- В основном. У бывшего заведующего лабораторией есть интересная
идея, объясняющая причины катастрофы. Он считает, что в эксперимент
вмешался кто-то чужой.
- Это подтверждается фактами?
- Утверждать не берусь, но некоторые факты действительно говорят
в пользу гипотезы. По сообщениям конкистадоров - автоматов
обслуживания хроноускорителя, оборудование Ствола работает в экстремальном
режиме, внутри Ствола находятся люди, но связи с ними нет.
Ромашин кивнул.
- Как вы считаете, Игорь Марич погиб?
- Вероятно, хотя надежда на его возвращение остается. Вполне
возможно, что внутри лаборатории время течет медленнее, чем вне здания.
- А не мог он проникнуть в Ствол через выходы лаборатории?
- Не исключено, однако, чтобы это проверить, надо повторить попытку
атаки лаборатории. К сожалению, конкистадор, вернувшийся оттуда, пуст,
как консервная банка.
Ромашин перевел взгляд на Павла, в глазах его мелькнула тень сожаления
и вины. И намек на сомнение.
- Мы надеемся на вас.
- Я это понял. Уже второй день готовлюсь к новой разведке. Завтра
или послезавтра буду готов.
- Не торопитесь с разведкой, прежде рассчитайте варианты проникновения
в здание. Ошибки быть не должно. И еще. Вы слышали о странных явлениях
в атмосфере Земли, в Приземелье и на границах Системы?
- Нет. - Павел не стал рассказывать Ромашину о
том, как ходил с Маричем к Стволу в ночь перед его безрассудно смелым
шагом. - В последнее время я не слушаю программу новостей.
- Эта информация пока закрыта для всеобщего оповещения,
можете узнать подробности по каналам Управления. Вкратце дело вот
в чем: две недели назад над Стволом засветилась область стратосферы
площадью в десять квадратных километров. Издали очень похоже на северное
сияние. Кроме того, на высоте около десяти тысяч километров от поверхности
Земли над той же точкой обнаружен "пузырь отталкивания" -
зона, не пропускающая через себя ни одно материальное тело. Диаметр
"пузыря" - около двухсот километров. Визуально он не
наблюдается, никаких аномалий физических полей не обнаруживает, но
при попытках преодолеть абсолютно пустое пространство "пузыря"
появляются силы отталкивания.
- Занятно, - тихо проговорил Павел.
- Вы находите? Ну и последнее: у полюсов эклиптики,
на расстоянии около одной астрономической единицы, объявились "прозрачные
дыры" - зоны поглощения вещества. В одну из них засосало
несколько автоматических зондов и беспилотный астрономический модуль,
в другую - станцию СПАС-42. Из пяти членов экипажа спастись
удалось троим. Объяснить причины явлений ученые пока отказываются,
но нет сомнений, что явления связаны с катастрофой, вернее, с работающим
до сих пор Стволом.
- Эта мысль приходит в голову в первую очередь.
- Совершенно верно, не обязательно иметь семь пядей
во лбу, чтобы увидеть связь. Явления стали наблюдаемы две недели назад,
то есть как раз после катастрофы, а области свечения, отталкивания
и поглощения укладываются на прямой, проходящей через Ствол, и "привязаны"
к нему, то есть вращаются вместе с Землей. Там сейчас с физиками Академии
работают и наши эксперты.
- Только что подумал: они не пробовали прощупать космос
дальше по вектору?
- Интересная мысль. Мы предложим проверить. Что ж, степень
вашей автономности остается прежней. Готовьтесь к вылазке в лабораторию,
восстанавливайте в зале управления обстановку, которая была во время
эксперимента. Сможете определить степень опасности работающего Ствола?
- Не знаю, - помедлив, ответил Павел. - Наверное,
только при наличии полной информации о положении дел. Пока же Ствол
для нас - "черный ящик". Никто не знает, почему он работает
и в какие времена проник. Такие вот дела.
Ромашин встал, походил по кабинету и сел за стол.
- Вы мне напомнили... Вам не кажется, что возник парадокс?
По свидетельствам конкистадоров, ближайшие точки выходов Ствола в
реальное время - двести лет назад, триста, десять тысяч. Почему
же нет документов из прошлого, что эти события имели место в Брянском
лесу? Ведь для нас-то они уже произошли. Предки должны были отразить
их в документах, хрониках, летописях...
- Парадокс и в самом деле существует, но физики объясняют
его по-разному. Одни тем, что в силу вступил закон затухания последствий,
специфичным проявлением которого и является отсутствие всякого рода
упоминаний о появлении Ствола в различных исторических эпохах. Второе
объяснение весьма оригинально: эксперимент закончился в ту же секунду,
когда и начался. То есть все, что мы сейчас переживаем, - один
из возможных путей развития эксперимента, как бы сон Вселенной. Исчезнет
причина хроносдвига - исчезнут, как и не было, события, происшедшие
после пробоя хроноскважины. Но есть еще более экзотичные гипотезы,
например, что Ствол вышел в прошлом в соседних временных углах. Раньше
говорили - "в соседних измерениях", именно поэтому история
и не сохранила свидетельств его выхода.
- М-да, любопытно. Многовато гипотез, не правда ли?
- В том их и слабость. Хотя истина бывает многолика.
Может быть, она и в нашем случае лежит на стыке многих гипотез? Путь
к ней один - познание.
Ромашин едва заметно улыбнулся.
- "Тысячи дорог уводят от цели, и лишь одна-единственная
ведет к ней", Монтень. Древние философы знали цену мудрым изречениям.
Вам нужна моя помощь?
- Пока нет.
- Тогда до встречи. Жду вас через два часа... если ничего
не случится. Надеюсь, мир просуществует столько времени.
Они улыбнулись друг другу, чувствуя взаимное расположение,
и Павел покинул кабинет начальника отдела безопасности.
В коридоре он наткнулся на спешащего человека. Оба одновременно
извинились и, пройдя два шага, остановились.
- Павел?
- Женя!
- Ну, здравствуй, бродяга! Вот не думал встретить тебя здесь.
Ты же инспектор космосектора, насколько мне помнится. Или перешел
в отдел к наземникам?
- Временно, Женя, временно.
- Понятно. Катастрофа с лабораторией времени?
- Следишь за новостями? Угадал. А ты где сейчас?
- Все там же: испытательный полигон, бригада наземного
транспорта. Не забыл еще? Ребята тебя помнят, особенно Витольд, он
уже начальник монтажно-испытательного корпуса.
- Вырос парень. Я тоже всех помню, передавай привет.
- Обязательно. Что же ты не спросишь, как Люция?
Павел слабо усмехнулся.
- Верю, что у нее все хорошо.
Евгений помолчал.
- Ты из-за нее ушел? Ребята долго гадали...
- Из-за себя.
- Понятно. Ну ладно, дело прошлое. Я побежал, меня ждут.
Заходи к нам, если освободишься. Кстати, у нас с Люцией дочь, назвали
Алевтиной. Люция ушла из бригады, и мы с ней поженились.
Евгений сжал руку в кулак, вскинул вверх прощальным жестом
и пошел прочь.
Павел остался стоять, оглушенный новостью, потом медленно
двинулся в свой кабинет. Там записал появившиеся мысли на кристалл,
прочитал поступившие по запросам сообщения, а сам вспоминал Люцию,
пытался представить, какой она стала, какая у нее дочь, почему она
вышла за Баранова... Сколько лет они были вместе, в одном отряде,
изо дня в день, и каждый раз она была разная: то ласковая и нежная,
то чужая и недобрая, дразнящая и насмешливая, ранимая и беспомощная,
твердая и сильная, капризная и нетерпеливая... Так и осталось загадкой,
какая она настоящая. Был прав поэт, утверждавший:
У каждого свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час.
Но это все неведомо для нас...
И до сих пор личный мир - тайна и долго будет еще оставаться
тайной для других. К Люции эти строки, пожалуй, применимы. Почему
она вдруг потеряла интерес к Павлу после стольких встреч? Почему Евгений,
Женька-простейший, которого она вообще не замечала, вдруг стал ее
мужем? Вечный неудачник и неумеха, простой до кретинизма, хороший
математик, но плохой спортсмен, худой и нескладный - и рядом
Люция, эффектная, красивая, уверенная в себе... Трудно представить!
Невозможно представить! И тем не менее - факт! Факты -
упрямая вещь, как говорил мудрец. Правда, выглядит он уже не интеллигентным
хлюпиком в очках, возмужал, пополнел... Ее влияние?..
Павел очнулся, взглянул на часы и заторопился. Пора было идти в экспертный
отдел Академии наук.
Вечером он пошел ужинать в ресторан "Золотой плес" в Брянске.
Вспомнил друзей, с какими некогда бывал здесь, много раз - с
Люцией, поразмышлял о своей работе, по обыкновению разложил всю полученную
информацию по полочкам. Загадок набралось достаточно, чтобы вырисовался
один любопытный вывод, и утром он решил встретиться с комиссаром.
А когда заканчивал ужин, подумывал, не позвонить ли Евгению, к которому его
влекло болезненное любопытство (муж Люции, надо же!).
Баранов позвонил ему сам, прямо в ресторан. У Павла на столе выросла
красивая свеча эмкана, развернулась в объем видеопередачи, и он с
удивлением увидел перед собой физиономию Евгения Баранова.
- Приятного аппетита, - жизнерадостно улыбнулся испытатель. -
Ты не появился у нас, вот я и звоню. Люция жаждет тебя видеть, а также
услышать интересный рассказ, и у нас мелькнула мысль: не покажешь
ли нам с ней Ствол? Ночью я его еще не видел, как и Люция. А потом
посидим где-нибудь, поболтаем.
Павел молча разглядывал лицо бывшего приятеля, настораживаясь все
больше, но чувств своих не выдал. Кивнул спокойно:
- Почему бы и не показать. Где вас подобрать?
- Да мы недалеко, возле второго Брянского метро. И одеты соответственно.
- Ждите, буду через несколько минут.
Виом свернулся в нить, погас.
Павел, задумчиво склонив голову, смотрел на стол, пытаясь найти причину
внезапного интереса Баранова к хронолаборатории, потом промокнул губы
и встал. Через четверть часа он подогнал к метро комфортабельный куттер
класса "сапсан".
Евгений и Люция ждали его в полумраке за живой изгородью из голубых
елей. Баранов был одет в серый кокос, Люция - в светящийся спортивный
уник, и Павел, знавший ее нелюбовь к спорту и облегающей одежде, еще
больше подтянулся.
- Привет, инспектор. - Люция чмокнула его в щеку. -
Ты, как всегда, подтянут, силен, в форме. Мы тебя не отвлекаем от
работы? Мне кажется, идея чудесная - взглянуть на Брянскую хронолабораторию
сверху. Нас туда пропустят?
- Обижаешь, - сказал Павел, прислушиваясь к своим ощущениям,
но не решаясь последовать внутреннему совету отказаться от полета.
Подумал: успею предупредить Ромашина, если что...
Семейная пара залезла в куттер, Жданов занял место пилота, и они взлетели.
Четверть часа прошло в необязательных разговорах, воспоминаниях, охах
и ахах Люции, восхищавшейся ночным пейзажем.
Куттер бесшумно скользил в ночи, обгоняя редких попутчиков, видимых
только по мигающим габаритным огням. Под ними проплывали россыпи цветных
искр, пятна и полосы света - поселки и кемпинги, зверофермы
и фабрики биосинтеза, станции магнитопланов, спортивные базы, дома
отдыха, культурные центры. Рассасывание городов уже достигло той степени,
когда концентрация зданий воспринималась как отклонение от нормы,
и поверхность земли с высоты в три километра напоминала один колоссальный
парк, город-лес. Лишь изредка в сиянии и мерцании огней протаивали
темные провалы: реки и болота, острова не тронутого цивилизацией леса,
заповедные и туристские зоны. На юге постепенно меркло, исчезало за
горизонтом голубоватое зарево - центральный район Брянска с
его памятниками старины. В нескольких местах подпирали небо белые
спицы лифтов, двигаясь назад, исчезая на фоне более яркого свечения
каких-то сооружений. На севере, куда стремился куттер, из-за горизонта
вырастала ровная белая колонна, утопающая в разноцветном облаке света.
Колонна росла быстро и вскоре заслонила собой четверть небосклона.
- Что это? - прошептала примолкшая было Люция.
- Башня хроноквантового ускорителя, - ответил Павел, жалея,
что согласился на эту прогулку. Он так и не понял, чем Баранов поразил
Люцию до такой степени, что она вышла за него замуж и даже родила
