугающим
и неземным...
- Хочется закрыть глаза и проснуться... - прошептала Вероника.
Ивашура вместо ответа повел вертолет еще выше и повернул к Башне.
Над Башней на высоте пяти километров он остановил движение, вертолет
завис.
Только здесь становилось отчетливо видно, что Башня круглая. А в ее
