всяком случае, изгнать с планеты на веки вечные. Но в итоге возобладал
все-таки здравый смысл. Огромные денежные средства, поступившие в ре-
зультате выигрыша и военной победы на счет Мира Смерти, а также колос-
сальные новые возможности по борьбе с местными тварями - эти два аргу-
мента даже самым тупоголовым показались вполне достаточной компенсацией
за моральный и материальный ущерб.
И вот, урегулировав отношения с соотечественниками, то есть с пирря-
нами, Язон получил возможность заняться своего рода внешней политикой. У
него было запланировано несколько разговоров с другими планетами Галак-
тики.
Вначале, с самого утра, чтобы потом не забыть в суете, он поздравил
Долли с днем ее пятнадцатилетия. Девушка, конечно, порадовалась. Она
прекрасно понимала, сколько всяких проблем занимает голову этого челове-
ка, и то, что он запомнил дату, было необычайно трогательно. А Язон обе-
щал еще и подарок прислать, но лучше бы, конечно, говорил он, передать
при встрече. Приглашал к себе на Пирр, потому что сам в ближайшее время
никуда не собирался. Пару слов сказал Робсу. Парень намеревался всерьез
заняться учебой, и Язон пожелал ему всяческих успехов.
Долго проговорил с самим Рональдом Сейном - о возможных совместных
проектах - на будущее. Идеи возникали интересные.
Потом не без труда разыскал на Кассилии Роджера Уэйна. Тот, в ужасе
от своего положения, пытался спрятаться в самом темном и тихом уголке.
Никого не хотел ни видеть, ни слышать.
- И все-таки я до вас добрался, сэр, - с гордостью сообщил Язон. -
Знать не знаю, зачем вы за мной следили. Теперь это даже неинтересно. И
поскольку никакого конкретного зла с вашей стороны причинено не было, а
я считаю себя человеком слова, то торжественно сообщаю вам: из денег,
полученных мною в качестве выигрыша, а по существу, контрибуции, я выде-
ляю на вашу долю обещанную сумму, а именно, двенадцать с половиной мил-
лиардов кредитов. Мог бы послать и по межбанковским каналам, но красивее
будет вручить наличными, тем более что Мета, вероятнее всего, появится
вскоре на Кассилии. Уж очень ей хочется забрать с вашего космодрома Диго
свой любимый "утлый" звездолет "Темучин". Что вы молчите, Уэйн?
- Не знаю, что и сказать. Я очень благодарен вам, Язон динАльт.
- Не стоит благодарности. Просто вы, очевидно, ни разу в своей жизни
не встречались с порядочными людьми. Задумайтесь над этим, Уэйн. Двенад-
цать с половиной миллиардов - очень неплохая сумма для старта. Вы еще
молоды. Начните все с нуля, только с криминальным бизнесом не связывай-
тесь. Кстати, другой бы на моем месте передал через вас привет знатному
авторитету Гроншику, а я вот не хочу. Так будьте здоровы, Уэйн!
Много времени отняли переговоры с Высшим Советом Лиги Миров, с Берви-
ком, с Бронсом, даже с самим Инскиппом.
Из этой чертовой Джемейки такую проблему раздули - аж противно! Но
Язон все-таки сумел настоять на своем. Джемейка ушла под протекторат
Пирра. Ну, примерно по той же схеме, что и Счастье, несмотря на сущест-
венно другой уровень тамошней цивилизации. И таким образом губернатором
ее должен был стать пиррянин. Тоже проблема. Керк никого не хотел отпус-
кать с Мира Смерти, и так, говорил, людей не хватает. Но и от новой пла-
неты отказываться грех. Это же и честь высокая, и очень выгодно во всех
отношениях.
И тут решение, как это уже не раз бывало, подсказала Мета:
- Язон, помнишь этого чудака, который имел на меня какие-то виды?
- Ну, - сказал Язон, еще не понимая, к чему она клонит.
- Ты же обещал сохранить ему жизнь. Ну, так и давай используем эту
жизнь с наибольшей эффективностью. Кто лучше Ховарда сможет управлять
Джемейкой?
Язон просто восхитился такой находкой. Тони Ховард реально был
единственным человеком, имеющим авторитет на пиратской планете и однов-
ременно способным воспринимать контроль со стороны Пирра. Конечно, он
тоже оказался запачкан кровью невинных жертв, но разве бывают совсем
чистыми руки тех, кто руководит целыми мирами?
В итоге все пришли к выводу, что именно Тони Ховарду следует быть на-
местником Пирра на Джемейке. Назначили. Отправили. Красиво получилось.
Голова от всего этого шла кругом.
В общем, когда на пульт дальней связи пришла пси-грамма с абсолютно
невразумительным адресом отправителя и на почти непонятном наречии, Язон
решил, что на сегодня пора с работой заканчивать.
Языком этого послания оказался в итоге то ли хинди, то ли еще что-то
в таком же роде, но Язон уже, как говорится, закусил удила. Он не поле-
нился, отыскал в компьютере нужный словарь и перевел текст, который того
стоил:
Дорогой наш, мальчик, поздравляем с большим успехом. Благодарим за
помощь. Надеемся на скорую встречу. "Овен" на полке не ищи. Мы его отту-
да забрали. Новых тебе удач. Айзон. Нив-Нив.
"Во, чумовые у меня родители! - подумал Язон. - А может, они и не ро-
дители вовсе? Так, шутники какие-нибудь?"
Но размышлять об этом дальше было уже лень. С улицы раздавались сиг-
налы космической шлюпки, и он вдруг вспомнил, кто это. Арчи из космопор-
та прилетел. И вовсе он не на шлюпке.
- Мета! - позвал Язон любимую, которую так и не научился называть же-
ной даже про себя.
Она работала вместе с Миди в соседней лаборатории.
- Мета, помнишь, я обещал тебе, что обязательно сделаю свадебный по-
дарок? А без этого настоящий мужчина и не может считать себя мужем.
Взгляни в окно.
Он сам посмотрел первым и убедился, что Арчи поставил катер красиво,
как на выставке новых экспериментальных моделей.
Мета подошла сзади и ахнула:
- "Невидимка"! Тот самый? У Бервика сторговал?
- Обижаешь, родная. Это только пираты покупают у радомских торговцев
подержанные корабли. А я новый заказал, с иголочки. И между прочим, сов-
ременнее, лучше, чем у этого пижона Бервика.
- Я люблю тебя, Язон - выдохнула Мета и поцеловала мужа.
- Так это здорово, милая! Я ведь тоже люблю тебя! Пойдем покатаемся
на нашей новой игрушке.
Они вышли сквозь двойной шлюз и побежали наискосок через зеленую лу-
жайку к своему сверкающему на солнце роскошному суперботу.
Ноябрь 1997 - март 1998 г.г.
Антон Молчанов (Ант Скаландис) как Гарри Гарисон
Мир смерти и твари из преисподней
Изд. ЭКСМО-Пресс, 1999 г.
OCR Палек, 1999 г.
Часть первая
ЛЮДИ СТРАШНЕЕ МОНСТРОВ
ГЛАВА 1
Далеко, очевидно, над океаном, закрытым от глаз цепью гор, собирались
тяжелые свинцовые тучи. Здесь, на Моналои, такое было явлением редким, но уж
если случалось, то всерьез: не просто дождь и ветер, а настоящий ливень с
ураганом, не просто гроза, а настоящее светопреставление. За триста
солнечных дней из трехсот двадцати, составляющих полный год на этой теплой и
ласковой планете, приходилось расплачиваться электрическими бурями
чудовищной силы и целыми водопадами, низвергавшимися с небес.
Сотник Фуруху на своей деревянной вышке внимательно вглядывался в
темнеющий на глазах горизонт и прикидывал: сколько же остается работать
фруктовикам? Получалось, не больше часа. А раз такое дело, пусть поторопятся
перед вынужденно долгим отдыхом.
- Эй! - крикнул Фуруху в нагрудный крикунец своим десятникам. - Потыкайте
их палками, пусть бегают быстрее. А если кто-нибудь упадет раньше, чем
начнется дождь, - не беда. Главное - результат. Слышите? - И добавил: -
Всем, кто соберет по шесть полных корзин до финального свистка, я обещаю
вторую порцию вкусной похлебки.
Задача была поставлена непростая, но все же реальная. Претендентов на
вторую порцию могло оказаться много. Однако Фуруху имел право раздавать
такие обещания, ведь он был не просто сотником - он был одним из доверенных
сотников у начальника местной тысячи султана Азбая.
Руководителей, подобных Азбаю, тысячниками не величали, потому что они
возглавляли уже не конкретное число людей и фруктовиков, а являлись
фактически полновластными хозяевами на определенных, строго очерченных
территориях, называемых султанатами. И выше султанов стоял только эмир-шах
всей планеты Моналои.
Сотник Фуруху был еще очень молод, но быстро продвигался по служебной
лестнице и рассчитывал довольно скоро стать персональным охранником султана.
Ведь он такой старательный, такой безжалостный, такой жестокий. Ему
нравилось бить фруктовиков по спине или тыкать их в бок кусачей палкой,
когда он был еще простым десятником и вместе со всеми стоял по колено в воде
под палящими лучами солнца меж рядов колючего кустарника айдын-чумра,
усыпанного темными гроздьями спелых плодов. Он очень старался на той работе.
И вот теперь ему гораздо больше нравилось сидеть в специальном кресле на
крепкой вышке из длинных стволов сарателлы под навесом, дарящим мягкую
прохладу, и наблюдать, как нерадивых фруктовиков погоняют его подчиненные -
десять доблестных мускулистых парней, не жалеющих ради высокого урожая ни
сил своих, ни злости, ни поганых спин этих жалких тварей.
Фруктовики были странным образом похожи на людей, но они не умели
говорить по-моналойски, а еще на голове и даже в отдельных местах на теле у
них росла шерсть, словно у каких-нибудь макадрилов. Любой нормальный человек
испытывал естественное отвращение при взгляде на такое существо. Моналойцам
запрещалось вступать в любые неформальные контакты с фруктовиками.
Вообще-то, сам Фуруху плохо понимал, для чего это правило существует.
Какие вообще могут быть контакты с выродками? Да, он отдает им приказы на их
дурацком языке. Но не придет же ему в самом деле в голову беседовать с
фруктовиком о погоде или о еде! Даже подумать мерзко. Однако, к сожалению,
находились люди среди десятников, которые нарушали правила. Он сам несколько
раз видел тех, кто вступал в разговор с шерстяными. Нет, не среди своих
подчиненных, слава эмир-шаху! Ведь таких десятников увольняли со службы
сразу. А недосмотревшего сотника переводили на освободившееся место, то есть
понижали в звании. Фуруху не знал точно дальнейшей судьбы самих
провинившихся, но догадывался об их весьма печальной участи.
А еще ходили слухи, будто некоторые моналойцы спутывались с самками
фруктовиков. От одной мысли об этом Фуруху передергивало, будто он голой
ногой вляпался в экскременты. Но его приятели, как правило, весело хохотали,
пересказывая друг другу обрастающие подробностями байки. И однажды сотник
Гугузу, видя уж слишком правильную реакцию Фуруху, похлопал его по плечу и
шепнул, улыбнувшись:
- Молодой ты еще! Шерстяные - конечно, мразь. Но ты приглядись
повнимательнее к их самкам. Приглядись.
И Фуруху однажды пригляделся. Прежде-то он не особо различал их - что там
разглядишь под драными тряпками и грязной шерстью? Но кое-что рассмотреть
оказалось можно. Фуруху прямо испугался: ну, все как у людей! Почти. И
сквозь привычное омерзение ощутил вдруг тайное, глубоко запрятанное, но
очень сильное плотское желание. Вот что его напугало. Он даже чуть было не
побежал в тот же день признаваться начальству в своих непристойных мыслях,
как это и полагалось по Уставу. Но пока день рабочий кончился, успел
сообразить: не стоит. Лучше он сам будет бороться с собственными
недостойными чувствами. А то ведь накажут еще, и тогда его путь наверх
сильно осложнится.
До сих пор Фуруху ни разу ничего не нарушал и верил, что обязательно
станет персональным охранником. Возможно, даже очень скоро. Он нутром чуял,
что новая должность понравится ему еще больше. Хотя и не представлял себе
совершенно, как они живут, эти избранные люди. Ведь большая часть их жизни
протекала вместе с султанами за высокими глухими заборами, куда даже
доверенных сотников никогда не пускали.
