Лидочка вспыхнула и снова потупила глазки, размешивая ложечкой прос-
тывший чай, - должно быть, не слыхала.
- Оставь, Федор! - опять вмешалась хозяйка. - Ты всегда что-нибудь...
такое скажешь.
И она неодобрительно покачала головой. Сергей неторопливо грыз сухарь
и слушал, как горячо доказывал что-то субъект с козлиной бородкой.
- Нет, нет! Я не согласен, чтобы эта социализация, чтобы посягали на
мои убеждения, на имущества... на благоприобретенную собственность! Я не
могу согласиться... Я протестую, наконец!
- Ну и протестуйте! Пожалуйста! Сколько вам хочется! Да что толку-то
в этом? Это все равно, что во время землетрясения кричать во все горло:
"Я протестую против землетрясения". Но что толку в этом протесте? Другое
дело, когда за ним сила была бы. Тогда бы я тоже... У меня вон фабрика.
А так-то, что впустую.
Но тощий господин с этим помириться не мог. Он только что хотел с
желчью обвинить своего собеседника в том, что его взгляды отзываются
большевистским духом, когда хозяйка, заметившая, что спор начинает при-
нимать острый характер, оборвала разговор.
- Бросьте, господа! Всегда у вас политика. С чего бы ни начали, все
на нее свернете. Лидочка, ты бы сыграла что-нибудь!
"Протестую против землетрясения, - усмехался, лежа в постели, Сергей.
- А хорошо сказано, право. Протестуй сколько хочешь, до бешенства, до
исступления, а все-таки все колышется, рушится и грохочет".
И почему-то ему ярко представился карикатурный, маленький интеллигент
с козлиной бородкой, который стоит и беспомощно протестует против бушую-
щей огневой стихии Революции.
Из гостиной доносились звуки рояля, - тихие, пряные. В комнате пахло
книгами и коврами. Комоды блестели лаком, - крепкие, кряжистые, годами
вросшие в паркетные квадратики. С письменного стола фарфоровые амурчики
поглядывали глупо. Равно тикали стенные часы. - Покой, уют, благополу-
чие.
"Иллюзия благополучия, - подумал Сергей. - Скоро, скоро придет и сю-
да, может быть грубая, жестокая, но освежающая буря Революции. И сметет
она этот теплый покой и пошлый уют. К чорту, кверх ногами перевернет эту
равномерно налаженную жизнь. И засмеется над испуганным недоумением и
бессильной ненавистью этих маленьких, протестующих человечков".
IX.
Сергей собирал, где мог, сведения, намереваясь при первом же случае
убежать к партизанам. Он ежедневно слышал толки о том, что их в городе,
как собак, полно, что их переодетые шпионы партиями снуют повсюду, по
улицам и базарам, всматриваясь и вслушиваясь во все.
- Но где же они прячутся, далеко где-нибудь? - как-то спросил он од-
ного из своих новых знакомых.
- Далеко! - усмехнулся тот, - вон видите те сопки?
И он указал на горы, возвышающиеся недалеко за рабочим поселком.
- Так я ручаюсь, что если бы вы, один, конечно, попробовали подняться
туда, то попались бы живо.
- Но почему же тогда не принимают никаких мер? Ну, отряд бы хотя пос-
лали.
- Посылали! - и тот безнадежно махнул рукой. - Да что толку! Кругом у
них шпионы. Эти! - он указал на окраину, - сами полубандиты, покрывают,
предупреждают, ну, те смотаются чуть что и дальше. А по горам гоняться
тоже удовольствия мало.
Сергей возвращался домой. Он был в задумчивости, когда вдруг заметил,
что очутился посреди большой толпы, запрудившей улицу. Вперед - солдаты
стоят и никого не пропускают. У всех ворот тоже солдаты.
Квартал был оцеплен командой от коменданта города. Проверяли докумен-
ты.
- Всем, всем, господа, предъявлять! Никто не освобождается! Военнос-
лужащие тоже! - услышал он чей-то громкий голос.
- Константин Николаевич! - и кто-то тронул за рукав Сергея.
Обернувшись, он увидел госпожу Красовскую.
- Как хорошо, что я вас встретила. Пойдемте вместе, а то я паспорт из
дома не захватила.
"Ах, чтоб тебе провалиться! - мелькнуло в голове у него, - тут и сам
не знаешь, как выбраться".
- Вы постойте тут, пожалуйста, - торопливо освобождая руку, ответил
он, - тут очередь большая, а я сейчас все устрою.
И, оставив ее, немного удивленной такой поспешностью, он скрылся.
Самое лучшее в этих случаях действовать как можно спокойней и реши-
тельней. Сергей знал это по опыту. Способ верный. Так и тут - заметив,
что возле одного из проулков толпа слишком наседает на постового солда-
та, он подошел, ругаясь сразу:
- Ты что, безмозглая башка, бабой стоишь! Тебя зачем сюда поставили?
Смотри, тебе скоро на шею сядут. Не подпускать к себе никого на десять
шагов!
И, пока растерявшийся солдат отгонял высовывающихся, он спокойно про-
шел мимо и, очутившись по ту сторону, смешался с любопытными, завернул
за угол и быстро пошел прочь.
"Ну! - думал он, очутившись уже далеко, - теперь кончено, ворочаться
домой нельзя. Но что же делать, что? Сейчас поверка там, потом может
быть здесь. Куда теперь итти?
И он остановился, раздумывая. Поднял голову, и перед его глазами, од-
на за другой громоздились вершины загадочных сопок.
- Туда! - решил он - Туда!...
У самой подошвы гор, кривыми узенькими улочками раскинулся какой-то
небольшой, захудалый поселок; в нем маленькие домики низко вросли окнами
в землю. Плохо сколоченные заборы, через которые можно было заглядывать
с дороги, шатались, как пьяные или усталые. А деревянные крыши многих
лачужек, точно отягощенные какою-то непосильной ношей, выгнулись в сере-
дине.
Народу не было видно вовсе, все точно повымерли или попрятались куда.
Но, проходя мимо, Сергей чувствовал на себе из ворот и окошек несколько
десятков недоброжелательных взглядов. Один раз, завернув за угол, он
столкнулся лицом к лицу с какой-то молодой женщиной, должно быть работ-
ницей. Она отступила на шаг, окидывая его удивленно-враждебным взглядом,
и потом поспешно, как бы испугавшись, бросилась вперед.
Сергей миновал крайний домик и остановился возле старого, должно быть
кирпичного, сарая. Сорвал с плеч погоны и отбросил их в сторону.
Взглянул мельком, как блеснула вблизи мишурная позолота и усмехнулся,
вспомнив только что брошенный на него полный ненависти взгляд. - Это к
ним!
Гора была не так близка, как казалась. Прошло не менее часа, когда
Сергей добрался до ее основания и начал медленно подыматься узенькой и
изгибающейся по крутым склонам тропочкой. Земля была сыроватая и
скользкая; шел он долго, поднимаясь все выше и выше. Уже смеркалось,
подходил день к концу; расплывались резкие контуры, кустарник и леса за-
темнели впереди черными массами.
А Сергей все шел и шел. Несколько раз останавливался перевести дух,
но не надолго. И лишь добравшись, наконец, до вершины первой горы и уви-
дав впереди поднимающиеся новые и новые громады, он сел, тяжело дыша, на
одну из широких каменных глыб. Прислонился, охватив руками покрытый мхом
и трещинами торчащий из земли обломок и взглянул усталый и удивленный
перед собой.
Зашло солнце, бледными огоньками зажигался город и мерцал тусклыми
звездочками по земле далеко внизу. Широкий простор убегающего моря поб-
лескивал темными полосками чуть заметно. Было тихо... спокойно... Лишь
едва слышный шум, смутный и беззвучный, точно шорох, доносился с порыва-
ми ветра из оставленного Сергеем города и замирал, растаяв.
С непривычки немного кружилась голова. И странное, странное ощущение
охватило Сергея.
Казалось ему, что он, огромный и могучий, сидит здесь и смотрит туда,
где все, кроме него, маленькие, незаметные и неважные. Неважные эти ютя-
щиеся внизу люди и домики, слившиеся в город, небольшим черным пятном
видневшийся на темном фоне земли.
Засмеялся громко. Отголоски покатились по сторонам, удесятерив силу
его голоса. И, раскатившись, попрятались и пропали за темными уступами.
- Ого-го-го!... - широко и сильно крикнул Сергей, вставая.
И каждый камень, каждая лощинка, каждая темная глубина между изгибами
гор ответили ему приветливо и раскатисто:
- Го-ооо!....
И вздрогнул, насторожившись, Сергей. Тихо, но ясно, откуда-то сверху,
издалека, донеслось до его слуха.
- Оо-ооо!...
- Отвечает кто-то. Уж не они ли?
Он обернулся, всматриваясь, и увидел далекий огонек, должно быть, од-
ного из горных домиков.
.....И пошел, спотыкаясь, опять. Долго еще он шел. Два раза падал,
разбил колено, но, не чувствуя даже боли, шел на огонек. Он то мерцал,
то пропадал за деревьями, но вот вынырнул от него близко, близко, почти
рядом.
Впереди залаяла собака, злобно и подвывающе. Сергей продвинулся еще
немного, вышел на какую-то покрытую кустиком лужайку и остановился, ус-
лыхав впереди у забора голоса.
Разговаривали двое.
- Он давно ушел?.... - спрашивал один.
- Давно! - ответил другой. - Давно, а не ворочается.
- Может, попался?
С минуту помолчали, потом один бросил докуренную цыгарку и ответил
неторопливо:
- Не должно бы, не из таких! Слышал я, как кричал давеча кто-то вни-
зу.
"Они!" - решил Сергей и, выступив, окликнул негромко:
- Эй, не стрелять чур! Свой, ребята!
Оба повскакали разом, лязгая затворами.
- А кто свой? Стой! стой! Не подходи, а то смажем!
- Свой! Из города к вам, в партизаны.
- К нам? - подозрительно переспросили его. - А ты один?
- Один!
- Ну, подожди тогда. Да смотри, если соврал!
Сергей подошел вплотную.
- Вон ты какой! - проговорил первый, оглядев его. - Ну, пойдем, коли
к нам, в хату до свету.
Вошли во двор. Яростно залаяла, бросаясь, собака, но один ткнул ее
прикладом, и она отскочила. Распахнули дверь, и Сергей вошел в ярко ос-
вещенную комнату, в которой сидело несколько человек.
- Вот, Лобачев, - проговорил один из вошедших, указывая на Горинова,
- говорит, к нам пришел в партизане.
Сергей поднял глаза. Перед ним стоял высокий, крепкий человек в ка-
зачьих шароварах, в кубанке, но без погон, и на груди его была широкая
малиновозеленая лента со звездой и полумесяцем.
X.
"Какой странный значок! - подумал Сергей. - Почему бы не просто крас-
ный?"
Человек, повидимому, очень торопился. Он задал Сергею несколько ко-
ротких вопросов. - Кто он? Откуда? И как попал сюда?
- Я из красных, попал к белым и бежал...
- К зеленым?
- Ну да! К партизанам! - утвердительно ответил Сергей и пристально
посмотрел на спрашивающего.
- А вы не коммунист? - как бы между прочим спросил тот.
И что-то странное в тоне, которым предложен был этот вопрос, по-
чувствовалось Сергею. Как будто за ним была какая-то скрытая враждеб-
ность. Он взглянул опять на ленточку, на холодное интеллигентное лицо
незнакомца и ответил, не отдавая даже себе отчета, почему, отрицательно.
- Нет, не коммунист.
- Хорошо! Зотов, возьмешь его, значит, к себе, - проговорил незнако-
мец, обращаясь к одному, и добавил Сергею: - завтра я вас еще увижу, а
сейчас мне некогда.
Он поспешно вышел. В комнате осталось несколько человек. Сергей сел
на лавку. Несмотря на то, что наконец-то он был у цели, настроение на
него напало какое-то неопределенное, потому что все выходило совсем не
так, как он себе представлял.
"Глупости! - мысленно убеждал он себя. - Чего мне еще надо? Право, я
как-то странно веду себя. Зачем, например, соврал, что не коммунист?"
И он даже рассмеялся про себя над этим чудным поступком.
В горах раздался выстрел, другой, потом затрещало несколько сразу.
Через несколько минут стихли.
- Это кто? - спросил Сергей одного из партизан.
- А кто его знает! - довольно равнодушно ответил он. - Должно, крас-
ные балуются, они больше в тех концах бродят.
- Какие красные?... С кем балуются?
- Пей чай! - вместо ответа предложил ему партизан, - а то простынет.
Сергей налил себе кружку и с удовольствием выпил ее, заедая большим
ломтем хлеба.
Присмотревшись, он увидел на рукаве у одного из сидевших все ту же
