скафандра совсем не подобающая вещь.
Справившись с этим, я понял, что ощущение падения происходило от того,
что я на самом деле падаю. Так что я открыл глаза и увидел, что идет
проливной дождь. Совсем недалеко, в лесу, смутно выделялись стремительно
приближающиеся мокрые поля и казавшиеся очень колючими деревья.
После нескольких мгновений панической борьбы с управлением гравитатора
я смог включить его на полную мощность. Ремни затрещали и застонали от
внезапного ускорения. Я тоже затрещал и застонал. Тогда стало казаться, что
лямки прорезают мне тело до костей и что они так долго не выдержат... Я
искренне ожидал увидеть, как мои ноги и руки оторвутся и пролетят мимо,
когда вломился в тонкие ветви дерева, отскочил от сука побольше и шлепнулся
на землю. Кажется, гравитатор по-прежнему работает на полную, и как только
травянистый склон остановил мое падение, я снова полетел -- теперь вверх, и,
снова треснувшись о тот же сук, вылетел сквозь вершину. Снова я поиграл с
управлением и постарался сделать это на сей раз удачнее. Я спланировал вниз,
на этот раз мимо дерева и, упав как мокрое перо на траву, остался на ней
полежать.
-- Чудесное приземление, Джим, -- простонал я, ощупывая себя, не
сломаны ли кости. -- Тебе следует работать в цирке.
Я был весь измят, но цел -- это я понял после того, как таблетка
болеутолителя прояснила мне голову и притупила нервные окончания. С
запозданием я огляделся вокруг в поисках свидетелей моего приземления, но
сквозь дождь я не увидел ни души и никаких следов человеческого жилья. На
соседнем поле паслось несколько коров, не потревоженных моим драматическим
появлением. Итак, я прибыл.
"За работу", -- приказал я себе. И стал разгружаться под прикрытием
большого дерева. Первая вещь, которую я снял, был изобретенный и сооруженный
мной контейнер. Он раскрылся и собрался в окованный латунью кожаный ящик,
характерный для этого периода. Все остальное, включая гравитатор и скафандр,
как раз вместились в него. К тому времени, когда я загрузил и запер его,
дождь перестал, и солнце стало с трудом пробиваться через облака. Уже
середина дня, определил я по его высоте. Достаточно времени, чтобы до
темноты найти убежище. Но в каком направлении? Тропа через коровье пастбище
должна куда-то вести. Я пошел по ней вниз с холма. Коровы повели в моем
направлении своими круглыми глазами, не обращая на меня никакого внимания.
Это были большие животные, знакомые мне только по фотографиям, и я попытался
вспомнить все об их драчливости. Эти звери, очевидно, тоже ничего про это не
помнили и совсем меня не тревожили, пока я шел вверх по дороге с ящиком на
плече, вперед, навстречу этому миру. Тропа привела меня к перелазу,
выходившему на проселочную дорогу. Неплохо. Я перебрался на нее и как раз
размышлял, какое направление избрать, когда приближающаяся допотопная
повозка заявила о своем присутствии громким скрипом и волной зловония,
принесенной ветерком. Вскоре она с громким стуком появилась в поле зрения.
Двухколесный деревянный реликт, влекомый костлявой лошадью и доверху
наполненный субстанцией, которая, как я узнал позднее, именуется навозом --
естественным удобрением, высоко ценимым за полезность для посевов и то, что
из него добывают одну из важных составляющих пороха. Водитель этой повозки,
неопрятно выглядевший крестьянин в бесформенной одежде, ехал на
расположенной впереди платформе. Я шагнул на дорогу и поднял руку. Он дернул
за несколько ремней, которыми управлялось тягловое животное, и все
сооружение со стоном остановилось. Он поглядел на меня сверху, пожевывая
пустыми деснами -- воспоминание о давно исчезнувших зубах. Потом вытянулся и
коснулся костяшками пальцев лба. Я читал об этом жесте, который представлял
часть отношений низших классов к высшим, и понял, что мой выбор костюма был
правильным.
-- Любезный, я направляюсь в Оксфорд, -- сказал я.
-- Э-э-э?.. -- ответил он, приставив замызганную руку к уху.
-- Оксфорд! -- прокричал я.
-- Да, Оксфорд, -- счастливо кивнул он в знак согласия. -- Это туда, --
указал он через плечо.
-- Я направляюсь в этот город. Ты довезешь меня?
-- Я еду туда, -- он указал вперед по дороге. Я вытащил из бумажника
золотой соверен, приобретенный у торговца старинными монетами, и показал
ему. Он широко открыл глаза и звучно чмокнул губами, очумев от предложенной
платы.
-- Я еду в Оксфорд.
Чем меньше говорить об этой поездке, тем лучше. Пока неподрессоренный
говновоз мучил седалищную часть моего тела, мой нос подвергался нападению со
стороны его груза. Но по крайней мере мы ехали в верном направлении. Мой
"шофер" хихикал и бормотал себе под нос что-то непонятное, совершенно
обезумев от жадности при виде моей золотой манны, и понукал древнего одра
ковылять с максимальной для него скоростью. Когда мы выехали из-под
деревьев, выглянуло солнце и впереди появились серые здания университета,
бледные на фоне сланцево-серых облаков. Весьма привлекательное зрелище, по
правде сказать.
-- Оксфорд, -- сказал возница, указывая корявым пальцем. -- Мост
Магдалины.
Я слез вниз и потер свои избитые окорока, глядя на изящную арку моста
через маленькую речку. Рядом со мной раздался глухой удар, когда мой ящик
шлепнулся на землю... Я было начал возмущаться, но мой транспорт уже
развернулся и пустился назад по дороге. Так как я имел не больше желания
въехать в город на телеге, чем возница -- везти меня, я не стал спорить.
Однако он мог по крайней мере сказать что-нибудь, например, до свидания, но
это не имело значения. Я взвалил ящик на плечо и побрел вперед,
прикидываясь, как будто не вижу одетого в голубой мундир солдата, стоящего у
будки на конце моста. Солдат держал какое-то громадное пороховое оружие,
оканчивающееся чем-то вроде острого лезвия. Однако он отлично видел меня и
опустил свое приспособление, так что оно загородило мне дорогу.
-- ..? -- выговорил он что-то невнятное. Понять невозможно. Вероятно,
это был городской диалект, так как я без труда понимал деревенщину, который
привез меня сюда.
-- Не будете ли вы любезны повторить, -- попросил я дружелюбным тоном.
-- ..! -- прорычал он и занес нижний деревянный конец своего оружия,
чтобы попасть мне по диафрагме.
С его стороны это было не очень любезно. Я продемонстрировал ему свое
отвращение, отступив в сторону, так что удар пришелся в пустоту, и ответил
ему той же монетой, но с большим успехом -- засадил коленом в его диафрагму.
Он согнулся пополам, и я рубанул его по шее. Поскольку он потерял сознание,
я подхватил его оружие, чтобы, падая, оно не сработало.
Все это произошло достаточно быстро, и я обратил внимание на дикие
взгляды проходившей публики. Кроме этого, я заметил бешеный взгляд другого
солдата, стоявшего в дверях обветшалого строения. Солдат подымал на меня
свое оружие. Безусловно, это не столь незаметное появление в городе, но, раз
начав, я вынужден был и закончить.
Сказано -- сделано. Я нырнул вперед, что позволило мне опустить на
землю ящик и одновременно избегнуть нападения. Раздался взрыв, и язык
пламени пронесся у меня над головой. Потом приклад моего ружья поднялся
вверх и угодил под подбородок моему второму противнику -- он упал, а я
бросился внутрь строения. Если в нем есть люди, то будет лучше разобраться с
ними в замкнутом пространстве.
И точно, там оказались еще солдаты. И в изрядном количестве, так что я,
позаботившись о ближайшем маленькими грязными приемами ближнего боя,
активизировал гранату с сонным газом, чтобы утихомирить остальных. Я должен
был это сделать -- хотя мне и не хотелось. Я быстро измазал одежду и надавал
по ребрам людям, которые свалились от газа, с тем чтобы изобразить дело так,
будто они пали жертвой насилия.
Как же я теперь отсюда выберусь? Наилучшим ответом было -- быстро,
потому что публика наверняка сразу разнесет тревожную весть. Однако когда я
подошел к двери, то увидел, что прохожие подошли поближе и старались
рассмотреть, что происходит. Когда я вышел наружу, они заулыбались и
радостно зашумели, а один громко выкрикнул:
-- Да здравствует его милость! Поглядите, как он разделался с этими
французишками.
Раздались радостные крики. Я стоял пораженный. Что-то тут не так. Потом
я понял -- один факт тревожил меня с тех пор, как я впервые увидел колледж.
Флаг, гордо развевающийся на вершине ближайшей башни. Где же на нем
английские кресты?
Это был французский триколер.
ГЛАВА 11
Пока я пытался сообразить, что бы это значило, через толпу протиснулся
человек в простой одежде из коричневой кожи и громко приказал толпе
замолчать.
-- Расходитесь по домам, ну, вы, сейчас придут лягушатники и поубивают
вас всех. И никому об этом ни слова. Если не хотите висеть на городских
воротах.
Возбуждение сменилось страхом, и народ начал быстро расходиться. Лишь
два человека пробирались сквозь редеющую толпу, желая подобрать разбросанное
внутри оружие. Сонный газ уже рассеялся, поэтому я не стал им
препятствовать. Первый, подходя ко мне, поднял к шапке два пальца.
-- Отлично сработано, сэр, но вам нужно скорее уходить, потому что
кто-нибудь мог услышать выстрел.
-- Куда мне идти? Я никогда в жизни не был в Оксфорде. Он быстро
осмотрел меня с ног до головы, как и я его. И принял решение.
-- Идемте с нами.
И очень вовремя. Потому что, когда мы, нагруженные ружьями, скользнули
в боковую улицу, я уже слышал на мосту тяжелую поступь марширующих башмаков.
Но мои спутники были местные жители, знали все ходы и выходы и, насколько я
мог судить, нам ничего не грозило. Мы то бежали, то шли в полном молчании
почти час, пока не достигли большого амбара, который, очевидно, и был местом
назначения. Я вошел вслед за остальными и поставил свой ящик на пол. Когда я
выпрямился, мужчины, тащившие ружья, схватили меня за руки, а человек в
кожаной одежде приставил к горлу нож.
-- Кто вы такой? -- спросил он.
-- Меня зовут Браун. Джон Браун. Из Америки. А как ваше имя?
-- Бревстер. -- И, не меняя тона: -- Как по-вашему, почему бы нам не
убить вас, как шпиона?
Я спокойно улыбнулся, чтобы показать ему, насколько глупа мысль.
Внутренне я был далеко не совсем спокоен. Шпион? Почему бы и нет? Что я могу
ответить? Думай быстренько, Джим, ведь нож убивает так же верно, как атомная
бомба. Что мне известно? Французские солдаты оккупировали Оксфорд. Это
значит, что они высадились в Англии и захватили ее или ее часть. Существует
сопротивление этому вторжению, державшие меня люди служат доказательством
этому. Отталкиваясь от этих соображений, я попытался импровизировать.
-- Я выполняю здесь секретное поручение. -- Это всегда полезно. Нож
по-прежнему прижат к моему горлу. -- Америка, как вы знаете, поддерживает
ваши цели.
-- Америка помогает французам. Так сказал ваш Бенджамин Франклин.
-- Да, конечно, мистер Франклин несет громадную ответственность.
Франция слишком сильна, чтобы бороться с нею сейчас, поэтому мы поддерживаем
ее. Это на поверхности, но есть люди, вроде меня, которые идут вам на
помощь.
-- Как вы это докажете?
-- Что я могу? Бумаги можно подделать. К тому же носить их с собой
смертельно опасно, и вы бы им не поверили. Но у меня есть вещь, которая
говорит сама за себя, и я еду в Лондон, чтобы доставить ее нужным людям.
-- Кому? -- Нож чуть-чуть отодвинулся.
-- Я вам не скажу. Но по всей Англии есть подобные вам люди, желающие
