головой о стену, а после вцепился в шлем и дернул голову назад влево. Шея
рыцаря сломалась с тошнотворным треском.
- Осторожно! - крикнул Сента. Нездешний припал на одно колено, и меч
свистнул в воздухе над ним. Он качнулся назад, врезался во врага и сбил его
с ног. Сента бросился на помощь. Поверженный рыцарь вскочил и ткнул мечом
вперед, но Сента, уклонившись, ударил его локтем по шлему. Рыцарь
покачнулся, и Сента пнул его в колено. Сустав хрустнул, рыцарь завопил от
боли и упал. Белаш свалился на него, оттянул кольчугу с шеи и ударил ножом в
горло.
Мириэль, перезарядив арбалет, вышла наружу. Последний рыцарь бросился к
единственной оставшейся лошади и схватился за луку седла. Конь встал на дыбы
и поскакал, волоча за собой рыцаря. Собака помчалась за ними. Мириэль
прижала арбалет к плечу и прицелилась. Стрела запела в воздухе, пересекла
поляну и попала рыцарю в шлем. Несколько мгновений он еще держался за седло,
но на взгорье его пальцы разжались, и он упал. Собака тут же набросилась на
мертвеца, но кольчуга мешала ей перегрызть ему горло. Нездешний отозвал ее,
она примчалась обратно и прижалась к его ноге.
Пыль на поляне стала понемногу оседать.
Один из рыцарей застонал - Белаш сорвал с него шлем и перерезал ему
горло. Другой - тот, что хотел убить Сенту, - вскочил и бросился бежать в
лес. Собака понеслась за ним, но Нездешний прикрикнул на нее, и она
остановилась, оглянувшись на хозяина.
Мириэль медленно повернула арбалет, натянула его и пошла в хижину за
стрелой.
- Уйдет! - крикнул Сента.
- Не думаю, - ответил Нездешний. Мириэль вернулась и протянула арбалет
ему.
Он потряс головой. Рыцарь уже карабкался вверх по склону.
- Учти, что ты стреляешь вверх, - предупредил Нездешний.
Мириэль кивнула, приподняла лук и, как будто почти не целясь, пустила
стрелу. Рыцарь, пораженный в поясницу, выгнулся дугой и покатился со склона.
Белаш с окровавленным ножом в руке подбежал к нему, сорвал шлем и тут же
крикнул:
- Готов!
- Молодец, - сказал Нездешний.
- Кто это, черт побери, такие? - спросил Ангел.
- Черные Братья, - ответил Нездешний. - Они и раньше охотились за мной.
Рыцари-чародеи. Белаш вернулся к остальным.
- Здорово стреляешь, - сказал он и добавил: - Для колиши, конечно. Я
приведу лошадей. - Он спрятал нож и двинулся на юг. Мириэль бросила арбалет
и потерла глаза. Она ничего не видела, и ей казалось, что вокруг жужжат
сердитые насекомые. Она попыталась вникнуть в этот гул.
"Сделать... ведьма... волшебство... Братство... Кай... боль... бежать...
Дурмаст... Даниаль..." Мириэль поняла, что слышит разрозненные мысли стоящих
около мужчин. Белаш считает ее одержимой, Нездешний вспоминает свой
последний бой с Черным Братством, когда разбойник Дурмаст отдал свою жизнь,
спасая его. Сенту обуревает страсть.
Позади шевельнулся Ангел, от него исходило оберегающее, надежное тепло.
Он тронул ее за плечо.
- Не беспокойся, я цела, - сказала она и, почувствовав его растерянность,
обернулась. - Помнишь мой Дар, Ангел?
- Да.
- Он вернулся!
***
- У тебя могущественные враги, - сказал Сента, глядя, как Нездешний
вытаскивает стрелы из убитых рыцарей.
- Однако я пока еще жив, - заметил тот, прошел в хижину и опустился в
кресло. В голове стучало. Он потер глаза, не чувствуя никакого облегчения.
Мириэль подошла к нему.
- Дай помогу, - сказала она, коснувшись рукой его шеи. Боль сразу прошла.
Он вздохнул и посмотрел ей в глаза.
- Ты спасла нас, разбив их чары.
- Они сразу растерялись, когда я убила их вожака. - Мириэль опустилась
перед ним на пол, положив руки ему на колени. - Зачем ты солгал мне?
- Когда? - Он отвел глаза.
- Ты сказал, что мы уходим на север, чтобы спастись от убийц.
- Так оно и есть.
- Нет. Ты ищешь Бодалена. Хеула сказала тебе, где его найти.
- Что еще ты знаешь? - устало спросил он.
- Больше, чем мне бы хотелось.
Он вздохнул.
- Ты вновь обрела свой Дар - а я-то думал, он пропал навсегда.
- Мне вернул его тот же человек, который его отнял. Это было после смерти
матери, когда ты запил. Помнишь, однажды утром ты нашел на поляне кровавые
следы, а в лесу - мелкую могилу с двумя трупами? Тогда ты подумал, что сам
убил их, напившись пьяным, но вспомнить ничего не мог. Ты спрашивал Криллу и
меня, а мы сказали, что не знаем. Мы и правда не знали. Это сделал твой
друг, Дардалион. Эти люди пришли, чтобы схватить нас, а возможно, и убить,
ибо мы обладали Даром. Дардалион застрелил их из твоего арбалета.
- А ведь он клялся, что никогда больше не будет убивать, - прошептал
Нездешний.
- У него не было выбора. Ты лежал пьяный, ничего не сознавая, а в твоем
оружии заключалось столько смерти и насилия, что он не устоял. - Нездешний
понурил голову, не желая больше слушать, однако не остановил ее. - Он запер
наш Дар и убрал память о демонах и о человеке, желавшем завладеть нашими
душами. Он сделал это, чтобы защитить нас.
- Но теперь ты все вспомнила?
- Да.
- Я старался, как мог, Мириэль... Не читай мои мысли, не входи в мою
жизнь.
- Поздно.
Он кивнул и встал.
- Что ж... Постарайся тогда не слишком меня презирать.
- Ох, отец! - воскликнула она, обнимая его. - Разве могу я тебя
презирать? Я люблю тебя, всегда любила.
Он испытал великое облегчение и, закрыв глаза, прижал ее к себе.
- Я хотел, чтобы вы с Криллой были счастливы. Хотел, чтобы вам хорошо
жилось.
- Мне хорошо жилось, и я была счастлива. - Она с улыбкой погладила его по
щеке. - Я собрала котомки - мы можем идти. - Она прикрыла глаза. - Белаш уже
нашел лошадей и скоро будет здесь.
Он взял ее за плечи и снова привлек к себе.
- Ты могла бы уйти на юг с Ангелом. У меня есть деньги в Дренане.
- Нет. Я тебе еще пригожусь.
- Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.
- Все мы когда-нибудь умрем, отец. И дело тут не только в распре между
тобой и Карнаком, а в чем-то гораздо большем. Мне кажется, так было с самого
начала.
- Тогда - в чем же?
- Не знаю еще, но это не Карнак послал к тебе Черных Братьев. В уме
последнего рыцаря, убитого мной, я увидела образ человека с гладко
прилизанными черными волосами, раскосыми глазами, в длинных одеждах
густо-пурпурного цвета. Это он послал их сюда. И этот же человек когда-то
натравил демонов на нас с Криллой.
- Откуда приехали эти рыцари?
- Из Дрос-Дельноха, а перед этим из Гульготира.
- Стало быть, там мы и найдем ответ на все вопросы.
- Да, - с грустью подтвердила она.
***
Ангел смотрел, как Белаш ведет пятерых лошадей через поляну, и думал:
"Мерзкий дикарь". Все в надире было ему противно: раскосые бездушные глаза,
жестокий рот, варварский способ убивать. У Ангела мурашки по коже ползли от
всего этого. Он взглянул на далекие северные горы. Там, за ними, надиры
кишат точно вши, всю свою короткую жизнь воюя друг с дружкой. У них не было
еще ни единого поэта, ни единого художника или ваятеля. Не было и не будет!
Дикий, злобный народ.
- Он здорово орудует ножом, - заметил Сента.
- Надирский ублюдок, - буркнул Ангел.
- Разве твоя первая жена не была наполовину надирка?
- Нет! - рявкнул Ангел. - Она была чиадзе, а это совсем другое дело.
Надиры - не люди, а дьяволы, все до единого.
- Но славные бойцы при этом.
- Поговорим лучше о другом.
- Ладно, - хмыкнул Сента. - Откуда ты узнал, что они приближаются? Не зря
же ты пошел в хижину за мечом.
Хмурое лицо Ангела осветилось улыбкой.
- Учуял лошадиный навоз - ветер-то дул с юга. Ну и подумал: может, это
новая шайка убийц? Хотел бы я, чтобы так и оказалось. Ядра Шемака, ну и
напугался же я, когда они напустили на нас свою порчу. До сих пор еще не
очухался. Стою и пошевелиться не могу, а он идет на меня с мечом... - Он
содрогнулся. - Словно в страшном сне.
- Да, не хотелось бы мне вновь испытать такое. Нездешний говорит, это
Черные Братья. Я думал, во время Вагрийской войны их всех перебили.
Ангел оглядел тела рыцарей.
- Стало быть, не всех.
- Что ты о них знаешь?
- Очень мало. Ходят легенды о чародее, который основал этот орден, но я
не помню ни его имени, ни с чего все это началось. Было это, кажется, в
Венгрии - а может, еще дальше к востоку. Одно время их звали Кровавыми
Рыцарями из-за их жертвоприношений - а может, Багровыми.
- Ладно, Ангел. Я вижу, ты и впрямь знаешь очень мало.
- Никогда не был особым знатоком истории.
- Это Кровавые Рыцари, - сказал, подойдя к ним, Белаш. - Их первые храмы
возникли в Чиадзе триста лет назад, и основал их мудрец по имени Цзи Цзен.
Они обрели большую власть и хотели свергнуть тогдашнего императора. Цзи
Цзена после множества битв взяли в плен и посадили на золотой кол. Но орден
не погиб, а распространился на запад. Вагрийский полководец Каэм использовал
рыцарей при осаде Пурдола. Теперь они вновь возродились в Готире под началом
мудреца Цу Чао.
- Ты хорошо осведомлен, - сказал Сента.
- Один из них убил моего отца.
- Как видно, они не только зло творят, - вставил Ангел.
Белаш замер, впившись в его лицо темными глазами. Потом медленно кивнул и
отошел прочь.
- Зря ты так, - упрекнул Сента.
- Он мне не по нутру.
- Это не оправдывает дурных манер, Ангел. Оскорблять можно живых, но не
мертвых.
- Что думал, то и сказал, - буркнул Ангел, - однако он знал, что Сента
прав, и во рту у него после сказанного остался скверный вкус.
- За что ты их так ненавидишь?
- Я видел, на что они способны. Было это милях в шестидесяти к северу от
Дельнохского перевала. Мы с отцом ехали из Намиба и увидели с холмов, как
надиры атакуют какой-то караван. Никогда этого не забуду. Пытки продолжались
далеко за полночь. Мы сумели уйти, но крики жертв долго преследовали нас.
Они и до сих пор меня преследуют.
- Я жил некоторое время в Гульготире, - сказал Сента. - У меня там
родственники, и мы часто ездили на охоту. Однажды в разгар лета мы заметили
трех надирских мальчиков, идущих по берегу ручья. Главный егерь крикнул
что-то, всадники пустили коней вскачь, и двух мальчиков закололи копьями на
месте. Третий бросился бежать. Он был весь изранен, но еще держался на
ногах. Наконец он упал, и тогда охотники, благородные готирские дворяне,
сошли с коней и порубили его на куски, а уши отрезали в качестве трофея.
- И какова же мораль твоей истории?
- Варварство порождает варварство.
- Это какая-то новомодная проповедь?
- Право же, Ангел, ты нынче в очень дурном настроении. Я лучше оставлю
тебя - наслаждайся им в одиночестве.
Ангел промолчал, и Септа ушел в хижину. Скоро они отправятся на север, в
страну надиров. Во рту у Ангела пересохло, и в животе пекло от страха.
Глава 9
Экодас любил лес, любил мирное сообщество величественных деревьев,
устилающий землю зеленый ковер и дышащую вечностью безмятежность. Когда мир
был молод и земля еще не остыла, первые деревья уже зародились здесь - а их
потомки стоят до сих пор, наблюдая с высоты за жалкими, короткими людскими
жизнями.
Молодой священник в порядком загрязнившихся белых одеждах приложил ладонь
к коре векового дуба и закрыл глаза. У дерева не было сердца, однако под
корой бился пульс - сок струился по жилам, давая рост новым побегам.
Здесь Экодас испытывал покой.
Он двинулся дальше, открытый звукам леса - поздним песням птиц, суете
мелких зверюшек в подлеске. Где-то рядом стучало сердце лисы, и от шерсти
старого барсука пахло мускусом. Экодас с улыбкой остановился: лиса и барсук
лежали в одной берлоге.
Ухнула сова, и Экодас посмотрел вверх. Начинало смеркаться - солнце
садилось в море там, на западе.
Экодас повернул и по длинному склону стал подниматься к храму. Ему
