обошлось. Поездка в центр из пригородного аэропорта оказалась весьма
мучительной: тряска, крики, невероятный шум. Поэтому, придя наконец в
прохладный гостиничный номер, я почувствовал облегчение. Тем не менее под
действием тишины и двух стаканчиков местной дистиллированной отравы, к
которой я уже успел пристраститься, ко мне вернулась способность размышлять,
я был вполне готов к следующему шагу.
Каким же он будет? Разведка или атака? Благоразумие диктовало
необходимость осторожного поиска источника темпоральной энергии, чтобы
выяснить, против кого и чего я действую. Уж было решившись, я легко выбранил
себя за то, что осмелился даже подумать о прямом нападении, и вдруг
передумал... Сработала трезвая логика. Я повернулся и ткнул пальцем в свое
отражение в зеркале.
-- Ты, дурень, -- я с отвращением погрозил себе пальцем. -- Это один
таксист обозвал другого -- недоносок безмозглый. Ведь у меня только одно
преимущество -- именно внезапность. Любая разведка может наделать шуму, и
эти темпоральные бандиты поймут, что за ними следят, и, может быть, даже
нападут сами. Конечно, начав темпоральную войну, они наверняка готовы к
возможному возмездию. Но не могут же они оставаться начеку недели и месяцы,
может быть, даже годы? Стоит им узнать, что я поблизости, в этом времени и
месте, как они примут все возможные меры предосторожности. Чтобы это
предотвратить, я должен нанести удар, и ударить сильно, хотя и не знаю, по
кому.
-- Какая разница? -- сказал я вслух, открывая футляр с гранатами.
Конечно, было бы интересно узнать, кто и почему нападает на Корпус. Но так
ли это важно и нужно? Да, да и да! Они должны быть уничтожены, и точка!
Сейчас! Быстро!
Передо мной не было другого пути, поэтому я спокойно и уверенно укрепил
на себе все самые мощные средства уничтожения, когда-либо созданные за
тысячелетия самых любимых человеческих исследований -- военных. В обычных
обстоятельствах я не сторонник принципа "убей -- или убьют тебя", дело, как
правило, до этого не доходило. Только не сейчас, и поэтому я не чувствовал
ни малейших угрызений совести по поводу своего решения. Идет необъявленная
война против всего будущего человечества -- иначе почему именно Специальный
Корпус стал первым объектом нападения? Кто-то, какая-то группа желает
получить контроль над всем пространством и временем. Это, вероятно, самый
эгоистичный и безумный план в истории, и совершенно безразлично, кто или что
его исполняет. Смерть им, пока не уничтожено все достойное.
Покидая отель, я представлял из себя ходячую бомбу -- орудие
уничтожения. Черный ящичек детектора темпоральной энергии находился в кейсе,
который я нес в руке. В его крышке я проделал отверстие, через которое были
видны показания индикаторов. Где-то рядом был враг, и когда он зашевелится,
я буду начеку.
Ждать пришлось недолго. Совсем неподалеку, если верить показанию
стрелки, высвободилось огромное количество невидимой темпоральной энергии,
значит, я на верном пути. Определяя на ходу направление и дистанцию, я
бросился вперед, почти не замечая окружающих людей и машин. Потом, едва не
попав под мчащийся грузовичок, все-таки замедлил темп и стал более
осторожным. Впереди показалось обширное открытое пространство с газоном
посредине. Удручающе однообразные дома, огромные призмы из металла и стекла,
молчащие в отравленном воздухе, неотличимые друг от друга. Какой из них мне
нужен? Стрелка вновь качнулась, дрожа от напряжения и поворачиваясь по мере
того, как я продвигался. Индикатор расстояния указывал на самый верх шкалы.
Здесь, -- в этом черном с медью здании.
Я вошел внутрь, готовый ко всему. Ко всему, кроме того, что произошло
на самом деле.
Они запирали за мной все двери, подбегали и перекрывали все выходы. В
этом участвовали все. Посетители, лифтеры, даже продавец из табачного
киоска. Бежали ко мне, теснили, и глаза у всех горели холодным огнем
ненависти. Меня обнаружили. Должно быть, они засекли мой детектор. Они
знают, кто я. Они напали первыми.
ГЛАВА 8
Это был сущий кошмар. Все мы иной раз бываем подвержены приступам
паранойи и чувствуем, что весь мир против нас. Теперь я столкнулся с этим на
деле. Инстинктивный страх охватил меня на мгновение, а потом я взял себя в
руки и начал действовать.
Однако хватило и этого мгновения сомнения. Мне бы следовало стрелять,
жечь, убивать, уничтожать все вокруг, как и планировалось. Но я вовсе не
предполагал оказаться лицом к лицу с таким множеством людей. Поэтому
выиграть я не мог. Конечно, я кое-что сделал газом, бомбами, голыми руками,
но недостаточно. Все новые и новые руки цеплялись за мою одежду -- без
конца. И они, эти люди, набросились на меня с такой же бешеной ненавистью,
какую я питал к ним. Две стороны медали. И каждая видит в другой свое
уничтожение. Меня преследовали и догнали. И тогда наступило забытье, оно
было почти приятно.
Не то чтобы мне долго позволили в нем пребывать. Боль и резкий запах,
обжигающий ноздри, вновь поставили меня лицом к лицу с жестокой
действительностью. Передо мной стоял, глядя на меня, какой-то человек,
огромный, высокий, с чертами лица, смазанными моим расфокусированным
зрением. Меня держало множество рук, которые стискивали и трясли меня. По
лицу провели чем-то мокрым, очистив то, что мешало моему зрению, и я смог
рассмотреть его так же хорошо, как и он меня.
В два раза выше обычного человека, такой громадный, что мне пришлось
откинуться назад, чтобы рассмотреть его. Кожа, залитая румянцем, темные,
угловатые глаза. Когда он открывал рот, то было видно, что многие зубы у
него остроконечные.
-- От кого ты? -- спросил он грубо рокочущим голосом на языке, который
мы использовали в Корпусе. Видимо, я прореагировал на это, потому что он
улыбнулся победоносно и холодно.
-- Специальный Корпус, должно быть. Последняя вспышка перед темнотой.
Как много вас здесь? Где остальные?
-- Они вас... найдут, -- ухитрился я выговорить. Какой маленький успех
с моей стороны по сравнению с их победой. Пока они не знают, что я один,
есть шанс остаться в живых до выяснения. Это не займет много времени, я
связан, все снаряжение отнято. Я беззащитен. Они быстро проследят меня назад
во времени до отеля и скоро узнают, что бояться больше некого.
-- Кто вы? -- спросил я. Язык -- мое единственное оружие. Вместо ответа
он победоносным жестом поднял вверх оба кулака. Ответ пришел ко мне
автоматически. -- Вы безумец.
-- Конечно! -- заорал он возбужденно, и одновременно держащие меня руки
задергались и закачались. -- Так оно и есть. Хотя однажды они убили нас за
это, им не удастся снова нас обыграть, на этот раз победа будет за нами,
потому что мы истребим наших врагов прежде, чем они родятся.
Я вспомнил, что Койцу что-то говорил об уничтожении Земли в далеком
прошлом. Может быть, это сделали, чтобы остановить безумцев? Неужели сейчас
это переигрывается? Его выкрики прервали мою мысль.
-- Заберите его. Пытайте его самым основательным образом -- для моего
удовольствия и чтобы ослабить его волю, потом высосите из его мозга все
знания, -- нужно многое выяснить.
Когда меня поволокли из комнаты, я понял, что нужно делать -- ждать.
Подальше от этого человека, от толпы, от искусных палачей...
Случай представился, когда в белой лаборатории техники накинулись на
тащивших меня людей и оторвали меня от них. Они были так же зверски грубы
друг с другом, как и со мной. Целая иерархия ненависти. Должно быть, великан
был прав -- они безумцы. Какое извращение человеческой истории вывело этих
людей на сцену? И представить невозможно.
И снова ожидание. Я хранил спокойствие, зная, что представиться может
только одна возможность и я не должен ее упустить. Дверь закрылась. Меня
прижали спиной к столу, прикрепив к нему лодыжки. Кроме меня, в комнате было
еще пять человек. Остальные навалились на меня. Я оттопырил челюсть и как
можно сильнее нажал на крайний зуб.
Это было мое последнее оружие, абсолютное, которое я никогда еще не
испытывал. Как правило, я даже не носил его, считая, что в обычных
конфликтах жизни со смертью не стоит платить такую цену за победу. Тут был
другой случай. Когда я надавил, искусственный зуб треснул, и капелька
горькой жидкости, содержащаяся в нем, скатилась мне в горло.
Меня пронзила боль и, едва появившись, исчезла, поглощенная
наркотиками, убивающими нервную чувствительность, помогавшими перенести
действие других ингредиентов. Это было дьявольское зелье, приготовленное
медиками Корпуса по моему предложению. Прежде его испытывали только в
меньших дозах на подопытных животных. Сюда входили все когда-либо открытые
стимуляторы, включая новый класс синергаторов -- сложных химических
соединений, которые позволяли человеческому телу раскрыть свои феноменальные
резервы естественной силы, о которых давно знали, но считали невозможным
использовать.
Время ускорилось, и люди, нависшие надо мной, задвигались медленнее.
Увидев это, я подождал еще доли секунды, чтобы снадобье полностью
подействовало, а потом вытянул руки. На меня навалились пятеро крепко
сложенных мужчин, но это не имело значения.
Не почувствовав веса и даже не приложив усилий, я оторвал обоих от пола
и стукнул лбами перед тем, как швырнуть их в третьего, стоящего у другого
конца стола. Они столкнулись и, упав, покатились. Лица их были искажены
болью и ужасом. Я сел и, схватив толстые металлические зажимы, приковывавшие
мои ноги к столу, вырвал их с корнем. Это показалось мне простейшим и
самоочевидным делом. Кажется, я причинил какой-то вред своим пальцам, но
отметил это лишь как мелкий, не имеющий никакого значения эпизод. В комнате
оставалось еще два человека, и они все еще поворачивались ко мне, потому что
борьба с первыми тремя отняла всего лишь несколько мгновений, -- как по
нотам. Видя их еще не подготовленными -- одного с наполовину вытащенным
оружием -- я бросился вперед, двинув каждому кулаком, повалил обоих и
швырнул в валявшуюся кучу -- к трем коллегам. Их было пятеро против меня
одного, и я не мог позволить по отношению к ним никакого снисхождения, даже
если бы и хотел. Теперь, когда мои руки были не совсем в порядке, я бил
ногами до тех пор, пока в куче не прекратилось всякое движение, и только
тогда дал себе возможность передохнуть.
Что теперь? Бежать. От моей собственной одежды остались одни лохмотья,
и я сорвал их. Мои мучители были одеты в белое, и я потратил некоторое время
на то, чтобы расстегнуть все непривычные застежки и одеться в наименее
испачканный из их костюмов.
На лбу у меня оказалась рваная рана, которую я аккуратно забинтовал,
затем замотал себе кисти. Мне никто не помешал, да это и не отняло много
времени. Закончив, я вышел и заспешил по коридору, по которому меня недавно
тащили. В здании шумели, как в растревоженном улье, и все, кого я встречал,
казались слишком занятыми, чтобы обращать на меня внимание. Даже в
вестибюле, где народ толпился вокруг стола, на котором мое снаряжение было
разложено для осмотра, никто мной не заинтересовался.
Осторожно, никого не потревожив, я подобрался к столу и активизировал
связку газовых бомб, задержав дыхание, пока не вставил носовые фильтры. Газ
действует очень быстро, и даже те, кто увидел, что я проделываю, не успели
никого предупредить. Воздух подернулся дымкой от скопления газа, я подобрал
свой гаус-пистолет и распахнул огромную дверь в соседнюю комнату.
