неизвестно когда.
Хижина стояла на острове, окруженном гигантским болотом.
Таких болот инженер еще не видел, хотя и знал об их существовании:
тысячи квадратных километров грязи, кочек, редких мшистых островков, луж и
бездонных трясин, тысячи соленых пятен, пузырящихся газом колодцев,
странная флора всех оттенков синего и зеленого цветов, и неизвестная
фауна. Себхра. Болото-океан до горизонта и за ним. Остров на нем казался
противоестественным образованием, а хижина - и вовсе подарком судьбы.
Сложенная из желтых пористых брусьев, без окон, с единственной дверью, она
вызывала недоверие и желание попробовать материал ее стен на вкус, однако
внутри нее было сухо и тепло, а постели из мха и длинных сухих водорослей
делали ее по-домашнему уютной, и беглецы не стали искать другого
пристанища.
- Может быть, это жилище еще одного беглеца по хронам, - предположил
Такэда, когда они вышли из темпорала. Сухов ничего в ответ не сказал, ему
было все равно.
Такэда глянул на холм невдалеке, внутри которого скрывался темпорал.
Холм как холме виду, и все же что-то в нём было не так.
Форма? Порода, из которой он сложен? Странное дерево наверху, похожее
на сросток антенн? Не менее странные камни? Да, наверное... хотя и не
очевидно. Что еще?
Толя покачал головой, досадуя на бедность фантазии, и присел на
камень у хижины. Мысли снова вернулись к последним событиям суточной
давности...
Утром пятеро воинов-гигантов отвели их в трапезную, где гости
отведали блюдо из кумара - сладкого картофеля и запили каким-то хмельным
напитком, от которого у обоих закружилась голова и задрожали ноги. На
вопрос Сухова: "Что это за отрава?" - девушка-прислужница коротко
ответила: "Хаома", - и Такэда успокоил танцора:
- Это напиток бессмертия, если верить Тааль. Еще его называют
напитком неуязвимости. Приготавливается из плодов лианы асавати, которая
плодоносит один раз в семь лет.
- Ничего себе "неузявимость" - ноги разъезжаются, и глаза в кучу!
- Сейчас пройдет.
И верно, отрицательные ощущения вскоре прошли, Никита почувствовал
необыкновенную легкость во всем теле и прилив сил.
После завтрака те же бесстрастные воины повели пленников по улицам
города пешком, словно затем, чтобы те могли в последний раз полюбоваться
архитектурой, ее великолепными барельефами, скульптурами и каменными
стелами с цветными изображениями воинских и охотничьих сцен. Но свернули
не ко дворцу Повелителя Дома Утренней Зари, а к реке, спускавшейся в
долину уступами.
Верховная жрица храма Науатль так и не появилась.
Дома вскоре кончились, мощенная плитами дорога шла между двумя
стенами, и вскоре стал слышен какой-то мерный шум, принятый пленниками
сначала за шум реки. Но вот дорога повернула очередной раз и вывела
процессию на площадь, похожую на стадион.
Овальная чаша площади с трех сторон была окружена широкими ступенями,
на которых стояли тысячи индейцев, мужчин и женщин, а четвертая обрывалась
уступом в реку. Тихий говор множества людей и приняли пленники за шум
реки. В центре овала, выложенного шершавыми каменными плитами кирпичного
цвета, неподвижно и грозно стоял ровный квадрат индейских воинов, одетых в
блещущие золотом доспехи, такие же, какие были на Тааль, когда она
забирала пленников, и Никита почувствовал, как екнуло сердце. Наверное,
это и были профессионалы мбоа. Богоизбранные, с которыми предстояло
сражаться.
Еще одна группа воинов - в черных костюмах, под командованием
"первого меча империи" Сипактоналя - стояла на другом конце поля, а вся
площадь была окружена цепью этих бесстрастных гигантов, внушающих трепет,
страх и мрачное ощущение обреченности.
- Миккаотли, - сказал один из воинов, конвоирующих пленников,
отступил в сторону. - Кан мао.
- Площадь мертвых, - перевел лингвер, - ждет вас.
Сухов замешкался, и его подтолкнули копьем в спину. Пришлось
поторопиться. Они начали спускаться по пологому пандусу к центру площади.
- Интересно, где наш друг Уэтль? - проговорил Никита, ища взглядом
Тааль. Через секунду он нашел ее рядом с правителем сидящей на троне, как
и тлатоани. Троны стояли на возвышении на первой из ступеней, и рослые
индейцы держали над ними не то гигантские опахала, не то зонтики из
перьев.
Шум голосов стих, наступила поразительная тишина, совершенно не
свойственная поземным понятиям огромным толпам людей, в том числе и
стадионам. Сипактональ с даумя воинами покинул треугольник своих
подчиненных, остановился напротив пленников.
Губы его искривила недобрая усмешка, тут же исчезла.
- Пришельцы, вина ваша доказана. - Он вскинул руку, и двое
сопровождавших его воинов свалили на землю вещи пленников, закопанные ими
в песке: хардсан, вардзуни, коробку НЗ, "флягу" с водой. - Это дьявольские
вещи! Мой воин поплатился жизнью, когда брал в руки заколдованное вами
копье. Обычно колдунов сжигают, и вы тоже будете сожжены, но сначала
покажете свое умение без этих волшебных предметов и заклятий. Посмотрим,
так ли уж вы хороши без них.
- Как это должно выглядеть? - кротко сказал Такэда.
- Сначала точтли - бой-танец с копьями. Вы будете биться с четырьмя
моими янаконами, в то время как остальные будут бросать в вас копья.
Справитесь, наступит очередь мбоа-мбоа, слуг верховной жрицы. У нее шесть
вокуа - мастеров-убийц высшего класса, - и вы будете биться со всеми по
очереди. Если и после этого вы останетесь живы - в чем я сомневаюсь,
несмотря на неведомые мне колдовские приемы, - умрете от моей руки.
- Годится, - ответил Сухов с иронией, которую Сипактональ не понял,
но понял Такэда: чичим готовил себе легкую победу над пришельцами, которые
будут измотаны предыдущими поединками. "Первый меч империи" отошел к
своему отряду, потом пересек площадь и наклонился к уху Повелителя.
- Крутой мужик этот чичим, - продолжал Никита тем же тоном, не глядя
на Такэду. - Эх и доберусь же я до него!
Толя понял, что танцор под бравадой прячет неуверенность и
возбуждение. Успеет ли сработать Весть, когда они начнут? Включится ли
память предков, благодаря которой Сухов выходил до сих пор сухим из воды?
- Дай Ши Шуань, - произнес Толя медленно, чеканя слог, и, когда
Никита отвлекся от своих дум, вопросительно глянув на друга, перевел: -
Божество Великой Вершины в тебе самом, Ник.
Сухов расслабился, задумчиво кивнул, потом с улыбкой хлопнул ладонью
по подставленной ладони инженера, выпрямился и минуту оставался
неподвижным, отрешившись от всего земного, пройдя, как его учили, все
этапы подготовки к бою. Самыми долгими - по двадцать секунд - были этапы
познания собственных сил и оценки потенциала противника (психического и
биоэнергетического; чувствовал он его как стену с дырами, брешами и мягким
кое-где каркасом), остальные этапы заняли несколько секунд: расчет
времени, изучение местности и условий боя с учетом возможных
неожиданностей. Когда квадрига воинов в золоте распалась, окружив
приговоренных, а двое индейцев в черном бросились на них с копьями, Никита
был уже готов к схватке.
Первую пару они одолели сравнительно легко. Такэда снова применил
атэ-ми ута - прием из комплекса шоковых и парализующих точечных ударов,
которым он владел в совершенстве, - а Сухов "вырубил" своего противника
после трех выпадов копья, проведя молниеносный захват руки и удар в шею. С
двумя следующими воинами-янаконами Сипактоналя пришлось повозиться.
Вопервых, метатели копий удвоили темп бросков, а во-вторых, бойцы стоили
званий мастеров и нагрудных знаков - апанекайотлей, отличающих их от
рядовых воинов. Такэде достался огромный индеец с гипертрофированными
мускулами, пробить мышечную броню которого было непросто, а Никите
наоборот - ниже на полголовы, но жилистый и ловкий. Он вьюном вился вокруг
танцора, нанося ему десятки быстрых ударов копьем, половина которых была
неожиданна, и наносил он их из самых невероятных позиций и положении.
"Взять" его на прием удалось только раз - в подкатке, после чего брошенное
кем-то из оцепления копье, предназначенное Никите, попало индейцу в бедро
и вывело его из строя. Такэда как раз в этот момент с прыжка нокаутировал
своего врага ударом ноги в подбородок.
Передышка длилась ровно минуту, а затем в схватку вступили вокуа,
профессионалы мбоа из личной гвардии жрицы Тааль, и это были уже воины
посерьезней. Сражались они без оружия, хотя у каждого на поясе висела
кинжаловидная машинка для метания дротиков, и знали приемы, которых не
было в арсенале россдао.
Впрочем, и они не владели всей палитрой рукопашного боя, свойственной
русскому стилю и кунг-фу.
В первую же минуту Никита пропустил сокрушительный удар в ухо, едва
не стоивший ему жизни, смягченный лишь инстинктивным движением головы. На
некоторое время он оглох, потерял ориентацию и пропустил еще один удар в
солнечное сплетение, сбивший стандартную комбинацию приемов защиты и
нападения. Крик Такэды: "Кит, фу-но-ката !" - немного подстегнул танцора и
позволил ему отдышаться. Через минуту он собрался и начал отвечать воину,
удачно используя его же собственные выпады. Уложил он вокуа просто, бросив
его через бедро и добавив ускорения длинным нырком. Толя, справившийся с
противником раньше, показал большой палец. Трибуны (ступени заменяли ряды
сидений) ответили на очередную победу колдунов сдержанным гулом.
Вторая пара вокуа владела искусством рукопашного боя примерно на
уровне ситидана или хатидана, и землянам удалось справиться с ними
довольно быстро. Никита уже полностью овладел собой, все чувства его
обострились, реакция достигла скорости рефлекса, хотя до "предела
насыщения" - экстрареакции - было еще далеко, а это позволяло ему
компенсировать недостаточную тренированность некоторых сложных приемов.
Такэда же, не уступая индейцам в хладнокровии, превосходил их в знании
приемов и в точности и быстроте их проведения.
Бой с третьей парой был самым трудным, потому что эти вокуа были не
просто воинами, они были жрецами и колдунами, способными влиять на психику
противника. Никита прочувствовал их мастерство тотчас же, застыв на
мгновение из-за раздавшейся в голове команды "стой!" и пропустив в
результате изумительный по точности и силе удар в переносицу. На какое-то
мгновение он отключился, бессознательно закрывшись в "глухой защите";
хитрость приема заключалась в том, что открывался живот и бока бойца, то
есть печень и почки, но Сухов был специально тренирован и имел отличный
мышечный каркас, пробить который индейцу не удалось.
Очнувшись, Никита поймал взгляд вокуа, в котором отразились удивление
и озабоченность, и это подстегнуло его к демонстрации особого способа
защиты и передвижений - хиккими, по терминологии каратистов, и "тающий
дым" - по терминологии россдао.
Около двух минут он просто уклонялся от ударов, ускользал, танцевал,
опустив руки и работая ногами и корпусом. Индеец ни разу не смог поймать
его в петлю захвата или провести свой "коронный" выпад рукой, имитирующий
укол копьем, после чего рассвирепел, что было непростительной ошибкой для
такого мастера, как он. Дважды попытавшись внушить противнику остановиться
или хотя бы закрыть глаза, вокуа успеха не добился, удвоил темп, потерял
всякую осторожность и не успел удивиться, когда Никита "достал" его с
большого расстояния, использовав эффект кистеня, когда в ударе участвуют
все суставы, корпус, бедра и руки.
Спасибо, мужики, подумал Никита, вспоминая своих учителей россдао в
