стороне поля возле штабелей бревен и куч хвороста. В поле уходила
цепочка бревенчатых вышек разнокалиберной высоты - от восьми
до двенадцати метров. Из окон вышек, обращенных к Башне, торчали
стволы стереотруб, кино- и фотоаппаратуры, рога и решетки звуковых
антенн, окуляры лазерных дальномеров и спектроскопов.
Ивашура зашел в один из двух передвижных домиков и вскоре вернулся
с бородатым физиком по фамилии Меньшов, которого звали Виталием Борисовичем.
Физик подал руку Гаспаряну, и они направились к ближайшей вышке.
Верхняя площадка вышки была огорожена и походила издали на скворечник.
К ней вели десять пролетов лестницы с заледеневшими ступеньками. Чем
выше поднимались люди, тем сильнее становился ветер. У самой площадки
он в сочетании с морозом пронизывал одежду насквозь.
На площадке было чуть теплее. В сторону Башни смотрели подзорная труба
на треноге, кинокамера и крупнокалиберный пулемет, у которого возились
двое парней в танковых шлемах. Третьим оказался профессор Гришин,
поглядывающий в окуляр трубы и записывающий что-то в блокнот.
- Константин Семенович? - хмуро удивился Ивашура. -
Вы-то здесь как оказались?
- У них аппаратура лучше, - сказал Гришин. - Вот и
забрел.
Бородатый Меньшов блеснул зубами.
- Аппаратура у них действительно неплохая, но Константин Семенович
явился к нам по другому поводу. Предлагает провести один совместный
эксперимент.
Ивашура хмыкнул.
- Интересно. Что же это за эксперимент, который может заинтересовать
физика и эколога одновременно?
- Ничего противозаконного, - усмехнулся тонкими губами Гришин,
пряча блокнот. - Моя специальность - экология человека.
Позволю напомнить, что это направление экологии изучает общие закономерности
взаимоотношений природы и общества. Подчеркиваю: природы и человека,
а не растительного и животного миров.
Ивашура прильнул глазом к окуляру трубы.
- Вы хотите сказать, что объектом экологии может быть не только
популяция или экосистема, но и техносфера?
- Совершенно верно. Техносфера как часть экосферы Земли.
- А в качестве конкретного локального объекта вы избрали Башню,
предполагая ее искусственное происхождение...
- С вами страшно разговаривать, вы все знаете наперед!
- Положим, не все, но, по имеющимся данным, человек эту Башню
на Земле не строил, выдвигались гипотезы, что она сооружена пришельцами,
иными разумными существами.
- Вполне допустимо, однако это мало что меняет. Башня -
искусственное сооружение, а значит, часть техносферы, пусть и не земной.
Ивашура вдруг насторожился, поднял руку, призывая к молчанию. От Башни
докатился крик паука, ослабленный расстоянием.
- "Глаз дьявола", - сообщил один из наблюдателей.
На стене Башни почти под самыми облаками разгорелся мигающий желтый
зрачок, продержался с полминуты и погас. Зазвонил телефон. Меньшов
снял трубку, выслушал, буркнул что-то и положил трубку.
- Две тысячи рентген в импульсе, дальность затухания около пятнадцати
километров. Это уже пятый "глаз" за сегодняшний вечер. Активность
Башни растет не по дням, а по часам.
- Завтра вечером или ночью будет пульсация, - кивнул Ивашура. -
Готовьтесь. - Повернулся к Гришину: - Итак, Константин
Семенович, что за эксперимент вы предлагаете провести?
- Не один, а целых два. Первый: попробовать опустить зонд с телеаппаратурой
на Башню сверху, на ее размытую вершину. А еще меня интересует "зона
ужасов". Никакого излучения - ни частиц, ни полей -
аппаратура, установленная в самой "зоне", не регистрирует,
тем не менее какое-то поле, вызывающее у людей ощущение страха и другие
негативные эмоции, существует. Есть датчики, которые могут замерить
биотоки, "электрические наводки" в нервных окончаниях и узлах.
Надо просто нацепить эти датчики и побродить по "зоне".
- Ну вы и садист, Константин Семенович! - пробормотал Гаспарян.
Физики засмеялись. Гришин тоже улыбнулся.
- Я предлагал в качестве кролика себя.
- Суть ясна, - произнес Ивашура. - Но в последнем случае
я не вижу связи с физиками. Скорее это должно интересовать биологов
и медиков. Ах нет, простите, понял. Излучение?
Бородач кивнул.
- Нас тоже интересует излучение. До сих пор человечество знало
только три вида излучений: электромагнитное, гравитационное и излучение
частиц от адронов - протонов, нейтронов, мезонов -
до лептонов и разного рода пси, кси и других странных частиц. Если
мы не обнаружим в "зоне ужасов" какого-нибудь из перечисленных
видов излучений, значит либо наши теории неверны, либо существует
излучение, о котором мы ничего не знаем.
- Может быть, инфразвук или ультразвук?
- Звукорегистраторы молчат, по сообщениям соседей.
Соседями физиков-ядерщиков были физики лаборатории звука.
- Но у них еще есть неиспользованные возможности, - заметил
Гришин. - Я был у них, они готовят к запуску в "зону ужасов"
какой-то сверхчувствительный звукозаписывающий агрегат.
Ивашура задумался, нахохлившись, спрятал руки в карманы полушубка.
Зазвонил телефон. Меньшов снова снял трубку, выслушал и передал трубку
начальнику экспедиции. Звонил Богаев.
- Старостин говорил с Москвой, - сказал он с сопением. -
Приедет кто-то из первых лиц.
Ивашура молчал.
- Ты слушаешь?
- Да.
- Пульсация скоро?
- Вероятно, ночью. Слушай, Владлен Денисович, что ты за душу
тянешь? Выкладывай, что произошло.
Богаев помолчал, прочистил нос и сказал:
- Звонили из метеоцентра. Башня изменила метеообстановку. Мы-то
в спокойной зоне, аналогичной "глазу тайфуна", а в радиусе
ста километров начались ураганные ветры, снегопады с градом.
- Разберемся. - Ивашура положил трубку, постоял с минуту,
кивнул на пулемет. - А это чудо у вас откуда? И зачем?
- Хотим пострелять по Башне. - Меньшов подождал реакции
гостей, но оба умели сдерживаться. - С этой стороны мертвые
выбросы появляются чаще, вот мы и решили в момент фонтанирования черной
струи выпустить в нее очередь пуль из разного материала. А потом
проверим, в какое вещество превратились пули.
Ивашура поманил пальцем Гаспаряна, шагнул к лестнице.
- Так что, Васильич? - сказал ему в спину Меньшов. -
Насчет "зоны ужасов" договорились?
- Я подумаю, - не оборачиваясь, ответил Ивашура.
У подножия вышки он остановился, посмотрел на свинцовое небо, подождал
Сурена.
- Давай-ка еще раз поищем Михаила. Не верю я, что он погиб.
- Да и я тоже, - оживился Гаспарян. - Миша не такой
человек, чтобы пропасть за здорово живешь... - Он осекся, вспомнив
странное исчезновение Ивана Кострова.
Ивашура косо посмотрел на него, понял и вздохнул.
- Вот-вот, с пропажей Ивана тоже не все ясно. Есть шанс на его
возвращение. Не идет у меня из головы тот случай с ним, помнишь? Сон,
когда он попал куда-то в мезозой...
- Как не помнить! Галлюцинации от воздействия инфразвука...
- А если нет?
Гаспарян в замешательстве поскреб подбородок.
- Черт его знает! Ты всерьез думаешь, что он путешествовал во
времени?
- С одной стороны, вроде бы чистейшей воды фантастика. Ну а с
другой... чем не фантастика эта Башня? Да и вспомни наши странные
находки вокруг Башни: часть скелета диметродона, череп зауропода,
кости диатримы... Откуда они в Брянском лесу? Или "десантники",
не принадлежащие ни к одному из существующих ныне спецподразделений?
Да еще с таким оружием. - Ивашура достал бластер, полюбовался
и спрятал.
- Насчет "десантников" не задумывался. - Гаспарян
глубже нахлобучил шапку, поправил шарф. - Пусть ими занимается
полковник Одинцов сотоварищи. Наше дело - Башня. Давно пора
пробить туда дырку и посмотреть, что это такое, внутри. Пошли, а то
дуба врежу от холода. Все же человек я южный, теплолюбивый.
Они облетели Башню кругом, побывали у биологов, геофизиков и медиков,
на вычислительном центре. До того как стемнело, успели еще раз обыскать
то место, где пропали Рузаев и разбитый вертолет авиаконтроля, но
ничего и никого не нашли. К Башне подходить близко не рискнули: стена
ее с этой стороны все еще светилась пятнами, хотя и слабо. К тому
же близилась очередная пульсация, и вероятность всякого рода сюрпризов
увеличивалась с каждой минутой.
Шел десятый час вечера, когда Ивашура закончил перекличку постов вокруг
Башни, оставил в штабе вместо себя Богаева и вышел из теплушки в морозную
темь. За ним увязался Одинцов, накидывая на ходу ватник.
Лес вокруг шумел - темный, мрачный, враждебный, замерзший. Призрачное
сияние Башни не могло рассеять мрак ночи, и Башня вырастала из тьмы
чудовищной стеклянной колонной, заполненной жидким светом, чуждой
всему лесу, простору, земле. Облака вились вокруг нее живыми змеями,
зажигались фосфорно и дымно, исчезали в мутной пелене. Иногда в стенах
Башни рождались злые зеленые звезды, вспухали сияющими облачками,
расплывались и осыпались вниз золотым дождем. Ветер приносил гулкие
громовые раскаты и пронзительный клекочущий свист.
- Светопреставление! - пробормотал Одинцов.
Ивашура оглянулся, но не ответил. Он думал о Рузаеве, Кострове и девушке-журналистке,
пропавших без вести. Думал, что мощь и масштабы небывалого явления
превосходят все известное в истории человечества, что пауки не зря
отпугивали людей от паутинного шатра, что Башня - скорее всего
свидетельство какой-то аварии в "паучьем измерении", а не
инструмент для контакта иного разума, но разобраться в этом будет
не очень просто, если не совсем невозможно. Как говорил Экзюпери:
"Истина - это вовсе не то, что можно убедительно доказать".
А главное, судя по всему, скоро наступит такой момент, когда вопрос
контакта обернется вопросом небывалого конфликта. Недаром появились
эти странные "десантники", угрожая всем, кто изучал Башню,
и приказывая "не вмешиваться в события". Ивашура знал, что
появлялись они и у пограничников, и в палатках ученых, хотя мало кто
воспринял их всерьез. Кроме федералов, подчиненных Одинцову. Но и
они, похоже, не торопились с выяснением принадлежности шутников.
Золотое сияние Башни заколебалось волнами. Впечатление было такое,
будто Башня занавешена развевающимися под ветром ажурными полотнищами.
Куски сияния отрывались от общего полотна и медленно плыли к земле,
постепенно истаивая снопами искр. Слева на боку Башни загорелся громадный
синий проем "телеэкрана", но из-за сияния невозможно было
разглядеть, что он показывает.
И вот началось.
Сначала где-то далеко зародился низкий, едва слышный звук. Ивашуре
показалось, что воздух загустел, завибрировал и эта дрожь вошла в
кончики пальцев, в хребет, в череп и еще глубже - в мозг. Появилось
ощущение постороннего взгляда, готовящегося нападения, какой-то беды...
От Башни донеслись знакомые крики пауков, ослабленные расстоянием.
- Инфразвук? - коротко спросил Одинцов, склонив голову
набок.
- Похоже. Предупреждение и отпугивание одновременно. Держитесь,
сейчас начнется пульсация.
Одинцов послушно расставил ноги пошире, в ту же секунду земля дернулась
раз, другой, третий... Ивашура устоял, но для полковника серия толчков
оказалась неожиданной. Лежа на боку, он увидел, как Башня вспыхнула
алым сиянием сверху донизу, скачком увеличила диаметр. Земные недра
отозвались грохочущим гулом, заглушившим все звуки. Гул оборвался
каменным стоном, лавиной тресков и ударов, и все стихло. Земля перестала
дергаться и дрожать. В лес вернулся свист ветра, стали слышны шорохи
и скрипы деревьев.
Башня еще некоторое время багрово светилась, потом свечение потускнело,
ушло в темноту инфракрасного диапазона. Исчезло и электрическое сияние
стен. Башня перестала быть невидимой. Лишь в тучах вокруг ее ствола
иногда вспыхивали зарницы, словно напоминая людям, что она не исчезла.
Хлопнула дверь.
- Игорь? - раздался голос Гаспаряна.
- Здесь я, - отозвался Ивашура.
- Диаметр Башни увеличился на полтора километра.
- В прошлую пульсацию - на два. Что говорят сейсмологи?
- Пять баллов. В Жуковке около четырех. Как обычно. Радиофон
