сопутствующей флоры и фауны, заставил индейцев заняться земледелием и
выращиванием особой флоры - низких деревьев с быстрым созреванием плодов,
а в местные сезонные холода - строительством капитальных жилищ со всеми
удобствами.
- В этом они преуспели. Разве что удобств маловато, да техника еще не
на высоте. Ты знаешь, где у них туалет?
Такэда хлопнул ладонью по ноге приятеля и принялся стаскивать с себя
голубое "трико". Сказал глухо, застряв головой в рукаве:
- Удобная вещь, но я все же привык к более простой одежде.
Ну а ты чем занимался?
- Тренировался... Этот парень, Уэ... Уэтль... что за имена!..
оказался нормальным мужиком, хотя и не без амбиций. Кстати, он не всегда
был тикуй-рикуки, по профессии он уакульани - строитель и архитектор. А
правитель приблизил его к себе после того, как Уэтль сотворил ему Чолулу.
Такэда медленно вытащил голову из костюма, уставился на Сухова.
- Тебе не кажется это символичным? Если он такой большой мастер... да
еще боец... Впрочем, поговорим об этом потом. На индикатор ты
поглядываешь? Ничего не изменилось?
Никита выпростал руку из-под головы, глянул на камень эрцхаора:
- Темнит он что-то, наш путеуказатель. То показывает всплеск
магиполя, то успокаивает - все тихо.
- Странно. - Толя остался в одних плавках, поискал одеяло. - А, вот
оно. Похоже на пончо, мягкое. Подвинься, разлегся, как господин.
- Слушай, может, сходишь, попросишь раскладушку? Помоему, это
спальное устройство, предназначено для одного.
Толя не ответил, лег навзничь и затих. Длинные свечи по углам комнаты
продолжали гореть ровным голубоватым пламенем, практически без дыма и
запаха, отражаясь в перламутровых зернах бисера и в чешуе драпировок.
- Интересный момент, - сказал Такэда тихо. - Вселенная индейцев,
Пача, делится на много уровней от верхнего - Ханан пача, до нижнего - Уку
пача, а соединяют их Пакарины - тоннели, пещеры, шахты. Понимаешь, о чем
речь? Индейцы знают о существовании Веера Миров, и космогоническая
мифология их отражает реальное положение вещей. Но ты не дорассказал мне о
своих открытиях.
- Мой диалог с Уэтлем был не столь информативен, парень не очень
разговорчив. Но кое-что он мне рассказал. И показал.
Мечи ты их уже видел - по форме они близки к ятагану или сабле.
отсюда и оригинальнейшие приемы. А главное, он показал мне твое любимое
рёто-дзукаи и великолепное иаи-дзюцу. Я до такого еще не дошел. Было бы
время... - Сухов сумрачно вздохнул.
- А еще?
- Что еще? Рассказал он мне об их оружии. Копьеметалки называются
атл-атл, ручные метают копья на полсотни метров, передвижные метров на
двести, а стационарные лупят на два километра! Духовые ружья тоже неплохо
стреляют, метров на сто, причем, очень точно, называются кантаками. Есть и
дротикометалки - чарруа, те вообще идеальны и по форме, и по точности
выстрела. Помнишь, у тех ребят, которые отвели нас сюда, были кинжалы в
таких странных ножнах? Так вот это и есть чарруа. Выстрелил, зарядил,
снова выстрелил. Темп стрельбы может быть очень высоким, в зависимости от
опыта - до двадцати пяти выстрелов в минуту.
- То-то форма у них действительно необычная. А луков у них, наверное,
нет, ни у кого не видать. Не додумались?
- Пошли по другому пути, совершенствуя копья и дротики. А мечи у них,
между прочим, из бериллиевой бронзы, легкие и прочные. - Никита подумал. -
Требуют не столько силы, сколько быстроты, скорости удара.
- А защита какая-то есть? Или только щиты?
- Щиты у них делаются из панцирей черепах, которых специально
выращивают, их, наверное, и пулей не пробьешь, но есть и латы, хотя,
скорее, церемониального назначения. Основная же защита - костюмы из
специально обработанных буйволовых кож.
Дротики их не пробивают, только копья, хотя на вид костюм как костюм,
внутри даже мягкий.
Помолчали. Потом Сухов добавил рассеянно:
- Да, придется завтра попотеть...
Такэда открыл глаза, внимательно присмотрелся к его лицу.
- Мы можем сбежать отсюда. Я знаю, где у них лошади стоят, да и
дорогу запомнил. Доберемся до транскофа - и поминай как звали.
- Да не можем мы сбежать! - Никита поморщился, стукнул кулаком по
кровати; лицо его побледнело, губы сжались. - Отныне и навсегда гон
закончен! Мы - не дичь, и пусть те, кто гнал нас, убедятся в этом.
Такэда крякнул, но сказать ничего не успел, в дверь ударил молоточек
предупреждения. Через несколько секунд в комнату скользнула сдужанка
Тааль, поклонилась Сухову, в отличие от Толи и не думавшему прятаться под
покрывалом:
- Вас требует верховная жрица.
Друзья переглянулись.
- Интересно, что ей нужно, - пробормотал Никита недоуменно.
- Может быть, этим вызовом объясняется отсутствие в этой комнате
второй кровати.
- Не очень-то рассчитывай. - Никита натянул свой голубой комбинезон и
вышел за служанкой.
Тааль ждала его в своей спальне, почти ничем не отличавшейся от
комнаты отдыха, в которую поместили гостей-заложников. Разве что
драпировок, ковров и подушек в ней было больше, да кровать гораздо шире,
плюс удивительно тонкой работы бронзовые зеркала с подставками в виде
различных зверей.
Жрица и раньше носила весьма условный женский наряд, а теперь и вовсе
предстала перед потрясенным танцором во всей красоте обнаженного женского
тела, безупречного во всех линиях и изгибах. Кисейно-прозрачную накидку
можно было в счет не брать. Волосы Тааль распустила водопадом по плечам,
сломав сложнейшую прическу знатной дамы, и лишь одна деталь ее наряда не
изменилась: золотая маска.
- Ты получил все, что хотел, Посланник, - раздался ее низкий.
гортанный голос. - Теперь моя очередь. Сними свою кольчугу, она тебе не
понадобится до утра.
Кровь бросилась в лицо Никиты. Раскрепощенное дитя своего времени, он
не был ханжой и понимал свободу отношений между мужчиной и женщиной так
же, как и его современники и сверстники, но и воспитан он все же был, хотя
и в театральной среде, но не без романтики и веры в чистоту и святость. К
тому же, урок Гиибели не пропал даром: ему дали звонкую пощечину, и "звук"
ее до сих пор стоял - не в ушах - в сердце. Но главным обстоятельством,
сквозь призму которого он пытался смотреть на события вокруг, было -
Ксения. И все же... и все же он не мог просто сказать "нет" и уйти.
Простота отношений полов в этом мире была подготовлена тысячелетием
морального раскрепощения, основанием которому служила этика жестокого
патриархата, и отказ мужчины высокородной даме, да еще жрице,
воспринимался здесь как смертельное оскорбление. Отказ этот следовало
готовить исподволь, с одновременной попыткой объяснить положение.
- У нас разные системы восприятия, - хрипло сказал Никита, невольно
раздевая глазами женщину... хотя что тут было раздевать? - И разные
системы ответственности.
Тааль склонила голову к плечу.
- Да, ты тоже колдун, как и твой слуга, я слышу два голоса.
- Он не слуга - мой друг. Можешь называть его оруженосцем или лучше
Наблюдателем.
- Поясни, что ты имел в виду - насчет систем ответственности.
Впрочем, не надо, ты слишком много говоришь. Посланник. Раздевайся,
пока я не приказала тебя раздеть.
- Вряд ли это удастся, если я не захочу.
- А ты не хочешь? - В голосе женщины прозвучали ирония, удивление и
гнев.
- Не могу, - коротко ответил Никита. - У меня есть девушка... я люблю
ее. А по нашим земным понятиям то, что может между нами произойти -
предательство по отношению к ней.
- Ты лжешь, Посланник! - Не голос - лед. - Я кое-что знаю о морали
землян, иначе не была бы Наблюдателем. Земной мужчина может любить двоих,
и троих, много. Ты смеешься надо мной?
Или причиной отказа служит маска? - Тааль вдруг щелкнула застежкой и
сорвала маску с лица. На Сухова глянуло странное, прекрасное и
одновременно страшное лицо: одна половина его, белая, чистая, идеально
красивая, все же напоминала маску - мраморную, безжизненную, с застывшим
глазом, а вторая была багрово-синей, сведенной Судорогой, с пылающим
черным глазом, полным гнева и тоски, презрения и ярости.
Сухов невольно отшатнулся.
Тааль засмеялась сквозь рыдание, но тут же взяла себя в руки,
захлопнула маску, сказала с презрением:
- Я так и знала: ты такой же, как и все. Иди. Завтра вы умрете...
если не поможет Ягуар. Ты не Посланник, ты его бледная тень.
Никита вспыхнул, хотел ответить резкостью, потом решил извиниться,
утешить женщину, попытаться сказать что-то в свое оправдание, но все слова
были бы лишними сейчас, и он промолчал, повернувшись, чтобы уйти.
- Подожди, - повелительно окликнула его жрица. - Возьми для своей
девушки... если она существует. Это муиски.
Никита подошел к Тааль на ставших ватными ногах, принял из ее руки
красивую, изумительно тонкой работы, золотую заколку в виде крокодильчика
с четырьмя глазами-изумрудами. Рука женщины дрогнула, Сухов почувствовал
ее порыв, и страть, и сердцебиение, поцеловал руку.
- Вы очень красивая, Тааль!
- Я знаю, - снова рассмеялась жрица с горечью и гневом. - Но ты
отказал мне!
- Я отказал себе! И когда-нибудь я вернусь, чтобы вылечить тебя.
Артхурон, то есть заклятие наговор снимается, кто бы его ни сотворил.
- Только не заклятие Семерых!
Никита вздрогнул.
- Так заклятие... сотворила... Семерка магов?! За что?
Тааль отступила в глубину комнаты, сделала отталкивающий жест.
- Мой первый муж - Вуккуб, я ему помогала во всем. А теперь уходи!
Никита постоял немного, туго соображая, что к чему, помотал головой,
упрямо набычился.
- Тогда я приду с другой Семеркой. Жди.
Он, как слепой, повернулся и вышел в коридор, где его поддержала рука
служанки. Он не помнил, как дошел до своей спальни, которую в тревоге
мерил шагами Такэда. Не отвечая на вопросительно-озабоченные взгляды,
Сухов разделся и лег, даже не глянув на эрцхаор, тускло мерцавший вишневым
огнем. В голове царил сумбур, мысли разбежались, а из чувств преобладало
чувство безмерного удивления и растерянность. Лишь через минуту до Никиты
дошло, что Толя трясет его за плечо и что-то спрашивает. Тогда он выслушал
вопрос и убил Такэду одной фразой:
- Она - бывшая жена Вуккуба!
Никита спал уже вторые сутки - после боя с индейскими профессионалами
мбоа - мастерами единоборств и бегства в темпорал.
Уснул он мгновенно, как только они вывалились из кокона станции
хроносдвига в новом мире и нашли пристанище. Сначала лицо его было
измученным и бледным, к тому же бородка и усы соста рили танцора, прибавив
ему лет двадцать, но потом, сутки спустя, лицо Сухова разгладилось,
успокоилось, порозовело, сны-переста ли отражаться на нем, как облака
наводной глади, и Такэда, не отходивший от временной постели друга почти
ни на минуту, позволил себе расслабиться.
Поразмыслив, он сделал вывод: и на этот раз кто-то помог им сцастись.
Бой был дик и непредсказуем, но они не получили ни одной царапины! Разве
что дошли до той-степени изнеможения, когда организм начинает расходовать
биоэнергетику, сжигая себя.
Правда, именно этот режим, имеющий в спортивной медицине название
"красный коридор", и помог им выжить. "Коридор" включил резерв
сверхмобилизации Сухова, а тот в свою очередь - родовую память и Весть. И
все сразу изменилось...
Такэда еще раз глянул на заросшее спокойное лицо Никиты, лицо
типичного молодого росса, и вышел из хижины, построенной неизвестно кем и
