ваша проблема. Знаете, что сейчас в Советском Союзе больше
женщин-каменщиков, чем мужчин? И так продолжается по меньшей мере
последние пятнадцать лет. Нет, ваше единственное извинение, что
вы не обучены этому. В этом причина, по которой вы не станете
хорошей шлюхой - вы не знаете, какой быть. Но могли бы, если бы
научились. Вы не можете стать кем хотите, но сможете, если это
будет означать разницу между едой и голодом.
- Конечно, смогу, - сказала она, - я могла бы научиться доить
корову.
- Я тоже убежден, что смогли бы. Это заняло бы лишь несколько
минут. - Он смотрел на нее. - Или дольше.
- ... и что тогда?
- Тогда бы вы, конечно, доили коров!
- Но я не хочу доить коров!
- Я тоже - но раз коров надо доить, кто-то делает это! Вот
что превращает это в необходимое умение. - Он повернулся к нам.
Слишком многие из сидящих в классе были отделены от этих весьма
необходимых навыков слишком много поколений. Это вызывает у вас
некие очень странные идеи о собственной важности. Позвольте мне
освободить вас от этой глупости прямо сейчас - большинство из вас
зависят в своем выживании от слишком многих других и это делает
вас уязвимыми. Неплохая идея - изучить некоторые из основных
умений, потому что пока ваша жизнь, как и жизнь общества, связана
с ними, ценно обучение, а не индивидуум.
Прямо сейчас большинство из трудяг в армии страшно горды тем,
что делают - веря в это или нет. Какое имеет значение, что
некоторые из них получали пособия шесть поколений? Никакого! Они
такие же налогоплательщики, как и остальные из нас. И умение,
которое они приобретут в армии, может быть достаточно, чтобы они
никогда больше не вернулись на пособия. По крайней мере они могут
видеть физический факт своих достижений - большинству из нас это
недоступно. Я не могу. Сомневаюсь, что вы вспомните через год
десятую долю того, что я говорил вам, и вы не знаете, как я
расстраиваюсь, сознавая это, а они могут показать на новый парк
или рекламное сооружение и сказать: "Я сделал это". И это
прекрасное ощущение. Я знаю! Страна извлекает выгоду из их
работы, вы и я извлекаем выгоду - а из остального они извлекают
выгоду, потому что их жизни обогатились. Они получили мастерство,
они получили гордость и по праву завоевали самоуважение, потому
что выполняют работу, совершающую изменения в мире.
Уайтлоу остановился и перевел дыхание. Я снова подумал о его
хромоте, и о том, где он заполучил ее. Он хорошо ее скрывал. Я не
замечал, пока кто-то не обратил мое внимание. Он смотрел на
девушку, чье замечание разожгло дискуссию, словно говорил ей:
"Получила!?"
Она совершила ошибку. Небольшую, но этого было достаточно.
Она фыркнула.
Лицо Уайтлоу застыло. Я еще не видел его таким гневным. Он
спокойно сказал: - А знаете мое мнение? Если бы вы стали шлюхой,
то наверное умерли бы с голоду.
Никто не засмеялся. Не осмелился.
Уайтлоу низко склонился к ней, его лицо было лишь в
нескольких дюймах от ее лица. Сценическим шепотом он сказал: -
Вас отвергли бы. Вы позволили себе превратиться в эгоцентричное,
себялюбивое, избалованное отродье - сосредоточенную на себе,
пустоголовую раскрашенную курочку. Вы думаете, что святость ваших
гениталиев так важна? Вы уже шлюха, но даже не догадываетесь об
этом!
- Вы не смеете говорить со мной подобным образом..., - она
начала подниматься...
... но Уайтлоу не отодвинулся. Он даже нагнулся ниже. Она не
смогла встать и снова опустилась на место. - Я вижу вас насквозь.
Вы трясете грудями, глупо улыбаетесь и ждете, что футбольная
команда начнет драться за привилегию сидеть рядом с вами в
кафетерии. Вы надуете губы на папочку и он вручит вам свою
кредитную карточку. В один прекрасный день вы начнете закручивать
винт дважды в неделю и некий бедный простак даст вам дом, машину
и золотое кольцо. Если это не проституция, то не знаю, что это
такое. Единственная разница между вами и имеющей лицензию
куртизанкой в том, что она, или он, служат честно.
- Погодите... Один из парней позади внезапно встал. Лицо его
было красным. Похоже, он был готов стукнуть Уайтлоу. Я не понял,
за кого испугался: за него или за Уайтлоу.
- Сядь, сынок!
- Нет! Вы не можете так оскорблять ее!
- Тебе не нравится, что я ее оскорбляю? Садись! - Уайтлоу
повернулся к нам, не обращая внимания, последовал ли парень
приказу. - Кто из вас считает, что я переступил границы?
Большинство в классе подняли руки. Некоторые нет. Я тоже не
поднял. Я не знал, что думать.
- Тогда слушайте! Мне все равно, что вы думаете! Я обязан
сделать дело! И если для этого придется некоторых из вас отлупить
лопатой - я сделаю так, потому что, похоже, это единственный
способ привлечь ваше внимание! Слушайте, черт побери! Я - не
нянечка! Может быть, в других классах в вас могут вливать знания,
как сироп, и надеются, что что-нибудь застрянет, но в этом классе
мы будем поступать по-моему, потому что мой путь дает результаты!
Этот курс проходит в рамках полномочий Закона о Всеобщей Службе -
и он о том, как стать взрослым! - Он резко толкнул девушку. - Вы
можете идти домой и жаловаться папочке, если хотите - я знаю, кто
вы по натуре - а он может прийти и пожаловаться призывной
комиссии. Подлый и старый мистер Уайтлоу пристает к папенькиной
девочке! Они просто посмеются ему в лицо! Такое они слышат
три-четыре раза в неделю. И они любят это - доказательство, что я
делаю дело. - Он снова близко склонился к ней. - Когда дела идут
плохо, вы всегда бежите к папочке? Вы потратите остаток жизни
выискиваю папочек для защиты от подлых старых мистеров Уайтлоу,
водящихся в мире? У меня для вас плохая новость - вы скоро
станете взрослыми! Вам не удастся повторить это еще раз! - Он
наклонился, взял ее за подбородок и приподнял лицо. - Посмотри на
меня, Патрисия, не прячься! Там снаружи тигры - а ты пухлая,
упитанная и нежная. Моя работа - укрепить вас, тогда у тебя будет
против них шанс. Если вы хотите уйти отсюда с чепухой, какую
приняли где-то, я стану полосовать вас, чтобы вы поняли, что она
не нужна. Что вы представляете собой нечто большее, чем вся
чепуха типа "сладкая папенькина дочка". Отныне оставьте это
чепуху за дверью. Вам понятно?
Она заплакала. Уайтлоу вынул платок из кармана и бросил на
стол перед ней. - Такой рэкет здесь вообще не работает. - Она
сердито посмотрела на него, потом взяла платок и быстро вытерла
глаза. До конца занятий они была очень тихая и задумчивая.
Уайтлоу выпрямился и сказал остальным: - Это касается всех.
Все, что вы слышите здесь - о службе. Большинство из вас
действуют, исходя из предположения, что обязанности, это что-то
вроде хора, нечто, чего следует избегать. Вы знаете, что
обманываете себя? Здесь вам представляется возможность
использовать ресурсы правительства Соединенных Штатов, чтобы
создать глубокое различие между собой и людьми, с которыми вы
делите планету. Об особенностях мы еще поговорим позднее. Вам
просто надо понять - курс не о том, как служить другим, а о том,
как служить себе. - Он прошагал в конец комнаты и оглядел класс.
Мы повернулись на сидениях, чтобы видеть его. Его лицо было
возбужденным, глаза сверкали.
- Слушайте, - сказал он. - Вы знаете о Договоре Тысячелетия -
финальном акте Апокалипсиса. Я знаю, что вы уже прошли это. Для
того, чтобы гарантировать мир на земле, Соединенные Штаты
отказались от своего права обладать международной военной силой.
Мы проиграли войну - и на сей раз взяли ответственность за
проигрыш. Никогда больше не станет американский президент
обладать средствами безрассудного авантюризма в своем
распоряжении - риск слишком опасен. Апокалипсис доказал это.
Поэтому мы имеем взамен трудовую армию - а для вас это
означает, что ваши обязанности по службе связаны отныне не с
подготовкой к войне, а с подготовкой мира. Это возможность
трудиться не только здесь, но в любом месте планеты, если вам
захочется, бороться с причинами войны, а не с ее симптомами.
Уайтлоу резко прервался. Он засунул руки в карманы пиджака и
вернулся к доске. Он стоял там спиной к нам, глядя на свои
заметки на кафедре. Он стоял так достаточно долго, чтобы в
классной комнате стало неуютно. Некоторые обменялись нервными
взглядами. Не оборачиваясь, Уайтлоу спокойно сказал: - Пол, у вас
вопросы?
Пол Джастроу сидел в конце комнаты. Как Уайтлоу увидел? - Да,
- сказал Пол, вставая. - Я прочел здесь, - он показал один из
текстов, - что наша ситуация напоминает Германию после окончания
первой мировой войны, правильно?
Уайтлоу повернулся. - Каким образом?
- Ну, мы наказаны за развязывание войны. Поэтому нам не
позволяется иметь некоторые виды вооружений, которые могут быть
использованы для развязывания другой войны, верно?
Уайтлоу кивнул. - Небольшое дополнение - в нашем случае это
не наказание. Это обязательство.
- Да, - сказал Пол. -Я понимаю - но условия те же самые, не
важно как назвать это. У нас нет настоящей армии - той, что носит
оружие. - Он, похоже, сердился.
- Только внутренние войска, конечно, - заметил Уайтлоу. - Но
по существу вы правы. Так в чем вопрос?
- Я перехожу к нему. Эта "трудовая армия", - он произнес с
презрением, - звучит ужасно похоже на то, что было у немцев после
первой мировой. У них были такие же рабочие лагеря и молодежные
группы, они упражнялись с лопатами вместо ружей, выполняли
общественные работы и всякое такое. И все это была просто
подделка, потому что когда пришло время, парни бросили свои
лопаты, подняли винтовки и снова превратились в настоящую армию.
И мы знаем чем все это обернулось.
- Да, - сказал Уайтлоу. - Ну и?
- Так как же с так называемой трудовой армией? Я имею в виду,
не могут ли они быстро превратиться в военную силу?
Уайтлоу улыбнулся. По некоторым причинам это делало его
взгляд угрожающим. - Ага, - сказал он, прямо глядя на Пола.
- Ну?..., - спросил Пол.
- Что ну?
- Это все намеренно?
- Не знаю. - Тон Уайтлоу был обычным. Наверное, он
действительно не знал.
-Ну, значит ли это, что трудовая армия - фальшивка?
- Так ли?, - спросил Уайтлоу. - Скажите сами.
Пол глядел неуверенно. - Я не знаю, - сказал он.
Уайтлоу постоял немного, ожидая. Он посмотрел на Пола,
оглядел комнату и всех нас, затем снова посмотрел на Пола. - Это
наблюдение, Пол, или вопрос заключается в чем-то еще?
- О, да. Вопрос в другом, но я не знаю в чем он. Это
просто... я не могу понять...
- Я вижу. Спасибо за честность - это хорошо. Позволь мне
задержаться на этом секунду. Начнем с фактов о трудовой армии.
Там люди, делающие вещи. Люди, делающие вещи, охранительно
относятся к вещам, которые они сделали. Это называется
территориальностью. Они могут стать очень хорошими солдатами. Да,
возможность этого есть. Трудовая армия может быть преобразована в
регулярную военную силу в срок... - о, позвольте мне только
взглянуть- что говорится в отчете... - он устроил целое
представление: повернулся к клипборду, нашел нужную страницу. -
... ага, в срок от двенадцати до шестнадцати недель.
Он помедлил. Пустил это укорениться. Он оглядел классную
комнату, встретив взгляд каждого, кто осмелился смотреть на него.
Я думаю, мы были скованы ужасом; я - точно был. Это был не тот
ответ, который я хотел услышать. После длинной, неуютной паузы
Уайтлоу спокойно спросил: - Так что? - Он снова прошагал в центр
комнаты. - Вопрос не в том, почему такая возможность имеется -
