Она несколько раз взволнованно порывалась перебить его. Николай про-
должал неумолимо:
- Эмма! От этого, может быть, зависят сотни и тысячи жизней честных и
преданных своему делу людей. Эмма! Мы много с тобой говорили, теперь те-
бе надо решить, с нами ты или нет. Этот шаг будет бесповоротным. Эмма! -
добавил он вдруг другим голосом, - сделай, пожалуйста, если сможешь. Это
для нашего дела и... для меня.
После долгого молчания Эмма тихо ответила:
- Но если я и достану, то как же я тебе передам сегодня, не отлучаясь
от дома?
- Я буду ждать до поздней ночи возле снопов соломы, в вашем огороде,
и ты перебросишь их тихонько через плетень.
...............
Чай пили дома, потому что на дворе хотя и тепло было, но собирались
тучи.
Пришел и Юрий Борисович, быстро сбросил на вешалку возле веранды
пальто и спросил, проходя в глубь комнаты:
- Чай есть? Ну хорошо, дайте мне чего-нибудь закусить поскорее, пото-
му что мне скоро бежать по делам.
Все уселись за стол. Старухи болтали. Агорский с жадностью ел жаркое.
Эмма разливала чай и напряженно думала: "Сверток верно большой, в карман
френча не войдет, должно быть в пальто". - И в голове уже мелькал план.
Тучи сгустились, послышался далекий еще отзвук грома.
- Мама! - громко сказала, вставая, Эмма. - Сейчас пойдет дождь, пожа-
луй белье замочит в палисаднике.
- Ах ты, боже мой! правда, беги скорей, Эммочка, и тащи сюда.
Эмма торопливо вышла. Вот и вешалка, вот и одежа; она торопливо ощу-
пывает карманы, один из них оттопыривается от плотно засунутого свертка.
- Здесь!
Она быстро срывает свое пальто, Агорского, прихватывает чей-то чепчик
и бежит к плетню.
- Николай! Коля!
- Здесь.
- Держи! Уноси все скорее, - бумаги в кармане.
И перебросивши изумленному Николаю всю груду одежи, она быстро подбе-
гает, распахивает калитку и, схвативши кое-как с веревок белье, бросает-
ся в комнаты. В ту же минуту капли крупного дождя забарабанили по крыше.
Юрий Борисович морщится, - придется переждать дождь.
Через полчаса гроза прошла, но стало уже совсем темно:
- Ну, я пойду, - сказал Агорский, вставая.
Едва сдерживая волнение, следит Эмма за тем, как направляется он к
вешалке. И слышит оттуда через минуту встревоженный голос:
- Марья Сергеевна, вы не брали моего пальто?
- Нет, - удивленно отвечает та.
Агорский быстро выбегает на пустую улицу... Но кругом темно, тихо,
ничего не видно и не слышно.
Воры скрылись.
XIV.
Запыхавшись, порядком измокший, бежал Николай со своей увесистой и -
главное - неудобной поклажей. Инсценировка кражи, повидимому, удалась
как нельзя лучше.
Вот и курсы, но отчего там сегодня так темно? Должно быть электри-
чество наверху попортилось.
Он постучал в крепкую дубовую дверь. Сначала отворилось небольшое
окошечко, и выглянувшая голова спросила: "Кто идет?" - потом зазвенела
цепь, дверь приоткрылась, и он вошел.
"Странно! - подумал Николай, - почему это на посту не курсант, а
красноармеец хозкоманды".
Он пошел наверх, по лестнице, но в обширном помещении было тихо и
темно. Ничего не понимая, он спустился вниз и спросил у часового:
- Где же курсанты?
- А где же ты был? - ответил удивленно тот. - Уже два часа, как курсы
уехали на фронт.
У Николая опустились руки.
- Да они еще должно на вокзале, - прибавил тот, - на товарном, ка-
жись.
Тогда Николай кинул свою поклажу с криком: "Сдайте каптеру!" - сам,
как сумасшедший, сжимая сверток, помчался по темным улицам.
Он бежал версту, другую, третью, потом подлезал под вагоны, стукался
о буфера и сцепы... Вот эшелон!
- В котором вагоне комиссар?
И сразу натолкнулся на Сергея.
- Николай! Наконец-то ты!
- Сережа! Вот... - задыхаясь говорил Николай и подал сверток. - Где
Ботт?
- Ботта нет, он с другой половиной курсов уезжает под Жмеринку с Кие-
ва-пассажирского.
Они живо развернули синюю обертку свертка и при свете свечки увидели
кипу приказов и карту с полной дислокацией частей Украины.
"Ого! - удивленно подумали они, - это - важная штука".
Паровоз загудел к отправлению. Сергей быстро схватил трубку полевого
телефона и надавил вызывной клапан.
- Это кто?.. Это ты, Сержук? Скажи машинисту, чтобы до моего распоря-
жения эшелон задержался.
- Но ты-то кто? - спросил удивленный Николай.
- Комиссар отряда, - ответил за него Владимир.
Они выскочили и добрались до вокзала. Сергей по аппарату вызвал ко-
менданта пассажирской.
- Вызовите срочно комиссара того отряда курсантов, что сейчас отправ-
ляется на фронт.
Прошла минута, две, три. Послышался снова звонок.
- Ну что?
- Поздно! - пропела мембрама. - Поздно, товарищ! Отряд курсантов уже
за семафором.
"Что же делать? - подумал Сергей. - Ага! В Укрчека".
- Дайте город! Занято?.. Опять занято? О! чтобы вы все попропали!
- Товарищ комиссар! - с отчаяньем влетел дежурный. - На двадцать ми-
нут задержка эшелона... Сейчас у меня воинский, тоже на какой-то фронт.
Скорей, пожалуйста.
- Ладно! - с досадой крикнул товарищам Сергей. - Он от нас не уй-
дет... Я телеграфирую из Коростеня. А теперь - едем!
Они быстро добежали до своего состава. И эшелон, рванувшись, помчался
в темноту, наверстывая потерянное время. Сергей с нетерпением поджидал
первой остановки. И вот, наконец, эшелон, властно заревев сиреной, кри-
ками голосов, стуком разгружаемых повозок, лязганьем стаскиваемых пуле-
метов, разбудил притаившийся опасливо небольшой вокзал.
Сергей - на телеграф.
- Срочную в Киев.
- Нет! - и телеграфист устало посмотрел на него. - Киевская опять не
работает. Порвана. Теперь, должно, до утра.
- По Морзе?
- Нельзя! Разбит Левкой еще на прошлой неделе.
- А через Яблоновку?
- Через Яблоновку можно. Только...
- Передавайте живо!
- Только...
- Чего еще? - спросил недовольно Сергей.
- Кравченко там. Все телеграммы контролирует, и если у вас важная, то
может и не пропустить.
- Какой еще, к чорту, Кравченко? - Сергей ничего не понимал.
- Кто его знает! - пояснил хмуро комендант. - Был красный, а теперь,
вот уж третий день, не признает никого. Телеграммы проверяет и поезда
пропускает не иначе, как обобрав.
- Так он - бандит?
- Не совсем... Ну, конечно, вроде этого. Да вы попробуйте, может и
пропустит. Вот только что через него продовольственную получили.
"Чтоб он сдох!" - с сердцем подумал Сергей. Пробовать, конечно, не
стал.
Вошел начальник отряда.
- Товарищ Горинов! Сейчас выступаем. Кучура три часа тому назад сва-
лил под откос броневик. Там орудия...
- Родченко! - остановил Сергей одного из курсантов и отвел его в сто-
рону. - Ты надежный малый. Останься здесь, и если до утра линия не будет
исправлена, отвези этот сверток и телеграмму в Киев. Передай их в Укрче-
ка, под расписку, и останься сам на курсах.
- Я на фронт с товарищами поеду, - резко ответил тот. - Отдай ко-
му-нибудь из обозников.
- Родченко! - повторил Сергей твердо. - Я даю тебе поручение большой
важности. Прочитай телеграмму и увидишь. А кроме того я тебе это прика-
зываю. Понял теперь?
- Понял, товарищ комиссар. Будет сделано! - ответил тот, потом доба-
вил: - И скотина ты все-таки, Сергей.
В темноте, спотыкаясь, ушел отряд. В темноте снова тускло мерцали фо-
нарные огни. А бессонный комендант снова трогал локтем кобур от ногана и
тревожно вслушивался.
Поползла бесшумным шорохом лента телеграммы из Яблоновки и спросил
кто-то, с того конца:
- Пашка! У вас какие?
"Васька для интересу спрашивает", - подумал осовевший телеграфист и
нехотя положил руку на ключ.
Но оборвался сразу, потому что брызнуло осколками разбитое пулей
окошко, и выстрелы отовсюду загрохотали.
... Через час он, равнодушный и усталый, выбивал черточками ответ: "У
нас только что были зеленые, - Степка Перемолов с ребятами. Убили комен-
данта и еще одного из курсантов. Теперь нет совсем никаких. Анархизм
полный... Я иду спать".
XV.
Вызовы курсантов на фронт являлись обычным явлением того времени.
Первые командиры Красной Армии учились в боях.
Едва Николай вышел на улицу после разговора с Боттом, к корпусу подс-
какал конный ординарец и передал пакет. То был приказ срочно сформиро-
вать два отряда. Один бросить на защиту Жмеринки, другой двинуть против
вновь угрожающих Коростеню банд. Отрядам выбыть не позднее, чем через
три часа.
И вновь небольшой, но крепко сплоченный отряд курсантов оказался пос-
реди густых лесов и топких болот Волынской губернии. Без соседей, без
резервов, но с твердым заданием: разбить банду, и с не менее твердым на-
мерением: выполнить приказ до конца. К удивлению мужиков отряд не гонял-
ся по всем направлениям и не требовал себе ежедневно по полсотне подвод.
Отряд осматривался. Днем, для отвода глаз, крупные разведки наведывались
в соседние хутора и деревушки. К вечеру и к ночи десятки мелких дозоров
по три, по четыре человека расходились по оврагам, расползались по хле-
бам и шныряли по рощам.
Обязанности комиссара в среде курсантов невелики. Народ все надежный
и сознательный. А потому Сергей забрал в полное владение своих двух то-
варищей и, пользуясь своим относительно свободным положением, стал
предпринимать с ними довольно рискованные и смелые разведки.
Они выбрали себе по легкому карабину. Еще на курсах Сергей вооружил
их ноганами. И весь отряд с уважением всегда смотрел на троих неразлуч-
ных смельчаков.
Трудная задача - воевать с бандитами. Неопытного командира и солдат -
лучше и не посылать. И не в том беда, что в бою те сплошают или отступят
иногда. Нет! Это бы еще ничего, - раз на раз не приходится. А в том, что
драться-то ему будет не с кем. Пройдет день, два, неделя, месяц, - отряд
измучается, кидаясь из стороны в сторону в погоне за появляющимися то
здесь, то там бандитами. Но за исключением десятка-другого случайных
выстрелов - ничего не услышит.
И все-таки отряд будет таять. Тот заболел, тот поотстал, того сняли,
когда он одиночкой ехал с донесением, или просто бабахнули из-за угла
при случае. И так до тех пор, пока измотавшийся и обессиленный отряд не
расположится на отдых и не выставит по недосмотру слабое или засыпающее
от усталости охранение.
Вот тогда-то, неизвестно откуда, разом налетит и заполнит деревню
банда. И прощай винтовки, патроны и пулеметы. Из рядов построенных плен-
ников выведут сначала подозреваемых в коммунизме, потом в еврействе.
И тут же один из атаманов или заменяющий его сотник покажет свою лов-
кость и умение владеть шашкой, искусно отрубая поочереди с одного раза и
руки, и ноги, и все, что угодно. Иногда, при наличии некоторого благово-
ления, например когда пленник слишком молод, или, хотя и большевик, но
украинец, - могут и сразу отрубить голову.
Остальных в лучшем случае взгреют шомполами и предложат желающим
вступить в банду, носящую в большинстве громкое название конно-повстан-
ческой, ударно-партизанской или еще как-нибудь.
Впрочем, последнее обстоятельство курсантам не было знакомо. Во-пер-
вых, не было случая, чтобы курсанты сдавались, а во-вторых, если кто и
попадался одиночкой, его всегда ожидала описанная постепенная смерть.
...............
Атаман Битюг сегодня не в духе. - Еще бы! Что это за отряд, почему он
остановился и уже, почитай, целую неделю не двигается, хотя он ежедневно
нарочно посылал мелкие шайки по окрестным селам и приказывал тамошним
мужикам срочно доносить об этом красным. Если бы еще в деревне останови-
лись! Все свои люди хоть что-нибудь да сообщили бы. Не у всех же солдат
замки к языкам привешаны. Так нет! И тут не так, - встали за мельницами,
а в деревню только за провиантом подводы присылают.
- Эй, Забобура! - кричит он своему адъютанту, - пришли ко мне сотен-
