потому что всегда есть возможность военного авантюризма - вопрос
в том, что мы должны делать с этим?
Никто не ответил.
Уайтлоу улыбнулся нам. - Вот о чем наш курс. Ответственность.
Вскоре она навалится на вас. Ваше задание - посмотреть, как вам
нравится управляться с нею. Что бы вы сделали с армией? Это ваше
орудие. Как вы хотите его использовать? Мы поговорим об этом
завтра. Благодарю вас, на сегодня все. - Он повернулся к кафедре,
взял свой клипборд и вышел из комнаты.
Э? Мы сидели и смотрели друг на друга. Что это было?
Патрисия выглядела несчастной. - Мне это не нравится, -
сказала она. - И я все еще не знаю, что мне делать с моей
призывной комиссией.
Кто-то подтолкнул ее. - Не беспокойся, - сказал он. - Ты
что-нибудь придумаешь. У нас есть время.
Но он был не прав.
У нее не было времени - и ни у кого из нас. Через шесть
месяцев она была мертва. Как и большинство моих школьных
товарищей.
8
Когда эпидемии чумы появились впервые, медицинская
общественность предполагала, что они имеют естественное
происхождение, простые мутации известных болезней. Отсюда
названия: черный перитонит, африканская корь, ботулоидный вирус,
коматозис и энзимная реакция 42 - последняя была особенно злой.
Они были так вирулентны и распространялись так быстро, что все
были идентифицированы только впоследствии.
Я помню, как хмурился папа, читая газету каждую ночь. -
Идиоты, - бормотал он. - Меня удивляет только, как этого не
случилось раньше. Конечно будет чума, если соберется так много
людей в месте вроде Калькутты.
Через пару недель хмурость сменилась озадаченностью. - Рим? -
сказал он. - Мне казалось, итальянцы более осторожны.
Когда она поразила Нью-Йорк, папа сказал: - Нита, я думаю, мы
должны подняться в хижину на пару недель. Джим, ты конечно
поедешь с нами.
- Но у меня школа...
- Можно пропустить ее. Я думаю, надо вызвать и твою сестру.
Сначала доктора думали, что они имеют дело только с одной
болезнью, но с дюжиной противоречивых симптомом. Они думали, что
она принимает различные формы, подобно бубонной и легочной чуме.
Потом они думали, что ее нестабильность вызывается мутациями. У
каждого была своя теория: переносчиками были воздушные лайнеры,
мы должны разом прекратить все воздушные путешествия и
изолировать болезнь. Или бактериологи окончательно развили
широкую устойчивость к антибиотикам; мы не должны были так
свободно применять их. Или это все эксперименты с четырехмерной
физикой; они изменили атмосферу и стали причиной жутких новых
мутаций. Штучек, вроде гигантских тысяченожек и пурпурных
супергусениц.
Первая волна прошла по стране за неделю. Во многих случаях
она переносилась беженцами с восточного побережья, но так же
часто распространялась абсолютно невозможными прыжками. Самолеты?
Или что-то еще? Ниоткуда не было прямого воздушного сообщения да
Кламата, Калифорния, но этот город вымер раньше Сакраменто.
Я помню одно сообщение: ученый - я забыл его имя - утверждал,
что это биологическое оружие. Он говорил, что есть два вида
агентов: Y-агенты, для которых есть вакцины и антитоксины, и
X-агенты, от которых защиты нет вообще. По-видимому, говорил он,
некоторые из Х-агентов были выпущены, либо случайно, либо
террористами. Другим образом невозможно объяснить такую внезапную
вспышку глобальной неуправляемой Смерти.
Идея быстро стала широко распространенной. В ней был смысл.
Через несколько дней вся страна гудела. Кричали о возмездии. Если
нельзя убить микроб, по крайней мере можно ударить по врагу,
ответственному за его освобождение.
Однако - кто же это был? Не было способа узнать. Кроме того -
и эта мысль была ужасна - а вдруг эти клоны наши? В такое тоже
готовы были поверить многие.
Потом все пошло вразнос и по-настоящему быстро. Мы слышали
кое-что на коротких волнах. Миленькое дело.
В нашем месте мы были совершенно изолированы, особенно после
того, как ночью кто-то вышел на перекресток и поджег мост. Он был
сделан из одного куска старого дерева и горел несколько часов,
пока наконец не рухнул в ручей. Большинство из нас, живших на
холме, знали о пустом доме в двух милях вверх по течению. При
необходимости можно было проехать туда на машине, но папа решил,
что сгоревший мост должен остановить большинство беженцев от
попыток подняться в горы. Он оказался почти прав. Один из соседей
на холме однажды передал по радио, что караван из трех
лендроверов направляется в нашу сторону, но не надо волноваться.
Немного позже мы услышали стрельбу, потом наступила тишина.
Больше об этом мы ничего не узнали.
Однако, после этого папа держал заряженную винтовку возле
двери и научил всех пользоваться ею - даже детей. Он очень
подробно объяснил. Если мы застрелим кого-нибудь, мы должны сжечь
тела, все их вещи, машины, животных, все, до чего они
дотрагивались. Никаких исключений.
Мы оставались в горах все лето. Папа отправлял свои программы
по телефону, а когда телефон перестал работать, он просто делал
их, не отсылая. Я хотел спросить, почему он продолжает, но мать
остановила меня. Позже она сказала: - Джим, не имеет значения,
появится ли опять кто-нибудь, кто захочет играть в его игры - он
делает их для себя. Он верит, как и все мы, что есть будущее.
Это меня остановило. Я не думал о будущем - потому что не
понимал устрашающий масштаб заразы. Я рано бросил слушать радио.
Я не знал, как плохо все было. Я не хотел слушать об умирающих
быстрее, чем живущие успевали хоронить - целые семьи шли в
постель здоровыми и все умирали, не просыпаясь. Я не хотел
слышать о трупах на улицах, о панике, грабежах, поджогах - об
огненном шторме в Лос Анджелесе. Выжил ли там кто-нибудь?
Мы оставались в горах всю зиму тоже. Пришлось трудно, но мы
справились. У нас работал ветряк, поэтому было электричество - не
много, но хватало. У нас имелся солярий на крыше и стена Тромбе,
мы ходили в свитерах и не мерзли. Летом мы построили оранжерею,
поэтому появились овощи, а когда папа принес оленя, я понял,
зачем он тратил так много времени на упражнения с арбалетом. Мы
выжили.
Я спросил его: - Ты знал заранее, что что-то подобное
случиться?
Он посмотрел на меня поверх оленя: - Подобное чему?
- Чуме. Краху.
- Не-а, - сказал он, вытирая лоб. Внутренности животного были
горячими. Он вернулся к работе. - Почему ты спрашиваешь?
- Ну, арбалет, хижина и все такое. Например, почему это горы?
Я всегда думал, что, обучаясь самообеспечению, мы слегка... ну,
сдвинутые. Теперь это кажется чертовски хорошим планированием.
Он остановился и положил нож. Стер кровь с перчаток. -
Невозможно работать в такую погоду. - Пар от его дыхания замерзал
в воздухе. - Не могу хорошо схватиться через перчатки. Нет, я не
знал заранее - и, да, это было хорошее планирование. Но это не
моя идея. Это твой дед. Я хотел бы, чтобы ты узнал его получше.
Он говорил мне, что человек должен быть готов внезапно сняться и
уйти по меньшей мере три раза в жизни. Если, конечно, планируешь
прожить долгую жизнь. Надеюсь, ты понимаешь, почему. Возьми любой
период истории, любую страну. Тяжело найти семьдесят лет
ненарушенного мира и спокойствия. На чье-то дерево всегда много
охотников. - Он вздохнул. - Когда начинаются вопли, время уходить
в более тихое место. - Он поднял нож и вернулся к свежеванию
оленя. - В нашей семье традиция - спасаться в последнюю минуту.
Подержи вот здесь. Один из твоих прадедов покинул нацистскую
Германию в 1935. Он держал на Запад, пока не попал в Дублин - вот
почему ты сегодня Маккарти. Он забыл обвенчаться в церкви с твоей
прабабушкой.
- О, - сказал я.
- Твой прадед купил эту землю в 1986. Когда земля была еще
дешевой. Он поставил здесь сборный домик. Приезжал сюда каждое
лето и пристраивал понемногу. Я не видел в этом никакого смысла,
пока - дай вспомнить, это было перед твоим рождением - должно
быть летом 97-го. Правильно, мы думали, наступает год
Апокалипсиса.
- Я знаю, - сказал я, - мы проходили в школе.
Он покачал головой. - Это не одно и тоже, Джим. Это было
ужасающее время. Мир был парализован, ожидая увидеть, как будут
бросать первые бомбы. Мы все были уверены, что это она - Большая
Война. Паника была довольно сильной, но мы прошли сквозь это в
порядке, здесь, наверху. Мы провели целый год на этой горе - не
спускались до Рождества. В тот раз миру повезло. Однако, это меня
убедило.
Мы начали взваливать оленя на сани. Я сказал: - На сколько мы
останемся здесь на этот раз?
- Не знаю. Может быть, надолго, даже на пару лет. В
четырнадцатом веке Черная Смерть длилась столько же, пока не
замерла. Не думаю, что эта чума чем-то отличается.
Я поразмышлял: - Как ты думаешь, что мы найдем, когда
вернемся?
- Это зависит.
- От чего?
- От того, сколько людей выживет. И кто. - Он задумчиво
посмотрел на меня: - Думаю, тебе снова надо начать слушать со
мной радио.
- Да, сэр.
Примерно через месяц мы поймали сообщение из Денвера,
временной столицы Соединенных Штатов. Чрезвычайное положение все
еще действует. Тридцать шесть выживших членов конгресса собрались
и отложили президентские выборы по меньшей мере на шесть месяцев.
Вакцина второго поколения показала эффективность, близкую к
шестидесяти процентам. Запасы ее, однако, все еще ограничены.
Папа и я посмотрели друг на друга и оба подумали об одном и
том же. Худшее - позади.
В течении месяца Денвер начал выходить в эфир двадцать четыре
часа в сутки. Постепенно правительство снова собирало свои
разрозненные части. Масса информации наконец вышла на свет.
Первая из эпидемий - теперь знали, что их было несколько -
появилась изолированными очагами в сердце Африки. За несколько
недель она распространилась на Азию и Индию и волной пошла на
запад по всему миру. Вторая чума так быстро наступала ей на
пятки, что выглядела как часть той же самой волны, он она
началась где-то в Бразилии, мне кажется, и хлынула на север через
Центральную Америку - действительно так быстро, что многие города
стали ее жертвами, прежде чем появился шанс идентифицировать ее.
Ко времени третьей чумы правительства были в упадке и почти
каждый город находился на чрезвычайном положении. Почти все
передвижения в мире были остановлены. Вас могли застрелить за
попытку попасть в больницу. Четвертая и пятая чума поразили нас
подобно приливным волнам, оставив лишь каждого десятого из
выживших в первых трех. Была также и шестая чума - но плотность
населения была такой низкой, что она не смогла распространиться.
Некоторые области оказались счастливыми и остались совершенно
непричастными, в основном в изолированных местах. Множество судов
просто оставалось в море, в частности военные корабли, как только
адмиралтейство поняло необходимость сохранить по меньшей мере
одну военную ветвь по возможности неповрежденной. Еще были
удаленные острова и горные поселения, религиозные убежища, целая
наша бригада ядерного сдерживания (где бы она ни находилась), две
лунные колонии, проект строительства 45 (но они потеряли наземную
базу), подводные поселки Атлантис и Немо, и совсем немного мест,
где кто-нибудь догадался уйти и взорвать за собою мост.
Но даже после того, как вакцины были запущены в массовое
производство и эпидемии чумы спали (кое-где), все еще оставались
проблемы. В действительности, настоящие проблемы только начались.
