Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
SCP 090: Apocorubik's Cube
SCP 249: The random door
Demon's Souls |#15| Dragon God
Demon's Souls |#14| Flamelurker

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Философия - Герман Гессе Весь текст 570.09 Kb

Эссе (сборник)

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 16 17 18 19 20 21 22  23 24 25 26 27 28 29 ... 49
посоветовалась с соседом, и в скором времени, весенним утром, к
дому подкатила коляска, и Август, в новом, красивом платье, сел
в  нее  и  пожелал  счастливо  оставаться  и  своей  матери,  и
крестному,  и  соседям: ведь ему было дозволено ехать в столицу
-- на учение. Мать в  последний  раз  причесала  его  белокурые
волосы  и  благословила его, лошади тронулись, и Август отбыл в
дальние края.
    Прошли годы, юный Август  сделался  уже  студентом,  носил
красную  фуражку  и  усы;  и  вот  однажды  пришлось  ему снова
оказаться в родных местах, потому что из  письма  крестного  он
узнал,  что  мать  его тяжело больна и долго не проживет. Юноша
приехал вечером, и  соседи  с  восхищением  наблюдали,  как  он
выбирается  из коляски и как кучер несет за ним большой кожаный
чемодан. А умирающая мать лежала в старой комнатушке с  низкими
потолками, и когда красавчик студент увидел в белых подушках ее
белое  увядшее  лицо,  а  она лишь безмолвно и тихо смотрела на
него, -- тогда он с рыданиями опустился на край ложа, и целовал
холодные руки матери, и простоял около нее на коленях всю ночь,
пока руки ее не окоченели и глаза не угасли.
    А когда они похоронили его матушку, крестный взял  его  за
руку  и  повел  в свой домишко, который казался теперь молодому
человеку еще меньше и темнее, и лишь от маленьких окон шел едва
заметный  свет;  и  тут  маленький  старичок  слегка  пригладил
костлявыми  пальцами  свою  седую  бороду  и сказал Августу: "Я
зажгу огонь в камине, тогда мы  обойдемся  без  лампы.  Я  ведь
знаю, завтра ты уезжаешь, а теперь, когда матушки твоей уже нет
в живых, мы с тобой не так-то скоро увидимся".
    Говоря  все  это,  он  развел  огонь  в  камине, придвинул
поближе свое кресло, а студент -- свое, и вот опять они  сидели
долго-долго  и  все  смотрели  на  тлеющие угли, и, когда пламя
почти угасло, старик тихо проговорил: "Прощай, Август, я  желаю
тебе  добра.  У  тебя  была  замечательная  мать,  и ты даже не
подозреваешь, что она для тебя сделала. Я  бы  с  радостью  еще
разок   позабавил   тебя   музыкой  и  показал  тебе  маленьких
ангелочков, но ты  ведь  сам  знаешь,  что  это  невозможно.  И
все-таки ты должен всегда помнить о них и знай, что однажды они
вновь  запоют  и,  может  статься,  ты  их снова услышишь, если
пожелает этого твое сердце, исполненное одиночества и тоски.  А
теперь  дай  мне  руку,  мой мальчик, я ведь стар, и сейчас мне
пора уже на покой".
    Август протянул ему руку, он не мог вымолвить ни слова,  с
печалью  в  сердце  вернулся  он  в  свой  опустевший  дом  и в
последний раз лег спать в комнате своего детства, и,  когда  он
уже  засыпал,  где-то  совсем  далеко  послышалась  ему  тихая,
сладостная музыка минувших лет. Наутро он уехал, и долгое время
никто ничего не слыхал о нем.
    Вскоре  он  позабыл  и  крестного   Бинсвангера,   и   его
ангелочков.  Кипучая жизнь бурлила вокруг него, и он плыл по ее
волнам. Никто на свете не умел так лихо  проскакать  по  гулким
переулкам и насмешливым взором окинуть глазеющих на него девиц,
никто  не  умел  так  легко  и  грациозно  танцевать, так ловко
восседать на козлах, так буйно и безалаберно прокутить  в  саду
всю   длинную   летнюю   ночь  напролет.  Одна  богатая  вдова,
любовником которой он был, давала ему деньги, платье, лошадей и
все, чего только он желал; с нею он ездил в Париж и Рим, спал в
ее устланной шелками постели, но сам он был влюблен  в  хрупкую
белокурую   дочку   одного   бюргера.  Пренебрегая  опасностью,
встречался он с нею по ночам в саду ее отца, а она  писала  ему
длинные страстные письма, когда он бывал в отъезде.
    Но однажды он не вернулся. Он нашел в Париже новых друзей,
и, поскольку   богатая  любовница  ему  надоела,  а  занятия  в
университете давно наскучили, он остался в чужих краях и  зажил
так,  как  это  принято  в  высшем свете: завел лошадей, собак,
женщин, проигрывался в пух, а  потом  срывал  большие  куши;  и
повсюду  находились  люди, которые бегали за ним, как преданные
псы, угождали ему, а он только улыбался и принимал все это  как
должное,  --  так,  как  некогда  взял  он  кольцо  у маленькой
девочки. Колдовская сила материнского желания горела у  него  в
глазах,  сияла  на губах, женщины любили его, друзья обожали, и
никто не видел -- да и сам он едва ли чувствовал, -- как сердце
его опустошается и черствеет, в  то  время  как  душа  изъедена
тяжким  недугом.  Порой  ему  надоедала  эта всеобщая любовь и,
переодевшись в чужое платье, он  отправлялся  странствовать  по
чужим  городам  и повсюду обнаруживал, что люди глупы и слишком
уж легко покоряются ему, и повсюду смешной казалась ему любовь,
которая так упорно преследовала его  и  довольствовалась  столь
малым.  Отвращение вызывали у него женщины и мужчины, у которых
недостает гордости, и целыми  днями  бродил  он  в  одиночестве
вместе  со  своими собаками далеко в горах, по диким охотничьим
тропам,  и  какой-нибудь  олень,   которого   он   выследил   и
подстрелил,  приносил  ему  больше радости, чем любовь красивой
избалованной женщины.
    И вот однажды, путешествуя морем, он увидал  молодую  жену
посланника,   строгую   стройную  даму,  высокородную  уроженку
северных краев; она стояла  среди  других  благородных  дам  на
удивление  отчужденно,  гордо и замкнуто, как будто здесь ей не
было равных, и, когда он увидел ее  и  как  следует  разглядел,
когда  заметил, что взор ее и по нему скользнул, казалось, лишь
бегло и равнодушно, он почувствовал, что такое любовь, -- и  он
решил  во  что бы то ни стало завоевать ее любовь; и с той поры
неизменно, дни напролет был рядом  с  нею  --  так,  чтобы  она
всегда  его  видела,  а  поскольку он сам постоянно окружен был
восторженными поклонниками и поклонницами, которые  искали  его
общества,  то вместе со своей прекрасной гордячкой оказывался в
центре всего блестящего общества и стоял, словно князь со своей
княгиней, и даже  муж  северной  красавицы  отличал  его  среди
прочих и силился понравиться ему.
    Ни  разу не удавалось ему оказаться наедине с незнакомкой,
пока в одном из южных портовых городов все общество не сошло  с
корабля,  чтобы  несколько  часов  побродить по чужому городу и
вновь ощутить под ногами твердую землю. Он не отставал от своей
возлюбленной, и наконец ему удалось  задержать  ее,  увлеченную
беседой,  в  пестрой  толпе  на  рыночной площади. Бесчисленное
множество узких, глухих переулков выходило на  эту  площадь,  в
один  из таких переулков он и привел ее, а она доверчиво шла за
ним, но, когда она вдруг  почувствовала,  что  осталась  с  ним
одна,  и испугалась, не находя вокруг себя привычного общества,
он в пламенном порыве повернулся к ней, сжал ее дрожащую  ручку
и стал умолять остаться на берегу и бежать вместе с ним.
    Незнакомка  побледнела и не поднимала на него глаз. "О, вы
ведете себя не по-рыцарски, -- тихо  сказала  она.  --  Давайте
забудем то, что вы только что сказали!"
    "Я  не  рыцарь,  --  воскликнул  Август,  --  я влюблен, а
влюбленный не знает ничего, кроме своей возлюбленной, и у  него
одна  мечта  -- быть рядом с нею. О прекрасная моя, останься со
мной, мы будем счастливы".
    Ее серо-голубые глаза смотрели на него строго и осуждающе.
"Откуда вам стало известно, -- жалобно прошептала она, -- что я
люблю вас? Я не могу молчать: вы нравитесь мне, и  в  мечтах  я
часто  представляла вас своим мужем. Потому что вы первый, кого
я полюбила по-настоящему, всем сердцем. Ах, оказывается, любовь
может так страшно ошибаться! Разве  могла  я  подозревать,  что
способна  полюбить  человека  недоброго  и  испорченного!  Но в
тысячу раз сильнее  во  мне  желание  остаться  с  моим  мужем,
которого  я  почти не люблю, -- но он рыцарь и знает, что такое
честь и благородство, которые вам неведомы. А теперь прошу  вас
не  говорить  мне  больше  ни слова и доставить меня обратно на
корабль, иначе я позову на помощь посторонних,  чтобы  спастись
от вашей дерзости".
    И  как  он  ни молил, как ни скрежетал зубами от отчаяния,
она уже отвернулась от него и так бы и ушла одна,  если  бы  он
молча  не нагнал ее и не проводил на корабль. Затем он приказал
выгрузить свои чемоданы на берег, ни  с  кем  не  попрощался  и
исчез.
    С  тех  пор  счастье  отвернулось  от  всеобщего  любимца.
Добродетель и честность сделались ему ненавистны, и  он  топтал
их  ногами и находил особое удовольствие в том, чтобы совращать
добродетельных женщин, употребляя все искусство своей  чарующей
силы,  или  беззастенчиво  пользовался  добротой  преданных ему
честных  людей,  которых  он   быстро   завоевывал,   а   потом
издевательски  бросал. Он делал несчастными женщин и девушек, а
затем предавал их всеобщему позору, он выбирал себе  юношей  из
самых именитых домов и совращал их. Не было такого наслаждения,
к  которому  бы  он  не стремился и не испытал на себе, не было
такого порока, которому бы он  не  предался  и  которым  бы  не
насытился. Но никогда уже не наполнялось радостью его сердце, а
на  любовь,  которую  все предлагали ему, ничто не отзывалось в
его душе.
    В прекрасном загородном доме у моря жил он, мрачный и всем
недовольный, и мучил самыми  безобразными  выходками  женщин  и
друзей,  которые  к  нему приходили. Ему хотелось унижать людей
так,  чтобы  они  чувствовали  все  его  презрение  к  ним;  он
пресытился    и    тяготился    той   непрошеной,   нежеланной,
незаслуженной  любовью,  которой  он  был  окружен,  он  ощущал
никчемность  своей  попусту растраченной жизни, которая никогда
не отдавала, а только брала. Иногда он  заставлял  себя  долгие
дни обходиться без пищи, чтобы хоть раз вновь ощутить настоящий
голод и испытать потребность в насыщении.
    И вот с некоторых пор прошел среди его друзей слух, что он
болен  и  нуждается  в  покое  и одиночестве. Приходили письма,
которых он не читал, обеспокоенные люди справлялись у  прислуги
о  его  здоровье.  Он  же  сидел  один  в  своем  доме  у моря,
погруженный в угрюмую печаль, жизнь его лежала позади, пустая и
разоренная, бесплодная  и  бесчувственная,  без  единого  следа
любви,  подобная серым соленым мертвым волнам морской пучины. И
мерзок был вид этого человека, сидящего  в  кресле  у  высокого
окна  и  сводящего  счеты  с самим собой. Белые чайки, влекомые
береговым ветром, проносились мимо, он следил  за  ними  пустым
взглядом, лишенным всякой радости и всякого интереса. Лишь губы
его  покривились в жесткой и злой усмешке, когда он все обдумал
и позвонил камердинеру. И вот велел он  пригласить  всех  своих
друзей  в  определенный  день  на  праздник;  но не пировать он
собирался,  в  его  издевательский  замысел  входило   напугать
приглашенных  видом  пустого  дома и своего собственного трупа.
Ибо он решил принять яд и покончить с собой.
    Вечером  перед  задуманным  праздником  он  отпустил   всю
прислугу,  и наконец тихо сделалось в просторных комнатах, и он
направился в спальню, подмешал сильного яду в стакан  кипрского
вина и поднес его к губам.
    Но  не  успел  он  сделать  первый  глоток,  как  в  дверь
постучали, и, поскольку он не ответил на стук,  дверь  тихонько
отворилась  и  в комнату вошел маленький старичок. Подошел он к
Августу, бережно взял у него из рук полный стакан и  проговорил
хорошо знакомым голосом: "Добрый вечер. Август, как поживаешь?"
    Застигнутый  врасплох  Август,  рассерженный  и  смущенный
одновременно,  язвительно  усмехнулся   и   сказал:   "Господин
Бинсвангер,  разве вы еще живы? Давненько мы не виделись, а вы,
кажется, нисколько не постарели? Но сейчас, любезнейший, вы мне
очень помешали, я устал сегодня и  как  раз  собирался  принять
снотворное".
    "Да,  я  вижу,  --  спокойно отвечал крестный. -- Ты хотел
принять снотворное, и правильно --  это  единственный  напиток,
который  еще  может  тебе помочь. Но прежде мы с тобой немножко
поболтаем, мальчик мой, -- кстати, я немного утомился с  дороги
и  думаю,  что  не  прогневаю  тебя, если освежусь глоточком из
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 16 17 18 19 20 21 22  23 24 25 26 27 28 29 ... 49
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама