Гарри ГАРРИСОН
Стальная крыса 1-9
ТЫ НУЖЕН СТАЛЬНОЙ КРЫСЕ!
Золотые годы Стальной Крысы
Крыса из нержавеющей стали спасает мир
СТАНЬ СТАЛЬНОЙ КРЫСОЙ!
Стальная крыса на манеже
СТАЛЬНУЮ КРЫСУ - В ПРЕЗИДЕНТЫ
КРЫСА ИЗ НЕРЖАВЕЮЩЕЙ СТАЛИ ПОЯВЛЯЕТСЯ НА СВЕТ
КРЫСА ИЗ НЕРЖАВЕЮЩЕЙ СТАЛИ
Стальная крыса поет блюз
Гарри ГАРРИСОН
ТЫ НУЖЕН СТАЛЬНОЙ КРЫСЕ!
1
Блодгетт - мирная планета. Светает оранжевое солнце, легкий бриз
несет прохладу, а тишину лишь изредка нарушает приглушенный шум ракет в
космопорту. Спокойная обстановка. Слишком спокойная для такого человека,
как я. Человека, которому постоянно надо быть начеку, готовому к разным
неожиданностям. Признаюсь, что я совсем забыл об этом, когда раздалась
трель дверного звонка. Стоя под горячими струями душа, я расслабился, как
дремлющий кот.
"Я открою!" - услышал я голос Анжелины, старавшейся перекричать шум
воды. Я хмыкнул, с сожалением закрутил кран и вышел из душа.
Автомат обдал меня потоком теплого воздуха, а распыленный лосьон
слегка пощипывал нос. От неземного наслаждения я, голый, как в день своего
появления на свет, не считая, понятное дело, некоторых приспособлений,
которые всегда при мне, мурлыкал какой-то мотивчик. В жизни случаются
счастливые моменты, и, глядя в зеркало на свое крепкое тело, обветренное
лицо и седоватые виски, я ни о чем не волновался.
Внезапно у меня в голове появились тревожные мысли. Предчувствие?
Нет, стремительный бег секунд. Слишком долго не возвращалась Анжелина.
Что-то случилось.
Я выскочил в коридор и преодолел его одним прыжком. Дом был пуст.
Распахнув дверь, я, как цапля, запрыгал на одной ноге, пытаясь вытащить
пистолет из кобуры на лодыжке. У меня глаза на лоб вылезли, когда я
увидел, что два широкоплечих типа заталкивают мою Анжелину в черный
автомобиль. Когда он рванул с места, я послал ему вдогонку пару пуль,
стараясь продырявить шины. Но похитители быстро затерялись в потоке других
машин, и от стрельбы пришлось отказаться.
Анжелина! От злости я заскрежетал зубами и пальнул пару раз в воздух,
чтобы отпугнуть зевак, любовавшихся моим видом. Сосредоточившись, я
запомнил номер черного автомобиля.
Вернувшись в дом, я сначала, как и всякий порядочный гражданин, решил
позвонить в полицию, но так как я всегда был плохим гражданином, то сразу
же отбросил эту мысль. Скользкий Джим диГриз ужасен в гневе! Я сам отомщу
похитителям. Включив компьютер, я прижал большой палец к идентификатору,
набрал личный код, а затем - номер черного автомобиля. Не слишком сложная
задача для планетарного компьютера. Данные появились на экране, как только
я ткнул в кнопку "Ответ".
Взглянув на экран, я без сил плюхнулся в кресло. Они похитили ее...
Это было гораздо хуже, чем я предполагал. Только не надо думать, что
я трус. Совсем наоборот. Перед вами человек, прошедший через все передряги
преступной жизни. Человек, который, вдобавок ко всему, немало испытал,
борясь с другими преступниками в качестве агента Специального Корпуса,
межпланетной организации, использовавшей одних мошенников для поимки
других. То, что за эти годы я не свихнулся и не потерял сноровку, говорит
о моих обостренных рефлексах и незаурядном уме. Теперь придется
использовать накопленный опыт, чтобы вытащить мою любимую жену из лап этих
негодяев. Прежде чем приступить к действиям, надо было как следует
пораскинуть мозгами. Хотя день только начался, я вытащил бутылку виски и
налил себе полный стакан, чтобы подстегнуть ход мыслей.
После первого же глотка я понял, что к этому делу придется подключить
и ребят. Мы с Анжелиной, как любящие родители, всегда пытались оградить их
от жестокой реальности жизни, но теперь это время кончилось. До выпуска в
школе оставалось еще несколько дней, но я был уверен, что дело можно
ускорить, оказав соответствующее влияние на нужных людей. Надо же -
ребятам уже по восемнадцать лет. Как летит время. А их мать - Анжелина,
мое похищенное сокровище! - все так же прекрасна, как и раньше. А я с
годами так и не стал умнее. Седина на висках не притупила жажды к
обогащению.
Предаваясь воспоминаниям, я, тем не менее, времени не терял. Одевшись
и обувшись, я рассовал по карманам несколько смертоносных принадлежностей.
Застегнув последнюю молнию, я побежал в гараж. Как только ворота
открылись, мой ярко-красный "Файрбом-8000" с ревом вылетел на улицу,
распугивая унылых граждан мирной планеты Блодгетт.
Единственная причина, по которой мы остановились на этой идиллической
планете, заключалась в том, что мы хотели быть рядом с детьми, пока они не
окончат школу. Я бы покинул эту планету без всяких сожалений. На меня
угнетающе действовали не только ее сельскохозяйственные угодья, но и
разросшийся до невероятных размеров бюрократический аппарат. Из-за
удобного расположения вблизи нескольких звездных систем и благоприятного
климата ее облюбовали себе бюрократы и администраторы Лиги, понастроившие
здесь целую сеть государственных учреждений. Лично я предпочитаю иметь
дело с фермерами.
Я, как стрела, несся по дороге. Закончились фермы, исчезли деревья, и
теперь по обе стороны тянулись каменистые гряды. Холодный воздух как
нельзя лучше подходил к этим сумрачным скалам. Я поежился от утреннего
тумана, взглянув на возвышавшиеся впереди стены из грубо отесанного камня.
Пока решетка крепостных ворот со скрежетом поднималась вверх, я еще
раз посмотрел на стальные буквы на табличке: ВОЕННАЯ ШКОЛА ТЮРЕМНОГО ТИПА
ДОРСКИ.
Именно здесь были заточены мои сыновья. Как отец я не одобрял
подобных методов, но как гражданин - голосовал за них обеими руками. Это
должно укрепить дух ребят, на которых все смотрели с подозрением. До того,
как они поступили в эту школу, их выгоняли из двухсот четырнадцати учебных
заведений. Три школы сгорели при странных обстоятельствах. Одна
взорвалась. Правда, я не верю, что попытка массового самоубийства учителей
еще одной школы каким-то образом связана с моими сыновьями, как это
утверждали злые языки. В любом случае здесь они нашли достойного
противника в лице старого полковника Дорски. Когда его выпроводили из
армии на пенсию, он открыл это училище и приложил все свое умение, опыт и
садизм, чтобы оно функционировало, как следует. Мои ребята нехотя прошли
курс, отмучившись положенный срок, и через несколько дней после
торжественной церемонии их должны выпустить на поруки. Но это мероприятие
надо теперь немного ускорить.
Как всегда, я сдал свое оружие, прошел через рентгеновский контроль
и, преодолев несколько стальных автоматических дверей, вышел на плац. По
нему бродили ученики, замученные жестокой дисциплиной и режимом. Но на
лужайке с железобетонной травой я увидел двух неунывающих мальчишек,
которых не могли сломить никакие трудности. Я пронзительно свистнул, и
они, побросав свои книжки, радостно бросились ко мне.
После теплых объятий я поднялся с земли, отряхнул с себя пыль и
показал им, что старый пес еще может научить кое-чему своих щенков.
Смеясь, они потирали ушибленные места. Невысокого роста, как их мама, они
были красивы и мускулисты, как быки. Когда они покинут стены школы, отцы,
у которых подрастают дочери, должны будут обзавестись дробовиками.
- Что это за приемчик с локтем, па? - спросил Джеймс.
- Потом объясню. Я приехал, чтобы ускорить ваш выпуск, потому что у
вашей мамы кое-какие неприятности.
Улыбки слетели с их лиц, и они внимательно выслушали мой рассказ,
одобрительно кивая.
- Что ж, - сказал Боливар, - вырубим старого Дорски и смоемся
отсюда...
- ...чтобы принять соответствующие меры, - закончил за него Джеймс.
Им часто в голову приходили одни и те же мысли.
Мы резво направились к зданию - сто двадцать шагов в минуту. Пройдя
по коридору, где к стенам были прикованы скелеты, мы подошли к главной
лестнице, по которой непрерывно стекала вода, и оказались возле кабинета
директора.
- Сюда нельзя! - Здоровенный натренированный секретарь-телохранитель
вскочил на ноги.
Не останавливаясь, мы перешагнули через его рухнувшее тело. Дорски
ждал нас с пистолетом в руке.
- Уберите оружие, - сказал я. - Дело не терпит отлагательств. Я хочу,
чтобы мои сыновья покинули школу сегодня. Будьте так любезны, выдайте им
свидетельства об образовании и справки о том, что они отбыли полный срок.
- Катитесь к черту! Никаких исключений! Вон отсюда! - предложил он.
Усмехнувшись, я посмотрел на пистолет в его руке и решил, что
объяснение подействует лучше, чем насилие.
- У нас неприятности. Мою жену, мать этих ребятишек, арестовали
сегодня утром.
- Этого следовало ожидать. Ваш образ жизни абсолютно неприемлем для
добропорядочных людей. А теперь убирайтесь!
- Слушай ты, тупорылый и скудоумный военный динозавр. Я пришел сюда
не за твоими советами. Будь это обычный арест, Анжелина справилась бы с
представителями власти, как только открыла им дверь. Полицейские,
детективы, офицеры военных патрулей и таможенных служб - никто не устоит
перед моей милой Анжелиной в гневе.
- Ну и что? - несколько удивленно спросил Дорски, не опуская
пистолета.
- Она ушла с ними по своей воле, чтобы дать мне время. Время, в
котором я так нуждаюсь. Я проверил номер их машины. Эти головорезы... - я
глубоко вздохнул, - ...агенты Межпланетного Департамента Налогов и Сборов.
- Налоговая инспекция! - присвистнул Дорски, и его глаза налились
кровью.
Пистолет исчез в ящике стола.
- Джеймс диГриз, Боливар диГриз - шаг вперед. Я вручаю вам эти
свидетельства об окончании вашей никудышной учебы. Теперь вы - выпускники
Военной школы тюремного типа Дорски, и я надеюсь, что, ложась спать, вы
каждый раз будете вспоминать ее с проклятием на устах. Я бы пожал вам
руки, но мои кости слишком хрупки, и я давно не занимался рукопашной
борьбой. Идите за своим отцом и помогайте ему в борьбе со злом.
Благословляю вас.
Вот и все. Через минуту мы уже садились в машину. Детские годы
остались позади, и теперь ребята вступали в мир настоящих мужчин.
- Они не причинят зла маме? - спросил Джеймс.
- Ведь после этого им уже не жить, - добавил Боливар, и я услышал,
как он заскрежетал зубами.
- Конечно, нет. Мы быстро освободим ее, как только доберемся до
архивных записей.
- Что еще за архивные записи? - поинтересовался Боливар. - И почему
грязный Дорски так быстро пошел на попятную? Это на него не похоже.
- Дело в том, что, несмотря на глупость и садизм, он такой же
человек, как и все остальные. Как и мы, он ненавидит сборщиков налогов.
- Не понимаю, - сказал Джеймс, хватаясь за ручку дверцы, когда на
крутом повороте машина пронеслась в миллиметре от края пропасти.
- К сожалению, скоро ты все поймешь, - ответил я. - Пока вы тратили
деньги, а не зарабатывали их, вы были защищены от всяких неприятностей.
Скоро вы сами начнете зарабатывать себе на жизнь, и вместе с первой
кредиткой, заработанной нелегким трудом, появится и сборщик налогов.
Пронзительно Каркая, он станет кружить вокруг, пока не взгромоздится на
плечо и не выхватит своим желтым клювом большую часть ваших денег.
- Впечатляющая картина...
- Это чистая правда, - пробормотал я, выруливая на скоростное шоссе.
- Большому правительству нужен большой бюрократический аппарат,
соответственно и большие налоги. Настоящий порочный круг. Стоит тебе раз
увязнуть в этой системе, как с каждым разом налоги становятся все больше и
больше. Мы с вашей мамой отложили немного денег, чтобы обеспечить ваше
будущее. Деньги, заработанные еще до вашего рождения...
- Деньги, неправедно нажитые еще до нашего рождения, - уточнил
Боливар. - Доходы от нелегальных операций в десятках разных миров.
- Ничего подобного!
- Именно так, папа, - сказал Джеймс. - Мы проследили по архивам
источники этих накоплений.
- Все это давно в прошлом!
- Надеемся, что нет! - хором сказали близнецы. - Что станет с
Галактикой, если в ней переведутся Стальные крысы? Вспомни, как ты
рассказывал нам перед сном, что ограбления банков оздоравливают экономику.
Это дает работу скучающим полицейским, газетам есть о чем писать,
читателям - о чем читать. Страховые компании компенсируют потери, деньги
поступают в оборот, и в экономике наступает подъем. Настоящая филантропия.
- Нет! Я не хотел воспитать из своих сыновей мошенников!
- Разве?
- Ну... Я хотел воспитать вас хорошими мошенниками. Чтобы вы воровали
только у богатых, никому не причиняли вреда, были вежливыми и
дружелюбными. Такими мошенниками, чтобы вас взяли в Специальный Корпус,
где вы бы служили Человечеству, выслеживая настоящих бандитов.
- А каких настоящих бандитов мы выслеживаем сейчас?
- Сборщиков налогов! Пока мы с вашей мамой воровали и тратили деньги,
у нас не возникало никаких проблем. Но как только мы стали получать
жалованье в Спецкорпусе, мы сразу же столкнулись с людьми из налогового
управления. Мы допустили мелкие неточности в наших налоговых
декларациях...
- То есть не сообщили о своих доходах? - с невинным видом спросил
Джеймс.
- Да, нечто в этом роде. Мы и не думали, что так скоро окажемся в их
лапах. Лучше бы мы продолжали грабить банки. Играя по их правилам, мы
скоро увязли в аудиторных проверках и судебных разбирательствах. Есть
только один способ покончить с этим раз и навсегда. Поэтому ваша мама и не
стала сопротивляться этим финансовым вампирам. Чтобы я остался на свободе
и освободил нас всех, перерубив этот гордиев узел.
- И что мы должны сделать? - хором спросили близнецы.
- Уничтожить все данные о наших доходах в их архиве, вот что. После
этого мы станем свободными и счастливыми.
2
Сидя в темном салоне машины, я нервно грыз ногти.
- Это никуда не годится, - наконец сказал я. - Я признаю себя
виновным. Разве можно толкать двух невинных мальчишек на преступный путь?
С заднего сидения послышалось возмущенное фырканье. Затем дверцы
хлопнули, и, не успел я повернуться, как ребят уже и след простыл. Куда
они побежали? Неужели сами решили провернуть это дело? Какие опасности
поджидают их? Я пытался найти ответы на эти вопросы, когда услышал
приближавшиеся шаги. Я вышел из машины. Сыновья подошли ко мне с суровыми
и решительными лицами.
- Меня зовут Джеймс, - сказал Джеймс. - А это брат Боливар. Нам
исполнилось по восемнадцать лет, и по закону мы считаемся взрослыми. Мы
имеем право пить, курить, ругаться и заигрывать с девушками. Если у нас
возникнет желание, мы можем нарушать законы любой планеты, зная, что, если
мы попадемся, нам грозит наказание. До нас дошли слухи, что ты. Скользкий
Джим, как раз собираешься нарушить закон ради справедливого дела. Мы хотим
тебе помочь. Что ты скажешь на это, папа?
Что я мог сказать? Может, у меня в горле стоял комок или в уголке
глаза появилась слеза? Надеюсь, что нет. Эмоции и преступления
несовместимы.
- Ладно! - рявкнул я на манер сержанта-наставника. - Я зачисляю вас в
свою команду. Ваше дело - выполнять приказы. Вопросы задавайте лишь в том
случае, когда приказ неясен. Повторяйте все за мной и делайте все, что я
скажу. Согласны?
- Согласны! - хором ответили ребята.
- Тогда положите эти приспособления в свои карманы. Вы надели
перчатки с фальшивыми отпечатками пальцев? - Они подняли руки, блеснувшие
в свете уличных фонарей. - Хорошо. Рад вам доложить, что вы будете
оставлять отпечатки пальцев мэра города и начальника полиции. Это лишь
усилит суматоху и неразбериху. Так, знаете ли вы, чем вам предстоит
заняться? Конечно, нет! За углом находится большое здание. Это
штаб-квартира МДНС - Межпланетного Департамента Налогов и Сборов. Там
хранятся архивы, касающиеся их преступной деятельности...
- Ты хотел сказать, твоей деятельности, папа?
- Это с какой стороны посмотреть, сынок. Им не нравится то, чем я
занимаюсь, а я ненавижу их методы работы. Сегодня мы попытаемся сравнять
счет. В здание МДНС так просто не войдешь - там надежная охрана. Мы войдем
в соседнее здание, которое я выбрал потому, что оно примыкает к
штаб-квартире налогового управления.
Мы разговаривали на ходу. Вдруг мои ребята остановились, увидев
впереди огромную толпу перед залитым светом зданием. С включенными
сиренами подъезжали правительственные лимузины, повсюду стояли
телевизионные камеры, разноцветные прожекторы освещали небо.
- Неплохая маскировка? Кому в голову придет, что мы осуществим нашу
операцию именно здесь? Сегодня премьера оперы "Огненные колесницы".
- А билеты?
- Купил сегодня у спекулянта по бешеной цене. Пошли.
Протиснувшись сквозь толпу, мы предъявили билеты контролеру и
поднялись на верхний ярус. Здесь плохие места, но я не собирался слушать
завывания певцов. Главное, что мы находились в верхней части здания.
Сначала мы прошли в бар, где я освежился пивом, с удовлетворением отметив,
что ребята заказали себе безалкогольные напитки. Впрочем, их другие
поступки меня огорчили.
Подвинувшись к Боливару, я сильно нажал указательным пальцем на нерв,
парализующий руку.
- Ты ведешь себя недостойно, - сказал я, когда его пальцы разжались,
и бриллиантовый браслет упал на ковер.
Я коснулся плеча пышной дамы и, когда она повернулась, указал на
драгоценность.
- Извините, мадам. Это не у вас упал браслет? Да? Позвольте, я сам.
Это доставит мне удовольствие. Спасибо.
Повернувшись, я двинул Джеймса по ребрам. Он поднял руки, показывая,
что сдается.
- Намек понял, папа. Просто захотелось потренироваться. Я уже вернул
бумажник в карман джентльмена, как только увидел, что Боливар потирает
онемевшую руку.
- Вот и молодец. Больше никаких фокусов. Сегодня нам предстоит
серьезное дело и не стоит рисковать по пустякам. Третий звонок. Допивайте
и пошли.
- На наши места?
- Нет, разумеется. В туалет.
Мы заняли три кабинки, взобравшись на унитазы, чтобы наши ноги не
были видны. Затем подождали, пока стихнут последние шаги. Потом до наших
ушей донеслись первые пронзительные звуки оперы. Шум спускаемой в унитазе
воды был куда мелодичнее.
- Пошли, - сказал я, и мы принялись за дело.
Водянистый глаз на конце влажного щупальца наблюдал за их уходом.
Щупальце высовывалось из корзинки для мусора. Тело, которому оно
принадлежало, было отвратительным. Шишковатое, уродливое, с когтистыми
лапами. Совсем несимпатичное.
- Похоже, ты неплохо тут ориентируешься, - заметил Боливар, когда мы
открыли дверь с надписью "Проход воспрещен" и пошли по темному коридору.
- Когда я покупал билеты, то заодно провел здесь небольшую
рекогносцировку... Сюда.
Я разрешил ребятам самим отключить сигнализацию и довольно хмыкнул,
видя, как они ловко справились с этим делом. Они даже капнули немного
смазки, прежде чем бесшумно открыть окно. Метрах в пяти от нас высилась
темная громадина здания.
- Это оно? - спросил Боливар.
- Даже если так, то как мы туда попадем? - поинтересовался Джеймс.
- Это оно, а попадем мы туда при помощи этой штуки. - Я вытащил из
кармана предмет, по форме напоминавший пистолет. - У этой штуковины нет
названия, потому что я сам ее придумал и смастерил. Когда нажимаешь на
спусковой крючок, из дула с огромной скоростью вылетает маленькая пуля, за
которой тянется прочная мономолекулярная нить. Вы хотите знать, что
происходит потом? С удовольствием вам отвечу. При выстреле в пуле
включается мощная батарея, действующая в течение пятнадцати секунд. За это
время вокруг пули создается магнитное поле, и она прилипает к
металлической поверхности, а нить может выдержать груз весом до одной
тонны. Просто, не правда ли?
- Ты уверен, что все так просто, папа? - озабоченно спросил Боливар.
- Как ты узнаешь, что в такой темноте ты попадешь в какую-нибудь
металлическую штуку?
- По двум причинам, мой неверующий сын. Сегодня утром я заметил, что
на каждом этаже имеется стальной карниз. Во-вторых, эта пуля сама находит
какой-нибудь стальной или железный предмет. В полете она меняет
траекторию, чтобы найти подходящее гнездышко для приземления. Джеймс, у
тебя есть веревка? Отлично. Возьми один конец и привяжи его вон к той
трубе. А второй дай мне. Вы оба надели бронированные перчатки? Прекрасно.
Преодоление бездонной пропасти пойдет лишь на пользу вашим мускулам. Я
закреплю веревку с той стороны и дерну за нее три раза. Это сигнал, по
которому вы можете перебираться ко мне. Ну, пока.
Я прицелился.
- Удачи, - сказал Боливар.
- Спасибо. Я благодарен за пожелание, но оно здесь неуместно.
Стальные крысы, живущие среди бетона и стекла, должны сами заботиться о
своей Удаче.
Воодушевленный своей собственной философией, я нажал на спусковой
крючок. Через секунду пуля громко звякнула, примагнитившись к металлу. Я
нажал на кнопку, приводившую в действие механизм сматывания нити, и
прыгнул в окно. Пятнадцать секунд, - это не так много. Я согнулся, вытянул
ноги и, бормоча проклятия, врезался в стену. Удар пришелся на левую ногу,
и, даже если она не сломалась, то боль была просто невыносимой. Когда я
тренировался дома, такого со мной не случалось. Секунды летели, а я
беспомощно висел, раскачиваясь в темноте.
Несмотря на адскую боль, об ушибленной ноге мне пришлось забыть.
Правой ногой я нащупал край рамы окна. Сильно оттолкнувшись от стены, я
немного соскользнул вниз по мономолекулярной нити. Описав кривую, я со
всего размаха врезался здоровой ногой в окно.
Разумеется, ничего из этого не вышло, так как сейчас стекла делают
довольно крепкими. Но я уперся ногой в подоконник, стараясь вцепиться
пальцами в раму. Именно в этот момент магнитное поле отключилось, и теперь
я мог рассчитывать только на свои силы.
Довольно неприятный момент. Я держался за раму тремя пальцами,
балансируя на одной ноге, ненадежно стоявшей на подоконнике. Вторая нога
болталась, как палка салями. Внизу чернела пустота. Одно неверное движение
- и смерть обеспечена.
- Все в порядке, папа? - раздался за моей спиной шепот одного из
близнецов.
Лишь невероятным усилием воли мне удалось сжать губы, чтобы с них не
сорвались ругательства, которые детям слышать не полагается. Особенно от
родителей. Я с трудом выдавил из себя нечто похожее на "Ничего...",
пытаясь удержать равновесие. Это мне удалось, хотя пальцы уже ослабли. С
величайшей осторожностью я прицепил к поясу уже ненужное приспособление и
сунул руку в карман, где у меня лежал стеклорез.
Времени было в обрез. Обычно я сначала устанавливаю присоску, вырезаю
небольшой участок стекла, просовываю туда руку, открываю защелку и так
далее. Но сейчас мне было не до этого. Одним движением я начертил
стеклорезом неровный круг и тут же ударил по стеклу кулаком. Оно упало в
комнату, я швырнул в отверстие стеклорез и, подавшись вперед, ухватился за
раму.
Стекло громко звякнуло, ударившись о пол, и в этот момент моя нога
соскользнула с подоконника. Я повис на одной руке, стараясь не замечать
боль от стекла, впившегося мне в ладонь. Затем я стал медленно
подтягиваться на одной руке - хорошо, что я постоянно занимаюсь спортом, -
пока не ухватился за раму второй рукой.
После этого было все очень просто, хотя мне мешала кровь, капавшая с
порезанной руки. Отдышавшись, я пробормотал пару проклятий. До меня не
доносилось ни звука. Звон разбитого стекла никто не услышал. Ребята тоже
молчали, хотя я знал, что они волнуются за меня. Посветив фонариком, я
крепко привязал конец веревки к стальной трубе. Затем я три раза дернул за
веревку.
Через пару минут ребята уже стояли рядом со мной.
- Мы так беспокоились за тебя, - сказал Джеймс.
- Я и сам за себя беспокоился. Быстренько откройте аптечку и
перевяжите мне руку. Вы ведь знаете, что кровь - это улика.
Порезы были неглубокими, и ребята быстро справились с ними. Нога еще
здорово болела, но я уже мог на нее наступать. Я немного походил по
комнате.
- Ну все, - наконец сказал я. - Теперь нам не о чем волноваться.
Выйдя из комнаты, я быстро заковылял по темному коридору, чтобы как
следует разработать ногу. Так что ребята были метрах в трех позади меня,
когда я завернул за угол и услышал голос:
- Ни с места, диГриз! Ты арестован!
3
В жизни часто случаются подобные моменты. По крайней мере, в моей
жизни. Не стану говорить за других. Это ужасно неприятно и даже смертельно
для тех, кто к ним не готов. К счастью, основываясь на богатом опыте, я
предвидел такую ситуацию. Не успело еще стихнуть эхо, как я швырнул вперед
маскировочную гранату. Она глухо рванула, из нее вырвалось черное облако
дыма, и до меня донеслись недовольные крики. Чтобы немного поразвлечь
противника, я швырнул в дымовую завесу имитатор перестрелки. Это небольшое
приспособление производит столько шума, что, кажется, идет небольшая
война, а во все стороны разлетаются капсулы с веселящим газом. Должен
сказать, что это всегда приводит к немыслимой суматохе. Я повернулся к
ребятам, которые замерли с вытаращенными глазами. Приложив палец к губам,
я сделал жест рукой, чтобы они возвращались обратно. Подальше от этого
адского грохота.
- Здесь мы расстанемся, - сказал я. - Вот вам компьютерные коды к
программам.
Боливар машинально взял их, а потом помотал головой, пытаясь привести
в порядок свои мысли.
- Папа, может, ты объяснишь...
- Конечно. Когда я выдавил стекло, я знал, что даже малейший шум тут
же засекут детекторные сигнализаторы. Поэтому я сразу перешел к плану Б,
не сообщив вам об этом. По плану Б я совершаю отвлекающий маневр, а вы тем
временем пробираетесь к компьютерам и завершаете операцию. Используя свое
служебное положение агента Спецкорпуса, я узнал все, что необходимо для
доступа к компьютерам МДНС. Стоит только ввести нужную команду, как в
памяти сотрутся все данные на людей, обитающих в радиусе нескольких
световых лет. Повезет тем, чья фамилия начинается на букву Д, Иногда я
думаю...
- Папа!
- Знаю, знаю. Я отвлекся. После этого вы сотрете все данные на буквы
У и П, чтобы уничтожение записей нельзя было связать с моим присутствием в
этом здании. Буквы выбраны не случайно...
- Потому что "дуп" - самое оскорбительное слово в местном жаргоне.
- Правильно, Джеймс. Твой котелок сегодня варит как надо. Закончив
операцию, вы сможете покинуть здание через окно и смешаться с толпой. Что
может быть проще?
- Но ведь тебя арестуют, папа! - возразил Боливар. - Мы не можем
бросить тебя.
- Я благодарен вам, но ничего не выйдет. Кровь легче
идентифицировать, чем отпечатки пальцев, а там наверху я оставил целую
лужу. Поэтому, если я смоюсь, меня будут разыскивать как беглого
преступника. Кроме того, они меня уже заметили. К тому же ваша мама в
тюрьме, и я жду не дождусь, когда смогу ее увидеть. Когда вы уничтожите
все данные в компьютере, меня могут обвинить разве что в проникновении со
взломом в служебное помещение. Я внесу залог, выйду из тюрьмы, и мы
навсегда распрощаемся с этой планетой.
- Они могут не выпустить тебя под залог, - обеспокоенно сказал
Джеймс.
- В этом случае мы сами удерем из местной тюрьмы. Не беспокойтесь.
Делайте свое дело, а я буду делать свое. Потом возвращайтесь домой и ждите
моего звонка. Ну, вперед!
Ребята послушно ушли. Я вернулся на поле битвы, предварительно надев
защитные очки и вставив носовые фильтры. У меня было полно гранат -
дымовых, парализующих, слезоточивых и рвотных. От действий МДНС меня не
раз тошнило, и поэтому я решил отплатить им той же монетой. Что я и сделал
с превеликим удовольствием. Кто-то начал палить из пистолета. Вот дурак. У
него было гораздо больше шансов уложить своих товарищей, чем меня. Пройдя
через дымовую завесу, я нашел его, сбил с ног одним ударом и забрал
пистолет. Всю обойму я выпустил в потолок.
- Вам никогда не поймать Скользкого Джима! - закричал я в темноту и
устроил веселую игру в прятки с этими финансовыми пиратами.
Я прикинул, сколько времени понадобится моим ребятам на работу, для
верности добавил еще пятнадцать минут, а потом устало плюхнулся в
директорское кресло и, закурив одну из его сигар, принял расслабленную
позу.
- Сдаюсь! Сдаюсь! - завопил я, обращаясь к измученным
преследователям. - Мне вас никогда не перехитрить. Только пообещайте, что
не станете меня пытать.
Они с опаской вошли в кабинет. Крупные чины местной полиции и целая
рота вооруженных солдат.
- И все ради меня? - спросил я, выпустив в их сторону колечко дыма. -
Я польщен. Кстати, хочу сделать заявление для прессы, как меня похитили и
принесли сюда в бессознательном состоянии. Мне нужен адвокат.
С чувством юмора у них было туго, поэтому, когда мы выходили,
улыбался только я один. Завыли сирены, и машины рванули с места. В
наручниках меня везли в тюрьму.
Впрочем, не в тюрьму, и это удивительно. Мы подъехали к тюремным
воротам и остановились. Послышались крики, кое-кто даже размахивал руками
из окна. Меня снова запихнули в машину, и мы понеслись к центру города. К
моему удивлению, прежде чем ввести в здание, с меня сняли наручники. Я
понял, что происходит нечто странное, когда пинок в зад подтолкнул меня к
двери без таблички. Дверь за мной захлопнулась, я привел в порядок одежду
и изумленно поднял брови, увидев в кресле за столом знакомую фигуру.
- Какой приятный сюрприз, - сказал я. - Как дела?
- Тебя бы следовало пристрелить, диГриз! - рявкнул сидевший за столом
человек.
Это был Инскипп, мой босс, глава Специального Корпуса, один из самых
могущественных людей в Галактике. Лига поручила Специальному Корпусу
поддерживать межпланетный порядок, и он делал это по своим правилам. И не
всегда придерживался закона. Говорят, что только мошенник может поймать
другого мошенника, и сам Инскипп служил этому примером. До того как
возглавить Корпус, Инскипп был самым талантливым мошенником во всей
Галактике, вдохновляя нас своими подвигами. Я вынужден признать, что и мое
поведение в былые годы трудно назвать образцовым. Но затем я стал служить
силам добра. Правда, добропорядочным гражданином я так и не стал. Иногда
меня все еще тянет на старое. Вытащив из кармана пистолет с холостыми
патронами, который я держу как раз для таких случаев, я приставил дуло к
виску.
- Если великий Инскипп считает, что меня надо пристрелить, я сам
совершу этот акт. Прощай, жестокий мир...
Я нажал на спусковой крючок, и пистолет громко хлопнул.
- Хватит дурачиться, диГриз, дело серьезное.
- У вас всегда все серьезно, хотя я считаю, что легкомыслие
положительно влияет на пищеварение. Позвольте, я сниму с вашего плеча эту
пылинку.
Я так и сделал, заодно вытащив из его кармана портсигар. Он был так
озабочен, что заметил это лишь тогда, когда я зажег сигару и предложил
закурить ему. Он вырвал портсигар у меня из рук.
- Мне нужна твоя помощь, - сказал он.
- Разумеется. С чего бы это вы стали ловить меня и заниматься прочей
ерундой. Где моя дорогая Анжелина?
- Ее выпустили из тюрьмы, и сейчас она направляется домой к своим
бандитским сыночкам. Эти идиоты из МДНС не знают, что произошло с их
архивами. Но я знаю. Впрочем, забудем об этом. В космопорту тебя ждет
корабль, отправляющийся на Какалак-2.
- Захудалая планета, вращающаяся вокруг темной звезды... И что я
найду в таком неуютном местечке?
- Речь идет о том, что ты там не найдешь. Там была спутниковая база,
на которой проводились ежегодные конференции начальников штабов всех
флотов Лиги.
- Если я не ошибаюсь, вы сделали ударение на слове была?
- Не ошибаешься. Спутник с адмиралами бесследно исчез. - Мы понятия
не имеем, что произошло.
- Кто станет печалиться об их исчезновении? Я полагаю, младшие чины
будут прыгать от радости...
- Оставь свои шутки при себе, диГриз. Представь, какой будет скандал,
если об этом узнает пресса. А какой урон это нанесет нашей обороне.
- Я думаю, об этом не стоит беспокоиться. Пока на горизонте не видно
межгалактических полчищ врагов. В любом случае, прежде чем мы вылетим, я
хотел бы позвонить домой.
За вентиляционной вытяжкой, присосавшись щупальцами к стене, висела
тварь. Поморгав огромными зелеными глазами, она издала несколько чавкающих
звуков и заскрежетала красными, остро заточенными зубами. Тварь ужасно
воняла.
- Скользкий Джим, все это кажется слишком подозрительным и совсем мне
не нравится, - сказала Анжелина с видеоэкрана, метая глазами молнии.
Как я любил ее несдержанность.
- Что ты, моя милая, - солгал я. - Просто срочное задание. Работенка
на пару дней. А потом я сразу же вернусь домой. Теперь, когда ребята
закончили школу, покопайся в старых туристических проспектах и подыщи
подходящее местечко для отдыха.
- Я рада, что ты вспомнил о своих сыновьях. Они заявились домой
несколько минут назад грязные и усталые. Говорят, что без твоего
разрешения не скажут ни слова.
- Это действительно так. Скажи им "Отец дает добро", и они расскажут
тебе о наших сегодняшних приключениях. До встречи, любовь моя.
Я послал ей воздушный поцелуй и отключил экран, прежде чем она успела
что-либо возразить. К тому времени, когда ребята закончат рассказ, я буду
уже далеко в космосе, выполняя свое новое задание. Меня не столько
интересовала судьба нескольких сотен военачальников, сколько причина их
исчезновения.
Действительно, это оказалось весьма интересным. Как только корабль
взял курс на Какалак-2, я вскрыл пакет с документами, налил себе порцию
"Пота Сирианской Пантеры" - гарантированный инфаркт в каждой бутылке - и
принялся за чтение. Первый раз я читал медленно. Второй раз быстрее. В
третий раз я просматривал лишь отдельные абзацы. Когда я отложил досье, то
увидел перед собой Инскиппа. Он сидел напротив меня, сверкая глазами, жуя
нижнюю губу, постукивая пальцами по столу и дергая ногой.
- Нервничаете? - спросил я. - Выпейте бокальчик этого...
- Заткнись! Лучше скажи, что ты обнаружил.
- Прежде всего я обнаружил, что мы летим не туда, куда надо. Измените
курс и направьте корабль на главную базу Специального Корпуса, чтобы я мог
поболтать с моим старым другом профессором Койпу.
- Но расследование...
- Ничего нам не даст. - Я постучал пальцем по досье. - Все это уже в
прошлом. Военные занимались своими делами, когда внезапно по радио
раздался непонятный крик "Зубы!" и эфир затих. Ваша команда
высокопрофессиональных исследователей, прибыв на место, не обнаружила там
никаких следов спутника. Если мы полетим туда, я обнаружу то же самое.
Лучше поговорить с Койпу.
- Зачем?
- Потому что Койпу специалист по спирали времени. Чтобы разобраться в
случившемся, я должен отправиться обратно во времени в тот злополучный
день и увидеть все своими глазами.
- Я об этом и не подумал, - пробурчал Инскипп.
- Разумеется. Вы ведь работаете за письменным столом, в то время как
я - лучший полевой агент. Дайте мне одну из ваших сигар в знак
благодарности за мои выдающиеся умственные способности, которые я вам
столь часто демонстрирую.
Профессору Койпу мое предложение не понравилось. Покусав своими
выпирающими желтыми зубами нижнюю губу, он так сильно замотал головой, что
несколько седых прядей скудной шевелюры упали ему на глаза. Одновременно
профессор размахивал руками.
- Вы хотите сказать, что не одобряете мою идею? - поинтересовался я.
- Безумие! Нет! Никогда! После последнего использования временной
спирали у нас возникла обратная связь в статических синергических
кривых...
- Пожалуйста, профессор Койпу! - взмолился я. - Попроще, если можно.
Обращайтесь со мной и своим начальником Инскиппом, как с полными профанами
в науке.
- Таковыми вы и являетесь. Однажды меня уже заставили использовать
спираль времени, чтобы спасти мир от гибели. Затем меня уговорили
использовать ее еще раз, чтобы вытащить тебя из прошлого. Но даю вам
слово, больше на это не рассчитывайте.
Инскипп доказал, что может поставить на место любого зарвавшегося
ученого. Он подошел к профессору и, упершись лбом в его лоб, вернее, носом
в нос, поскольку у них обоих были огромные носы, выдал несколько отборных
ругательств, подкрепив их недвусмысленными угрозами.
- Если я, как ваш начальник, приказываю сделать это, вы обязаны
подчиниться. Без всяких возражений. Конечно, мы вас не убьем. Но как вам
понравится перспектива обучать тупоголовых студентов на какой-нибудь
отсталой планете, где до сих пор считают, что машина времени - это обычные
часы? Будете сотрудничать?
- Вы не смеете мне угрожать... - пролепетал Койпу.
- Смею. У вас одна минута, чтобы принять решение. Охрана!
Два здоровенных андроида стали по бокам профессора и, крепко схватив
его под руки, подняли над полом.
- Тридцать секунд, - как змея прошипел Инскипп.
- Мне всегда хотелось лишний раз проэкспериментировать со спиралью
времени, - быстро пошел на попятную профессор.
- Отлично, - сказал Инскипп. - Опустите его. Вам предстоит отправить
нашего друга на неделю назад вместе с приспособлением для успешного
возвращения после того, как он успешно выполнит свою задачу. Готов,
диГриз?
- Всегда готов, - ответил я, глядя на космический скафандр и гору
оборудования. - Давайте быстрее. Мне не терпится узнать, что там такое
произошло, и поскорее вернуться. Я по опыту знаю, что подобные скачки во
времени плохо влияют на человеческий организм.
Скрученная лента спирали времени противно зеленела, и, вздохнув, я
приготовился к путешествию. На какое-то мгновение я подумал, что в лапах
обварщиков налогов мне было бы гораздо уютнее.
Но только на мгновение.
4
Тот факт, что я не впервые совершал путешествие во времени, отнюдь не
смягчил неприятные ощущения. Меня снова закрутило в пространстве, и перед
глазами заплясали звезды. Ужасное чувство. И длилось оно слишком долго.
Затем оно исчезло так же быстро, как и возникло. Вместо серого
времени-пространства снова приятно чернел космос с сияющими звездами.
Я медленно парил в своем противоперегрузочном скафандре, когда в поле
моего зрения появилась спутниковая станция. Я включил радарное устройство
на груди и определил, что до спутника - десять километров. Он был огромных
размеров, с антеннами, мигавшими маяками и светившимися иллюминаторами.
Битком набитый пузатыми адмиралами, которые в перерывах между трапезами и
возлияниями изредка решали свои военные вопросы. Что ж, их ждет сюрприз,
которого я тоже с нетерпением ожидал. Настроив приемник на волну спутника,
я выяснил, что оказался здесь на час раньше намеченного времени. Койпу
интересно будет узнать об этом. Мне еще предстояло убить целый час до
момента истины.
По понятным причинам я не мог закурить сигару в космическом
скафандре, но выпить мне никто не мешал. Я заранее вылил воду из
резервуара скафандра и наполнил его виски. Тридцать две тысячи лет назад
на планете под названием "Земля" я пристрастился к этому напитку. Хотя
этой планеты давно уже не существовало, я запомнил формулу и, после серии
неудачных экспериментов, научился производить вполне приемлемое пойло. Я
пососал виски из трубочки. Недурно. Коротая время, я любовался звездами,
спутником и декламировал стихи.
Исчезновение должно было произойти ровно через пять минут. Боковым
зрением я заметил какое-то движение. Повернувшись, я увидел космонавта,
летевшего в мою сторону. Он сидел на двухметровом сигарообразном предмете.
Я выхватил пистолет, который взял с собой на случай всяких непредвиденных
обстоятельств, и направил его на незнакомца.
- Держи руки так, чтобы я мог их видеть, и повернись ко мне. Пистолет
заряжен разрывными пулями.
- Убери его, идиот! - крикнул незнакомец, все еще сидя ко мне спиной
и щелкая переключателями на пульте своей ракеты. - Если уж ты не знаешь,
кто я такой, тогда этого никто не знает.
- Я! - сказал я, пытаясь не выдать своего удивления.
- Нет, я. Я - это ты... Что-то в этом роде... Уже запутался. Убери
пистолет, дубина!
- Теперь я понимаю, что тебе, то есть мне, пришлось отправиться
второй раз назад во времени, чтобы захватить с собой эту космическую
"пиявку".
Он - или я? - посмотрел на часы, а затем указал на спутник.
- Разуй глаза и не пропусти это зрелище.
Зрелище действительно было потрясающим. Еще секунду назад возле
спутника ничего не было, а сейчас нечто огромное, невероятно огромное
приближалось к нему. Темное, продолговатое, с неровной поверхностью, оно
внезапно раскрылось посередине. Горящая адским огнем гигантская пасть с
острыми зубами.
"Зубы!" - раздался крик в моем приемнике. Единственное сообщение с
исчезнувшего спутника, вернее, со спутника, который вот-вот должен
исчезнуть. Пасть захлопнулась, мгновенно проглотив станцию. Яркая вспышка
ослепила меня, когда космическая "пиявка" помчалась в сторону гиганта. Там
заискрилось поле искривленного пространства, и непонятное создание
исчезло.
- Что это было? - выдохнул я.
- Откуда мне знать? - ответил я. - Даже если бы я и знал, то ничего
бы тебе не сказал. Возвращайся обратно, чтобы я тоже мог вернуться, или ты
мог вернуться. Я хотел сказать... Ладно, черт с ним! Вперед!
- Полегче, - проворчал я. - Не думаю, что стоит так разговаривать с
самим собой.
Я нажал на кнопку возвратного устройства спирали времени. И снова
совершил малоприятное путешествие в настоящее.
- Ну, и что ты там обнаружил? - спросил Инскипп, как только я снял
шлем.
- То, что я должен вернуться в прошлое еще раз. Прикажите, чтобы
приготовили космическую "пиявку", и я вам с удовольствием все расскажу.
Я решил не вылезать из скафандра, чтобы снова не надевать его.
Поэтому прислонился к стене и пососал виски из трубочки. Инскипп
принюхался.
- Ты что, пьешь во время работы?
- Разумеется. Это единственное, что делает эту работу
привлекательной. А теперь, будьте добры, - помолчите и выслушайте меня.
Что-то огромное появилось из подпространства рядом со спутником. Довольно
тонкая работа, я и не думал, что такое возможно. И эта штука раскрыла
огненную пасть, полную острых зубов, и проглотила спутник со всеми
находившимися на нем адмиралами.
- Да ты просто пьян!
- Алкоголь тут ни при чем. Все это я заснял на пленку. Как только эта
штука "пообедала", она снова вернулась в искривленное пространство и
исчезла.
- Мы должны прикрепить к ней космическую "пиявку".
- Именно это я и сказал сам себе, запуская "пиявку" в нужном
направлении. - В этот момент в комнату вкатили "пиявку". - Отлично. Койпу,
отправьте меня и эту штуку за пять минут до времени "ноль". Кстати, в
прошлый раз вы ошиблись на час. Надеюсь, сейчас вы поточнее рассчитаете
время.
Койпу что-то пробормотал и принялся колдовать над своими приборами, а
я схватился за космическую "пиявку" и отбыл в прошлое. Там я наблюдал все
то же, что и раньше, только с другой стороны. Когда я вернулся из второго
путешествия во времени, мне хотелось только получить плотный ужин, бутылку
вина и завалиться в мягкую постель. Все это я получил и вдобавок мог
валять дурака целую неделю, пока не поступила информация от космической
"пиявки".
Я был рядом с Инскиппом, когда ему передали отчет, и он, вытаращив
глаза, прочел его два раза.
- Это невозможно, - наконец сказал он.
- Мне нравится ваш оптимизм, Инскипп.
Я взял у него отчет и углубился в чтение. Затем проверил координаты
по карте, висевшей за его спиной. Он был прав. Почти.
Космическая "пиявка" отлично справилась со своим заданием. Я
выстрелил ею как раз вовремя, и она, присосавшись к спутнику, проделала
Весь путь вместе с неведомым гигантом. Она путешествовала с ним все время
в искривленном пространстве. "Пиявка" была запрограммирована отцепиться
лишь в случае обнаружения атмосферы или космической станции.
Отсоединившись в такой момент, она поплыла прочь. Сделанная из
неметаллических материалов, "пиявка" не появлялась на экранах радаров.
Используя химический двигатель, она пролетела через искривленное
пространство, ориентируясь по сигналам ближайшего маяка Лиги. Затем она
вышла из подпространства и заявила о своем прибытии.
Разумеется, возле своей цели "пиявка" сделала массу фотографий.
Проанализировав снимки, компьютеры быстро определили, где они были
сделаны. Только ответ, который они выдали, казался невероятным.
- Трудно поверить, - сказал я, рассматривая карту. - Но если
местонахождение правильное, то у меня есть нехорошее предчувствие, что нам
грозят неприятности.
- Значит, ты не считаешь случайностью, что похищены именно наши
адмиралы?
- Ха-ха!
- Другого ответа я от тебя и не ждал.
Чтобы понять наше беспокойство, вы на минуту должны вспомнить
физическую природу нашей Галактики. Да, я знаю, что это скучно, и только
астрофизики получают наслаждение от подобной ерунды. Но без объяснений
здесь не обойтись. Представьте себе Галактику в виде морской звезды. Это,
конечно, не совсем так, но для нас сойдет и такой пример. Так вот, лучи и
центр составляют группы звезд, а между ними располагается космический газ,
другие звезды и тому подобное. Надеюсь, я не запутал вас, однако сам уже
сбился с толку. В любом случае все звезды, входящие в Лигу, находятся в
правом верхнем луче. Есть еще пара звезд ближе к центру и совсем немного -
в правом и левом лучах. Понятно? Так вот, похоже, наш зубастый пожиратель
спутников прилетел из нижнего левого луча. Ну, скажете вы, а какая
разница? Ведь все это относится к одной и той же Галактике. Что ж, я вам
отвечу. Это та часть Галактики, где мы никогда не были, которую никогда не
исследовали и где не устанавливали никаких контактов. Там нет обитаемых
планет.
То есть планет, где обитают человеческие существа. За те тысячелетия,
что род людской шныряет по космосу, нам так и не удалось обнаружить другую
разумную форму жизни. Мы нашли следы давно исчезнувших цивилизаций, от
которых нас отделяли миллионы лет. Во времена колониальной экспансии
космические корабли Звездной Империи летали во всех направлениях. Но затем
наступил Распад, и на многие тысячи лет все связи были оборваны. Только
сейчас мы снова начинаем контактировать с другими цивилизациями. Пока речь
не идет о новых открытиях. Лига пытается собрать хотя бы то, что осталось
от первой экспансии.
Но сейчас мы столкнулись с чем-то совершенно неизвестным.
- Что ты собираешься делать? - спросил Инокини.
- Я? Ничего. Жду, когда вы отдадите мне приказ расследовать эту
необычную ситуацию.
- Отлично. Слушай приказ. Ты, диГриз, отправишься туда и проведешь
расследование.
- Я и так в последнее время загружен работой. В вашем распоряжении
флоты тысяч планет, разве что без адмиралов, и бесчисленное количество
агентов. Задействуйте кого-нибудь из них.
- Нет. У меня такое предчувствие, что отправить туда обычный патруль,
это все равно, что попросить их прогуляться по внутренностям ядерного
реактора.
- Несколько туманное объяснение, но суть понятна.
- Надеюсь. Ты у меня самый лучший агент. У тебя настолько развит
инстинкт самосохранения, что убить тебя практически невозможно. Я полагаю,
что твой извращенный ум мошенника поможет тебе и на этот раз. Отправляйся
туда, проведи расследование и возвращайся обратно с подробным отчетом.
- Адмиралов тоже прихватить с собой?
- Если ты сам этого захочешь. Найти им замену трудности не составит.
- Вы такой же бессовестный и бессердечный негодяй, Инскипп, как и я
сам.
- Конечно. Как, по-твоему, можно еще руководить Специальным Корпусом?
Когда ты отправляешься и что тебе нужно?
Мне надо было хорошенько все обдумать. Я не мог улететь, не сообщив
об этом моей Анжелине, а стоит ей узнать, как это опасно, она тут же
потребует, чтобы я взял ее с собой. Отлично. Я конечно свинья, но учитывая
таланты Анжелины, лучше уж ее взять с собой, чем весь Специальный Корпус.
А как быть с моими ребятами? Ответ очевиден. Судя по всему, их ожидает
карьера либо отъявленных мошенников, либо агентов Спецкорпуса. Пора
проверить их в деле, и это как раз подходящий случай.
Итак, все решено. Я встряхнул головой и понял, что несколько минут
тихо разговаривал сам с собой. Инскипп с подозрением наблюдал за мной,
держа палец на кнопке вызова охраны. Я с трудом вспомнил, какой вопрос он
задал мне до того, как я погрузился в размышления.
- Ах да, гм-м. Конечно. Я вылетаю как можно скорее. Экипаж я подберу
сам, но мне нужен полностью автоматизированный крейсер со всем вооружением
и прочим.
- Хорошо. Он будет здесь не раньше чем через двадцать часов. У тебя
есть время, чтобы собрать вещи и составить новое завещание.
- Я тронут вашей заботой. Мне нужно поговорить по пси-связи.
Через центр коммуникаций я связался с пси-оператором на Блодгетте и
уже через несколько секунд разговаривал с Анжелиной.
- Привет, любовь моя, - сказал я. - Угадай, где мы проведем наш
отпуск.
5
- Классный корабль, папа! - воскликнул Боливар, осматривая пульт
управления крейсера "Л.С.Гнэшер".
- Еще бы. Крейсеры такого класса по праву считаются самыми лучшими в
Галактике.
- Даже есть централизованное управление огнем. Ого! - сказал Джеймс,
нажимая на кнопку, прежде чем я успел его остановить.
- Тебе не обязательно было уничтожать этот метеорит. Он тебе
абсолютно не мешал, - недовольно пробурчал я, отключая орудийные системы,
пока ребенок не натворил чего-нибудь еще.
- Дети есть дети, - с материнской гордостью сказала Анжелина.
- Пускай тогда тратят свои карманные деньги. Знаешь, во сколько тысяч
кредиток обходится каждый выстрел из орудия?
- Не знаю и знать не хочу! - Она удивленно подняла бровь. - А с каких
пор это стало волновать тебя, Скользкий Джим, любителя пошарить в
государственном кармане?
Я пробормотал нечто неопределенное и повернулся спиной к пульту
управления. Действительно ли это волновало меня? Или это была отцовская
строгость? Нет! Это было чувство власти.
- Я здесь главный! - провозгласил я грозным голосом космического
волка. - Я капитан, и команда должна подчиняться моим приказам!
- Может, нам стать по стойке смирно? - ехидно полюбопытствовала
Анжелина.
Я решил сменить тему.
- Так, оставайтесь здесь, а я закажу бутылку шампанского и шоколадный
торт. Мы немного отдохнем, прежде чем начнется операция и я стану отдавать
приказы.
- Ты уже нам все объяснил, папа, - сказал Джеймс. - Может, вместо
шоколадного торта ты закажешь клубничный?
- Я знаю, что вы в курсе того, что произошло и куда мы направляемся.
Но нам еще предстоит решить, что мы там будем делать.
- Я уверена, что в нужное время ты все нам расскажешь, дорогой. Не
слишком ли рано для шампанского?
Я принялся щелкать переключателями, одновременно пытаясь привести
мысли в порядок. Никто не хочет подчиняться. Надо быть с ними построже.
- Слушайте меня внимательно. Приказ на сегодня. Стартуем через
пятнадцать минут. Затем направляемся к точке в космосе, определенной
космической "пиявкой". Мы выйдем из искривленного пространства ровно на
одну и пять десятых секунды, чтобы произвести необходимые замеры. Затем
автоматически вернемся на прежнее место и проанализируем полученные
данные. Дальнейшие действия определим позже. Понятно?
- У тебя настоящий командный голос, - пробормотала Анжелина, поднося
к губам бокал с шампанским.
По ее тону трудно было сказать, что она имела в виду. Я решил
оставить ее реплику без внимания.
- Тогда за дело. Боливар, я знаю, что у тебя хорошие оценки по
навигации.
- Пришлось выучить. Нас привязывали к партам и оставляли без еды,
пока нам не удавалось сдать зачет.
- Неважно. Все это осталось позади. Установи курс к цели и покажи мне
его, прежде чем ввести в компьютер. А ты, Джеймс, составь программу, по
которой все данные в районе цели должны записаться ровно за полторы
секунды.
- А мне что делать, любовь моя?
- Открой еще одну бутылку, дорогая, и полюбуемся, как работают наши
сыновья.
Оба прекрасно справились с заданием. Никто из них не жаловался,
понимая всю ответственность происходившего. Я несколько раз проверил
результаты их работы и не смог ни к чему придраться.
- Награждаю каждого из вас Золотой Звездой. Можете взять по два куска
торта.
- От него портятся зубы, папа. Может, вместо него ты нальешь нам
шампанского?
- Конечно. Пора произнести тост. За успех!
Мы чокнулись и пригубили шампанское. Затем я нажал на кнопку старта.
Корабль взлетел. В подобных путешествиях обычно нечего делать, так как за
всем следит запрограммированный компьютер. Близнецы облазили весь корабль
и изучили по техническим описаниям все его детали. Мы с Анжелиной тоже
нашли себе занятие и прекрасно проводили время. Пока не запищал сигнал
тревоги. Мы подготовились к выходу из подпространства. Все собрались в
центральной рубке.
- Па, ты знаешь, что у нас на борту два патрульных катера? - спросил
Боливар.
- Знаю. Полезная вещь. Приготовьтесь к выходу на разведку. Но сначала
мы все наденем бронированные скафандры.
- А это еще зачем? - спросил Джеймс.
- Потому что тебе так сказали. - В голосе Анжелины звучали
металлические нотки. - Если бы у тебя работали мозги, ты бы и сам
сообразил.
Это упрочило мой авторитет, и я не отдавал больше никаких приказов,
пока мы не облачились в скафандры. Боевые скафандры, бронированные и
оснащенные оружием, должны были предохранить нас от ожидавших нас
неприятностей.
Никакие неприятности нас не ожидали. Мы прибыли на место. Все приборы
зажужжали и защелкали - и мы снова вернулись в исходную точку в ста
световых годах отсюда. Некоторое время я не разрешал никому снимать
скафандры на случай, если за нами кто-нибудь бросится в погоню. Никто не
бросился. Через полчаса мы вылезли из скафандров и принялись изучать
результаты наших исследований.
- Поблизости ничего нет, - сказала Анжелина, рассматривая распечатку
компьютера. - Но в двух световых годах - звездная система.
- Это наша следующая цель, - сказал я. - План такой. Мы останемся
здесь на безопасном расстоянии от чего бы там ни было. Но мы запустим
"разведглаз", чтобы тот исследовал все планеты системы и передал
информацию на спутниковый приемник. Спутник запрограммирован так, что
вернется сюда, если с "разведглазом" что-нибудь случится. Все понятно?
- Можно я запрограммирую "разведглаз"? - спросил Боливар, на секунду
опередив своего брата.
Молодцы! Мое сердце пело, когда я отдавал им соответствующий приказ.
Через пару минут спутник и "разведглаз" были уже в пути, а мы сели
ужинать. Не успели мы поесть, как спутник сообщил нам о своем возвращении.
- Уж очень быстро он вернулся, - заметила Анжелина.
- Чересчур быстро. Если они сбили "разведглаз", то у них, должно
быть, превосходная система обнаружения. Сейчас все узнаем.
Я на большой скорости прокрутил пленку, пока не дошел до нужного
месте. Звезда в центре экрана приближалась к нам, превращаясь в
раскаленное солнце. Данные на экране компьютера указывали, что в данной
системе имеется четыре планеты и на всех четырех зарегистрирована
промышленная активность. "Разведглаз" направился к ближайшей планете и
начал снижение.
- Ничего себе... - прошептала Анжелина, и мне ничего не оставалось,
как согласно кивнуть.
Вся планета казалась огромной крепостью. Черные дула орудий были
направлены в небо, бесконечными рядами стояли боевые звездолеты.
"Разведглаз" летел над массой бесчисленных военных машин, уходившей за
горизонт. Вся видимая площадь планеты была занята оружием.
- Смотри, - сказал я. Вон та штука очень похожа на космического кита,
который проглотил наш спутник с адмиралами. А вот и вторая, третья...
- Интересно, они дружелюбны? - спросила Анжелина и даже сама не
улыбнулась своей шутке.
Ребята, вытаращив глаза, уставились на экран.
Конец наступил очень быстро. По экрану пошли полосы, и он погас.
- Не очень дружелюбны, - сказал я, наполняя свой бокал нетвердой
рукой. - Запиши все это на пленку и отправь по радио на ближайшую базу.
Пусть пси-оператор немедленно передаст сокращенный отчет. Потом мне
хотелось бы получить дальнейшие указания для нас. После передачи сообщения
об увиденном мы можем снова ни от кого не зависеть.
- И делать, что захотим? - спросил Боливар.
- Ты быстро схватываешь, сынок.
- Отлично, - сказал Джеймс. - Больше не будет ни от кого никаких
приказов.
Я не совсем понял, что он имел в виду, но гордость за сыновей
переполняла меня.
- Вопросы есть? - спросил я. - Если нет, то у меня родился один план.
- Ты ведь капитан, дорогой, - сказала Анжелика, и по ее голосу я
понял, что она действительно так считает.
- Конечно. Не знаю, заметили ли вы, что в этой звездной системе полно
всякого космического мусора. Я предлагаю найти какую-нибудь каменную глыбу
подходящего размера, выдолбить ее изнутри и спрятать там один из
патрульных катеров. Если ее как следует замаскировать, то она ничем не
будет отличаться от других булыжников, плавающих в космосе. Затем мы
выведем ее на орбиту, проверим другие планеты и соберем побольше
информации, чтобы выработать план. Должно ведь тут быть какое-нибудь
спокойное местечко, где не так много оружия, как на первой планете.
Согласны?
После небольшой дискуссии - никто не смог предложить лучший план -
все согласились. Включив радар, мы перешли на малый ход и через час
натолкнулись на скопище каменных и железных астероидов. Скоро я заметил
подходящую глыбу.
- Это то, что надо, - заявил я. - Нужного размера, нужной формы и из
чистого железа. Мы спрячем катер в нем. Анжелина, становись за штурвал и
приближайся к этому астероиду. Боливар, мы с тобой наденем скафандры и
прогуляемся туда на патрульном катере. Джеймс, ты будешь обеспечивать
связь. При помощи пушки мы проделаем в астероиде дыру необходимого
размера. Пустяковая работенка.
Так оно и оказалось. Установив пушку на минимальную мощность, мы
принялись долбить астероид. Когда дыра стала достаточно глубокой, я
Застегнул скафандр и отправился туда на разведку.
- Выглядит неплохо, - сказал я, выплывая из туннеля. - Боливар, ты
сможешь завести сюда катер, не поцарапав его обшивку?
- Детская забава, папа!
Боливар прекрасно справился с этим заданием. Я наблюдал, как
патрульный катер плавно зашел в туннель и скрылся из виду. Теперь мы могли
установить на поверхности нужное оборудование, подсоединить его к кораблю
и замаскировать астероид.
Летая в космосе, я отчетливо видел "Гнэшер", который находился на
границе зоны астероидов в двух километрах отсюда. Его иллюминаторы весело
светились в межзвездной темноте. Мне захотелось поскорее вернуться и как
следует отдохнуть.
Внезапно рядом с кораблем возникла огромная черная тень. Космический
кит! Его гигантская пасть распахнулась и, поглотив "Гнэшер", снова
захлопнулась. Затем гигант исчез. Все это произошло в мгновение ока. Я
застыл, парализованный страхом.
Корабль исчез. Исчезли Анжелина и Джеймс.
Они пропали...
6
Мне не раз приходилось испытывать удары, но такого со мной еще
никогда не случалось. Застыв, я сжал кулаки, в ужасе глядя на то место,
где еще недавно находился корабль. Неприятности, которые раньше случались
со мной, всегда касались меня самого. Такого рода опасности заставляют
мозг работать быстрее и насыщают адреналином кровь, чтобы немедленно
принять нужное для выживания решение. Но теперь опасность, а может быть, и
смерть, угрожала не мне, а Анжелине и Джеймсу. А я ничего не мог сделать.
Наверное, я непроизвольно издал какой-то звук, потому что до моих
ушей донесся голос Боливара:
- Папа? Что происходит? Что-то не так?
Оцепенение прошло, и я метнулся к патрульному катеру. Пробравшись в
шлюзовую камеру, я объяснил сыну, что произошло. Слушая, он смотрел на
меня с побелевшим лицом.
- Что нам теперь делать? - упавшим голосом спросил он.
- Пока не знаю. Направиться за ними. Только куда? Нужен план...
Раздалась пронзительная трель, и я резко обернулся.
- Что это? - спросил Боливар.
- Общая пси-тревога. Я читал об этом в наставлениях о полетах, но
никогда не слышал, чтобы она применялась. - Я кинулся к пульту управления.
- Как ты знаешь, радиоволны распространяются со скоростью света, и, чтобы
получить сигнал от станции на расстоянии в сто световых лет, понадобится
сто лет. Не самый быстрый способ связи. Поэтому большинство посланий
передается с одного корабля на другой. Это также единственная форма связи,
которая не подчиняется законам Эйнштейна. Пси-энергия мгновенна. Поэтому
пси-операторы общаются друг с другом без всякой потери времени. И все
самые лучшие операторы работают на Лигу, соответственно и на Специальный
Корпус. Существуют электрические приборы, которые могут улавливать
пси-сообщения. На каждом корабле Лиги установлены такие детекторы, но до
сих пор они использовались только во время испытаний. Чтобы этот детектор
заработал, каждый пси-оператор должен мысленно передавать одно и то же
слово. Это слово - "опасность". Получив сигнал пси-тревоги, каждый корабль
выходит из искривленного пространства возле ближайшей станции, чтобы
узнать, в чем дело. Именно это мы сейчас и сделаем.
- А мама и Джеймс?..
- Чтобы найти их, нам понадобится помощь. К тому же, у меня такое
предчувствие, что эта тревога каким-то образом связана с их исчезновением.
К несчастью, я оказался прав. Мы вынырнули возле ближайшего
радиомаяка, и записанный сигнал тут же загремел в динамиках:
- ...вернуться на базу. Всем кораблям вернуться на базу. Час назад
семнадцать планет Лиги подверглись нападению чужого флота. Началась
космическая война на многих фронтах. Всем кораблям вернуться на базу. Всем
кораблям...
Я изменил курс еще до того, как сообщение стало повторяться. Теперь
мы направлялись на главную базу Специального Корпуса. Куда еще было
лететь? Сопротивление захватчикам будет возглавлять Инскипп, и в его штаб
станет стекаться вся информация. Трудно описать, как долго тянулись дни.
Нас с Боливаром успокаивала только одна мысль - если бы захватчики хотели
уничтожить Лигу, они бы это уже давно сделали при помощи космических
китов, которые проглотили спутник с адмиралами и наш корабль. Они хотели
захватить людей живыми. Мы не осмеливались даже предположить, зачем им это
нужно.
Я вывел корабль из искривленного пространства возле главной базы. Мы
снижались на максимальных перегрузках, включив реверсные двигатели в самый
последний момент. Я отключил управление, как только магнитные захваты
коснулись поверхности, и выскочил из корабля. Боливар не отставал от меня
ни на шаг. Преодолев коридор быстрым шагом, мы ворвались в кабинет
Инскиппа, который храпел, положив голову на стол.
- Говорите! - скомандовал я.
Он открыл красные от бессонницы глаза. Затем застонал.
- Я так и знал. Стоило мне только задремать в первый раз за четверо
суток, как тут появляешься ты. Знаешь ли...
- Я знаю, что один из космических китов проглотил мой крейсер вместе
с Анжелиной и Джеймсом. Нам пришлось несколько дней тащиться сюда на
патрульном катере.
Пошатываясь, он поднялся с кресла.
- Извини, мы тут совсем замотались.
Проковыляв к бару, он налил себе в бокал какой-то темной жидкости и
опорожнил его одним глотком. Я принюхался и последовал его примеру.
- Объясните, - сказал я, - что здесь происходит?
- На нас напали чужаки, и, надо сказать, воевать они умеют. Эти
космические киты - на самом деле военные корабли, покрытые непробиваемой
броней. Нам даже не удалось их поцарапать. Мы бессильны против них в
космосе. Поэтому нам не остается ничего другого, как отступать. Благодаря
эффективности нашей противокосмической обороны, им пока еще не удалось
высадиться ни на одной планете, но они подвергают их массированной
бомбардировке. Не знаю, как долго все это будет продолжаться.
- Значит, мы проигрываем войну?
- Разумеется.
- Я поражаюсь вашему оптимизму. А не скажете ли, с кем мы воюем?
- Скажу. С _н_и_м_и_.
Он щелкнул переключателем, и перед нами на трехмерном цветном экране
возникло отвратительное существо. Когтистое, клыкастое, с огромными
щупальцами и несколькими парами глаз, смотревших в разные стороны, оно
было покрыто зеленоватой слизью. У этой жуткой твари было еще немало
разных отростков, о которых лучше не говорить.
- Уф-ф, - сказал Боливар за нас обоих.
- Ну, если этот экземпляр вам не понравился, - пробурчал Инскипп, -
как насчет этого... или вот этого...
На каждом иском слайде чудища были все безобразнее и отвратительнее -
возможно ли такое? - чем на предыдущих. Жуткие твари. Их объединяло лишь
одно - уродство.
- Хватит! - воскликнул я. - Меня тошнит. Теперь целую неделю я не
смогу притронуться к пище. Кто из них является нашим противником?
- Все они наши враги. Послушаем профессора Койпу.
На экране появилось изображение профессора Каину, и, несмотря на свое
скрежетание зубами и отвратительную манеру говорить, после этих мерзких
тварей он выглядел довольно сносно.
- Мы исследовали захваченные экземпляры. Мертвым провели вскрытие, а
живым пропылесосили мозги, чтобы добыть нужную информацию. Результаты
весьма неутешительные. В нашествии участвует большое количество жизненных
форм из различных планетарных систем. С их слов - а в достоверности мы не
сомневаемся - стало ясно, что все они принимают участие в священном
крестовом походе. Их единственная цель - уничтожить Человечество и изгнать
всех представителей нашего рода за пределы Галактики.
- Но зачем? - удивился я.
- Вы можете спросить, а зачем это надо? - продолжал вещать профессор
с экрана. - Резонный вопрос. Ответ заключается в том, что они не могут нас
выносить. Они считают нас слишком уродливыми, чтобы иметь право на
существование. Они говорят, что у нас недостаточно конечностей, мы слишком
сухие, наши глаза не свисают на отростках, мы не выделяем слизь и у нас
отсутствуют другие важные органы.
- Кто бы говорил! - воскликнул Боливар.
- Красота - понятие относительное, - нравоучительно сказал я. -
Впрочем, в данном случае я с тобой полностью согласен. А теперь помолчи, и
послушаем профессора.
- Вторжение было тщательно подготовлено, - сказал Койпу, шелестя
бумагами и постукивая ногтями по своим выпирающим зубам. - Нам удалось
обнаружить образцы чуждых жизненных форм в мусорных ведрах, вентиляционных
вытяжках, помойных баках и туалетах. Судя по всему, они давно уже следили
за нами, собирая различную информацию. Перед вторжением они похитили наших
адмиралов, чтобы обезглавить наш флот и посеять панику в войсках. Вместо
исчезнувших адмиралов были назначены младшие чины, и боеготовность
увеличилась в два раза. Однако мы не располагаем достаточной информацией о
вражеских структурах и базах, потому что нам удалось захватить лишь
несколько небольших вражеских кораблей, пилотируемых
летчиками-новобранцами. Необходимо собрать как можно больше данных...
- Спасибо большое, - проворчал Инскипп и выключил экран, оборвав
профессора Койпу на середине фразы. - Сам бы я до этого никогда не
додумался.
- Я смогу это сделать, - сказал я, с удовольствием наблюдая, как он
таращил на меня свои покрасневшие глаза.
- Ты? Уж не думаешь ли ты победить там, где весь остальной флот
постигла неудача?
- Конечно. Отбросив ложную скромность, скажу, что я - это то
секретное оружие, которое позволит выиграть войну.
- Как?
- Дайте сначала мне поговорить с Койпу. Я задам ему пару вопросов, а
потом все расскажу.
- Мы полетим спасать маму и Джеймса? - спросил мой сын.
- Разумеется, сынок. Это задача номер один. А заодно мы спасем
цивилизованную Галактику от разрушения.
- Почему вы всегда отрываете меня от работы? - брызгая слюной,
завопил с экрана связи профессор Койпу.
У него были такие же красные глаза, как и у Инскиппа.
- Успокойтесь, - ласковым голосом сказал я. - Я решу все ваши
проблемы, как это уже делал раньше, но я должен рассчитывать на вашу
помощь. Сколько видов чужаков вам удалось выявить до сих пор?
- Триста двенадцать. Но зачем...
- Сейчас объясню. Они всех размеров, цветов и форм?
- Точно как в моих кошмарах. Хочешь посмотреть?
- Спасибо, не надо. Вы, наверное, уже определили язык, на котором они
общаются друг с другом. Он сложный?
- Ты говоришь на нем. Это эсперанто.
- Без шуток, Койпу!
- Перестань разговаривать со мной таким тоном - истерично завизжал
профессор. Затем он успокоился, выпил таблетку и пожал плечами. - А почему
бы и нет? Несомненно, они уже давно наблюдали за нами, пытаясь собрать
всевозможную информацию перед тем, как предпринять наступление. Должно
быть, из всех языков - как и мы - они выбрали эсперанто, как самый простой
и эффективный способ общения.
- Понял. Спасибо, профессор. Постарайтесь немного отдохнуть, потому
что скоро я прибуду к вам, и вы поможете мне пробраться во вражеский штаб,
чтобы выяснить обстановку и спасти мою семью. И, возможно, адмиралов, если
представится такая возможность.
- Что, черт побери, ты имеешь в виду? - рявкнул Инскипп.
Профессор на экране одновременно произнес эту же фразу. Таким же
противным голосом.
- Все просто. По крайней мере, для меня. Профессор Койпу
сконструирует для меня костюм чужака с выделителем слизи, и я залезу в
него. Они примут меня за своего. Подумают, что я - представитель новой
отвратительной формы жизни, который желает записаться в их армию. Они
полюбят меня. Я готов, профессор.
Техники неплохо постарались, выполнив все в короткий срок. Они
загрузили в компьютер данные о щупальцах, клыках, когтях, отростках,
бородавках и заставили его выдать несколько вариантов. Мы получили
рисунки, немного покумекали и выбрали самый подходящий экземпляр.
- И это мой отец! - восхищенно сказал Боливар, ходя вокруг этой
штуковины и осматривая ее со всех сторон.
Костюм чужака был похож на страдающего проказой миниатюрного
тиранозавра. У этой штуки было две ноги, понятно почему. Тяжелый хвост с
двумя щупальцами на конце для равновесия. В хвосте располагались источники
энергии и прочее оборудование. Огромная пасть с желтыми и зелеными зубами
украшала голову. Зубы слегка выпирали, как и у создателя этого чудовища.
Уши - как у летучей мыши, усы - как у крысы, глаза - как у кошки, жабры -
как у акулы. Бр-р, какая мерзость! Я осторожно расстегнул брюхо и залез
внутрь.
- Предплечья соответствуют твоим рукам и имеют силовой привод, -
сказал Койпу. - Но тяжелые задние лапы оснащены серводвигателями и
повторяют движения твоих ног. Будь повнимательней. Своими когтями ты
можешь проделать дыру в стальной стене.
- Обязательно попробую. А что хвост?
- Оснащенный автоматическим противовесом, он шевелится при ходьбе.
При помощи вот этих двух рычажков ты можешь размахивать им в движении. Для
большей правдоподобности. Вот этот переключатель автоматически включает
шевеление хвоста, когда ты находишься в сидячем положении. А вот с этой
кнопкой будь поосторожней - она приводит в действие безоткатную пушку
75-го калибра, вмонтированную в голову между глаз. Прицел на носу.
- Чудесно. А гранаты?
- Гранатомет, естественно, находится под хвостом. А сами гранаты
замаскированы сам знаешь под что.
- Милая деталь. Только в вашей ученой голове могла родиться подобная
идея. А теперь я застегну молнию и попробую эту штуку в действии.
Пришлось немало повозиться, прежде чем я смог естественно
передвигаться, но через пару минут мне все стало ясно. Я бродил по
лаборатории, оставляя за собой склизкие следы, царапая когтями стальной
пол, сбивая хвостом все подряд и даже разок выстрелил из вмонтированной в
мою голову пушки. "Безоткатная она или нет?" - думал я, выпив пригоршню
таблеток от головной боли, и решил пользоваться ею только в чрезвычайных
случаях. Когда я повернулся в дверях, небольшой робот наступил мне на
хвост.
- Эй, убирайся прочь! - закричал я, когда на табло перед моими
глазами вспыхнула надпись "Боль в хвосте". Я попытался смахнуть робота, но
тот легко увернулся от удара. Затем он стал напротив меня, снял голову с
оптическими линзами, и я увидел улыбающееся лицо Боливара.
- Можно ли полюбопытствовать, что ты делаешь в этой штуке? - спросил
я.
- Конечно, папа. Я отправляюсь с тобой. Робот-слуга, он же
оруженосец. Логично, не правда ли?
- Нет, неправда.
Я перебирал в уме различные аргументы, но понял, что мне нечего
возразить. Впрочем, это меня обрадовало. Хотя я и опасался за сына, мне
была нужна поддержка. Мы отправимся туда вдвоем.
- Куда? - спросил Инскипп, с отвращением глядя, как я выбираюсь из
маскировочного костюма.
- На военную планету, где они держат адмиралов. И, возможно, Анжелину
и Джеймса. Даже если это не их главный штаб, там, по крайней мере, мы
сможем выяснить, где он находится.
- А не мог бы ты сообщить, как собираешься туда попасть?
- С удовольствием. На том же патрульном катере, на котором мы
прилетели сюда. Но до того, как мы стартуем, я хочу, чтобы его как следует
изуродовали и залатали. Пара пробоин, несколько разбитых приборов,
второстепенных, разумеется. Пусть привезут с бойни побольше крови и
разольют ее по всему кораблю. Мне, конечно, не хочется об этом говорить,
но обстоятельства вынуждают. Нет ли у вас человеческих трупов?
- Больше, чем хотелось бы, - хмуро ответил Инскипп. - Ты хочешь,
чтобы мы занесли на корабль пару убитых офицеров в военной форме?
- Они могут спасти наши жизни. Я примчусь на планету чужаков на всех
парах, включив все огни и непрерывно подавая сигналы по радио. Скажу им,
что хочу присоединиться к священной войне против Человечества.
- О которой ты узнал, когда захватил этот корабль?
- Для вашего возраста вы на редкость сообразительны. Приготовьте
корабль немедленно, потому что я хочу вылететь через пять минут.
Так как все надежды на победу над этими тварями теперь были связаны
только со мной, нас обслужили по высшему классу. Покореженный патрульный
катер загрузили на крейсерский звездолет, который стартовал, как только мы
поднялись на борт. Он отвез нас к ближайшей вражеской звезде и оставил в
космосе одних. Я провел катер мимо сгустка космической пыли, прошел через
одну или две черные дыры, чтобы запутать следы, а затем решительно
направился в тот луч Галактики, где обитали наши противники.
- Ты готов, сынок? - спросил я, высунув голову из разреза на груди
тиранозавра.
- Я в полной готовности. Скользкий Джим, - ответил робот,
устанавливая свою голову на место.
Я застегнул молнию и когтистой лапой пожал его металлическую руку.
Затем принялся за работу. На носу катера были установлены дополнительные
огни, и я включил их на полную мощность. Теперь мы были похожи на летящую
в космосе рождественскую елку. Затем я поставил пленку с недавно
записанным гимном моей воображаемой планеты и стал передавать его на ста
тридцати семи частотах. Закончив необходимые приготовления, мы спокойно
приближались к военной планете под оглушающие звуки торжественной музыки.
Хвостатые, клыкастые -
Мы самые ужасные.
Вокруг на сотни светолет
Кошмарней тварей в мире нет.
7
- Кто ты такой? - спросил загробный голос на эсперанто, и в тот же
момент на экране появилась на редкость гадкая физиономия чужака.
- Кто я такой? Меня знают все, но я тебя не знаю, красавец...
Я решил, что немного лести обеспечат мне теплый прием. Но мне стоило
большого труда назвать этого безобразного слизняка красавцем. Пригладив
скользким щупальцем пучок усиков на голове, слизняк перешел на более
дружелюбный тон:
- Ладно, ладно, крошка. Возможно, тебя и знают на родной планете, но
сейчас ты далеко от дома. А туг у нас война, и надо соблюдать меры
предосторожности.
- Конечно, о чем речь! Я просто сгораю от нетерпения. Вы
действительно воюете против этих сухокожих и розовотелых чужаков?
- Да, цыпочка.
- Что ж, принимайте меня к себе. Мы захватили этот корабль, когда он
шнырял рядом с нашей планетой. У нас нет звездолетов, но одной боевой
ракеты хватило, чтобы сбить его. Мы пропылесосили мозги оставшимся в
живых, выучили их язык и узнали, что все привлекательные расы Галактики
объединились в войне против людей. Мы хотим воевать под вашими знаменами.
Ждем приказа о зачислении.
- Молодцы! - брызгая слюной, воскликнул урод на экране. - Мы пришлем
за вами корабль, который покажет вам путь к нашей планете. Гарантирую
торжественную встречу. Только один вопрос, милашка.
- Задавай, красавчик.
- Судя по глазам, ты ведь женского пола, не так ли?
- Я перейду в женский пол ровно через год, а сейчас я в нейтральном
положении. И не он и не она.
- Тогда через год я назначаю тебе свидание.
- Сейчас помечу в записной книжке, - проворковал я и выключил экран.
Затем я потянулся за бутылкой. Но робот Боливар опередил меня и налил
полный стакан виски, который я высосал через трубочку.
- Может, я ошибаюсь, папа, - сказал он, - но мне кажется, что этот
обитатель канализации имеет на тебя виды.
- К несчастью, ты прав, мой мальчик. Судя по всему, в своем
маскировочном костюме я похож на самую что ни на есть красавицу их
уродливого мира. Надо было сделать костюм еще более отвратительным.
- Это только увеличило бы твою привлекательность.
- Конечно, ты прав. - Я снова пососал виски. - Надо подумать, как
обратить себе на пользу их амурные чувства.
Через пару минут появился корабль-лоцман, и я установил автопилот,
чтобы тот следовал указанным курсом. Мы облетели минные поля и защитные
экраны и наконец приземлились на металлической площадке внутри огромной
крепости.
Я надеялся, что это был космодром для особо важных гостей, а не
тюремный двор.
- Тебе не мешало бы надеть шлем, папа.
Голос Боливара вывел меня из мрачных раздумий.
- Ты прав, мой славный робот. - Я надел украшенный золотом стальной
шлем с бриллиантовой звездой во лбу и посмотрел на свое отражение в
зеркале. Превосходно. - И, пожалуйста, больше не зови меня папой. А то это
вызовет массу вопросов о нашей биологической несовместимости.
Когда мы вышли из люка, нас ожидало сборище прыгающих и ползающих
тварей. Робот Боливар нес мой багаж. Один из встречавших с золотым ободом
на покрытой слизью голове сделал шаг вперед и замахал своими щупальцами.
- Добро пожаловать, звездный посол, - сказал он. - Я - Гар-Бэй,
председатель Военного Совета.
- Рад познакомиться. Я - Скользкий Джим с Гештункина.
- Скользкий - это твое имя или титул?
- Это дворянский титул, который на моем языке звучит следующим
образом: "Тот, который ходит когтистыми лапами по спинам крестьян".
- Довольно емкий у вас язык, Скользкий Джим. Я бы хотел поговорить с
тобой. Наедине.
Шесть из его восемнадцати глаз мигнули, и я понял, что покорил его
своей сексапильностью.
- Мы уединимся с тобой во время моего следующего периода
оплодотворения, Гар. Сейчас все мои мысли только о войне. Расскажи мне,
как идут дела, и чем могут помочь гештункинцы.
- Я все тебе расскажу. Позволь мне провести тебя в твои личные
апартаменты.
Движением одного щупальца он отпустил своих подчиненных, а жестом
другого пригласил меня следовать за ним. Мой верный робот не отставал от
меня ни на шаг.
- Военные действия идут по плану, - сказал он. - Ты, конечно, не
знаешь, но мы потратили много лет на подготовку вторжения. Наши шпионы
проникли во все человеческие миры, и мы знаем, сколько у них оружия, до
последнего лазерного пистолета. Нас невозможно остановить. Мы полностью
держим космос под контролем и сейчас готовимся перейти ко второму этапу.
- Какому?
- Высадка на планеты. Уничтожив их флот, мы станем захватывать их
планеты одну за другой, как спелые сливы с дерева.
- Это то, что нам надо! - завопил я, проделывая когтями дыры в
стальном полу. - Мы, гештункинцы, прирожденные бойцы и готовы пойти на
смерть ради правого дела.
- Другого я и не ожидал услышать от такого зубастого и клыкастого
монстра, как ты. Сюда, пожалуйста. У нас полно звездолетов, но опытные
воины не помешают...
- Мы - бесстрашные солдаты!
- Тем лучше. Мы пригласим тебя на заседание Военного Совета и
договоримся там о сотрудничестве. Но сейчас ты, наверное, устал и хочешь
отдохнуть.
- Ни за что! - Я оторвал зубами кусок кресла. - Никакого отдыха, пока
последний враг не будет уничтожен!
- Я восхищен твоим мужеством, но всем нам надо иногда отдыхать.
- Только не гештункинцам! Нет ли у вас парочки пленных, которых я мог
бы разорвать на части перед телекамерой. Для пропаганды.
- У нас есть целая куча адмиралов, но они нужны нам живыми, чтобы
высосать из них информацию, которая поможет лучше подготовиться к
планетарному вторжению.
- Как жаль. Я бы оторвал у них руки и ноги, как лепестки с цветов. А
нет ли у вас пленных женщин или детей? Они так приятно визжат.
Это был важный вопрос, и в ожидании ответа я нетерпеливо помахивал
хвостом. Робот перестал жужжать.
- Странно, что ты об этом спросил. Мы действительно захватили
шпионский корабль, пилотируемый женщиной и молодым существом мужского
пола.
- То, что нужно! - закричал я от радости. - Их необходимо подвергнуть
пыткам, допросам, а потом разорвать в клочья. Это работа для меня. Ведите
меня к ним.
- Я бы с удовольствием, но это невозможно.
- Они мертвы? - спросил я, стараясь выдать свое отчаяние за
разочарование.
- Нет, к сожалению. Мы так до сих пор и не знаем, что произошло. В
комнате с этими бледными двуногими находились пять наших лучших бойцов.
Всех пятерых мы обнаружили мертвыми. А пленники сбежали.
- Плохо, - сказал я с наигранной скукой, почесывая лапой раздвоенный
кончик хвоста. - Разумеется, вы, их уже поймали?
- Нет, как это ни странно. Это произошло несколько дней назад. Но
тебе не следует беспокоиться из-за таких пустяков. Отдохни, а когда
соберется Совет, за тобой придет посыльный. Смерть гладкокожим!
- Смерть! Увидимся на Совете.
Дверь за ним закрылась, и робот Боливар спросил:
- Куда поставить багаж, могучий Скользкий Джим?
- Куда хочешь, металлическая башка. - Я попытался стукнуть его
хвостом, но он ловко увернулся. - Не отвлекай меня по таким пустякам.
Я принялся расхаживать по комнате, громко распевая гештункинский гимн
и внимательно проверяя обстановку. Затем я остановился, и, расстегнув
молнию, высунул голову наружу.
- Если желаешь, можешь выйти и размяться, - сказал я. - Никаких
"жучков" и оптических детекторов тут нет.
Боливар тут же вылез из металлического одеяния и сделал несколько
приседаний под аккомпанемент хрустевших суставов.
- Не так уж и приятно сидеть в этой жестянке, - сказал он. - Что
будем делать дальше? Как мы найдем маму с Джеймсом?
- Хороший вопрос, но на него сразу не ответишь. По крайней мере мы
знаем, что они живы и сумели напакостить неприятелю.
- Может, они оставили нам какой-нибудь знак? След, по которому мы их
найдем?
- Поищем, хотя надежды мало. Ведь по их следам могли направиться и
эти твари. Достань-ка бутылочку виски, чтобы прочистить мозги, и поищи,
нет ли здесь стакана.
Я думал очень долго, но так ничего и не придумал. Возможно,
сказывалась непривычная обстановка. На стенах висели картины с красными
пятнами по зеленому фону. Половину комнаты занимал бассейн с булькающей
жижей. Поднимавшиеся на поверхность пузыри лопались, наполняя воздух
ужасным зловонием. Боливар принялся обследовать служебные помещения, но,
когда его чуть не засосало в туалете и как только он увидел еду на кухне,
он стал зеленее моего маскировочного наряда и сел перед телевизором.
Большинство программ было непонятно. А то, что мы понимали, вызывало
у нас чувство отвращения. Как, например, военная хроника.
Мы даже не подозревали, что телевизор служит одновременно
коммуникатором, пока на экране не появилась как всегда отвратительная
голова Гар-Бэя. К счастью, рефлексы у диГриза отменные. Боливар юркнул в
сторону, а я повернулся к экрану спиной, застегивая молнию.
- Я не хотел беспокоить тебя, Джим, но Военный Совет уже собрался, и
все ждут твоего появления. Посыльный укажет тебе дорогу. Смерть
гладкокожим!
- Да-да, - пробурчал я, пытаясь просунуть свою голову через
пластиковые складки.
Пронзительно заверещал звонок.
- Открой, робот, - сказал я. - Скажи, что я сейчас выйду. Затем
понесешь за мной шлейф.
Когда мы вышли, монстр, которого послали за нами, удивленно вытаращил
глаза. Выглядело это довольно забавно, ибо на торчащих отростках у него их
было не менее дюжины.
- Указывай дорогу, макаронная голова! - скомандовал я.
Я шел за монстром, а за мной следовал робот, держа шлейф мантии,
спадающей с моих плеч. Это украшение было длиной в добрых три метра.
Пурпурный шлейф с вышитыми на нем золотыми и серебряными звездами был
оторочен по бокам розовыми кружевами. Ух! К счастью, я не видел сам себя
со стороны, но бедному Боливару не завидовал. Не то чтобы мне был нужен
этот наряд, но таким образом я держал Боливара при себе, Я произвел на
Совет неизгладимое впечатление. Восторженное хлюпанье, чавканье и хрюканье
доносилось со всех сторон, и я два раза прошелся по комнате, прежде чем
занял свое место.
- Добро пожаловать, неотразимый Скользкий Джим, на наш Военный Совет,
- прочавкал Гар-Бэй. - Нечасто такие красавцы удостаивают нас своим
посещением. Если все гештункинцы похожи на тебя - не говоря уже о ваших
бойцовских качествах, - я уверен, что мы поднимем боевой дух наших солдат
на небывалую высоту.
- Надо снять пропагандистский ролик, - прошамкала какая-то темная
пупырчатая тварь в дальнем конце комнаты. - Пусть все имеют возможность
любоваться тобой. Это привлечет к нам новых добровольцев.
- Чудесно! Прекрасная идея!
Со всех сторон слышались одобрительные крики, сопровождающиеся
радостными взмахами щупалец, клешней, антенн и других отростков. Меня чуть
не вырвало, но я защелкал зубами, сделав вид, что ужасно доволен. Не знаю,
как долго продолжалось бы всеобщее ликование, если бы секретарь не ударил
молоточком в гонг, призывая к порядку. Это было жуткое существо, похожее
на раздавленную лягушку с морщинистым хвостом и пиявкообразной головой.
Как только шум стих, секретарь прочавкал:
- Заседание Военного Совета номер четыре тысячи тринадцать объявляю
открытым. При желании вы можете получить копию стенограммы предыдущего
заседания. В сегодняшней повестке дня - вопросы боевых действий, тылового
обеспечения и снабжения продовольствием. - Подождав, пока прекратятся
стоны и вопли, секретарь продолжал: - Однако прежде чем начать обсуждение,
мы хотели бы попросить нашего нового друга Скользкого Джима выступить с
небольшой речью для вечерних новостей. Мы записываем тебя, Джим. Не будешь
ли ты столь любезен...
Послышалось хлюпанье и шмяканье щупальцами, означавшее аплодисменты,
и я кивнул в объектив камеры. Подтянув вверх подол мантии, я начал:
- Дорогие мои мокрые и склизкие друзья из космической шайки. -
Скромно опустив глаза, я ждал, пока стихнут аплодисменты. - Все мои четыре
сердца бьются от радости, что я нахожусь среди вас. Как только мы у себя
на Гештункине узнали, что в Галактике есть существа, похожие на нас, мы
решили тут же вступить с вами в контакт. И сегодня я хочу заверить вас,
что все мы с радостью присоединимся к священному крестовому походу, чтобы
очистить Галактику от бледнокожих двуногих. Всем известна смелость
гештункинцев! - С этими словами я оторвал кусок железной трибуны, и
присутствующие одобрительно захлюпали. - Поэтому можете положиться на нас.
Как говорит наша королева Энжела Рдендрант, никто не справится с
гештункинцем, даже если решится на это!
Я сел, скрестив лапы, в надежде, что моя хитрость удалась. Похоже,
никто ничего не заподозрил. Если Анжелина все еще на этой планете,
возможно, она увидит выпуск вечерних новостей. В этом случае она узнает
имя, которое она носила, когда я познакомился с ней много лет назад.
Слабая надежда, но другого выхода у меня не было.
Моим друзьям-монстрам не особенно понравилась моя речь, но
жабообразный секретарь остался доволен. Я запомнил все подробности военных
планов и, как новенький, не стал соваться со своими предложениями. Хотя,
когда меня спросили о численности гештункинской армии, я назвал им такие
умопомрачительные цифры, что все снова повеселели. Я вдохновенно врал, но
всеобщему ликованию положил конец секретарь, который сообщил, что
заседание объявляется закрытым. Гар-Бэй дружески обнял меня своими
щупальцами за талию.
- Может, ты зайдешь ко мне, красавчик? Мы разопьем с тобой бутылочку
вонючего вина и съедим по паре кусочков какой-нибудь гадости. Как тебе это
нравится?
- Превосходно, крошка Гар. Но у Скользкого Джима закрываются глазки,
и ему надо как следует выспаться. А после этого мы просто обязаны
встретиться. Не звони мне: я сам тебе позвоню.
Я поскорей убрался, прежде чем он успел что-либо ответить. Робот
семенил за мной, держа край шлейфа. Я несся по сырым коридорам к своей
комнате, радуясь, что избежал любовных объятий моего тошнотворного
поклонника.
Не успел я коснуться двери, как она с грохотом захлопнулась, и луч
бластера прожег дыру в стене рядом со мной. Я застыл на месте, когда
услышал хриплый голос:
- Только пошевелись, и я разнесу твою гнилую башку!
8
- Я без оружия! - крикнул я в ответ. - Не стреляйте!
Что-то знакомое было в этом голосе. Может, все же повернуть голову и
посмотреть? Я никак не мог решиться, пока Боливар не сделал это за меня.
Он открыл верхнюю часть робота и высунул голову.
- Привет, Джеймс! - весело поздоровался он. - Что с твоим горлом? И
не стреляй в этого уродливого чужака. Там внутри - твой собственный отец.
Я скосил глаза и увидел Джеймса, вылезавшего из-под шкафа. С
бластером в руке и отвисшей челюстью он удивленно смотрел на нас.
Из другой комнаты вышла Анжелина, одетая в изящное меховое бикини, на
ходу засовывая пистолет в кобуру.
- Немедленно вылезай из этой штуки, - приказала она, и я с
удовольствием променял пластиковый плен на ее объятия.
- Ух! - сказала она после долгого и страстного поцелуя, который мы
прекратили только из-за недостатка воздуха. - Мне кажется, я не видела
тебя уже несколько световых лет.
- Взаимно. Я вижу, ты получила наше послание.
- Когда чудище упомянуло _т_о _с_а_м_о_е_ имя в вечернем выпуске
новостей, я поняла, что ты каким-то образом замешан в этом деле. Я не
знала, что ты находишься внутри, вот почему мы пришли с оружием.
- Ничего, самое главное - ты здесь, и мне нравится твой наряд. - Я
посмотрел на меховые шорты Джеймса. - И Джеймса тоже. Я вижу, вы
одеваетесь у одного портного.
- Они забрали всю нашу одежду, - все тем же хриплым голосом пояснил
Джеймс.
Я пригляделся к нему.
- Что это у тебя за шрам на горле? - спросил я.
- Меня поцарапали во время побега. Но из шкуры чужака, который ранил
меня, мы сделали себе одежду.
- Узнаю любимого сына! Боливар, если тебе не трудно, достань из
аварийного запаса бутылочку шампанского. Мы отпразднуем нашу встречу, а
твоя мама тем временем расскажет, что же с ними произошло.
- Все очень просто, - начала Анжелина, морща носик от пузырьков
шампанского. - Нас захватил один из боевых кораблей чужаков. Думаю, ты
видел, как это случилось.
- Это был самый ужасный момент в моей жизни, - простонал я.
- Бедняжка. Как ты понимаешь, мы чувствовали себя точно так же. Мы
открыли огонь из всех орудий, но внутренним стенам из коллапсиума это не
причинило ни малейшего вреде. Когда появились чужаки, мы хотели
разделаться с ними, но у нас опять ничего не вышло. Потолок опустился и
раздавил наш корабль. Нам пришлось сдаться, и они обезоружили нас. По
крайней мере, они так считали. Я вспомнила, как ты когда-то спасся на
Бураде с помощью отравленных ногтей, и мы сделали то же самое. Они
схватили нас и отвели в тюрьму или камеру пыток - у нас не было времени
узнать поточнее - где мы быстро их уложили и дали деру.
- Прекрасно! Но ведь с тех пор прошло бесчисленное количество дней!
Как вам удалось выжить?
- Благодаря помощи силайринов.
Она помахала рукой, и из другой комнаты выскочили пятеро мужчин,
угрожающе размахивая оружием. Видя, что Анжелина совсем не беспокоится, я
продолжал стоять на месте. У них были бледные лица и длинные черные
волосы. Их одежда - если ее можно так назвать - состояла из обрывков шкур,
скрепленных кусками проволоки. Оружие - примитивные топоры и сабли - были
остро заточены и имели довольно устрашающий вид.
- Очень рад приветствовать вас, - произнеся на эсперанто, но они даже
не пошевелились.
- Если они не понимают эсперанто, то на каком языке они говорят? -
спросил я у Анжелины.
- На своем собственном. Я уже выучила несколько слов.
- Ду геобхайр деармад тайше Гош сеонд, - сказала она.
Они закивали и стали потрясать оружием, испуская воинственные крики.
- Здорово ты с ними общаешься, - заметил я.
- Я сказала им, что ты мой муж и глава племени. И прибыл сюда, чтобы
уничтожить врагов.
- Так оно и есть.
Я приветливо поднял руки над головой, и они снова одобрительно
закричали.
- Боливар, угости наших союзников виски, пока твоя мамочка будет
рассказывать, что, черт возьми, тут происходит.
Анжелина отпила шампанского из бокала и мило нахмурилась.
- Подробности мне неизвестны, - сказала она. - Языковой барьер и все
такое прочее. Силайрины - коренные обитатели этой планеты или переселенцы.
Похожи на людей. Судя по всему, здесь находилась колония, которая
оказалась отрезанной после Распада. Как они оказались здесь, вдали от
цивилизованных миров, мне до сих пор непонятно. Когда здесь появились
чужаки, силайрины сразу же возненавидели их и стали оказывать ожесточенное
сопротивление. Чужаки хотели истребить их и покрыли всю поверхность
планеты металлом. Но люди пробрались в здания чужаков и стали жить в
подвалах и за стенными переборками.
- Стальные Крысы! - воскликнул я. - Молодцы!
- Я знала, что они тебе понравятся. Когда, убежав от чужаков, мы
мчались по коридору, они вылезли из подвального люка и жестами позвали нас
к себе. Именно в тот момент на Джеймса набросился чужак, но наш сын
справился с ним. Силайрины сняли с него шкуру и отдали ее нам. Может, мы
не так хорошо говорим на их языке, но дела лучше всяких слов. Прячась за
стенными панелями, мы разработали план похищения звездолета. И
освобождения адмиралов.
- Ты знаешь, где они?
- Конечно. Недалеко отсюда.
- Тогда нам нужен план. И хороший отдых. Почему бы нам не поспать, а
битву устроить с утра?
- Потому что у нас нет времени и, к тому же, я знаю, что у тебя на
уме.
- Ладно, - вздохнул я. - И что же мы будем делать?
Мы как раз решали этот вопрос, когда дверь распахнулась, и в комнату
вошел мой любвеобильный Гар-Бэй. Он был настроен игриво, судя по его
розовой ночной рубашке. Гар-Бэй жутко удивился.
- Джим, крошка, почему у тебя разрезано брюхо?.. Ох!
Последнее слово он добавил, когда чья-то сабля проткнула ему грудь.
После короткой битвы он рухнул на пол, хотя его отрезанный хвост, в
котором несомненно находился рудиментарный мозг, извиваясь, пополз по
коридору и скрылся за углом.
- Надо сматываться, - сказал я.
- В спасательный туннель! - крикнула Анжелина.
- А я пролезу в него в своем маскировочном костюме? - спросил я.
- Нет.
- Тогда подождите: я что-нибудь придумаю.
Я стал думать. Быстро думать.
- Так, Анжелина, ты хорошо разбираешься в этом лабиринте коридоров?
- Разумеется.
- Прекрасно. Боливар, вылезай из робота и уступи место маме. Покажи
ей, как управлять этой штуковиной, и отправляйся со всеми остальными. Мы
потом сами тебя найдем.
- Как здорово! - расцвела Анжелина. - А то мои ноги совсем устали.
Джеймс, покажи брату, куда идти. Встретимся позже. Отрежьте от этой туши
пару кусков мяса. У нас сегодня на обед будут гости.
- Кого ты имеешь в виду? - спросил я.
- Адмиралов. Мы освободим их при помощи твоего оружия, а я проведу их
подземными туннелями.
Все согласились с этим планом. В семье диГризов долго не думают, а
силайрины научились быстро принимать решения, сражаясь с противником. Со
стены сорвали гобелен, за которым открылась потайная дверь. Как это чужаки
не заметили, что происходит у них под самым носом, или нюхательным
щупальцем, или как это у них там называется? Боливар и Джеймс скрылись в
проеме, а за ними туда ринулись наши союзники, громко крича "Скадан!
Скадан!"
- Как тут уютно, - сказала Анжелина, залезая в корпус робота. - Здесь
есть замкнутая радиосеть?
- Да. Цепь номер четырнадцать. Переключатель рядом с твоей правой
рукой.
- Нашла! - Ее голос раздался рядом с моим ухом. - Ты иди впереди, а я
буду указывать тебе дорогу.
- Слушаюсь и повинуюсь.
Я выскочил в коридор, а робот последовал за мной. Отрубленного хвоста
нигде не было видно. Я несколько раз ударил по металлической двери, пока
ее не заклинило. Это задержит преследователей и собьет их с толку.
Путешествие по металлическому городу был долгим и на редкость
скучным. Чужаки слабо разбирались в планировании и лишь добавили
незначительные постройки к уже существующим. Сырые извилистые коридоры,
где с потолков капала вода, сменялись металлическими площадками под
открытым небом. Иногда коридоры использовались как стоки воды, и я плыл по
ним, активно работая хвостом. Робот был слишком тяжелый, и ему приходилось
передвигаться по дну. Мы проходили через склады, фабрики - вы можете себе
представить тысячу крокодилоподобных существ, работающих отбойным
молотком? - спальные и другие помещения. И везде было полно всяких
монстров, которые радостно приветствовали меня. Я махал им рукой, бормоча
себе под нос проклятия.
- Все это мне уже порядком надоело, - признался я Анжелине по цепи
замкнутой связи.
- Терпение, мой герой. Мы уже почти у цели. Осталось всего несколько
километров.
Вскоре мы заметили стену, которую охраняли вооруженные пиками
зубастые монстры. При виде меня они восторженно зашумели и стали стучать
пиками о землю.
- Джим! Джим! - кричали они. - Да здравствует Гештункин! Добро
пожаловать к нам!
Судя по всему, все они видели вечерние новости, и я произвел на них
неизгладимое впечатление. Я поднял лапы и подождал, пока стихнет шум.
- Спасибо! Спасибо! - завопил я. - Как я рад, что сражаюсь бок о бок
с такими тошнотворными тварями, как вы! - Падкие на лесть монстры зашумели
еще больше. - За время моего короткого пребывания здесь я видел немало
уродливых, омерзительных и жутких тварей, но вы уродливейшие,
омерзительнейшие и жутчайшие из всех. - Подождав, пока стихнут
восторженные крики, я перешел к делу. - Мы на Гештункине видели только
один корабль с бледными двуногими. Естественно, мы сразу же разорвали их
на куски. Как я понял, у вас тут целый спутник. Не так ли?
- Именно так, Джим Скользкий, - ответил, брызгая слюной, один из них.
Теперь я разглядел у него на голове золотые изображения комет и
понял, что это какой-то важный чин. Я обратился к нему:
- Это хорошая новость. Они здесь?
- Да, здесь.
- А нет ли у вас какого-нибудь ненужного бледнокожего, которого я бы
мог сожрать?
- Я бы с удовольствием отдал бы его такому красавчику, как ты, но
увы... Все они нужны для получения информации. К тому же, список желающих
расправиться с ними после этого уже полон.
- Жаль, конечно. Может, мне хотя бы удастся посмотреть на них? Надо
знать противника в лицо.
- Только отсюда. Без пропуска к ним нельзя. Просунь глаза через
решетку и полюбуйся на них.
В одном из моих фальшивых глаз была вмонтирована телекамера, и я
просунул отросток с этим глазом через решетку. Они действительно были там.
Изможденные, с седыми бородами, они бродили по тюремной камере. Некоторые
лежали на полу. Адмиральская форма превратилась в лохмотья. Хоть они и
адмиралы, но мне их стало жалко. И адмиралы когда-то были обычными людьми.
Их надо освободить!
- Спасибо, - поблагодарил я. - Я обязательно доложу Совету о вашей
любезности.
Я помахал им лапой и пошел прочь. В ответ они замахали своими
щупальцами. Они напоминали мне стаю взбесившихся осьминогов.
- Я в отчаянии, - сообщил я своей жене-роботу, когда мы завернули за
угол. - Их оттуда не вытащить.
- Выше голову! - передала мне по радио Анжелина. - Спускайся по
ступенькам. Мы проберемся к ним снизу.
- Умница! - Я ласково похлопал когтистой лапой по ее металлическому
плечу. - Это то, что надо. Но как узнать, что мы под ними?
- Мы узнаем. Пока ты толкал политическую речь перед этими монстрами,
я прикрепила к стене ультраволновой сигнализатор.
- Конечно! Ты это еще раньше придумала! А то я чуть не позеленел от
зависти. Но все равно я доволен находчивостью моей женушки.
- Если это так, то не стоит говорить об этом в таком
пренебрежительном тоне. Женщины вообще умнее мужчин.
- Признаю свою вину, о мой робот! Веди меня, и я последую за тобой.
Мы спустились по скользким ступенькам в кромешную тьму. Прекрасно,
значит здесь никого нет. Анжелина включила пару прожекторов, и мы увидели
перед собой массивную дверь.
- Можешь проделать в ней дыру? - спросила она, высунув голову наружу,
чтобы немного подышать воздухом.
- Подожди. Проверь своими детекторами, нет ли там сигнализации.
- Полным-полно, - ответила она, тщательно проведя детектором по
поверхности дыры. - По крайней мере, двенадцать сигнальных устройств.
Отключить их?
- Не стоит. Просканируй эту стену. Если она чистая, мы пройдем через
нее.
Так мы и сделали. Тупоголовые чужаки. Мое мнение об их умственном
коэффициенте упало еще на несколько пунктов.
- Так вот почему они так охраняют это место! - воскликнула Анжелина,
освещая подвал своими прожекторами.
- Городская казна! - присвистнул я. - Надо будет еще сюда вернуться.
Повсюду валялись награбленные богатства из многих миров. Слитки
золота и платины, бриллианты, всевозможные монеты и банкноты. Да на эти
деньги можно построить целый банк! Не в силах противиться своим преступным
инстинктам, я разорвал мешок с золотыми монетами и принялся валяться в
деньгах.
- Я знаю, тебя всегда это успокаивает, - снисходительно сказала
Анжелина. - Но ты не забыл, что мы еще должны спасти адмиралов?
- Нет, конечно. Веди меня. Теперь я чувствую себя помолодевшим.
Она включила свой ультраволновой приемник и пошла по направлению
стрелки. Взломав несколько дверей и пробив пару стен, мы оказались на
месте.
- Мы прямо под сигнализатором, - объявила Анжелина.
- Отлично. - Я осмотрелся. - Здесь должна быть охраняемая стена, а
здесь - пленники. - Я тщательно измерил расстояние. - Электродрель готова?
- Жужжит от нетерпения.
- Вот здесь. Принимайся за работу.
Протянув руку с укрепленной на ней дрелью, она принялась сверлить
ржавый потолок. Когда звук изменился, Анжелина выключила прожекторы и
уменьшила обороты дрели. Через некоторое время она опустила руку, и через
дырку в потолке пробился луч света. Мы молча ждали тревоги, но все было
тихо.
- Дай-ка я сам посмотрю, - сказал я.
Стоя на кончиках пальцев и хвоста, я просунул в дырку отросток с
глазом. Просканировав все на триста шестьдесят градусов, я убрал отросток.
- Отлично. Вокруг полно всякого хлама, никто из адмиралов не смотрит
в нашу сторону, а охранников не видно. Дай мне молекулярный расщепитель и
отойди в сторону.
Я вылез из своего костюма, встал на него и легко дотянулся до
потолка. Молекулярный расщепитель - это такое приспособление, которое
уменьшает связывающую способность молекул и превращает их в
мономолекулярный порошок. Я вырезал в потолке круглую дыру, стараясь не
чихать от летевшей во все стороны пыли. Взяв вырезанный диск, я передал
его Анжелине, аккуратно просунул голову в отверстие и огляделся по
сторонам. Все в порядке. Прямо передо мной сидел приунывший адмирал. Я
решил немного поднять его боевой дух.
- Эй, адмирал, - прошептал я, и он повернулся в мою сторону.
Его глаза округлились, а искусственная челюсть чуть не выпала, когда
он увидел перед собой голову без тела.
- Тихо, я пришел спасти вас. Понятно? Кивните головой.
Зря я доверял адмиралам. Он не только кивнул головой, но и вскочил на
ноги, заорав во все горло:
- Охрана! На помощь! Нас хотят спасти!
9
Я и не ждал благодарности, особенно от офицера, но это было выше
всякого понимания. Пролететь тысячи световых лет через всевозможные
опасности, вытерпеть омерзительные объятия Гар-Бэя, чтобы спасти побитых
молью адмиралов, первый из которых тут же выдал меня охране. Это уж
слишком.
Впрочем ничего другого я и не ожидал. Стальная Крыса всегда начеку.
Мой пистолет с иголками был наготове на случай появления охранников, но я
мог использовать его и против пленников. Я переставил защелку с "яда" на
"сон" - надо сказать, это потребовало от меня большого усилия воли, - и
всадил стальную иглу адмиралу в шею. Он шлепнулся на пол, растопырив руки,
будто в последний момент захотел обнять своего спасителя.
Я замер, вернее, окаменел, когда увидел его запястья.
- Что случилось? - раздался снизу шепот Анжелины.
- Ничего хорошего, - прошипел я в ответ. - Тихо!
Я опустил голову пониже, чтобы среди поломанных стульев, пустых
жестянок от еды и другого мусора ее не было видно. Услышали ли охранники
шум? Но остальные пленники точно услышали. Два дряхлых адмирала подошли к
распростертому телу товарища.
- Что с ним такое? Припадок? - спросил один из них. - Ты слышал, что
он кричал?
- Не совсем. Я выключил свой слуховой аппарат, чтобы не садилась
батарейка. Нечто вроде "Хахана! Аромащь! Гас патят хахитеть!"
- Бессмыслица. Может, это что-то означает на его родном языке?
- Нет. Старый Шимсчах с Дешника, но в дешниканском языке нет таких
слов.
- Давай перевернем его и посмотрим, дышит ли он еще.
Так они и сделали. Я одобрительно кивнул, увидев, что, как только они
повернули тело, иголка выпала из шеи старого Шимсчаха. Улика уничтожена, а
Шимсчах придет в себя не раньше, чем через два часа. У меня будет
достаточно времени. Планы уже роились в моей голове.
Опустившись вниз, я схватил металлический диск, намазал его края
лепак-клеем - крепче всякой сварки - и поставил его на место. Клей
мгновенно затвердел, и дыра в потолке исчезла. Тогда я спрыгнул на пол и
тяжело вздохнул.
- Анжелина, будь так любезна, включи свой прожектор и достань бутылку
самого лучшего виски.
Зажегся свет, в моей руке оказался стакан, и Анжелина терпеливо
ждала, когда я поднесу его к губам. Затем спросила:
- Может, теперь ты поведаешь своей жене, что, черт возьми, там
произошло?
- Извини, свет моей жизни. Случилось нечто непредвиденное. - Я
опустошил стакан. - Все началось, когда я шепотом обратился к ближайшему
адмиралу. Он взглянул на меня и принялся звать охранников. Пришлось в него
выстрелить.
- Одним меньше, - удовлетворенно заметила Анжелина.
- Не совсем. Я выстрелил в него усыпляющей иглой. Никто не понял, что
он сказал, меня не заметили, и дыра в потолке заделана. Но не это меня
беспокоит.
- Я знаю, что ты еще не пьян, но в твоих словах отсутствует ясность.
- Извини. Все дело в адмирале. Когда он упал, я увидел на его
запястьях тонкие красные полоски, похожие на шрамы.
- Ну и что? - удивленно спросила Анжелина и вдруг побледнела. - Нет,
это просто невозможно.
Я нахмурился и медленно кивнул.
- Серые люди. Их почерк я узнаю, где угодно.
Серые люди. По спине у меня пробежали мурашки, что со мной случается
крайне редко. Я могу храбро и стойко сражаться против любой физической
угрозы, но, как и все вы, ненавижу вмешательство в мое серое вещество. У
мозга нет защиты. Стоит воткнуть электрод в центр удовольствий мозга
подопытного животного, как оно будет нажимать на кнопку, посылающую
электрический разряд до тех пор, пока не умрет от голода или жажды. Умрет
счастливой смертью.
Несколько лет назад, улаживая один межпланетный конфликт, я оказался
в роли такого подопытного животного. Меня поймали, связали, а затем
отрезали кисти рук. Я тогда потерял сознание, а когда очнулся, кисти снова
были на месте. Только на запястьях остались такие же тонкие шрамы, какие я
видел у адмирала.
Но руки мои на самом деле никто не отрезал. Эту картину внушили мне
подсознательно. Но я чувствовал, будто это действительно случилось со
мной, вместе с другими отвратительными вещами, о которых лучше не
вспоминать.
- Здесь должны быть серые люди, - сказал я. - Они заодно с чужаками.
Не удивительно, что они подчинили себе адмиралов. Привыкшие к приказам и
суровой дисциплине, они представляют собой прекрасные объекты для
промывания мозгов.
- Ты прав. Но разве это возможно? Чужаки ненавидят людей и никогда бы
не стали сотрудничать с серыми людьми. Какими бы противными они ни были -
они все равно люди.
Как только она произнесла эти слова, я сразу же все понял.
Улыбнувшись, я обнял и поцеловал ее, что принесло удовольствие нам обоим.
Затем я отстранил Анжелину, ибо ее близость мешала мне сосредоточиться.
- Послушай внимательно, любовь моя. Похоже, я придумал, как распутать
этот клубок. Не все еще ясно, но я знаю, что должна сделать ты. Не могла
бы ты привести сюда ребят и толпу силайринов? Надо пробраться наверх,
перестрелять охрану, усыпить адмиралов и унести их отсюда.
- Все это возможно, но слишком опасно. Как мы освободим их из тюрьмы?
- Я позабочусь об этом. Если на всей планете начнется страшная
неразбериха и никто не будет знать, чьи приказы выполнять, - это не
облегчит твою работу?
- Разумеется, это упростит задачу. Что ты собираешься предпринять?
- Если я тебе скажу, ты запретишь мне ввязываться в это опасное дело.
Скажу только, что это надо сделать, и только я способен на это. Я снова
залезу в свой костюм чужака, а у тебя будет два часа, чтобы собрать свое
войско. Как только начнется неразбериха, приступай к действиям. Отведи
всех в какое-нибудь безопасное место, желательно возле космодрома. Я
постараюсь вернуться как можно скорее. Пусть меня ждет проводник. Только
не дольше двух часов. Именно столько времени мне нужно, чтобы осуществить
свой план. Проблем не должно быть. Но если они все же возникнут и я не
вернусь вовремя, пусть он сразу возвращается к тебе. Как ты знаешь, я сам
могу о себе позаботиться. Мы не можем рисковать всей операцией из-за
одного человека. Вернется проводник со мной или без меня - уходите.
Захватите звездолет и улетайте с этой планеты.
- И все же я надеюсь на твое возвращение. - Анжелина грустно
поцеловала меня. - Ты так и не признаешься, что задумал?
- Нет. Если я тебе начну об этом рассказывать, то могу и сам
передумать. Мне надо сделать всего три вещи. Обнаружить серых людей,
выдать их нашим друзьям чужакам, а затем вовремя смыться.
- Думаю, тебе это удастся. Надеюсь, ты справишься со всеми тремя
пунктами. Особенно с последним.
Мы залезли в свои маскировочные костюмы и быстро разошлись. Анжелина
направилась в нужную ей сторону, а я - в противоположную. Я думал, что
хорошо запомнил дорогу, но, наверное, где-то повернул не в ту сторону.
Пытаясь выбраться на верхний уровень, я провалился через ржавый пол в
какое-то подземное озеро или водохранилище. Мне пришлось немало поработать
хвостом в полной темноте. Вскоре я наткнулся на стену. Выход тут был явно
не предусмотрен, но я исправил это обстоятельство следующим образом.
Сбросив из-под хвоста гранату, я ударом лапы направил ее в стену. Она с
грохотом взорвалась, и через пролом я увидел свет. Ко мне уже спешил
патруль чужаков, чтобы узнать, что произошло.
- Ох! Помогите, пожалуйста! - застонал я, раскачиваясь из стороны в
сторону и держась лапами за голову.
К счастью, патрульный офицер тоже смотрел новости по телевизору.
- Красавчик Джим! Что с тобой? - взволнованно закричал он, показав
пять тысяч гнилых зубов и два метра пурпурной глотки.
- Предательство! Среди нас предатели! - завопил я. - Передайте своему
командиру, чтобы немедленно созвали Военный Совет. И пусть меня туда
отнесут.
Они исполнили это немедленно, обхватив меня сотнями щупалец с
присосками. Таким образом я отдохнул и сэкономил энергию аккумуляторов.
Наконец они опустили меня возле двери в конференц-зал.
- Все вы - омерзительные ребята, и я вас никогда не забуду, -
пообещал я.
Они радостно закричали, хлопая по полу мокрыми щупальцами.
Я ворвался в зал с криком:
- Предательство! Измена!
- Займите свое место и сделайте свое заявление по всем правилам, -
сказал секретарь.
Но чудище, напоминавшее фиолетового кита, страдающего геморроем,
отнеслось ко мне с большим сочувствием.
- Скользкий Джим, ты взволнован. Мы слышали, что в твоих апартаментах
произошло сражение. От славного Гар-Бэя остался один хвост, который почти
ничего не может рассказать. Может, ты объяснишь, что там произошло?
- Конечно. Я все расскажу, если секретарь даст мне слово.
- Ну ладно, - хмуро прогнусавил секретарь, с каждой секундой
становясь все больше и больше похожим на раздавленную лягушку. - Заседание
считаю открытым. Слово имеет Скользкий Джим.
- Вот в чем дело, - сообщил я притихшим тварям из Военного Совета. -
У нас, гештункинцев, есть масса разных достоинств. Не считая
сексапильности, конечно. - Последовала шумная овация, восторженное
хлюпанье и чавканье. - Спасибо, спасибо. И вам того же. Так вот, что
касается запахов... Сядь на место, я знаю, что от меня приятно пахнет. Мы
наделены тончайшим обонянием. И, как я уже говорил, именно это
обстоятельство привело меня к мысли, что на этой планете что-то не так. Я
нюхал и нюхал, пока не вынюхал _л_ю_д_е_й_!
Среди воплей ужаса я различил выкрики "Силайрины!" и отрицательно
покачал головой.
- Нет, это не силайрины. Не местные обитатели планеты. Я сразу же
обнаружил их, но от них нет никакого вреда, и я уверен, что карательный
корпус позаботится о них. Я имею в виду людей, проникших в наши ряды.
Всполошившись, твари кричали и визжали, пока я приводил в порядок
свои коли при помощи пилочки. Затем я поднял лапы вверх, призывая к
тишине, и шум мгновенно стих. Все глаза - большие и маленькие, красные и
зеленые - смотрели на меня.
- Да. Они среди нас. Люди. Делают все возможное, чтобы выиграть эту
войну. И одного из них я вам покажу! Прямо сейчас!
Моторы в моих задних лапах загудели, когда я прыгнул, пролетев по
воздуху метров двадцать. Это был изящный прыжок. Я со страшным грохотом
приземлился прямо на стол секретаря. Схватив когтями за шиворот, я поднял
его в воздух. Он брыкался, пытаясь вырваться.
- Ты с ума сошел! Отпусти меня! Я такой же, как и ты!
Именно этого я и ждал. Пока у меня в голове были одни лишь догадки.
Если здесь действительно присутствовали серые люди, то они были
замаскированы под чужаков, а единственной тварью с четырьмя конечностями,
кроме меня, был секретарь. Для чужака он был слишком организован. И когда
он заговорил, все мои сомнения рассеялись. Издав торжествующий крик, я
вонзил только что отточенные когти в его горло.
Он хрипло заорал, и во все стороны брызнула черная жидкость.
Я сглотнул и на какое-то мгновение растерялся. Может, я ошибся?
Может, я собирался разорвать секретаря Военного Совета в присутствии
высших командных чинов? Вряд ли им это понравится. Нет! Мои сомнения
длились всего лишь секунду, а потом я принялся за дело. Ошибки быть не
могло. Проведя острым когтем по шее секретаря, я оторвал ему голову.
Воцарилась мертвая тишина, когда голова шмякнулась о пол. Затем
послышался всеобщий вздох.
Внутри первой головы находилась вторая. Маленькая, лысая человеческая
голова. Секретарь был серым человеком!
Если все члены Совета застыли, охваченные ужасом, то серый человек не
растерялся. Выхватив пистолет из жаберной щели, он направил его на меня.
Разумеется, я этого ждал и выбил пистолет у него из рук. Но когда,
выхватив из другой жабры микрофон, он принялся что-то кричать туда на
непонятном языке, я слегка замешкался.
Я не стал спешить, потому что именно это было мне и нужно. Дав ему
время, чтобы передать свое сообщение, я выхватил у него микрофон. Тут он
пнул меня ногой в живот, и я, сложившись пополам, рухнул на пол. Открыв
потайной ход, он быстро скрылся внутри.
Придя в себя, я отмахнулся от предложенной помощи.
- Не беспокойтесь обо мне, - прохрипел я. - У меня смертельная рана.
Отомстите за меня! Арестуйте всех черных лягушек, похожих на секретаря. Не
дайте им скрыться. Быстрее!
Я тут же откатился в сторону, чтобы меня никто не раздавил. На всякий
случай, если кто-нибудь наблюдал за мной, я слегка побился в конвульсиях
и, прикрыв глаза, осмотрелся. Зал был пуст.
Только тогда я открыл потайной ход и последовал за серым человеком.
Вы спросите меня, откуда я знал, куда идти? С удовольствием отвечу.
Во время схватки я прицепил к его костюму маленький генератор нейтрино.
Частички нейтрино могут беспрепятственно проходить через толщу планеты.
Так что металлические конструкции города абсолютно не влияли на
прохождение сигнала. Стоит ли говорить, что детектор нейтрино находился в
кончике моего носа. Я никогда не отправлялся на задание без полной
экипировки.
Светящаяся стрелка указывала вперед и вниз. Я направился вперед и
вниз. Мне хотелось узнать, чем занимались серые люди на этой планете.
Беглец должен привести меня прямо в их логово.
Мне повезло. Он привел меня прямо к их кораблю.
Увидев впереди свет, я замедлил шаг, оставаясь в затемненном туннеле,
и принялся разглядывать огромное куполообразное сооружение. В центре стоял
звездолет темно-серого цвета. Со всех сторон к нему спешили серые люди.
Некоторые уже сбросили свои маскировочные костюмы, а другие шлепали в
своих нарядах чужаков. Крысы, покидающие тонущий корабль. И все это
благодаря мне. Теперь на планете царит паника, значит Анжелина уже начала
операцию по спасению адмиралов. Все шло по плану.
Хотя я и не думал, что обнаружу их корабль, но, глядя на их поспешное
бегство, я решил, что не стоит упускать такую возможность. Но как узнать,
куда он полетит? Существует множество приспособлений, которые можно легко
прицепить к кораблю и следить за его передвижениями. Но ни одного из них у
меня при себе не было. Тут я дал маху. Впрочем, самый маленький детектор
такого типа весит около девяноста килограммов. Что же делать?
Я принял решение в тот момент, когда сверху на меня упала
металлическая сетка и серые люди облепили меня со всех сторон.
Я мужественно сражался, но кто-то ударил меня по голове железной
трубой. Я не смог увернуться, и моя фальшивая голова треснула.
А через секунду мне показалось, что треснула и моя собственная.
10
Я проснулся, почувствовав, что задыхаюсь. Я ослеп, оглох и не мог
двигаться. Голова раскалывалась от невыносимой боли. Я немного подергался,
но бросил это бесполезное занятие, потому что голова разболелась еще
сильнее.
Понемногу охватившая меня паника исчезла, и я попытался оценить
ситуацию. Прежде всего, я на самом деле не задыхался, а просто уткнулся
лицом в мягкую ткань. Слегка повернув голову, я вздохнул полной грудью.
Так что же произошло? Несмотря на пульсирующую боль в черепе, ко мне
вернулась память. Серые люди! Они поймали меня в сеть и били по голове до
тех пор, пока я не потерял сознание. После этого - темнота. А что потом?
Где они меня держат?
Осуществив это путешествие по лабиринтам памяти, я понял, где я
нахожусь. Меня оглушили и оставили в костюме чужака. И я до сих пор
нахожусь внутри своего маскировочного наряда. Мои руки внутри механических
рук, которые были прочно связаны. Пошевелившись - хотя это движение
отозвалось резкой болью в голове, - я сумел высвободить правую руку. Я
отодвинул пластиковые складки, которые давили мне на лицо, и понял, что
моя голова соскользнула в шею костюма. Подергавшись еще немного, я сумел
поднять голову до оптического устройства и посмотреть на металлический
пол. Очень интересно. Я постарался освободить вторую руку и ноги, но из
этой затеи ничего не вышло. Все это было крайне неприятно, я хотел пить, а
голова раскалывалась от боли.
Хорошо, что я оказался предусмотрительным и установил дополнительный
резервуар с водой рядом с основным. Нащупав губами трубку, я выпил немного
воды, а потом, включив языком подачу виски, влил в себя порцию
спасительного напитка. Это быстро меня взбодрило, и, хотя в голове
продолжали стучать молоточки, я уже не обращал на них внимания. Теперь, по
крайней мере, я мог манипулировать глазами. С трудом мне удалось высунуть
один оптический отросток и повернуть его на триста шестьдесят градусов.
Интересное зрелище. Я сразу же понял, почему не могу двигаться.
Тяжелые цепи, связывавшие меня, были намертво приварены к полу. Это
значительно уменьшало мои шансы на освобождение. Я находился в небольшом
помещении без мебели с куполообразным потолком. Это что-то напоминало мне,
и глоток виски освежил мою память.
Космический корабль. Космический корабль, последнее, что я увидел
перед тем, как потерять сознание. Корабль серых людей, летевший в космосе.
Я прекрасно знал, куда он летит, но не хотел думать об этом, чтобы не
впадать в депрессию. Сначала надо ответить на один вопрос. Почему они
связали меня в костюме чужака?
- Да потому что, идиот, они не знали, что это всего лишь
маскировочный костюм! - закричал я.
И тут же пожалел об этом, потому что моя голова чуть не взорвалась от
боли.
Но это действительно было так. Костюм чужака был слишком хорош, чтобы
заподозрить подделку. Когда серые люди набросились на меня, они понятия не
имели, кто я такой на самом деле. Они приняли меня за обычное чудище.
Наверное, они очень спешили - цепи были приварены к полу кое-как. Они
спешили покинуть планету, пока их не разорвали на части миллионы склизких
чужаков. Поэтому они закинули меня на корабль, опутали цепями и стартовали
в не известном мне направлении, надеясь разобраться со мной позже.
- Ура! - прошептал я. Затем принялся выбираться из костюма.
Нелегкая работенка, но все же мне это удалось, и я вылез через разрез
на груди, как мотылек из куколки. Потянувшись и похрустев суставами, я
почувствовал себя гораздо лучше. И совсем обрадовался, когда вытащил из
костюма свой пистолет. Теперь, стоя на металлической палубе, я чувствовал
вибрацию. Корабль летел в космосе в не известном мне направлении.
Освободившись от оков, с пистолетом в руке, я мог посмотреть в глаза
правде. Десять к одному, что мы летели домой. На планету серых людей.
Не совсем приятная перспектива, но у меня были шансы улучшить ее. До
того, как мы приземлимся и меня придут проведать. Сейчас они, наверное,
устали после такого спешного побега и совсем потеряли бдительность. То,
что я хотел сделать, надо было делать немедленно. В этом я не сомневался.
Я поставил переключатель на пистолете со "взрыва" на "яд", а потом на
"сон". Хотя я и был уверен, что серые люди заслуживают смерти, я не мог
хладнокровно убивать их. Хватит и того, что я их выведу из строя на время.
Если я захвачу корабль, я смогу их всех изолировать. Если же мне не
повезет, число оставшихся не будет иметь значения.
- Вперед, Скользкий Джим, спаситель Человечества, - подбодрил себя я.
И тут же с отчаянием обнаружил, что дверь намертво закрыта. Конечно,
здесь нужен термит, как же я мог об этом забыть. Я направился к своему
маскировочному одеянию. Все системы еще работали, и из-под хвоста выпала
граната. Всего лишь пару секунд мне понадобилось на то, чтобы прикрепить
гранату к замку. Она замечательно рванула, проделав дыру в двери и
наполнив комнату густым, едким дымом. Я не закашлялся лишь потому, что
вовремя схватил себя за горло и сжал пальцами кадык.
Отдуваясь, пыхтя и багровея, я пнул ногой дверь. И тут же нырнул в
коридор, где упал на пол, целясь во все стороны из пистолета. Ничего.
Пустой коридор, к тому же, плохо освещенный. Затем я прикрыл дверь дулом
пистолета. Вызвать подозрения могли только небольшие выпуклости возле
замка. Пока дверь закрыта, время работает на меня.
Куда теперь? На дверях были номера, и, как на любом звездолете, они
уменьшались в сторону носа, где размещался центр управления кораблем. Туда
я и направился, как вдруг одна из дверей открылась и оттуда вышел серый
человек. Он вытаращил глаза и открыл рот, чтобы позвать на помощь. Но игла
из моего пистолета вонзилась ему в горло, и он хлопнулся на палубу. Я
прижался к стене, готовый к любым неожиданностям, но коридор был пуст.
Пока мне везло.
Но куда деть тело? Решение созрело через секунду. Я приоткрыл
ближайшую дверь и заглянул внутрь. Судя по всему, это было спальное
помещение. Там, храпя наперебой, спали двенадцать серых людей. Их сон стал
еще крепче, когда я выпустил в каждого по иголке. Притащив из коридора
первого спящего красавца, я швырнул его на кучу маскировочных костюмов.
- Приятных снов, - пожелал я им, закрывая дверь. - У вас был тяжелый
день, но я обещаю, что все ваши трудности еще впереди.
Судя по всему, я недолго находился в бессознательном состоянии.
Сваленные в кучу костюмы и спавшие серые люди указывали на то, что мы
недолго находимся в космосе. Несколько человек управляли кораблем,
остальные безмятежно спали. Может, найти бодрствовавших и тоже уложить
спать? Нет, слишком опасно. Неизвестно, сколько их вообще на корабле. К
тому же в любую секунду меня могли обнаружить и поднять тревогу. Лучше
всего захватить капитанскую рубку. Отрезать ее от остальной части корабля,
направиться к ближайшей станции Лиги и позвать на помощь. Если мне удастся
сообщить о своем местонахождении, я смогу остановить корабль и дождаться
прибытия подмоги. Прекрасная идея. Надо воплотить ее в жизнь.
С пистолетом в руке я крался по коридору к командирской рубке.
Проходя мимо двери с надписью "Радиорубка", я открыл ее и пожелал
спокойной ночи радисту. Он уткнулся носом в панель передатчика. И тут же
заснул. Передо мной была последняя дверь. Я сделал глубокий вдох. С тыла и
флангов мне ничего не угрожало. Медленно выдохнув, я открыл дверь.
Больше всего я опасался перестрелки, ведь шансы на победу у меня были
невелики. Зайдя в командирскую рубку, я тихо закрыл за собой дверь и
огляделся по сторонам. Четыре человека. И все заняты работой. Прямо передо
мной маячили два затылка, и я вонзил в них по иголке. Владельцы затылков
тут же расслабились. Я осторожно шагнул вперед. Человек, сидевший на месте
главного инженера, повернул голову, и тут же получил за это иглу в шею.
Оставался последний. Командир. Я не стал его усыплять, потому что хотел с
ним поговорить. Засунув пистолет за пояс, я на цыпочках приблизился.
В последний момент он обернулся, но было уже поздно. Я сомкнул пальцы
на его шее. Его глаза вылезли из орбит, и он еще несколько секунд подрыгал
ногами, прежде чем потерять сознание.
- Шестнадцать-ноль в пользу хороших парней, - удовлетворенно заметил
я и сплясал боевой танец. - Но сначала закончи дело, а потом веселись,
идиот!
Я был прав. Как всегда, я давал себе полезные советы. Порывшись в
ящике, я выудил оттуда моток проволоки и крепко связал руки и ноги
командиру. Затем привязал его к трубе подальше от пульта управления.
Уложив остальных членов экипажа в ряд, я отстучал пару вопросов
компьютеру.
Это был чудесный компьютер, который изо всех сил старался мне
понравиться. Сначала он сообщил мне курс и конечную точку полета. Я
запомнил эти данные, а для верности записал их на ладони. Если корабль
летел туда, куда я предполагал, это должна быть планета серых людей.
Специальный Корпус давно уже хотел узнать, где она находится. Что ж,
Инскипп получит от меня массу полезных сведений. Затем я запросил
координаты ближайшей базы Лиги, установил нужный курс и расслабился.
- Два часа, Джим, всего два часа. Потом мы выйдем из искривленного
пространства и окажемся возле базы. Одно коротенькое сообщение - и серым
людям конец. Гип-гип - ура!
Затылком я почувствовал на себе взгляд. Обернувшись, я увидел, что
командир пришел в себя и смотрел в мою сторону.
- Ты слышал это? - спросил я. - Или тебе повторить?
- Я слышал, - ответил он бесстрастным голосом.
На его лице не отражалось никаких эмоций.
- Вот и хорошо. Меня зовут Джим диГриз.
Он молчал.
- Ну, давай, как тебя зовут? Или мне посмотреть на твой ошейник?
- Я - Ком. Твое имя нам известно. Ты и раньше вмешивался в наши дела.
Мы уничтожим тебя.
- Рад слышать, что моя репутация идет впереди меня. Но не кажется ли
тебе, что это пустая угроза?
- Каким образом ты обнаружил наше присутствие? - спросил Ком,
проигнорировав вопрос.
- Уж если ты так хочешь знать, вы сами себя выдали. Возможно, вы и
мастера на всякие гадости, но у вас убогое воображение. Ваш фокус с
отрезанными руками работает безотказно - уж я-то знаю! - поэтому вы и
зациклились на нем. Я видел шрамы на запястьях у одного адмирала.
- Ты один?
Кто кого допрашивал? Но, учитывая свое преимущество, я мог позволить
себе быть вежливым.
- Сейчас я один. Но через пару часов здесь будет полным-полно
представителей Лиги. На планете нас было четверо. Всем остальным, я
надеюсь, удалось бежать, прихватив адмиралов, с которыми вы так нехорошо
поступили. Они расскажут о том, что с ними произошло, и, будьте уверены,
вас ожидает теплый прием. Вы и ваши люди ведете себя довольно гадко.
- Ты говоришь правду?
Мое терпение лопнуло, и я сказал ему пару теплых слов, каких ему до
сих пор еще не доводилось слышать. Надеюсь.
- Ком, друг мой. Ты разозлил меня. Мне нет смысла тебе лгать, ведь у
меня на руках все козыри. А теперь заткнись, и я сам задам тебе пару
вопросов, на которые я жажду получить ответы. Ты готов?
- Нет.
Я удивленно посмотрел на него. Впервые за все время он повысил голос.
Нет, он не закричал, и тон был не злобный. Он просто сказал "нет" твердым
командирским голосом.
- Пора заканчивать этот фарс. Мы узнали все, что хотели. Можете
заходить.
Это был самый настоящий кошмар. Двери распахнулись, и в рубку стали
заходить серые люди. Я стал в них стрелять, но они все шли и шли. Трое
лежавших офицеров поднялись с пола и тоже направились ко мне. Я истратил
все иглы, я швырнул в них пистолет и попытался удрать.
Но они схватили меня.
11
Хотя я и специалист по рукопашному бою и знаю массу запрещенных
приемов, всему есть предел. Особенно если противникам нет числа. Хуже
всего то, что они совершенно не умели драться. Они просто висли на мне.
Этого было достаточно. Я сбил с ног первых двух, потом еще трех, уложил
еще пару человек, но они продолжали наступать. Честно говоря, мне это уже
порядком надоело. В конце концов они просто навалились на меня всем
скопом, и на этом все закончилось. Сковав мне руки и ноги, они бросили
меня на пол. Офицеры заняли свои места. Я хмуро смотрел, как они снова
ввели в компьютер прежний курс. Покончив с этим. Ком повернулся ко мне.
- Ты обманул меня, - сказал я.
Не совсем удачная реплика, но как-то надо завязать разговор.
- Конечно.
Трудно обвинить серых людей в многословии. Они никогда не скажут
лишнего слова. Но я продолжал гнуть свою линию. Меня охватила легкая
паника, потому что теперь я попал в ловушку и не видел никакого выхода.
- А зачем ты это сделал? Скажешь?
- Я полагаю, что это очевидно. Мы, разумеется, могли бы применить к
тебе нашу стандартную процедуру мозгового контроля, как мы в начале и
планировали. Но мы хотели срочно получить ответы на некоторые
интересовавшие нас вопросы. Несколько лет мы работали среди чужаков, и они
ничего не заподозрили. Мы желали узнать, каким образом ты обнаружил наше
присутствие. Дело в том, что у нас есть технологии психоконтроля для любых
жизненных форм. Когда мы готовили мозговые датчики, мы и узнали твою
истинную личность. В природе ведь не существует металлических черепов. Мы
поняли, что это всего лишь твой маскировочный костюм. Твое лицо слишком
было похоже на лицо человека, за которым мы охотимся много лет. Именно
тогда я решил пойти на хитрость. Если ты - тот, которого мы ищем, тебе
никогда в голову не придет, что тебя могут обмануть.
- Твоя мать никогда не встречалась с твоим отцом, - огрызнулся я.
Никудышный ответ, но ничего лучше я пока не мог сказать. Потому что
знал - Ком прав. Меня обвели вокруг пальца как простака.
- Я знал, что если ты будешь считать, что у тебя на руках все карты,
ты ответишь на все вопросы. Иначе, чтобы получить на них ответы, нам бы
понадобилось несколько дней. А на это у нас не было времени. Поэтому мы
разыграли эту комедию. Твой пистолет был заряжен стерильными иглами. Все
хорошо сыграли свои роли. А ты - лучше всех.
- Считаешь себя слишком умным?
Это все, что я смог ответить. Меня охватило отчаяние.
- Я действительно умный. Много лет я являюсь организатором всех наших
операций, и только два раза они провалились. И оба раза по твоей вине.
Теперь, когда мы поймали тебя, никто не сможет помешать нам.
Жестом он приказал своим людям поднять меня с пола.
- Держите его взаперти, пока мы не прилетим. У меня больше нет
желания с ним разговаривать.
Деморализованный... Раньше я не понимал смысла этого слова. Лишенный
способности двигаться, охваченный тяжелейшей депрессией и отчаянием. Это
кого угодно заставит думать о самоубийстве. Но только не меня, конечно.
Пока я жив, жива и надежда. Эта мысль лишь углубила мое отчаяние, потому
что никакой надежды не было.
Эти люди работали слишком старательно. Подвесив меня за руки на крюк,
они принялись снимать с меня одежду, обувь и все остальное. Медленно, не
спеша. Затем они избавили меня от таких явных вещей, как ножи, гранаты и
отмычки. Затем, при помощи флуороскопа и детектора металлов, они забрали у
меня то, что было спрятано гораздо тщательнее. Просветив рентгеном
челюсть, они удалили два моих зуба, которые до этого никому обнаружить не
удавалось. Когда они закончили, я полегчал на несколько фунтов и
чувствовал себя, как новорожденный ребенок. Какое унижение.
Забрав все с собой, меня оставили голым на холодном полу камеры.
Который, как я заметил, становился холоднее с каждой минутой. Когда на нем
появился иней, я застучал зубами и покрылся гусиной кожей. Я принялся
скакать по камере. Это немного согрело меня. Дверь приоткрылась, и
охранник просунул ко мне голову.
- Я сейчас умру от холода, - заикаясь, произнес я. - Вы специально
понизили температуру. Прекратите эту пытку.
- Мы не используем такие пытки, - почти удивленно ответил он. -
Корабль разогрелся при взлете, а теперь он охлаждается до нормальной
температуры.
- Я замерзаю. Может, вы и привыкли жить в холодильнике, но я - нет.
Дайте мне какую-нибудь одежду или убейте сразу.
В тот момент я действительно так думал. Выжить в таких условиях было
невозможно. Охранник немного поразмышлял и удалился. Вернулся он с теплым
комбинезоном и четырьмя помощниками. Они сняли с меня оковы и надели
комбинезон. Я не стал противиться, потому что один из них засунул мне дуло
пистолета прямо в рот. Палец на спусковом крючке побелел от напряжения. Я
знал, что в случае чего он не станет долго раздумывать. Я не шевелился,
пока на меня надевали комбинезон и натягивали тяжелые башмаки. Пока меня
снова не заковали в кандалы, пистолет оставался в том же месте.
Прошло четыре дня, прежде чем мы достигли конечного пункта нашего
путешествия. Мои враги были никудышными собеседниками и не отвечали даже
на самые оскорбительные ругательства. Еда была безвкусной, но питательной.
Поили меня только водой. Естественные потребности я удовлетворял при
помощи горшка, и все это мне смертельно надоело. Какие только планы побега
ни рождались в моем мозгу. В наручниках, без оружия, я не смог бы
захватить корабль, даже если бы мне удалось сбежать. Чего я тоже не мог
сделать. К тому времени, когда мы прибыли, я уже почти впал в кому от
безысходности и тоски.
- Где мы? - спросил я пришедших за мной охранников. - Давайте,
болтуны, говорите. Если вы мне скажете название планеты, никто вас за это
не расстреляет. Я ведь все равно никому об этом не расскажу.
Они долго думали, и наконец один из них решился.
- Кеккончихи, - сказал он.
- Будь здоров. Только не вытирай нос рукой. Ха-ха!
Мне пришлось самому смеяться над своей шуткой. Никто меня не
поддержал.
Какая ирония судьбы! Я обладал информацией, которая могла навсегда
покончить с серыми людьми. Знал название планеты и где она находится. И не
мог передать эту информацию. Если бы я обладал минимальными
пси-способностями, через минуту здесь было бы полно солдат Лиги. Но таких
способностей у меня нет. Меня не раз подвергали пси-тестированию. Я ничего
не мог сделать.
Но теперь я мог занять свой мозг и избавиться от депрессии,
угнетавшей меня все эти дни. Наступило время снова подумать о побеге.
Нет, я совсем не сумасшедший. Просто мы наконец прибыли и скоро
должны покинуть корабль. Меня отведут в какое-нибудь место, где со мной
произойдут не очень хорошие вещи. Я в этом не сомневался. Я еще не знал,
что именно со мной произойдет, но понимал, что будет только лучше, если я
этого никогда не узнаю. Когда мы выйдем из корабля, какое-то время
проведем в пути. Именно тогда я должен действовать. Правда, я понятия не
имел, что ждет меня после посадки. Но все равно я должен что-то делать.
Серые люди и не думали создавать мне условия для побега. Я попытался
выглядеть равнодушным, когда с меня сняли все цепи и застегнули на шее
металлический ошейник. Хотя в тот момент в моих жилах застыла кровь.
Тонкий шнур от ошейника шел к металлической коробочке, которую один из
охранников держал в руке.
- Можно обойтись без демонстрации, - попытался сказать я самым
непринужденным тоном. - Я уже носил такую штуку, и ваш друг Край - помните
Края? - довольно долго демонстрировал мне принцип действия ошейника.
- Я могу сделать так, - сказал охранник, дотрагиваясь пальцем до
одной из кнопок.
- Мне это уже показывали, - закричал я, пятясь назад. - И слова те же
самые. Я знаю, вы никогда не отступаете от правил. Стоит только нажата, на
кнопку...
Пламя охватило все мое тело. Я ослеп, оглох, чувствуя, как горит моя
кожа. Каждый болевой нерв заработал на полную катушку под воздействием
нейтральных токов, генерируемых в коробочке. Я знал это, но какая польза
от таких знаний? Боль была нестерпимой и, казалось, никогда не
прекратится.
Когда все наконец закончилось, я обнаружил, что лежу на полу, не в
силах пошевелить и пальцем. Меня подняли на ноги и потащили по коридору.
Охранник с коробочкой время от времени толкал меня в спину, чтобы
показать, кто тут главный. Я с ним не спорил. Хотя я мог уже ковылять сам,
двое серых людей крепко держали меня под руки.
Мне это нравилось. Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Они были
уверены, что я не сбегу.
- Снаружи холодно? - спросил я, когда мы подошли к шлюзовой камере.
Никто не удостоил меня ответом. Однако они надели меховые шапки и
рукавицы.
- А как насчет рукавиц для меня?
Меня снова проигнорировали.
Когда дверь шлюзовой камеры распахнулась, я понял, почему они так
тепло оделись. Мощный поров ледяного ветра со снегом ударил мне в лицо.
Судя по всему, сейчас далеко не лето. Меня потащили через метель.
Может, это была и не метель, но с неба падали тяжелые хлопья снега.
Тусклое солнце освещало снежную белизну ландшафта. Снег, снег и снег, куда
ни посмотри. Нет, что-то темное промелькнуло вдали и пропало - каменная
стена или какое-нибудь здание. Мы продолжали брести, и я старался не
обращать внимание на онемевшие руки и лицо. Нам оставалось пройти еще
добрые двести метров. Ноги и тело согрелись, хотя лицо просто заледенело.
Мы были уже на полпути к ожидавшему нас теплому жилищу, когда снова
налетел шквальный ветер. За секунду до этого я поскользнулся и упал,
потащив за собой одного из охранников. Он не стал жаловаться, хотя и нажал
на кнопку, отчего мое тело пронзила острая боль. Так он предупреждал,
чтобы в следующий раз я был повнимательней. И все это молча. Я тоже не
издал ни звука. Потому что в падении изловчился перекинуть провод от
ошейника через плечо, а затем схватил его зубами. И перекусил.
Это не так трудно, как может показаться. Ведь коронки на моих
передних зубах сделаны из силиконового карбида. Они невидимы для
рентгеновских лучей, потому что у них такая же плотность, как и у обычной
эмали. Но по прочности они не уступают и стали. Коронки захрустели и
потрескались, когда я плюхнулся на снег, чтобы никто не видел, как я грызу
шнур. Снег скрыл меня от охранников на несколько секунд. Этого было вполне
достаточно. Человеческие челюсти могут сдавливать предмет с усилием до
тридцати пяти килограммов, и я старался изо всех сил.
Шнур лопнул. Как только это произошло, я двинул коленом в пах
охраннику, стоявшему справа. Он громко вскрикнул и отпустил мою руку.
Ударом ладони по горлу я вырубил второго. Теперь мои руки были свободны, и
я прыгнул в сторону.
Стоявший позади меня охранник больше полагался на электронику, чем на
свои рефлексы, поэтому и потерял драгоценные секунды. Занимаясь его
коллегами, я все время был к нему спиной. А он ничего не предпринял.
Только судорожно нажимал на кнопки своей коробочки. Он все еще тыкал в нее
пальцем, когда получил удар ногой в живот. Я подставил ему плечо, и он
рухнул на меня.
Я даже не оглянулся, чтобы посмотреть, кто же там так кричит. Взвалив
обмякшее тело охранника на плечо, я заковылял в снежную мглу.
Все это может показаться безумием. Но не большее ли безумие покорно
следовать за этими существами, обрекая себя на верную смерть? Я это уже
однажды испытал, и до сих пор на моих запястьях краснели шрамы. Конечно, я
теперь мог замерзнуть насмерть. Но это гораздо лучше, чем попасть в лапы
серым людям. К тому же я надеялся, что, оставшись на свободе, смогу
причинить им немало неприятностей.
Не так уж сильно я ослаб. Это была всего лишь хитрость, чтобы сбить
охранника с толку. Хотя теперь я ослабевал - и замерзал - очень быстро.
Безжизненное тело охранника весило немало, и это замедляло мой шаг. Но я
продолжал идти, пока не споткнулся и не упал головой прямо в сугроб. Мои
руки и лицо так онемели, что совсем не чувствовали холода.
Со всех сторон доносились крики, но метель скрывала меня от
преследователей. Непослушными пальцами я снял шапку с охранника и
нахлобучил ее на свою голову. Мне еле удалось расстегнуть его одежду. Я
сразу же сунул свои руки ему под мышки. Казалось, их охватил огонь, но
понемногу пальцы стали отогреваться.
От холода мой спутник быстро пришел в себя. Как только его глаза
открылись, я вытащил одну руку и, сложив ее в кулак, врезал ему по
челюсти. Он тут же потерял сознание, а я присел на корточки, ожидая, когда
утихнет боль. Один из преследователей прошел совсем рядом, но нас не
заметил. Я не чувствовал никаких угрызений совести, когда снял с охранника
перчатки. Поднявшись на ноги, я пошел прочь сквозь снежную пелену.
Потом я побежал. Я часто спотыкался, но не чувствовал холода. Это
было единственным утешением. Когда метель стала стихать, я плюхнулся
спиной в сугроб, глубоко провалившись в снег. Голоса преследователей
раздавались все дальше и дальше. Я лежал, восстанавливая дыхание, и
чувствовал, как по лицу течет пот. Затем я осторожно разгреб снег и
высунул голову.
Никого не видно. Я подождал, пока снова пойдет снег, и резвым галопом
побежал к металлическому забору. Высоченный забор из металлической сетки
тянулся до горизонта как в правую, так и в левую сторону. Если к забору
была подключена сигнализация, то она уже наверняка сработала. Поэтому
отступать не было смысла. Я уже забрался на забор, когда мне в голову
пришла прекрасная идея, и я спрыгнул обратно.
Если сигнализация сработала, они станут искать меня в этом месте. Я
не собирался облегчать им работу. Вместо того, чтобы перелезть через
металлическую сетку, я во всю прыть помчался вдоль забора. Бежал я минут
десять. Оглядевшись, никого не увидел. Тогда я перелез через забор,
спрыгнул с другой стороны и направился в белую пустыню. Я бежал, пока не
рухнул от изнеможения. Лежа в снегу, я с трудом переводил дыхание.
Отдышавшись, я внимательно огляделся по сторонам.
Ничего. Только снег. Никаких следов. Ни кустов, ни деревьев, ни
камней. Никаких признаков жизни. Белая бескрайняя пустыня, тянущаяся,
насколько хватало глаз. Когда вьюга прекратилась, я увидел вдали темное
здание, от которого я хотел уйти как можно дальше.
Я развернулся и, спотыкаясь, побрел прочь.
12
- Ты свободный человек, Джим. Свободный. Свободный как птица.
Я пытался таким образом немного взбодрить себя, и это помогло. Только
здесь не было птиц. В этой застывшей пустыне не было ничего и никого,
кроме меня, в одиночку бредущего по глубокому снегу. Что мне рассказывал
Край об этой планете много лет тому назад? Покопавшись в памяти, я на пару
секунд отвлекся от мрачных мыслей. Не зря же я посещал курсы по развитию
памяти. Я выстроил нужную ассоциативную цепочку и - готово. Память
сработала.
Он сказал, что здесь всегда холодно. Здесь нет зеленых растений. Да и
вообще тут ничего не растет. Судя по всему, сейчас стояло лето. А что же
будет зимой? Они ловят в море рыбу, сказал Край. Жизнь существует только в
море. В снегу ничто не выживает. Кроме меня, разумеется. А сколько я еще
проживу, зависит от того, сколько я еще смогу двигаться. Одежда согревала
меня. Правда, только тогда, когда я передвигал ногами. Но это не может
продолжаться вечно. Я видел уже одно здание. Значит, должны быть и другие.
Должно же здесь быть что-нибудь еще кроме этого проклятого снега?
Действительно, кое-что было. И я чуть не свалился туда. Интуитивно
почувствовав, как снег ушел у меня из-под ног, я отскочил назад. Раздался
треск, и в зияющей расщелине я увидел темную воду. Когда щель стала шире,
я заметил лед и понял, что все это время я шел не по земле, а по замерзшей
поверхности моря.
При такой температуре мне наверняка бы грозила смерть, даже если бы я
намочил только ноги. Я бы замерз. Мне эта мысль совершенно не понравилась.
Не поднимаясь, я распределил свой вес на снегу и пополз от расщелины. Лишь
оказавшись на безопасном расстоянии, я встал и, шатаясь, побрел обратно по
своим следам.
- Что теперь, Джим? Думай быстрее. Повсюду вода, а по ней ходить
довольно трудно.
Остановившись, я посмотрел по сторонам. Снег перестал идти, но
снежная пыль, поднимаемая ветром, клубилась в воздухе. Но я теперь знал,
куда смотреть, и в один из периодов затишья увидел темную линию океана.
Она уходила налево и направо, насколько хватало глаз.
- Значит, сюда мне путь закрыт. - Я обернулся. - Судя по этим
припорошенным следам, великий арктический путешественник, ты пришел
отсюда. Нет смысла идти обратно. Пока. Встречающая группа точит ножи.
Думай, что делать дальше.
Я стал думать. Если эта земля была такой пустынной, как мне
рассказывал Край, то жилища не должны располагаться далеко от океана.
Поэтому мне стоило держаться берега. На безопасном расстоянии, чтобы не
свалиться в воду. Надо идти в другом направлении. Я надеялся, что здание
космодрома не было последним строением в этой ледяной пустыне. Я тронулся
в путь, стараясь не думать о том, что тусклый диск солнца опустился почти
до самого горизонта. Когда стемнеет - мне конец. Я понятия не имел, как
долго длится ночь на Кеккончихи, но знал наверняка - короткая она или
длинная, рассвета мне уже не видать. Надо немедленно найти какое-нибудь
укрытие. Вернуться обратно? Нет. Конечно, это сумасшествие - но я
продолжал идти вперед.
Солнце угасло, мои надежды тоже. Снежная пустыня окрасилась в темные
цвета, но я по-прежнему не видел никаких признаков жизни. Увязая в
глубоком снегу, я совсем выбился из сил. Но я знал, что стоит мне только
остановиться, и мне грозит смерть. Поэтому я продолжал переставлять
свинцовые ноги. Хотя я натянул шапку на лицо, нос и щеки совсем потеряли
чувствительность.
Мне пришлось остановиться, когда я стал валиться с ног. Я стоял на
четвереньках, тяжело дыша.
- Почему бы тебе не остаться здесь, Джим? - спросил я сам себя. - Это
гораздо легче, чем куда-то идти. Говорят, что смерть от холода абсолютно
безболезненна. - Это показалось мне хорошей идеей. - Какая еще хорошая
идея, идиот! Вставай и продолжай идти!
С величайшим трудом мне удалось подняться на ноги. Еще больше усилий
понадобилось, чтобы передвигать одну ногу за другой. Полностью поглощенный
процессом ходьбы, я не сразу обратил внимание на темные точки, маячившие
на горизонте. Сначала я просто остановился и уставился на них, пытаясь
привести в порядок свои заледеневшие мысли. Точки передвигались и
увеличивались в размерах. Когда я это осознал, то плашмя шлепнулся на
снег. Лежа в снегу, я внимательно наблюдал, как трое лыжников проскользили
метрах в ста от меня.
Дождавшись, когда они исчезнут из виду, я встал. На этот раз мне не
понадобилось никаких усилий. Из маленькой искры надежды разгорелось пламя.
Снег перестал падать, а ветер стих. Следы от лыж четко виднелись на снегу.
Они куда-то вели. Вели туда, куда лыжники хотели попасть до наступления
темноты. Что ж, именно это мне и нужно. Внутри меня закипела энергия, и я
пошел по лыжне.
Хотя энергия быстро улетучилась, я продолжал идти. Приближавшаяся
ночь уже не пугала меня - отчаяние уступило место надежде. Лыжники
двигались быстрее меня, но не слишком быстро. До начала сумерек они уже
будут дома. Я надеялся, что тоже дойду туда.
Теория была правильной, но воплотить ее в жизнь оказалось не так уж
просто. Солнце еще не опустилось за горизонт, но скрылось за плотными
облаками, и видимость резко ухудшилась. Идти по следам было все труднее и
труднее. К тому же я смертельно устал. Остановившись, я поднял глаза,
поморгал, прищурился и увидел черное пятно на горизонте. Мой мозг
настолько промерз, что я не сразу осознал важность увиденного.
- Черное - это прекрасно! - хрипло прошептал я. - Это не белый снег,
а тебе подходит все, кроме снега.
Я снова заковылял, размахивая руками и высоко держа голову. Я
попытался насвистывать, но мои губы потрескались от холода. Белое
безмолвие уже не тревожило меня. Черное пятно оказалось зданием, нет,
группой зданий. Все ближе и ближе. Здания из темного камня. Маленькие
окна. Покатые крыши, чтобы на них не скапливался снег. Крепкие и уродливые
здания. Но что за скрип вдруг донесся до моих ушей?
Я шел беззвучно, потому что ступал по рыхлому снегу. А это были шаги
по утоптанному снегу. И они приближались. Вернуться обратно? Нет, лучше
упасть. Когда я рухнул на снег, идущие завернули за угол ближайшего
здания.
Мне ничего больше не оставалось, как лежать неподвижно и надеяться,
что меня не заметят. По чистой случайности меня никто не увидел. Шаги
становились все громче и громче, затем стали удаляться и, наконец, стихли.
Я осторожно поднял голову и увидел колонну уходивших людей. Человек
двадцать. Они завернули за следующее здание и скрылись из виду. В отчаянии
я вскочил на ноги и засеменил за ними. Я завернул за угол как раз вовремя
- последний человек как раз скрылся в здании. Большая и тяжелая дверь
громко хлопнула. Именно туда мне и надо. Я скорее падал вперед, чем шел. И
откуда у меня только взялись силы? Подойдя к двери, я дернул за ручку.
Дверь не открывалась.
В жизни полно таких моментов, которые лучше забыть и никогда не
вспоминать. Спустя некоторое время они кажутся забавными, о них можно со
смехом рассказывать после ужина, сидя у горящего камина. Но сейчас мне
было абсолютно не смешно. Мало того, я понял, что мне конец.
Сколько я ни дергал за дверь, она не поддавалась. Напрасно я крутил
ручку окоченевшими пальцами. Окончательно выбившись из сил, я навалился на
дверь, чтобы не упасть. Она вдруг поддалась и открылась вовнутрь.
Впервые в жизни я не стал проверять, что находится по ту сторону
двери. Я просто ввалился в теплое помещение и услышал, как дверь
захлопнулась за мной. Тепло, великолепное тепло окутало меня, и,
прислонившись к стене, я наслаждался им. Передо мной тянулся длинный,
плохо освещенный коридор со стенами из грубо отесанного камня. Я был один,
но вдоль коридора виднелось множество дверей, откуда в любой момент мог
кто-нибудь выйти. Но я ничего не мог с собой поделать. Если бы стены не
было, я бы просто упал на пол. Я стоял, прислонившись к ней, как ледяная
статуя. Снег таял, и под ногами у меня натекли лужицы. Я чувствовал, как
вместе с теплом ко мне возвращается жизнь.
Ближайшая от меня дверь распахнулась, и оттуда вышел человек. До него
было не более двух метров.
Стоило ему только повернуть голову, он бы заметил меня. Даже в
сумрачном свете я разглядел его серую одежду, длинные сальные волосы и
даже перхоть на плечах. Стоя ко мне спиной, он сунул ключ в замочную
скважину и запер дверь.
Затем он пошел по коридору и вскоре пропал из виду.
- Хватит подпирать стену. Подумай лучше о том, что делать дальше. Ты,
ржавая стальная крыса, действуй! - подбодрил я себя хриплым шепотом. - Не
испытывай судьбу. Убирайся из этого коридора. Почему бы тебе не зайти в ту
дверь? Если он ее запер, то там наверняка никого нет.
Хорошая мысль, Джим. Только где взять отмычку? Найди что-нибудь
подходящее, вот и все. Я снял меховые рукавицы и вместе с шапкой засунул
их за пазуху. Хотя внутри здания было холодно, мне показалось, что я
нахожусь в раскаленной печи. Мои посиневшие пальцы обрели гибкость, хоть и
сильно болели. Я потрогал обрывок шнура, свисавшего с металлического
ошейника. Внутри были провода. Разжевав их зубами, я сделал из них подобие
отмычки и засунул ее в замок.
Замок с огромной замочной скважиной оказался большим. Я превосходный
взломщик. Что ж... мне повезло. Я шуровал отмычкой в замке, пока он
наконец не поддался. В помещении царила тьма. Я зашел, закрыл за собой
дверь, запер ее, а затем облегченно вздохнул. Впервые за все время после
побега я почувствовал, что у меня появился шанс на спасение. Со счастливой
улыбкой я повалился на пол и заснул.
Почти заснул. Хотя мои глаза слипались, я понял, что это не самое
лучшее решение. Столько пройти и снова попасть в плен лишь потому, что
меня сморил сон. Ни в коем случае.
- За работу! - приказал я себе и прикусил кончик языка.
Это тут же привело меня в чувство. Я вскочил на ноги, ругаясь от
боли, и принялся на ощупь продвигаться по комнате. Это было узкое
помещение, похожее на коридор. Оставаться здесь не было никакого смысла,
поэтому я направился туда, где за поворотом виднелся тусклый свет.
Осторожно высунув голову, я увидел в стене небольшое окошко. По ту сторону
окна стоял мальчик и смотрел прямо на меня.
Отступать было поздно. Я улыбнулся ему, потом нахмурился, но он не
обратил на меня никакого внимания. Затем мальчик пригладил волосы рукой.
Где-то глухо прозвенел звонок, и мальчик поспешно ушел.
Конечно. Одностороннее стекло. С его стороны зеркало, а с моей -
дымчатое стекло. Зеркало, установленное специально для наблюдения. Чтобы
наблюдать, оставаясь незамеченным. Наблюдать за кем? Я прошел дальше по
коридору и увидел за стеклом помещение, напоминавшее классную комнату.
Мальчик вместе со своими одноклассниками теперь сидел за партой и
внимательно слушал учителя. Учитель - серый человек с серыми волосами и
бесстрастным лицом - вел занятие. На нем не отражалось никаких эмоций. И -
как я внезапно понял - на лицах мальчиков тоже. Никто не улыбался, не
смеялся, не жевал резинку. Все внимательно слушали учителя. Совсем не
похоже на урок. По крайней мере, моя учеба проходила гораздо веселее. За
спиной учителя висел плакат. На нем было написано большими черными
буквами: НЕ УЛЫБАЙСЯ, и дальше: НЕ ХМУРЬСЯ.
Оба указания неукоснительно выполнялись. Что это за школа? Когда мои
глаза привыкли к тусклому свету, я увидел рядом с окошком динамик и
выключатель. Понятно, для чего это надо. Я щелкнул выключателем и тут же
услышал монотонный голос учителя:
- ...Моральная Философия. Это обязательный предмет, который вы будете
изучать, пока не овладеете им в совершенстве. Вы не должны допускать
ошибок. Именно Моральная Философия делает нас великими. Именно Моральная
Философия позволяет нам править другими. Вы уже читали книги по истории и
знаете о Днях Кеккончихи. Вы знаете, как нас бросили на произвол судьбы и
только Тысяча осталась в живых. Когда они проявляли слабость, они умирали.
Когда они боялись, они умирали. Когда они позволяли эмоциям брать верх над
разумом, они умирали. Сегодня вы здесь лишь потому, что они выжили.
Моральная Философия дала им силы выжить. Она даст силы и вам. Когда вы
вырастете, вы покинете этот мир и установите господство над более слабыми
расами. Мы - высшая раса. У нас есть на это право. А теперь отвечайте.
Если вы слабы?
- Мы умрем, - монотонным хором ответили ученики.
- Если вы боитесь?
- Мы умрем.
- Если вы позволяете эмоциям...
Я выключил звук, чувствуя, что услышал более чем достаточно. А затем
погрузился в раздумья. Все эти годы, которые я посвятил преследованию и
борьбе с серыми людьми, я никогда не задумывался, почему они такие? Я
воспринимал их враждебность, как нечто само собой разумеющееся. То, что
мне удалось подслушать, говорило о том, что их жестокость и настойчивость
были далеко не случайными проявлениями. Их бросили на произвол судьбы, как
сказал учитель. Наверное, на этой планете когда-то существовала колония.
Возможно, чтобы добывать там руду, минералы или что-нибудь в этом роде.
Планета была неприветливой и настолько удаленной от цивилизованных миров,
что для основания колонии надо было иметь весомую причину. Затем этих
людей бросили. Очевидно, это случилось в тяжелые годы Распада. Судя по
всему, колония во всем зависела от внешнего мира. Оставшись одни, люди
вынуждены были сами заботиться о своих нуждах. Наверное, большинство из
них умерли, выжила лишь горстка самых стойких. Они выжили - если это можно
назвать жизнью, - отказавшись от всех человеческих чувств и эмоций,
посвятив свою жизнь лишь борьбе за существование. Они начали борьбу с
безжалостной планетой и победили.
Но при этом они потеряли свою человечность. Они стали похожи на
машины, стремящиеся только к одной цели - выжить. Они эмоционально
огрубели и превратились в моральных уродов. И теперь называли это силой,
которая возвеличит их будущие поколения. Моральная Философия. Назвать ее
моральной можно было лишь в то время, когда они старались выжить на этой
планете. Но о какой морали может идти речь, когда они принялись закабалять
другие народы. Их надо было исправлять, так, по крайней мере, считали
серые люди. Остальная часть Человечества была слабой и излишне
эмоциональной, смеялась и хмурилась, тратила энергию на всякие глупости.
Серые люди не только считали себя самыми лучшими - их заставляли думать,
что они самые лучшие. Несколько поколений, взращенных на ненависти к тем,
кто их бросил, - и серые люди превратились в беспощадных галактических
завоевателей. Они навязывали свои условия покоренным планетам. Слабые
должны умирать - это основное правило. Выживших насильно вели к лучшей
жизни.
Для тех немногих, которых они не могли завоевать сами, серые люди
использовали других. Они задумали и осуществили межпланетную интервенцию
на Клианду. Это продолжалось до тех пор, пока не вмешался Специальный
Корпус. Операцию по борьбе с серыми людьми организовал я. Не удивительно,
что они так хотели захватать меня своими холодными руками.
А здесь находилась их тренировочная база. Школа, в которой из каждого
юного жителя Кеккончихи делали ревностного приверженца дела предков серых
людей. Здесь не существовало никаких развлечений. Это школа выживания, где
в детях убивали их природные склонности, поразила меня. Я находился в
тепле и - пока - в безопасности. Чем больше я узнаю об этом месте, тем
больше у меня шансов придумать какой-нибудь план дальнейших действий.
Хватит слоняться по темным коридорам. Я подошел к следующей классной
комнате. Здесь располагалась мастерская. Подростки собирали какие-то
приборы.
Какие-то приборы? _Т_е _с_а_м_ы_е _п_р_и_б_о_р_ы_. Я схватился за
обруч на шее, глядя на них, как кролик на удава.
Они собирали маленькие металлические коробочки с кнопками. Коробочки
с проводами, которые тянулись к ошейникам. Точно такой же ошейник был на
мне. Машины для пыток. Я провел рукой по стене и нащупал выключатель.
- ...разница только в применении, но не в теории. Вы собираете и
испытываете эти синаптические генераторы, чтобы ознакомиться с их методом
действия. Затем, когда вы перейдете к изучению аксионных фидеров, вам
станет понятен их принцип функционирования. А теперь посмотрите на
диаграмму на странице номер двадцать...
Аксионный фидер. Я должен узнать про него как можно больше. Я
подозревал, что этот аппарат я ни разу не видел. Но сталкиваться с ним мне
уже приходилось. Мозговой угнетатель, который порождал ужасные
воспоминания в памяти. Воспоминания о том, чего на самом деле не было.
Впрочем, от этого мне было не легче.
Какой же я идиот. Стоял там, как столб, позабыв об опасности.
Загипнотизированный голосом учителя, я не слышал приближавшихся ко мне
шагов и не видел человека, который подошел ко мне вплотную.
13
В таких случаях надо сначала действовать, а потом уже думать. Поэтому
я бросился на него, пытаясь сдавить руками его горло. Он даже не
пошевелился, а только тихо произнес:
- Добро пожаловать в школу Юрусарата, Джеймс диГриз. Я надеялся, что
ты найдешь сюда дорогу...
Он замолчал, когда мои пальцы сдавили его горло. Он не сопротивлялся,
на его лице не отражалось никаких эмоций. Он спокойно смотрел мне в глаза.
У него была дряблая, морщинистая кожа, и я внезапно понял, что он
очень-очень стар.
Хотя я прошел специальную подготовку и могу убить, защищая свою
жизнь, я не могу душить стариков, которые не оказывают сопротивления. Мои
пальцы разжались сами собой. Я выдержал его взгляд и сказал своим самым
грозным голосом:
- Стоит тебе только позвать на помощь - и ты покойник!
- Я не собираюсь этого делать. Меня зовут Ханасу, и я ждал встречи с
тобой, как только ты совершил побег. Я сделал все возможное, чтобы ты
пришел сюда.
- Может, ты объяснишь, что все это значит?
Я опустил руки, но был готов к любым неожиданностям.
- Разумеется. Как только я услышал сообщение о твоем побеге, я сразу
же попытался поставить себя на твое место. Если ты пойдешь на юг или на
восток, ты окажешься в городе, где тебя сразу же поймают. Если ты пойдешь
в обратную сторону - на запад - ты выйдешь к этой школе. Конечно, если ты
направишься на север, то сразу же окажешься возле моря и все равно
повернешь на запад. Основываясь на этой теории, я изменил расписание
занятий и сказал, что сегодня всем ученикам нужна физическая подготовка.
Они, конечно, обозлились на меня, потому что теперь им придется
наверстывать пропущенные часы в вечернее время. Но все же они прошита
несколько километров на лыжах. Не случайно их маршрут пролегал следующим
образом - сначала на юг, потом на запад, а затем обратно по берегу океана.
Я решил, что увидев лыжников, ты последуешь за ними. Ты ведь так поступил?
Мне не было смысла лгать.
- Да. А что теперь ты собираешься делать?
- Делать? Поговорить с тобой, что еще? Никто не видел, как ты вошел в
здание?
- Нет.
- Все гораздо лучше, чем я ожидал. Я был уверен, что мне придется кое
к кому применить аксионный фидер. Я совсем забыл, что ты очень
изобретательный человек. Если пройти до конца по этой наблюдательной
галерее, мы окажемся в моем кабинете. Пойдем?
- Зачем? Ты хочешь выдать меня?
- Нет. Я хочу с тобой поговорить.
- Я тебе не верю.
- Это понятно. Тебе нет смысла доверять мне. Но у тебя нет выбора. Уж
если ты сразу не убил меня, вряд ли ты это сделаешь сейчас. Следуй за
мной.
С этими словами Ханасу повернулся и пошел по коридору. Мне ничего не
оставалось, как последовать за ним. И держаться рядом. Я не собирался его
убивать, но если бы он только попытался поднять тревогу, я бы быстро его
успокоил.
Галерея извивалась, и мы проходили мимо многих классных комнат, но, к
сожалению, я не мог остановиться и посмотреть, чем занимаются ученики. Я
шел за спиной Ханасу, когда он поднялся по ступенькам и взялся за ручку
двери. Я схватил его за плечо.
- Что здесь? - спросил я.
- Мой кабинет. Я уже говорил...
- Здесь кто-нибудь есть?
- Навряд ли. Никто не имеет права заходить сюда без моего разрешения.
Но я посмотрю...
- Лучше это сделаю я.
Я так и сделал. Ханасу оказался прав.
Я чувствовал себя как ящерица, одним глазом держа его в поле зрения,
а другим осматривая комнату. Узкое, темное окно, полки с книгами, большой
стол, шкаф с картотекой, несколько стульев. Я указал ему на стул, стоявший
подальше от стола - в столе могли быть скрыты кнопки сигнализации. Он
покорно уселся и сложил руки на груди. А я еще немного порыскал по
кабинету. На столе стоял кувшин с водой и стакан. Я внезапно почувствовал,
как мне хочется пить. Я налил себе полный стакан воды и опустошил его
одним духом. Затем я упал на стул и закинул ноги на стол.
- Ты действительно хочешь мне помочь? - скептическим тоном спросил я.
- Да.
- Для начала ты можешь показать, как снять эту штуку с шеи?
- Конечно. Ключ в правом ящике стола. Замочная скважина рядом с
проводом.
Немного повозившись, я наконец расстегнул ошейник и швырнул его в
угол.
- Прекрасно. - Я повертел головой. - Хороший кабинет. Ты заведуешь
этой школой?
- Да. Я здесь Наставник. Меня сослали сюда в наказание. Они не
осмелились убить меня.
- Не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь. Может, ты
объяснишь, в чем дело?
- Разумеется. Планетой правит Комитет Десяти. Многие годы я состоял в
этом Комитете. Я хороший организатор. Именно я спланировал всю операцию по
захвату Клианды. Когда операция провалилась благодаря твоему
вмешательству, я вернулся и стал Первым в Комитете. Именно тогда я
попытался изменить наши программы, и меня за это наказали. С тех пор я
руковожу этой школой. Я не могу уйти отсюда и не могу изменить ни единого
слова в программе обучения. Это надежная тюрьма.
Все это становилось весьма интересным.
- А какие изменения ты хотел внести?
- Радикальные. Я стал сомневаться в правильности наших целей. Я имел
дело с другими культурами - прогнившими, как утверждали наши теоретики, -
и у меня возникло много вопросов касательно нашей. Но как только я решил
претворить свои идеи в жизнь, меня лишили власти и сослали сюда. На
Кеккончихи не должны появляться никакие новые идеи...
Дверь открылась, и ученик втолкнул тележку на колесиках.
- Я привез ваш ужин, Наставник, - сказал он, а затем увидел меня. На
его лице не отразилось никаких эмоций. - Это сбежавший пленник.
Только усталость удержала меня на месте. Мне пришлось немало пережить
за день, и мозг - как и тело - уже не реагировал с присущей ему быстротой.
Как мне поступить с этим учеником?
- Ты прав, Иору, - сказал Ханасу. - Заходи. Ты проследишь за
пленником, а я пойду позову на помощь.
Когда я услышал эти слова, я подскочил как ужаленный, готовый
прикончить их обоих. Но Ханасу не вышел из комнаты. Вместо этого он зашел
Иору за спину и бесшумно закрыл дверь. Затем он взял с полки черную
металлическую коробочку и коснулся ею затылка ученика. Мальчик застыл с
широко раскрытыми глазами.
- Опасность миновала, - сказал Ханасу. - Я сотру в его памяти
воспоминания о последних минутах. Вот и все.
К горлу у меня подкатил комок. Я почувствовал отвращение и страх.
Да-да, именно страх.
- Что это за штука?
- Аксионный фидер. Ты не раз его видел, но, конечно, ничего не
помнишь. Этот прибор может стирать воспоминания и заменять их другими. А
теперь выйди на минутку в коридор, чтобы ученик мог спокойно уйти.
Был ли у меня выбор? Я не знал. Возможно, усталость взяла верх. Я не
стал спорить. Я просто подчинился. Хотя и не полностью закрыл дверь, чтобы
иметь возможность наблюдать за происходящим в комнате. Ханасу что-то
покрутил в аксионном фидере и снова приложил его к затылку мальчика.
Ничего не произошло. Затем Ханасу открыл дверь и сел на свое место. Через
несколько секунд мальчик зашевелился и принялся двигать тележку в комнату.
- Я привез ваш ужин, Наставник, - сказал он.
- Оставь его здесь и больше сегодня не приходи. Я не хочу, чтобы меня
беспокоили.
- Слушаюсь, Наставник.
Повернувшись, ученик вышел, и я вернулся в комнату.
- Это приспособление... то самое, которое применяли ко мне? - спросил
я.
- Да.
- Это самая ужасная и жестокая вещь во всей Галактике.
- Это всего лишь машина, - ровным голосом ответил Ханасу, кладя
аксионный фидер обратно на полку. - Я не хочу есть, а ты, должно быть,
голоден после стольких испытаний. Угощайся.
Действительно, я и думать забыл о голоде, но когда Ханасу напомнил
мне о еде, я почувствовал, что могу съесть целого быка. В сыром виде. Я
снял крышку с тарелки, и от вида пищи у меня потекли слюнки. Это была все
та же безвкусная рыба, которой меня кормили на звездолете, но теперь она
показалась мне изысканным деликатесом. Я засовывал себе в рот огромные
куски, жевал и слушал Ханасу.
- Я пытаюсь понять, по какой причине ты считаешь эту машину жестокой
вещью. Может, ты имел в виду цель, для которой она используется? - Я
кивнул с набитым ртом. - Тогда причина мне понятна. Это моя беда. Я
слишком умен, иначе бы я не был первым учеником в школе, а затем - Первым
в Комитете. За годы, проведенные в ссылке, я пришел к мысли, что
большинство людей на этой планете глупы и лишены воображения. Ум и
воображение являются препятствием для выживания в таком суровом мире, как
наш. В результате селективного отбора мы уничтожили эти качества. Это
означает, что я - исключение, мутант. Эти различия не проявлялись во мне в
годы юности. Я верил во все то, чему меня учили, и получал только отличные
оценки. Я раньше не задавал вопросов, потому что их здесь никто не задает.
Самое главное - это послушание. Теперь меня терзают сомнения. Мы не
высшая, раса, мы просто не похожи на других. То, что мы хотели подчинить
или уничтожить других, было нашей ошибкой. Наши контакты с чужаками в
войне против собственного рода - величайшее преступление.
- Ты прав, - сказал я, с сожалением проглотив последний кусок. - Я бы
не отказался еще от одной порции.
Но Ханасу, казалось, не слышал меня. Он продолжал:
- Когда я все это понял, я попытался изменить наши цели. Но это
оказалось невозможным. Хотя я и руковожу этой школой, я не могу изменить
ни единого слова в учебных программах.
- Я могу все изменить, - сказал я.
- Конечно, - согласился он, повернувшись ко мне.
Его лицо дрогнуло, и уголки губ слегка приподнялись. Он слабо
улыбался, но все же это была улыбка.
- А как ты думаешь, почему я хотел, чтобы ты пришел сюда? Ты можешь
сделать то, о чем я давно мечтаю. Спасти людей этой холодной планеты от
самих себя.
- Достаточно одного сообщения. Стоит только передать данные о
местонахождении этой планеты.
- А затем появятся... солдаты вашей Лиги и нас уничтожат. Трагедия
неизбежна.
- Ничего подобного. Ни один волосок не упадет с ваших голов.
- Это издевательство, и оно мне не нравится. Перестань смеяться надо
мной. - Мне даже показалось, что в его голосе прозвучало раздражение.
- Это правда. Ты просто не знаешь законов цивилизованного мира.
Признаюсь, многие действительно предпочли бы стереть вашу планету в
порошок, если бы узнали, где она находится. Но об этом будут знать только
представители Лиги. Лига станет следить, чтобы ваши люди больше не делали
гадостей. И предложит вам, как это делается в подобных случаях, помощь и
сотрудничество.
Ханасу удивился.
- Не понимаю. Они должны убить нас...
- Достаточно убийств. У вас в голове только одно - жить или умереть.
Убить или быть убитым. Эта философия принадлежит темному этапу развития
человечества, который, я надеюсь, остался далеко в прошлом. Возможно, у
нас не самая лучшая система правления с точки зрения этики, но мы, по
крайней мере, запрещаем применять насилие в качестве меры воздействия. Как
ты думаешь, почему ваши друзья чужаки добились таких успехов? У нас уже
нет армий и флотов, предназначенных для ведения войн. Да и войн у нас
давным-давно не было. Пока не появились серые люди и не постарались
перевести стрелки часов на двадцать тысяч лет назад. Государство не должно
возводить убийство в ранг государственной политики. Никогда.
- Такой закон необходим. Тот, кто убил, заслуживает смерти.
- Чепуха. Это не вернет мертвого к жизни. А общество, прибегающее к
убийству, само становится убийцей. А сейчас у тебя вообще отвиснет
челюсть. Высшая мера наказания не останавливает рост преступности, это
доказанный факт. Насилие порождает насилие, убийство порождает убийство.
Ханасу мерил шагами комнату, пытаясь уяснить эти чуждые для него
принципы. Тем временем я облизал тарелку и ложку. Вздохнув, Ханасу снова
уселся на стул.
- То, что ты мне рассказал, не укладывается в моем сознании. Я должен
все как следует обдумать, но не это сейчас важно. Самое главное - это то,
что я уже принял решение. Оно созрело после долгих лет раздумий. Агрессии
Кеккончихи надо положить конец. Слишком много крови. Я считал, что по
законам логики вы убьете всех нас за эти преступления. Но ты сказал, что
этого не произойдет, и я верю тебе. Но это не так важно. Надо отправить
послание вашей Лиге.
- Как?
- Это ты должен ответить на этот вопрос. Будь у меня такая
возможность, разве я сам не связался бы с Лигой?
- Да, конечно. - Теперь наступила моя очередь ходить по комнате. -
Конечно почтовая связь с другими планетами отсутствует. Пси-операторов
тоже нет. Или есть? Неважно. Они все равно не передадут это сообщение.
Радио?
- Ближайшая база Лиги находится на расстоянии четыреста тридцать
световых лет.
- М-да, мы не можем столько ждать. Мне придется каким-то образом
проникнуть на один из звездолетов, когда они будут стартовать.
- Это практически невозможно.
- Не сомневаюсь. Так что же ты предлагаешь? Знаю-знаю, ты только что
сам задал мне подобный вопрос. Должен же быть какой-то выход. Может, он
приснится мне. Есть здесь безопасное место, где...
Резкая трель прервала меня на полуслове. Я широко раскрыл глаза.
- Это коммуникатор. Меня вызывают по дальней связи. Отойди к стене,
чтобы не попасть в поле зрения.
Он сел за стол и щелкнул переключателем.
- Ханасу, - произнес он бесцветным голосом.
- ОТРЯД ПРИБУДЕТ К ВАМ ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО МИНУТ. ВСЕ ВЫХОДЫ ИЗ ШКОЛЫ
БУДУТ ПЕРЕКРЫТЫ. СЛЕДЫ БЕГЛЕЦА ВЕДУТ К ВАМ, И, ВОЗМОЖНО, ОН ПРЯЧЕТСЯ В
ВАШЕЙ ШКОЛЕ. В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ К ВАМ ОТПРАВИТСЯ ТРАНСПОРТ С ШЕСТЬЮ
ОТРЯДАМИ НА БОРТУ. ШКОЛУ ОБЫЩУТ, И БЕГЛЕЦ БУДЕТ ПОЙМАН.
14
- Какие у вас имеются доказательства, что он в школе? - спросил
Ханасу.
- СЛЕДЫ НА СНЕГУ, ВЕДУЩИЕ В ВАШЕМ НАПРАВЛЕНИИ. ИЛИ ОН ПРЯЧЕТСЯ В
ВАШЕЙ ШКОЛЕ, ИЛИ ОН ПОГИБ.
- Ученики помогут вам обыскать школу. Они хорошо знают, где можно
спрятаться в школьных зданиях.
- ДАЙТЕ СООТВЕТСТВУЮЩИЙ ПРИКАЗ.
Выключив коммуникатор, Ханасу холодно посмотрел на меня.
- Итак, наш план провалился. Поймав тебя, они применят аксионный
фидер и узнают о моем участии в заговоре. Согласен ли ты совершить
самоубийство, чтобы защитить меня?
Все это он высказал мне с непроницаемым лицом. Тем же бесцветным
тоном. Хотя в комнате было холодно, я почувствовал, как на лбу у меня
выступила испарина.
- Не так быстро. Еще не все потеряно. Давай оставим самоубийство в
качестве последнего средства. Я могу где-нибудь спрятаться?
- Нет. Они все обыщут.
- А здесь? В твоем кабинете. Скажешь им, что меня здесь нет.
- Ты не знаешь наших людей. Что бы я - или кто другой - ни сказал,
они обыщут все помещения согласно полученному приказу. Мы очень
старательные.
- Но у вас отсутствует воображение. Я перехитрю их.
В тот момент у меня самого было туго с воображением. Только
адреналин, выброшенный в кровь предложением о самоубийстве, заставил
шевелиться мои извилины. В отчаянии я посмотрел по сторонам.
- Окно! Я вылезу через него и спрячусь...
- Оно никогда не открывается. Закрыто намертво.
- Никогда не открывается? Даже летом?
- Сейчас лето.
- Я боялся, что ты это скажешь. Не все еще потеряно. - В моем голосе
звучала безысходность, потому что у меня было предчувствие, что все
потеряно. - Если нельзя спрятаться внутри, я спрячусь снаружи. Должен
существовать какой-то выход на крышу. Чтобы сделать там ремонт. Или
закрепить черепицу.
- Там нет черепицы.
Я с трудом удержался, чтобы не вырвать у себя клок волос.
- Не надо понимать меня буквально. Ведь можно как-то попасть на крышу
изнутри?
- Можно.
Я еле сдержался, чтобы не схватить его за горло и не вытряхнуть из
него необходимые мне сведения.
- У тебя есть планы? Планы-схемы школьных зданий?
- Да. Они в шкафу.
- Тогда достань их. Побыстрее, если можно.
Сколько времени осталось до прибытия поисковых отрядов? Я защелкал
пальцами, погрыз ногти, и, когда Ханасу достал планы, вырвал их у него из
рук. Я быстро переворачивал листы, не обращая внимания на его
оптимистические замечания.
- Мы зря теряем время. Выхода нет. Я не хочу, чтобы меня пытали при
помощи аксионного фидера. Если ты не желаешь покончить жизнь
самоубийством, тогда я сам...
- Хватит ныть! - рявкнул я.
Мне это уже начинало действовать на нервы. Я ткнул пальцем в схему.
- Вот это. Что это за обозначение?
Ханасу взял листок, направил на него свет и прищурился. Мое сердце
застучало в два раза быстрее.
- Да, я вижу, - наконец произнес он. - Это дверь.
Я хлопнул его по плечу.
- Мы спасены! Если ты сделаешь все, что я прикажу. Первое,
распорядись, чтобы все собрались вместе. Я имею в виду не только учеников,
но и учителей, поваров, садовников, специалистов по пыткам. Всех.
- У нас нет садовников.
- Какая разница! - Мой голос сорвался, и я с трудом взял себя в руки.
- Самое главное, чтобы они собрались все вместе. Сейчас! Скажи им, что они
должны участвовать в поисках. Остальное я объясню тебе потом.
Он беспрекословно выполнил мой приказ. Да здравствует железная
дисциплина Кеккончихи! К тому времени, когда он объявил общий сбор, я уже
знал, что делать дальше.
- Я не могу выйти отсюда незамеченным, поэтому тебе придется самому
принести из лаборатории все, что мне нужно. А мне нужен гвоздемет -
проверь, чтобы в нем было не менее десяти гвоздей или шурупов, - пятьдесят
метров веревки, выдерживающей груз до пятисот килограммов, фонарик с
батарейками и машинное масло. Где мне подождать, пока ты все это
принесешь?
- Здесь. В коридоре полно людей. К тому времени, когда я вернусь, все
уже соберутся в конференц-зале.
- Замечательно.
- Я не знаю, что ты собираешься делать, но я тебе помогу. Когда тебя
поймают, у меня будет время покончить с собой.
- Мне нравится, что ты, Ханасу, всегда смотришь в будущее с
оптимизмом. А теперь за дело!
Он ушел, а я принялся мерить шагами ковер, пытаясь найти хоть один
необгрызенный ноготь. Зажужжал коммуникатор, и я быстро отпрыгнул в
сторону. Ханасу отсутствовал четыре минуты, а мне показалось, что прошло
четыре дня.
- Тебе звонят, - сообщил я, забирая у него вещи.
Пока он направлялся к коммуникатору, я рассовал все по карманам.
- Поисковые отряды прибыли. Все собрались в конференц-зале, - сообщил
Ханасу.
- Хорошие новости. Спускайся вниз и организуй их. Скажи, чтобы они
тщательно обыскали все здания снизу доверху. Мне необходимо как можно
больше времени, ведь я не знаю, что ждет меня впереди.
- Ты собираешься вылезти на крышу?
- Пока еще сам не знаю. Пошевеливайся.
- Конечно, ты прав.
Он пошел к двери, открыл ее и обернулся.
- Удачи. Ведь так принято говорить в подобных случаях?
- Да. Спасибо. Я тоже желаю тебе удачи. Я постараюсь, чтобы нам не
пришлось прибегать к пакту о взаимном самоубийстве.
Я вышел вслед за ним. Ханасу стал неторопливо спускаться по
ступенькам, а я рванул по лестнице вверх, сжимая в кулаке схему здания.
Восхождение согрело меня, но, добравшись до последнего этажа, я запыхался.
Сегодня у меня был нелегкий день. В конце коридора виднелась дверь.
Разумеется, она была заперта.
- Джим диГриз смеется над такими замками, - рассмеялся я, засунув
ноготь большого пальца в замочную скважину огромного замка.
Дверь со страшным скрипом распахнулась, я заскочил вовнутрь и
захлопнул ее за собой. Я поискал выключатель, но так и не нашел его. Было
холодно и пахло сыростью. Я включил фонарик, который взял с собой, и
огляделся. Вокруг меня громоздились ящики и груды пожелтевших бумаг.
Дверь, которую я искал, находилась в дальнем конце комнаты. В добрых
четырех метрах от пола. Лестницы не было.
- Все лучше и лучше, - подбодрил себя я и принялся ставить ящики один
на другой.
Пришлось немного повозиться. Ведь я не мог таскать ящики по полу,
чтобы не оставлять следов. Приходилось носить их на себе. Когда я закончил
это занятие, мне уже не было холодно. Я даже вспотел, когда вспомнил про
поисковые группы. Интересно, где они сейчас? Я принялся быстро карабкаться
по ящикам.
Это была не дверь, а крышка люка размером в квадратный метр,
расположенного почти у верхушки крыши. Когда я толкнул ее, она заскрипела,
и на меня посыпалась ржавчина. Ничего другого я и не ожидал. Я тщательно
смазал петли машинным маслом, чтобы не скрипели, а затем тщательно вытер
всю ржавчину. Теперь это была обычная крышка люка со смазанными петлями.
Оставалось только надеяться, что тот, в чьи обязанности входит следить за
такими люками, не окажется в составе поисковой группы. Мне ничего не
оставалось, как пойти на этот риск. Теперь, когда я толкнул крышку люка,
она легко открылась, и в лицо мне ударил ледяной ветер. Я высунул голову в
холодную темноту. При тусклом свете звезд я увидел, что на крыше мне
спрятаться негде.
- Решишь эту проблему в свое время, - сказал я сам себе с неискренним
энтузиазмом. - Делай все по порядку. Раз до сих пор тебе удавалось их
перехитрить, то в конце концов ты победишь.
Пытаясь таким образом поднять свой моральный дух, я вколачивал
здоровенный гвоздь в замерзшую крышу. Затем я привязал к нему конец
веревки. Веревка была достаточно толстой. По ней не будут скользить руки.
Именно поэтому я и взял ее с собой.
Теперь мне осталось только перетащить все ящики обратно на свои
места, стараясь не думать, что поисковые группы приближаются с каждой
секундой. Я уже был почти там, хотя до сих пор не знал, где находится это
"там". Мне хотелось лишь одного - залезть на крышу и закрыть за собой
крышку люка. Но вместо этого я внимательно осмотрел весь пол при свете
фонарика. И обнаружил чудесный отпечаток своей ноги на пыльной поверхности
одного из ящиков. Я перевернул этот ящик этой стороной вниз. Только
теперь, убедившись, что никаких следов больше не осталось, я направился к
веревке. Прежде чем ухватиться за нее, я проверил свое снаряжение и
выключил фонарик.
И тут, в полнейшей темноте, я услышал, как в замке поворачивается
ключ.
Не знаю, существует ли такое спортивное состязание, как карабкание по
четырехметровой веревке на время. Но если есть, то я установил новый
мировой рекорд. Не переводя дыхания, я лез вверх, подгоняемый страхом. Еще
мгновение назад я стоял на полу, а через секунду уже коснулся рукой крышки
люка, вылез через него и, балансируя на коньке крыши, стал подтягивать
веревку. Казалось, она никогда не закончится, и, когда я наконец втянул ее
и стал закрывать крышку люка, в комнате зажегся свет.
- Ты, Букай, проверь эту сторону, а я - ту, - услышал я приглушенный
монотонный голос. - Посмотри за ящиками. В самые большие - где может
спрятаться человек - загляни.
С величайшей осторожностью я опустил крышку на место. Что дальше?
Ответ напрашивался сам собой. Конечно, они посмотрят везде, где только
возможно. Значит, мне надо отыскать невозможное место. Гладкая
металлическая крыша не вызвала у меня прилива энтузиазма. Она спускалась в
обе стороны под крутым углом. В пяти метрах от меня крыша заканчивалась.
Недовольно ворча, я попытался повернуться, чтобы посмотреть в другую
сторону. И только тогда я обнаружил, что металлическая крыша была покрыта
тонким слоем льда. Нога не удержалась на гладкой поверхности, и я
заскользил вниз.
Тщетно я пытался ухватиться за какой-нибудь выступ, их попросту не
было. Я продолжал скользить по замерзшей крыше.
Пока не вспомнил о привязанной веревке. Я схватил ее обеими руками.
Она скользила между рукавицами. Я сжал ее изо всех сил. Пальцы свело от
боли.
Я крепко держался за конец веревки. Ожидая, когда пройдет боль.
Чувствуя, как мои ноги болтаются над бездной. Отдышавшись, я стал медленно
подтягиваться. Скоро я снова оказался на крыше. Там я вспомнил о поисковой
группе и понял, что крышка люка может открыться в любой момент.
Спрятаться на крыше было абсолютно негде. Может, они не увидят меня
при таком слабом свете. Надо как можно дальше отползти от люка. Отвязав
веревку негнущимися пальцами, растопырив руки и ноги, я пополз вдоль
конькового бруса. Я знал, что стоит мне только свалиться вправо или влево
- и мне конец.
Конец. Крыша закончилась. Оглянувшись, я увидел ясные очертания люка.
Тот, кто высунет из него голову, так же ясно увидит меня.
Один раз веревка меня уже спасла, спасет и на этот раз. Медленно и
аккуратно, чтобы удержать равновесие, я вытащил гвоздемет. Я надеялся, что
толстая крыша приглушит звук выстрела. Легким нажатием на спусковой крючок
я вогнал гвоздь в самый край крыши. Замерзшими пальцами я соорудил нечто,
напоминавшее петлю, и набросил ее на гвоздь. Встал на нее ногами и
медленно сполз вниз. Теперь я висел в воздухе, стараясь не обращать
внимания на то, что гвоздь уже слегка изогнулся.
Громко хлопнула крышка распахнувшегося люка. Я спокойно висел,
радостно улыбаясь, что и на этот раз обвел своих преследователей вокруг
пальца. До меня донеслись их голоса.
- Видишь что-нибудь, Букай?
- Нет.
- На крыше никого нет?
- Нет. Мне спускаться вниз?
Отлично, диГриз. Куда им тягаться с тобой.
- Нет. Пройди вдоль крыши и осмотри все самым внимательным образом.
Это не люди, а какие-то машины. Ни один здравомыслящий человек не
стал бы ходить по скользкой крыше. Ни один здравомыслящий человек никогда
бы меня не обнаружил. Но эти тупоголовые болваны выполняли инструкции, и
ничто не могло их остановить.
Я слышал, как кто-то ползет в мою сторону. Вдруг он дернул за
веревку.
Я посмотрел вверх и увидел бесстрастное лицо серого человека.
15
Я видел, как он вздрогнул от неожиданности, когда обнаружил меня. Я
видел, как он уселся на конек крыши, повернул голову и раскрыл рот.
- Ахиру!
...И тут он сорвался. Впервые я увидел эмоции на лице серого
человека. Страх. Он попытался ухватиться за гвоздь, но промахнулся. Его
ногти царапали гладкий лед. Затем он пропал из виду, и я закрыл уши, чтобы
не слышать, как он ударился о землю.
Что мне делать теперь? Холод пробирал меня до костей, пока я висел на
веревке и ждал неизвестно чего. До меня доносились приглушенные голоса. Я
не мог разобрать слов, пока кто-то не высунул голову из люка.
- Букай что-нибудь сказал?
- Да. Он произнес мое имя.
- Затем поскользнулся и упал?
- Да.
- Это нехорошо.
- Нехорошо. Лучше бы он разбился молча. Ведь он проявил эмоции.
Крышка люка захлопнулась.
Какие чуткие люди. У Букая наверняка были друзья. Наверное, я больше
скорбел о нем, чем они. Моральная Философия! Пока мои пальцы еще не
полностью окоченели, я снова вылез на крышу и осмотрелся. Крышка люка
закрыта, крыша пуста. Медленно и осторожно я пополз к люку. У меня не было
ни малейшего желания присоединяться к Букаю.
Выждав десять нескончаемых минут, я решил, что внизу уже никого нет.
По крайней мере, надеялся на это. Дрожа от холода я поднял крышку. Мои
зубы так стучали, что этот звук можно было услышать внизу. В комнате
царила тьма. Все ушли.
Существует определенный предел мучений, которые может вынести
человек, и я уже давно перешел его. Я решил немного отдохнуть, но, как
только прилег на пол, мгновенно уснул. Так крепко уснул, что, когда
проснулся, не мог определить, сколько же времени я проспал. Минуту или
день. А что, если серые люди продолжают поиски? И сколько здесь длится
день? Ругая себя за проявленную слабость, я занялся замком. Медленно
открыл дверь. Коридор был пуст. За окнами чернела ночь.
- Тебе снова повезло, диГриз. Может, твой подсознательный таймер
работает лучше, чем твой мозг. Пора приниматься за работу.
Сон освежил меня. Я на цыпочках стал красться вдоль стены, готовый к
любым неожиданностям. Все двери были закрыты, и ученики, очевидно, крепко
спали после тяжелого дня. В кабинете Наставника горел свет, и, слегка
отворив дверь, я заглянул внутрь. Он сидел на стуле, ожидая меня. Я зашел
в комнату и бесшумно закрыл за собой дверь.
- Это ты... - сказал он, держа в руке стакан с водой.
Он осторожно поставил его на стол.
- Если это вода, то я ее выпью, - сказал я, беря стакан. - Меня
мучает жажда.
- Это яд, - бесцветным голосом сообщил он.
Я тут же поставил стакан на место.
- Ты собирался покончить с собой?
- Да. В случае необходимости. Я не знал, кто первым войдет в мой
кабинет.
- Все ушли?
- Да. Они ничего не обнаружили. Один из них упал с крыши и разбился
насмерть. Ты виноват в его смерти?
- Косвенно. Я видел, как он сорвался с крыши.
- Теперь они считают, что ты замерз в снегу. Утром они отправятся
искать твое тело. Не думаю, что они станут сильно стараться, потому что
некоторые думают, что ты мог утонуть в океане.
- Это вполне могло произойти. Но теперь, когда вечерние приключения
закончились, я думаю, нам надо вернуться к прерванной беседке.
- Как передать послание Лиге?
- Именно. Пока я там прохлаждался на крыше, у меня возникли кое-какие
идеи. Думаю, у нас все получится. Ты устал?
- Не очень.
- Прекрасно. Тогда я хочу поработать сегодня в электронной
лаборатории. Мне там никто не помешает?
- Я позабочусь об этом. Что ты хочешь сделать?
- Сходи в библиотеку и принеси мне схему детектора искривленного
пространства. Думаю, у вас достаточно деталей, чтобы я мог его собрать?
- На складе есть уже собранные детекторы. Их тоже изучают в школе.
- Еще лучше. Тогда пойдем в лабораторию и займемся делом. Я покажу
тебе, что я хочу сделать.
Ханасу подавал мне нужные детали, а я занимался сборкой, и скоро мое
приспособление было готово. Я отошел в сторону, чтобы полюбоваться на
него. Приспособление представляло собой металлическую трубу, заостренную с
одной стороны и, расширяющуюся с Другой.
- Произведение искусства, - сказал я.
- Для чего оно нужно? - с присущей ему практичностью спросил Ханасу.
- Эту штуку надо прикрепить к одному из ваших звездолетов. Это наша
следующая задача. Если все сделать аккуратно, никто не обратит на нее
внимания - ведь это копия сигнального отстреливателя, которым оснащены все
корабли. Только вместо сигнальных ракет внутри находится вот это. - Я
показал ему пластиковый цилиндр. - Внутри располагается батарея и мощный
радиопередатчик. Я смастерил десять таких передатчиков, больше, чем
достаточно. Работает эта штука следующим образом. Каждый раз, когда
корабль выходит из искривленного пространства в нормальный космос, это
фиксируется приемником на носу, и один из передатчиков выстреливается. Он
начинает передавать сигнал каждые полчаса. За это время корабль уже давно
вернется в искривленное пространство. Сигнал передается на частоте Лиги и
содержит мой номер и местонахождение этой планеты. И, разумеется, призыв о
помощи. Нам останется только сидеть и ждать, когда появится космическая
подмога.
- Очень интересно. А если вблизи не окажется ни одного приемного
устройства?
- Я предвидел этот вопрос. Теория вероятности на нашей стороне.
Большинство пилотов время от времени включают навигационную аппаратуру. То
же самое относится к пассажирским кораблям. Одно из наших радиопосланий
обязательно достигнет цели.
- Остается надеяться. Это лучше, чем ничего. В крайнем случае мы
покончим жизнь самоубийством.
- Конечно. Ты неисправимый оптимист.
- А как ты прикрепишь это приспособление к звездолету?
- При помощи атомного сварочного аппарата. - Я поднял руку, когда он
хотел что-то сказать. - Ладно, я пошутил. Больше не буду. Я должен
незаметно пробраться к одному из звездолетов. Чтобы все сделать, мне
понадобится всего лишь несколько минут. Космопорт охраняется?
- Он обнесен металлическим забором. На воротах стоит охрана. Больше я
ничего не знаю.
- Если это так, то задача упрощается. Мне нужна твоя, помощь. Я хочу
знать, когда отправляется ближайший рейс. И мне нужен транспорт до
космопорта.
- Что касается информации, то сложностей нет. Согласно графику "Такай
Ча" стартует сегодня в шесть сорок пять.
- А сколько сейчас времени?
Прищурившись, Ханасу посмотрел на свои часы.
- Три часа одиннадцать минут, - наконец сообщил он.
- Ты можешь раздобыть транспорт? И вовремя доставить меня в
космопорт?
Он долго думал и неохотно кивнул.
- Обычно это невозможно. Мне не разрешается выезжать за пределы
школы. Но сегодня я могу сказать, что собираюсь присоединиться к поискам.
Думаю, мне не откажут.
- Надо постараться.
Хитрость удалась. Через десять - минут мы уже тряслись в колымаге на
лыжах, приводимой в действие электрическим мотором с пропеллером.
Обогревателя, естественно, не было, как и мягких подушечек на сидениях.
Эти люди зашли слишком далеко в своем аскетизме. К своему радиоэжектору я
приделал ремень и повесил его на плечо. Все инструменты, которые могли мне
понадобиться, я сложил в сумку. Глядя на снежинки, пляшущие в свете фар, я
пытался придумать какой-нибудь план.
- Насколько близко ты можешь подъехать к забору? - спросил я.
- Вплотную. Как видишь, здесь нет дорог. Можно ездить, где угодно.
- Это хорошо. План таков. Высадишь меня возле забора и поедешь
дальше. Но запомнишь место. Вернешься туда ровно через час. Но если по
радио передадут сигнал тревоги, держись отсюда подальше.
- Хорошо. У меня будет достаточно времени, чтобы вернуться в школу и
выпить яд.
- Примешь его вместо завтрака. Только сначала убедись, что они
поймали меня. Возможно, там будет суматоха, но не так уж и легко взять
меня в плен.
- Ты когда-нибудь ходил на лыжах?
- Я чемпион по лыжному спорту.
Операция прошла как по маслу. Пару раз мы видели огни других машин.
Но они были далеко. Затем мы на бешеной скорости петляли мимо каких-то
темных зданий. Ханасу вел машину, какао. Вскоре мы оказались возле
ограждения и поехали вдоль него. Впереди ярко горели фонари возле ворот.
Затем на какое-то мгновение резкий порыв ветра поднял с земли клубы снега.
- Я спрыгну здесь! - закричал я. - А ты езжай дальше и не забывай
поглядывать на часы!
Я сбросил сумку с инструментами в снег и нырнул вслед за ней. Не
успел я приземлиться, как Ханасу уже рванул с места, обдав меня снегом.
Темно, холодно, противно - прекрасная маскировка. Вытащив из сумки
детектор, я осторожно приблизился к металлической сетке забора.
Простенькая система сигнализации. Я мог отключить ее и прорезать дыру
в сетке, закрыв один глаз, стоя на одной ноге и спрятав правую руку за
спину. Не в силах удержаться от соблазна, я закрыл один глаз, поджал одну
ногу, правой рукой схватил себя за затылок и быстро справился с работой.
Прорезав в сетке дыру, я раздвинул ее обеими руками, побросал туда свои
инструменты, а затем пролез сам. За пару секунд я заделал дыру при помощи
молекулярной сварки, нацепил лыжи и заскользил в темноту. Снег засыпал мои
следы. Первый этап прошел отлично.
Звездолет я нашел без всяких проблем. Он стоял на ярко освещенной
площадке. Я направился к нему, лавируя между зданиями. Возле последнего
строения я остановился и принялся рассматривать стартовую площадку.
Какое великолепное зрелище открывалось передо мной. Мощные прожекторы
на башнях освещали корабль. Снежинки падали на горевшие лампы и немедленно
таяли. Вокруг звездолета царило оживление - ходили люди, ездили машины. На
боку красовалось название - "Такай Ча". Тот самый корабль. Скоро он
отправится в полет.
Только как мне приблизиться к нему, чтобы прицепить свое
приспособление?
16
На этот вопрос можно было ответить только однозначно. В своей одежде
я не мог незаметно подойти к кораблю. Но я мог это сделать, одевшись как
рабочие, копошившиеся вокруг звездолета. Итак, мне нужен один из рабочих.
Однако заполучить рабочего оказалось не так уж и просто. Я ходил
возле границы освещенной зоны, как волк вокруг костра, и ничего не мог
поделать. Никто не приходил, никто не уходил. Рабочие на Кеккончихи
работали тщательно, не торопясь и не проявляя никаких эмоций. Зато моих
эмоций хватило бы на них всех. Время летело. Прошел уже целый час. Я уже
не успевал вернуться в назначенное место для встречи с Ханасу. Хуже того -
я не сделал то, зачем сюда пришел. До старта звездолета оставалось меньше
часа, а я все никак не мог до него добраться.
Мое терпение было на исходе - я придумывал и отвергал десятки
самоубийственных планов, когда один из рабочих решил уйти. Он - вылез из
башни крана и направился к одному из зданий. Я плюхнулся на живот и пополз
по снегу, чтобы меня не увидели из окон. Подняв голову, я увидел, что
рабочий скрылся за дверью с надписью "БЕНЖО". Я ринулся вслед за ним и
увидел, что такое на самом деле бенжо.
Я человек терпеливый и дал ему возможность закончить свои дела,
прежде чем свалить на пол. Он как раз застегивал пуговицы. Он так и не
узнал, что его ударило. Но я знал - ребро ладони моей правой руки. Стянув
с него одежду, я связал его по рукам и ногам, засунул в рот кляп, затолкал
в кабинку и прикрутил проволокой к трубе. Я, конечно, мог оставить его
замерзать на снегу, но это шло вразрез с моей собственной моральной
философией, которую я проповедовал Ханасу. К тому же, я сам в нее верил.
Самое главное, чтобы его не обнаружили до старта звездолета. До которого
осталось совсем немного.
Его комбинезон сидел на мне в обтяжку, но я думал, что никто не
станет обращать на это внимания. Надев защитную каску, я поднял воротник,
чтобы скрыть лицо. Наступил самый ответственный момент.
С замирающим сердцем я шел по освещенной площадке, держа под мышкой
свою трубу. На другом плече у меня болталась сумка с инструментами. Мне
хотелось бежать, но вместо этого я был вынужден идти медленным шагом. Мне
это давалось нелегко, но я знал, что моя безопасность зависит от того,
насколько естественным будет мое поведение. Никто не смотрел на меня, все
были заняты своей работой. Я облегченно вздохнул, когда наконец дошел до
подвижного крана, побросал свои вещи в кабину и залез туда. Разобраться с
ручками управлений оказалось несложно. Медленно и осторожно я подъехал к
основанию звездолета, скрывшись из поля зрения остальных рабочих. Но за
мной могли наблюдать из темноты, поэтому мне пришлось работать в таком же
монотонном ритме, как и другие. Я медленно поднялся до рулевого крыла
корабля, где обычно крепится сигнальный отстреливатель.
Там его, разумеется, не было. Впрочем, это не имело никакого
значения, потому что единственный человек, который мог заметить разницу,
находился в туалете, привязанный к трубе. Я принялся за работу
Молекулярный сварочный аппарат весело зашипел, и через несколько минут мой
радиоэжектор оказался намертво приваренным к корпусу звездолета. С земли
его никто не увидит. Тем более, что снег все еще продолжал падать.
- Не подведи меня, крошка, - сказал я, ласково похлопав по нему
рукой.
Спустившись, я быстро покинул место преступления. На этот раз я не
пошел пешком, а подъехал к зданиям прямо на кране и оставил его возле
ближайшего строения. До старта оставалось десять минут. К звездолету
подъехала машина с экипажем. Рабочие покидали стартовую площадку.
- Почему этот кран стоит здесь? - послышался голос за моей спиной.
- Бур-бур? - промычал я, не поворачивая головы.
Я слышал, как кто-то подошел ко мне.
- Не понял. Повтори.
- А это ты понял? - сказал я, развернувшись, и схватил его обеими
руками за горло.
Его глаза вылезли из орбит, а затем закрылись, когда я стукнул его
головой о косяк двери. Когда решается судьба Галактики, тут не до
вежливости. Я связывал ему руки, когда корабль стартовал. Такого приятного
звука я еще не слышал в своей жизни.
- Ты победил, Джим. Ты опять победил, - поздравил я сам себя, так как
вокруг не было никого, кто мог бы это сделать за меня. - Еще не родившиеся
поколения станут благословлять твое имя. А все жители Кеккончихи -
проклинать его каждый день. Скоро жестокому господству серых людей
наступит конец.
Оставив очередное бесчувственное тело возле дверей, я вдруг заметил
большой и сложный замок. Зачем он нужен? Табличка на двери помогла мне
ответить на этот вопрос и подсказала, что делать дальше.
"Склад боеприпасов. Вход запрещен". Идеальное место для укрытия.
Только сначала надо запутать следы. Это очень просто. Нацепив лыжи, я
выехал на освещенное место и стал ждать, когда же меня заметят.
Никогда еще не встречал таких глупых и ненаблюдательных людей. Минут
пять я катался взад-вперед, но никто не обращал на меня внимания. Все это
мне уже порядком наскучило, к тому же я немного устал. В конце концов я
почти вплотную подъехал к двум рабочим, сбив на своем пути две железные
бочки. Только тогда они меня заметили. Когда они подняли головы, я закрыл
лицо рукой и, пригнувшись, помчался в темноту, спотыкаясь на каждом шагу.
Не хватало только стрелки, указывавшей, в какую сторону я побежал. Они,
конечно, стояли как вкопанные, но я надеялся, что по крайней мере они
запомнят меня и в каком направлении я скрылся. А бежал я прямо к забору.
На этот раз я вырезал в сетке огромную дырищу, куда свободно мог пройти
танк. Набрав скорость, я скользил по открытым местам, оставляя четкие
следы на снегу. Одновременно размышляя, как бы сбить с толку
преследователей. Скоро такая возможность представилась. Недалеко от меня
проехала машина с лыжами вместо колес. Поравнявшись с ее следами, я
принялся пересекать их во всех направлениях. Затем, ухватившись за лыжные
палки, я совершил поворот, который бы наполнил гордостью сердца моих
инструкторов. Приземлился я на лыжные колеи, оставленные другой машиной.
Теперь я не отталкивался палками, чтобы не оставлять от них следов.
Теперь, если преследователи бросятся за мной в погоню, они пойдут по
ложному следу. А я возвращался в город, где мог чувствовать себя в
безопасности.
Надо сказать, что на Кеккончихи просыпались довольно поздно. Я
заметил лишь несколько человек, идущих на лыжах по своим делам. Не думаю,
чтобы кто-нибудь их них видел меня. И никаких признаков погони. Когда я
достиг зданий, стоявших возле дальнего края космопорта, то там тоже все
было спокойно. Что теперь? Я не хотел направляться в убежище, пока все не
бросятся за мной в погоню по ложному следу. Трудно сказать, когда это
произойдет. Заметив освещенное окно, я подкрался к нему и заглянул
вовнутрь. Это была кухня. Горшки на печи и повар, готовивший завтрак.
Заманчивая перспектива. Перспектива стала еще более заманчивой, когда
повар обернулся, и я увидел, что это женщина. Я еще ни разу не
разговаривал с жительницами Кеккончихи и не мог удержаться от соблазна.
Анжелина всегда упрекает меня, что я приударяю за другими женщинами, так
что у меня был повод, чтобы оправдать ее подозрения. Получается, что я зря
старался запутывать следы, но упускать такую возможность было выше моих
сил. Я подошел к двери, снял лыжи, прислонил их к стене и зашел в дом.
- Доброе утро, - поздоровался я. - Холодный сегодня денек, не правда
ли.
Она повернулась и молча уставилась на меня. Молодая, симпатичная, с
огромными глазами. Этакая кукла.
- Ты тот, которого все разыскивают, - произнесла она с едва заметным
волнением. - Я должна поднять тревогу.
- Ты не должна этого делать, - ответил я, готовый схватить ее в любую
секунду.
- Слушаюсь, мой господин, - сказала она, поворачиваясь к своим
горшкам и сковородкам.
Господин! Немного поразмыслив, я понял, что мужчины на Кеккончихи
считают женщин за людей второго сорта. Мужчины относятся друг к другу
холодно, безо всяких чувств, с сознательной и бессознательной жестокостью.
Представляю, как они тогда относятся к женщинам! Как к личному имуществу,
как к рабыням. А если кто-нибудь из женщин проявляет недовольство, ее
наверняка выкидывают из дома на мороз. Раса послушных служанок, о которой
мужчины мечтали испокон века, и которую вывели в результате селективного
отбора серые люди. Они достигли этой благородной цели.
Мои философские размышления улетучились, когда я унюхал запах,
исходивший из горшков на печи. Я давно уже не ел, и после физической
нагрузки голод рвал мой желудок острыми зубами. В калейдоскопе событий я
опять забыл о еде. Теперь живот напоминал мне об этом недовольным
бурчанием.
- Что у тебя тут готовится, мой прекрасный цветок Кеккончихи?
Не поднимая глаз, она стала указывать на горшки и сковородки.
- Здесь кипяток. Здесь вареная рыба. Здесь запеченная рыба. Здесь
соус из водорослей. Здесь...
- Прекрасно. Можешь не продолжать дальше. Дай мне по порции всего,
кроме кипятка, разумеется.
Она подала мне несколько полных металлических мисок и вырезанную из
кости ложку. Пища была невкусной, но я не стал жаловаться. Я даже уплел
вторую порцию, не снижая темпа. Жуя и чавкая, я внимательно наблюдал за
женщиной, но она не предприняла ни малейшей попытки убежать или позвать на
помощь.
- Меня зовут Джим, - сообщил я, громко икнув. - А тебя как?
- Каеру.
- Ты прекрасно готовишь, Каеру. Не особо вкусный завтрак, но это не
твоя вина. Такая уж кухня на вашей планете. Тебе эта работа приносит
радость?
- Я не знаю, что такое радость.
- Не сомневаюсь. Работа занимает у тебя много времени?
- Я не понимаю вашего вопроса. Я встаю, работаю, ложусь спать. И так
каждый день.
- Праздников и выходных у тебя тоже, разумеется, нет. В этом мире
нужны перемены, и они не за горами. - Каеру вернулась к своей работе. -
Эту культуру не надо разрушать. Она сама рассыплется на куски. Она
исчезнет, и цивилизация войдет в ваши жизни. Тебя ждет радостное завтра,
Каеру.
- Завтра я буду работать, как и сегодня.
- Надеюсь, это продлится недолго. - Ногтем я вытащил водоросль,
застрявшую у меня в зубах. - Во сколько ты должна приготовить завтрак?
Она посмотрела на часы.
- Через несколько минут. Когда прозвенит звонок.
- А для кого ты готовишь?
- Для мужчин. Для солдат.
Не успела она произнести последнее слово, как я уже вскочил со стула
и стал натягивать рукавицы.
- Прекрасный завтрак, но, боюсь, мне пора идти. Я двигаюсь на юг.
Надо закончить кое-какие дела, пока не взойдет солнце. Полагаю, ты не
станешь возражать, если я тебя свяжу?
- Делай со мной все, что захочешь, мой господин.
Сказав это, она опустила глаза. Впервые в жизни мне стало стыдно за
то, что я мужчина.
- Когда-нибудь твоя жизнь изменится, Каеру. Я тебе обещаю. Если мне
удастся спасти свою шкуру, я пришлю тебе посылку с гуманитарной помощью.
Платья, губную помаду и брошюру о движении феминисток. А теперь скажи -
есть ли здесь кладовка?
Она указала мне на дверь, и я поцеловал ее в лоб. Она тут же
принялась раздеваться и очень удивилась, когда я остановил ее.
Представляю, какие романтические любовники эти серые люди! Еще одно
преступление, за которое они должны ответить. Каеру не противилась, когда
я закрыл ее в кладовке и запер дверь на ключ. Ее, конечно, быстро
обнаружат, когда солдаты придут завтракать. Но все же я выиграю несколько
минут.
Выйдя из дома, я некоторое время шел, держа лыжи на плече, пока не
оказался на обледеневшей площадке, где следов не будет видно. Только тогда
я встал на лыжи и помчался в обратном направлении. Вскоре я оказался возле
ограждения космопорта и снова проделал дыру в проволочной сетке. Слышались
крики и завывания сирен. Значит, мой предыдущий визит не остался
незамеченным. Как раз вовремя. Я с трудом боролся с зевотой. Светало.
Самое время отдохнуть. Я заделал отверстие в сетке и заковылял по полю.
Без всяких приключений я добрался до склада боеприпасов. Человек,
которого я оставил лежать возле дверей, исчез, как, впрочем, и все
остальные в округе. Замок так и просил, чтобы я обратил на него свое
внимание, и я справился с ним за пару секунд. Прекрасно, Джим! Закрыв за
собой дверь, я вошел внутрь, едва передвигая свинцовые ноги. Здесь была
комната, где хранились осколочные гранаты. Спрятавшись за ними, я лег на
пол и тут же безмятежно заснул.
Какое прекрасное чувство. Казалось, я мог бы спать вечно. Но что-то
потревожило меня. Сознание вернулось ко мне, и я увидел, что уже наступил
день. Так что же меня разбудило? Свет?
Нет. Звук ключа, поворачивавшегося в замке, и скрип открываемой
двери.
Я сам во всем виноват. Как я мог забыть о поисковых отрядах. Этих
людей никак не перехитришь. Как только они узнали, что я жив, они
принялись обыскивать все здания подряд. Игра продолжалась.
17
Сон освежил меня, богатая протеином рыба восстановила мои силы. К
тому же я был зол на себя, что не смог выбрать себе более надежного
убежища. Но, как и все мы, я был готов скорее сорвать зло на ком-нибудь
другом, нежели признать свою вину. И решил отыграться на злополучном
человеке, который вошел в комнату. Выждав, когда он приблизится, я прыгнул
на него, как разъяренный тигр. И тут же запутался в лыжах, которые забыл
снять. Я рухнул к его ногам. Но судьба схватки была предрешена заранее,
ведь серые люди абсолютно не умели драться. Пару ударов - и все готово.
После чего я положил лыжи на плечо, переступил через неподвижное тело и
высунул голову из двери. По всему зданию рыскали серые люди. Они были со
всех сторон. Я засеменил к выходу. Один из них заметил меня, но я успел
сделать три шага, прежде чем он опомнился.
- Он здесь. Пытается убежать, - монотонно произнес он.
- Уже убежал! - закричал я, выскочил через дверь и сбил при этом с
ног одного из преследователей. Нацепив лыжи, я рванул прочь.
Естественно, это ничего мне не дало, просто отсрочило неизбежное на
несколько минут. Дыру в решетке заделали, на воротах стояла охрана, а моя
сумка с инструментами осталась на складе боеприпасов. Скользя по снегу и
обдумывая, что делать дальше, я услышал звук заводящихся машин. Можно
захватить одну из них. Прорваться через охраняемые ворота. А что потом? Я
не смогу в одиночку побороть целую планету. Но, возможно, мне удастся
найти в городе укромное место.
Только зачем? От этих людей мне не скрыться. Зачем тешить себя
иллюзиями? Я остановился, чтобы обдумать это как следует, но, вспомнив про
аксионный фидер, снова бросился бежать. Может, Ханасу прав, и самоубийство
- единственный выход. Но я сразу же отмел этот вариант. Я не самоубийца.
По крайней мере, я пытался себя в этом убедить.
Все это полностью занимало мое внимание. Побег из космопорта, погоня
и нерадостные мысли привели меня в состояние депрессии. Конечно, в таком
состоянии я не услышал звука снижавшейся ракеты, пока она не зависла у
меня над головой. Как и все остальные, я остановился, посмотрел вверх и
раскрыл рот.
Окутанный облаком дыма приземлялся небольшой патрульный катер.
С эмблемой Лиги на борту.
- Получилось! - завопил я, подпрыгивая от радости.
Издавая победные звуки, я ринулся ему навстречу. Не успел корабль
коснуться поверхности, как я уже находился рядом с ним. Стоит ли
упоминать, что никто из местного населения не проявил такого энтузиазма.
Люк корабля открылся.
- Добро пожаловать на Кеккончихи, - приветствовал я появившегося
пилота. - Провозгласи эту планету собственностью Лиги, о завоеватель.
- Насчет этого у меня нет никаких указаний, - ответил молодой и
бородатый пилот в грязном и заштопанном комбинезоне. - Мне приказали взять
на борт некоего Джеймса Боливара диГриза.
- Он перед тобой.
- Местных тоже здесь полно. И они с оружием. Залезай в корабль.
- Нет, сначала я должен объяснить им, что произошло.
Я был поражен, увидев знакомое лицо человека, возглавлявшего группу
подоспевших преследователей. Ком, командир и капитан корабля, на котором
меня привезли сюда.
- Брось пистолет! - приказал я.
Но вместо этого он направил его на меня.
- Вы оба пойдете со мной.
У меня глаза налились кровью. Упрямство этих людей просто бесило.
Сколько они уже пролили крови, сколько смертей на их совести!
- Я умоляю тебя, не стреляй! - закричал я, поднял руки и, спотыкаясь,
пошел к Кому.
Ребром ладони я выбил у него пистолет, который поймал в воздухе,
завернул ему руку за спину и ткнул дуло пистолета в шею.
- Послушайте, замороженные идиоты! - закричал я. - Все закончилось.
Вы проиграли. Вы больше ничем не навредите Галактике. Секретность была
вашим главным оружием, вы скрывались, как тараканы за обоями. Но этому
пришел конец. Видите эмблему на этом корабле? Это корабль Лиги. Теперь они
знают о вас все. Знают, кто вы и где. Справедливость спустилась на вашу
планету в лице этого симпатичного пилота, который принес вам грозное
предупреждение и завоевал Кеккончихи.
- Разве? - удивленно пробормотал пилот.
- Заткнись, болван, и выполняй свое задание.
- Мое задание заключалось в том, чтобы взять вас на борт.
- Я расширил твои полномочия. Забери у них оружие.
В моем голосе едва заметно звучали нотки отчаяния, потому что серые
люди направили свои пистолеты на нас. Зная их сущность, я не сомневался,
что они хладнокровно убьют Кома, чтобы схватить меня. Я еще сильнее
завернул ему руку за спину.
- Ну давай, Ком, скажи им, чтобы они бросили оружие и сдались в плен.
Если прозвучит хоть один выстрел, я лично прослежу, чтобы тебя подвергли
самым страшным пыткам.
Ком задумался и вскоре принял решение.
- Возможно, этот корабль оказался здесь случайно.
- Ничего подобного, - ответил пилот. - Мы получили сигнал тревоги, и
все корабли в этой зоне летят к вашей планете. Мы уже долго разыскиваем
вас. Сейчас я покажу вам послание.
- Не надо нам никакого послания. Убейте их обоих! - громко приказал
Ком. - Если они лгут, то они заслуживают смерти. Если не лгут, то мы все
равно погибнем. Нет никакой разницы.
- Отойди в сторону, Ком, - сказал один из серых людей, поднимая
пистолет. - Иначе мне придется стрелять в тебя.
- Стреляй в меня, - последовал монотонный ответ.
- Стой! - закричал я, метким выстрелом выбив пистолет из руки серого
человека. - Это бесполезно!
Они так не думали. И уже изготовились стрелять, когда пилот показал
им послание, о котором говорил раньше. Застрекотал корабельный пулемет, и
разрывные пули полетели во все стороны. Не теряя времени, я двинул Кома
пистолетом по затылку, чтобы он не артачился. Обычно я не злой человек, но
сейчас получал прямо-таки садистское наслаждение.
Через секунду мы с пилотом уже находились в шлюзовой камере, и я
нажал на кнопку закрытия люка.
- Ложись на пол! Мы взлетаем с пятикратной перегрузкой! - предупредил
пилот.
Так оно и случилось. Меня придавило к полу, я ударился обо что-то
головой, и перед глазами поплыли разноцветные круги. Затем давления
исчезло, и я запарил в невесомости.
- Спасибо, - искренне поблагодарил я.
- Пожалуйста. Надо же, какие у тебя чокнутые друзья.
- Это те самые психи, которые развязали войну. Кстати, что нового?
- Мы по-прежнему отступаем, - мрачно ответил пилот. - И ничего не
можем поделать.
- Не унывай. Направь ракету к ближайшей станции, где есть
пси-оператор. Мне нужно срочно передать важную информацию. Кстати, ничего
не слышал о побеге с планеты чужаков?
- Ты имеешь в виду адмиралов? Они вернулись. Правда, на них жалко
было смотреть. Я хочу сказать, что обычно мне наплевать на старших
офицеров, я отношусь к ним как к непонятной форме жизни. Но с этими
адмиралами поступили жестоко.
- Их вылечат. Не смотри, что я улыбаюсь, просто это моя жена и
сыновья освободили пленников.
- Семейка у тебя что надо!
- Приятно слышать такие слова.
- Семейка у тебя что надо!
- Не обязательно повторять, хотя мне это и приятно. А теперь прибавь
скорости. У нас полно дел.
К тому времени, как мы приземлились на спутниковой станции, я написал
все послания на бумаге. Чтобы немедленно послали громадный крейсер с
солдатами для установления порядка на Кеккончихи. Чтобы нашли Ханасу и
поставили его во главе комитета по умиротворению. Справедливость, месть и
все остальное могут подождать. Сейчас самое главное - нейтрализовать серых
людей, защитив таким образом наши фланги. Нам еще предстояло выиграть
войну. Я прочитал все сообщения, поступившие с фронтов и, когда мы
достигли главной базы Специального Корпуса, в моей голове родились
кое-какие идеи. Все они тут же улетучились, когда я увидел свою обожаемую
женщину.
- Воздуха... - прохрипел я после затяжного и страстного поцелуя. -
Как приятно вернуться домой.
- Это еще не все, но я полагаю, ты сначала займешься войной.
- Если ты не против, моя прелесть. Операция по спасению адмиралов
прошла гладко?
- Как по маслу. Ты здорово нам помог, устроив такую суматоху.
Мальчики поработали на славу. Они быстро учатся. Сейчас они занимают
важные должности на флоте. Я так о тебе беспокоилась.
- У тебя были для этого основания, но все уже позади. Кстати, вы не
захватили с собой сувениры, когда возвращались через казначейство чужаков?
- Этим занимались близнецы, у которых такие же наклонности, как и у
тебя. Того, что они захватили с собой, хватит на всю оставшуюся жизнь.
Если, конечно, мы выживем.
- Война... - Мой восторг улетучился. - Как идут дела?
- Ничего утешительного. Оставшись одни, чужаки сначала наделали
немало глупостей. После того, как серые люди покинули планету, власть
разделилась. Но у них осталось немало смышленых командиров, которые начали
наступление на всех фронтах. Они оставили свою базу и наносят нам один
удар за другим. Мы продолжаем отступать. Лишь иногда контратакуем, чтобы
они не подозревали, в каком тяжелом положении мы находимся. Они
превосходят нас в живой силе и вооружении по крайней мере в тысячу раз.
- И сколько это может продолжаться?
- Недолго. Мы оставили почти все обитаемые планеты и скоро окажемся в
межгалактическом космосе. Дальше отступать некуда. А если мы отступим
дальше, эти монстры поймут, что победили. Сдерживая нас небольшими силами
у границы Галактики, они начнут планетарную интервенцию.
- Мрачную картину ты мне нарисовала.
- Так оно и есть.
- Не волнуйся, радость моя. - Я обнял и поцеловал Анжелину. - Твой
Скользкий Джим снова спасет Галактику.
- Как приятно это слышать.
- Мне приказали явиться сюда... - раздался знакомый голос. - Чтобы
посмотреть, как вы обнимаетесь и целуетесь? Вы что, не знаете, что идет
война? Я очень занятой человек.
- Скоро вы будете еще более занятым, профессор Койпу.
- Что ты хочешь этим сказать? - Он нервно передернул плечами и
заскрежетал своими выпирающими зубами.
- Я хочу сказать, что вам придется создать оружие, которое спасет нас
всех, и тогда ваше имя навсегда войдет в историю. Койпу, Спаситель
Вселенной.
- Ты сумасшедший.
- Вы не первый, кто мне это говорит. Гениев всегда называли
сумасшедшими. А иногда и хуже. Я прочитал в совершенно секретном отчете,
что вы верите в существование параллельных миров...
- Тихо, идиот! Об этом никто не должен знать. Особенно ты!
- Я узнал об этом случайно. Когда я проходил мимо сейфа, он
неожиданно открылся и оттуда выпал листок с этим секретным отчетом. Так
это правда?
- Правда, правда, - пробурчал он с несчастным видом, постукивая себя
ногтями по зубам. - Мысль об этом пришла камне в голову, когда ты застрял
во временней петле и попал в прошлое, которого не существует.
- Но ведь для меня оно существовало.
- Разумеется. Как я и говорил. Таким образом, возможно существование
еще одного прошлого, а стало быть, и бесчисленного количества прошлых. И
настоящих тоже, как подсказывает логика.
- Действительно, - подбодрил его я. - Итак, вы провели эксперименты.
- Да. Я получил доступ в параллельные вселенные и провел там
необходимые наблюдения. Но как это может спасти Галактику?
- Сначала, с вашего разрешения, я задам еще один вопрос. Можно ли
попасть во все эти вселенные?
- Конечно. Как иначе я мог проводить там свои наблюдения? Я посылал
туда специальный аппарат, который делал замеры и фотографии.
- И какого размера аппарат можно туда послать?
- Это зависит от мощности поля.
- Отлично. Мне все понятно.
- Может, это понятно тебе. Скользкий Джим, - недовольно сказала
Анжелина, - но я ничего не понимаю.
- О, дорогая, ты только представь, какие это дает нам возможности. Мы
пошлем военный корабль с мощным источником питания. Корабль присоединится
к нашему флоту и вступит в сражение. Флот отступит, корабль останется, его
захватят враги, включится поле и...
- И все эти уродливые создания со своим вооружением отправятся в
другую вселенную. И нам больше никто не будет угрожать!
- Примерно так, - сказал я скромно. - Мы сможем это сделать, Койпу?
- Может быть, может быть...
- Тогда пойдемте в вашу лабораторию и посмотрим на это устройство.
Надо сделать возможное реальным.
Новое изобретение Койпу выглядело довольно невзрачно. Куча всяких
ящиков с проводами и переключателями. Но он им гордился.
- Кое-что еще предстоит доделать, как вы сами видите, - сказал
профессор. - Я назвал это устройство параллелолайзер...
- Мне в жизни не произнести такое слово.
- Не смейся, диГриз! Это изобретение изменит судьбу нашей Вселенной
и, по крайней мере, еще одной неизвестной.
- Не принимайте это так близко к сердцу, - примирительно сказал я. -
А теперь, будьте так добры, покажите, как работает ваш параллелолайзер.
Бормоча себе под нос, Койпу принялся щелкать переключателями. Пока он
этим занимался, я обнял Анжелину, и она обвила руки вокруг моей шеи.
Профессор, занятый своей работой, не замечал, что мы заняты своим делом.
Настраивая свое приспособление, он объяснял принцип его действия.
- Самое главное - это точность. Различные параллельные вселенные
отделены друг от друга лишь фактором вероятности. Основная сложность
заключается в том, чтобы выбрать нужный фактор из бесчисленного числа ему
подобных. Разумеется, сложные факторы вероятности относятся к дальним
вселенным, и для них требуется более мощное силовое поле. Для начала мы
возьмем ближайшую вселенную. Итак...
Он установил в нужное положение последний переключатель, и свет
померк, когда машина стала поглощать энергию. Она гудела, во все стороны
летели искры, а в воздухе резко запахло озоном. Я выпустил Анжелику из
своих объятий и посмотрел по сторонам.
- Знаете, профессор, - сказал я, - насколько я вижу, ничего не
произошло.
- Ты кретин! Посмотри через генератор поля.
Я посмотрел через большую металлическую раму, на которую были
намотаны медные провода. И все равно ничего не увидел, о чем и сообщил
профессору. Тот заскрежетал зубами от злости.
- Посмотри через поле, и на другой стороне ты увидишь параллельную
вселенную.
- Я вижу всего лишь лабораторию.
- Тупица. Это _д_р_у_г_а_я_ лаборатория. Лаборатория из другого мира.
- Замечательно, - улыбнулся я, не желая обижать старого профессора.
Хотя и считал его психом. - Вы хотите сказать, что стоит мне только пройти
через экран, как я попаду в другой мир?
- Возможно. А, может, ты умрешь. Я пока еще не перемещал через экран
живую материю.
- Не пора ли попробовать? - сказала Анжелина, крепко беря меня за
руку. - Только не на моем муже.
Бормоча под нос проклятия. Койпу вышел и вскоре вернулся с белой
мышью. Он поместил ее в зажим на длинном металлическом пруте и осторожно
переместил мышь через экран. Мышь высвободилась из зажима и плюхнулась на
пол. Затем побежала вперед и исчезла.
- Куда она побежала? - спросил я, моргая.
- В параллельный мир, как я уже объяснял.
- Бедняжка испугалась, - сказала Анжелина. - Но, похоже, ничего
плохого с ней не произошло.
- Надо сделать необходимые анализы, - сказал Койпу. - Заслать туда
еще несколько мышей, затем произвести микроскопическое исследование срезов
тканей, спектрографическую детерминацию факторов...
- В нормальных условиях - да, профессор, - сказал я. - Но идет война,
и у нас нет времени. Только если мы прямо сейчас...
- Нет! - завопила Анжелина, которая поняла, что я имею в виду
быстрее, чем профессор.
Но она опоздала.
Когда она закричала, я уже проходил через экран.
18
Я почувствовал всего лишь легкий зуд. Впрочем, это могло быть плодом
моего болезненного воображения - ведь я ждал каких-то необычных ощущений.
Я осмотрелся. Знакомая обстановка, только, разумеется, отсутствовал
параллелолайзер.
- Возвращайся немедленно, Джим диГриз, или я пойду за тобой, -
сказала Анжелина.
- Подожди минутку. Это исторический момент в науке, и я хочу
насладиться им сполна.
Оказавшись на другой стороне, я с грустью заметил, что прежняя
лаборатория - с Анжелиной и профессором - исчезла из поля зрения. Спереди
само поле было невидимым, но с обратной стороны оно представляло собой
черное пятно, висевшее в воздухе. Боковым зрением я заметил какое-то
движение - возле шкафа пробежала мышь. Надеюсь, здесь ей понравилось.
Прежде чем вернуться, я почувствовал, что должен как-то увековечить это
историческое событие. Вытащив авторучку, я написал на стене "ЗДЕСЬ БЫЛ
СКОЛЬЗКИЙ ДЖИМ". Это им на память. В этот момент дверь стала открываться,
и я тут же шмыгнул обратно через экран. У меня не было ни малейшего
желания встречаться с кем бы то ни было. Возможно, это был мой двойник из
параллельного мира.
- Очень интересно, - сказал я.
Анжелина повисла у меня на шее, а Койпу выключил машину.
- Какой величины можно сделать экран? - спросил я.
- Не существует ни физических, ни теоретических пределов, так как его
на самом деле нет в природе. Сейчас для удержания поля я использую медную
обмотку, но в принципе от нее можно и отказаться. Когда я смогу создать
поле без материальных ограничителей, оно будет таким большим, что через
него пройдет весь флот чужаков.
- В этом и состоит мой план, профессор. Возвращайтесь за свой кульман
и шевелите извилинами. А я пока доложу о новостях нашим хозяевам.
Собрать вместе всех начальников штабов оказалось не так просто. Все
они руководили боевыми действиями, хотя от этого не было никакого толку.
Пришлось действовать через Инскиппа, который использовал свои полномочия
главы Специального Корпуса, чтобы созвать совещание. Так как база
использовалась в качестве главного штаба обороны, никто не посмел ответить
отказом.
В отутюженной униформе я ждал, когда они усядутся на свои места. На
груди у меня блестели несколько медалей, половина из которых были
фальшивыми. Адмиралы приветствовали друг друга, раскуривали длинные сигары
и бросали в мою сторону неодобрительные взгляды. Когда они все уселись, я
попросил слова.
- Джентльмены, в настоящее время мы проигрываем войну.
- Мы собрались здесь не для того, чтобы слушать прописные истины,
диГриз! - рявкнул Инскипп. - Что у тебя на уме?
- Я собрал вас здесь, чтобы объявить о приближающемся конце войны. Мы
победим.
Это заявление поразило присутствовавших. Все седые головы повернулись
в мою сторону.
- Это станет возможным при помощи нового изобретения под названием
"параллелолайзер". Посредством его мы сможем отправить весь флот чужаков в
параллельную галактику и навсегда забыть об этих тварях.
- Что за чушь порет этот сумасшедший? - проворчал один из адмиралов.
- Я веду речь о таком новом изобретении, что даже моего ума
недостаточно, чтобы уяснить его сущность. Что тогда говорить о ваших
усохших мозгах? Но я попытаюсь объяснить вам принцип его действия.
Послышались недовольные вздохи, но, по крайней мере, я завладел их
вниманием.
- Теоретически все обстоит следующим образом. Мы можем путешествовать
в прошлое, но не можем изменить его. Если мы и совершим там какие-нибудь
радикальные изменения, они станут частью прошлого того настоящего, в
котором мы сейчас живем.
Несколько адмиралов погрузилось в дремоту, но я продолжал:
- Впрочем, изменения в прошлом могут привести к образованию другого
прошлого для другого настоящего. Только мы не знаем об этом, но это
настоящее существует для людей, которые там живут. Эти альтернативные
линии времени или параллельные миры были закрыты для нас, пока наш гений -
профессор Койпу не изобрел параллелолайзер. Это приспособление позволяет
пройти в другие параллельные вселенные, или пролететь туда, или
переместиться туда другим способом. Сейчас главное - создать поле
достаточных размеров, чтобы через него пролетел весь флот чужаков. Таким
образом мы навсегда от них избавимся. Вопросы есть?
Вопросов хватало, но после часа подробных объяснений мне удалось
убедить их, что таким образом мы выиграем войну. Им это пришлось по душе.
Адмиралы заулыбались, одобрительно закивали, раздались восторженные
возгласы. Общее мнение высказал Инскипп.
- Мы сможем это сделать! Мы закончим эту ужасную войну! Мы отправим
вражеский флот в другую вселенную!
- Абсолютно правильно, - сказал я.
- ЭТО ЗАПРЕЩЕНО! - вдруг раздался чей-то оглушительный голос.
Казалось, он звучал прямо с потолка.
Это было настолько необычно, что один адмирал схватился за сердце. Но
старого мошенника Инскиппа трудно сбить с толка.
- Кто это сказал? Кто из вас занимается чревовещанием?
Отовсюду послышались протестующие крики, многие стали заглядывать под
стол.
- ЭТО ЗАПРЕЩЕНО, ПОТОМУ ЧТО АМОРАЛЬНО.
- Кто это говорит? - закричал Инскипп.
- Мы, Моральный Корпус.
На этот раз голос раздался от дверей, а не с потолка. Головы
адмиралов одна за другой стали поворачиваться туда. Все уставились на
вошедшего. Выглядел он весьма впечатляюще. Высокий, с длинными седыми
волосами и бородой, в белой тунике до пола.
Но Инскипп не растерялся.
- Ты арестован, - заявил он. - Вызовите охрану. Пусть они уведут его.
Я никогда не слышал о Моральном Корпусе.
- Конечно, не слышал. Мы - секретная организация.
- Так уж и секретная, - хмыкнул Инскипп. - Мой Специальный Корпус
такой секретный, что о нем ходят только слухи.
- Знаю. Разве это секретность? Мой Моральный Корпус настолько
секретный, что о нем даже слухи не ходят.
Инскипп побагровел. Я быстро втиснулся между спорившими.
- Все это очень интересно, но как это доказать?
- Пожалуйста. - Незнакомец смерил меня пристальным взглядом. - Какой
ваш самый секретный код?
- Это я должен сказать?
- Нет, конечно. Я сам его назову. Это шифр "Васарнап", не так ли.
- Возможно, - уклончиво ответил я.
- Не возможно, а точно, - твердо сказал он. - Подойди к совершенно
секретному компьютеру и сделай в этом шифре запрос: "Сообщить все о
Моральном Корпусе".
- Я сам этим займусь, - сказал Инскипп. - У агента диГриза нет
допуска к этому шифру.
Что ж, пусть думает, что нет.
Все смотрели на Инскиппа, когда он подошел к компьютеру и включил
его. Достав из кармана колесико с шифром, он вставил его в терминал и
отстучал запрос. Динамик захрипел, и механический голос спросил:
- Кто делает запрос?
- Инскипп, глава Специального Корпуса.
- Сообщаю, что Моральный Корпус является самой главной секретной
силой Лиги. Его приказы должны выполняться неукоснительно. Приказы
отдаются руководителем Морального Корпуса. В настоящее время таковым
является Джей Ховах.
- Я - Джей Ховах, - сказал незнакомец. - Поэтому повторяю:
запрещается посылать флот чужаков в параллельный мир.
- Но почему? - спросил я. - Ведь вы не возражаете, когда мы стреляем
в них.
Он спокойно посмотрел мне в глаза.
- Самозащита не бывает аморальной. Вы защищаете свою родину и своих
близких.
- Но если вы не возражаете против истребления чужаков, почему же их
нельзя вышвырнуть в параллельную галактику? Так прольется меньше крови.
- Вы хотите отправить огромный боевой флот в параллельный мир, где
никогда не существовало чужаков. На вас ляжет ответственность за гибель
человеческой расы той галактики. Это аморально. Надо найти способ
уничтожить врага, не заставляя страдать других.
- Вы не сможете нас остановить! - раздраженно закричал один из
адмиралов.
- Смогу. И остановлю, - ответил Джей Ховах. - Конституция Лиги
Объединенных Планет гласит, что ни один аморальный акт не должен
совершаться правительствами планет или силами, подчиняющимися этим
правительствам. В оригинале подписанного договора вы найдете параграф, где
говорится, что для определения моральности актов создается Моральный
Корпус. Мы - высшая власть. Мы говорим "нет". Придумайте другой план.
Пока Джей разглагольствовал, шарики в моей голове крутились со
страшной быстротой. И скоро у меня созрело отличное решение.
- Хватит пререкаться, - сказал я.
Мне пришлось крикнуть это еще раз, прежде чем меня услышали.
- У меня есть запасной план.
Это успокоило спорщиков, и даже Джей с интересом посмотрел в мою
сторону.
- Моральный Корпус протестует против высылки этих уродливых тварей в
параллельную вселенную, где они могут навредить человеческим существам.
Правильно, Джей?
- Суть верна.
- Тогда ты не станешь противиться, если мы отправим чужаков в
параллельную вселенную, где нет человеческих существ?
Он несколько раз открыл и закрыл рот, затем бросил на меня злой
взгляд. Адмиралы озадаченно загудели. Они не отличались
сообразительностью, иначе бы они никогда не стали адмиралами.
- Мне надо посоветоваться, - наконец сказал Джей Ховах.
- Конечно. Только побыстрее.
Он недовольно покосился на меня, взял в руку золотой медальон,
висевший у него на шее, и что-то прошептал в него. Затем прислонил
медальон к уху. Пару раз кивнул.
- Высылка чужаков в параллельный мир, где нет человеческих существ,
не считается аморальным актом. Я все сказал.
- Что происходит? - удивленно спросил один из адмиралов.
- Все очень просто, - ответил я. - Существуют миллионы и миллионы
параллельных галактик. Может, их вообще бесчисленное множество. Среди них
должна быть хотя бы одна, где никогда не существовал гомо сапиенс.
Возможно, что существует галактика, населенная одними чужаками, где наших
врагов примут с распростертыми объятиями.
- Раз ты это предложил, то сам и найдешь такую галактику, - приказал
Инскипп. - Пошевеливайся, диГриз. Найди хорошее местечко, куда можно
отправить вражеский флот.
- Он не будет действовать один, - заявил Джей Ховах. - Мы пристально
следим за действиями этого агента. Ведь он самый аморальный человек во
всем Специальном Корпусе.
- Прекрасный комплимент, - сказал я.
- Мы не можем доверять его словам. В поисках подходящей параллельной
галактики его будет сопровождать один из наших агентов.
- Все это хорошо, - сказал я, - но не забывайте, что идет война, и я
не хочу, чтобы на моей шее висел ваш моралист, распевающий псалмы.
Джей что-то шептал в свой коммуникатор.
- Это военная операция, и я должен действовать быстро...
Я поперхнулся, когда она появилась в дверях. На ней была такая же
туника, как и у Джея, которая не скрывала, а лишь подчеркивала изгибы
фигуры. Блондинка с розовыми губками и сияющими глазами. И все при ней.
- Тебя будет сопровождать агент Инкуба, - сказал Джей.
- Что ж, в таком случае я забираю обратно свои возражения, -
промямлил я. - Уверен, что она великолепно справится с заданием...
- Вот как? - снова раздался голос с потолка. На этот раз женский, и я
тут же узнал его. - Если ты собираешься мотаться по Галактике вместе с
этой сексуальной бомбой наедине, то ты ошибаешься, диГриз. Закажи билет и
для меня.
19
- И это называется секретным совещанием? - заныл Инскипп. - Наши
разговоры прослушивают все, кому не лень. Это ведь голос твоей жены,
диГриз?
- Очень похож, - ответил я немного поспешно. - Полагаю, вам следует
усилить меры безопасности. Но это вы сделаете без меня, потому что я
срочно отправляюсь искать подходящую галактику. До скорой встречи,
джентльмены.
Я вышел из комнаты вместе с Инкубой. Анжелина поджидала меня в
коридоре. Глаза, как у львицы, ногти готовы впиться мне в горло. Смерив
меня взглядом с головы до ног, она уничтожающе посмотрела на Инкубу.
- Ты собираешься отправиться в путешествие в этом купальном халате? -
спросила она голосом, приближающимся по температуре к абсолютному нулю.
Инкуба молча осмотрела Анжелину. Ее лицо осталось спокойным, хотя
ноздри слегка задергались, как будто она понюхала что-то с неприятным
запахом.
- Нет. Я надену кое-что более практичное - и гораздо более
привлекательное.
Чтобы не допустить эскалации боевых действий, я отпрыгнул в сторону и
бросил на пол мини-гранату с дымовым зарядом. Она глухо рванула, и женщины
на мгновение забыли о своих разногласиях.
- Леди, - быстро сказал я, - мы вылетаем через полчаса. Так что
приготовьтесь. Я сейчас пойду к профессору Койпу и надеюсь, что вы тоже
скоро там появитесь.
Подскочив ко мне, Анжелина схватила меня за руку и повела по
коридору, шипя на ухо различные угрозы. Чтобы придать вес своим словам,
она вдобавок укусила меня за ухо.
- Один только взгляд в ее сторону, одно только прикосновение к ней -
и ты покойник, развратный Джим диГриз.
- А как же презумпция невиновности? - простонал я, потирая укушенное
ухо. - Я люблю тебя и никого другого. А теперь прекрати это и займемся
войной. Надо, чтобы Койпу помог нам осуществить нашу миссию.
- Существует только одна галактика подобного типа, - заявил Койпу,
когда я объяснил ему суть дела.
- Что значит одна? - изумился я. - Вы ведь утверждали, что таких
галактик миллионы, бесконечное множество.
- Утверждал. Их действительно столько. Но мы можем переправить
большой объект - такой, как космический корабль - только в шесть из них.
Чтобы попасть в остальные, у нас хватит энергии для создания поля
диаметром лишь в два метра. В такую дырку много чужаков не загонишь.
- Так значит, шесть галактик. Почему же вы сказали, что только одна?
- Потому что в пяти из них существует эта лаборатория. Там я видел
себя и других людей. В шестой - я называю ее Космос номер шесть - нет
такой лаборатории. Экран выходит прямо в межзвездное пространство.
- В эту галактику мы и направимся, - послышался ласковый голос, и в
лабораторию вошла Инкуба.
На ней был облегающий космический комбинезон, высокие черные сапоги и
масса других интересных вещей. Но Анжелина стояла за моей спиной, и я
быстро отвел взгляд. Лучше смотреть на Койпу. Он хотя и уродливый, но это
более безопасно.
- Да, мы направимся именно туда, - сказал я.
- Я предвидел это решение, - сказал Койпу. - Экран параллелолайзера
установлен вне здания. Диаметр его сто метров. Выберите себе корабль
соответствующих размеров, и я проинструктирую вас, как действовать дальше.
- Отлично. Нам подойдет патрульный катер типа "Лансер".
Я вышел, и мой верный экипаж последовал за мной. Я расписался за
катер и произвел все необходимые проверки с помощью Анжелины. Инкуба
находилась в рубке управления, что значительно облегчило мне жизнь.
- Мне всегда хотелось побывать в другой галактике, - весело сказал я.
- Заткнись и приготовься к старту.
Я вздохнул и вызвал Койпу по радио.
- Вылетайте курсом в сорок шесть градусов, - сказал он. - Вы увидите
светящийся круг.
- Понял.
- Пролетайте через него. Не забудьте оставить в этом месте радиомаяк.
- Хороший совет. Ведь мы собираемся вернуться.
Катер пролетел сквозь круг, который исчез позади нас. На экране
заднего вида я увидел черный диск, закрывавший звезды.
- Радиомаяк установлен, - доложила Анжелина.
- Молодец. В пятидесяти световых годах расположена звезда G-2.
Приемник поймал радиосигналы, посланные оттуда пятьдесят лет назад.
Посмотрим на эту систему?
- Да. Но это единственное, на что ты будешь смотреть.
- Любовь моя. - Я взял Анжелину за руки. - Мои глаза смотрят только
на тебя. - Сначала она улыбнулась, потом засмеялась, и я обнял ее. - Ты
меня разыграла?
- Самую малость. Мне хотелось отправиться вместе с тобой, и мне был
нужен хороший повод. Правда, я изрежу тебя на куски, если ты приблизишься
к этой цыпочке из Морального Корпуса.
- Не беспокойся. Я занят тем, что в очередной раз спасаю Галактику.
Когда мы вышли из искривленного пространства, в рубку управления
вошла Инкуба.
- Вокруг этой звезды вращаются только две планеты?
- Так утверждают приборы. Сначала мы рассмотрим ближайшую.
Мгновенно переместившись туда в подпространстве, мы вынырнули в
атмосфере. Голубое небо, белые облака, приятное место. По радий звучала
тревожная музыка и доносились обрывки разговоров на незнакомом языке.
Никто из нас не произнес ни слова. От того, кто населял эту планету,
зависела судьба Человечества. Мы опускались все ниже и ниже.
- Дома, - с несчастным видом сказала Анжелина. - Вспаханные поля. -
Так похоже на наш мир...
- Не совсем, - заметил я, увеличивая изображение.
- Красота! - вздохнула Анжелина и осеклась.
Какая-то тварь с дюжиной ног тянула плуг. За плугом шел крайне
отвратительный чужак, ничем не отличавшийся от наших врагов.
- Галактика чужаков! - со смехом воскликнул я. - Мы отправим их сюда,
и они заживут здесь счастливой жизнью. Вернемся обратно и сообщим всем эту
приятную новость.
- Давайте исследуем вторую планету, - спокойно предложила Инкуба. - И
все остальные. Мы должны убедиться, что в этой галактике действительно не
существует людей.
Анжелина холодно посмотрела на нее, а я печально вздохнул.
- Конечно. Именно это мы и сделаем. Посмотрим везде и убедимся, что
здесь обитают только чужаки.
Я все сглазил. Выйдя на орбиту второй планеты, мы увидели города и
деревни, поля и шахты. На этой планете обитали самые что ни на есть
настоящие люди.
- Может, внутри они чужаки, - сказал я, хватаясь за соломинку.
- Давайте разрежем одного и посмотрим, что у него внутри, -
совершенно серьезно предложила Анжелина.
- Моральный Корпус запрещает разрезать живых существ, будь то люди
или чужаки...
Тут заработало радио, и из динамиков раздались крики на непонятном
языке. На пульте зажглись несколько лампочек, и я взглянул на экран. И тут
же отшатнулся.
- У нас гости, - сообщил я. - Улетаем?
- Не стоит торопиться, - посоветовала Анжелина.
Рядом с нами появился огромный военный корабль черного цвета. Его
пушки были нацелены на нас. В дуле каждой из них мог спокойно разместиться
такой катер, как наш. Остановив двигатель, я почувствовал, как нас
захватили в магнитное поле.
- Я, пожалуй, отправлюсь к ним и узнаю, в чем дело, - сказал я,
поднимаясь с кресла. - А вы оставайтесь здесь.
- Я пойду с тобой, - решительно сказала Анжелина.
- Не сейчас, свет очей моих. Это приказ. Если я не вернусь, летите на
базу и расскажите им обо всем, что мы видели.
С этими словами я направился в шлюзовую камеру. Надел скафандр, вышел
в космос и полетел к люку военного корабля, который уже открыли для меня.
Я вошел с высоко поднятой головой и очень обрадовался, когда увидел, что
меня окружают люди. С суровыми лицами, в черной военной форме.
- Крзти пиклин стимфрекс! - сказал один из них. На его погонах
сверкали золотые звезды.
- Замечательно сказано, но я не понимаю.
Он склонил голову набок, прислушиваясь к моим словам, а затем что-то
приказал своим подчиненным. Они убежали и вернулись, неся в руках
металлический ящик, кучу проводов и устрашающий на вид шлем. Я попытался
отклониться, но в ребра мне уткнулись стволы их пистолетов. Пришлось
подчиниться. Шлем нацепили мне на голову, настроили соответствующие
приборы, и офицер снова заговорил.
- Сейчас ты понимаешь меня, презренный червь?
- Понимаю, но не стоит разговаривать со мной подобным образом. Мы
проделали нелегкий путь, чтобы попасть сюда, так что поберегите свои
оскорбления для других.
Он зловеще улыбнулся, обнажив зубы, и мне показалось, что он готов
перегрызть мне горло. Все остальные присутствующие испуганно шарахнулись в
сторону.
- Ты знаешь, кто я такой? - закричал он.
- Не знаю и знать не хочу. Потому что ты не знаешь, кто я. Ты имеешь
честь находиться в присутствии первого посла из параллельной вселенной.
Можешь поприветствовать меня.
- Он говорит правду, - сообщил техник, следивший за стрелками
приборов.
- Что ж, это меняет дело, - сказал офицер. И тут же успокоился. -
Вряд ли тебе известно о карантинной зоне полетов. Меня зовут Каннг. Пойдем
выпьем, и ты мне расскажешь, что привело тебя в наши края.
Выпивка была неплохой, и все, раскрыв рты, слушали мою потрясающую
историю. Я еще не закончил, а они уже пригласили моих женщин, и мы дружно
чокнулись бокалами.
- Желаю вам удачи, - сказал Каннг, поднимая свой бокал. - Я вам не
завидую. Как вы заметили, нам удалось решить проблему с чужаками, и меньше
всего нам нужно вторжение новых полчищ. Война закончилась тысячу лет
назад. Мы взорвали все их космические корабли и отправили чужаков на свои
планеты. Они готовы в любой момент снова вцепиться нам в глотку, поэтому
такие корабли, как мой, постоянно патрулируют космос.
- Мы вернемся домой, и я доложу, что посылать сюда чужаков будет
аморально, - сказала Инкуба.
- Мы можем одолжить вам парочку боевых крейсеров, - предложил Канет.
- Хотя у нас их тоже немного.
- Я сообщу о вашем предложении. Спасибо, - поблагодарил я. - Но,
боюсь, нам необходимо более радикальное решение. А теперь нам пора
возвращаться, чтобы быстро решить, как действовать дальше.
- Желаю победы в войне. Эти уроды довольно мерзкие существа.
В подавленном настроении мы вернулись на свой корабль и отправились в
обратный путь, ориентируясь по сигналам радиомаяка. То ли на меня
подействовала выпивка из параллельного мира, то ли глубочайшая депрессия,
но в голове у меня промелькнула одна потрясающая мысль.
- Придумал! - закричал я, не в силах сдержать радость. - Наша
проблема решена!
Мы проскочили через поле, и я совершил головокружительную посадку.
- Пойдемте со мной, и вы все услышите!
Я ворвался в конференц-зал, когда адмиралы, срочно вызванные по моему
требованию, занимали свои места. Женщины не отставали от меня ни на шаг.
- Мы сможем отправить к ним чужаков? - спросил Инскипп.
- Ни в коем случае. Там своих чужаков хватает.
- Так что же нам делать? - простонал один дряхлый адмирал. - Шесть
параллельных миров - и везде живут человеческие существа. Куда же нам
отправить чужаков?
- В эти галактики мы их не пошлем, - ответил я. Вместо этого мы
отправим их в другое место. Я разговаривал с профессором Койпу, и он
утверждает, что это возможно.
- Куда? Отвечай! - приказал Инскипп.
- Мы отправим их в путешествие по времени.
- В прошлое? - удивился Инскипп.
- Нет, это не даст результатов. Они подождут, пока появится
человеческая раса, чтобы снова пойти на нее войной. Значит, не подходит.
Поэтому мы отправим их в будущее.
- Ты сошел с ума, диГриз. Что это нам даст?
- Послушайте, мы отправим их на сто лет вперед. За это время лучшие
умы Галактики придумают способ, как с ними расправиться. Ста лет для этого
хватит. Так что через сто лет люди будут ждать появления чужаков и, как
только они появятся, покончат с ними раз и навсегда.
- Чудесно! - воскликнула Анжелина. - Мой муж - гений. Подготовьте
машину времени и отправьте их в будущее.
- ЭТО ЗАПРЕЩЕНО, - снова раздался голос над нашими головами.
20
Мертвая тишина, которая воцарилась после этого неожиданного
сообщения, длилась не больше двух секунд, потому что Инскипп вытащил
пистолет и принялся палить в потолок.
- Секретная конференция! Максимальная безопасность! Было бы больше
толку, если бы нас показывали по телевизору. По крайней мере, об этом
узнало бы гораздо меньше людей!
Он отталкивал старых адмиралов, которые тщетно пытались его
остановить. Я перевернул стол и разоружил Инскиппа, слегка оглушив при
этом. Он рухнул в кресло с остекленевшими глазами и принялся что-то
бормотать себе под нос.
- Кто это сказал? - крикнул я.
- Я, - ответил внезапно появившийся в воздухе человек. Зависнув над
столом, он ловко спрыгнул на пол. - Я сказал, доблестные сэры. А наречен я
Га Бинетто.
Выглядел он довольно странно. Бархатный камзол, сапоги-ботфорты,
широкополая шляпа с пером и длинные усы, которые он постоянно подкручивал
одной рукой. Вторая рука лежала на эфесе шпаги.
Так как Инскипп еще не пришел в себя, вести переговоры пришлось мне.
- Нам все равно, как ты наречен. Скажи свое имя.
- Имя? Именовать? Меня именуют Га Бинетто.
- А по какому праву ты врываешься на секретное заседание?
- Секретов никаких не может быть от Констеблей Времени.
- Полиция Времени? - Это что-то новенькое. - Путешественники во
времени из прошлого?
Даже я был немного озадачен.
- О нет, рыцарь! Что заставляет тебя думать так?
- Я думаю так, потому что твой наряд и язык устарели на двадцать
тысяч лет.
Он бросил на меня испепеляющий взгляд и нажал какие-то кнопки на
эфесе шпаги.
- Не думай, что ты такой умный, - проворчал Га Бинетто. - Попробуй
поскакать по времени и выучить все языки с диалектами. Тогда бы ты...
- Перейдем к делу, - прервал его я. - Ты из Полиции Времени, но не из
прошлого. Значит - дай-ка я сам соображу - наверное, из будущего? Кивни,
если я угадал. Отлично. Тогда скажи нам, почему нельзя забросить чужаков
на пару сотен лет вперед?
- Потому что это запрещено.
- Ты уже это говорил. А по какой причине?
- Я не обязан отчитываться перед тобой, - презрительно процедил он. -
Вместо меня вы могли получить водородную бомбу. Так что заткнитесь и
слушайте.
- Он прав, - вздрогнув, сказал один из адмиралов. - Добро пожаловать
в наше время, досточтимый путешественник во времени. Мы готовы выполнить
твои приказы.
- Вот так-то лучше. Я могу только сказать, что Полиция Времени
патрулирует время. Мы следим, чтобы не возникали парадоксы, чтобы
путешествиями во времени не злоупотребляли, как это вы собираетесь сделать
сейчас. Время - это очень тонкая материя, и его легко повредить
необдуманными действиями. Так что это запрещено.
Воцарилась гнетущая тишина, во время которой я изо всех сил пытался
что-нибудь придумать.
- Скажи, Га Бинетто, - спросил я, - ты человек или чужак в
человеческом обличье?
- Я такой же человек, как и ты, - недовольно ответил он. - А может, и
больше.
- Это хорошо. Если ты человек из будущего, значит, людям все-таки
удалось изгнать чужаков из своей галактики. Правильно?
- Правильно.
- Так как же мы выиграли войну?
- Победа была достигнута при помощи... - Он закрыл рот рукой и густо
покраснел. - Это совершенно секретная временная информация, и я не могу ее
разглашать. Догадайтесь сами.
- Хватит полоскать нам мозги, - прохрипел Инскипп, постепенно приходя
в себя. - Ты отменил единственный план, который мог спасти Человечество.
Мы его действительно не используем, даю тебе слово, если ты нам скажешь,
как нам поступить с чужаками. Иначе нам придется действовать, как было
намечено.
- Мне запрещено об этом говорить.
- Но намекнуть-то ты можешь? - предложил я.
Подумав немного, он улыбнулся. Мне его улыбка совсем не понравилась.
- Решение может принять только такой сообразительный человек, как ты,
диГриз. Все дело в мозгах.
Он подпрыгнул в воздух, щелкнул каблуками и исчез.
- Что он имел в виду? - нахмурился Инскипп.
Что он имел в виду? Га Бинетто обратился ко мне, значит я должен
решить эту загадку. Говоря о моей сообразительности, он явно хотел меня
запутать. _В_с_е _д_е_л_о_ в _м_о_з_г_а_х_. Моих мозгах? Чьих мозгах?
Может, мы чего-то не учли? А может, он имел в виду не настоящие мозги? Я
не знал, что и думать.
Инкуба мечтательно смотрела в пространство, очевидно, размышляя о
моральных принципах. Я уже стал подозревать, что от нее нам не будет
никакого толка. Но Анжелина думала по-другому. Нахмурив лоб, она явно
что-то замышляла. Она прищурилась, напрягая работу мысли, а затем широко
открыла глаза. Затем улыбнулась. Заметив, что я смотрю на Инкубу, она
улыбнулась еще шире. Я вопросительно поднял бровь, и она едва заметно
кивнула в ответ.
Если я ее правильно понял, то она давала мне понять, что разгадала
эту головоломку. Я и так уже раскаялся в том, что раньше пренебрежительно
относился к женщинам, и был готов отказаться от мысли о превосходстве
мужчин. Если Анжелина нашла правильное решение, я был готов принять его со
свойственными мне великодушием и благодарностью. Я придвинулся к ней.
- Если ты знаешь ответ, скажи его нам, - прошептал я.
- С годами ты становишься мудрее, мой дорогой. - Она послала мне
воздушный поцелуй, а затем громко произнесла: - Джентльмены, ответ
очевиден.
- Только не мне, - проворчал Инскипп.
- Нам сказали, что все дело в мозгах. Это означает контроль над
мозгом...
- Серые люди! - закричал я. - Промыватели мозгов с Кеккончихи!
- Я все еще не понимаю...
- Инскипп, старый воин, вы привыкли к физическим схваткам с
противником, - сказал я. - А этот клоун из будущего намекнул, как одержать
полную и окончательную победу.
- Как?
- Заставив чужаков изменить свое мнение о нас. Заставив их полюбить
человеческие существа. Чтобы они направили всю свою военную мощь на мирное
строительство и сделали нашу Вселенную образцовой. А кто у нас главные
специалисты по промыванию мозгов? Жители Кеккончихи. Они сказали мне, что
их методы психоконтроля применимы ко всем живым существам. Пусть теперь
это докажут.
- А как они это смогут сделать? - спросил один адмирал.
- Детали обсудим попозже, - ответил я, подразумевая, что не имею пока
об этом ни малейшего понятия. - Пусть приготовят боевой крейсер с
космическими пехотинцами на борту. Я вылетаю немедленно, чтобы в очередной
раз спасти Галактику.
- Я не уверена, что это разрешено, - сказала Инкуба. - Все, что
касается манипулирования сознанием... - Вдруг она запнулась на полуслове и
упала на пол.
- Бедняжка упала в обморок, - сказала Анжелина. - После такого
стресса это не удивительно. Я отнесу ее в спальню.
Ничего себе обморок! Я-то знал, на что способна моя жена. Как только
она вышла из комнаты, неся на руках бесчувственное тело Инкубы, я тут же
принялся действовать, чтобы воспользоваться драгоценным временем.
- Готовьте крейсер немедленно! Мне некогда ждать.
- Конечно, - ответил Инскипп. - Ждать тебе не придется.
Он все понял и тоже хотел как можно быстрее отправить меня на
Кеккончихи, пока наблюдательница из Морального Корпуса еще не пришла в
себя.
Мы летели быстро и молча. Я приказал соблюдать радиомолчание и
запретил пси-оператору принимать любые сообщения, адресованные нам.
Поэтому, когда замерзший мир Кеккончихи появился на экране, мы не получили
приказа возвращаться обратно. У меня было достаточно времени, чтобы
выработать план действий.
- Выходите из режима радиомолчания. Я хочу связаться с первой
экспедицией, - приказал я.
- Они на связи, - сообщил оператор. - Их корабль не спустился, а все
еще находится на орбите.
- А что случилось?
- С вами будет разговаривать командир, сэр.
На экране появился офицер с забинтованной головой. Увидев мою
парадную форму с золотыми погонами, он отдал честь.
- Они рвутся в бой, - сообщил он. - Мы прибыли сюда с миссией
умиротворения, а не для того, чтобы взорвать эту планету. Поэтому, когда
переговоры зашли в тупик, я принял решение покинуть планету. Но прежде мы
нейтрализовали все звездолеты серых людей.
- Они же знают, что не смогут победить.
- Вы это знаете, и я это знаю. Но попробуйте убедить в этом жителей
Кеккончихи!
Этого следовало ожидать. Упрямые фаталисты готовы были скорее
погибнуть, чем сдаться в плен. Очевидно, само понятие "плен" было чуждо их
Моральной Философии выживания. Но мы нуждались в их помощи. На всей
планете был только один человек - надеюсь, еще живой, - который смог бы
оказать нам содействие.
- Оставайтесь на орбите, командир, и ждите моих распоряжений. Мне
необходимо установить контакт с одним представителем этой планеты. Я
свяжусь с вами по радио.
Мне понадобился час, чтобы отдать необходимые приказы своему экипажу
и подготовить нужное оборудование. Затем я надел скафандр и полетел вниз к
белой планете. Гравитационный парашют замедлил мое падение, а инфракрасный
прибор давал возможность видеть через снег. Увидев знакомое здание, я
направился туда и довольно жестко приземлился на крышу, на которой я уже
был раньше. Мне стало холодно и неуютно, ведь я полагал, что больше
никогда в жизни не окажусь на этой планете.
Я, конечно, мог опуститься вместе со взводом космических пехотинцев и
зайти через дверь, но у меня были другие планы. Я должен поговорить с
Ханасу, пока никто не знал о моем возвращении. Открыв крышку люка, я,
пыхтя и отдуваясь, протиснулся в своем скафандре через отверстие и
спрыгнул вниз. Первый этап прошел успешно. Затем сняла себя скафандр и
прочие неудобные приспособления, открыл замок двери - надеюсь, в последний
раз, - и пошел по коридору.
- Ты враг, и тебя надо убить, - монотонно произнес маленький мальчик,
появившийся на моем пути.
Я отскочил в сторону. Он споткнулся я упал, представляя собой
чудесную мишень. Игла из пистолета вошла в его мягкое место. Он сразу же
обмяк. Схватив его под мышку, я пошел дальше.
Когда я открыл ногой дверь кабинета Ханасу, я тащил на себе четырех
учеников и слегка вспотел. Наставник сидел за столом. Подняв голову, он
изобразил на лице нечто отдаленно напоминающее улыбку.
- Все произошло, как ты и предсказывал, - сказал он. - Послание
достигло цели. Тебе удалось спастись.
- Я спасся, но решил вернуться. Правда, твои юные друзья восприняли
мое возвращение без энтузиазма. Они слышали по радио выступление Кома и не
знают, чему теперь верить. Вот они и всполошились. Ну этих ребят я
успокоил. Пусть поспят немного на полу.
- Я применю к ним аксионный фидер. Они все забудут.
- В этом нет никакой необходимости. Они будут спать достаточно долго.
А теперь расскажи, что произошло после того, как я покинул планету.
- Неразбериха. В учебнике по Моральной Философии не написано, как
действовать в такой ситуации. Поэтому, когда Ком приказал им сражаться или
умереть, все подчинились ему. Это все понимают. Я ничего сам не мог
сделать, поэтому просто жду развязки.
- Мудрое решение. Но теперь я здесь и хочу поручить тебе важное
задание.
- Какое?
- Ты должен убедить своих людей, чтобы они снова надели свои
маскировочные костюмы, вернулись к чужакам и восстановили над ними свой
контроль.
- Я не понимаю. Ты хочешь, чтобы они заставили чужаков продолжать
войну против Человечества?
- Нет. Совсем наоборот. Я хочу, чтобы они остановили эту войну.
- Объясни. Это выше моего понимания.
- Сначала я задам тебе один вопрос. Можно ли применить к чужакам
синаптический генератор? Убедить их, что на самом деле люди очень хорошие.
Что у нас влажные глаза и мы много потеем. И пальцы не так уж сильно
отличаются от щупалец. Это можно сделать?
- Легко. Ты должен понимать, что чужаки относятся к примитивным
культурам и ими легко управлять. Когда мы проникли в их среду, чтобы
подготовить вторжение, сначала мы столкнулись с полным безразличием. Тогда
нам пришлось научить их лидеров ненавидеть Человечество. Затем, при помощи
пропаганды, они убедили в этом всех остальных.
- А можно этот процесс повернуть вспять?
- Думаю, что да. Но как заставить пойти на это моих людей?
- Это основной вопрос. - Я встал и принялся расхаживать по кабинету,
переступая через храпевших учеников. - Это можно сделать при помощи вашей
Моральной Философии. Я был не прав, когда утверждал, что вашу культуру
следует уничтожить. Ни в коем случае. В ней содержится много постулатов,
которые могут принести пользу всему Человечеству. Просто она неправильно
применяется на вашей планете. В этом учении где-нибудь говорится, что вы
должны быть завоевателями Галактики?
- Нет. Мы учились ненавидеть тех, кто оставил нас в этом мире, потому
что они никогда не вернутся, чтобы спасти нас. Мы должны сами позаботиться
о своем спасении. Выживание - вот смысл нашего учения. Все, что идет
против него - неправильно.
- Тогда Ком не прав, что собирается устроить самоубийство всей расы.
Для жителя Кеккончихи Ханасу отреагировал довольно бурно.
- Конечно! Его проповеди идут вразрез с законом. Надо сообщить об
этом всем.
- Разумеется. Но это только начало. Давай еще раз разберем законы
Моральной Философии. Вы выжили. Вы стоите выше, чем все остальное
Человечество. Вы ненавидите тех, кто оставил вас умирать много сотен лет
тому назад. Но нынешнее поколение ничего не знает об этом и ни в чем не
виновато. Хватит ненависти. Мало того, раз обитатели Кеккончихи считают
себя выше остальных, они обязаны помогать остальному Человечеству, когда
ему грозит опасность. Это укладывается в рамки Моральной Философии?
Широко раскрыв глаза, Ханасу пытался собраться с мыслями. Наконец он
кивнул.
- Все именно так, как ты сказал. Надо приспособить Моральную
Философию к новым условиям. Раньше такого никогда не случалось. Раньше не
было новых условий. Теперь они появились. Только сейчас я понял, как мы
ошибались. Мы поддались эмоциям. Мы нарушили основной закон Моральной
Философии. Когда я объясню это моим людям, они поймут. Мы спасем
человеческий род. - Подойдя ко мне, он пожал мне руку. - Ты спас нас от
самих себя, мой друг. Мы неправильно применяли постулаты учения. Пора
исправить эту ошибку. Я пойду и объясню это своим соотечественникам.
- Подожди. Вдруг Ком сначала откроет огонь, а потом только будет
вести с тобой переговоры. Если мы его нейтрализуем, сможешь ли ты убедить
войска?
- Несомненно. Никто не осмелится возражать моим словам, ведь я им
буду излагать закон, который они учили с тех пор, когда были такими
маленькими мальчиками, как эти.
Не успел он закончить, как дверь распахнулась, и на пороге появились
такие же маленькие мальчики с оружием в руках. Во главе стоял один из
учителей, который направил свой пистолет прямо на меня.
- Брось оружие, - приказал он. - Иначе я тебя убью.
21
Конечно, я целился прямо в них. Моя интуиция никогда не подводит
меня. Как только дверь скрипнула, я уже выхватил свой пистолет и присел.
Теперь я медленно поднялся и бросил пистолет на пол. Я находился в
неравном положении. Столько оружия в руках этих нервных учеников.
- Не стреляйте! - закричал я. - Сдаюсь!
- Что это значит? - спросил Ханасу, направляясь к двери. - Уберите
пистолеты. Это приказ.
Ученики тут же подчинились приказу Наставника, но учитель колебался.
- Ком сказал...
- Кома здесь нет. Ком не прав. В последний раз приказываю убрать
оружие.
Учитель никак не мог принять решение, и Ханасу повернулся ко мне.
- Пристрели его, - приказал он.
Что я и сделал. Разумеется, я выстрелил в него снотворной иглой, хотя
ученики этого и не знали. Ханасу это вообще не волновало. Он не привык,
чтобы кто-то не выполнял его приказы.
- Дай мне пистолет, - сказал он стоявшему рядом с ним ученику. -
Пойди передай, чтобы вся школа собралась в конференц-зале.
Все остальные побросали оружие и тут же удалились. Я оттащил учителя
и положил его рядом со спавшими учениками. Ханасу закрыл дверь и
погрузился в размышления.
- Вот что надо сделать, - наконец сказал он. - Я объясню им все,
пользуясь постулатами Моральной Философии. Их больше не будут мучить
внутренние противоречия по поводу ее применения. Когда они это поймут, мы
отправимся в космопорт. Там находятся Ком и его активисты. Я выступлю
перед ними, и они перейдут на нашу сторону. Тогда твой космический корабль
сможет спуститься, и мы Приступим ко второму этапу операции.
- Все это хорошо. Но если они не согласятся с тобой?
- Им придется это сделать. Потому что не со мной они должны будут
согласиться, а со священным текстом Моральной Философии. Когда они это
поймут, речь будет идти не о согласии, а о повиновении.
Говорил Ханасу весьма убедительно, но я, на всякий случай, скрестил
пальцы за спиной.
- Может, мне лучше пойти с тобой? На всякий случай.
- Ты подождешь здесь. За тобой придет посыльный.
С этими словами Ханасу вышел, и мне ничего не оставалось, как
подчиниться его приказу. Тела учеников наводили меня на грустные мысли.
Чтобы отвлечься от них, я вызвал по радио корабли и обрисовал ситуацию. Я
приказал им находиться на орбите над космопортом и ожидать моих дальнейших
распоряжений. Потом выключил радио. В дверь постучали.
- Пойдем со мной, - приказал вошедший ученик.
Я последовал за ним. Ханасу ждал меня возле открытых дверей школы, а
к нему со всех сторон стекались учителя и ученики.
- Мы отправляемся в космопорт, - сказал он. - К рассвету мы будем
там.
- Проблем нет?
- Конечно, нет. Все обрадовались, когда постулаты Моральной Философии
наконец обрели для них смысл. Мои люди сильные, но их сила проистекает от
повиновения. Теперь они гораздо сильнее.
Ханасу ехал впереди на единственной машине, и я радовался, что сижу в
кабине вместе с ним. Преподаватели и ученики тащились за нами на лыжах.
Никто не пожаловался, что вместо сна им приходится совершать лыжный поход.
Да, дисциплина - это великая вещь! Чего не скажешь о машине, на которой мы
ехали. Хотя в этот раз трясло не так сильно, потому что Ханасу ехал
медленно, чтобы лыжники не отставали от нас.
Занималась заря, когда мы приблизились к космопорту. Из сторожевой
будки вышли два охранника и спокойно наблюдали за нами, как будто такие
процессии появлялись здесь каждый день.
- Скажите Кому, что я хочу его видеть, - приказал Ханасу.
- Проход запрещен. Таков приказ Кома. Всех врагов надо убить. В твоей
машине враг. Убей его.
- Четырнадцатое Правило Послушания гласит, - сказал Ханасу властным
голосом, - что вы должны подчиняться приказам членов Комитета Десяти. Я
даю вам приказ. Нет такого закона, чтобы убивать врагов. Отойдите в
сторону.
На лицах охранников отразилось легкое волнение, но они с ним быстро
справились.
- Проходите, - сказал один из охранников. - Я сообщу Кому о вашем
визите.
Выстроившись в цепочку, наше юное войско направилось к
административным зданиям. Мы проходили мимо зенитных установок, но их
расчеты не обращали на нас никакого внимания.
Внезапно пошел снег. Наша машина остановилась у главного здания, и,
как только Ханасу спрыгнул на землю, дверь здания распахнулась. Я съежился
на сидении. Из здания вышел Ком и дюжина его сторонников. Все они были
вооружены.
Наверное от холода я совсем плохо соображал, потому что только сейчас
осознал, что в нашей колонне только у меня есть оружие.
- Возвращайся в свою школу, Ханасу. Твое присутствие здесь
нежелательно, - закричал Ком.
Не обращая никакого внимания на эти слова, Ханасу подошел к нему
вплотную. Затем он громко заговорил, чтобы все могли его услышать.
- Я приказываю вам всем сложить оружие, потому что ваши действия
противоречат учению Моральной Философии. Это учение обязывает нас
возглавлять другие расы. Согласно ему, мы не должны идти на самоубийство,
борясь с другими народами, которые превосходят нас в числе в соотношении
один к миллиону. Если мы станем продолжать борьбу, нас всех убьют. Разве
этому учат нас законы Тысячи оставшихся в живых? Вы должны...
- Ты должен уйти, - перебил его Ком. - Это ты нарушил закон. Уходи,
или тебя убьют.
Он поднял пистолет и направил его старику в грудь. Я мигом выскочил
из машины.
- На твоем месте я на стал бы этого делать, - сказал я, беря его на
мушку.
- Ты привел с собой врага! - выкрикнул Ком. - Его убьют, тебя
убьют...
Он осекся, когда Ханасу залепил ему звонкую пощечину.
- Я объявляю тебя вне закона, - сказал Ханасу. - Ты отказался
повиноваться. Тебе конец.
- Мне конец? Скорее тебе! - вне себя от ярости завопил Ком, целясь из
пистолета.
Я прыгнул в сторону, держа пистолет наготове, но Ханасу находился на
линии огня. Тут раздался грохот выстрелов.
Но Ханасу продолжал стоять. Бесстрастно наблюдая, как изрешеченное
тело Кома рухнуло на землю. Сторонники Кома разом разрядили свои пистолеты
в своего командира. Моральная Философия погубила его.
Спокойно и невозмутимо Ханасу повернулся ко всем присутствующим и
стал объяснять им новую интерпретацию Закона. Серые люди с трудом скрывали
свое облегчение. Лишь бездыханное тело Кома портило всю картину, напоминая
о случившемся расколе. Люди старались не смотреть на него.
На планете снова был порядок.
- Можете спускаться, - сказал я в микрофон передатчика.
- Никак нет. Получен новый приказ от вышестоящего начальства.
- Вы что, с ума там все посходили. Быстро сажайте ваши жестянки,
иначе я изжарю вашего командира и съем его на завтрак.
- Никак нет. Корабль с вышестоящим начальством будет у вас через три
минуты.
Связь прервалась, и я, выпучив глаза, уставился на радио. Что там
такое происходит? В это время собравшиеся внимательно слушали речь Ханасу.
Ситуация под контролем, все проблемы решены, и вдруг такая загвоздка.
Тут я увидел спускающийся с неба корабль. Не успел открыться шлюзовой
люк, как я уже стоял рядом с кораблем, метая глазами молнии и барабаня
пальцами по кобуре. Из корабля вышла знакомая личность. Очень знакомая.
- Ты! - закричал я.
- Да, это я. И я прибыл как раз вовремя, чтобы предотвратить
свершение аморального акта.
Это был Джей Ховах, босс Морального Корпуса. И я понимал, зачем он
сюда прилетел.
- Мы не нуждаемся в твоих советах, - сказал я. - К тому же ты одет не
по сезону. Вернись-ка лучше на корабль.
- Моральность превыше всего, - простучал зубами он.
Никто не предупредил его о местном климате, и он прилетел сюда в
своем купальном халате.
- Я пыталась его убедить, но он и слушать меня не хотел, - раздался
еще более знакомый голос, и по трапу спустилась Анжелина.
- Дорогая! - закричал я, бросившись ей навстречу, но голос Джея
остановил меня.
- Мне сообщили, что ты прибыл сюда, чтобы убедить этих людей
использовать их технику психоконтроля, с помощью которой можно выиграть
войну. Психоконтроль аморален, и его использование запрещено.
- Это кто такой? - ледяным голосом спросил Ханасу.
- Его зовут Джей, - сказал я. - Он заведует нашим Моральным Корпусом.
Он следит за тем, чтобы никто не нарушал наш моральный закон.
Окинув Джея презрительным взглядом, Ханасу повернулся ко мне.
- Я его уже когда-то встречал, - сказал он. - Уведите его отсюда.
Пусть прибудут ваши корабли, и мы приступим к операции против чужаков.
- Похоже, ты меня не понял, - сказал Джей Ходах, выбивая зубами
чечетку. - Я запрещаю эту операцию. Она аморальна.
Ханасу медленно повернулся и окинул его ледяным взглядом.
- Ты не имеешь права говорить со мной об аморальности. Я главный
толкователь Моральной Философии, и я олицетворяю здесь Закон. Мы совершили
ошибку, заставив чужаков развязать войну. Теперь мы прекратим ее при
помощи того же способа.
- Нет! Два отрицательных действия не равны одному положительному.
Операция запрещена.
- Ты не можешь остановить нас, так как здесь у тебя нет никакой
власти. Ты можешь лишь убить нас, чтобы остановить. Если ты не убьешь нас,
мы будем действовать согласно нашему собственному моральному закону.
- Вас остановит...
- Только смерть. Если ты не можешь отдать такой приказ, то отойди в
сторону и не мешай.
Повернувшись, Ханасу пошел прочь. Джей пару раз открыл и закрыл рот,
но не произнес ни слова. Он весь посинел от холода. Я сделал знак двум
школьникам.
- Эй, ребята. Помогите этому бедному старику вернуться на корабль,
чтобы он согрелся и обдумал там свои философские проблемы.
Джей пытался сопротивляться, но ученики крепко взяли его под руки и
повели на корабль.
- И что теперь? - спросила Анжелина.
- Обитатели Кеккончихи полетят к чужакам и попытаются выиграть войну.
Моральный Корпус не сможет убить их, чтобы помешать им защитить нас.
Полагаю, Джею и Инкубе будет над чем поломать головы. Возможно, они не
разрешат нам оказывать помощь серым людям, если нападут способ оправдать
это решение.
- Я уверена, что ты прав. А что дальше?
- Дальше? Мы спасем Галактику. В очередной раз.
- Ты как всегда скромен, - сказала Анжелина и громко чмокнула меня в
щеку.
22
- Потрясающе выглядит, как ты считаешь? - спросил я.
- По-моему, отвратительно, - ответила Анжелина, морща нос. - И воняет
к тому же.
- Это улучшенный вариант первой модели. Запомни, там, куда мы
отправляемся, все плохое считается хорошим.
Впрочем, Анжелина была права. Выглядело все это отвратительно. Однако
меня это обрадовало.
Мы стояли в дверях кают-компании космического корабля, который
заказали специально для этой операции. Перед нами располагалось множество
рядов глубоких кресел. Не менее пятисот. В каждом кресле сидел
омерзительнейший чужак. От их вида у любого нашего врага вылезут на лоб
глаза - ведь все они были сделаны по образцу и подобию моего первого
маскировочного костюма. Целая армия гештункинцев. Конечно, многочисленные
сердца и плазменные помпы врагов не стали бы биться так сильно, знай они,
что в каждом костюме чужака сидит обитатель Кеккончихи. А в хвостах у них
спрятаны мощные синаптические генераторы.
Наш крестовый поход за мир начался.
Организовать его оказалось не так уж и легко. Моральный Корпус
решительно противился нашей операции по промывке мозгов. Но им пришлось
проводить свои приказы через планетарные правительства, и я впервые
благословил бюрократический аппарат. Пока эти приказы дошли до нас.
Специальный Корпус предпринял ряд мер, чтобы избежать их выполнения.
Главные техники исчезли, и никто не мог узнать, куда они подевались.
Возмущенного профессора Койпу подняли среди ночи с постели и отправили в
глубь Галактики, не дав даже времени, чтобы надеть носки. Была построена
полностью автоматизированная планета, где разместились наши агенты и
добровольцы с Кеккончихи. Пока готовились костюмы чужаков, Ханасу
возглавил занятия с группой специалистов по психоконтролю. Мы как раз
успели все закончить и вылетели к чужакам, когда через час после этого к
нам направился боевой корабль Морального Корпуса. Чтобы остановить нас.
Впрочем, это скорее помогло нам, чем помешало. Благодаря ему мы быстро
преодолели вражеские заслоны.
- Мы в зоне устойчивой связи, - сообщил я. - Вы готовы к работе,
добровольцы с Кеккончихи?
- Мы готовы, - послышался громкий, но монотонный ответ.
- Удачи вам. Экипажу надеть костюмы.
Я залез в свой костюм, а Анжелина - в свой. Джеймс и Боливар
запрыгнули в костюмы роботов. Нахлобучив металлические головы, они
помахали мне руками. Я застегнул молнию на животе и повернулся к
коммуникатору.
- Мой дорогой Скользкий Джим вернулся с того света. - На экране
появился отвратительный урод, размахивавший клешнями и щупальцами.
- Я вас не знаю, сэр, - жеманно проворковал я. - Но вы, наверное,
были знакомы с моей сестрой. А меня зовут Скользкий Боливар. - Я нажал на
кнопку, и из моего глаза выкатилась огромная слеза. - Мы на Гештункине
услышали о ее доблестной смерти и прибыли сюда, чтобы отомстить!
- Тогда добро пожаловать! - захрюкала тварь. - Меня зовут Сесс-Пула.
Я новый командующий вооруженных сил. Давай ко мне на корабль, и мы устроим
замечательный банкет!.
Я так и сделал. Состыковав наши корабли, я направился к нему в гости.
Чтобы увернуться от его склизких объятий, я сделал шаг в сторону, и он
шлепнулся на пол.
- Познакомься с Анн-Желем. Он - мой начальник штаба. Эти маленькие
роботы принесут нам еду и выпивку.
Банкет удался на славу. К нам присоединялись все новые и новые уроды.
Мне стало интересно, кто же остался управлять кораблем. Очевидно, никто.
- Как идет война? - поинтересовался я.
- Ужасно! - пожаловался Сесс, опустошая ведро какой-то отвратительной
булькающей жидкости. - Нет, конечно мы продолжаем гнать этих двуногих, но
они не хотят вступать с нами в сражение. Моральный дух солдат упал. Всем
им уже по горло надоела война, и они мечтают, как бы быстрее вернуться к
своим склизким возлюбленным. Но война должна продолжаться. Я так думаю.
- Мы покажем тебе, - закричал я, хлопнув его по плечу. - Мой корабль
битком набит кровожадными добровольцами, которые так и рвутся в бой. Они
великолепные солдаты. К тому же, превосходные навигаторы, артиллеристы и
повара.
- Клянусь Мокрым Гогом, мы возьмем их к себе, - громко икая, сказал
Сесс. - У тебя много солдат?
- Ну, - уклончиво ответил я, - достаточно, чтобы поместить по одному
на каждый флагманский крейсер. Кстати, если офицерам понадобятся совет или
доброе слово, пусть они обращаются к моим людям. Кстати, они очень
сексуальны.
- Мы спасены! - завопил Сесс.
Скорее наоборот, подумал я, оскалив в улыбке зубы. Мне стало
интересно, сколько времени понадобится моим саботажникам, чтобы справиться
с работой.
Оказалось, что немного. Чужаки уже созрели для мозговой атаки.
Разложение шло своим ходом, и через несколько дней Сесс-Пула заполз в
командирскую рубку, где я следил за тем, чтобы не столкнуться с
космическим флотом людей. Он мрачно посмотрел на экран тремя парами
покрасневших глаз.
- Бессонница мучает? - спросил я, щелкнув его по глазному отростку, и
он втянул его внутрь с несчастным видом.
- Да, дорогой Боливар. Флот разваливается на глазах. Солдаты хотят
вернуться домой, собрать урожай прошлогодних девственниц, у которых скоро
начнется период течки. Я и сам задаюсь вопросом, что я здесь делаю.
- А что ты здесь делаешь?
- Не знаю. Мне опротивела эта война.
- Надо же. Я тоже об этом думал. Ты обратил внимание, что люди не
такие уж и сухие? У них влажные глаза и мокрые красные отростки во рту.
- Ты прав! - забулькал он. - Как-то я об этом раньше не задумывался.
А что мы можем сделать?
- Ну... - начал я и стал рассказывать.
Через десять часов могучая космическая армада стала разворачиваться в
космосе. Корабли возвращались на свои планеты.
На грандиозной попойке, которую они закатили в честь победы, - мы
внушили чужакам, что они победили - мы с Анжелиной наблюдали за весельем.
- Я уже к ним привыкла, и они мне кажутся довольно милыми, -
призналась Анжелина.
- Я бы не стал этого утверждать но теперь, когда они отказались от
своих захватнических планов, я отношусь к ним гораздо терпимее.
- Кстати, они довольно богатые, - заметил Джеймс, подливая какого-то
пойла в мой бокал.
- Мы тут все исследовали, - добавил Боливар, подкатываясь с другой
стороны. - За время боевых действий они захватывали корабли, планеты и
спутники. Они очищали все банки, потому что знали, с каким трепетом люди
относятся к их содержимому. Но они не используют деньги, как мы.
- Знаю, - ответил я. - Они пользуются кое-чем другим, о чем лучше не
говорить вслух.
- Ты прав, папа, - сказал Джеймс. - Не зная, что делать с этими
сокровищами, они сложили их в один из грузовых трюмов.
- Я не удивлюсь, - сказала Анжелина, - что сейчас этот трюм пуст.
- Ты как всегда права, мамочка. А наш транспортный корабль полон.
- Надо раздать эти ценности тем, у кого они были украдены, - сказал
я, с удовольствием наблюдая, как вытянулись их лица.
- Джим!.. - выдохнула Анжелина.
- Не волнуйся. Я не потерял свою хватку. Я хотел сказать, что мы
вернем только то, что нам удалось обнаружить...
- ...а обнаружили мы не так уж и много, - закончила Анжелина.
Что-то зеленое, мокрое и противное плюхнулось на стул рядом со мной.
- За победу! - закричал Сесс-Пула. - Мы должны выпить за победу!
Тихо! Очаровательнейший Скользкий Боливар произнесет тост.
- Конечно! - закричал я, вскочив со стула.
Воцарилась тишина. Все глазные отростки, оптические щупальца, не
говоря уже о трех парах человеческих глаз, уставились на меня.
- Тост! - крикнул я, с таким энтузиазмом подняв бокал, что часть
жидкости выплеснулась на ковер и прожгла в нем дыру. - Предлагаю выпить за
всех существ, живущих в нашей Вселенной, за больших и маленьких, твердых и
рыхлых. Пусть все живут в мире и любви. За жизнь, свободу и
противоположный пол!
Так началась эра гораздо лучшей жизни.
Надеюсь.
Гарри ГАРРИСОН
СТАНЬ СТАЛЬНОЙ КРЫСОЙ!
Последнее произведение Гарри Гаррисона из его
знаменитой серии о Крысе из Нержавеющей стали представляет
собой роман-игру - жанр, популярный на Западе, но
неизвестный отечественному читателю. Поэтому несколько
предварительных замечаний:
- следуйте советам вашего инструктора;
- попав в лабиринт, непременно запаситесь бумагой и
карандашом, иначе вам из него не выбраться;
- прервав чтение, обязательно записывайте номер
главы, на которой остановились.
Желаем удачи! Помните: только от вас зависит спасение
Вселенной!
Добро пожаловать!
Эй, ты. Да, да, ты! Шаг вперед.
Не робей, парень. Мы вроде прежде не встречались? Неудивительно, ведь
Корпус с каждым годом разрастается.
Мое имя - Джим ди Гриз. Иногда меня называют Скользким Джимом, часто
- Стальной Крысой, а бывает - Илом Титано ди Аккано или Рашиноксом.
Если ты впервые слышишь обо мне, то как тогда попал в Корпус?!
Ну, ладно, ладно, не дергайся, просто я иногда горячусь, когда
приходится возиться с новобранцами. Как тебя-то зовут?
Н-да, ну и имечко. А что у тебя во фляжке?
Что?!
Что ты в таком случае делаешь в Корпусе?!!
Ну, ладно, вы, новобранцы, год от года становитесь все моложе... Или,
может, это я старею?
НЕ ОТВЕЧАТЬ!
Если у тебя нечем промочить горло, то давай ради знакомства просто
пожмем друг другу руки.
Ты, где-то у меня тут бумажка. А-а, вот она. Ну, внимай.
Добро пожаловать в Специальный Корпус, о, новобранец. Ты держишь
сейчас в руках свое первое задание. Да-да, эта вот книжица, чьи страницы
изготовлены из супертвердого импервиума... Не дергай страницу, порежешься!
Все-таки вырвал? Что ж, первый тест ты провалил. С этой минуты
выполняй мои приказы не мешкая. Рефлекторно! Помни, что ты - агент
Корпуса. Слушай приказ!
НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВЛЯЙСЯ К ТРИДЦАТОЙ ГЛАВЕ!
1
Если ты сказал, что сестренка чудища отравилась серной кислотой, то
отправляйся сразу на 229.
Если ты сказал что-нибудь другое, то на 347.
2
Знаю, что ты чертовски устал. Так отдохни немного. Это - приказ!
Теперь чувствуешь себя лучше?
Тогда ступай по тропинке, что взбирается на холм. Похоже, она ведет к
Зловонному замку. Ведь именно туда тебе и надо.
Но, прошу, будь на этот раз поосторожней, помни: в волшебном ремне
осталось всего два заряда.
Тише! Шум веток за холмом.
Если побежишь по тропке назад и скроешься в кустах, то ты - на 4.
Если останешься на месте и выяснишь, что произойдет дальше, то на
138.
3
Берег совсем близок. И ты вполне благополучно выбираешься из воды.
Возможно, мои опасения были беспочвенны. Ну, посмейся, может, я это
заслужил... Но что за треск в кустах? Узнаешь на 218.
4
Возможно, слух меня подвел, но мне послышался стон из тех кустов
слева. Слышишь, опять кто-то подает голос? Согласен, двигаясь на звуки, ты
можешь угодить в хитроумную ловушку. Но не исключено, что в эту минуту
кто-то отчаянно нуждается в твоей помощи. Взглянешь, кто там стонет? И ты
смеешь именовать себя полевым агентом Спецкорпуса? Приказываю, медленно и
осторожно отправляйся на 134 и выясни, кто там стонет!
5
Ты попал! Но если Роббин Гут тоже, то ты проиграл. Ты смотришь на его
мишень. Ура! Он промахнулся! Счет равный: два-два. Соберись и стреляй!
Окажешься на 343 или на 342.
6
- Стой! - хрипло орет стражник. - Кто идет?
- Я, - без затей отвечаешь ты.
- Пароль! - приказывает стражник.
Ты неохотно подходишь ближе и бормочешь:
- Пароль - антидисестаблишментарианизм.
Подняв над головой дубину, стражник несется на тебя с криком:
- Пароль вчерашний! Шпион!
Как поступишь? Увернешься от удара дубины? Тогда ты - на 232. Или,
может, выхватишь меч? В этом случае ты - на 76.
7
Жизнь так редко дарит нам второй шанс. Вернись на 94 и хорошенько
подумай.
8
Бредя по следам в пустыне, ты незаметно для себя оказываешься среди
руин города столь древнего, что он был разрушен, еще когда наши с тобой
предки вычесывали из меха блох и прыгали с ветки на ветку в джунглях на
легендарной планете Грязь. Подумай о бренности всего сущего во Вселенной,
но не погружайся в философские мысли слишком глубоко, помни, что ты на
службе. Смотри! Следы обрываются у норы в песке! Что же случилось с
профом? Ты подходишь ближе и читаешь надпись на камне рядом с норой:
ОСТОРОЖНО! ЗЫБУЧИЕ ПЕСКИ! МНОГИЕ, ПРОВАЛИВШИСЬ, ПОПАДАЛИ В ПЕЩЕРЫ, ОТКУДА
НЕТ ВОЗВРАТА. ПОМНИ, ТЫ МОЖЕШЬ СТАТЬ СЛЕДУЮЩИМ!
Что за странный шорох? Осторожно, ведь ты можешь стать следующим!
Ты опускаешь глаза, но поздно!
Песок под тобой проседает, и ты падаешь на 253.
9
Опять попал! Победа! И не просто победа, а победа всухую! Со
счастливой улыбкой ты переносишься на 311.
10
Проф нажимает на спусковой крючок, и ты получаешь в лицо облако газа.
У тебя кружится голова, и ты без чувств падаешь на 82.
11
У тебя есть еще три золотые монеты! Ура! Ты трясущейся от нетерпения
рукой достаешь их из левого сапога. Как ты их используешь? Конечно, купишь
интересующую информацию! Повесь на указателе у дороги объявление с
предложением награды в три золотые монеты всякому, кто на рассвете придет
к виселицам у города и сообщит тебе местонахождение безумного профессора
Гейстескранка. Сделано! А теперь хочешь совет мудрой Стальной Крысы?
Вокруг полно бандитов. Закопай монеты и, пока не найдешь профа, не говори
никому, где они. Как тебе моя идея? Вот и отлично! Так где ты закопаешь
золото? Ты не хочешь говорить даже МНЕ?!! Но я ведь все равно увижу это
твоими глазами на 140.
12
К счастью, тебя услышали. Кто-то ломится сквозь лес, направляясь к
тебе. Вытаскивает тебя за шиворот из болота. Ты спасен! Но рад ли ты
этому? Узнаешь дикий смех? Я-то ее сразу узнал. Твой спаситель - Бетси
На-Все-Руки-Мастерица, и ты снова ее раб. Ты вырываешься и кричишь, но
она, сковав твои руки и ноги, тащит тебя через лес. На твое счастье, из
кустов выскакивает Арбутнот Отверженный. Теперь-то ты знаешь, на чьей
стороне выступить, так что скорее двигай на 65.
13
Ты достаешь стрелу, натягиваешь тетиву, внимательно целишься и...
Монстр бросается на тебя! Ты стреляешь и переносишься на 88.
14
А ты, оказывается, стреляный волк! Действительно, неизвестно, кто на
этой планете-тюрьме заслуживает доверия, а кто нет. Так что иди своей
дорогой и... Что это?.. Слышишь?.. Шелест листьев. Кто-то обходит тебя
справа. О, да это та самая грациозная девушка. Ну что, побеседуешь с ней?
Согласен: девушка симпатичная. И раз не поленилась догнать тебя, то ты ей,
без сомнения, понравился. Отправляйся на 99.
15
Фрукты растут высоко, с земли их не достать. Ты взбираешься на
дерево. Оранжевые фрукты и размерами, и формой напоминают грейпфруты,
различие лишь в цвете. Ты хватаешься за ближайший, тянешь, вначале слабо,
потом что есть сил, но длинный прочный стебель, которым фрукт прикреплен к
ветке, не поддается. Выхватив меч, ты рассекаешь стебель. Отлично, но плод
падает на землю и, разбрызгивая сладкий сок, с хлопком лопается. Собирай
урожай аккуратней! Ты обхватываешь шершавый ствол дерева ногами, левой
рукой берешься за фрукт, зажатым в правой руке мечом перерубаешь стебель.
Вернув меч в ножны, с фруктом в руке сползаешь по стволу на землю. Снова
забираешься на дерево и повторяешь операцию. И так вновь и вновь. Часа
через три изнурительной работы на земле набирается оранжевая горка. Ты
связываешь длинные стебли узлом и, перекинув фрукты через плечо, шагаешь
по тропинке к 113.
16
Ты торчишь у таверны уже битый час, а из нее так никто и не вышел.
Тебя мучит жажда, слух раздражают звон пивных кружек и веселое пение. Не
мучайся, отправляйся в таверну на 139.
17
Ты ползешь по тоннелям уже не первый час. Хорошо, что ты не подвержен
приступам клаустрофобии... Не ругайся и извини, что напомнил о твоих
болезнях. Представь, что ты на поверхности, а вокруг - тесная облачная
ночь. Как нельзя кстати впереди забрезжил свет. Ты бежишь к нему и
оказываешься на 115.
18
Сознаюсь, попав в подобную переделку, я бы тоже вспотел. А может,
поднапряжешься и попытаешься отбиться от четырех громил, которые волокут
тебя на кухню? О, новобранец, я краснею. Где ты только нахватался таких
слов? Ты уже на кухне. Тебя подтаскивают к огромному закопченному котлу,
подвешенному над открытым очагом. Похоже, прежде чем кинуть тебя в кипящее
масло, стражники собрались поживиться твоей одежонкой. Тебя швыряют на
пол, и два громилы стягивают с тебя ботинки. Так я и думал, что ты наконец
вспомнишь! Конечно, воспользуйся ремнем-невидимкой! Жми быстрей кнопку на
пряжке, и ты - на 87.
19
Ты бредешь по широкому светлому тоннелю, и неприятности тебе вроде бы
здесь не грозят. Согласен, вырезанные на стенах мерзкие монстры,
пожираемые еще более мерзкими монстрами, портят настроение. Но вот тоннель
расширяется, упираясь в каменную лестницу. Она ведет как вверх, так и
вниз. На стене нарисованы две стрелки. Над той, которая указывает вниз,
надпись "ТАМ ЛЕЖБИЩЕ ЗВЕЗДНОГО ЧУДОВИЩА", а над той, которая направлена
вверх, "БЕЗОПАСНЫЙ ПУТЬ НАРУЖУ". Правдивы ли надписи? Не знаю. Решай,
отправишься ли вверх на 124. Или пойдешь вниз на 49.
20
Заморил червячка? Вот и отлично. Отправляйся на перекресток дорог к
339, а там уж решишь, в какую сторону шагать дальше.
21
Ты получаешь именно то, что заслужил, доверившись Волосатому Гарри.
Едва вас скрывают деревья, Гарри швыряет тебя на землю и, навалившись всем
телом, вонзает в твое горло острые зубы. Надеясь, что жадность возьмет
верх над его голодом, ты шепчешь, где зарыл золотые, и он с довольным
урчанием убегает. Ты встаешь, понурив голову и размышляя о будущем. У тебя
не осталось ни золота, ни оружия. Один, на Богом проклятой планете...
Слушай, сынок, что тебе скажет Стальная Крыса. Когда ты был под
гипнозом... Ты не помнишь, что был под гипнозом? Неудивительно, ведь
Корпус свято хранит свои секреты! Так вот, когда ты был под гипнозом,
Спецы Корпуса вживили в сустав твоего указательного пальца на правой руке
машину времени. Щелкни пальцами, и перенесешься во времени на 80.
22
Твой план принят. Что там принят - подхвачен с восторгом! Все рабы,
потерявшие когда-то друзей из-за неумеренного аппетита Волосатого Гарри,
горят желанием посчитаться с ним, а заодно и сделаться владельцами
Зловонного замка, у тебе же появляется реальный шанс схватить безумного
профа. Твой план прост и вполне выполним. Слюя приковывают к общей цепи,
он в гневе ревет, но от немилосердных ударов своей бывшей собственности
быстро теряет сознание и умолкает. Тебя приковывают к той же цепи, и
процессия, возглавляемая теперь Арбутнотом, направляется к Зловонному
замку на 34.
23
- Откуда я знаю, что тебе нужно? - спрашивает Роббин Гут. Ты тихо
бормочешь: "Да, откуда?" - Да каждому в джунглях известно, что
Сейди-Садистик послала тебя в тайный храм за Рубином Джунглей. У тебя
только один шанс найти его и остаться в живых. Иди по этой тропинке, в
конце встретишь того, кто поможет тебе. Большего сказать не могу, опасаясь
за собственную жизнь. Прощай! Стараясь не поворачиваться к властелину леса
спиной, ты идешь к указанной им тропе и следуешь по ней на 340.
24
Над твоей головой - безоблачное голубое небо, под ногами - желтый в
красных пятнах песок. Красные пятна - кровь?! Не спрашивай меня, я знаю не
больше твоего и советую выкинуть красные пятна из головы. Прислушайся к
реву толпы на трибунах. Интересно, почему она так возбуждена? Да, теперь и
я вижу. Через небольшую дверцу на арену выходит огромный лев. Он зевает и
осматривается. К несчастью, он видит тебя и с ревом приближается. Тебе
кажется, что хищник улыбается. Или, может, он демонстрирует свои острые
клыки? В твоей руке лишь птичье перо. Согласен, не самое надежное оружие,
хотя... Внимание, лев готовится к прыжку. Если ты полагаешь, что,
пощекотав льва, вызовешь у него смех и в благодарность он оставит тебя в
покое, то отправляйся на 332. Если, дождавшись прыжка хищника, отскочишь в
сторону, то на 302.
25
С чего это старушка так шарахнулась от тебя? У тебя угрожающий вид?
Или, быть может, ты давно не принимал ванну? Думается, она так испугана
оттого, что вы оба - на планете-тюрьме, где царят жестокость и насилие,
где все против всех. Что предпримешь? Вывернешь старушке руку и спросишь,
цедя сквозь зубы, где найти профа Гейстескранка? Тогда ты окажешься на
167. Или предложишь серебряную монету за интересующую тебя информацию?
Тогда ты - на 90.
26
Согласен, золотая монета - многовато за переправу через реку. Но что
поделаешь? Вот ты уже на середине реки. Ты переводишь взгляд с
противоположного берега на лодочника и, заметив в его глазах алчный блеск,
сразу понимаешь его намерения. Но сделать уже ничего не успеваешь. Удар
веслом по голове... Боже, какая боль! Бултых! Ты за бортом на 205.
27
Ты промахнулся, а Роббин Гут попал. Не беда! Пока - ничья, один-один.
Ты целишься, стреляешь, и стрела со свистом рассекает воздух, а ты
оказываешься на 163. Или на 289.
28
Проиграв очередной бой, ты, связанный, лежишь на полу в подвале
Зловонного замка. Но тише, сюда кто-то идет. Стражники. Они грубо
поднимают тебя на ноги и волокут в зал на 121.
29
Понимаю, понимаю, тебе не очень приятно. Поверь, и искренне
сочувствую тебе. Все мы совершаем ошибки. Возможно, тебя утешит то, что я
бы на твоем месте поступил точно так же. В самом деле, в галактике
найдется немного людей, наделенных природным иммунитетом к сонному газу.
Если честно, то дылда-охранник, который тебя избил, первый такой человек,
встреченный мною. Если, конечно, слово "человек" уместно по отношению к
нему. Да не скули хотя бы секунду. Слышишь, дверь снова открывают? На этот
раз воспользуйся дымовой гранатой и окажешься на 64.
З0
Итак, хочешь ты того или нет, но в соответствии с заданием ты
отправляешься на планету Скралдеспенд. На место тебя доставит недавно
изобретенный и до сих пор толком не опробованный передатчик материи.
Задача у тебя несложная: найдешь профессора Гейстескранка... Повторяю по
слогам: Гей-стеск-ранка. Значит, найдешь профессора, пожмешь ему руку,
одновременно надавишь на кнопку портативного передатчика материи (держи
его в правом кармане), и вы оба перенесетесь сюда. ЕСТЬ ВОПРОСЫ? Нет-нет,
в Корпусе вовсе не занимаются похищением. Назовем твое маленькое дельце
превентивным арестом. Дело в том, что с виду он профессор как профессор -
взлохмаченная седая шевелюра, высокий морщинистый лоб, глаза навыкате -
но, к сожалению, в голове у него не хватает как минимум половины винтиков.
Старый безумец изобрел оружие такой разрушительной силы, что при одной
лишь мысли о нем меня бросает в дрожь. Тебе тоже лучше задрожать... ДРОЖИ!
ЭТО ПРИКАЗ. Так-то лучше. Знай, что если ты не справишься с заданием, то,
весьма вероятно, погибнет Вселенная. Не подкачай, ладно? Я врубаю
передатчик материи, а ты немедленно переносишься на 42.
31
Если ты ответил, что слон тут же вскарабкается на ближайшую пальму,
то получаешь еще двадцать пять очков. Дракон ревет: - Вопрос был очень
простым! Теперь загадка посложней. Если ответишь на нее, то сразу получишь
сто очков. Что такое клиренс? Если ты считаешь, что клиренс - многоцелевая
деталь в двигателе межзвездного корабля, то отправляйся на 346. Если одна
из характеристик автомобиля, то на 292. Если устройство для спуска воды,
то на 344.
32
Сержант заявляет о своих подозрениях, но Арбутнот, не растерявшись, с
ходу предлагает ему крупную взятку, и они уединяются в будке стражи. Ты
стоишь рядом и потому слышишь из будки глухой удар. Запомни на будущее,
как Арбутнот вручал начальнику стражи взятку и, применяя на практике его
прогрессивный метод, сэкономишь кучу денег. Незначительное препятствие на
пути устранено, быстрее в замок на 118.
33
Говори громче, а то твои губы то и дело скрываются в болотной жиже, и
я слышу только бульканье. Все еще тонешь? Так отбрось посох, от него уже
нет никакого толку. И кричи громче, призывая на помощь, пока не окажешься
на 12.
34
Впереди показывается замок. Рабы стирают с лиц счастливые улыбки и
приближаются к воротам. Неожиданно Слюй приходит в себя и начинает во всю
глотку вопить, предостерегая стражу, но дубинка в руке Арбутнота описывает
короткую дугу, и голос бывшего работорговца умолкает. Садисты-стражники на
высоких стенах громко гогочут, и ты выдавливаешь из себя подобие улыбки.
Начальник стражи - крутой парень (настолько крутой, что свои сержантские
лычки он пришил не к одежде, а прямо к собственным плечам), - чувствуя в
поведении рабов подвох, приближается к колонне. Быстрее подкинь ДОСП, или,
как ты его называешь, монету. Если выпадет орел, то начальник стражи
громка заявит о своих подозрениях, и ты вместе с рабами очутишься на 32.
Если ДОСП покажет решку, то начальник стражи откроет перед вами массивные,
окованные железом ворота, и ты с рабами - на 118.
35
Проф опять перехитрил тебя. Оказывается, он затаился за дверью, и как
только ты выскочил в коридор, огрел тебя чем-то тяжелым по голове. Через
некоторое время ты приходишь в себя, нехотя встаешь, мотаешь головой и
обнаруживаешь, что тебя занесло на 197.
36
Ты, никак, рехнулся?! Пулей лети на 120!
37
Ты следуешь за профом из тронного зала, но судьба вновь немилостива к
тебе. - Нет! - кричит Волосатый Гарри и плотоядно облизывается. - Сначала
желудок, а уж потом наука! На кухню его! Ничего не поделаешь, отправляйся
на 18.
38
- Благородный Сир, - говорит тебе юноша. - Приятно, что хоть кому-то
небезразлична моя судьба, но, к сожалению, помочь мне никто уже не в
силах. Я был рабом кошмарно жестокого Слюя Работорговца. Когда я,
обессилев, уже не поспевал за остальными рабами, он жестоко избил меня,
затем хладнокровно сломал мне ногу и оставил умирать. Но уж лучше смерть
здесь, под кустом, чем в Зловонном замке, куда вел нас бессердечный Слюй.
История несчастного до глубины души трогает тебя. Ты достаешь из
кармана походную аптечку и прижимаешь ее к поврежденной ноге юноши.
Автоматическое устройство тут же ставит диагноз "закрытый перелом голени и
многочисленные ушибы и ссадины", вонзает в мышцы парнишки иголки,
впрыскивает антибиотики и обезболивающее. Два высунувшихся из аптечки
манипулятора выворачивают ногу так, что кость занимает предписанное ей
природой положение, третий накладывает на ногу мгновенно твердеющий на
воздухе материал. Через минуту нога срастается, манипуляторы снимают уже
ненужный гипс. Парнишка удивленно смотрит на ногу, затем шевелит ею и
встает. Из его голубых глаз потоком хлещут слезы радости, и он снова и
снова целует твою руку. - Ты мой храбрый спаситель! (Чмок-чмок.) Если бы
ты вызволил из рабства и моих товарищей, то слава твоя не померкла бы в
веках! (Чмок-чмок.) Его лесть вскружила тебе голову. Ты встаешь и, стирали
носовым платком его слюну с руки, шагаешь сквозь заросли к тропинке, а
затем по ней к 216.
39
Ты бежишь, обливаясь потом, коридору не видно конца, повсюду
обглоданные до зеркального блеска кости. Похоже, Волосатый Гарри был
настоящим обжорой.
Слышал?
Да-да! Впереди хлопнула дверь! Жми же!
Вот и дверь. Не выясняя, заперто ли, ты вышибаешь ее мощным ударом
дубины и бежишь дальше.
Перед тобой метрах в десяти - безумный профессор. Прибавь скорости!
Проф шмыгает в дверь направо. Ты сворачиваешь за ним, влетаешь по
крутой лестнице на чердак и видишь его выползающим через крошечное,
размером со вход в крысиную нору, слуховое окошко. Ты стремглав кидаешься
к окошку. Поздно! Проф уже на крыше замка.
Но, если пролезть через окошко удалось пожилому профессору, удастся и
тебе! Ползи за ним на 255.
40
Ты промахнулся, не попав даже в дерево. Ты переводишь взгляд на
мишень соперника. Он попал в самую середину и снова целится. Ты тоже
натягиваешь тетиву, прицеливаешься, вы одновременно стреляете. Попал ли
ты? Узнаешь на 254. Или на 284.
41
В ответ на твою просьбу Сейди кивает. - Ты прав, чужак. В Эндсвилле
живут такие отпетые негодяи, что мои Сыны и Дочери садизма в сравнении с
ними сущие ангелы. Сейди отдает приказ, и крутобедрая широкоплечая дочь
садизма вмиг приносит и раскрывает перед тобой большой кованый сундук. В
сундуке - оружие. - Выбирай, чужак, что тебе больше по сердцу, - говорит
Сейди. Если возьмешь лук и колчан со стрелами, то ты - на 315. Если
"утреннюю звезду", то на 54. Если же "дымовые гранаты", то на 50.
42
Вот мы и на солнечной Скралдеспенде. Что значит: "здесь жуткий ветер
и снег пополам с дождем"? Заруби на носу, нытиков мы в Корпусе не держим!
У тебя ответственное задание по спасению Вселенной - я это проделывал
неоднократно. Теперь - некоторая информация, которую я по рассеянности не
сообщил тебе прежде. Скралдеспенд - планета-тюрьма, на нее отправляют
преступников более тысячи миров... Нет-нет, не жми на кнопку в кармане!
Пока ты второй рукой не держишь за руку профессора Гейстескранка,
передатчик материи не работает. Нет, пистолет тебе не положен. Из него
можно убить кого-нибудь, а скорее всего, пристрелить себя самого. В твоем
распоряжении экипировка, которой обычно на заданиях пользуюсь я: дымовые
гранаты и "лимонки" с сонным газом, обезвоженный питьевой спирт,
перочинный нож, фильтры в нос, чтобы тебя не свалил сонный газ из твоих
собственных гранат, пять серебряных и пять золотых монет, миниатюрная
аптечка, а если вдруг заскучаешь, (что, конечно, маловероятно) - две
книжки комиксов. Итак, удачи тебе и до встречи. Бог даст, увидимся. Да,
чуть не забыл. Из доклада нашего нештатного агента на Скралдеспенде
следует, что безумного профа последний раз видели в городишке с названием
Гроаннсвилль. Двигай туда на 62.
43
Ты совершил ошибку. Склон слишком скользкий и крутой, на берег по
нему не выкарабкаться. Выбора нет, плыви к дальнему, но пологому и
песчаному берегу 63.
44
Роббин Гут с удовольствием наблюдает, как ты, швырнув на землю лук, с
остервенением топчешь его. Возможно, активный выход эмоций поможет тебе
справиться с моральной травмой. Минут через пять властелину здешнего леса
надоедает этот спектакль. - За мной должок, - с улыбкой напоминает он. - Я
обещал оказать тебе услугу в качестве утешения за проигрыш и сдержу свое
слово. Я даже знаю, что ты ищешь. Откуда он знает, что тебе нужно? Этот
вопрос разъяснится на 23.
45
Одумайся, новобранец! Разве полевой агент Спецкорпуса лишит жизни
безоружного старика? Почти рыдая, ты размышляешь, сколь чудовищную ошибку
чуть было ни совершил, дружески похлопываешь стражника по плечу и
отбываешь на 215.
46
А надзиратель-то оказался вполне приличным человеком. Он сообщил:
чтобы попасть в Гроаннсвилль, нужно отправиться на 193, и сразу повесил
трубку. Правда, не исключено, что он соврал. Если ты не поверил, то ступай
на перекресток 339, а там уж решишь, в какую сторону двигаться.
47
Не без основания боясь поскользнуться, ты медленно спускаешься по
мокрым ступеням. Вскоре лестница кончается, перед тобой - темный тоннель.
Ну, ты знаешь, что делать. Ползи. Ты ползешь по тоннелю, к счастью, вскоре
впереди появляется свет. Ты прибавляешь скорость и оказываешься в
комнатенке с металлическими стенами. Кроме дыры, через которую ты сюда
попал, других выходов вроде бы нет. Ты уже было решаешь возвращаться
назад, но внезапно тоннель перед тобой с ужасным грохотом обваливается. Ты
в ловушке! Но что это? Там, в темном углу комнатки? Ты направляешься в
угол и видишь на стене ярко-красную ручку с искусно вырезанным
человеческим черепом на конце. Над ручкой в металле вытравлена инструкция
на тридцати четырех языках, по крайней мере половина из которых
давным-давно забыта. Ты находишь понятную тебе надпись. Она проста: "Дерни
за меня". Хорошенько поразмыслив и сообразив, что выбора все равно нет, ты
протягиваешь к ручке дрожащие пальцы, хватаешься за нее, дергаешь, и...
Пол под тобой расходится, и ты падаешь, падаешь, падаешь, до самой 98.
48
Мрачно, сумрачно, вокруг темный, дремучий лес... Что-то мне это
напоминает. А, вот что:
Дремуч вокруг и темен лес,
Но верен клятве буду век
И прошагаю сотни миль
Я, не сомкнув усталых век.
Это четверостишие написано тысячелетия назад на легендарной планете
Грязь. Или планету называли Землей? Неважно. Лучше вспомни, кто автор этих
строк. Если, по-твоему, это Роберт У.Сервис, то отправляйся на 61. Если
Роберт Фрост, то на 67.
49
По-моему, ты выбрал верный путь. Ведь если вспомнить, почти все
указатели на этой чертовой планете обманывали тебя. Весело перепрыгивая
через ступеньку, ты сбегаешь по лестнице. Перед тобой - распахнутая дверь.
Загляни в нее. Ты видишь вроде бы безопасную ярко освещенную комнату,
посередине стоит кресло на колесиках, следы от колесиков ведут в тоннель,
конец которого освещен ярким солнечным светом, рядом с креслом на полу
надпись. В переводе с эсперанто она гласит:
СПАСИБО, ЧТО ЗАГЛЯНУЛИ К НАМ, НО, К СОЖАЛЕНИЮ, ЗВЕЗДНОЕ ЧУДОВИЩЕ
ДАВНО МЕРТВО. ПОЖАЛУЙСТА, СЯДЬТЕ В КРЕСЛО, НАЖМИТЕ КНОПКУ НА ПОДЛОКОТНИКЕ
- И ОКАЖЕТЕСЬ СНАРУЖИ. ПРИЯТНОГО ВАМ ПУТЕШЕСТВИЯ.
Я, как и ты, не знаю, насколько были правдивы какалоки.
Решай, сядешь ли в кресло и, нажав кнопку, отправишься на 304.
Или побредешь по тоннелю вдоль следов от колес на 337.
50
Ты, беззаботно насвистывая и помахивая сумкой с дымовыми гранатами,
идешь по тропе, усеянной черепами. Сейди не соврала - часов через пять ты
видишь на ближайшем холме прогнившие крыши, а у дороги указатель:
"Эндсвилль. 467 жителей". Тут издалека доносится жуткий вопль, в указателе
что-то щелкает и число жителей сокращается до 466. Ничего не скажешь,
пренеприятный городишко этот Эндсвилль! Но выбора у тебя нет, шагай
дальше! Ты направляешься к городку и вскоре слышишь за поворотом тяжелое
дыхание и громкие проклятия. К тяжелому дыханию и проклятиям тебе не
привыкать, и, достав из сумки гранату левой рукой, а правой крепче сжав
рукоять меча, ты смело поворачиваешь на 164.
51
Ты победил! Стражник на коленях молит тебя о пощаде: - О,
могущественный незнакомец! Ты победил! И теперь можешь разрубить меня на
части и пошвырять их с моста в реку! Но смилуйся над пожилым человеком!
Через полгода я выхожу на пенсию. Сохрани мне жизнь, и я поведаю, как тебе
избежать верной гибели у дальнего конца моста. Если пожалеешь старика, то
ты - на 215. Если будешь до конца непреклонен, устраняя опасность с тыла,
разрубишь его на части, ты - на 45.
52
Ты поешь, вкладывая в песню всю душу. Неудивительно, ведь от успеха
выступления зависит твоя жизнь! Песня кончается, и ты тяжело переводишь
дыхание. Кабан, роя землю копытами, смеется: - Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!
Хрю-хрю-хрю! До чего же слаб и пуглив человек! Не бойся, я помог бы тебе,
какую бы ты песню ни исполнил. Твое приключение на планете-о тюрьме
подошло к логическому концу. Отправляйся с триумфом на 307!
53
Что с того, что деревенька перед тобой напоминает городскую свалку?
Ведь на табличке, прибитой к придорожному столбу, ясно написано
"Хестелорт". Нет, не разворачивайся и не убегай! Ты же явился сюда не
квартиру снимать, а разузнать о профессоре Гейстескранке. Вон и таверна.
Как там она называется? А... "Вздернутый легавый". Нет-нет, это вовсе не
дурное предзнаменование. Ведь ты же не рассчитываешь, что жители этой
планеты любят блюстителей закона? Если зайдешь в таверну и за кружечкой
холодного пивка расспросишь местных о профе, то ты окажешься на 139. Или,
может, опасаешься, что в таверне столкнешься с дурно воспитанными
посетителями? Тогда подожди на 16, а как только из "Вздернутого"
кто-нибудь выйдет, подойди к нему и узнай, где проф.
54
Ты, беззаботно насвистывая и вращая над головой "утреннюю звезду",
идешь по тропе, усеянной черепами. Сейди не соврала - часов через пять ты
увидишь на ближайшем холме прогнившие крыши, а у дороги указатель
"Эндсвилль. 467 жителей". Тут издалека доносится жуткий вопль, в указателе
что-то щелкает, и число жителей сокращается до 466. Ничего не скажешь,
пренеприятный городишко этот Эндсвилль! Но выбора у тебя нет, шаг ай
дальше! Ты направляешься к городку и вскоре слышишь за поворотом тяжелое
дыхание и громкие проклятия. К тяжелому дыханию и проклятиям тебе не
привыкать, и ты, лишь крепче сжав ручку "утренней звезды", смело
поворачиваешь на 71.
55
Перед тобой крутой подъем. Но ты не слабак, взберешься! Вот ты и на
вершине холма. Отдохни минут пять. Теперь спустись с холма и вновь
углубись в джунгли. Тропа сворачивает налево, вливается в другую, ты
попадаешь на 206.
56
Удивляюсь, новобранец, как с такой дырявой головой можно попасть в
Специальный Корпус! Ну, пошевели, пошевели мозгами! Вспомни,
Сейди-Садистик наградила тебя десятью золотыми монетами, семь из них ты
сунул в карман, остальные спрятал. Куда? Вспомнил наконец? Конечно, в
левый сапог! Теперь отправляйся на 11.
57
Впереди слышна частая дробь шагов! Ты выбрал верное направление!
Быстрей же! А вот и безумный проф. Стоит в дверном проеме, за ним -
голубое небо. Он в ловушке! Забавно, но его вдруг не стало. Будто корова
языком слизнула. Ты опасливо выглядываешь из дверного проема и видишь, как
проф, уцепившись за веревку, карабкается вверх и скрывается на крыше
замка. Рядом с тобой болтается веревка. Что предпримешь? Полезешь, презрев
опасность, за старым безумцем на крышу? О, да ты храбрец! Преодолев
головокружение, ты окажешься на 255.
58
На трибунах беснуется толпа, вопит, орет и швыряет на арену пустые
бутылки из-под пива. Ты не обращаешь на дурно воспитанных зрителей
внимания, твой взгляд прикован к противнику - безобразному, давно
небритому верзиле, чье мускулистое тело покрыто шрамами от сотен битв. В
левой руке верзилы щит, в правой, которую он занес над головой, короткий
меч. Верзила, испустив боевой клич, бросается на тебя. Не стой же столбом,
защищайся, дерись за свою жизнь! Продемонстрируй, на что способен полевой
агент Спецкорпуса! Если попытаешься накинуть сеть на меч, которым
размахивает верзила, то ты на 283. Если швырнешь сеть ему под ноги и
рванешь что есть сил, то на 160.
59
- В твоих жилах, не иначе, течет королевская кровь! - говорит Роббин
Гут, ведя тебя от завистливо глядящих вслед преступников. - Все они -
отъявленные лгуны, мне же ты можешь верить. Во всяком случае, при
нормальных обстоятельствах. К сожалению, в делах, касающихся золота, я,
как и все, блюду свою выгоду. Он пребольно бьет тебя кулаком в висок.
Очнувшись на земле, ты видишь нацеленную тебе в переносицу стрелу.
Объяснения излишни. Тяжело вздохнув, ты говоришь Роббину Гуту, где зарыл
золотые. Он, улыбаясь, убегает прочь. Ты встаешь, понурив голову и
размышляя о будущем. У тебя не осталось ни золота, ни оружия. Один, на
Богом проклятой планете... Слушай, сынок, что тебе скажет Стальная Крыса.
Когда ты был под гипнозом... Ты не помнишь, что был под гипнозом?
Неудивительно, ведь Корпус свято хранит свои секреты! Так вот, когда ты
был под гипнозом, спецы Корпуса вживили в сустав твоего указательного
пальца на правой руке машину времени. Щелкни пальцами, и перенесешься во
времени на 80..
60
Отлично сработано!
Ты уворачиваешься от сети, ударом щита по голове опрокидываешь
верзилу на землю. Миг, и твоя нога на его груди, меч - у горла. Как
поступишь с врагом? Убьешь ли на месте или даруешь жизнь? Ты смотришь на
Королевскую ложу, ждешь указаний Сейди-Садистик. Она медленно поднимает
правую руку. Ее решение узнаешь на 91.
61
Видимо, поэзия - не твой конек. Четверостишие принадлежит перу
Фроста. Ну да ладно, полевой агент Корпуса не обязан быть докой в древней
литературе (хотя образование - дело не лишнее). Словом, отправляйся на 67.
62
Ну, что я говорил, неопытный и слегка напуганный новобранец? Вот мы и
свиделись.
Что?
Ты меня не видишь? Неудивительно.
Ведь я сижу в главном здании специального Корпуса, в руке у меня
стакан с джусом, на голове металлический шлем, провода от которого тянутся
к машине, именуемой Межмозговой Подкорковый Интерпретатор, модель четыре,
сокращенно МПИ-4; Что? Сейчас обьясню, как работает эта хитрая машина. С
помощью электроники наши мозги соединены накоротко, и теперь я, глядя
твоими глазами, вижу то, что видишь ты, слушаю твоими ушами то, что
слышишь ты, и даю мудрые советы. Нет, никакой помощи, только советы, а
решение всех проблем - за тобой. Ну что ж, начнем, в детали вникнешь по
ходу дела. Сейчас ты бредешь по тропинке в лесу. Тропинка извивается среди
деревьев, дождь кончился, но ветер усилился, так что берегись падающих
веток. Говоришь, они тебя не беспокоят? Правильно, новобранец, все мы -
славные ребята из Специального Корпуса - смеемся над опасностями. Прекрати
хихикать! Впереди что-то движется. Кто-то идет навстречу. Остановись и
подожди. Так, хорошо. Появилась человеческая фигура. Да еще какая!
Фигурка-то принадлежит юной грациозной девушке. У тебя есть шанс показать,
из какого теста ты слеплен. Можешь отойти в глубь леса или приблизиться к
ней и заговорить. Выбирай! Если уходишь, то отправляйся к 14. Если
остаешься, то - к 99.
63
Благополучно выбравшись на берег, ты отряхиваешь с себя вонючие
зеленые водоросли и оглядываешься. В полумиле от тебя приземлился
воздушный шар. Беги к нему на 130, согреешься по дороге.
64
Ты отлично сработал. Не затворив дверь, стражник с криками мечется по
камере, ты же, встав на четвереньки, выползаешь в коридор. Дым
рассеивается, так что поднимайся на ноги и беги! Длинный коридор еще не
кончился, а ты почему-то встаешь, как вкопанный. Теперь и я слышу голоса.
И вижу надвигающихся на тебя шестерых тяжеловооруженных охранников.
Быстрее швырни гранату с сонным газом и беги на 114! Или дымовую гранату и
ползи на 345.
65
Бой был жаркий, и твоя помощь пришлась кстати. Как только ты кусаешь
Бетси за коленку, она с воем бросается в лес. Громила поворачивается к
тебе, кошмарно рычит, заносит над головой дубинку... Бежать? Но ты сидишь
на земле, даже вскочить не успеешь... Слушай, это он: - Благодарю тебя,
отважный незнакомец. Я пришел, чтобы подарить тебе свободу, и ты вовремя
подоспел на помощь. Он отшвыривает дубинку и, точно гнилые нитки,
разрывает цепи на твоих руках и ногах, после чего торжественно продолжает:
- Я Арбутнот Отверженный. Я вел жизнь преступника, и мир отверг меня в
наказание за преступления, говорить о которых мне не дозволено. Я был
сослан на планету-тюрьму. Ты поступил со мной как истинный друг, пришел на
помощь, и я этого не забуду до гробовой доски. Ступай же, друг, с миром и
помни, что всегда можешь рассчитывать на меня. На прощание ты машешь
благородному Арбутноту рукой и отправляешься на 43.
66
Ты с комфортом спускаешься, стоя на движущейся ступеньке. Проходит
пять минут, десять, пятнадцать. Согласен, присесть - неплохая идея. Ты
садишься на ступеньку: усталые мышцы ноют. Но что это? Почему вдруг твои
глаза заливает обильный пот? Встань, посмотри вперед. Боюсь, что я тоже
вижу озеро расплавленной лавы, куда сползает движущаяся лестница. Что ж,
ступай назад. Ведь эскалатор опускается совсем не быстро. Спасибо, что
поправил меня. Действительно, эскалатор ОПУСКАЛСЯ не быстро, а сейчас
несется, как угорелый, и с каждой секундой наращивает скорость. Воздух
становится все жарче, озеро лавы - все ближе... Но ты видишь свой
единственный шанс на спасение - крошечный каменный островок в озере лавы.
Приготовься! Прыгай на 181!
67
С поэзией мы разобрались, ты оказался прав, но лес по-прежнему мрачен
и неприветлив. Не торопись, внимательно смотри по сторонам; неизвестно,
какие создания скрываются в чаще. Вот так сюрприз! Дорога перед тобой
разбегается в четырех направлениях. Надеюсь, ты не забыл свою задачу? Ты
направляешься в Гроаннсвилль, чтобы выяснить, где находится безумный
профессор Гейстескранк. Но по какой дороге двигаться? Вопрос, как
говорится, не в бровь, а в глаз. Не спрашивай меня. Я, как и ты, впервые
на этой негостеприимной планете. Чу... Слышишь? По-моему, приближаются
чьи-то шаги? Так и есть, сюда кто-то идет. Спрячься в придорожных кустах и
выясни, кто это. Ну, это всего лишь опирающийся на посох старик. А не
срезать ли и тебе посох? Вокруг полно подходящих веток. Достань нож, нажми
на кнопку. Прекрасная сталь, правда? Если ты, срезав посох и убрав нож в
карман, выйдешь навстречу старику, то двигайся на 97. Если, демонстрируя,
что ты вооружен, выйдешь с раскрытым ножом в руке, то отправляйся на 146.
68
Ты поешь, вкладывая в песню всю душу. Неудивительно, ведь от успеха
зависит твоя жизнь! Песня кончается, и ты тяжело переводишь дыхание.
Кабан, роя землю копытами, смеется: - Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Хрю-х хрю-хрю!
До чего же слаб и пуглив человек! Не бойся, я помог бы тебе, какую бы
песню ты ни исполнил. Твое приключение на планете-тюрьме подошло к
логическому концу. Отправляйся с триумфом на 307!
69
Ты громко взываешь о помощи, но роботы - жалкие трусы! - вопя от
ужаса, разбегаются кто куда. Ты тоже разворачиваешься и, не чуя под собой
ног, удираешь, но гигант оказывается гораздо проворнее, чем ты
предполагал. Он бежит за тобой, грязно ругаясь, наступает на пятки,
вот-вот схватит! Выбора нет, поворачивайся и принимай бой! Тут тебе на
плечо ложится грязная волосатая ручища. Ты извиваешься, силишься
вырваться, но в, медвежьих объятиях гиганта беспомощен, как дитя. Гигант
обыскивает тебя и, найдя Рубин Джунглей, оглашает лес победным ревом.
Тычок его кулака в спину, и ты оказываешься на земле. Детина грубо хватает
тебя за ноги, подтаскивает к дереву, привязывает к стволу лианами. Если
желаешь знать, что дальше, немедленно отправляйся на 70.
70
Плохи твои дела!
Ты напрягаешься, пытаешься освободиться, но лианы держат крепко.
Неужели тебе конец? - Тебе конец! - рычит гигант, полируя Рубин Джунглей о
набедренную повязку. - Я ведь не случайно такой волосатый! Волосатый Гарри
Убийца Каннибалов приходится мне двоюродным братом, и и полностью разделяю
его гастрономические пристрастия. С братом во мнениях мы не сошлись только
относительно метода приготовления пищи. Он предпочитает мясо, сваренное в
котле, я же поклонник жаренного на открытом огне. Довольно урча себе под
нос, гигант собирает сухие сучья, заваливает тебя ими по самую шею, затем
достает из складок в набедренной повязке газовую зажигалку и, щелкнув
кремнем, подносит к веткам.
Ничего не поделаешь, новобранец, видимо, быть заживо изжаренным за
сотни световых лет от дома тебе написано на роду.
Все еще сопротивляешься? Перекусываешь лианы зубами?
Что ж, посмотрим на 278, что у тебя получится.
71
Навстречу тебе выезжает ковбой на шестиногой лошади.
- Отдай мне, чужак, все, что у тебя есть! - орет ковбой, размахивая
над головой веревкой.
Видя, что он безоружен, ты презрительно хмыкаешь и бросаешься на
ковбоя в атаку, но шестиногий скакун увозит его на безопасное расстояние.
Был бы у тебя лук, ты пристрелил бы наглеца, но "утренней звездой" и мечом
тебе его не достать. Ковбой взмахивает рукой, летит лассо, ты пытаешься
увернуться, но не успеваешь. Петля обвивает тебя, ковбой дергает за конец
веревки, ты, полуоглушенный, падаешь. Ковбой спрыгивает, на землю и
разоружает тебя. Неужели тебе конец?! Узнаешь на 161.
72
А Сейди-Садистик не такая уж садистка, как о ней говорят. Ты видишь
ее кулак, большой палец направлен вверх. Толпа громко восхваляет
милостивую правительницу и тебя - победителя. Ты раскланиваешься и, пнув
напоследок поверженного врага, удаляешься на 348.
73
Тропа вьется среди холмов, вокруг мрачные джунгли, из чащи доносятся
таинственные звонки. Но ты ничего не боишься, идешь себе, помахивая мечом
и весело насвистывая. Почему ты остановился? Вижу, вижу. Тропу перед тобой
пересекает образованный землетрясением разлом. Трещина в земле слишком
широка, чтобы перепрыгнуть, и слишком глубока, чтобы спуститься вниз. Как
поступишь? Учти, что возвращение назад - пустая трата времени. Да, теперь
и я вижу узенькую тропку, которая взбирается на холм справа от тебя. Что
ж, следуй по тропке на 313.
74
Отлично сработано!
Робот по инерции проносится мимо, а ты, воспользовавшись этим, бьешь
его рукоятью меча по затылку. Он падает, но с удивительным проворством
вскакивает на ноги и вновь атакует тебя. Примерившись, ты наносишь ему
удар мечом в грудь. Что дальше, узнаешь на 320.
75
Гигант оказался гораздо проворнее, чем ты предполагал. Грязно
ругаясь, он бежит за тобой, наступает на пятки, вот-вот схватит. Выбора у
тебя нет, принимай бой! Ты поворачиваешься. Меч против дубины - у тебя
приличные шансы на победу. Но тут же выясняется, что ты вновь недооценил
гиганта - он ловким ударом дубины выбивает меч из твоей руки. Все
потеряно? Ты разворачиваешься и вновь удираешь от него, но через секунду
тебя останавливает грязная волосатая ручища на плече. Ты извиваешься,
пытаешься вырваться, но в медвежьих объятиях гиганта ты беспомощен, как
дитя. Гигант обыскивает тебя, находит Рубин Джунглей и оглашает лес
победным ревом. Тычок его кулака в спину, и ты - на земле. Детина грубо
хватает тебя за ноги, подтаскивает к дереву, привязывает к стволу лианами.
Если желаешь знать, что дальше, смотри на 70.
76
Отлично сработано!
Ты перерубаешь дубину в руке стражника пополам. Бормоча проклятия, он
отступает, затем вдруг выхватывает из-за пояса кинжал и вновь бросается на
тебя. Если, отступив на шаг, ударишь его мечом по ногам, ты - на 310. Если
по голове, то на 237.
77
Одумайся, новобранец! Разве полевой агент Спецкорпуса лишит жизни
беспомощного ржавого робота? Почти рыдая, ты размышляешь, сколь чудовищную
ошибку чуть было ни совершил, дружески похлопываешь робота по плечу и
отбываешь на 78.
78
- Благодарю, о, могучий и благородный чужестранец! - скрипит робот. -
В награду за доброту я помогу тебе! Когда перейдешь мост, увидишь, что
дорога разделяется надвое. Если свернешь налево, то в считанные секунды
умрешь мучительной смертью от укусов ядовитых змей, которых там превеликое
множество. Правая же дорога безопасна. Иди же, и вечная тебе благодарность
от старика!
Пожелав старику сто лет без капитального ремонта, ты идешь к
противоположному концу моста на 128.
79
Полагая, что с тобой кончено, стражник с победным воплем кидается на
тебя, но ты бьешь его обеими ногами в грудь. Он падает на край моста, ты
приставляешь острие меча к его горлу, и вы оба переноситесь на 51.
80
Ты вновь под виселицами среди преступников, алчущих твоего золота.
Они не знают главного: тебе уже известно, что по крайней мере один из них
обманщик. Говоришь, ты с самого начала это знал? Просто, разыскивая
безумного профа, ты был вынужден им верить? Так продолжай свои попытки,
несмотря ни на что! Но не доверяй одному и тому же проходимцу дважды!
Итак, напоминаю тебе варианты выбора. Герцог выглядит респектабельным, ему
не нужно твое золото. Если вспрыгнешь на его лошадь, то галопом помчишься
на 330. Арбутнот не раз спасал тебе жизнь. Ты - единственный, кто не
отверг его. Не отвергай же и сейчас, а не то он расплачется. Иди с ним на
149. Но и Роббин Гут не обманул тебя. Если примешь его предложение, то
отправляйся на 59. Сейди-Садистик тоже вела с тобой честную игру. К тому
же в разорванной одежде она выглядит весьма сексуально. Может, отправишься
с ней на 159? И, наконец, Волосатый Гарри. Он, конечно, людоед, но не
лгун. Если позволишь ему проводить себя к безумному профу, то ступай на
21. И последний совет... Сожалею, но ты получишь его на 168, а туда ты
попадешь только после того, как выяснишь, что известно о профе каждому
преступнику, и не раньше.
81
Ничего хорошего не получилось!
Ты промахнулся, а стражник молниеносно нанес дубиной скользящий удар
по твоему шлему. Оглушенный, ты падаешь: взревев от гнева, он обрушивается
на тебя, но ты пинаешь его сразу двумя ногами в грудь и оказываешься на
51.
82
Сознание возвращается к тебе, и ты с горечью обнаруживаешь, что на
крыше, кроме тебя, никого нет. Безумный профессор исчез. Что же ты медлишь
- скорее в погоню! Ты с трудом поднимаешься и, еле передвигая ноги,
проходишь через чердачную дверь, оказываясь на 148.
83
И ты называешь себя новобранцем Специального Корпуса? Разве не
слышишь жалобных стонов старика?
Ну-ка возвращайся в таверну на 170 и швыряй в громил гранату!
84
Ты опять попал, а твой соперник промахнулся! Счет - два ноль в твою
пользу! А он не такой уж хороший стрелок, как хвастал!
Вы вновь стреляете и оказываетесь либо на 166, либо на 9.
85
Если ты сказал, что на сосне сидит ворона с автоматом, то получаешь
еще тридцать очков, если нет, то ноль.
Ты с тоской глядишь на цель своих мучений - безумного профа. Он,
похоже, утомившись от вашей игры в вопросы-ответы, улегся на полу клетки и
сразу же сладко засопел.
Но не отвлекайся, ибо снова, непроизвольно изрыгая пламя, вступает
дракон:
- Как поступит слон; увидев, что перед ним перебегает дорогу
маленькая серая мышка?
Хорошенько подумав, отправляйся на 31.
86
Ты взобрался на стену. Оглядись. Никого?
Тогда быстро прыгай вниз.
А теперь, беспечно насвистывая, шагай по улице до ближайшего угла.
Теперь сворачивай направо, к центру города. Похоже, ты на базарной
площади. Вокруг только грязные оборванцы, по виду - закоренелые
преступники. Хотя нет. Вон те двое - босоногий мальчуган и одетая в
черное, надменная старушка - кажутся вполне приличными людьми. Поговори с
одним из них. Если ты обратишься к мальчику, то направляйся на 137. Если к
старушке, то на 25.
87
До чего же мастерски ты пнул двух громил ногами, с которых они
стаскивали ботинки! Взгляни, как потешно отвисли челюсти у этих кретинов.
Правильно, отползи от того места, где они видели тебя в последний раз.
Быстро на цыпочках беги к двери и дальше по коридору к выходу из замка.
Шевелись же! Через несколько секунд заряд кончится, и тебя вновь можно
будет увидеть. Опять ты ругаешься... Да, вижу, вижу. Коридор перед тобой
заполнен охранниками, позади них - начальник стражи. Быстро оглядись.
Посмотри направо, налево, вверх, вниз. Заметил в полу рядом с собой ручку?
Дерни ее на себя! Под люком - непроглядный мрак. Но у тебя нет выбора, так
смелей же прыгай вниз на 306.
88
Великолепный выстрел! Прямо в Зеленый Пупок! Бездыханный монстр
падает у твоих ног.
Полюбовавшись поверженным врагом, ты оглядываешься и видишь рядом
едва заметную тропу. Достаешь компас и карту и, сверившись с ними,
убеждаешься, что тропинка ведет в нужном направлении, к руинам. Ты
продолжаешь путь.
Почему ты остановился?
А, теперь и я слышу приближающиеся шаги за твоей спиной.
Быстро решай!
Спрячешься ли в кустах на 249?
Или, может, тебе надоело скрываться, и ты встретишь опасность лицом к
лицу на 131?
89
Звездному чудищу забава пока не наскучила, и оно задает тебе
очередной вопрос: - В технике ты не силен. Посмотрим, каковы твои познания
в химии. Моя сестренка в детстве отравилась, выпив из склянки с надписью
Н2SО4. Что было в склянке? Думай быстрей, отвечай и двигай на 1.
90
Взятка вроде сделала свое дело. Указания достаточно ясны: дойти до
первого переулка, свернуть направо, на следующем углу налево, затем...
Ты оказываешься прямо перед вооруженными стражниками. Твой вид
почему-то вызывает у них приступ ярости. Они хватают тебя и волокут на
175.
91
А Сейди-Садистик не такая уж садистка, как о ней говорят. Ты видишь
ее кулак, большой палец направлен вверх. Толпа громко восхваляет
милостивую правительницу и тебя - победителя.
Ты раскланиваешься и, пнув напоследок поверженного врага ногой под
ребра, удаляешься на 348.
92
Впереди показалась деревенька. Похоже, ты на верном пути, и перед
тобой - Хестелорт. Хотя нет. Вон побледневшая от дождей и солнца табличка
на придорожном столбе, на ней написано "Свинлорт". Что предпримешь?
Войдешь в деревеньку и осмотришься? Тогда отправляйся на 200. Или
вернешься к перекрестку и направишься по другой дороге? Тогда ты - на 53.
93
Ты падаешь на мягкий пыльный матрас. Клубы пыли постепенно
рассеиваются, и ты, прочихавшись и утерев слезы, оглядываешься и
обнаруживаешь, что попал в огромную комнату, где прямо перед тобой клетка,
а в ней - возмущенный и растрепанный проф Гейстескранк. Лучшей расстановки
сил не придумаешь! Ты открываешь было рот, собираясь поздравить себя с
успешным выполнением задания, как позади раздается свирепый рык, а спину
тебе обдает волна нестерпимо горячего воздуха. Ты резво поворачиваешься. В
десятке футов от тебя огромный, безобразный, покрытый склизкой чешуей
крылатый дракон! Ты проворно откатываешься на несколько футов. Вовремя!
Дракон с шумом выдыхает, и над тем местом, где ты только что сидел,
проносится огненный смерч. Дракон, мотнув головой, замирает, челюсти его,
выпустив клуб зловонного дыма, распахиваются, и он говорит: - Посмотрим,
кто к нам пожаловал на сей раз. - В тебя впиваются его крошечные горящие
красным светом глазки. - А-а-а, еще один сладенький, вкусненький
млекопитающий! Слушай, будь пай-мальчиком: пока огонь не угас, подбрось
мне в топку угольку.
Дракон шире прежнего распахивает пасть, ты с готовностью вскакиваешь,
хватаешь из стоящего рядом угольного бункера лопату и, как сумасшедший,
принимаешься за работу. Вскоре ты с ног до головы покрыт угольной пылью,
но не отвлекаешься даже на то, чтобы отереть пот со лба. Наконец дракон,
пыхнув для пробы огнем, показывает взмахом похожего на ятаган когтя, что
ему вполне достаточно, и ты удовлетворенно переводишь дух. - А ты
компанейский парень, - говорит меж тем дракон.
- Если проголодался, то подкрепись. Харч там, на столе. Поскольку к
дискуссиям с драконами ты пока не привык, то послушно поворачиваешься к
столу и видишь на нем два блюдца, на каждом лежит кусок торта, шоколадного
и песочного.
- Законченный думкопф! - кричит тебе из клетки безумный проф. - Не
ешь! Чудище собирается отравить тебя. Откусишь от шоколадного торта - тут
же отбросишь коньки, от песочного - станешь до конца своих дней идиотом.
Если прислушаешься к совету безумца, то ты на 103. Если, не поверив
ему, откусишь от шоколадного торта, то на 22!. Если же считаешь, что
напасти, обрушившиеся в последние часы на твою голову, и так превратили
тебя в идиота, и попробуешь песочный торт, то ты на 158.
94
Бой был жаркий, и твоя помощь пришлась кстати. Как только ты кусаешь
громилу за коленку, он с воем бросается в лес. Ну хватит, хватит, ты уже
выплюнул изо рта все волосы. Да и к тому же к тебе подходит Бетси. Она
говорит:
- Спасибо, сосунок! Но что бы новичок ни сделал, все равно он мой
раб. Уразумел?
Смеясь, она берется за конец цепи и тащит тебя по дороге дальше.
Жалеешь, что выступил в схватке на ее стороне? Может, громила не оказался
бы такой неблагодарной тварью, как Бетси? Но сделанного не вернешь... Что
это за шум в лесу? Кто это там? О, да это тот самый громила! Кажется, он
опять готов сразиться с Бетси. Перед тобой новый выбор. Кому поможешь?
Если громиле, то отправляйся на 65. Если опять неблагодарной Бетси, то на
7.
95
Ты выскакиваешь на крошечный балкончик. Оказывается, по винтовой
лестнице ты взобрался на самую высокую башню замка. Вокруг порхают,
щебечут птички, твое разгоряченное лицо обдувает ласковый бриз. Идиллия.
Но взгляни с балкона вниз.
Черт возьми, под тобой по крыше главной постройки замка ползет
безумный проф. Выбора у тебя нет, так что, преодолевая головокружение,
спускайся по вертикальной стене и преследуй его.
Цепляясь за трещины между камнями, ты ползешь, ползешь по башне вниз.
Если бы твои пальцы не потели, то спуск шел бы гораздо легче. Но что
поделаешь, такова полная трудностей жизнь полевого агента.
Карабкайся, не опуская глаз, пока не спустишься на 255.
96
С трудом переставляя ноги, ты входишь в древний лабиринт. Тебя
окружают инопланетные чудеса: твердый пол пружинит, точно мох, скользкие
на ощупь стены испускают мягкий люминесцентный свет... Почему ты
остановился? Хочешь знать, что значит люминесцентный свет? Вернешься
домой, загляни в словарь, а пока без лишних вопросов выполняй задание.
Льющийся отовсюду люминесцентный свет скрадывает тени, поэтому ты
ориентируешься с величайшим трудом. Внимание: в конце коридора что-то
появилось... Что-то таинственное и чужое. А, вот оно в чем дело: коридор
заканчивается, из тупика четыре пути, и ни один из них не кажется
привлекательным. И вот еще что-то... А, надписи, причем я узнаю почерк
рехнувшегося профа. Должно быть, надписи он сделал, чтобы не заблудиться.
На краю дыры в полу с вертикальным шестом, какие бывают на пожарных
вышках, он написал 105. На стене, рядом со спускающейся в неизвестность
лестницей, ступени которой покрыты чем-то липким, скользким, холодным,
цифра 47. Над узким темным тоннелем, в который едва-едва можно пролезть,
корявая надпись 123. У движущегося эскалатора, похожего на те, что ты не
раз видел в космопортах, 66. Куда направишься? Решай живее!
97
Старик хоть и выглядит настороженным, но, увидев тебя с посохом в
руке, останавливается. Остановись и ты, не подходи к нему слишком близко.
Так, теперь спроси, куда ведут дороги.
- Что-что, молодой человек?
Говори громче, похоже, старик глуховат.
- Дорога на Гроаннсвилль? Гроаннсвилль - ужасный, ужасный город!
Тамошний герцог - ужасный, ужасный тиран. Его любимое развлечение - пытки.
Говорят, подвалы его замка - камеры пыток, оборудованные по последнему
слову техники. Я бы, молодой человек, на вашем месте туда не ходил.
Скажи, что тебе очень надо попасть туда.
- Говорите, вас зовет в Гроаннсвилль долг? Похоже, что вы -
благородный юноша, но, сказать по правде, я вам не завидую. Ну, если вам
так приспичило в Гроаннсвилль, то идите по дороге, что ведет на юг.
Спроси, куда ведут остальные дороги.
- Громче, молодой человек, я слаб на ухо.
Говори громче.
- Остальные дороги? Пойдя по северной дороге, вы попадете в
непролазные топи. Ужасное, ужасное место, скажу я вам! Дорога на восток
ведет к дому тюремного надзирателя. Надзиратель ужасный, ужасный человек.
С ним лучше не связываться. Ну а если вы проголодались, я бы советовал вам
податься на запад. В конце той дороги найдете бесплатную робокухню. Не
благодарите меня.
Приятный старичок. Или он только с виду такой? Можно ли ему верить?
Можно ли верить хоть кому-нибудь на планете-тюрьме?
По какой дороге пойдешь? Решай.
Если по северной, то двигай на 193.
Если по восточной, то на 174.
Если но южной, то на 186.
Если по западной, то на 129.
98
Ты - в огромном наклонном желобе, по которому струится грязная
вонючая вода. Зажав нос, скользишь по нему. Вскоре наклон желоба
уменьшается, и ты уже сидишь в нем. Ты всматриваешься вперед и напряженно
вслушиваешься. Из темноты доносятся скрежет и шипение. Что значат эти
звуки?
К сожалению, очень скоро ты выясняешь их природу. Оказывается, чуть
впереди в желобе дыра, под ней - огромное озеро лавы. Вода сливается вниз
и, едва коснувшись раскаленной лавы, с шумом вскипает. И что самое
досадное, тебя медленно, но неотвратимо несет к дыре.
Пора прощаться с жизнью? Ты с надеждой вглядываешься в облака пара,
и... о, радость! Видишь посреди озера лавы крошечный каменный островок. Он
- твой единственный шанс на спасение!
Приготовься!
Прыгай на 181!
99
Все мы совершаем ошибки.
Почему так темно? Да просто девица выпустила тебе в ноздри струю
наркогаза. А теперь открой глаза и оглядись. Тебе не по нраву то, что ты
увидел? Считаешь наручники на запястьях и цепи на лодыжках излишествами?
Представь на минуту, что они из чистого золота. Не помогло? Ну, тогда...
Стоп: пленившая тебя девица подала голос. Что ж, послушаем.
- А ты, красавчик, здесь, никак, новенький?
Ты неохотно киваешь, девица, расплывшись в довольной улыбке,
продолжает:
- Ну я-то сразу догадалась! Ведь только новички настолько глупы, что
подпускают к себе незнакомцев. Мое полное имя -
Бетси-На-Все-Руки-Мастерица, но ты, как и все здесь, зови меня просто
Бетси.
На-Все-Руки-Мастерицей меня прозвали потому, что я была мастером но
подделке банковских счетов, кредитных карточек и банкнот. Когда меня
заловили легавые, то почему-то назвали воровкой и отправили на эту планету
мотать срок. Они ошиблись дважды. Во-первых, я не воровка. Наоборот,
практически из ничего - кусков пластика и листов чистой бумаги - я
создавала полезные вещи: кредитные карточки и банкноты. Во-вторых, ссылка
сюда для меня вовсе не наказание. Здесь я ловлю раззяв вроде тебя и
заставляю их работать, а когда они мне надоедают, продаю за приличные
бабки. И ты, дорогуша, будешь работать на меня, а иначе... Лучше не
спрашивай, что иначе. От одной только мысли, что с тобой произойдет, если
ты откажешься работать, у меня мороз по коже. А сейчас вставай, пошли.
Она рывком поднимает тебя на ноги и, продолжая говорить, тащит на
цепи за собой.
- Эта дорога в Гроаннсвилль. Тамошний граф набирает войско и за тебя
мне отвалит солидную сумму серебром. Да пошевеливайся же!
Она дергает за цепь, а ты спотыкаешься и думаешь, до чего же повезло.
Именно повезло! Ведь зная, что всех заключенных отсылают на планету-тюрьму
с пустыми руками и карманами, Бетси не обыскала тебя, но ты-то не
заключенный, у тебя-то с собой целый арсенал!
Незаметно сунь руку в карман. Нащупал гранату? Доставай ее. А теперь
рви чеку и швыряй!
БУ-У-УМ!
Интересно, какая граната тебе попалась. Дымовая или с сонным газом?
Для выяснения своей дальнейшей судьбы воспользуйся Двусторонним
Определителем Случайных Процессов.
Ты никогда не слышал о ДОСПе? Да у тебя в кармане их целый десяток.
Возьми один.
Да, правильно, ДОСП в просторечии называют монетой.
Ты не знаешь, как им пользоваться?
Подбрось ДОСП в воздух и, поймав на раскрытую ладонь, посмотри.
Если выпадет решка, отправляйся к 106.
Если орел, к 189.
100
Ты берешь сеть в левую руку, трезубец в правую; дверь перед тобой
распахивается, в глаза бьет яркий солнечный свет. Ты распрямляешь спину и,
гордо подняв подбородок, выходишь на 58.
101
Ну и что с того, что он пнул тебя ногой в коленную чашечку, едва ты с
ним заговорил? Ведь ты же в долгу не остался и уложил его отработанным на
тренировках в Корпусе апперкотом. Теперь не дергайся, стой в очереди, пока
не попадешь на 20.
102
Ты попадаешь в светлую чистую комнату. Посередине стоит стол, рядом с
ним удобное мягкое кресло, на столе большущая ваза с фруктами. Рот твой
наполняется слюной. Неудивительно, ведь ты даже не помнишь, когда ел в
последний раз. Но будь осмотрителен, вдруг фрукты отравлены! Извини, не
понял, что ты говоришь, набив рот. В считанные минуты ты съедаешь все
фрукты, пол вокруг тебя покрывается слоем кожуры и огрызков. Не кажется ли
тебе, что на этой планете ты приобрел слишком много дурных привычек? Но
ш-ш-ш. Открывается дверь! Готовый к очередным неприятностям, ты
разворачиваешься на каблуках. В комнату входит... цветущая стройная
женщина! И ты ее, вроде бы, видел прежде. Но где?
- Привет, незнакомец, - говорит она. - Вижу по твоим округлившимся
глазам и отвисшей челюсти, что ты узнал меня. Да, именно я сидела в
Королевской ложе. Я - Сейди-Садистик, главарь Сынов Садизма. Правда, в
моей банде женщин не меньше, чем мужчин, и я даже одно время подумывала
переименовать банду в Дочерей и Сынов Садизма, но новое название слишком
длинно и неблагозвучно, и потому отказалась от этой мысли. Да и не в
названии дело, главное, что все мы обожаем насилие! Ты дрожишь и делаешь
усилие, чтобы не свалиться на пол, а Сейди одобрительно кивает.
- Мне понравился твой стиль на арене, поэтому предлагаю тебе вступить
в нашу банду. Ты согласен? Воистину царское предложение, но ты почему-то
подавленно молчишь. - Давая ответ, помни, что либо ты наш человек, либо
покойник! - подбадривает тебя Сейди. Ты неохотно киваешь.
- Рада, незнакомец, твоему мудрому решению. Но не волнуйся, ты
пробудешь с нами недолго. Мне известно, что ты преследуешь безумного
профессора Гейстескранка. Я тебе помогу, но лишь после того, как ты
окажешь мне услугу. Интересно, какую?
- Ты отправишься через Непроходимые Джунгли к священному храму среди
руин и принесешь мне Рубин Джунглей. Непроходимые Джунгли кишат свирепыми
хищниками, и двенадцать посланных туда добровольцев погибли, но ты,
уверена, справишься, ведь ты тринадцатый, а тринадцать - счастливое число.
К тому же я видела, как лихо ты управился с хищником на арене, справишься
и с его родственниками в джунглях. Выбора у тебя нет. Так что следуй за
Сейди Садистик по коридору к 109.
103
Дракон за твоей спиной, взвыв, изрыгает струю пламени, и ты,
почувствовав, что волосы на затылке опалены, хватаешь кусок первого
попавшегося (шоколадного) торта, откусываешь от него и переносишься на
221.
104
Тропа расширяется, ты идешь по ней, бодро насвистывая песенку. Еще
бы, ведь у тебя приличные шансы стать полноправным полевым агентом
Спецкорпуса!
Вскоре ты попадаешь в фруктовый сад, ветви деревьев сгибаются под
тяжестью аппетитных на вид фруктов, зеленых и оранжевых.
Какие же из них предпочитает птица Рок?
Я, хоть убей, не знаю. Принимай решение самостоятельно.
Если надумаешь набрать оранжевых фруктов, то ты - на 15.
Если зеленых, то на 314.
Если же, перестраховавшись, решишь запастись и теми, и другими, то ты
- на 155.
105
Скользить по шесту вниз несложно и даже приятно. Но когда же он
наконец кончится? И вернуться ты не можешь. А воздух меж тем так и пышет
жаром. Ты всматриваешься в красноватый полумрак под собой и что есть сил
стискиваешь пальцами шест. Не мудрено. Ведь шест кончается в озере
расплавленной лавы. Не спрашивай меня, что тебе предпринять. Решение за
тобой. Но если настаиваешь, что ж, дам тебе совет. Открой глаза и уйми
дрожь в коленках. Видишь под собой и чуть правее крошечный каменный
островок в озере лавы? Он - твой единственный шанс на спасение. Ослабь
хватку, медленно скользи по шесту вниз. Так, теперь приготовься! Прыгай на
181!
106
Уж не везет, так не везет. Тебе, как назло, попалась дымовая граната.
Дымовая завеса тебе не поможет, ведь руки и ноги - скованы, а конец цепи
от оков в руке Бетси. За причиненные неприятности она награждает тебя
подзатыльником, и ты вновь на пути в Гроаннсвилль.
Но что это там впереди?
Ужасный громила! Кулачищи, как молоты, глаза - щелки, на губах -
презрительная ухмылка. Размахивая дубиной, он быстро приближается, Бетси
поспешно занимает каратистскую стойку. Между ними неминуемо произойдет
потасовка. Кажется, они друг друга стоят.
Если ты придешь на выручку одному из них, то противник обречен.
Ты не стой же столбом, действуй!
Если ты поможешь Бетси, то отправляйся на 94.
Если незнакомому громиле, то на 65.
107
Уже в самом низу ты кое-как сумел замедлить падение. Вокруг - вязкое
болото. Ты поднимаешься. Смотри, куда ставишь ноги. Попадешь в болото,
вовек не выберешься!
Какие звуки? Я ничего не слышу.
Да, действительно, утробный рык и довольное ворчание. И источник этих
таинственных звуков прямо перед тобой на тропе, в огромной грязной луже. Я
не совсем уверен, но, кажется, звуки эти издает огромный кабан.
Как поступишь?
Обойдешь ли опасного зверя, взобравшись на холм 145 справа?
Или свернешь в болото 111 слева от тропы?
А может, спрятавшись за деревьями на110, понаблюдаешь за резвящимся в
грязи красавцем?
108
Ты попытался обойти кабана, но не смог. Что ж, отдохни немного, а
потом подберись к деревьям на 110 и понаблюдай за животным.
109
- Выдайте добровольцу оружие и экипировку! - распоряжается Сейди.
Сыны и Дочери Садизма кидаются выполнять приказ. Через пять минут на
тебе тяжелая, но надежны кольчуга из нержавеющей стали, на голове медный
шлем с красивым красным пером, на поясе меч в ножнах, за спиной колчан со
стрелами, в правой руке лук, через плечо сумка, в ней бутылка вина, два
сандвича и коробка печенья. Чего еще желать?
Ах, тебе бы хотелось побыстрее убраться с этой осточертевшей планеты?
Нет ничего проще. Найди безумного профа, и ты - дома. Сейди протягивает
тебе свернутый в трубочку пожелтевший лист.
- Вот тебе, незнакомец, секретная карта Непроходимых Джунглей. Не
медли же, отправляйся в путь. Удачи тебе!
Ты с гордым видом покидаешь здание, переходишь мост и углубляешься в
джунгли 125.
110
Господи! Столь омерзительного создания не увидишь даже после дюжины
бокалов Специального Альтаирского!
Кабанище плещется в грязи и громко булькает. Незаметно подойди к
следующему дереву на 207 и присмотрись к нему повнимательнее.
111 Ты бредешь, с трудом выдергивая ноги из трясины. С каждым шагом
идти все тяжелее.
Согласен, тебе здесь не пробраться. Но смотри: впереди и чуть правее
над болотом возвышается холм.
Если сумеешь дойти до него, окажешься на 108.
112
Хищник вновь промахнулся. Но, согласен, хотя он и слегка неуклюж,
рано или поздно его могучие челюсти достанут тебя, и тогда... Не будем
говорить, что будет тогда.
Что ты делаешь? Пытаешься доказать, что человек - царь природы?
Полагаешь, твой пристальный взгляд остановит волка?
Бредовая... я имею в виду, великолепная идея! Волк ревет, роет песок
лапами, приближается, его острые зубы сияют в лучах солнца. Удачи тебе в
твой безнадежной затее!
Ты стоишь, широко расставив ноги, и пристально смотришь в желтые
зрачки хищника до самой 305.
113
Тропинка петляет по джунглям, твоя спина все больше сгибается под
тяжестью фруктов. Но ты идешь! Не останавливаешься, даже когда тропинка
приводит тебя к огромным ступеням, вырубленным в стволе дерева-гиганта. По
ступеням ты взбираешься на ветвь, шириной с шестиполосную автостраду. На
ее конце гнездо, в нем сидит птица размером с самолет. Не спуская с нее
настороженных глаз, ты пятишься, но поздно! Заметив тебя, она поднимается
в воздух, затмевая солнце. Крылья хлопают, будто громовые раскаты в грозу.
Птица садится рядом с тобой, ветвь под ее тяжестью сгибается. На тебя
смотрит круглый желтый глаз величиной с карточный столик. Открывается
гигантский желтый клюв, и птица вопрошает:
- Кто это к нам пожаловал?
Ты молчишь, будто язык проглотил.
- А-а, крошка-млекопитающий, увешанный, будто рождественская елка!
Скажи, а зачем тебе столько вкусных фруктов?
Не стесняйся, предложи ей фрукты и назови свою цену.
Услышав твои слова, птица Рок еще ближе придвигается к тебе и зло
кричит:
- Взятка?! Пытаешься всучить мне, древней птице Рок, взятку?!
Тебя бросает в жар, ты молча дрожишь.
- А, впрочем, почему бы и нет? - задумчиво говорит древняя птица. -
Швырни один фрукт в воздух, я его поймаю на лету, остальные съем по
дороге.
Ты подкидываешь фрукт, птица, щелкнув клювом, проглатывает его, затем
берет тебя за шиворот, сажает на спину, взлетает и устремляется к 199.
114
Понимаю, тебе досталось, и ты рассержен на жестоких охранников. Но
ходить по бесчувственным телам? Не слишком ли ты очерствел?
Что значит, "заткнись"? Вспомни, что разговариваешь со старшим по
званию! Живо отвечай, что намерен предпринять!
Да, действительно, открытое окно. Правильно, осторожно выгляни из
него.
Никого не видно?
Тогда быстро прыгай вниз.
Так, теперь, беспечно насвистывая, шагай по улице до ближайшего угла.
Сворачивай направо, к центру города.
Похоже, ты на базарной площади. Вокруг только грязные оборванцы, по
виду - закоренелые преступники. Хотя нет. Вон те двое - босоногий
мальчуган и одетая в черное надменная старушка - кажутся вполне приличными
людьми. Поговори с одним из них.
Если ты обратишься к мальчику, то направляйся на 137.
Если к старушке, то на 25.
115
Ты попадаешь в вырубленную в скале комнату, но прежде чем успеваешь
оглядеться, пол под тобой исчезает, и ты падаешь, падаешь...
Бух! Удачно, что ты приземлился на кучу песка, а то бы костей не
собрал...
Но что это?! Ты вновь перед воротами и лабиринте, построенном давно
вымершей расой.
Ничего не поделаешь, придется тебе еще раз войти в него на 96.
116 Навстречу тебе идет закованный в латы громила. Латы примитивные,
тяжелые, неудивительно, что он надсадно дышит.
- Отдай мне, чужак, все, что у тебя есть! - доносится до тебя голос
из-под шлема.
Ты натягиваешь лук, стреляешь, но стрелы толстой броне нипочем.
Неумолимо надвигаясь на тебя, громила гогочет. Ты размахиваешься и рубишь
его мечом, меч ломается надвое, а громиле хоть бы что. Ты
разворачиваешься, собираясь бежать, но тебя поперек тела обхватывают
здоровенные ручищи, поднимают в воздух, с силой швыряют на землю. Ты
лежишь полуоглушенный и беспомощный.
Неужели тебе конец?!
Узнаешь на 185.
117
Ты с трудом поворачиваешь голову птицы Рок так, чтобы клюв был
направлен к левой башне. Птица на секунду заваливается на левое крыло, и
вы летите прямо к цели. Но слишком низко! Сейчас птица врежется в каменную
громадину, и...
Должно быть, птица Рок, как летучая мышь, имеет ультразвуковой сонар
и, даже не просыпаясь, взмахивает крыльями и мягко опускается на крышу.
Едва она складывает крылья, как ты соскакиваешь с ее спины, выхватываешь
меч и бежишь к слуховому окну. Позади раздается:
- Стой, отравитель! Сейчас тебя настигнет заслуженная кара!
Это проснулась птица Рок и в гневе семенит к тебе - клюв разинут,
острые кривые когти оставляют в каменной крыше глубокие борозды.
Ты распахиваешь слуховое окно и, не раздумывая, ныряешь в
таинственный полумрак. Прокатившись по полу, вскакиваешь и, перепрыгивая
через две ступеньки разом, несешься по лестнице вниз. Позади слышен
грохот, стены башни сотрясаются. Птица настигнет тебя в считанные секунды!
Ты прыгаешь уже не через две, а через три ступеньки; за тобой катятся
камни.
Ты достигаешь нижнего этажа башни. Перед тобой обшарпанная дверь.
Из-за нее доносится громкий угрожающий рык. Времени на колебания нет,
башня вот-вот обрушится. Резонно решив, что лучше неизвестная опасность,
чем верная смерть, ты с мечом наготове распахиваешь дверь и попадаешь на
142.
118
Пройдя с рабами по длинным коридорам Зловонного замка, ты вновь
попадаешь в мрачный тронный зал. Волосатый Гарри возмущается худобой
товара, но, получив дубинкой Арбутнота по голове, оседает на троне. Рабы,
скинув цепи, дубасят изумленных стражников, ты же, не теряя ни секунды,
бросаешься на поиски профа Гейстескранка. Его ты находишь в примыкающей к
тронному залу лаборатории, но, завидев тебя, старый безумец грязно
ругается и бросается наутек.
Быстрее за ним! Через набитую непонятными приборами лабораторию к
двери!
Но профессор, черт его дери, захлопывает дверь перед самым твоим
носом! Ты дергаешь ручку, но тщетно. Заперто!
Если попытаешься найти среди груд хлама в лаборатории ключ, то живее
на 36.
Если надумал высадить дверь обшитой железными пластинами дубиной,
которую кто-то позабыл в углу, то на 120.
119
Ты поворачиваешь ручку, плечом надавливаешь на дверь, она с щелчком
распахивается, одновременно с ней под тобой открывается люк в полу.
Классный прыжок! Вместо того, чтобы свалиться в люк, ты
перепрыгиваешь его и оказываешься в комнате. На столе перед тобой -
оправленный в золото рубин размером с куриное яйцо. Без сомнения, это
Рубин Джунглей! Он идеально гармонирует с цветом глаз Сейди-Садистик, не
удивительно, что она так жаждет его заполучить.
Ты подходишь к столу, протягиваешь к рубину руку и вдруг, наморщив
лоб, замираешь.
Правильно, прежде чем взять рубин, подумай, что произойдет потом.
Но если ты, пренебрегая опасностью, все же схватишь рубин, то
окажешься на 248.
Если же, опасаясь подвоха, отойдешь на шаг и тронешь рубин острием
меча, то ты - на 165.
120
Удар! Бах-ба-бах! Дверь рассыпается в щепки!
Сообразив, что дубина - ключ к решению многих (если не всех) проблем,
возникающих перед полевым агентом при выполнении задания, ты с дубиной в
руке бросаешься в коридор.
Коридор перед тобой разделяется на три. Куда бежать?
Не спрашивай меня. Решай сам!
Если свернешь налево, то очутишься на 57.
Если направо, то на 276.
Если побежишь вперед, то на 39.
Не стой же, как истукан! Действуй!
121
Перед тобой на троне из человеческих костей восседает Волосатый Гарри
Убийца Каннибалов. Должно быть, он погубил немало невинных душ! Он
обнажен, но кудрявые рыжие волосы до колен служат ему неплохой одеждой. Он
говорит, и голос его - будто звон крышки мусорного бака:
- Хо-хо, кого я вижу! Аппетитный смертный! В кухню его!
Но прежде чем стражники выполняют приказ господина, в зал вбегает
седовласый старик с моноклем в глазу.
Да это же профессор Гейстескранк собственной персоной!
- Голубчик Гарри, - говорит проф, - ты, как всегда, думаешь только о
собственном желудке. Отдай этого смертного мне. Он будет добровольцем в
смертельно опасном опыте.
Видишь, как порой бывает сурова с нами судьба!
Быстрее подкинь ДОСП!
Если выпадет орел, ты отправляешься с профом на 37.
Если решка, в печь на 18.
122
Ты допрыгиваешь, но тонкий слой застывшей лавы под твоими ногами
трещит, крошится.
А ты шустрый парень, когда захочешь! Подскочив, ты карабкаешься на
скалу, ругаясь, когда из-под ноги вылетает камень.
Рядом с тобой в скале вход в тоннель 333.
Быстрей полезай в него!
123
Из тоннеля доносится ужасная вонь. Набери в легкие побольше воздуха и
ползи.
Тоннель понемногу расширяется, потолок становится выше. Ты ползешь
уже не на животе, а на четвереньках. Еще несколько метров, и потолок
становится еще выше. Ты продолжаешь путь, хотя и наклонив голову, но на
ногах. Чтобы хоть как-то ориентироваться в кромешной тьме, пальцами правой
руки ты касаешься стены. Кажется, тоннелю нет конца.
Отдохни немного, а если хочешь, вздремни.
Проснувшись все в том же мраке, ты продвигаешься дальше.
Тоннель все не кончается. Ты в отчаянии решаешь повернуть назад, и
тут в конце тоннеля появляется свет.
Полагаешь, свет - иллюзия, вызванная уставшими от темноты глазами?
Нет, это действительно свет! Ты бежишь к нему и, неожиданно выскочив
из тоннеля, оказываешься в пустой просторной комнате, из которой ведут два
низких, темных тоннеля.
Тоннели похожи, как две капли воды, и чтобы выбрать, по которому
отправишься дальше, подкинь ДОСП.
Если орел, ползи левым на 191.
Если решка, правым на 17.
124
Действительно, зачем древним врать? Ты медленно и осторожно
поднимаешься. Перед тобой - распахнутая дверь. Загляни в нее.
Ты видишь вроде бы безопасную ярко освещенную комнату, посередине
стоит кресло на колесиках, следы от колесиков ведут в тоннель. В дальнем
конце его видно пятно света. Рядом с креслом надпись на полу. В переводе с
эсперанто она гласит:
СПАСИБО, ЧТО ЗАГЛЯНУЛИ К НАМ, ОДНАКО ЗВЕЗДНОЕ ЧУДОВИЩЕ ДАВНО МЕРТВО.
ПОЖАЛУЙСТА, СЯДЬТЕ В КРЕСЛО, НАЖМИТЕ КНОПКУ НА ПОДЛОКОТНИКЕ - И ВЫ
ОКАЖЕТЕСЬ СНАРУЖИ. ПРИЯТНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ.
Я, как и ты, не знаю, насколько какалоки - правдивая раса.
Решай, сядешь ли в кресло и, нажав кнопку, отправишься на 304.
Или побредешь по тоннелю вдоль следов от колес на 337.
125
Несмотря на солнечный день, здесь царит мрачный полумрак. Но это тебя
не страшит. Действительно, тебе с твоей амуницией, оружием и боевым духом
сам черт не брат! Да и выпитые тобою полбутылки крепленого вина придают
дополнительный заряд храбрости.
По сторонам тропы шелестит листва, трещат сучья. Должно быть, дикие
звери при твоем приближении пускаются наутек, прячутся, зарываются в норы.
В гуще ветвей над головой галдят птицы.
Почему ты вдруг остановился?
А, теперь вижу. Ты попал на перекресток, тропа перед тобой
разделяется на три. Ты разворачиваешь секретную карту, пытаясь
разобраться, что к чему. Карта не помогает, на ней даже нет этого
перекрестка. Решай сам, куда отправишься. Все три тропы, кажется, ведут в
нужном направлении, к руинам.
Если выберешь левую, то попадешь на 107.
Если среднюю, то на 206.
Если правую, то на 55.
126
Бывает, что не ладится все, что бы ни предпринял. Вот и сейчас прежде
чем ты добираешься до низа корзины, проф перерезает веревку, и ты,
отчаянно вопя, падаешь к 136.
127
Найдя в кустах надежное убежище, ты сооружаешь из травы и цветов
мягкую подстилку, ложишься на нее, с удовольствием допиваешь вино,
съедаешь сандвичи и полпачки печенья и погружаешься в глубокий сон без
сновидений.
Посреди ночи тебя будят громкие звуки - похоже, поблизости бродит
крупный хищник. Ты беспокойно озираешься, но, не увидев горящих во тьме
глаз, вновь засыпаешь и просыпаешься лишь на рассвете с головной болью и
сухостью во рту - закономерными последствиями выпитого накануне дешевого
вина. Облизнув пересохшие губы, ты лезешь в сумку, но печенье за ночь
доели муравьи, и твое и без того неважное настроение окончательно
портится. Ты подползаешь к краю обрыва и, глянув вниз, тихо ругаешься.
Страж на мосту, как ты и предполагал, за ночь удалился, но его место занял
огромный ржавый робот, вооруженный устрашающих размеров дубиной.
Ничего не поделаешь, и, набравшись храбрости, ты спускаешься с холма
и идешь к мосту на 252.
128
Перейдя через мост, ты обнаруживаешь, что тебя в очередной раз надули
- тропинка вовсе не разделяется, а заканчивается у обрыва; вниз ведет
деревянная лестница. Решив было вернуться и убить наглого лжеца, ты
отказываешься от этого намерения и начинаешь спуск по лестнице. Вскоре ты
попадаешь в густое облако. Спустившись еще на два десятка метров, ты
явственно слышишь плеск воды внизу, а выбравшись из облака, видишь под
собой реку.
Очень интересно. Особенно то, что лестница внезапно обрывается, а до
воды еще добрых полсотни метров.
Повесь лук, меч и колчан со стрелами на деревянную перекладину, а сам
присядь рядом и подумай, как поступить.
Согласен, можно забраться по лестнице на утес, с которого ты только
что спустился, но учти, что ты устал и вряд ли одолеешь подъем.
Можно, конечно, спрыгнуть в реку, но тяжелая железная кольчуга
потянет ко дну, а сняв ее, ты станешь беззащитным против острых мечей и
стрел многочисленных врагов.
Решай же!
Если полезешь вверх, то окажешься на 301.
Если нырнешь в реку - как есть, в кольчуге, то на 336.
А если, прежде чем прыгнешь вниз, снимешь кольчугу, то на 271.
129
Дороге не видно конца. Пыльно, жарко, но ты настойчив и бесстрашен,
так что продолжай путь.
Выбора у тебя нет: шагай, покуда не окажешься на 180.
130
Чем ближе ты к воздушному шару, тем медленнее твой бег.
Немудрено, ведь тебе известно, что безумный проф вооружен большущим
черным пистолетом.
Ты уже совсем рядом с осевшим на землю баллоном.
Если осторожно обходишь его справа, то отправляйся на 256.
Если слева, то на 192.
131
Перед тобой одетый во все зеленое высокий незнакомец. Он трясет рукой
с зажатым в ней длинным луком и говорит:
- Как посмел ты вторгнутся во владения Роббин Гута?! (К слову, Роббин
Гут - это я.) Я краду у богатых и бедных и коплю награбленное. Немедленно
отдавай все, что у тебя есть, путник, а иначе будешь иметь дело со мной,
храбрым и непобедимым!
Но ты уже не тот зеленый юнец, который совсем недавно прибыл на
планету-тюрьму. Решив, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, ты
соглашаешься иметь дело с храбрым и непобедимым и смело заявляешь об этом.
Он торопливо вставляет стрелу в свой лук, ты - в свой, он натягивает
тетиву, ты - тоже, он целится тебе прямо в глаз и видит нацеленную в его
глаз твою стрелу... Без видимых причин он слегка опускает свой лук, ты -
свой, но напряжение не спадает, вы стоите с нацеленными друг в друга
луками, пока он наконец со вздохом не опускает свой. Ты как истинный
джентльмен следуешь его примеру.
- А знаешь, - говорит Роббин Гут, - мне вовсе не хочется умирать.
Тебе, как я вижу, тоже. Ты соглашаешься.
- Прежде я имел дело с пожилыми леди или стрелял из-за кустов, -
неожиданно признается повелитель джунглей. - Но мне бы не хотелось
прослыть слабаком. - Задумчиво потерев покрытую синеватой щетиной нижнюю
челюсть, он вдруг восклицает: - У меня появилась отличная идея! Устроим
состязание в стрельбе из лука! Я лучший в лесу стрелок, и если ты все же
выиграешь (во что я, конечно, не верю), то с меня услуга, а если
проиграешь (что гораздо вероятней), то за твою храбрость я все же окажу
услугу тебе. Ну как, согласен? Ты мычишь нечто вроде "да". Роббин Гут
рисует углем на двух соседних деревьях по глазу, отсчитывает от них
двадцать шагов, носком сапога рисует на земле черту и объясняет:
- Условия поединка самые простые. Стрелять будем одновременно. Кто
первым трижды поразит свою мишень, тот и победил. Начали! Вы одновременно
натягиваете луки, целитесь каждый в свою мишень и спускаете тетиву. Что
дальше, узнаешь на 257. Или на 40.
132
- Хочешь получить информацию задарма? - ревет верзила. - За такую
наглость я бы пришил тебя на месте, да, убив сегодня уже двоих, порядком
утомился. Воспользуйся моей добротой, купи интересующие тебя сведения, а
заодно и собственную жизнь! Цена смехотворная - всего-то серебряная
монета!
Блуждая по древним руинам, ты тоже утомился, и оттого, улыбаясь,
протягиваешь ему монету. Верзила, с подозрением взвесив монету на руке,
прячет ее в карман и говорит:
- Я видел ободранного старикана там, на дороге.
- Он тычет пальцем куда-то себе за спину. - Парни Сейди-Садистик
волокли его на арену.
Прежде чем ты успеваешь выяснить, кто такая Сейди-Садистик, верзила
вскрикивает и бросается наутек.
Выругавшись, ты идешь по дороге дальше, пока не попадаешь на 190.
133
Ты промахнулся, а твой соперник, к сожалению, попал. Счет равный,
два-два.
Не вешай голову, соберись и стреляй!
Окажешься на 343 или на 342.
134
Юноша привалился спиной к стволу дерева, его левая нога вывернута под
неестественным углом. Его нога - это его проблема, твоя же задача, если ты
вдруг запамятовал, спасти всю галактику.
Забудь о бедняге и двигайся по тропе к 169.
Если же ты все-таки решишь сунуть нос не в свое дело, то иди к юноше
на 38.
135
Из последних сил ты доплываешь до берега, вылезаешь из воды и пластом
ложишься на теплый мягкий песок. Неожиданно дает о себе знать выпитая
бутылка дешевого вина. Голова кружится, на тело тяжелой волной
наваливается усталость. Но ты молод, полон сил, и твое здоровье пока не
подорвано алкоголем. Вскоре ты приходишь в себя, встаешь на ноги и...
На тебя в упор смотрит безобразное чудище: глаза крупней суповых
тарелок, пять рядов острых, как кинжалы, зубов, толстенные, словно канаты,
щупальца.
Ты не знаешь, с кем столкнула тебя судьба?
А вот я, к сожалению, знаю. Это весьма редкий в Галактике, ядовитый и
смертельно опасный монстр Зеленый Пупок.
Внимание, он готовится к атаке!
Если сломя голову побежишь от него, то очутишься на 230.
Если же выстрелишь в него из лука, то на 13.
136
Ты падаешь, падаешь... Нет-нет, и не надейся. Под тобой вовсе не
озеро. Скорее, маленький пруд.
Бултых! О, счастье! Ты угодил именно в него!
Решай!
Поплывешь ли к близкому, но глинистому и заросшему камышами левому
берегу 43.
Или к дальнему, но пологому песчаному правому 63.
137
С чего это парнишка так шарахнулся от тебя? У тебя угрожающий вид?
Или, может быть, ты давно не принимал ванну?
Думаю, он так испуган оттого, что оба вы - на планете-тюрьме, а здесь
царят жестокость и насилие, и все боятся всех.
Как поведешь себя?
Вывернешь пареньку руку и спросишь, цедя сквозь зубы, где найти профа
Гейстескранка?
Тогда ты окажешься на 167.
Или предложишь пареньку серебряную монету за интересующую тебя
информацию? Тогда ты - на 90.
138
Беги как можно быстрей на 4!
Оставаться на месте - смертельная ошибка.
139
Настороженно озираясь, ты входишь в таверну. Видишь, как у стойки
четверо громил избивают хозяина таверны. Громилы поднимают глаза и, гнусно
ухмыляясь и помахивая дубинками, наступают на тебя.
Решай быстрее!
Если с максимальной скоростью покинешь таверну, то будешь на 83.
Если швырнешь в громил гранату с сонным газом, то на 170.
140
Поздний вечер, ты сидишь под виселицами, сова на ближайшем надгробном
камне ухает:
- Ву! Ву-у!
Ты закопал монеты под самой высокой виселицей, присыпал ямку землей,
сверху забросал опавшими листьями, а на них для реализма кинул дохлого
жука. Отлично сделано! Теперь жди рассвета.
Ты, закрыв глаза, привалился спиной к виселице.
У тебя, новобранец, не нервы, а стальные канаты!
Говоришь, что не в нервах дело, а просто ты чертовски устал...
Ты засыпаешь, а просыпаешься уже на 179.
141
Прием отлично сработал на арене, сработает и здесь. Ты пристально
смотришь в налитые кровью глазки, а кабан, будто не замечая железной воли
во взгляде, по-прежнему неотвратимо приближается. Ты взмахом руки
приказываешь ему остановиться.
О, как больно! Пятачком кабан подбрасывает тебя на 260. Оказавшись
там, прими другое, более мудрое решение!
142
Ты захлопываешь за спиной дверь. Как раз вовремя! Башня с
оглушительным грохотом рушится, дверь с той стороны заваливает камнями.
Услышав неприятный скрежет, ты поворачиваешь голову и видишь...
гигантского крысольва. Учуяв тебя, крысолев прекращает точить о каменный
пол и без того острые, как бритвы, когти, поворачивается и, издав яростный
рык, бросается в атаку. Ты поднимаешь меч - игрушку против гиганта, каждый
зуб которого длинней оружия в твоей руке. Знаешь, а у меня возникла
неплохая идея...
Говоришь, тебе нет дела до моих бредовых идей? Что ж, тогда и мне на
тебя плевать. Оставайся на 177.
Если все же передумаешь и решишь выслушать добрый совет, то быстрей
беги к 171.
143
У тебя сильные мускулистые руки, но мышцы устали, пальцы скользят по
веревке. Ты с надеждой смотришь вверх. Приближается грозовое облако,
вот-вот начнется дождь.
Солнца не видно, ледяные капли дождя охлаждают баллон, и воздушный
шар идет на снижение. Отлично! Твое невольное путешествие подходит к
концу.
Проф Гейстескранк перегибается через край корзины и видит тебя.
- Доннерветтер! Кишки выпущу! - кричит он и длинным тупым ножом пилит
веревку, на которой висишь ты.
Как поступить?
Если будешь, разинув рот, ждать, пока он перережет веревку, то ты -
на 136.
Если судорожно поползешь по веревке вверх, к корзине, то на 126.
144
На трибунах беснуется толпа, вопит, орет, швыряет на арену пустые
бутылки из-под пива. Ты не обращаешь внимания на дурно воспитанных
зрителей, твой взгляд прикован к противнику - безобразному, давно
небритому верзиле, чье мускулистое тело покрыто шрамами от сотен боев. В
левой руке верзилы сеть, в правой, которую он занес над головой, трезубец.
Верзила, испустив боевой клич, бросается на тебя.
Не стой же столбом, защищайся, дерись за свою жизнь! Продемонстрируй,
на что способен полевой агент Спецкорпуса!
Если попытаешься разрубить сеть, которую на тебя накидывает верзила,
то ты - на 282.
Если увернешься и обрушишь на противника меч и щит, то на 60.
145
Согласен, в тяжелой кольчуге с вооружением под обжигающими лучами
солнца тебе не взобраться на этот крутой холм.
Почему ты орешь, точно резаный?
Понимаю, твоя нога соскользнула с камня, и ты кубарем катишься вниз к
108.
146
Ты до сих пор так и не понял, что насилием ничего не добьешься?
Конечно, старик, увидев в твоей руке нож, насмерть перепугался, огрел
тебя посохом по голове и, пока ты поднимался с земли и тряс головой,
убежал. Запомни на будущее, что эту планету населяют преступники, и их
неписаные законы гласят, что приближающийся с оружием в руке - враг.
Ну, не глупи, спрячь нож.
Нет, подожди, срежь сначала посох. Он хоть и не выглядит оружием, но
им, как только что тебе убедительно продемонстрировал старик, можно с
успехом пользоваться.
Срезал? Отлично. А теперь решай, по какой дороге отправишься.
Если по северной, то двигай на 193.
Если по восточной, то на 174.
Если по южной, то на 186.
Если по западной, то на 129.
147
Сейди сует в твою ладонь десять золотых монет и показывает на
горизонт.
- Иди по тропе, отмеченной человеческими черепами и костями, и через
день окажешься в Эндсвилле. Именно там, по слухам, обитает сейчас
профессор Гейстескранк. Сделай милость, избавь нашу планету благородных
преступников от этого ублюдка. А пока подкрепись.
По указанию Сейди один из Сынов Садизма приносит корзинку с жареными
цыплятами. Ты усаживаешься под раскидистым деревом, ешь и думаешь.
У тебя теперь есть золотые монеты, но вокруг закоренелые преступники.
Не доверяя им, ты незаметно суешь три монеты в сапог.
Вскоре от цыплят остаются лишь обглоданные косточки. Тебе пора в
путь. Но прежде реши, попросишь ли ты на 41 у Сейди дополнительной помощи
в твоей нелегкой миссии, или, быть может, удалишься на 319, просто
поблагодарив ее за доброту.
148
Преследуя профа по длиннющим коридорам и широченным залам замка, ты
неожиданно выскакиваешь во двор, в глаза бьет ослепительный солнечный
свет. Ты зажмуриваешь веки, а когда открываешь глаза, то...
Оказывается, профа во дворе ожидал воздушный шар. Он забирается в
корзину и перерезает веревку, которая удерживала шар у земли. Шар
поднимается в воздух.
Беги же! Хватайся за свисающий конец веревки!
Ты успел! Ты вместе с шаром взмываешь в небо. Из корзины высовывается
голова профа. Ты сдерживаешь дыхание, но, к счастью, проф смотрит по
сторонам, а не вниз, и оттого, не замечая тебя, бодро и фальшиво
насвистывает старинную немецкую мелодию. Умолкает. Вроде бы что-то жует.
На тебя сыплются обглоданные куриные кости. От пронзительного, холодного
ветра твои руки деревенеют.
Когда же наконец шар сядет?
Похоже, твоим мучениям придет конец лишь на 143.
149
Со слезами на глазах, Арбутнот обнимает тебя за плечо и уводит от
завистливо глядящих вслед бандитов.
- Дорогой друг, я безгранично благодарен тебе! - говорит он. - Сюда,
сюда, по тропинке в лес. Не хотелось бы, чтобы остальные слышали то, что я
скажу. Потому что я сейчас скажу такое, отчего, видишь, уже краснею. Мне
неприятно быть жестоким с тобой - единственным человеком, который не
отверг меня в этом ужасном мире.
Прежде чем ты понимаешь, о чем он ведет речь, он швыряет тебя на
землю и заносит над твоей головой дубину:
- У тебя только две секунды, чтобы сказать мне, где золото!
Выбора нет, и ты говоришь ему, где зарыл золотые. Он убегает прочь.
Ты встаешь, понурив голову и размышляя о будущем.
У тебя не осталось ни золота, ни оружия. Один, на Богом проклятой
планете...
Слушай, сынок, что тебе скажет Стальная Крыса. Когда ты был под
гипнозом...
Ты не помнишь, что был под гипнозом? Неудивительно, ведь Корпус свято
хранит свои секреты!
Так вот, когда ты был под гипнозом, спецы Корпуса вживили в сустав
твоего указательного пальца правой руки машину времени.
Щелкни пальцами, и перенесешься во времени на 80.
150
Похоже, надпись в очередной раз обманула тебя - ты прошел через
дверь, но мгновенной смерти не последовало. Ты ступаешь по узкому коридору
и слышишь, как из-под ног с писком разбегаются невидимые в полумраке
крысы. Вскоре ты оказываешься перед очередной дверью, из щели в стене
рядом с ней струится свет, и ты, хоть и с трудом, но все же читаешь
надпись на двери:
ЕСЛИ ДОРОЖИШЬ ЖИЗНЬЮ, ТО ДЕРЖИСЬ ОТ ЭТОЙ ДВЕРИ ПОДАЛЬШЕ!
Судя по устрашающей надписи, именно за этой дверью и находится Рубин
Джунглей.
Открывай же дверь и смело иди на 119.
151
Узнав от твоем решении, роботы воют от горя, целуют твои руки, молят
не покидать их, но ты непреклонен. Робот-ремонтник, поклявшись, что знает
кратчайший путь к владениям Сейди-Садистик, указывает направление. Ты
благодаришь его, прощаешься с роботами и отправляешься своей дорогой, а
как только роботы скрываются из глаз, стираешь с рук и одежды их слезы и
слюни - смазку.
Ты идешь через джунгли на запад и перед самым закатом оказываешься на
270.
152
Согласен, щекотать хищника - не слишком эффективная идея. Животное
просто отшвырнуло тебя ударом лапищи и теперь, приблизившись, вновь
готовится к прыжку.
Самое время отпрыгнуть на 112.
153
Мог бы перелезть через стены и в другом месте, получше!
Спрыгнув со стены во двор замка, ты оказываешься перед дюжиной
грозных стражников. На тебя обрушиваются болезненные удары кулаков и дубин
слева, справа, спереди, сзади.
В сознание ты приходишь уже на 28.
154
Верзила хмуро глядит на тебя из-под косматых бровей, ты отвечаешь ему
таким же тяжелым взглядом, он выразительно трясет дубиной, ты поднимаешь
руку с зажатым в ней посохом, он обзывает тебя неприличными словами, ты не
остаешься в долгу. Похоже, ни он, ни ты не расположены к бою, и вы
благополучно расходитесь.
Опасаясь, что здоровяк передумает и последует за тобой, ты непрерывно
оглядываешься, пока не оказываешься у развилки дороги.
Решай, направишься ли на восток к 176.
Или на запад к 190.
155
Фрукты растут высоко, с земли их не достать. Ты взбираешься на
дерево. Оранжевые и зеленые фрукты и размерами, и формой напоминают
грейпфруты, различие лишь в цвете. Ты хватаешься за ближайший, тянешь,
вначале слабо, потом что есть сил, но длинный прочный стебель, которым
фрукт прикреплен к ветке, не поддается. Выхватив меч, ты рассекаешь
стебель. Отлично, но плод падает на землю и, разбрызгивая сладкий сок, с
хлопком лопается. Собирай урожай аккуратней!
Ты обхватываешь шершавый ствол дерева ногами, левой рукой берешься за
фрукт, зажатым в правой руке мечом перерубаешь стебель. Вернув меч в
ножны, с фруктом в руке сползаешь по стволу на землю. Снова забираешься на
дерево и повторяешь операцию. И так вновь и вновь.
Часа через три изнурительной работы на земле набирается оранжево-C
зеленая горка. Ты связываешь длинные стебли узлом и, перекинув фрукты
через плечо, шагаешь по тропинке к 113.
156
Ты слышишь глухой удар. Волосатый Гарри, взревев от боли, отпускает
тебя. Сзади него с дубинкой в руке оказывается твой старый знакомый -
Арбутнот Отверженный. Он говорит:
- Рад снова тебя видеть, дорогой друг! Я пришел, чтобы отвести тебя к
профессору Гейстескранку и честно заработать три золотых. Идем же!
Прежде чем ты трогаешься с места, рядом с Арбутнотом появляется
очаровательная Сейди-Садистик.
- Послушай же, чужестранец, мой печальный рассказ! - говорит она. -
Землетрясение разрушило наш великолепный цирк, неблагодарные Сыны Садизма
отвернулись от меня и я несчастная, без гроша в кармане проделала долгий
трудный путь. О, если бы у меня были три золотых! Верь мне, ведь именно я
освободила тебя! Я отведу тебя к безумному профессору и получу награду!
Тут с ближайшего дерева сыплется листва, и на, землю спрыгивает
Роббин Гут.
- Не слушай ты эту садистку! - восклицает он. - Помнишь, я ведь
никогда не лгал тебе. Не лгу и сейчас! Я единственный, кому доподлинно
известно, где находится безумный проф!
Поднимается жуткий крик, каждому хочется получить твои золотые. Крик
заглушает цокот копыт, рядом с тобой появляется элегантно одетый всадник.
Он снимает шлем и говорит:
- Я герцог Гроанн, и мне ни к чему твое золото, а они все преступники
и лжецы. Садись же позади меня в седло, и я отвезу тебя к безумному профу
из одного лишь желания избавить нашу планету от его дьявольских козней.
Поднимается невообразимый гвалт, ты же размышляешь.
Герцог выглядит вполне респектабельным, и вряд ли ему нужно твое
золото. Если вспрыгнешь на его лошадь, то галопом помчишься на 330.
Арбутнот не раз спасал тебе жизнь, ты единственный, кто не отверг
его. Не отвергай же и сейчас, а не то он расплачется. Иди с ним на 149.
Но и Роббин Гут не обманул тебя. Если примешь его предложение, то
отправляйся на 59.
Сейди-Садистик тоже вела с тобой честную игру. К тому же в
разорванной одежде она выглядит весьма сексуально. Может, возьмешь ее за
руку и пойдешь на 159?
Последний кандидат на награду - Волосатый Гарри. Он, конечно, людоед,
но не лжец. Если позволишь ему проводить себя к безумному профу, то ты -
на 21.
157
Меч против дубины - у тебя неплохие шансы на победу. Но тут же
выясняется, что ты недооценил противника - ловким ударом дубины он
выбивает меч из твоей руки.
Побежишь ли ты от него на 275?
Или, может, позовешь с 69 на помощь роботов?
158
На вкус - очень даже недурственно. Видимо, проф солгал тебе. Ты с
аппетитом доедаешь песочный торт, а затем принимаешься за шоколадный и,
одолев его, поворачиваешься к дракону на 299.
159
Сейди, лучезарно улыбаясь, ведет тебя в лес.
Но почему она остановилась, едва деревья скрыли вас от любопытных
взоров остальных?
Куда подевалась ее многообещающая улыбка? И что у нее в руке?
Заподозрив недоброе, ты бьешь ее в челюсть, но она - мастер карате -
с легкостью уворачивается от удара, и через миг ты на земле, ее нож - у
твоего горла, ее губы шепчут тебе в ухо:
- Говори, сосунок, где спрятал золото!
Выбора нет, и ты говоришь. Шелест шелка, и она уже скрылась. Ты
сидишь на земле, понурив голову и размышляя о будущем.
У тебя не осталось ни золота, ни оружия. Один, на Богом проклятой
планете...
Слушай, сынок, что тебе скажет Стальная Крыса. Когда ты был под
гипнозом...
Ты не помнишь, что был под гипнозом? Неудивительно, ведь Корпус свято
хранит свои секреты!
Так вот, когда ты был под гипнозом, спецы Корпуса вживили в сустав
твоего указательного пальца правой руки машину времени. Щелкни пальцами, и
перенесешься во времени на 80.
160
Отлично сработано!
Сеть захлестнула ноги противника, ты резко дергаешь ее на себя, и
верзила опрокидывается на землю. Миг, и твоя нога на его груди, а меч у
его горла.
Как поступишь с врагом? Убьешь ли на месте или даруешь жизнь?
Ты смотришь на королевскую ложу, ждешь указаний Сейди-Садистик. Она
медленно поднимает правую руку.
Ее решение узнаешь на 72.
161
Ковбой, обыскав тебя, выбрасывает передатчик материи, так и не
разобравшись, для чего он служит, и забирает "утреннюю звезду", меч и все
содержимое твоих карманов, включая семь золотых монет, затем, неприлично
обозвав тебя, запрыгивает на лошадь и уносится прочь.
Как только он скрывается из виду, ты встаешь на ноги, отряхиваешься,
поднимаешь с земли передатчик материи и обнаруживаешь, что оказался на
328.
162
О, КАКОЙ УЖАС!
Место, куда тебя занесло, столь чудовищно, что даже не поддается
описанию.
Быстрее возвращайся туда, откуда прибыл!
163
Промахнулся. А Роббин Гут? Он попал. Н-да, и счет: один-два не в твою
пользу. Но расслабься! Спокойно целься и стреляй, окажешься на 5 или на
342.
164
Навстречу тебе попадается безобразный детина - все тело в шрамах, на
кулаках медные кастеты. Детина оценивающе оглядывает тебя и презрительно
хмыкает. Ты же, разглядев обвившего шею детины огромного питона,
подавленно молчишь. Удав высовывает раздвоенный язык и тоже хмыкает.
- А ну-ка гони все, что у тебя есть. А иначе мой Папси переломает все
косточки в твоем жалком тельце! - орет детина. Была бы у тебя "утренняя
звезда", ты бы вмиг разделался с дерзким грубияном и его змеей. А был бы
лук, ты бы их пристрелил на месте. Но у тебя лишь меч и дымовые гранаты.
Ты грозно вопишь и швыряешь гранату. Детина, выругавшись, отступает
на несколько шагов, опускает удава на землю и приказывает:
- Займись им, Папси!
Ты швыряешь еще гранату-другую - детину и удава скрывает от тебя
облако дыма, но, оказывается, змеи неважно видят, зато великолепно
улавливают запахи. Перед тобой из дыма появляется Папси, ты
поворачиваешься, но сбежать не успеваешь. В мгновение ока удав обвивает
тебя и, коснувшись раздвоенным влажным языком твоего уха, сжимает
смертельные объятия. Ты падаешь и лежишь на земле оглушенный и
беспомощный.
Неужели это конец?!
Узнаешь на 329.
165
Едва ты притрагиваешься острием меча к рубину, как слышишь тихое
"дзинь" - срабатывает скрытый механизм, и в пол, где ты только что стоял,
пытаясь взять рубин голыми руками, вонзается копье.
Сунув рубин в карман, ты поспешно покидаешь негостеприимную комнату,
проходишь по коридору до места, где из дыры в стене бьет солнечный свет.
Ударом ноги ты расширяешь дыру. Путь наружу открыт!
Но ты достаточно долго пробыл на этой планете, чтобы вот так запросто
соваться с ходу в незнакомое место. Правильно, прежде чем выберешься из
башни, выгляни наружу. Ты пытаешься рассмотреть ландшафт за стеной, но
видишь джунгли и тропу. Реальной опасности вроде бы нет. Ты выбираешься из
пролома в стене и смело идешь по тропе. Тропа широкая и прямая, как
стрела; шагая по ней, ты размышляешь. Отдать Рубин Джунглей
Сейди-Садистик, узнать у нее, где скрывается безумный проф, затем схватить
его - и все, задание выполнено! Очень надеюсь, что все так гладко у тебя и
получится. Сказать по правде, мне эта мрачная планета осточертела не
меньше.
Согласен, согласен, все удары и затрещины доставались твоей, а не
моей голове, поэтому мне эта планета осточертела немного меньше, чем тебе.
Но все же...
Услышав громкий треск веток впереди, ты останавливаешься, как
вкопанный. Звуки быстро приближаются. Как поступить?
Если встретишь опасность лицом к лицу, то ты - на 325.
Если, устав от бесконечных потасовок, спрячешься в джунглях, то на
308.
166
Промахнулся. А Роббин Гут? Он попал. Но не страшно, счет - два один в
твою пользу. Спокойно целься и стреляй, окажешься на 133 или на 343.
167
Постепенно вживаешься в роль? Становишься садистом?
Да, понимаю, ты не был таким, пока тебя не занесло на эту планету. Но
по крайней мере желаемых результатов ты добился.
Действуй, как тебе и было сказано. Выходи из города по южной дороге,
добравшись до перекрестка, сворачивай туда, куда показывает указатель с
надписью "Хестелорт", и там, если тебе не наврали в очередной раз,
околачивается безумный проф.
А вот и перекресток. Но на столбе два указателя, на том, что
показывает налево, коряво выведено "Свинлорт", а на смотрящем направо -
"Хестелорт". Но веришь ли ты указателям?
Если веришь и свернешь направо, то попадешь на 92.
Если нет, то на 53.
168
Все пятеро обманули тебя? Ты вновь стоишь среди них. К счастью, им
неизвестно, что, совершив пять прыжков по оси времени, ты выяснил, чего
стоит каждый из них. Извинись, скажи, что сейчас принесешь золото и
отправляйся в лес. Ты - в лесу. Теперь беги во весь дух!
Позади - возмущенные крики, треск сучьев. Но ты перехитрил хитрецов и
убежал! Скрывайся в лесу до сумерек, затем вернись и откопай золотые.
Убедившись, что погони отстала, ты засыпаешь под деревом, а
проснувшись, видишь, что солнце уже склонилось к горизонту.
Опасливо озираясь, ты бредешь через лес к виселицам. Все твои недруги
ушли!
Откопав золотые, ты вновь идешь в лес. Но что это?!
Позади - громкий треск сучьев! Тебя кто-то преследует! Он все ближе и
ближе!
Тебе не убежать! Ты оборачиваешься и видишь...
Что предстало твоим глазам, узнаешь на 323.
169
Приятный для прогулки денек - над головой сияет солнце, в ветвях мило
чирикают птички.
Говоришь, тебя гложет совесть?
Неудивительно. Ведь ты бросил на произвол судьбы парнишку, у
которого, судя по всему, сломана нога. Настоящий полевой агент так бы не
поступил.
А кто тебя заставляет следовать всем моим советам?
Ладно-ладно, свое мнение обо мне выскажешь позже, сейчас же вернись к
парнишке на 38.
170
Отлично сработано!
Граната с оглушительным грохотом взрывается, все громилы, как один,
валятся на пол. Очухавшись, они обнаружат, что связаны своими же
собственными ремнями. Обыскав их, ты обзаводишься шестью ножами, двумя
дубинками, двумя пистолетами, медным кастетом, распечатанной пачкой
жевательного табака, календариком с голыми девицами, "утренней звездой" и
шестью медными монетами. Хозяин таверны очнулся, и ты вручаешь ему трофеи.
- О, добрый самаритянин, - с пафосом говорит он. - Не думал, не
гадал, что встречу на этой мерзкой планете столь благородного юношу. В
награду за твой славный подвиг я подарю тебе волшебный ремень, в котором
осталось три заряда невидимости. Нажмешь кнопку на пряжке - и ты невидим
целые три минуты.
Ты благодаришь старика, подпоясываешься ремнем и спрашиваешь, где
найти профессора Гейстескранка.
- Того сумасшедшего гения, которого знает весь мир?
Ты поспешно киваешь.
- Он сейчас на службе у Волосатого Гарри Убийцы Каннибалов.
Ты спрашиваешь, где разыскать Волосатого Гарри.
- Волосатый Гарри - владелец Зловонного замка, названного так после
того, как его прежнего владельца - инженера городской санитарной службы -
спустили в унитаз, отчего канализации в замке засорилась. Заклинаю тебя,
держись от замка подальше!
Ты заверяешь владельца таверны, что найти профа - твой долг.
- Если так, то, благородный юноша, отправляйся на 214. И удачи тебе!
171
Не дерись с хищником, а используй в борьбе мозги!
Не делая резких движений, подберись к двери, через которую ты сюда
вошел. Так, остановись, возьмись за ручку, подожди, пока полосатая
косматая бестия подойдет ближе... Пора! Двигай к 213.
172
Ты бежишь от монстра, и я не виню тебя. Перед твоими глазами мелькают
кусты, деревья, ты взбираешься на холм, спускаешься с него, огибаешь
другой... Глаза твои заливает пот, каждый вдох дается с великим трудом. Ты
боязливо бросаешь взгляд через плечо. Никого! Ты тяжело опускаешься в тени
раскидистого дерева, приваливаешься спиной к стволу, обмахиваешь лицо
раскрытой ладонью. Несколько отдышавшись, поднимаешь глаза, и... Метрах в
пятнадцати от тебя к прыжку готовится смертельно опасный монстр Зеленый
Пупок! Встать ты уже не успеешь! И размышлять некогда!
Ты выхватываешь стрелу, натягиваешь тетиву и, почти не целясь,
стреляешь и переносишься на 88.
173
Ты берешь щит в левую руку, меч - в правую; дверь перед тобой
распахивается, в глаза бьет яркий солнечный свет. Ты распрямляешь спину и,
гордо подняв подбородок, выходишь на 144.
174
Смотри-ка, походная кухня, вокруг нее суетятся роботы, а рядом
выстроилась очередь из грязных оборванцев. Ты уже проголодался?
Тогда становись в конец очереди. Пока ждешь, почему бы тебе не
спросить приятного мужчину впереди себя, где находится Гроаннсвилль?
Если задаешь вопрос, то отправляешься на 101.
Если нет, то стой в очереди, пока не попадешь на 20.
175
Ты так ничему и не научился! Впредь держись подальше от жителей этой
Богом проклятой планеты.
Конечно же, стражники схватили тебя и, малость попинав ногами,
швырнули в тюремную камеру. Если срочно что-нибудь не предпринять, то
останешься до конца своих дней рабом. Верно, покопайся в карманах, там у
тебя полная экипировка полевого агента. Нет, для комиксов сейчас не самое
подходящее время.
Слышишь шаги. К двери твоей камеры подошел стражник и уже вставляет в
замочную скважину ключ.
Действуй быстрей!
Доставай гранату с сонным газом и отправляйся на 29.
176
Ты чертовски устал, а дороге не видно конца. Ноги у тебя буквально
отваливаются; зевая, ты идешь, пока не оказываешься на 190.
177
Удар лапищи хищника, и ты отлетаешь в один угол комнаты, твой меч - в
другой. А ты хоть и кретин, но в храбрости тебе не откажешь! Ты хватаешь
меч, вновь занимаешь боевую стойку, а крысолев, хлеща себя по бокам
длиннющим хвостом, вновь приближается.
Может, все же выслушаешь мой совет и поживешь еще малость?
Выбираешь жизнь?
Отлично, тогда быстрее к 171.
178
Доски под твоими ногами скрипят, грозя рухнуть в любую секунду. Иди
медленней, держись за поручни. Далеко под тобой - стремительная река. Но
лучше не смотри вниз! Преодолеть осталось всего метров пять...
Осторожней!
Да, сразу три доски под тобой сломались. По-моему, агенту Спецкорпуса
не пристало орать так громко, даже падая в реку Гремучих Змей!
Ты падаешь, падаешь, падаешь, пока... Бултых!
Ты - на 205.
179
Просыпаешься ты от сильнейшего удара в скулу. Прокатившись по земле,
ты встряхиваешь головой и поднимаешь глаза. Перед тобой - Волосатый Гарри
Убийца Каннибалов! Ты поспешно вскакиваешь на ноги, бежишь, но он хватает
тебя и рычит:
- Тебе конец! Давай сюда золото, или я сожру тебя живьем!
Не дожидаясь ответной реплики, он впивается в твое предплечье
острыми, как иглы, зубами, ты дергаешься, но убежать не в силах.
Тебе в самом деле конец?
Узнаешь на 156.
180
Все так же жарко и пыльно, но у тебя, видимо, открылось второе
дыхание, и ты шагаешь довольно ходко. Впереди показалось здание из
блестящей стали. Приблизившись, ты обходишь его: ни дверей, ни окон у
здания нет, зато на гладкой стене висит телефон, а над ним табличка:
НАДЗИРАТЕЛЯ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ БЕСПОКОИТЬ.
ПОДОБРУ-ПОЗДОРОВУ СТУПАЙ СВОЕЙ ДОРОГОЙ.
Что ж, перед тобой небогатый выбор.
Можешь развернуться и отправиться на перекресток к 339.
Или можешь снять телефонную трубку и поговорить с надзирателем, и
тогда сразу очутишься на 46.
181
Ты приземляешься посреди крошечного островка и, хотя скользишь, но,
взмахнув руками, умудряешься удержаться на ногах. Ты жив, но припекает
изрядно. Скорее протри слезящиеся глаза и оглядись. Метрах в пяти справа и
слева от островка - отвесные скалы, у их подножий тонкими каемками застыла
лава.
Не теряй времени, а то изжаришься.
Прыгай либо к подножию левой скалы на 204.
Или к подножию правой на 122.
182
Ты бежишь, но парни не отстают, вот-вот догонят.
Ты, подобно загнанному в угол зверю, разворачиваешься, и на 194 между
вами разгорается жаркая схватка.
183
Твоя уловка сработала, волк прыгнул, но ты вовремя отступил в
сторону, и он промахнулся. Но он вновь приближается!
Самое время отпрыгнуть на 112.
184
Ты попал, а соперник промахнулся! Правда, счет пока - два-один не в
твою пользу. Расслабься! Спокойно целься и стреляй, окажешься на 5 или на
342.
185
Рыцарь, обыскав тебя, отбрасывает на дорогу передатчик материи, так и
не разобравшись, для чего он служит, и забирает лук, оставшиеся стрелы,
меч и все содержимое твоих карманов, включая семь золотых монет, затем,
неприлично обозвав тебя, грубо забрасывает на ближайший утес и тяжелой
поступью уходит.
Как только он скрывается из виду, ты грозишь ему вслед кулаком,
хватаясь за свисающие корни, спускаешься с утеса на дорогу, отряхиваешься,
поднимаешь с земли передатчик материи и обнаруживаешь, что оказался на
328.
186
Становится темно - похоже, приближается гроза. Холодно, ветрено и
сыро.
Говоришь, промочил ноги? И дорога исчезла, а ты стоишь по колено в
грязи? И не можешь сдвинуться с места? И болотная жижа медленно засасывает
тебя?
Сдается мне, что ты угодил в непролазные топи.
Спрашиваешь у меня совета?
Ну, ты можешь закричать во все горло, зовя на помощь, и тогда сразу
окажешься на 12.
Или можешь, опираясь на посох, попытаться выбраться сам, и окажешься
на 33.
187
Знаешь, похоже, твое истинное призвание - подмостки.
Нет, я серьезно. С таким голосом тебя ожидает блестящая карьера в
шоу-бизнесе. В будущем, конечно. А пока разберись с кабаном.
Услышав песню, кабан, обдав тебя грязью, резко тормозит и устремляет
на тебя изумленный взгляд, ты же одну за другой исполняешь все шестнадцать
вариаций "Полковника Кабансона", а когда заканчиваешь, вы дуэтом
исполняете лиричную "Кози обожает Свинку", трогательную "Когда же мама
возвратится из Свинляндии?" и бодрую к "Я - кабан, и выгляжу на все 100".
Кабан усаживается на корточки и говорит:
- Для человека у тебя вполне приличные вокальные данные. Тебе,
конечно, не передать всей глубины чувств кабана, но все мы не без греха.
Но слышишь?
Слыша ужасный треск ветвей, ты киваешь.
- Это ломится среди джунглей тиранозаврус рекс, - сообщает кабан. - А
я как раз голоден. Так что мне пора. Но на прощанье я тебе помогу. Если
мне не изменяет память, ты охотишься за Рубином Джунглей?
Ты удивленно соглашаешься.
- Мост через Большой Каньон разрушен, добраться к тайному храму можно
только по воздуху, - продолжает кабан. - Следуй по той тропе и в конце ее
найдешь самую большую и самую древнюю на свете птицу Рок. Если ты
накормишь ее, то она отнесет тебя к храму.
Ты спрашиваешь, чем питается птица Рок?
- Сорви, сколько унесешь, фруктов, что растут на деревьях вдоль
тропинки. Прощай, человек. Удачи тебе.
С этими словами кабан устремляется через джунгли к источнику шума, а
ты отправляешься по тропинке к 104.
188
Ты попал в длиннющий пыльный коридор, из щелей в его стенах и потолке
льется призрачный свет, на полу мусор, камни, в углах скребутся
здоровенные крысы. Обнажив меч, ты осторожно идешь по коридору. Поворот,
еще один, и ты в тупике у лестницы. Выбора у тебя нет, спускайся.
Через пять пролетов лестница кончается, ты оказываешься в каморке с
двумя дверями. На левой - радующая сердце надпись:
ПУТЬ К БЕСЦЕННОМУ РУБИНУ ДЖУНГЛЕЙ.
На правой - леденящая душу:
ВОЙДИ СЮДА И МГНОВЕННО УМРЕШЬ!
Итак, за одной дверью тебя ожидает смерть, за другой - цель твоего
многотрудного путешествия, драгоценный камень. Но не исключено, что
надписи врут. В какую дверь пойдешь?
Не знаешь?
Тогда подкинь ДОСП.
Если выпадет орел, то войдешь в левую дверь и окажешься на 267.
Если решка, то в правую на 150.
189
Уж не везет, так не везет. Тебе попалась граната с сонным газом, но
Бетси - шустрая девушка - хватает тебя за руку, выворачивает запястье и,
поймав на лету гранату, швыряет ее далеко прочь. Но ты тоже не лыком шит,
вмиг выхватываешь и приводишь в действие дымовую гранату. Но, к несчастью,
дымовая завеса не помогает. Твои руки и ноги скованы, а конец цепи от оков
в руке Бетси. За причиненные неприятности она награждает тебя
подзатыльником, и ты вновь на пути в Гроаннсвилль.
Но что это там впереди?
Безобразный громила! Кулачищи, как молоты, глаза - щелки, на губах -
презрительная ухмылка. Размахивая дубиной, он быстро приближается, Бетси
поспешно занимает каратистскую стойку. Между ними неминуемо произойдет
потасовка. Как видно, они стоят друг друга.
Если ты придешь на выручку одному из них, то его противник обречен.
Так не стой же столбом, действуй!
Если ты поможешь в схватке Бетси, то отправляйся на 94.
Если незнакомому громиле, то на 65.
190
Ты слышишь позади себя быстрые шаги по булыжнику.
Опасность! Может, прибавишь шагу?
Ты так и поступаешь, почти бежишь, но вскоре слышишь дробный топот не
только позади, но и впереди. Прежде чем ты прячешься в придорожных кустах,
на дороге появляются парни, одетые в черные кожаные куртки.
Выбор у тебя небогатый.
Либо прячься в лесу на 182.
Либо останься на 194 и прими бой.
191
Ты ползешь по тоннелю, но вскоре впереди появляется свет.
Ты прибавляешь скорость и оказываешься в комнатенке с металлическими
стенами. Кроме дыры, через которую ты сюда попал, других выходов вроде бы
нет. Ты уже было решаешь ползти назад, но тоннель перед тобой с ужасным
грохотом обваливается. Ты - в ловушке!
Но что это? Там, в темном углу комнатки?
Ты направляешься в угол и видишь на стене ярко-красную ручку с
искусно вырезанным человеческим черепом на конце. Над ручкой в металле
вытравлена инструкция на тридцати четырех языках, по крайней мере половина
из которых давным-давно забыта. Ты находишь понятную тебе надпись. Она
проста: "Дерни за меня".
Хорошенько поразмыслив и поняв, что выбора у тебя нет, ты
протягиваешь к ручке дрожащие пальцы, хватаешься за нее, дергаешь и...
Пол под тобой расходится, и ты падаешь, падаешь, падаешь до самой 98.
192
Затаив дыхание, ты крадешься вокруг шара. Эх, если бы в твоей руке
была окованная железом дубинка! Но, ухватившись за свисающую с воздушного
шара веревку, ты расстался с верным оружием. Не отчаивайся, у тебя же есть
сила, храбрость и полная экипировка полевого агента. Услышав
подозрительный звук, ты замираешь. Не бойся, это всего лишь ветер теребит
ткань полуспущенного баллона. Ты продолжаешь движение и тут видишь на
песке свежие отпечатки подошв.
Следы, без сомнений, оставил профессор!
Следуй за ним на 225.
193
Что это там впереди?
Если меня не подводят твои глаза, то перед тобой городская стена.
Остановись, прислушайся. Слышишь гул людской толпы? Судя по всему, ты
рядом с Гроаннсвиллем. А вон и городские ворота. Но их охраняют
вооруженные стражники.
Спрашиваешь меня, как поступить?
Можешь отправиться к воротам на 175.
Или попытаешься перелезть через городскую стену 86.
194
Ты силен и храбр, но ты устал. Кожаные парни окружают тебя и сбивают
с ног. Как только перед твоими глазами рассеивается багровая пелена, ты
обнаруживаешь, что руки твои заломлены за спину и крепко связаны, а
кожаные волокут тебя к 334.
195
Ты хватаешь стрелу, натягиваешь тетиву, целишься и...
Монстр бросается на тебя!
Ты стреляешь и переносишься на 88.
196
Да ты, оказывается, не только отличный пловец, но и превосходный
боец. Любо-дорого было смотреть, как ты уложил верзилу всего двумя мощными
ударами в челюсть и пах!
А теперь беги помедленней. Что там за холмом?
Обшарпанные серые стены с бойницами, над ними - башенки...
Да это Зловонный Замок! И главные ворота нараспашку.
Мотаешь головой? Не желаешь идти в ворота? Да, уроки этой планеты не
прошли для тебя даром.
Правильно, дождавшись темноты, перелезь через стену, и ты - на 153.
197
Ты слышишь топот убегающих шагов в тоннеле. Позабыл о задании? Беги
же быстрей за профом на 242!
198
Тебе пришлось нелегко, но ты справился. Знай же, я горжусь тобой!
И не бубни под нос, что одним достается вся работа, другие только
языком трепать горазды. Учти, я слышу твои проклятия, и они, может
статься, весьма пагубно отразятся на твоем личном деле.
Так-то лучше. А теперь малость пробегись вдоль берега - быстро
обсохнешь и согреешься.
Но кто это? Очередной громила!
Да, согласен, у него устрашающий вид, но и у тебя видок тоже, будь
здоров!
По-моему, самое время подбросить Двусторонний Определитель Случайных
Процессов и выяснить свою дальнейшую судьбу.
Если выпадет орел, то ты на 28.
Если решка, то на 196.
199
Этот полет ты не забудешь до конца своих дней!
Гигантские крылья хлопают, в лицо бьет ураганный ветер, внизу
крошечные, словно игрушечные, деревья. Птица поминутно требует фруктов. Ты
послушно подкидываешь их в воздух, она ловко ловит плоды на лету.
Впереди показывается черное, как смоль, облако. Птица Рок каркает:
- Приближается шторм! Но мы смеемся над всеми штормами! Держись
крепче, летим через тучу!
И она ныряет в самое сердце шторма. В мгновение поднимается такой
ветер, что не вздохнуть. Ты мертвой хваткой вцепляешься в перья и молишь
Бога, чтобы древняя птица линяла в любое другое время года, но не сейчас.
Сверкающие молнии слепят тебя, гром оглушает. Одна из молний бьет в правое
крыло, и... птица с криком боли камнем устремляется вниз. К счастью, дождь
тушит пылающие перья, и птица Рок, заложив крутой вираж, покидает
штормовую тучу.
- Что-то меня в сон клонит, - заявляет птица. - Так куда, говоришь,
мы летим?
Ты открываешь рот, но птица горланит:
- Подожди! Сама вспомнила! Тебе нужен Рубин Джунглей, который в
храме, а тот храм...
Ты с ужасом видишь, что глаза птицы затягивает поволока, ее крылья
складываются, и вы падаете к земле.
- Эй!!! - в отчаянии вопишь ты.
У самых вершин деревьев птица приходит в себя, расправляет крылья и,
как ни в чем ни бывало, продолжает полет.
- Смотри же, млекопитающий, - минуты через две говорит птица. - Под
нами - те самые руины.
Ты смотришь вниз, но видишь лишь верхушки деревьев.
- Не туда смотришь! - восклицает птица. - Справа! Видишь, две башни
над джунглями?
Ты поворачиваешь голову и действительно видишь башни, сложенные из
потемневшего от времени камня.
- Если опустимся на крышу нужной башни, ты отыщешь Рубин Джунглей, а
если приземлимся на другую, умрешь страшной мучительной смертью. Нужная
нам башня...
Птица умолкает, глаза ее вновь закрываются. Неожиданно она
вздрагивает и в гневе кричит:
- Глупое млекопитающее! Ты скормил мне фрукты не того цвета - это же
сильнейшее снотворное! Боже, до чего хочется спа-а-а...
Птица умолкает на полуслове, ее огромные крылья замирают, из
загнутого клюва несется громкий мерный храп. К счастью, на этот раз она не
складывает крылья, и вы планируете в сторону храма.
Ты полагаешь, что угодил в безвыходную ситуацию?
Не паникуй раньше времени! Проползи по спине птицы к ее шее и слегка
поверни ее голову.
Отлично, птица летит туда, куда нацелен ее клюв. Ты способен
управлять полетом! Теперь посади ее на крышу нужной башни, отыщи Рубин
Джунглей и...
Ты не знаешь, какая башня тебе нужна? К несчастью, я тоже. Ну, пусть
выбор определит случай. Подбрось ДОСП.
Если выпадет орел, направь спящую птицу к левой башне на 117.
Если решка, к правой на 327.
200
Не теряй напрасно времени, ведь и дураку ясно, что что указатели на
перекрестке были перевернуты и ты попал вовсе не туда, куда надо.
Сейчас же беги на 53.
201
- Начало, и неплохое, положено, - говорит звездное чудище. - За
верный ответ - десять очков. Посмотрим, как ты справишься с остальными
вопросами. Кто черный, смертельно опасный сидит на сосне?
Знаешь ли ты ответ или нет, отправляйся на 85.
202
Ты на дне глубоченной ямы, высоко над тобой крошечный квадратик
светлого неба. Стены ямы гладкие и скользкие, как стекло, тебе по ним не
взобраться. Да и стоит ли? Ведь долг по-прежнему призывает тебя
преследовать безумного профа. Над тобой бешено кружатся стаи похожих на
орлов птиц. Самая злобная пикирует прямо на тебя - крылья сложены,
заостренный хищный клюв разинут, и ты уже чувствуешь на лице ее зловонное
дыхание.
Быстрее решай, куда побежишь.
К двери на восток 226?
Или к другой на юг 210?
203
Неужели ты столкнулся с очередной иллюзией, вызванной механизмами
древних чужаков? Или действительно в конце ведущего на север тоннеля 208
виден солнечный свет?
А, может, не станешь рисковать и отправишься обратно на юг к 264?
Решай же!
204
Ты допрыгиваешь, но тонкий слой застывшей лавы под твоими ногами
трещит, крошится.
А ты шустрый парень, когда захочешь! Подскочив, карабкаешься на
скалу, ругаешься, когда из-под ног летят камни.
Рядом с тобой в скале вход в тоннель 333. Быстрей полезай в него!
205
Хорошо, что ты отличный пловец. Но смотри!
Прямо перед тобой гремучая змея!
Не паникуй. А вон справа еще одна. Все равно не паникуй!
Разве ты забыл, как называется река?
А еще скромничал! Да ты не просто отличный, ты великолепный пловец.
Ох и быстро же ты плывешь! Или развиваешь такую поразительную скорость,
только когда соревнуешься со змеями?
Направляешься прямо к берегу?
Согласен, выбраться из воды здесь несложно, но, смотри, берег зарос
густыми кустами, и неизвестно, кто в них прячется.
Может, лучше проплывешь немного по течению и, оказавшись на 198,
выберешься на крутой, каменистый, но зато голый, как колено, берег?
Или поспешишь к грозящему неизвестными опасностями берегу 3?
206
Тропа все поднимается и поднимается; следуя по ней, ты вскоре
забираешься на гребень крутого холма, и...
Споткнувшись, ты летишь вниз к 107.
207
Кончай ковырять пальцем в ухе и трясти головой!
Да, я тоже слышу, что кабан поет приятным баском, и даже узнаю
мелодию. Послушаем, о чем же он поет.
- Грязь, грязь, любимая грязь, мне душу согреет милая грязь...
Да, своеобразные вкусы...
Что делать?
Можно, обнажив меч, выйти из-за деревьев на 224 и сразиться с
чудовищем.
А может (только не иронизируй), подойдешь к кабану и споешь с ним
дуэтом на 266?
208
Наконец-то! Ты перелезаешь через полуобвалившуюся стену и выбираешься
из древних руин. Позади со страшным грохотом рушится потолок тоннеля, из
которого ты только что выполз. Ты шагаешь вдоль цепочки хорошо знакомых
следов за безумным профом.
Следы приводят тебя к 261.
209
Ты счастливчик!
Сейди-Садистик выставляет правую руку, ее большой палец направлен
вверх. Всхлипывая, ты отправляешься на 348.
210
Люди порой ошибаются. Даже я.
Ты попал не в соседнюю комнату, а всего лишь в небольшую нишу в
стене. Рядом с тобой, грозя смертью, носятся хищные птицы.
Но другого выхода нет. Набери в грудь побольше воздуха и мчись на
202.
211
Господи, до чего удивительные звери нарисованы на стенах в этой
комнате! Ты идешь, а звери крадутся, играют, едят, спят. Воистину, древние
творили чудеса!
Но не отвлекайся, ищи выход.
Нашел?
Целых три?
Куда же пойдешь?
На север к 297?
На запад к 241?
Или на восток к 281?
Решай быстрей!
212
Ты ударяешься головой о низкий потолок и, придя в себя, потерянно
озираешься. Света здесь нет, силы тяжести тоже. Хватаясь руками за
многочисленные скобы и выступы, торчащие из потолка, ты обследуешь
комнату. Оказывается, отсюда два выхода.
На север к 240.
Или на юг к 296.
Поспеши выбраться через любой!
213
Ты рывком распахиваешь дверь и отступаешь в сторону. На крысольва с
грохотом обрушиваются тонны камней и пыли. Пыль вскоре оседает, и ты
видишь торчащий из-под камней кончик облезлого розового хвоста. Хвост
судорожно дергается и замирает.
Ты победил! Убил хищную тварь!
Вложи меч в ножны, пересеки комнату, открой дверь в дальней стене и
смело шагай через нее на 188.
214
Хорошенько закусив и выпив в таверне, ты снова бредешь по дороге. Вот
ты подходишь к длиннющему подвесному мосту. По словам хозяина таверны,
этот мост - единственный путь через Ущелье Смерти. Ты смотришь вниз и
видишь бегущую по дну ущелья отравленную реку Гремучих Змей. Ты с
содроганием переводишь глаза на шаткий мостик. Большинство досок от
времени и непогод прогнило и сломалось, путь на ту сторону ущелья
смертельно опасен. Ты видишь внизу тропу вдоль реки, у ее конца -
покачивающуюся на воде лодку, в ней - человека.
Если свернешь на тропу и попытаешься пересечь реку в лодке, то иди на
26.
Если на свой страх и риск воспользуешься хлипким мостом, то на 178.
215
- Благодарю, о, могучий и благородный чужестранец! - хрипло говорит
стражник. - В награду за доброту и помогу тебе! Когда перейдешь мост,
увидишь, что дорога разделяется надвое. Если свернешь налево, то в
считанные секунды умрешь мучительной смертью от укусов ядовитых змей,
которых там превеликое множество. Правая же дорога безопасна.
Иди же, и вечная тебе благодарность от старика!
Пожелав стражнику крепкого здоровья и долголетия, ты идешь к
противоположному концу моста на 128.
216
Ты догоняешь колонну рабов, скованных массивной цепью.
Рядом безобразный громила избивает дубинкой паренька, корчащегося в
пыли. Я узнаю громилу, он не кто иной, как Слюй Работорговец. Его сослали
на планету-тюрьму за преступления, рассказывать о которых у меня не
поворачивается язык.
Что?
Как же я его сразу не узнал? Действительно, избиваемый парень - твой
верный друг Арбутнот Отверженный.
Искренняя дружба требует от тебя немедленных действий, и ты,
приблизившись, оскорбляешь Слюя, что при его безобразной внешности сделать
несложно. Он, размахивая окровавленной дубиной, с ревом несется на тебя.
Ты спокойно суешь в ноздри крошечные фильтры. Он ревет совсем близко, и ты
даже сквозь фильтры чувствуешь его зловонное дыхание. Ну и воняет же от
него! В последний миг ты суешь газовую гранату ему под нос и поспешно
отступаешь от падающего тела.
Мертвая тишина длится секунду, другую, третью, затем ее разрывает
радостный крик рабов, приветствующих тебя. От смущения ты слегка
краснеешь. С земли поднимается Арбутнот и обращается к тебе:
- Избавитель! Как мне тебя благодарить? Я сделаю для тебя все что
угодно! Все мы навеки твои преданные слуги. Приказывай же, и мы с радостью
подчинимся твоим самым безумным прихотям!
Ты на секунду задумываешься над его дельным предложением и, приняв
решение, оказываешься на 22.
217
Да, мне тоже не по душе наполненная едким, сизым дымом и пропитанная
серной вонью комнатенка с раскаленными докрасна стенами, в углах которой
то вспыхивают, то угасают багровые языки пламени. Опасливо осмотрев ее, ты
выясняешь, что здесь только одна-единственная дверь. Та, через которую ты
попал сюда.
Ничего не поделаешь, возвращайся на запад к 300.
218
Громилы! Да как много!
Они с легкостью подавляют твое сопротивление, сбивают с ног, ударом
дубины по голове прерывают на полуслове проклятие в мой адрес. В сознание
ты приходишь уже на 28.
219
Рекрут, клянусь, ты мне нравишься!
Ты не слышишь меня? Нет?.. Так освободи уши от грязи!
Теперь слышишь?
Если считаешь, что битва - единственный шанс на спасение, дерись с
кабаном, а я, чтобы не видеть героической гибели своего любимца под
копытами разъяренного зверя, отвернусь.
А может, ты все-таки споешь? Споешь с кабаном дуэтом несколько тактов
и проследуешь на 266?
220
Удивительно, каких высот достигла наука древней расы!
Отлично зная, что находишься глубоко под землей, ты неожиданно
попадаешь в окруженную скалами долину, по голубому небу над тобой плывут
белые барашки облаков, под ногами шелестит мягкая фиолетовая трава. С
улыбкой на устах ты бродишь по долине и выясняешь, что отсюда три выхода.
На запад через огромные, украшенные резьбой деревянные ворота 240.
На север через такие же ворота 235.
И на юг через короткий тоннель в скале 234.
Как ни гостеприимна чудесная долина, пора и честь знать.
С тоскою в сердце ты отправляешься выполнять задание.
221
На вкус - очень даже недурственно. Видимо, проф солгал тебе. Ты с
аппетитом доедаешь шоколадный торт, а затем принимаешься за песочный и,
одолев его поворачиваешься к дракону на 299
222
В кромешной тьме ты сваливаешься в воду. Вода какая-то странная,
плыть в ней не удается, и ты бредешь по скользкому дну, а над поверхностью
виднеется только твоя голова.
Согласен, надо быстрей выбираться отсюда: хотелось бы попасть в
помещение посуше.
Ступай либо на звук падающей воды на восток к 228.
Либо на юг к 235.
223
Набрался сил?
Ну, судьба не ждет, отправляйся за профом в лабиринт на 96.
224
Громадный толстый кабан, не пропустив ни единой ноты, опрокинул тебя
в грязь ударом копыта. Вот он приближаемся вновь, неотвратимый, словно
локомотив, но уже не поет, а утробно рычит. Подними же свой меч, сразись с
чудовищем!
Полагаешь, что твоим коротеньким мечом не пробить толстую шкуру
борова?
Тогда увернись от него и сразу попадешь на 219.
225
Следы уходят за горизонт. Ты устал, но упорно бредешь и бредешь по
ним. Наконец следы приводят тебя к высоченным воротам в стене громадного
просевшего от времени здания. Стена, насколько хватает глаз, покрыта
причудливой резьбой, изображающей полчища омерзительных зубастых,
клыкастых, ушастых, рогатых и хвостатых, мохнатых и облезлых монстров. В
мрачное же местечко тебя занесло, не находишь?
К сожалению, ты прав - следы профа заканчиваются на каменном полу у
распахнутых ворот. Но почему ты медлишь?
А-а, теперь и я вижу выбитые над воротами буквы. Очень интересно...
Что значит, ты не можешь прочесть надпись?! Она же на эсперанто,
языке, который знают в Галактике все. Слушай, как красиво звучит: "Ви
алвенас йе ла пордо де ла теруро де..."
Нет, сынок, я вовсе не выпендриваюсь. А тебе приказ: как только
покончишь с этим заданием, сразу же выучи эсперанто.
Так-то лучше. А надпись над воротами означает примерно, следующее:
ЧУЖЕСТРАНЕЦ, ТЫ У ВРАТ В ЛАБИРИНТ, ГДЕ ЗАКЛЮЧЕН УЖАСНЫЙ ЗВЕЗДНЫЙ
ЗВЕРЬ. БУДЬ НАЧЕКУ! ПОМНИ, ВОЙТИ В ЛАБИРИНТ ДЛЯ ТЕБЯ - ВЕРНАЯ СМЕРТЬ. МЫ,
КАКАЛОКИ, ДРЕВНЕЙШАЯ РАСА ВО ВСЕЛЕННОЙ, ПОСТРОИЛИ СЕЙ ЛАБИРИНТ, СПАСАЯ
ГАЛАКТИКУ ОТ УЖАСНОГО ЧУДОВИЩА,НО РАЗУМНЫЕ СУЩЕСТВА ЭТОЙ ГАЛАКТИКИ -
НЕБЛАГОДАРНЫЕ ТВАРИ. ДОКАЗАТЕЛЬСТВО - ТОТ ФАКТ, ЧТО, ЗАКОНЧИВ
СТРОИТЕЛЬСТВО, МЫ ИСЧЕРПАЛИ ВСЕ ФИЗИЧЕСКИЕ И ДУШЕВНЫЕ СИЛЫ И ПОГИБЛИ, НО
ТАК И НЕ ДОЖДАЛИСЬ НИ ЕДИНОГО СЛОВА БЛАГОДАРНОСТИ. ЗНАЙ ЖЕ, ЧУЖЕСТРАНЕЦ,
ЧТО И НАМ ТЕПЕРЬ ВСЕ РАВНО, ВОЙДЕШЬ ЛИ ТЫ В ЛАБИРИНТ ИЛИ НЕТ, ОСТАНЕШЬСЯ
ЖИВ ИЛИ УМРЕШЬ.
Согласен, звучит не слишком обнадеживающе. Но ты, наверное, забыл,
что последовать за безумным профессором в ужасный лабиринт на 96 тебе
придется независимо от твоих желаний? Но если настаиваешь, что ж, отдохни
на 223.
226
Темная комнатенка. Скорее даже не комнатенка, а чулан. Ты быстро
нащупываешь три двери с ручками.
Одна на юг к 294.
Другая на запад к 202.
Третья на восток к 296.
Ты поворачиваешь ручку, распахиваешь ближайшую дверь и выходишь.
227
Огромный зал с величественными колоннами, подпирающими высокий резной
потолок. Испещренные трещинами и выбоинами колонны по виду - ровесники
планеты, от звуков твоих шагов они понемногу осыпаются. Следуя на цыпочках
по залу, ты находишь три двери.
На север 253.
На запад 341.
На юг 297.
Боясь, что обвалится потолок, ты спешишь.
228
Надо же, вода выливается из небольшого отверстия под потолкам, а
выход из комнаты только один.
Возвращайся на запад к 222.
229
Утомленное непривычно долгим разговором звездное чудище повалилось на
пол и захрапело. Ты замечаешь, что безумный проф, напротив, вовсе не спал,
а усердно открывал клетку и сейчас, преуспев в своей затее, убегает во все
лопатки к двери с надписью "ВЫХОД".
Если ты сломя голову кинешься за ним, то окажешься на 35. А если
будешь стоять, разинув рот, то на 197.
230
Ты бежишь от монстра, и я не виню тебя. Перед твоими глазами мелькают
кусты, деревья, ты взбираешься на холм, спускаешься с него, огибаешь
другой... Глаза твои заливает пот, каждый вдох дается с великим трудом. Ты
боязливо бросаешь взгляд через плечо. Никого! Ты тяжело опускаешься в тени
раскидистого дерева, приваливаешься спиной к стволу, обмахиваешь лицо
раскрытой ладонью. Несколько отдышавшись, поднимаешь глаза и... Метрах в
пятнадцати от тебя к прыжку готовится смертельно опасный монстр Зеленый
Пупок! Встать ты уже не успеешь! И размышлять некогда!
Ты выхватываешь стрелу, натягиваешь тетиву и, почти не целясь,
стреляешь и переносишься на 88.
2З1
Атакуешь! Прыгаешь прямо на пистолет! Да ты, оказывается, смельчак!
Или безумец! Но ты слегка опаздываешь - проф нажимает на курок, и ты
получаешь в лицо облако газа. У тебя кружится голова, и ты без чувств
падаешь на 82.
232
Отлично сработано! Стражник по инерции проносится мимо, и,
воспользовавшись этим, ты бьешь его рукоятью меча по затылку. Он падает,
но с удивительным проворством вскакивает на ноги и вновь атакует тебя.
Примерившись, ты наносишь ему удар мечом в грудь. Что дальше, узнаешь на
81.
233
Ты счастливчик!
Сейди-Садистик выставляет правую руку, ее большой палец направлен
вверх. Всхлипывая, ты отправляешься на 348.
234
Ты попал в здоровенное, наполненное огромными ржавыми механизмами
гулкое помещение - скорее всего электростанцию древних чужаков. Зная, что
остановка - верная смерть, ты несколько часов бродишь среди давно
бездействующих механизмов. В конце концов выясняешь, что отсюда есть два
выхода.
На север к 220.
И на восток к 241.
235
Ужасное место! В лицо летят подхваченные порывами ураганного ветра
колючие песчинки.
Жара, духота, пыль!
Прикрой ладонью глаза и беги!
На ощупь ты находишь два пути.
На север к 222.
И на юг к 220.
Быстрее выбирайся!
236
ОХ! АХ! КАКОЙ КОШМАР!
Быстрее туда, откуда попал сюда.
237
Не слишком удачный прием!
Стражник, размахивая кинжалом, отливающим в лучах заходящего солнца
багровым светом, уклоняется от твоего меча и через миг оказывается рядом с
тобой. Ты уворачиваешься, но недостаточно проворно.
Удар кинжалом приходится по твоему шлему, и ты, оглушенный, падаешь
на 79.
238
Ты попал в крошечную, увешанную паутиной и пропыленную каморку всего
с одним выходом.
Именно тем, через который ты сюда и вошел.
Ну хоть погрейся немного. А потом ступай в комнату-холодильник на
241.
239
Ты в комнате с двумя дверями, из-за них доносятся приглушенные крики
толпы, перед тобой стоит дрожащий старик. Прислушайся, что он говорит
сдавленным голосом.
- Салют тебе, осужденный на скорую смерть! Выйдя на арену, помни, что
умираешь во славу великолепной Сейди-Садистик!
Ты спрашиваешь, почему он сам не торопится умереть во славу
великолепной Сейди-Садистик, и старик поспешно отвечает:
- Я бы с превеликим удовольствием, но посмертные почести... Боюсь,
пока я к ним не готов. - Он плавно переводит разговор в другое, более
безопасное русло: - Обрати внимание, над одной дверью надпись "ЛЬВЫ", над
другой - "ВОЛКИ". Ты сам кузнец своей судьбы, так что отправляйся через
любую.
Ты надменно интересуешься, какое оружие тебе полагается.
Смотритель отвечает:
- У меня лишь одно оружие, и оно твое.
Покопавшись в складках грязной тоги, он достает большущее птичье перо
и с гордым видом протягивает его тебе. Ты изумлен до такой степени, что
молча принимаешь перо из старческих рук. По-моему, нет смысла откладывать
решение своей судьбы.
Выбирай, пойдешь ли ты на арену через дверь с надписью "ЛЬВЫ" на 24.
Или с надписью "ВОЛКИ", тогда - на 318.
240
Ты абсолютно прав! Металлический пол в этой комнате красный именно от
жара.
Не жди, пока прогорят подошвы твоих ботинок, беги дальше.
Или на восток к 220.
Или на юг к 212.
241
В этой комнате темно и чертовски холодно, вокруг покрытые льдом и
занесенные снегом туши животных. Наверное, ты попал в огромный
холодильник. Ты недостаточно голоден, чтобы разбираться, справедлива ли
твоя догадка. К тому же, судя по размерам, под снегом погребены туши
тиранозавров, а вкусовые достоинства мяса древних ящеров весьма
сомнительны.
На негнущихся от жуткого мороза ногах ты обходишь обширную комнату и
обнаруживаешь три выхода.
На запад к 234.
На восток к 211.
И на юг к 238.
Ты спешишь выбраться из царства холода через один из них.
242
Оставив наконец за спиной мрачное лежбище звездного чудища, ты
выскакиваешь из тоннеля в ослепительно яркий день.
Перед тобой на песке цепочка следов. Их, конечно же, оставил безумный
проф!
Не забывая об опасности, следуй за ним на 8.
243
Ты счастливчик!
Сейди-Садистик выставляет правую руку, ее большой палец направлен
вверх. Всхлипывая, ты отправляешься на 348.
244
Пол в комнате мягкий, как перина. Так и хочется улечься на него. К
тому же ты чертовски устал, и тебя ни с того ни с сего одолела зевота. Но
спать нет времени.
Поспеши на север к 259.
Или на восток к 295.
245
Солнце уже коснулось горизонта, а тропинке все нет конца.
Может, приляжешь отдохнуть?
Да, я тоже слышу журчание воды.
Пройдя еще немного, ты раздвигаешь кусты и осторожно выглядываешь.
Тропа кончается у обрыва, внизу течет стремительная река. К счастью,
пересечь реку несложно - неподалеку ты видишь каменный мост.
Отлично! Опасения внушает лишь вооруженный стражник на мосту.
Незамеченным тебе мимо него не пройти.
Может, расположиться в кустах на 127, допить вино, выспаться, а к
утру, глядишь, стражник и уйдет?
Или прямо сейчас бесстрашно ринуться через мост к 6?
Решай сам!
246
Отлично сработано!
Ты перерубаешь дубину в руке робота напополам. Он отступает, бормоча
скрипучие механические проклятия, затем вдруг достает из-за крышки на
груди молот и вновь бросается на тебя.
Если, отступив на шаг, ударишь его мечом по ногам, ты - на 258.
Если по голове, то на 262.
247
Уф! До чего здесь приятно дышится после комнаты с воздухом-киселем.
Ты находишься в длиннющем коридоре со множеством изгибов. Ты несешься по
нему, лихо вписываясь в повороты. Пол под ногами заметно идет под уклон, и
ты еще больше прибавляешь прыти. Ты беззаботен и счастлив, как вдруг...
Поверь, я рыдаю вместе с тобой.
Дальше пути нет. Ты уперся в стену. Внимательно осмотрись, может,
отыщешь потайные двери.
Дверей нет?
Ничего не поделаешь. Иди по коридору назад к 296 до самой ненавистной
комнаты с густым воздухом.
248
Ты вновь протягиваешь к рубину руку и вновь замираешь.
Да, я тоже вижу тонюсенькие провода, которые тянутся от рубина к
дырке в столе. Если ты поднимешь рубин, провода оборвутся, и тогда...
Будь осторожен и останешься цел! Отступи на шаг, вытащи из ножен меч
и поддень рубин. А дальше - на 165.
249
Ты забираешься под куст и убеждаешься, что с тропы тебя не видно.
Шаги приближаются и вдруг а замирают. Раздается шелест листвы, затем
хриплый голос:
- Я - властелин этих джунглей, от меня здесь не скроется никто!
Выходи, чужак! Я знаю, где ты!
Выбора у тебя нет, и, дрожа, ты вылезаешь из кустов на 131.
250
Полагая, что с тобой кончено, робот с победным воплем бросается на
тебя, но ты бьешь его обеими ногами в грудь. Он падает на край моста, ты
приставляешь острие своего меча к его горлу, и вы оба переноситесь на 316.
251
Ты в комнате, освещенной лишь тусклой вонючей свечкой.
Здесь жарко, душно, тесно, низкий потолок почти физически давит на
тебя...
Да не бейся же, как сумасшедший, плечом в дверь! Ведь слышал, как в
замке за твоей спиной повернулся ключ.
Есть ли отсюда другой выход? И это спрашивает полевой агент
Спецкорпуса! Немедленно обойди комнату и выясни.
Так, окон нет, дверей нет, кроме той, через которую ты вошел.
Мне понятны твои чувства, новобранец. Заперт без пищи, без воды, без
будущего... Остается лишь сесть на каменный пол и впасть в депрессию.
Именно так ты и поступаешь.
Ты тоже заметил?
Не отвечай, мне ясен ответ по тому, с какой скоростью ты вскакиваешь
на ноги и кидаешься к стене. В едва видимой нише - ручка! Дерни за нее, и
в стене откроется потайной ход, который выведет тебя на свободу! Прямо как
в телесериалах для домохозяек!
Извини, я не заметил надпись под ручкой. Что там? Понятно: ЗА РУЧКУ
НЕ ДЕРГАТЬ!!!
Хорошенькое дело! На стене ручка, но дергать за нее нельзя! Что ж,
посиди, раскинь мозгами.
Кстати, как ты думаешь, сколько времени ты уже провел в этой комнате?
Не знаешь?! Так взгляни на свечу.
Я тоже считаю, что не меньше трех часов.
Согласен, пробил час, пора действовать.
Да, ты можешь сделать только одно: дернуть злополучную ручку.
Ты встаешь, медленно подходишь к стене, сжимаешь ручку и, набравшись
храбрости, дергаешь ее на себя.
Под твоими ногами открывается потайной люк, и ты падаешь прямиком на
239.
252
- Стой! - хрипло орет робот. - Кто идет?
- Я, - без затей отвечаешь ты.
- Пароль! - приказывает робот.
Ты неохотно подходишь ближе и бормочешь:
- Пароль - антидисестаблишментарианизм.
Подняв над головой дубину, робот несется на тебя с криком:
- Пароль вчерашний! Шпион!
Как поступишь? Увернешься от удара дубины? Тогда ты - на 74.
Или, может, выхватишь меч? В этом случае ты - на 246.
253
Ты падаешь на кучу песка посреди обширного, вырубленного в монолитной
скале зала. Поднимаешь глаза. Песок насыпался сюда через дыру в потолке,
но дыра высоко, до нее не добраться, даже и не пытайся. Ты в ловушке!
Растерянно осматриваешься. Голые стены зала украшены как бы светящимися
изнутри, явно инопланетными, абстрактными росписями, которым по виду не
меньше сотни тысяч лет. На присыпанном песком полу - цепочка хорошо
знакомых тебе следов. Проф опять сбежал!
Не сиди же сиднем! Выполняй задание!
Да, песок покрывает пол только рядом с кучей, в которую угодили и ты,
и проф, а дальше - лишь гладкий камень, следы обрываются. Из зала ведут
две двери, одна - на восток, другая - на юг.
Да, чуть не забыл. Вот тебе совет, который, возможно, спасет тебе
жизнь! Достань из кармана компас, карандаш и клочок бумаги. Достал?
Отлично. Пойдешь по лабиринту, рисуй план. С его помощью ты не
попадешь дважды в одно и то же место и отыщешь выход, если он, конечно,
существует.
Теперь иди.
Или через восточную дверь на 269.
Или через южную на 227.
254
Классный выстрел! Ты поразил свою мишень в самую середину, а твой
соперник на этот раз не попал даже в дерево..
Пока ничья, один-один, посмотрим, как поединок пойдет дальше. Победно
улыбаясь ты вновь натягиваешь лук целишься, Роббин Гут делает то же самое,
и вы одновременно выпускаете стрелы.
Что дальше, узнаешь на 163.
Или на 289.
255
Ты жив и ты на крыше. Размахивая над головой дубинкой, ты преследуешь
безумного профа. Он в страхе бежит от тебя.
Спотыкается и падает!
Он твой! Сейчас ты схватишь его за руку, нажмешь кнопку в кармане, и
дело сделано! Вселенная спасена, ты со стаканчиком виски в руке нежишься в
теплой ванне, вокруг вьются стройные полуобнаженные девочки с пышными
формами, и...
Проф, приподнявшись, нацеливает на тебя огромный черный пистолет и
цедит сквозь зубы:
- Еще шаг, думкопф, я нажимаю дер крючок, и ты - покойник!
Кхе-кхе-хе!
Что ж, диспозиция понятна.
Если, презрев опасность, бросишься на профессора, то ты - на 231.
Если остановишься в нерешительности, то на 10.
256
Затаив дыхание, ты крадешься вокруг шара. Эх, если бы в твоей руке
была окованная железом дубинка! Но, ухватившись за свисающую с воздушного
шара веревку, ты расстался с верным оружием. Не отчаивайся, у тебя есть
сила, храбрость и полная экипировка полевого агента.
Услышав подозрительный звук, ты замираешь. Не бойся, это всего лишь
ветер теребит ткань полуспущенного баллона. Ты продолжаешь движение и тут
видишь на песке свежие отпечатки подошв.
Следы, без сомнения, оставил профессор!
Следуй за ним на 225.
257
Прекрасный выстрел! Ты поразил свою мишень в самую середину, а твой
соперник не попал даже в дерево. Победно улыбаясь, ты вновь натягиваешь
лук, целишься, Роббин Гут делает то же самое, и вы одновременно стреляете.
Попал ли ты?
Узнаешь на 84.
Или на 27.
258
Не слишком удачный прием!
Робот, бешено вращая молотом, перепрыгивает через твой меч и вмиг
оказывается рядом с тобой. Ты уворачиваешься, но недостаточно проворно.
Скользящий удар молотом приходится по твоему шлему, и ты, оглушенный,
падаешь на 250.
259
Попался, как мышь в мышеловку!
Прекрати истерику и еще раз внимательно осмотрись!
Что я говорил? Незапертая дверь! Та самая, через которую ты сюда и
попал.
Отправляйся назад на юг к 244.
260
На тебе все еще невидимый пояс. Нажми кнопку на пряжке и перенесешься
на 312.
Или беги от чудовища наутек к 287.
Ты уже приобрел опыт укрощения диких зверей. Воспользуйся им.
Расправь плечи, расставь ноги и укроти кабана взглядом на 141.
Или спой с двенадцатитонной громадиной на 187
Кабан приближается. Решай быстрей!
261
Пройдя по следам профа между холмами, ты неожиданно оказываешься на
мощенной крупными булыжниками дороге. Здесь следы обрываются.
В какую же сторону направился старый безумец? Спросить не у кого.
По-C моему, самый подходящий случай воспользоваться ДОСПом, или, как ты
его по-прежнему называешь, монетой. Достань его из кармана, подбрось,
поймай на раскрытую ладонь. Теперь смотри, что выпало.
ДОСП стоит на ребре? Невероятно!
Что ж, попробуй еще раз. Подкинь, поймай. Что выпало?
Если орел, то отправляйся по дороге на север к 190. Если решка, то на
юг к 277.
262
Не слишком удачный прием!
Робот, бешено вращая молотом, уклоняется от твоего меча и через миг
оказывается рядом с тобой. Ты уворачиваешься, но недостаточно быстро.
Скользящий удар молотом приходится по твоему шлему, и ты, оглушенный,
падаешь на 250.
263
Из последних сил ты доплываешь до берега, хватаясь за ветки кустов,
вылезаешь из воды и пластом ложишься на мягкую траву. Неожиданно о себе
дает знать выпитая бутылка дешевого вина. Голова твоя кружится, на тело
тяжелой волной наваливается усталость. Но ты молод, полон сил и твое
здоровье пока не подорвано алкоголем. Вскоре ты приходишь в себя, встаешь
на ноги и... На тебя в упор смотрит безобразное чудище: глаза крупней
суповых тарелок, пять острых, как кинжалы, зубов, толстенные, как канаты,
щупальца.
Ты не знаешь, с кем столкнула тебя судьба? А вот я, к сожалению,
знаю. Перед тобой весьма редкий в Галактике, ядовитый и смертельно опасный
монстр Зеленый Пупок. Внимание, монстр готовится к атаке!
Если сломя голову побежишь от него, то очутишься на 172.
Если же выстрелишь в него из лука, то на 195.
264
Согласен, при проливном дожде, ослепительных вспышках молний и
оглушающих раскатах грома мысли сами собой путаются в голове. Но напрягись
и, осмотревшись, выбирайся отсюда. При очередной вспышке ты замечаешь два
темных провала-выхода.
На восток к 294.
И на север к 203.
Выбирай любой.
265
Бултых!
Ты погружаешься все глубже и глубже. Наконец начинаешь медленный
подъем к поверхности. Твои легкие от недостатка воздуха горят огнем. Но не
открывай рта, не вдыхай! Иначе конец твоей карьере в Спецкорпусе...
Но тебе нужен воздух!
Подожди! Еще немного, и...
Воздуха!!!
Ты выплыл! Воздух! Ты судорожно ловишь его широко раскрытым ртом,
наслаждаешься каждым вдохом. Жизнь восхитительна!
Подхваченный стремительным течением, ты плывешь вниз по реке. Наконец
ты чувствуешь, что силы вернулись к тебе, и гребешь к берегу.
Но в каком месте выбираться на берег?
Можно на песчаном пляже 135, что прямо перед тобой.
А можно, проплыв по течению чуть дальше, вылезти у тех кустов под
защитой деревьев на 263.
266
После того как вы с кабаном на два голоса исполнили "Ферму старика
Макдональда" и "Свинка идет в магазин", то сразу сделались закадычными
приятелями. Ну до чего же он чувствительная натура! У него в глазах слезы!
Слушай, что он тебе говорит:
- Рад приятной встрече, незнакомец! Я не пел с таким удовольствием с
тех пор, как был маленьким поросенком. Да, много с той поры пересохло
болот... Петь меня и моих обожаемых братьев и сестер научила дорогая
матушка. Она не раз рассказывала нам, что прежде была человеком, оперной
певицей, обладала божественным меццо-сопрано и даже выступала в Ла Скала,
но однажды вместо обычного си пропела си-бемоль, и дирижер, который в
свободное время занимался колдовством, превратил ее в кабаниху. Растерзав
его на куски, матушка убежала через оркестровую яму... А ты, незнакомец,
веришь в чудесную историю?
Ты поспешно киваешь. Правильно, не спорить же с этакой громадиной!
- Веришь? - удивляется он. - Это удивительно, ведь, сказать по
правде, я нашей семейной легенде не доверяю. По-моему, матушка была
романтичной натурой и все до последнего слова выдумала. Но кто из нас без
греха?.. Приятно было спеть с тобой. Будет свободная минутка, заходи,
споем еще. А теперь до свидания. Тебе по этой тропе к 73.
267
Надпись не обманула - ты прошел через дверь, но мгновенной смерти не
последовало. Ты идешь по узкому коридору и слышишь, как из-под ног с
писком разбегаются невидимые в полумраке крысы. Вскоре ты оказываешься
перед очередной дверью, из щели в стене рядом с ней струится свет, и ты
хоть, и с трудом, но все же читаешь очередную надпись:
ЕСЛИ ДОРОЖИШЬ ЖИЗНЬЮ, ТО ДЕРЖИСЬ ОТ ЭТОЙ ДВЕРИ ПОДАЛЬШЕ!
Судя по всему, именно за этой дверью и находится Рубин Джунглей.
Открывай же и смело иди на 119.
268
Едва ты удаляешься на несколько шагов, как до тебя доносятся глухие
удары, жалобный плач и презрительный смех - гигант избивает несчастных
роботов. Твое сердце не выдерживает, ты разворачиваешься и с криком гнева
бросаешься в бой на 157.
269
Ты попал в шестиугольную комнатенку. Ну и росписи на стенах! Не иначе
создавшая их раса поголовно состояла из одних извращенцев! Не обращая
внимания на безвкусные росписи, огляди комнатенку.
Так, три двери.
Можешь пойти на запад к 253.
Или на восток к 293.
Или на юг к 341.
270
Впереди ты слышишь тяжелую поступь, и, прежде чем успеваешь
спрятаться в кустах, на тропинку выбегает волосатый гигант с огромной
дубиной в руках. Гигант широк в плечах, мускулист и высок, ты что вряд ли
ты одержишь над ним победу в бою, но сомнительно, чтобы он был быстр на
ногу. Не опасаясь прослыть трусом, беги от него!
Прямиком на 75.
271
От шлема ты избавляешься без проблем, но вскоре выясняешь, что,
держась одной рукой за шаткую деревянную лестницу, снимать с себя тяжелую
кольчугу - весьма нелегкое занятие. Не просто нелегкое, а даже и вовсе
непосильное. Как выпутаться из этой затруднительной ситуации?
Великолепное решение! Повесив лук и колчан на перекладину лестницы,
ты, подобно заправскому акробату, переворачиваешься вниз головой - и
кольчуга слетает с тебя сама!
Сделано! Теперь, вновь приняв вертикальное положение и набрав в
легкие побольше воздуха, ты разжимаешь пальцы. Сначала левой руки,
потом...
Не трусь же, отпускай руку!
Поморщившись, как от зубной боли, ты справляешься с непослушной
правой рукой, отталкиваешься от лестницы и летишь, летишь...
До самой 265.
272
Ты в комнате, освещенной лишь тусклой вонючей свечкой.
Здесь жарко, душно, тесно, низкий потолок почти физически давит на
тебя...
Да не бейся же, как сумасшедший, плечом в дверь! Сам же слышал, как в
замке за твоей спиной повернулся ключ.
Есть ли отсюда другой выход?
И это спрашивает у меня полевой агент Спецкорпуса!
Немедленно обойди комнату и выясни, что тут есть!
Так, окон нет, дверей тоже.
Мне понятны твои чувства, новобранец. Заперт без пищи, без воды, без
будущего... Остается лишь сесть на каменный пол и впасть в депрессию.
Именно так ты и поступаешь.
Ты тоже заметил?
Не отвечай, мне ясен ответ по тому, с какой скоростью ты вскакиваешь
на ноги и кидаешься к стене. В едва видимой нише - ручка! Дерни за нее, и
в стене откроется потайной ход, который выведет тебя на свободу! Прямо как
в телесериалах для домохозяек!
Нет, я не сразу заметил надпись под ручкой, но теперь вижу: ЗА РУЧКУ
НЕ ДЕРГАТЬ!!!
Хорошенькое дело! На стене ручка, но дергать за нее нельзя! Что ж,
посиди, подумай, как поступить.
Кстати, как полагаешь, сколько времени ты уже провел в этой комнате?
Не знаешь?! Так взгляни на свечу.
Я тоже считаю, что не меньше трех часов.
Согласен, пробил час, пора действовать.
Да, в твоих силах лишь одно: дернуть злополучную ручку.
Ты встаешь, медленно подходишь к дальней стене, сжимаешь ручку и,
набравшись храбрости, дергаешь ее на себя.
Под твоими ногами открывается потайной люк, и ты падаешь с небольшой
высоты прямиком на 280, поспешно встаешь и оглядываешься.
273
Ты оказываешься в небольшой пыльной комнате с четырьмя дверями в
дальней стене, на дверях цифры: 1, 2, 3, 4. За спиной звучит гнусный голос
толстяка:
- Выбирайте свою судьбу! Выбирайте, какой смертью умрете! Выбирайте
дверь, входите и умирайте! Удачи вам! Ха-ха! Но помните, что в дверь под
номеров четыре можно войти, только после схватки на двух аренах. Так что
выбирайте из первых трех!
Не спрашивай меня. Как и ты, я не имею ни малейшего понятия, куда
идти. Решай сам.
Войдешь ли в дверь под номером один, ведущую к 285?
Или встретишь свою судьбу на 239, воспользовавшись второй дверью?
А, может, ты предпочтешь третью дверь и, чем черт не шутит, выиграешь
на 251?
274
Ты счастливчик!
Сейди-Садистик выставляет правую руку, ее большой палец направлен
вверх. Всхлипывая, ты отправляешься на 348.
275
Ты прав - на помощь нытиков рассчитывать не стоит. Едва между тобой и
гигантом завязался бой, как роботы, вопя от ужаса, разбежались кто куда.
Не чуя под собой ног, ты удираешь, но гигант оказывается проворнее,
чем ты предполагал. Он бежит за тобой, грязно ругаясь, наступает на пятки,
вот-вот схватит. Выбора у тебя нет, поворачивайся и принимай бой!
Тут тебе на плечо ложится грязная волосатая ручища. Ты извиваешься,
силишься вырваться, но в медвежьих объятиях гиганта беспомощен, как дитя.
Гигант обыскивает тебя и, найдя Рубин Джунглей, оглашает лес победным
ревом. Тычок его кулака в спину, и ты оказываешься на земле. Детина грубо
хватает тебя за ноги, подтаскивает к дереву, привязывает к стволу лианами.
Если желаешь знать, что дальше, смотри 70.
276
Что есть духу ты несешься по коридору, который приводит тебя к
винтовой лестнице.
Ты колеблешься? Почему?
А-а-а, теперь и я слышу. Действительно, похоже, что на верхних
ступенях скребутся крысы.
Ты полагаешь, что звуки сверху скорее напоминают частую дробь
человеческих шагов? Что ж, задание твое: что делать - решай сам.
Ты несешься вверх по ступенькам, с каждым шагом бежать все труднее,
дыхание становится хриплым и прерывистым.
Похоже, сынок, ты не в лучшей спортивной форме?
Ясно, ясно. Ты бы предпочел, чтобы по крутым лестницам бегал я, а ты
бы, сидя в удобном кресле, комментировал мои действия. Что ж, мне твоя
точка зрения понятна, но, нравится тебе или нет, пока не выполнишь
задания, каждый из нас останется на своем месте.
Осторожно перед тобой дверь!
Ты бьешься в нее плечом. Заперто.
Но вспомни, что в твоей руке верная дубинка.
Высади дверь и ты - на 95.
277
Уже третий час ты бредешь по дороге, вокруг - ни души.
Ветер колышет ветви сухих деревьев, и они скрипят, будто жалуясь.
Впереди показался длинный старый мост через бездонное ущелье,
середина моста обвалилась.
Как же ты переберешься на противоположную сторону?
Действительно, и ребенку ясно, что раз перебраться на ту сторону не
по силам даже тебе, то старому профу и подавно.
Следовательно, ты пошел по дороге в неправильном направлении..
Ничего не поделаешь, поворачивай на сто восемьдесят градусов и
отправляйся к 290.
278
Дрожащий язычок пламени зажигалки все ближе, смех злодея все
громче...
Внезапно руку гиганта пригвождает к земле трезубец.
Гигант ревет и ругается, но едва успевает высвободиться, как на него
падает сеть. Джунгли оглашает садистский смех.
Садистский?.. Похоже, тебе на помощь как нельзя вовремя явились Сыны
Садизма! А вместе с ними - Сейди-Садистик! Она перерезает лианы. Ты
свободен!
- Ты украл Рубин? - нетерпеливо спрашивает она. - Говори же!
Ты указываешь туда, где валяется на земле Рубин Джунглей, Сейди
хватает его и со смехом кружится вокруг тебя в безумной пляске.
- Ты добыл его! - кричит она. - И Сейди-Садистик сдержит свое слово!
Ты получишь награду!
Интересно, чем она наградит тебя.
Об этом узнаешь на 147.
279
Удар лапищи хищника, и ты отлетаешь в один угол комнаты, твой меч - в
другой. А ты хоть и кретин, но в храбрости тебе не откажешь!
Ты хватаешь меч, вновь занимаешь боевую стойку, а саблезубый тигр,
хлеща себя по бокам длиннющим хвостом, вновь приближается.
Может, все же выслушаешь мой совет и поживешь еще малость?
Отлично, тогда быстрее к 326.
280
Ты оказался в комнате без дверей и окон. Не бубни под нос проклятия в
мой адрес. Лучше выпрями спину, подними подбородок и встреть судьбу, как и
подобает полевому агенту Спецкорпуса, бесстрашно и гордо!
Слышишь?
Да, приближаются шаги. Из темного прохода, которого ты прежде не
заметил, появляется детина, по виду типичный орангутанг. В левой руке
детина держит круглый шит и короткий меч, в правой - сеть и трезубец. Он
говорит тебе:
- Эй, червяк, тебе выпала честь умереть на арене во славу
несравненной Сейди-Садистик! Гордись, своей смертью ты укрепишь ее и без
того безграничное могущество и, быть может, увеличишь ее банковский счет а
теперь выбирай оружие. Если возьмешь трезубец и сеть, то отправляйся на
100. Если щит и короткий меч, то на 173. Решай живее!
281
Пользуясь удивительными возможностями своей давно забытой науки,
древние строители изобразили на потолке тучу, из тучи моросит настоящий
дождь, комнату продувает пронизывающий ветер. Бр-р-р!
Согласен, я тоже сыт здешними чудесами по горло!
Быстро обойдя негостеприимную комнату, ты обнаруживаешь две двери.
На север к 300.
И на запад к 211.
Решай быстрее, куда направишься.
282
Не слишком удачный ход!
Сеть оказалась прочной, и противник ударом ноги в пах опрокидывает
тебя на землю. Его нога на твоей груди, трезубец - у горла; он обращается
королевской ложе:
- Скажи, о несравненная Сейди-Садистик, прикончить ли мне этого
слабака на месте или подарить ему его никчемную жизнь?
Как поступит Сейди-Садистик?
Хороший вопрос. Подбрось ДОСП и узнаешь.
Если выпадет орел, ты - на 209.
Если решка, на 233.
283
Не слишком удачный ход!
Верзила разрубает сеть острым, как бритва, мечом и ударом щита по
голове опрокидывает тебя на землю. Его нога на твоей груди, меч - у горла;
он обращается к Королевской ложе:
- Скажи, о несравненная Сейди-Садистик, прикончить ли мне этого
слабака на месте или подарить ему его никчемную жизнь?
Как поступит Сейди-Садистик?
Хороший вопрос. Подбрось ДОСП и узнаешь.
Если выпадет орел, ты - на 274.
Если решка - на 243.
284
Ты опять промахнулся, а Роббин Гут опять попал. Но не отчаивайся!
Собери волю в кулак и стреляй.
Ты целишься, отпускаешь тетиву, и твоя стрела со свистом рассекает
воздух, а ты оказываешься на 184.
Или на 286.
285
С убийственным звуком дверь за тобой захлопывается. Не царапай ее
ногтями, путь к отступлению отрезан. И не бубни под нос проклятия в мой
адрес. Лучше выпрями спину, подними подбородок и встреть судьбу, как
подобает полевому агенту Спецкорпуса, бесстрашно и гордо!
Слышишь?
Приближаются чьи-то шаги. Из темного прохода, которого ты прежде не
заметил, выходит детина, по виду - вылитый орангутанг. В левой руке он
держит круглый щит и короткий меч, в правой - сеть и трезубец. Он
заявляет:
- Эй, червяк, тебе выпала честь умереть на арене во славу
несравненной Сейди-Садистик! Гордись, своей смертью ты укрепишь ее и без
того безграничное могущество и, быть может, увеличишь ее банковский счет.
А теперь выбирай оружие. Если возьмешь трезубец и сеть, то отправляйся на
100. Если щит и короткий меч, то на 173. Решай живей!
286
Опять промахнулся, а Роббин Гут опять попал! Ты проиграл поединок, и
не просто проиграл, что само по себе обидно, а проиграл всухую!
С перекошенным от злости лицом ты переносишься на 44.
287
Спастись бегством - не такое уж разумное решение, каким казалось
поначалу. Кабан не только пыхтит, как локомотив, но и несется с той же
скоростью. Ты уже ощущаешь на затылке его зловонное дыхание.
Ударом пятачка он отбрасывает тебя на 260. Оказавшись там, прими
другое, более мудрое решение!
288
Тебя, не иначе, занесло в преисподнюю! Быстрее возвращайся туда,
откуда начал путь!
289
Ты попал, а соперник промахнулся! Счет стал два-один в твою пользу.
Спокойно целься и стреляй, окажешься на 133 или на 343.
290
Ты вовремя замечаешь, что навстречу тебе идет верзила и лихо
помахивает окованной медью дубиной.
А ты шустрый парень, когда захочешь! И неглупый к тому же!
Ты подскакиваешь к ближайшему придорожному кусту, вытаскиваешь из
кармана нож, проворно срезаешь довольно толстый посох и прячешь нож.
Верзила меж тем подходит ближе.
Решай, спросишь ли его на 132, не видел ли он взлохмаченного
седовласого старика.
Или, сделав вид, что не замечаешь его, пройдешь мимо к 154.
291
Похоже, невзгоды, перенесенные тобой на этой планете, действительно
превратили тебя в идиота!
Быстрее вернись на 350 и хорошенько раскинь мозгами!
292
Ты совершенно прав, действительно, клиренс - расстояние между низшей
точкой корпуса автомобиля и дорогой. Получай в актив еще сто очков и
двигай сразу на 229.
293
Заполненный ржавыми пыльными механизмами склад. Обойдя его, ты
обнаруживаешь две двери.
На север к 295.
И на запад к 269.
Решай быстрей, куда направишься.
294
Действительно ли твое лицо обдувает свежий ветерок, или ты принимаешь
желаемое за действительное? Я не знаю, а ты и подавно. Время покажет, а
пока продолжай поиски безумного профа.
Или на юг к 226.
Или на запад к 264.
295
Погруженная в багровый полумрак комната действует тебе на нервы.
Поспеши же отсюда.
На запад к 244.
Или на юг к 293.
296
От усталости ты едва не валишься с ног. Неудивительно, ведь умершие
тысячелетия назад ученые изменили физические свойства воздуха в этой
комнате, и он стал густой, как кисель.
На каждый тяжелый вдох у тебя уходит минута, на шаг, как тебе
кажется, - час. Но не падай духом, иди, борись, раздвигай грудью
неподатливый воздух. Остановка - верная смерть!
Знай, что я горжусь тобой! Как ни был труден путь, но ты справился -
обошел комнату и отыскал три выхода.
На восток к 247.
На запад к 226.
И на север к 212.
Выбирайся отсюда!
297
Длинная комната, вдоль стен груды неизвестных тебе предметов, пол
залит буро-коричневой зловонной водой. Похоже, тебя занесло на свалку.
Шлепая но щиколотку в ледяной воде, ты обнаруживаешь две двери.
На север 227.
И на юг 211.
Выбирайся через любую.
298
Если ты ответил, что в 1492 году от рождества Христова Колумб открыл
Америку, отправляйся на 229. Если нет, считай себя уволенным и выбирайся
как знаешь.
299
Одобрительно кивнув, дракон заявляет:
- А ты, парень, гораздо умней, чем тот идиот, который топал ногами и
орал на меня, пока я не швырнул его в клетку. Слушай же внимательно. Я -
то самое звездное чудовище, что было заключено сюда миллионы лет назад
злодеями какалоками. После того как они сотни тысяч лет назад вымерли, я
мог преспокойно уйти отсюда, но, уже привыкнув к этому месту, остался.
Действительно, стоит ли от добра добра искать? На воле у меня нет ни
приличного логова, ни верных жен, а здесь цветной телевизор,
стереоустановка, практически неограниченный запас угля, приличная
сервировка... Чего еще желать на старости лет? Знай же, что к прочим моим
достоинствам я наделен способностью читать мысли и знаю, что тот профессор
в клетке задумал уничтожить Вселенную. Поскольку сам я живу в этой самой
Вселенной, то его замыслы мне не очень нравятся; ты же, явившись сюда с
намерением доставить его в суд, мне по душе. Обещаю, что ты получишь
своего профессора и благополучно выберешься отсюда, если только, ответив
на мои вопросы, наберешь сто очков. Если же откажешься от испытания, то я
тебя, извини, съем. Ну что, согласен?
Ты неохотно киваешь и оказываешься на 350.
З00
Ты оказался в комнате, наполненной газом счастья. Ты смеешься, как
идиот, плачешь от счастья, бесцельно бродишь по кругу.
Сейчас же возьми себя в руки!
Так-то лучше.
Истерично хихикая, ты отыскиваешь две двери.
На восток к 217.
И на юг к 281.
Быстрее выбирайся отсюда через любую из них.
301
Ты карабкаешься, карабкаешься, карабкаешься вверх, пальцы твои
деревенеют, мышцы не слушаются, ноги соскальзывают с перекладин... Наконец
ты понимаешь, что подъем по длинной вертикальной лестнице тебе не по силам
и что казавшаяся вначале блестящей идея вовсе не такая уж гениальная.
Присев на ступеньки и отдохнув, ты спускаешься до того места, где
обрывается лестница.
Теперь решай, прыгнешь ли сразу в реку на 336?
Или предварительно на 271 снимешь кольчугу?
302
Твоя уловка сработала, лев прыгнул, ты вовремя отступил в сторону, и
он промахнулся. Но он вновь приближается и вновь готовится к прыжку! Тебе
самое время отпрыгнуть на 331.
303
Глазам не верю! Твоя идея сработала! Царь зверей свернулся калачиком
и униженно лижет твои руки. Зрители на трибунах, не видевшие прежде ничего
подобного, награждают тебя бурей восторженных аплодисментов. Будь доволен
собой - ты оказался на высоте! Поклонись публике и незаметно сотри слюну
льва с рукава.
Ты нежно хлопаешь своего нового друга по спутанной гриве и, улыбаясь
и кланяясь, гордо следуешь на 335.
304
Ты поудобней устраиваешься в кресле, нажимаешь кнопку и...
В полу открывается люк, кресло сбрасывает тебя вниз, и ты летишь,
летишь, пока не достигаешь главы 93.
305
Глазам не верю! Твоя идея сработала! Беспощадный зверюга свернулся
калачиком и униженно лижет твои руки. Зрители, не видевшие прежде ничего
подобного, награждают тебя бурей восторженных аплодисментов. Ну что ж, ты
вправе гордиться собой. Поклонись публике и незаметно сотри слюну волка с
рукава.
Ты нежно хлопаешь своего нового друга по лохматой спине и, улыбаясь,
гордо следуешь на 335.
306
Ты съезжаешь в темноте по скользкому каменному скату. Не правда ли,
похоже на детскую забаву - спуск с ледяной горки?
Считаешь, что положение, в которое ты угодил, вовсе не забавно? И
снова костеришь меня на чем свет стоит?
Погоди... Слышишь? Похоже на журчание воды.
Ты уже не чувствуешь гладкого камня под собой, ты летишь, летишь...
Набери в легкие побольше воздуху. Бултых!
Быстрее на поверхность. Да не глотай так жадно воздух, дыши
спокойнее, размереннее.
Вокруг все та же непроницаемая тьма. Ты угодил в подземную реку. Тебя
подхватывает стремительное течение и несет куда-то.
А что тебе остается? Конечно, плыви по течению и надейся на лучшее.
Вижу, вижу. Впереди - свет.
Вот ты и выплываешь из подземной реки в обычную реку, на безоблачном
небе над тобой светит яркое солнце. Впереди показывается мост. Он, вроде,
выглядит знакомо. Как береговая линия.
Если ты устал, то плыви прямо к берегу - пологому, но поросшему
густым кустарником и, возможно, таящему смертельные опасности. Тогда - на
3.
Или проплыви немного по течению и, оказавшись на 198, выбирайся на
крутой, каменистый, но зато голый, как колено, берег.
Или плыви еще дальше, пока течение не вынесет тебя за поворот реки, а
там уж выбирайся на песчаную косу 2.
307
С внезапным проворством двадцатитонный кабан подпрыгивает,
разворачивается в воздухе и оказывается к тебе тем местом, из которого
готовят так горячо тобой любимый окорок. Прежде чем ты отходишь в сторону,
кабан говорит:
- Мало кому известно, что у кабанов, как и у домашних свиней, есть
очаровательный маленький хвостик. Хватайся же за него, приятель, и мы
немедленно отправимся в путь.
Ты вцепляешься в хвост двумя руками, и кабан, непринужденно напевая,
устремляется через джунгли. Мимо тебя мелькают ветки, кусты, деревья,
валуны, холмы... Твои руки вскоре устают, но, к счастью, кабан
останавливается, и до тебя доносится крик ужаса. Ты бежишь на крик и
оказываешься на 309.
308
По тропинке мимо кустов, где ты сидишь, бредет колонна роботов. Их не
меньше пятидесяти, они стонут и рыдают. Причина масляных слез понятна -
через дыры в их головах продета толстая стальная цепь, конец которой
держит в руке грозный надсмотрщик. В другой его руке пистолет, в третьей -
хлыст.
Не сомневайся, я умею считать до трех. Я сказал, в третьей руке,
потому что у огромного робота-надсмотрщика именно три руки, и он...
Берегись! Услышав наш с тобой спор, он наводит на тебя пистолет.
Беги! Дерись! Делай же что-нибудь!
Поздно! Пока ты решал, как поступить, он нажал на курок. Что с тобой
случится дальше, узнаешь на 324.
309
Великолепно! Перед тобой поверженный в грязь гигантским копытом
безумный проф Гейстескранк! Он вооружен и очень опасен, но сейчас,
опрокинутый в грязь, беспомощен.
- Дело сделано, старый приятель! - говорит кабан. - Пора прощаться. Я
знаю, что у тебя в кармане передатчик материи, и как только ты правой
рукой коснешься безумного негодяя, а левой нажмешь кнопку передатчика, вы
оба перенесетесь на другую планету. Но прежде чем ты покинешь меня, давай
споем "Поросячий хор".
И ты с восторгом затягиваешь "Поросячий хор", а кабан подхватывает.
Песня кончается, кабан снимает копыто с груди профа, проф нацеливает
на тебя пистолет, ты хватаешь его за руку, он нажимает на спусковой
крючок, и...
Чем кончится дело, узнаешь на 338.
310
Не слишком удачный прием! Стражник с поблескивающим в лучах
заходящего солнца кинжалом перепрыгивает через твой меч и вмиг оказывается
рядом с тобой. Ты уворачиваешься, но недостаточно проворно. Удар кинжалом
приходится по твоему шлему, и ты, оглушенный, падаешь на 79.
311
Ты с удовольствием наблюдаешь, как Роббин Гут, швырнув на землю лук,
с остервенением топчет его. Видимо, активный выход эмоций помогает ему
справиться с моральной травмой. Минут через пять разыгрываемый им
спектакль надоедает тебе, и ты с улыбкой напоминаешь, что за ним должок. -
Да, да, - говорит он. - Я обещал тебе в качестве приза за выигрыш услугу и
не обману. Я даже знаю, какая услуга тебе требуется. Откуда он знает, что
тебе нужно? Этот вопрос разъяснится на 23.
312
Откуда я знал, что так выйдет?! В конце концов ты сам решил
использовать второй заряд невидимого пояса! И, как оказалось, напрасно!
Теперь остался всего один. Ведь общеизвестно, что у свиней слабое зрение,
зато прекрасный нюх! Кабанище, даже не заметив, что ты невидим,
направляется прямиком к тебе. Быстрее возвращайся на 260 и там принимай
другое, более мудрое решение!
313
Склон холма оказывается весьма крутым. Ты, цепляясь за пучки травы,
настойчиво ползешь вверх, соленый пот заливает тебе глаза, дыхание с
хрипом вырывается из горла. Не отчаивайся, осталось всего несколько
метров.
Что я говорил? Ты уже на вершине 245.
314
Фрукты растут высоко, с земли их не достать. Ты взбираешься на
дерево. Зеленые фрукты и размерами, и формой напоминают грейпфруты,
различие лишь в цвете. Ты хватаешься за ближайший, тянешь, вначале слабо,
потом что есть сил, но длинный прочный стебель, которым фрукт прикреплен к
ветке, не поддается. Выхватив меч, ты рассекаешь стебель. Отлично, но плод
падает на землю и, разбрызгав сладкий сок, с хлопком лопается. Собирай
урожай аккуратней!
Ты обхватываешь шершавый ствол дерева ногами, левой рукой берешься за
фрукт, зажатым в правой руке мечом перерубаешь стебель. Вернув меч в
ножны, с фруктом в руке сползаешь по стволу на землю. Снова забираешься на
дерево и повторяешь операцию. И так вновь и вновь.
Часа через три изнурительной работы на земле набирается зеленая
горка. Ты связываешь длинные стебли узлом и, перекинув фрукты через плечо,
шагаешь по тропинке к 113.
315
Беззаботно насвистывая и помахивая луком, ты идешь по тропе, усеянной
черепами.
Сейди не соврала - часов через пять ты видишь на ближайшем холме
прогнившие крыши, а у дороги указатель "Эндсвилль. 467 жителей".
Тут издалека доносится жуткий вопль, в указателе что-то щелкает, и
число жителей сокращается до 466.
Ничего не скажешь, пренеприятный городишко этот Эндсвилль! Но выбора
у тебя нет, шагай дальше!
Ты направляешься к городку и вскоре слышишь за поворотом тяжелое
дыхание и громкие проклятия. К тяжелому дыханию и проклятиям тебе не
привыкать, и ты, достав стрелу, смело поворачиваешь на 116.
316
Ты победил!
Ржавый робот на коленях молит тебя о пощаде:
- О, могущественный незнакомец! Ты победил! И теперь можешь разрубить
меня на части и отправить их на переплавку!
Но смилуйся над пожилым роботом. Через полгода я выхожу на пенсию.
Сохрани мне жизнь, и я поведаю, как избежать тебе верной погибели у
дальнего конца моста.
Если пожалеешь старика-робота, то ты - на 78.
Если будешь до конца непреклонен и, устраняя опасность с тыла,
разрубишь его на части, ты - на 77.
317
Роботы, восторгаясь твоим мудрым решением, подпрыгивают от восторга.
Лишь минут через десять ты ценой неимоверных усилий наводишь относительный
порядок и строишь роботов в колонну. Робот-ремонтник уверяет, что ему
известен кратчайший путь к владениям Сейди-Садистик, ты ставишь его во
главе колонны, и вы трогаетесь в путь.
Ваш марш продолжается уже полдня, твои ноги устали, Рубин Джунглей
натер кожу у пояса под ремнем, куда ты его спрятал.
Робот-ремонтник клянется, что вы достигли владений Сейди-Садистик, и
ты надеешься, что он не ошибается.
Внезапно передние роботы кричат в панике, и ты видишь впереди на
тропе волосатого гиганта с огромной дубиной. Гигант хрипит:
- А-а-а-хр-р! Убирайся, чужак, пока цел! Я реквизирую твоих роботов!
Будут вкалывать на моей фабрике собачьих консервов!
Решай, сразишься ли ты с гигантом, отстаивая права роботов, на 157.
Или, предоставив нытиков их собственной судьбе, отправишься на 268.
З18
Над твоей головой безоблачное голубое небо, под ногами желтый в
красных пятнах песок. Красные пятна - неужели это кровь?!
Не спрашивай меня, я знаю не больше твоего. Прислушайся к реву толпы
на трибунах. Интересно, чем это люди так возбуждены?
Да, теперь и я вижу. Через небольшую дверцу на арену выходит огромный
волк. Он зевает, осматривается, замечает тебя и приближается с грозным
воем. Тебе кажется, что хищник улыбается. Или, может, он демонстрирует
тебе свои острые клыки? В твоей руке лишь птичье перо. Согласен, не самое
надежное оружие, хотя... Внимание, волк готовится к прыжку.
Если ты полагаешь, что, пощекотав волка, ты вызовешь у него смех и в
благодарность он оставит тебя в покое, то отправляйся на 152.
Если, дождавшись прыжка хищника, ты отскочишь в сторону, то на 183.
319
Раскинь еще раз мозгами, новобранец!
У тебя против всех преступников Эндсвилля всего лишь короткий меч. Не
глупи, попроси у Сейди какого-нибудь оружия на 41.
З20
Ничего хорошего не получилось!
Ты промахнулся, а робот молниеносно наносит дубиной скользящий удар
по твоему шлему. Оглушенный, ты падаешь; взревев от гнева, робот
обрушивается на тебя, но ты пинаешь его сразу двумя ногами в грудь и
оказываешься на 316.
321
Ты захлопываешь дверь. Как раз вовремя! Башня с оглушительным
грохотом рушится, дверь с той стороны заваливает камнями.
Услышав неприятный скрежет, ты поворачиваешь голову и видишь...
гигантского саблезубого тигра. Учуяв тебя, тигр прекращает точить о
каменный пол и без того острые когти, поворачивается и, издав яростный
рык, бросается в атаку. Ты поднимаешь на него меч - игрушку против
гиганта, клыки которого длинней меча в твоей руке.
Знаешь, у меня возникла неплохая идея...
Говоришь, тебе нет дела до моих бредовых идей? Что ж, тогда и мне на
тебя плевать. Пожалуйста, дерись на 279.
Если все же передумаешь и решишь выслушать добрый совет, то быстрей
лети к 326.
322
Ты рывком распахиваешь дверь и отступаешь в сторону. На саблезубого
тигра с грохотом обрушиваются тонны камней. Пыль вскоре оседает, и ты
видишь торчащий из-под камней кончик полосатого хвоста. Хвост судорожно
дергается и замирает.
Ты победил!
Вложи меч в ножны, пересеки комнату, открой дверь в дальней стене и
смело шагай на 188.
323
Тобой безраздельно овладевает страх! Ты стоишь, не в силах
пошевелиться. А рядом падают многовековые деревья, к земле пригибаются
густые кусты. К тебе выходит... Гигантский кабан! Он грозно склоняет
голову и оценивающе наставив на тебя налитый кровью левый глаз, говорит:
- Ты, парень, непревзойденный гений по части неприятностей. Я уже
давненько наблюдаю за твоими приключениями, так что знаю, что тебя предали
все спутники. По сравнению с ними так называемый низший зверь - воплощение
добродетели! Я скажу тебе нечто важное, но прежде спой! Если споешь нужную
песню, то конец всем твоим передрягам, если же нет - извини, я тебя съем.
Итак, что ты исполнишь? "Вальс родного свинарника" или "Свинг
очаровашки-кабанихи"? Решай же!
Если споешь вальс, то ты - на 68.
Если же свинг, то на 52.
324
Ты вскрикиваешь! Но не от боли, а от неожиданности. Ты с головы до
пят облит водой. Пистолет надсмотрщика предназначен для устрашения роботов
и оттого стреляет не пулями, а водой! Сообразив, что допустил промашку,
надсмотрщик с проклятием отбрасывает пистолет и тянется к сабле на поясе.
Но он опаздывает! Ты бросаешься на него, валишь с ног, проделываешь мечом
в его жестяном корпусе дыру. Он вскакивает и, не разбирая дороги,
бросается в джунгли. Ты выдергиваешь цепь из голов ликующих роботов.
Роботы окружают тебя, дружески похлопывают по плечам и спине, говорят
восторженные комплименты. Самый большущий робот падает перед тобой на
колени и, целуя тебе руки, упоенно скрипит:
- О, благородный воин! Ты освободил нас, когда мы уже простились с
надеждой! Из вежливости ты интересуешься, что с ними приключилось.
- Мы были собственностью бессердечного герцога Гроанна, -
рассказывает робот. - Хозяин относился к нам как к неодушевленным
предметам, постоянно бил, смазывал только самым дешевым маслом, не заряжал
вовремя наши аккумуляторы и снабжал только бывшими уже в употреблении
запчастями, а за малейшую провинность в работе обзывал нас неприличными
словами. Взгляни на царапины и вмятины на наших телах! Не в лучшем виде и
наши электронные мозги! О, герцог был настолько к нам бессердечен, что...
- Герцог был свирепым монстром! - перебивает железную громадину
крошечный робот с шестью ручками-манипуляторами, которыми он размахивает
столь проворно, что становится похож на ветряную мельницу. - Он не только
бил и бранил нас, но и, слыша наши жалобы, смеялся над нами! И мы, устав
от унизительных насмешек и побоев, сбежали, но нас поймали, сковали и, как
ты сам видел, повели к озеру. Если бы не ты, наш доблестный спаситель, то
нас бы живьем кинули в воду, где бы мы за месяц проржавели до винтика.
Услышав об озере, роботы в ужасе завопили и зарыдали. Удивительно, как
герцог многие годы терпел электронных нытиков и почему не утопил раньше.
Решай, пойдешь ли, попрощавшись со спасенными, дальше один на 151 или с
роботами на 317. Они, конечно, плаксы, но все же железные, может, и
помогут в бою.
325
Звуки с каждой секундой приближаются, становятся громче, твои же
коленки начинают дрожать.
Нет-нет, я вовсе не утверждаю, что они дрожат от страха.
Скорее от усталости. Почему бы тебе не отдохнуть в джунглях?
Ты соглашаешься с разумным предложением и бесшумно прячешься в кустах
на 308.
326
Не дерись с хищником, используй с борьбе с ним мозги!
Не делая резких движений, подберись к двери, через которую ты сюда
вошел. Так, остановись, возьмись за ручку, подожди, пока саблезубая бестия
подойдет ближе...
Пора! Двигай к 322.
327
Ты с трудом поворачиваешь голову птицы Рок вправо, так, чтобы клюв
был обращен к башне. Птица на секунду заваливается на правое крыло, и вы
летите прямо к цели. Но слишком низко! Сейчас птица врежется в каменную
громадину, и...
Должно быть, у птицы Рок, как и у летучей мыши, есть ультразвуковой
сонар, и она, даже не просыпаясь, взмахивает крыльями и мягко опускается
на крышу. Едва она складывает крылья, как ты соскакиваешь с ее спины,
выхватываешь меч и бежишь к слуховому окну. Позади раздается:
- Стой, отравитель! Сейчас тебя настигнет заслуженная кара!
Это проснулась птица Рок и в гневе семенит к тебе - клюв разинут,
острые кривые когти оставляют в каменной крыше глубокие борозды.
Ты распахиваешь слуховое окно и, не раздумывая, ныряешь в
таинственный полумрак. Прокатившись по полу, вскакиваешь и, перепрыгивая
через две ступеньки разом, несешься по лестнице вниз. Позади слышен
грохот, сотрясающий стены башни. Птица будет здесь через считанные
секунды! Ты бежишь вниз, а рядом, обгоняя, катятся камни.
Ты достигаешь нижнего этажа башни. Перед тобой обшарпанная дверь.
Из-за нее доносится громкий угрожающий рык.
Времени на колебания нет, башня вот-вот опрокинется. Резонно решив,
что лучше неизвестная опасность, чем верная смерть, ты с мечом наготове
распахиваешь дверь и попадаешь на 321.
328
Не огорчайся, новобранец, в конце концов не можешь же ты одержать
верх над всеми бандитами этой планеты.
Тебе вовсе не нужна победа над всеми? Тебе бы хотелось побеждать хоть
изредка?
Ну, ладно, ладно, подведем итог твоему очередному приключению. У тебя
остался передатчик материи, но пока ты не встретишься с безумным
профессором, тебе им пользоваться нельзя. Оружия у тебя нет, костюм
порван, левый сапог натер ногу...
Может быть, ты знаешь, из-за чего?
Если знаешь, то отправляйся на 11.
Если же нет, то напряги мозги.
Так и не вспомнил?
Тогда загляни на 56.
329
Хозяин удава, обыскав тебя, выбрасывает рубин, так и не разобравшись,
для чего он служит, забирает оставшиеся дымовые гранаты, меч и все
содержимое твоих карманов, включая семь золотых монет, затем, неприлично
обозвав тебя, свистит, и удав вновь обвивает его толстую шею. Как только
детина с удавом скрывается из вида, ты встаешь на ноги, грозишь ему вслед
кулаком, отряхиваешься, поднимаешь с земли передатчик материи и
обнаруживаешь, что оказался на 328.
330
- Мудрое решение, - одобряет твой выбор герцог, сажает позади себя в
седло и пускает лошадь в галоп. Вскоре вы оказываетесь на берегу реки.
Герцог спрыгивает на землю, помогает слезть тебе и говорит: - А теперь
узнай правду, доверчивый глупец! Тебе вовсе не по душе дьявольский огонек
в его глазах. Собираясь бежать, ты поворачиваешься, но он, выхватив
кинжал, сбивает тебя на землю и приставляет острие клинка к горлу. - Знай
же, что я банкрот! Замок пошел в уплату за долги, мои доспехи проржавели,
лошадь я украл. Но твои золотые монеты положат начало моему новому
богатству. Где ты их спрятал? Говори, а не то я наколю тебя на кинжал, как
свинью! Выбора нет, и ты говоришь ему, где зарыл золотые. Он с победным
криком вскакивает в седло и уносится прочь. Ты встаешь, понурив голову и
раз тебя не осталось ни золота, ни оружия. Один, на Богом проклятой
планете... Слушай, сынок, что тебе скажет Стальная Крыса. Когда ты был под
гипнозом... Ты не помнишь, что был под гипнозом? Неудивительно, ведь
Корпус свято хранит свои секреты! Так вот, когда ты был под гипнозом,
спецы Корпуса вживили в сустав твоего указательного пальца на правой руке
машину времени. Щелкни пальцами и перенесешься во времени на 80.
331
Хищник вновь промахнулся. Но, согласен, хоть он и слегка неуклюж,
рано или поздно его могучие челюсти достанут тебя, и тогда... Не будем
говорить, что будет тогда.
Что ты делаешь?!
Пытаешься доказать, что человек - царь природы? Полагаешь, твой
пристальный взгляд остановит льва?
Бредовая... я хотел сказать, великолепная идея! Зверь ревет, роет
песок лапами, приближается, его острые зубы сияют в лучах солнца. Удачи
тебе в твоей безнадежной затее!
Ты стоишь, широко расставив ноги, и пристально смотришь в зеленые
зрачки хищника до самой 303.
332
Согласен, щекотать хищника - не слишком умная идея. Животное просто
отшвырнуло тебя ударом лапищи и теперь, приблизившись, вновь готовится к
прыжку. Самое время отпрыгнуть на 331.
333
Хотя и основательно поцарапавшись, ты все же влезаешь в узкий
тоннель. Считай, что зачет по альпинизму ты сдал.
Теперь глубоко вздохни. Надеюсь, что проф - не менее ловкий парень,
чем ты, а иначе...
Передохнешь?
Правильно, скорее ползи по прямому, но чертовски узкому тоннелю.
Почему ты остановился?
Действительно, стены тоннеля перед тобой расступаются.
Осторожно высунь голову из отверстия, медленно, внимательно
осмотрись.
Перед тобой - небольшая, залитая светом, пустая комната, у ее
противоположной стены - выход, на стене небрежно намалевана стрелка,
указывающая острием на вход, рядом со стрелкой надпись "АЛ ЛА СТЕЛБЕСТО",
что значит - "звездный зверь". Не дрожи, как осиновый лист. Зверь был
заключен сюда более миллиона лет назад и, поди, давным-давно сдох.
Да, я тоже слышу глухой раскатистый рев. Не обращай на него внимания,
наверное, это проседает грунт.
Мой тебе совет: расправь спину, гордо подними подбородок и ступай в
тоннель на 19.
Тем более, что выбора у тебя все равно нет.
334
Солнце жарит нестерпимо, ноги твои поминутно спотыкаются о грубые
булыжники, впившаяся в запястья веревка вызывает жгучую боль.
Перед тобой бредет безобразного вида громила и непрерывно дергает
веревку, к которой привязаны и другие пленники; его брат-близнец дышит
тебе в затылок, наступая на пятки.
Да, прогулка не из приятных. Но не кляни меня, не я причина твоих
злоключений. И знай, новобранец, что я всей душой с тобой.
Ваша маленькая процессия останавливается, и ты вместе с пленниками
садишься на землю у обочины. Кошмарного вида громила - тот, что шел
впереди, - заговаривает с тобой:
- Надеюсь, нечестивец, ты помолился лживым богам, в которых веришь?
Ведь твоя жизнь подходит к концу...
Он назвал тебя нечестивцем! Посмотрел бы лучше на себя! Но не обращай
внимания на оскорбление - для схватки слишком жарко. Лучше выясни, о чем
он толкует.
- С арены Сейди-Садистик еще никто не возвращался живым. В какой дыре
ты обитал последние годы, что впервые слышишь о Сейди-Садистик?
Ты объясняешь, что прибыл на эту планету совсем недавно.
- Вот как, ты новичок! Тем хуже для тебя. Кстати, за что тебя
сослали?
Ты отвечаешь.
- Многочисленные убийства с использованием лучевого и атомного
оружия?.. - переспрашивает здоровяк и, получив утвердительный ответ,
бледнеет и отодвигается.
Молодец, новобранец, действуй так и впредь. Я тоже считаю, что
безобидная ложь облегчает жизнь. Ты спрашиваешь у громилы, кто такая
Сейди-Садистик. С минуту потаращив на тебя глаза, он хрипло рассказывает:
- Сейди-Садистик, сир, как следует из ее клички, очень жестокая
девица. Она возглавляет банду Сынов Садизма, и под каблучком ее туфельки
весь этот район планеты. Своими бандитами она управляет, пользуясь старым
верным методом кнута и пряника. Следы побоев вы заметите на спине любого
из наших стражников.
- А пряник? - спрашиваешь ты.
- Пряник - это пиво и цирк. Как в древнем Риме, только хлеб она
заменила пивом. А зрелища... Как только мы доберемся до арены, то ты
станешь их участником и увидишь все, как говорится, изнутри.
К вам подходит громила-охранник, взмахивает плеткой, и прежде чем она
опускается, вы уже на ногах. Ваше скорбное путешествие к цирку
продолжается. Вскоре впереди появляются приземистые серые здания. Ты
вместе с остальными пленниками проходишь в мрачные ворота и оказываешься в
темном зале без окон с низким потолком; помещение освещает лишь едва
тлеющие факелы на стенах. Ворота за вашими спинами захлопываются, страж
разрезает веревки. Но вы окружены стражниками, вооруженными мечами, и
бежать не можете. На пустую бочку в середине зала влезает толстяк (судя по
обилию блестящих железяк на кожаной куртке - начальник стражи). Толстяк
говорит:
- Запомните: здесь у вас столько же прав, сколько у крыс. С этой
минуты ваша жизнь в руках Сейди-Садистик.
Услышав это имя, твои товарищи по несчастью глухо стонут, и ты
вторишь им, но стражники взмахивают плетками, и вы замолкаете.
- Молчать, свиньи! - кричит толстяк. - Через минуту вы выйдете на
арену, где вас ждет смерть.
- Всех?.. - глухо выдыхает толпа рабов.
- Статистика утверждает, что в живых остается лишь один из девяноста
девяти тысяч девятисот девяноста девяти, - с явным удовольствием объясняет
толстяк. - Так умрите же с улыбкой! А теперь выбирайте арену. Ну, пошли. А
ну быстро через ту дверь в конце зала на 273.
335
Ты вновь в комнате с четырьмя дверями, вооруженные стражники
внимательно следят, чтобы ты не воспользовался одной дверью дважды.
Выбирай между оставшимися.
Напоминаю, что дверь с цифрой один приведет тебя на 285.
Дверь под номером два - на 280.
Дверь три - на 272.
Дверь четыре - на 102, но в нее можно войти после двух побед на
арене.
Решай быстрей, куда направишься!
336
Слушай меня внимательно, новобранец! Если ты нырнешь в кольчуге, то
камнем пойдешь ко дну и, соответственно, уже никогда не станешь настоящим
полевым агентом Спецкорпуса!
Взвесь еще раз печальные последствия чуть было ни совершенного тобой
опрометчивого поступка и двигай на 271.
337
Обойдя кресло, ты входишь в тоннель и двигаешься к свету. В полу под
твоими ногами распахивается люк, ты падаешь в него, и летишь, летишь, пока
не достигаешь главы 93.
338
ПОЗДРАВЛЯЮ!!!
Ты справился с заданием! Преуспел там, где другие спасовали! Доставил
живым и невредимым безумного профа в штаб-квартиру Специального Корпуса!
Профа уводит вооруженная охрана, и его проклятия в твой адрес для
тебя слаще всякой музыки.
Итак, сынок, шаг вперед. Я приколю к твоей груди крылышки
полноправного полевого агента Специального Корпуса!
Вздернув подбородок, ты краснеешь от гордости Еще бы, ведь ты уже не
слабый и глупый штатский, поющий с кабанами на два голоса. Ты агент
Корпуса!
Ты изменил мир! Ты победитель!
339
Ты вновь на перекрестке. Вокруг ни души, дорогу спросить не у кого.
Что ж, почеши в затылке и реши, куда направишься.
Если на север, то двигай на 193.
Если на восток, то на 174.
Если на юг, то на 186.
Если на запад, то на 129.
340
Ты идешь по тропе, которая петляет среди деревьев. Ты уже было
подумываешь, а не соврал ли тебе Роббин Гут. Тропка узкая, часто теряется
среди травы, но на деревьях и камнях вдоль нее - красные метки, и ты ни
разу не сбиваешься с пути.
Спрашиваешь, чем же нанесены метки? Уж не кровью ли? Не знаю, но ты
лучше не думай на эту тему.
Ты продолжаешь путь. Тебе попадаются уже не только бесформенные
красные пятна, но надписи типа:
ВСЕ ЕЩЕ ИДЕШЬ?
А Я-ТО ДУМАЛ, ЧТО ТЫ ДАВНО МЕРТВ.
Или:
БЕРЕГИСЬ! ВПЕРЕДИ ПАУК-ЛЮДОЕД!
И даже:
НАДЕЮСЬ, ТЫ НАПИСАЛ ЗАВЕЩАНИЕ!
Ничего не скажешь, пикантно. Но ты ведь не трус, страх и усталость
полевому агенту Спецкорпуса неведомы!..
Устал, говоришь?
Что ж, присядь, вреда от непродолжительного отдыха не будет.
Вот это да! В жизни не видел, чтобы кто-нибудь так высоко
подпрыгивал!
Говоришь, камень, на который ты сел, впился в тебя острыми зубами и
откусил от правой ягодицы приличный кусок?
Извини: говоря, что вреда не будет, если ты присядешь и немного
отдохнешь, я не предполагал, что ты усядешься на кусачий камень.
Пришел в себя?
Тогда иди дальше.
Ты шагаешь дальше. К тропе вплотную придвигаются непроходимые
джунгли, густые кроны деревьев и лианы смыкаются над твоей головой так,
что уже не виден солнечный свет, со всех сторон доносится рев неизвестных,
наверное, смертельно опасных животных, с ветвей капает густая, видимо,
ядовитая жидкость. Впереди раздается отчаянный вопль боли, затем трещат
кости, и звук обрывается на высокой ноте.
Нет-нет, не убегай! Что бы ни подстерегало тебя впереди, ты с ним
встретишься. А иначе остаток своей, без сомнения, короткой жизни проведешь
на этой планете. Не скрипи зубами и не ругайся! Лучше смело ступай вперед.
Решился-таки? Вот и славно.
Ты медленно идешь к источнику страшных звуков, раздвигаешь перед
собой листву и видишь небольшую поляну, на ней кабанище - как минимум
вдвое больших размеров, чем встреченный тобой прежде, - с утробным рыком
пожирает убитого им только что бронтозавра. Ну и аппетит у чудовища!
Меньше всего на свете тебе улыбается знакомство с огромными клыками. Ты
медленно отступаешь... Но поздно! Кабан, втянув носом воздух, фыркает,
отшвыривает полуобглоданный скелет ящера и рысью направляется к тебе. Он
тебя учуял! Как поступишь? Не спрашивай меня, ведь это твоя работа.
Ну, хорошо-хорошо, помогу, перечислю все возможные варианты твоего
поведения в данной ситуации. Тихо, чтобы не зашуршал ни единый листок,
отправляйся за списком на 260.
341
Я так и знал: ничего не видно. Что, ты потерял дверь?! Идиот, зачем
было ее закрывать? Ищи дверь на ощупь. Еще-еще... Нашел? Твое счастье.
Теперь ступай на 269.
342
Промахнулся! А Роббин Гут? Роббин Гут попал! Ты проиграл поединок.
Хотя и не всухую, но все равно обидно!
С перекошенным от досады лицом ты переносишься на 44.
343
Ты попал, а Роббин Гут промахнулся! Победа!
Правда, не всухую, но все же победа!
Со счастливой улыбкой ты переносишься на 311.
344
Ты опять ошибся. Двигай быстрей на 89.
345
Коридор был слишком узок. Охранники поймали тебя, выволокли из
тюрьмы, а у городских ворот отключили ударом древка копья по голове. Что с
тобой произошло дальше, ты не знаешь. Поскольку твой мозг был на время
вырублен, то я тоже ничего не видел.
Открывай быстрее глаза и, оказавшись на 339, выясняй, куда ты угодил.
346
Ты опять ошибся. Двигай быстрей на 89.
347
Чудище в негодовании рычит:
- Даю тебе последний шанс, немощный смертный! Какое великое событие
произошло на планете Земля в 1492 году от рождества Христова?
Понял вопрос?
Тогда отвечай и смотри 298.
348
Ты вновь в комнате с четырьмя дверями, вооруженные стражники
внимательно следят, чтобы ты не воспользовался одной дверью дважды.
В первой комнате ты уже побывал, так что выбирай между оставшимися.
Напоминаю, что дверь с цифрой два приведет тебя на 239.
Дверь три - на 251.
Дверь четыре - на 102, но в нее можно войти, только если ты дважды
одержишь победу.
Решай же быстрей, куда направишься!
349
Ну и дела!
Одумайся, новобранец!
Быстрее возвращайся туда, откуда явился!
350
Дракон задает первый вопрос:
- Отвечай быстро или станешь завтраком. Чей прах покоится в гробнице
Гранта?
Если ты полагаешь, что там похоронен генерал Грант, то ты на 201.
Если не знаешь ответа, то на 291.
Гарри ГАРРИСОН
СТАЛЬНУЮ КРЫСУ - В ПРЕЗИДЕНТЫ
1
Официант сноровисто откупорил бутылку, разлил пенящееся искрящееся
вино по бокалам и исчез, словно растворился в воздухе.
- Может, произнесешь в мою честь тост? - ненавязчиво предложил я.
- Что ж, ты, вроде, заслужил. - Моя дорогая Анжелина подняла бокал,
прищурила левый глаз, правым лукаво взглянула сквозь резной хрусталь мне в
глаза. - За моего мужа, Джима диГриза, - спасшего Вселенную. В очередной
раз!
Я был польщен. Особенно словами "В очередной раз". По природе я
скромен, застенчив, но непредвзятое мнение о своих выдающихся способностях
выслушиваю всегда с удовольствием. Тем более из уст такой очаровательной,
умной и смертельно опасной женщины, как моя женушка. Да и кому судить,
если не ей? Ведь она не только с самого начала следила за моей героической
борьбой с вознамерившимися захватить Галактику Слими, но и сама приняла в
этой истории весьма активное участие.
- Ты так добра ко мне, - пробормотал я. - Хотя, что правда, то
правда. Вселенную я спас. И не в первый раз. Ну да ладно, приключение
кончено. Забудем мрачные эпизоды и отпразднуем мою славную победу.
Мы чокнулись и выпили.
Ярко-оранжевый диск блодгеттского солнца на четверть скрылся за
лиловым горизонтом, в углах террасы плясали отраженные от бездонных
каналов блики. Играл струнный квартет, мы с Анжелиной мило болтали, пили
вино многолетней выдержки, с аппетитом уплетали фирменное в этом ресторане
блюдо - поджаренные, от души приправленные кэрри [приправа из куркумного
корня, чеснока и пряностей] ломти мяса местной разновидности мастодонта.
Изысканное вино, приличная кухня, сносное обслуживание, приятное
общество жены. Чего еще желать? Только вот два мрачных типа за столиком у
входа... Весь вечер они пялились на нас, а их пиджаки были красноречиво
оттопырены под влажными от пота подмышками.
Но не прерывать же чудесный ужин из-за пустяков?
Совсем стемнело. В ресторане включилось мягкое рассеянное освещение,
на столиках загорелись разноцветные светильники. Не спеша допив кофе с
ликером, Анжелина достала из сумочки крошечное зеркальце и накрасила губы.
- Дорогой, а ты знаешь, что нас пасут уже не первый час двое верзил у
двери?
Я со вздохом кивнул и вытащил сигару.
- К сожалению, знаю, моя радость. Я их засек, как только мы вошли. Не
говорил тебе, не хотел портить аппетит.
- Глупости! Немного остроты только добавит прелести вечеру.
- У меня лучшая во всей Галактике жена! - Я улыбнулся ей и прикурил.
- На этой планете от скуки сдохнешь, и любая, пусть даже мало-мальская,
перемена здесь развлечет меня.
- Рада, что ты так считаешь... - Анжелина кинула мимолетный взгляд в
зеркальце. - О, да они идут сюда. Тебе помочь, милый? Правда, я
экипирована не лучшим образом; сам понимаешь, в дамскую сумочку много не
напихаешь. Так, с десяток гранат, акустическая бомба-другая, в общем,
ничего особенного.
- И только-то? - Я слегка приподнял брови.
- Нет. Футляр от губной помады - однозарядный пистолет, смертелен при
малейшем попадании с расстояния до пятидесяти метров. Есть еще...
- Хватит-хватит, твой арсенал сейчас ни к чему. Их ведь только двое.
Сиди и смотри, а мне физические упражнения улучшат пищеварение.
- К ним присоединились друзья, и их уже четверо.
- Двое, четверо - невелика разница. Перевес все равно на моей
стороне.
За спиной уже громыхали шаги. Поступь тяжелая, неуклюжая - недаром
даже в самых отдаленных уголках Галактики полицейских называют косолапыми.
Полицейские! Ха! С преступниками, может, еще и пришлось бы
повозиться, а с местными полицейскими... Да я, бывало, укладывал целое
отделение таких одной левой и даже дыхание не сбивал.
Шаги смолкли. Надо мной навис громадный детина, полез в карман. Я
напрягся, но тут же расслабился: он вытащил всего-навсего золотой,
усеянный драгоценными камнями значок полицейского.
- Я капитан блодгеттской полиции Критин. А вы, насколько мне
известно, действуете под кличкой "Стальная Крыса"...
Кличка! И это обо мне-то, будто речь идет о заурядном преступнике!
Скрежеща от обиды зубами, я поднялся и сломал у него под носом
сигару. Его зрачки расширились, а через секунду он закрыл глаза:
спрятанная в сигаре капсула треснула, и в его волосатые ноздри попал
сонный газ. Я вырвал из его толстых пальцев значок, который он мне только
что продемонстрировал, и сделал шаг в сторону. Он повалился лицом в
сахарницу.
Вытянув левую руку, я крутанулся на каблуках. Как обычно, не
промазал, угодил указательным пальцем точнехонько в нервный узел под ухом
стоявшему рядом здоровяку. Тот охнул, согнулся в три погибели и рухнул на
своего коллегу.
Времени любоваться поверженными недругами не было.
- Двадцать два! - крикнул я Анжелине и направился к кухне.
Дверь на кухню распахнулась передо мной, оттуда вышли двое
полицейских. У главного выхода маячили еще четверо.
- Я в западне!
Средним пальцем левой руки я коснулся пряжки ремня. Спрятанная там
кричалка испустила не слышимые обычным ухом, но вызывающие безотчетный
ужас инфразвуковые колебания, публика в ресторане завопила в унисон.
Отлично! В суматохе я легко выскочу через запасной выход.
За занавеской, у двери на пожарную лестницу, оказались двое
полицейских.
Представление порядком затянулось. Я вспрыгнул на длинный банкетный
стол, не опрокинув, заметьте, ни единой посудины, протанцевал к другому
его концу и повернулся спиной к окну.
Ловушка захлопнулась. Все выходы перекрыты, блюстители закона
приближались.
- Взять Скользкого Джима пытались сотни копов. И все получили лишь
дырку от бублика! - закричал я. - Вряд ли вы, ребята, ловчее!
Анжелина из-за спин полицейских послала мне воздушный поцелуй. Я
помахал ей в ответ и, напрягшись, прыгнул назад.
- Быстрая смерть лучше позора заточения.
Последние мои слова заглушил звон оконного стекла, и я вылетел в
ночь.
В воздухе я перегруппировался и в воду канала вошел не хуже
заправского ныряльщика. Отплыв под водой с десяток метров, вынырнул в
темном месте, огляделся. Погони не видно. Я не спеша поплыл к берегу.
Ничего не скажешь, весело завершился приятный вечер! Я расшевелил
здешнее сонное царство: полицейские, маленько поупражнявшись, поди, уже
строчат столь милые их сердцам рапорта; газетчикам есть о чем написать; а
читающая публика будет заинтересована событиями сегодняшнего вечера.
Я - благодетель человечества. Но нет в мире справедливости, уж я-то
эту истину познал на собственной шкуре. Меня разыскивают копы чуть ли не
всей Галактики. Чтобы вручить заслуженную награду? Держи карман шире!
Чтобы покарать меня, Джима диГриза, как закоренелого преступника!
"Двадцать два" означало надежный домик на окраине Блодгетт-сити.
Анжелина, безусловно, поняла меня и в ближайшее время объявится там.
Мой мокрый костюм не вызвал у редких в этот час прохожих удивления.
Воспользовавшись потайным ходом из общественного туалета, я пробрался в
дом, принял душ, переоделся и к приходу жены сидел в мягком кресле с
сигарой в одной руке и с полупустым стаканом коктейля в другой.
- Уход со сцены тебе удался, дорогой, - прокомментировала мое
эффектное бегство вернувшаяся Анжелина.
- Рад, что угодил тебе. Дверь. Ты по рассеянности не закрыла входную
дверь, моя радость.
- Вовсе не по рассеянности, любовь моя.
Через открытую дверь один за другим стали врываться полицейские.
- Предательство! - закричал я, вскочив на ноги.
- Сейчас я все объясню. - Анжелина подошла ко мне.
- Измену словами не объяснишь!
Я рванулся к спасительной панели в стене. Анжелина выставила передо
мной изящную ножку, и я грохнулся на пол. Рывком поднялся, но поздно, меня
уже окружили полицейские.
2
Я опытный, закаленный в сотнях схваток боец, но силы были неравны. С
первыми двумя нападавшими я справился, потом еще с двумя. На меня
навалились сзади, прижали руки к телу. Когда я расшвырял их в разные
стороны, мне в лодыжку вцепился громадный полицейский. И пошло, и пошло...
Я ревел, точно осаждаемый муравьями гигант. Они свисали с меня гроздьями,
под непомерной тяжестью я упал на четвереньки. Свободной еще рукой достал
из кармана полицейский значок и швырнул через комнату под ноги Анжелине.
- Держи! Носи с честью, своим предательством ты его заслужила по
праву.
Десятки рук подняли меня, поставили на ноги.
- Прелестная вещица. - Анжелина подобрала значок, подошла ко мне и
профессионально врезала мне в челюсть. - А этот синячок, милый, ты
заслужил за недоверие собственной жене. Отпустите мистера Скептика.
Удерживающие меня руки разжались, и я, оглушенный, свалился на пол.
Анжелина пнула меня мыском туфли под ребра.
Туман перед глазами мало-помалу рассеялся, и я увидел, что она
возвратила значок здоровенному полицейскому в штатском.
- Это капитан Критин, - представила его Анжелина. - Он пытался с
тобой побеседовать сегодня. Может, выслушаешь его сейчас?
Я поднялся, пробурчал что-то невразумительное и, потирая подбородок,
рухнул в ближайшее кресло.
Капитан заговорил:
- Как я уже объяснил вашей очаровательной супруге, мистер диГриз,
сегодня совершено зверское убийство. Обнаружен труп...
- Я не убивал! Меня в это время не было в городе! Немедленно
свяжитесь с моим адво...
- Джим, дорогуша, выслушай капитана.
Слово "дорогуша" она произнесла таким тоном, что в жилах стыла кровь,
и я умолк на полуслове.
- Вы не поняли, мистер диГриз. Я вас не обвиняю, а прошу помощи. Это
первое убийство на Блодгетте за последние сто тринадцать лет, и, боюсь, мы
несколько потеряли форму. - Капитан вытащил записную книжку и монотонно
забубнил: - Сегодня приблизительно в тринадцать ноль-ноль в Цейтоунском
районе города, кстати, невдалеке от вашего дома, раздались крики о помощи
и звуки борьбы. Свидетели утверждают, что место преступления в спешке
покинули трое мужчин. Прибывший наряд полиции обнаружил неизвестного с
многочисленными ножевыми ранениями. По дороге в больницу, не приходя в
сознание, неизвестный скончался. Карманы его одежды оказались пусты,
отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза в банке данных полицейского
компьютера отсутствуют, особых примет на теле убитого, позволяющих
установить личность, не обнаружено. При вскрытии в ротовой полости трупа
найден клочок бумаги. Вот этот.
Капитан протянул мне смятый листок. Я развернул его. На нем корявым
почерком было выведено:
СТОЛЬНАЯ КРИСА.
После удара Анжелининого кулачка соображал я туго, оттого, наверно, и
брякнул:
- Кто бы ни написал это послание, с грамматикой он явно не в ладах.
- Чертовски ценное наблюдение, - бросила Анжелина, заглядывая мне
через плечо. В ее голосе я не услышал и намека на симпатию.
- Мы предполагаем, что неизвестный направлялся к вам. На него напали,
и, чтобы скрыть от противников записку, он сунул ее в рот. Вот снимок
убитого. - Капитан протянул мне стандартную, три с половиной на пять
дюймов карточку. - Быть может, вы его знали?
Что же, покойников на своем веку я повидал немало, взглянуть еще на
одного не страшно.
Я поморгал, внимательно рассмотрел контрастную цветную голограмму.
Хмыкнул, покрутил снимок и так и сяк, вернул капитану.
- Занятная история, - заявил я. - Но, клянусь, этого человека я вижу
впервые в жизни.
Хоть и сказал я им чистую правду, они, естественно, не поверили. Но
разве у них был выбор? Они задали с десяток формальных вопросов и, взвалив
на плечи еще не очухавшихся товарищей, удалились восвояси.
Вечер выдался на удивление суетный. Я подошел к бару, смешал
коктейли, со стаканами в руках повернулся... В полудюйме от моего левого
глаза застыл остро заточенный кончик кухонного ножа.
- Так что ты говорил насчет моего предательства? - Голос Анжелины был
приторно ледяным, прямо мед со снегом.
- Любовь моя! - Я отступил на шаг, нож двинулся за мной, так что
расстановка сил осталась прежней. Чувствуя струящийся по спине холодный
пот, я начал импровизировать: - Как ты можешь быть так бессердечна? Почему
такое недоверие? Когда ввалились полицейские, я был на все сто уверен, что
они силой привели тебя. Я не знал, какие злодеяния мне приписывают, но,
назвав тебя предателем, дал им понять, что ты к моим делам не имеешь ни
малейшего отношения. Я поступил так, моя радость, защищая тебя!
- О, Джим! - Нож со стуком упал на пол. - Видит Бог, я была
несправедлива к тебе!
Она бросилась мне на шею. Я напрягся, стараясь не расплескать
коктейли. Ее руки были горячи, объятия - крепки, поцелуй - страстен.
Чувствовал я себя в ту минуту вовсе не стальной, а серой мохнатой крысой.
- Да... - выдохнул я, отойдя на шаг. - Ты просто неверно истолковала
мои слова, дорогая. Давай простим друг другу ошибки, выпьем и обмозгуем,
что же случилось с шедшим ко мне человеком.
- Ты сказал полицейским правду? Ты действительно не знаешь убитого?
- Я сказал им правду и ничего, кроме правды! Покойник мне абсолютно
незнаком. Конечно, я нарушил свой давний зарок не помогать полиции, но
проку им от моих слов мало.
- Тогда давай выясним, кто он. - Из-за спинки софы Анжелина извлекла
знакомую мне голограмму. - Я позаимствовала ее из кармана капитана, решила
не вмешивать местную полицию в наши дела. В ближайшее время я свяжусь со
здешним агентом Корпуса, пусть запросит Центр и выяснит, кем был убитый.
Она, конечно, права. Отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза
покойного не зафиксированы в полицейском компьютере Блодгетта.
Следовательно, он с другой планеты, и дело, таким образом, в компетенции
легендарных, непревзойденных, прославленных на всю Галактику,
профессиональных полицейских сил, известных как Специальный Корпус. При
всей своей скромности добавлю, что в этой организации я - самый важный
сотрудник.
- Для установления личности убитого голограммы недостаточно, - сказал
я. - Веди агента сюда, а я тем временем познакомлюсь с покойником поближе.
Я сунул в карман дежурный набор инструментов и отбыл. Морг находился
поблизости. Милое соседство, не правда ли? Внутрь я проник через заднее
окно, три запертых двери миновал, почти не останавливаясь. Замки я
взламываю не хуже, чем гурман со стажем вскрывает раковины устриц.
Я выдвинул ящик холодильника и осмотрел труп. Призрачная надежда, что
наяву я его узнаю, растаяла, тайна осталась. За считанные секунды я срезал
с ладони покойного крошечный кусочек кожи и клочок волос с головы, соскреб
из-под ногтей грязь. Его костюм лежал тут же, в ящике, аккуратно сложенный
и увешанный полицейскими бирками на манер рождественской елки. Я отодрал
две-три ниточки от штанов, еще две - от рубашки, с подошв ботинок счистил
кусочки почвы. Вроде, достаточно. Отбыл я, никем не замеченный, тем же
путем, каким явился.
В дверях своего дома я нос к носу столкнулся со здешним агентом
Специального Корпуса.
- Славная сегодня погодка, Джим, - сказал он, одергивая пиджак.
- На Блодгетте всегда такая погода, Чарли. Оттого-то я эту планету и
ненавижу. Когда очередная почта в Центр?
- Через два с небольшим часа. Обычные еженедельные рапорта и доклады.
Почту сопровождаю я сам.
- Прихвати с собой этот контейнер. Вот, держи еще снимок покойного, с
которого я взял образцы. Скажи в лаборатории, пусть проведут все тесты,
какие только придут в их безумные головы, но установят личность убитого.
Если не смогут, пусть выяснят хотя бы, откуда он родом. Он разыскивал
меня, а я понятия не имею почему.
Ответ из Центра пришел на удивление быстро.
Через три дня в дверь позвонили. Я взглянул на монитор. Чарли.
Впустив его, я потянулся к чемоданчику у него в руке. Он отдернул руку,
задумчиво пожевал нижнюю губу и, услышав мой утробный рык, совсем сник.
- Мистер диГриз, у меня приказ. От самого Инскиппа.
- И что же наш дражайший шеф повелевает?
- Он сказал, что, воспользовавшись поддельными чеками, ты снял с
секретного счета Корпуса семьдесят пять тысяч кредитов, и прежде чем ты,
жалкий воришка диГриз, получишь информацию из Центра...
- Ты назвал меня жалким воришкой?
Видя мои сжатые кулаки, он с воплем отскочил и прижался спиной к
стене.
- Нет, нет! Ты неверно понял! Это не я, это Инскипп так сказал. Это
он назвал тебя жалким воришкой, а я только передаю его слова.
- Принесший дурную весть достоин смерти.
Я двинулся на него, но откуда ни возьмись появилась Анжелина и
вклинилась между нами.
- Вот деньги, Чарльз, которые мы брали В ДОЛГ. В записи бухгалтерии,
вероятно, вкралась ошибка. Сам понимаешь, бывает.
- Конечно, конечно. Ошибка! Случается, я сам беру в долг деньги. -
Чарли утер со лба пот и протянул ей чемоданчик. - Будь добра, передай
мужу, а мне некогда: дела, знаешь ли. До свидания.
За его спиной хлопнула дверь. Я взял у Анжелины чемоданчик, сделав
вид, что не замечаю ее раздувающихся от гнева ноздрей, нажал на потайную
кнопку. Чемоданчик раскрылся, из него поднялся экран. На экране - Инскипп
собственной персоной и смотрит мне прямо в глаза. Захотелось вдруг
оказаться в другой комнате. А лучше - на другой планете. Должно быть,
заметив мое замешательство, Анжелина подхватила чемоданчик и поставила на
стол. Инскипп на экране громко высморкался и потряс листом бумаги.
- ДиГриз, прекрати воровать деньги организации. Подумай, какой пример
ты подаешь коллегам. Ты меня слышишь, следовательно, возместил похищенное,
но заруби себе на носу, впредь ты так легко не отделаешься. На этот раз
воровство тебе сошло с рук только потому, что мы интересуемся Параисо-Аки.
- Что такое Параисо-Аки? - спросил я вслух.
Ненавистный Инскипп глубокомысленно кивнул.
- Сейчас ты спрашиваешь, что такое Параисо-Аки, - как всегда,
опережая меня за шаг, самодовольно заявил он. - Так слушай. Параисо-Аки -
планета, где родился убитый. Отправляйся туда и осмотрись. По возвращении
сразу доложишь мне. Прежде прочти документ и, может, поймешь, почему нас
заинтересовал этот мир. До скорого.
Экран потух и опустился. За ним оказался запечатанный пакет. Я
разорвал его, достал оттуда тоненькую книжку в черном переплете с грифом
"Сов.секретно", открыл на первой странице.
- Очень интересно, - заявил я, пробежав по строчкам глазами.
- Что именно, дорогой?
- Оказывается, я не только не знал убитого, но и слыхом не слыхал о
его родной планете.
- В конце концов, о чем-то всегда узнаешь впервые. Что нам
предписано?
- Хотим мы того или нет, отправляемся на эту таинственную планету и
производим общую разведку.
Анжелина понимающе кивнула. Мы стояли и, зная, что недолгий мирный
отдых подошел к концу, улыбались, как идиоты.
3
Тяжелый путеводитель приятно согревал пальцы, обложка мягко
светилась.
- Проведите отпуск на прекрасной солнечной Параисо-Аки, - громко
продекламировал я.
Сидевшая рядом Анжелина читала брошюру потоньше и оформленную
поскромнее.
- Параисо-Аки заселена во время первой галактической экспансии и
вновь открыта совсем недавно. Главная особенность этой планеты - самое
коррумпированное правительство во всей Галактике.
- Похоже, авторы малость расходятся во мнениях, - заметил я, потирая
руки в предвкушении трапезы.
Подкатил, раскланиваясь, робот-стюард.
- Вам порцию бульона, сэр?
- Утопись в нем сам, механический болван. Мне же принеси двойную
"Альтаирскую Пантеру" со льдом. Нет, неси две...
- Одну, - твердо сказала Анжелина. - Мне - бульон.
- Да, мадам. У вас безукоризненный вкус, мадам. - Капая машинным
маслом, раскланиваясь, кивая и потирая руки-манипуляторы, железный
подхалим отбыл.
Я его ненавидел всей душой. Так же как ненавидел весь космический
корабль, совершавший круиз с пышным названием "Роскошный тур по райским
планетам", и всех его пассажиров - без умолку болтавших и выряженных как
попугаи туристов.
Должно быть, я свои мысли произнес вслух, потому что Анжелина
напомнила мне:
- Мы сами точно так же одеты.
Действительно, одеты мы не лучше. На мне были усеянные лиловыми и
желтыми цветочками шорты и свободного покроя рубашка аналогичной
расцветки. На Анжелине - то же самое, но выглядит она почему-то как всегда
привлекательной и желанной. Следуя последней курортной моде, мы
обесцветили и завили волосы, кончики локонов подкрасили зеленым.
Чувствовал я себя в таком виде круглым дураком, несколько утешало лишь то,
что все вокруг поголовно наряжены и причесаны таким образом. Отменная
маскировочка, только, одеваясь по утрам, я скрипел зубами.
Я перевернул страницу. Панорама на развороте впечатляла: под
светло-голубыми небесами плескался темно-синий океан, волны едва слышно
накатывали на белоснежный песок, в воздухе - свежесть, щекочущие нос
запахи йода и водорослей.
- На Параисо-Аки вас ждут теплое солнце, ласковый океан, целебный
воздух, изобилие сочных тропических фруктов, неповторимая национальная
рыбная кухня и счастливые, всегда приветливые местные жители.
- Большая часть населения Параисо-Аки живет в условиях, близких к
рабству, - прочитала Анжелина из своей книжки. - Бедность и болезни здесь
давно стали нормой. Указы деспотичного правительства исполняются
беспрекословно. Наказание за малейшую провинность - смертная казнь или
длительный срок заключения.
- Через тридцать минут - посадка, - забубнил динамик на стене. -
Через тридцать минут...
- Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, - глубокомысленно
изрек я и швырнул путеводитель в ядерный обогреватель - искусное подобие
камина. Брошюра вспыхнула, с чернеющих, скрючивающихся страниц раздались
слабенькие крики. - Если у нас в багаже обнаружат секретный отчет
информационного отдела, наше знакомство с Параисо-Аки закончится, еще не
начавшись.
Анжелина протянула мне тоненькую книжечку в скромном черном
переплете, и секретный отчет последовал за рекламным проспектом в огонь.
Подкатил стюард, поставил наши заказы на стол. Анжелина подняла чашку
с бульоном, улыбнулась мне сквозь парок.
- Не будь занудой, диГриз. Считай наше задание отпуском, нашим вторым
медовым месяцем... Что я говорю? У нас же не было медового месяца. Этот
будет первым!
- Не поздновато-то ли? Нашим близнецам скоро стукнет по двадцать.
- Следовательно, для тебя я стара и безобразна? - В ее голосе
явственно слышалась угроза.
Я отшвырнул бокал и упал перед ней на колени, краем глаза заметив,
что напиток разлился и проел в ковре здоровенную дыру.
- Анжелина! Свет моей жизни! Клянусь, день ото дня ты лишь хорошеешь!
Я схватил ее руку и перецеловал каждый палец, каждый ноготок. Туристы
в кают-компании дружно зааплодировали, а Анжелина с улыбкой кивнула.
- Так-то лучше.
Корабль приземлился точно по расписанию. Распахнулись люки, и в
кают-компанию ворвались теплый свежий ветерок и мягкая мелодия.
Я повесил на плечо фотокамеру, надел темные очки, взял Анжелину под
руку, и, смешавшись с толпой весело галдящих туристов, мы спустились по
трапу.
Космопорт был выстроен на берегу океана. Как и обещала реклама,
солнце ласкало, пропитанный солью и ароматами цветов воздух восхищал,
пьянил. Улыбавшиеся местные девушки с обнаженной грудью надевали на головы
туристам венки, совали в карманы цветы, а самым симпатичным, таким,
например, как я, вручали крошечные бутылочки с золотистым напитком.
Анжелина улыбалась и ахала, покачивала бедрами в такт захватывающей
музыке. У меня к подобному веселью иммунитет, и хоть хихикал и гримасничал
я, как настоящий турист, внутри оставался тем же хладнокровным и
проницательным Скользким диГризом.
Двигаясь с толпой туристов, мы очень скоро оказались в здании
таможни. Таможенник, такой же загорелый и улыбчивый, как местные девушки,
носил рубашку, которая, без сомнения, демонстрировала важность его
должности.
- Добро пожаловать на Параисо-Аки! - обратился он ко мне на
эсперанто. - Прошу ваши паспорта.
- О, да на этой планете говорят на эсперанто! - воскликнул я на том
же языке и протянул ему паспорт. Поддельный, естественно.
- Не все. - Улыбаясь, таможенник сунул паспорт в щель компьютера. -
Наш родной язык - несколько измененный испанский. Но не беспокойтесь, все,
кого вы здесь встретите, владеют эсперанто. - Бросив взгляд на дисплей, он
вернул мне паспорт и указал на висевшую у меня через плечо камеру. -
Отличная у вас камера.
- О да. Обошлась недешево. Готов поспорить, такой кучи денег, что я
за нее выложил, вы отродясь не видели. Ха-ха.
- Ха-ха... - эхом отозвался он. - Можно на нее взглянуть поближе?
- Взглянуть? Да это же не бомба, а всего лишь фотокамера.
- Осматривать съемочную аппаратуру предписано специальными правилами.
- Почему? Местные власти что-то от нас скрывают?
Его губы сжались в ниточку, глаза прищурились. Я улыбался во весь рот
и протянул ему камеру.
- Поаккуратней с ней. Тонкий механизм.
Едва он коснулся камеры, задняя крышка отскочила; на пол,
разматываясь, выпала кассета с пленкой. Я выхватил камеру из его дрожащих
рук.
- Я же предупреждал! Испортили все снимки моей жены и друзей на
корабле. Впредь смотрите, что делаете!
Я смял пленку, швырнул ее в мусорную корзину, не обращая внимания на
его извинения, подхватил Анжелину под руку, и мы зашагали к выходу.
Наш багаж чист, в карманах и на теле - ничего подозрительного.
Опасения внушала лишь камера - чудо миниатюризации, которая не только
делала отменные стереоснимки, но и выполняла уйму других операций, в
основном запрещенных законом. Но наш план сработал, все прошло как по
маслу.
Выйдя из таможни, Анжелина взвизгнула. Такие же визги раздавались со
всех сторон.
- Господи, вы только поглядите на них!
- Кто это такие?
- Они не опасны?
- Дамы и господа, минуточку внимания, - заговорил в мегафон юноша в
униформе. - Меня зовут Хорхе, я ваш гид. Если у вас возникнут вопросы,
обращайтесь ко мне. Сейчас я с удовольствием отвечу на ваши первые
вопросы. Запряженные в тележки животные на нашем языке называются
"кабайос". История их появления на Параисо-Аки скрыта завесой времени, но
предания гласят, что они привезены первыми переселенцами с мифической
планеты, родины всего человеческого рода, называемой согласно одним
источникам "Земля", согласно другим - "Грязь". Кабайос - наши друзья, они
безобидны, перевозят грузы и незаменимы в сельском хозяйстве. Сейчас они
домчат вас до отеля.
Мы расселись по хлипким скрипучим повозкам, и кабайос тронулись в
путь. В действительности они назывались лошадьми, я имел с ними дело,
когда, путешествуя во времени, очутился на вовсе не мифической, а очень
даже реальной Земле.
Запряженные лошадьми повозки оказались самым неудобным транспортом из
всех, какими я когда-либо имел несчастье пользоваться. Не обращая внимания
на тряску, туристы смеялись и перекликались пронзительными резкими
голосами. Анжелина, похоже, тоже наслаждалась путешествием, и только я
чувствовал себя скелетом на венчании.
- Э-ге-гей! - подражая остальным, закричал я.
Сунув руку в карман, я обнаружил подаренную гостеприимной девушкой
бутылочку. Несомненно, плескавшуюся внутри янтарную жидкость туземцы
приготовили, раздавив грязными мозолистыми ногами гнилые фрукты или
выварив старые тухлые носки. Я открыл пробку и залпом осушил бутылку.
- Э-ге-гей! - на этот раз вполне искренне заорал я и знаком подозвал
смело скакавшего рядом Хорхе. - Из чего приготовлен этот напиток? - Я
поднял бутылочку. - Уж не из солнечных ли лучей? Не пил ничего подобного с
тех пор, как меня оторвали от материнской груди!
- Рад, сэр, что вам понравилось местное вино. Оно приготовлено из
сока канья и называется "рон".
- Божественный напиток. Жаль только, что разливаете вы его по таким
малюсенькими бутылочкам.
- Мы разливаем его в посуду самых разных размеров. - Засмеявшись, он
вытащил из седельной сумки полную янтарной жидкости бутылку более
приемлемого, на мой взгляд, размера и протянул мне.
- Как мне вас отблагодарить?
- Благодарность ни к чему, стоимость вина будет вписана в ваш счет.
Он галопом поскакал прочь.
Я отхлебнул из бутылки приличный глоток и удовлетворенно крякнул.
- Стоит ли напиваться в такую рань, дорогой?
- Напиваться? Я не напиваюсь, а, как ты и настаивала, привожу себя в
праздничное настроение. - Я протянул бутылку Анжелине. - Попробуешь?
- Не сейчас. Может, позже. Посмотри, какая красотища кругом.
Она, как всегда, была права: вид открывался великолепный. Дорога,
плавно изгибаясь, бежала через зеленые поля к берегу, под лучами солнца
искрился девственно белый песок, голубой океан манил.
Но где же местные жители? Кроме кучеров и нашего гида, не видно ни
одного.
- Папа, папа, смотри! Умники выискались, слова не вымолвят!
Я проследил за пальцем сидевшего рядом юнца.
У дороги срезали высокую траву длинными ножами оборванные мужчины.
Солнце припекало, работа была монотонна и изнурительна, их лохмотья
пропитались соленым потом. Завидев нас, они замерли, на грязных
изможденных лицах - жалкие подобия улыбок.
О туристах здесь, похоже, заботятся вовсю, а вот местные... Не будь
занудой, Джим, наслаждайся жизнью, отдыхай на полную катушку!
Я поднял камеру и заснял людей в поле. Услышав треск камеры, наш
кучер повернулся, дежурная улыбка исчезла с его лица. Через секунду он
взял себя в руки и белые зубы засияли с прежней силой, но я успел снять и
его.
- Поберегли бы лучше пленку для цветущих садов и великолепного отеля,
- посоветовал мне кучер.
- Почему? Разве запрещено снимать крестьян?
- Разумеется, нет, но это неинтересно.
- У людей в поле усталый вид. Сколько часов в день они работают?
- Понятия не имею.
- А сколько им платят?
Ответа я не получил - он повернулся ко мне спиной и тряхнул вожжи. Я
поймал взгляд Анжелины и подмигнул. Она кивнула.
- Думаю, глоточек рона мне придется сейчас кстати, - сказала она.
Отель, как нам и обещали, был выше всяких похвал. Наш багаж, без
сомнения внимательно изученный, ожидал нас в роскошных апартаментах.
Зная, как остальные мужчины-туристы относятся к своим женам, я собрал
волю в кулак - маскировка прежде всего!
- Когда распакуешь вещи, дорогая, найдешь меня внизу, - бросил я
Анжелине и, не дожидаясь возражений, выскользнул за дверь.
Я заглянул в бар, не торопясь прогулялся по саду. У плавательного
бассейна привлекательные девицы принимали солнечные ванны нагишом. Я решил
их заснять, уже было поднял камеру, но, представив, что произойдет, если
Анжелина наткнется на эти кадры, одумался.
Жена у меня вспыльчивая, этим мне и нравится. Во всяком случае,
считать так спокойнее.
Метрах в ста от бассейна я наткнулся на торговавший туристским
барахлом магазинчик, из любопытства заглянул внутрь. На полках красовались
кораблики из покрытых разноцветным лаком ракушек, пестрые
купальники-ниточки, очки от солнца на пол-лица, шапочки с надписями типа:
"ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ СТРАСТНО, ДУРАЧОК!" и "ДАВАЙ ПОТОЛКУЕМ!", позолоченные
цепочки, колечки с бриллиантами-стекляшками, бусы из фальшивого жемчуга.
Нахмурив брови, я прошел в секцию книг, топографических карт и
путеводителей.
- Могу ли я вам помочь, сэр? - раздался за моей спиной мягкий голос.
Я обернулся. Девушка - прекрасная фигура, золотистая кожа, огромные
сияющие глаза, выразительные алые губы...
Может ли она мне помочь? Может, да еще как! Тут я вспомнил об
Анжелине, и мой энтузиазм в мгновенье испарился. Флиртовать с туземкой,
когда жена рядом? Я не сумасшедший!
- Я хочу... Дайте мне книгу!
- В продаже много превосходных изданий. Желаете что-нибудь
конкретное?
- Да. Меня интересует история Параисо-Аки. Не рекламная чушь вроде
той, что в путеводителях для туристов, а реальные факты. У вас есть
что-нибудь в таком духе?
Оценивающе оглядев меня, она отошла к полке и вернулась с пухлым
томом в руке.
- Думаю, это то, что вам нужно. - Она протянула мне книгу, грациозно
повернулась и, покачивая бедрами, зашагала в глубь магазинчика.
"Работа прежде всего, Джим!" - одернул я себя и с трудом перевел
взгляд от ее манившей фигуры на обложку.
"Социальная и экономическая история Параисо-Аки". Звучное название,
под стать бестселлеру.
Перевернув несколько страниц, я наткнулся на вложенный внутрь лист.
Не доставая лист из книги, я прочитал выведенную крупными печатными
буквами надпись:
ОСТОРОЖНО! НЕ ЧИТАЙТЕ ЗАПИСКУ ПРИ ПОСТОРОННИХ!
На страницу внезапно легла тень. Я захлопнул книгу и поднял глаза.
Передо мной стоял верзила в мундире и казенно улыбался.
- Дай мне книгу. - Он протянул руку.
Полицейский - дурные манеры, багровая рожа, глаза навыкате, только
что на лбу не написано "коп".
- Извините, зачем вам моя книга? - Я прижал книгу к груди.
- Не твое собачье дело. Давай сюда!
- Не дам.
Я отступил на шаг. Он холодно улыбнулся и двинулся ко мне,
намереваясь вырвать книгу из моих трясущихся рук.
Ну, вот! Наконец-то начался настоящий отдых!
4
Дождавшись, когда коп вцепится в книгу обеими руками, я ухватил его
за мясистый нос и что было сил сжал пальцы. Признаюсь, поступил я так из
чистого садизма. Его полный гнилых зубов рот распахнулся во всю ширь, из
глотки вырвался нечеловеческий рык. Выждав секунду, я легонько ткнул его
кончиками пальцев левой руки в солнечное сплетение. Закрыв рот и глаза, он
без чувств плюхнулся на пол. Я поднял книгу и отвернулся от поверженного
тела. За мной стоял одетый в униформу отеля туземец - челюсть на груди,
глаза с блюдца.
- Парень умаялся за день, должно быть, прилег вздремнуть, - поделился
я с ним догадкой. - На вашей чудесной планете так хорошо отдыхается. Эту
книгу я покупаю.
Поморгав, он уставился на обложку.
- Сожалею, но книга не наша.
Теперь заморгал я.
- Не может быть. Я собственными глазами видел, как девушка-продавец
сняла ее с полки.
- В магазине только один продавец - я.
Я пожал плечами и направился в свой номер.
Все яснее ясного: и девушка, и книга мне пригрезились. Да и
валявшийся на полу полицейский, наверно, тоже.
Анжелина встретила меня на пороге номера. Она успела переодеться в
купальник, от чего мое сердце взволнованно забилось. После нескольких
долгих поцелуев она мягко отстранила меня.
- Прямо зверь дикий. Отдых, как вижу, пошел тебе на пользу. Впредь
будем чаще выбираться на курорт. А что за - книга у тебя под мышкой?
- Так, случайно купил в магазине. Интересно, твой купальник
гармонирует с цветом здешнего песка? Пойдем на пляж, проверим.
Я выразительно повращал глазами. Анжелина едва заметно кивнула,
показывая, что намек поняла.
- Отличная мысль. Я сейчас, только сандалии надену.
Мы молча покинули отель, прошли через сад к пляжу. У кромки воды
Анжелина заговорила:
- Полагаешь, в номере "жучки"?
- Не знаю, но береженого, как говорится, Бог бережет.
Я рассказал жене о своих приключениях в магазине, достал из книги
сложенный лист, развернул, и мы молча прочитали написанное от руки
послание:
НЕСЧАСТНЫЙ НАРОД ЭТОЙ ПЛАНЕТЫ ВЗЫВАЕТ К ВАМ!
УМОЛЯЕМ, ПОМОГИТЕ!
ПОЖАЛУЙСТА, ПРИХОДИТЕ В ПОЛНОЧЬ НА БЕРЕГ. ОДИН.
Подписи не было.
Я разорвал записку на мелкие клочки, зачерпнул из океана пригоршню
воды, смешал бумагу с водой, размял. Получившуюся однородную массу зарыл в
песок.
- Интересно, кто написал записку?
- Я закатил скандал на таможне, заснял работавших в поте лица
крестьян, задал уйму щекотливых вопросов. Я выделился из праздной толпы
туристов, и теперь меня приглашают на встречу. Но ты правильно ставишь
вопрос: кто? Может, записку послали несчастные жители Параисо-Аки, а
может...
- Местные силы безопасности.
- Именно. Но выбора нет, в полночь иду на берег, хоть это и будет
непросто.
- Почему?
- Не знаю, кто написал записку, но верзила, которого я уложил в
туристском магазине, был точно коп. Боюсь, как только он очухается, мне на
хвост сядет вся здешняя полиция.
- Тогда сделаем так: ты развлекаешься, играя в догонялки с полицией,
а на встречу отправлюсь я.
- Дорогая, это же опасно!
Она улыбнулась и нежно сжала мне руку повыше локтя.
- Милый, как трогательно, что ты беспокоишься обо мне.
- Вовсе не о тебе. Я опасаюсь за жизни тех, других, если они вдруг
надумают морочить тебе голову.
- Грязное животное! - Мне в бицепс впились ее железные пальчики, но
через секунду-другую она ослабила хватку и вновь улыбнулась. - А ты прав,
им лучше поостеречься.
- Сделаем все, как ты сказала. - Я потер синяк на руке. - Не люблю
бегать на пустой желудок. Пока есть время, давай вернемся в номер и
пообедаем.
В нашем номере, раскинув руки, спал на полу незнакомец, рядом лежала
камера.
- Первый, - прокомментировал находку я. - Не дождался хозяев, решил
разглядеть камеру получше и получил порцию усыпляющего газа.
Из карманов спящего Анжелина извлекла удостоверение капитана полиции,
автоматический пистолет, дубинку, наручники, охотничий нож и три гранаты
со слезоточивым газом.
- Мерзкий тип, - заключила она.
- Согласен. Параисо-Аки уже не кажется раем. - Я вытащил из камеры
несколько необходимых предметов. - Отныне куда бы ни шла, бери камеру с
собой. А сейчас, пока не нагрянули очередные визитеры, давай закажем обед.
Обслуживали туристов в отеле превосходно. Через две-три минуты, катя
перед собой сервировочный столик, явился официант. К неописуемой нашей
досаде за ним увязались двое полицейских.
- Вас не звали. - Анжелина преградила им дорогу. - Убирайтесь откуда
пришли.
Официант подкатил столик к моему креслу, преданно глядя в глаза,
сделал стойку, я же занялся приготовлением сэндвичей. Не люблю есть
всухомятку, но, что поделаешь, сегодня придется.
- Прочь с дороги, женщина! - рявкнул уродливый, заросший щетиной
полицейский.
Решив поторопить Анжелину, он положил волосатую лапищу ей на плечо. С
его стороны это было опрометчиво - хрустнула кость, и, издав сдавленный
крик, он рухнул на ковер. Второй полицейский потянулся к пистолету. Я
отложил недоделанный сэндвич, но не успел встать, как он уже лежал
рядышком со своим напарником.
Официант, не дождавшись чаевых, пулей вылетел из номера. Анжелина со
счастливой улыбкой закрыла за ним дверь. Я приготовил второй сэндвич,
завернул их в салфетку, кинул в пластиковый пакет. Подумав, сунул в пакет
и бутылку рона.
- Не хотелось бы, чтобы они помешали полуночной встрече, признав в
тебе моего сообщника. - Я подошел к двери, склонился над полицейским, на
секунду приложил его шее черную коробочку, повернулся ко второму о
повторил операцию. - Вколол им по двойной дозе, продрыхнут не меньше
суток.
Наш прощальный поцелуй прервал громкий нетерпеливый стук в дверь.
- Что ж, выберусь другим путем. - Я выскочил на балкон, Анжелина
последовала за мной. Наш номер находился на двадцатом этаже, стены здания
гладкие, без выступов и трещин. Не беда. Я протянул Анжелине пакет с едой.
- Подержи, пожалуйста.
Я перелез через ограждение, повис на руках, качнулся и мягко
приземлился на балконе этажом ниже. Анжелина кинула мне пакет и послала
воздушный поцелуи.
Все идет нормально, во всяком случае, пока.
Номер, как по заказу, оказался пустым. Перекушу и промочу горло
здесь, потом уж отправлюсь дальше.
Я дожевывал последние крошки, когда услышал позвякивание ключа в
замке. Глотнув из горлышка, я неохотно отставил недопитую бутылку, пересек
комнату и прижался к стене за дверью.
Дверь открылась, в номер ввалились военные с оружием на изготовку.
Убедившись, что их только двое, я вышел из-за двери и небрежно
поинтересовался:
- Кого-то разыскиваете?
Они как по команде повернулись. Набрав в легкие побольше воздуха, я
шагнул вперед, раздавил перед их носами капсулу с сонным газом и отступил.
Они, бряцая оружием, повалились на пол.
Один из них ростом и фигурой походил на меня, и я решил
воспользоваться старым как мир, но очень эффективным трюком. Надев форму
поверх купального костюма, я мысленно пожелал солдату почаще мыться. Его
нижнее белье оказалось украшенным кружевом из дыр и заплаток. Видно, на
солдатское жалованье не разгуляешься. Зато на экипировке не экономили:
коротковолновый передатчик, ионная винтовка, револьвер без отдачи
пятидесятого калибра и полный комплект боеприпасов. В форме меня
невозможно отличить от заправского военного, та же выправка, та же осанка,
тот же загорелый цвет кожи.
"Классная работа, Джим, - поздравил я себя. - Ты, как всегда, на
высоте: проникаешь в самые недоступные места, раскрываешь гнусные тайны
тоталитарных режимов, двигаешься, подобно духу, разишь почище молнии.
Бесстрашный и несокрушимый. Неотразимый!"
Подбодрив себя таким образом, я расправил складки на мундире и
распахнул дверь...
В воздухе засвистели пули, из дверного косяка на уровне моего лица
полетели щепки.
5
Я захлопнул дверь и отскочил в сторону. Как раз вовремя: в том месте,
где я только что стоял, в двери появился аккуратный ряд дырочек.
- Туристов здесь обслуживают по первому классу, только держись, -
бормотал я под нос, двигаясь ползком к балкону.
Зная теперь, на что способны местные парни, я надел каску на ствол
винтовки и высунул ее над ограждением. Грянули выстрелы, каска подпрыгнула
и, громыхая, покатилась по балкону. Вспыльчивые ребята. Я подобрал каску
и, не обращая внимания на вмятины, нахлобучил себе на голову.
- Впредь не будешь обжорой, Джим, - сказал я себе. - Расплачивайся
теперь за затянувшийся ленч.
Обидные слова, но я их заслужил. Я всегда откровенен с собой и, когда
прав, а обычно так и бывает, поздравляю себя, а когда нет, что ж, честно
признаю свои ошибки. Преступник, который водит себя за нос, оглянуться не
успевает, как оказывается зарытым на два метра в землю или разглядывает
небо в клеточку.
"Ну, покаялся? Хватит, теперь думай, как выберешься отсюда".
Я призадумался. С обоих флангов - враги, время работает против меня.
Выходит, пробил час открыть новый фланг.
Не хотелось бы, чтобы из-за наших с полицией игр пострадали невинные
люди. Вряд ли кто пользуется душем днем, так что лучшего места не
придумаешь.
Входную дверь снова прошила автоматная очередь. Я заскочил в ванную
комнату, вытащил резак и, нажав на кнопку, очертил по дну ванной круг.
Невежды считают, что молекулярный резак испускает разрушающие материю
лучи. Вздор! Он всего лишь генерирует поле, которое на время ликвидирует
силы молекулярных связей. Просто, как все гениальное, не правда ли?
Круг на дне ванной и пол под ним обрушились на нижний этаж. Я
услышал, как грохнулась на пол входная дверь в номер, и не раздумывая
прыгнул в дыру.
Самая мудрая тактика в моем положении - двигаться попроворнее. Так я
и сделал. Выскочив из ванной в гостиную, я наткнулся на отчаянно
накручивавшую диск телефона туристку с нашего корабля. При виде меня она
завизжала точно резаная.
- Канья, кабайос, испаньон, рон! - выкрикнул я грозно все известные
мне слова местного наречия.
Они пискнула и хлопнулась в обморок.
Великолепно. Приоткрыв самую малость дверь, я выглянул наружу. В
холле ни души.
Осторожничать некогда. Я стрелой пересек холл, не церемонясь
растолкал хихикающих туристов и оказался в ведущем к служебной лестнице
коридоре.
Прибыв в незнакомое место, я всегда первым делом осматриваю возможные
пути отхода. Эта привычка не раз выручала меня, пригодилась и сейчас.
Дверь на служебную лестницу была именно там, где я ее и приметил. Я
взялся было за ручку, но, услышав за дверью топот кованых сапог, замер.
Меня опередили! Шум за дверью постепенно становился тише. Я рискнул и
приоткрыл дверь. За поворотом исчезала спина последнего солдата. Отлично!
Я бросился следом.
Сержант Истошно орал, солдаты, грохоча по каменной лестнице
подковами, бежали вниз. Я пристроился сзади, улучив минуту, когда
замыкающие остановились, смешался с солдатами. Вместе с отделением
выскочил из отеля, пронесся мимо других строившихся, бежавших, оравших
солдат и полицейских, без суеты свернул за ближайший угол.
Через несколько минут, запихав мундир и оружие в мусорный бак на
заднем дворе отеля, я весело насвистывал. Став снова обычным туристом, я
влился в толпу таких же бездельников. Тут и там сновали гиды и служащие
отеля, успокаивали туристов. От них, какими бы безобидными они ни
выглядели, я держался подальше.
Я без приключений прошел через сад, увязался за бредущей вдоль берега
экскурсионной группой. Никто не возразил. Да и кому до туриста дело?
Вскоре мы обогнули мыс; отель и гомонившая перед ним толпа скрылись из
глаз.
Я отстал от экскурсии, взобрался по покатому склону и, пройдя с
десяток шагов, очутился на невидимой ни с берега внизу, ни из отеля опушке
леса. Сел в тени большого дерева. Трава оказалась на удивление мягкой,
тропических насекомых, слава Богу, не было. В океан медленно опускалось
солнце, сгущались сумерки. Неожиданно ощутив, что порядком устал, я
прилег, закрыл на минутку глаза и тут же заснул сном праведника.
Не знаю, виной ли тому рон, или физические нагрузки, или их
сочетание, но проснулся я только на рассвете. Потянувшись, зевнул,
прислушался к жалобным стонам пустого желудка.
Единственная возможность покинуть эту гостеприимную планету - быть
арестованным. Пора обратно в отель, сдамся властям, а между делом,
глядишь, и перекушу.
Вытащив из карманов и закопав под большим деревом все запрещенные
законом предметы, я направился к отелю. Дорогой соблюдал осторожность:
избегал открытых мест, держался по возможности в тени, то нырял в кусты,
то становился обычным, праздношатающимся туристом. Согласитесь, после всех
выпавших на мою долю приключений оказаться продырявленным каким-нибудь
ретивым юнцом было бы обидно.
Скрываясь за кустами, я подкрался к ресторану - идеальному, на мой
взгляд, месту для ареста. Улучив минуту, когда курсировавший перед входом
полицейский отвернулся, я влез через открытое окно в зал. Никто не счел
мое появление чем-то из ряда вон выходящим. Я налил чашку кофе, прихватил
со стойки тарелку с омлетом и уселся за ближайший свободный столик.
Огляделся. Час был ранний, в ресторане завтракало совсем немного туристов.
Официант как раз ушел на кухню, я быстро доел омлет и с чашкой кофе в руке
подошел к престарелой паре за соседним столиком.
- Не возражаете, если присоединюсь к вам?
Супруги переглянулись.
- Присаживайтесь, - выдавил через добрую минуту молчания муж - тощий
старик в роговых очках.
- Благодарю. А часом не знаете, из-за чего вчера был переполох?
- Нет. - Старик стукнул серебряной ложечкой по вареному яйцу так
бережно, будто это яйцо снесла последняя в Галактике курица и, не сходя с
места, протянула тощие лапки. - Нам не сказали. Ни единого слова.
Его супруга кивнула.
- Ни единого правдивого слова. Мы платили деньги не для того, чтобы
любоваться пальбой. Сейчас позавтракаем и пойдем к управляющему. "Мы
улетаем ближайшим рейсом. Верните нам деньги", - вот что я ему скажу.
Нашу милую беседу нарушил шум потасовки у входа. Мы повернули головы.
Войти в дверь одновременно пытались с десяток полицейских. Они натужно
пыхтели, толкались, давили друг другу ноги, пихались локтями. Наконец в
зал проскочил самый маленький и шустрый и, подняв свою "пушку", подбежал к
нашему столику.
- Шевельнешься - схлопочешь пулю! - прорычал он, не мигая глядя на
меня.
На помощь ему подоспели остальные, обступили наш столик.
- Официант! - заорал я во всю глотку. - Управляющего сюда! Да
поживей!
Я одним глотком допил кофе, а полицейские подошли ко мне вплотную.
- Следуйте за нами, - потребовал офицер.
Туристы и персонал ресторана во все глаза следили за происходившим.
- Почему? - невинно поинтересовался я.
- Взять его! - рявкнул офицер.
Двое здоровенных полицейских вцепились в меня, подняли на ноги. Хотя
это и стоило мне огромных усилий, я не сопротивлялся. Людей вокруг столика
становилось все больше, и вдруг я приметил в толпе нашего гида.
- Хорхе! Что происходит? Кто эти хамы?
- Полицейские. - Хорхе выглядел очень несчастным. - Они настаивают на
беседе с вами.
- Что ж, я не против, побеседуем прямо здесь. Я - гражданин другой
планеты и свои права знаю.
Хорхе сказал что-то по-испански. Полицейские замахали руками,
залопотали, перекрывая гул толпы. Мало-помалу шум утих. Ко мне повернулся
Хорхе, выглядел он несчастней прежнего.
- Сожалею, но помочь вам не в силах. Они стоят на своем, желают,
чтобы вы шли с ними.
- Похищение! - заорал я. - Бедного туриста похищают переодетые
полицейскими преступники! Звоните властям, звоните в Совет по туризму,
звоните моему адвокату! Если меня сейчас уведут под дулами винтовок, я
подам иск и планета враз обанкротится!
Туристы одобрительно зашептались. Еще минута-другая такой сумятицы, и
я был бы волен, как ветер, но тут сквозь толпу протолкался высокий офицер
и немедленно взял дело в свои стальные руки.
- Извините, сэр! Произошло недоразумение, вас не арестовывают. Боже
упаси. Немедленно отпустите его!
Полицейские разжали влажные ладони. Офицер улыбнулся и заговорил,
глядя мне в глаза:
- Вчера в отеле произошел несчастный случай. Есть веские основания
предполагать, что вы были свидетелем...
- Не видел я ничего. А вы, собственно, кто такой?
- Меня зовут Оливера, капитан полиции Оливера. Жаль, что вы ничего не
видели, очень жаль. Не будете ли вы так любезны пройти со мной и
подтвердить свои слова для протокола? Понимаете ли, пострадай люди, и мы
рассчитываем на вашу помощь.
Его улыбка была столь искренней, а логика - столь непогрешимой, что в
глазах собравшихся я вдруг из жертвы произвола превратился в заурядного
жулика.
- Всегда рад помочь. Но прежде я бы хотел оставить жене записку.
Скажите, куда мы направляемся?
В глазах Оливеры вспыхнул холодный огонь, но он превосходно владел
собой, и через мгновение огонь бесследно потух.
- В центральный полицейский участок.
- Спасибо. Эй ты! - Я махнул ближайшему официанту. - Поднимись к моей
женушке в номер двадцать-десять. Расскажи ей, что произошло. Скажи, что я
вернусь к ленчу. - Я повысил голос. - Люди, вы слышали меня. Я помогу этим
вежливым полицейским в их расследовании. Возможно, они объяснят мне, что
стряслось вчера. Скоро вернусь и обо всем расскажу вам. Ждите меня.
Пойдемте, капитан Оливера.
Я двинулся к двери столь стремительно, что полицейские едва поспевали
за мной.
Сделано все, что в моих силах. Теперь, если со мной произойдет
несчастный случай, каждый в отеле знает, кто виноват.
Сопровождаемый хмурыми взглядами и неодобрительным бормотанием, я
залез на заднее сиденье патрульной машины. Взвыли сирены, завизжали шины,
и мы помчались прочь от ласкового берега. Машина с капитаном Оливерой
вырвалась вперед и вскоре скрылась из виду. Он спешит, несомненно,
подготовит мне достойную встречу. До чего же страшно! Я громко рассмеялся,
полицейские в автомобиле опасливо покосились на меня, наверно, приняли за
сумасшедшего. Не исключено, что они не слишком далеки от истины, ведь я
сам сунул голову в пасть льву. Но сокрушаться нечего, сделанного не
вернешь.
Мы промчались мимо космопорта, снова потянулись поля. Через полчаса
машина с ревом ворвалась в город, прогромыхав по брусчатке мостовой,
остановилась перед серой двухэтажной постройкой. Ворота распахнулись.
Я в совершенстве владею техникой глубокого дыхания и полного
расслабления, так что в мрачный тюремный двор вошел, чувствуя себя
великолепно отдохнувшим и бодрым.
В отделении меня раздели донага, просветили рентгеном, тщательно
обыскали мой костюм. Дохнув в лицо чесноком, дантист осмотрел мои зубы. Ни
в одежде, ни на теле ничего подозрительного. С обычной рутиной, к которой
я давным-давно привык, покончено. Мне выдали полосатую робу и пару
стоптанных шлепанцев, двое полицейских препроводили меня в кабинет
Оливеры. Он переоделся и из капитана превратился в полковника, а от былой
вежливости не осталось и следа: в голосе металл, взгляд пронзал насквозь.
- Кто ты? - спросил он без предисловий.
- Самый обычный турист, оскорбленный вашими...
- Каргата! - проревел он. Слово я запомнил, авось когда и сгодится. -
Офицер полиции видел, что ты разговаривал с числящейся в розыске
преступницей и получил из ее рук послание. Он обратился к тебе с вопросом,
ты на него напал. Арестовать тебя прибыл наряд полиции и тоже подвергся
нападению. Чтобы предотвратить дальнейшее насилие, были посланы
оперативные силы полиции и армии, но, напав на военнослужащих, ты скрылся.
- Он говорил спокойно, не повышая голоса, но внутри его бушевала холодная
ярость. Такая же ярость постепенно закипела и во мне. - У нас мирная
планета, и насилия мы здесь не потерпим. Теперь говори, кто ты, чем здесь
занимаешься и что было в послании.
- Ничего не знаю, - твердо заявил я. - Я прилетел на вашу убогую
планету в отпуск. На меня напали, я защищался. Я служил в "зеленых
беретах", меня голыми руками не возьмешь! - О моей доблестной службе в
десанте написано в межзвездном паспорте, так что врал я, опираясь на
"факты". - Не знаю, почему меня пытались убить ваши люди, да мне и
плевать. Дождавшись, когда поутихнет стрельба, я сдался. Вот и вся история
в том виде, как ее услышат от меня журналисты. Теперь отпустите меня,
сказать мне больше нечего.
- Этот фокус не пройдет! - Потеряв самообладание, Оливера грохнул
кулаком по столу. - Ты скажешь правду или я выбью ее из тебя!
- Не валяйте дурака, Оливера. Туристы в ресторане знают, что я взят
полицией под стражу. Если с моей головы упадет хотя бы волос, прибыльной
туристской индустрии на вашей чертовой планете конец. Сейчас я сделаю
официальное заявление, а там уж решайте. Подключите меня к детектору лжи.
- Кресло, на котором ты сидишь, - детектор лжи. Говори!
Хорошо, что я не знал о кресле, когда врал напропалую. Теперь надо
сосредоточиться и подбирать каждое слово с предельной осторожностью.
- Записывайте. Книгу мне дала неизвестная девушка. Больше я ее не
видел и другой информации от нее не получал. Кто она и почему обратилась
именно ко мне, не знаю. Конец заявления. Теперь верните мне одежду и
выпустите отсюда.
Глядя полковнику в глаза, я встал. Его лицо выглядело спокойным,
только на висках едва заметно пульсировали голубые жилки. Перед ним был
выбор: убить меня или отпустить. Третьего не дано, и мы оба знали это. Он
в ярости, но он далеко не глуп.
Молчание длилось с минуту, показавшуюся мне вечностью. Когда Оливера
наконец заговорил, голос полностью подчинялся ему:
- Я освобождаю тебя. В сопровождении моих людей ты вернешься в отель
и упакуешь вещи. Тебя и твою жену доставят в космопорт и отправят
ближайшим рейсом. Не знаю, да и не желаю знать, в какую грязную историю ты
тут влип, но, если ты когда-нибудь вернешься на Параисо-Аки, клянусь, я
убью тебя на месте. Понял?
- Вполне, полковник. Убраться с вашей поганой планеты мне хочется не
меньше, чем вам спровадить меня.
Я не добавил, что при первой же возможности вернусь сюда.
6
Отлет космического корабля власти задержали почти на час. Как только
мы поднялись на борт, был объявлен старт.
Покинув противоперегрузочное кресло, я первым делом плеснул в стакан
солидную порцию виски, залпом выпил и, включив вмонтированный в камеру
детектор, обошел каюту. "Жучков" не было.
- Чисто, - сказал я. - Ты была в полночь на берегу?
- Ты сказал, что повстречал одного из местных. - Голос Анжелины был
лишь градуса на четыре выше абсолютного нуля. - Ты даже не упомянул, что
этот местный - юная, весьма соблазнительная особа.
- Любовь моя! Клянусь, для ревности нет причин! Я видел ее не больше
минуты, и между нами ничего, ровным счетом ничего не было.
- Пусть это "ничего" будет и впредь. Я тебя давно знаю, диГриз, ты
как был, так и остался сексуальным маньяком. Учти, если твои грязные руки
хотя бы прикоснутся к ней, я тебе их пообрываю.
- Договорились, не прикоснусь. А теперь, пожалуйста, расскажи, что
произошло на берегу.
- В полночь я шла вдоль берега. Девица окликнула меня из-за деревьев,
спросила, читала ли я записку. Я повторила послание, сказала, что тебя
задержали неотложные дела. Девицу зовут Флавия, она - член движения
сопротивления. По ее словам, открытой оппозиции на Параисо-Аки нет и быть
не может; как только недовольные объединяются, чтобы заявить протест,
госбезопасность внедряет в организацию своих агентов и вскоре всех
арестовывают. Лидеров публично казнят, остальных отправляют на
принудительные работы до конца жизни. Последняя надежда местных жителей -
сообщить Галактике правду о царящем на Параисо-Аки произволе.
- Боюсь, в Галактике давным-давно об этом знают, однако всем на них
плевать.
- Я тоже так считаю, но, узнав, что ее сообщение будет обнародовано,
девушка выглядела такой счастливой, что я придержала свое мнение при себе.
Ее сообщение - пять отпечатанных на принтере страничек. Она страшно
удивилась, когда я, пробежав текст глазами, запомнила его слово в слово.
- Не пытайся казаться глупее, чем ты есть. Сообщение было напечатано
светящейся краской. На меня оно произвело впечатление. Оказывается,
основная причина, по которой другие планеты не вмешиваются и не покончат с
беспределом на Параисо-Аки - правительство там формально выглядит
демократичным. Каждые четыре года проходят всепланетные выборы президента.
Демократия! Только вот результаты голосования фальсифицируются и
генерал-президент Джулио Сапилоте неизменно оказывается выбранным на новый
срок. Два с половиной года назад он принял свою сорок первую присягу...
- Да старичку не меньше двухсот!
- Именно. Он регулярно проходит курс интенсивного омолаживания, ну и
там мелочи: сон в кислородной барокамере, свежие фрукты, физические
упражнения по специальной методике... Прежде чем негодяй Сапилоте стал
президентом, Параисо-Аки была мирной планетой с умеренным монархическим
строем. Согласна, монархия не лучшая из известных в Галактике форм
правления, но при короле люди по крайней мере не голодали, бесчисленных
убийств и разгула насилия не было. Недовольных, конечно, хватало, к ним-то
и обращался Сапилоте, проповедуя свободу и всеобщее равенство. Ему
поверили, народ восстал, король отрекся и вместе с королевой и принцами
был посажен в тюрьму. Дальнейшая судьба королевской семьи неизвестна.
Прошли первые выборы. Сапилоте стал президентом, обосновался в королевском
дворце. Было казнено шесть чиновников из правительства короля, еще с
десяток сослано, остальные, вдруг оказавшись пламенными революционерами,
своих кресел не покинули, хотя названия их должностей изменились, а чины
были упразднены. Сапилоте один за другим выпустил бесчисленное множество
декретов, постановлений, законов. Он ввел трудовую повинность, возобновил
пытки и публичные казни, позволил в "исключительных случаях" расстреливать
на месте, увеличил продолжительность трудового дня, на базе бывшей
королевской охранки создал секретную полицию и прочее, и прочее. Его
ставленники получили возможность на вполне законных основаниях
эксплуатировать народ. Бедные нищали, богатые жирели, а тюрем между тем не
хватало, были изобретены трудовые лагеря. Ко времени перевыборов на
стороне Сапилоте оказались все коррумпированные генералы и чиновники. С их
помощью результаты выборов с тех пор подделывают.
- Почему же народ не восстанет?
- Власть диктатора держится на штыках, агенты секретной полиции -
вездесущи, объединиться в оппозицию людям не дают, а одинокие бунтари
обречены. Социальное устройство общества на Параисо-Аки - типичная
пирамида: на вершине - диктатор, в его руках сосредоточена вся власть;
ступенькой ниже - несколько богачей, вассалы тирана; основание пирамиды -
большая часть населения планеты, люди, практически лишенные элементарных
человеческих прав; между угнетателями и угнетенными - немногочисленная
прослойка, так называемый средний класс.
- Веселенькое общество. - Я зашагал по каюте, напряженно размышляя. -
Надо изменить порядки на Параисо-Аки.
- Согласна, но это дело непростое.
- Для человека, спасшего Вселенную, - любое дело по плечу.
- Дважды спасшего, - напомнила Анжелина.
- Вот именно. Я вернусь и...
- Мы вернемся. Мне и сыновьям тоже нужен отдых.
- Мы, конечно, мы, любовь моя! Ты, я и два наших замечательных
близнеца. Флавия не сказала, почему она обратилась именно ко мне?
- Наш гид, Хорхе, поведал ей о твоих попытках разобраться в
социальном устройстве тамошнего общества.
- Отлично. Вернувшись, свяжемся с подпольем через него. А мы
вернемся, и очень скоро! Направлявшийся ко мне человек был хладнокровно
убит. Теперь, побывав на его родной планете, я понимаю почему.
Несправедливости я не потерплю в любом, пусть самом отдаленном уголке
Галактики! И еще, за полковником Оливерой должок. Вернусь - рассчитаемся.
Брови Анжелины сошлись на переносице.
- Если этот коп коснется тебя хотя бы пальцем, он умрет! Страшной,
мучительной смертью!
- У меня лучшая в Галактике жена! Но не беспокойся, о полковнике
Оливере я сам позабочусь, ты же поможешь мне освободить всю планету.
- Заманчиво звучит. Милый, а ты уже придумал, как будешь освобождать
Параисо-Аки? У тебя есть план?
- Плана пока нет, но это пустяки, спасал же я Вселенную безо всякого
плана, спасу и эту планету.
- Может, наймем армию и объявим им войну?
- Нет, провернем это дельце потоньше. У меня вроде бы уже появилась
первая гениальная мысль на этот счет.
Стоит ли говорить, что близнецам наша затея пришлась по сердцу?
Джеймс возглавлял зоологическую экспедицию, которая собирала ядовитых
гадов на мрачной, покрытой туманом планете Виниола близ безымянного
красного карлика. Приняв наше послание по мгновенной ССВ-связи, он сдал
свой зоопарк помощнику и на полной скорости помчался домой. Боливар в то
же самое время изучал тюремную реформу, как говорится, изнутри, но,
получив по "тюремному телеграфу" весточку из дома, бросил все, сбежал из
гарантированной от побегов кутузки на Хелионе и прибыл домой лишь на
считанные минуты позже брата.
В молодости всегда отменный аппетит. Зная это по собственному опыту,
я терпеливо ждал в кабинете, пока близнецы поглощали приготовленный женой
обед из девяти восхитительных блюд.
- Отец, да ты на себя не похож! - заметил с порога Джеймс.
- Верно подмечено, братишка, - подтвердил Боливар. - Темная кожа,
черные волосы и усы, карие глаза, квадратная челюсть и широкие скулы...
Тебя, отец, не узнать!
- И говорю я теперь на новом языке, - похвастался я на
безукоризненном испанском.
- Потрясно звучит, - одобрил Джеймс. - На эсперанто похоже, и почти
все понятно.
- Включите на ночь гипнофон, утром проснетесь с головной болью, но
по-испански заговорите не хуже меня.
Вошла Анжелина, поставила на стол поднос с бутылкой рона и стаканами,
села в свободное кресло.
- Спасибо, ма, - поблагодарил ее Боливар. - За ночь овладеем языком,
а что потом?
- Потом отправимся на Параисо-Аки, родину этого божественного
напитка. - Я разлил рон по стаканам, мы выпили, причмокивая от
удовольствия. - Название планеты переводится как "Рай Земной". Сделаем же,
чтобы планета не только называлась раем, но и стала им.
- Как? - в очередной раз поинтересовалась Анжелина.
- На месте разберемся. А пока взгляните на это...
Я нажал кнопку на подлокотнике кресла, стена плавно поднялась, и
нашему взору предстала мастерская, посредине - огромный черный автомобиль.
- С виду - старье старьем, - подметил наблюдательный Боливар.
- Спасибо на добром слове, я этого и добивался. Внешне автомобиль -
точная копия того, что я сфотографировал на Параисо-Аки, деталька к
детальке...
- Только в нем наверняка еще куча деталей, которых не было в
оригинале, - подхватил Джеймс.
- Сообразительный у меня сынишка. В папу. Осторожно! Пока не объясню,
как тут что работает, не прикасайтесь ни к одной кнопке, ни к одному
переключателю. Такие вот машины на Параисо-Аки оснащены громоздкими,
чудовищно неэффективными, да в придачу еще и ядовитыми двигателями
внутреннего сгорания. На плодородных полях этой отсталой планеты
выращивают сахарный тростник, из которого потом получают этиловый спирт.
Думаете, из спирта готовят рон? Ничуть не бывало! Им заправляют
автомашины. - Я поморщился, как от зубной боли. - В наш автомобиль
вмонтирован миниатюрный ядерный двигатель. Он не только приводит машину в
движение, но и питает радар, поворачивает стволы гранатометов и пулеметов,
снабжает энергией лазеры в фарах и прочие механизмы, без которых на той
планете не обойтись.
- Классная тачка, па, - похвалил Джеймс.
- Да, па, как раз то, что нам нужно, - поддержал брата Боливар. -
Поздравляю!
- Спасибо.
- Ладно, с техникой разобрались. А вот что делать нам? - сказала
Анжелина.
- Отдыхайте и готовьтесь. Измените цвет кожи и волос, выучите вариант
испанского. Через два дня невидимый для любых радаров крейсер Спецкорпуса
доставит нас на Параисо-Аки. Нас бросят там одних, беззащитных...
- Беззащитных? Я бы не сказал! - не вытерпел Боливар.
- ...в десятках световых лет от ближайшей дружеской планеты. Четверо
против целого мира. Против всемогущей государственной машины всепланетного
тоталитаризма. Мне до слез их жалко...
- Ты, наверно, говоришь не о нас, а о тех, врагах, государственных
людишках?
- Конечно. А теперь выпьем за нашу победу и за начало новой жизни на
Параисо-Аки.
7
Одно дело сидеть со стаканом виски в руке на крыльце собственного
домика и рассуждать, какие мы великие и непобедимые, совсем другое -
остаться с тремя близкими людьми на враждебной планете. Признаюсь, даже у
меня, бойца, покрытого шрамами схваток, сдавило горло при виде бесшумно
взлетающего, и растворяющегося в ночи крейсера Спецкорпуса.
Так что же, мы обречены? Если так, виноват во всем только я.
- Ну, отец... - начал Боливар.
- Начинается потеха, - закончил за брата Джеймс.
Они весело рассмеялись. Их дружеские похлопывания по спине едва не
свалили меня на землю и выбили, должно быть, из головы все сомнения.
Мы победим! Иначе и быть не может!
- Вы правы, ребята. Пора за дело!
Джеймс распахнул перед матерью заднюю дверцу автомобиля. Одетый в
униформу шофера Боливар сел за баранку, завел мотор. Я расположился на
заднем сиденье с Анжелиной, Джеймс - рядом с братом. На Джеймсе были
черная рубашка, белые костюм и галстук-шнурок - любимая на Параисо-Аки
одежда чиновников средней руки. Мы с Анжелиной облачились в пышные наряды
богатеев, тщательно скопированные спецами Корпуса по маскировке со снимков
в путеводителе.
Боливар надел темные очки, включил сцепление, и мы тронулись. Фары, с
виду выключенные, излучали перед машиной не видимые невооруженным глазом
ультрафиолетовые лучи, лишь темные очки воспринимали их.
Ночь выдалась безоблачной, быстрая езда в призрачном свете звезд хоть
и была абсолютно безопасной, но все же приятно щекотала нервы.
- Почва здесь, как мы и думали, - сплошной камень, - сообщил Боливар.
- Даже если корабль заметили и власти явятся сюда, наших следов вовек не
сыщут. А вон и автострада. Пустая. Держитесь крепче, сейчас перемахнем
через кювет.
Нас порядком тряхнуло. Повернув, автомобиль набрал скорость и стрелой
помчался по ровной прямой автостраде.
- Километров через пять включи фары, - велел я Боливару. - Станем
праздно катающимися на автомобиле законопослушными гражданами.
- Катим без остановок? - спросил Боливар.
- До берега - без. Если прибудем засветло, дождемся рассвета у
обочины за развилкой и двинем вдоль побережья до самого туристского рая.
Там перекусим, дальше - по плану.
Дорога, как и предполагалось, в это время суток была пустынна, лишь
однажды нам навстречу попался автомобиль и, не притормаживая, пронесся
мимо.
Я вставил в видеомагнитофон кассету с записью симфонического
концерта, из бара в спинке переднего сиденья достал бутылку шампанского, и
мы с Анжелиной выпили за успех нашего предприятия. В общем, ночь мы
провели если не в роскоши, то в комфорте уж точно.
На заре мы достигли берега и свернули к курорту. По дороге брели к
полям крестьяне. Завидев приближавшийся черный автомобиль, они отскакивали
к обочине, снимали шапки, кланялись. Мы, как и полагается богачам, не
замечая их, величественно катили мимо.
Еще полтора часа пути - и мы у туристского комплекса.
- А вон и ресторан! - воскликнула Анжелина. - Столики на открытой
террасе. Выглядит вполне прилично.
- Боливар, высадишь нас у входа, поставишь машину на стоянку так,
чтобы была видна из ресторана, займешь столик на должном от нас
расстоянии, - распорядился я. - Джеймс, сядешь с братом.
Быть богатым среди бедных - что ни говори, приятно, обслуживают тебя
только по первому классу.
К нашему автомобилю подскочил сам управляющий рестораном, с поклоном
распахнул дверцу.
- Рад вас видеть в нашем ресторане, леди и ваша честь, рад видеть!..
Столик? Вон тот устроит? - Он кивнул на столик в глубине зала. - Малейшее
ваше желание - закон для меня.
- Огня.
Я вытащил из нагрудного кармана черут [сигара с обрезанными концами].
С зажженными спичками ко мне бросились трое официантов, чуть не
подрались за привилегию подать мне огня. Я развалился в кресле, небрежно
пустив из ноздрей дым, сдвинул широкополую шляпу на затылок. Анжелина села
напротив.
- Вот это жизнь!
- Джим диГриз, ты - неисправимый пижон, - сквозь зубы прошептала
Анжелина. - Ты освобождаешь этих людей от угнетателей, а ведешь себя под
стать тирану.
- Разве, выполняя за местных грязную работу, нельзя наслаждаться
жизнью? Нет, первый класс во всем! Ну, наконец-то! - добавил я, выхватывая
из трясущихся рук официанта меню.
Допив четвертую чашку кофе, я с удовлетворением откинулся на спинку
кресла, щелчком пальцев поманил Джеймса. Изображая преданного хозяину
слугу, тот суетливо вскочил с места, подбежал ко мне. Я не торопясь извлек
из целлофановой обертки очередную сигару. Он с зажигалкой в руке склонился
ко мне.
- Пойдешь к своему столику, обрати внимание на разговаривающего с
тремя упитанными туристами юношу в зеленой рубашке, - тихо сказал я. - Нам
везет, это Хорхе. Он выведет нас на связь с подпольем. Незаметно следуй за
ним, узнай, где он живет.
- Будет сделано, па. Он в жизни не догадается, что за ним "хвост".
Джеймс ушел. Анжелина наступила мне под столом на ногу и сообщила:
- Дорогой, похоже, у нас проблемы. Взгляни направо.
Я скосил глаза. К нам приближались двое. Одежда штатская, но походка,
заносчивый вид... Полицейские! У крайнего столика они остановились,
заговорили с юной парочкой. Парень и девушка поспешно достали бумаги,
очевидно - удостоверения личности, дылды придирчиво их просмотрели.
Н-да, проблемы - документов у нас нет.
- Анжелина, ты - сама наблюдательность, - похвалил я жену. -
Отправляйтесь вместе с Боливаром на стоянку, подгоните машину к выходу, а
я тем временем расплачусь.
Я поманил официанта, он стремглав кинулся ко мне. Полицейские, не
останавливаясь, прошли мимо двух занятых инопланетными туристами столиков
и рядом со мной оказались одновременно с официантом. Я бросил несколько
банкнотов, встал.
- Ваша честь, у вас есть паспорт? - обратился ко мне полицейский
похлипче и пониже.
Я не спеша оглядел его с головы до пят и, дождавшись, когда он пошел
лиловыми пятнами, отрезал:
- Разумеется, у меня есть паспорт.
И направился к выходу. Немудреный прием, обычно срабатывает, но на
этот раз не прошел. За спиной раздался дрожащий голос хлипкого:
- Будьте добры, покажите паспорт нам.
К тротуару у выхода подкатила наша машина. Она совсем близко, до нее
рукой подать, но погони, перестрелки... Надоело!
Я развернулся на каблуках и уставился на полицейского взглядом
василиска.
- Как тебя зовут, грубиян?
- Виладелмас Пуюол, ваша честь.
- Напряги слух, повторять не буду. Я никогда, слышишь, никогда не
общаюсь с полицией на улице. Тем более не показываю документов. Ты
свободен.
Я вновь повернулся, но тот, что покрупней, был то ли тверже, то ли
глупее.
- Если ваша честь настаивает, мы проводим вас к Верховному комиссару.
Он будет счастлив лично принять вас в нашем городе.
Соображать, да побыстрее. Обмен репликами подзатянулся, скоро мы
привлечем всеобщее внимание. Что же предпринять? Бежать к машине?
Полицейские дадут описание и номер машины по рации, дороги перекроют... В
общем, неприятностей не оберешься. В моей голове молнией вспыхнуло
решение.
- Благодарю за предложение. - Я добродушно улыбнулся. Они немного
расслабились и тоже заулыбались. - Я издалека, здешних мест не знаю.
Садитесь со мной в машину, покажите дорогу в город, заодно и с комиссаром
потолкую.
- Спасибо! Спасибо!
Улыбаясь до ушей, они залезли в автомобиль, опустили свои зады на
обитые кожей ручной выделки сиденья напротив нас с Анжелиной. Уверен,
позволь я, они бы расцеловали мне руки.
- Дорогая, здешний комиссар желает приветствовать нас лично, -
обратился я к Анжелине. - Эти милые полицейские сопроводят нас к нему.
- Прелестно, - проворковала Анжелина, едва заметно приподняв левую
бровь.
- Водитель, следуй указаниям полицейских, - распорядился я.
- Вперед, третий поворот направо, - сказал Пуюол.
Автомобиль плавно покатил к городу.
- Друзья должны помогать друг другу, - глубокомысленно изрек я, с
улыбкой глядя на полицейских. - Или, как написал великий поэт: "При счете
три усыпишь своего, я - своего".
- Что-то я не уловил рифмы, - пожаловался Пуюол.
- Сейчас объясню. Слушайте. Один, два, три...
Я схватил Пуюола за горло и сдавил. Он дернулся, судорожно глотнул и,
закатив глаза, обмяк. Анжелина всей душой ненавидела полицейских, и ее
подопечному пришлось совсем не сладко: она пнула его стройной ножкой в
живот и, когда он сложился вдвое, ударила тыльной стороной ладони по шее.
Он без чувств свалился у ее ног.
- Аккуратная работа, - одобрил Боливар, глядя в зеркало заднего вида.
- Прохожие на улице ничего не заметили. А мы только что миновали третий
поворот.
- Езжай вдоль берега, а мы решим, что делать с ищейками.
- Чего тут решать? Перережем глотки, привяжем по камню к ногам - и в
воду, - Анжелина победно улыбнулась.
- Нет, дорогая. - Я похлопал ее по руке. - Мы - освободители. Разве
забыла? Убивать и калечить никого не будем.
- К колам это не относится! - Она, мрачнее тучи, откинулась на
спинку.
- К колам тоже, дорогая. Спросив, что с ними делать, я имел в виду,
куда их запрячем, накачав предварительно наркотиком. Наркотик, как ты,
несомненно, знаешь, стирает воспоминания о событиях последних двадцати
часов.
- Стрихнин действует надежнее.
- Слишком надежно, дорогая.
- Отец, впереди развилка, - сообщил Боливар. - Боковая дорога ведет
прямиком в лес.
- Сворачивай, а я вколю им по дозе.
Не хотелось, чтобы полицейские через двадцать часов очухались
калеками, и от помощи Анжелины пришлось отказаться. Я достал из-под
сиденья аптечку, ввел полицейским наркотик. Автомобиль тем временем,
прошуршав шинами по грунтовой дороге, остановился. Вокруг - лес. Мы с
Боливаром отволокли спящих красавцев подальше в кусты, сели в машину и
покатили обратно.
У ресторана нас поджидал Джеймс.
- Свежим воздухом дышали? - спросил он.
- Дышали, заодно избавились от двух приставучих полицейских, -
ответил я. - Как там Хорхе?
- Я с ним зашел в бар, пропустил за соседним столиком рюмочку. Он
сказал своим друзьям, что всю ночь промаялся с туристами и теперь
отправляется в постель.
- Где он сейчас? И как его найти?
- Так и думал, па, что ты решишь потревожить его сладкий сон. Пошли
покажу.
Никем не замеченные, мы добрались до многоквартирного дома, поднялись
на третий этаж. Я отослал Джеймса к матери и, как и подобает
профессионалу, открыл замок входной двери легким движением пальцев.
В квартире царил сумрак, шторы были задернуты.
Спесь до добра не доводит. То ли сон у Хорхе, как у кота, то ли дверь
его квартиры снабжена бесшумной сигнализацией. Когда я на цыпочках дошел
до середины комнаты, вспыхнул свет. В двери спальни стоял Хорхе и целился
в меня из большого, страшного на вид пистолета.
- Сейчас ты умрешь, шпик! Читай молитву!
8
- Не стреляй, Хорхе! Я друг!
- Неужели? С каких это пор друзья как воры крадутся в ночи?
- День, ясный день за окном, взгляни сам. А крался я, чтобы меня не
видели враги. Я сам, как и ты и как Флавия, не жалую поли...
Последние слова едва не стоили мне жизни.
- Что ты знаешь о Флавии?! - заорал Хорхе, и, клянусь, его палец на
спусковом крючке побелел.
Я, как герой мыльной оперы, пал перед ним на колени и с мольбой
простер руки.
- Выслушай меня, храбрый Хорхе! Твое послание получено на другой
планете, я прибыл оттуда. То самое послание, что ты передал туристу и его
жене, которых потом вышвырнули из вашего райского мира.
- Ты знаешь о послании?
Ствол пистолета самую малость опустился. Я встал с колен, отряхнул
брюки и сел на диван.
- Знаю, ведь я - тот самый турист.
- На того туриста ты не похож.
- Внешность изменена, но я - тот самый.
- Докажи.
- Правильно, что не доверяешь первому встречному, но я свой, друг.
Сейчас убедишься. Я знаю, например, что туристка, моя жена, встречалась на
берегу с Флавией и Флавия показала ей послание на пяти листах, которое моя
жена прямо на месте запомнила, а позже пересказала мне. Могу прочитать
тебе его слово в слово.
- Читай.
Я продекламировал без запинки все пять листов. Я читал и читал, а
пистолет в его руке опускался и опускался. Когда я закончил, Хорхе и вовсе
отложил его в сторону.
- Убедил. Я сам написал это послание, и видели его только Флавия и
жена туриста.
Он, блестя глазами, подбежал ко мне, поднял на ноги, обнял и
расцеловал в обе щеки. Не мешало бы ему, конечно, прежде побриться.
- Рад, что мы наконец-то нашли общий язык. - Я мягко высвободился из
объятий. - Счастлив буду помочь.
- Я едва глазам верю. Мы так давно взывали о помощи извне. Несколько
месяцев назад один из наших под видом туриста пробрался на космический
корабль. С тех пор о нем - ни слуху ни духу.
- Такой низенький, загорелый, нос крючком?
- Он самый. А ты откуда...
- Боюсь, что принес печальную весть: он мертв, убит, без сомнения,
агентами полиции.
- Бедный, бедный Хестер, он был храбрым бойцом, надеялся найти
легендарную Стальную Крысу, заручиться его помощью...
Я, скромно потупив глаза, принялся многозначительно полировать и без
того ухоженные ногти об отворот пиджака.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что... что ты...
- Стальная Крыса, к вашим услугам. В разных мирах я известен под
разными именами, и "Стальная Крыса" - одно из них. А теперь расскажи, что
тут творится и какой у вас план.
- Положение у нас простое и безнадежное. Плана нет, и, если честно,
мы пребываем в смятении. Секретная полиция действует эффективно, слишком
эффективно. Едва организуется новая группа сопротивления, как всех ее
членов арестовывают и уничтожают. Наша организация совсем новая, но о
Флавии уже знают, на нее ведется охота. Я по работе встречаюсь со многими
инопланетными туристами, и план поиска помощи со стороны предложила она.
Сами мы, к сожалению, очень слабы.
- Не так ух плохо для начала. Скажи, а многие ли на этой благодатной
планете разделяют твои взгляды?
- Любой крестьянин спит и видит казнь президента Сапилоте. Но
крестьяне беспомощны, вся власть в руках кучки богачей - ставленников
диктатора, а с инакомыслящими расправляются головорезы из военизированной
секретной полиции, ултимадо, как они себя называют. Правда, президента не
жалуют многие дворяне из древних семей, но они давно утеряли свое былое
влияние.
- Дворяне? - ухватился я за идею. - Расскажи мне о них.
- Я сам, к стыду своему, из старинного дворянского рода и наделен
длиннющим, ничего не значащим титулом. Власти мне доверяют, вот даже
туристов сопровождаю. Дворяне в свое время совершили ошибку - примкнули к
так называемому "демократическому движению", а когда разобрались, что к
чему, было поздно. Свинья Сапилоте стал президентом, ключевые позиции в
правительстве заняли его люди. Результаты следующих выборов его шайка
подделала. Так с тех пор и повелось каждые четыре года. Скоро очередные
выборы, но это лишь фарс, каждый ребенок на Параисо-Аки знает, что
Сапилоте - генерал-президент пожизненно.
Долго зревшая в моем черепе идея наконец оформилась, и я радостно
закричал:
- Нет же, нет! На следующих выборах будет иначе!
- Каким образом?
- Найдем честного, уважаемого дворянина из старинной семьи, сделаем
его кандидатом на пост президента.
- Но сколько бы человек ни проголосовало за нового кандидата,
президентом ему не стать - результаты выборов будут фальсифицированы.
- Будут фальсифицированы непременно, но не местными чиновниками, а
мной. Я покажу этой примитивной планете один-другой трюк из
джентльменского набора по-настоящему грязных политиков. Выборы выиграем
мы!
- А получится?
- А то как же, только нужен достойный кандидат. Не знаешь случайно
такого?
Хорхе сосредоточенно потер подбородок.
- Сразу и не сообразишь.
- Может, расшевелим мысли стаканчиком рона?
- Отличная идея! У меня как раз есть старый выдержанный рон, вовсе не
такой, каким обычно потчуют туристов. Тебе, думаю, он придется по вкусу.
Придется по вкусу? От напитка я был в восторге. Мы провозгласили тост
за новую счастливую жизнь, потом друг за друга, потом... Открыв третью
бутылку, мы возобновили работу.
- Чем дальше живет человек от крупного города, тем он лучше, чище
душой, - сообщил Хорхе. Похоже, алкоголь промыл его мозги, и они теперь
работали не хуже отлаженного часового механизма. - В глубине континента
находятся большие имения, где выращивают пшеницу, кофе и ягоды бискохо и
канья. Там же изготовляют рон, перемалывают пшеницу. Крестьяне там живут в
достатке, надсмотрщики мягки, дворяне, хозяева поместий, справедливы. До
тех пор пока в города по утвержденным планам поступает продовольствие, а
люди там не занимаются политикой, Сапилоте не суется в местные дела.
- Ты кого-нибудь из тех дворян знаешь?
- Я всех знаю, ведь мы родственники.
- Кто-нибудь из них, на твой взгляд, подходит на роль кандидата в
президенты?
- Да, Гонсалес де Торрес, маркиз де ла Роса. Он честен, справедлив,
храбр, недурен собой и всей душой ненавидит Сапилоте.
- Вроде, подходит. Ты его хорошо знаешь?
- Он - четвероюродный брат мужа двоюродной кузины матери. Я встречаю
его только на похоронах, свадьбах и юбилеях, но знаю о нем все. У
аристократов нет секретов друг от друга.
- Как с ним связаться?
- Сначала надо купить или взять на прокат автомобиль...
- Уже сделано. Ты поедешь с нами?
- Если я неожиданно оставлю работу, возникнут подозрения. С вами
поедет Флавия. Она родом из тех мест, покажет дорогу, да и в имении ей
быть безопаснее.
Я допил рон и неохотно поставил пустой стакан на стол.
- Где и когда мы ее подберем?
- Где она сейчас, не знаю, но к вечеру выясню. Подходи в полночь к
подъезду этого дома, и я отведу тебя к ней.
- Договорились.
Мы пожали друг другу руки. В дверях я обернулся и указал на
недопитую, покрытую толстым слоем пыли бутылку рона.
- Древний напиток в открытой посуде мгновенно выдохнется. Не
возражаешь, если я позабочусь о вине?
- Забирай рон с собой, умоляю тебя. - Хорхе подал мне бутылку. - У
меня еще есть, на полуночную встречу прихвачу несколько бутылок.
- У вашей планеты два достоинства, почему-то не упомянутых в
рекламной брошюре: рон многолетней выдержки и жульнические выборы. Порой
кажется, что я действительно попал в рай.
9
- Отличный план, па! - воскликнули близнецы хором.
Анжелина фыркнула.
- Я бы предпочла, чтобы твоя подружка Флавия сидела дома.
Я глотнул доброго старого рона прямо из горлышка.
- Если я и был волокитой, что крайне сомнительно, то это в прошлом.
Давно уже не любуюсь я женщинами, даже такими прекрасными, как Флавия.
Брови Анжелины, изогнулись дугой то ли в знак недоверия, то ли в знак
признательности. Я не стал выяснять, отчего именно; душевное спокойствие,
в конце концов, дороже всего.
- До полуночи еще почти десять часов. Может, махнем на природу,
устроим пикник?
Мальчики тут же поддержали меня.
- Отличная мысль, па!
- Сейчас, завожу машину!
- Если вам не силится, что ж, поехали. Но сначала - по магазинам,
продуктов купим.
Умиротворенные сытной трапезой, мы наслаждались тишиной и покоем
вблизи опушки леса на холме. Джеймс дремал. Боливар ковырялся в машине. Я
лежал на траве, положив голову Анжелине на колени, в мире с собой и со
всей Вселенной. Огненный диск солнца медленно опускался, так же как и
уровень рона в моей бутылке.
- Вот она, настоящая жизнь. - Я вздохнул. - Может, бросим все к
чертям, уйдем на пенсию, осядем на такой же мирной планете и будем
коротать старость, согретые лучами ласкового, теплого солнышка?
- Не мели чепухи. - Голос Анжелины звучал как сама практичность. - Не
Пройдет и дня, как ты от скуки на стенку полезешь. Сейчас тебе по нраву
покой только потому, что предстоит схватка. И еще потому, что за нынешний
день ты влил в себя не меньше литра древнего рона.
- Дорогая, ты несправедлива ко мне! Я трезв как стеклышко! Хочешь,
назову число пи до двадцатого знака после запятой?
- Лучше скажи быстро: купи кипу пик.
- Купи пипу... э-э-э... кип.
- Восхитительно! - Анжелина резко встала, и я пребольно ударился
головой о землю. - Пора в путь! Джеймс, похоже, твой папаша на ногах не
держится. Затащи его в машину на заднее сиденье.
Джеймс открыл глаза и хитро подмигнул мне. Я подмигнул в ответ,
перекатился на живот и пятьдесят раз отжался на кулаках. Тут же пожалел об
этом - в голове будто заработал паровой молот. Оказывается, забористая
штука - рон. Я допил последние капли и отшвырнул бутылку в кусты, дав
зарок не прикасаться к вину до конца жизни. Ну, если не до конца жизни, то
до завтрашнего утра точно.
Джеймс вырыл ямку и сложил туда весь мусор. Анжелина собрала тарелки,
вилки, ложки, ножи, чашки, стаканы в кучу и по очереди запихала их через
щель в крышке в корзину для пикника; разогнанный до сверхзвуковой скорости
поток воздуха счистил с посуды остатки пищи. Мы сели в машину и покатили к
городу.
Почти всю обратную дорогу я проспал на заднем сиденье. Сохраняя для
подвигов свой боевой дух, а не в пьяном угаре, как намекала Анжелина.
Меня расшевелил ласковый толчок локотка Анжелины под ребра. Я протер
глаза. Машина остановилась у знакомого многоквартирного дома. Из тени
выскочил Хорхе, распахнул дверцу и мигом залез внутрь.
- Поехали! Поехали быстрее! - забормотал он, и Боливар тронул с
места. - Все пропало! Флавию схватили ултимадо!
- Когда? - спросил я.
- Несколько минут назад. Я уже выходил, когда она позвонила, сказала,
что к ферме, где она скрывается, подъехал крытый грузовик, из него
выскакивают ултимадо и окружают дом.
- Далеко эта ферма?
- Не очень. Полчаса быстрой езды, а может, меньше.
- От фермы к городу одна дорога?
- Да.
- Перехватим их!
Отчаяние на лице Хорхе сменилось надеждой, но через секунду он вновь
помрачнел.
- Их целая армия, и они вооружены до зубов!
- Неважно! Куда ехать?
- Прямо, четвертый поворот направо.
Хорхе смотрел на нас, как на сумасшедших, мы не удержались и
загоготали. Боливар утопил педаль газа в пол, и нас вдавило в спинки
кресел.
Армия головорезов! Эка невидаль!
Через пять минут мы оказались у развилки. Я привстал, оглядел место
будущей операции, в голове уже возник план.
- Джеймс, живо достань из багажника большой резак и четыре игольчатых
пистолета. Боливар, отгонишь машину с дороги. Остальные - из машины.
Анжелина, будешь приманкой.
- Поразительная глубина мышления!
Наш автомобиль умчался. Я осветил фонариком большое дерево у дороги.
- Джеймс, срежь его так, чтобы упало поперек дороги... - Я услышал
рев приближавшейся машины. - Быстрее, они с минуты на минуту будут здесь!
Анжелина легла у дерева, ноги под стволом, будто ее придавило.
Верхушки деревьев осветили фары. Мы попрятались в кюветах по сторонам
дороги. Свет стал ярче, из-за поворота выскочил грузовик и помчался к
поваленному дереву. Завизжали тормоза, ужасно длинную секунду мне
казалось, что они раздавят Анжелину. Машина замерла в метре от дерева,
Анжелина вяло зашевелилась и позвала на помощь.
Открылась дверца, из машины вылез водитель, и воздух наполнился еле
слышным шелестом - мы начали стрелять из игольчатых пистолетов. Игольчатый
пистолет - бесшумное оружие, мощное электромагнитное поле выталкивает из
стволов крошечные стальные стрелы с ампулами сильнодействующего
снотворного на концах. Едва тело водителя коснулось асфальта, как я с
фонариком в одной руке и пистолетом в другой подбежал к машине.
Мои предосторожности оказались излишни - в кузове вповалку лежали и
храпели полицейские, среди них, как живое подтверждение нашей меткости,
сидела бледная, перепуганная Флавия.
- Ты спасена.
Я подал ей руку, помог выпрыгнуть из кузова. К нам, отряхивая юбку и
метая гневные взгляды, приближалась моя жена. Я поспешно отпустил руку
Флавии и шагнул в сторону. Рядом как по мановению волшебной палочки
появился Хорхе и тут же припал к освободившейся руке губами. Большой
охотник до поцелуев был этот Хорхе.
- Если не считать, что меня чуть не раздавили в лепешку, операция
прошла успешно, - дала оценку сделанного Анжелина. - Посадим теперь
водителя на место, положим на колени термитную гранату.
Я вздохнул и поцеловал руку Анжелине а-ля Хорхе.
- Дорогая, я умер не меньше тысячи раз, пока скрипели античные
тормоза этой повозки. При следующей засаде я лягу под дерево, а ты
перестреляешь всех ултимадо. Джеймс, Боливар, выволоките из кузова
храпящих уродов и оттащите с глаз долой в лес. Заберите все ценное из их
карманов. Хорхе, прервись хотя бы на секунду, пусть рука Флавии просохнет.
Ты сможешь вести этот драндулет? - Я кивнул на полицейский грузовик.
- По-твоему, я что, крестьянин? Конечно, смогу.
- Извини, ты не крестьянин. У тебя есть на примете местечко, где
машину не сразу найдут?
- Знаю поблизости отвесную скалу. Если грузовик столкнуть оттуда в
море, его век не найдут.
- Век - подходящий срок. Сделай, пожалуйста, эту работенку. Да, чуть
не забыл, десяток прощальных поцелуев - и в путь!
Мы помахали отъезжавшему грузовику. Флавия повернулась, и я впервые
заметил, что ее правый глаз заплыл, бровь рассечена, верхняя губа справа
опухла.
- Сейчас принесу аптечку, - сказала Анжелина. - Знала бы я, как
поработали над тобой эти ултимадо, они бы заснули долгим, может, даже
вечным сном.
- Не знаю, как и благодарить вас! - воскликнула Флавия. - Вы не
только спасли меня, но и задумали освободить нашу планету. Хорхе мне все
рассказал. Думаете, ваш план сработает?
- Непременно сработает, - ответила Анжелина, нанося на лицо Флавии
антисептическую мазь. - Если, конечно, я удержу мужа от глупостей.
Из леса вышел Боливар с кучей одежды в руках.
- Все нормально, па.
Следом появился Джеймс с ботинками.
- Мы видели, как эти громилы обошлись с юной леди, и решили, пусть,
очухавшись, прогуляются до города нагишом.
- Вполне разумно. Флавия, познакомься, это - наши сыновья, Джеймс и
Боливар.
Молодые люди с энтузиазмом пожали друг другу руки.
Анжелина положила ладонь мне на плечо и улыбнулась уголками губ.
- Смотри, как у них блестят глаза. Похоже, оба влюбились с первого
взгляда. Что, поехали?
Мы выехали на главную дорогу и, следуя указаниям Флавии, направились
на юг.
- Ултимадо не суются во внутренний район страны. Как только окажемся
за Стеной, мы в безопасности, но пересечь ее не просто.
- Что за Стена? - поинтересовался я.
- Стена ткнется через весь континент, проехать можно только через
охраняемый пост. Сама Стена неприступна - мили колючей проволоки в
несколько рядов, ограды из металлической сетки под напряжением, частоколы
из стальных прутьев с отравленными остриями, бетонные стены, мины,
детекторы...
- Если описание верно, то там и ребенок пройдет, - заметила Анжелина.
- Джим, открой, пожалуйста, шампанское - успокоим нервы и выработаем план.
Флавия сидела на откидном сиденье напротив нас и маленькими
глоточками пила из хрустального бокала. Я к своему едва притронулся, для
одного дня выпивки достаточно.
- Расскажи об охраняемых постах, - попросил я.
- Посты - это маленькие, хорошо укрепленные форты. В фортах тяжелая
артиллерия, пулеметы, войска. Проезд через двойные ворота. Внутри солдаты
проверяют паспорт с визой, обыскивают багаж. Нам там никогда не
прорваться.
- Слова "никогда" нет в лексиконе нашей семьи, - твердо сказала
Анжелина. - Твое мнение, Джим. Стена или пост?
- Разумеется, пост. Иметь дело с людьми легче, чем штурмовать
бетонную стену и стальные заграждения. До ближайшего поста далеко?
- Двести километров, может, чуть больше.
- Джеймс, слышал?
- Да.
- За сорок километров до цели включи радар. За десять - останови,
осмотримся и подготовимся.
Лицо Флавии вытянулось, видимо, она представила, как богатые туристы
на стареньком автомобиле штурмуют набитый отборными армейскими частями
форт. Она не первая на этой планете приняла нас за сумасшедших, но ее так
же, как и солдат, ждало несколько сюрпризов.
Продумывая детали предстоящего штурма, я отхлебнул приличный глоток
шампанского.
Боливар остановил машину у обочины.
- Приехали, - сказал Джеймс. - Радар ни к чему, форт как на ладони.
Он был прав: в сумеречном свете отчетливо виднелась тянувшаяся от
восточного горизонта до западного Стена, впереди высилось мрачное
неприступное здание - охраняемый пост.
Флавия поежилась. Будь я женщиной, я бы, наверно, тоже поежился.
Неприступное? Глупости!
Джим диГриз никогда не пасовал и не спасует перед трудностями!
Планета будет освобождена!
- Слушайте внимательно. - Я достал из-под сиденья кейс. - С этими
фильтрами мы не заснем, как все вокруг. Анжелина, пока едем, объяснишь
гиду, как их вставляют в нос. Джеймс, подготовь газовые баллоны. Боливар,
подними верх. - С мягким жужжанием над открытым автомобилем поднялась
крыша из бронированных полос. Я одобрительно кивнул. - Проверим окна.
Джеймс, по команде "сейчас" закроешь окна. Сейчас! - Глухой стук, все окна
закрыты. - Отлично. Теперь переключи управление лазерной пушкой на меня.
Проверь наш главный калибр, не исключено, что ворота слишком толсты и
лазером их не возьмешь. - Из подлокотника моего кресла выскочил пульт
управления. Я коснулся кнопок, взглянул на контрольные приборы. Все в
норме. - Вопросы есть?
- А то как же, - подал голос Джеймс. - Когда обед?
- Прорвемся и сразу перекусим. Еще вопросы?.. Нет. Тогда вперед!
Мотор взвыл, и мы ринулись в атаку.
10
Атаковали мы, конечно, медленно - чем позже обнаружат наши истинные
намерения, тем больше шансов на успех.
Подкатив с неторопливой величественностью к форту, автомобиль замер.
Я достал очередную бутылку шампанского, взялся за пробку. Мощные
прожекторы залили площадку перед воротами ослепительным желтым светом,
торчавшие из бойниц в каменной стене стволы пушек повернулись.
Я высунулся из окна.
- Какого черта копаетесь?! Открывайте! Шофер, посигналь!
Боливар нажал на клаксон, раздался записанный на пленку рев стартовых
двигателей межзвездного крейсера. Мне заложило уши. Видимо, наш призыв был
услышан, ворота медленно двинулись вверх, и я победно замахал бутылкой. Мы
въехали в форт, остановились перед вторыми, запертыми воротами. Открывая
шампанское, я почти не обратил внимания, что ворота за нашими спинами так
же медленно закрылись, а к машине подошли вооруженные солдаты. Пробка с
хлопком вылетела, Анжелина восторженно закричала и подставила свой стакан.
Мальчики тоже обернулись и протянули свои. Анжелина незаметно толкнула
Флавию локтем, намекая, чтобы она присоединилась к общему веселью. Я начал
не торопясь разливать шампанское.
Солдаты встали у машины разинув рты, - подобные причуды аристократов
им в диковинку. Сквозь их неровный строй вперед протолкался офицер.
- Документы, живо!
- Молчи, хам, когда находишься в обществе дворян! - От избытка эмоций
я взмахнул рукой с бутылкой, и пенящееся вино залило серый китель офицера.
- Открывайте ворота и проваливайте!
- Ваши документы, пожалуйста, - сказал более учтиво офицер, видимо,
признавая наше превосходство.
Дальнейшие события хотя и длились секунды, но были столь ярки, что до
сих пор стоят перед глазами.
Робко заглянув в окно, офицер увидел Флавию, его зрачки расширились,
губы задергались.
Узнал!
Я выплеснул в его распахнутый рот шампанское из стакана.
- Окна! Газ! - заорал я.
Доля секунды - и окна надежно закрыты, из специальных отверстий в
кузове автомобиля пошел газ. Офицер, упав у колес, скрылся из виду,
солдаты молча повалились рядом. Я включил лазер.
В ворота уперся рубиновый луч, сталь приобрела красивый красный цвет,
во все стороны брызнули искры.
- Не особо впечатляет, - прокомментировала происходящее Анжелина.
- Металл слишком толст. Джеймс, пушку! Стреляй в верхнюю часть...
Капот машины открылся, оттуда вылез ствол пушки. Выстрел
стопятимиллиметрового безоткатного орудия в замкнутом пространстве форта
больно ударил по ушам, на время лишив нас слуха. Прогремел еще один
выстрел. Бронебойные снаряды рвали сталь, закрытый автомобиль не спасал от
оглушительных звуков, и мы заткнули уши пальцами. Выстрел. Ощущение было
такое, будто я - внутри колокола, а моя голова - гигантский язык. Ворота
перед нами прогнулись и затряслись. Еще выстрел, еще. Ворота сорвались с
петель и с грохотом обрушились наземь.
Из здания с автоматами в руках выскочили солдаты. Пули смертоносными
градинами застучали по бронированной крыше автомобиля, на стекле напротив
моего лица появился аккуратный ряд звездочек. Солдаты стреляли на бегу и,
попав в озеро сонного газа, падали.
- Боливар, жми! - В ушах стоял такой звон, что я едва слышал
собственный крик. - Стой!
Солдат, пошатываясь, добрел до самой машины и, выпустив напоследок
очередь в небо, завалился перед бампером. Если мы тронемся, ему конец.
Я распахнул дверцу, спотыкаясь о спящих, обогнул машину. И увидел
солдата, который, дрыхнул, широко раскинув руки, правая - под передним
колесом. Я отпихнул руку этого ногой, схватил за сапоги того, что своим
телом преградил нам путь, и оттащил в сторону.
На бегу я краем глаза заметил метрах в пяти солдата - лицо скрыто
маской противогаза, пистолет нацелен на меня. Едва слышный выстрел - и
левое плечо пронзила острая боль. Меня развернуло, перед глазами -
асфальт.
Дальнейшее было подернуто багровой дымкой. Я безуспешно попытался
встать, туман перед глазами сгустился. Затем я увидел рядом с собой
Джеймса. Выстрелив из игольчатого пистолета, он нагнулся, схватил меня
поперек туловища, подтащил к машине и бережно уложил на заднее сиденье. Я
хотел знать, что происходит, но глаза сами собой закрылись. Автомобиль
сорвался с места, позади раздался оглушительный взрыв. Мы проехали по
покореженным воротам, меня швыряло из стороны в сторону. Дальше - сплошная
тьма.
Я открыл глаза. Надо мной склонилась Анжелина. Видеть ее прелестное
лицо приятно всегда, но сейчас - особенно. Я открыл рот, но вместо слов из
горла вырвался сухой кашель. Анжелина повернулась, ставя пустой стакан, и
я увидел над собой бездонное голубое небо. Красотища. Не то что грязный
потолок тюремной камеры. Вода смочила глотку, и вторая попытка заговорить
удалась.
- Как прошел штурм?
- Все бы ничего, если бы не твой дурацкий героизм.
Она улыбнулась? Или мне только показалось? Глаза в уголках блестят.
Неужели слезы?
Ее ладонь в моей, и я слегка сжал руку. Ее улыбка стала шире.
- Газ просочился в здание, и оборона захлебнулась. Несколько солдат
успели надеть противогазы, но их уложили игольчатые пистолеты. Мы проехали
по разрушенным воротам и помчались по шоссе. Хорошо, что автомобиль
укреплен броневыми листами, а то бы нам несдобровать. Сзади по нам
стреляли из крупнокалиберных орудий, потом взглянешь - вмятины будь
здоров. За нами погнались несколько машин и броневик, но мы взорвали за
собой мост и с тех пор их не видели. С шоссе мы свернули на проселок,
потом покатили и вовсе без дороги по холмам. Отыскав эту поляну,
остановились на отдых. Как видишь, машина и лагерь скрыты деревьями, и с
воздуха нас не найти. Короче, все прекрасно. Вот только твоя рука... Пуля
прошла, не задев кости. Входное отверстие в бицепсе - маленькая аккуратная
дырочка, а выходное в трицепсе... Большущая рваная дырища.
- Странно, но рука совсем не болит.
- Еще бы болела, ведь тебя под завязку накачали наркотиками.
Я пошевелился. Анжелина усадила меня, подложив подушку под спину.
Оказалось, лежал я у высокой сосны на спальном мешке. Рядом в таких же
спальниках посапывали близнецы и Флавия. Я посмотрел вдаль. Зеленые холмы,
у самого горизонта - горы. Мир и покой. Идиллия.
- Ты спала?
- Нет, я дежурю.
- Теперь моя очередь, а ты ложись отдохни.
Анжелина - хороший солдат и возражать не стала. В самом деле,
бодрствовать и ей причины не было. Нежно поцеловав меня в губы, она
пододвинула ко мне складной столик, на котором стояли кувшин с водой и
аптечка, и залезла в спальник.
От наркотиков во рту пересохло, и я с жадностью осушил кувшин. Тихо,
только шелест веток над голован да пение птиц вдалеке. Я встал и
направился к автомобилю. Меня слегка покачивало, а в остальном чувствовал
я себя удовлетворительно. Боливар открыл глаза и молча взглянул на меня. Я
соединил указательный и большой пальцы правой руки, показал ему, мол, все
нормально, затем коснулся пальцем губ. Он кивнул и снова закрыл глаза.
Я заглянул в кабину. Сигнальное устройство и радар включены, если в
нашем направлении двинется кто-нибудь крупнее птицы, в приемнике, который,
несомненно, лежит под ухом у одного из мальчиков, раздастся сигнал
тревоги. Мысль, что мое маленькое войско позаботится о себе в любых
обстоятельствах, наполнила меня гордостью, придала сил.
В холодильнике меня ожидал сюрприз - контейнер с водой и дюжина пива.
Я откупорил запотевшую бутылку и жадно припал к горлышку. Рядом
раздались шаги. Я сжал горлышко бутылки - какое-никакое, а оружие.
Обернулся. Флавия. Я расслабился и снова хлебнул из бутылки.
- Только благодаря вашей храбрости мы добрались сюда, - сказала она.
- Спасибо от всего сердца.
- Пустяки. Я совершаю нечто подобное не реже двух раз в неделю. К
тому же на этот раз у меня были отличные помощники.
- Признаюсь, что, когда Хорхе рассказал мне о вашем плане обставить
Сапилоте на выборах, я сочла вас сумасшедшим. Простите меня за сомнения.
Теперь я не только верю, что вы доведете задуманное до конца, но и очень
хочу, чтобы Параисо-Аки освободили именно вы. Знаете почему?
- Извините, сегодня я туго соображаю.
Она подошла ближе, остановилась на расстоянии вытянутой руки.
Красивая девушка: губы алые, зовущие, в глазах можно утонуть... Я едва
слышно вздохнул, осушил бутылку и, чтобы оказаться подальше от этих
бездонных глаз, сел на заднее сиденье автомобиля. Она - сама серьезность -
стояла, сложив руки на груди, и будто светилась изнутри.
- Я хочу, чтобы победили именно вы, потому что вы - человек чести. Я
вам безоговорочно верю.
- Спасибо на добром слове, хотя полицейские на сотнях планет не
разделяют вашего мнения, для них я - преступник.
- Не поняла, о чем вы, но все равно верю. Скажите, почему вы
рисковали жизнью, почему покинули безопасный автомобиль?
- Под колесами лежал солдат. Если бы мы поехали, то раздавили бы его
в лепешку.
- Но это был всего лишь солдат.
- Прежде всего - человек.
- Разве жизнь одного человека, тем более врага, так важна для вас?
- А что важнее человеческой жизни? Жизнь - это все, что есть у
каждого из нас. Одна-единственная попытка; и пустота до рождения, пустота
после смерти.
Флавия покачала головой.
- А как же загробная жизнь? По моей религии...
- Рад за вас, уверен, религия поддерживает вас в трудные минуты. Моя
же вера предельно проста: я вижу реальность и сомневаюсь, что после смерти
попаду на небеса, так как не верю в их существование. У меня одна жизнь, и
я дорожу ею. Так имею ли я право лишить другого человека его единственной,
по моим же собственным убеждениям, попытки - жизни? Только самовлюбленные
политиканы и религиозные фанатики убивают людей ради собственной выгоды
или абстрактных идей - справедливости, абсолютной истины, веры! По мне,
живи и дай жить другим, помогай добрым людям и сторонись дурных. А что
касается веры... Вера - личное дело каждого!
Позади Флавии появился Боливар.
- Отлично сказано, отец, - поддержал он меня. - Теперь, может,
пойдешь приляжешь, а я подежурю?
- Спасибо, так я и сделаю, - пробормотал я. Сын кивнул мне, но
смотрел он только на Флавию, она - так же пристально на него. - Что ж,
поковыляю. Флавия, если тебе не спится, может, поговоришь с Боливаром?
Уверен, у него к тебе куча вопросов о вашей планете.
Они оба энергично закивали, а я поплелся обратно.
На смену моему поколению пришло новое, и тут уж ничего не поделаешь.
Чувствовал я себя не то что старым и ненужным, но все же... Интересно,
депрессия вызвана наркотиками или моей лекцией о религии?
- Выше нос, Джим, - сказал я себе, залезая в спальник. - Ты -
освободитель, и на этой планете еще будет воздвигнут твой памятник!
Мысль о памятнике согрела сердце, и я заснул с улыбкой на губах.
11
На следующий день наше войско проснулось поздно и сразу потребовало
пищи. Рука моя побаливала, в голове слегка шумело. Я взвесил, принять ли
мне наркотики или оставаться с ясной головой. Нужно продумать дальнейшие
действия, так что без ясной головы не обойтись.
Я ковырнул вилкой яичницу из порошковых яиц с обезвоженным беконом,
глотнул из кружки разведенный концентрат кофеина. Надо бы впредь более
основательно продумывать рацион для подобных путешествий. Опустошив
тарелку, я принял решение.
- Боливар, предстоит работенка, - сказал я повелительно. Он с явной
неохотой оставил компанию прекрасной Флавии. О юность, юность! - Достань
из багажника большой железный ящик с надписью: "Совершенно секретно".
- Ура! Наконец-то мы узнаем, что в нем!
Он вытащил тяжелый серый контейнер, поставил на землю у моих ног.
Остальные собрались вокруг. Осмотрев царапины на замке, я прищелкнул
языком.
- Признавайтесь, кому не терпелось. Кто ковырялся в замке?
- Это не я, это Джеймс, - сообщил Боливар. - А вот оплавленные швы -
моих рук дело.
- И оба, как вижу, не преуспели. Неудивительно. Ведь не только
содержимое, но и сам контейнер, а также замок - последние достижения
профессора Койпу и лаборатории Специального Корпуса.
Я приложил к замку большой палец, на минуту задравшись, набрал
буквенно-цифровой код, и верхняя часть контейнера плавно отошла в сторону.
Все придвинулись ближе. Я наклонился, достал из контейнера черный
металлический ящик и поставил его на землю.
Анжелина пренебрежительно фыркнула:
- Не слишком впечатляет.
- Перед вами - молекулярный уменьшительно-восстановительный агрегат,
или, как окрестили его создатели, МУВА, модель двенадцать-сорок четыре
дробь два бис. Штучка хоть и неказистая на вид, но творит чудеса. Сейчас
сами убедитесь. - Я вновь покопался в контейнере и извлек на свет божий
крошечный механизм, игрушку на первый взгляд. - Джеймс, как по-твоему, что
это?
Джеймс положил "игрушку" на ладонь, покрутил так и этак и вернул мне.
- Точная копия крупнокалиберного миномета.
- Верно, да не совсем. Это - не копия, а настоящий крупнокалиберный
миномет, только из него извлекли девяносто девять процентов молекул. Верни
недостающие молекулы на прежнее место и стреляй.
- Милый, вероятно, у тебя после ранения разыгралась лихорадка. -
Анжелина приложила к моему лбу прохладную ладонь. - Вот, что я говорила!
Иди приляг в тенек.
Из контейнера я достал кабель и большую раздвижную воронку. Один
конец кабеля подсоединил к МУВА, а другой - к миномету; воронку привел в
рабочее состояние, сунул узкий конец в отверстие наверху агрегата.
- Теперь не хватает самой малости - сырья. Мальчики, тащите сюда
песок, камни, любой мусор, складывайте горкой возле МУВА, засыпьте воронку
с верхом и следите, чтобы во время работы она была полной. - Через минуту
все было готово. - Отлично. Начинаем.
Я щелкнул переключателем на боку агрегата, раздался негромкий,
режущий ухо вой - и только. На меня глядели если не как на дурака, то со
скептицизмом точно.
- Запаситесь терпением. Восстановление - не мгновенный процесс.
Сначала компьютер вычислит, где и каких именно молекул недостает, а уж
потом... Ну, полюбуйтесь сами!
Миномет на глазах рос, раздувался, словно воздушный шар; и мальчики
проворно работали лопатами. Минута - и вой стих, зазвенел серебряный
колокольчик, а перед нами оказался миномет в натуральную величину.
Я погладил ствол. Сталь под ладонью гладкая, без изъянов.
- Кто-то еще сомневается?
- Потрясно! - воскликнул Боливар, крутя ручку вертикального
наведения. - Выходит, в обычном чемодане уместится уйма любого, даже
самого громоздкого оружия, и теперь, отправляясь... Признайся, а ведь...
- В контейнере куча интересных штучек, - закончил за брата Джеймс, ни
на секунду не отрываясь от окуляра прицела.
- Конечно. Сейчас уменьшим миномет до первоначальных размеров и
воспользуемся одной из них. - Я перевел переключатель на противоположное
положение, послышался уже знакомый вой, из отверстия МУВА хлынул поток
пыли, а миномет начал уменьшаться. - Вот так. Девяносто девять молекул из
каждых ста долой. - Вой стих. Я положил миниатюрный миномет в контейнер и
вытащил оттуда другую "игрушку". - Полный медицинский комплекс ДМ-7а.
Такие комплексы есть только в крупнейших госпиталях Галактики, они
восстанавливают поврежденные или утерянные ткани, залечивают раны.
Двадцать четыре часа внутри ДМ-7а - и моя рука не хуже новой. Хотелось бы
быть в форме к началу предвыборной кампании. Как, согласны отдохнуть здесь
еще сутки?
Все дружно поддержали мое предложение. Мальчики снова загрузили
воронку, МУВА завыл, и через минуту перед нами стоял полный медицинский
комплекс ДМ-7а в натуральную величину. От пульта комплекса я отмотал
кабель и подключил его к атомному генератору нашего автомобиля. Анжелина
разбинтовала мою руку. Взглянув на ужасную рану, я поморщился и влез в
целебное чрево ДМ-7а. Машина зажужжала монотонно, успокаивающие, и я сразу
почувствовал себя куда как лучше.
На следующий день погода выдалась отменная.
Анжелина вязала из мономолекулярного волокна пуленепробиваемый жилет.
Я, греясь на солнышке, сидел рядом. Мальчики наперебой ухаживали за
Флавией. Та, согретая их вниманием, и думать позабыла о выпавших на ее
долю суровых испытаниях, отчего еще больше похорошела.
Да, расставаться с гостеприимной рощей жаль. Здесь возродились и моя
рука, и наш боевой дух, здесь мы прекрасно отдохнули. Но ничего не
поделаешь, пора за работу.
Я разобрал и принялся смазывать игольчатый пистолет. Анжелина, кинув
на меня быстрый взгляд, поняла, что пикник в раю подошел к концу, и
крикнула:
- Пакуйте вещи, ребята. Мы уезжаем.
В детстве Флавия вместе с отцом - инспектором земледелия - исколесила
здешние края вдоль и поперек. Теперь ее знание этих мест пригодилось.
Следуя ее указаниям, мы катили по проселкам, горным тропам, изредка -
вовсе без дороги, через холмы. Города и крупные фермы оставались в
стороне, в пути нам встречались только одинокие путники да работающие в
полях крестьяне.
На второй день после полудня Флавия сообщила:
- Мы пересекли границу владений маркиза де ла Роса.
Я глянул в окно. От горизонта до горизонта - те же поля, холмы, рощи,
леса.
- Давно?
- Около часа назад.
- Ничего не понимаю. Где же его владения?
- Везде. Вся земля вокруг, сотни тысяч гектаров - его. На Параисо-Аки
дворяне - феодальные лорды, большинство из них - деспоты, тираны. Маркиз
де ла Роса - редкое исключение. Оттого-то он нам и нужен как союзник.
- Положитесь на меня, - уверенно заявил я. - У меня в таких делах
хватка, как у сержанта-вербовщика. Боливар, будь добр, притормози.
Машина остановилась перед двумя каменными башенками по сторонам
дороги. Башенки соединяла резная арка с родовым гербом посередине -
геральдическим щитом с грифонами, шестилапыми львами и прочими мифическими
зверюгами.
Я достал из морозильника ведерко со льдом. Ведерко как ведерко,
только дно двойное.
- Это тебе, моя драгоценная. - Я надел Анжелине на пальчик колечко с
четырехсоткаратовым бриллиантом. Она вздохнула. Я протянул ей ожерелье,
под стать колечку. Ее второй вздох прозвучал много громче. - Так,
безделушки, хранил до случая.
- Они прекрасны!
- Рад, что угодил, моя великолепная. А эти побрякушки - мне. - Я
надел на указательный палец перстень с рубином величиной с голубиное яйцо,
к шляпе прицепил украшенную подобными рубинами и расшитую золотом ленту.
Близнецы зааплодировали, Флавия приоткрыла рот. - Надеюсь, хозяина
поместья это тоже впечатлит. А теперь - вперед, к нашей судьбе!
Дорога сначала петляла меж зеленых лужаек, потом - среди цветущих
садов. Повернув у огромного, древнего, как само время, дерева, машина
покатила по аллее парка. Слева и справа - фонтаны, статуи, подстриженные
правильными геометрическими фигурами кусты. Последний поворот - и перед
нами дом. Или дворец, или замок, как вам больше нравится. Я бы назвал
постройку красивой, если бы не витиеватый стиль и архитектурные излишества
- башни, башенки, колонны, бесчисленные окна и ряды декоративных бойниц.
Дверь, размерами с ворота ангара, распахнулась, из дома вышел ярко
одетый человек, с достоинством остановился, ожидая нашего приближения.
- Маркиз? - спросил я Флавию.
- Дворецкий. Назовите ему ваше имя и титул... если он у вас, конечно,
есть.
Есть ли у меня титул? Да у меня их дюжины. Какое там дюжины -
столько, сколько мне подсказывает моя фантазия. Какой же выбрать?
Джеймс открыл передо мной дверцу, почтительно склонил голову.
Дворецкий чинно спустился по парадной лестнице. Я вышел, не спеша
огляделся.
- Это резиденция его превосходительства Гонсалеса де Торреса, маркиза
де ла Роса?
- Это...
- Рад, что мне дали верный адрес. Замки, знаешь ли, ужасно похожи
друг на друга. Будь любезен, сообщи своему господину добрую весть - прибыл
герцог диГриз со свитой.
- Сию минуту. Прошу за мной.
Следом за дворецким мы пересекли огромный, богато обставленный зал,
утопая по щиколотку в бесценных коврах, миновали длинный широкий коридор и
оказались перед огромными, как все в этом доме, резными дверьми. Дворецкий
торжественно распахнул обе створки, вошел первым, объявляя зычным голосом
мое имя и титул. Приподняв подбородок и расправив плечи, я прошествовал за
ним.
Маркиз - высокий красавец с седеющими висками - устремился навстречу.
Слегка поклонившись, я пожал протянутую руку.
- Добро пожаловать, герцог диГриз! - вполне искренне воскликнул он.
- Джим, если не возражаете. В мире, откуда я родом, не приняты пустые
формальности.
- Весьма мудрый обычай. Зовите меня Гонсалес. Из ваших слов следует,
что вы с другой планеты. То-то ваш титул показался мне незнакомым.
- А ваш титул известен во многих уголках Галактики.
- Спасибо. Нашим языком вы владеете безукоризненно. Примите мои самые
искренние поздравления.
- Благодарю. Я не осмелился бы нанести визит столь знаменитому
человеку, если бы не рекомендации вашего родственника. Вот письмо от него.
Я протянул записку Хорхе, чем окончательно закрепил свой успех. В
приемном зале появилась маркиза, и я с удовольствием отметил, что
драгоценности на ней помельче, победней, чем на Анжелине.
Собравшиеся по этикету были представлены друг другу, после чего мы с
маркизом прошли в его кабинет и удобно расположились за столом. Слуга
поставил перед нами фужеры и внушительный графин с вином, и я немедленно
приступил к делу.
- Маркиз, вам известно, что направивший меня к вам родственник - член
движения сопротивления?
- Нет, я этого прежде не знал, но рад, что Хорхе борется против
Сапилоте, этого монстра, этого стервятника, этого...
Дальнейшая часть его длинного монолога пополнила мой скудный запас
ругательств на местном диалекте.
- Если я правильно понял, вы не слишком высокого мнения о
способностях генерал-президента Сапилоте?
Маркиз снова разразился потоком ругательств. Воистину, бесценный для
нас человек, и я, смакуя вино, одобрительно закивал в такт его словам.
- Все сказанное вами, - без сомнения, чистая правда. Ибо рассказы о
чудовищных злодеяниях генерал-президента Сапилоте достигли даже моей
родной планеты во многих световых десятилетиях отсюда. И что, на мой
взгляд, самое ужасное, все эти преступления совершены от имени и во имя
демократии - системы, так высоко ценимой во всей Галактике. Знаю, замена
почитаемого предками закона наследования урнами для голосования поначалу
вызывает у людей нашего с вами класса определенного рода подозрения, но,
поверьте, такая перемена в конечном счете к лучшему. - Я выждал секунду,
глядя на маркиза. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы выразить свои
сомнения вслух, и в знак удивления лишь слегка приподнял аристократические
брови. - Это именно так, Гонсалес, и, немного подумав, вы со мной
согласитесь. В самом деле, аристократия управляла государством многие
века, и введение выборной системы вовсе не означает конец ее правления. На
планетах с истинной демократией обычно все ключевые посты в правительстве
занимают дворяне, и их, как ни странно, выбирает народ. Почему? Дворяне от
рождения наделены высоким интеллектом и куда образованнее крестьян. Так
кому же, как не им, управлять государством? - Я вновь сделал паузу,
дожидаясь кивка маркиза. - И вот еще что, не знаю, как здесь, но у нас
дома, да и на многих других планетах, встречаются такие, с позволения
сказать, дворяне, которым не то что государство, свинарник доверить
боязно.
Маркиз усиленно закивал, видимо, тема задела его за живое.
- То же и на Параисо-Аки. Здесь есть дворяне, чьи имена я не рискну
произнести, боясь осквернить воздух в комнате.
- Вот вам и важнейшее преимущество демократического государства:
чтобы быть избранным, нужны не только голова на плечах и диплом
университета в кармане, но и характер.
- Похоже, Джим, вы меня убедили.
- Рад, Гонсалес, что мы смотрим одинаково на одни и те же вещи. - Я
поднял свой фужер, маркиз - свой, и мы залпом их осушили. Невесть откуда
появившийся слуга, к моему удовольствию, наполнил их вновь. - На ближайших
выборах будут по крайней мере два кандидата, и я, пользуясь всем запасом
своих профессиональных знаний и опытом в политической жизни государства,
прослежу, чтобы принципы истинной демократии были соблюдены и победил
достойнейший.
- Вам это по силам?
- Вне всяких сомнений.
- В таком случае вы - спаситель Параисо-Аки.
- Вовсе нет, спасением планеты займется новый президент, я же лишь
помогу избрать его.
- И кто же станет новым президентом?
- Ответ очевиден. Новым президентом станет ваша честь.
Маркиз был ошеломлен. Он низко склонил голову и надолго задумался.
Когда же наконец взглянул на меня, его глаза были полны печали.
- Сожалею, но вам придется подыскать другого кандидата. Президентом я
быть отказываюсь.
12
Слушая роковые слова де Торреса, я как раз пил вино и не удивительно,
что поперхнулся. Прокашлявшись, я спросил:
- Вы не будете президентом? Но почему?
- Причины отказа просты. Прежде всего, у меня нет опыта в управлении
планетой. Вторая причина, на ваш взгляд, может, и вздор, но я считаю
иначе. Всю жизнь я посвятил обустройству своих владений и поместье в чужие
руки не передам. Не скрою, предложение польстило моему самолюбию, но,
уверен, чтобы покончить с ненавистным деспотом Сапилоте, на пост
президента нужен более подготовленный человек, чем я.
- У вас есть на примете такой человек?
- Да. И этого человека знаем мы оба.
- Неужели? И кто же он?
- Вы.
Настал мой черед задуматься. Предложение де Торреса показалось мне
заманчивым. Не то слово. Гениальным! Действительно, обстоятельства
требовали на роль президента человека моего размаха. Но на пути к посту
президента существовали некоторые преграды.
- Я - гражданин другой планеты.
- А это имеет значение?
- Обычно да, но... - Я вновь задумался и чем больше размышлял, тем
радужнее казались перспективы. Нужно только уточнить незначительные
детали. - Прежде чем я приму решение, не ответите ли вы на несколько
вопросов?
- Я к вашим услугам.
- Нет ли у вас родственника-домоседа, предпочитающего одиночество
общению с внешним миром?
- Поразительно! - Маркиз покачал головой и вновь наполнил фужеры. -
Вы только что описали моего внучатого племянника, Гектора Харапо. Конечно,
Гектор он только для нас, ближайших родственников, для остальных он - сэр
Гектор, Рыцарь Алой Розы, Наследник Серебряного Кинжала. Его крошечное
поместье граничит с моим, но мы с ним не виделись, пожалуй, уже лет
десять. В свете он не показывается, целыми днями читает научные трактаты и
выводит новый сорт ягоды бискохо. Сказать по правде, мудрым в житейских
вопросах его никак не назовешь, и, если бы не моя финансовая помощь, он бы
давным-давно разорился.
- Судя по описанию, сэр Харапо идеально подходит для наших целей.
Сколько ему лет?
- Он приблизительно ваших лет, примерно так же сложен, но, что
досадно, носит огромную черную бороду.
- Подделать бороду - дело нехитрое. Если не возражаете, еще один
вопрос.
- Сколько угодно.
- Если мы победим и сэр Харапо станет президентом, согласитесь вы
занять пост вице-президента? Вся работа ляжет на плечи главы государства,
но ваш авторитет как кандидата в вице-президенты придаст избирательной
кампании вес.
- Да, я согласен, но предупреждаю, Харапо - мягкий, добрый человек и
в президенты точно не годится.
- Спорный вопрос. Я, например, сам неоднократно видел выборы, после
которых президентами становились актеры, отпетые негодяи, сумасшедшие...
Хотя это для нас неважно. Решим лучше вот что. Как вы смотрите на
некоторые незначительные отступления от закона и общепринятых норм морали?
- Нельзя ли поконкретней?
- В частности, я думаю ввести избирателей в некоторое заблуждение,
выдав за сэра Харапо совсем другого человека. Уверяю, по сравнению с
чудовищными преступлениями, которые Сапилоте творит каждый божий день, это
- детская шалость, но ваш судья - вы сами.
- Скажите, а кого вы собираетесь выдать за Харапо?
- Человека благородного, умного, в меру честного, проницательного, с
характером, имеющего опыт политической борьбы...
Я говорил медленно, с расстановкой, а глаза маркиза разгорались,
улыбка становилась шире и шире. Наконец он не выдержал и закончил за меня:
- Вас!
- Меня, и никого другого?
- Отличная идея. По мне, лучшего кандидата в президенты не сыщешь!
- Есть еще некоторые трудности. Прежде чем мы с вами заключим
окончательный союз, давайте обсудим нашу политическую платформу. Боюсь,
некоторые реформы, которые я намерен провести, придутся вам не по вкусу.
Маркиз отмел все возражения небрежным взмахом аристократической руки.
- Бросьте. Мы с вами - люди чести, в главном согласны. А все эти
реформы, законопроекты... Они яйца выеденного не стоят.
- Думаю, не все так просто. Например, как бы вы отнеслись к человеку,
предложившему разделить обширные владения на участки и раздать их
крестьянам?
- Я бы пристрелил наглеца на месте, - ответил он просто.
- Какое счастье, что я этого не предлагаю. - Говоря так, я, конечно,
кривил душой. Теперь ясно, что земельная реформа - основа всех реформ -
пойдет на этой планете медленно и болезненно, но начинать надо, ведь, как
говорят сапожники, даже самое длинное путешествие начинается с одного
единственного шага. - При мне - никаких разделов поместий. Земельную
реформу я упомянул лишь как один из вопросов, которые, безусловно,
появятся у избирателей во время предвыборной кампании. Мы же проведем
только две-три малюсеньких, ничего не значащих реформы. Понимаю, слово
"реформа" режет утонченный слух, но что поделаешь - политика... - Я
красноречиво развел руками.
- Какие именно реформы? - При слове "реформа" маркиз поморщился,
видимо, картина его земель, разделенных между крестьянами, стояла перед
его мысленным взором.
- Например, введем всеобщее избирательное право - один человек - один
голос, и распространим его на всех граждан Параисо-Аки, включая женщин.
- Женщин? Разве у них могут быть те же права, что у мужчин?
- Может, вы зададите этот вопрос моей жене?
- Что вы, никогда. - Маркиз задумчиво потер подбородок. - И своей,
пожалуй, тоже. Мысль насчет равноправия мужчин и женщин опасная и, я бы
сказал, революционная... Да, Бог с ними, с женщинами, с равноправием,
считайте, что мы договорились. Что у вас еще?
- Ради победы на выборах мы поддержим habeas corpus [habeas corpus
(лат.) - начальные слова закона о неприкосновенности личности, принятого
парламентом в 1679 году], запретим пытки и тайные спецслужбы, сделаем
медицину бесплатной и доступной, дадим молоко младенцам, легализуем
разводы, признаем общепринятые в Галактике права человека и введем законы,
гарантирующие их.
Он согласно кивнул.
- Похоже, вы правы. От таких новшеств все работники будут в восторге,
да не только они, большинство жителей планеты поддержат их. И если
вдуматься, люди давно все это заслужили. Оказывается, политика - непростое
ремесло.
- Вот именно. Теперь давайте не торопясь, взвешенно подготовим
платформу нашей политической партии.
- У нас будет партия на платформе?
- Нет, это только так говорится. На самом деле платформа - положение
вещей, которого мы намерены добиться после победы нашей партии на выборах.
- А как называется наша партия?
Он спросил, и меня тут же осенило.
- Дворянско-Крестьянско-Рабочая Партия, сокращенно - ДКРП.
- Звучное название. Быть посему!
Так начался тот памятный вечер. Долго мы сидели, склонив головы,
наморщив лбы, как заговорщики, кем мы, собственно, и были, и разрабатывали
в деталях план действий. Маркиз оказался парнем не промах, он отлично
представлял жизнь на Параисо-Аки, знал всех сколько-нибудь значимых людей
на планете. Ближе к полуночи мы проголодались, и маркиз послал за едой.
Слуга вкатил сервированный столик, на котором среди бесчисленных тарелок с
яствами оказался, к моей радости, большущий графин с роном. Мы плотно
подзакусили и снова углубились в работу. К утру все детали были оговорены,
и отдыхать мы отправились с чувством выполненного долга.
Завтракали мы с Анжелиной, как истинные аристократы, в постели. Я
подробно пересказал ей наши с маркизом вчерашние переговоры, она почти без
иронии поздравила меня с очередным успехом.
Де Торрес в отличие от меня не был лежебокой, и к часу, когда я
соизволил выйти из спальни, дворецкий по его приказу уже привез на
автомобиле из соседнего замка Рыцаря Алой Розы. Я и сэр Харапо были
представлены друг другу. Рыцарь непрерывно поглаживал свою черную длинную
бороду и невнятно бормотал под нос, похоже, плохо понимая, что происходит.
Может, он хотя бы в будущем оценит по достоинству работу, которую я
проделаю от его имени? А борода у него чудесная, изготовить такую по
фотографии - пара пустяков.
Я пил предобеденный бокал рона для аппетита, когда в комнату вбежал
де Торрес.
- Получена срочная депеша. Идемте со мной.
Я почти бегом проследовал за ним в лифт. Закрыв за нами бронзовые
двери, лакей взялся за вентиль. Отделанная бронзой и полированным деревом
кабина задрожала и двинулась вверх. Вентиль? В лифте?!
Должно быть, я произнес эти слова вслух, потому что де Торрес
улыбнулся и гордо кивнул.
- Вижу, лифт произвел на вас впечатление. Неудивительно. В городах,
кроме дешевой электроники и слабеньких электродвигателей, ничего не
увидишь, а у нас... Леса с избытком снабжают нас топливом, парасиловые
установки в изобилии вырабатывают энергию, пар качает воду. Гидросистемы -
вот чудо современной техники. Чувствуете, как равномерно, без толчков
поднимает поршень кабину?
- З-з-здорово!
Длиною поршень был не меньше ста метров, следовательно, гидроцилиндр
глубоко зарыт в землю. Малейшая неточность в изготовлении крошечной
детальки, ничтожный перекос при сборке системы, да что там перекос,
микроскопическая трещинка в металле - и...
Глядя на капавшую из вентиля воду, я мысленно молился всем известным
и неизвестным мне богам металлургии и облегченно вздохнул, лишь когда
кабина наконец замерла.
Поднявшись по крутой винтовой лестнице, мы попали в комнату в верхней
части самой высокой в замке башни. Я ожидал увидеть здесь радиопередатчик
или, на худой конец, телефон, но у маркиза были еще припасены для меня
механические диковинки. В комнате стояла огромная, извергавшая пар и
вонявшая горячим металлом машина с бесчисленными колесами, колесиками,
шестеренками, кожаными ремнями, рычагами, циферблатами... От нее во все
стороны отходили трубы самых разных диаметров, из сочленений труб капала
вода, и вокруг суетились с полдюжины служащих в серых халатах.
Внезапно механический рев смолк, и центром всеобщего внимания стал
щуплый человечек у мощного телескопа. Махая в такт словам левой рукой, он
выкрикивал:
- Семь... Девять... Два... Четыре... То ли семь, то ли восемь, не
разобрал. Конец строки. Передайте, пусть повторят последнюю фразу.
Оператор налег на рычаги. Машина застонала, засвистела, заскрипела,
длинные поршни пришли в движение. Я проследил за ними взглядом. Поршни
пронзали окантованную сталью стеклянную крышу и шли дальше к острию шпиля,
где дергалась огромная металлическая ручища.
- Ну, и как вам наш семафор? - гордо выпятив грудь, спросил де
Торрес. - Впечатляет?
- Впечатляет - слабо сказано! - честно признался я. - На какое
расстояние передается сообщение?
- Вдоль всего побережья, от станции к станции. Семафорная связь -
привилегия владельцев крупных поместий, и мы с ее помощью постоянно
общаемся друг с другом. Код известен только дворянам, так что секретность
переговоров гарантирована. Это сообщение пришло с пометкой: "Особо
срочно", и я сердцем чувствую, что оно имеет отношение к нашим планам
избирательной кампании, потому пригласил вас с собой. А, вот и конец
передачи.
Слуга с поклоном вручил де Торресу листок с колонкой цифр. Маркиз,
нахмурив брови, махнул мне и проследовал в кабинку у стены.
Из высокого окна на резной стол падал солнечный свет. Маркиз сел за
стол, положил листок перед собой, из кармана достал крошечный механизм -
дешифратор, как догадался я вскоре, - повернул несколько рычажков,
крутанул ручку.
- Мы управимся быстрее, если я буду расшифровывать и диктовать, а вы
- записывать.
Я писал, буквы складывались в слова, а грудь мне будто сдавливал
стальной обруч. Продиктовав последнюю букву, маркиз заглянул мне через
плечо и молча прочитал получившееся:
В СТРОЖАЙШЕЙ ТАЙНЕ ИЗМЕНЕНЫ ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ЗАКОНЫ ТЧК
КАНДИДАТ В ПРЕЗИДЕНТЫ ДОЛЖЕН ДО 6 ЧАСОВ ЗАВТРАШНЕГО
УТРА ЗАРЕГИСТРИРОВАТЬСЯ В ПРИМОРОСО ТЧК
ХОРХЕ
- Мы не сделали и первого шага, а уже начались трудности, - сказал я.
- Видимо, Сапилоте пронюхал о наших планах и выступил первым. Приморосо,
это где?
- Приморосо - столица планеты, цитадель Сапилоте. Негодяй перехитрил
нас! Если мы сунемся туда, нас арестуют, если нет - тебя не признают
кандидатом в президенты.
- Как учил меня отец: не кричи, что на лопатках, не начав бой. Если
отправимся немедленно, доберемся в Приморосо до шести утра?
- Да. Мой вертолет доставит нас туда меньше чем за три часа.
- Сколько человек поднимает машина?
- Пятерых, включая пилота.
- Полетим вы, я, Боливар и Джеймс.
- Но ваши сыновья так молоды. Лучше возьмем мою вооруженную охрану...
- Молоды годами, но боевой опыт у них богатый. Увидите сами, на что
они годятся. А сейчас, если не возражаете, прикажите готовить вертолет, а
я пойду порадую близнецов.
Я вытаскивал из нашего автомобиля вещи в дорогу, когда мне на плечо
легла рука Анжелины.
- Хорош муженек, нечего сказать! Сам развлекаться отправляется, а
меня оставляет здесь!
- Нет же, нет! - Положив на заднее сиденье увесистый контейнер, я
повернулся. - У тебя, дорогая, самая ответственная задача: как только мы
улетим, займешься обороной замка, установишь оружие, детекторы. Об обороне
замка я ничего толком не знаю и рассчитываю лишь на наше оружие. И на
тебя, любовь моя!
Я обнял жену, она покачала головой и лукаво взглянула мне в глаза.
- Поклянись, Джим, что ты не выдумал все это прямо на месте, чтобы я
осталась в безопасности.
- Клянусь! - Мне кажется, такая клятва - не слишком тяжкий грех. - Мы
ударим, а потом дай Бог ноги унести, нам просто необходим надежный тыл,
который обеспечишь ты. К тому же выборы даже не начались, приключений и
возможностей отличиться будет еще предостаточно. А сейчас помоги мне
отыскать чемодан с гримом и срочно изготовь большую черную бороду.
Подумав немного, она нехотя кивнула.
- Уговорил. Но если ты погибнешь в этой операции, берегись!
Вот вам классический образец женской логики, но свое мнение на сей
счет я оставил при себе. Что я, сумасшедший?!
Через полчаса я, путаясь в бороде, поцеловал Анжелину и влез в кабину
вертолета.
Первый раунд поединка с Сапилоте начался!
13
На близнецах были желто-серые ливреи, которые подчеркивали пышность
нарядов маркиза и моего: шляпы с перьями, расшитые золотом жилеты, широкие
плащи до колен, ботфорты. Именно так, по мнению крестьян, одеваются
вельможи. Наши глупые наряды, без сомнения, произведут на столичных
бюрократов впечатление, да и оружие скрывают великолепно.
Как ни гордился де Торрес старыми технологиями, вертолет у него был
новый, современный и, что приятно, без гидравлических излишеств. Взвыли
мощные двигатели, и мы, молниеносно набрав высоту, понеслись к восточному
побережью.
- Если мы опустимся на пригородном аэродроме, проникнуть через
городские стены и попасть в Пресидио, где регистрируют кандидатов, будет
чрезвычайно сложно, - вслух рассуждал маркиз.
- А что собой представляет этот Пресидио?
- Старый форт, традиционное местопребывание правительства королей
Параисо-Аки. Сейчас, увы, форт занят узурпатором.
- А может, приземлимся прямо в форте?
- Это запрещено... Хотя вертолет Сапилоте постоянно садится перед
Пресидио на площади Свободы.
- То, что годится ему, годится и нам. В худшем случае нас оштрафуют
за посадку в неположенном месте.
- В худшем случае нас застрелят, - мрачно изрек де Торрес.
- Выше голову, маркиз! - Я указал на кейс на своих коленях. - Там
кроме необходимых для регистрации документов еще и оружие. Да и мои
сыновья неплохо экипированы.
- Именно. - Боливар приподнялся с сиденья и похлопал себя под мышками
и по бедрам.
- Конечно. - Джеймс повторил действия брата. - А перекусим мы до или
после операции?
- Если хотите, прямо сейчас. - Я передал им пакет с сэндвичами из
кухни замка. - Обертки по кабине не разбрасывать.
- Да, - пробормотал де Торрес, думая о своем. - Приземлимся мы на
площади, там нас меньше всего ждут.
- А нас ждут?
- Несомненно. Если их радары еще не засекли наш вертолет, то засекут
в самое ближайшее время.
- Тогда усложним им жизнь. Как бы мы добрались до Пресидио, если бы
приземлились, как обычно, на пригородном аэродроме?
- Я бы заранее сообщил о прибытии по радио, и у посадочной площадки
нас встречала бы машина с шофером.
- Так дайте такое сообщение. Автомобиль отправится на аэродром,
противник - за ним, а мы тем временем без помех сядем на площади. Как
только мы выберемся из кабины, пилот поднимет машину и перелетит на
аэродром. Войска уже оттуда отбудут, пилот спокойно приземлится и отошлет
автомобиль за нами к Пресидио.
- Гениальный план! - де Торрес тут же схватил микрофон рации и отдал
распоряжение.
Делать больше было нечего, и я задремал в кресле. Не то чтобы я
демонстрировал крепость своих нервов, вовсе нет. Просто прошлой ночью я
почти не спал и без помощи прогнозирующего компьютера знал, что нынешний
день выдастся суетным.
- Отец, через минуту приземляемся.
- Спасибо, Джеймс.
Я открыл глаза, зевнул, потянулся. Под нами проплывал пригород
большого города, справа виднелась размеченная белым посадочная полоса.
Вдалеке я заметил городскую стену, пронзенную сейчас автострадой. На вид -
все спокойно. Возможно, чересчур спокойно.
- Когда скажу "давай", разворачивай и жми на газ, - приказал пилоту
де Торрес. - Давай!
Пилот заложил крутой вираж, и мы стрелой помчались над островерхими
крышами. Несколько секунд безумной гонки - и вертолет плавно опустился на
площади перед большущим мрачным фортом и, разок-другой подпрыгнув, замер;
немногочисленные прохожие шарахнулись в стороны. Едва полозья коснулись
брусчатки, близнецы выскочили с двух сторон и, дождавшись, пока вылезли мы
с маркизом - старики в их понимании, - захлопнули дверцы. Вертолет взмыл в
небо и через мгновение скрылся за зданиями. Зеваки еще стояли, открыв рты,
а наша процессия с маркизом во главе промаршировала к входу в Пресидио.
У нижней ступеньки нас поджидала первая, весьма незначительная помеха
- молоденький тщедушный офицер полиции в парадной форме.
- Посадка летательных аппаратов на площади запрещена. Вы отдаете себе
отчет, что ваши действия...
- С дороги, малявка. - В голосе де Торреса звучало наработанное
десятками поколений предков презрение к простолюдину.
Офицер застыл, его лицо вытянулось, побледнело. Мы беспрепятственно
проследовали мимо. Поднялись по истертым ступеням, вошли в просторный
холл. При нашем появлении чиновник за столом у входа вскочил на ноги.
- Где регистрируют кандидатов в президенты? - спросил де Торрес.
- Не знаю, ваша честь.
- Срочно выясни.
Де Торрес придвинул стоявший на столе телефон к чиновнику. Выбора у
того не было, и под грозным взглядом маркиза он быстро добыл нужную
информацию.
- Третий этаж, ваша честь. Лифт там...
- Лестница там, - перебил его я. - С лифтами случаются аварии,
бывает, отключат энергию, и часами сидишь между этажами.
- Бывает, - подтвердил маркиз, и мы зашагали через две ступеньки.
Мы нашли нужный кабинет, получили бланки, и я уже заполнял их, когда
прибыла оппозиция. Хлопнула дверь, и внутрь хлынула толпа негодяев в
черной форме, черных фуражках и темных очках, - без сомнения, наводящие
ужас ултимадо. Головорезы диктатора выстроились у двери, вперед вышел
пузатый офицер - морщинистое лицо багрово от ярости, желтые пальцы на
ручке пистолета в расстегнутой кобуре.
- Всем оставаться на местах! - рявкнул пузатый.
Маркиз нарочито медленно повернулся к нему, на губах - холодная
улыбка.
- Кто вы такой? - спросил он с оскорбительной смесью превосходства и
скуки в голосе.
- Вам прекрасно известно, де Торрес, кто я такой! - завопил Сапилоте,
открывая лягушачий рот не в такт словам. - Чем занят бородатый недоумок,
что рядом с вами?
- Этот джентльмен - мой внучатый племянник, сэр Гектор Харапо, Рыцарь
Алой Розы, и он заполняет бланки как претендент на пост президента
республики. У вас есть по этому поводу возражения?
Генерал-президент Сапилоте вовсе не случайно правил все эти годы
целой планетой. Он открыл было рот, но тут же, овладев собой, закрыл.
Краска сбежала с его лица, гнев в глазах уступил место более для нас
опасной расчетливости.
- Я не возражаю. - Голос Сапилоте теперь звучал так же спокойно, как
голос де Торреса. - Но регистрация начнется только завтра, пусть завтра и
приходит.
- В самом деле? - В улыбке де Торреса не было и намека на теплоту. -
Вам следовало бы внимательней знакомиться с решениями вашего собственного
конгресса. Сегодня утром в действующее законодательство внесена поправка,
согласно которой регистрация не только открывается сегодня, но сегодня же
и закрывается. Хотите взглянуть на копию отчета утреннего заседания?
Де Торрес демонстративно сунул руку в нагрудный карман. Он, конечно,
блефовал, но делал это мастерски. Сапилоте покачал головой.
- Разве кто-нибудь сомневается в правдивости слов такого известного
человека, как вы, маркиз? Нет, ни в коем случае, но для регистрации сэру
Харапо необходимы копия свидетельства о рождении, справка о состоянии
здоровья...
- Все здесь. - Я приподнял кейс и улыбнулся во весь рот.
Глядя в змеиные глазки Сапилоте, я почти видел, как в его голове
лихорадочно бегают мысли. Отделаться от конкурентов хитростью не вышло,
оставалось насилие. Если бы удалось устранить нас потихоньку, уверен, он
бы глазом не моргнув прикончил нас, но прибыли мы с шумом, с помпой,
свидетелей хоть отбавляй, а маркиз - слишком видная в здешнем обществе
фигура, чтобы его смахнуть, как пылинку с лацкана. Зловещая тишина
затянулась. Наконец, приняв решение, Сапилоте махнул рукой, мол, черт с
вами.
- Заполняйте бумаги, - приказал он мне и повернулся к де Торресу. - А
у вас, Гонсалес, в этом деле какой интерес? Неужели ваш внучатый племянник
не обойдется без няньки?
Маркиз будто бы и не заметил, что диктатор обратился к нему по имени
- явное оскорбление по здешним понятиям, и ответил совершенно спокойно:
- Нет, Джулито, он не нуждается в няньке. - Уменьшительное от имени
диктатора прозвучало как пощечина. - Я - его партнер, баллотируюсь в
вице-президенты. Когда нас изберут, я первым делом вышвырну вашу гнилую
администрацию из столицы.
Показное спокойствие оставило Сапилоте, и он заорал:
- Никто не смеет разговаривать со мной в подобном тоне!
Диктатор дрожал от гнева, пальцы вцепились в ручку револьвера.
- Я разговариваю с вами так, потому что стану вице-президентом лишь
ради того, чтобы раздавить вас, как букашку, ничтожный человечишка!
Внешне спокойный, маркиз был зол не меньше Сапилоте. Достойного пути
к отступлению ни у одного их них не существовало.
- Не поможете ли вы мне с этой бестолковой анкетой? - я встал между
ними, поднес лист бумаги к самому лицу Сапилоте. - Вы - президент, значит,
все знаете...
- Прочь, дубина!
Сапилоте оттолкнул мою руку. Я покачнулся и, сохраняя равновесие,
вцепился в его мундир. В воздух полетели бланки. В гневе диктатор ударил
меня кулаком по лицу. Едва заметный поворот головы - и его кулак едва
скользнул по моей щеке. Я непонимающе взглянул на диктатора, пожал плечами
и нагнулся, собирая с пола бумаги.
- Если даже вы не знаете... Что ж, спрошу у клерка. - И, волоча ноги,
я побрел в угол комнаты и уселся за письменный стол.
Явный идиотизм моего поведения несколько разрядил обстановку. Сорвав
на мне гнев, Сапилоте вроде бы слегка успокоился, проницательный же де
Торрес верно истолковал мои действия. Повернувшись спиной к диктатору,
маркиз подошел ко мне.
- Спасибо, Джим, - проговорил он тихо. - Сегодня вы спасли меня от
самого себя. - И громко, чтобы слышали все, добавил: - Давайте помогу вам,
сэр Харапо, в этих анкетах сам черт ногу сломит.
Выстрела в спину я не опасался, полагаясь на сыновей. Но до схватки
дело так и не дошло - последовали команды, и, повернувшись, я увидел, что
Сапилоте уходит, его люди следуют за ним. Дверь за последним ултимадо
захлопнулась, и я перевел дыхание.
- Вы были правы - политика захватывает не хуже азартной игры, -
признался де Торрес. - Давайте быстрее заполним эти чертовы анкеты и
уберемся отсюда.
Нас больше не беспокоили. Покончив с бесчисленными анкетами, мы
отдали их клеркам, те понаставили на них подписей и печатей, вручили нам
копии. Маркиз и я не торопясь спустились по лестнице, близнецы прикрывали
сзади.
- Начало положено, - сказал де Торрес. - Врагом, который продаст душу
дьяволу, но с нами разделается, мы обзавелись.
- Это точно. Думаю, без боя из города он нас не выпустит.
- Он не осмелится!
- Осмелится, маркиз, осмелится, мы сейчас на его территории, здесь
устранить нас легче. В убийствах потом обвинят разъяренную толпу или
предварительно застреленного фанатика. Гарантирую, басня прозвучит весьма
правдоподобно, а Сапилоте, убрав нас навсегда со своего пути, принесет
семьям и близким погибших соболезнования.
- Что же нам делать?
- Следовать во всем плану. На аэродром поедем на автомобиле, толпе
нас из него не выковырнуть. Но давайте поторопимся, оставим неприятелю как
можно меньше времени на подготовку.
У подъезда нас ожидал лимузин, но оснований для радости не было: не
исключено, что Сапилоте опережает нас на шаг.
Шофер поклонился и распахнул перед нами заднюю дверцу.
- Боливар, дай шоферу денег и отправь на все четыре стороны, -
распорядился я. - Машину поведешь ты.
Удивленного шофера оттеснили от машины, я достал из кейса маленькую
черную коробочку с единственным индикатором и протянул Джеймсу.
- Прибор реагирует на все виды взрывчатки. Обследуй автомобиль.
Джеймс змеей заполз под передний бампер, через секунду вылез из-под
заднего.
- Чисто. Проверь под капотом.
Он поднес прибор к замку и застыл. Нагнулся, присматриваясь, медленно
поднял капот. По пояс залез внутрь, вскоре появился с контейнером в руке.
- Провода были подсоединены к педали тормоза. Как только шофер
воспользовался бы тормозами - бух! - доложил Джеймс. - Но сработано
топорно: ни о маркировке, ни о мине-ловушке не побеспокоились.
- Спешили, но ошибку вряд ли повторят. Поехали быстрей.
- Вот это да! Двигатель-то паровой! - воскликнул Боливар, резко
трогаясь с места. - На аэродром? Дороги я не знаю, говорите, куда ехать.
- Из города только одна дорога? - спросил я де Торреса.
- Да, и ее наверняка перекрыли, а помощи нам ждать неоткуда.
- На аэродром, Боливар. Де Торрес, показывайте дорогу.
Маркиз давал указания, а Боливар гнал как сумасшедший. Автомобиль
несся то посреди шоссе, то резко сворачивал, срезая углы; редкие прохожие
боязливо жались к стенам. Крутой поворот, визг тормозов - и перед нами
городская стена. В воротах - наспех сооруженная баррикада, справа и слева
- солдаты с оружием на изготовку.
- Времени на переговоры нет, - бросил я. - Будем прорываться.
Боливар, перед баррикадой притормози, будто останавливаешься. Джеймс и я
забросаем солдат гранатами с усыпляющим газом. - Я достал из кейса с
десяток гранат. - Воспользоваться фильтрами не успеем, так что просто
задержите дыхание. Боливар, как только гранаты взорвутся, вперед!
Боливар сбавил перед баррикадой скорость, мы швырнули гранаты, и
автомобиль понесся сквозь густые облака дыма. Удар, треск, во все стороны
полетели куски дерева, ящики, обломки кирпичей. Мы прорвались, и
автомобиль вновь набрал скорость. Если сзади по нам и стреляли, выстрелов
не было слышно. Три минуты бешеной езды - и машина, встав на два колеса,
свернула, впереди - аэродром.
...Наш вертолет был объят пламенем, из кабины свисало безжизненное
тело пилота.
14
- Негодяи! - воскликнул де Торрес. - Убили невинного человека! Они за
это поплатятся!
Я разделял чувства маркиза, но сейчас было не до разговоров.
Один вариант бегства отпал. Нужно найти другой. И немедленно.
На посадочной площадке - еще четыре или пять вертолетов.
Воспользоваться одним из них? Пока вскроем запертую дверцу, пока запустим
двигатель... Да и неизвестно, есть ли в баках горючее! Погоня за нами по
пятам. Нет, этот вариант не подходит.
Из-за угла выскочил и помчался прямо на нас набитый солдатами
грузовик.
- Двигай! - крикнул я Боливару.
Наш автомобиль понесся мимо горевшего вертолета.
- Что находится за аэродромом? - спросил я де Торреса.
- Дома, фабрики, пригород. Еще дальше - скоростная автострада на
север, но ее уже наверняка перекрыли. Нам не прорваться.
- Поживем - увидим. Жми, шофер!
Моральный дух своего войска я вроде поддержал. А кто поддержит мой?
Мы чудом выскочили из одной западни и теперь на всех парах несемся к
другой. Наша свобод? - всего лишь иллюзия. Ясно, что все дороги перекрыты,
мы в кольце.
- Вы в кольце! - обрушился на нас голос. - Сдавайтесь!
Улица позади пуста, впереди - только дома и ни души. Откуда же голос?
Боливар крутанул руль, и мы помчались по перпендикулярной улице.
Голос снова ударил по барабанным перепонкам:
- Вам не убежать! Остановитесь или мы откроем огонь!
С нами будто говорили боги с небес.
Я высунул голову в окошко, посмотрел вверх. Так и есть, над нами
парит двухместный полицейский флаер на гравитационной подушке, с виду
точь-в-точь тропическая бабочка; крупнокалиберный ствол нацелен на наш
автомобиль. Я поспешно убрал голову и успел схватить де Торреса за руку.
- Отпустите меня! Я пристрелю эту свинью в воздухе!
- Не стоит. У меня мысль получше. Боливар, притормози. - Я вывернул
запястье маркиза и подхватил выпавший пистолет на лету. Кроме того, что я
не сторонник убийств, пусть даже жертвы - головорезы Сапилоте, мой план
действительно не плох. - Машина останавливается, мы, подняв руки, выходим.
Уверен, на уме у них что-то почище убийства, а то бы нас давным-давно
расстреляли с воздуха.
- Сдаться этому отребью?.. Без боя? - Маркиз задохнулся от
возмущения.
- Вовсе не сдаться, а перехитрить, - поправил я. - Мы только сделаем
вид, что сдаемся, а сами завладеем флаером. Он - наш счастливый билет. А
теперь, пока к ним не прибыла подмога, действуем.
Автомобиль остановился, флаер завис над нашими головами, ствол все
так же нацелен на нас. Я отвел взгляд, надеясь, что моя теория верна.
Иначе мы - покойники.
- Вылезайте! - приказал усиленный электроникой голос. - Да
пошевеливайтесь!
Мы вылезли.
- Руки за голову, ноги расставить! - не унимался тип в флаере.
Мы подчинились. Флаер бесшумно опустился на шоссе перед нами. Пилот
был в зеленой форме полицейского, пассажир на сиденье рядом - во всем
черном, глаза за темными стеклами очков. Черный навел на нас
крупнокалиберный автомат.
- Убивать я вас не хочу, поверьте. - Черный противно заржал. - Уладим
дельце без пулевых ран в телах. Вертолет потерпит аварию при взлете, вы
все сгорите. Красивая смерть? Ха-ха! Предупреждаю: одно лишнее движение -
и я стреляю.
- Я не вынесу этого кошмара! Мое сердце... - Джеймс, прижав руку к
груди, упал и задергался на асфальте.
- У него сердечный приступ? - Боливар склонился над братом. - Скорей
врача!
- Отойди, в сторону... не прикасайся к нему! - заорал ултимадо,
направляя на Боливара автомат.
Наш замечательный спектакль испортил де Торрес. Увидев, что ултимадо
отвлекся, он с криком понесся к флаеру. До флаера было метров двадцать.
Ултимадо дал очередь из автомата, де Торреса подбросило, развернуло в
воздухе, и он рухнул замертво. В это мгновение Боливар отскочил от
Джеймса. Тот, пока был прикрыт от взора ултимадо братом, достал игольчатый
пистолет и теперь несколько раз выстрелил. Ултимадо выпал из кабины, пилот
схватился за кобуру, но тут же откинулся на спинку сиденья и замер.
Схватка длилась меньше минуты. Я подскочил к маркизу, рывком разорвал
плащ.
- Черт возьми! Боливар, аптечку из флаера! Быстро!
Плащ, жилет, сорочка залиты кровью. Кровь везде, где рана или раны, -
не ясно. Кинжалом я разрезал на маркизе одежду. Пулевое отверстие в бедре.
Не опасно. А вот рана в животе... Очень скверно. Аптечкой тут не обойтись.
Из аэрозоля я опрыскал раны антибиотиком, наспех наложил повязки.
Перевернув бесчувственное тело на бок, обработал выходное отверстие пули в
спине. Напряг память, вспоминая анатомию. Пуля прошила кишечник, но
жизненно важные органы как будто не задела. Я пощупал пульс на руке
маркиза. Сердце бьется без перебоев, дыхание хоть и слабое, но ровное.
- Боливар, сможешь вести флаер?
- Я вожу все, что двигается, па.
- Вышвырни из кабины пилота и ултимадо, сам садись за штурвал.
Джеймс, помоги! Бери маркиза за ноги, усадим его на пассажирское кресло.
- Доставим его в госпиталь? - спросил Боливар.
- Нет, там его непременно прикончат ултимадо. Единственный для него
шанс - попасть в замок. Джеймс, сядешь рядом с маркизом. Троих двухместный
флаер поднимет...
- А ты, па...
- Вчетвером не взлететь. Приспособь капельницу, введи маркизу
антибиотики и следи заработай сердил В случае чего знаешь что делать? - Я
взглянул Джеймсу в глаза. Он неохотно кивнул. - О своем отце-старике не
беспокойтесь - я выбирался из передряг покруче. Удачи вам. Взлетайте!
Близнецы - послушные сыновья, да и времени на уговоры не было. Флаер
свечой взмыл в воздух и скрылся за крышами домов. Я отволок пилота к
лимузину, втащил внутрь, уложил на пол у заднего сиденья. Ту же операцию
повторил с ултимадо, но с ним уже не церемонился, а швырнул довольно
грубо. Останутся у него синячки, и поделом. В окне ближайшего дома
шевельнулась занавеска, выглянуло бледное, перепуганное лицо и вновь
исчезло. Невдалеке завыли сирены. Выбраться отсюда, и побыстрей - первый,
самый важный шаг к спасению.
Усевшись за баранку, я вдруг вспомнил, что не спросил у Боливара, как
управлять паровым чудовищем. Я оглядел кабину. Сотни начищенных до блеска
ручек, вентилей, кнопок, циферблатов. Таращить глаза некогда! Я ухватился
за самую большую рукоять и дернул на себя.
Раздался громогласный рык, и автомобиль окутался клубящимся
черно-белым облаком. Я быстро вернул рукоять в исходное положение. В
течение следующей минуты, орудуя ручками и рукоятями, я продул дымовую
трубу паром, включил и выключил дворники, свет в салоне, радио,
магнитофон. Наконец мне повезло, после поворота очередной ручки завелся
двигатель, и я покатил прочь.
На первом же перекрестке я свернул, на следующем - опять. Дорога шла
через холмы, домов становилось все меньше. Сирены за спиной смолкли, и,
чтобы не привлекать внимания, я сбавил скорость.
Но куда я еду? От преследователей с воздуха не скроешься, а они
появятся надо мной с минуты на минуту.
Очередной поворот дороги - и передо мной загородная вилла. Из гаража
выехала машина и свернула на шоссе.
Я ударил по тормозам, крутанул руль; автомобиль, перепрыгнув через
бордюр, прокатился по лужайке, юзом вошел в распахнутые ворота гаража и с
оглушительным металлическим грохотом врезался в дальнюю стену. Меня
швырнуло вперед, баранка едва не сплющила мне грудную клетку.
Хватая ртом воздух, я выбрался из автомобиля и... не оказался
подготовленным к беседе со стоявшим передо мной высоким мускулистым
грубияном.
- Ты что, сумасшедший?! Чуть гараж мне не разворотил!
- Иззфеее... - пробормотал я.
- Так ты еще и издеваешься надо мной! - Детина побелел от гнева. -
Получай!
Он ударил меня в челюсть. В форме я или нет, но к таким разговорам
готов всегда. Я сделал вид, что оглушен его ударом, и, вытаращив глаза,
застыл. Он хорошенько прицелился и нанес убийственный прямой в грудь. Я
отпрянул в сторону, пропуская детину, и саданул его ребром ладони в
основание шеи. Он охнул и без чувств растянулся на полу.
Сирены надрывались совсем рядом. Я перешагнул через грубияна, взялся
за ворота гаража. По дороге к дому мчался полицейский автомобиль. Я
поспешно затворил ворота и замер, прислушиваясь. Сейчас завизжат тормоза,
автомобиль развернется и...
Вой сирены стал удаляться и вскоре смолк вовсе.
Я расслабился, взглянул на часы. Время сыграло со мной злую шутку -
по моим представлениям, с тех пор, как я переступил порог Пресидио, прошло
лет сто, а на самом деле - меньше двух часов.
Водитель выехавшей отсюда машины и владелец гаража, что отдыхает на
полу, - одно и то же лицо?
Я выглянул а крошечное окошко на воротах гаража. У дома стоял
автомобиль. Пустой. Что ж, задача облегчилась.
Есть ли в доме кто-нибудь, кроме меня, и, если есть, видел ли он мое
вторжение? Если видел, то он спустится в гараж, здесь и решим все
щекотливые вопросы.
Следующий шаг к спасению - план.
Владелец машины и дома зашевелился. Из сострадания я всадил в его
бычью шею иглу из пистолета, и больше он меня не беспокоил. В голове уже
сами собой складывались первые пункты плана. Моя аристократическая
внешность издалека бросается в глаза. Изменю внешность. Стать полицейским?
Стоит ли повторяться, если под рукой великолепный набор одежды лодыря
курортника - белая рубашка и белые шорты? И даже широкополая шляпа с
бантом из змеиной кожи - отряхни и носи!
К владельцу курортного набора симпатии я не питал - при режиме
ненавистного Сапилоте преуспевали только законченные негодяи. Раздевая
грубияна, я старательно не глядел на расшитое кружевами нижнее белье из
золотистого ламе [парчовая ткань для вечерних туалетов] с алыми
сердечками.
Теперь - борода. Из кейса я достал флакон растворителя, смочил кожу,
рывком отодрал бороду и вместе с растворителем сунул в кейс. Кто знает,
вдруг понадобится в будущем?
Как раз впору мне пришлась не только одежда грубияна, но и, что меня
особенно обрадовало, обувь. В его одеянии я - вылитый он, за исключением,
естественно, белья.
Я сунул грубияна в лимузин ногами к лицу ултимадо, подхватил кейс и
вышел из гаража. Солнце клонилось к горизонту, но припекало еще вовсю. Я
огляделся. Вокруг и в домах по соседству никого не заметил. Я направился к
машине у обочины. На дороге показался возвращавшийся в город огромный
черный автомобиль. Богатый лоботряс не вызвал у полицейских подозрений, и
автомобиль промчался мимо. Я забрался в свою новую ярко-красную спортивную
машину. К счастью, в движение она приводилась двигателем внутреннего
сгорания на спирту. Управлять ею оказалось много проще, чем паровым
монстром, и через минуту я уже несся по улице.
Вопрос: куда я направляюсь? Выезды из Приморосо блокированы, полиция
проверяет документы и обыскивает машины у всех без разбору. С владельцем
автомобиля сложены мы почти одинаково, но сомнительно, что его документы
послужат мне пропуском. Нет, из города не выбраться. Следовательно -
назад, в столицу, там подыщу убежище, продумаю дальнейшие шаги. Кроме
того, крысе, даже если она Стальная, всегда уютней в городе.
Я повозился с кнопками и переключателями. Подняв и опустив верх,
посигналив, включил плейер и к центру Приморосо подъезжал в относительном
комфорте, насвистывая под легкую музыку.
15
Как долго я останусь на свободе? Ответ напрашивался сам собой:
недолго. Жители домов видели нашу стычку с полицией, видели, как потом
взлетел флаер, а я укатил на лимузине. Как только это станет известно,
поиски от того места пойдут по спирали. Будут заданы вопросы, обысканы
дома, открыты гаражи. Полицейские найдут лимузин со спящими у заднего
сиденья красавцами, вмиг сообразят, что я отбыл на автомобиле хозяина
виллы, выяснят номер и...
Я невольно сильнее надавил на педаль газа.
Впереди показалась городская стена. Через открытые ворота
беспрепятственно двигался поток машин, меня здесь пока не ждали. Миновав
ворота, я увидел впереди Пресидио и поспешно свернул направо. Вскоре я
оказался в красивом районе с тщательно обрезанными деревьями, аккуратными
особнячками, магазинчиками под полосатыми навесами и барами с
выставленными прямо на тротуар столиками. Люди за столиками потягивали
напитки из высоких стаканов и резных бокалов, здесь же, без сомнения,
подавали удобоваримую пищу.
Мой рот наполнила слюна, жалобно заурчал желудок. Я вспомнил, что,
кроме аристократического завтрака, у меня во рту целый день не было ни
крошки. Необходимо срочно исправить несправедливость!
Деревья вдоль дороги мало-помалу исчезли, улица сузилась, уютные бары
уступили место неряшливым забегаловкам, тут и там стены подпирали мрачные
типы. Подходящий райончик!
Я повернул за угол, заглушил мотор и вылез из автомобиля, якобы по
рассеянности не закрыв окошко, не запоров дверцу и даже оставив ключи в
замке зажигания. Вряд ли машина простоит здесь больше минуты,
преследователи на время потеряют мой след. Беззаботно насвистывая, я
направился обратно к респектабельным кварталам. Когда я переступил порог
заманившего меня неоновой рекламой ресторана, уже смеркалось и повсюду
включили свет.
Кухню на Параисо-Аки я уже оценил по достоинству, не был разочарован
и теперь. На первое я съел суп с альбондигас - маленькими фрикадельками,
за ним последовали эмпанады - пироги с мясной начинкой, салат "Гуакемол",
еще что-то и еще. Каждое блюдо я запивал бокалом вина из запотевшей
бутылки. Ресторан называется "Откормленный поросенок", и, пообедав, я
понял почему. Погладив живот, я вздохнул и мысленно вернулся к своим
проблемам.
Лимузин, наверно, уже найден, мое подробное описание передали или в
ближайшее время передадут по радио и телевидению. По описанию я -
темнобородый мужчина в старинном костюме. То, что сейчас я бритый, а в
курортном костюме вроде моего нынешнего в этой части города разгуливает
каждый второй, замедлит преследование, но не остановит.
Я расплатился, не забыв о щедрых чаевых, и заботливый официант
проводил меня к выходу и к суровой действительности.
Местные богатеи, набив животы отменными закусками и напитками, в
дневные часы дремлют под теплыми лучами солнца и просыпаются только под
вечер. Следовательно, магазины открыты допоздна, и там я куплю все, что
нужно.
Я отправился за покупками. Купил новую шляпу в первом магазине, жакет
- во втором, рубашку - в третьем. Награждая себя за труды, я зашел в
бистро и опрокинул стаканчик рона. Осмотревшись, прошмыгнул в туалет, а
вышел совсем другим человеком. Выбросив старую одежду в ближайшей темной
аллее, я почувствовал себя в относительной безопасности.
Дневная эйфория улетучилась, усталость взяла свое. Я прошагал два
квартала и зашел в мягко освещенный бар поддержать моральный дух. Все, что
было в моих силах, я сделал. А теперь? Один, небритый, всеми брошенный на
произвол судьбы в незнакомом городе...
- Скучаешь, красавчик?
Брошенный всеми мужчинами, но не женщинами!
Она была привлекательна и стройна, ножки под мини-юбкой даже очень
ничего. Пойти с ней, найти безопасность и утешение на ночь?
Я покачал головой, она нецензурно выругалась.
Если о моих похождениях узнает Анжелина, мне несдобровать. К тому же
девицы легкого поведения обычно на учете полиции, а их сутенеры все как
один - стукачи. Нет, придумаю что-нибудь получше.
Пока я размышлял, решение пришло ко мне само. Двое молодых людей
рядом разговаривали довольно громко.
- ...Он так и не появился?
- Нет. Видно, дела задержали. Сам понимаешь, бизнесмен.
- Выходит, сегодняшний покер отменяется?
Широко улыбаясь, я повернулся и положил руку на плечо низенькому.
- Извините, что невольно подслушал ваш разговор. В этом городе я
чужой, но дома очень люблю коротать вечер за игрой в карты с друзьями.
Играю я так себе, но для дружеской игры вполне подойду.
Низенький обернулся, и хотя его улыбка напоминала оскал крокодила, то
мне-то что.
- Хотите присоединиться к нам?
Я кивнул. Кто они такие, я понял сразу, как если бы на шее каждого
висел плакат с надписью печатными буквами: "ШУЛЕР". Полиции они боятся как
черт ладана. Что меня, собственно, вполне устраивает.
- ...приезжие, как и вы, любим дружескую игру. Пойдемте.
Меня, как овцу на бойню, вывели из бара, посадили в такси,
препроводили в номер гостиницы. На пороге нас встретила чертовски
привлекательная женщина.
Чудный выдался вечерок!
- Проходи, присаживайся, чувствуй себя как дома, - вился вокруг меня
низенький. - Я - Адолфо, тот здоровяк - Сантос, мою девушку зовут Рената.
А как твое имя?
- Джим.
- Очень приятно, Джим. Надеюсь, от стаканчика рона перед игрой не
откажешься.
- Не откажусь.
Меня забавляла каждая минута в их обществе, каждая, наверно, давно
набившая им оскомину фраза. Жулики обжуливали жулика. Вот хохма.
Регата смешала нам коктейли, а Адолфо разложил на столе несколько
колод карт и фишки. Здоровяк Сантос двигался медленно, неуклюже, но я-то
отлично понимал, что каким-каким, а неуклюжим он не был. Здесь он выполнял
те же функции, что и вышибала в баре. Адолфо вскрыл первую колоду,
перетасовывая карты, уронил одну под стол, с улыбкой поднял.
Ого, да руки у него почти такие же ловкие, как у меня.
- Раскидаем на старшего?
Мы согласились. Адолфо сдал каждому по карте рубашкой вверх. У меня
оказался король, старшая карта. Я взял колоду, перетасовал, Сантос поднял
- и пошла потеха.
Рената время от времени наполняла наши стаканы, снова садилась к окну
и слушала тихую музыку из радиоприемника. "Раздевали" меня умно, не спеша.
Когда колода попадала к Адолфо, он подмешивал крупные карты вниз и сдавал
их мне. Настоящие профи следуют заповеди: "Пусть клиент испытает радость
выигрыша, подержит в руках деньги, а потом он твой".
Я тоже исправно играл свою роль и сдавленно хихикал, сгребая фишки.
- Извините, ребята, деньги мои.
- Что поделаешь, в картах уж если повезет, так повезет, -
философствовал Адолфо, сдавая.
- Что вы думаете по поводу предстоящих выборов?
Я разложил свои карты. Две пары: десятки и шестерки.
- Ты, наверно, шутишь? - удивился Адолфо. - Меняешь? Одну, две?
- Одну. Нет, не шучу. Говорят, независимые выставили против Сапилоте
своего кандидата. - Я поменял карту, пришла еще одна десятка.
Мы прошлись по кругу, Адолфо удвоил, прошлись еще. Сантос сбросил.
Регата принесла мне очередной коктейль.
- Дураки, - заявил Адолфо. - Против ветра плюют. Заполучат по
сердечному приступу или автокатастрофу. Вскрываюсь. У тебя что?
- Три десятки и две шестерки.
- Не все тебе выигрывать, у меня - полный дом. Может, твоя полоса
везения и кончилась.
Полоса везения действительно кончилась, и вскоре мой бумажник
опустел.
- Все, ребята, я на нуле. - Я бросил карты. - Разве что достать
неприкосновенный запас?
- Конечно, Джим, - поддержал меня Адолфо. - У нас же дружеская игра,
шанс отыграться мы тебе дадим.
Я положил кейс на стол, открыл.
- Не шевелись. - Дружелюбия в голосе Сантоса как не бывало.
Я поднял глаза. Он целился в меня из большого пистолета. Адолфо - из
такого же. И Регата. Я по возможности простодушно улыбнулся и поднял руки.
- Что происходит?
Сантос вместо ответа снял свой пистолет с предохранителя, щелчок
прозвучал в тишине комнаты громовым раскатом.
16
- Что случилось с нашей дружеской игрой?
- А что случилось с нашим дружелюбным путешественником, который так
любил играть в покер? - ответил вопросом на вопрос Адолфо.
- О чем ты? Не понимаю.
- Под столом спрятана рентгеновская установка. У тебя десять секунд,
чтобы убедительно объяснить нам, почему в твоем кейсе три пистолета. Давай
же, мистер полицейский шпик, лезь из кожи!
Я искренне рассмеялся над нелепым предположением, но Адолфо тоже
щелкнул предохранителем, и мне стало не до смеха.
- Только полицейские ищейки заговаривают с посторонними о политике. -
Адолфо криво усмехнулся. - Осталось семь секунд.
- Кончай считать, я признаюсь! Я - карточный шулер, собирался у вас
поживиться.
- Что? - Адолфо потряс головой: такого ответа он никак не ожидал.
- Не веришь? Я наблюдал за тобой весь вечер, видел, как ты метишь
старшие карты ногтем большого пальца, а при своей сдаче замешиваешь их в
низ колоды и сдаешь кому нужно. Я позволил потихоньку обыграть меня,
достал НЗ. Вы бы удвоили ставки, потом еще. В конце концов все мои и ваши
деньги оказались бы на кону и я бы их взял при последней сдаче. А
пистолеты у меня, чтобы выбраться отсюда с выигрышем.
- Ты лжешь, спасая шкуру. - Голос Адолфо звучал не слишком уверенно.
- Со мной подобные фокусы не проходят.
- Не проходят? Сейчас продемонстрирую. Колоду, что на столе, тасовал
ты? - Дождавшись его кивка, я продолжал: - Я медленно, без резких движений
сяду, раздам карты. Вы уж не палите.
Я осторожно пододвинул стул, сел, собрал со стола колоду,
перетасовал, раздал на троих. Они глядели не отрываясь. Я откинулся на
спинку, переплел кисти рук за шеей - ни дать ни взять, безмятежно отдыхаю
- и указал подбородком на пять карт перед собой.
- Полюбопытствуйте.
Слегка опустив пистолет, Адолфо вытянул руку, перевернул карты. На
него глядели четыре туза и джокер.
- Пять тузов обычно берут банк, - заявил я.
Адолфо и Сантос не отрываясь смотрели на карты, Рената подошла ближе,
тоже склонилась над столом.
Я выстрелил сначала в нее, потом в Сантоса. Из игольчатого пистолета,
который предусмотрительно подшиваю к воротничку сзади, Увидев, что
компаньоны упали, Адолфо подпрыгнул, пистолет в его руке дернулся, но мой
уже смотрел ему между глаз.
- Не суетись, - спокойно велел я. - Будь паинькой, положи пушку. О
партнерах не беспокойся, они всего лишь спят.
Адолфо подчинился. Я взял пистолеты его и Сантоса, кинул на кушетку.
Третий пистолет валялся на полу рядом с вытянутой рукой Ренаты. Отшвырнув
его ногой в угол комнаты, я расслабился, убрал оружие и глотнул из
стакана.
- Вы всегда просвечиваете багаж клиентов?
Ошеломленный событиями последних секунд, Адолфо вяло кивнул.
- По возможности. Если у них с собой что-нибудь "горячее", Рената
дает нам знак.
- Код у вас великолепный, даже я не заметил. Дай обещание, что не
бросишься на меня, тогда я не только оживлю твоих коллег, но и в знак
особого расположения оставлю весь выигрыш вам.
- Что ты сказал? Кто ты? Полицейский?
Я решил сыграть в открытую:
- Как раз наоборот, каждый полицейский в этом городе сегодня ищет
меня. Я и пошел с вами, рассчитывая, что сюда они не заглянут.
Он отшатнулся.
- Так ты тот парень, о котором передавали по радио. Маньяк, убивший
сорок два человека...
- Ты прав лишь отчасти. Я - действительно тот парень, о котором
передавали по радио, но убийства - легенда полиции. Я занимаюсь политикой,
пытаюсь опрокинуть Сапилоте.
- А не врешь? - Адолфо так разволновался, что позабыл о своих
страхах. - Если ты против Сапилоте, я на твоей стороне. Его полицейские
вконец обнаглели, обкладывают ребят вроде меня таким налогом, что ни
вздохнуть ни охнуть.
- Более веской причины, чтобы вышвырнуть зажравшееся правительство, я
отродясь не слышал. - Я протянул ему руку. - Пожмем руки, Адолфо, ты
только что присоединился к нашей партии. Даю слово, что, как только нашего
человека изберут в президенты, он посадит самых гнусных колов за
вымогательство.
Адолфо с энтузиазмом сжал мою ладонь. Мы уложили его компаньонов на
кушетку, я, предусмотрительно сунув их пистолеты в свой кейс, достал шприц
и ввел им по дозе противоядия.
- Минут через пять проснутся.
- Джим, мы оба знаем, как я подмешивал карты, но разрази меня гром,
если я понимаю, как ты сдал себе четырех тузов и джокера!
- Не велика хитрость, - не без гордости заявил я. Обставить
профессионала, что ни говори, приятно! - Просмотри колоду.
Он разложил карты рисунками вверх, откинул их взглядом.
- Постой, постой... Вот туз... Еще один... А вот и джокер. - Адолфо
рассмеялся, как ребенок. - Так ты их вытащил из рукава!
- Именно. Пока мы играли предыдущей колодой, я изъял из нее нужные
карты. Остальное - дело техники.
- Как же так, ведь за стол ты садился с пустыми руками... Ах да, ты
же передвигал стул! Доли секунды, пока мы не видели твоих рук, тебе
оказалось достаточно. Ты сунул карты под низ колоды и потом сдал их себе.
Ну, ты и силен, Джим!
Отлично, по-моему, сказано!
Некоторое время мы обсуждали профессиональные темы. Я показал ему
несколько уловок, неизвестных пока на его планете, он, в свою очередь,
обучил меня двум-трем новым трюкам. Когда Сантос застонал и зашевелился,
мы с Адолфо были уже закадычными приятелями. Облизав губы и открыв глаза,
Сантос с ревом бросился на меня. Адолфо сделал ему подножку, и тот
растянулся на полу.
- Не трогай Джима, - повелительно сказал Адолфо. - Он - наш друг.
Сейчас объясню.
Адолфо был мозгом их небольшого предприятия, и компания по его
рекомендации сразу приняла меня. Я открыл кейс и вручил каждому по
солидной пачке денег.
- Эти скромные подарки скрепят наш договор, - сказал я. - Отныне вы
на жаловании партии. Обещаю, что этот гонорар не последний и что, когда в
президентское кресло сядет наш человек, все будет так, как я говорил. -
Сказанное мною, как всегда, было правдой, так как этим человеком буду я
сам. - Но и вы помогите мне, свяжите меня с моими людьми. С туристами в
Пуэрто-Азуле вы работаете?
- Что ты, мы не самоубийцы. Инопланетные туристы - единственный
источник конвертируемой галактической валюты на Параисо-Аки, и если
ултимадо только увидят нас рядом с ними, то сотрут нас в порошок. Мы
довольствуемся местными деньгами, занимаясь своим безобидным бизнесом
здесь, в столице, исправно отстегиваем полицейским их долю, а уж они
заботятся, чтобы о нашем существовании не пронюхали палачи ултимадо.
- А вы можете попасть в Пуэрто-Азул?
- Почему бы и нет? Паспорта у нас в порядке.
- Отлично. В Пуэрто-Азуле живет человек, через которого я передам
весточку маркизу де Торресу, а тот уж позаботится обо мне.
- Ты знаком с маркизом? - хрипло спросила Рената. Выходит, титулы на
этой планете в почете даже у карточных шулеров.
- Знаком ли я с маркизом? Да не далее как этим утром мы с ним
завтракали. Так, со связью ясно, сейчас составлю послание.
Но что я напишу? Неизвестно даже, жив ли Торрес. И Боливар, и
Джеймс... Добрались ли они до замка?
Я заходил по комнате из угла в угол.
Прежде чем строить планы, не худо бы выяснить ситуацию. Вопрос: каким
образом срочно связаться с замком?
Задай верный вопрос и получишь верный ответ.
- Адолфо, ты что-нибудь знаешь о семафорах, которыми пользуются
аристократы?
- Кто же о них не знает? Вечно, как проходишь мимо замка, на крыше
машет, сжимается, разжимается, загибает пальцы дурацкая ручища. Эти
дворяне будто в каменном веке живут, на их месте я бы давно обзавелся
телефонами.
- Ты ходишь мимо замка? А разве замки не за Стеной?
- Большинство, но не все. Например, один - ближе чем в двух
километрах от нас.
- А внутрь попасть сложно?
- Да легче легкого. Показываешь полицейским у дверей паспорт и...
- Не подходит. - Я на минуту задумался. - А ваши документы, вроде, в
порядке?
- Еще бы! Иначе за что, по-твоему, мы платим полицейским?
- Рената, отнесешь в замок письмо?
- Для тебя - что угодно.
- Вот держи. - Я дал Регате еще пачку банкнотов. Сегодня я был сама
щедрость, буквально сорил деньгами, тем более, что деньги-то не мои, а
маркиза. - Это покроет накладные расходы. Опиши подступы к замку, а я
придумаю, как туда проникнуть.
План получился простым, каким и должен быть хороший план. Детали я
додумывал уже на рассвете. Сантос спал на кушетке. Сената - в соседней
комнате, Адолфо раскладывал пасьянс. Для меня - вторая ночь подряд без
сна. Бодрствовать по ночам уже входило в привычку.
- Адолфо, во сколько открываются магазины?
Он взглянул на часы.
- Через два часа.
- Времени позавтракать и проинструктировать вас хватит. Буди свою
команду, а я по телефону закажу завтрак в номер.
Два кофейника крепкого черного кофе - и мои глаза не слипаются.
Помогая де Торресу расшифровывать послание, я прихватил несколько
почтовых листов с родовым гербом маркиза. Чисто рефлекторно, естественно.
Сейчас листы пришлись как нельзя кстати. Я написал на одном из них
записку, в точности подделал подпись маркиза, чем вызвал у моих друзей
вздох восхищения, запечатал послание в конверт и отдал Регате.
- Что делать, знаешь?
- Да. Иду по магазинам, делаю покупки. На такси подъезжаю к замку.
Полицейским у входа говорю, что доставила заказы из магазина. Они
пропускают меня, я вручаю письмо герцогу.
- Молодчина! А вы, ребята, так же хорошо заучили свои роли?
- Да, - ответил за себя и компаньона Адолфо.
- Тогда сверим часы - и за дело.
Наступил "час-ноль". На душе у меня скребли кошки.
Можно ли доверять жуликам, даже озолотив их? Скоро узнаю. Если мои
новые союзники верны мне, то они уже заняли исходные позиции.
Я, вновь став чернобородым, сидел в кафе напротив стены замка Пеносо.
В двухстах метрах находилась окованная железом дверь в стене, к двери от
тротуара вели четыре каменные ступени, у нижней стояли двое полицейских -
лица суровы, руки на кобурах. К крыльцу подкатило такси, из него вылезла
Рената, подошла к полицейским, предъявила документы. Ее пропустили. Минут
через десять она вышла. Руки пустые - послание передано.
Я посмотрел на часы. Пора. Кинув монетку на стол, я подхватил кейс,
покинул кафе, перешел дорогу и не спеша зашагал к входу в замок.
Мимо крыльца грациозно проплыла стройная молодая дама, полицейские
проводили ее глазами, один из них в знак одобрения поднял большой палец.
На улице больше ничего не происходило.
Где же мои помощники? Запаздывают или?..
Я нагнулся, завязывая шнурок. Невдалеке, перекрывая привычный
городской гул, завыл мотор. Вой усиливался, приближался.
Я медленно двинулся к крыльцу.
На дороге, виляя из стороны в сторону, появился автомобиль.
Взвизгнули тормоза, автомобиль врезался в бордюр, из окошка водителя
высунулась безжизненная рука.
Полицейские переглянулись и кинулись к машине на другую сторону
улицы. Я взбежал по четырем ступенькам и, повернув ручку, толкнул дверь.
Дверь не поддалась.
Заперто!
17
Кровь мгновенно насытилась адреналином, усталость как рукой сняло.
Если мое послание получено, дверь должна быть открыта. Что-то
случилось, план не сработал.
Я снова нажал на ручку. Тот же результат.
Я оглянулся через плечо. Полицейские подошли к автомобилю.
Безжизненная рука исчезла внутри, взревел двигатель, и машина рванула с
места. Полицейский помоложе погрозил удалявшейся машине кулаком, другой
записал ее номер в блокнот. Проку от действий и того и другого одинаково
мало: машину мои друзья сегодня угнали со стоянки.
Еще секунда-другая, полицейские повернутся и увидят меня. Что же
предпринять?!
Я снова повернул ручку и что было сил толкнул дверь плечом. Дверь
неожиданно распахнулась. Я влетел внутрь и растянулся на полу. Дверь за
мной захлопнулась.
- Добро пожаловать в замок Пеносо, сэр Харапо, - раздался
надтреснутый голос. - Добро пожаловать.
Я поднялся, отряхнулся. Передо мной стоял не то человек, не то
призрак - кожа серая, одежда серая, седые волосы до плеч. Я поклонился,
легонько сжал дрожащую костлявую руку.
Как обращаются к герцогу? Милорд? Ваша милость? Ваша честь? Ваше
герцогство? Хоть убей, не помню, но выкручусь, не впервой.
- Как мне вас благодарить? Я был на волосок от гибели, вы меня
спасли.
- Ерунда, сэр Харапо, я всего лишь открыл дверь. Да, открыл дверь. -
Герцог махнул бесплотной рукой. - Садитесь же, умоляю. Выпейте капельку
бренди и расскажите мне обо всем по порядку. Я получил записку от маркиза
де Торреса, в которой он просит принять вас. Подробности, пишет он, вы
изложите сами.
Прихлебывая восхитительный старый бренди, я рассказал герцогу всю
историю, приукрасив и сократив разве что самую малость. Он завороженно
слушал меня, ловя широко открытым ртом воздух, его глаза подслеповато
моргали, руки тряслись. Я даже забеспокоился, не хватит ли его удар,
прежде чем закончится рассказ, но старик выдержал, лишь плеснул себе в
бокал изрядную порцию бренди.
- Ужасно! Ужасно! С Сапилоте пора кончать! А как здоровье моего
дорогого пятиюродного брата в тринадцатом колене? Опасны ли его раны?
Я помотал головой, но вскоре сообразил, что он имел в виду маркиза.
Интересно, как дворяне запоминают свою родословную?
- Не знаю и прошу вас о помощи. Если я напишу, вы передадите послание
по семафорной связи?
- Сию секунду, любезный, сию секунду!
Он позвонил в колокольчик, приказал позвать оператора. Я написал
записку:
Я В ЗАМКЕ ПЕНОСО, ЖИВ И ЗДОРОВ.
КАК СЕБЯ ЧУВСТВУЮТ ДЕ ТОРРЕС, ДЖЕЙМС И БОЛИВАР?
СЭР ГЕКТОР ХАРАПО
Герцог прочитал, кивнул, достал уже знакомую мне машинку и,
повозившись минут пять, вручил зашифрованный текст оператору. Тот умчался.
Последовавшее тягостное ожидание несколько скрасил графин бренди.
Наконец прибыл ответ, я вырвал бумагу из рук оператора и, увидев ровные
ряды цифр, заскрежетал зубами.
Опять герцог крутил ручку дешифратора, опять скрипело перо в его
руке, а я мерил комнату шагами. Едва он выпрямился, я, затаив дыхание,
заглянул ему через плечо.
МАРКИЗ ПОПРАВЛЯЕТСЯ ТЧК
БОЛИВАР И ДЖЕЙМС НЕВРЕДИМЫ ТЧК
ЖДЕМ ВАШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ ТЧК
ЛЕДИ ХАРАПО
Все замечательно! Сыновья доставили маркиза домой; медицинское
оборудование и докторов в замке я видел, о нем заботятся; всеми делами
распоряжается Анжелина. Мне можно расслабиться. Что я и сделал, налив
полный бокал бренди.
- Отличные новости! - воскликнул герцог. - Что вы теперь предпримете?
- Мы счастливо отделались, выбравшись из логова льва живыми, впредь
подобного не повторится. Избирательную кампанию нужно тщательно
спланировать, шаг за шагом, как военную операцию. Отныне, где бы ни
появились маркиз или я, нас будет сопровождать вооруженная охрана, будто
мы королевская корона.
- Да, королевская корона... Ее потеря - настоящая трагедия. Помню так
же ясно, как если бы это было вчера, день, когда Сапилоте впервые принимал
присягу. - Взор герцога затуманился, оказывается, он такой же долгожитель,
как генерал-президент. - Он обещал неукоснительно следовать законам, а мы,
как деревенские дурачки, поверили. Он обещал беречь королевскую корону как
зеницу ока, с тех пор ее никто не видел. Негодяй, должно быть, присвоил
ее...
Герцог погрузился в воспоминания, я задумался.
Пока я в безопасности. Но что же дальше? Попасть обратно в замок де
ла Роса было бы неплохим началом. Вопрос: как?
Ответа не было. За исключением коньячных паров, моя голова пуста,
тело требует отдыха. Но должно быть, о Стальной Крысе заботилось само
провидение.
В дверь робко постучали - прибыло решение моих проблем.
Не дождавшись ответа, человек за дверью постучал вновь.
- А, что?.. - Герцог открыл глаза. - Входите, входите.
В зал, шаркая, прошел дворецкий, по виду - ровесник отца герцога.
- Мне крайне неприятно беспокоить вашу светлость, но сегодня -
четверг. - Голос дворецкого дребезжал не меньше, чем у его господина.
- Ну и что? - Герцог, разгоняя дремоту, потряс головой.
- Ваша светлость сами приказали мне напомнить об их прибытии не позже
чем за полчаса.
- Черт! - прорычал его светлость, сверкая металлическими зубами. -
Они скоро будут здесь!
- Они?
- Каждый четверг одно и то же! И ничего не поделаешь - приказ
правительства! Экскурсия по дворянским домам, будь она неладна! И я с
этого не имею ни гроша, весь доход в виде налога уходит в казну! Проклятые
инопланетные туристы шляются по священным залам замка Пеносо...
Он продолжал в том же духе, но я не слушал. Туристы! Здесь! Вот оно -
решение проблемы! Усталости и опьянения как не бывало.
Схватив со стола серебряный колокольчик, я позвонил. Герцог умолк на
полуслове и уставился на меня, в зал снова вошел дворецкий.
- Я правильно понял, что скоро сюда с экскурсией пожалуют
придурковатые туристы?
- Именно, сэр Харапо. Ужасные нынче времена!
- Совершенно с вами согласен. А сколько их будет?
- Из Пуэрто-Азула прикатит битком набитый автобус, - разъяснил
дворецкий. - В нем умещается от сорока до пятидесяти туристов.
- Вторжение пролетариев, - подытожил герцог.
- А какие предосторожности вы соблюдаете, чтобы туристы в качестве
сувениров не прихватили с собой фамильное серебро или картины?
- По замку их сопровождают мои лакеи.
- Подходит. - Я потер руки. - А лакеи будут держать язык за зубами,
если я, не привлекая внимания полиции, выберусь из вашего великолепного
замка?
- Для будущего президента Параисо-Аки - все, что угодно.
Герцог встал и положил руку на сердце. Увидев кивок своего господина,
дворецкий сделал то же самое.
- Хвала славному президенту Параисо-Аки! - с жаром воскликнули они.
Я скромно потупил взор.
- Еще один вопрос, если не возражаете. - Я вскинул на них глаза,
седые головы с готовностью закивали. - В вашем замке есть потайной ход?
- В каждом замке есть потайной ход, - ответил несколько удивленный
моим невежеством герцог. - Наш ведет в дом через дорогу. Некогда там
располагался публичный дом, и ход прорыли по приказу третьего в роду
герцога. - Нынешний герцог мечтательно закатил глаза, наверно, вспоминая
одну из обитательниц дома напротив.
- Слушайте мой план. Переодевшись лакеем, я сопровождаю туристов,
выбираю среди них подходящего. Он остается здесь, а я вместо него покидаю
замок и отправляюсь в Пуэрто-Азул.
- Но ваш костюм?.. - возразил было герцог.
- Я переоденусь в одежду туриста.
- А ваша борода?
- Я сбрею ее.
Уяснив идею, герцог захихикал.
- Как вы умны, сэр Харапо! Не то что в детстве, когда вы без умолку
несли околесицу. А туриста мы, конечно, живьем замуруем в стену потайного
хода.
- Никаких трупов! - твердо сказал я. - Если турист будет убит,
следствие непременно выяснит, что пропал он в замке. Обтяпаем дельце
иначе, не вызывая подозрений. Я введу туристу наркотик, и из его памяти
начисто выпадут события этого дня. Вы же обольете его роном, сунете в
карман полупустую бутылку и пачку денег, выведете через подземный ход в
город. Завтра полицейские найдут его бесцельно бродящим по улицам. Запах
алкоголя, бутылка и деньги в кармане - все ясно, турист пустился в загул и
опоздал на автобус, но на него не напали, не ограбили. Полицейские
начальники посмеются над незадачливым туристом, вернут его в отель, и
инцидент будет благополучно забыт.
- Жаль, так хотелось кого-нибудь убить, - недовольно произнес герцог.
- Позже, ваша светлость, может, после выборов. Пойду переоденусь.
Едва я отлепил порядком потрепавшуюся бороду и напялил бриджи и
ливрею, как разнесшиеся по замку пронзительные неприятные голоса
возвестили о прибытии туристов. Я выскользнул из боковой двери, вклинился
в ряд слуг и вместе с вызывающе одетыми туристами зашагал по залам замка.
Лакеи были вышколены безукоризненно, и в мою сторону не повернулась ни
одна голова.
- ...великолепный образец живописи прошлого столетия... - вещал гид,
тыкая указкой в довольно посредственные пейзажи на стенах и еще более
посредственные портреты. Туристы разглядывали картины, а я разглядывал
туристов. Большинство из них прибыли парами и мне не подходили. Были среди
них и одинокие женщины, но менять пол я не собирался. Наконец я выбрал
жертву: скучавшего мужчину примерно моего роста в лиловых шортах и
украшенной кружевами рубашке; шагает один, на шее - камера, в руке - сумка
с надписью:
В ПУЭРТО-АЗУЛЕ ЛУЧШИЕ
НА ПОБЕРЕЖЬЕ КРАСОТКИ.
ЕСЛИ НЕ ВЕРИШЬ, УБЕДИСЬ САМ!
То, что мне надо.
Толпа повернула головы к очередной картине, я подошел к незнакомцу и
коснулся плеча. Он обернулся - лицо мрачно, брови нахмурены. Я прошептал
ему на ухо:
- Вас ждет подарок герцога - бутылка древнего рона из винных погребов
замка. Бутылка вручается одному туристу из каждой экскурсии. Поздравляю,
сегодня выбор пал на вас. Пожалуйста, следуйте за мной и ни слова
остальным.
Косясь на толпу, он на цыпочках двинулся за мной. О алчность, сколько
преступлений совершено от твоего имени!
Я распахнул перед ним дверь зала.
- Сюда, сэр.
За дверью стоял дворецкий с подносом, на подносе - пыльная,
запечатанная сургучом бутылка. Турист шагнул через порог, я уколол его
смазанной наркотиком иголкой, помог бесчувственному телу мягко опуститься
на ковер и закрыл дверь. Герцог выглядел счастливым, в нашем маленьком
триумфе он, без сомнения, разглядел предвестие новой, лучшей эпохи. Хотя,
может, так оно и было.
Переодевшись и переложив содержимое кейса в сумку с дурацкой
надписью, я незаметно смешался с толпой.
Мы вышли из замка. У дверей автобуса зевавший полицейский пересчитал
нас по головам, сделал пометку в записной книжке и махнул шоферу, мол,
езжай. Двери автобуса закрылись, включился кондиционер, заиграла
ненавязчивая музыка, и мы покатили к побережью.
Меня подозрительно оглядела женщина на соседнем сиденье.
- Я вас прежде не видела.
18
Я разоблачен! Если я заставлю соседку молчать, бесчувственное тело
привлечет внимание. Что же делать? Для начала тянуть время.
- Я вас тоже прежде не видел.
- Так смотрите же. - Она жеманно улыбнулась. О, да она не подозревает
меня, а заигрывает. - Меня зовут Джойелла, я с Фиджеринадона-2...
Она многозначительно замолчала, и я поддержал игру.
- Какое совпадение. Я - Варбл, с Блодгетта.
- В чем же здесь совпадение?
- Обе планеты находятся в одной и той же Галактике.
Мою не Бог весть какую остроту она восприняла с восторгом, и вскоре
мы стали друзьями. Джойелла оказалось милой, общительной девушкой, но одна
беда: она несколько засиделась в невестах. Жила она в заштатном городишке
Лашфлаш, работала в бухгалтерии фабрики по производству роботов. За долгую
дорогу я, изредка кивая и поддакивая, узнал все сплетни и слухи,
циркулировавшие в тех краях.
В Пуэрто-Азул мы прибыли после полудня. Кроме двух-трех бокалов
бренди из подвала герцога, у меня с утра во рту не было ни капли
спиртного, поэтому мы с моей новой знакомой заскочили в бар и пропустили
по коктейлю. Мы хорошо провели время, но, пока наши отношения не зашли
слишком далеко, я попрощался с Джойеллой и, не замечая, как дрожит ее
нижняя губа, исчез в сумерках.
У многоквартирного дома, в котором жил Хорхе, стояла большая черная
машина. Оснований, что незваные гости пожаловали именно к нему, вроде бы
нет. Почему тогда сосет под ложечкой? Интуиция не раз выручала меня в
прошлом, прислушаюсь к ней и сейчас.
Достав из туристской сумки карту и шприц, я подошел к машине,
заглянул в открытое окошко. За баранкой сидел верзила в темных очках.
- Извини, приятель, - обратился я к нему, - где здесь такой дом?..
Ну, там еще отменная выпивка и, по слухам, веселые девочки.
- Не разговаривайте со мной, - пробормотал он на эсперанто.
- Не понял ни слова, приятель. Взгляни-ка лучше на карту.
Я сунул ему под нос развернутую карту. Он в негодовании оттолкнул ее
и вдруг обмяк - игла впилась в его руку. Я пристроил его голову на руль,
со стороны казалось - дремлет человек.
Устранив угрозу с тыла, я направился к подъезду. Навстречу мне вышли
два ултимадо, волоча за руки основательно избитого Хорхе. Я преградил им
дорогу.
- Он что, болен?
- Пошел прочь, придурок! - Свободной рукой ултимадо толкнул меня в
грудь.
- Какой стыд! Вы напали на беззащитного туриста!
Я ударил грубияна в кадык, отступил на шаг, с удовлетворением услышал
удар тела об асфальт. Другой ултимадо вытащил из кобуры пистолет, но
поднять не смог: на его руке повис Хорхе. Я ткнул в нервный узел на руке
ултимадо. Пистолет выпал из его ослабевших пальцев, лицо перекосила
гримаса боли, и из жалости я отключил его коротким апперкотом.
- Счастлив вновь тебя видеть, - сказал Хорхе, старательно удерживая
равновесие.
Он вытащил изо рта обломок зуба, мрачно разглядел его и, отбросив
прочь, пнул ближайшего ултимадо под ребра.
- Уезжаем, - сказал я. - На том черном лимузине.
- Куда?
- Это ты мне подскажешь. - Я открыл заднюю дверцу, втащил
бесчувственных громил внутрь и швырнул на пол. - Залезай туда же, - редел
я Хорхе. Он стоял и бессмысленно моргал. Я помог ему влезть, захлопнул
дверцу, отпихнув водителя, сел на его место, и мы тронулись. - Итак, куда
поедем?
Ответа не последовало. Я обернулся. Хорхе спал - досталось бедняге.
Будь возможность, я бы тоже вздремнул, ведь, бегая от полиции вторые
сутки, я устал как черт, но дело есть дело.
- Опять, Джим, тебе все расхлебывать. Да ничего, тебе не привыкать.
Везти ултимадо в город не имело смысла, и я покатил по скоростной
трассе вдоль берега.
Пока окончательно не стемнело, я свернул к обочине, связал ултимадо
их собственной одеждой, сунул во рты кляпы и оттащил бесчувственные тела в
придорожные кусты. Мимо промчались несколько машин, но ни одна не
притормозила. Зашевелился и застонал Хорхе. Покопавшись в сумке, я достал
аптечку, вколол ему смесь стимулирующего и обезболивающего. Посмотрев на
его розовеющие щеки, я вспрыснул себе такой же коктейль.
Хорхе сел и потянулся.
- Как самочувствие? - поинтересовался я.
- Неплохо. Спасибо тебе за все.
- У тебя есть идея, как нам отсюда добраться до замка де ла Роса?
Он растерянно огляделся.
- А где мы?
- В нескольких километрах к югу от Пуэрто-Азула, на дороге вдоль
берега.
- Ты умеешь водить вертолет?
- Я вожу что угодно. А почему ты спрашиваешь, у тебя что, вертолет в
кармане?
- Нет, но поблизости есть частный аэродром, там стоят машины любых
конструкций и размеров. Правда, аэродром охраняется и оснащен
сигнализацией...
Я фыркнул, но не от гнева, а от желания ринуться в бой.
Хорхе вызвался помочь, но он бы, скорее, путался под ногами, и я
оставил его в машине. Закоротив провода немудреной сигнальной системы и
перерезав колючую проволоку, я ужом прополз на территорию аэродрома, а
минут через десять уже открыл ворота изнутри. Мы покатили к залитому
огнями посадочному полю.
- Глядя на тебя, кажется, что с сигнализацией и ребенок бы справился,
- сказал Хорхе.
- Каждый - мастер в своем деле, - пробурчал я. - Глядя на тебя, мне
тоже кажется, что водить крикливых туристов по окрестностям - занятие для
дебилов.
До темного ангара мы ехали молча. За ангаром прямо под открытом небом
стояли вертолеты.
- Оставим машину тут, в тени. В замок полетим вон на том спортивном
вертолете.
Пока Хорхе пристегивался ремнями, я перехитрил систему зажигания,
завел двигатель, включил навигационные приборы.
- Сначала мы направимся к Приморосо. - Я ткнул пальцем в светившуюся
на мониторе карту. - Здесь резко свернем, пересечем Стену и рванем
напрямую к замку. Ты готов?
Хорхе кивнул, и мы взмыли в небо.
Полет прошел на удивление гладко, на экране радара не появилось ни
единого пятнышка; не напали на нас и когда мы пересекали Стену. Впереди
показался замок де ла Роса, я нарушил радиомолчание, назвал себя, сообщил,
что мы прибываем через несколько минут.
Мы мягко сели на ярко освещенную посадочную площадку. Я выпрыгнул из
кабины, ко мне подбежали самые дорогие люди во Вселенной. Я обнял жену,
махнул рукой сыновьям, а те стали хлопать меня по плечам и спине.
- Мне тебя так не хватало, милый. - Анжелина шагнула назад и
придирчиво оглядела меня. - Тебя не ранили? Если да, то скоро планета
будет усеяна трупами врагов.
- Остынь, любовь моя! Все как раз наоборот: я скосил несметные
полчища недругов, обзавелся множеством новых друзей и соратников, в пух и
прах продулся в карты, в общем, был чертовски занят все это время. А как
тут вы?
- Помаленьку. Маркиз быстро идет на поправку, мы с сыновьями
воспользовались передышкой и составили детальный план.
Действие стимуляторов прекратилось, и на меня вновь навалилась
усталость.
- План чего?
- План избирательной кампании, самой бесчестной со времени
изобретения урн для голосования. Это будет триумф надувательства, монумент
крючкотворству, гимн коррупции.
Мы с сыновьями восторженно зааплодировали великолепной речи Анжелины,
и только Хорхе стоял с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами.
19
Балкон заливало яркое утреннее солнце. Остатки трапезы со стола
быстро убрали бесшумные слуги, а мы допивали кофе. Анжелина - самая
практичная из всех - промокнула уголки губ салфеткой и напомнила нам о
предстоящей работе:
- Дорогой, пока ты развлекался, я познакомилась с библиотекой
маркиза. Один из его предков, оказывается, коллекционировал универсы. В
библиотеке их почти тысяча.
Неординарное хобби, я бы даже сказал, экстравагантное. Хотя, если у
тебя денег куры не клюют, почему бы не собирать универсы? Сами универсы -
цельные диски с ладонь размером с банком данных большого университетского
компьютера: учебники, лекции по всем дисциплинам, методические указания,
тексты рекомендованных книг, прикладные программы и прочее - стоят сущие
гроши, но вот проездные расходы... Разыскивая редкие универсы, забираешься
в самые отдаленные уголки Галактики, копаешься в магазинах подержанной
машинной памяти на Богом забытых планетах, а дорога обходится в кучу
денег.
- В поисках описаний незаконных выборов и грязных политических трюков
я просмотрела все универсы в библиотеке. Оказывается, в древних
университетах читалось множество курсов, так или иначе связанных с
политикой, но, к сожалению, во всех них сами трюки упоминаются только
мельком и подробно описываются лишь меры по их предотвращению.
- Проку нам от этого никакого.
- Именно. Но я наткнулась на невероятно древний универс. Диск
посерел, потрескался от времени, название университета на наклейке не
разберешь, не исключено, что он даже с Земли. Записанная на нем
информация, на наше счастье, почти не повреждена, и среди прочего я
наткнулась на книгу, которую мы будем использовать, как проповедники -
святое писание. Вот ее распечатка.
Анжелина подняла с пола тяжелую пачку сброшюрованных листов и
передала мне.
- "Как добиться победы на выборах", - прочитал я. - Подзаголовок:
"Большинство голосов вам поставит кладбище". Автор - Симус О'Нилл. Что
значит подзаголовок?
- Подробно прочитаешь сам, а вкратце, там описана методика, при
использовании которой каждое имя на надгробном памятнике заносится в число
проголосовавших за тебя. Эту методику мы сами в скором времени опробуем.
Прочитав тут же первую главу, я не удержался и воскликнул:
- Здорово придумано! Автор книги - гений. И ты, любовь моя, тоже
гений, ведь ты обнаружила для нас это сокровище. С таким подходом, как
говорится, при любом раскладе выборы наши.
- Еще бы. Мальчики уже начали подготовку, и через неделю мы развернем
широкомасштабную избирательную кампанию. И нашей величайшей ценностью
будет сам генерал-президент Сапилоте.
- Что-то я туго соображаю с утра. Может, объяснишь?
- Знаешь, как проводил Сапилоте выборы в прошлом?
- Подделывал их результаты.
- Не только. В его руках - все средства массовой информации. Перед
очередными выборами избирателей массированно обрабатывали: по телевидению
прокручивали записанные на пленку елейные речи, в газетах печатали
льстивые обещания, сообщали об ошеломляющем потоке голосов в его пользу
при выборочных опросах. В этом году диктатор повторит отработанную
тактику.
- И нам это поможет?
- Безусловно. - Анжелина снисходительно улыбнулась мне, как
ребенку-идиоту. - С помощью современной электроники мы захватим
телевидение, выпустим собственные газеты и подделаем результаты выборов в
пользу попранной справедливости.
С подобным заявлением не поспоришь. Я молча допил кофе, так же молча
удалился в комнату, навел грим и приклеил черную бороду. Превращаясь в
сэра Харапо, я бегло просматривал книгу О'Нилла.
Книга стала для меня настоящим откровением. Уверен, если бы автор
дожил до наших дней, он бы стал президентом Галактики. И что с того, что
такого поста нет, он бы изобрел его. Предыдущий справочник по политическим
играм, прочитанный мною, был "Воспитание Принца" Мака О'Велли. Так эта
книга по сравнению с шедевром О'Нилла казалась детским букварем.
Переодевшись и загримировавшись, я созвал военный совет. Вокруг меня,
оживленно переговариваясь, собралась вся моя семья, последним вошел
озабоченный будущим де Торрес.
- Совещание, посвященное подготовке избирательной кампании, объявляю
открытым.
- Ого! - Анжелина приподняла брови. - Да ты говоришь точь-в-точь, как
грязный политик.
- Именно, дорогая. Мне предстоит играть эту роль, так что вживаюсь
помаленьку в образ. - Я помолчал, переводя взгляд с одного лица на другое.
- Я созвал вас, чтобы как кандидат в президенты от
Дворянско-Крестьянско-Рабочей Партии сделать текущие назначения. Боливар,
отныне ты - секретарь партии. Пожалуйста, вовремя меняй в магнитофоне
кассеты и веди протокол заседаний. Джеймс, ты - организатор избирательного
ралли, твои функции я разъясню чуть позже. Анжелина диГриз, будешь
менеджером избирательной кампании. Менеджер нам необходим, а твое
назначение на этот пост, кроме всего прочего, добавит нам голосов
избирателей-женщин. Ты принимаешь должность? - Дождавшись ее кивка, я
продолжал: - Хорошо. Назначения сделаны.
- Не совсем, - вмешался де Торрес. - Если не возражаете, еще одно, на
мой взгляд, самое важное.
- Разумеется, маркиз, ведь вы - кандидат в вице-президенты. Если я
что-то забуду, ваша обязанность напомнить.
Де Торрес громко хлопнул в ладоши. Дверь отворилась, в зал вошел
щуплый юноша и едва заметно поклонился нам.
- Это Эдвин Родригес, - представил юношу маркиз. - Он будет личным
телохранителем кандидата в президенты. Допустить повторение кризиса в
Приморосо нельзя. Отныне, следуя за вами тенью, Родригес будет выявлять и
устранять убийц и по возможности заботиться о вашем здоровье.
Я, сдерживая улыбку, оглядел юношу.
- Благодарю вас, маркиз, но о себе я позабочусь сам. К тому же,
боюсь, молодой человек подвергается неоправданному риску в...
- Родригес! - крикнул маркиз. - В окне убийца!
В мгновенье ока я оказался на полу под столом, на мне лежал Родригес
и палил в окно из огромного пистолета; грохотало так, что мои барабанные
перепонки едва не лопнули.
- Нападение отбито, - воскликнул маркиз. Родригес встал и отпустил
меня. Я тоже поднялся, отряхнул брюки и уселся в кресло на почтительном от
него расстоянии. Маркиз одобрительно кивнул. - Это была только репетиция.
После того как Родригес стал победителем всепланетных соревнований по
рукопашному бою и стрельбе из огнестрельного оружия, я нанял его, сделал
начальником охраны замка. О своем решении я ни разу не пожалел.
- Думаю, я тоже не пожалею. - Я окинул замершего рядом юношу
уважительным взглядом. - Избирательная кампания начнется через несколько
дней, думаю, работы у моего телохранителя будет предостаточно. Мы выбьем
Сапилоте из привычной колеи и не дадим ему опомниться до конца выборов.
Начнем с предвыборного ралли.
- Что такое предвыборное ралли? - поинтересовался де Торрес.
- Предвыборное ралли - серия встреч с избирателями, на которых
произносятся громкие речи, целуются младенцы, пожимаются руки, раздаются
бесплатные выпивка и закуска. В общем, предвыборное ралли нечто среднее
между карнавалом, религиозным действом и бессовестным подкупом
потенциальных избирателей. Мы наврем с три короба, заклеймим позором
существующий режим и создадим себе престижный имидж в средствах массовой
информации.
Маркиз покачал головой.
- Выступать публично для вас смерти подобно. Я знаю Сапилоте, он ни
перед чем не остановится. Не удивлюсь, если он сбросит на город
тактическую ядерную бомбу, лишь бы с гарантией покончить с вами.
Я улыбнулся.
- Полностью с вами согласен, маркиз. Поэтому ралли начнем не в
столице и даже не в крупном промышленном городе, а в ничем не
примечательном курорте на берегу океана. Я говорю о Пуэрто-Азуле.
- Почему именно, там? - удивился маркиз.
Анжелина мгновенно уловила мою мысль и захлопала в ладоши.
- Первая встреча с избирателями состоится именно в Пуэрто-Азуле,
потому что там полным-полно инопланетных туристов. Они - гарантия
безопасности Джима. Сапилоте не осмелится на акты насилия в их
присутствии. Да и сам городок - прекрасное место для первого публичного
выступления. Что бы там ни говорили, а котелок у моего мужа варит.
Я кивнул, благодаря как за комплимент, так и за то, что она не
прибавила свое обычное "иногда".
- Как мы туда доберемся? - спросил Джеймс.
Действительно, дорога туда - проблема.
- Маркиз, подскажите, как безопаснее добираться: по воздуху или по
земле?
- Конечно, по воздуху. Все дороги за Стеной - под контролем войск
Сапилоте. Если мы поедем, то каждый метр достанется нам с боем.
- А войска диктатора могут напасть на нас в воздухе?
- Не исключено. Самолетов-истребителей у Сапилоте всего ничего.
Прежде они ему не были нужны, ведь он контролирует все воздушные
сообщения, ему принадлежат все вертолеты, за исключением нескольких
частных спортивных моделей. Но с десяток истребителей у него, вроде, есть.
Так, на всякий случай. А уж оснащенных крупнокалиберными пулеметами
полицейских вертолетов - великое множество...
- К дороге подготовимся без спешки. - Я обратился к Боливару: -
Сынок, запиши в протокол: используя МУВА, увеличить тяжелое вооружение и
детекторы раннего обнаружения.
- Сделано, отец... Я хотел сказать, господин президент.
- Хорошо. Следующий вопрос: где мы проведем публичные выступления?
- В центре Пуэрто-Азула есть открытый стадион, - сообщил де Торрес. -
Каждое воскресенье там устраивают бои быков.
Меня передернуло.
- Бои быков?
- Да. Весьма зрелищное состязание, советую посмотреть. Быки-мутанты в
боксерских перчатках...
- Красиво звучит, будет время - заглянем. Сейчас стадион нам нужен
для выступления перед избирателями, но наши замыслы необходимо держать в
секрете до последней минуты. Есть предложения по этому поводу?
- Поручим Хорхе арендовать стадион на несколько дней, - предложила
Анжелина. - Он работал в Пуэрто-Азуле туристским гидом, знаком с тамошними
чиновниками. Пусть назовет мероприятие фестивалем фольклора для туристов
или придумает легенду на свой вкус.
- Принято. Мы появимся там утром перед выступлением, остановимся в
отеле для туристов, произнесем на каждом углу речи, раздадим желающим
бесплатные билеты. И кампания начнется. У кого-нибудь есть дополнения? - Я
выдержал паузу. - Нет? Тогда объявляю заседание закрытым, предлагаю пойти
в сад и пропустить перед ленчем по коктейлю.
- Шампанского! - зычно приказал маркиз. - Поднимем бокалы за успех
кампании и конец эры беззакония!
20
Наша маленькая эскадрилья - четыре вертолета и битком набитый
старинный грузовой самолет с жесткими крыльями - взлетела на рассвете.
Сияло солнце, на небе - ни облачка. Все прекрасно. Едва мы пересекли
Стену, на экране радара дальнего обнаружения появились два пятнышка.
- Отец, компьютер утверждает, что их курсы и наш сходятся в одной
точке, - доложил Боливар, читая данные на мониторе.
Боливар в полете отвечал за работу аппаратуры обнаружения, его брат -
за вооружение.
Взглянув на экран радара, я включил радиопередатчик.
- Вертолет маркиза де ла Роса вызывает два неизвестных летательных
аппарата. Назовите себя.
Ответа не последовало, пятнышки на экране приближались.
- Собьем их, пока они не открыли по нам огонь, - предложил маркиз, не
отрываясь от экрана.
Я покачал головой.
- Нет, пусть нападут первыми. Камера зафиксирует их действия, и у нас
будут убедительные доказательства, что мы только защищались.
- Отличная эпитафия. Может, ее выбьют на вашем надгробном камне. Они
на расстоянии выстрела.
- Они выпустили ракеты! - сообщил Джеймс, нажимая кнопку. - Наши
ракеты-перехватчики стартовали. Результат увидите в правой верхней
четверти экрана.
Внезапно впереди и чуть выше заклубились белые облачка. Облачка
увеличились и быстро остались позади.
- Противник удирает, - доложил Боливар. - Через тридцать секунд он
окажется вне пределов досягаемости нашего оружия.
Все выжидающе смотрели на меня, а я молчал.
Тишину разорвал хриплый голос маркиза:
- Стреляйте же! Уйдут!
Палец Джеймса лежал на кнопке цели стрельбы, и, приняв выкрик маркиза
за приказ, он ее нажал. Я повернулся и уставился на экран переднего
обзора, стараясь не замечать две огненные вспышки, вскоре последовавшие на
боковом. Анжелина положила мне на плечо руку, ее голос был едва слышен:
- Я понимаю, что ты чувствуешь, милый, и люблю тебя за это. Но пойми
и нас. Они пытались нас убить и попытались бы вновь, не останови мы их раз
и навсегда. Мы только защищались.
- Я понимаю, но... - В моем голосе почти не было горечи. - Мне это не
нравится. Убийство ради чего угодно...
- Убийства кончатся, как только ты победишь на выборах. Ради этого ты
и баллотируешься в президенты. Ты заменишь человека, который отдал приказ
убивать.
Обсуждать больше было нечего, и мы замолчали.
Полагаю, каждый из нас был прав по-своему. Убийства недопустимы ради
любой цели, но управлявшие вертолетами наемники тоже впредь никого не
убьют. В одном Анжелина права безоговорочно: с насилием на этой
многострадальной планете будет покончено, если выборы выиграю я.
- Прогляжу еще разочек свою речь, - сказал я.
Анжелина поцеловала меня в щеку и отошла.
Дальше наш полет протекал без затруднений. Вскоре показались
белоснежный песок и зелено-синий океан, затем белые здания Пуэрто-Азула.
Мы покружили над посадочной площадкой, детекторы показывали "безопасно", и
наша маленькая эскадрилья приземлилась. Я кивнул на ряд розовых туристских
автомобилей на краю поля.
- Наша лучшая гарантия безопасности. Пока все спокойно. Разворачиваем
кампанию!
И мы развернули. Из хвостовой части грузового самолета выкатился
агитационный автомобиль - лучший седан маркиза. Сейчас он был слегка
переделан: один белый борт украшала ярко-красная надпись: "Харапо в
президенты" и "Как один голосуем за Харапо" - другой; на крыше
располагались мощные динамики, а задние сиденья были заменены подъемной
платформой.
Через несколько минут прибывшие с нами рабочие погрузили оборудование
во взятые напрокат автомобили и под звуки марша наш маленький парад победы
покатил от аэродрома.
- Давайте начнем, - сказал я. - Пусть все знают, что наступают новые
дни.
Я щелкнул переключателем, и гремящий из громкоговорителей марш
сменился нашей бодрой президентской песней:
Слава, рабочим, слава!
Слава, крестьянам, слава!
Марширует с вами сэр Харапо -
Могильщик прихвостней Сапилоте!
Согласен, слова поэтичными не назовешь, но зато избирателям наверняка
нравятся ритм и задиристые слова.
Мы въехали в пригород Пуэрто-Азула. За нами наблюдали взрослые -
молча, глаза расширены от страха. К машинам выбегали только дети. Получив
прикрепленный к флажку с надписью: "Харапо - лучший в мире президент"
пакетик леденцов, они совали леденцы в рот и махали флажками в надежде
получить еще.
С первыми трудностями мы столкнулись, свернув на главную улицу
города. Поперек дороги стояли большой черный грузовик - кузов полон
здоровяков в полицейской форме с автоматами на изготовку - и броневик с
офицерами. Наша маленькая кавалькада остановилась перед препятствием.
Боливар вылез из кабины и, улыбаясь, подошел к стоявшему перед грузовиком
неулыбчивому офицеру.
- Харапо в президенты! - воскликнул Боливар и приколол значок с
аналогичной надписью к груди офицера.
Тот сорвал значок, швырнул под ноги и растоптал.
- Убирайтесь откуда явились. Здесь прохода нет!
- Объясните, пожалуйста, почему? - попросил Боливар, протягивая
горсть таких же значков полицейским, но те лишь скорчили недовольные рожи.
Анжелина тоже вышла из машины и принялась раздавать собравшимся
детишкам сладости и флажки.
- У вас нет разрешения на проведение парада! - рявкнул офицер.
- А мы вовсе не парад. Мы - компания закадычных приятелей, которые...
- Если я сказал, что вы - парад, значит, вы - парад. Разговоры
кончены, у вас десять секунд на то, чтобы развернуться и убраться прочь!
- А иначе?
- Иначе вас перестреляют, вот что!
Секунда - и улица опустела, лишь изодранные флажки на тротуаре
указывали на то, что недавно здесь кто-то был. Оставшись без дела,
Анжелина подошла к броневику и предложила флажки офицерам.
- Вы будете стрелять в нас? Но почему? - Зная, что происходящее
записывается на пленку. Боливар повернул искаженное ужасом лицо к нам в
профиль. - Вы будете стрелять в беззащитных граждан собственного
государства?.. Вы, кто стоит на страже закона и порядка?.. - Словно
подавившись собственными словами, он широко открыл рот.
- Время вышло. Оружие к бою! Це-е-ель-ся!
Автомат поднял лишь один полицейский, да и тот тут же свалился на
своих потерявших сознание коллег, ведь кроме флажков Анжелина раздавала и
капсулы с сонным газом.
- Огонь! - рявкнул офицер.
Тишина. Офицер повернулся, открыв рот, схватился за кобуру. Анжелина
раздавила очередную капсулу - и офицер растянулся у ее ног.
Послышался гул одобрения, на улицу, размахивая флажками, высыпали
дети. На этот раз среди них были и взрослые. Люди смеялись, прикалывая к
мундирам полицейских значки и вкладывая в руку каждому флажки.
Добровольные помощники откатили полицейские машины с дороги, а наша
процессия последовала дальше. Теперь с флажками потенциальные избиратели
получали не только сладости, но и зеленые хрустящие прямоугольники
предвыборных денег. Придя вечером на стадион, каждый банкнот можно будет
обменять на бутылку вина или сэндвич. Все складывалось, по моему мнению,
очень удачно.
Но Сапилоте в покое нас не оставил.
На центральной площади толпа стала гуще, восторженные крики - громче.
Под звуки нашего гимна мы с маркизом стояли на открытой платформе и
приветливо махали руками. Между нами и толпой ничего, кроме невидимого
силового поля, которое погасит луч любого лазера, замедлит и остановит
нацеленные на нас пули. Мой верный страж - Родригес - стоял рядом, его
суровое лицо выглядело угрюмее обычного, должно быть, оттого, что по моему
приказу он оставил свой автоматический пистолет пятидесятого калибра дома.
Моя предосторожность, как оказалось, не была излишней. Его рука вдруг
дернулась под мышку, где обычно висела кобура, а перед моим лицом
появились пули и, замедлив в защитном поле свой смертоносный полет,
остановились.
- Стрелок в окне второго этажа.
Родригес указал рукой, где именно. Я поднял глаза, но наемник уже
скрылся.
- Возьми его! - приказал я. - Живым!
Родригес бросился через толпу, как серфингист через волны, и исчез в
здании. По моему знаку машина остановилась, я вытащил из защитного поля не
остывшие еще пули и включил микрофон на подворотничке.
- Покушение засняли? - Я взглянул на Джеймса в соседней машине.
Он победно поднял над головой камеру, а в моем ухе прозвучало:
- В мельчайших подробностях, отец!
- Отлично. Включи запись звука.
- Есть.
- Только что на меня совершено покушение, и верный мне телохранитель
отправился за стрелявшим. А вот и он.
Из подъезда вышел Родригес - в одной руке он держал длинноствольную
винтовку, другой тащил за шиворот обмякшего стрелка. По толпе прошел
шепот. Я включил усилитель и привлек всеобщее внимание к себе:
- Леди и джентльмены! Избиратели Пуэрто-Азула! Несказанно рад вам и
искренне надеюсь вновь вас увидеть вечером на стадионе. Приходите и не
пожалеете. Там будут речи, развлечения, бесплатные выпивка и закуска,
детям - мороженое. Вход свободный. Будут разыграны сто призов - дартов с
набором стрел. Мишень необычная, господа! На каждой мишени изображено
лицо. Чье, спросите вы? Выиграв, вы будете метать стрелы в рожу
ненавистного диктатора Джулио Сапилоте!
Люди заохали и махали, некоторые подняли глаза к небу, ожидая, что
после кощунственных слов на мою голову обрушатся громы и молнии. Ничего
подобного, естественно, не произошло, лишь едва слышно хлопнула дверца
автомобиля. Родригес швырнул наемника и его оружие на пол, перевернул
бесчувственное тело и показал на темные очки. Я понимающе кивнул. Над
толпой вновь разнесся мой усиленный динамиками голос:
- Сейчас, господа, вы услышите действительно неприятные новости, но
ничего не поделаешь, такова жизнь. Я рассержен! Я прибыл сюда на мирную
встречу с избирателями - и что произошло? В меня стреляли, вот что! - Я
выждал, пока шум в толпе улегся. - Я вне себя! В моей руке - пули,
которыми меня пытались убить, у моих ног - убийца и его винтовка. И
знаете, что самое, на мой взгляд, удивительное? Хотя стрелял он из здания,
на нем темные очки...
Люди зароптали и двинулись вперед.
- Стойте! - закричал я, и толпа замерла. - Самосуда не будет! Я
выдвину против этого человека официальные обвинения, и посмотрим, как
работают законы на этой благословенной земле.
Я махнул рукой, машина выехала из толпы, набрала скорость и не
останавливалась до самого отеля.
Отель "Гран Парахеро" мы выбрали в основном потому, что гараж в нем
подземный. Наша маленькая процессия въехала в гараж, мой седан окружили
остальные машины. Пока детекторы выясняли обстановку, я просмотрел карманы
нашего пленника. Он оказался настолько глуп, что прихватил на "дело"
удостоверение личности. Я развернул документ.
- Здесь написано, что он - член Федерального комитета перестройки
общественного сознания. Что это за комитет такой?
- Так официально называется организация убийц-ултимадо, - разъяснил
маркиз.
- Славно.
Будто услышав мои слова, ултимадо пришел в себя и вытащил из-за пояса
охотничий нож. Я ткнул его мыском ботинка в висок, и он снова потерял
сознание.
- Приборы показали, что непосредственной опасности нет, - доложил
Боливар.
- Я понесу стрелка, а вы, де Торрес, его оружие. Журналисты наверху,
и мы не обманем их ожиданий, подкинем отличный материальчик.
Я вылез из седана, взвалил ултимадо на плечо и направился к лифту,
маркиз последовал за мной.
В превращенном в конференц-зал банкетном зале собрались газетчики,
телевизионщики, корреспонденты радио. При нашем эффектном появлении
замигали фотовспышки, зажужжали кинокамеры, журналисты загомонили -
настоящий пчелиный улей.
Я бросил ултимадо на пол, оглядел журналистов и, подняв над головой
сжатый кулак, наклонился к микрофону.
- Знаете, что у меня в руке? Пули! Пули, которые всего несколько
минут назад были выпущены в меня. - Из моей разжатой ладони на пол
посыпались пули, а я указал на ултимадо у ног. - И их выпустил вот этот
человек из оружия, которое вы видите в руках маркиза де ла Роса. Маркиз
раздосадован произошедшим не меньше моего. Мы начали мирную
демократическую избирательную кампанию, а в меня стреляли. И стрелок - не
просто убийца-одиночка, в его кармане я обнаружил удостоверение личности.
Видите? - Я потряс бумагой. - Он - ултимадо, наемник генерал-президента
Сапилоте. Теперь вы знаете, почему следует голосовать за меня, а не за
проклятого диктатора. Потому что со мной на Параисо-Аки придут мир и
свобода. Голосуйте за меня, и название планеты обретет свое истинное
значение! Голосуйте за меня! Голосуйте!!! Голосуйте!!!
Избирательная кампания шла вовсю. С выходом газет весь мир узнает,
что случилось в небольшом курортном городке.
21
- Твое имя даже не упоминается! - раздраженно воскликнула Анжелина. -
Ни строчки в вечерних газетах, ни слова в выпусках новостей по телевидению
и радио. Гробовое молчание, будто тебя и нет.
- Ничего удивительного, дорогая, - сказал я, выскребая остатки обеда
из бороды. - Иного мы и не ожидали, ведь всю прессу контролируют Сапилоте
и его прихвостни. Но теперь на этот счет у нас есть не сомнения, а
неопровержимые доказательства. Посмотрим, может, завтрашние новости будут
более содержательными. А пока сосредоточимся на ралли. Как там дела?
- Стадион забит так, что яблоку негде упасть. Для тех, кто не попал
внутрь, мы установили вокруг стадиона телеэкраны и громкоговорители, всем
желающим раздаются бесплатные сэндвичи и вино.
- Туристы на стадионе есть?
- Полным-полно. Они считают, что предвыборное ралли затеяно
исключительно для их забавы.
- Не будь их там, не было бы и забавы. Сапилоте, наверно, отгрыз себе
все ногти до основания. Сомневаюсь, что он выкинет что-нибудь в
присутствии толпы туристов, но после...
- Не лезь на рожон.
- Любовь моя, я только этим и занимаюсь. Поехали на стадион?
- Поехали.
Как только электронный наблюдатель в нашем номере отеля дал добро,
седан выскочил из гаража и юркнул между двумя туристскими автобусами.
Защитное поле вокруг нашего автомобиля включено, все другие
предосторожности соблюдены, но туристы-инопланетчики все же нам лучшая
защита.
Свернув со скоростной автотрассы, мы оказались среди взятых напрокат
туристских легковушек и с этим почетным эскортом благополучно добрались до
стадиона. У входа нас ожидало нечто новенькое: в прозрачном кубе сидело с
десяток раздраженных людей; вокруг толпились жители Пуэрто-Азула,
показывали на сидевших в кабинке пальцами, смеялись, швыряли в гибкое
стекло пустые бутылки и обертки из-под сэндвичей.
- Что все это значит? - спросил я подбежавшего ко мне Джеймса.
- Когда мы приехали с обеда, у дверей стояли полицейские шпики и
демонстративно фотографировали всех входящих. Как ты понимаешь, народу при
столь неблагоприятных условиях собралось немного. Боливар и я убедили
полицейских отдать нам камеры и проследовать в специально возведенную для
них кабинку.
- Лучше не рассказывай, как именно вы их убедили. Еще какие-нибудь
помехи были?
- Нет. А ты, отец, готов к выступлению? Я хотел сказать, сэр Харапо.
- Готов, как никогда. А вы, маркиз?
- Тоже. Эта встреча войдет в историю.
- Тогда пошли.
Мы пошли по проходу сквозь возбужденно шумевшую толпу, махая руками,
улыбаясь в туристские камеры, целуя младенцев. Добравшись наконец до
центра стадиона, мы влезли на платформу. Платформа с нами поднялась,
зазвучали записанные на пленку фанфары. Шум постепенно утих, и вперед
выступил маркиз.
- Как знает всякий, я - маркиз де ла Роса. Я с удовольствием
баллотируюсь на пост вице-президента. Избирательную кампанию возглавляет
мой родственник, сэр Гектор Харапо, Рыцарь Алой Розы. В недавнем прошлом
затворник и джентльмен-ботаник, он оставил лаборатории и сады, чтобы
помочь своей многострадальной планете. Без дальнейших предисловий
представляю вам следующего президента Параисо-Аки... Досточтимого сэра
Харапо!
Крик, визг, свист, топот. Я махал, пока не устала рука, затем подал
знак. Снова зазвучали фанфары. Мыском ботинка я нажал на кнопку. Пол
стадиона завибрировал с инфразвуковой частотой. Звука не слышно, но каждый
на стадионе испытал безотчетный приступ депрессии. Толпа мгновенно
смолкла, в глазах многих я заметил слезы.
Не забыть бы ослабить уровень инфразвука.
В наступившей тишине я заговорил:
- Леди и джентльмены! Избиратели! Гости из других миров! Я сообщу вам
великую радостную новость! - Я переместил носок ботинка с кнопки депрессии
на кнопку энтузиазма, и слушатели, еще не услышав великую радостную
новость, разулыбались до ушей. - Через несколько недель состоятся выборы в
президенты Параисо-Аки, и у вас есть счастливая возможность избрать на
этот пост меня. Вы спросите, почему вам следует голосовать именно за меня?
На то есть весьма веская причина: я - не Джулио Сапилоте, вот почему!
Люди одобрительно зашумели, а я, воспользовавшись случаем, наполнил
стакан сухим джином из графина и сделал несколько глотков.
- Голосуйте за меня - и с коррупцией в высших сферах будет покончено
раз и навсегда! - продолжал я. - Голосуйте за меня - и все ултимадо
отправятся на акульи фермы инструкторами по плаванию. Голосуйте за меня -
и у вас будет лучшее в Галактике правительство. Я торжественно обещаю,
что, когда приду к власти, у каждого жителя Параисо-Аки всегда будет кусок
мяса в кастрюле и бутылка вина в буфете. Я отменю все налоги, введу
ежегодный шестинедельный оплачиваемый отпуск, тридцатичасовую рабочую
неделю, а для членов Дворянско-Крестьянско-Рабочей Партии - анкеты ждут
добровольцев при выходе - пенсию с пятидесяти лет. Также в Пуэрто-Азуле
каждое воскресенье будут проводиться бои быков с легализированным мною
тотализатором. Я издам еще множество полезных законов, каких именно,
придумаю по ходу дела. Голосуйте за меня!
Мои последние слова заглушили восторженные крики толпы, так что даже
не понадобилась стимуляция инфразвуком. Если бы выборы проводились сейчас,
здесь, и машина для подсчета голосов была беспристрастна, меня бы избрали
в президенты единогласно.
Я сел, махая правой рукой, левой поднес к губам кем-то вновь
заботливо наполненный стакан.
- Дорогой, тебе не кажется, что ты наобещал уж слишком много? -
прошептала мне на ухо Анжелина.
- Ерунда. Политикам все равно не верит ни один здравомыслящий, а их
предвыборные обещания произносятся лишь для привлечения внимания масс.
- Чего-чего, а внимания к себе ты привлек предостаточно.
- Вот и славно. Еще немного поболтаем и опускаем занавес. Ночка
предстоит хлопотная.
Выступление вскоре кончилось, мы прорвались сквозь восторженную толпу
к своим машинам и вместе с автомобилями туристов без проблем добрались до
отеля.
- Готовы, ребята? - спросил я, в порыве нетерпения выдирая из бороды
клок волос.
- Как всегда! - ответили сыновья хором.
- Тогда докладывайте.
Пока Боливар читал из записной книжки, я переодевался.
- Вся информация на Параисо-Аки в ведении Министерства пропаганды. Их
штатные цензоры в Центре вещания просматривают макеты газет и все
телевизионные программы на мониторах, прослушивают радиосообщения. Если
они дают добро, то информация транслируется на спутники, со спутников - в
типографии или на телерадиовышки.
- Спутников много?
- Восемнадцать, все крутятся на геостатических орбитах, зона их
трансляции - вся суша планеты. Личные антенны спутниковой связи их сигналы
не принимают.
- Замечательно. - Я негромко рассмеялся, зашнуровывая ботинки из
мягкой кожи. - Газеты нас до поры не интересуют, ведь саботировать работу
каждой чертовски утомительно. Да и вообще, самое популярное средство
массовой информации на планете - телевидение. И самое уязвимое. Нам нужны
подробный план Центра вещания и схема расположения оборудования.
Боливар протянул мне план, Джеймс - схему.
Да, по части жульнических уловок мои сыновья перещеголяли меня. Я
издал слабый стон, который они, надеюсь, приняли на сдавленный кашель и не
заметили тоску в глазах стареющей Стальной Крысы.
- Мы сопоставили оба плана. - Боливар ткнул пальцем в свой лист.
- И обнаружили уязвимое место. - Джеймс ткнул в свой.
Я склонился над бумагами.
- Здесь расположены микроволновые радиопередатчики, которые посылают
сигналы на висящий над Центром спутник, а он, в свою очередь, транслирует
их на другие спутники в поле его зрения, те - по цепочке дальше...
- Красная и зеленая линия на схеме - волноводы радио- и телеканалов
от передатчика к антеннам на крыше Центра...
- Здесь эти волноводы проходят по подвалу...
- Здесь! - Я ткнул на схему, и мы победно рассмеялись. - Для операции
понадобятся два компактных электронных устройства, которые по сигналу
извне не только отрежут в волноводе их сигналы, но и введут взамен наши.
Сможем ли мы изготовить такие устройства?
Джеймс молча вытащил из кармана черную коробочку с ладонь размером.
Боливар - из своего такую же.
- Ребята, я горжусь вами!
- Питание внутреннее, - сообщил Боливар. - От атомных батареек. На
годы хватит.
- Неплохо, - похвалил я. - Жаль, что коробочки годятся лишь для
одноразового использования. Узнав, что их информационная программа
заменена нашей, сторонники Сапилоте организуют поиски и не успокоятся,
пока не обнаружат наши устройства. В канун выборов без специального
выпуска новостей не обойтись, а вновь установить аналогичную аппаратуру
окажется гораздо обременительней.
Пока я говорил, Джеймс открыл ящик и вытащил два довольно массивных
прибора с выключателями и болтавшимися во все стороны проводами.
- Мы примерно так и подумали, - воскликнул он. - И вот результат -
полные электронной начинки обманки. Мы их установим на виду, при попытке
вскрыть, они взорвутся.
- Отец, ты устал, Джеймс и я позаботимся обо всем...
- Устал? Устал быть грязным политиком. Вы уж не лишайте старика отца
развлечения перед сном.
- Я бы силой оставила тебя здесь, но, к сожалению, слишком хорошо
тебя знаю, - впервые заговорила Анжелина. - Езжай, развлекайся, но не
надейся, что, вернувшись, застанешь меня бодрствующей.
Я поцеловал свою понятливую жену, мы с мальчиками спустились по
пожарной лестнице во двор отеля, прошли два квартала до стоянки и залезли
в неприметную легковушку.
Машину мы припарковали в полукилометре от Центра прессы, дальше
отправились пешком. Конечно, парадным входом мы не воспользовались, а
сократили путь и, не потревожив сигнализации, проникли в подвал через
окно. Дальше - проще. Мы нашли нужную дверь. В помещении в это время
суток, как и предполагалось, только гудевшие машины - и ни души. Был,
правда, еще вооруженный охранник, но при нашем появлении он тут же мирно
уснул. Мы прикрепили обманки к волноводному тракту за набитым электроникой
ящиком, затем, аккуратно разобрав пол, установили настоящие аппараты за
жгутами проводов.
- Неплохо, - сказал я, любуясь делом наших рук. - Отправляемся
обратно в отель, там нас ждут прохладительные напитки, да и программу
нужно подготовить.
Удалились мы тем же путем, каким прибыли, незамеченными дошли до
оставленной в тени легковушки.
Я открыл дверцу, в автомобиле вспыхнул свет...
На месте водителя сидел мой старый знакомый, полковник Оливера и
целился мне в голову из пистолета.
- Оказывается, ты уже не просто турист, а пособник врага, предателя
Харапо. При нашей прощальной встрече я тебя предупреждал, чтобы ты не
возвращался на эту планету.
22
Темную улицу вдруг залил ослепительный свет десятков прожекторов, из
подъездов посыпались солдаты.
- Пожалуйста, не стреляйте! Мы сдаемся. Ребята, поднимите руки, это
приказ. Доучан куоунбоула!
Мальчики подчинились, как и я, подняли руки над головой и, коснувшись
запястьем запястья, привели в действие дымовые бомбы. Что я и приказал им
сделать на редком инопланетном языке. Их тут же скрыли из глаз клубящиеся
облака дыма.
Я отпрыгнул в сторону. Вовремя. Через долю секунды Оливера выстрелил,
пуля просвистела у виска. Прежде чем Оливера нажал на курок второй раз, я
швырнул в кабину дымовую бомбу, за ней - гранату с сонным газом.
Дверцу машины я открыл секунд десять назад, а все вокруг изменилось
до неузнаваемости: улицу заполнили облака дыма и атакующие солдаты; слух
резали отрывистые команды, свистки, крики, рев двигателей машин.
- Добавьте дыма! - приказал я на том же инопланетном языке. - Да про
снотворный газ не забудьте! Я отвлеку их, а вы уносите ноги.
Давая мальчишкам шанс на бегство, я залез в машину, отпихнул тело
Оливеры с водительского сиденья, завел двигатель, включил сцепление и что
было сил вдавил педаль газа. Автомобиль рванул с места, набрал скорость,
дымовая завеса поредела, а вскоре и вовсе исчезла, в глаза ударил свет
прожекторов. Я прищурился и увидел, что машина несется на солдат. Я резко
крутанул руль, автомобиль промчался в двух-трех сантиметрах от крайнего и
врезался в броневик.
Я ударился о лобовое стекло и осел в водительском кресле. Вскоре
очнулся: мой нос был разбит, рубашку залила кровь, голова тоже пострадала,
мир вокруг несся в бешеном хороводе. Мысли шевелились еле-еле, и я лишь
надумал, что еще немного дыма и сонного газа не повредят. Едва я швырнул
через открытое окошко дымовую гранату, как в борту броневика открылась
дверь. Вторую гранату я чисто рефлекторно закинул туда.
Я задержал дыхание. Кровь вымыла из моего носа фильтры, если я хотя
бы раз вдохну, то засну, как полицейские и солдаты вокруг, но вряд ли мое
пробуждение будет столь же мирным, как у них.
Я на четвереньках выполз из машины, стукнулся носом во что-то
твердое. Грудь горела огнем: не набрать в легкие наполненный газами воздух
чертовски трудно. Я пошарил рукой перед собой. Оказывается, я уткнулся в
дверцу броневика. Транспорт! Вслепую отпихнув бесчувственное тело от
входа, я забрался внутрь, перелез еще через два тела.
Если я не вдохну, то умру. Но дышать пока нельзя. Я прополз еще
немного и ударился головой о металлическую поверхность. Долго ощупывал,
прежде чем понял, что это сиденье. Сиденье водителя на высокой платформе в
передней части броневика. Пошарив по полу, я обнаружил педаль газа. Педаль
вибрировала - двигатель работал!
Я привстал, вытянув ногу, надавил на акселератор. Броневик задрожал
и, подмяв под себя мой автомобиль, двинулся вперед. Беззвучно выругавшись,
я снял ногу с педали. Пошарил рукой. Ручка. Наверно, ручка переключения
скоростей. Я рванул ее на себя, снова нажал на газ. Тусклый, наполненный
дымом мир перед глазами запрыгал, и броневик пополз назад.
Воздуха!
Забрезжил свет. Надеясь, что сонный газ вместе с дымом остались
позади, я высунул голову из двери и вдохнул полной грудью.
Ничего не произошло. Ровном счетом ничего, если не считать, что
воздух был восхитительно свеж. Я обернулся. Все великолепно: позади в дыму
бессмысленно метались люди; оттуда кроме моего броневика выбрались и
другие и теперь пятятся прочь.
Я захлопнул дверцу, снова втиснулся в кабину, толкнул плечом
водителя, и тот со стуком шлепнулся на пол.
Мои сыновья там, в дымовой заносе, им отчаянно нужна помощь. Я уселся
на водительское сиденье, осмотрел приборы. На одной ручке маркировка:
"Управление стрельбой из переднего орудия". Подходит! Я поднял ствол до
упора и нажал на гашетку.
Оглушительно загрохотало, броневик задергался, к ногам посыпались
пустые гильзы. Солдаты на экране засуетились: кто спешил к стенам зданий;
кто, закрыв голову руками, падал на мостовую.
Отлично, пора удирать и мне. Ручка передач все еще в положении
"Назад". Я надавил на акселератор. Здания на экране заднего вида поползли
навстречу. Вести броневик задним ходом оказалось непросто, его болтало из
стороны в сторону. Надеясь привлечь к своему отходу внимание, я надавил на
клаксон и включил дальний свет. На экране появился взвод солдат, но при
моем приближении бравые вояки бросились врассыпную.
Перекресток. Я резко крутанул руль. Машину занесло, затем она рывком
встала. Я переключил скорость на переднюю. Прежде чем успел нажать на газ,
мимо моего броневика, направляясь к месту боевых действий, прогромыхали
три его собрата-близнеца. На перекрестке броневики столкнулись с
преследовавшей меня машиной. Я от души посмеялся над их неуклюжими
попытками разъехаться и покатил мимо устроенной кучи малы.
Прежде я был чертовски занят, но теперь на меня с неимоверной силой
навалились мысли о судьбе Боливара и Джеймса.
Они выбрались. Они непременно выбрались! Иначе и быть не может.
Стрельбы оттуда я не слышал, близнецы в сознании, клубившиеся облака дыма
скрыли их, да и враги, поди, давно как один спят. Я отвлек внимание на
себя, создал панику. Ребята умны и проворны, возможностей спастись у них
было сколько душе угодно.
Так почему я волнуюсь, почему по спине течет холодный пот?
Потому что рассуждаю я не как безжалостный агент межзвездной службы
безопасности, а как отец. Они - мои дети, я втянул их в свою авантюру, и
что бы ни случилось, в ответе я.
Я медленно ехал по темным пустым улицам. Мой мозг захлестывала черная
волна вины и отчаяния.
- Поплакался, и будет. - Мой голос звучал почти бодро и на время даже
заглушил настойчивый внутренний голос. Я выпрямился в кресле и крепче сжал
баранку. - Так-то лучше. Причитаниями и стенаниями им ты, диГриз, не
поможешь, а на себя беду накличешь. Твоя текущая задача - добраться до
отеля живым, а там уж взяться за работу. Так двигайся же.
Я до предела вдавил акселератор в пол и покатил насколько возможно
кратчайшим путем. Бросив броневик посреди скудно освещенной улицы,
оставшиеся два квартала до отеля я пробежал. Служебный вход оказался
закрыт, и я воспользовался булавкой. Никем не замеченный, я поднялся на
грузовом лифте на двенадцатый этаж, подошел к своему номеру. Дверь передо
мной распахнула Анжелина.
- Ну и видок у тебя. Серьезно ранен?
- Пустяки: синяки, ссадины. Только вот...
Я не знал, как продолжить, но, должно быть, выражение моего лица было
куда красноречивей слов.
- Мальчики?.. Что с ними?
- Не знаю толком. Уверен, у них все в порядке. Мы расстались после
операции и к отелю отправились разными дорогами. Впусти же меня, я
расскажу подробнее.
Как только дверь за моей спиной захлопнулась, я ей все рассказал.
Медленно, выбирая слова между глотками выдержанного рона. Пока я говорил,
жена сидела как изваяние. Печальное повествование подошло к концу, и она
кивнула.
- Мучаешься?
- Мучаюсь. Я во всем виноват. Только я. Я взял их с собой...
- Помолчи. - Анжелина наклонилась ко мне и коснулась губами щеки. -
Они - взрослые люди, на дело пошли с открытыми глазами. Ты не только не
вел их к катастрофе, но и, дав им шанс на спасение, подставил себя под
огонь врага. Ты сделал все, что в человеческих силах. А теперь успокойся,
и, пока ждем новостей, я подлатаю твой безобразный нос.
Она промыла рану и наложила на мой нос пластырь; за всю операцию я
лишь несколько раз сдавленно охнул. Потянулось ожидание. Анжелина, которая
обычно пила лишь на официальных приемах, наполнила стакан роном и
потягивала из него маленькими глотками. Мы поминутно отводили глаза от
часов, а каждый раз, заслышав на улице сирену, как по команде вздрагивали.
Мой стакан опустел, я потянулся к бутылке.
- Милая, тебе плеснуть?
Пронзительно зазвонил телефон. Прежде чем я опустил бутылку на стол,
Анжелина сняла трубку и включила внешний усилитель.
- Говорит Джеймс, - раздался знакомый голос, и я облегченно вздохнул.
- Поменялся одеждой с солдатом и выбрался из заварушки без проблем, но
появиться в отеле в таком виде не могу.
- Я подберу тебя, - сказала Анжелина.
- Как отец?
- Нормально, сидит рядом с расквашенным носом. А как Боливар?
Последовала секундная пауза, и напряжение во мне возросло
десятикратно.
- А он не звонил?
- Нет. Я бы сказала.
- Выходит, его взяли. Я видел, как оттуда выскочили полицейские в
противогазах. Они были единственными, кто покинул поле битвы. Я оставался
на месте, пока не рассеялся дым и не начали строиться войска. Сожалею,
что...
- Не вини себя, сынок, ты сделал что смог. Для начала доставим тебя
сюда, затем подождем новостей. Уверена, вреда Боливару не причинят. Все
будет хорошо.
Голос Анжелины звучал спокойно, но, глядя ей в глаза, я знал, что в
душе она рыдает.
23
Анжелина отправилась за Джеймсом.
Решив, что сегодня как никогда нужна свежая голова, я закупорил и
отставил в сторону бутылку рона. Передо мной на столе стояли сэндвичи и
горох - лучшая пища для мозга. Весьма кстати. Я придвинул тарелку с
горохом, открыл бутылку сухого вина - нужно чем-то запивать еду. В
последовавшие полчаса мой невидящий взгляд был прикован к телефону,
зажатая в руке вилка ковыряла горох, мозг же лихорадочно работал. Чем
больше я размышлял, тем более логичным мне казалось одно из самых
непривлекательных решений проблемы.
Хлопнула дверь, вошли жена и сын.
- Телефон не звонил, - сообщил я.
- Я бы поел, - сказал Джеймс, наливая в стакан немного вина.
Я рад, что по части алкоголя близнецы пошли в мать, а не в меня,
забулдыгу.
- Я придумал план, - объявил я. - Возвращение Боливара гарантировано.
- Я тоже придумала план. Мы ворвемся в тюрьму, перестреляем всех, кто
встанет на пути, и освободим его.
- Нет. Именно этого от нас ждут, мы же ударим в другом месте.
- И где?
- Мы возьмем пленного, которого они с радостью обменяют на Боливара.
- Кого?
- Самого Сапилоте!
Джеймс был столь удивлен, что на минуту даже перестал работать
челюстями. Анжелина куда лучше контролировала себя.
- Может, разъяснишь, как додумался до этого?
- Охотно. До сегодняшнего вечера мы всюду опережали врагов на шаг и
высокомерно полагали, что так будет и впредь. Но медовый месяц кончился -
у кого-то в их стане есть голова на плечах. Весьма вероятно, что этот
кто-то - полковник Оливера, ведь не случайно именно он поджидал нас в
нашей машине. Пока не уверимся в обратном, считаем его врагом номер один.
Он знал, что для успеха нашей избирательной кампании нам не обойтись без
средств массовой информации. Из нашей сегодняшней пресс-конференции наружу
не просочилось ни слова, и он резонно предположил, что мы попытаемся
прорвать блокаду молчания. Что именно мы предпримем, неизвестно, но он
верно угадал, где нас ожидать. У Центра вещания. Там он и устроил западню,
а мы, беспечные простачки, в нее угодили - Боливар попался. Оливера был
прав, расставив силки у Центра вещания, и теперь он, несомненно, ожидает,
что мы бросимся освобождать пленного. Поэтому можно не сомневаться, что
Боливара упрятали в место понадежней, чем муниципальная тюрьма, само же
здание тюрьмы превратили в ловушку. Но мы перехитрим умника Оливеру:
вместо того чтобы сунуться в тюрьму, мы возьмем Сапилоте в заложники.
Боливара освободят, и счет снова станет ничейным.
- Все, что ты сказал - правильно, но ты не упомянул самого главного:
как мы захватим Сапилоте, - заметила Анжелина.
- Сейчас я посплю несколько часиков, а утром отправлюсь в столицу и
навещу достопочтенного генерал-президента в его резиденции.
- Удар пришелся тебе по носу, но, видно, пострадали и мозги. -
Анжелина едва заметно шевельнулась в кресле, и в ее руке оказался
нацеленный на меня пистолет. - Отправляйся спать, а мы с Джеймсом
придумаем план, который не будет самоубийством.
- Ты застрелишь меня, спасая мне жизнь? Не перестаю удивляться
таинствам женского разума. Положи пистолет и расслабься. То, что я
предлагаю, не самоубийство, а четко спланированная операция. Некоторые
детали еще неясны, но, уверен, к утру все додумаю до конца.
Так и случилось. Проснувшись на рассвете, я обнаружил в фронтальных
долях своего мозга план предстоящей операции в мельчайших подробностях.
Успех гарантирован!
Уверенность в успехе не покидала меня, пока я принимал душ,
завтракал, летел в Приморосо и пересекал площадь Свободы. Лишь когда перед
железными дверьми в Пресидио меня остановил вооруженный охранник, в душу
закрались сомнения.
- Пропуск! - рявкнул он.
Отступать поздно. Только вперед!
- Пропуск? Ты спрашиваешь пропуск у меня? Ты что, кретин, не знаешь,
что я здесь по специальному вызову полковника Оливеры?!
- Сожалею, сэр, полковник только что проходил мимо, но насчет вас не
распорядился.
- Оливера здесь?
- Да, сэр, но...
- Тем лучше. Позвони ему. И пошевеливайся, если дорожишь жизнью.
Дрожа всем телом, охранник набрал номер. На экране появился садист
Оливера. Прежде чем охранник заговорил, я отпихнул его в сторону и
приблизил лицо к экрану.
- Оливера! Я - у парадного входа. Спускайся, поговорим.
Оливера недоверчиво оглядел меня, узнал, его зрачки расширились. Он,
несомненно, продумал множество вариантов моих дальнейших действий после
бегства от Центра вещания, но подобного оборота никак не ожидал. Он
судорожно глотнул и заорал:
- Хватай его!
Я дал отбой и уселся в кресло охранника.
- Видел, в какой восторг пришел твой начальник?
Охранник, раскрыв рот, кивнул.
Я достал сигару и едва раскурил ее, как по лестнице сбежал Оливера.
За ним по пятам следовал взвод солдат.
- Прошлой ночью вы взяли моего человека. - Я пустил в лицо Оливеры
колечко дыма. - Немедленно освободите его.
Как я и предполагал, он не подчинился. Солдаты схватили меня и
поволокли в подземную часть здания. Я не сопротивлялся. Меня раздели,
осмотрели, ощупали, просветили рентгеновскими лучами, промыли кишечник и
желудок. За всеми предварительными процедурами наблюдал лично Оливера. Он
чувствовал в моей добровольной сдаче подвох, но в чем он заключался, не
понимал. По его приказу все предварительные процедуры повторили в обратной
последовательности. Вновь не найдя ничего подозрительного, мне выдали
стоптанные шлепанцы и тюремную робу, затем сковали запястья и лодыжки
тяжелыми цепями, затащили в следственную камеру и швырнули на жесткий
железный стул. Оливера навис надо мной, постукивая тяжелой дубинкой по
раскрытой ладони.
- Кто ты?
- Я - Джим диГриз, генерал Межгалактического комиссариата
политических расследований. Называй меня просто - сэр.
Он ударил меня дубинкой по голени. Удар чертовски болезненный, но я и
бровью не повел. К счастью, предварительная процедура не выявила, что я
под завязку был накачан новокаином - мощнейшим болеутоляющим. Когда
действие препарата прекратится, мне придется тяжко, но пока, бей меня чем
угодно, мне начхать.
- Не лги или получишь еще. Кто ты? Говори правду!
- Я и сказал тебе свое настоящее имя и звание. Мы, члены МКПР,
посвятили свою жизнь искоренению несправедливости, развитию политически
отсталых планет. Мы помогаем демократам, вроде Харапо, и низвергаем с
постов в правительстве преступников, вроде Сапилоте.
Оливера ударил меня еще и еще раз, я же сидел и не мигая смотрел ему
в глаза.
- Наслаждаешься? - спросил я. - Должно быть, ты серьезно болен.
Он вновь занес дубинку, но, подумав, отшвырнул. Что за удовольствие
избивать человека, если тот не чувствует боли?
Я одобрительно кивнул.
- Теперь поговорим, как взрослые люди. Моя организация, как я уже
сказал, поддерживает Харапо. Прошлой ночью вы схватили моего оперативного
работника. Освободи его немедленно!
- Никогда! Считай его покойником. Да и себя - тоже.
- Опять угрозы? Да ты глупей, чем кажешься. - Я медленно поднялся:
чертовски мешали тяжелые кандалы. - Что ж, обращусь через твою голову.
Вели отвести меня к Сапилоте.
- Я убью тебя! - взвыл Оливера, поднял дубинку и занес ее над моей
головой.
- Моя организация продолжит работу без меня и непременно прокатит
Сапилоте на выборах, а он уж спустит с тебя шкуру. Если ты этого
добиваешься, что ж, бей.
Дубинка в его руке дрожала, в душе боролись желание вышибить Из меня
мозги и страх за собственную шкуру. Наконец последнее победило, и он
медленно опустил дубинку.
- Так-то лучше, - подбодрил его я. - Теперь веди меня к Сапилоте, и
мы заключим с ним соглашение, которое устроит обе стороны.
- Что за соглашение?
- Узнаешь, если твой шеф не выгонит тебя при переговорах. Пошли!
Я с наслаждением наблюдал, как Оливеру передернуло. У него был
небогатый выбор, и он, слегка поколебавшись, тяжело вышел из камеры.
Я упал на стул. На моем теле проступили синяки; грудь справа заметно
опухла, видимо, сломано ребро или два. Отвлекая себя от тяжких дум о
собственном бренном теле, я принялся мысленно перебирать варианты мести
ненавистному Оливере после победы на выборах. Вариантов осталось
предостаточно, когда вернулся сам полковник Оливера со взводом солдат.
Поставив меня на ноги, солдаты образовали вокруг сплошную стену.
Получив прикладом в спину, я промаршировал с этим почетным эскортом по
длинному мрачному коридору, поднялся по бесконечным лестницам, прошел
пышные приемные покои и оказался перед огромными позолоченными дверьми. По
сторонам застыли охранники - лица строги, руки на оружии. Двери
распахнулись, и солдаты втолкнули меня в центр здешнего ада - личные покои
генерал-президента. Сам генерал-президент скорчился в кресле, кривые ручки
- на массивном письменном столе. На вид жаба жабой, а уж внутри... Если он
и распознал во мне Харапо, то виду не подал.
- Расскажи мне об этом человеке, - приказал он Оливере.
- Он представился Джимом диГризом, генералом МКПР...
- Если врешь, я пристрелю тебя!
- Нет, пожалуйста, я сказал все как есть, ваше превосходительство! -
заскулил Оливера, покрываясь испариной и мелко дрожа. - Его слова похожи
на правду. Межгалактический комиссариат политических расследований вроде
бы существует, а он, без сомнения - межпланетный агент. Впервые он здесь
появился несколько месяцев назад под видом туриста, вступил в контакт с
организованной оппозицией и туг же был выдворен с планеты. Теперь он
нелегально вернулся и причинил нам... э-э... некоторые хлопоты. Он,
несомненно, занимает высокое положение при мятежнике Харапо...
- Я убью Харапо! Повешу! На его собственных кишках!
- Да! Повесим, всех предателей! Каждого! На их кишках!
- Заткни глотку, Оливера, или тебя вздернут первым! - заорал
Сапилоте. Оливера захлопнул рот, его зубы громко щелкнули, не удивлюсь,
если один-два при этом сломались. - Так ты работаешь на Харапо! -
Поросячьи глазки диктатора впились в меня. - Ты - причина всей смуты!
Прежде чем я убью тебя, скажи, зачем ты хотел меня видеть.
- Я намерен заключить с тобой соглашение о...
- Я не веду переговоров с предателями. Расстреляйте его!
Ко мне, намереваясь немедленно привести приговор в исполнение,
подскочили солдаты. Такой оборот дела меня вовсе не устраивал.
- Подождите! Выслушайте меня! Я пришел сюда один, без оружия.
Думаете, по дурости? Нет. Я пришел, чтобы сообщить вам, что... - Я умолк.
Сапилоте замер, слушая. Что же ему сказать? Что, на взгляд
диктатора-параноика, достаточно важно? Паранойя? Вот ключевое слово, вот
на что я сделаю ставку! - Я пришел, намереваясь сообщить, что рядом с
тобой предатель! Он плетет заговор против тебя!
- Кто?!
Аудитория напряглась, ловя каждое мое слово. Сапилоте даже вскочил на
ноги и перегнулся через стол.
- Мгртсссо... - буркнул я.
- Что?
- Произнести имя предателя вслух? Прямо здесь? При посторонних?
- Говори быстрей! - взвыл Сапилоте, обходя стол. - Кто он?
- Я скажу тебе. - Я напряг мышцы, согнул ноги в коленях. - Этот некто
близок к тебе. Он желает твоей смерти...
Оттолкнув стоявшего передо мной охранника, я прыгнул. Шатаясь под
весом цепей, поднял руки. Царапнул кончиками пальцев по лицу диктатора.
Меня ударили сзади по голове, наверно, прикладом. Мир закружился. Я
упал на пол, солдаты принялись избивать меня ногами. Сквозь багровый туман
я увидел, как Оливера остановил их, приказал поднять меня. Меня поставили
на ноги, сдавили грудь так, что я едва дышал. Оливера приставил ствол
пистолета к моему лбу.
- Говори, прежде чем я размажу твои мозги по стене! Кто хочет убить
генерал-президента?
- Я, - прохрипел я. - Я хотел его убить и только что это сделал.
Видишь кровоточащие царапины на его лице? - При этих словах Сапилоте
поднял руку, провел по лицу, тупо уставился на окровавленные пальцы. - Вы
ощупали, осмотрели меня! - уже кричал я. - Оружия не нашли. А оружие, вот
оно - ногти! На них - инопланетный четырехчасовой вирус. Сапилоте заражен
и через четыре часа умрет. Ты мертв, старик! Мертв!
24
На лица приспешников Сапилоте стоило посмотреть, но на рожу их шефа -
особенно: его пергаментная кожа побелела, поросячьи глазки под густыми
бровями норовили вылезти из орбит, нижняя губа судорожно дергалась. Он
прижал руку к лицу, шатаясь, пересек комнату и плюхнулся в кресло.
Казалось бы, после двух столетий жизнь любому надоест. Любому, но не ему,
видимо, он слишком привык жить. Я вновь заговорил и, помня о пистолете у
моего лба, слова подбирал тщательно:
- Ты покойник, Сапилоте. Если, конечно, вовремя не получишь
противоядие. Убери от меня своего пса!
Сапилоте поднялся, проковылял к Оливере, схватил его за ухо, и,
повернув, дернул. Полковник взвыл и выронил пистолет, который, к счастью,
не выстрелил.
- Поставьте пленного на колени! - приказал Сапилоте, и солдаты тут же
выполнили его приказ. Сапилоте оттолкнул Оливеру и навис надо мной, дыша в
лицо чесноком. - Говори, где противоядие!
- Где оно, знаю только я. Если в ближайшие три часа сделают укол, ты
будешь жить. Неизвестный на вашей планете вирус сейчас разносится кровью
по твоему организму. Твои доктора не поймут, и не надейся. Первые симптомы
приближающейся смерти ты уже наверняка ощущаешь - тебя лихорадит.
Температура будет подниматься, пока жар не разрушит мозг. Чувствуешь
покалывание в кончиках пальцев? Скоро их парализует и паралич постепенно
охватят все твое тело, член за членом...
Завизжав, он поднес пальцы к лицу - они побелели. Не переставая
визжать, он сделал шаг назад, пошатнулся и упал бы, но подоспели двое
солдат, подхватили его под руки, отволокли к письменному столу и усадили в
кресло.
- Вели своим людям снять с меня кандалы и убираться прочь, -
распорядился я. - Оливера пусть останется, еще пригодится. Отдавай
приказы! Живо!
Дрожащим голосом Сапилоте отдал приказы. Как только с меня сбили
кандалы, я добрался до кресла и упал в него. Оливера замер рядом, прижимая
ладонь к уху, между его пальцами сочилась кровь.
- Оливера, слушай мои инструкции. Отдай по телефону приказ, чтобы
захваченного прошлой ночью пленного освободили и доставили живым и
невредимым в отель "Гран Парахеро" в Пуэрто-Азул. Сообщите ему номер
здешнего телефона, и он, благополучно добравшись, позвонит сюда. Когда
услышу его голос, поговорим о противоядии. Чего стоишь, время тянешь?
- Исполняй! - прорычал Сапилоте и, убедившись, что Оливера опрометью
бросился к телефону, повернул голову ко мне. - Противоядие... Где оно? Мне
все хуже, я весь горю внутри!
- Ничего, в ближайшие три часа не умрешь, хотя и будешь чувствовать
себя все хуже и хуже. Противоядие поблизости, тебе его доставят, едва
получат мое распоряжение по телефону. А позвоню я не раньше чем выберусь
отсюда живым.
- Кто ты?
- Твоя судьба, старик, твой черный ангел, сила, которая низвергнет
тебя. Но не теряй понапрасну времени, пошли за моей одеждой. Видишь,
Оливера уже освободился, пусть сбегает.
- Какие гарантии, что, отпустив тебя, я получу противоядие?
- Мое слово, старик, но выбора у тебя нет. Отдавай приказы!
Телефон зазвонил чуть меньше чем через два часа. Сапилоте к тому
времени почти впал в коматозное состояние: вокруг него суетились доктора,
сгоняли температуру жаропонижающими препаратами, но остановить
прогрессирующий паралич конечностей они были не в силах. Диктатор уже не
ощущал собственных ног и рук и при первом звонке телефона лишь слабо
булькнул.
Я поднял трубку.
- ДиГриз на связи.
- Тебе сильно досталось, милый? - послышался из трубки голос дорогой
Анжелины.
- Не слишком. Как Боливар?
- Сидит рядом. Ест. Выбирайся побыстрей оттуда.
- Уже в пути, милая.
Я швырнул трубку и, не оглядываясь, вышел. Мои инструкции выполнялись
в точности: перед подъездом ожидал автомобиль с шофером - дверца
нараспашку, двигатель тарахтел. Едва я сел, автомобиль сорвался с места и
понесся к аэродрому. На взлетной площадке стоял мой вертолет, вычищенный и
дозаправленный. Я немедленно взлетел и, сделав круг над аэродромом, на
полной скорости направился на север. Минут через пять рядом появилась
тяжеловооруженная машина, Джеймс в кабине помахал мне рукой, из динамика
послышалось:
- Молодчина, па! В небе - никого. А если кто и появится, я вмиг его
собью.
- Хорошо. Посылай Сапилоте имя и адрес доктора в Приморосо, и жмем
прямиком домой. Денек выдался не из легких.
На пути в Пресидио я заглянул к доктору, заручившись его обещанием не
выходить весь день из дома и сделать обратившемуся к нему пациенту
инъекцию, вручил ему кошелек с деньгами и наполненный шприц. Доктору у
Сапилоте обеспечен весьма теплый прием. У доктора я, казалось, побывал лет
сто назад, а на самом деле - утром.
На полпути к замку де ла Роса мы с Джеймсом нагнали весь наш
небольшой воздушный флот. Остальные покинули Пуэрто-Азул, как только
вернулся Боливар. Быть в досягаемости диктатора, когда он, получив укол,
оправится от болезни, никому не хотелось.
Приземлились мы все вместе. Бок болел все сильнее. Повернув ключ в
замке зажигания, я вылез из вертолета. Первым ко мне подбежал Боливар:
лицо в синяках, под рубашкой повязка. Перехватив мой взгляд, он улыбнулся.
- Довольно легко отделался. Так, ногами малость попинали, пока
тащили. Ты выглядишь хуже.
- И чувствовать себя буду значительно хуже, если в ближайшее время не
приму обезболивающее. Принеси аптечку.
- Она со мной. Мама мне все рассказала. - Сын делал мне укол, и его
лица я не видел. - Спасибо, отец... Даже не знаю, как тебя благодарить...
- И не надо. Если бы я попал в подобную передрягу, уверен, ты бы
сделал для меня то же самое. А теперь веди меня к мягкому креслу и крепким
напиткам, а я расскажу... Осторожней, ребра! - закричал я, видя, что
подбегает Анжелина и хочет обнять меня. - Поддерживайте меня лучше под
руки. И пусть док осмотрит мои ребра.
Маркизу, должно быть, уже сообщили о моих подвигах, и, завидев меня,
он распростер объятья. Но его знаком остановил Джеймс.
- Давайте устроим вечеринку, - предложил я.
- Шампанского? - закричал де Торрес. При таких темпах его винные
подвалы скоро опустеют. - Лучшего! О геройстве этих часов будут сложены
легенды!
Мы расселись по креслам и подняли бокалы. Вскоре по моему телу
разлилось блаженное тепло; шампанское было действительно из лучших. После
того как мой стакан наполнили трижды, я, оставляя мрачные подробности и
преувеличивая, где надо, неспешно повел рассказ о своем визите к
диктатору:
- ...Положив трубку, я спокойно вышел. Доехав на автомобиле до
аэродрома, пересел в вертолет. И вот я здесь, с вами, пью шампанское.
- Потрясающе! - вскричал маркиз. - Нужно обладать невероятной
отвагой, чтобы, как вы, пойти в логово смертельно опасного врага.
- Уверен, маркиз, для своего сына вы бы сделали то же самое.
- Конечно, но удачный случай выпал не мне, а вам. И какая
поразительная храбрость - нести смертельно опасных микробов на кончиках
пальцев...
Конец его фразы потонул во взрыве всеобщего хохота. Анжелина
склонилась и похлопала его по плечу.
- Не обижайтесь, маркиз, мы смеемся не над вами, а над дурнем
Сапилоте. Самое потешное во всей этой истории, что мой муж не способен
убить кого-либо. Он не ввязался бы в операцию, будь хотя бы малейшая
вероятность, что умрет человек. Даже такой гнусный, как Сапилоте.
Маркиз недоумевающе моргал.
- Это выше моего понимания.
- Никакого смертельного вируса не было. Ногти покрывали безвредные
пиретоген и анестезирующее. От первого у Сапилоте поднялась температура,
от второго занемели конечности. Оба препарата действуют не более четырех
часов, поэтому такой срок и был назначен.
- Но доктор?.. Инъекция?..
- Инъекция - безобидный биораствор. Теперь вы понимаете, в чем хохма?
Смертельная болезнь диктатора была пустым блефом! Мой муж - не только
величайший из героев Галактики, но и величайший пройдоха и актер!
В показной скромности я опустил голову. То, что сказала жена, -
чистая правда, и, по-моему, всем очевидная.
25
Дальнейшая часть вечера прошла для меня болезненно, так как действие
новокаина прекратилось прежде, чем врач залечил мои синяки и ссадины. И
ребра. Оказалось, что проклятый Оливера сломал мне целых три ребра. Пока
врач вводил мне в ребра восстановитель костной ткани, а затем бинтовал
грудную клетку, я сидел и клял Оливеру последними словами. Наконец врач
закончил, и маленькая доза новокаина и большая - рона погрузили меня в
заслуженный сон.
Утром Анжелина не будила меня, и я выспался на славу. Выпив две чашки
кофе из заботливо оставленного ею на ночном столике у изголовья кофейника,
я встал и спустился вниз.
- Как мы себя чувствуем? - спросила Анжелина.
- Не знаю, как себя чувствуете вы, но у меня ощущение, что вчера по
мне проехал дорожный каток.
- Бедненький! - Анжелина пригладила мои взъерошенные волосы и
коснулась лба губами. - Мальчики подготовили тебе сюрприз. Уверена, ты
позабудешь обо всех неприятностях.
Дверь распахнулась, в комнату вошел Джеймс, неся проекционный
телевизор, за ним следовал Боливар со свернутым экраном. Я непроизвольно
поморщился.
- Ненавижу чертов ящик. Особенно утреннюю жвачку для дебилов.
Анжелина легонько хлопнула меня по лбу.
- Утро ты уже проспал, а сейчас - полдень, традиционное на этой
планете время обеда. После сытной трапезы местные жители плюхаются перед
включенным телевизором и, поглаживая вздувшиеся животы, просматривают
новости.
- Мой живот прилип к спине, - пожаловался я. - И я ненавижу
телевизионные новости.
- Вот и горничная с завтраком из девяти блюд для героя, - сообщил
Боливар, давая проход катившей перед собой сервированный столик горничной.
- Попав в засаду возле Центра вещания, мы резонно предположили, что нашу
аппаратуру обнаружат. И действительно обнаружили. Наши обманки. Джеймс
вчера проверил цепи, настоящая аппаратура работает нормально. Мы чуть ли
не всю ночь готовили пленку к эфиру. Уверен, наш выпуск новостей тебе
придется по сердцу.
- Ну и балда же я! - воскликнул я с набитым ртом. - Позабыл обо всем
на свете. Забираю свои опрометчивые замечания обратно. Анжелина, любовь
моя, садись рядом, бери самую большую отбивную, посмотрим передачу вместе.
Я покончил с завтраком, а на экране закончилась предшествующая
выпуску новостей программа. Это была романтическая опера с бесчисленными
слащавыми любовными сценами, бездарными актерами и идиотской интригой,
какие по вкусу лишь умственно отсталым. Прежде чем я дотянулся до
чего-нибудь тяжелого, намереваясь запустить в телевизор, кончилась
очередная серия и последовала реклама. Из нее мне понравилась лишь реклама
рона, остальное - тоска зеленая... К счастью, все, даже реклама, имеет
конец. Под звуки фанфар на экране пошла заставка выпуска новостей, затем
появилась смышленая на вид девица в очках.
- Добрый день, леди и джентльмены. Как всегда в это время - новости.
Из столицы получено радостное сообщение: состояние здоровья
генерал-президента Сапилоте после вчерашнего отравления несвежей рыбой
улучшилось. Наш дорогой генерал-президент, мы все желаем ему скорейшего
выздоровления и...
Джеймс нажал кнопку на черном ящике перед собой. Экран мигнул, и
вместо смышленой девицы появилась фотография - я, при бороде и с
лучезарной улыбкой на лице, рядом маркиз. Голос за кадром женский, его я
тут же узнал и сжал руку Анжелины.
- Но не будем забивать головы дурацкими болезнями ненормального
диктатора. Лучше встретимся с человеком чести - будущим президентом
Параисо-Аки. Я с удовольствием представляю вам сэра Гектора Харапо. Рядом
с ним - будущий вице-президент, маркиз де ла Роса. Эти дворяне только что
закончили свое предвыборное выступление в небольшом курортном городке
Пуэрто-Азул. Их выступление, несмотря на неоднократные попытки
коррумпированной полиции Сапилоте помешать, имело ошеломляющий успех.
Первая попытка была совершена...
Пошли кадры документальной хроники. Фильм был смонтирован так, что
показывал действие официальных органов в самом неприглядном свете, а нас
делал чуть ли не богами. Фильм кончился, и я в восторге захлопал в ладоши.
- Классная работа! Мои поздравления всем! Я бы заплатил тысячу
кредитов, чтобы полюбоваться физиономией диктатора, когда он увидит это.
Итак, первый этап избирательной кампании закончен, до выборов - почти два
месяца, и каждая секунда на счету. Пора подумать и о будущем.
- Будем действовать без выстрелов и взрывов, - твердо заявила
Анжелина.
- Полностью согласен. Но нам непременно нужен информационный канал,
иначе проиграем выборы. Наша аппаратура после этой передачи уничтожена,
можно и не проверять, шансы установить новую на прежнем месте
приблизительно равны нулю. Надо что-то придумать. У кого-нибудь есть
соображения по этому поводу?
- Ответ очевиден, - сказала Анжелина. - Установим нашу
перехватывающую аппаратуру в самом уязвимом и в то же время самом
неожиданном месте. Надеюсь, догадались где?
- Хоть убей, не знаю. - Я потер лоб. - Должно быть, вчера моей бедной
головушке досталось.
- Ма права, - выпалил Джеймс. Его вчера по голове не били, оттого,
наверно, он сообразил быстрее меня и Боливара, который тоже непонимающе
моргал. - Мы установим аппаратуру на спутниках связи!
Да, ответ лежал на поверхности, и непонятно, как я не дошел до него
сам. Теперь я сидел, надув губы, а Джеймс вещал дальше:
- Вначале разузнаем побольше о спутниках...
- Уже сделано, - сообщила Анжелина. - На космодроме, что рядом с
Пуэрто-Азулом, находится компания "Всепланеткосмосвязь". Эта компания
запускает спутники связи и спутники наблюдения за погодой. Подобной работы
так мало, что эта компания - единственная на планете с таким профилем
деятельности. В их распоряжении только один устаревший космический тягач,
который и выводит спутники на орбиту.
Услышав эту информацию, мы заулыбались. У всех на уме была одна и та
же идея, в слова ее облек я:
- А может, это единственный на всей планете космический корабль,
пригодный для такой работы?
- Именно. Если этот корабль, "Популачо", выйдет из строя, замену ему
подыщут не раньше чем через несколько месяцев.
Я в нетерпении потер руки.
- Следующий шаг очевиден. Разработаем и изготовим управляемые нашими
кодированными сигналами блоки с автономным питанием. На орбиту нас с
приборами доставит "Популачо". После того как мы установим блоки на
спутники, космический корабль исчезнет по крайней мере до окончания
выборов, а зрители и слушатели получат ежедневную беспристрастную
информацию. Возражения есть?
- Конечно, нет, - заверила меня Анжелина. - У меня лишь
незначительное дополнение. Мы участвуем в выборах под знаменем демократии
и в своих поступках должны руководствоваться законами демократии, в
которую мы, без сомнения, верим. Сегодня мы заменили их программу новостей
своей, но впредь такого не повторится. Демократия - это прежде всего
свобода слова! Избиратели сами выберут программу и решат, кто чего стоит.
- А разве им можно верить? - удивился я.
- Да, мой дорогой муж, можно и нужно. А твои собственные политические
убеждения лежат где-то между фашистскими и анархистскими доктринами.
Анархистские мне больше по сердцу, но при полной свободе выбора я бы
остановилась на демократии. Голосуем?
Близнецы подняли руки, я нахмурился.
- Большинство за, - подвела итог Анжелина. - Теперь, когда решение
принято, скрупулезно спланируем преступление во имя великой демократии.
- Так кто теперь фашист-анархист? - вскричал я.
- Не мы. - Анжелина улыбнулась. - Мы - лишь практичные люди. Наши
сердца горячи, наши помыслы чисты, а результат наших дел пойдет во благо
всем.
- Скажи это владельцам "Популачо" после того, как они обнаружат свой
корабль на дне дымящейся воронки.
Сбить Анжелину с толку не так-то просто.
- От страховой компании они получат компенсацию и на эти деньги купят
себе новый, современный корабль. Что ты на это скажешь?
Сказать было нечего, и я впился зубами в тост. Но даже работая
челюстями, я улыбался.
- Моя семья - замечательная команда, - изрек я, прожевав. - Спорить с
вами не стану. Давайте, непогрешимые праведники, демократы-республиканцы,
верные сторонники закона и порядка, спланируем похищение космического
корабля.
26
Я высунул голову из окошка.
- Что-нибудь видишь? - обратился я к сидевшему на крыше автомобиля
Джеймсу.
- Задраили грузовой люк, должно быть, готовятся к старту. Подожди...
Да, именно, только что вышел один из экипажа, отстыковал от корпуса
корабля разъем силового кабеля и вернулся внутрь. Теперь их корабль
перешел на внутреннее питание. Рабочие и служащие обеспечения уезжают.
- Хорошо. Залезай в машину, мы начинаем.
Джеймс спрыгнул на мостовую и через миг уже оказался на переднем
сиденье. Боливар тут же тронул машину. Мы выехали из темного ангара на
залитый солнцем космодром. Я повернул голову и невольно залюбовался
сидевшей рядом Анжелиной.
- В одежде медсестры ты восхитительна! Жаль, что не прихватил белый
хлыст.
- Тебе в самом деле нравятся подобные вещи? Вот не знала. - Она будто
не заметила моего шутливого тона. - Как по-твоему, юбка не слишком
коротка?
- Очень коротка и очень тебе идет. - Я погладил ее по гладкой
бархатистой коже между коленкой и юбкой. - Идея отвлечь экипаж, на мой
взгляд, замечательная. А ты, дорогая, самая отвлекающая штучка на всей
этой планете.
- Да и ты при усах и в мундире вроде на человека стал похож.
Я подкрутил кончики усов, небрежным взмахом руки позвенел медалями,
полюбовался чистым отглаженным мундиром и танцующими по салону бликами от
кокарды на моей фуражке.
- Каждый уважает власть. Чем больше на тебе символов власти, тем
больше почета и уважения. О, да мы прибыли. Начинаем операцию под кодовым
названием "Виват, медицина".
Я вылез из машины и не спеша поднялся по трапу. За мной следовала
Анжелина, шествие замыкали близнецы в белоснежных халатах и с огромными
саквояжами в руках. Увидев нас, вахтенный у входа вытаращил глаза, но
внутрь не пропустил.
- В корабль нельзя. Через три-четыре минуты старт.
Я осмотрел его с головы до пят с таким выражением, будто он только
что вылез из-под тяжелых обломков. Дождавшись появления обеспокоенности на
его лице, я достал из кармана свиток и развернул. Пластик был испещрен
черными и красными печатными буквами, внизу красовалась огромная золотая
печать. Я заговорил, мой голос - сама суровость:
- Видел? Распоряжение о карантине от Министерства здравоохранения.
Ситуация не терпит отлагательств. Быстрей веди меня к капитану.
Он скривился, но повел. Как только его спина скрылась за поворотом
коридора. Боливар и Джеймс задраили люки шлюза.
Мы вошли в каюту капитана, хозяин ее одарил нас хмурым взглядом.
- Что происходит?
- Вы капитан Сего де Авила? - Дождавшись его утвердительного кивка, я
продолжал: - У меня предписание о проведении инспекции Министерства
здравоохранения. Прежде чем корабль взлетит, осмотрю ваших людей.
- Какого черта идиоты бюрократы в Приморосо суют свои носы в мои
дела?! График!.. У меня жесткий график полетов! Если не взлетим в
ближайшие полчаса, то...
- Вы взлетите вовремя, это я вам обещаю. Поймите, осмотр не прихоть,
а необходимость, проводится ради вашего же блага. На планету проник редкий
инопланетный вирус. Откуда, пока неизвестно, ведутся поиски. Болезнь
заразна, называется перротонитус.
- Впервые слышу о такой.
- Это лишний раз говорит о том, насколько редка болезнь. У зараженных
этим вирусом сначала поднимается температура, затем обильно выделяется
слюна, временами они рычат, как собаки. Имеется веское подозрение, что
один из членов вашего экипажа заражен.
- Кто?
- Вот он. - Я ткнул пальцем в приведшего нас сюда вахтенного. Тот
попятился. - Сестра, осмотри его горло.
Вахтенный неохотно открыл рот. Анжелина повернула его голову к свету
и, прижав язык деревянной палочкой, заглянула в глотку.
- Гортань воспалена, - сообщила "сестра".
- Я не болен! - взвыл вахтенный. Из уголков его губ потекла слюна, и
он поспешно вытер рот горячей ладонью. - Я не... - Он зарычал, затем
дважды гавкнул.
- Это он! - закричал я. - Скоро хвостом завиляет. Держите же его, я
его вмиг вылечу!
Боливар схватил несчастного за левую руку, Джеймс - за правую. Они
уложили подвывавшего вахтенного на палубу, и я сделал ему укол. Препарат
из шприца не только усыпил его, но и нейтрализовал действие растворов,
которые всосались в его кровь через слизистую оболочку рта, когда Анжелина
прижимала язык деревянной палочкой.
Я оглядел бесчувственное тело у ног.
- Вовремя мы его выявили. Придя в себя, он будет здоров. Капитан,
постройте экипаж для проверки. Если вы поторопитесь, то взлетите по
расписанию.
Команда построилась быстро. Через пять минут у большинства были
выявлены симптомы опасного заболевания, и они сопели на палубе.
Бодрствовать остались лишь вахтенные машинного отделения и офицеры рубки
управления. И вовсе не случайно.
Я одобрительно кивнул сыновьям, достал из саквояжа большой пистолет и
нацелил его на капитана.
- Мы захватили ваш корабль. Да здравствует Революция!
- Что это значит? Вы - сумасшедшие?
- Мы не сумасшедшие, просто мы не совсем в своем уме. Мы - члены
революционной партии "Черная Пятница" и не колеблясь убьем любого, чтобы
освободить его. Мы ничего и никого не боимся. Выполняйте наши приказы, или
мы начнем одного за другим убивать людей из вашей команды, пока вы
добровольно не согласитесь сотрудничать с нами.
- Вы из дурдома сбежали. Я вызову полицию...
Он потянулся к радиопередатчику, но я двигался проворнее. Схватив его
за руку, повернул к себе.
- Убейте первого! - завопил я.
- Свобода и братство! - взвыл Боливар, вытаскивая из-под халата
огромный мясницкий нож и усаживаясь на грудь ближайшего лежавшего в
беспамятстве "больного".
Изогнувшись, Боливар одним взмахом острого ножа перерезал человеку
горло. Из чудовищной раны с бульканьем хлынула кровь. Все выглядело весьма
реалистично.
- Уберите тело! - заорал я, поворачиваясь к капитану.
Если даже я, зная, что кровь лилась из укрепленной на горле
астронавта пластиковой емкости телесного цвета, а пронзительный звук
испускало специальное устройство в ручке ножа, был потрясен увиденным, то
что уж говорить о капитане.
В общем, своего мы добились, проблем с командой больше не было,
капитан и оставшиеся на ногах члены экипажа лезли из кожи вон, лишь бы
угодить нам.
Проверив приборы, мы благополучно взлетели, вышли на орбиту планеты.
Вскоре корабль сблизился с первым спутником. Боливар вытащил из саквояжа
наш блок. Я в это время внимательно изучал чертеж спутника, запоминал,
куда какие провода нашего блока крепить. Все провода с цветной
маркировкой, перепутает разве что законченный тупица.
- Первый установлю сам, - заявил я.
- Пусть выйдет один из мальчиков, - возразила Анжелина. - У тебя еще
ребра толком не зажили.
- Для такой простецкой работенки, как установка блока, зажили
достаточно. А отличиться в космосе еще каждый успеет, ведь спутников
как-никак восемнадцать, но первый установлю своими руками - вдруг
возникнут трудности.
- Да не трудностей ты опасаешься, а лавров жаждешь. К тому же
прогуляться в космосе ты всегда не прочь.
- Ты права, без развлечений жизнь пресна.
Выход в космос оказался действительно развлечением. Голубой шар
Параисо-Аки умиротворяюще парил подо мной. Полюбовавшись им немного, я
включил реактивный ранец, поднырнул под растопыренные солнечные батареи и
прижал магнитные подошвы к металлическому корпусу спутника связи. Открыл
кожух, извлек нужный блок и заменил его нашим. На все ушло чуть больше
минуты.
- Блок к тестированию готов, - доложил я по радио.
- Начинаю тест, - донесся до меня голос Джеймса. Я ничего не увидел,
ведь все процессы происходили внутри спутника, да и разглядеть движение
электронов невооруженным глазом вообще непросто. - Блок функционирует
нормально. Конец связи.
Несколькими касаниями плазменного сварочного аппарата я запечатал
свою работу и направился обратно к кораблю.
Так и пошло. Блоки на спутники устанавливали мы быстро, но много
времени уходило на маневрирование. Бортовой компьютер получал с датчиков
данные о положении корабля, его скорости и направлении полета, в него
также вводились желаемые координаты, он пережевывал всю эту информацию и
выдавал команды на ракетные двигатели.
К четвертому дню полета мы порядком вымотались. Кроме выходов в
открытый космос приходилось непрерывно следить за экипажем.
- У тебя под глазами синяки, - посетовала Анжелина, протягивая мне
бутылку рона. - Надо бы тебе поберечь себя.
Питался я в последнее время в основном роном, а в зеркало смотреть
старался пореже. Сыновья выглядели не менее изнуренными. Только Анжелина,
вкалывая наравне с любым из нас, как всегда, казалась бодрой, полной
жизненных сил. Ее как будто ничего не берет. Вечная юность!
- Дело почти сделано, вернемся назад и отдохнем.
Я плеснул в стакан рона, глотнул. Недурственно.
- Как-то там проходит избирательная кампания? - Анжелина тяжело
вздохнула.
- Думаю, движется помаленьку. Маркиз удерживает форт, его люди
выпускают новости, которые, увы, пока никто, кроме них самих, не видит и
не слышит. Как только мы приземлимся и включим нашу систему спутниковой
связи, положение в корне изменится.
- Дай-то Бог, чтобы так оно и было. - Анжелина налила в стакан рона и
пригубила. - Плохо, что нет связи с маркизом.
- Дорогая, ты же знаешь, иначе нельзя. Пока с поверхностью идет
только обычный обмен текущей информацией, никто ни о чем не подозревает,
но если враги узнают, чем мы тут занимаемся, то сразу собьют наш корабль.
- Я посмотрел на жену, ее взгляд блуждал по каюте. - О чем волноваться? До
выборов - больше месяца, при голосовании мы получим девяносто девять
процентов голосов и будем избраны.
- Ты, конечно, прав. Должно быть, вымоталась за последние дни, вот и
полезли в голову всякие страхи. Уверена, немного отдохнув, снова буду в
форме. Во всяком случае, надеюсь. - Анжелина нахмурилась и повернула
голову ко мне. - Не смейся, Джим диГриз, или я тебе руки переломаю. Я в
самом деле что-то недоброе чувствую.
Она смотрела на меня так, что смеяться, хихикать или перечить ей вмиг
расхотелось. Да в общем-то, такого желания у меня и не было, я тоже
чувствовал неладное.
Я покачал головой и допил стакан до дна.
- Я и не собирался смеяться над тобой, дорогая. У меня тоже тяжело на
душе, не пойму отчего. Наверно, оттого, что нет вестей от маркиза. Хотя,
убей меня, не представляю, что может пойти не так.
- Через несколько часов узнаем. Иди в трюм, посторожи пленных, а
Джеймса отправь обедать.
Вошел Боливар в скафандре, под мышкой шлем.
- Сделано! - отрапортовал он. - Последний блок установлен. Теперь,
когда заговорит Харапо, его голос услышит весь мир. Напяливай, отец, свою
изъеденную молью бороду. Ты - снова в фокусе камеры!
- Лучшая новость за последние дни. Мы направляемся домой!
Капитан, вычислив по моему приказу посадочную орбиту, увидел под
своим носом раздавленную капсулу. Бедняга все еще считал нас бандой убийц
и наверняка решил, что ему конец. Что ж, тем приятней будет пробуждение,
ведь в капсуле был всего лишь безвредный усыпляющий газ.
Мы отправили маркизу зашифрованное послание, и я на случай, если
посадка будет трудной, уселся в кресло пилота.
- Трудная посадка! - бубнил я, скармливая компьютеру данные. - Эка
невидаль!
Из черной космической ночи мы попали в золотой рассвет и, пронзив
облака, увидели под собой поверхность планеты. Голую поверхность и
никакого космодрома.
- Надеюсь, они последовали нашим наставлениям насчет дыры, -
проговорила Анжелина, хмуро глядя на обзорный экран.
- Есть дыра, есть. На де Торреса можно положиться.
Я оказался прав: посреди поля вблизи замка де ла Роса в земле
открывалось черное отверстие. К цели корабль скользил по радиолучу, но в
двухстах метрах я взял управление на себя и, сконцентрировав все внимание
на радаре и экране нижнего вида, точнехонько опустил корабль в темную
дыру. Выдвижные опоры мягко коснулись выжженного грунта, и я выключил
двигатели.
- Сели, - сообщил я. - После того как над кораблем возведут коровник,
его сам черт не сыщет. Во всяком случае, до выборов. Хотя экипажу мы и не
вернем свободу, уверен, гостеприимство замка они оценят.
Мы поднялись в носовую часть корабля. Открылся верхний люк, и на нас
хлынули солнечные лучи. Специальный кран установил трап, и мы с
достоинством выбрались наружу. У дальнего конца трапа стоял маркиз,
выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
- Ужасные новости! - запричитал он, энергично жестикулируя. -
Случилась трагедия! Всему конец!
Анжелина и я обменялись многозначительными взглядами. Не зря,
оказывается, нам не давали покоя внутренние голоса.
- Что стряслось? - спросил я.
- Жаль, что я не мог вызвать вас раньше. Вся наша работа насмарку!
- Может, расскажете почему?
- Выборы!.. Сапилоте объявил на планете чрезвычайное положение и
перенес дату выборов. Они начнутся завтра утром. За такой короткий срок мы
ничего не успеем! Тиран будет переизбран!
27
У нас остался один день! Целый день, ой как долго, но для победы во
всепланетных выборах один день слишком малый срок.
Признать поражение трудно. Особенно мне, не знавшему их горечь
прежде.
Что-нибудь придумаю!
- Я переиграю гнилого политика!
Моя семья в недоумении уставилась на меня. После некоторого
замешательства Боливар задал мучивший всех вопрос:
- Как ты его остановишь, па?
В самом деле, как? Я не имел ни малейшего представления.
- Завтра узнаете. Парни покруче, чем Сапилоте, тягались со Скользким
Джимом диГризом. Все были биты!
Я повернулся и, прежде чем последовали провокационные вопросы,
зашагал к замку.
"Что же делать?" - Эта мысль безостановочно билась в моем мозгу, не
находя ответа.
Я скинул одежду, влез в ароматизированную ванну, натер себе мочалкой
бока до зеркального блеска. Затем побрился, почистил зубы. Ответа все не
было. Не одеваясь, я плотно позавтракал, выпил бесчисленное количество
чашек кофе. За кофе последовал выдержанный рон. Результат все тот же. Я
уселся на балконе и уставился в пустоту.
- Смирись, Джим, - сказал я себе. - Выборы ты проиграл.
С этим признанием пришло облегчение.
Я дрался как тигр, но проиграл. Что ж, бывает. Залижу раны и вернусь.
Через четыре года следующие выборы, и тогда посмотрим, кто кого!
Выиграть во всепланетных выборах за один день невозможно. И неважно,
сколько людей проголосует за Харапо, жульнический компьютер признает
победу ненавистного Сапилоте.
Как только я подумал о подделанных в пользу диктатора голосах
избирателей, в моей голове зародилась идея.
Почему бы и нет? В конце концов, перенос выборов не такая уж и
скверная новость.
Я послонялся из угла в угол, взлохматил волосы, налил в стакан рона,
выпил, потер подбородок и совершил все остальные действия, которые обычно
подстегивают деятельность серого вещества. Должно быть, один из этих
приемов сработал, и в моей голове внезапно сформулировалось решение
проблемы. Подпрыгнув, я ударил в воздухе пяткой о пятку. Схватил телефон и
набрал личный номер де Торреса. Через секунду экран ожил.
- В чем дело? - поинтересовался маркиз.
Лицо на экране непрерывно дергалось, из динамика доносился цокот
копыт. Маркиз скачет верхом, а аппарат, как я понял, прикреплен к передней
луке седла.
- Один вопрос, если не возражаете.
- К вашим услугам.
- На планете теоретически правит демократическое правительство.
Значит, есть конституция?
Голова маркиза подпрыгнула и вновь появилась на экране, он кивнул.
- Теоретически, верное слово. У нас есть конституция, по которой мы
имеем все, что душа пожелает. На деле же на планете царит полное
беззаконие, все, кому дают, берут взятки, все, что плохо лежит, крадется.
А на бумаге, да, у нас демократия...
- Меня сейчас интересуют только бумаги. Где мне найти текст
конституции?
- Конституция есть в банке данных компьютера замка. Распечатка лежит
на окне в библиотеке. А почему вы спрашиваете?
- Очень скоро узнаете. Спасибо.
Я накинул халат и поспешил в библиотеку. Анжелина и сыновья
завтракали на балконе. Время для разъяснений еще не пришло, и мимо высокой
открытой двери я прокрался на цыпочках.
Копию конституции я нашел там, где и сказал маркиз. Открыв пухлый
том, я застонал. Девять тысяч страниц мелкого печатного текста. Одному с
такой работой не справиться.
Но вовсе не обязательно просматривать страницу за страницей самому.
"Не делай работу, которую за тебя сделает другой" - вот мой девиз.
Я включил компьютер, отыскал в банке данных текст конституции,
составил и запустил простенькую программу. Налил рона и, ожидая, пока
умная машина отыщет крупицу золота в куче навоза, принялся листать том.
Конституция была написана с использованием полудюжины различных стилей;
текст, полный туманных, ничего не значащих фраз, изобиловал сокращениями и
аббревиатурами. Вскоре я понял почему. Сочинил конституцию Сапилоте не
сам, а настриг статей из законов различных планет. Хорошая и плохая
новость одновременно. Плохая, потому что компьютер потратит на анализ уйму
времени. Хорошая, потому что среди этого бюрократического бреда непременно
найдется то, что мне надо.
По полу библиотеки пролегли тени, прежде чем компьютер выдал
результат - вторую сноску к пятому подпункту приложения сто семнадцатой
статьи. Я быстро пробежал по строчкам глазами и почувствовал прилив сил.
Перечитав сноску еще раз медленно, я станцевал перед мерцающим экраном
джигу.
- Эврика! - не в силах сдержаться, закричал я. - Эврика!
Я ввел слово "эврика" в голосовой модулятор компьютера, и по
библиотеке прокатилось:
- Эврика!
Я пощелкал кнопками, и по залу понеслось, отражаясь, накладываясь
друг на друга, многоголосье:
- Эврика! Эврика! Эврика!
В дверях, прижимая ладони к ушам, появилась Анжелина.
- Что значит сей хор безумцев? Ты решил проблему?
- Да, моя дорогая, решил! - Я схватил ее за руку, и мы закружились по
залу. - Не говори никому, но я решил неразрешимую задачу! Молчал до
последней секунды, не хотел прослыть пустомелей. Я пришел к заключению,
которое не осмеливаюсь даже произнести вслух, боясь, что подслушают враги.
Если они узнают, то легко избегут моей ловушки. Но они не пронюхают, я
расскажу только тебе, дорогая! Сегодняшними вечерними новостями я приведу
Сапилоте в бешенство. Пошли в студию, смонтируем выпуск новостей.
Я не садист и тому, что наш выпуск новостей испортит вечернюю
телепрограмму, не радовался. Но без этого не обойтись.
Программу, которую я решил заменить нашим выпуском новостей, можно с
легкостью потом повторить, хотя не вижу особой причины зачем. Это был
фильм из длиннющего сериала о жизни психов. Наследники помещали своих
престарелых родителей в дом для умалишенных с ласковым названием "Уют", а
делами там заправляло семейство садистов... Сюжет вы сами представляете.
Добавлю лишь, что сериал назывался "Не возлюби отца своего" и его, как
утверждала заставка, смотрели сто восемь процентов телезрителей. Видимо,
некоторые смотрели его дважды, а то и трижды.
Как только мы закончили монтаж выпуска новостей, сыновья прогнали
тест и подтвердили, что наши блоки на спутниках работают безукоризненно.
Кодированные сигналы из гостиной замка передавались на антенну на крыше,
оттуда - на спутник над нами, с этого спутника сигналы ретранслировались
на остальные, с них - обратно на поверхность планеты на телерадиовышки,
дальше - на телевизоры наших потенциальных избирателей. И все эти
сложности ради того, чтобы сегодня вечером они увидели великолепное
зрелище.
- Осталось три минуты, - сообщил Джеймс, засовывая в плейер кассету.
- Отец, ты уверен, что, увидев заставку политической передачи, зрители не
повыключают телевизоры?
- Повыключают? Ну нет, они прилипнут к экранам. Сейчас убедишься.
Наша семья расселась перед телевизором. Наверно, подобную мирную
картону в этот час можно было наблюдать по всей планете. Отцы семейств
уселись в мягкие кресла перед светившимися экранами со стаканом пива или
чашкой кофе в руке. Матери рядом делали какую-нибудь нехитрую домашнюю
работу, например, вязали детские башмачки или просматривали налоговые
декларации. Детишки вертелись тут же. Слуги жались в своих хижинах перед
устаревшими и обшарпанными телевизорами. Весь мир замер, затаив дыхание, в
ожидании любимой программы.
И вот она началась. И через минуту была грубо прервана простым
нажатием кнопки. Экран мигнул, на нем появилась Анжелина, на ней такая же
униформа, как на дикторах центрального телевидения, на столе перед ней -
микрофон, фон в точности дублировал привычную студию.
- Дорогие зрители, у меня для вас неприятная новость. - Голос
Анжелины дрожал. - Совершено убийство. Нет, убили не ненавистного
диктатора, это было бы слишком радостным событием. Кандидат в президенты
сэр Гектор Харапо сейчас вам расскажет, что случилось. После краткого
сообщения будет возобновлена обычная программа, так что не выключайте
телевизоры.
На экране появилась моя бородатая физиономия, поднятый кулак, того и
гляди, обрушится на стол.
- Убийство! - вскричал я на экране. - Хладнокровное, зверское
убийство! Вы спросите, кто убит? Я скажу вам. Ваша гарантированная
конституцией свободная воля, вот кто! Вы спросите кем? Червем Сапилоте,
который вот уже годы подтачивает устои нашего свободного государства, вот
кем! Видит Бог, я всегда был лоялен по отношению к сопернику по выборам,
но последняя его выходка переполнила чашу моего терпения. Он не раз
пытался остановить меня, а теперь обнаглел вконец и передвинул дату
проведения выборов, чтобы не позволить вам, честным гражданам Параисо-Аки,
выразить свое мнение. - Я остановился, послышались записанные на пленку
рукоплескания. Я поднял руку, шум утих. - Завтра у вас есть шанс!
Голосуйте за Харапо и де Торреса, и мыльный пузырь Сапилоте лопнет. Каждый
ваш голос, отданный за землевладельца Харапо, приближает планету к
свободе! Голосуйте за меня, и занимающее пост генерал-президента существо
с интеллектом таракана будет сметено в мусорную корзину истории! Спасибо
за внимание.
Мое изображение сменилось развевавшимся знаменем, заиграл наш марш.
- По-моему, отец, теперь всякому ясно, что ты недолюбливаешь
генерал-президента, - заметил Боливар.
- Да уж, па, ты хватил через край, - добавил Джеймс. - Увидев этот
выпуск, Сапилоте будет в ярости, и вряд ли ты получишь хотя бы один голос.
Я снял со своей докторской формы самую большую медаль и приколол ее
Джеймсу на грудь.
- Вот тебе, сынок, награда за светлый ум. Как говорится, ты попал в
самое яблочко.
Анжелина и Боливар вскочили и зааплодировали.
- Спасибо, па, буду носить награду с честью. Даже в темноте, даже в
ванной. Но, может, разъяснишь, как ты выиграешь проигранные выборы?
- Это пока наш с матерью секрет, но обещаю, вы все узнаете первыми. А
если ты, Джеймс, раскусишь кой замысел до утра, получишь еще медаль.
28
День выборов начался со взрыва.
Взрыв выбил в замке множество окон и мгновенно вывел меня из
состояния глубокого сна. Я подскочил и замер на кровати в каратистской
стойке.
- Не замерзнешь нагишом, милый? - поинтересовалась из-под одеяла
Анжелина.
- Да, пожалуй, прохладно.
Я поежился и снова лег. Тут же затрезвонил телефон, и я схватил
трубку.
- Защитное поле остановило самолет на расстоянии пяти километров от
замка, - сообщил Боливар. - Самолет сбросил огромную, как дом, бомбу и лег
на обратный курс. Компьютер вычислил траекторию его полета и выпустил
вдогонку ракету. Самолет сбит далеко, второго взрыва слышно не было.
- Спасибо за информацию.
Я облизнул губы, встал и накинул халат.
- А ты, дорогой, надеялся, что после твоего вчерашнего выступления и
всех нелестных эпитетов Сапилоте пришлет тебе цветы?
- Нет. Но я не хотел, чтобы гибли люди.
Я посмотрел на серый рассвет за окном, на душе было так же серо.
- Новый президент навсегда покончит с убийствами. Вот как ты должен
смотреть на случившееся. Прикажи принести завтрак, впереди трудный день.
Анжелина как в воду глядела. Перекусив на скорую руку, я приклеил
бороду и отправился на луг за замком. Слуги маркиза, выгнав оттуда всех
коров, выгружали из грузовика свернутые полотняные палатки. За работой
наблюдал сам хозяин замка.
- Доброе утро, Джим.
- Доброе утро.
- Все делается, как вы распорядились. Мои рабочие спрашивают, с чего
это нам вздумалось именно сегодня устраивать карнавал. Уж не победу ли на
выборах мы собираемся отмечать? Вы все-таки полагаете, что мы победим?
- Дорогой Гонсалес, потерпите несколько часов и все узнаете, но пока
я опасаюсь, что подслушивают враги, и не осмеливаюсь дать вслух ответы на
ваши вопросы. Ведь, как известно, даже у стен есть уши. Скажите своим
людям, пусть не возводят трибуны для зрителей, они нам не понадобятся.
- Пустые палатки и все?
- Именно.
На обычно невозмутимом лице маркиза появилось озабоченное выражение.
С подобным выражением на меня в тот день смотрели многие. Люди в замке
были слишком вежливы, чтобы высказать свои мысли, но думали они, наверно,
примерно так: "Старина Харапо совсем рехнулся от обиды".
Что ж, впереди целый день, может, еще смогу их переубедить.
Прежде всего следовало проголосовать мне самому. Избирательный пункт
округа, к которому был прикреплен замок де ла Роса, находился в маленьком
городке Тортоса. Туда мы отправились на автомобилях, капот каждого украшал
флажок нашей партии. На место мы прибыли, когда часы на городской башне
показывали девять. Через центральную площадь городка выстроилась очередь.
- Наши избиратели! - воскликнул маркиз.
- Да, но и холуев Сапилоте тоже хватает. - Я кивнул в окно.
Перед входом в мэрию собрались последователи диктатора. Махая
грязно-коричневыми знаменами с бледно-зеленым кругом в центре - эмблемой
партии "Счастливый Канюк" [канюк - хищная птица из семейства ястребиных;
крик канюка напоминает плач ребенка] - они с наглым видом расхаживали
среди избирателей и прикалывали на грудь каждого значок с аналогичной
символикой.
- Наш выход на сцену.
Я выбрался из автомобиля и направился к избирательному участку. За
мной следовал мой верный телохранитель Родригес, за ним - Джеймс и
Боливар. Все трое хоть и безоружны, но крайне опасны. Анжелина вытаскивала
из машины видеокамеру.
- Снимай все, - бросил я ей.
Мы промаршировали через площадь к избирательному участку - зданию
мэрии. У дверей нас поджидали мэр и шеф местной полиции. Обоим явно не по
себе, рука кола на кобуре, мэра - под пиджаком у подмышки.
- Здесь нарушается избирательный закон. - Я повернулся к камере в
профиль и указал на раздававших в толпе значки прихвостней Сапилоте. -
Агитировать за кандидата в день выборов согласно конституции разрешается
не ближе чем в двухстах метрах от входа в избирательный участок. Прикажите
тем людям удалиться на должное расстояние.
- Мэр здесь - я, и я издаю указы.
- Мэр прежде других обязан соблюдать законы.
- Капитан, арестуйте наглеца.
Шеф полиции был настолько глуп, что вытащил пистолет. Родригес шагнул
вперед, его рука со свистом рассекла воздух, и шеф полиции мешком осел на
асфальт. Члены партии "Счастливый Канюк" придвинулись друг к другу и глухо
забормотали. Я пошел на них, Родригес и близнецы - по бокам.
Горе-агитаторы переглянулись и бросились врассыпную.
- Уберите тело, портит праздничное настроение, - распорядился я,
указывая на шефа полиции. - А вы, мэр, открывайте участок, я проголосую
первым.
Как только мэр скрылся за дверью, избиратели зааплодировали, сорвали
с одежды значки партии Сапилоте и побросали их на мостовую. Мои помощники,
соблюдая дистанцию в двести метров, начали раздавать значки с символом
нашей партии - Разъяренным Терьером. Маленькая бело-коричневая собачка
держала в зубах дохлую жабу. Сказать, что жаба походила на Сапилоте,
значит ничего не сказать. Каждому хотелось проголосовать с красивым
значком на груди, и даже те, кто уже подошел к входу в мэрию, поспешили
обратно на площадь.
- А теперь, - обратился я к избирателям, - выборы начинаются.
Последовали аплодисменты и крики "Харапо в президенты" и "Разъяренный
Терьер задаст жабе перцу". Мы с де Торресом прошли в мэрию, за нами
проследовали охранники.
Я зашел в кабинку для голосования, задернул занавеску и включил
машину для подсчета голосов. На лицевой панели только две кнопки, по одной
на каждую партию. Я нажал на кнопку с надписью: "ДКРП". Машина довольно
загудела, и на мониторе высветилось: "Ваш голос принят". Занавеска за моей
спиной сама собой поднялась, я вышел, отступил на шаг, пропуская в кабинку
маркиза.
- Как работает ваша аппаратура? - спросил я мрачного чиновника у
входа.
Он недовольно поднял глаза от пола. Разговаривать со мной ему страшно
не хотелось: вдруг заметят; но от ответа ему было не отвертеться.
- Аппаратура электронная. Ваш голос поступает в банк машинной памяти.
Вечером, после окончания голосования, центральный компьютер в столице
подсоединится к нашему и другим таким же по всей стране и считает
информацию. Затем, просуммировав голоса, выдаст окончательный результат.
- Откуда известно, что центральный компьютер не врет? Может, он
запрограммирован так, чтобы присудить победу одной из сторон?
От столь нелепого предположения чиновнику сделалось дурно.
- Такого просто не бывает! И законом это запрещено. Уверяю вас,
выиграет партия, набравшая большее количество голосов.
- Что ж, поживем - увидим. - Я протянул ему руку. После секундного
колебания он неохотно пожал ее. - Запомните этот день. Сегодня диктатор
будет выметен поганой метлой из нашего свободного государства. Желаю
успехов!
Под рукоплескание избирателей мы пересекли площадь, сели в машины и
покатили к замку.
- Итак, - сказал я, - дело сделано, до шести вечера отдыхаем.
Надеюсь, повар приготовил нам приличный обед.
- Мы что, не будем сегодня никого агитировать? - удивился Боливар.
- И не будем защищать лояльных избирателей? - добавил Джеймс. - В
таком случае, если не произойдет чуда, Сапилоте победит.
- Как интересно. - Я продемонстрировал им свой таинственную улыбку. -
Надеюсь, на обед будет рыба. С сухим белым вином очень вкусно.
Обед удался на славу, а после отменных ликеров, признаюсь, я удалился
в спальню. Заниматься политикой, знаете ли, весьма утомительно.
Вздремнув всласть, я открыл глаза. Анжелина стояла у западного окна.
Солнце уже коснулось горизонта, и от ее точеного силуэта на светящемся
оранжевом фоне было не отвести глаз.
- Дорогая, ты великолепна. Который час? - Я подавил зевок.
- Самое время лежебокам просыпаться. Избирательные участки только что
закрылись. Я обо всем рассказала мальчикам. Твой замысел привел их в
восторг, и они отбыли в назначенное время.
- Вот и славно. - Я встал, потянулся. - Пойду узнаю предварительные
результаты.
Я спустился вниз и присоединился к маркизу. Тот, прослушав сообщение
о ходе выборов, расхаживал по гостиной, как разъяренный тигр по клетке, и
грозил телевизионному экрану кулаком.
- Ошеломляющая победа тирана, как и предсказывали. Сапилоте запугал
избирателей, и те побоялись отдать свои голоса за правое дело.
- Думаю, маркиз, все гораздо проще. Главным компьютером для подсчета
голосов управляют прислужники Сапилоте, и неудивительно, что он присудил
победу своему господину. Именно поэтому мы и не стали терять время на
дальнейшую предвыборную кампанию.
- В таком случае мы проиграли.
- Кто знает, кто знает? Все зависит от того, насколько зол на меня
диктатор. А, вот и окончательные результаты.
Диктор - смазливый парень с жидкими усиками - махал перед камерой
зажатыми в руке компьютерными распечатками.
- Воистину ошеломляющие результаты, - подогревал он энтузиазм
аудитории. - Впечатляющая победа нашего дорогого генерал-президента
Сапилоте. Свободное волеизъявление избирателей в очередной раз доказало,
насколько он горячо любим нашим народом. И это несмотря на активные
попытки подрывных элементов подточить десятилетиями сложившиеся устои
нашего замечательного государства. Подождите секундочку... Да, только что
мне вручили распечатку с окончательными результатами, результатами,
которых все мы с нетерпением ждем.
- Ближе к делу, - не выдержал я.
Будто услышав меня, диктор сально улыбнулся и развернул лист бумаги.
- Результаты из городка Тортоса, относящегося к центральному
избирательному округу. Городок граничит с земельными владениями де
Торреса, так называемого маркиза де ла Роса. Против него недавно выдвинуты
официальные обвинения в государственной измене и клевете, но, несмотря на
это, его имя осталось в избирательном бюллетене в качестве кандидата на
пост вице-президента. Так же как и имя умалишенного Гектора Харапо,
который столь серьезно болен, что вознамерился стать нашим президентом.
Но, граждане Параисо-Аки, повторяю, их имена были оставлены в списках, что
еще раз подтверждает демократичность нашего общества. В нашем государстве,
леди и джентльмены, каждый, абсолютно каждый, даже самый ничтожный
человечишко может претендовать на высокий пост. А эти двое, скажу я вам,
как раз из класса ничтожнейших. Доказательства тому передо мной. Цифры,
как известно, не лгут.
Он опять замахал листом, а я пробурчал:
- Скорее, скорее, кретин.
Он будто вновь услышал меня.
- Поступившие из городка Тортоса результаты весьма забавны. Двое
отъявленных негодяев, именующих себя дворянами, считали этот городок своей
вотчиной и не стесняясь оказывали давление на избирателей, понуждая отдать
свои голоса за них. Так вот, в Тортосе за генерал-президента
проголосовало... пять тысяч триста двенадцать избирателей. За смутьянов
Харапо и де Торреса... - выдержав секундную паузу, он заорал в микрофон: -
Два голоса! Они сами за себя проголосовали!.. И больше - никто! Ни единый
житель Тортосы! Вот что значит преданность своему вождю! Результаты
выборов все еще поступают, но уже ясно, что наш дорогой великий
генерал-президент будет переизбран на новый срок и никакие...
- Свинья! - заорал де Торрес, ударом ноги сбросив телевизор на пол. -
Мы своими глазами видели, за кого голосовали жители Тортосы. Ложь!
Бессовестная ложь!
- Иного я и не ожидал.
Я нажал на кнопку висевшей через плечо рации, послышался голос
Боливара:
- Все готово.
- Начинайте. Итоги даже лучше, чем мы надеялись.
Маркиз, топча останки телевизора, непонимающе смотрел на меня.
- Как только вернется колонна автомобилей, мы выйдем в эфир. Весь мир
узнает, что...
- Колонна автомобилей?
- Сейчас объясню. Вы, маркиз, должны узнать новость раньше других.
Сапилоте в своей дикой ярости угодил в наши силки!
29
Просветить маркиза было одним удовольствием.
- Решение всех наших проблем здесь, в тексте конституции. Прочитайте
внимательно.
Де Торрес пнул напоследок телевизионные детали и взял из моих рук
распечатку. По мере того как он читал, морщины на его лбу разглаживались,
улыбка становилась шире и шире. Дочитав до конца, он разразился хохотом и,
отшвырнув распечатку, прижал меня к груди.
- Вы - гений! Гений!
Я не возражал. Да даже если бы и захотел, в его медвежьих объятиях
было не то что слово вымолвить, вздохнуть невозможно. Горячо расцеловав в
обе щеки, он отпустил меня. Воистину обычаи некоторых культур непонятны.
От философских мыслей меня отвлек голос Анжелины из рации:
- Колонна автомашин пересекла охраняемый периметр. Пленки доставят
через несколько минут.
- Отлично. Мы с маркизом успеем переодеться.
Вся наша команда собралась в гостиной. На большущем телевизионном
экране мелькали сцены народного ликования по поводу очередного избрания
Сапилоте в президенты, звук был приглушен, но и смотреть на вакханалию
было тяжко. Я стоял перед книжной полкой с полным изданием законов
Параисо-Аки в кожаных переплетах с золоченым тиснением, в правой руке -
том конституции, указательный палец левой - на кнопке.
- Мы закончили, - сказала Анжелина. - Когда будешь готов, выходи в
эфир.
- Я и сейчас готов, но пусть прежде заговорит сам Счастливый Канюк.
А, вот и он. Эй, кто там ближе, включите звук!
Диктор, извиваясь от удовольствия, тыкал пальцем куда-то за камеру.
- Да, это случилось. Сквозь сущий ад к нам идет наш добрый ангел, не
раз пожертвовавший собой ради нас в прошлом. Сегодня он вновь удостоил нас
чести встать во главе государства. Он идет сюда, толпа ликует: слабые
женщины падают в обморок, суровые мужчины смахивают слезы с глаз. Он
поднимает руку, призывая к тишине, и тишина тотчас наступает, слышно
только тяжелое дыхание его товарищей по партии и стук тел женщин, падающих
в обморок. Леди и джентльмены, граждане благословенной Параисо-Аки, с
неописуемым восторгом передаю микрофон генерал-президенту Джулио Сапилоте!
Довольная рожа Счастливого Канюка крупным планом. На большом экране
он выглядел еще безобразней, чем в жизни, лягушачий рот был вытянут в
подобие улыбки, маленькие глазки остекленели.
- Я рассчитывал на своих верных избирателей и не ошибся. Выборы
закончены, и вы, жители Параисо-Аки, выполнили свой гражданский долг,
проголосовали за достойного. Надеюсь, о преступнике Харапо мы сегодня
слышим в последний раз...
Я нажал на кнопку, и его изображение сменилось моим.
- В последний раз? И не надейся, ничтожный лживый клоп! Бой еще
впереди! Думаешь, подделал результаты выборов в своем лживом компьютере,
обманул всех, и дело с концом? Не тут-то было! Приговор себе ты произнес
собственными жабьими губищами. Правосудие восторжествует! Ты совершил
тяжкое уголовное преступление и поплатишься. Сейчас мир увидит, что мы
отсняли в маленьком городишке Тортоса. Леди и джентльмены, взгляните,
пожалуйста, на часы на городской башне. После закрытия избирательного
участка прошло лишь несколько минут...
На экране появилась центральная площадь Тортосы, не переднем плане -
Джеймс с микрофоном.
- Избирательный участок только что закрылся, и жители Тортосы
собрались на площади, чтобы услышать результаты. По неустановленным
причинам, вероятнее всего, из-за своей приверженности режиму лживого
диктатора, мэр и шеф местной полиции несколько минут назад пытались
незаметно покинуть город. Шеф полиции все еще в бессознательном состоянии,
но мэр горит желанием поговорить с вами. - Камера отодвинулась, рядом с
Джеймсом оказался мэр, его лицо было белее полотна. - Вы мэр города
Тортоса?
Мэр покосился за спину, где маячил с виду щуплый Родригес,
обеспечивая, видимо, добровольную помощь главе местной администрации.
- Да.
- Скажите, пожалуйста, господин мэр, проходили ли выборы в вашем
городе в соответствии с законом и все ли голоса попали в избирательную
машину?
- Да, конечно, все по закону.
- Скажите, а собравшиеся на площади люди - жители вашего города?
Побледнев еще больше, мэр оглядел толпу.
- Да... Большинство, я полагаю.
- Вы не знаете точно? Странно, ведь вы же мэр. Кстати, сколько лет?
- Двадцать два года.
- Тогда вы просто обязаны знать своих горожан в лицо.
- Я не уверен во всех из них.
- Да? Может, укажете хотя бы одного незнакомца?
- Ну... Вроде, таких нет... Но я не уверен.
- В таком случае мы уверены, что в толпе - ни одного чужака. А-а-а,
вот к нам присоединился и шеф местной полиции. Уж он-то поможет. Скажите,
пожалуйста, капитан, как давно вы живете в Тортосе?
- Ну... Всю жизнь.
- Отлично. Не укажете ли вы хотя бы одного чужака в толпе?
Глаза капитана под густыми низкими бровями бегали.
- Нет.
- Замечательно. Мы закончили как раз вовремя. Сейчас огласят
результаты выборов.
На площади ожили громкоговорители, сообщая уже известные нам
результаты. Мэру и шефу полиции, казалось, вдруг стали тесны их костюмы.
Прозвучала информация из Тортосы, послышались возмущенные крики горожан, а
отцы города собрались было бежать, но на их пути встал Родригес.
- Вы слышали? Только два голоса за сэра Гектора Харапо, все остальные
за Сапилоте. Давайте разберемся. - Джеймс щелкнул переключателем, и над
площадью разнесся его голос: - Жители города Тортоса, с вами говорит
доверенное лицо сэра Харапо. Машиной для подсчета голосов управляют
приспешники Сапилоте. Зная это, сэр Харапо предположил, что лживый
диктатор попытается одурачить вас, подделав ваши голоса в свою пользу. Так
давайте узнаем правду. Пожалуйста, каждый, кто голосовал за сэра Харапо
поднимите руку. - Над площадью повисла тишина. Люди медленно подняли руки.
Море рук. - Спасибо, опустите руки. А теперь поднимите руки те, кто
голосовал за Сапилоте. - Все руки опустились и поднялись лишь две - мэр и
шеф полиции, естественно, голосовали за своего босса. Джеймс продолжал: -
Вот она, правда, граждане Параисо-Аки! Убедительнейшее доказательство
нарушения закона о выборах. Все жители этого города, за исключением двоих,
отдали свои голоса за сэра Харапо и были обмануты. Теперь ясно, что в
Тортосе нарушены избирательные права граждан и победил не тот кандидат.
Я подал знак, и на экране вновь появилась моя физиономия. Я потряс
перед камерой увесистым томом.
- Совершено преступление. Преступление, о котором упоминается на
восемь тысяч третьей странице конституции Параисо-Аки. Закон однозначно
трактует возникшую ситуацию. Сейчас я вам прочитаю. - Я раскрыл том. - "В
случае использования электронных машин для подсчета голосов избирателей
местной администрации предписывается: а - обеспечить точную запись голосов
избирателей в машинную память; б - обеспечить тайну волеизъявления
граждан. Подробнее о мерах по обеспечению данных требований смотри
параграф девятнадцать статьи сорок закона о выборах.
В случае, если будет неопровержимо доказано, что распределение
голосов хотя бы в одной машине одного округа не соответствует
действительности, результаты всех выборов признаются недействительными, а
через две недели проводятся повторные выборы с использованием старой
системы подсчета голосов, в скобках: бумажных бюллетеней и ящиков для
голосования. Победивший в этих выборах становится президентом. В
обязанность ему вменяется организация инспекции всех электронных машин для
голосования с целью использования в следующих выборах". - Я захлопнул том
и поставил его на полку. Снова повернувшись к камере, насколько было в
моих силах безразлично сказал: - Объявляю результаты сегодняшних выборов
недействительными. Через две недели проводятся повторные выборы, и победит
достойный!
30
- Сделано! - Анжелина пригладила мне бороду и звучно чмокнула в щеку.
- Молодец! И об избирателях Тортосы ты также позаботился.
- Верно. Ради их и нашей безопасности они размещены в палатках возле
замка. Они погостят у нас в недосягаемости от гнева Сапилоте две недели до
выборов и получат щедрое вознаграждение. Вынужденные каникулы их вполне
устраивают.
- Сапилоте наплюет на нашу передачу, - предрек де Торрес. - Новые
выборы ему ни к чему, а власти в его руках достаточно, чтобы оставить все
как есть.
- Он не осмелится, - заверил я маркиза. - Запись нашей передачи
разошлем на все планеты, которые посылают сюда туристов. Если не будет
новых выборов, правительства этих планет отвернутся от диктатора, а без
поступления твердой галактической валюты его коррумпированный режим рухнет
за месяц.
- Тогда мы победили! - Маркиз гордо поднял подбородок.
- Еще нет. Предстоит борьба за избирательные урны. Трудностей впереди
уйма, но на каждый грязный трюк Сапилоте у меня заготовлено три, и наши
шансы на успех весьма внушительны.
Последующие две недели мы вкалывали как каторжные. Власти Параисо-Аки
изготовили ящики для голосования и в надлежащей обстановке запечатали их.
С некоторыми трудностями мы достали один такой ящик с правительственного
склада. С бюллетенями для голосования повторили ту же операцию. Обзаведясь
образцами, мы наладили производство своих ящиков для голосования и
напечатали столько же бюллетеней, сколько правительство. Не зная, что
именно выкинет Сапилоте, я готовился к любым неожиданностям.
Хорхе, возглавив нашу агитационную команду, носился по городам и
весям. Под его руководством местные добровольцы создавали секретные
комитеты по выборам, получали рации и непрерывно поддерживали контакт с
нами. Мы отпечатали агитационные брошюры и раздавали их повсюду. Каждый
вечер граждане Параисо-Аки узнавали сначала официальные новости, затем в
прямой эфир выходили радио и телекомпания замка. Мы делали новости по
возможности далекими от политики и максимально объективными.
Правительственные техники старались вовсю, разыскивая нашу аппаратуру, но,
как сами понимаете, безрезультатно. Вскоре они смекнули, что к чему, и
пытались глушить сигналы из замка, но ничего из этой затеи у них не вышло.
Жители Параисо-Аки впервые получили доступ к свободной информации, наши
выпуски новостей стали для них глотком свежего воздуха в затхлой
атмосфере, годами царившей здесь. К концу второй недели мы не сомневались,
что если бы итог предстоящих выборов зависел только от мнения избирателей,
то режим Сапилоте потерпел бы сокрушительный крах.
На одиннадцатый день, за три дня до выборов, мы получили
убедительнейшее тому доказательство.
Со мной связался руководивший охраной замка наемник.
- Извините, сэр Харапо, но вынужден побеспокоить вас.
- В чем дело?
- У границы периметра задержан правительственный автомобиль, и люди в
нем не желают разговаривать ни с кем, кроме вас.
- Они представляют опасность?
- Вряд ли. Детекторы показали, что с собой у них только личное
огнестрельное оружие. Взрывчатые, радиоактивные и ядовитые вещества не
выявлены. В автомобиле один пассажир на заднем сиденье, на переднем двое -
охранник и шофер.
- Кто пассажир?
- Неизвестно, окна в автомобиле прозрачны лишь в одном направлении.
- Пропустите их. Думаю, что, если за ними присматривать, хлопот они
не доставят.
Так оно и вышло. Автомобиль остановился в полукилометре от замка
среди деревьев. Боливар и Родригес позаботились о гостях - в секунду двое
на переднем сиденье были разоружены и вышвырнуты вон. Я подошел и взглянул
в темное окно. Чувствовал я себя в безопасности, возможно, благодаря своим
бойцовским навыкам, возможно - переносному генератору защитного поля на
поясе.
- Выходите, - велел я пассажиру.
Дверца машины медленно раскрылась, высунулась голова. Сапилоте.
- Вот так сюрприз? - воскликнул я.
Диктатор, кряхтя, вылез.
- Оставьте, Харапо, я здесь по делу. - Он достал с сиденья
металлический контейнер. Повернулся. Мой пистолет смотрел ему между глаз.
- Убери пистолет, глупец. Твоя жизнь мне не нужна. - Он щелкнул
переключателем на ящике, послышалось равномерное гудение, нас окружила
стена густого, как кисель, тумана. - Это генератор белого шума. Теперь
нашу беседу невозможно ни подслушать, ни прочитать по губам. Не хочу,
чтобы появилась запись наших переговоров.
- Меня это тоже устраивает. - Я сунул пистолет в кобуру. - Что тебе
здесь надо?
- Безмятежное правление давно наскучило мне, а ты - первый человек,
давший мне бой за последние сто семьдесят лет. Я высоко ценю тебя и готов
договориться по-хорошему.
- Тебе наскучило безмятежное правление? А что ты думаешь о людях,
которых замучил до смерти за эти годы?
- Нас здесь только двое, так что прибереги пышные словеса для
журналистов. Мне прекрасно известно, что о толпе баранов - народе - ты
заботишься не больше, чем я...
- С чего ты взял?
- Ты, как и я, политик, а всех настоящих политиков интересуют только
выборы, перевыборы. Выступив против меня, ты доказал твердость характера.
Время схваток прошло, сейчас для нас наступил час сплотиться и прийти к
взаимовыгодному соглашению. Ты знаешь, я не бессмертен...
- Лучшая новость из всех, какие я когда-либо слышал!
Мою реплику он пропустил мимо ушей.
- Мои гериатрические уколы уже не дают того эффекта, что прежде. Моя
отставка - не за горами. Я присматриваю достойного преемника, ты меня
устраиваешь. Ну, как предложение?
Демонстрируя, насколько подорвано его здоровье, он закашлялся и полез
в карман за пилюлями.
Да, отличное предложение. Во всяком случае, в его понятии. Он создал
безотказную политическую машину и предлагает рычаги управления мне... В
обозримом будущем, конечно! Царское предложение!
- А от меня что требуется?
- Ты проиграешь выборы и возглавишь официальную оппозицию. Каждый
крестьянин будет считать тебя величайшей исторической личностью со времени
изобретения секса. К тебе примкнут все изменники либералы. Ты их
организуешь, позаботишься, чтобы не путались у меня под ногами. И конечно,
сообщишь о настоящих революционерах, а дальше уж мы ими займемся. Ну как,
по рукам?
- Нет.
Лицо диктатора вытянулось, он так и сунул пузырек с пилюлями обратно
в карман, не открыв.
- Почему?
- Видишь ли, я верю в закон: один человек - один голос...
- Ха, ха! Рассмешил!
- В равенство личности перед законом...
- Да брось ты!
- В свободу слова, в habeas corpus, в презумпцию невиновности...
- Да у тебя жар, Харапо!
- Так я и думал, что ты не поймешь. Хорошо, объясню доступно. Я хочу
всю власть, и хочу прямо сейчас. Я хочу все богатство, все привилегии и
почести, всех женщин и убью любого, кто встанет на моем пути. Теперь ясно?
Сапилоте кивнул.
- Как ты однажды заметил, я - старик, а от таких речей у меня
поднимается давление. Ты напоминаешь мне меня в молодости. Становись моим
другом, Харапо!
- Прежде я убью тебя!
- Отлично сказано! Но только я это сделаю первым. - Он повернулся,
влез в автомобиль и, тяжело вздохнув, покачал головой. - Я не желаю тебе
удачи, Харапо, но признаюсь, что, поговорив с тобой с глазу на глаз,
испытал сильнейший эмоциональный подъем. Теперь я уверен, что после моей
отставки работу продолжит достойный человек, человек, который понимает
меня, думает, как я!
Хлопнула дверца. Я дал знак вернуть шофера и охранника на место. Они
с довольным видом уселись на переднее сиденье, автомобиль развернулся и
покатил прочь.
- Отец, что значит этот визит? - спросил Боливар.
- Сапилоте предложил мне весь мир. Партнерство сейчас и президентское
кресло после его смерти.
- И ты согласился?
- Дорогой мой сын! Я - жулик, но в отличие от Сапилоте, честный
жулик. Я люблю людей, он же презирает все человечество в целом и каждого в
отдельности. Бывает, я украду неправедно нажитое, но я не лишаю человека
жизни или свободы. Да и вообще, у людей я не ворую, а изымаю богатства у
корпораций, компаний, этих зажравшихся бездушных монстров нашей эпохи,
которые...
- Извини, отец, но эту лекцию я уже слышал.
- Тогда пошли в замок. Не терпится после такой компании вымыть руки.
Да и выпить не грех.
31
В день выборов я проснулся с первыми лучами солнца. Спрыгнув с
постели, вдохнул полной грудью наполненный прохладой воздух.
Анжелина открыла правый глаз, взглянула на часы на туалетном столике.
Увиденное ее явно не вдохновило.
- Откуда силы вскакивать в такую рань?
- Нынешний день не для лежебок! Сегодня вершится история, а я в этом
деле - главное действующее лицо!
- Твои словоизлияния особенно раздражают по утрам. - Анжелина с
головой укрылась простынкой. - Уходи, философствуй в другой комнате!
Насвистывая веселенький мотивчик, я спустился в столовую. Там застал
раннюю пташку - маркиза. Он как раз завтракал, и я составил ему компанию.
- Сегодня вершится история! - воскликнул маркиз.
- Именно это я и сказал жене, но она не поняла. - Я вздохнул. - Что с
нее взять, женщина.
Я произнес тост за победу, мы подняли чашки с кофе, чокнулись и
выпили. Вскоре к нам присоединились Боливар и Джеймс.
В девять утра открылись избирательные участки, и мы вышли на связь с
нашими сторонниками по всей стране. В течение минуты наши наблюдатели в
дюжине мест подверглись нападению, в двоих стреляли, было выявлено четыре
случая злостного нарушения закона о выборах. На меньшее я и не
рассчитывал. Мы делали что могли, но наши силы были незначительны по
сравнению с мощью государственного аппарата Сапилоте, да и к тому же
разрозненны. Было принято решение сконцентрировать наши усилия на крупных
городах. Нашим самым действенным оружием были журналисты-инопланетчики.
После того как по Галактике прокатилось известие об аннулировании
результатов мошеннических выборов, многие соседние планеты
заинтересовались политической обстановкой на Параисо-Аки. Некоторые
крупные газеты прислали сюда своих репортеров, но, к сожалению, не у всех
нашлись средства и время. Поэтому большинство писательской братии на
Параисо-Аки имели в кармане свободную лицензию.
- Сработало! - воскликнул Боливар, снимая наушники рации. - Сообщение
из десятого участка в Приморосо. Там холуи Сапилоте устанавливали свой
ящик для избирательных бюллетеней и их застукали прямо на месте
преступления. Подоспевший репортер заснял весь скандал на видео. Их ящик
под шумок был заменен нашим. Нам повезло, что сюда прибыло так много
журналистов.
- Везение, сынок, не всегда дело случая. На выборы прибыли сорок три
журналиста со свободной лицензией, так как их нанял я. Журналисты
наслаждаются оплачиваемыми каникулами и, если подвернется подходящий
материальчик, не прочь на нем подзаработать.
- Мне следовало бы догадаться, па. Если существует какой-нибудь
жульнический трюк для достижения своей цели, мой отец обязательно им
воспользуется!
Я похлопал сына по плечу. Похвала, подобная этой, да еще от знатока в
таких вещах, для меня дороже жемчуга.
К полудню нам пришлось туго. Наши люди были выдворены из многих
избирательных участков в провинциях, где было сильно влияние Сапилоте. Да
и свои собственные мы уже удерживали с трудом. В некоторых маленьких
городках прислужники Сапилоте, угрожая пистолетами и даже винтовками,
вламывались в избирательные участки и заменяли ящики для голосования. В
вооруженные столкновения мы не вступали, ведь значение имели только
крупные центры с большим количеством избирателей. Там уж мы позиций не
сдавали.
По мере поступления рапортов маркиз мрачнел. Наконец он не выдержал
и, ударив кулаком по раскрытой ладони, разразился речью:
- Наши люди сидят и наблюдают за устроенными Сапилоте бесчинствами!
Мы проиграем, если будем только обороняться и не нанесем ответный удар.
Почему бы нам не перестрелять прихвостней диктатора?
Я покачал головой. Гонсалес де Торрес - неплохой человек, но мыслил
весьма прямолинейно. Переделать его невозможно, и в обращении с ним я
опирался на его врожденную доброту да на собственную хитрость.
- Дорогой маркиз, уверяю вас, что, если и дальше все пойдет как
сейчас, мы выиграем выборы с разгромным для Сапилоте отрывом. Но если мы
откроем стрельбу и затеем гражданскую войну, то ни о каких демократических
выборах не может быть и речи.
- Плевать на демократию, главное - победа!
- Успокойтесь, маркиз. Пока, как вы говорите, мы оборонялись, к
телефонным номерам каждого уличенного в жульничестве избирательного
участка были прикреплены наши стафферы.
- Прикреплены... что?
- Стафферы. - Я вытащил из кейса небольшую металлическую коробку со
множеством проводов. - Эти машинки соединены с нашим большим компьютером.
После подсчета голосов чиновник зачитает результаты по телефону. Как
только он наберет номер, наш компьютер смодулирует его изображение и голос
и передаст их по телефонному кабелю; лже-чиновник на приемном экране
скажет то, что мы вложим в его уста.
- Вы совсем заморочили мне голову. - Маркиз разлил по стаканам рон. -
Алкоголь стимулирует мою умственную деятельность.
- Благодарю. Мою тоже.
- Скажите, а насколько совершенен компьютерный чиновник? Если враги
заподозрят подмену...
- Чиновник на экране будет выглядеть не хуже живого. Правда, процесс
модуляции занимает время...
- Как много?
- Не беспокойтесь, никто ничего не заметит. Задержка не превышает
четырех микросекунд. Компьютер у нас самый современный. Привезли с собой в
миниатюре и увеличили с помощью МУВА.
- Объясните, пожалуйста, зачем мы тратим столько усилий на
избирательных участках, если у нас есть столь хитроумные машины.
- Выборы, хотя бы внешне, должны выглядеть честными. Если новый мир
начнется с явного мошенничества, то честным, справедливым ему уже не быть.
Конечно, мы пользуемся жульническими уловками, иначе будем биты, но
избирателям об этом знать ни к чему. Пусть остаются в беспечном неведении,
считают, что демократия работает сама по себе... А она и будет работать,
после выборов!
- Значит, мы изменим распределение голосов в избирательных
участках... Вы, наверно, и общий счет голосов знаете?
- Что вы, маркиз, конечно, нет. Компьютерные чиновники появятся
только в тех участках, где мы точно знаем, что приспешники Сапилоте
подменили ящики для бюллетеней избирателей.
- Но почему? Можно же подделать все голоса, в нашу пользу и избежать
излишних волнений.
- Нет, пусть народ сам выберет своего президента.
- Какая разница, кто выберет, главное результат.
- Нет, все голоса мы подделывать не будем, это аморально. То, что мы
совершаем, незаконно, но вполне соответствует нормам любой, пусть даже
самой строгой морали. По поводу необходимости соблюдения моральных норм я
вас просвещу как-нибудь в другой раз, а сейчас плесните, пожалуйста, еще
по капельке рона - и за работу.
Мы работали не покладая рук, пока Анжелина и маркиза не вытащили нас
из-за стола и не сопроводили в поджидающий вертолет.
- Зачем тебе эти побрякушки, дорогой? - спросила Анжелина, указывая
на золотые ордена и орденские планки на моей груди.
- Избиратели хотят, чтобы их президент выглядел как президент. Так
стоит ли их разочаровывать?
Результаты выборов огласят в оперном театре Приморосо. Традиционно
каждые четыре года там собирались сторонники Сапилоте, горячо
приветствовали его очередное переизбрание. В этом году в выборах
участвовало два кандидата, и результат, как я надеялся, будет иным.
Не исключено, что Сапилоте попытается нас устранить по дороге,
поэтому до Приморосо мы долетели в сопровождении тяжеловооруженных
вертолетов. На аэродроме нас поджидали автомобили, и до оперного театра мы
добрались благополучно. В здании опасаться было уже некого, так как
Сапилоте тоже дорожил своей жизнью и по взаимному молчаливому соглашению
вооруженные люди внутрь не допускались.
Мы поднялись на сцену. Сапилоте прибыл раньше. Я приветливо помахал
ему рукой, он в ответ высморкался и демонстративно харкнул на пол.
- Похоже, генерал-президент сегодня не в лучшем расположении духа, -
заметила Анжелина. - Надеюсь, у него на то веские причины.
Празднество было организовано с шиком, шампанское лилось рекой,
толпа, поглядывая на огромное табло над нашими головами, неистовствовала.
На табло высвечивалось распределение голосов. Сейчас на нем, как перед
футбольным матчем, был счет 0:0.
Звякнул колокольчик, люди притихли. На трибуну поднялся председатель
комитета по выборам.
- Все избирательные участки закрыты, начался подсчет голосов, -
сказал он в микрофон. Зал разразился бурей оваций. - Только что поступили
первые результаты из города Кукарача. Кукарача, вы нас слышите?
Экран под табло со счетом засветился, на нем появилось огромное лицо.
- Кукарача на связи. - Чиновник на экране опустил глаза на бумаги в
руках. - За Сапилоте проголосовало шестнадцать избирателей, за Харапо...
девятьсот восемьдесят. Желаем сэру Харапо крепкого здоровья!
Человек на экране обеспокоенно огляделся и исчез. Ко мне придвинулся
маркиз и прошептал на ухо:
- Отлично сделано. Никогда бы не догадался, что говорил не живой
человек, а смодулированное компьютером изображение.
- Дела, маркиз, обстоят даже лучше, чем вы думаете. Говорил настоящий
человек. И распределение голосов тоже настоящее. Будем надеяться, что и
дальше все пойдет так.
Но получилось иначе. Приспешники Сапилоте не дремали, и после
следующего сообщения счет оказался не в мою пользу. Так и пошло, из
избирательных участков поступали результаты, и после каждого то я
вырывался вперед, то - Сапилоте. Так мы с ним и шли голова к голове. Счет
на табло постепенно увеличился, напряжение в зале тоже.
- Весьма острые ощущения, - поделился со мной маркиз. - Выборы
возбуждают не меньше, чем бои быков. У меня даже в горле пересохло. Я
случайно прихватил с собой фляжку с роном девяностолетней выдержки.
Чертовски хочется глотнуть. Не подскажете, долго ли еще до конца?
- Осталось четыре округа.
- Какие из них наши?
- Не знаю, - признался я. - Давно сбился со счета.
На первом участке победил Сапилоте. На следующем - я, но общий счет
все равно остался не в мою пользу. Поступило сообщение из третьего
участка. После него я отставал на семьдесят пять голосов.
- Лучше бы мы подделали все сообщения! - воскликнул маркиз.
- А еще лучше - пристрелили бы старого канюка, - недовольно заявила
Анжелина.
- Мы - демократы, - сказал я. - Разве забыли? Один гражданин - один
голос, и результат неизвестен до самого конца...
- Внимание, леди и джентльмены. Поступил еще один результат.
Последний!
На экране над нашими головами появилось очередное лицо, и мы
вывернули шеи, силясь разглядеть его получше.
- Несказанно рад, что финальный результат принадлежит именно нашему
Салисомбре - городу-саду на южном берегу океана... - Чиновник запнулся,
слушатели недовольно забормотали, я заскрипел зубами. - В нашем городе по
результатам голосования следующие итоги... Минуточку, сейчас сверюсь с
записями...
- После выборов первым делом казню этого шута горохового! - донеслась
до нас реплика Сапилоте.
Маркиз кивнул, первый и последний раз соглашаясь с диктатором.
- А, вот и бумаги. Рад сообщить, что жители великолепного города
Салисомбре отдали 819 голосов за нашего дорогого генерал-президента
Сапилоте...
- Итак, старый негодяй опережает нас на 894 голоса, - прошептала
Анжелина. - Придется все-таки его отравить.
- ...А за другого кандидата... Забыл, как его зовут... А, вот мне
подсказывают - Харапо... За него отдано... постойте... О господи! - Глаза
чиновника округлились, на лбу выступил пот. - Я вынужден сказать, что за
него отдано... 896 голосов!
Люди в зале точно с цепи сорвались. Сапилоте покраснел до корней
волос и погрозил мне кулаком.
- Вы победили с отрывом в два голоса! - воскликнула Анжелина. - Ты,
мой дорогой, и замечательный маркиз де Торрес!
- Правда восторжествовала! - неистовствовал маркиз.
Я встал, поклонился залу, нагнулся, поцеловал Анжелину, обменялся
рукопожатием с де Торресом и, показав Сапилоте нос, подошел к микрофону.
На меня были нацелены десятки камер, от шума закладывало уши. Я поднял
руки, призывая зал успокоиться. Гвалт стих лишь минуты через три-четыре, и
я заговорил:
- Спасибо, друзья, спасибо. Я скромный человек... - Анжелина
захлопала в ладоши, и зал поддержал ее. Ожидая тишины, я стоял и улыбался.
Наконец смог продолжить: - Как я уже сказал, я скромный человек и от
волнения едва говорю. Но публика меня просит выступить, и я выступаю. В
эту историческую минуту я торжественно обещаю...
Выстрела я не услышал. Меня отбросило на несколько метров и швырнуло
на спину. Моя голова безвольно упала на грудь. Последнее, что я увидел -
расползавшееся по сорочке кровавое пятно...
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Не исключаю, что где-то на задворках планеты есть люди, не знающие
меня. Для них представлюсь. Мое имя - Рикард Гонсалес де Торрес, маркиз де
ла Роса. Выполняя просьбу историков Параисо-Аки, я записываю события того
черного для нашей планеты дня. Я - не профессиональный писатель, но
мужчины из рода Торрес как бы ни были обременены заботами, никогда не
уклонялись от ответственности. Не уклонюсь и я, ведь мне больше других
известно об обстоятельствах дела.
Начну, как и должно начинать рассказ, с начала.
Я сидел позади благородного сэра Гектора Харапо, этого джентльмена,
ученого, любящего и любимого отца. Любой самый возвышенный эпитет слишком
беден для него. Но я отвлекся... Я сидел позади него, а он обращался к
залу, к миру, ко всей Галактике. Это был час нашей величайшей победы, час,
когда ненавистный Сапилоте потерпел сокрушительное поражение в ходе
честных демократических выборов; сэр Харапо стал президентом Параисо-Аки,
а ваш покорный слуга - вице-президентом. Мир в ту историческую минуту стал
чище, лучше.
Прогремел выстрел. Стреляли из крошечного окошка под потолком,
которым, как я полагаю, пользуются осветители или техники в ходе
спектакля. Я видел, как от удара пули дрогнуло тело дорогого мне человека
и он упал. Через мгновение я был рядом. В его глазах еще светилась жизнь,
но взор его с каждой секундой тускнел. Я встал перед ним на колени, взял
его ладонь в свою. Из последних сил он слабо сжал мою ладонь.
- Друг мой... - Он вдруг закашлялся, его губы посинели. - Дорогой мой
друг... Я покидаю этот мир. Продолжи нашу работу... Борись за идеалы
справедливости. Будь тверд. Обещай мне... Обещай, что построишь новый мир,
мир, о котором мы мечтали вместе...
- Обещаю, я обещаю. - Клянусь, мой голос в ту минуту сорвался от
переполнявших меня чувств.
Его глаза закрылись, но, должно быть, он услышал мое обещание, ибо
еще крепче стиснул руку. Через секунду он был мертв.
Тут подоспела его верная жена, оттолкнула меня и с необычайной для ее
хрупкого тела силой сжала его в объятиях.
- Этого не может быть! - кричала она, и мое сердце обливалось кровью.
- Этого не может быть! Он жив!.. Врача, скорую помощь! Его спасут...
Его вынесли, но ему уже нельзя было помочь. Я упал на стул и опустил
глаза. Впервые я увидел на своей руке его благородную кровь. С трепетом я
вытащил из нагрудного кармана носовой платок и прижал его к ладони. Капли
крови впитались в тонкий шелк, и тогда я поклялся хранить окровавленный
платок как величайшую реликвию.
Своей клятве я верен. Вскоре священный платок был помещен под
стеклянный колпак и будет храниться в нейтральных газах вечно. Сейчас,
когда я пишу эти строки, реликвия стоит на столе рядом с драгоценной
королевской короной, которую нашли в личных покоях негодяя Сапилоте.
Похоже, диктатор намеревался короноваться.
Дальнейшее всем хорошо известно. Похороны собрали многотысячные
толпы, его скромную могилу до сей поры ежедневно посещают сотни людей.
О судьбе его врагов вы тоже знаете, ведь об этом написано в десятках
книг и газет. Вы знаете, как люди в зале оперного театра в едином порыве
вскочили на ноги и с криком "Смерть деспоту!" бросились на Сапилоте,
намереваясь разодрать его в клочья. Знаете, как одержимый страхом диктатор
скулил перед праведным гневом народа.
В эту минуту вернулась жена благородного сэра Харапо, загородила
собой скулящее создание и, подняв над головой руки, обратилась к толпе:
- Слушайте меня, люди Параисо-Аки, слушайте меня! Мой дорогой муж
мертв. Его не воскресить, но не предавайте его, не нарушайте мир, ради
которого погиб мой муж! В своих деяниях опирайтесь на силу закона, а не на
закон кулака и не изменяйте этой заповеди, даже имея дело с такой
нечистью, как Сапилоте. Прокляните его за преступления, но не оскверняйте
его кровью своих рук. Мой муж всей душой ненавидел убийства, так не
совершайте убийство от его имени. Спасибо.
Я закаленный человек, но признаю, в ту минуту в моих глазах стояли
слезы. Да и не было тогда в зале человека с сухими глазами. Даже
ненавистный Сапилоте расплакался от облегчения.
Вдова благородного сэра Харапо покинула Параисо-Аки на следующее
утро. Я провожал ее на космодроме. На трапе она обернулась и помахала мне
рукой. За ней в космический корабль прошли двое храбрых юношей, Джеймс и
Боливар. Все имущество сэра Харапо осталось в родовом имении, стюард внес
за вдовой лишь два больших чемодана. Люк за их спинами захлопнулся, и с
тех пор я их не видел.
Дальнейшие события тоже принадлежат истории. Хотя я и не хотел
принимать ответственный пост президента Параисо-Аки, но отказать не смог,
ведь такова была последняя воля умирающего. Этот пост я занимаю и поныне,
и большинство граждан Параисо-Аки считают, что я не подвел благородного
сэра Харапо.
Негодяи, которые терроризировали людей многие годы, предстали перед
судом, и их вина была доказана. Мы обратились в Межзвездную лигу
правосудия, там наш приговор подтвердили и отправили негодяев на
планету-тюрьму Калабосо. Отправили всех, каждого коррумпированного судью и
полицейского, каждого гнусного ултимадо. Подобной нечисти не место на
нашей цветущей планете. Калабосо - довольно дикая планета с суровым
климатом. Людей-охранников там нет, порядок поддерживают лишь несколько
мощных роботов. Чтобы выжить, все заключенные там сами добывают себе хлеб
насущный. Негодяи заслужили свою участь, отныне их судьба в их руках, но с
планеты-тюрьмы им не выбраться.
Мой рассказ подошел к концу. Как ваш президент я делаю все, что в
моих силах, и мир с моим вступлением на пост изменился к лучшему. И все
благодаря ЕМУ. ОН будет жив в нашей памяти вечно. Спасибо тебе, дорогой
друг. Прощай!
ЕЩЕ ОДНО ПОСЛЕСЛОВИЕ
Как уже говорилось, убить Стальную Крысу много сложней, чем утомить.
Не знаю, какие уж сувениры прихватила с собой Анжелина, возможно, бруски
платины или мешочки с золотыми монетами, но чемоданы едва не вырвали мне
руки из суставов. Пошатываясь, я поднялся за женой и сыновьями на борт
космического корабля. Люк за нами захлопнулся, я с облегчением разжал
ладони, и чемоданы грохнулись на палубу.
- Джеймс, Боливар! Не соблаговолит ли кто-нибудь из вас донести эти
тяжеленные чемоданы до каюты вместо вашего стареющего отца?
Я прижал кулак к ноющей спине, и мой позвоночник громко хрустнул. Что
за благодать! Два пассажира повернулись и удивленно воззрились на нас. Я
тут же выхватил проклятые чемоданы из рук Боливара.
- Нет-нет, сэр. Таскать тяжести на корабле - моя работа. Старик Джим
донесет их до вашей каюты. Сюда, пожалуйста, мадам и джентльмены, ваши
апартаменты там.
Я засеменил по коридору. Моя семья последовала за мной. Лишь только
за спиной захлопнулась дверь, я уронил чемоданы и застонал.
- Бедненький мой. - Анжелина подхватила меня под руки и отвела к
креслу. - Сядь отдохни, а твоя верная женушка облегчит твои страдания.
Опустившись в кресло, я отлепил от лица седые усы и брови, снял
порядком надоевший парик и зашвырнул их в угол. Анжелина открыла ближайший
чемодан. Внутри оказались проложенные мягким пластиком темные бутылки.
Анжелина достала одну, стерла носовым платком вековую пыль.
- Рои стотридцатилетней выдержки. И довольно изрядное количество. На
память о славной планете Параисо-Аки. Если не возражаешь, налью тебе
стаканчик.
- О, свет моей жизни! - воскликнул я. - Ты так добра ко мне!
Выпив рона, я будто заново на свет родился.
- После твоего "убийства" раздобыть для тебя сувенир посущественней я
просто не успела.
- Убийство было вроде разыграно неплохо? - впервые после своей
"кончины" я говорил с семьей без посторонних. - Ты отличный стрелок,
Джеймс. Попал точнехонько в пакет с кровью, но в следующий раз используй
калибр помельче. Пуля ударила с такой силой, что меня зашвырнуло на
противоположный конец сцены.
- Извини, па, но двести девять метров - приличное расстояние. Для
точного попадания мне нужна была прямолинейная траектория, оттого и такой
калибр. А твой большой золотой орден, скажу я тебе, прекрасная мишень.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - философски заметил я, отпил еще
глоток рона и причмокнул от удовольствия. - Проблем с отходом, надеюсь, у
тебя не возникло?
- Все прошло гладко. Боливар поднялся по лестнице через секунду после
моего выстрела. Я бросил винтовку на месте, и мы возглавили "погоню за
убийцей". Получилось даже лучше, чем мы планировали. Твой старый знакомый,
полковник Оливера, тоже включился в преследование, и мы без труда выманили
его в пустую темную аллею.
- Глупый, глупый полковник! - не удержался я. - Надеюсь, вы его
наградили по заслугам?
- Еще бы. Мы отправили его спецрейсом на планету-тюрьму, роботов
запрограммировали высадить его на необитаемом острове и продержать там в
полной изоляции три года. Думаю, размышления в одиночестве улучшат его
характер.
- Правильно сделали. Пока я в отеле прикидывался туристом, просмотрел
несколько выпусков теленовостей. Все вроде выглядело достоверно. Даже мои
"похороны". Я сам чуть не поверил, что в гробу настоящее тело.
- Так оно и было. - Анжелина внезапно стала серьезной. - У меня две
новости: плохая и хорошая. Начну с плохой. Один из наших был убит
ултимадо. Ты, может, его помнишь - Адолфо, карточный шулер. Тот самый, что
так ловко подменил в Приморосо фальшивые урны для голосования нашими. Его,
смертельно раненого, доставили в тот же госпиталь, что и тебя. Умер он
через несколько минут. Друзей у него не нашлось, вот мы и воспользовались
случаем...
- Жаль Адолфо. Он был неплохим карточным шулером и отличным
человеком. Да упокоится тело его в мире. - Я вздохнул и молча выпил в его
память. - Ну, а хорошая новость?
- Хорхе и Флавия поженились. Оказывается, они вот уже несколько лет
были обручены и поклялись не венчаться, пока их планета не обретет
свободу.
- Как романтично. - Я взглянул на помрачневших близнецов. - Не
грустите, ребята, в Галактике на вашу долю незамужних дам хватит. Ну, а
как дела у настоящего сэра Харапо?
- С ним - полный порядок, - сообщил Боливар. - Мы снабдили его
безумно дорогими гериатрическими препаратами Сапилоте и сбрили бороду. В
одночасье он помолодел лет на тридцать и теперь вполне сойдет за
собственного сына. Он продолжает исследования своего "отца" по выведению
нового сорта какой-то там ягоды. Что произошло, он толком не понимает, но
верные семье слуги его не оставят.
- По-моему, приключение закончилось как нельзя лучше. Плохие парни
наказаны, маркиз возглавляет спектакль, на Параисо-Аки наконец - мир и
спокойствие. А некоторыми эпизодами нашей героической борьбы с
несправедливостью и собственной скукой мы можем вполне гордиться.
- Выпьем за это! - Анжелина откупорила бутылку. - Последний бокал
шампанского - и я вступаю в Межгалактическое общество трезвенников.
- Вот и отлично, мои запасы рона дольше протянут.
Мы подняли бокалы, чокнулись и выпили. Что за счастье жить в нашей
благословенной Вселенной, особенно с такой замечательной семьей, как моя!
Шампанское и древний рон смешались в моем желудке, и живот недовольно
заурчал. Через секунду последовал острый приступ гастрита.
Анжелина права, пора в общество трезвенников.
Прикончив напоследок, конечно, бутылки в чемоданах.
Гарри ГАРРИСОН
КРЫСА ИЗ НЕРЖАВЕЮЩЕЙ СТАЛИ ПОЯВЛЯЕТСЯ НА СВЕТ
Как только я подошел к парадной двери центрального банка Бит О'Хэвен,
она почувствовала мое присутствие и приветливо распахнулась, приглашая
войти. Я проворно шагнул внутрь и остановился, оказавшись все же не так
близко к двери, чтобы она не смогла закрыться позади меня. Пока ее створки
скользили друг к другу, я вытащил из сумки многофункциональный аппарат и
провел им по периметру дверного проема, когда они полностью закрылись. Я
засек время по табло, когда наведывался в банк в прошлый раз, так что
точно знал, что у меня имеется 1,67 секунды, чтобы сделать все
необходимое. Времени достаточно. Аппарат зажужжал и засветился ярким
пламенем, надежно заварив двери по всему периметру. После этого дверь
только и могла, что беспомощно жужжать, не двигаясь с места, пока что-то
там в ее механизме не замкнуло, и она, затрещав и заискрившись, совсем не
затихла.
- Порча банковской собственности - преступление. Вы арестованы.
Как и полагается, банковский робот-охранник вытянул вперед свои
огромные, механические руки, попытавшись схватить меня и удержать до
прибытия полиции.
- Как-нибудь в другой раз, говорящая развалюха, - огрызнулся я,
втыкая ему в грудь иглу свинобраза мощностью триста вольт и множество
ампер. Достаточно, чтобы организовать небольшое короткое замыкание. Дым
повалил из всех стыков робота, и он рухнул на пол с подобающим его массе
грохотом. Рухнул он позади меня, так как я в это время уже проскочил
вперед, отстранив плечом пожилую даму, которая стояла перед окошком
кассира. Я вытащил из своей сумки огромный автомат и, выставив его на
кассира, прорычал свое приказание.
- Жизнь или кошелек, сестрица. Наполни-ка эту сумочку зелеными.
Очень выразительно, хотя мой голос дрогнул слегка, и последние слова
прозвучали немного пискляво. Кассир заулыбалась в ответ на это и самым
наглым образом попыталась увернуться от ответа.
- Проваливай отсюда, сынок. Это тебе не...
Я нажал на курок, и безотказный автомат прогудел у нее над самым
ухом. Я не убил ее, хотя вполне мог бы. Она, закатив глаза, медленно
соскользнула под кассу.
Вам не так-то просто будет одержать верх над Джимми ди Гризом! Одним
прыжком я оказался на стойке и, размахивая автоматом, крикнул оставшимся
служащим, которые смотрели на меня широко открытыми глазами:
- Отступите назад - все вы! Быстро! Мне не хочется, чтобы кто-нибудь
из вас нажал на беззвучную сигнальную кнопку. Вот так-то. Ты, льстивый
колобок, - я махнул толстому кассиру, который всегда игнорировал меня в
прошлом. Сейчас он был весь внимание. - Наполни эту сумочку зелеными,
крупными купюрами, и прямо СЕЙЧАС.
Он делал все так быстро, как только мог, неумело шаря руками и
покрываясь холодным потом. Клиенты и персонал стояли вокруг в нелепых
позах, парализованные страхом. Дверь в контору директора оставалась
закрытой, это значило, что его скорее всего нет на месте. Пухлый набил
сумку банкнотами и протянул мне. Полиция не появлялась. У меня был
прекрасный шанс успешно завершить дело. Я шепотом пробормотал какое-то
грязное ругательство и ткнул пальцем в один из мешков, заполненных
монетами.
- Выгружай мелочь и заполняй сумку, - приказал я насмешливым и в то
же время ворчливым голосом.
Он с готовностью повиновался, и вскоре сумка была заполнена. И снова
никаких признаков полиции. Могло ли так быть, чтоб ни один из этих
служащих при деньгах идиотов не нажал на сигнальную кнопку. Наверное,
могло. Нужно было срочно что-то предпринять.
Я потянулся и сгреб еще один мешок с медью.
- Давай, клади сюда зеленые тоже, - приказал я, бросая мешок кассиру.
Сделав это, я все же дотянулся локтем до сигнальной кнопки. Бывают в
жизни дни, когда все приходится делать самому. Это произвело желаемый
эффект. К тому времени, когда третий мешок был наполнен купюрами и я,
шатаясь под их тяжестью, зашагал к двери, появилась полиция. Одна
полицейская машина врезалась в другую (внезапное появление полиции редко в
этих краях), но в конечном итоге они рассортировались по местам и
выстроились снаружи, с автоматами наготове.
- Не стреляйте, - пропищал я. С неподдельным страхом, потому что вид
большинства из них не вызывал никакого веселья. Они не могли меня слышать
через стекло, но видеть могли прекрасно.
- Это холостые патроны, - выкрикнул я. - Смотрите!
Я приставил дуло автомата к виску и нажал курок. Из дымового
генератора повалили подобающие ситуации клубы дыма, и звукового эффекта от
выстрела было достаточно, чтобы у меня загудело в ушах. Я повалился на пол
позади стойки, подальше от их устрашающего взгляда. По крайней мере теперь
не должно быть пальбы. Я терпеливо подождал, пока они накричатся и
наругаются вдосталь и в конце концов выломают дверь.
Если вы находите, что все мною рассказанное сбивает вас с толку -
если это так, вашей вины здесь нет. Одно дело взять банк, и совсем другое
- сделать это так, чтобы быть уверенным, что тебя поймают. Зачем, спросите
вы, зачем нужно было совершать такую глупость? Буду счастлив вам обо всем
рассказать. Чтобы понять, что мною двигало, вам нужно понять, что из себя
представляет жизнь на этой планете - и какова была здесь МОЯ жизнь.
Позвольте мне объяснить.
Бит О'Хэвен была основана несколько тысячелетий назад какой-то
экзотической религиозной сектой, которая с тех пор успела, к счастью,
кануть в Лету. Они прибыли сюда с другой планеты. Говорят, что это была
Земля, которая, по слухам, является родиной всего человечества, но я
сомневаюсь в этом. Во всяком случае, дела у них шли не так уж хорошо.
Может быть, бесконечный труд был слишком непосилен для них - надо думать,
что и в прежние времена жизнь не была сплошным праздником. Об этом нам
постоянно напоминают наши учителя, особенно когда хотят подчеркнуть,
насколько испорчена нынешняя молодежь. А нам удается не рассказывать им о
том, что и они должны быть испорчены, ведь за последнее тысячелетие жизнь
здесь практически не изменилась. Для людей планета была непригодна, даже
более того, опасна для жизни. Весь растительный мир представлял собой
чистейшую отраву для человеческого организма, и нужно было полностью
очистить планету от него, чтобы можно было выращивать съедобные культуры.
Местная фауна тоже была непригодна для пищи, да к тому же имела
безобразнейшие когти и зубы, царапающие и кусающие всех подряд. Звери были
ужасно упрямы. Они так плохо приручались, что обычным коровам и овцам не
оставалось никакой надежды на долгую жизнь. Но в конце концов тщательный
отбор селекционеров сделал свое дело, в результате чего появился
свинобраз. Если сможете, представьте себе - огромный свирепый боров весом
с тонну, с острыми клыками и подлым несговорчивым нравом. Картину
завершают длинные острые иглы, покрывающие создание сплошь, словно
какого-то безумного дикобраза. Как ни странно, но замысел заработал; раз
уж фермы до сих пор продолжают выращивать свинобразов в таком количестве,
он просто обязан работать. И Копченые Окорока Свинобразов с Бит О'Хэвен
прославились на всю вселенную. Но вы не встретите гостей из Галактики,
спешащих посетить нашу планету. Я вырос здесь, я знаю. Наше обиталище
настолько скучно и однообразно, что нагоняет тоску даже на свинобразов. Но
самое смешное, что, как мне кажется, только я один это и замечаю. А на
остальных просто забавно было смотреть. Моя мамочка всегда думала, что это
возрастные переживания, и сжигала в моей спальне иглу свинобраза, народное
средство от вышеупомянутого. Папочка всегда опасался, что это признаки
начинающейся шизофрении и повадился ежегодно таскать меня к доктору.
Доктор не смог найти никаких нарушений, и по его теории выходило, что я
скорей всего потомок первых поселенцев, атавизм на теле современного
общества. Но все это было много лет назад. С тех пор как папаша выкинул
меня из дома в пятнадцать лет, я не был больше замучен родительским
вниманием. Это случилось после того, как он проверил как-то ночью мои
карманы и обнаружил, что денег у меня гораздо больше, чем у него. Мамочка
полностью согласилась с ним и даже открыла мне дверь пошире. Думаю, что
они были рады видеть меня в последний раз. Я, разумеется, был главным
раздражающим фактором в их размеренной коровьей жизни.
Что я думаю по этому поводу? Думаю, что быть изгнанником не очень-то
приятно и чертовски одиноко временами. Но я не думаю, что мне мог бы быть
уготован иной путь. Он порождает свои определенные трудности, но из любого
безвыходного положения всегда можно найти выход. Например, одна проблема,
с которой мне удалось справиться, - это то, что меня вначале все время
били ребята постарше. Это началось сразу же, как только я стал ходить в
школу. Я совершил ошибку поначалу, дав им понять, что намного
сообразительнее их. А раз так, получай синяк под глазом. Школьным драчунам
это так понравилось, что они вставали в очередь, чтобы поколотить меня. И
мне удалось разорвать этот порочный круг, только подкупив университетского
учителя физкультуры, который научил меня рукопашному бою. Я ждал, пока
по-настоящему не овладею всеми приемами, и лишь тогда нанес ответный удар.
Затем я уложил своего главного соперника и продолжал молотить еще троих
или даже больше головорезов, одного за другим. Стоит ли говорить, что
после этого вся малышня превратилась в моих друзей, и они не уставали
повторять, как потрясающе выглядело мое преследование шести самых
отъявленных негодяев во всем квартале. Как я уже говорил, из любого
безвыходного положения найдется достойный выход, а иногда и весьма
приятный.
А где я взял денег, чтобы подкупить учителя? Не у отца, могу вас
заверить в этом. Три доллара в неделю - вот и все мои карманные деньги, их
хватало только на то, чтобы купить два Гаспофиза или небольшую плитку
шоколада с наполнителем. Нужда, не жадность, преподнесла мне первые уроки
экономики. Покупай задешево и продавай задорого, а прибыль оставляй себе.
Конечно же, я ничего не смог бы купить, не имея никакого капитала, поэтому
для накопления основного продукта мне пришлось прибегнуть к его
бесплатному приобретению. Все дети стягивают в магазинах мелочевку. Все
проходят через эту стадию, и обычно тяга к мелкому воровству выбивается
навсегда, как только воришка оказывается пойманным. Я видел невеселые и
плачевные результаты их провалов и решил провести сначала обследование
рынка, изучить хронометраж и способы телодвижений, прежде чем вступить на
путь мелкого жульничества. Самое главное не связываться с мелкими
коммерсантами. Они знают весь свой ассортимент и крайне заинтересованы в
том, чтобы он оставался в целости и сохранности. Лучше идти за покупками в
большие универмаги. В таком случае вам придется опасаться только лишь
местных сыщиков и сигнальных систем. Внимательное изучение того, как они
работают, поможет вам придумать средство, чтобы обойти их. Одно из моих
самых ранних и примитивных средств - мне просто стыдно раскрывать всю его
простоту - я бы назвал его книга-ловушка. Я сконструировал коробочку,
которая выглядела точно как книга. Только у нее дно было снабжено пружиной
и легко поворачивалось внутрь. Все, что мне нужно было сделать, это просто
положить книгу на ничего не подозревающую плитку шоколада, и она мигом
исчезала из поля зрения. Это был довольно грубый и непродуманный прием, но
я успешно применял его достаточно продолжительное время. Я уж было совсем
собирался бросить его, придумав более совершенное приспособление, но вдруг
осознал, что мне представляется весьма удобный случай покончить с ним
самым благоприятнейшим образом. Нужно было проучить Смелли [Смелли
(Smelly) - зловонный (англ.)]. Звали его Бедфорд Смиллингэм, но мы всегда
называли его не иначе, как Вонючка. Как некоторые бывают прирожденными
танцорами или художниками, другие рождаются для более скромных дел. Смелли
был прирожденным доносчиком. Единственным удовольствием в его жизни было
доносительство на своих одноклассников. Он подглядывал и следил и
ябедничал. Ни один пустячный проступок его сверстника не был пустяковым
для него и не был обойден его вниманием и не доведен до сведения
администрации. Они любили его за это - что может дать вам представление о
том, что за учителя нас воспитывали. И никто не мог поколотить его как
следует без вреда для себя. Ему всегда верили на слово, и попадало в
основном самим драчунам. Смелли сделал мне какую-то мелкую пакость, я уж и
не помню, что конкретно, но этого было достаточно, чтобы возбудить во мне
темные мысли и даже заставить разработать план действий. Хвастовство
доставляет удовольствие всем мальчишкам, и я приобрел очень важный статус,
притащив в свою компанию ловушку для сластей в виде книжки. Последовали
охи и ахи, которые стали еще громче, когда я выделил часть содержимого
книжки для угощения. Но я сделал это не только для того, чтобы поднять
свой рейтинг, но и для того, чтобы удостовериться, что Смелли подслушивает
нас. Мне до сих пор кажется, что все это произошло только вчера, и мне
стало тепло от нахлынувших на меня вдруг воспоминаний.
- Это не только срабатывает - но я покажу вам, как это происходит.
Пойдемте со мной в универмаг Мигс Мультисто!
- Неужели это возможно, Джимми?
- Возможно, возможно. Но только не всем табуном сразу. Двигайтесь по
нескольку человек к магазину и стойте там где нибудь, чтобы вам был виден
прилавок со сладкими плитками. Будьте там ровно в 15:00, и вы что-нибудь
да увидите!
После этого я разогнал ватагу и стал наблюдать за кабинетом
директора. Как только Смелли исчез за дверью, я со всех ног помчался в
раздевалку и отпер его кабинку.
Сработано превосходно. Я даже горжусь собой, потому что это был мой
первый преступный сценарий, который я приготовил для других. Они об этом и
не подозревали. В назначенное время я подрулил к прилавку со сластями у
Мингса, старательно не замечая своих заговорщиков, которые тоже изо всех
сил старались делать вид, что не обращают на меня внимания. Совершенно
расслабленным движением (ненапряженным жестом) я положил книгу на прилавок
поверх конфет и нагнулся, чтобы завязать шнурок на ботинке.
- Попался! - закричал самый большой и сильный из них, хватая меня за
воротник пальто.
- Держи его! - радостно вопил другой, сграбастав книгу.
- Что ты делаешь? - хрипло прокаркал я - мне оставалось только
хрипеть, потому что пальто тесно сдавило мне горло, так как я оказался
почти подвешенным на воротнике. - Вор, отдай мне мою книжку по истории,
она стоит целых семь долларов, ее купила мне моя мамочка на деньги,
которые она заработала, вытряхивая иглы свинобразов из их подстилок!
- Книжку? - здоровый хулиган ухмыльнулся. - Мы знаем, что это за
книжка. - Он схватил обе обложки и рванул их. Книга открылась, и надо было
видеть выражение его лица, когда из нее посыпались страницы.
- На меня наговорили, - пропищал я, расстегнув пальто и выпав из
него, растирая одновременно ноющую шею. - И наговорил тот, кто хвастал,
что использует данное приспособление для своих собственных гнусных целей.
Он стоит вон там, его зовут Смелли. Хватайте его, ребята, покуда он не
убежал!
Смелли только и оставалось, что стоять и изумленно таращить глаза,
когда проворные руки его ровесников тесно сомкнулись вокруг него. Учебники
рассыпались по полу, и коробка, имитированная под книжку, раскрылась,
извергая из себя содержимое из сладких плиток с наполнителем. Это было
просто замечательно. Слезы, и взаимные обвинения, и крики. А также
прекрасный способ отвлечь внимание. Потому что в этот день я провел
полевые испытания своего нового приспособления - Поглотителя Конфет Номер
Два. Я долго и упорно работал над его изобретением, взяв за основу
бесшумный вакуумный насос, камера которого находилась в моем рукаве. Я
поднес руку к сахарным плиткам - фьють! - и первая из них исчезла из виду.
Она осела где-то в моих штанах, или лучше сказать внутри отвратительнейших
брюк-гольф, которые мы обязаны были носить в качестве школьной формы. Они
висели на мне мешком и были прихвачены чуть выше лодыжки тугой эластичной
резинкой. Сладкая плитка благополучно провалилась в них, за ней
последовала другая, потом третья. Если бы я только мог остановить этот
насос. Но слава богу, Смелли продолжал вопить и сопротивляться. Все
внимание было приковано к нему, а не ко мне в этот момент, когда я никак
не мог справиться с выключателем. Тем временем насос продолжал засасывать
конфетки с наполнителем, и они, едва успевая проскакивать по рукаву,
падали мне в штаны. В конце концов мне удалось выключить его, но если хоть
кто-нибудь удосужился бы посмотреть в мою сторону! Пустой прилавок и
разбухшие формы моих ног могли бы вызвать определенное подозрение. Но, к
счастью, никто не удосужился. Я выскочил на улицу через вращающиеся ворота
со всей быстротой, на которую был способен. Как я уже говорил, мне всегда
приятно вспоминать об этом. Это, конечно, не объясняет, почему я сегодня,
в день своего рождения, принял такое важное решение, как сорвать банк. И
быть пойманным. Полиция наконец выломала двери и толпой ввалилась в
помещение. Я поднял руки вверх над головой и приготовился встретить их с
самой приветливой улыбкой.
День моего рождения - вот главная причина. Мой семнадцатый день
рождения. Семнадцатилетие здесь на Бит О'Хэвен - это очень важный момент в
жизни молодого человека.
Судья наклонился вперед и пристально посмотрел на меня, взгляд его не
был злым и враждебным.
- Ну, а теперь, Джимми, давай расскажи мне, зачем тебе понадобилось
разыгрывать эту глупую шутку.
Судья Никсон имел летний домик на реке, недалеко от нашей фермы, и я
очень часто приходил к его младшему сыну, поэтому судья был со мной
прекрасно знаком.
- Мое имя Джеймс ди Гриз, судья. Не нужно фамильярностей.
Можете себе представить, какая густая краска залила все его лицо.
Огромный красный нос торчал, словно лыжный трамплин, и ноздри бешено
раздувались.
- Тебе следует быть более почтительным в зале суда! Тебе предъявлены
серьезные обвинения, мой мальчик, и лучше было бы, если бы ты держался в
рамках приличия. Я назначаю Арнольда Фортескью, общественного защитника,
твоим адвокатом...
- Мне не нужен адвокат - и уж в особенности я не нуждаюсь в услугах
старика Скью, который так давно не может жить без спиртного, что на свете
не осталось ни одного человека, который бы видел его хоть раз трезвым...
С галерки послышался чей-то серебристый смех, приведший судью в
крайнюю ярость.
- Тишина в зале! - заревел он, ударив молоточком с такой силой, что
отломилась ручка. Он бросил обломок через весь зал и сердито посмотрел на
меня. - Ты испытываешь терпение суда. Адвокат Фортескью уже назначен...
- Только не мной. Отошлите его обратно в Муниз Бар. Я признаю себя
виновным по всем статьям, и вверяю свою судьбу самому гуманному и
справедливому суду на свете.
Он глубоко вздохнул, заметно вздрогнув при этом, и я решил его
немного успокоить, пока его не хватил удар, и он не упал в обморок; тогда
получится, что в ходе судебного разбирательства были допущены нарушения
процессуальных норм, а это отнимет еще бог знает сколько времени.
- Прошу прощения, судья, - я опустил голову, чтобы скрыть едва
сдерживаемую улыбку. - Но я совершил проступок и должен понести наказание.
- Ну, вот, так-то лучше, Джимми. Ты всегда был смышленым парнем, и
мне просто не хотелось бы видеть, как пропадают зря все твои способности.
Ты отправишься в исправительную колонию для подростков сроком не более,
чем...
- Простите, ваша честь, - прервал его я. - Это невозможно. О, если бы
я совершил мои преступления на прошлой неделе или даже в прошлом месяце!
Закон очень строг в этом отношении, и мне не уйти от наказания. Сегодня
день моего рождения. Мне уже семнадцать.
Я здорово сумел осадить его. Охрана терпеливо ждала, пока он набивал
вопросы на своем терминале. Репортер местной газеты "Голос" в это время
тоже усердно работал над своим портативным терминалом, загоняя в
компьютер, наверное, целую историю. Судье не пришлось долго ждать ответов.
Он глубоко вздохнул.
- Да, действительно. Твои данные говорят о том, что тебе сегодня
семнадцать лет, ты достиг совершеннолетия. Теперь ты уже не малолетка и
должен отвечать за все, как взрослый. Это безусловно предполагает тюремное
заключение - если я не буду принимать во внимание смягчающие
обстоятельства. Преступление совершено подзащитным впервые, он еще слишком
молод и полностью осознает, что поступил неправильно. В наших силах
сделать небольшое исключение, смягчить приговор или ограничить срок.
Таково мое решение...
Меньше всего на свете мне хотелось бы сейчас услышать его решение.
Дело обернулось совсем не так, как я планировал, совсем не так. Необходимо
было что-то предпринять. И я предпринял. Мой вопль заглушил последние
слова судьи. Продолжая вопить, я нырнул со скамьи подсудимых и,
перекатываясь по полу, очутился на другом конце зала, прежде чем
ошарашенная аудитория двинулась со своих мест.
- Ты не будешь больше писать обо мне всякие непристойности, ты -
писака наемный, - закричал я. Затем я вырвал терминал из рук репортера и
грохнул его об пол. Топча ногами шестисотдолларовую машину, я превращал ее
в никому не нужный хлам. Я ловко уворачивался от него, прыгая вокруг, но
ему все же удалось меня схватить и отшвырнуть к двери. Стоявший там
полицейский попытался удержать меня - но тут же согнулся пополам, когда я
двинул ему ногой в живот. Я мог бы наверняка сбежать, но побег вовсе не
входил в мои планы. Я задержался у двери, неуклюже дергая ручку, пока
кто-то не сгреб меня, и продолжал сопротивляться до тех пор, пока не был
повален на пол. На этот раз на меня надели наручники, посадив на скамью
подсудимых, и судья больше не называл меня "Джимми, мой мальчик". Кто-то
нашел ему новый молоточек, и он размахивал им в моем направлении, словно
желая размозжить им мою голову. Я рычал и старался выглядеть очень грубым
и агрессивным.
- Джеймс Боливар ди Гриз, - нараспев произнес он. - Я приговариваю
вас к максимальному сроку за то преступление, которое вы совершили.
Исправительные работы в городской тюрьме до прибытия следующего корабля
Лиги, после чего вы будете отосланы в ближайший лагерь для коррекции
преступников. - Молоточек грохнул по столу. - Уведите!
Это мне понравилось больше. Я пытался вырваться из кандалов и изрыгал
на судью проклятия, чтобы он не дай бог не проявил слабость в самый
последний момент. Этого не случилось. Два дородных полицейских сгребли
меня и как есть выволокли из зала суда, не слишком нежно впихивая меня в
черный воронок. Только когда дверь за мною захлопнулась, я откинулся на
сиденье, расслабился и позволил себе наконец-то победно улыбнуться. Да,
победно, я это и имел в виду. Смысл всей операции как раз и заключался в
том, чтобы быть арестованным и помещенным в тюрьму. Мне необходима была
кое-какая профессиональная подготовка. В моем безрассудстве присутствовала
стройная система. Очень рано в своей жизни, может с тех самых пор, когда я
так успешно таскал из магазина сладкие плитки, я начал серьезно
задумываться о карьере преступника. По многим причинам - хотя немаловажно
было и то, что мне доставляло удовольствие быть преступником. Денежное
вознаграждение было достаточно велико: никакая другая работа не
оплачивалась так щедро за меньший труд. И, должен признаться, что я просто
наслаждался чувством превосходства, когда мне удавалось превратить всех
остальных окружающих меня людей в болванов. Кто-то скажет, что это все
мальчишеские эмоции. Возможно - но от этого они не становятся менее
приятными. В то же самое время передо мной стояли серьезные проблемы. Как
я должен был готовить себя для будущего? Существовало много кое-чего
получше шоколада с наполнителем, что можно было стащить. На некоторые
вопросы я видел ясные ответы. Деньги, вот что мне было нужно. Деньги
других людей. Деньги хранились взаперти, так что чем больше я узнаю о
замках и запорах, тем больше у меня появится возможностей добраться до
этих денег. Впервые в своей школьной жизни я энергично принялся за работу.
Мои отметки взлетели так высоко, что учителя стали подумывать, что я не
совсем безнадежен. Я делал такие успехи, что когда я выбрал профессию
слесаря, они не переставали радоваться. Курс был рассчитан на три года, но
я изучил все что нужно было знать, за три месяца. Я попросил разрешения
для сдачи итоговых экзаменов. И получил отказ. Так не делается, объяснили
мне. Я должен развиваться с такой же определенной последовательностью, как
и все остальные, и через два года и девять месяцев получу свой диплом,
покидая школу. И пополню ряды подневольных наемных работяг. Не очень-то
заманчиво. Я попытался сменить курс обучения, но мне сообщили, что это
невозможно. СЛЕСАРЬ - было высечено у меня на лбу, образно выражаясь, и
это клеймо останется на мне на всю жизнь. Так они думали. Тогда я начал
пропускать уроки и отсутствовал иногда по нескольку дней. Они ничего не
могли с этим поделать, несмотря на строгие выговоры администрации, потому
что я всегда появлялся на экзаменах и получал высшие отметки. Я просто
обязан был их получать, потому что большинство навыков я приобрел,
применяя их на практике. Моими заботами была охвачена довольно обширная
территория, поэтому благодушные жители города и не подозревали, что их
потихоньку обворовывают. Торговый автомат проглотит несколько серебряных
монет сегодня, завтра заест кассу на стоянке машин. Практическая
деятельность не только совершенствовала мои таланты, но и оплачивала мое
образование. Не школьное образование, конечно, - по закону я мог
оставаться здесь до семнадцати лет - я учился в свободное от занятий
время. Так как я не мог найти учебников, которые ввели бы меня в мир
преступлений, я изучал все, что могло пригодиться в работе. Я нашел в
словаре слово ПОДЛОГ, что подвигло меня на то, чтобы заняться фотографией
и печатанием. Так как искусство рукопашного боя уже сослужило мне хорошую
службу, я продолжал заниматься до тех пор, пока не заработал Черный Пояс.
Я не упускал из виду и техническую сторону выбранной мной профессии, и к
шестнадцати годам я уже знал все, что можно было узнать о компьютерах - к
тому времени я стал профессиональным инженером-микроэлектронщиком. Но все
это очень хорошо само по себе. Что же дальше? Я и в самом деле не знал.
Вот почему я решил преподнести себе на совершеннолетие небольшой
подарочек. Тюремный срок. Хитро? Хитрее не бывает! Мне нужно было найти
каких-нибудь уголовников - и где же их еще искать, как не в тюрьме?
Уважительная причина, скажете вы. Попасть в тюрьму - это все равно что
прийти домой, встретить наконец равных себе. Я буду слушать и учиться, а
когда почувствую, что узнал достаточно, отмычка, спрятанная у меня в
подметке, поможет мне выбраться оттуда. А сейчас я улыбался и ликовал от
радости.
Вот дурачок - это был совсем не тот путь, который был мне нужен.
Мне обрили волосы, вымыли в ванне с дезинфицирующим раствором, надели
на меня тюремную форму и ботинки - совершенно непрофессионально, потому
что у меня хватило времени переложить отмычку и запас монет - затем у меня
были взяты отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза, и я, наконец, был
отправлен в свою камеру. Смотрите-ка, к моей великой радости, у меня был
сосед. Теперь-то уж начнется мое образование. Это был первый день моей
криминальной карьеры.
- Добрый день, сэр, - сказал я. - Меня зовут Джим ди Гриз.
Он посмотрел на меня и сердито проворчал:
- Чтоб ты пропал, щенок, - он продолжал ковырять пальцы на ноге,
занятие, от которого я оторвал его своим приходом.
Это был мой первый урок. Вежливый обмен приветствиями, принятый
снаружи, не был в чести за этими стенами. Жизнь была слишком груба - таков
же был и язык. Мои губы искривились в усмешке, и я снова заговорил. Более
резко на этот раз.
- Чтоб тебе самому пропасть, болван. Меня кличут Джимом. А тебя?
Я не был уверен насчет сленга, я почерпнул из его старых и не очень
хороших видео, но тон я, очевидно, выбрал верно, потому что на этот раз он
все же обратил на меня внимание. Он медленно поднял глаза, они были полны
жгучей ненависти.
- Никто - говорю тебе еще раз, НИКТО - не разговаривает с Вилли
Клинком таким образом. Я тебя порежу за это, щенок, и порежу очень
здорово. Я вырежу свои инициалы на твоем лице. Выйдет прекрасная "V".
- Не "V", а "W", - поправил я, - Вилли пишется через "W".
Это еще больше вывело его из себя.
- Я знаю, как это пишется, я не идиот! - он просто закипел от ярости,
шаря рукой у себя под матрацем. Он извлек оттуда кусок слесарной ножовки,
и я успел заметить, что ее край был аккуратно заточен. Симпатичное орудие
убийства. Он несколько раз подбросил его в руке, усмехаясь прощальной
усмешкой, затем внезапно ринулся ко мне. Думаю, нет необходимости
напоминать, что это не самый лучший способ подойти к Черному Поясу. Я
отошел в сторону, поймал его за запястье, когда он пролетал мимо - затем
подхватил его лодыжку и подбросил его кверху, так что он полетел прямо
головой в стенку. Он потерял сознание. Когда же он пришел в себя, я сидел
на своей койке и чистил ногти его ножом.
- Мое имя Джим, - произнес я, скривив губы в мерзкой ухмылке. - А
теперь ты попробуй произнести его. Джим.
Он смотрел на меня, лицо его задергалось - и тут он вдруг заплакал! Я
просто ужаснулся. Могло ли это быть на самом деле?
- Мне всегда доставалось от других. И ты не лучше. Превратил меня в
посмешище. И отобрал у меня мой нож. Я целый месяц работал над этим ножом,
пришлось заплатить десять долларов за сломанное лезвие...
Вспомнив о всех своих бедах, он вновь принялся всхлипывать. И тогда я
увидел, что он старше меня на год-два, не больше - да к тому же намного
беззащитнее меня самого. Таким образом, мое вхождение в уголовный мир
началось с того, что я стал утешать его, подавать ему влажное полотенце,
чтобы он утер свое лицо, вернув ему его любимый нож - и даже дав ему
пятидолларовый золотой, чтобы он прекратил свое нытье. Я начал подумывать,
что преступный мир вовсе не такой, каким я его представлял себе.
Нетрудно было выудить историю его жизни, наоборот, практически
невозможно было заткнуть ему рот, когда он принялся изливать мне свою
душу. Его переполняла жалость к самому себе, и он наслаждался возможностью
раскрыться перед слушателем.
- Жалкий подлец, - думал я, но сохранял молчание, когда на меня
полились его воспоминания. Отставал в школе, терпел постоянные насмешки,
получал самые низкие отметки. Был слабым и часто попадал под руку местным
драчунам, приобрел небольшой авторитет, только когда обнаружил -
совершенно случайно, конечно, разбив бутылку - что тоже может быть
хулиганом, если вооружится. Приобретя кое-какой статус, если не уважение,
он стал использовать угрозу насилия и понемногу задираться. Все это
подкреплялось демонстрацией вскрытия живых птичек и других мелких и
беззащитных созданий. Затем быстрое падение авторитета, когда он порезал
какого-то мальчишку и был пойман. Осужден и отправлен в подростковую
колонию, освобожден, затем новые неприятности и опять колония. И вот
наконец он здесь, в зените своей славы уличного бродяги с ножом,
заключенный в тюрьму за вымогательство под угрозой насилия. Он выбивал
деньги. Из ребенка, конечно же. Он никогда бы не решился запугивать
взрослых. Разумеется, он не рассказывал мне всего этого, но все
становилось очевидным само по себе после его бесконечных бессвязных жалоб.
Я перестал его слушать и начал обдумывать, что делать дальше. Мне не
повезло, в этом все дела. Должно быть, меня специально поместили с ним в
одну камеру, чтобы держать меня в стороне от более матерых преступников,
наполняющих эту тюрьму. Выключили свет, и я растянулся на своей койке.
Завтра настанет мой день. Я встречу других заключенных, составлю о них
свое мнение, найду среди них настоящих уголовников. Подружусь с ними и
начну посещать курсы по преступной деятельности. Будьте уверены, я это
сделаю. Я заснул счастливым сном, убаюканный хныканием и поскуливанием,
раздающимися с соседней койки. Надо же было попасть с ним в одну камеру.
Вилли был здесь исключением. Мой сосед просто проигравший и ничего больше.
Утром все будет совершенно по-другому. Я надеялся на это. Небольшое
беспокойство все же не давало мне уснуть еще некоторое время, но в конце
концов я отбросил его. Завтра все будет прекрасно, да так и будет.
Прекрасно. И никаких сомнений по этому поводу. Прекрасно...
Завтрак был не лучше и не хуже тех, что я сам готовил для себя. Я ел
автоматически, прихлебывая слабенький кактусовый чай и упорно жуя какую-то
размазню, поглядывая в то же время на другие столики. В помещении
находилось около тридцати заключенных, и я неторопливо переводил взгляд с
одного лица на другое со все растущим чувством разочарования.
Во-первых, большинство из них имело тот же бессмысленный взгляд,
выражающий полнейшую тупость, что и мой сокамерник. Ну, хорошо, я
допускал, что стены уголовного мира состоят из умственно отсталых и
функционально расстроенных элементов. Но должно же здесь быть и что-то
другое. Я не терял надежду.
Во-вторых, все они были достаточно молоды, не старше двадцати.
Неужели здесь не было преступников постарше? Или склонность к совершению
преступления чисто молодежная болезнь, которая выправляется очень скоро с
помощью запущенной обществом корректирующей машины? В этом что-то должно
было быть. Просто обязано. Я немного повеселел от этой мысли. Все эти
заключенные - неудачники, это, очевидно, проигравшие непрофессионалы. Это
становится ясным, как только вы об этом начинаете думать. Если бы они были
мастерами своего дела, они никогда бы не попали сюда! От них не было
никакой пользы ни обществу, ни им самим. Но они были полезны мне. Если они
и могли помочь мне собрать незаконную информацию, они, вполне вероятно,
могли свести меня с теми, кто мог это сделать. Через них я мог бы отыскать
нити, ведущие к профессионалам на свободе, не пойманным до сих пор. Это
именно то, что мне нужно было сделать. Подружиться с ними и выудить из них
необходимую мне информацию. Еще не все потеряно. У меня не заняло много
времени отобрать наилучшего кандидата из всей этой презренной толпы.
Небольшая группа образовалась вокруг неповоротливого молодого человека,
который щеголял со сломанным носом и изуродованным шрамами лицом. Даже его
телохранители держались от него на некотором расстоянии. Он прогуливался с
важным напыщенным видом, и все остальные мигом освобождали пространство
вокруг него, когда он выходил на тренировочную площадку после ленча.
- Кто это такой? - спросил я Вилли, который приземлился на скамейку
рядом со мной, усердно потирая свой нос. Он быстро заморгал, пока наконец
до него не дошло, что за субъект привлек мое внимание, затем безнадежно
замахал руками.
- Остерегайся его, обходи его подальше, он получил по заслугам.
Стингер - убийца, так о нем говорят, и я в это верю. Да к тому же он
чемпион по mudslugging [кулачный бой в грязи]. Вряд ли тебе стоит
сходиться с ним.
Довольно интригующее начало. Я слышал кое-что об этом виде "спорта",
но я всегда жил слишком близко к городу, чтобы увидеть его в действии. Я
ни разу не слышал, чтобы что-то подобное происходило в округе, у нас
всегда было полно полиции.
Очень жестокий спорт - и запрещенный - поэтому им могли наслаждаться
только жители отдаленных фермерских городков. Зимой, когда свинобразы
находятся в своих свинарниках, а зерновые убраны в закрома, им некуда
девать свои крестьянские руки. Тогда-то и начинаются соревнования по
mudslugging. Появляется какой-нибудь чужак и вызывает на бой местного
чемпиона, обычного крестьянского парня с огромными мускулами. Их тайная
встреча организовывается в каком-нибудь безлюдном месте - отдаленном
амбаре или заброшенном коровнике, куда не допускаются женщины и куда
приносят самогон в пластиковых бутылках, делаются ставки - и начинается
сражение на кулаках. Заканчивается бой тогда, когда один из борцов не
может подняться с земли. Спорт, не терпящий брезгливых слабаков и
здравомыслящих трезвенников. Забава для веселых, крепких и подвыпивших
здоровяков. И Стингер был одним из этих дюжих парней. Я должен был
познакомиться с ним поближе. Это было довольно просто сделать. Я считал,
что можно просто подойти к нему и поговорить, но заготовленные мною фразы
были почерпнуты из отвратительных видео, которых я просмотрел великое
множество за свою жизнь. Большинство из них посвящалось преступникам,
каковые попадают в тюрьму, получив по заслугам. Вероятней всего, именно
оттуда я и позаимствовал идею своей шальной выходки. Тем не менее, эта
идея все еще казалась мне здравой. И я мог доказать это, поговорив со
Стингером.
Обойдя двор кругом, я оказался совсем близко от него и его
сопровождающих. Один из них сердито посмотрел на меня, и я поспешил
ретироваться. Чтобы вернуться снова, когда тот повернулся ко мне спиной.
- Ты Стингер? - прошептал я краешком рта, отвернув от него голову.
Должно быть, он насмотрелся тех же самых видеофильмов, потому что ответил
мне в точно такой же манере:
- Да. Кто мною интересуется?
- Я. Я только что попал в это заведение. У меня есть что передать
тебе с воли.
- Так говори.
- Только не там, где могут подслушать эти болваны. Мы должны остаться
наедине.
Он взглянул на меня очень подозрительно из-под нависших бровей. Но
все же мне удалось разжечь его любопытство. Он пробормотал что-то своим
сопровождающим и зашагал прочь. Они остались позади, но продолжали метать
в меня убийственные взгляды, когда я последовал за ним. Он прошел через
двор к скамейкам - сидящую на одной из них парочку моментально сдуло, как
только он подошел ближе. Я сел рядом с ним, и он пренебрежительно осмотрел
меня с ног до головы.
- Говори, что собирался сказать, малыш, - и лучше что-нибудь хорошее.
- Это тебе, - сказал я, пододвигая к нему по лавке двадцати
долларовую монету. - Послание исходит от меня и ни от кого больше. Мне
нужна кое-какая помощь, и я готов заплатить за нее. Это первый взнос.
Получишь намного больше, если договоримся.
Он презрительно фыркнул - но сгреб своими толстыми пальцами монетку и
опустил в свой карман.
- Я не занимаюсь благотворительностью, малыш. Единственный чудак на
свете, которому я помогаю - это я сам. А теперь убирайся...
- Послушай сначала, что я хочу сказать. Все, что мне надо - это
компаньона, чтобы сбежать из тюрьмы вместе со мной. Через неделю.
Интересное предложение?
На этот раз я сумел привлечь его внимание. Он повернулся и посмотрел
мне прямо в глаза, холодно и самоуверенно.
- Я не люблю шутить, - сказал он, схватив меня за руку и вывернув ее.
Было больно. Я мог легко освободиться из его тисков, но не стал этого
делать. Если ему хотелось немного похвастать своей силой, пусть его.
- Это не шутка. Через восемь дней я буду на свободе. Ты тоже можешь
там оказаться, если захочешь. Это твое решение.
Он пристально смотрел на меня еще некоторое время - затем отпустил
мою руку. Растирая ее, я ждал, что он ответит. Я видел, что он размышляет
над моими словами, пытаясь прийти к какому-нибудь решению.
- Ты знаешь, почему я нахожусь здесь? - спросил он наконец.
- До меня доходили кое-какие слухи.
- Если это слух о том, что я убил одного чудака, тогда это правда.
Это был несчастный случай. У него была слишком слабая голова. И она
разбилась, когда я по ней ударил. Они совсем уж было собрались замять это
дело, но другой чудак проиграл мне кругленькую сумму в этом матче. Он
должен был отдать мне деньги на следующий день, но он пошел в полицию
вместо этого, посчитав, наверное, что это будет намного дешевле. Теперь
они хотят отправить меня в дурдом и поработать над моей головой. Мне тут
сказали, что после этого мне не захочется больше драться. Это мне не
нравится.
Огромные кулаки сжимались и разжимались, когда он это говорил, и я
вдруг понял, что борьба - это его жизнь, единственное, что у него хорошо
получается. Именно это и восхищает в нем остальных, и за это его и хвалят.
Если у него отнимут его способности - они могут с таким же успехом отнять
и его жизнь. Я вдруг почувствовал внезапный прилив жалости, но не дал
чувствам выплеснуться наружу.
- Ты можешь вытащить меня отсюда? - вопрос был очень серьезным.
- Могу.
- Тогда я в полном твоем распоряжении. Тебе что-то нужно от меня, я
это знаю, в этом мире никто не делает ничего за просто так. Я сделаю все,
что ты от меня потребуешь. Они прикончат меня, и от них нигде невозможно
укрыться, если уж они действительно охотятся за тобой. Но я попробую. Мне
нужно достать того парня, который засадил меня сюда. Я воздам ему должное.
Одна прощальная встреча. Чтобы убить его, как он хотел убить меня.
Я не мог не вздрогнуть от его слов, настолько очевидным было то, что
он говорил. Ясно до боли.
- Я вытащу тебя отсюда, - сказал я. И добавил к этому мысленное
обещание, что прослежу за ним, чтобы не дай бог он не очутился слишком
близко к объекту своего мщения. Я не собирался начинать свою новую
преступную карьеру как соучастник в убийстве.
Стингер тут же взял меня под свое покровительственное крыло. Он
потряс мне руку, чуть не раздавив пальцы своей мертвой хваткой, затем
подвел к своим сотоварищам.
- Это Джим, - сказал он. - Обращайтесь с ним по хорошему. Все, кто
обидит его хоть раз, будут иметь дело со мной. - Они расплылись в
лицемерных улыбках, выражая тем самым свою любовь и преданность. Но мне
было на это наплевать, по крайней мере, они не будут мне теперь надоедать.
Я был под защитой этих мощных кулаков. Его рука опустилась на мое плечо,
когда мы пошли прочь.
- Как ты думаешь провернуть это? - спросил он.
- Я расскажу тебе обо всем утром. А сейчас я доделываю последние
приготовления, - соврал я. - Ну, пока. - И я отправился на осмотр
окрестностей, сгорая желанием поскорей выбраться отсюда. Но совсем по
другой причине, чем он. Он страдал жаждой мести, а я впал в уныние. Все
они здесь были побежденными, абсолютно все, а мне хотелось бы думать о
себе, как о победителе. И мне ужасно хотелось сбежать от них подальше,
назад на вольный воздух. Следующие двадцать четыре часа я потратил на то,
чтобы отыскать наилучший путь для побега из тюрьмы. Я мог открыть любые
запоры внутри тюрьмы достаточно легко; моя отмычка прекрасно отпирала
дверь нашей камеры. Единственной проблемой были электронные ворота,
которые открывались во внешний двор. Будь у меня время и необходимые
приспособления - я бы и их открыл. Но только не под пристальными взглядами
охраны, которая стояла на смотровой вышке прямо под часами. Это был самый
очевидный путь наружу, поэтому он был неприемлем. Мне нужно было иметь
наиболее полное представление о планировке тюремного здания - поэтому
необходима была более тщательная разведка.
Была уже глубокая ночь, когда я соскользнул со своей кровати. Никаких
ботинок, мне нужно двигаться максимально тихо, три пары носков сделают
свое дело. Работая бесшумно, я подложил под одеяло все имеющееся белье,
чтобы кровать выглядела так, будто на ней кто-то спит, если кому-нибудь из
охранников вздумается заглянуть в нашу камеру через решетку в двери. Вилли
крепко спал, похрапывая во сне, когда я открыл запор и проскользнул в
коридор. Похоже, не только он один наслаждался своим постельным часом,
тюремные стены просто содрогались от звуков сипения и храпа. Ночные фонари
были включены, и я был совершенно один на лестничной клетке. Осторожно
посмотрев за угол, я увидел, что часовой на нижнем этаже занят своей
тренировочной формой. Прекрасно, быть ему чемпионом. Бесшумно, словно
тень, я прошмыгнул к лестнице и поднялся по ней на верхний этаж, который
представлял собой ту же тягостную картину, что и нижний: камеры и ничего
больше. И на следующем этаже то же самое, и еще выше. Это был последний
этаж, и я не мог подняться выше. Я уж было собрался повернуть назад, когда
мой взгляд уловил яркий металлический отблеск света в дальнем конце
темного коридора. Кто не рискует, тот не пьет шампанского, как говорится.
Я торопливо пробежал мимо зарешеченных дверей и спящих за ними арестантов
- к самой отдаленной стене. Ну, ну, что там у нас? Железные ступени,
ведущие в темную бездну. Я ступил на первую из них и пропал в темноте.
Последняя ступень находилась под самым потолком. Там же была и дверь,
которая вела скорее всего на крышу. Металлическая, с металлическим
каркасом и надежно закрытая, как я обнаружил, когда несколько раз как
следует толкнул ее. Где-то должен был быть замок, но его не было видно в
темноте. А мне необходимо было найти его. Обвив рукой железную ступеньку,
я попытался нащупать пальцами замочную скважину в двери, но ее не было на
обычном месте. Там вообще ничего не было. Я сделал еще одну попытку
обнаружить запор, поменяв руки, потому что одна из них, казалось, уже
выскочила из сустава - и с тем же результатом. Но ведь в двери ДОЛЖЕН быть
замок. Я запаниковал и перестал соображать. Загнав все свои страхи обратно
внутрь, я заставил работать свои мозговые клетки. Здесь должен быть
какой-то замок или запор, или что-то в этом роде. Но на двери его не было.
Тогда он мог быть на косяке. Я медленно протянул руку и пробежал пальцами
по дверному проему. И сразу же нашел его. Какими же простыми бывают
ответы, когда задаешь правильные вопросы! Я достал отмычку из кармана и
вставил ее в замочную скважину. Несколько секунд, и она открылась. Еще
через несколько секунд дверь люка оказалась откинутой, я вскарабкался
наверх и закрыл ее за собой - с наслаждением втягивая прохладный ночной
воздух. Я оказался на свободе! Стоя на крыше, да, конечно, но свободный
духом по крайней мере. Звезды ярко светили у меня над головой, и их света
хватало, чтобы осмотреть темную поверхность крыши. Она была плоская и
широкая, с заградительными перилами на высоте колена, и сплошь усеянная
вентиляционными и другими трубами. Что-то большое и громоздкое закрывало
полнеба, и, когда я подошел поближе, я услышал звуки капающей воды.
Цистерна с водой, прекрасно, а что же у нас внизу? Я заглянул сначала во
внутренний двор, он был хорошо освещен и надежно охраняем. А что у нас
позади? Это было намного интереснее, могу вас заверить. До внешнего двора
было ровно пять этажей вниз, он был слабо освещен одним-единственным
фонарем. Там валялись какие-то ненужные ведра, мешки и бочки, а во внешней
стене находились тяжелые ворота. Запертые на замок, вне всякого сомнения.
Но то, что закрыто человеком, человеком же может быть и открыто. Точнее
сказать, мной. Вот и выход. Конечно, нужно было еще преодолеть спуск в
пять этажей, но и тут можно было что-то придумать. Или, может, я нашел бы
другой способ попасть во внешний двор. Времени для поисков было
достаточно, еще шесть дней. Ноги мои замерзли, я весь продрог и захотел
спать. За сегодняшнюю ночь я проделал довольно много. Даже жесткая
тюремная койка казалась мне в этот момент очень притягательной. Осторожно
и бесшумно я возвратился по своим следам назад. Опустил дверь и проверил,
закрыта ли она, и спустился по ступеням на свой этаж... И услышал голоса
впереди. Громкие и ясные. А самый громкий из всех принадлежал моему
сокамернику Вилли. Я с ужасом взглянул на свою распахнутую дверь, тяжелые
сапоги охраны, и рванул обратно, быстро поднявшись по ступенькам наверх. В
моих ушах звенели, словно набатный колокол, слова Вилли.
- Я проснулся, а его нет! Я был совсем один! Его съели чудовища!
Тогда я закричал. Спасите меня, пожалуйста! Тот, кто утащил его, пришел
через закрытую дверь! В следующий раз он придет за мной!
Я вскипел от ярости к своему соседу-кретину, но близкая возможность
быть пойманным тут же остудила мой пыл. Не раздумывая, я понесся прочь от
голосов и суматохи. Вверх по лестнице, один пролет, другой... Повсюду
вспыхнул свет, и завыли сирены. Заключенные проснулись и перекликались в
своих камерах. Через мгновение они все окажутся у своих дверей, увидят
меня, начнут кричать, и прибежит охрана. Скрыться некуда. Я это прекрасно
знал, и мне не оставалось ничего больше, как бежать без оглядки. На самый
верхний этаж - затем мимо тюремных клеток. Все они теперь были ярко
освещены. И любой из арестантов мог меня заметить, и я знал наверняка, что
они тут же донесут на меня, кто бы из этих малолеток меня ни обнаружил. На
этом все и кончится. Высоко подняв голову, я прошмыгнул мимо первой
камеры, мельком заглянув внутрь. Она была пуста. Так же как и все
остальные камеры на этом этаже. Значит, у меня еще был шанс! Как
обезумевшая обезьяна, я вскарабкался по металлическим ступеням и неуклюже
вставил отмычку в замок. Внизу послышались голоса, они становились все
громче, а также шаги двух караульных, поднимающихся по лестнице в
противоположном от меня направлении. Но стоило только одному из них
повернуть голову, и он тотчас бы увидел меня. Хотя все равно они меня
увидят, как только дойдут до верхнего этажа.
Замок, щелкнув, открылся, и я выбрался через отверстие наружу.
Растянувшись на крыше, я тихонько опустил дверь. Успев заметить двух
толстых караульных, повернувших в мою сторону, когда люк закрылся. Видели
ли они это? Сердце стучало у меня в груди, словно сумасшедший ударный
инструмент, а я, глотнув воздуха, стал ждать крики "тревога". Но их все не
было. Я все еще находился на свободе. Глоток свободы! На меня вдруг напала
тоска. Я мог свободно лежать на крыше, дрожа от страха и от холода,
свободно сидеть, съежившись, и ждать, пока меня найдут. Поэтому я лежал и
дрожал, испытывая жалость к самому себе целую минуту. Затем встал,
встряхнулся, как собачонка, и почувствовал, как во мне начинает
подниматься злость.
- Великий комбинатор! - вслух прошептал я, чтобы было слышно самому
себе. - Карьера преступника. И самая первая твоя серьезная работа
начинается с того, что ты позволяешь какому-то кретину с ножом загнать
тебя в ловушку. Это тебе урок на будущее. Может, ты когда-нибудь окажешься
на свободе, тогда он тебе пригодится. Всегда надежно защищай фланги и
тылы. Подумай обо всех случайностях. Подумай о том, что какой-нибудь идиот
может проснуться. Двинь ему как следует тяжелой дубиной или чем-нибудь
еще, чтобы быть уверенным в том, что он спит крепким здоровым сном.
Запомни урок хорошенько, а сейчас оглянись вокруг и постарайся найти
наилучший способ спасти разваливающийся план побега.
Выбор был ограничен. Если патруль откроет люк и выйдет на крышу, они
сразу же обнаружат здесь меня. Есть ли тут где спрятаться? Крышка
резервуара с водой могла бы подойти в качестве временного убежища, но если
они зайдут так далеко, то уж наверняка заглянут и сюда. И при
невозможности спуститься вниз по отвесным стенам, единственным местом,
дающим хоть какую-то надежду, было именно это. Итак, вперед. Это было не
так-то легко. Цистерна была сделана из гладкого металла, а до ее верха я
просто не мог достать. Но я должен был это сделать. Я отошел на несколько
шагов, разбежался, подпрыгнул и почувствовал, что мои пальцы ухватились за
край цистерны. Я попытался вскарабкаться наверх, но они вдруг разжались, и
я тяжело грохнулся на крышу. Если кто-либо находился в это время внизу, он
бы обязательно услышал это. Оставалось надеяться, что я находился над
незанятой камерой, а не над холлом.
- Хватит надеяться на лучшее, а вот прыгать не хватит, Джим, - сказал
я, прибавив к этому несколько ругательств для поднятия духа, как мне
хотелось бы думать. Я должен был взобраться наверх!
На этот раз я отошел еще дальше, упершись икрами в перила, и сделал
несколько глубоких вдохов. Вперед! Подбежать, быстро оттолкнуться от
нужного места - прыгнуть! Моя рука с размаху шлепнулась на край бака. Я
ухватился за него, подтянулся, перекинул вторую руку, яростно толкая свое
тело вверх и получая синяки и царапины о грубую металлическую поверхность,
пока мне все же не удалось влезть на самый верх цистерны. Лежа там наверху
и тяжело дыша, я смотрел на мертвую птицу, лежавшую тут же совсем близко к
моему лицу и таращившую на меня свои остекленевшие глаза. Я уж было
собирался столкнуть ее, как услышал звук тяжело опустившейся на крышу
дверцы люка.
- Подтолкни меня немного, а? Я застрял!
По хриплому дыханию и ворчанию, которое за этим последовало, я
догадался, что это должен был быть один из тех двух толстых караульных,
которых я видел на нижнем этаже. Еще более громкое сопение и пыхтение
возвестило о том, что появился и его тучный сотоварищ.
- Не понимаю, ради чего мы сюда забрались, - захныкал первый
прибывший.
- Я знаю, - довольно строго произнес его товарищ. - Мы должны
выполнять приказы, что еще никому не повредило.
- Но ведь люк был закрыт.
- Закрыта была и дверь камеры, через которую он прошел. Давай
посмотрим вокруг.
Тяжелые шаги обошли крышу и вернулись обратно.
- Здесь нет. Да и спрятаться-то негде. Даже не висит нигде на краю
крыши, я смотрел.
- Осталось одно место, которое мы еще не осмотрели.
Я почувствовал их испепеляющие взгляды через толщу металла. Сердце
мое снова бешено заколотилось. Я вжался в ржавую металлическую крышу и
ничего, кроме отчаяния, не ощущал, когда скрип шагов стал раздаваться
совсем близко.
- Он не смог бы забраться сюда. Слишком высоко. Я не достаю даже до
крыши.
- Ты не смог бы достать и до шнурков на ботинках, если бы нагнулся.
Давай посади-ка меня. Если ты поддержишь меня за ногу, я смогу дотянуться
до верха и ухватиться за что-нибудь. Только и надо-то, что взглянуть
разок.
Как же он был прав. Просто разок взглянуть. И я ничего не мог с этим
поделать. Мне стало совершенно безразлично мое поражение. Я лежал,
прислушиваясь к скрипу и проклятиям, тяжелому пыхтению и царапанию по
железу. Звуки становились все ближе, и наконец прямо перед моим лицом
появилась огромная лапища, уцепившаяся за край цистерны. Тут, наверное,
сработало мое подсознание, так как, клянусь вам, никаких логических
размышлений с моей стороны здесь не было задействовано. Моя рука
высунулась вперед и подтолкнула мертвую птицу на самый край, прямо под его
пальцы. Они опустились точно на нужное место и сгребли бедное создание.
Результат был просто потрясающим! Птица исчезла, а вместе с нею и рука,
последовали вопли и крики, а за ними два тяжелых удара.
- Зачем ты это сделал?
- Я схватил ее, аах - ооуу! Я сломал лодыжку.
- Проверь, можешь ли ты встать на ногу. Вот так, держись за мое
плечо. Опирайся на вторую ногу, пойдем сюда...
Через открытую дверцу люка были слышны крики, раздающиеся там и тут,
а я с облегчением поздравил себя с короткой передышкой. Они могли вскоре
вернуться, и это было вполне вероятно, но по крайней мере первый раунд
оставался за мной.
Секунды, а затем и минуты, текли очень медленно, и я наконец понял,
что выиграл и второй раунд. Поиски перенеслись далеко от крыши. Во всяком
случае, на некоторое время. Сирены замолчали, и суматоха охватила теперь
нижний этаж. Внизу раздавались крики и хлопание дверей, рев выезжающих из
тюремного двора в ночь машин. А через некоторое время - вот уж чудо из
чудес - огни стали выключаться один за одним. Предварительные поиски были
завершены. Меня охватила дремота - и я резко поднялся, чтобы стряхнуть ее.
- Чучело! Ты все еще в затруднительном положении. Разведка
произведена, но это место еще как следует не осмотрено. Можно поставить на
кон последнюю монету, что начни они с первым лучом солнца новый осмотр,
они не пропустят ни одного уголка или закуточка. И снова поднимутся сюда,
на этот раз с лестницей. Помня об этом, нужно что-то предпринимать.
И я знал, куда мне нужно было сейчас двигаться. Это было последнее
место, где им бы вздумалось меня искать этой ночью. Вниз через люк и
дальше по темному коридору. Кое-кто из заключенных все еще обсуждал
события этой ночи, но похоже, что все они уже лежали на своих койках.
Бесшумно я спустился по лестнице и пробрался в камеру 567Б. Отворив дверь
в абсолютной тишине и точно так же закрыв ее за собой. Мимо своей
разобранной кровати к кровати моего приятеля-доносчика Вилли,
похрапывающего в неправедном сне. Моя рука крепко сжала его рот, и он тут
те широко открыл глаза, в то время как я с каким-то первобытным садистским
наслаждением прошептал ему в ухо:
- Считай, что ты мертв, крыса позорная. Ты позвал охрану и сейчас
получишь то, что заслуживаешь...
Он сделал гигантское усилие приподнять свое тело и потерял сознание.
Глаза тут же закрылись. Уж не убил ли я его? Мне вдруг стало совестно
своей дурно пахнущей маленькой шуточки. Нет, не убил, он просто без
сознания, легко и размеренно дышит. Я пошел за полотенцем, намочил его в
холодной воде - затем дал ему почувствовать всю свою доброту. Его вопль
превратился в бульканье, так как я успел заткнуть ему рот полотенцем.
- Я благородный человек, Вилли, так что тебе повезло. Я не собираюсь
тебя убивать. - Мой шепот, казалось, немного успокоил его, потому что я
почувствовал, что его тело перестало трястись от страха. - Ты мне
поможешь. Если ты это сделаешь, я не причиню тебе никакого вреда. Вот тебе
мое слово. Приготовься ответить на мой вопрос. Подумай хорошенько над ним.
Тебе надо будет прошептать только одно. Ты должен мне сказать, в какой
камере сидит Стингер. Кивни головой, если ты готов отвечать. Хорошо. Я
вытаскиваю полотенце. Но если ты вздумаешь шутить или скажешь что-либо
другое, тогда можешь распрощаться с жизнью. Итак...
... - 231 Б...
На нашем этаже, прекрасно. Полотенце возвратилось на место. Затем я
крепко придавил вену за его правым ухом, перекрывая поток крови,
снабжающий кислородом мозг. Шесть секунд - потеря сознания, десять -
смерть. Он задергался, потом снова затих. Я отпустил палец, досчитав до
семи. У меня и в самом деле была великодушная натура. Я вытер полотенцем
лицо и руки, затем наклонился за башмаками и надел их. Затем еще одну
рубашку и куртку. После этого я залпом выпил, наверное, целый литр воды и
был готов вновь предстать перед миром. Я сорвал с кроватей одеяла, намотал
их на руку и вышел из камеры. На цыпочках, стараясь ступать совершенно
бесшумно, я прокрался к камере Стингера. Мне показалось, что я свободен и
невосприимчив ни к чему вокруг. В то же время я понимал, что это глупо и
опасно. Но после полученных за этот вечер травм и переживаний я словно
исчерпал весь свой запас страхов. Дверь камеры открылась от одного моего
нежного прикосновения, и глаза Стингера тоже моментально открылись, стоило
мне только тронуть его за плечо.
- Одевайся, - тихо сказал я. - Мы бежим прямо сейчас.
Моих слов было для него достаточно - он не стал задавать лишних
вопросов. Просто натянул на себя одежду, пока я брал одеяло с его койки.
- Нам понадобится по крайней мере еще два.
- Я возьму у Эдди.
- Он проснется.
- Я прослежу, чтобы он снова уснул.
За вопросительным бормотанием последовал глухой удар. Эдди продолжал
досматривать свои сны, а Стингер забрал оставшиеся одеяла.
- Вот что мы сделаем, - сказал я ему. - Я нашел выход на крышу. Мы
пойдем туда и свяжем эти одеяла вместе. Затем спустимся но ним вниз и
удерем. О'кей?
О'кей! Никогда в жизни я не слышал более безумного плана. Но Стингер
ответил:
- О'кей! Пойдем!
Еще раз вверх по лестнице - я уже устал взбираться по ней - и вообще
устал за ночь. Я вскарабкался по железным ступеням, отпер дверцу люка и
вытолкнул одеяла наружу, когда он передал их мне. Мы не проронили ни
слова, пока я не опустил люк и не запер его на замок.
- Что случилось? Я слышал, что ты сбежал, и собрался уж было убить
тебя, если бы они вновь поймали тебя.
- Это не так-то просто. Я расскажу обо всем после, когда мы смоемся
отсюда. А сейчас давай вязать узлы. Бери за противоположные углы; мы
должны извлечь из того, что имеем, наибольшую длину. Вяжи двойным узлом,
как тебя учили в подростковом клубе. Вот так.
Он вязал и вязал, как безумный, пока все углы не были соединены,
затем потянул за концы и удовлетворенно хмыкнул. Я привязал один конец к
солидно выглядевшей трубе и сбросил одеяла вниз.
- Не хватает по крайней мере двадцати футов, - сказал Стингер, хмуро
посмотрев на землю. - Иди первым, ты легче. Если это все оборвется подо
мной, хотя бы ты будешь иметь шанс уцелеть. Давай двигай.
С его логичным рассуждением невозможно было спорить. Я взобрался на
перила и ухватился за верхнее одеяло. Стингер стиснул мою руку в
неожиданном порыве чувств. И я полез вниз. Это было не так уж легко. Руки
мои устали, и одеяла подо мной стали потрескивать. Я спустился так быстро,
как это было возможно, потому что ясно понимал, что силы покидают меня.
Мои ноги забарахтались в воздухе - я дополз до последнего угла. Твердое
покрытие двора казалось еще совсем далеко. Мне было нелегко отпустить
руки. Или наоборот, очень легко. Я не мог уже дольше держаться. Пальцы мои
разжались, и я упал... стукнулся, покатился и сел на землю, едва переводя
дух. Я все же сделал это. Высоко наверху я видел темную фигуру Стингера,
карабкающуюся вниз по веревке. Через несколько секунд он был уже на земле,
легко приземлившись рядом со мной и помогая мне встать на ноги. С трудом я
доковылял к воротам. Пальцы мои дрожали, и я никак не мог открыть замок.
Мы были до неприятности заметны здесь, прямо под фонарем, и если бы хоть
один часовой удосужился выглянуть в окошко над нами, мы бы оказались в
ловушке. Я глубоко вздохнул и передернул плечами, затем снова поковырял в
двери отмычкой, неторопливо и тщательно, прочувствовав все выпуклости и
пазы внутренностей запора. Он щелкнул и открылся, и мы бросились бежать.
Стингер успел бесшумно затворить ворота, затем повернулся и помчался в
ночь, я не отставал от него ни на шаг.
Мы были свободны!
- Подожди! - окликнул я, когда Стингер помчался в сторону дороги. -
Не сюда. У меня есть план получше. Я разработал его еще до того, как меня
посадили.
Он замедлил ход и задумался над моими словами, затем, видно, принял в
уме какое-то решение.
- До сих пор ты не ошибался. Так что мы будем делать?
- Для начинающих - оставляй след, по которому они пустят
роботов-ищеек. Бежим сюда.
Мы свернули с дороги и помчались по траве к ближайшему ручью. Он был
мелким, но холодным, и я не мог сдержать дрожь, когда мы побрели по нему.
Главная магистраль проходила совсем близко, и мы пробирались в том же
направлении, пригибаясь к самой воде, когда по дороге проезжало
какое-нибудь транспортное средство. Некоторое время дорога оставалась
совсем безлюдной.
- Самое время! - выкрикнул я. - Бегом к магистрали, а затем обратно,
ступая в свои же собственные следы.
Стингер сделал так, как было сказано, возвратившись по своим следам
вместе со мной в ледяной ручей.
- Здорово придумано, - сказал он. - Ищейки найдут то место, где мы
якобы вышли из воды, и пойдут по следам до дороги. Тогда они подумают, что
нас подобрала какая-нибудь проезжающая мимо машина. Что дальше?
- Мы пойдем вверх по течению - не выходя из воды - до ближайшей
фермы. Которая наверняка окажется свинофермой...
- Только не это. Я их ненавижу до смерти. Мне как-то досталось от
одного свинобраза, когда я был еще ребенком.
- У нас нет другого выхода. Если мы станем делать что-либо другое,
легавые загребут нас на рассвете. Я тоже не могу сказать, что очень уж
люблю этих свинок. Но я вырос на ферме и знаю, как с ними обращаться. А
теперь пошли, пока я не отморозил себе ноги.
Это было довольно долгое путешествие, я продрог и никак не мог
остановить начавшуюся дрожь. Но нам абсолютно ничего не оставалось больше
делать, как продвигаться вперед. Зубы стучали у меня во рту, словно
кастаньеты, когда мы наконец-то добрались до ручейка, который, извиваясь
по полям, впадал в широкий поток, по которому мы брели. Звезды стали
понемногу тускнеть; приближался рассвет.
- Вот оно, - сказал я. - Тот самый ручеек, который нам нужен. Это
срубленное дерево - моя заметка. Не отставай - мы уже совсем близко. - Я
потянулся и обломил старую ветку, нависшую над ручьем, показывая путь. Мы
брели дальше, пока не дошли до высокого электрифицированного забора,
который перекрывал ручей. Он был отчетливо виден в предрассветных
сумерках. С помощью сучка я приподнял нижний край изгороди, чтобы Стингер
смог подлезть под ней; затем он проделал то же самое для меня. Когда же я
встал, то услышал знакомое шуршание огромных игл, доносящееся из-за
растущего неподалеку дуба. Большая темная тень отделилась от деревьев, и
направилась к нам. Я забрал ветку у Стингера и тихонько позвал:
- Суу-ии, суу-ии... Сюда, хрюша, хрюша...
Боров, подходя к нам, мерно похрюкивал. Стингер что-то шептал себе
под нос, наверное, ругался или молился - а может, и то, и другое. Я снова
позвал, и массивное создание подошло ближе. Настоящий красавец, весом с
тонну, смотрел на меня своими маленькими красными глазками. Боров даже не
пошевелился, когда я шагнул к нему и медленно поднял ветку, услышав стон
Стингера позади себя. Я вставил палку свинье за ухо, расправил длинные
иголки - и принялся усердно чесать его шкуру.
- Что ты делаешь? Он же нас убьет! - воскликнул Стингер.
- Разумеется, нет, - ответил я, еще сильнее царапая борова за ухом. -
Послушай-ка. - Свинобраз полуприкрыл глаза и счастливо похрюкивал. - Я
хорошо знаю этих больших хрюшек. У них под иголками много всяких
паразитов, и они не могут сами добраться до них. Поэтому они любят, когда
им чешут за ухом. Подставляй-ка второе, тут самое чувствительное место - и
мы продолжим свой путь.
Я продолжал скрести, боров постанывал от счастья, и рассвет незаметно
подкрадывался к нам. В доме фермера включили свет, и мы присели позади
свинобраза. Дверь открылась, кто-то выплеснул из ведра воду, и она снова
закрылась.
- Побежали в сарай, - сказал я. - Сюда!
Боров недовольно заворчал, когда я прекратил его чесать, и засеменил
позади нас, в надежде получить еще, в то время как мы тайком пробирались к
сараю через всю ферму. Это было очень даже кстати, так как вокруг бегало
большое количество свиней, усеянных острыми шипами. Но все они мгновенно
разбежались, как только появился вожак, и мы с поистине королевскими
почестями проследовали к сараю.
- До встречи, приятель, - выдохнул Стингер. - Я этого никогда не
забуду.
- Нужна сноровка, - скромно произнес я. - В конце концов, ты здорово
управляешься со своими кулаками...
- А... ты здорово управляешься со свиньями!
- Я бы не стал говорить так КАТЕГОРИЧНО, - пробормотал я. - А теперь
полезли на сеновал, там теплее, и нас там не увидят. Впереди долгий день,
и я бы хотел использовать его, чтобы как следует выспаться.
В следующий момент я ощутил, что Стингер трясет меня за плечо, а
сквозь дощатые стены сарая пробиваются яркие лучи солнца.
- Здесь полиция, - прошептал он.
Я смахнул с глаз остатки сна и выглянул в дырочку. Бело-зеленый
полицейский фургон стоял неподалеку от фермерского дома, и два легавых в
форме показывали какой-то листок хозяину. Он отрицательно качал головой, и
мы ясно слышали его голос сквозь гомон крестьянского двора.
- Нет. Никогда в жизни их не видел. Если честно, я уже неделю не
видел никого из посторонних. Это правда, так что очень приятно было с вами
пообщаться. А эти парни на самом деле выглядят отвратительно. Преступники,
вы говорите...
- Папаша, мы не собираемся торчать тут целый день. Если ты не видел
их, они могли тем не менее спрятаться у тебя на ферме. Может, вон в том
сарае?
- Они бы не смогли туда забраться. Я специально выпускаю свинобразов.
Самые злобные создания на свете.
- Мы все же посмотрим. Приказ был обыскать каждое здание в округе.
Полицейский направился в нашу сторону, но тут раздался безумный визг,
и послышался топот острых копыт. Из-за угла сарая, гремя своими иглами,
выскочил наш ночной знакомец. Он приготовился к нападению, и полиция мигом
нырнула в свой фургон. Боров с размаху врезался в него, раскачивая его из
стороны в сторону своими огромными клыками. Фермер довольно закивал.
- Я же говорил вам, что здесь не может никого быть. Раз уж тут ходит
Крошка Лэрри, он не потерпит на своей территории чужаков. Так что
заезжайте, как будете поблизости, ребята...
Ему пришлось выкрикивать последние слова, потому что фургон взревел,
держа курс на запад, по пятам преследуемый Крошкой Лэрри.
- Вот это здорово, - сказал Стингер с благоговением в голосе. Я молча
кивнул в знак согласия. Даже в самой унылой и безрадостной жизни бывают
моменты полнейшего триумфа.
Ну хватит развлекаться, пора за работу. Я вставил соломинку в рот и
растянулся на теплом сене.
- Свинобразы очень приятны, когда знаешь их нравы.
- Полиция, кажется, так не думает, - сказал он.
- Да уж, догадываюсь. Никогда не видел ничего лучше. Мне бы не
хотелось вновь встретиться с полицией.
- А кому хотелось бы? За что тебя посадили?
- Ограбление банка. Ты когда-нибудь брал банк?
Он присвистнул от удивления и отрицательно покачал головой.
- Это не мой стиль. Я бы и не знал, что нужно делать. Кулачные бои -
вот мой стиль. Я не знал поражения целых девять лет.
- Шатаясь тут и там по окрестностям, ты, должно быть, встречал много
людей. Никогда не сталкивался со Смелли Шмаком? - сымпровизировал я. - Мы
вместе брали как-то банк в Грэм Стейт.
- Никогда не встречал его. И никогда не слышал о нем. Ты первый
грабитель банков, которого я видел в своей жизни.
- Правда, что ли? Ну, да, нас теперь мало осталось. Но ты же должен
знать каких-нибудь медвежатников. Или автомобильных воров?
Все, чего я добился, это еще одно его отрицательное покачивание
головой.
- Я только в тюрьме и мог встретить таких парней, как ты. Я знаю
нескольких аферистов; они появляются иногда на наших боях. Но у всех у них
ветер в карманах, они неудачники. Я знавал одного, могу спорить, что ты
его знаешь - Слон, но это было много лет назад.
- Слон? - повторил я, быстро моргая и стараясь припомнить названия
шахматных фигур. - Я давно не играл в шахматы.
- Да не тот слон. Я имел в виду одного чудака, который занимался тем,
что чистил банки и наши карманы. Я думал, ты его знаешь, или хотя бы
слышал о нем.
- Наверное это было не в мое время.
- И ни в чье другое. Это было многие годы назад. Полиции так и не
удалось его поймать, как я слышал. Один аферист говорил, что хорошо знал
его, и говорил также, что он давно уже отошел от дел, и залег на дно.
Хороший был человек.
Стингер не знал ничего больше, и бесполезно было выведывать у него
еще что-то. Разговор наш помаленьку затих, и мы оба продремали до темноты.
Нас мучила жажда и голод, но мы знали, что днем нам все равно придется
прятаться. Я жевал свою соломинку и старался не думать об огромных
бутылках с пивом или холодной водой, а думать лучше о Слоне. Это очень
слабая зацепка, но большего я не имел. К заходу солнца я просто ужасно
проголодался и хотел пить, а также впал в совершеннейшее уныние. Мое
веселое тюремное приключение обернулось полнейшим фиаско. Тюрьмы
предназначались для неудачников - вот и все, что я успел выяснить. И для
того, чтобы это узнать, я рисковал жизнью и всеми своими членами. Никогда
больше. Я поклялся сам себе, что буду впредь держаться от тюрем подальше и
от полицейских тоже. Настоящие преступники не позволяют себя поймать. Как
Слон, кем бы он ни был. Когда последний луч света скрылся за горизонтом,
мы осторожно приоткрыли дверь сарая. До наших ушей донеслось мерное
похрюкивание, и огромная фигура загородила нам выход. Стингер раскрыл рот
от изумления, и я втащил его обратно, пока он не бросился наутек.
- Возьми палку, она может пригодиться, - сказал я. - Я научу тебя
новому ремеслу.
Мы скребли шкуру животного, как сумасшедшие, и оно тихонько
похрюкивало от удовольствия. Когда же мы наконец отправились в путь, боров
побежал за нами, словно собачонка.
- Мы приобрели друга на всю жизнь, - произнес я, когда мы
выскользнули за ворота и помахали на прощанье нашему свиноподобному
приятелю.
- Такого друга мне и даром не надо. Ты представляешь себе, что нам
необходимо теперь сделать?
- Естественно. Я славлюсь тем, что всегда все планирую заранее. Здесь
ниже проходит железнодорожная ветка, по которой гоняют грузовые платформы,
перегружая на них товары с проходящих мимо рейсовых поездов. Нам нужно
держаться от нее подальше, потому что там наверняка полно полиции.
Параллельно ветке идет дорога, по ней ездят грузовики, и она ведет к
магистрали, где осуществляется световой контроль. Машины должны
останавливаться, пока дорожный компьютер не засечет их и не разрешит
двигаться дальше. Вот туда мы и пойдем...
- И вломимся в кузов какого-нибудь грузовика!
- Ты делаешь успехи. Нам надо только выбрать правильное направление,
удостовериться, что грузовик следует на запад. Иначе мы снова попадем в
прекрасный город Пели Гейтс (Жемчужные Ворота), а вместе с тем и в нашу
любимую тюрьму, из которой мы с таким трудом выбрались.
- Показывай дорогу, Джим. Ты самый смекалистый парень из всех, кого я
встречал в своей жизни. Ты далеко пойдешь.
Я именно этого и добивался и кивнул ему в знак согласия. Жаль только,
что он не пойдет так далеко. А я ведь не собирался провести свою жизнь на
какой-нибудь ферме, это он мог удовлетвориться сельской жизнью. Но похоже,
что Стингер планировал что-то более грандиозное. Я не хотел становиться
соучастником убийства.
Мы нашли дорогу и притаились в кустах. Рядом остановились два
грузовика - за ними появились огни еще одного. Мы оставались вне поля
зрения. Сначала один, а за ним и второй, тронулись с места и направились
на восток. Когда третий замедлил ход и остановился, в свою очередь
вспыхнули огни. На запад! Мы рванули вперед. Пока я возился с замком,
Стингер страховал меня сбоку. Он потянул ручку вниз, и дверь распахнулась.
Грузовик тронулся, и он подтолкнул меня внутрь. Ему пришлось догонять
отъехавший фургон - он схватился за нижнюю перегородку и втащил себя в
кузов одним резким движением своих мощных рук.
- Мы все-таки сделали это! - торжествующе произнес он.
- Конечно, сделали. Грузовик едет в нужном тебе направлении, а мне
придется выйти и вернуться в Пели Гейтс, как только спадет жара. Примерно
через час мы будем проезжать мимо Билльвилля. Там мы с тобой и
попрощаемся.
Путешествие длилось недолго. Я спрыгнул на первой же остановке для
светового контроля, и он пожал мне руку на прощанье.
- Удачи тебе, малыш! - выкрикнул он, когда машина тронулась. Я не мог
пожелать ему того же самого. Поэтому взял на заметку регистрационный номер
грузовика и вытащил монетку, как только заурчал мотор. Как только он
скрылся из виду, я повернулся к ярко освещенному телефонному аппарату. Я
чувствовал себя подлым предателем, нажимая кнопку вызова полиции.
Но у меня действительно не было никакого выбора.
В отличие от незадачливого Стингера, я разработал тщательный план
побега. И его частью был замысел дать совершенно ложное направление своему
партнеру. Он был не так глуп, и ему не составило бы большого труда
вычислить, кто же донес на него. Поэтому, если он заговорит и расскажет
полиции, что я вернулся в прекрасный город Пели Гейтс, это будет даже
лучше. У меня не было желания покидать Билльвилль, хотя бы на некоторое
время.
Эту контору арендовало какое-то агентство, и все делопроизводство
велось здесь компьютером. Я бывал тут раньше, еще до моего банковского
грабежа, и тогда же оставил здесь кое-какие припасы. Сейчас они могли
очень даже пригодиться.
Я вошел в полностью автоматизированное здание через служебный вход -
выключив предварительно сигнальную систему, используя потайную кнопку,
которую у меня хватило соображения тут вставить. По встроенному таймеру я
заметил, что мне потребовалось целых десять долгих минут, чтобы наконец
войти в контору. Я зевнул, ковыряясь отмычкой в замке, и еще раз, закрывая
за собой дверь и ковыляя вверх по лестнице три пролета. Мимо бессмысленных
глаз отключенных видеокамер и невидимых - и тоже отключенных - лучей
инфракрасного света. Я потратил еще две минуты, подбирая ключ к двери
самой конторы. Затемнив окна и включив свет, я направился к бару. Холодное
пиво никогда еще не казалось мне таким вкусным. Содержимое первой бутылки
нисколько не задержалось у меня в глотке и зашипело уже где-то на дне
живота. Потягивая из второй бутылки, я разорвал упаковку с жаренными на
вертеле ребрышками свинобраза и достал самое большое ребро. Ам! Приняв
душ, перекусив и занявшись третьей бутылкой пива, я почувствовал себя
намного лучше.
- Ох, за работу, - сказал я терминалу, нажимая на клавиатуру. Мои
инструкции были просты: все газетные сообщения на планете за последние
пятьдесят лет, все, что касается преступника по имени Слон, и все
разговоры вокруг этого, и без повторений. Печатай.
Еще до того момента, когда я достал свое пиво, из принтера стали
появляться первые листы. Верхний лист сообщал о самом последнем упоминании
- всего десять лет назад. Не очень интересное происшествие в городке,
расположенном на другом конце планеты, в Декалоге. Полиция задержала в
какой-то забегаловке пожилого гражданина, который заверял всех, что он и
есть Слон. Позже выяснилось, что он страдает манией величия, и
подозреваемый был отправлен в сумасшедший дом, откуда он, оказывается, и
сбежал. Я подобрал следующее сообщение.
Так я трудился до изнеможения до самого утра и немного вздремнул
прямо здесь же на картотеке, которая легко превращалась в кровать, стоило
ей только дать команду. В предрассветных сумерках, взбодрив себя чашечкой
черного кофе, я закончил наконец раскладывать на полу листы с информацией.
По ним пробежались розовые лучи восходящего солнца. Я выключил свет и,
постукивая стилографом по зубам, принялся изучать систематизированные
сообщения.
Интересно. Преступник, который бравирует своими преступлениями.
Который оставлял после себя небольшой рисуночек со слоном, скрываясь
вместе с добычей с места преступления. Очень простой рисунок - легко
скопировать. Что я и сделал. Затем вытянул руку и полюбовался на него со
стороны.
Первый слон был найден в пустой кассе автоматизированного магазинчика
по продаже спиртных напитков шестьдесят восемь лет назад. Даже если Слон
начал свою карьеру подростком, как я, ему сейчас должно было быть больше
восьмидесяти. Очень приятный возраст, учитывая, что продолжительность
жизни увеличилась теперь до полутора веков. Но что могло случиться такого,
что заставило его надолго замолчать?
Прошло уже более пятнадцати лет с момента его последнего появления на
страницах газет. Я посчитал на пальцах все возможные варианты.
- Номер один, и этот вариант нельзя скидывать со счетов, - он мог
умереть. В этом случае ничего не поделаешь, и нам придется забыть обо
всем.
- Два - он мог улететь на другую планету и продолжать заниматься
своей преступной деятельностью где-нибудь среди звезд. Если так, забудем
об этом, как и в первом случае. Мне нужно будет добыть немалое количество
золотых монет и побольше опыта, прежде чем приниматься за другие миры.
- Три - он отошел от дел и отдыхает, проживая полученные неправедным
путем доходы - тогда есть надежда. Или он сменил род деятельности - четыре
- и не оставляет теперь следов после каждой вылазки.
Я сел, довольный собой, потихоньку потягивая кофе. Если третий или
четвертый варианты были верными, я имею шанс найти его.
Он вел довольно деятельный образ жизни, я со знанием дела посмотрел
на список его преступлений. Кражи в самолетах, в автомобилях, опустошение
касс и банков. И еще и еще.
Все преступления заключались в перекачивании долларов из чужих
карманов в его собственный. И он ни разу не был пойман, это было самое
лучшее из всего. Вот человек, который мог бы стать моим учителем, моим
репетитором, моим университетом в мире преступления - который бы в один
прекрасный день выдал мне диплом черной магии, открывающий для меня двери
в золотые владения, в которые я так страстно желаю попасть.
Но как же я мог разыскать его, если уж объединенные силы полиции
всего мира, в течение десятилетий, ни разу не могли поймать его за руку?
Интересный вопрос. Такой интересный, что я не видел на него ответа. Я
решил предоставить это своему подсознанию, поэтому я еще раз кратко
пробежался по всем полученным фактам, чтобы информация закрепилась в
подкорке.
Улица постепенно заполнялась покупателями, и я подумал, что и мне
самому неплохо было бы прогуляться до магазина. Все продовольствие,
которое у меня здесь имелось, было либо замороженным, либо упакованным и
готовым к употреблению, а после отвратной тюремной пищи мне вдруг
захотелось чего-нибудь поджаристого и хрустящего.
Я открыл шкафчик с гримом и стал готовиться к выходу в свет.
Взрослые не осознают - или забывают - как трудно быть подростком. Они
забывают, что это переход во взрослую жизнь.
Беззаботные детские забавы уже позади, а ответственность и исполнение
взрослых обязанностей еще впереди. Помимо прилива крови к голове, а также
ко всем другим частям тела, когда там начинают появляться мысли о
противоположном поле, существует еще масса проблем.
От незадачливого подростка ждут взрослых поступков - а он не имеет от
этого хваленого зрелого состояния никаких преимуществ. Что касается меня,
я избежал мучительного давления переходного возраста тем, что просто
перепрыгнул через него.
Перестав праздно шататься и трепать языком в школе и во время
профессиональной подготовки, я превратился во взрослого человека. А так
как я считал себя намного умнее их - взрослых, я имею в виду, по крайней
мере, я так считал - мне оставалось только напустить на себя побольше
важности. Сначала накладываем морщинки в уголки глаз и на лоб. С помощью
бесцветного вещества мой возраст продвинулся сразу на несколько лет
вперед. Кое-какой макияж на шее, и последним штрихом будут мерзкие
крохотные усики. Когда я натянул на себя бесформенную конторскую куртку,
моя мама не узнала бы меня, встретив случайно на улице. На самом деле так
однажды и случилось, это было около года назад - я спросил у нее, который
час, и она ответила, и в ее коровьих глазах не мелькнуло никакого признака
того, что она меня узнала.
Я вышел из конторы и отправился в ближайший магазинчик. Должен
сказать, что мое подсознание работало очень продуктивно в этот день. Это я
вскоре обнаружил. Даже после всего выпитого пива меня мучила жажда.
Проведенное в сарае время без воды давало о себе знать. Поэтому я завернул
под платиновые своды Максвиниз и зашагал к роботу-официанту, встроенному в
стойку бара. Его пластиковая голова с изображенным на ней неисчезающим
оскалом повернулась ко мне, и он произнес слащавым и чувственным голосом:
- Чем могу служить, сэр или мадам? - они могли бы потратить несколько
долларов на различающую пол программу, подумал я, изучая список названий
прохладительных напитков на стене.
- Я возьму, наверное, двойной вишневый сироп с большим количеством
льда.
- Будет сделано, сэр или мадам. Все это стоит три доллара, если вам
угодно.
Я опустил монеты в монетоприемник, и крышка автоматического
раздатчика, щелкнув, отворилась, и появились заказанные мною напитки.
Протянув за ними руку, я вынужден был прослушать рекламный призыв
робота-официанта.
- Максвиниз счастливы обслужить вас сегодня. Выбрав напиток по вашему
вкусу, мы уверены, что вам захочется отведать поджаренный на вертеле
бургер из мяса свинобраза с фирменным соусом и украшенный сахаристыми
фаршированными бататами...
Голос робота постепенно исчез из моего сознания, когда оно вновь
взялось за решение моей небольшой задачки. Ответ, который должен быть
простым и ясным, что было само по себе очевидно, как дважды два...
- Давай, пьянчуга. Заказывай или отходи, не будешь же ты стоять тут
целый день.
Над самым моим ухом раздался чей-то голос. Я пробормотал какие-то
извинения и, отойдя к ближайшему столику, уселся на стул. Теперь я знал,
что нужно сделать. Просто нужно поставить все с ног на голову. Вместо
того, чтобы самому искать Слона, мне придется заставить его поискать меня.
Я пил холодный сироп, пока у меня не заболело горло, бессмысленно глядя в
одно место и по крупицам собирая кусочки плана действий. У меня не было
абсолютно никаких шансов найти Слона - было глупо и бессмысленно даже
тратить время на попытки. Поэтому мне оставалось только совершить
какое-нибудь супер скандальное преступление, чтобы оно оказалось во всех
сводках новостей на всех каналах планеты. Оно должно быть настолько
экзотическим, чтобы ни один человек на свете, умеющий читать - или в
крайнем случае, способный ткнуть пальцем в кнопку и включить
информационный канал - не остался в неведении относительно него. Весь мир
должен узнать о моем преступлении. Они должны будут также узнать, что его
совершил Слон, потому что я оставлю на месте совершения преступления
вызывающую визитную карточку, шахматного слона.
Я втянул остатки напитка через соломинку, вновь сосредоточил взгляд
на окружающих предметах и медленно вернулся в яркую реальность Максвиниз.
Прямо передо мной висел плакат. Я уже смотрел на него некоторое время
невидящими глазами. Теперь я его заметил. Смеющиеся клоуны и визжащие
дети. Все увлечены весельем, а над их головами красовалась простая надпись
светящимися буквами:
ПОБЕРЕГИТЕ СВОИ КУПОНЫ!
ПОЛУЧИТЕ ИХ В КАЧЕСТВЕ ВЫИГРЫША!!
СВОБОДНЫЙ ВХОД В ЛУНА-ПАРК!!!
Я бывал в этих парках несколько лет назад - и мне они ужасно не
нравились, даже когда я был ребенком. Устрашающие гонки, способные
напугать лишь наивных простаков. Взлеты и падения, головокружительные
карусели - все это предназначается для закаленного желудка и крепкой
головы. Фасованные обеды, сахарная карамель, пьяные клоуны, все это
вперемежку с бурным весельем - развлечения на любой вкус. Тысячи людей
приходят в луна-парки каждый день, и десятки тысяч заполняют их по
выходным, принося с собой сотни тысяч долларов. Долларовое изобилие! Все,
что мне нужно сделать - очистить его - и сделать это таким удивительным
способом, чтобы попасть на передовицы всех газет на планете. Но как мне
это сделать? Пойти туда, конечно, и хорошенько посмотреть на все их меры
предосторожности. Самое время было расслабиться.
Для этого небольшого похода в разведку было бы намного естественнее
вести себя соответственно своему возрасту. Смыв с себя всю косметику, я
снова превратился в семнадцатилетнего подростка со свежим здоровым лицом.
Мне необходимо было совершенствовать свои навыки; недаром же я прошел
очень дорогие курсы театрального макияжа. Набив щеки мягкими прокладками,
я стал похож на херувимчика, особенно тогда, когда чуть-чуть подрумянил
их. Я надел пару темных очков, украшенных пластиковыми цветами - из них
брызнули струйки воды, когда я нажал на маленький баллончик в кармане.
Дешевая забава! Стиль одежды переменился, слава богу, и это означало, что
брюки-гольф вышли из моды, а вернулись шорты. А точнее, какой-то
предосудительный стиль под названием шорт-лонг, когда одна штанина была
выше колена, а другая ниже. Я купил пару таких штанов, изготовленных из
отталкивающего пурпурного вельвета с декоративными розовыми заплатами. Я с
трудом заставил себя взглянуть в зеркало. То, что смотрело на меня оттуда,
я бы не решился описать, единственно, что это было совершенно не похоже на
сбежавшего грабителя банка. На шею я повесил дешевый фотоаппарат, от
которого только и толку-то было, что он дешевый или что он просто
фотоаппарат.
Придя на место, я чуть было не потерялся в потоке подобных себе,
несущемся к главному входу в луна-парк. Визжа, истерически хохоча и
обливая друг друга из наших пластиковых цветов, мы коротали время до
открытия. Когда же двери наконец распахнулись, я пропустил вперед всю эту
разноцветную толпу и нетерпеливо последовал за ней. Теперь за работу.
Туда, где имеются деньги. Впечатления о моем первом посещении этого
заведения совершенно стерлись в моей памяти - и слава богу! - но я хорошо
запомнил, что за различные аттракционы нужно было платить жетончиками. Мой
отец выдавал мне ограниченное и очень небольшое количество этих жетонов,
которые растрачивались за какие-нибудь несколько минут, и уж конечно,
пополнения ждать было неоткуда. Моей первоначальной задачей сейчас было
найти источник с этими жетонами. Это было довольно легко сделать, так как
данное здание являлось объектом внимания каждого посетителя. Оно
представляло из себя остроконечное сооружение, словно перевернутый
вафельный стаканчик от мороженого, украшенное флагами и механическими
клоунами и увенчанное позолоченным громкоговорителем, из которого неслась
оглушительная музыка. Вокруг здания у самого его основания располагались
пластиковые клоуны, раскачивающиеся, смеющиеся и гримасничающие. Несмотря
на свой вызывающий отвращение вид, они исполняли очень важную функцию
выуживания из посетителей их денег. Нетерпеливые руки подростков всовывали
монеты в загребущие лапы пластиковых полишинелей. Монеты исчезали - и
клоунский рот изрыгал целый поток пластмассовых жетонов. Омерзительно -
но, очевидно, только я один так думал. Деньги текли рекой в это здание.
Теперь нужно было найти, где они из него вытекали. Я обошел его кругом и
обнаружил, что раздаточное устройство, возвращающее долларовый поток в
обращение, располагается позади здания, под прикрытием деревьев и
кустарников. Пробравшись под их ветвями к пристройке, я столкнулся лицом к
лицу с полицейским, стоявшим у безымянной двери.
- Исчезни, крошка, - ласково попросил он. - Здесь служебными вход.
Увернувшись от него, я толкнул дверь, успев ее сфотографировать.
- Мне нужен туалет, - наобум ляпнул я. - Мне сказали, что он здесь.
Крепкая рука отшвырнула меня назад к кустарнику.
- Не здесь. В другом месте. Иди откуда пришел.
Я пошел. Очень интересно. Никакой электронной сигнализации, а замки
системы Глабб - надежные, но устаревшие. Мне начали нравиться луна-парки.
Последовало мучительное ожидание темноты, когда парк должен был
закрываться. От нечего делать я прокатился в Ледяную страну, где нужно
было пробираться через пещеру из искусственного льда со всевозможными
вещами, вмороженными в стены - которые иногда отваливались и падали прямо
на экскурсантов. Аттракцион "Морские пираты" был не лучше этого, а уж про
бурное веселье Леденцовой страны или Чудища на болоте мне и вовсе не
хотелось бы говорить, чтобы соблюсти приличия. Достаточно сказать, что я
все же дождался своего времени. Автомат с жетонами прекратил работу за час
до закрытия парка. Со своего пункта наблюдения я с интересом следил за
тем, как бронированный фургон увозил большое количество солидных
контейнеров. Но самое интересное было то, что вместе с деньгами испарилась
и охрана. Думаю, что по их логическому рассуждению выходило, что никому в
здравом уме не придет в голову вламываться сюда ночью, чтобы стащить
жетоны. Но я был не в здравом уме. Как только на землю опустились сумерки,
я присоединился к изможденной праздной толпе, бредущей к выходу. Но до
него я, конечно же, не дошел. Запертая дверь тыльной стороны Горы вампиров
легко поддалась, и я проскользнул в темноту служебного помещения. Высоко
надо мной слабо светились клыки с намалеванной на них запекшейся кровью; я
чувствовал себя очень уютно, спрятавшись позади заполненного пылью гроба.
Нужно было подождать еще час, не более. Служащие уже наверняка разошлись,
но на улице еще было полно народу, и они могли бы заметить мою
отвратительную экипировку, когда я выйду наружу.
Кругом были предохранительные устройства, но их легко было обойти.
Как я и предполагал, Глабб без труда открылся, и я быстро проскользнул
внутрь. В комнате не было окон, что было очень даже кстати, так как мой
фонарик не был в этом случае заметен с улицы. Я включил его и с
восхищением оглядел оборудование. Простая и ясная конструкция - я высоко
ценил эти качества в механизмах. Стены опоясаны автоматическими
раздатчиками. Они сейчас молчали, но наверняка оставались в рабочем
состоянии. Когда в них попадали монеты или банкноты, они пересчитывали их
и отправляли дальше. Верхние автоматы отмеряли и выбрасывали определенное
количество жетонов в подающие желобки. Рядом с ними из пола торчали трубы,
заканчивающиеся где-то наверху в бункере. Вне всякого сомнения, они
наполнялись с помощью подземного транспортера, который возвращал готовые к
употреблению жетоны и автоматы. Доллары, к которым больше не прикасались
человеческие руки, перемещались по закрытому трубопроводу к месту сбора,
где монеты попадали в специальные закрытые ящики. Они мне были не нужны,
их не очень-то легко было отсюда вывезти. Но банкноты, да, они были легче
и обладали большей стоимостью. Они скользили по желобкам, пока не падали
грациозно в открытый верх сейфа. Эта операция надежно предохраняла от
нечистого на руку обслуживающего персонала. Прекрасно. Я был просто
очарован оборудованием и размышлял о нем, делая себе пометки. Автоматы
были изготовлены фирмой по заказу биржевиков, и я срисовал ее торговую
марку себе в блокнот. Сейф был тоже надежно и качественно сработан, но при
моем содействии легко и просто открылся. Он был, конечно, пуст, но я этого
и ждал. Я взял на заметку код, затем открыл и закрыл дверцу несколько раз,
пока не научился делать это с закрытыми глазами. План в моей голове
приобретал определенные формы, и это было его составной частью. Закончив
наконец все дела, я незаметно выскользнул из помещения. Никем не
замеченный, я выбрался наружу и присоединился к толпе прогуливающихся
пешеходов. Они мало чем отличались от меня, и мне только и нужно было
надеть во второй раз свои очки-брызгалки. Мне трудно описать, с каким
облегчением я вошел в дверь "своей" конторы, сбросив с себя маскарадный
костюм и погрузившись вместе с носом в холодное пиво. Затем, образно
выражаясь, мне пришлось немного пошевелить мозгами.
Последующие недели принесли много хлопот. Пока я готовил необходимое
снаряжение, я не забывал просматривать информационные сообщения. Один из
бежавших заключенных, после яростного сопротивления, был схвачен. Его
сообщник найден не был, несмотря на ту помощь, которую оказал пойманный
полиции. Бедный Стингер; жизнь не будет его радовать как прежде, если у
него отнимут возможность драться. Зато для того парня, которого он
замыслил убить, жизнь на некоторое время останется прежней. Поэтому мне
было не очень-то жаль Стингера. Да и работы было полно. Нужно было сделать
две вещи - спланировать ограбление и расставить ловушки для Слона. Могу с
гордостью признаться, что легко справился с этими двумя задачами. Теперь
нужно было дождаться темной и дождливой ночи, чтобы посетить луна-парк еще
разок. Я вошел и вышел так быстро, как это только было возможно, и все же
это заняло несколько часов, ведь необходимо было проделать огромную
подготовительную работу. Теперь все заключалось в выборе подходящего
времени. Лучше всего было сделать это в выходные, когда автоматы
переполнены. Частью моего плана была совершенно законная аренда небольшого
гаража, но зато я абсолютно незаконным путем стащил маленький фургончик.
Ожидая подходящего момента операции, я перекрасил его - если честно, он
стал выглядеть намного лучше - подрисовал другие номера и прилепил на
дверцы фирменные таблички. Когда наступила суббота, я еле сдерживал себя
от нетерпения. Чтобы как-то скоротать время, я, загримированный и с усами,
сидел в кафе, наслаждаясь легким и приятным обедом, потому что мне нужно
было дождаться конца дня, когда автоматы будут полны монет. И вот я
нахожусь совсем рядом со служебным входом в луна-парк в строго
запланированное время. Надевая тонкие, обтягивающие кожу перчатки, я
почувствовал некоторое опасение, но предвкушение успеха было сильнее. С
улыбкой на губах я потянулся к небольшому аппарату и включил его.
Невидимый радиосигнал полетел в сторону парка, и я постарался представить,
что там сейчас творится. Сигнал достиг приемника и передал его дальше по
проводам - цель поражена. Раздался взрыв, совсем небольшой, но способный
вывести из строя запирающее устройство. Трубопровод не должен быть
поврежден. Теперь автомат выдает разноцветные пластмассовые жетоны, они
льются из него непрерывным потоком. Вот какой я благодетель! Представляю,
как благодарна была бы мне детвора, если бы знала, кто все это устроил. Но
это еще не все. Теперь каждую минуту из строя выходил все новый автомат. С
каждым новым радиосигналом на землю падало все большее количество
разноцветных жетонов. В нужный момент я завел свой фургончик и подкатил к
служебным воротам луна-парка. Открыв окно и свесившись из него, я крикнул
охраннику:
- Я получил вызов по радио. Какие у вас тут проблемы?
- Никаких проблем, - сказал сторож, открывая ворота. - Это больше
похоже на мятеж. Вы знаете, где находится здание?
- Разумеется. Подмога уже в пути!
Хотя я и рисовал себе картину последующего за моим щедрым подарком
хаоса, я мигом осознал, что действительность превзошла самые невероятные
ожидания. Визжащая, радостная детвора толкалась вокруг автоматов с
жетонами, в то время как другие бились за место у игровых аппаратов. От их
счастливых криков лопались барабанные перепонки, и служащие ничего не
могли поделать с захлестнувшей всех волной веселья. На дороге народу было
меньше, но все равно мне пришлось двигаться очень медленно, не отрывая
руки от сигнального гудка. Двое полицейских оттеснили ребятишек к кустам,
когда я подъехал к зданию.
- Проблемы с раздатчиками? - ласково спросил я. Сердитый ответ
полицейского потонул в криках восторга, что, возможно, было к лучшему. Он
отпер замок и почти втолкнул меня вместе с ящиком для инструментов внутрь.
Четыре человека безрезультатно сражались с машинами, которые невозможно
было остановить, если уж я позволил себе небольшое короткое замыкание
выключателя. Лысый мужичок пытался перекусить кабель плоскогубцами. Я
покрутил у виска.
- Верный способ покончить с собой, - сказал я. - Тут 400 вольт.
- Ты можешь предложить что-нибудь получше? - сердито прорычал он. -
Это все ваши чертовы машины. Давай исправляй!
- Исправлю - нет ничего проще.
Я открыл свой ящик, в котором не было ничего, кроме сверкающего
металлического тюбика, и вытащил его оттуда.
- Вот это сделает всю работу! - сказал я, открывая колпачок и
направляя струю от себя. Последнее, что я увидел, это их выпученные глаза,
затем черный дым заполнил помещение, полностью уничтожая всякую видимость.
Я ожидал такого поворота событий; они нет. С ящиком в руке, я в четыре
прыжка преодолел отмеренное заранее расстояние и очутился рядом с сейфом.
Любой шум, исходящий от меня, тонул в их криках и воплях и в непрерывном
пыхтении раздатчиков. Сейф открылся без труда, и крышка моего ящика для
инструментов прекрасно подошла к его нижнему краю. Я наклонился, нащупал
пачки банкнот и смел их в приготовленную тару. Она быстро наполнилась, и я
захлопнул крышку. Следующей задачей было проследить, чтобы ответственность
за содеянное легла на того, кого надо. Визитка с рисунком находилась у
меня в кармане. Я выудил ее оттуда и аккуратно положил в сейф, который я
вновь закрыл на замок, чтобы быть уверенным, что моя записочка не
потеряется в этой суматохе. Только теперь я подхватил ставший тяжелым
ящичек и попытался сориентироваться, стоя спиной к сейфу. Я знал, что
выход находится в девяти шагах от него. Я преодолел пять из них, когда
вдруг столкнулся с кем-то в темноте, и чьи-то сильные руки схватили меня,
в то время как кто-то прокричал мне в самое ухо:
- Я поймал его! Помогите мне!
Я уронил ящик и оказал ему ту самую помощь, в которой он так
нуждался, нащупав руками его шею и сделав все, как надо. Он захрипел и
потерял сознание. Я подобрал свой ящик - и вдруг потерял ориентировку... Я
осознал, что во время инцидента потерял правильное направление. Меня
охватила паника, и я задрожал так, что чуть не уронил опять свой ящик.
Семнадцати годов отроду и совершенно один в этом взрослом и чужом мне
мире, сжимающемся вокруг меня. Все кончено. Я не знаю, как долго
продолжался кризис, скорей всего каких-нибудь несколько секунд, но
казалось, что целую вечность. Поэтому я мысленно сгреб себя за загривок и
хорошенько встряхнул.
- Ты сам этого хотел - помнишь? Быть одному, и чтобы никто тебя не
трогал. Так что давай - начинай думать. Быстрее!
Я подумал. Кричащие и вопящие вокруг люди не могли мне ни помочь, ни
навредить - они были в таком же замешательстве, что и я. Ну, хорошо, руки
вперед и в путь. В любую сторону. Доберись до чего-нибудь, что можно
опознать на ощупь. Когда ты это сделаешь, тогда поймешь, где находишься.
Впереди послышался грохот, и в лицо мне хлынул свежий поток воздуха,
знакомый голос прокричал совсем близко:
- Что тут у вас происходит?
Охранник! И он открыл дверь. Очень мило с его стороны. Я двинулся
вдоль стены, ловко увернувшись от него, пока он продолжал кричать в
темноту. Выбравшись на свет божий, я был ослеплен его яркостью и заморгал
при виде преградившего мне дорогу второго охранника.
- Стой на месте. И не двигайся.
Нет ничего хуже, чем хватать Черный Пояс таким образом. Я так
осторожно опустил его на землю, что он даже не почувствовал, как он там
оказался, и нисколько не ударился. Забросив ящик в фургон и оглядевшись,
не видел ли кто меня, я завел мотор и неторопливо поехал прочь от полного
веселья и забав луна-парка.
- Все улажено, теперь все в порядке, - крикнул я сторожу, и он кивнул
мне, открывая ворота. Я покатил по направлению к городу, плавно минуя
крутой поворот. Затем резко свернул с магистрали на проселочную дорогу.
Мое отступление было так же тщательно спланировано, как и само ограбление.
Украсть деньги - это одно; а вот сохранить их - совсем другое. В наше
время электронных коммуникаций описание моей внешности и фургона облетит
планету за какие-нибудь доли секунды. Каждый полицейский пост и машина
будут иметь ксерокопию и словесный портрет. Так сколько же времени у меня
было в запасе? Оба охранника были без сознания. Но они вскоре могут прийти
в себя, передадут информацию, вызовут по телефону подкрепление и разошлют
повсюду предупреждение. Я подсчитал, что все это займет не меньше пяти
минут. Что было очень даже хорошо, потому что мне требовалось не больше
трех. Дорога вилась среди деревьев, делала последний поворот и
заканчивалась у заброшенного карьера. Сердце мое тревожно застучало, так
как в этом деле был небольшой риск. Но все сработало отлично - взятый
напрокат автомобиль стоял на том самом месте, где я оставил его за день до
этого! Разумеется, я снял с него некоторые существенные детали, но
какой-нибудь настырный воришка мог просто отбуксировать его. Слава богу,
что в округе орудовал только один чересчур настырный вор. Я открыл машину,
вынул оттуда коробку с бакалейными товарами и перенес ее в фургон. Из
коробки торчали уголки упаковок, склеенные вместе. Очень остроумно, сказал
я сам себе. Сам себя не похвалишь, никто не похвалит, ведь никто не
подозревал об этой операции. Деньги в коробку, закрываем, кладем в машину.
Снимаем рабочую одежду, слегка вздрогнув от прохладного ветерка, и бросаем
ее в фургон. Избавляемся от усов. Надеваем спортивную одежду, запускаем
таймер термозаряда, закрываем фургон, садимся в машину. И просто уезжаем.
Никто меня не видел, поэтому я мог со спокойной душой завершить свое
маленькое приключение. Я приостановился на подъезде к главной магистрали и
пропустил вперед вереницу полицейских машин, с ревом пронесшихся в сторону
луна-парка. Я вот он, но похоже, что они очень спешили. Я выехал на
магистраль и неторопливо покатил по направлению к Билльвиллю. К тому
времени фургон уже должен был полыхать, потихоньку превращаясь в горку
шлака. И никаких улик! Фургон был застрахован в законном порядке, поэтому
его владелец получит компенсацию. Огонь не распространится далеко - он не
вырвется из каменного сердца каменоломни - и никто не пострадает. Все
просто замечательно получилось, просто замечательно. Очутившись снова в
своей конторе, я глубоко и с облегчением вздохнул, открыл пиво и долго, с
наслаждением пил, затем достал из бара бутылку виски и налил себе глоток
покрепче. Отхлебнув немного, я сморщил нос от ужасного вкуса и выплеснул
остатки напитка в раковину. Какая отвратительная гадость! Может быть, если
бы я пробовал спиртное почаще, я бы привык к его запаху и вкусу, но я
сомневаюсь, что овчинка стоила выделки.
Наверняка уже прошло достаточно времени, чтобы до места происшествия
добрались вездесущие писаки.
- За работу, - сказал я своему компьютеру. - Отпечатай самый
последний номер газеты.
Факс загудел вкрадчиво, и листок бумаги скользнул на поднос. На
первой странице была изображена красочная картина долларового фонтана,
работающего на полную мощь. Я прочел репортаж не без удовольствия, затем
перевернул страницу и увидел рисунок. Тот самый рисунок, который они
нашли, когда в конце концов сумели открыть сейф. С изображением слона и
короткой строкой шахматных значков под ним.
R - Кt4 x В.
Что значило на языке шахмат, что Ладья взамен Коня 4 берет Слона.
Когда я это прочитал, волна радости и удовлетворения сменилась некоторым
беспокойством. Не отдал ли я сам себя в руки полиции? Вдруг они разберутся
в этой задачке и поймают меня в ловушку?
- Нет! - крикнул я вслух. - Полиция слишком ленива, и у них без этого
полно забот. Они могут, конечно, поразмышлять над этим, но никогда не
догадаются, что все это значит, пока не будет слишком поздно. Но Слон
должен суметь разгадать мою загадку. Он догадается, что это послание
предназначается только ему, и поработает над ним. Надеюсь на это.
Я отхлебнул еще глоток пива и серьезно призадумался. Мне понадобилось
несколько утомительных часов, чтобы составить эту головоломку. То, что
Слон использовал шахматную символику для своей визитной карточки,
заставило меня покопаться в книгах о шахматах. Допустим, что он - или она,
ведь никто и никогда не определял пол Слона, хотя обычно предполагается,
что преступник мужчина - питает интерес к шахматам. Если бы ему
понадобилась дополнительная информация, он бы обратился к тем же самым
книгам, что и я. Стоит чуть постараться, и вы увидите, что существует два
способа обозначения шахматных ходов. Самый старый из них, который
использовал я, называет клетку по вертикали и ту шахматную фигуру, по
имени которой эта вертикаль названа. (Как вы должны знать, "разряды" - это
ряды клеток, которые располагаются от одной до другой стороны шахматного
поля, "вертикали" - это ряды клеток, которые тянутся от одного игрока к
другому.) Таким образом, клетка, на которой стоит белый Король,
обозначается как Король 1. Король 2 будет клетка выше. Если вы находите
это слишком уж заумным - не играйте в шахматы, потому что это самое
простое в этой игре! Тем не менее существует второй способ обозначения
ходов. Вся доска делится на 64 клетки, и Конь 4 может стоять либо на 21,
либо на 8 или 22 или 45. Запутанно? Я тоже так думаю. Надеюсь, что и
полиция не догадается о том, что это код, и не будет ломать над ним
голову. А в этой маленькой шахматной задачке была спрятана дата моего
следующего преступления, когда я собирался взять "слона", то есть
использовать его визитную карточку. Что значило, что я собираюсь убедить
всех в том, что я Слон. Что также значило, что я высоко ценю Слона, как
хорошего медвежатника. Я ясно представлял себе весь сценарий. Полиция
призадумается над этим шахматным ходом - потом бросит. Но Слон в своем
укромном убежище не должен. Он наверняка рассердится. Совершено
преступление, и в этом винят его. Деньги украдены, а ему ничего не
досталось! Я надеялся, что он станет размышлять над ходом, поймет, что это
код, и разгадает его. Сообразит, что Конь - это омоним слову ночь [Конь
(knight) и ночь (night) по-английски звучат одинаково]. Ночь 4 - что это
может значить? Четвертая ночь Фестиваля современной музыки в Пели Гейтс,
вот что. И эта четвертая ночь является в то же время сорок пятым днем в
году, то есть 45 клеткой на шахматной доске, одной из возможных диспозиций
Коня 4. Эта проверка не оставит у Слона сомнений, что преступление
произойдет в четвертую ночь Фестиваля. Преступление, затрагивающее массу
денег, конечно. Я мысленно плюнул три раза через левое плечо, в надежде,
что ему гораздо интереснее будет встретиться со мной, чем предупредить
полицию о готовящемся преступлении. Я все же надеялся, что правильно
провел всю комбинацию. Слишком сложно для полиции, но вполне приемлемо для
Слона. Ему оставалась еще целая неделя для решения задачи и подготовки к
фестивалю. Это значило, что у меня тоже оставалась неделя, чтобы немного
успокоиться, хорошенько выспаться и получать удовольствие от разработки
планов и различных приспособлений для грабительского набега на
общественный карман.
В назначенный день шел дождь - что прекрасно сочеталось с моими
планами. Я поднял воротник своего черного пальто, натянул на голову черную
шляпу, достал черный чемоданчик, в котором хранился музыкальный
инструмент. Духовой музыкальный инструмент. Это каждому было ясно, так как
чемоданчик имел характерную выпуклость с одного конца. Общественный
транспорт доставил меня к главному входу в театр. Шагая по тротуару, я
вдруг обнаружил, что слился с толпой похожих на меня музыкантов,
облаченных в черное и с инструментами в руках. Я приготовил пропуск, но
швейцар замахал нам, чтобы мы быстрей проходили внутрь с дождя.
Маловероятно было то, что кто-то начнет выяснять мою личность, потому что
я был одним из 230. Сегодня должна была состояться премьера чего-то
такого, что называлось музыкальным произведением и что невозможно было
слушать, под названием "Столкновение Галактик", в которой участвовал 201
духовой инструмент и 29 ударных. Композитор, Мой-Вуфтер Гийо, была
известна своими не слишком нежными нестройными композициями. Выбор этого
музыкального произведения предопределил и выбор подходящего для моей
операции вечера; одно только чтение партитуры доставит вам головную боль.
Такому множеству музыкантов не хватало имеющихся в театре гримерных,
и они кружили повсюду, создавая массу шума. Никто не заметил, как я ушел,
не прощаясь, и пробрался наверх по черному ходу. Обслуживающий персонал
давно покинул помещение, так что я знал, что меня никто не потревожит.
Разве что эта дурацкая, музыка. Я спрятался в подсобном помещении, закрыв
за собой дверь снаружи. Услышав первые звуки прелюдии, я вытащил свой
экземпляр партитуры "Столкновения". Все начиналось очень спокойно - по
крайней мере Галактикам нужно сперва представиться публике, прежде чем
столкнуться. Я следил за ходом концерта по нотам, пока мелодия не подошла
к красной отметке, которую я в них поставил. Аккуратно сложив партитуру, я
засунул ее в карман, осторожно приоткрыл дверь и огляделся вокруг. Коридор
был пуст, как и должно было быть. Твердой поступью я зашагал вдоль
коридора, пол которого уже начинал дрожать от надвигающегося
галактического разрушения.
На двери висела табличка "ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН". Я вытащил из
кармана черную маску, снял шляпу и, выудив ключи от двери из другого
кармана, надел маску на себя. Мне не хотелось тратить время на возню с
отмычкой, поэтому мне пришлось сделать ключ, когда я изучал окрестности.
Вставляя его в дверной замок, я мурлыкал про себя несущуюся из зала
мелодию - если это вообще можно себе представить. В самый момент
гибельного столкновения я открыл дверь и вошел в кабинет. Никто не слышал,
как я вошел, но мои движения были замечены пожилым человеком. Он обернулся
и уставился на меня, уронив карандаш, который он держал в руках до моего
появления. Его руки взмыли вверх к потолку, когда я вытащил внушительный -
и ненастоящий - револьвер из внутреннего кармана. Его товарищ помоложе,
похоже, не очень-то испугался и ринулся в атаку. И тут же свалился без
сознания на пол, получив удар и сломав по ходу падения стул. Все это
произошло без единого звука. Или лучше сказать, что звуков было очень
много, но ни один из них не мог быть услышан сквозь музыку, которая,
набирая бешеный темп, изображала теперь чей-то трубный глас. Мне нужно
было пошевеливаться, потому что приближалась самая громкая часть
произведения. Я достал из кармана пальто две пары наручников и прицепил
пожилого человека за ногу к его столу, опустив ему руки, чтобы они не
устали. Затем проделал то же самое с его спящим приятелем. Время почти
подошло. Я достал из другого кармана пластиковую взрывчатку - в моем
одеянии было полно карманов - и прилепил ее к передней дверце сейфа. Они,
видно, чувствовали себя здесь в безопасности, приняв кое-какие меры
предосторожности. Весь обильный вечерний доход запирался в сейф в
присутствии вооруженной охраны. И оставался запертым до того, как его
открывали утром под присмотром другой вооруженной охраны. Вставив во
взрывное устройство радиовзрыватель, я отошел в другой конец комнаты, где
меня и других не мог бы достать огонь. Каждый незакрепленный предмет в
кабинете подпрыгивал в такт музыке, и с потолка стала осыпаться
штукатурка. Но нужный момент еще не настал. Это дало мне возможность
оборвать пока провода телефонов, чтобы до окончания концерта никто из них
не смог поговорить по ним.
Ну вот - еще немного! Перед моими глазами стояла партитура, и я
мысленно следил за ходом мелодии, и в тот самый момент, когда Галактики
должны были наконец столкнуться, я нажал на кнопку радиопривода. Передняя
стенка сейфа бесшумно отлетела в сторону. Я чуть не оглох от прогремевшей
музыкальной развязки - а вовсе не от взрыва - оставалось только
удивляться, какое великое множество людей готовы оглохнуть во имя
искусства. Мое изумление не мешало мне сгребать банкноты из сейфа в мой
чемоданчик для музыкального инструмента. Когда он наполнился, я помахал
шляпой своим арестантам, одному с широко открытыми глазами, другому в
бессознательном состоянии, и удалился. Черная маска возвратилась в карман,
и я вышел из театра через скрытый от посторонних глаз запасной выход. Я
быстро пробежал два квартала до входа на станцию, не привлекая внимания к
себе в толпе таких же спешащих по дождю прохожих. Вниз по лестнице и
дальше по коридору, за поворот. Пригородные поезда только что отъехали от
платформы, и коридор был пуст. Я вошел в кабинку с телефоном-автоматом и
ровно за двадцать две секунды - строго отрепетированное время - переменил
свою внешность. Сорвав черное покрытие с чемоданчика, я превратил его в
белый кейс. Характерная выпуклость тоже исчезла. Я вывернул шляпу, и она
стала белой, черные усы и борода исчезли в предназначенном для них
кармане. Теперь я мог вывернуть пальто, и оно, совершенно верно, тоже
стало белым. Переодетый таким образом, я зашагал на станцию и, выйдя
вместе с прибывшими пассажирами на улицу, очутился на остановке такси.
Недолгое ожидание; подъехал кэб, и его двери приветливо распахнулись. Я
взобрался внутрь и улыбнулся в ответ на широкий оскал робота-водителя.
- Мой дарагой, атвези менья в Арболаст Атель, - очень похоже
сымитировал я зурингарский акцент - так как в это самое время на станцию
прибыл поезд из Зурингара.
- Сообщение не принято, - заявила машина.
- Ар-бо-ласт А-тель, металлический идиот! - выкрикнул я. -
Ар-боу-бо-ласт!
- Понятно, - сказала она, и кэб двинулся вперед.
Просто здорово. Все разговоры сохраняются в молекулярной памяти кэбов
в течение месяца. Если они нападут на мой след, они обнаружат эту запись.
А я забронировал место в отеле со своего терминала в Зурингии. Может, я
был чересчур осторожен - но моим девизом была НЕВОЗМОЖНОСТЬ. Быть чересчур
осторожным, имеется в виду. Отель был очень дорогим и со вкусом украшенным
искусственным арболастом [отделочный материал], присутствующим в отделке
коридоров и комнат. Я с подобострастием был сопровожден в свой номер, где
арболаст служил торшером - и робот-портье заскользил прочь с
пятидолларовой монеткой в пазу для чаевых. Я положил чемодан в спальню,
снял с себя промокшее пальто, достал из холодильника пиво - и тут раздался
стук в дверь. Так скоро! Если это Слон, то он просто замечательный сыщик,
потому что я совершенно не чувствовал за собой хвоста. Но кто же еще это
мог быть? Я колебался, но потом понял, что существует только один способ
выяснить это. С улыбкой на лице, в случае, если окажется, что пришел Слон,
я открыл дверь. Улыбка тут же исчезла.
- Вы арестованы, - сказал агент сыскной полиции, выставляя вперед
свой драгоценный значок. Его помощник нацелил на меня огромный револьвер,
чтобы удостовериться, что я понял, о чем речь.
- Что... Что... - пробормотал я что-то в этом роде. Но офицер,
казалось, не был поражен моим остроумием.
- Наденьте пальто. И пройдемте с нами.
Совершенно ошеломленный, я проковылял через комнату и выполнил его
приказание. Было бы лучше оставить пальто здесь, но у меня не было желания
перечить. Когда они начнут обыскивать его, то найдут маску и ключи и все
остальное, что с головой выдаст меня. А что же с деньгами? Они не
упомянули о чемодане.
Как только я вдел руку в рукав, полицейский защелкнул на моем
запястье наручник, прицепив второй к своей собственной руке. И мне некуда
было деться. Я ничего или почти ничего не мог сделать - под дулом
револьвера в руках стоявшего в трех шагах позади нас конвоира. Мы вышли за
дверь, прошли по коридору к лифту и вниз в холл. Слава богу, у
полицейского хватило любезности не отходить от меня на большое расстояние,
и я не ощущал наручников. Огромная черная и зловещая машина стояла посреди
запрещенной для парковки зоны. Водитель даже не удосужился взглянуть в
нашу сторону. Хотя, как только мы забрались внутрь и двери за нами
закрылись, он тронулся в путь. Я не смел произнести ни слова - мои
попутчики, видно, тоже не были расположены для беседы. В полной тишине мы
катили по дождливым улицам, мимо полицейских участков, что было совершенно
неожиданно, и вдруг остановились у здания Федеральных властей. Так это
служба безопасности! Сердце мое оборвалось. Я был, конечно, прав,
рассудив, что решение головоломок и мой арест не по зубам местной полиции.
Но я не подумал о всепланетном бюро расследований. С явным неудовольствием
я понял свою ошибку. После долгих лет молчания Слон вдруг появляется на
поверхности. Почему? И что значит эта шахматная ерунда? Подключается
криптографист. Ого, браво, разгадана дата и место действия следующего
преступления. Дело передается федеральным властям от некомпетентной в этих
вопросах полиции. Наблюдение за кассой ведется наиновейшим электронным
оборудованием. Преступник преследуется по пятам, чтобы проверить, не
замешан ли здесь еще кто-нибудь. Затем внезапный захват. Я настолько впал
в уныние, что мог с трудом передвигать ноги. Я чуть не упал, когда наша
небольшая процессия остановилась перед тяжелой дверью с табличкой
"ФЕДЕРАЛЬНОЕ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ", где чуть и ниже более мелкими буквами
было приписано "ДИРЕКТОР ФЛИНН". Мы гуськом пробрались внутрь.
- Вот он, сэр.
- Прекрасно. Привяжите его к стулу.
Говоривший это массивно возвышался над массивным столом. Грузный
человек с прилизанными черными волосами, которому большое количество жира,
окружавшее его со всех сторон, придавало еще большую тучность. Подбородок,
точнее, подбородки, свисали до самой груди, массивной горой возвышающейся
над поверхностью стола, на которой толстыми колбасками лежали пальцы его
сцепленных рук. В ответ на мой беглый растерянный взгляд, он строго и
холодно посмотрел на меня. Я не протестовал, когда меня проводили к стулу,
усадили в него, и я почувствовал, как наручники защелкнулись вокруг
спинки, затем послышались удаляющиеся шаги и хлопание закрывающейся двери.
- Ты попал в очень неприятную историю, - заявил он.
- Я не знаю, что вы имеете в виду, - сказал я в порыве невиновности,
но писклявость и дрожь в моем голосе приуменьшили этот порыв.
- Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты совершил грабеж сегодня
вечером, очистив общественный кошелек от средств, дарованных совершенно
глухими поклонниками музыки: Но это не самое главное в твоей глупой
выходке, молодой человек. К твоему сведению, могу сообщить, что ты похитил
также доброе имя другого человека, Слона. Ты разыгрываешь из себя того,
кем на самом деле не являешься. На-ка, лови!
Похитил доброе имя? О чем он, черт возьми, говорит? Я по инерции
поймал ключи в воздухе. Изумленно уставился на них, затем еще более
изумленно на него, неуклюже пытаясь расстегнуть наручники.
- Так вы не... То есть арест, этот кабинет, полиция... Вы...
Он терпеливо ждал моих последующих слов с блаженной улыбкой на лице.
- Вы... Вы и есть Слон!
- Точно так. Как я понял из спрятанной в твоем примитивном коде
записки, ты хотел меня видеть. Зачем?
Я приподнялся на стуле, и в его руках появился чудовищно громадный
револьвер, нацеленный мне прямо в лоб. Я опустился на место. Улыбка, как и
теплота в его голосе, тут же исчезли.
- Я не хотел бы, чтобы мне подражали, и вовсе не хотел бы, чтобы со
мной шутили шутки. Мне это не по вкусу, я рассержен. У тебя имеется три
минуты, чтобы объяснить мне, в чем дело, прежде чем я убью тебя и пойду в
твой номер в отеле, чтобы забрать деньги, которые ты сегодня стащил. Но
первое, что ты должен сделать, это открыть мне место, где ты хранишь
остальную сумму, украденную от моего имени. Говори!
Я заговорил - или, вернее, попытался это сделать, но мог только
беспомощно что-то лопотать. Это отрезвило меня немного. Он мог убить меня,
но он не собирался стереть меня в порошок прямо на месте.
Я прокашлялся и попытался начать.
- Не думаю, что вы очень уж спешите убить меня - как и не думаю, что
смогу уложиться в отведенный вами отрезок времени. Если бы вы немного
отложили расправу надо мной, я бы постарался точно и ясно объяснить вам
мотивы своего поступка. Вы согласны?
Заговорив таким образом, я шел на определенный риск - но Слон был
честным игроком, я понимал это теперь. Выражение его лица не изменилось,
но он слегка кивнул, словно уступая мне пешку. Точно зная, что мой Король
от него никуда не денется.
- Благодарю. Я никогда не допускал мысли, что вы окажетесь жестоким
человеком. На самом деле, когда я узнал о вашем существовании, я выбрал
вас в качестве примера для подражания, образца профессионализма. То, что
вы сумели сделать, чего вы сумели добиться, не знает аналогов за всю
историю мирового развития. Если я оскорбил вас, воруя деньги от вашего
имени, прошу вас меня простить. Я верну вам все эти деньги по первому
требованию. Но если хорошо подумать, у меня просто не было другого способа
найти вас. Поэтому мне пришлось подстроить все так, чтобы вы сами нашли
меня, что вы и сделали. Я рассчитывал на ваше любопытство - и на ваше
милосердие - и на то, что вы не станете открывать полиции, кто я такой,
пока лично со мной не встретитесь.
Следующим кивком он уступил мне еще одну пешку. Неподвижное дуло его
револьвера говорило мне о том, что я все еще на прицеле.
- Ты единственный человек на свете, кто установил мою личность, -
сказал он. - Ну, и скажи, чего это ради я не должен тебя убивать. Зачем
тебе понадобилось искать со мной встречи?
- Я же уже объяснил - из чувства восхищения. Я решил, что карьера
преступника наиболее полно раскроет все мои таланты. Но я самоучка и очень
уязвим. Я бы очень хотел быть вашим учеником. И начать обучение с самого
начала. Поступить в высшую криминальную академию, чтобы изучить эту
совершенно неизвестную мне часть общественного бытия. Я буду оплачивать
уроки, какую бы плату вы с меня ни потребовали за привилегию находиться
рядом с вами. Хотя мне потребуется теперь некоторое время, чтобы
восстановить свои денежные запасы, если доходы от моих двух последних
операций перейдут к вам. Вот и все. Вот кто я такой. И, если я буду
усердно работать, мне хотелось бы стать таким, как вы.
Его смягчившийся взгляд и пальцы, задумчиво почесывающие подбородок,
говорили о том, что на какое-то время он снимает с меня осаду. Но партию
нельзя было еще считать выигранной - да я и не хотел выигрывать. Мне
достаточно было ничьей.
- Почему я должен верить твоим словам? - наконец спросил он.
- А почему вы должны сомневаться? Какую еще уважительную причину я
мог иметь?
- Меня волнуют вовсе не твои мотивы. Я раздумываю над возможностью
существования чьих-то других интересов в этом деле, скорее всего интересов
ответственного полицейского чина, который использовал тебя словно пешку,
чтобы найти меня. Человек, которому удастся арестовать Слона, поднимется
на самый верх выбранного им пути.
Я кивнул в знак согласия, яростно соображая, что сказать. Затем
улыбнулся, облегченно вздохнув.
- Вы совершенно правы - это самое первое, что могло бы прийти вам в
голову. Ваш кабинет в этом здании также обозначает, что вы занимаете
немалый чин в сфере насаждения законности, такой чин, который позволяет
вам проверить, так ли это. Или - что еще более доказывает вашу
гениальность - вы смогли использовать свои каналы и средства, чтобы
проникнуть в информационную сеть полиции на любом уровне и, одурачив их, с
их же помощью арестовать меня. Поздравляю вас, сэр! Я знал, что вы
гениальны в своем деле - но то, что вам удалось совершить, находится на
грани фантастики!
Он медленно кивнул головой, принимая мои похвалы как должное. Мои ли
слова заставили его опустить револьвер? Показался ли на горизонте ничейный
исход игры? Я бросился в атаку.
- Мое имя Джеймс ди Гриз, я родился чуть более семнадцати лет назад в
этом самом городе в госпитале для безработных пастухов свинобразов.
Терминал, который я вижу перед вами, наверняка содержит официальные
документы такого уровня. Найдите мои данные! И проверьте сами, что то, что
я вам сказал - истинная правда.
Я поудобнее устроился на стуле, пока он набивал команды на
клавиатуре. Я ничем не отвлекал его, пока он внимательно читал. Я все еще
нервничал, но старался выглядеть спокойным. Наконец он закончил. Он
наклонился вперед и умиротворенно посмотрел на меня. Я не заметил, чтобы
его руки двинулись с места, но револьвер исчез из них. Ничья! Но фигуры
все еще оставались на доске, и начиналась новая игра.
- Я верю тебе, Джим, и благодарю за теплые слова. Но я работаю один,
и мне не нужны подмастерья. Я приготовился убить тебя, чтобы сохранить в
секрете свой настоящий облик. Но теперь я вижу, что в этом нет
необходимости. Я просто возьму с тебя слово, что ты никогда больше не
возьмешься меня разыскивать - или не будешь больше использовать мое имя
для своих преступлении.
- Я немедленно исполню все ваши просьбы. Я стал на некоторое время
Слоном, только чтобы привлечь ваше внимание. Но умоляю вас, перемените
свое решение и примите меня в члены своей высшей криминальной академии!
- Такого учебного заведения не существует, - сказал он, с трудом
поднимаясь на ноги. - Прием закрыт.
- Тогда позвольте мне изложить свою просьбу другими словами, -
поспешно проговорил я, ясно ощущая, что мне осталось немного времени. -
Разрешите мне коснуться личного и простите, если я причиню вам этим
какое-нибудь беспокойство. Я молод, мне нет еще двадцати, а вы прожили на
этой планете уже более восьмидесяти лет. Я всего несколько лет занимаюсь
выбранной профессией. И за это короткое время я обнаружил, что совершенно
одинок. Что я делаю, мне приходится делать самому и для самого себя. У
меня нет друзей среди криминальных элементов, потому что все, кого я
встречал в своей жизни, абсолютные непрофессионалы. Поэтому мне пришлось
оставить их. А если я одинок - тогда осмелюсь предположить, что и вы
одиноки в своей жизни?
Он все еще стоял неподвижно, опираясь одной рукой на стол, уставив
взгляд в глухую стену, словно в окно, на что-то невидимое. Затем он громко
вздохнул и, словно выпустив со вздохом часть удерживающей его на ногах
силы, тяжело опустился на стул.
- Ты говоришь правду и только правду, мой мальчик. У меня нет желания
обсуждать этот вопрос, но твое колкое замечание попало прямо в точку. Но
несмотря на это, все останется так, как есть. Я слишком стар, чтобы менять
свои привычки. Я прощаюсь с тобой и благодарю за очень интересную неделю.
Как в старые добрые времена.
- Подумайте, пожалуйста!
- Не могу.
- Дайте мне свой адрес, я пришлю вам деньги.
- Оставь их себе - ты их заработал. Но в будущем добывай их под
другим именем. Дай возможность Слону спокойно наслаждаться старостью. Я
добавлю к этому только одно - небольшой совет. Пересмотри цель своей
жизни. Заставь свои недюжинные таланты работать в более социально
приемлемой сфере. Тогда тебе удастся избежать того бескрайнего
одиночества, о котором ты уже упомянул.
- Никогда! - громко закричал я. - Никогда. Я лучше буду гнить в
тюрьме весь остаток своей жизни, чем приму на себя роль добропорядочного
члена общества - от которой я так давно и полностью отказался.
- Ты еще можешь передумать.
- Это просто невозможно, - крикнул я в пустоту. Дверь за ним
закрылась, и он исчез.
Ну вот и все. Ни с чем не сравнимое гнетущее уныние, овладевшее мной,
спустило меня с высот энтузиазма. Я сделал все, что намеревался сделать.
Мой запутанный план сработал превосходно. Я вытащил из небытия Слона и
сделал ему предложение, от которого он не должен был отказаться. Но в
том-то и дело, что он отказался. Даже удовлетворение от славно удавшегося
ограбления не приносило теперь радости. Доллары исчезали из моих рук,
словно пепел. Я ел в своей комнате в отеле, всматриваясь в свое будущее, и
не видел ничего, кроме бесконечной пустоты. Я считал деньги, пока суммы не
перестали иметь для меня значение. Составляя свои планы, я подумал обо
всем, кроме одного, - о том, что Слон откажет мне. Это нелегко было
пережить.
Когда я на следующий день вернулся в Билльвилль, я все еще находился
в крайне подавленном состоянии и был погружен в самосожаление, которое я
не мог больше выносить. Я посмотрел на себя в зеркало и увидел там убитое
горем лицо с пустыми глазами, тогда я показал отражению высунутый язык.
- Мямля! - сказал я. - Маменькин сынок, плакса, потакающий своим
капризам, - и добавил еще кучу оскорблений, каких только у меня хватило
сил выдумать. Освежив воздух, я сделал себе бутерброд и чашку кофе -
никакого алкоголя, чтобы не засорять извилины, и сел поразмышлять о
будущем. Что дальше? Ничего. По крайней мере ничего конструктивного в тот
момент я придумать не мог. Все мои размышления останавливались перед
глухой стеной, которую я не мог ни обойти, ни преодолеть. Я упал в кресло
и щелкнул пальцами, включая ЗУ. На экране появился коммерческий канал, и
прежде чем я успел переключить программу, нарисовалась диктор во всех трех
измерениях и в цвете. Я не стал ее выключать, потому что она была довольно
мила в своем легком тонюсеньком купальном костюме.
- Спешите туда, где дует нежный морской ветерок, - заманивала она. -
Присоединяйтесь ко мне на серебристых берегах прекрасного песчаного Пляжа
Ватикано, где солнце и волны освежат вашу душу...
Я выключил аппарат. Моя душа была в прекрасной форме, и прекрасные
формы дикторши только добавили мне горестных размышлений. Сначала будущее,
затем уж разнополая любовь. Но коммерческий канал все же подкинул мне
начало идеи. Отпуск? Небольшая передышка? Почему бы и нет - последнее
время я работал побольше любого бизнесмена, которым мне так не хотелось
становиться. Преступление оплачивается, и довольно прилично, так почему же
мне не потратить небольшое количество заработанного тяжелым трудом? Все
равно мне не уйти от всех моих проблем. Я уже знал по опыту, что
физическая разрядка не приносит облегчения. Мои неприятности всегда
сопровождали меня, как вездесущая и ноющая зубная боль. Но я мог взять их
с собой в какое-нибудь место, где, возможно, нашел бы время на досуге и
способ отделаться от них. Куда? Терминал выдал мне путеводитель выходного
дня, и я быстро пробежался по нему глазами. Ничего привлекательного. Пляж?
Только если ради того, чтобы встретить там ту девочку из коммерческого
канала, что казалось маловероятным. Шикарные отели, дорогие круизы,
музейные экскурсии, все это представляло собой то же самое, что и
восхитительный уик-энд на ранчо со свинобразами. Может, это и было то, что
надо, - мне необходим был глоток свежего воздуха. Как мальчишка с фермы я
повидал в своей жизни большое количество веселых пикников на открытом
воздухе, побольше, чем куча свиного сами знаете чего. Вот с такой
подноготной я ринулся в широко распростертые объятия большого города - да
так и остался в нем.
Должно быть, в этом и заключался ответ на мой вопрос. Конечно, не
назад на ранчо, но в какую-нибудь дикую местность. Подальше от людей и
вещей, поближе к матушке-природе. Чем больше я об этом думал, тем больше
мне нравилась эта идея. И я знал, куда бы мне хотелось поехать, стремление
попасть туда появилось у меня, когда я едва дорос до загривка поросенка.
Кафедральные горы. Их покрытые снегом вершины были устремлены в небо,
словно гигантские церковные башни, во всяком случае такое впечатление они
оставили в моих детских мечтах. Замечательно, разве не так? Пришло время
сделать мечты явью.
Покупка рюкзака, спальника, утепленной палатки, котелков, фонариков -
всего необходимого снаряжения - была частью забавного приключения.
Экипировавшись таким образом, я не стал тратить время на ожидание
следующего пассажирского лайнера, а вылетел на самолете до Рафаэля. Когда
мы приземлились, я долго таращил глаза на высокие горы, ожидая своей
поклажи. Я изучил все карты и знал, что тропа на перевал пересекает дорогу
у подножья горы к северу от аэропорта. Мне нужно было подождать
специального автобуса, который бы доставил меня туда, вместо того, чтобы
обращать на себя внимание поездкой в такси, но мне не терпелось.
- Очень опасно, паренек, я имею в виду выходить на тропу в одиночку,
- пожилой водитель такси причмокнул губами, начав с жаром описывать мне
всевозможные последствия данного шага. - Легко потеряться. Если тебя не
съедят голодные волки. Оползни и снежные обвалы. И...
- ...и встреча с друзьями. С двадцатью. Из команды подросткового
туристского клуба в Нижнем Арммпите. Мы собирались славно повеселиться, -
не долго думая, сочинил я.
- Не видел никаких подростков здесь уже давно, - пробормотал он с
идиотской подозрительностью в голосе.
- Вы и не могли их видеть, - продолжал врать я, усаживаясь на заднее
сиденье и быстро пробежав глазами по картам. - Потому что они проехали на
поезде до Босконе, вышли там, на самой ближней к тому месту, где
пересекаются тропа и рельсы, станции. Они будут ждать меня вместе с
проводником и остальными. Я бы побоялся остаться в горах один, сэр.
Он проворчал еще что-то, а когда я забыл дать ему на чай, он заворчал
еще громче, но потом захихикал от радости, потому что я, дурачась, намного
переплатил ему, еле сдерживая желание подсунуть ему фальшивые долларовые
монеты. Звук мотора затих вдали, и я взглянул на хорошо заметную тропу,
извивающуюся вверх по склону - и осознал, что это все же было неплохой
идеей. Не имеет смысла проявлять чересчур много энтузиазма насчет
Грандиозных Пикников. Это как катание на лыжах - вы катитесь, вам это
нравится и незачем говорить об этом. Так обычно и происходит. Нос мой
обгорел, муравьи забрались в мой бекон. Звезды были невероятно ярки и
близки по ночам, а чистый воздух был очень полезен моим легким. Я бродил
по тропам и взбирался наверх, охлаждаясь в ледяных горных потоках - и мне
удалось полностью забыть о всех своих неприятностях. Они были совсем не к
месту в этом наружном мире. Обновленный, свежий, усталый и счастливый, а
также немного похудевший, я спустился с гор через десять дней и прошел,
спотыкаясь, в свою нору, где я забронировал себе местечко. Горячая ванна
была истинным благословением, и не меньшим благословением было холодное
пиво. Я вновь включил ЗУ и захватил обрывок информационного сообщения,
уселся поудобнее и вполуха слушал, что они говорили, поленившись
переключить канал.
- ...сообщают об увеличении экспорта ветчины на четыре процента в
первом полугодии. Торговля иглами свинобразов явно буксует, и
правительство очутилось лицом к лицу с горой игл, которая уже сейчас
вызывает большую критику.
- И последнее, компьютерный разбойник, который проник в
информационную сеть ФБР, отправится завтра на судебные слушания.
Федеральные обвинители рассматривают это как наиболее серьезное
преступление и требуют от суда высшей меры наказания. Тем не менее...
Как только лицо диктора исчезло с экрана и на его месте возникла
фигура самого преступника, взятого под стражу нарядом полиции, его голос
перестал доходить до меня. Это был очень массивный человек и очень тучный,
с гривой белых волос. У меня перехватило в груди, как раз в том месте,
где, как я предполагал, должно было находиться сердце. Цвет волос другой -
но волосы тут были не самыми главными. Невозможно было обознаться.
Это был Слон!
Я выскочил из ванны и, пробежав по комнате, стал бить по
кондиционерам. Удивляюсь, как меня не стукнуло током. Дрожа от холода и
вряд ли ощущая это, я прокрутил новости назад, подробно останавливаясь на
деталях. Я поймал кадр, где он повернулся через плечо на мгновение, и
увеличил его. Это был он - без всякого сомнения. К тому времени, когда я
вытер с себя пену и воду и оделся, то уже ясно представлял себе дальнейший
план действий. Мне нужно вернуться в город, выяснить, что с ним случилось,
и посмотреть, что можно сделать, чтобы помочь ему. Я справился о вылетах
самолетов, сразу после полуночи будет один почтовый рейс. Я заказал себе
место, немного подкрепился и отдохнул, оплатил все счета и в числе первых
очутился на борту самолета.
На рассвете я вошел в "свою" контору в Билльвилле. Пока компьютер
распечатывал для меня последние новости и подробности ареста, я приготовил
чашечку кофе. Понемногу отхлебывая и читая, я чувствовал, что мое
первоначальное воодушевление сходит на нет. Это и в самом деле был тот
человек, которого я знал, как Слона, хотя здесь он выступал под именем
Билл Вэйфис. И он был задержан в здании Федерального Бюро, где у него
имелся встроенный в информационную сеть компьютер-перехватчик, который он
использовал для включения в сверхсекретный поток документов. Все это
произошло на следующий день после того, как я отправился в свой бегущий от
действительности вояж. До меня вдруг дошло, что все это значило. Чувство
вины захватило меня, потому что именно я был тем человеком, который
отправил его в тюрьму. Если бы я не начал претворять в жизнь свой безумный
план, он никогда и не стал бы связываться с Федеральными документами. Он
сделал это только ради того, чтобы проверить, не являются ли мои грабежи
частью хорошо отработанного плана операции полицейских чинов.
- Я засадил его за решетку - поэтому я должен вытащить его оттуда! -
крикнул я, вскакивая на ноги и проливая кофе на пол. Подтирая пролитое, я
немного успокоился. Да, мне хотелось бы вытащить его оттуда. Но смогу ли я
сделать это? Почему бы и нет? У меня уже был некоторый опыт организации
побега из тюрьмы. И, наверное, было бы намного легче пробраться внутрь
снаружи, чем наоборот. Но, подумав еще немного, я решил, что мне не
следует слишком близко подходить к тюрьме, пусть полиция сама выведет его
ко мне. Его должны были привезти в суд, используя какие-то средства
передвижения. Но очень скоро я понял, что все не так уж просто. Это был
первый за многие последние годы крупный преступник, которого удалось
поймать, и вокруг этого дела было слишком много суеты. Вместо того, чтобы
посадить его в городскую или региональную тюрьму, Слон был заключен в
камере в самом здании Федерального Бюро. Я не мог подойти к нему даже на
небольшое расстояние. И меры предосторожности, когда его доставляли в зал
заседаний, были просто невероятными. Вооруженные фургоны, патруль,
мотоциклы, полицейские суда на воздушной подушке и вертолеты. Я не мог к
нему подобраться и здесь. Это значило, что все мои планы моментально
расстроились. Я был заинтересован в этом деле, так же как и полиция - но
совсем по другой причине. После долгого расследования они обнаружили, что
настоящий Билл Вэйфис покинул планету двадцать лет назад. Все официальные
записи этого факта исчезли из компьютерного файла - и осталась лишь
коротенькая записка, которую сам Вэйфис чиркнул своему родственнику, что и
обнаружило исчезновение его самого. Итак, если арестованный - не Вэйфис,
тогда кто же он? Когда же их пленник подвергся допросу, согласно докладу,
переданному прессе: "Он ответил на вопрос только молчанием и сдержанной
улыбкой". Теперь они называли заключенного не иначе, как мистер Х. Никто
не знал, кто он такой - а он предпочитал не распространяться по этому
поводу. Был назначен день суда - не раньше, чем через восемь дней. Это
стало возможным благодаря тому факту, что мистер Х отказался признать себя
либо виновным, либо невиновным, не будет защищать себя, потому как
отказался от общественного защитника. Обвинение, жаждущее вынесения
приговора, заявило, что дело завершено, и попросило как можно раньше
совершить правосудие. Судья, тоже желающий побыстрее оказаться в центре
внимания, пошел навстречу этой просьбе и назначил заседание на следующую
неделю.
Я ничего не мог поделать! Прижатый к стенке, я признал свое
поражение, но только на некоторое время. Я подожду до завершения судебного
разбирательства. Тогда Слон будет просто одним из заключенных, и его
наконец-то выведут из здания Федерального Бюро. Когда он будет надежно
спрятан за решетку, я сумею организовать его побег. Как раз перед
прибытием следующего космического корабля, который и увезет его отсюда для
освежения мозгов и очищения духа. Они, конечно же, станут применять все
возможные чудеса современной науки, чтобы обратить его в честного и
добропорядочного гражданина, но, зная его, я был уверен в том, что он
скорее умрет, чем это случится. Я должен вмешаться. Но это было очень
трудно для меня сделать. Я не мог найти способ, как пробраться в зал суда
во время слушаний. Поэтому я, как и другие жители планеты, наблюдал за
ними по телевидению, когда они начались. И закончились подозрительно
быстро. Все утро первого дня ушло на зачитывание хорошо
задокументированного списка всех его преступлений. Это было просто ужасно.
Должностное преступление, повреждение банка данных, вторжение в
информационную сеть, вероломство, сокрытие важных документов - это был
просто кошмар. Свидетель за свидетелем читали свои заявления, которые
сразу же принимались к сведению и вносились в обвинение. Но Слон,
казалось, не видел и не слышал всего этого. Он смотрел куда-то вдаль,
будто разглядывал что-то более интересное, чем то простое действо, которое
происходило здесь, в зале суда. Когда все свидетели дали показания, судья
ударил своим молоточком и объявил, что суд удаляется на обед. Когда суд
возобновил работу - после перерыва, которого бы хватило на солидный банкет
из семнадцати блюд с последующими танцами и девочками - судья был в
веселом расположении духа. Он все время кивал головой в знак согласия,
когда зачитывалось обвинение, поблагодарил всю толпу юристов за отлично
проделанную работу, и они удалились. Затем он посмотрел на присутствующих
взглядом Римского папы и заговорил с большими промежутками в речи для
удобства репортеров.
- Это дело настолько ясно, что оно просто очевидно. Государственному
преступнику предъявлено столько обвинений, что их не выдержала бы ни одна
защита. То, что защитник не был востребован, только подтверждает
правильность моих слов. А правда заключается в том, что подсудимый
совершил преднамеренно, с особой жестокостью и продуманностью, все те
преступления, в которых он был обвинен. В этом не приходится сомневаться.
Но несмотря на это, я продолжу обсуждение этого вопроса весь сегодняшний
день и вечер. Он получит шанс показать себя с наилучшей стороны, от чего
он отказался раньше. Я не вынесу окончательного приговора до завтрашнего
утра, когда мы все здесь соберемся вновь. Тогда я объявлю приговор.
Правосудие свершится, и вы в этом убедитесь.
- Да, немного справедливости, - процедил я сквозь зубы и собирался уж
было выключить телевизор. Но судья еще не закончил.
- У меня есть информация, что этим делом очень заинтересовалась
Галактическая Лига. Космический корабль уже стартовал и через пару дней
будет здесь. Заключенный выйдет из-под нашей опеки, и мы, поймите
правильно мои эмоции и простите, избавимся от него.
У меня отвисла челюсть, и я тупо уставился на экран. Все кончено.
Только два дня. Что я могу сделать за два дня? Могло ли это быть крахом
для Слона - и крахом моей едва начавшейся криминальной карьеры?
Я не собирался сдаваться. Я должен был по крайней мере попытаться,
даже если потерплю неудачу и буду сам пойман. По моей вине он оказался в
таком глупом положении. И я поклялся себе, что предприму все возможное для
его спасения. Но что я мог сделать? Подобраться к нему поближе в здании
Федерального Бюро было просто невозможно, так же как и по пути в зал
заседаний и в самом зале суда. Суд. Суд? Суд. Суд! Суд - почему же я не
подумал о суде? Что было в нем такого, что задело мой интерес, что
скреблось в моем продолговатом мозгу, стараясь подкинуть мне идею? Ну
конечно же! Ура! Я вскочил от восторга и забегал по комнате кругами,
размахивая руками и издавая горлом громкие звуки, подражая - как это всем
нравится на пикниках - впавшему в охоту свинобразу.
- Так что же суд? - спросил я себя, и на этот вопрос у меня уже был
ответ. - Я тебе скажу, что же суд. Это старое здание, с претензией на
древнюю архитектуру, находится под охраной государства. Возможно, в
полуподвале находятся какие-нибудь архивные помещения, и вне всякого
сомнения, полно летучих мышей на чердаке. Днем оно охраняется, как
монетный двор - но оно пусто ночью!
Я полез в шкаф для снаряжения и стал вываливать необходимые вещи на
пол. Набор инструментов, отмычки, фонарики, проволока, диктофоны и жучки -
все те приспособления, которые могли понадобиться в работе. Теперь
автомобиль - или лучше фургон - был бы очень даже кстати, так как мне
скорее всего понадобится средство передвижения для двоих. Я позаботился об
этом тоже. У меня было несколько мест, которые я приметил на крайний
случай. И он наступил. Хотя день еще был в разгаре, грузовики и фургоны
Крамб - Бэйкери находились в своих гаражах, где их готовили к
предрассветной суматохе следующего утра. Случилось так, что один из
фургонов стоял на улице неподалеку от ворот. Я вскочил в него, выехал на
дорогу и помчался навстречу городским огням. Когда спустились сумерки, я
был уже на проселочной дороге, въехав в Пели Гейтс с наступлением темноты,
а немного погодя я уже входил с черного входа в здание суда. Сигнализация
против взломщиков была очень древней, способная противостоять лишь детям
или умственно дефективным - скорее всего из-за того, что в здании не было
ничего стоящего, что можно было бы стянуть. Вооруженный схемой, которую я
изготовил сам во время процесса, я прошел прямо в зал. Комната шесть. Я
стоял у порога и оглядывал темное помещение. Оранжевые огни с улицы
пробивались сюда через высокие окна. Я молча вошел внутрь, уселся на место
судьи и уставил взгляд на ложе для свидетелей. Затем я отыскал глазами
скамью подсудимых, на которой во время слушаний сидел Слон и где он будет
сидеть по их окончании - и это то самое место, где он встанет, чтобы
услышать свой приговор. Его огромные руки схватят перила вот в этом месте.
Как раз в этом. Я посмотрел вниз на деревянный пол и ухмыльнулся. Затем
простучал его. Потом достал дрель, и мой план начал претворяться в жизнь.
О, это была чересчур беспокойная ночь! Мне пришлось очистить подвал
под залом суда от всевозможных коробок и ящиков, пилить и стучать
молотком, и покрываться испариной, и даже на продолжительное время
отлучаться из здания, чтобы найти какой-нибудь спортивный магазинчик и
пробраться туда. Но самое решающее - я должен был разработать и
подготовить план отступления. Сам побег не должен быть чересчур поспешным
- но он должен быть безопасным и застрахованным от любых неожиданностей.
Если б у меня было время, я бы проделал небольшой туннель. Но времени не
было. Поэтому вместо ручной работы нужно было использовать работу головы.
Устроившись поудобнее, я стал размышлять и чуть не уснул. Никогда! Я снова
выбрался из здания, отыскал круглосуточный ресторан, оборудованный
угрюмыми роботами, и выпил две чашки кофе с повышенной концентрацией
кофеина. Это помогло для выработки идей и учащенного сердцебиения. Я
вышел, шатаясь, из ресторана, и отправился в магазин верхней одежды. Когда
же я вновь добрался до зала заседаний, я просто валился с ног от
усталости. Трясущимися руками я запер все двери, чтоб скрыть следы своего
присутствия. С первым лучом восходящего солнца я завершил всю работу.
Неуклюже действуя уставшими пальцами, я запер подвал снаружи, проковылял
через комнату к брезентовой подстилке, завел будильник - и, улегшись на
пол, тут же погрузился в дремоту. Я проснулся в кромешной темноте,
разбуженный комариным писком своего будильника. На мгновение меня охватила
паника, но я вовремя вспомнил, что подвал не имел окон. А снаружи день
должен был быть в полном разгаре. Сейчас посмотрим. Я зажег фонарик,
установил его поудобнее - затем включил телемонитор. Прекрасно! На экране
появилась цветная картинка зала суда, проецируемая на монитор через
специальное устройство для наблюдения, которое я установил прошлой ночью
наверху. Несколько служащих вытирали пыль с мебели и подметали пол.
Заседание начнется через час. Телевизор продолжал работать, а я в
последний раз проверил, не напрасно ли я трудился всю предыдущую ночь.
Нет, все в порядке, все функционирует... мне оставалось только ждать. Что
именно я и делал, прихлебывая холодный кофе и с трудом разжевывая засохший
бутерброд из запасов предыдущего дня. Тревога ожидания кончилась, когда
двери зала распахнулись и веселая публика и пресса хлынули внутрь. Я мог
прекрасно их видеть на экране монитора, прислушиваясь к шарканию ног над
головой. Раздавался приглушенный шум голосов, стихший только тогда, когда
прибыл суд. Все глаза были прикованы к судье, и все уши насторожились,
когда он прочистил горло и начал говорить. Сначала он утомил всех до
смерти, подробно останавливаясь на свидетельских показаниях предыдущего
дня, затем добавил полнейшее свое согласие со всеми обвинениями и
наблюдениями. Я перестал обращать внимание на его бубнящий голос и
посмотрел на Слона, который сидел с высоко поднятой головой. Они так
ничего от него и не добились. Черты лица его были неподвижны, он выглядел
даже скучающим. Но в его глазах я заметил проблеск ненависти, граничившей
с презрением. Гигант, поверженный муравьями. Твердая линия его подбородка
говорила о том, что они могли подвергнуть заключению его тело, но душа его
оставалась свободной. Правда ненадолго, если судья будет действовать в том
же духе. Тут что-то в голосе судьи привлекло мое внимание. Он наконец
закончил свою длинную преамбулу. Он снова прочистил горло и указал на
Слона.
- Подсудимый, встаньте для вынесения приговора.
Все глаза обратились к заключенному. Он продолжал сидеть, не
двигаясь. В зале поднялся негромкий ропот. Судья начал заливаться краской,
ударяя своим молоточком.
- Я заставлю вас подчиняться суду, - прогремел его голос. -
Подсудимый либо встанет, либо его силой заставят сделать это. Это должно
быть понятно?
Я покрылся испариной. Если бы я только мог подсказать ему не вызывать
дополнительных трудностей. Что я смогу сделать, если его будут держать
здоровенные безобразные полицейские? Два из них уже направились к нему по
сигналу судьи. Только тогда Слон неспешно поднял взгляд. Его глаза были
полны нескрываемого презрения, способного напугать любого достопочтенного
джентльмена, а не только тупого судью; в них было столько отвращения, что
оно могло уничтожить низшие существа. Но он вставал! Полицейские
остановились на полпути, когда он вытянул вперед огромные руки и ухватился
ими за перегородку. Она скрипнула, когда он оперся на нее и приподнял свои
массивные формы, выпрямившись во весь рост. Он высоко держал голову,
отпустив перила и уронив руки. Пора! Я со всей силы надавил на кнопку.
Разрывы не были громкими. Но эффект был драматическим. Они выбили два
болта, которые удерживали угол люка на месте. Под неимоверной тяжестью
Слона люк распахнулся, и он рухнул вниз словно бомба. Я мигом вскарабкался
по приставной лестнице, как только он упал позади меня, - успев все же в
последний момент взглянуть на зал суда на экране. Там воцарилась тишина,
когда он исчез из поля зрения. Пружины захлопнули дверцу люка, и я
втолкнул тяжелые стальные запирающие болты в отверстия под ними. Все это
произошло так быстро, что горизонтальная фигура Слона все еще подпрыгивала
вверх и вниз на брезенте, когда я обернулся и посмотрел на него. Я
спустился по лестнице к нему в тот момент, когда он остановился и,
взглянув на меня своими бесстрастными глазами, заговорил.
- А, Джим, мой мальчик. Как приятно видеть тебя снова, - он ухватился
за мою протянутую руку, и я помог ему опуститься на пол. Над нами началось
столпотворение, раздавались крики и визг, которые были ясно слышны сквозь
пол. Я позволил себе один торжествующий взгляд на экран, на судью с
выпученными глазами, на суетящихся вокруг полицейских.
- Очень впечатляюще, Джим, очень, - сказал Слон, тоже восхищаясь
изображенной на экране сценой.
- Направо! - скомандовал я. - Взгляни-ка на это, когда будешь снимать
свои одежды. У нас очень мало времени, потом все объясню.
Он не колебался ни секунды и сдернул с себя все, прежде чем я
произнес последние слова. Его массивная фигура осталась облаченной в
довольно привлекательное белье пурпурного цвета. Он поднял руки по моей
команде, и я, взобравшись на лестницу, набросил на него безразмерное
платье.
- Вот пальто, - сказал я. - Надень теперь его. Платье доходит до
земли, поэтому можно не переодевать туфли. Теперь большую шляпу, вот так,
зеркало и губную помаду, пока я отпираю двери.
Он сделал все так, как я сказал, не проронив ни слова в знак
протеста. Слон исчез, и появилась леди поистине гигантских размеров. Над
ее головой раздавался стук и грохот, но она полностью игнорировала его.
- Пойдем! - позвал я, и он засеменил через комнату в совершенно
женской манере. Я держал дверь закрытой, пока он не подошел ко мне,
используя эти секунды для того, чтобы кое-что объяснить ему.
- Они сейчас находятся где-нибудь на лестнице, ведущей в подвал - но
они заблокированы. Мы пойдем по другому пути, - я натянул полицейский шлем
в соответствии с формой, которая была на мне. - Ты заключенный под моим
арестом. Выходим - давай!
Я взял его за руку, и мы повернули налево по пыльному коридору.
Позади нас слышался треск и крики из-за заблокированной лестничной клетки.
Мы поспешили дальше, в котельную, и через нее по короткому лестничному
пролету к тяжелой входной двери. С обильно смазанными жиром петлями и
замочной скважиной. Она открылась от одного моего прикосновения, и мы
шагнули из нее на дорожку аллеи. Чуть не у самой спины полицейского,
который стоял тут на страже. Он был один. Изучение обстановки заняло у
меня не больше мгновения. Узкая аллея была открыта в самом конце. Позади
нас был тупик. Люди - и спасение - были на улице, за спиной полицейского.
Тут Слон споткнулся позади меня, и что-то скрипнуло у него под ногой.
Полицейский повернул голову, чтобы посмотреть. Я видел, как расширились
его глаза - так и должно было случиться, потому что леди позади меня
выглядела впечатляюще. Я воспользовался его отвлеченным вниманием, прыгнул
вперед и протянул руку, пытаясь удержать его голову в том же повернутом
положении. Он схватил меня своими сильными руками - которые тут же
беспомощно повисли, как только я тонгозским приемом заломил ему шею на
сорок шесть градусов назад, и он потерял сознание. Я опустил его на землю
и поднятой ладонью остановил Слона, размашисто шагающего вдоль по аллее.
- Не сюда.
На двери здания напротив - это был магазин - было написано "СЛУЖЕБНЫЙ
ВХОД", и она была закрыта. Я отворил ее с помощью приготовленных заранее
ключей. Помахав своему приятелю, я в то же время снял шлем с головы и
швырнул его в сторону полицейского. Я изнутри закрыл дверь и сбросил
форменную куртку. На шее появился шейный платок, и я оказался одетым в
широкие штаны и простую рубашку. Я положил свои усики в карман, и мы
присоединились к толпе покупателей. Рассеянно поглядывая на прилавки, но,
конечно же, не тратя зря времени на покупки. Я заметил несколько
удивленных взглядов, брошенных на мою спутницу, но это был очень приличный
магазин, и никто здесь не позволил бы себе грубость пялить на нее глаза. Я
первым подошел к выходу, придерживая дверь и пропуская ее вперед, и мы
влились в проходящую мимо толпу. Позади нас, становясь все глуше по мере
того, как мы удалялись, слышались крики и сигнальные сирены. Я позволил
себе слабую улыбку. Бросив быстрый взгляд назад, я заметил, что моя
спутница сделала то же самое. Она даже имела нахальство позволить себе
подмигнуть мне. Я мигом повернулся назад, - я не мог поощрять такие вещи -
затем свернул за угол на боковую улочку, где нас ждал хлебный фургон.
- Стой здесь и смотри в зеркальце, - сказал я, отпирая дверцу. Я
забрался внутрь, едва успев подвинуться, когда мощная фигура влезла в
фургон вслед за мной.
- Никого не видно... - с трудом выдохнул он.
- Прекрасно.
Я выпрыгнул наружу, надежно задраил дверь, прошел на сиденье
водителя, вскарабкался на него и завел мотор. Фургон двинулся вперед,
медленно пробираясь через толпу пешеходов, и, переждав светофор, вырулил
на улицу. Я подумал было проехаться мимо здания суда, но это было чересчур
опасное бахвальство. Лучше просто тихонько ускользнуть. Когда улица
опустела, я повернул в обратном направлении и помчался в сторону городской
окраины. Я хорошо знал все объездные дороги, поэтому мы наверняка успеем
скрыться, прежде чем они будут перекрыты. Мы все еще не были в полной
безопасности, но все же я почувствовал некоторое самоудовлетворение. А
почему бы и нет! Я сделал это! Организовал побег века для спасения
преступника века! Теперь нас ничто не остановит!
Все оставшееся утро и почти весь день я вел машину, стараясь подальше
отъехать от города, избегая крупных магистралей и оставаясь на
второстепенных дорогах. Хотя наш путь по необходимости претерпевал
кое-какие изменения направления, мы все же неизменно продвигались на юг,
стараясь сделать все возможное, чтобы внести немного чувств и эмоций в
Пи-Эр Квадрат. Знакомо? Да уж, наверняка, ведь это, должно быть,
единственная теорема, которую все помнят со школьной скамьи. Площадь круга
равна квадрату радиуса, умноженному на Пи. Поэтому с каждым оборотом
колеса хлебного фургона увеличивалась площадь пространства, которое нужно
было тщательно обыскать, чтобы найти беглеца. Еще четыре часа спустя мы
были уже далеко от своих преследователей. Принимая во внимание тот факт,
что все это время Слон сидел взаперти в кузове фургона и абсолютно ничего
не знал о моих дальнейших планах, было бы вполне уместно кое-что
разъяснить, а также пообедать. Я проголодался, и, учитывая его размеры, он
должен был чувствовать то же самое. Помня об этом, я свернул к
пригородному торговому центру, замечая по дороге наименования ресторанов
быстрого обслуживания, и припарковался в дальнем углу автостоянки. Задней
частью к глухой стене. Слон благодушно заморгал, когда я открыл дверцу,
впуская свежий воздух и свет.
- Пора обедать, - сказал я. - Вы предпочитаете...
Я замолчал, повинуясь жесту его поднятой руки.
- Разреши мне, Джим, сказать сначала несколько слов. Благодарю тебя.
От всего сердца я благодарю тебя за все, что ты сделал. Я обязан тебе
жизнью, не больше - не меньше. Спасибо.
Я стоял с опущенными глазами - клянусь, что я вспыхнул, как девчонка!
- описывая круги на земле большим пальцем ноги. Затем я наконец
прокашлялся и снова смог говорить.
- Я сделал то, что должно было быть сделано. Но, может, мы поговорим
об этом позже? - Он почувствовал мое смущение и кивнул, величественная
фигура, несмотря на то нелепое одеяние, в которое он был облачен. Я
показал на коробку, где он сидел. - Там одежда. Пока ты переодеваешься, я
пойду принесу еды. Ты не против отбросов из Максвиниз?
- Не против? После отвратительной тюремной баланды один из их
зажаренных на вертеле бургеров будет просто райской пищей. С большой
порцией сахаристых бататов, если тебе не трудно.
- Превосходно!
Я с облегчением захлопнул дверь фургона и вприпрыжку побежал под
манящие своды Максвиниз. Восторженность Слона по поводу быстрой еды
обнадежила меня больше, чем он сам мог это предполагать. Громкое чавканье
и стук посуды раздавались со всех столиков, когда я проходил мимо них к
стойке обслуживания. Я быстро протараторил заказ роботу-официанту с
пластиковой головой, набил автомат купюрами - и сгреб пакет с едой и
напитками, как только они появились из раздатчика.
Мы уселись на коробках в кузове фургона и с исступлением поглощали
принесенные бургеры и напитки. Я оставил заднюю дверцу приоткрытой, чтобы
было немного посветлее. Пока я отсутствовал, Слон избавился от своего
платья и был одет сейчас в более мужское одеяние - самого большого
размера, какой я только мог найти. Он с жадностью откусил половину
бутерброда, набил рот еще несколькими бататами и улыбнулся мне.
- Твой план побега был просто гениален, мой мальчик. Я заметил
изменения в покрытии пола, когда сел на стул в зале заседаний, и долго
размышлял над тем, что бы они могли значить. Я надеялся, что это именно
то, что могло было быть, и я должен признаться, что почувствовал
несравнимое ни с чем удовольствие, когда земля, так сказать, разверзлась у
меня под ногами. Никогда не забуду, как исчезло из виду презренное лицо
судьи с идиотским выражением.
Широко улыбаясь, он расправился с остатками бутерброда, затем
аккуратно вытер губы, прежде чем снова заговорить.
- Так как мне не хочется ввергать тебя в еще большее смущение своими
похвалами, может, лучше было бы спросить тебя относительно планов, которые
ты разработал, чтобы и дальше прятать меня от рук правосудия? Потому что,
зная тебя так, как я знаю теперь, я могу быть уверенным, что ты
спланировал все заранее.
Похвала Слона что-то да значила для меня, и от нее мне вновь стало
тепло на душе, и сквозь мои зубы сорвалось довольное хрюкание.
- Конечно, спланировал, спасибо. Хлебный фургон - это наша
возможность оставаться неузнанными, так как он, как и его братья, в
огромном количестве катят по всем магистралям и прилегающим дорогам каждый
день. - По какой-то непонятной причине я обнаружил, что начинаю сам
говорить в манере Слона. - Мы останемся здесь до темноты, тем не менее
медленно приближаясь к цели нашего путешествия.
- И, конечно же, случайные полицейские патрули не будут нас
беспокоить в пути, так как номерные знаки этого транспортного средства
имеют совершенно другие цифры, чем те, которые были на нем до того, как
оно попало в наше распоряжение.
- Точно так. Угон будет зарегистрирован, и местная полиция
проинформирована. Но поиски не распространятся слишком далеко, потому что
этот фургон будет найден недалеко от своего гаража в Билльвилле рано
утром. Новые номера, растворенные в специальном веществе, будут сведены,
одометр возвращен в такое положение, в котором он будет показывать лишь
недалекую прогулку воришек. Если такой же фургончик будет замечен в
каком-нибудь отдаленном городке планеты, никто и не подумает связывать его
с тем фургончиком. Суд просто упадет в обморок, как и все остальные.
Он переварил полученную информацию, вместе с последними бататами, и
задумчиво облизал пальцы.
- Превосходно. Я бы и сам лучше не придумал. Так как дальнейшее
движение будет опасным - полиция вскоре расставит сети по всей стране -
смею допустить, что Билльвилль и есть цель нашего путешествия?
- Так и есть. У меня там учреждение, а также одно безопасное место
для тебя. Когда я спрашивал о твоих кулинарных пристрастиях, я имел в виду
и это. Тебе придется поселиться в автоматическом отсеке Максвиниз, до тех
пор пока горячка погони немного не поостынет.
Он высоко поднял брови, и я заметил, что он смотрит на выброшенные
упаковки с некоторым опасением, но он был настолько любезен, что не стал
выражать своих сомнений вслух.
Я поспешил обнадежить его.
- Я сам там прятался - поэтому не беспокойся. Конечно, существуют
некоторые неудобства...
- Но ни одно из них не сравнится с неудобствами в федеральной тюрьме!
Прошу прощения за неподобающие случаю мысли. Не обижайся.
- Не обижаюсь. Все произошло совершенно случайно. Однажды вечером
полиция шла за мной по пятам. Я отпер служебную дверь местного ресторана
Максвиниз, который тебе придется посетить, и мои преследователи потеряли
мой след. Пока я дожидался безопасного момента, я изучил все их владения.
Бесподобно! Машины, работавшие вокруг меня со страшной скоростью, решали
очень просто ту единственную проблему, которая стоит перед всеми линиями
быстрого обслуживания. Стоимость содержания самого низкоквалифицированного
и малооплачиваемого персонала. Живые люди умны, равно как и жадны. Они
стремятся стать профессионалами и затем требуют большую плату за свою
работу. Наилучшим выходом может быть полное избавление от живых
работников.
- Замечательный выход! Если ты закончил со своими пышками, тогда,
может, я погрызу еще одну-две, пока слушаю твой очаровательный
документальный рассказ.
Я пододвинул пропитавшийся жиром пакет к нему и продолжал.
- Все механизировано. Когда посетитель делает свой заказ, необходимое
количество пищи подается из склада глубокой заморозки в супермощную печь,
где она тут же продувается раскаленным паром до вполне приемлемой
температуры. Эти печи такие мощные, что совершенно замороженный свинобраз
может быть разделан на дымящиеся паром и растопленные кусочки за
какие-нибудь доли секунды.
- Бесподобно!
- Напитки подаются с той же молниеносной быстротой. К тому времени,
как посетитель заканчивает заказывать блюда, они полностью готовы к
употреблению, уже ждут его. За стальными дверями, естественно. Пока он не
заплатит. Все оборудование целиком автоматизировано и надежно работает, к
нему редко прикасаются человеческие руки. Его проверяют раз в неделю, и
так же раз в неделю пополняют запасы морозильника. Это происходит не в
один и тот же день, чтобы фургончики не мешали друг другу.
- Совершенно ясно! - громко выкрикнул он. - Располагайся как дома,
так сказать, в машинном отделении. Когда будут пополнять морозильник,
вероятнее всего это будет делаться снаружи, и мой кабинет никто не
потревожит. А в тот день, когда придут проверять оборудование, я буду
спокойно отсиживаться в морозильной камере, до тех пор пока не уйдет
техник. Смею предположить, что между ними существует общая дверь, которую
легко найти. Ах, да, морозильник - это объясняет то безразмерное и теплое
одеяние, которое я обнаружил сложенным вместе с остальными вещами. А если
случится какая-нибудь авария?..
- Сигнал тревоги зазвучит на центральной ремонтной базе, и оттуда
пошлют механика. Я устроил так, чтобы этот сигнал был услышан и в нашей
комнате, чтобы иметь возможность вовремя скрыться. Я также сделал
небольшой запас провианта на случай непредвиденного посещения инженерным
составом. Тревога зазвучит, если во внешнюю замочную скважину вставят
ключ, сработает запирающее устройство, время действия которого ровно
шестьдесят секунд. Вопросы?
- Откуда им взяться? - он засмеялся и тронул меня за плечо. - Ты
подумал обо всем. Можно мне спросить о времяпрепровождении и, как бы это
поприличнее выразиться, о санитарных удобствах?
- Портативный видеоскоп и библиотечка вместе с кроватью на колесиках.
А все необходимые удобства уже установлены для приходящего персонала.
- Больше мне не о чем спрашивать.
- Но... у меня есть вопрос, - я опустил взгляд, затем поднял его и
заставил себя произнести: - Ты как-то сказал мне, что не занимаешься
благотворительной деятельностью. И не ищешь себе замену. Осмелюсь
спросить, ты все еще склонен так думать? Или ты бы не отказался скоротать
время, преподнеся несколько уроков по части криминальных знаний. Просто
чтобы убить время, так сказать.
Теперь была его очередь опустить глаза. Он вздохнул, потом произнес:
- У меня была уважительная причина отклонить твою просьбу. Подходящая
для того момента, как мне тогда казалось. Сейчас я изменил свое мнение. В
знак благодарности за мое спасение я приму тебя в свою школу
Альтернативного Стиля Жизни лет на десять, а может, больше. Но я не думаю,
что тебе хотелось простой благодарности. Это не вяжется с твоим
характером, если я не ошибаюсь. Не думаю, что ты выручил меня только для
того, чтобы получить мою благодарность. Тем не менее я говорю тебе со всей
откровенностью, что мне не терпится преподать тебе некоторые вещи, которые
я усвоил в своей жизни за многие годы. Я также сгораю желанием продолжать
нашу дружбу.
Я был просто ошеломлен. Мы одновременно поднялись на ноги и пожали
друг другу руки, смеясь от души. Он сдавил мне руку своей железной
хваткой, но я нисколько не возражал. Я первым обернулся и посмотрел на
часы.
- Мы находимся здесь уже довольно продолжительное время и не должны
больше привлекать внимание. Я поеду потихоньку, и следующая остановка
будет последней, потому что мы прибудем на место. Пожалуйста, выходи
побыстрее, сразу же входи в служебную дверь и запирай ее после себя. Я
вернусь, как только поставлю фургон в нужное место, так что следующим
человеком, который откроет эту дверь, буду я.
- Слушаю и повинуюсь, Джим. Только прикажи, и я все сделаю.
Это была очень утомительная поездка, но необходимая. Я, правда, не
очень скучал, потому что был полон планов и мыслей о будущем. Я проезжал
улицу за улицей, остановившись лишь раз, чтобы перезарядить батареи на
автоматизированной станции техобслуживания. Затем снова двинулся вперед,
обреченный всю жизнь трястись по глухим проселочным дорогам Бит О'Хэвен,
наблюдая, как солнце встает над горизонтом. Наконец мы вырулили на
служебную подъездную дорогу торгового центра Билльвилля, свободного от
движения до утра. Никого в поле зрения. Слон быстро проскользнул мимо
меня, и дверь за ним захлопнулась. Операция все еще шла успешно, и я
торопился ее поскорее завершить, ясно понимая, что спешка сейчас ни к
чему. Никто меня не видел, когда я заносил в контору коробки и снаряжение.
Я, конечно же, рисковал, но это нужно было сделать. Шансы, что фургон был
кем-то замечен, были ничтожны. Прежде чем уехать, я обрызгал внутренности
фургона растворителем, чтобы смыть все отпечатки пальцев, что, должно
быть, использовалось всеми уголовниками. Даже воришками хлебных фургонов.
Вот и все. Большего я не мог сделать. Я оставил машину в конце какой-то
окраинной улочки и зашагал обратно в город. Ночь была теплой, и я
наслаждался ходьбой. Когда я проходил мимо пруда в Билльвилль-парке, я
услышал зов какой-то водяной птицы. Я присел на скамейку и стал смотреть
на тихую гладь воды. И думать о будущем и своем месте в нем. Действительно
ли мне удалось распрощаться со своей прошлой жизнью? Сумею ли я преуспеть
в жизни криминальной, к которой я так стремился? Слон обещал помочь мне -
и он был единственным человеком на планете, который мог это сделать.
Насвистывая что-то, я шагал по улице к торговому центру, видя перед
собой блестящее и захватывающее будущее. Настолько погруженный в свои
мысли, что даже не обратил внимания на случайную наземную автомашину,
проехавшую мимо, едва сообразив, что она остановилась позади меня.
- Эй ты, парень, погоди минутку.
Без всякой задней мысли я обернулся, будучи настолько рассеянным, что
не заметил, что стою под уличным фонарем. Но было уже поздно. В машине
сидел полицейский и смотрел прямо на меня. Я не знаю, почему он
остановился, что он хотел мне сказать, наверное, это произошло спонтанно.
Я мог видеть, как глаза его стали расширяться от удивления, когда он узнал
меня. В своих заботах о Слоне я совсем забыл, что сам являюсь беглецом,
которого разыскивает полиция, и что все патрули имеют мою фотографию и
описание. А я шатаюсь по лицам безо всякой маскировки и даже не пытаясь
подстраховаться. Все эти мысли промелькнули у меня в голове, и я мгновенно
догадался, что он меня узнал. У меня не было даже времени хоть что-нибудь
придумать.
- Ты Джимми ди Гриз!
Казалось, он был так же удивлен, как и я. Но не настолько, чтобы
реакция его замедлилась. Пока я включал позднее зажигание, его уже
работало на полную мощь. Должно быть, он каждый день репетировал дома
перед зеркалом, потому что его выпад был слишком скор. Как только я
повернулся, чтобы удрать, в открытом окне появилось дуло безоткатного
автомата семьдесят пятого калибра.
- Попался! - сказал он. С гадкой, во весь рот, дьявольской улыбкой
стража порядка.
- Это не я - кто-то другой - вы обознались! - едва дыша проговорил я,
в то же время вскидывая руки вверх. - Вы же не будете стрелять в
беззащитного ребенка только по подозрению?
Дуло не дрогнуло, а я струхнул, перемещаясь потихоньку боком к
передку машины.
- Остановись и подойди сюда, - крикнул он, но я продолжал нервно
двигаться вперед. Я сомневался или надеялся, что он не станет хладнокровно
расстреливать меня. Насколько я помнил, это было противозаконно. Я хотел,
чтобы он последовал за мной, потому что для этого ему потребовалось бы
вытащить автомат из окна. Не было никакой возможности целиться в меня и
открывать дверь в то же самое время. Пулемет исчез - и я тоже! В то
мгновение, когда он опустил дуло, я повернулся и побежал, - наклонив
голову и изо всех сил перебирая ногами. Он закричал мне вслед - и
выстрелил! Автомат затрещал, словно артиллерийское орудие, и пуля,
просвистев у меня над ухом, вонзилась в дерево рядом. Этот полицейский
безумец.
- Вот так-то лучше, - произнес он, опираясь дулом на открытую теперь
дверцу машины и нацелив его на меня. - Я стрелял мимо. Но только на первый
раз. В следующий раз я буду стрелять на поражение. У меня золотая медаль
по стрельбе из этого оружия. Поэтому не искушай меня показать тебе, как
здорово я умею обращаться с этой штукой.
- Ты просто сумасшедший, так и знай, - сказал я, осознавая, насколько
пискляво это звучит. - Ты не можешь стрелять в людей по первому
подозрению.
- Могу-могу, - ответил он, подходя ко мне со все еще нацеленным на
меня автоматом. - Это не подозрение, а опознание. Ты сам прекрасно знаешь,
кто ты такой. Преступник, которого разыскивает полиция. И знаешь, что я
тебе скажу? Я скажу, что этот преступник схватил мой автомат, он сработал,
и тот был застрелен. Ну, каково? Хочешь потрогать мой автомат?
Он был психом, это точно, да к тому же полицейским. Было видно, что
он и в самом деле хочет, чтобы я совершил какое-нибудь неосторожное
движение и дал ему возможность застрелить меня. Как ему удалось избежать
всех тестов, которые должны были отсеивать таких типов, как он, из стражей
порядка, мне так и не дано было узнать. Но ему как-то удалось. Он получил
разрешение носить при себе оружие и всеми способами искал повод, чтобы
применить его. Такого повода я ему не дал. Я неторопливо вытянул руки
перед собой, запястья вместе.
- Я не сопротивляюсь, лейтенант, смотрите. Вы совершили ошибку, но я
подчиняюсь. Наденьте на меня наручники и посадите в машину.
Он не был счастлив это услышать и нахмурил брови. Но я больше не
шевелился, и он в конце концов сдался, вытащил наручники из-за ремня и
протянул их мне.
- Надевай.
Я защелкнул их на запястье, очень слабо, так что я мог свободно
вытащить из них руку, затем на втором. Я смотрел вниз и не видел его
движений. Пока он не взял меня за обе руки и не затянул наручники так, что
они врезались мне в кожу. Он улыбнулся мне, вкручивая металл в мои мышцы с
садистским ликованием.
- Теперь попался, ди Гриз. Ты арестован.
Я посмотрел на него, он был на голову выше меня и весил, наверное, в
два раза больше, - и расхохотался. Он должен был спрятать свой автомат,
чтобы схватить меня - что он и сделал. Солидный мужчина хватает маленького
мальчика. Он не мог понять, почему я смеюсь, и я не дал ему возможности
сделать это. Я сделал самое легкое, быстрое и наилучшее, что только было
возможно в данных обстоятельствах. И самое гнусное. Я со всей силы двинул
ему в пах, и он отпустил мои руки, сложившись пополам. Я сделал ему
одолжение, бедному малому, видимо, было больно, и двинул ему по шее моими
сцепленными руками. Он потерял сознание, еще не долетев до земли. Я
нагнулся и стал шарить в поисках ключа от наручников.
- Что здесь происходит? - спросил чей-то голос, и на тротуар пролился
свет из открывшейся в доме напротив двери. Звук выстрела, должно быть,
перебудил всю улицу. Придется позаботиться о наручниках позже. А сейчас
нужно заметать следы.
- Человек ушибся! - крикнул я. - Я ему помогу, - последнее я бросил
через плечо, рысью проносясь вдоль по улице и сворачивая за угол. В
дверном проеме появилась женщина и окликнула меня, но я не стал
останавливаться, чтобы послушать ее. Мне нужно было бежать, удирать
подальше от этого места, пока не забили тревогу и не начали поиски. Наши
планы, похоже, рушились. А мои запястья ужасно болели. Я взглянул на них,
пробегая мимо уличного фонаря, и увидел, что они стали совершенно белыми.
И начали неметь. Наручники были такими тугими, что нарушали кровообращение
в руках. Слабое чувство вины за не очень честное сражение тут же исчезло.
Нужно было избавиться от этих штуковин - и побыстрее. В контору, и только
туда. Я добрался до нее, избегая главных улиц и держась в стороне от
людей. Но когда я подошел к черному ходу, руки мои совсем онемели и не
двигались. Я ничего ими не чувствовал. Чтобы выудить из кармана ключи, мне
потребовалось невыносимо много времени. Когда же мне это удалось, я
неожиданно выронил их из рук. И никак не мог поднять. Пальцы не сжимались.
Я только и мог, что бороздить своими безжизненными руками вокруг ключей. В
жизни бывают скверные моменты - думаю, что этот был одним из самых
скверных, которые только у меня когда-либо были. Я совсем обессилел, был
разбит, повержен, побежден. Я не мог пробраться в здание. И никто не мог
мне помочь.
И не нужно было никакого медицинского образования, чтобы понять, что
если я не избавлюсь от наручников как можно скорее, мне придется всю
оставшуюся жизнь ходить с пластиковыми руками. Это точно.
- Нет, этого не будет! - услышал я свой голос. - Выбей дверь, сделай
что-нибудь, открой дверь пальцами ног.
Нет, не ногами! Я пошарил негнущимися пальцами по земле, отделил в
связке нужный ключ. Затем наклонился, прикоснувшись высунутым языком,
нащупал его местоположение, не обращая внимания на пыль и грязь, попавшие
в рот вместе с ним. Потом я втянул губы и поймал ключ зубами. Пока все
хорошо. Если у вас когда-нибудь возникнет желание открывать дверной замок
зубами, в то время как ваши руки скованы наручниками, единственное, что я
могу вам посоветовать в этом случае - не пытайтесь! Смотрите, вам нужно
будет вертеть головой туда-сюда, чтобы попасть ключом в замочную скважину.
Затем крутить ею, чтобы повернуть ключ, и долбить дверь головой, пытаясь
ее открыть... В конце концов это сработало, и я упал лицом вниз на пол
своей конторы. Зная, что мне еще предстоит та же самая работа наверху. И я
проделал ее и ввалился наконец в кабинет, будучи обязанным больше своей
настойчивости, упрямству и грубой силе, чем сообразительности. Я был так
измучен, что не мог шевелить мозгами. Я мог только сопротивляться. Я
закрыл дверь локтем и проковылял к своему верстаку, вывалил ящик с
инструментами на пол, перетряхивая его до тех пор, пока не нашел
вибропилу. Подобрав ее зубами, я с трудом примостил ее в щели открытого
ящика шкафа, прижимая ящик локтем. Вместе с губой, из которой тут же
хлынул фонтан крови, которого я не заметил. Запястья горели - но руки
этого не чувствовали. На них было страшно смотреть. Времени совсем не
осталось. С помощью локтя я включил пилу. Выставив руки вперед, к лезвию,
я развел их как можно дальше, чтобы натянуть цепь. Лезвие пронзительно
завизжало и разрезало цепь. Теперь предстояла более ювелирная работа -
разрезать наручники так, чтобы не зацепить мясо. Это уж слишком. Перемазав
все вокруг кровью, я все же сделал это. Наручников больше не было, и я
увидел, что руки вновь порозовели, когда возобновилась циркуляция крови.
После всего этого мне только и оставалось, что бухнуться без движения на
стул и тупо смотреть, как капает кровь. Я сидел так около минуты, пока не
прошло онемение и не пришла боль. С огромным усилием я поднялся на ноги и
побрел к аптечке. Она тоже вымазалась кровью, пока я вытряхивал из нее
болеутоляющие капсулы и проглотил две из них. Раз уж я стоял с ней рядом,
я вытащил из нее антисептик и бинты и обработал порезы. Они были скорее
рваные, не очень глубокие и не очень опасные. Я перевязал их, затем
взглянул на себя в зеркало и вздрогнул, надо было что-то делать с губой.
На боковой улице просигналила полицейская сирена, и я понял, что
пришло время как следует поразмыслить и что-нибудь придумать.
Я очутился в затруднительном положении. Билльвилль небольшой городок,
и все выходы из него будут тут же перекрыты. Именно это я бы и сделал в
первую очередь, если бы искал беглеца. И даже самый тупой из полицейских,
я думаю, догадался бы это сделать. Баррикады на дорогах, в небе вертолеты
с приборами ночного видения для наблюдения на открытых площадках, полиция
на вокзале. Все щели законопачены. Обложили как крысу. Что еще? Улицы
патрулируются вездеходами. И последнее, чем меньше на улице народу, тем
опаснее по ней бродить.
Итак, ждем до утра, что потом? Я знал, что потом. Они обыщут каждую
каморку в каждом здании, пока не найдут меня. Я почувствовал, как у меня
на лбу появилась испарина от этой мысли. Неужели я в ловушке?
- Не сдаваться! - громко выкрикнул я, вскочив на ноги и забегав взад
и вперед. - Джимми ди Гриз слишком увертлив, чтобы попадаться в неуклюжие
лапы местных тюремщиков. Вспомни, как здорово ты ускользнул от этого
одержимого жаждой убийства легавого. Неуловимый Джимми ди Гриз, вот кто я!
И я снова смогу ускользнуть от них. Но как? Действительно, как? Я открыл
пиво, залпом осушил бутылку и вновь опустился на стул. Затем посмотрел на
часы. Было уже слишком поздно появляться на улице. Рестораны уже опустели,
кинотеатры выпроводили последних зрителей, и парочки одна за другой
расходились по домам. Любая одинокая фигура тут же бы привлекла внимание
правоохранительных органов. Тогда до утра. Я бы осмелился выйти на свет
божий лучше днем, а еще лучше под дождь! Я справился о прогнозе погоды
моментально - и тут же опустился на стул. 99% ясной погоды. Я бы,
наверное, с большей радостью предпочел землетрясение или ураган.
В конторе был ужасный беспорядок; все в ней выглядело так, словно
отражало последствия взрыва на бойне. Нужно было все прибрать.
- Нет, Джим, тебе не нужно ничего убирать. Потому что полиция рано
или поздно найдет твою контору, и скорее всего рано. Отпечатки твоих
пальцев присутствуют тут повсюду, и им известна твоя группа крови. У них
будет достаточно времени, чтобы сообразить, что с тобой произошло.
Это по крайней мере даст им пищу для размышлений. А может, обернется
неприятностями для какого-нибудь чересчур горячего полицейского. Я
развернулся на стуле, повернувшись лицом к терминалу, и набрал на мониторе
записку. Зашелестел принтер, и я вытащил из него листок бумаги.
Замечательно!
ДЛЯ ПОЛИЦИИ. Я БЫЛ ЗАСТРЕЛЕН ВАШИМ ОФИЦЕРОМ-УБИЙЦЕЙ,
КОТОРОГО ВЫ НАШЛИ БЕЗ СОЗНАНИЯ. ОН ПОПАЛ В МЕНЯ.
Я ИСТЕКАЮ КРОВЬЮ И СКОРО УМРУ. ПРОЩАЙ, ЖЕСТОКИЙ МИР.
Я ПОЙДУ И БРОШУ МОЕ ТЕЛО В РЕКУ.
Я очень сомневался, что эта уловка сработает, но, может, она поставит
этого сумасшедшего полицейского в неприятное положение. А остальных
привлечет к перекапыванию речного русла. На записку капнула капля крови, и
я намазал на нее еще со своих бинтов. Затем аккуратно положил ее на стол.
Зта небольшая шалость немного взбодрила меня. Я уселся на стул и,
прикончив пиво, стал составлять план. Не оставил ли я чего лишнего? Нет,
все документы, которые здесь хранились, не понадобятся мне в будущем. Я
отыскал одному мне известную клавишу и нажал ее, запуская разрушающую
программу. В один миг память компьютера превратилась в бессмысленный набор
символов. Все остальное - инструменты, снаряжение, оборудование - я
оставлял здесь, надеясь перенести в другое место, если потребуется. Но я
не собирался оставлять здесь денег. Все это очень утомляло, но я не мог
позволить себе отдых, пока не будут сделаны последние приготовления. Я
натянул на забинтованные руки тонкие пластиковые перчатки и сел за работу.
Деньги находились в сейфе, так как я грабил банки и не думал поддерживать
их открытием там своего счета. Я сложил их все в портфель обыкновенного
делового человека. Он оказался только наполовину заполненным, поэтому я
доложил его микроинструментами, которые мне могли понадобиться. И в
оставшееся свободным место я запихнул столько одежды, сколько смог, затем
встал на него коленом и, поднажав чуть-чуть, закрыл его и защелкнул на
замок. Теперь переодевание и маскировка. Черный костюм-четверка делового
человека, ткань которого была украшена крошечным узором белых долларовых
купюр. Оранжевый шейный платок, который носят все молодые банкиры, а также
характерные сапоги из кожи свинобраза с хвалеными каблуками. Что прибавит
мне роста - это кстати. Когда я выйду, на мне будут усы и очки в золотой
оправе. А сейчас мне нужно было покрасить волосы в темный цвет и добавить
лицу загара. Закончив все приготовления, накачанный пивом, обезболивающим
и смертельной усталостью, я раскрыл свою кровать-архив, завел будильник и
провалился в вечность.
Вокруг моей головы роились гигантские комары, все больше и больше
комаров, жаждущих моей крови...
Я открыл глаза и отогнал остатки сна. Будильник, который я до сих пор
не отключил, жужжал голосами тысяч насекомых, они становились все громче и
громче и наконец зазвучали, как целое полчище, готовое к атаке. Я надавил
на кнопку, облизал сухие губы и, шатаясь, заковылял за стаканом воды. За
окном было уже совсем светло, и стали появляться первые ранние пташки.
Все было готово. Я тщательно умылся и оделся. Щегольские оранжевые
перчатки очень подходили к моему шейному платку и скрывали забинтованные
руки. Дождавшись часа пик, когда улицы были заполнены народом, я подхватил
свой портфель и, убедившись, что в холле никого нет, вышел из кабинета и,
не оглядываясь, закрыл за собой дверь. Эта часть моей жизни закончена.
Сегодня первый день моей новой жизни. Я надеялся на это. Я прошел к
лестничной клетке очень похожей, как мне казалось, на деловую походкой,
мимо первых посетителей, вниз, на улицу. И увидел на повороте
полицейского, внимательно разглядывающего каждого прохожего. Я не смотрел
на него и обнаружил впереди себя привлекательную девушку с очень милыми
ножками. Я наблюдал за их семенящими движениями и попытался забыть о
присутствии стража закона. Подошел к нему, прошел мимо, зашагал прочь от
него. Ожидая, что он окликнет меня, опознав. Но он не окликнул. Может, он
тоже засмотрелся на очаровательные ножки. Один есть - но скольких мне еще
предстоит миновать?
Это была самая долгая прогулка, которую я когда-либо предпринимал в
своей жизни. Или так по крайней мере мне казалось. Не слишком торопливая,
но и не очень медленная. Я старался слиться с толпой, просто один из этих
подневольных трудяг, спешащих на работу и думающих только о доходах и
расходах, а также об акциях своей компании. Что бы эти акции из себя ни
представляли. Еще одна улица - пока все в порядке.
Вот поворот. Служебный подъездной путь к торговому центру. Здесь не
место такому бизнесмену, как ты. Поэтому пошевеливайся и не околачивайся
тут зря. Скорее за угол, и ты спасен. Спасен? Я остановился как вкопанный.
У входа стоял служебный фургон Максвиниз, и неуклюжий скотина-механик
входил в помещение.
Я посмотрел на часы, щелкнув пальцами, затем повернул прочь со
служебной дорожки на случай, если за мной наблюдали. И быстро зашагал по
улице до первого Спидидайн [Спидидайн - ресторан (кафе) быстрого
обслуживания]. Словно в довершение сегодняшнего дня, под первым же грибком
сидели двое полицейских. И конечно же, глазели на меня. Я прошел мимо,
глядя строго перед собой, и сел за самый дальний от них столик. У меня
вдруг ужасно зачесалось между лопатками, но я не смел двинуться. Я не
видел их, но прекрасно знал, что они делают. Они смотрят на меня, что-то
говорят друг другу, решив, наверное, что я совсем не тот, за кого себя
выдаю. Лучше проверить и выяснить это. Встают, идут ко мне, наклоняются к
моему грибку... Я увидел ноги в голубых брюках краешком глаза, и мое
сердце вдруг начало громко стучать в груди, так что я был уверен, что его
стук слышен всему ресторану. Я ждал обвинительных слов. Подождал...
пробежал глазами по голубым штанам и выше... Я увидел, что напротив меня
усаживается водитель воздушного лайнера, одетый в форму.
- Кофе, - сказал он в микрофон, развернул газету и углубился в
чтение.
Стук моего сердца поутих и стал напоминать нормальный, и я беззвучно
отругал себя за излишнюю подозрительность и трусость. Затем произнес вслух
в свой микрофон самым низким голосом, на который были способны мои
голосовые связки:
- Черный кофе и малигатони [густой острый суп с пряностями (инд.)] с
клецками.
- Опустите шесть долларов, если вам не трудно.
Я сбросил монетки. Сбоку от меня послышалось громыхание оборудования,
и на стол выскользнул заказанный завтрак. Я ел неторопливо, поглядывая на
часы, затем принялся потихоньку цедить кофе. Я хорошо знал, отсиживаясь
как-то в морозильной камере, что на профилактику у механика уйдет не
меньше тридцати минут. Я просидел за столиком сорок, и только потом вышел
из-за него. Я старался не думать о том, что обнаружу, когда наконец попаду
в подсобное помещение Максвиниз. Я хорошо помнил свои прощальные слова - я
буду следующим человеком, который войдет в эту дверь. Хо - хо. Следующим
человеком оказался механик. Поймал ли он Слона? Я вспотел от одной мысли.
Скоро я сам это узнал. Я прошел мимо того грибка, где сидели полицейские.
Их не было - ушли обыскивать другую часть улицы - меня, наверное, ищут. Я
снова направился к торговому центру. И повстречался с отъезжающим от
служебного входа славным фургончиком Максвиниз.
Я держал ключи наготове. Когда я подходил к двери, дорога была пуста
- затем я услышал позади себя чьи-то шаги. Полиция? Все с той же заученной
настойчивостью мое сердце заколотилось вновь. Я замедлил шаги, подходя к
двери. Остановившись и наклонившись вперед, я мял ключи в ладони, словно
выбирая нужный мне. Рассматривая ключ, я слышал, как кто-то прошел мимо
меня. Молодой человек, который не обратил ни малейшего внимания на мое
присутствие. Он продолжал вышагивать по дороге и вошел в дальние ворота
рынка. Я оглянулся через плечо - затем прыгнул к двери, пока не появился
еще кто-нибудь. Повернул ключ, толкнул дверь - и она, конечно же, не
открылась. Запирающий механизм, который я туда вставил, сработал отлично.
Он разблокируется через минуту. Шестьдесят коротких секунд. Шестьдесят
невыносимо долго тянущихся секунд. Я стоял у двери в своем прекрасном
деловом костюме, который был здесь так же неуместен, как и соски на брюхе
борова-свинобраза, как было принято говорить у нас на ранчо. Стоял и
покрывался испариной, и ждал появления полиции или опять какого-нибудь
прохожего. Ждал и терпел. Пока наконец ключ не повернулся, дверь не
открылась - и я ввалился внутрь. Пусто! На дальней стене стучало и визжало
автоматическое оборудование. Булькал раздатчик напитков, наполняющий
контейнер просвистел вниз и исчез. Зато появился дымящийся паром
поджаристый бургер. И это продолжалось день и ночь. Но среди всего этого
механического движения не появлялась никакая человеческая фигура. Они
схватили его - полиция нашла Слона. А теперь они схватят меня.
- Ах, мой мальчик, должно быть, на этот раз это ты...
Из морозильника возник Слон, необъятный в своих изоляционных одеждах,
держа в руке все свои пожитки и прижимая под мышкой раскладушку. Он
захлопнул за собой дверь, и тут силы покинули меня, и я сел на пол,
прислонившись к стене спиной.
- С тобой все в порядке? - спросил он с тревогой в голосе. Я помахал
слабой рукой.
- В порядке, в порядке - дай мне только перевести дух. Я испугался,
что тебя забрали.
- Тебе не стоило беспокоиться. Когда ты не появился через
определенное время, я рассудил, что в нашем плане, наверное, появились
кое-какие дополнения. Или небольшая заминка. Поэтому я отрепетировал свой
отход на случай, если сегодня объявятся законные пользователи. И они и
вправду объявились. А там действительно холодно. Не могу сказать с
уверенностью, сколько они тут пробыли, но я был уверен, что ты придумал
какой-нибудь способ, чтобы узнать, когда они уйдут...
- Я же хотел тебе сказать!
- В этом нет необходимости. Я нашел спрятанный громкоговоритель и
включил его, и слушал, как кто-то бормотал свои проклятия, пока ковырялся
с машинами. Через некоторое время стук захлопнувшейся двери и тишина
сообщили мне все, что требовалось. А теперь расскажи о себе. Были какие-то
проблемы?
- Проблемы! - я рассмеялся от облегчения. Перестав только тогда,
когда услышал в своем смехе истерические нотки. Я рассказал ему все,
опуская кое-какие самые отвратительные моменты. Он шумно реагировал в
нужных местах и внимательно слушал меня до самого конца.
- Ты слишком строг к себе, Джим. Одно маленькое упущение после такого
напряженного дня нельзя считать слишком уж неожиданным.
- Зато непростительным! Я был настолько глуп, что чуть не обрек нас
двоих на провал. Этого больше не повторится.
- А вот в этом ты не прав, - сказал он, покачав толстым пальцем. -
Это может случиться в любое время - пока ты не обретешь навыков в работе.
Тебе нужно тренироваться и тренироваться с пользой для дела...
- Конечно!
- ...пока оплошность вроде этой не станет невозможной. Ты сделал все
невероятно хорошо для человека с твоим опытом. Теперь нужно только
совершенствоваться.
- А ты будешь учить меня, как стать таким преуспевающим жуликом, как
ты!
В ответ на мои слова он сдвинул брови и помрачнел. Что я сказал
такого неподходящего? Я с беспокойством жевал свою больную губу, пока он
молча раскладывал кровать на колесиках, а затем уселся на ней, скрестив
ноги. Когда же он снова заговорил, я хватал на лету каждое его слово.
- Вот твой первый урок, Джим. Я не жулик. Ты не жулик. Мы не хотим
быть преступниками, потому что все они глупы и неквалифицированны. Очень
важно понимать и принимать во внимание, что мы стоим в стороне от общества
и следуем своим строгим правилам, некоторые из них даже строже, чем те,
что существуют в обществе, которое мы отвергаем. Эта жизнь может оказаться
одинокой - но ты должен сам выбрать свою дорогу и идти по ней с открытыми
глазами. А раз уж путь выбран, ты должен быть верным ему. Ты должен быть
более высоконравственным человеком, чем они, потому что тебе придется жить
по более строгим моральным законам. И его нормы не содержат слово "жулик".
Это слово из их мира, и ты не должен употреблять его.
- Но я хочу быть преступником...
- Оставь эту мысль - как и название. Это, и ты должен простыть меня
за такие слова, просто юношеские амбиции. Это только твое эмоциональное
неприятие мира, в котором ты живешь и который тебе не нравится. Ты
отвергаешь его - но вместе с тем принимаешь его описание того, кто ты есть
- "жулик". Но ты не жулик, и я не жулик.
- Тогда - кто же мы? - спросил я с необычайной прилежностью. Слон
сложил пальцы пирамидой, нараспев произнося слова.
- Мы - граждане Объективной Реальности. Мы отвергаем упрощенные,
скучные, строго регламентированные, бюрократические, нравственные и даже
древние библейские истины, по которым они живут. На их место мы ставим
свои собственные и гораздо более качественные правила. Мы можем физически
двигаться среди них - но мы не они. Там, где они ленивы - мы трудолюбивы.
Там, где они безнравственны - мы сама добродетель. Там, где они лгут - мы
говорим правду. И может быть, мы являемся главной силой добра в том
обществе, от которого мы отказались.
Я не совсем понял, о чем он говорит, но терпеливо ждал, потому что
знал, что вскоре все прояснится. И он пояснил.
- Что это за галактика, в которой мы живем? Посмотри вокруг себя.
Жители этой планеты, как и жители других планет, входящих в неопределенную
организацию, известную под названием Галактической Лиги, это жители
обеспеченного, богатого союза миров, в котором слово "преступление" уже
почти забыто. Ты был в тюрьме и видел этих угрюмых недоделанных, которых
они считают преступниками. И это называется прогрессивным миром! На других
планетах, населенных нашими поселенцами, уже почти не осталось
недовольных, а уж социально опасных и того меньше. Из этого следует, что
как только появляется человек, доставляющий обществу беспокойство, а они
все еще рождаются, несмотря на строгий генетический отбор, его тут же
ловят и исправляют все его отклонения от нормы. Я как-то летал в космос
единственный раз в жизни, путешествие к недалеким мирам. Это было ужасно!
Жизнь там похожа на разноцветный и удивительный кусок мокрого картона. И я
поспешил назад на Бит О'Хэвен, так как по сравнению с другими планетами
Бит О'Хэвен, отвратительная по временам, все-таки райский уголок.
- Когда-нибудь мне бы тоже хотелось посмотреть на эти миры.
- Посмотришь, дорогой мой мальчик, вполне достойное стремление. Но
изучи сначала досконально этот мир. И скажи спасибо, что у них нет здесь
до сих пор полного генетического контроля - или машин для умственного
регулирования, которые борются с обществом. На других планетах дети точно
такие же, как и у нас. Кроткие, мягкие и социально приспособленные.
Конечно, некоторые из них не проявляют своих генетических недостатков -
или преимуществ, как мы бы сказали - пока не станут взрослыми. Эти
бедняжки преуспели по части мелких правонарушений - ночные кражи со
взломом, ограбления магазинов, кража скота и тому подобное. Они могут
избавить их от дурных наклонностей за неделю или две, ну, может, за месяц
или два, в зависимости от степени умственного развития той или иной
цивилизации. И то, что полиция их в конце концов достанет и засадит за
решетку, так же неотвратимо, как и распад атомов или осенний листопад.
Я переварил эту информацию, затем задал очевидный в таких случаях
вопрос.
- Но если преступление заключается именно в этом - в протесте против
системы - куда это нас заведет?
- Ты не должен задавать таких вопросов. Те отверженные, которых я
тебе обрисовал и которых ты встречал в тюрьме, составляют 99,9% уголовного
мира в нашем хорошо организованном и принаряженном обществе. И только
оставшаяся и самая значительная 0,1%, которую мы представляем, является
самой существенной в структуре того же общества. Без нас начнется гибель
населения от перегрева. Без нас жизнь этого овечьего стада будет настолько
пуста, что начнется массовое самоубийство. Вместо того, чтобы преследовать
нас и называть нас преступниками, они должны почитать нас, как своих
благодетелей!
Когда он говорил, глаза его возбужденно искрились. Мне не хотелось
прерывать его взволнованную речь, но у меня появились кое-какие вопросы.
- Извини, пожалуйста, но будь добр, объясни мне, почему это так?
- Потому что мы задаем полиции работу, им же надо кого-нибудь
преследовать, иметь какой-нибудь повод, чтобы рыскать повсюду в своих
дорогих машинах. Ну а публика - как они смотрят новости и слушают
сообщения о наших последних подвигах, как они рассказывают об этом друг
другу и смакуют каждую деталь! Ну а какова же цена этого представления и
его общественная польза? Да никакой. Бесплатное обслуживание, даже если мы
рискуем своей жизнью, головой и свободой, чтобы доставить им удовольствие.
А что мы получаем от них? Да ничего. Просто деньги - бумагу и
металлические символы. Все это застраховано. Если мы выпотрошим банк,
деньги им вернет страховая контора, которая в конце года недосчитается в
своем ежегодном доходе микроскопической суммы. Каждый вкладчик недополучит
миллионную долю своей прибыли. Никаких убытков, абсолютно никаких.
Благодетели, мой мальчик, мы просто благодетели и никто больше. Но для
того, чтобы мы могли совершать для них это благо, мы должны действовать
вопреки тем барьерам и правилам, которые они нам выставляют. Мы должны
быть такими же скрытными и бесшумными, как и крысы за деревянной
перегородкой. Конечно, в прежние времена это было гораздо легче сделать, и
в обществе было намного больше крыс, когда правила были не так строги. Так
же как в старых деревянных зданиях больше крыс, чем в бетонных. Но и
сейчас крысы приживаются в домах. Теперь, когда общество сплошь состоит из
железобетона и нержавеющей стали, между стыками остается совсем немного
щелей. И только очень смышленые крысы могут отыскать эти лазейки. Только
крыса из нержавеющей стали может чувствовать себя как дома в такой
окружающей среде.
Я захлопал в порыве восхищения в ладоши, пока они не заболели, и он
кивал головой, с грациозным достоинством принимая мои похвалы.
- Вот кто мы такие, - выпалил я. - Крысы из нержавеющей стали! Какая
же это честь быть одинокой нержавеющей стальной крысой!
Он опустил голову, соглашаясь с моими словами, затем снова заговорил.
- Не спорю. А теперь - мое горло совсем пересохло от этих длинных
речей, и мне интересно было бы знать, сможешь ли ты помочь мне разобраться
со всеми этими сложными приспособлениями вокруг нас. Существует ли
какой-нибудь способ извлечь из них двойной вишневый сироп?
Я повернулся к лабиринту стучащего и визжащего оборудования,
покрывающего внутреннюю стену.
- Конечно, существует. Буду счастлив показать его тебе. У каждой из
этих машин есть контрольный включатель. Вот этот, если ты посмотришь
поближе, предназначен для раздатчика напитков. Сначала ты должен нажать на
кнопку, затем привести в действие раздатчик, который и выдаст напиток
сюда, вместо того, чтобы отдать его посетителю снаружи. Все подписано -
смотри, вот здесь вишневый сироп. Легкое прикосновение и... пожалуйста!
С присвистом стакан вывалился из раздатчика, и Слон едва успел
поймать его. Сделав несколько глотков, он застыл и прошептал уголками губ:
- До меня только дошло, что здесь имеется окошко, и какая-то молодая
леди смотрит на меня через него!
- Не пугайся, - успокоил я его. - Оно сделано из одностороннего
стекла. Она просто любуется своим лицом. Это сделано для того, чтобы
контролеры могли наблюдать за посетителями.
- Правда? А, теперь я и сам вижу. А они действительно обжоры. Их
чавкание вызывает ропот в моем собственном животе, должен тебе признаться.
- Нет ничего проще. Вот здесь контрольная кнопка раздатчика пищи.
Самый ближайший выдает Макбаннибургер, если он тебе нравится.
- Обожаю до смерти.
- Тогда прошу.
Он схватил дымящийся пакет, традиционно украшенный глазами-бусинками
и хвостом с кисточкой, и принялся жевать. Было приятно наблюдать за тем,
как он ест. Но я заставил себя оторваться от зрелища, чтобы не забыть
бросить монеты в щель позади бронированной кассы.
Слон выпучил глаза от удивления. Проглотив кусок, он произнес:
- Ты платишь! А я думал, что мы попали в гастрономический рай, где
бесплатно выдается еда и питье по первому нашему требованию день и ночь.
- Так и есть - так как все эти деньги украдены, и я просто запускаю
их в обращение, чтобы поддерживать экономику здоровой. Максвиниз работает
без перерыва. И каждый кусочек мяса свинобраза, каждый осколок льда
находится на учете. Когда механик проверяет машины, он отвечает за каждую
статью расхода. Магазинный компьютер хранит в памяти следы каждой покупки,
чтобы запасы, хранящиеся в морозильнике, пополнялись строго в соответствии
с нормой. И все собранные деньги каждый день убираются из сейфа на внешней
стене, который тоже автоматизирован. Бронированный фургон справляется со
всем этим, когда приходит время. Применяется какой-то код, и деньги из
сейфа перегружаются в фургон. А если мы просто, не церемонясь, будем
питаться, записи откроют факт воровства. Будет проведено тщательное
расследование. Мы должны платить, чтобы сумма соответствовала количеству
оприходованных продуктов. Но так как мы больше не собираемся сюда
возвращаться, мы стащим все эти деньги в день нашего ухода.
- Прекрасно, мой мальчик, прекрасно. А то я уж было обеспокоился
твоей вынужденной честностью. Ну а раз уж ты стоишь рядом с контрольной
кнопкой, нажми, пожалуйста, и подай мне еще один кусочек жареных ребрышек,
пока я плачу.
Полагаю, бывают и более странные места для проведения школьных
занятий, но я не мог выдумать более необыкновенного. В определенное время
суток ничего нельзя было услышать сквозь стук, скрежет и визг работающего
оборудования. Ланч и обед были самыми напряженными часами, но еще один пик
приходился на то время, когда заканчивались занятия в школах. Нам
приходилось есть самим в это время, потому что разговаривать было просто
невозможно, и мы каждый раз проходили по всему списку, имеющемуся в
распоряжении Максвиниз. Мы сбились со счета, сколько же Макбаннибургеров
провалилось у нас в горло, и сколько мороженых вишен за ними последовало.
Мне нравились Доббиндоги, пока я ими не объелся, включал также кнопку со
студнем из ножек свинобраза и с оладьями. Слон был всеяден, ему нравилось
все, стоящее в меню. Затем, когда толпы редели, после того, как мы
смахивали последние крошки с наших губ, мы садились, удобно развалясь на
наших креслах, и мое обучение продолжалось. Когда мы начали изучать
компьютеры, я обнаружил, что Слон замышлял в последние два десятилетия.
- Дай мне терминал, и я смогу управлять миром, - сказал он, и голос
его прозвучал настолько авторитетно, что я поверил, он сможет. - Когда я
был молодым, мне доставляло невиданное удовольствие делать жителям этой
планеты приятное. Просто дух захватывало, когда я перехватывал движение
наличной массы или заменял свою кредитную карточку пачками банкнот. Они
так и не догадались, как я это делал...
- А как ты это делал?
- Мы говорим о компьютерах.
- Ну давай отклонимся от темы на этот раз, я прошу тебя. Обещаю
использовать этот прием во благо. И может быть, если ты позволишь, даже
оставлю им одну из твоих карточек.
- А что, это превосходная идея! Сбить с толку нынешнее молодое
поколение полицейских, как я ловко проделывал это с их предшественниками.
Я опишу тебе, что произошло, и может быть, ты сам догадаешься, как это
было сделано. На центральном монетном дворе, хорошо охраняемом древнем
здании с каменными стенами двухметровой толщины, расположены гигантские
сейфы, набитые миллиардами долларов. Когда нужно отправлять наличную
массу, охрана и официальные лица наполняют специальную коробку, которую
потом закрывают и опечатывают под присмотром всех присутствующих. Снаружи
здания ожидает конвой полицейских, сопровождающих одну-единственную
бронированную машину. По определенному сигналу машина подкатывает задом к
обитой броней двери подающего отсека. Внутри здания открывается внутренняя
стальная дверь, и коробка помещается в бронированную камеру. Дверь
опечатывается до того, как может быть открыта внешняя. Затем коробка
совершает путешествие в бронированной машине к специальному поезду,
который имеет бронированный вагон. Он имеет только одну дверь, которая
запирается, опечатывается и обматывается колючей проволокой с
сигнализацией. Его постоянно сопровождает охрана, и таким образом
доставляется в город, который нуждается в наличности, огромная масса
долларов. Там их ждет другая бронированная машина, коробка перемещается в
нее - все еще опечатанная - и доставляется в банк. Там ее вскрывают - и
обнаруживают, что в ней содержится только лишь моя визитная карточка.
- Потрясающе!
- Желаешь объяснить, как это было сделано?
- Ты был одним из охранников в поезде...
- Нет.
- Или вел бронированную машину...
- Нет.
Я ломал над этим голову целый час, потом наконец сдался, и он мне все
объяснил.
- Все твои предположения заслуживают внимания, но все они опасны. Ты
более физически развит, чем я когда бы то ни было. Но я в своих операциях
предпочитал мозги мускулам. А причина в том, что я никогда и не вскрывал
коробку, чтобы вытащить оттуда деньги, она была пуста еще тогда, когда
покидала здание. Или лучше сказать, она была наполнена для веса кирпичами
вместе с моей карточкой. Теперь ты сможешь догадаться, как все это
произошло?
- Никогда не покидали здание, - пробормотал я, пытаясь заставить
мозги работать. - Но ведь коробка была погружена в машину, и в ней что-то
было...
- Ты забываешь еще кое о чем.
Я щелкнул пальцами и подпрыгнул.
- Стена, конечно, это должна была быть стена. Ты дал мне все ключи к
разгадке, это я оказался таким тупым. Старая, каменная, двухметровой
толщины!
- Точно так. Мне понадобилось четыре месяца, чтобы пробить ее. Я
истратил на нее трех роботов, но в конце концов я победил. Для начала я
приобрел здание напротив монетного двора через дорогу, и мы пробили
тоннель под ней. Киркой и лопатой. Очень медленно, очень тихо. Через
фундамент здания и стену. Которая, как оказалось, была двойной, и, как
водится, между внешней и внутренней оболочкой имелось пространство,
заполненное булыжниками и щебенкой. Никто не услышал, как мы открыли
стенку подвала, соединявшего внутренний двор здания с внешним, при помощи
алмазной пилы. Механизм, который я вмонтировал там, мог поменять коробки
за 0,5 секунды. Когда внутренняя дверь закрывалась, немедленно приводился
в действие блокирующий затвор, и внешняя дверь не могла быть открыта в это
время. Это длилось примерно три секунды, и этого было для меня достаточно.
Я включал свой механизм и заменял коробки. Они никак не могли выяснить,
как я это делаю. Механизм все еще там. Но вся операция проводится теперь
по-другому, да и они перерыли там все вокруг. Компьютерное пиратство - это
совсем другое дело. По существу, это просто интеллектуальное упражнение
для мозгов.
- Но разве компьютерное пиратство еще возможно в наше время? Со всеми
этими шифрами, паролями и блокирующими устройствами.
- Что может быть зашифровано и заблокировано человеком, человеком же
может быть и расшифровано, и разблокировано. Не оставляя никаких следов.
Приведу несколько примеров. Начнем с проказы под названием округление
цифр. Смотри, как это делается. Допустим, у тебя в банке имеется восемь
тысяч долларов с заранее оговоренным годовым процентом. Допустим, он равен
восьми. Твой банк увеличивает твой счет еженедельно, чтобы ты получал от
этого выгоду. Это значит, что в конце первой недели банк умножает твой
баланс на 0,0015384 процента и прибавляет эту сумму к твоему счету. Он
увеличивается на 12,30 долларов. Правильно? Проверь по своему
калькулятору.
Я подсчитал сумму по калькулятору и пришел к тому же самому ответу.
- Точно двенадцать долларов и тридцать центов прибыли.
- Не точно, - возразил он. - Прибыль составит 12,3072 доллара, не так
ли?
- Ну да, конечно, но ты ведь не можешь прибавить семьдесят две
тысячных цента к чьему-нибудь счету, правда?
- Не так все просто. Во всех финансовых расчетах производятся
округления до сотых единиц. У банка в этом случае имеется два варианта
поведения. Он может округлять все цифры после 0,005 до одной сотой, а те,
что меньше 0,0049, до нуля. В конце рабочего дня округления в ту и в
другую сторону сравняются, и банк не окажется внакладе. Или, и это
общепринятая практика, банк может просто не принимать во внимание все
десятичные знаки кроме первых двух, таким образом имея хоть и небольшую,
но постоянную прибыль. Небольшую по банковским масштабам, но очень
солидную, как посчитал бы любой простой гражданин. Если банковский
компьютер настроить так, чтобы он переводил все эти отброшенные единицы на
специальный счет, то почему бы не сделать так, чтобы к концу дня компьютер
выдал только текущие счета банка и его клиентов. Никто не пострадает, и
все будут довольны.
Я яростно давил клавиши калькулятора, затем довольно рассмеялся,
глядя на полученные результаты.
- Точно так. Все довольны - включая держателя этого счета, который
составляют теперь все эти тысячные и десятитысячные, отброшенные за
ненадобностью юли долларов. Даже если из десятитысячных счетов вычесть
половину одной тысячной доли, прибыль банка составит пятьдесят долларов в
день!
- Точно. Но большой банк будет иметь выгоду в сотни раз большую, чем
твой результат. Эта доля составит, насколько я знаю по собственному опыту,
еженедельный доход в пять тысяч долларов.
- И это, это и есть самая простенькая и самая маленькая твоя
компьютерная шуточка? - спросил я притихшим голосом.
- Она и есть. Когда корпорации начинают объединять компьютеры в одну
сеть, цифры становятся просто неправдоподобными. Очень приятно работать на
высоком уровне. Потому что, если ты аккуратен и не оставляешь следов,
корпорации даже не подозревают, что их надувают! Они и не хотят ничего
знать об этом, и не поверят в это, даже если столкнутся с таким фактом
лицом к лицу. Очень непросто выявить компьютерного пирата и признать его
виновным. Это отличное хобби для такого пожилого и солидного гражданина,
как я. Оно сохраняет мою деловую активность и пополняет мои богатства. И я
ни разу не был пойман. Ах, да, кроме одного раза...
Он тяжело вздохнул, и в его вздохе послышалась обида.
- Это моя вина! - крикнул я. - Если бы я не пытался найти тебя, тогда
ты бы никогда не навлек на себя федеральных ищеек.
- Нет, Джим, не чувствуй за собой вины. Я недооценил их систему
контроля, более строгую, чем те, с которыми я имел дело раньше. Это была
моя ошибка - и мне пришлось за нее заплатить. Я и до сих пор
расплачиваюсь. Не хочу сказать ничего плохого о надежности нашего
нынешнего убежища, но эта упакованная еда начинает слегка раздражать. Или
ты этого не замечаешь?
- Мое поколение считает это хлебом насущным.
- Разумеется. Об этом я не подумал. Как лошадь никогда не устает от
сена, или свинобраз будет жадно набрасываться на свое пойло до скончания
веков.
- Или ты, должно быть, до конца дней будешь с жадностью впиваться в
омара и залпом выпивать бокал шампанского.
- Тонко и правильно подмечено, мой мальчик. Как долго ты
предполагаешь здесь оставаться? - спросил он, отодвигая прочь полпорции
зачерствевших пышек.
- Я бы сказал, что не меньше двух недель, - по его телу пробежала
дрожь.
- У меня будет хорошая возможность похудеть.
- За это время горячка погони немного поостынет. Но нам все же
придется избегать общественного транспорта, хотя бы некоторое время.
Однако я приготовил путь отступления, который очень скоро надежно укроет
нас от преследования.
- Осмелюсь спросить - что это будет?
- Лодка, или лучше сказать небольшой катер на Стикс Ривер. Я купил
его не так давно от имени компании, он находится в заливе неподалеку от
Билльвилля.
- Отлично! - он радостно потер руки. - Конец лета, южный круиз,
жаренная на костре форель по вечерам, охлажденное в ручье вино, бифштекс в
ресторанчиках на берегу.
- И изменение моего пола.
Он удивленно заморгал, но вздохнул с облегчением, когда я объяснил.
- Я надену девичье платье, когда мы взойдем на палубу и нас можно
будет видеть с берега. По крайней мере до тех пор, пока мы не отплывем
подальше отсюда.
- Грандиозно. Я немного сброшу вес - здесь не будет больших
трудностей с диетой. Отпущу усы, затем бороду, покрашу волосы снова в
черный цвет. Это уже кое-что. Так, может, лучше мы останемся здесь еще на
месяц, а не на две недели? Я могу продлить свое заключение в этом
гастрономическом гетто до тех пор, пока смогу не есть. Фигура моя будет
приведена в порядок за эти дополнительные недели, а волосы и борода станут
длиннее.
- Можем и остаться, если ты выдержишь.
- Тогда решено. И мы можем полностью посвятить свое время продолжению
твоего образования.
Я был слишком поглощен нашими занятиями, чтобы обращать внимание на
постоянное присутствие аромата жареных бургеров из свинобраза. Кроме всего
прочего, я все еще мог их есть. По мере того как продвигалось мое
постижение всевозможных способов обхождения закона в нашем обществе,
фигура Слона с таким же успехом понемногу таяла. Мне хотелось покинуть это
заведение раньше, но Слон, приняв однажды решение, был непоколебим.
- Раз план утвержден, ему нужно следовать буквально. Его следует
изменять, только если меняются внешние обстоятельства. Человек - существо
нерациональное, и нужно время и тренировка, чтобы он стал другим. А
причины для изменения операции всегда найдутся. - Он вздрогнул от внезапно
загромыхавших на большой скорости машин; закончились школьные занятия.
Затем перевернул еще один листок своего календаря. - Тщательно
спланированная операция обязательно сработает. А будешь вмешиваться в
процесс - и все разрушишь. Наш план очень хорош. И мы будем его
придерживаться.
Он выглядел намного стройней и крепче, когда настал день нашего
исхода. Он прошел горнило гастрономического изобилия и закалился в нем. А
я прибавил в весе. Мы выработали план действий, сложили свои
немногочисленные пожитки, вычистили все доллары из сейфа - а также
уничтожили все следы нашего здесь пребывания. И в конце концов нам
оставалось только сидеть и молчаливо поглядывать на наши часы. Когда
зазвенел будильник, возвещая о том, что кто-то вставил ключ в замок
входной двери, мы были уже на ногах, радостно улыбаясь друг другу. Я
отключил будильник, а Слон отворил дверь морозильника. Как только во
входной двери повернулся ключ, мы закрыли за собой нашу дверь. Стоя и
дрожа от холода в мавзолее Максвиниз, мы прислушивались к шагам механика,
входящего в комнату, которую мы только что покинули.
- Слышал? - спросил я. - Он проверяет подачу льда в раздатчике
вишневого сиропа. Вот смехота.
- Я бы предпочел не обсуждать содержимое этой ужасной галереи для
гурманов. Не пора ли нам идти?
- Пора, - я легко отворил входную дверь и прищурился на яркий
солнечный свет, так давно не виденный нами. Теперь дверь служебного
фургона, пока на улице никого нет.
- Сюда.
Воздух был свеж и приятен, и наполнен чудесным ароматом. Хотя он
пропитался насквозь запахом кухни, я все же уловил это. Я заклинил входную
дверь, ведущую в нашу комнату кулинарных ужасов, чтобы задержать немного
механика, если он решит покинуть помещение раньше положенного времени. Нам
и нужно-то было каких-нибудь пятнадцать минут. Слон набил руку с моей
отмычкой и широко распахнул дверцу фургона передо мной, когда я подошел к
нему. Он нырнул в кузов, а я неторопливо завел мотор. Все было очень
просто. Я высадил его недалеко от залива, где он сидел на скамеечке,
греясь на солнышке и приглядывая за нашими пожитками. Теперь не было
ничего проще, чем припарковать угнанный фургон где-нибудь рядом с винным
магазином. Когда же я ровным шагом, не бегом, вернулся на берег, я махнул
рукой в сторону реки.
- Белая лодка, вон та, - второй рукой я дотронулся до усов, проверяя,
на месте ли они. - Причал полностью автоматизирован. Я пойду заберу лодку
и пригоню ее сюда.
- Начинается наш водный круиз, - сказал он, и в его глазах засверкали
веселые искорки.
Я оставил его на солнцепеке и направился к причалу, чтобы предъявить
роботу документы на лодку.
- Доброе утро, - пропел он приятным голоском. - Вы хотите забрать
пассажирский катер "Джентльмены удачи". Батареи в нем заменены, с вас
двенадцать долларов. Продукты загружены...
Он продолжал в том же духе, произнося вслух все расходы и издержки, о
которых можно было прочитать на экране - наверное, для тех, кто не умел
читать, - и я ничего не мог с этим поделать. Я переминался с ноги на ногу,
пока он наконец не закончил, и я не смог опустить необходимое количество
монет. В машине что-то булькнуло, и она проглотила их, выдав мне
квитанцию. Неспешно я подошел к лодке, предъявил квитанцию и подождал,
пока не щелкнет замок цепи, приглашая меня войти. Секунды спустя я уже
выруливал на середину реки, направляя лодку к одинокой фигуре на берегу.
Точнее, больше не одинокой. Рядом с ним сидела девушка. Я сделал круг, за
ним другой. Она не уходила. Слон сидел, сутуло сгорбившись, и не подавал
мне никакого знака, что делать. Я сделал еще один круг, но появление
патрульной полицейской машины заставило меня грести к берегу. Девушка
встала и замахала мне рукой, затем окликнула меня.
- Малыш Джимми ди Гриз, если я не ошибаюсь. Какой приятный сюрприз!
Слишком часто в последнее время в моей жизни стали появляться такие
моменты. Причалив к берегу, я взглянул на девушку поближе. Она знала меня,
я тоже, должно быть, знал ее; сногсшибательная красавица, само
совершенство. Эти алые губы - она! - предмет моих необузданных желаний.
- Это ты, Бет? Бет Нэрэтин?
- Как приятно, что ты меня узнал!
Я спрыгнул на берег со швартовами наготове, но она вырвала их у меня
из рук и сама обвязала вокруг тумбы. Через плечо я заметил полицейский
катер, быстро проплывающий мимо нас. Затем бросил взгляд на Слона, который
просто поднял глаза к небу, когда она заговорила.
- Я сказала себе, Бет, не может быть, чтобы это был Джимми ди Грыз с
маленькими прелестными усиками, выпрыгивающий из этого старого фургона
Максвиниз. Тот Джимми, которым были полны все информационные выпуски
последнего времени. А если это он, то почему бы не последовать за ним,
ради наших старых добрых школьных лет. Когда же я увидела, что ты
разговариваешь с этим милым джентльменом, я решила подождать тебя здесь,
когда ты вернешься с лодкой. Собираетесь в путешествие?
- Нет, не в путешествие, просто однодневная прогулка вверх по реке и
обратно. Было бы приятно увидеться с тобой еще раз.
Было бы совсем неплохо. Увидеться с ней, я имею в виду. Предмет моих
детских мечтаний. Она покинула школу вскоре после того, как я туда
поступил. Но ее было трудно забыть. На четыре года старше меня, совсем
зрелая женщина. Сейчас ей около двадцати одного. Она всегда была заводилой
в классе, победительница конкурса красоты - Королева Года. И по праву.
Сейчас, повзрослев, она стала еще сногсшибательней. Ее голос пробивался
через мои воспоминания.
- Не думаю, что ты был со мной откровенен, Джимми. Потому что, глядя
на все эти сумки и вещи, я могу поспорить, что вы отправляетесь надолго.
На вашем месте я предпочла бы длинный и долгий круиз. Это неплохая идея.
Произнесла ли она последние слова с каким-то другим выражением? Что
ей было нужно? Мы не могли здесь больше задерживаться. Ее намерения стали
понятны, когда она прыгнула в лодку.
- Всегда найдется место для еще одного человека! - весело выкрикнула
она и прошла на сиденье на корме. Я подхватил наши пожитки и прошептал
Слону на ухо:
- Она знает меня. Что нам делать?
Он вздохнул в ответ.
- Что мы можем сделать? Я могу сказать только то, что мы теперь имеем
пассажира. Предлагаю отложить решение этого вопроса до того, как отплывем.
Все равно у нас нет выбора.
И он был прав. Я передал ему наши вещи и принялся развязывать морской
узел, который она завязала на веревке. Подтолкнув "Джентльменов удачи"
ногой и прыгнув в лодку, я взялся за руль. Слон отнес поклажу вниз, а я
включил двигатель и направил лодку вниз по реке. Прочь от Билльвилля,
Максвиниз и полиции. Но не от Бет. Она растянулась на палубе передо мной,
подогнув юбку, так что я мог любоваться ее великолепными длинными ногами.
Что я и делал. Она обернулась и улыбнулась мне, ясно прочитав мои мысли. Я
совсем забыл, что хотел переодеться в женское платье - представляю,
сколько насмешек бы это вызвало теперь. Я начинал сердиться.
- Ну ладно, Бет, давай-ка разберемся с тобой, - сказал я, с трудом
переводя взгляд на чистые воды реки.
- Смотря что ты имеешь в виду.
- Не придуривайся. Ты смотрела новости, сама говорила. Так что ты все
обо мне знаешь.
- Конечно, знаю. Знаю, что ты грабишь банки и что ты сбежал из
тюрьмы. Это меня ничуть не смущает. У меня у самой неприятности подобного
рода. Поэтому, когда я увидела тебя, а затем и эту лодку, я поняла, что у
тебя водятся кое-какие деньги. А может, даже много денег. Было бы грешно
упустить возможность попутешествовать с тобой. Как ты считаешь?
- Нет, - я старался думать о полиции, а не о ногах. Вот наказание. -
У меня и в самом деле есть немного денег. Если я дам тебе сколько-нибудь,
высажу тебя на берег...
- Деньги - да, на берег - нет. Я распрощаюсь с НИМ и с Билльвиллем.
Теперь я собираюсь посмотреть мир. А ты оплатишь мою дорогу.
Она уютно устроилась на подушке, закинув руки за голову, и улыбалась,
наслаждаясь теплыми солнечными лучами. Я мрачно смотрел вперед и думал о
трех-четырех ударах, которые сломали бы ее нежную шею... Это не просто
шутка. Эту проблему надо было как-то решать, причем без излишней грубости.
Мотор гудел, мы продвигались вперед, разрезая носом речную гладь и
оставляя позади себя белую пену, и любимый нами Билльвилль; вперед, к
открывающимся за поворотом зеленым полям. Слон поднялся на палубу и сел
рядом со мной. В ее присутствии мы мало о чем могли поговорить. Мы
продолжали свой путь в полном молчании еще около часа, пока впереди не
показалась пристань, а на ней небольшой универсам. Бет зашевелилась и
села, проводя рукой по великолепным белокурым волосам.
- Знаете что - я проголодалась. Могу поспорить, что вы тоже. Почему
бы нам не причалить к берегу вот в этом месте? Я бы сбегала в магазин за
едой и пивом. Как вам моя идея?
- Великолепно! - согласился я. Она бежит в магазин, а мы включаем
полный вперед и ту-ту.
- Меня ободрали, как липку - улыбнулась она. - Не оставили и гроша за
душой. Если вы дадите мне немного денег, я смогу купить ланч. Думаю,
тысячи будет достаточно.
Она произнесла это все с той же очаровательной невинной улыбкой, и
мне вдруг стало интересно знать, в какие именно передряги она могла
попасть. Вымогательство и шантаж - не иначе; было видно, что она на этом
уже собаку съела. Я полез в кошелек.
- Вот и прекрасно, - сказала она, пересчитывая пачку денег с сияющими
глазами. - Я недолго. И я ЗНАЮ, что вы будете здесь, Джимми, вместе со
своим другом. Не могла ли я его видеть в тех же информационных выпусках?
Я сердито смотрел вслед восхитительным движениям ее задницы, когда
она мерной рысью направлялась к магазину.
- Ловко она прижала наши шкуры к стене, - мрачно произнес Слон.
- Пригвоздила, ободрала, исполосовала. Что будем делать?
- Только то, что она только что сказала. Кроме как убить ее, у нас
нет другого выхода. Но я не сторонник убийства.
- Да и я тоже. Хотя первый раз в жизни я чуть не поддался искушению.
- Что ты о ней знаешь?
- Ничего - последний раз я видел ее в школе. Она сказала, что попала
в какую-то неприятную историю, но я понятия не имею, что бы это могло
значить.
Он задумчиво кивнул.
- Когда мы от нее избавимся, я справлюсь по своему терминалу. Если ее
имя встречается в полицейских докладах, я сам вырою ей могилу.
- Какая нам от этого будет польза?
- Вот уж не знаю, мой мальчик. Нужно что-то делать. По крайней мере
мы должны попытаться наилучшим образом выйти из ситуации. Мы так здорово
избавились от ужасов свиного заточения и надежно укрылись от наших
преследователей. Пока это создание получает от нас деньги, мы в
безопасности. До какого-то момента. И ты не можешь не признать, что она
дело знает туго.
Я не знал, что ответить на его слова, оставалось только хмуро сидеть
и ждать, когда вернется наш непрошеный пассажир.
После ланча мы продолжили наш вояж вниз по реке. Утомившись от
принятия утренних солнечных ванн, Бет спустилась в каюту вздремнуть. Слон
захотел сменить меня у руля, и я показал ему простую систему контроля и
разъяснил кое-какие навигационные знаки. Многого мы не могли сказать друг
другу. Но мы о многом думали. В полдень объект наших болезненных раздумий
резво проскакала по палубе.
- Какой милый уютный кораблик, - нахваливала она. - Прелестнейшая
маленькая уборная, крохотная кухонька, и все остальное. Но только две
кровати. Как же мы будем все вместе спать?
- По очереди, - прорычал я - ее голос стал мне уже надоедать.
- Ты всегда был таким грубияном, Джимми. Я думаю, будет лучше всего,
если я буду спать внизу. А вы обойдетесь.
- Обойдемся, молодая леди, мы обойдемся? Чем человек такого
преклонного возраста, как я, может обойтись на палубе, когда на землю
спустится густой ночной туман? - гневу Слона не было предела, но, судя по
ее веселой улыбке, он был ей до лампочки.
- Я уверена, что вы найдете выход из положения, - сказала она. - А
теперь, мне бы хотелось сделать небольшую остановку в следующем городке. Я
так торопилась успеть на ваше судно, что забыла все свои вещи. Одежду,
косметику, ну вы понимаете.
- Думаю, тебе не потребуется много денег, чтобы купить все это? -
спросил я в шутку. Но она проигнорировала мой немощный юмор.
- Тысчонки хватит, надеюсь.
- Я иду вниз, - сказал Слон и не появлялся на палубе до тех пор, пока
она не исчезла. Он принес два пива, и я с жадностью набросился на питье.
- Убийство исключается, - твердо произнес он.
- Убийство исключается, - согласился я. - Но это не значит, что мы не
имеем права думать об этом. Так что же мы будем делать?
- Мы не можем просто сняться с якоря и уплыть. Она тут же поднимет на
ноги полицию и получит вознаграждение. Мы должны это учитывать и
соображать быстрее, чем она. Совершенно очевидно, что она отважилась на
путешествие с нами, повинуясь внезапному импульсу. Учитывая ее жадность,
необходимо продолжать давать ей деньги. Но рано или поздно она решит, что
взяла с нас достаточно, и выдаст нас ради вознаграждения. У нас на борту
есть такая вещица, как карта?
Его могучий ум славно потрудился, должен вам сказать. Я не стал
задавать лишних вопросов и отыскал карту. Он стал водить по ней пальцем.
- Мы сейчас здесь, мне думается, да, вот в этом самом месте. А ниже
по течению, вот тут, находится славный город Вэлс Хэлла. Когда мы там
окажемся?
Я глянул на шкалу и замерил расстояние большим пальцем.
- Можем добраться дотуда к завтрашнему полудню, если пораньше
тронемся.
Лицо его вдруг расплылось в такой широкой улыбке, что глаза
превратились в узкие щелочки.
- Блестяще, просто блестяще! Это нам очень даже подойдет.
- К чему подойдет?
- К моим планам. Я пока придержу их при себе до выяснения кое-каких
деталей, которые еще нужно хорошенько продумать. Когда она вернется, ты
должен соглашаться со мной во всем, что бы я ни говорил. Это все, что ты
должен делать. А теперь другой вопрос. Где мы будем спать ночью?
- На берегу реки, - сказал я, кивнув вниз. - Наша подруга вытянула из
меня все деньги, что я взял с собой. Поэтому придется пополнить запасы из
тайника. Затем я пойду на берег и куплю палатку, спальные мешки и
остальные принадлежности для комфортабельной стоянки.
- Превосходно. А я пока выберу место для лагеря и подработаю свои
планы до твоего возвращения.
Я купил также несколько бифштексов вместе с целой коллекцией
сказочных вин. Нам нужно было что-то совершенно отличное от кухни
Максвиниз. Когда солнце уже совсем склонилось к горизонту, я привязал
лодку к деревьям на берегу зеленой долины, там, где мы могли пристроить
нашу палатку. Слон, чмокая губами над мясом, объявил, что будет сам
готовить обед. Я отбил куски мяса и, пока Слон занимался обедом, а Бет
занималась своими ногтями, разложил и приготовил постели. Солнце огромным
апельсином горело на горизонте, когда мы с жадностью набросились на еду.
Это было потрясающе. Никто не проронил ни слова, пока мы с ней не
разделались. Когда исчез последний кусочек, Слон вздохнул, поднял свой
стакан, отхлебнул вина и снова вздохнул.
- Хотя я готовил обед сам, должен вам сказать, что это был просто
праздник.
- И он уничтожил наконец привкус свинобразьего мяса на губах, -
согласился я.
- Мне не нравится вино. Гадость какая-то, - в темноте был виден
только ее силуэт. Без привычного аккомпанемента ее совершенных телесных
форм, ее голос, как и слова, которые она произносила, оставлял желать
много лучшего. Тем не менее густой бас Слона, когда он снова заговорил,
был лишен враждебности.
- Бет - ведь я могу называть тебя просто Бет, не так ли? Благодарю,
Бет, завтра мы прибываем в город Вэлс Хэлла, где я должен буду сойти на
берег и посетить мой банк. Наши фонды немного поредели. Тебе бы не
хотелось, чтобы наши денежки вдруг кончились?
- Нет, не хотелось бы.
- Я так и думал. А тебе хотелось бы, чтобы я сходил в банк и принес
тебе сто тысяч долларов мелкими купюрами?
Она чуть не задохнулась. Затем она нашарила выключатель, и над нашим
тесным кружком вспыхнули импровизированные огни. Она сдвинула брови, глядя
на Слона, и, кажется, в первый раз, потеряла невозмутимость.
- Ты что стараешься надуть меня, старина?
- Вовсе нет, девочка моя. Я просто плачу за нашу безопасность. Ты
находишься в курсе определенных вещей, о которых, скажем так, лучше не
рассуждать вслух. Я думаю, что эта сумма вполне приемлема для того, чтобы
хранить молчание. Ты так не думаешь?
Она колебалась - затем вдруг разразилась смехом.
- Конечно, я тоже так считаю. Дай мне только взглянуть на цвет этих
бумажек, и я подумаю, не разрешить ли вам продолжать свой путь без меня,
бедной.
- Как скажешь, моя дорогая, как скажешь.
Он не сказал больше ни слова на эту тему. Вскоре после этого мы
отправились на покой, так как для всех для нас день выдался чересчур
хлопотный. Бет расположилась на лодке, а мы устроились в палатке. Когда я
вернулся в нее после того, как подключил сирену, чтобы быть уверенным в
том, что утром мы найдем лодку на месте, Слон уже вовсю храпел. Прежде чем
я уснул сам, я вдруг понял, что бы ни замышлял Слон, он отвоевал у нее еще
один день свободы, пока она не додумалась настучать в полицию. Соблазн
получить такую огромную сумму обеспечит нам ее молчание. До меня наконец
дошло, что Слон несомненно так и планировал.
Спустя час после рассвета мы уже бороздили течение реки, несмотря на
все протесты Бет. Она появилась позже, но гнев ее тут же растаял, когда
Слон принялся описывать ей ту выгоду, которую она сможет извлекать из
вложенной в банк суммы, не растрачивая попусту капитал, а тратя лишь
небольшие деньги на текущие покупки, и заворожил ее, словно удав кролика.
Я не имел никакого понятия о его дальнейших планах, но мне безумно
нравилось каждое мгновение его хитрой игры.
К полудню я отдал швартовы на причале Вэлс Хэлла. Центр города
располагался неподалеку, и Слон, причесав бороду и подкрутив усы, выглядел
необычайно аккуратно и по-деловому.
- Это не займет много времени, - сказал он, уходя. Бет глядела ему
вслед, заранее радуясь своему счастью.
- Это действительно тот, которого они называют "Слон",сказала она,
когда он ушел.
- С чего ты это взяла?
- Только не надо мне заливать. Я видела кадры по ЗУ каналу, о том,
как кто-то вызволил его из заключения. Невысокий парень с усиками. Должно
быть, это был ты.
- В мире сколько угодно парней с усами.
- Никогда бы не подумала в школе, что ты кончишь этим.
- Могу то же самое сказать и о тебе. Тогда я восхищался тобой
издалека.
- Так делали все достигшие половой зрелости мальчишки в нашей школе.
Не думай, что я не знала об этом. Мы посмеивались над вами, я вместе с
нашим учителем и другими...
Она замолчала и сердито посмотрела на меня, а я разулыбался и пошел
вниз мыть посуду, которую она так добросовестно игнорировала. Я почти
покончил с этим занятием, когда с берега кто-то прокричал.
- На судне! Разрешите подняться на борт?
На причале стоял Слон, сияя во всем своем великолепии. Его новый
костюм, должно быть, стоил скромного состояния. А чемодан, который он
держал, должно быть, был изготовлен из натуральной кожи какого-то
животного, с которой прекрасно гармонировала золотая отделка. Глаза Бет
превратились в два блюдца. Слон взобрался на борт и заговорщически
подмигнул нам.
- Лучше пойти вниз, где я мог бы показать вам, что в этом чемодане.
Это не для посторонних глаз.
Бет шла впереди, а он прижимал чемодан к груди, пока я не закрыл и не
запер дверь. Затем он смахнул бумаги со стола, положил на середину чемодан
и, с томительной аккуратностью, расстегнул и открыл его. Даже я был
потрясен. Там было намного больше, чем сотня тысяч. Бот смотрела во все
глаза. Затем протянула руку и распаковала пачку тысячедолларовых купюр.
- Настоящие? Они настоящие? - спросила она.
- С гарантией монетного двора. Я сам проследил за этим, - пока она
сконцентрировала все свое внимание на деньгах, он повернулся ко мне. - А
теперь, Джим, не окажешь ли ты мне небольшую услугу? Ты не мог бы найти
какую-нибудь веревку или шпагат, я уверен, что ты сам сообразишь что лучше
сгодится. Мне бы также хотелось, чтобы была полнейшая тишина, когда ты
свяжешь эту девчонку так, чтобы она не могла пошевельнуться.
Я, конечно, ждал какого-нибудь подвоха с его стороны. Но только не
этого. Она уж было собиралась открыть рот в громком вопле, но я дотянулся
до ее прелестной шейки и с силой надавил сразу за ушами.
С какой-то первобытной радостью я разорвал одно из одеял на длинные
полоски и связал ими ее нежные запястья и элегантные лодыжки. Я едва успел
завязать ей рот, как она пришла в себя и попыталась вскрикнуть. Но вместо
громкого вопля послышалось приглушенное хныкание.
- Она может дышать нормально? - спросил Слон.
- Она прекрасно дышит. Только взгляни, как свирепо сверкают ее глаза
и сердито вздымается ее великолепная грудь. Она просто замечательно дышит
через ноздри. А теперь - не объяснишь ли ты мне, что все это значит?
- На палубе, если ты так этого хочешь.
Он подождал, пока дверь за нами плотно закроется, и заговорил,
потирая руки от радости.
- Наши мучения окончены, мой мальчик. Я понял это, как только
взглянул на карту. Мой выбор пал на этот прекрасный город по двум
причинам. Во-первых, здесь находится отделение Галактического Кредитного
Банка, чем я не преминул воспользоваться - и довольно успешно, как ты уже
видел. И второй очень полезный для нас факт - в этом городе есть
космодром.
Несколько секунд я ломал голову над его словами, пока до моих
тугоумных мозгов не дошел наконец их смысл. От изумления я широко открыл
рот и не мог произнести ни слова.
- Ты хотел сказать, что нам... мы... мы покидаем планету?
Он кивнул и усмехнулся.
- Точно так. В этом маленьком мире для нас настало, скажем так,
горячее время. Оно станет еще жарче, когда наша подруга будет освобождена.
Но к этому моменту, мы стряхнем пыль Бит О'Хэвен с наших сапог и будем
отсюда на расстоянии многих световых лет. Ты как-то говорил мне, что хотел
бы попутешествовать?
- Я говорил, конечно, но разве не существует никакого контроля,
досмотра, полиции и прочего?
- Существует. Но таможенные и иммиграционные службы можно обойти,
если знать, как это сделать. Я знаю. И прежде чем сделать подобный шаг, я
проверил, какие корабли находятся сейчас в порту. Прости, что не имел
возможности предупредить тебя - но я был уверен, что твои изумительные
рефлексы легко отреагируют на данное предложение. Покидая вас, я и не
предполагал, что именно этот день будет началом нашей операции. Я
собирался лишь добыть денег, чтобы избавиться от этой девчонки.
Одновременно следя за движением кораблей. Но судьба благоволит нам. В
порту загружается грузовой космический корабль с Вении - он отправляется
рано утром. Замечательно, не правда ли?
- Думаю, да. Но я чувствовал бы себя более уверенно, если бы знал,
почему именно Вения.
- Джим, в твоем образовании имеются огорчительные пробелы. Я думал,
что каждому школьнику известно, насколько продажны венийцы. Они приносят
постоянные хлопоты и огорчения Галактической Лиге. Девиз Вении - La regioj
ciam sansiligas. Что переводится примерно так: "Твердых правил не бывает".
То есть, можно сказать, что на все случаи жизни существуют свои законы, но
взятка может внести в них свои поправки. Я бы не сказал, что это планета
уголовников, лучше будет назвать их ловкачами.
- Здорово сказано, - признал я. - Итак, что ты уже организовал?
- Пока ничего. Но мне думается, что такая возможность мне
представится, как только мы прибудем в порт.
- Да, конечно, - безо всякого восторга ответил я. Было видно, что это
сплошная импровизация, и весь план шит белыми нитками. Но выбора у меня не
было. - А что с девчонкой?
- Мы оставим полиции записку на электронной почте, которую они
получат, когда нас здесь уже не будет. И укажем в ней то место, где они
могут ее найти.
- Только не здесь - слишком людно. Ниже по течению есть
автоматизированная пристань. Я мог бы пришвартоваться у одного из
отдаленных причалов.
- Замечательное решение. Если ты объяснишь мне, как ее найти, я
поспешу на космодром, чтобы подготовить там кое-что. Давай встретимся там
в 23:00?
- Договорились.
Я наблюдал, как его величественная фигура исчезает в нарастающей
темноте, затем завел мотор и медленно вырулил в сторону канала. Когда я
добрался до пристани, уже стемнело. Но она была ярко освещена, и канал был
прекрасно виден. Большинство лодок было пришвартовано близко к берегу, что
было очень даже неплохо. Я выбрал самое дальнее место для причала.
Спустившись вниз и включив свет, я наткнулся на свирепый взгляд прекрасных
глаз. Я запер дверь за собой и сел на койку напротив Бет.
- Я хочу поговорить с тобой. Если я сниму повязку, обещаешь не
кричать? Мы находимся довольно далеко от города, и тебя все равно никто не
услышит. Ну как?
Она нехотя кивнула, все еще глядя на меня с нескрываемой ненавистью.
Я снял повязку - и отдернул пальцы как раз вовремя, ее чудесные зубки
щелкнули совсем рядом.
- Я могла бы убить тебя, растерзать тебя, зарезать, как последнюю
скотину...
- Достаточно, - сказал я. - Я тот человек, который может все это
сделать, а вовсе не ты. Поэтому лучше помолчи.
Она замолчала. Вероятно, до нее таки дошло, в каком положении она
находится; теперь в ее глазах было больше страха, чем злобы. Мне не
хотелось нагонять ужас на беззащитную девушку - но она сама напросилась на
подобные разговоры. Она приготовилась слушать.
- Тебе, наверное, неудобно так лежать. Поэтому успокойся и не
дергайся, а я тебя развяжу.
Она подождала, пока я освобожу ей руки, и чуть было не вонзила свои
ногти мне в лицо, когда я развязывал ей лодыжки. Я ждал этого, поэтому все
закончилось тем, что она вновь отлетела на свою койку, потеряв на
несколько мгновений сознание.
- Веди себя здраво, - сказал я ей. - А то я быстренько свяжу тебя и
всуну кляп в рот. И, пожалуйста, не забывай, что ты сама напросилась к
нам.
- Ты уголовник, вор. Подожди, вот доберется до тебя полиция...
- А ты шантажистка. Может, перестанем обзывать друг друга и
дурачиться? А теперь слушай, что будет дальше. Мы оставляем тебя на этой
лодке, а когда мы окажемся далеко отсюда, полиции будет доложено, где тебя
найти. Уверен, что ты им расскажешь сногсшибательную историю. Но здесь
останавливаются пассажирские экспрессы, да и много скоростных магистралей.
Так что ты никогда не увидишь нас больше, так же как и полиция. - Немного
приврать и пустить по ложному следу никогда не повредит.
- Я хочу пить.
- Сейчас принесу чего-нибудь.
Разумеется, она тут же рванула к двери, когда я повернулся к ней
спиной, и снова нацелилась мне в глаза, когда я оттолкнул ее. Я мог понять
ее чувства - мне было ее даже жаль. После этого время тянулось очень
медленно. Она не говорила ничего, что бы мне хотелось услышать - как,
впрочем и наоборот. Так проходил час за часом, пока лодка не качнулась,
когда кто-то ступил на борт. Я кинулся к ее койке, но она все же успела
громко вскрикнуть, прежде чем я заставил ее замолчать. Ручка двери
повернулась и шумно захлопала.
- Кто там? - окликнул я, нагнувшись и приготовившись к нападению.
- Свои, можешь мне поверить, - ответил знакомый голос. Я отпер и
открыл дверь с величайшим облегчением.
- Она может меня услышать? - спросил он, глядя на лежащее на койке
бесчувственное тело.
- Вполне. Дай-ка я свяжу ее для большей надежности, и тогда пройдем
на палубу.
Он вышел первым, и, когда я закрывал за собой дверь, внезапная
вспышка света осветила ночное небо и превратилась в огромную горящую дугу,
устремленную в самую высь.
- Хорошая примета, - сказал Слон. - Настоящий космический корабль.
Все готово. Дорога каждая минута, поэтому я предлагаю сейчас же хватать
наши пожитки и отправляться в путь.
- На чем?
- На арендованном вездеходе.
- Можно будет проследить за его движением?
- Надеюсь, что да. Пункт проката расположен на железнодорожной
станции. Я купил билеты на пассажирский экспресс, для нас двоих, думаю, ты
счастлив это слышать.
- Я говорил об экспрессах нашей подруге, которая сидит взаперти.
- Два великих ума работают, как один. Думаю, мне удастся выронить
билеты так, чтобы она смогла их рассмотреть, пока мы собираемся.
Мы поспешно вошли внутрь и так же быстро вышли - и я по-настоящему
восхитился тем, как искусно сумел выронить Слон легко узнаваемые голубые
билеты на экспресс. Они упали на одеяло из его кармана, в то время как его
руки были заняты чем-то другим. Мастерски! Закрывая дверь, я не мог
удержаться от соблазна послать Бет воздушный поцелуй. И получил в ответ ее
сердитый взгляд и глухое рычание, которое я, конечно же, заслужил. Тем не
менее, у нее оставалось еще несколько тысяч наших долларов, поэтому ей
нечего было жаловаться.
Вернув вездеход и дождавшись, когда мы останемся одни на станции, мы
продолжили свой путь к космодрому. До сих пор все проходило в ужасной
спешке, и только тогда, когда впереди замаячил ярко освещенный борт
настоящего космического корабля, до меня наконец дошло, что же я собираюсь
сделать. Я собираюсь лететь в космос! Одно дело смотреть по телевизору
космические оперы - и совсем другое, отважиться полететь туда. Я
почувствовал, как по моему телу побежали мурашки. Новая жизнь обещала быть
очень интересной!
- За перегородку, - приказал Слон. - Наш человек уже там.
Худой высокий человек в промасленных космических одеждах собирался
выходить, но вернулся назад в кабину, когда увидел Слона.
- Vi estas malfrua! - сердито проворчал он.
- Vere - sed me havas la monon, - ответил Слон, и в его руке
мелькнула огромная пачка долларов, которая тут же успокоила его
собеседника. Деньги перекочевали к нему и, после непродолжительных
переговоров, за первой пачкой последовала вторая. Утолив жадность,
космонавт провел нас в служебный фургончик, и мы взобрались наверх. Дверца
захлопнулась, и мы погрузились в полнейшую темноту. Вот это приключение!
Невидимые летательные аппараты проносились мимо нас, затем послышались
незнакомые звуки каких-то странных ударов, за которыми последовало громкое
шипение гигантской змеи. Мы тут же остановились, наш проводник вышел и
открыл заднюю дверцу. Я выпрыгнул первым и оказался стоящим у подножья
трапа, ведущего внутрь чего-то, что могло быть только помятым фюзеляжем
огромного космического корабля. Рядом с трапом стоял вооруженный часовой и
во все глаза смотрел на меня. Все кончено, приключение завершилось, едва
успев начаться. Что я мог сделать? Бежать, нет - я не мог оставить Слона.
Он шагнул из-за моей спины и осторожно направился к часовому, пока я
перебирал в голове различные варианты. И протянул ему еще одну пачку
денег. Часовой все еще пересчитывал бумажки, а мы уже торопливо
поднимались по трапу за нашим провожатым, стараясь не растерять по пути
свои пожитки.
- Eniru, rapide! - приказал космонавт, открывая дверь каюты. Мы
протиснулись внутрь и очутились в полной темноте, дверь за нами закрылась
и защелкнулась на замок.
- Надежное прибежище! - Слон вздохнул с облегчением, шаря по стене
рукой и отыскав в конце концов выключатель. Зажегся свет. Мы стояли в
крошечной тесной каюте. В ней было две узкие кровати и совсем малюсенькая
ванная комната позади. Мрачная картина. Слон благожелательно улыбался,
оглядываясь вокруг.
- Нам придется остаться здесь дня на два. Поэтому давай спрячем
подальше наши вещички и не будем высовываться. Иначе капитан пригрозит
вернуть нас домой, и цена взятки возрастет во много раз. Я уверен, что мы
сможем этого избежать.
- А я не уверен, что понимаю в этом хоть что-нибудь. Разве ты еще не
отдал взятку?
- Это только первоначальные взносы. Взяткой невозможно поделиться,
это твой первый урок. Космонавт получил свое за то, что незаметно провел
нас на корабль и устроил так, чтобы у трапа нас встретил милый часовой,
который пропустил бы нас за определенную плату. Теперь это в прошлом. Наше
присутствие на корабле неизвестно офицерам - и в особенности капитану, для
которого потребуется очень солидное вознаграждение. Посмотрим.
- Да, хотелось бы посмотреть. Взяточничество - и в самом деле точная
наука.
- Так и есть.
- Как хорошо, что ты можешь говорить на их языке.
Его брови удивленно выгнулись, и он наклонился ближе ко мне.
- Ты нас не понимал? - спросил он.
- Я не изучал иностранные языки в школе.
- Иностранные! - он казался шокированным. - Из какой же глуши этой
свинобразьей планеты ты должен был появиться? Это не иностранный язык,
дорогой мой мальчик. Это эсперанто, межгалактический язык, простой и
ясный, каждый начинает изучать его с самого раннего возраста и
разговаривает на нем не хуже, чем на родном. В твоем образовании большие
пробелы, но это очень просто исправить. Еще до нашего следующего
приземления ты сможешь разговаривать на нем. А для начала, все глаголы в
настоящем времени и во всех лицах имеют окончание ая. Сама простота...
Он замолчал, услышав, как кто-то пытается отворить дверь нашей каюты.
Он прикоснулся пальцем к губам и показал на ванную комнату. Я нырнул туда
и зажег свет в тот самый момент, когда Слон выключал его в каюте. Он
поспешно прошмыгнул в ванную и пристроился рядом со мной. Я потушил лампу,
а он захлопнул дверь в тот миг, когда отворилась дверь из коридора.
По каюте прогромыхали чьи-то шаги, и слышалось негромкое
посвистывание. Обычный осмотр, ничего подозрительного не выявлено, через
несколько секунд он уйдет... Но тут дверь ванной комнаты распахнулась, и
вспыхнул свет. Офицер в расшитом золотом мундире посмотрел на
втиснувшегося в душевую Слона, затем на меня, пригнувшегося к унитазу, и
расплылся в отвратительнейшей улыбке.
- Не думал, что в нижнем отсеке будет столько работы. Безбилетники, -
в его руке появился небольшой револьвер. - Выходите. Вы двое сходите на
землю, а я вызываю местную полицию.
Я наклонился вперед, переложив всю тяжесть тела на ноги, и напряг
мышцы, приготовившись атаковать, как только Слон сумеет отвлечь внимание
офицера. Мне почему-то не очень хотелось идти против оружия с голыми
руками - но еще больше мне не хотелось идти назад в тюрьму. Слон, должно
быть, тоже отлично понимал это. Он протянул руку, пытаясь меня удержать.
- Постой, давай не будем спешить, Джеймс. Отдохни, пока я поговорю с
этим добрым офицером.
Его рука медленно опустилась в карман, револьвер следовал за каждым
ее движением. Он глубоко запустил пальцы и выудил из кармана большую пачку
банкнот.
- Это аванс за небольшую услугу, - сказал он, протягивая ее офицеру,
который сгреб бумажки обеими руками. Ему нетрудно было это сделать теперь,
так как револьвер исчез так же быстро, как и появился. Он принялся
считать, а Слон продолжал.
- Услуга, о которой мы покорно просим, заключается в том, что вы не
находите нас в течение двух дней. Вы получите эту же сумму завтра, и еще
через день, когда вы наконец нас обнаружите и отведете к капитану.
Деньги исчезли, зато вновь появился револьвер - рука его даже не
дрогнула. Это было выполнено так виртуозно, что я подумал, что он вполне
мог бы стать фокусником.
- Нет, - сказал он. - Думаю, лучше будет, если я заберу у вас все
деньги, что вы спрятали у себя и в ваших сумках. Возьму их и тогда уж
отведу к капитану.
- Очень даже неразумно, - строго сказал Слон. - Я скажу капитану,
сколько именно вы взяли, и он облегчит ваши карманы, так что у вас ничего
не останется. Я скажу ему также, кто из членов экипажа был подкуплен, и
они тоже лишатся своих денег, а вы станете самым непопулярным офицером на
корабле. Ведь так?
- В том, что вы сказали, есть доля правды, - задумчиво произнес он,
потирая челюсть, в руках у него вновь ничего не было. - Если
вознаграждение будет увеличено, возможно...
- На десять процентов, не больше, - сказал Слон и отсчитал нужную
сумму. - До завтра. Пожалуйста, заприте дверь за собой.
- Разумеется. Приятного полета.
Когда он ушел, я слез наконец с унитаза и протянул Слону руку.
- Поздравляю, сэр. Вы великолепно продемонстрировали на примере
науку, о существовании которой я даже не подозревал.
- Спасибо, мой мальчик. Это поможет тебе освоить азы. У него никогда
не было намерения высаживать нас с корабля. Он подал заявку на торги. Я
принял ее, он увеличил ставку, я согласился, и тур завершился. Он понимал,
что не может запросить больше, потому что мне понадобится крупная сумма
для капитана. Этого не было сказано, но тем не менее это подразумевалось.
Игра шла по правилам...
Его слова оборвал громкий звук сирены в коридоре, и над дверью
замигал красный огонек.
- Что-то случилось? - выкрикнул я.
- Случилось то, что и должно случиться. Мы готовы к отлету. Предлагаю
лечь на койки, потому что некоторые из этих старых развалин увеличивают и
без того растущую силу тяжести, когда взлетают. Еще несколько минут, и мы
стряхнем пыль Бит О'Хэвен с наших ног. Лучше бы навсегда. Эта тюрьма,
просто ужас, а пища...
Его слова потонули в нарастающем реве, и койки начали вибрировать.
Навалившаяся тяжесть сдавила мне грудь. Совсем как в фильме, только
намного более волнующе. Свершилось! Летим! Какие радости нас ждут впереди?
Радости по-прежнему далеко впереди. Матрац был совсем тонким, и от
давления у меня заболела спина. Затем мы несколько раз погружались в
невесомость, пока наконец не была отрегулирована искусственная сила
тяжести. Или почти отрегулирована. Она действовала так, словно немного
заикалась. Так же действовал и мой живот. Икота нападала на меня так
часто, что в течение следующих дней я ни разу не вспомнил о еде. Зато воды
с железным привкусом у нас было достаточно. Офицер продолжал получать
взятки, а я продолжал лежать на койке большую часть времени и
сосредоточился на занятиях эсперанто, чтобы забыть мои мучения. После двух
дней тяготение выровнялось, и ко мне вернулся аппетит. Я с нетерпением
ждал нашего освобождения, еще одной небольшой взяточки - и какой-нибудь
еды.
- Безбилетники! - раздался голос офицера, открывшего дверь и
изображавшего крайнее удивление. Специально для девушки, которая его
сопровождала. - Ужасно, неслыханно! Встать, вы двое, и за мной. Капитан
Гарт захочет на вас посмотреть.
Представление выглядело очень правдоподобно и было испорчено лишь его
рукой, с готовностью потянувшейся за деньгами, как только девушка
повернулась к нам спиной. Казалось, что ее чрезвычайно раздражало все
происшествие, а может быть, она сама была частью розыгрыша. Мы долго шли
по гулкому коридору, затем поднялись на три пролета вверх по металлическим
ступеням к мостику. Капитан, увидев нас, остолбенел. Должно быть, он
оставался единственным человеком на корабле, который ничего не знал о
нашем здесь присутствии.
- Черт побери - откуда они взялись?
- Из одной из пустующих кают в отсеке С.
- Но ведь ты должен был проверить эти каюты.
- Я проверял, мой капитан, в бортовом журнале все записано. За час до
старта. После этого я был на мостике с вами. Должно быть, они забрались
туда позже.
- Кого вы подкупили? - спросил капитан Гарт, поворачиваясь в нашу
сторону, седеющая космическая лиса с кротким выражением глаз.
- Никого, капитан, - сказал Слон, и в его голосе прозвучала
искренность. - Я знаю эти старые грузовые корабли очень хорошо. Перед
самым стартом охрана у трапа покидает свой пост. Мы незаметно прошли за
ними на корабль и спрятались в этой каюте. Вот и все.
- Я не верю ни единому вашему слову. Говорите, кого вы подкупили,
иначе вы попадете под стражу и вам грозят большие неприятности.
- Дорогой капитан, ваши честные члены экипажа никогда не взяли бы
денег! - Слон не обратил внимания на чье-то громкое фыркание. - У меня
есть доказательства. Все мои скромные сбережения при мне и в моем
кошельке.
- Вон, - приказал капитан всем находящимся в контрольном отсеке. -
Говорю всем. Я побуду на вахте. Мне нужно расспросить этих двух более
подробно.
Офицеры и члены экипажа покинули помещение, их лица стали
непроницаемы под его взглядом. Когда все вышли, капитан запер дверь и
повернулся к нам.
- Ну, давайте, выкладывайте, - приказал он. Слон протянул невероятно
огромную пачку долларов, капитан быстро пересчитал ее и покачал головой. -
Маловато.
- Естественно, - согласился Слон. - Это только аванс. Полный расчет
будет тогда, когда вы высадите нас на какой-нибудь подходящей планете со
сговорчивыми таможенными офицерами.
- Вы просите чересчур о многом. У меня нет желания навлекать на себя
неприятности со стороны местных властей за контрабанду незаконными
иммигрантами. Намного легче будет вытрясти ваши карманы прямо сейчас и
распорядиться вами по своему усмотрению.
Эта уловка не произвела на Слона никакого впечатления. Он похлопал
себя по карману и покачал головой.
- Вы не можете этого сделать. В моем кармане лежит чек Галактического
Кредитного и Биржевого банка на сумму двести тысяч долларов. Он
недействителен до тех пор, пока я не подпишу его второй раз. Вы можете
делать с нами что угодно, но никогда не заставите меня поставить вторую
подпись! Пока мы не будем стоять на твердой почве.
Капитан пожал плечами в раздумье, затем повернулся к приборам, что-то
там подкорректировал, прежде чем снова обратиться к нам.
- Дело в том, что вам придется заплатить за обеды, - спокойно сказал
он. - Да и на горючее мне никто не подаст.
- Так точно. Давайте определимся с тарифами.
На этом дело и кончилось - но Слон прошептал мне в ухо
предупреждение, когда мы шли с ним по коридору.
- Нет никаких сомнений в том, что в нашей каюте установили
подслушивающее устройство. И обыскали все наши вещички. Все наши средства
находятся при мне. Держись ближе ко мне, чтобы не было каких-нибудь
эксцессов. Из этого офицера, например, вышел бы отличный вор-карманник. А
теперь - что ты скажешь, если мы немного перекусим? Раз уж мы заплатили,
пора прекратить наш вынужденный пост и устроить себе роскошный праздник.
В моем желудке что-то громко заурчало, соглашаясь с данным
предложением, и мы направились к камбузу. Так как на корабле не было
пассажиров, толстый небритый кок готовил только лишь простую пищу
венийских крестьян. Прекрасную для местных жителей, но для других
требовалось немного попривыкнуть. Вы когда-нибудь пробовали зажимать свой
нос и есть одновременно? Я не стал спрашивать повара, что мы едим -
побоялся, что он мне расскажет. Слон глубоко вздохнул и принялся работать
вилкой над своей порцией.
- Единственное, что не вспомнилось мне насчет Вении, - мрачно
произнес он, - это пища. Все-таки память избирательна. Да и кому же
захочется вспоминать подобный праздник?
Я не ответил, так как в этот самый момент припал к своей чашке с
теплой водичкой, чтобы хоть каким-то образом избавиться от оставшегося во
рту непонятного привкуса.
- Какое блаженство, - наконец выговорил я. - По крайней мере вода
здесь не такая, как из крана в нашей каюте.
Слон снова вздохнул.
- То, что ты пьешь - это кофе.
Наше путешествие нельзя было назвать забавным. Мы оба похудели, так
как чаще всего проще было отказаться от еды, чем употребить ее. Я
продолжал свои занятия, изучая все тонкости растрат, хищений, дачи и
получения взяток, двойной и тройной бухгалтерии - все это было выдано мне
на эсперанто, и в конце концов я стал говорить на нем так же свободно, как
и на своем родном языке.
Во время первой посадки мы оставались на корабле, тогда как офицеры и
солдаты таможенной службы наводнили его палубы.
- Не здесь, - сказал нам капитан, рассматривая на экране очертания
планеты. - Очень богатое население, они не любят чужаков. А следующая
планета в этой системе как раз подойдет вам, сельскохозяйственная,
малонаселенная, они принимают иммигрантов, и что самое главное, у них нет
таможенной службы.
- Ее название? - спросил Слон.
- Эмфисбиония.
- Никогда не слышал о такой.
- Разве это обязательно? Из тридцати тысяч населенных планет.
- Вы правы. Но все же...
Слон, казалось, был чем-то озадачен, и я не мог понять почему. Если
нам не понравится эта планета, мы всегда можем скопить необходимую сумму,
чтобы двинуться дальше. Но какой-то неведомый мне инстинкт заставлял Слона
быть настороже. В конце концов он подкупил эконома, чтобы воспользоваться
бортовым компьютером. Когда мы ковыряли вилками наш обед, он рассказал мне
об этом.
- Дело приобретает дурной запашок - еще хуже, чем запах этой пищи, -
меня ужаснули его слова. - Я не нашел в галактическом справочнике никаких
данных о планете под названием Эмфисбиония. А справочник обновляется
автоматически каждый раз, когда корабль приземляется в какое-нибудь
обжитое цивилизацией местечко и включается в коммуникационную сеть.
Добавлю к этому то, что пункт нашего дальнейшего назначения зашифрован.
Только капитан знает код для получения доступа к информации.
- Что мы можем сделать?
- Ничего - до тех самых пор, пока не приземлимся. Тогда и узнаем, что
он задумал..
- А ты не можешь подкупить какого-нибудь офицера?
- Уже подкупил - иначе как бы я узнал, что только капитану ведомо,
куда мы движемся. Разумеется, он не сказал бы мне этого, не заплати я ему.
Как это все гадко. Но я бы поступил точно так же на его месте.
Я постарался подбодрить его, но это было бесполезно. Думаю, что обед
окончательно подорвал его боевой дух. Лучше всего было бы высадиться на
этой планете, какой бы она ни была. Хороший вор может заработать на жизнь
в любом обществе. И еще один несомненный факт. Еда просто обязана быть
лучше той размазни, которую мы сейчас с трудом запихивали в рот.
Мы лежали на кроватях, пока корабль не коснулся поверхности планеты и
не зажглись зеленые огни. Наши скудные пожитки были уже собраны, и мы
снесли их вниз в тамбур. Капитан сам следил за приборами. Он что-то
бормотал, в то время как автоматический анализатор атмосферы производил
свои контрольные замеры; внутренняя дверь не откроется, пока с этим не
будет покончено и не будут получены результаты. Наконец прибор загудел и
выдал справку, капитан удовлетворенно хмыкнул, взглянув на экран. Огромный
люк со скрипом открылся, впуская струю теплого и едкого воздуха. Мы дружно
потянули носами.
- Стилограф к вашим услугам, - сказал капитан Гарт. Слон только
улыбнулся в ответ.
Капитан вышел первым, указывая нам дорогу, и мы последовали за ним с
нашими сумками. Была ночь, над нами ярко светились звезды, из-за темной
полосы деревьев неподалеку слышались крики каких-то невидимых существ.
Единственным источником света был освещенный тамбур корабля.
- Ну вот и все, - сказал капитан, остановившись на последней
ступеньке трапа. Слон покачал головой, указывая на металлическую
поверхность площадки.
- Мы все еще на корабле. Спустимся на землю, если вас это не
затруднит.
Они выбрали подходящий клочок земли неподалеку от трапа - но все же
не так близко, чтобы попытаться впихнуть нас обратно в корабль. Слон вынул
чек, взяв-таки в руки стилограф капитана, и аккуратно вывел свою подпись.
Капитан - какая подозрительность! - долго сравнивал ее с верхней подписью,
затем кивнул. Он торопливо зашагал к трапу, пока мы подбирали свои пожитки
- затем обернулся и выкрикнул в темноту:
- Теперь они ваши!
Как только трап взмыл вверх, мощные прожекторы, прорвав темноту,
ослепили нас, пригвоздив, словно мотыльков, к тому пятачку, где мы стояли.
Вооруженные люди бежали к нам со всех сторон, а мы крутились на одном
месте, словно зверьки в западне, совершенно растерявшись.
- Я же говорил, что здесь что-то не так, - сказал Слон. Он уронил
сумки и мрачно наблюдал за приближающимися к нам воинами.
Из темноты появилась великолепная фигура в красной униформе и
остановилась перед нами, покручивая огромные и элегантные усы. Как в
каком-нибудь историческом боевике, человек нес меч, плотно прижав его к
бедру.
- Я заберу у вас все, что вы имеете. Все! Быстро!
Два человека в форме подбежали к нам, чтобы проследить, как мы
выполним то, что нам было сказано. Они были вооружены какими-то странными
ружьями с огромными стволами и деревянными прикладами. Позади я услышал
скрип, это с корабля вновь опустили трап с капитаном Гартом, стоящим на
последней ступеньке. Я наклонился, чтобы подобрать сумки, и, ловко
извернувшись, нырнул к капитану, пытаясь его схватить. Раздался громкий
выстрел, и что-то со свистом пронеслось мимо моей головы и врезалось в
фюзеляж корабля. Капитан чертыхнулся и замахнулся на меня кулаком. Лучшего
и не придумаешь. Я шагнул в сторону, уворачиваясь от удара, перехватил его
руку и двинул ему как следует в поясницу. Он взвизгнул от боли, приятно
послушать.
- Отпусти его, - сказал чей-то голос, и я глянул поверх дрожащего
плеча капитана, чтобы увидеть Слона, лежащего на земле, и офицера,
наступившего ему на грудь сапогом. Судя по всему, меч служил вовсе не для
украшения - потому как его острие было прижато теперь к горлу Слона.
Похоже, день обещал быть занятным. Я слегка сдавил шею капитана свободной
рукой, прежде чем отпустить его. Он изящно соскользнул вниз, и его
бесчувственная голова аккуратно приземлилась на ступеньку трапа. Я отошел
от него на несколько шагов, и Слон с трудом поднялся на нетвердые ноги,
отряхивая с себя пыль и поворачиваясь к человеку, пленившему нас.
- Простите меня, великодушный господин, могу ли я спросить у вас, как
называется планета, на чьей поверхности мы стоим?
- Спиовенте, - прозвучал сердитый ответ.
- Спасибо. Если вы позволите, я помогу своему приятелю капитану Гарту
подняться на ноги, так как мне хотелось бы извиниться перед ним за
запальчивость моего юного друга.
Никто не остановил его, когда он повернулся к капитану, который
только что пришел в сознание и в тот же миг вновь потерял его, так как
Слон хорошенько двинул ему в ухо.
- Я в общем-то человек не мстительный, - сказал он, отходя от
капитана и вытаскивая кошелек. Он протянул его офицеру и сказал:
- Но на этот раз мне захотелось выразить свои чувства, прежде чем я
вернусь в свое привычное дружелюбное состояние. Вы понимаете, конечно,
почему я так поступил?
- Я сам сделал бы то же самое, - сказал офицер, подсчитывая деньги. -
Но шутки в сторону. Больше ни слова, иначе вам придется туго.
Он отвернулся, и из темноты появился еще один человек с двумя черными
металлическими скобами в руках. Слон стоял, словно оцепенев, и не
сопротивлялся, когда человек наклонился и защелкнул одну из них на его
лодыжке. Я не имел представления, что это за штуковина, но она мне не
нравилась. На меня ее так просто не наденут. Впрочем, надели. Ружейное
дуло вонзилось в мою спину, и я не выразил никакого протеста, когда вещица
защелкнулась на положенном месте. Тот, кто проделал все это, наконец встал
и посмотрел мне прямо в лицо. Он был так близко, что я чувствовал его
влажное дыхание. Он был, в придачу ко всему, ужасно безобразен, с глубоким
шрамом через все лицо, что вовсе не прибавляло привлекательности его
облику. Он ткнул острым пальцем мне в грудь и заговорил:
- Я, Тарс Тукас, слуга нашего могущественного властелина Капо Доссия.
Но никогда не называй меня по имени; зови меня всегда хозяин.
Я назвал его как-то, как-то получше, чем просто хозяин, но тут он
нажал кнопку на металлической коробке, которая висела у него на ремне. В
тот же миг я очутился на земле, пытаясь стряхнуть красную пелену,
заслонившую мне от боли белый свет. Первое, что я увидел после этого, был
Слон, лежащий передо мной и стонущий в предсмертной агонии. Я помог ему
подняться. Тарс Тукас не должен был этого делать, по крайней мере с
человеком его возраста. Когда я повернулся, он ухмыльнулся, и лицо его
перекосилось в уродливой гримасе.
- Так кто я? - спросил он. Я подавил в себе искушение, если не ради
себя, то ради Слона.
- Хозяин.
- Помни об этом и не пытайся сбежать. По всей стране имеются нервные
ретрансляторы. Если я включу эту штуку надолго, твои нервы перестанут
работать. Навсегда. Понятно?
- Понятно, хозяин.
- Доставай все, что у тебя есть.
Я достал. Деньги, бумаги, монетки, ключи, часы, какие-то детали. Он
бегло обыскал меня и, казалось, был какое-то время удовлетворен.
- Пошли.
Быстро приближался тропический рассвет, и огни гасли один за одним.
Мы, не оглядываясь, шли за своим новым хозяином. Слону было нелегко
поспевать за ним, и мне пришлось помогать ему. Тарс Тукас привел нас к
потрепанной повозке, которая стояла неподалеку. Нам указали на место
сзади. Мы сидели на дощатом сиденье и наблюдали, как из грузового отсека
корабля спускают на землю большие упаковочные ящики.
- Как здорово ты поддел капитана, - сказал я. - Ты, очевидно, знаешь
об этой планете что-то такое, чего я не знаю. Как она называется?
- Спиовенте, - он произнес это слово как грязное ругательство. Камень
на шее Лиги. Капитан продал нас в рабство со всеми потрохами. Да и сам он
тоже контрабандист. Существует полнейшее эмбарго на торговлю с этим
вонючим миром. А в особенности оружием - которым, я уверен, полны эти
ящики. Спиовенте!
Это не много добавило к тому, о чем я уже догадался сам - ничего
хорошего ждать здесь не приходится.
- Ты не мог бы быть хоть чуть-чуть по содержательней относительно
этого камня на шее?
- Вина за то, что я вовлек тебя в это дело, полностью лежит на мне.
Но капитан Гарт поплатится за это. Если нам ничего больше не удастся
сделать, мы отдадим его на суд справедливости. Мы должны сообщить об этом
Лиге каким-то образом.
Это КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ повергло его в еще большее уныние, и он
обессиленно уронил голову на руки. Я сидел и молча ждал, когда он захочет
продолжить разговор. И он наконец заговорил, и в отраженном свете я
заметил, что в его глазах вновь появилась живая искорка.
- Nil desperandum [никогда не отчаиваться (лат.)], Джим. Не позволяй
ублюдкам сломить тебя. Мы подоспели сюда как раз вовремя. Лига впервые
столкнулась с этой планетой около десяти лет назад. Она была изолирована
многие тысячелетия, и дела здесь шли плохо. Это то место, где Преступление
показывает себя не с лучшей стороны - потому как уголовники здесь правят
бал. Сумасшедший дом, захваченный умалишенными. Сплошная анархия - нет, не
совсем так - на Спиовенте анархия выглядит так, словно вся жизнь -
сплошной пикник, увеселительные игрища бойскаутов. Я довольно подробно
изучал систему управления на этой планете, когда разрабатывал свою
собственную философскую теорию. Здесь происходит то, что соответствует
канувшим в Лету мрачным векам развития человечества. Оно достойно
презрения, с какой бы стороны мы ни посмотрели - но Лига ничего не может с
этим поделать, кроме как пуститься на прямое вторжение. Что абсолютно не
согласуется с философией Лиги. Сила Лиги оборачивается в данном случае ее
слабостью. Никакая планета или планеты не могут напасть на другую планету.
А если все же нападет, то будет разрушена другими, так как война в наши
дни признана всеми вне закона. Лига может только лишь помочь вновь
открывающимся планетам, предложить гуманитарную и техническую помощь.
Ходят слухи, что существуют тайные организации в Лиге, которые работают
над свержением подобных отталкивающих цивилизаций - но, конечно, это не
выставляется для широкой публики. Поэтому то, что нас здесь ожидает - это
неприятности и большие неприятности. Ведь Спиовенте - это кривое зеркало,
в котором отражаются все современные цивилизации. Здесь нет определенных
порядков - только сила. Банды уголовников управляются Капо, человек с
мечом в живописной униформе, Капо Доссия, один из них. Каждый Капо
контролирует такую большую территорию, какую только может. Его
последователи кормятся дележом добычи, выбитой из местного крестьянства
или в результате удачной войны. И на самом дне этой уголовной пирамиды
находятся рабы. То есть мы.
Он кивнул на наши кандалы, вызывающие болевой шок, и подавленно
замолчал. Я тоже.
- Но все же мы можем с оптимизмом глянуть на вещи, - в отчаянии
проговорил я.
- С каким оптимизмом?
Я и сам удивился своим словам, бешено размышляя вслух.
- С оптимизмом, да, нужно всегда смотреть на жизнь с оптимизмом. Ну
например - мы теперь далеко от Бит О'Хэвен и от всех наших тамошних
проблем. И готовы к новому старту.
- Со дна навозной кучи? В качестве рабов?
- Правильно! Отсюда единственное, куда мы можем двигаться - это
вверх!
Его губы дернулись в слабой улыбке, отвечая на мою отчаянную реплику,
и я торопливо продолжал.
- Например - они обыскали нас и забрали все вещи, что у нас были.
Все, да не все. У меня сохранился маленький сувенир в ботинке, еще с моего
путешествия в тюрьму. Вот этот, - я достал отмычку, и его улыбка стала
заметней. - И он работает - смотри, - я открыл свой болевой обруч и
показал его Слону, затем пристегнул его на место. - Итак, когда мы будем
готовы бежать - мы сбежим!
Теперь усмешка на его лице превратилась в широкую улыбку. Он протянул
руку и тронул меня за плечо в порыве настоящих дружеских чувств.
- Как же ты прав, - просиял он. - Мы будем очень примерными рабами -
какое-то время. Достаточное для того, чтобы изучить все ходы и выходы в
этом обществе, цепочку управления и возможности проникновения в нее,
источники доходов и способы добраться до них. Как только я обнаружу
трещины в структуре данного общества, мы вновь станем крысами. Не
стальными нержавеющими, боюсь признаться, а с серой шерсткой и маленькими
зубками.
- Крыса - как не назови, а звучит благородно. Мы все вынесем!
Нам пришлось подвинуться, когда первый ящик забросили на задок
повозки, она затрещала и застонала под его тяжестью. Закинув последний
ящик, грузчики забрались к нам сами. Я был рад, что в повозку попадало
мало света - мне совсем не хотелось разглядывать их поближе. Трое
неряшливых, грязных мужиков, небритых и одетых в лохмотья. И к тому же
немытых, насколько мог это определить мой подергивающийся нос. Тут наверх
забрался четвертый, крупнее и кошмарнее тех трех, хотя и вид его одежды
был немного поприличнее. Он взглянул на нас сверху вниз, и я сразу понял,
что дело дрянь.
- Вы знаете, кто я такой? Я - Бугор. Это мое стадо, и вы будете
делать то, что я скажу. Для начала я скажу, чтобы ты, старикашка, снял
свою курточку. На мне она будет выглядеть симпатичней, чем на тебе.
- Спасибо за намек, сэр, - очень вежливо ответил Слон. - Но думаю,
что я все же оставлю ее себе.
Я знал, что он делает, и надеялся не оплошать. Здесь было не слишком
много места для размаха, а этот головорез весил в два раза больше меня. У
меня было время только для одного удара, не более, и этот удар должен быть
очень хорошим и точным. Грубиян взревел от ярости и бросился к нам,
карабкаясь через ящики. Охваченные ужасом рабы поспешили убраться с
дороги. Я тоже отпрянул в сторону, и он, не обратив на меня внимания,
прошел мимо. Прекрасно. Он почти уже добрался до Слона, когда я ударил его
по загривку сцепленными вместе кулаками. Раздался глухой стук, и он
свалился замертво на крышку ближайшего ящика. Я повернулся к рабам,
которые наблюдали за происходящим, выпучив глаза в немом оцепенении.
- Теперь у вас новый Бугор, - сказал я им, и они торопливо закивали в
знак согласия. Я ткнул пальцем в ближайшего раба. - Так как меня зовут?
- Бугор, - тотчас же ответил он. - Только не поворачивайся спиной к
этому, когда он придет в себя.
- Вы поможете мне?
Усмешка обнажила его почерневшие сломанные зубы.
- Драться помогать мы не будем. Но будем предупреждать тебя, если ты
не будешь бить нас, как он.
- Я не собираюсь вас бить. Все поможете?
Они дружно закивали.
- Хорошо. Тогда вот вам первое задание - выбросите своего старого
Бугра из повозки. Мне не хотелось бы находиться с ним рядом, когда он
очухается.
Они выполнили задание с большим энтузиазмом, добавив к нему несколько
пинков по собственной инициативе.
- Спасибо, Джеймс, ценю твою помощь, - сказал Слон. - Я предполагал,
что рано или поздно тебе придется с ним сразиться, так почему бы не
сделать это пораньше, использовав меня, как отвлекающий маневр. Ну вот,
наше восхождение в данном обществе началось - раз уж тебе удалось
выбраться наверх из самой низшей категории рабов. Боже праведный - а это
что такое?
Я посмотрел туда, куда он показывал, и глаза мои, так же как и его,
полезли на лоб. Наверное, это можно было бы назвать машиной, вероятней
всего так оно и было. Оно приближалось к нам очень медленно, громыхая и
лязгая железом и извергая на ходу клубы вонючего дыма. Оператор
развернулся перед нашей повозкой, а его помощник выпрыгнул на землю и
соединил ее с тягачом. Повозка, подпрыгнув на месте, двинулась в путь.
- Посмотри внимательней, Джим, и запомни, - сказал Слон. - Ты видишь
кое-что, существовавшее на заре технологической революции, давно забытое и
потерянное в глубине веков. Этот тягач приводится в движение ПАРОМ. Это
паровая машина, как пить дать. Знаешь, а мне начинает здесь нравиться.
Я не был очарован этими допотопными механизмами в отличие от Слона.
Мои мысли больше занимал поверженный головорез, и я пытался представить,
что произойдет, когда он придет за мной. Я должен был поподробнее
разузнать местные правила игры - и побыстрее. Я пододвинулся ближе к
остальным, но прежде чем мне удалось начать разговор, мы въехали на мост
и, грохоча на всю округу, промчались через ворота в высокой стене.
Водитель нашей паровой колесницы остановился и крикнул:
- Разгружайте здесь.
В своей новой роли Бугра я наблюдал за разгрузкой и не пытался им
помочь. Последний ящик был опущен на землю, когда один из моих рабов
окликнул меня.
- Вон он идет - через ворота позади тебя!
Я быстро повернулся. Он был прав. Экс-Бугор двигался на меня, готовый
к бою, с горящим от бешенства лицом и налитыми кровью глазами. Взревев,
как разъяренный зверь, он ринулся в атаку.
Первое, что я сделал - дал деру от нападавшего, который рычал позади
меня, чуть не наступая мне на пятки. Вовсе не со страху, хотя бояться было
чего, а просто потому, что мне нужно было место, где бы я мог как следует
развернуться. Как только я отбежал на приличное расстояние от повозки, я
повернулся и подставил ему подножку, так что он растянулся во всю длину на
навозной куче. Это вызвало у зрителей бурю восторга; я мельком окинул
взглядом двор, пока он поднимался на ноги. Вокруг стояли вооруженные
воины, еще несколько рабов - и человек в сверкающем красном одеянии, Капо
Доссия, который вычистил наши карманы. В моей голове начала появляться
кое-какая идея, но прежде чем она могла приобрести определенные формы, мне
нужно было двигаться, чтобы сохранить себе жизнь. Головорез кое-чему
научился. Он больше не бросался на меня, как дикий зверь. Вместо этого он
стал медленно подбираться ко мне, раскинув руки и растопырив пальцы. Если
бы я позволил ему нежно приобнять меня, я бы не выбрался из его тисков
живым. Я неспешно отступал, поворачиваясь лицом к Капо Доссия, затем
отошел в одну сторону и быстро шагнул вперед. Схватив одну из протянутых
рук моего соперника обеими руками, я со всей силы рванул ее на себя и
вниз. Моего веса оказалось достаточно, чтобы заставить его перелететь
через мое плечо и вновь растянуться во весь рост на земле. Я мигом вскочил
на ноги - держа в голове ясно очерченный план действий. Показательные
выступления.
- Это была правая рука, - громко выкрикнул я.
Шатаясь из стороны в сторону, он попытался возобновить атаку, и я
использовал удобный момент для очередного удара.
- Правое колено.
Использовав ловкий прием, я пнул его по колонной чашечке. Это было
довольно болезненно, и он вскрикнул, падая на землю. На этот раз он не так
скоро поднялся на ноги, но его глаза были все еще полны ненависти. Он не
собирался прекращать борьбу до того момента, пока не лишится сознания. Ну
хорошо. Это даже лучше для демонстрации моего искусства.
- Левая рука.
Я схватил ее и заломил ему за спину, с силой толкая вперед. Он был
силен - и все еще продолжал сопротивляться, пытаясь достать меня правой
рукой и подставить мне подножку. Но я опередил его.
- Левая нога, - крикнул я, со всей силы двинув ему под коленку, и он
рухнул на землю снова. Я шагнул назад и посмотрел на Капо Доссия. Он с
пристальным вниманием наблюдал за боем.
- Можешь убить так же легко, как и плясать свой танец смерти?
- Могу. Но предпочитаю не делать этого, - я почувствовал, что мой
противник встал на ноги, раскачиваясь из стороны в сторону. Я слегка
повернулся, чтобы краешком глаза видеть его движения. - Что я предпочитаю,
так это выбить из него сознание. В этом случае я выиграю поединок - а вы
не лишитесь своего раба.
Руки головореза сомкнулись у меня на шее, и он неистово загоготал. Я
рисовался и прекрасно это понимал. Должен же я был продемонстрировать
аудитории настоящее представление. Поэтому, совершенно не глядя в его
сторону, я нанес удар согнутой рукой, вонзая свой локоть в его кишки, в
самую середину под ребра, прямо в нервный узел, известный как солнечное
сплетение. Он разжал руки, и я шагнул вперед, услышав позади себя глухой
удар, когда он всей тяжестью своего тела повалился наземь. Без чувств.
Капо Доссия знаком подозвал меня к себе и заговорил, когда я подошел
ближе.
- Это новый для нас способ борьбы, пришелец из другого мира. Мы
устраиваем здесь бои среди головорезов и ставим на них деньги. Они дерутся
на кулаках, молотя друг друга до тех пор, пока кровь не хлынет рекой и
один из них не сможет продолжать бой.
- Такие сражения жестоки и расточительны. Знать, куда ударить и как
ударить - вот это искусство.
- Но твое искусство теряет ценность против острого стального клинка,
- сказал он, наполовину вытаскивая свой меч из ножен. Теперь мне нужно
было действовать осторожно, а то ему вздумается покрошить меня на мелкие
кусочки, чтобы посмотреть, что я буду делать.
- Конечно, с голыми руками бесполезно идти против такого мастера
клинка, как вы, - насколько я понял, мечом он пользуется лишь за столом,
когда нужно отрезать жаркое, но лесть могла мне здесь помочь. - Тем не
менее против неумелого фехтовальщика или воина с ножом мое искусство можно
применять.
Он переварил сказанное мной, затем подозвал стоявшего рядом воина.
- Ты, доставай свой нож.
Это уже не лезло ни в какие ворота - но я не видел никакой
возможности избежать схватки. Воин улыбнулся и, вытащив длинный сверкающий
кинжал из ножен, горделиво двинулся ко мне. Я улыбнулся ему в ответ. Он
занес кинжал над головой, пытаясь вонзить его в меня сверху - а не держа
его прямо перед собой, как сделал бы опытный боец. Я дал ему возможность
начать первым и не шевельнулся до тех пор, пока он не ударил. Стандартная
защита. Я уклонился от удара в сторону, подставив под его запястье свое
предплечье. Схватил руку с кинжалом обеими руками, повернул, вывернул и
готово. Все было проделано очень быстро. Нож полетел в одну сторону, он -
в другую. Я должен был прекратить демонстрацию как можно быстрее, пока в
меня не полетели дубинки, ружья я прочие виды оружия, испробовать которые
на мне могло прийти в голову главному головорезу. Я шагнул ближе к Капо
Доссия и заговорил негромким голосом.
- Это секретные способы защиты - и убийства - принятые в нашем мире и
неизвестные здесь, на Спиовенте. Мне не хотелось бы показывать еще что-то.
Уверен, что вы не очень-то желаете, чтобы ваши рабы овладели подобными
опасными приемами. Позвольте мне продемонстрировать вам, что я умею, без
этой ободранной толпы. Я могу обучать своему искусству ваших
телохранителей. Ведь есть люди, которые хотят вас убить. Подумайте сначала
о своей собственной безопасности.
Для меня это прозвучало, как лекция по безопасности дорожного
движения, но похоже, что она имела смысл для него. Но все же я не
окончательно убедил его.
- Я не люблю новых вещей, новых способов. Мне нравится настоящее
положение дел.
Разумеется, когда он наверху, а остальные в цепях внизу. Я торопливо
проговорил:
- То, что я делаю - не новое. Оно старо, как мир. Секреты, которые
тайно передавались из поколения в поколение с незапамятных времен. А
теперь эти секреты могут стать вашими. Грядут перемены, вы это знаете, а
знание - сила. Когда кто-нибудь придет отобрать у вас все, что вы имеете,
любое оружие пойдет в дело, чтобы разбить их.
Я нес какую-то белиберду - но надеялся, что это звучит убедительно
для него. Судя по тому, что рассказал мне Слон об этом гнилом мирке, наше
единственное спасение было в силе - паранойя окупала все сполна. По
крайней мере это заставило его задуматься, что было, по всей видимости,
весьма затруднительно для его узкого лба. Он развернулся на каблуках и
зашагал прочь.
Вежливость, как и мыло, были незнакомы этой планете. Никаких
"увидимся позже" или "дай мне подумать над этим". Мне потребовалось
несколько минут, чтобы осознать, что публика исчезла. Разоруженный воин
сердито смотрел на меня, потирая руку. Но все же он спрятал свой клинок
подальше. Раз я разговаривал с самим Капо Доссия, я приобрел в его глазах
определенный статус, и он не мог зарезать меня безо всякой причины. Зато
запросто мог это сделать мой первый соперник, экс-Бугор. Он сидел
совершенно ошеломленный, когда я подошел к нему, и смотрел на меня,
прищурившись. Я постарался выглядеть скромно и застенчиво.
- Ты уже два раза подбирался ко мне. Думаю, третьего раза не будет. А
если будет, то он будет последним. Ты просто умрешь, если попытаешься
выкинуть что-нибудь подобное.
На его лице все еще была написана ненависть, но теперь к ней
примешивался страх. Я шагнул вперед, и он съежился от страха. Вот теперь
хорошо. Только не надо поворачиваться к нему спиной слишком часто. На этот
раз я повернулся и гордо зашагал прочь. Он неуклюже последовал за мной и
присоединился к группе ожидающих нас рабов. Казалось, он смирился со своим
свержением так же, как и все остальные. В его сторону полетело несколько
злобных взглядов, но насилия не последовало. Мне это нравилось. Одно дело
упражняться в гимнастическом зале, и совсем другое - связываться с этими
злодеями, которые и в самом деле пытаются меня убить. Слон засиял от
радости, поздравляя меня.
- Молодчина, Джим, просто молодчина!
- Я устал до смерти. Что дальше?
- Из того, что мне удалось узнать, я понял, что эта группа выходная,
так сказать, они отработали ночью.
- Тогда не мешало бы отдохнуть и подкрепиться.
Полагаю, что это можно было назвать едой. Единственное, что в ней
было положительного - она не была настолько отвратительна, как та, что
готовилась на борту венийского корабля. Огромный и чрезвычайно грязный
котел бурлил над огнем у дальней стены здания. Шеф-повар, если можно
назвать таким образом отвратительного вида индивидуума, такого же
грязного, как и его котел - размешивал его содержимое длинной деревянной
ложкой. Каждый взял себе плошку из мокрой кучи, стоявшей на столе, и повар
наполнил их до краев. Нечего было беспокоиться о потерянной или
сломавшейся вилке или ноже, их здесь просто не было. Все макали пальцы в
чашки и засовывали пищу себе в рот, поэтому я сделал то же самое. Это была
какая-то овощная размазня, почти безвкусная, но сытная. Слон сел рядом со
мной на землю, прислонившись спиной к стене, и не спеша ел свою порцию. Я
закончил первым и без труда преодолел желание сбегать за добавкой.
- Сколько нам еще оставаться рабами? - спросил я.
- Пока я не разузнаю, как у них тут организована жизнь. Ты всю свою
жизнь прожил на одной планете, поэтому сознательно или бессознательно ты
воспринимаешь все через призму того общества, которое ты знаешь, и только
его. Но это далеко не так. Культура - такое же изобретение человечества,
как и компьютер или вилка. Хотя существует и разница. В то время как мы
проявляем желание изменить компьютеры или есть с помощью инструментов,
носители данной культуры не терпят никаких перемен. Они верят, что их
образ жизни единственно верный и уникальный - и их не собьешь с пути
праведного.
- Глупости какие-то.
- Так и есть. Но так как ты знаешь об этом, а они нет, ты можешь
действовать, не обращая внимания на общие правила, или использовать их для
своей собственной пользы. Как раз сейчас я и занимаюсь тем, что пытаюсь
понять, по каким правилам живет здешнее общество.
- Постарайся, чтобы это не заняло слишком много времени.
- Обещаю, так как я и сам чувствую себя тут неуютно. Я должен
определить, существует ли вертикальное движение и как оно организовано.
Если вертикальной мобильности нет, мы должны будем изобрести ее.
- Ты меня совсем сбил с толку. Вертикальная что?
- Мобильность. Относительно классов и культуры. Например, эти рабы и
воины снаружи. Если раб стремится стать воином и имеет такую возможность,
значит вертикальная мобильность существует. Если это невозможно, значит
общество состоит из неподвижных слоев, и все, чего мы можем добиться - это
горизонтальное продвижение.
- Как, например, стать во главе всех рабов и лупить их направо и
налево?
Он кивнул.
- Этого ты уже добился, Джим. Мы останемся рабами до тех пор, пока я
не выясню, каковы наши возможности. А теперь нам надо как следует
отдохнуть. Взгляни-ка, все уже давно уснули на соломе у стен этого здания.
Предлагаю присоединиться к ним.
- Согласен...
- Эй ты, поди сюда.
Это был Тарс Тукас. И, конечно же, он показывал на меня. Похоже, что
сегодняшний день обещал быть долгим.
Во всяком случае мне удастся взглянуть на местные
достопримечательности. Мы прошли через весь двор, арену моих славных
побед, и поднялись по высоким каменным ступеням. Здесь нас встретил
вооруженный стражник, а два других стояли внутри здания, лениво облокотясь
на деревянную скамью, которая была тут одним из предметов роскоши. Полы
были застланы плетеными циновками, на стульях и столах лежали вышитые
рогожки, стены были увешаны безобразными портретами, некоторые из них
отдаленно напоминали Капо Доссия. Меня втолкнули в огромную комнату с
окнами, выходящими на городскую стену. За ней виднелись поля, деревья и
холмы. Капо Доссия сидел в окружении небольшой компании людей, пьющих из
металлических кубков. Они были довольно прилично одеты, если в ваше
представление о приличной одежде входят разноцветные кожаные брюки и
широкие рубахи навыпуск. Капо Доссия махнул мне рукой.
- Ты, подойди сюда, дай нам взглянуть на тебя поближе.
Остальные повернулись в мою сторону и с интересом пялили на меня
глаза, как на породистую лошадь на аукционе.
- Он и в самом деле свалил с ног того верзилу, даже не пустив в ход
кулаки? - спросил один из них. - А с виду он такой хилый и тщедушный, если
не сказать уродец.
Бывают моменты, когда рот нужно открывать только лишь для того, чтобы
положить туда еду. Наверное, это был тот самый момент. Но я так устал и
был сыт по горло поворотами судьбы, да к тому же настроение было настолько
препоганейшее, что меня прорвало.
- Да уж не тщедушнее и уродливее тебя, свиная задница.
Тут уж я достал его как следует. Он взвыл от ярости, весь залившись
краской - выхватил длинную стальную саблю и бросился ко мне. Времени на
размышление не было, нужно было действовать. Один из этих франтов стоял
рядом со мной, вытянув перед собой кубок с вином. Я выхватил его у него из
рук, развернулся и выплеснул содержимое в лицо ринувшемуся в атаку.
Большая его часть пролетела мимо, но все же несколько капель попало ему на
одежду, что привело его в еще сильнейшую ярость. Размахнувшись, он
полоснул саблей воздух, и я поймал удар металлическим кубком, отводя его в
сторону. Скользнув кубком по лезвию до самых пальцев воина, я схватил и
резко заломил его руку. Он издал изумительный вопль и выронил саблю на
пол. После этого он изогнулся в одну сторону, подставив на прощанье под
удар спину. Но тут кто-то сзади подставил мне подножку, и я растянулся на
полу во весь рост.
Они посчитали это забавным происшествием, по всей видимости, потому
что все, что я услышал, был их веселый смех. Когда же я потянулся за
упавшим клинком, один из них пнул его в сторону. Дела мои, похоже, были
плохи. Я не мог сражаться сразу со всеми. Нужно было найти какой-то выход.
Но было поздно. Какие-то двое сбили меня с ног, напав сзади, а третий пнул
в бок. Прежде чем я успел подняться, мой сабленосец прыгнул мне на грудь,
прижав меня коленом к полу и размахивая надо мной безобразной формы
кинжалом.
- Это что еще за тварь, Капо Доссия? - выкрикнул он, держа меня за
подбородок свободной рукой и приставляя кинжал совсем близко к моему
горлу.
- Пришелец из другого мира, - ответил Капо Доссия. - Они сбросили его
с корабля.
- Он представляет для тебя какую-нибудь ценность?
- Не знаю, - сказал Капо Доссия, глядя на меня несколько растерянно.
- Может быть. Но мне не очень-то нравятся его инопланетные штучки. Да
прирежь ты его, и дело с концом.
Я не шевельнулся ни разу во время их занимательной беседы, потому как
мне самому было интересно узнать, чем она завершится. Но теперь надо было
шевелиться. Человек с кинжалом вскрикнул от боли, когда я круто вывернул
его руку, наверное, даже сломал ее - и схватил клинок, как только он
разжал пальцы. Все еще держась за него, я вскочил на ноги, а затем швырнул
его в толпу сотоварищей. Они попытались наброситься на меня сзади, но тут
же отпрянули, когда я размахнулся и провел кинжалом по кругу. Теперь
вперед, бежать со всех ног, пока они не повытаскивали свое собственное
оружие. Спасать свою шкуру.
Единственное направление, которое я знал, вниз по ступеням.
Врезавшись на ходу в Тарса Тукаса, я мимоходом двинул ему, и он упал на
пол без чувств. Позади меня раздавались яростные крики и рев, и я, не
теряя зря времени, понесся вниз. Вниз, перепрыгивая через три ступени,
вниз, к стоявшим у входа стражникам. Не успели они вскочить на ноги, как я
налетел на них, и мы все повалились на пол. Одного я прижал коленом у
самого горла, выхватывая у него из рук ружье. Второй пытался прицелиться в
меня из своего оружия, но я как следует врезал ему в ухо прикладом
захваченного мной обреза. Громкий топот несся мне вслед, когда я прорвался
через дверь наружу и очутился лицом к лицу с удивленным стражником. Он
выхватил из ножен свой меч, но прежде чем смог воспользоваться им, рухнул
без сознания на землю. Я бросил кинжал и подхватил его более смертоносное
оружие. Вперед, к воротам, через которые мы въехали в замок. Они были
прямо впереди. Широко распахнутые и надежно охраняемые вооруженными
людьми, которые уже вскинули свои ружья. Я резко свернул к бараку для
рабов, когда они открыли огонь. Я не знаю, куда летели их пули, но,
завернув за угол, я все еще оставался жив. Один меч, одно ружье и некто
Джимми ди Гриз, уставший до смерти. Который и не подумал останавливаться
или замедлить ход. Стена была совсем рядом - обстроенная лесами и со
свешивающейся до земли веревочной лестницей, на которой каменщики
производили какие-то ремонтные работы. Я хрипло крикнул и замахал оружием,
и рабочие бросились врассыпную. Со всех ног я помчался к лестнице, успев
заметить, как пули отскакивают от стены со всех сторон и осколки камня
разлетаются вокруг. Затем я взобрался на самый верх стены и, переводя
дыхание, в первый раз рискнул взглянуть на то, что делается позади меня.
Прямо мне в лицо посыпался град пуль, которые просвистели у меня над
головой. Капо Доссия и его придворные прекратили погоню, предоставив это
стражникам, и стояли теперь позади них, сыпля проклятиями и размахивая
оружием. Очень впечатляюще. Я втянул голову в плечи, когда они снова
открыли огонь.
Несколько стражников карабкались по городской стене и приближались ко
мне. Что, конечно, ограничивало мои возможности. Я глянул со стены вниз и
увидел коричневую поверхность воды, простиравшуюся у самого подножья
замка. Вот тебе и выбор!
- Джим, ты должен научиться держать язык за зубами, - сказал я себе,
затем сделал глубокий вдох и прыгнул вниз.
Бултыхнувшись в воду, я завяз в ней по самую шею. Жидкая коричневая
грязь испортила мой прыжок, и теперь мне приходилось бороться с ней,
вытаскивая с трудом то одну ногу, то другую из липкой жижи, пока я наконец
не добрался до дальнего берега. Мои преследователи все еще не показывались
- но должны были вот-вот нагнать меня. Все, что я мог сделать в этой
ситуации, это двигаться дальше. Ползком по травянистому берегу пруда,
сжимая в руках похищенное оружие, я скрылся наконец под сенью деревьев.
Стражников все еще не было. Должно быть, они пошли в обход по мосту и
только затем вышли на мой след. Я не мог поверить в свою удачу, пока не
грохнулся плашмя на землю, вскрикнув от переполнявшей меня боли. Боли
невероятной, затмевающей белый свет, волю, разум. Потом она прекратилась,
и я смахнул слезы с глаз. Кандалы - я совсем забыл про них. Тарс Тукас,
должно быть, пришел в сознание и теперь нажимал свою чертову кнопку. Что
он про нее сказал? Оставь он ее надолго включенной, и она прекратит работу
всех моих нервных окончаний, просто убьет меня. Я дотянулся до своего
ботинка и спрятанной в нем отмычки, но тут боль вновь пронзила меня. Когда
она прекратилась на этот раз, я был так слаб, что едва мог пошевелить
пальцами. Неуклюже ковыряя в замке отмычкой, я подумал, какие же они
все-таки садисты. При нажатой кнопке я был фактически мертв. Но кому-то,
скорее всего Капо Доссия, хотелось заставить меня страдать и в то же время
дать мне понять, что у меня нет никакого выхода. Отмычка была наконец
вставлена в замок, когда боль охватила меня еще раз. Когда она отошла, я
лежал без движения на боку, отмычка выпала из моих рук, и пальцы
совершенно не слушались.
Но я должен был ими шевелить. Еще одна волна мучений, и для меня
будет кончено. Я буду лежать в этом лесу, пока не умру. Пальцы мои
дрожали, но слегка шевельнулись. Отмычка вновь скрежетнула по замочной
скважине, слабо повернулась...
Потребовалось невероятно много времени, чтобы красная пелена спала с
моих глаз и муки предсмертной агонии оставили мое тело. Я не мог
двигаться, и мне казалось, что я никогда не сумею подняться. Пришлось
моргнуть несколько раз, чтобы смахнуть из глаз слезы и увидеть... Увидеть
самую прекрасную картину в мире! Отстегнутый болевой обруч валялся передо
мной на пожухлых листьях! Только уверенность нашего завоевателя в том, что
болевая машина ведет к неминуемой гибели, спасла мне жизнь. Преследователи
не спешили; я мог слышать их разговор, когда они пробирались через лес в
мою сторону.
- ...где-то здесь. Почему они не оставили его в живых?
- Оставить отличного стрелка и фехтовальщика? Об этом не могло быть и
речи. Капо Доссия пожелал повесить его тело во дворе замка, чтобы оно
висело там, пока не сгниет. Никогда не видел его в таком гневе.
Жизнь медленно возвращалась в мое онемевшее тело. Я отполз со
звериной тропы, по которой я до этого пробирался по лесу, и спрятался под
сенью низкорослого кустарника, расправляя за собой примятую траву. И как
раз вовремя.
- Смотри - он вышел из воды вот в этом месте. И пошел по этой тропе.
Тяжелые шаги приблизились ко мне и прошагали мимо. Я стиснул в руках
оружие и сделал единственно возможное в этой ситуации. Затих, лежа на
траве, и ждал, когда силы окончательно вернутся ко мне. Должен признаться,
что это был довольно скверный момент в моей жизни. Один, без друзей,
трясущийся от боли, смертельно усталый, преследуемый вооруженными людьми,
посланными убить меня, мучимый жаждой... Можно еще перечислять.
Единственное, чего мне недоставало, так это вымокнуть до нитки под дождем.
И дождь пошел!
В жизни бывают взлеты и падения, прекрасные и отвратительные моменты,
возвышенные и подавленные состояния души, но чувства никогда не могут
переполнить вас до предела. Если вы кого-нибудь любите очень сильно, вы не
сможете любить его еще сильнее. Я так думаю. Никогда не имел личного опыта
на этот счет. Зато у меня было предостаточно опыта насчет попадания в
волчьи ямы. Где я и находился сейчас. Дальше опускаться было некуда, и
ничто не могло ввергнуть меня в еще большее уныние. Разве что дождю это
удалось. Я начал потихоньку хихикать - затем мне пришлось прикрыть рот
рукой, чтобы не расхохотаться вслух. Когда же смех утих, во мне поднялась
ярость. Так не обращаются со скромной, но разозлившейся крысой из
нержавеющей стали! Которая к тому же опасается заржаветь. Я выпрямил ноги
и с трудом подавил вырвавшийся стон. Боль все еще не отпускала, но злость
начала ее заглушать. Я зажал в руке ружье и воткнул меч в землю и,
ухватившись за ветки деревьев свободной рукой, заставил себя подняться на
ноги. Опершись на меч, я стоял, раскачиваясь из стороны в сторону. Но не
падал. Наконец я смог сделать один нетвердый шаг, за ним другой, и
зашагал, еле передвигая ноги, прочь от своих преследователей и уголовного
окружения Капо Доссия. Лес был довольно густой, и я пробирался по
невидимым тропам неизмеримо долгое время. Я оставил погоню далеко позади,
я был в этом уверен. Поэтому, когда лес начал редеть, а затем и совсем
кончился, я прислонился к дереву, переводя дух, и оглядел вспаханные поля.
Настало время вернуться в логовище человека. Там, где есть пахота, должны
быть и пахари. Их нетрудно было найти. Когда ко мне вернулись силы, я
побрел, спотыкаясь, вдоль кромки поля, готовый в любую минуту скрыться в
лесу при виде вооруженного человека. И тут я очень обрадовался, увидев
небольшой фермерский домик. Он словно врос в землю и был покрыт соломой, и
в нем не было окон. По крайней мере с этой стороны. Зато был дымоход, из
которого тонкой струйкой поднимался дымок. Топить печь в таком знойном
климате не было необходимости, значит это был кухонный очаг. Еда. При
мысли о еде мой желудок начал бурлить и урчать, и выражать недовольство. Я
чувствовал то же самое. Не мешало бы подкрепиться и промочить горло.
Нельзя было найти лучшего места для этого, чем эта заброшенная богом и
людьми ферма. Это правда. Я зашагал по борозде к дому и, обойдя его
кругом, очутился перед входом. Никого. Но через открытую дверь неслись
чьи-то голоса, даже смех - и запах стряпни! Ура! Я медленно прошел в
открытую дверь, через прихожую.
- Привет, народ. Смотрите-ка, кто пришел к вам на обед.
Вокруг отдраенного скребком деревянного стола их собралось не меньше,
чем с полдюжины, молодых и старых, толстых и худых. С одинаковым
выражением крайнего удивления на лицах. Даже ребенок перестал плакать и,
подражая взрослым, уставился на меня. Седой старикан нарушил всеобщее
оцепенение, вскочив с такой поспешностью, что его табурет о трех ногах
перевернулся на пол.
- Добро пожаловать, ваша честь, добро пожаловать, - он изо всех сил
дернул себя за чуб, низко кланяясь в знак того, что он очень обрадован
моим визитом. - Чем мы можем помочь вам, достопочтенный господин?
- Если бы вы могли поделиться своей трапезой...
- Проходите! Садитесь! Обедайте! У нас, правда, очень скромный стол,
но мы с радостью разделим его с вами. Сюда!
Он поставил на место свой стул и пригласил меня сесть. Остальные
стремглав вылетели из-за стола, чтобы не беспокоить меня. Видимо, они без
труда умели распознавать человеческую натуру и поняли, что я надежный
парень - а может, они просто увидели мой меч и ружье. Деревянная плошка
была наполнена из котла, висящего над огнем, и поставлена передо мной.
Уровень жизни здесь был немного повыше, чем в загоне для рабов, так как
меня снабдили деревянной ложкой. Я набросился на еду с нескрываемым
удовольствием. Это было овощное рагу, в котором иногда попадались кусочки
мяса, все было свеже сорванное и имело чудесный вкус. В глиняной чашке
подали ледяную воду, и мне ничего больше не было нужно. Пока я уплетал
свой обед, сбившиеся в кучку фермеры тихонько о чем-то перешептывались в
дальнем углу комнаты. Сомневаюсь, что они затевали что-нибудь невероятное.
Тем не менее, я приглядывал за ними одним глазком и держал руку рядом с
рукояткой меча, лежавшего на столе. Когда я разделался с рагу и громко
отрыгнул - они дружно загудели на этот мой благоприятный отзыв о их
кулинарном искусстве, - старик отделился от толпы и вышел вперед. Он
толкал перед собой растерянного юношу, который выглядел ничуть не старше
меня.
- Достопочтенный господин, могу ли я говорить с вами? - я махнул
рукой в знак согласия и вновь отрыгнул. Он улыбнулся в ответ и кивнул. -
О, вы льстите моим кулинарным способностям. Вы, как видно, человек
большого ума и с хорошим чувством юмора, образованный и красивый, а также
великолепный воин, позвольте предложить вам одно небольшое дело.
Я снова кивнул: лесть откроет перед вами любые двери.
- Это мой третий сын, Дренг. Он силен и прилежен, очень хороший
работник. Но наше хозяйство небольшое, а голодных ртов много, нам трудно
прокормить их, тем более, что половину того, что мы выращиваем, приходится
отдавать нашему дорогому Капо Доссия ради его покровительства над нами.
Говоря это, он опустил голову, но в его голосе наравне с покорностью
звучала жгучая ненависть. Мне подумалось, что единственно, от кого Капо
Доссия мог защищать этих бедных людей - это от самого Капо Доссия. Он
подтолкнул Дренга вперед и сдавил его бицепс.
- Как камень, сэр, он очень сильный. Он всегда стремился стать
наемным воином, как ваша честь. Воином, вооруженным и уверенным в своих
силах, состоящим на службе у какого-нибудь достопочтенного господина.
Благородное занятие. Которое к тому же даст ему возможность приносить
своей бедной семье несколько гроутов [монета в 4 пенса (истор.)].
- Я не занимаюсь набором солдат.
- Разумеется, достопочтенный господин! Если он пойдет копьеносцем к
Капо Доссия, он не заработает ни денег, ни славы, только скорую смерть.
- Правда, правда, - согласился я, хотя слышал об этом впервые в
жизни. Ход мыслей старика несколько озадачил меня, но это было полезно для
изучения образа жизни на Спиовенте. Его рассуждения мне не очень
понравились. Я отпил еще немного воды и попытался выдавить из себя
очередную отрыжку, чтобы ублажить повара, но не смог. А старик тем
временем продолжал.
- У каждого воина, такого как вы, должен быть слуга-оруженосец.
Осмелюсь спросить - мы посмотрели вокруг и обнаружили, что вы один - что
случилось с вашим оруженосцем?
- Убит в сражении, - сымпровизировал я. Он, казалось, был этим просто
ошарашен, и я сообразил, что оруженосцы, видно, не должны принимать
участие в битве. - Когда враг неожиданно напал на наш лагерь. - Это было
уже лучше, он кивнул понимающе. - Я, конечно, отомстил за бедного Смелли.
Но на то она и война. Суровая штука.
Моя аудитория понимающе забормотала что-то в углу, так что я спорол,
наверное, не очень большую глупость. Я подозвал юношу.
- Поди сюда, Дренг, и расскажи мне о себе. Сколько тебе лет?
Он посмотрел на меня из-под длинной пряди волос и, запинаясь,
проговорил.
- Скоро четыре, как раз на Праздник Земляного Червя.
Я не стал уточнять детали насчет этого праздника с отталкивающим
названием. А он был довольно взросленьким для своего возраста. Или на этой
планете был слишком длинный год. Я кивнул.
- Хороший возраст для оруженосца. А теперь скажи-ка мне, ты знаешь
свои будущие обязанности? - да уж, конечно, получше меня, так как я совсем
не знал. Он энергично закивал в ответ.
- Это я знаю, сэр, хорошо знаю. Старик Кветчи был когда-то солдатом и
рассказывал мне об этом много раз. Чистить и полировать меч и ружье,
приносить пищу из общего котла, наполнять фляжку водой, давить вшей
камнями...
- Прекрасно, достаточно. Вижу, что ты все отлично знаешь. Даже насчет
последней не очень приятной процедуры. Ну а за свои труды ты рассчитываешь
получить от меня уроки воинской профессии, - он быстро закивал в знак
согласия. В комнате все притихли, пока я обдумывал свое решение.
- Ну ладно, так и сделаем.
Радостные крики эхом отражались от соломенной крыши, и старик вытащил
откуда-то глиняный кувшин, наполненный не чем иным, как домашним пивом.
Похоже, дела мои пошли на лад, хоть чуточку, но уж точно на лад.
В связи с новым назначением Дренга работы в тот день прекратились.
Домашнее пиво было сущей гадостью, но оно содержало немалую долю алкоголя.
А это было как нельзя кстати. Я выпил немного, чтобы притупилась боль, но
не слишком усердствуя, чтобы не свалиться пьяным под стол, как все
остальные. Я подождал, пока старик дойдет до кондиции, и стал потихоньку
выведывать у него информацию.
- Я пришел сюда издалека и не имею представления о местных событиях,
- сказал я ему. - Слышал, однако, что у вас тут свирепствует здешний
забияка, Капо Доссия, грубиян и хвастун.
- Грубиян! - прорычал он и добавил к этому множество красочных
эпитетов. - Ядовитые змеи расползаются во все стороны от страха, когда он
приближается. И всем хорошо известно, что его взгляд может убить младенца.
Похоже, что так оно и было, но это не представляло для меня большого
интереса. Видно, я не рассчитал продолжительность попойки, и теперь
бесполезно было ждать от него чего-нибудь вразумительного. Я поискал
глазами Дренга и обнаружил, что он с жадностью прильнул к огромному
глиняному кувшину с пивом. Я отобрал у него напиток и стал трясти его до
тех пор, пока он немного не очухался.
- Пойдем. Нам уже пора прощаться...
- Уходим?.. - он быстро заморгал, стараясь сосредоточить свой взгляд.
Без особого успеха.
- Мы. Уходим. Сейчас. В поход.
- А-а, в поход. Я возьму свое одеяло, - он стоял, раскачиваясь из
стороны в сторону и не переставая быстро моргать. - А где ваше одеяло, я
понесу его?
- Враги отобрали, как и все остальное, что у меня было, кроме меча и
ружья, которые я не выпущу из рук, пока в моей груди бьется сердце.
- Сердце в груди... Здорово! Я возьму одеяла.
Он покопался в дальнем углу комнаты и появился с двумя пуховыми
одеялами, не обращая внимания на причитания хозяйки по поводу зимних
холодов. Даже самые необходимые вещи нелегко доставались здешнему
крестьянину. Я должен буду со временем добыть для Дренга хоть немного
гроутов. Он стоял теперь с висящими через плечо одеялами и большой кожаной
сумкой, набитой до отказа - с пристегнутым к ремню угрожающего вида ножом
в деревянных ножнах. Я подождал снаружи, не пожелав наблюдать за
традиционной сценой расставания, полной слез и прощальных напутствий.
Наконец он вышел, немного протрезвившись, но все еще слегка покачиваясь на
ногах.
- Ведите, хозяин.
- Ты будешь показывать мне дорогу. Я хочу посетить замок Капо Доссия.
- Нет! Неужели вы и вправду хотите сразиться с ним?
- Когда-нибудь, когда придет время. А пока все дело в том, что там у
него взаперти сидит мой друг. Мне нужно послать ему небольшое сообщение.
- Очень опасно даже просто близко подходить к замку.
- Я это знаю, но я ничего не боюсь. И мне нужно связаться со своим
другом. Показывай дорогу - и лучше через лес, если ты не против. Мне не
хотелось бы, чтобы нас заметил Капо Доссия или его люди.
Очевидно, Дренгу тоже не хотелось этого. Он совсем протрезвел, ведя
меня по едва заметным лесным тропам к противоположному концу леса. Я
осторожно выглянул на дорогу, ведущую к подъемному мосту и ко входу в
замок.
- Еще чуть-чуть, и они увидят нас, прошептал он. Я посмотрел вверх на
полуденное солнце и кивнул в знак согласия.
- Ну и денек. Мы заляжем здесь в лесу, а дальше двинемся под утро.
- Нельзя двигаться дальше! Это смерть! - он застучал зубами, хотя
день был жаркий. Он торопливо повел меня назад в лесную чащу, в неглубокую
ложбину, покрытую травой и с бегущим по ней быстрым ручейком. Он достал из
сумки глиняную чашку, наполнил ее водой и принес мне. Я припал к ней и
подумал, что иметь оруженосца - это не так уж плохо. Сделав свое дело, он
расстелил одеяла на траве и тотчас же уснул на них. Я сел, прислонившись
спиной к дереву, и в первый раз осмотрел ружье. Оно было совершенно новое
и блестело на солнце и никак не сочеталось с этим вывихнутым миром. Вне
всякого сомнения, оно попало сюда с венийского корабля. Слон говорил, что
они, должно быть, промышляют контрабандой оружия. И вот это оружие я
держал сейчас в своих руках. Я стал рассматривать его более внимательно.
Никаких отличительных знаков, ни номера, ни серии - никаких отметок, где
оно было изготовлено. Это и понятно. Если хоть одно ружье попадет в руки
представителю Галактической Лиги, невозможно будет отследить, как оно
попало на эту планету и откуда. Ружье было небольшого размера, что-то
среднее между стандартной винтовкой и пистолетом. Могу похвастаться, что
немного знаком со стрелковым оружием - являясь почетным членом Стрелкового
Клуба Пели Гейтс, так как я довольно метко стреляю и не раз помогал им
выигрывать призы - но ничего подобного я раньше не видел. Я заглянул в
ствол. Тридцатый калибр, непривычно для гладкоствольного оружия. С жестким
прицелом, спусковым крючком с предохранителем, с небольшим рычажком на
стволе. Я повернул его, и ружье переломилось пополам. По земле рассыпалась
целая пригоршня маленьких патрончиков. Я внимательно разглядел один из них
и начал наконец понимать, как же обращаться с этим ружьем.
- Ловко. Никаких канавок и пазов, поэтому нечего беспокоиться, чтобы
ствол был чист. И чтобы не делать лишних выстрелов, пули снабжены
крохотными плавничками, чтобы они летели прямо и никуда не сворачивали. И,
ха-ха, проделали бы славную дырочку в теле того, в кого попали бы. Да тут
и гильзы нет - никаких забот об использованных медяшках, - я заглянул в
патронник. - Все очень рационально и понятно любому дураку. Вложи патроны
в углубление в стволе. Когда ты это сделаешь, вложи еще один в патронник.
Закрой и защелкни. Небольшой фотоэлемент, чтобы подзаряжать батареи.
Нажимай на курок, экран в патроннике накаляется добела, и от него
загорается заряд. Газ в патроне от температуры расширяется и вырывается из
него наружу, вместе с пулей - а какая-то его часть вталкивает следующий
патрон в патронник. Примитивно, безопасно для неумелого стрелка, просто в
обращении. И смертоносно.
Подавленный и уставший, я положил ружье рядом с собой, пристроил меч
поближе, лег на одеяло и последовал хорошему примеру Дренга.
К восходу солнца мы выспались и немного проголодались. Дренг принес
мне воды и протянул полоску чего-то, что напоминало вяленую кожу. Он взял
такую же себе и принялся усердно жевать ее. Завтрак в постели - просто
замечательно! Я надкусил свой кусочек и чуть не сломал себе зуб. Это не
только напоминало вяленую кожу, но и имело точно такой же вкус.
К тому времени, когда мост, лязгая цепями, опустился вниз, мы лежали
в рощице на холме совсем рядом с замком. Это было самое близкое укрытие,
которое мы смогли найти. По понятным причинам, все деревья и кусты на
подступах к воротам были вырублены. Оно располагалось не так близко, как
мне бы того хотелось, но приходилось с этим мириться. Но для Дренга оно
находилось слишком близко, судя по тому, как он дрожал всем телом,
прижавшись ко мне. Первым из ворот вышел невысокий вооруженный человек, за
которым следовало четыре раба, волоча за собой повозку.
- Что сейчас будет? - спросил я.
- Сбор налогов. Идут получать свою долю урожая.
- Мы видим, кто выходит из ворот - а ваши фермеры когда-нибудь входят
в замок?
- Боже упаси! Никогда!
- А разве вы не продаете им продовольствие?
- Они сами берут у нас все, что им нужно.
- И дрова вы им тоже не продаете?
- Они тащат у нас все.
Да, у них какая-то односторонняя экономика, мрачно размышлял я. Но я
должен был на что-то решиться, ведь не мог же я оставить Слона в качестве
раба в этом проклятом богом месте. Мои размышления были прерваны возникшим
за воротами переполохом. И тут, словно мои мысли смешались с
действительностью, из ворот выскочила тучная фигура, сбив на ходу
стражника, и со всех ног помчалась прочь. Слон! Бегущий во весь опор. Но
ему вдогонку уже неслись вооруженные стражники.
- Возьми вот это и беги за мной! - крикнул я, пытаясь всучить Дренгу
рукоятку меча. Я помчался вниз по склону так быстро, как только мог, крича
на ходу, чтобы привлечь их внимание. Но они даже не смотрели в мою
сторону, пока я не выстрелил поверх их голов.
И тут началось. Стражники замедлили бег, один из них даже припал к
земле, прикрыв голову руками. Слон продолжал удирать - но один из его
преследователей оказался совсем рядом за его спиной, размахивая длинным
копьем. Он достал-таки им Слона и сбил его с ног. Я выстрелил на бегу еще
раз, перепрыгивая через Слона и свалив копьеносца прикладом своего ружья.
- Вверх, на холм! - выкрикнул я, когда увидел, что Слон пытается
подняться на ноги; кровь заливала всю его спину. Я бабахнул еще раза два и
повернулся, чтобы помочь ему. И увидел, что Дренг сжимал рукой меч - но
лежал, не двигаясь, на вершине холма.
- Спускайся вниз и помоги ему, а то я сам тебя убью! - крикнул я,
оборачиваясь и открывая огонь по врагу. Я никого не задел, но не давал им
поднять головы. Слон, спотыкаясь, карабкался наверх, и Дренг, в котором
заговорила совесть - или страх, что я и в самом деле убью его - спустился
вниз к нам на помощь. Над нами свистели пули, поэтому я, крутясь как
волчок, палил во все стороны.
Мы добрались до вершины невысокого холма и помчались в сторону
спасительного леса. Нам пришлось наполовину тащить на себе грузное тело
Слона, потому что он еле волочил ноги, спотыкаясь на каждом шагу. Я
мельком взглянул на его спину - и убедился, что рана неглубокая, ничего
страшного. Наших преследователей все еще не было видно, когда мы на полном
ходу врезались в густые заросли кустарника и скрылись под сенью деревьев.
- Дренг, выводи нас отсюда! Они не должны нас теперь поймать!
К нашему великому удивлению, не поймали. Деревенский парень, должно
быть, озорничал в этих лесах всю свою молодую жизнь, потому что знал здесь
все тропинки и дорожки. Но все же нам пришлось нелегко. Валясь с ног от
усталости, мы взобрались на невысокий травянистый склон с редкими жалкими
кустиками. Дренг раздвинул ветви в одном месте и открыл перед нами вход в
неглубокую пещеру.
- Я как-то загнал сюда пушного зверька. Никто больше не знает об этой
пещере.
Вход был очень узким, и нам стоило больших трудов протолкнуть Слона
внутрь. Но внутри пещера расширялась, и мы могли свободно сидеть, хотя
стоять места было уже маловато. Я взял одно из одеял, расстелил его на
земле и завернул Слона, положив его на бок. Он застонал. Все его лицо было
покрыто грязью и синяками. Ему досталось больше всех. Но, взглянув на
меня, он нашел в себе силы улыбнуться.
- Спасибо тебе, мой мальчик. Я знал, что ты будешь там.
- Ты знал? Я и сам этого не знал до последнего момента.
- Ерунда. Но давай быстрее, пожалуйста...
Он скорчился от боли и застонал, выгнув тело от невыносимых мук.
Болевой обруч - я совсем забыл про него! А он все еще продолжал принимать
сигнал, несущий неминуемую гибель. Поспешишь - людей насмешишь. Поэтому я,
немного поумерив пыл, неторопливо снял с ноги ботинок, открыл заветный
тайничок и достал из него свою отмычку. Наклонился, вставил ее в замочек -
и обруч, щелкнув, разомкнулся. Боль пронзила мою руку, пальцы стали
неметь, и я с силой отбросил эту штуку в сторону.
Слон лежал без чувств и тяжело дышал. Ничего не оставалось делать,
кроме как сидеть и ждать.
- Ваш меч, - сказал Дренг, протягивая его мне.
- Займись им пока сам. Если ты думаешь, что можешь с ним справиться.
Он опустил глаза и с дрожью в голосе произнес:
- Я хочу быть храбрым воином, но я такой трусливый. Я не мог
двинуться с места, чтобы помочь вам.
- Но ведь в конце концов ты смог. Запомни вот что. На свете нет
такого человека, который бы не испугался чего-нибудь в тот или иной
момент. Смел не тот, кто ничего не боится, а тот, кто умеет преодолеть
свой страх и идти вперед.
- Превосходная мысль, молодой человек, - раздался низкий голос. -
Которую всегда следует помнить.
Слон пришел в себя, и на его изнуренном лице появилась слабая улыбка.
- Так вот, Джим, я говорил, прежде чем они включили свою адскую
машинку, что я знал, что ты будешь сегодня там. Ты на свободе - и я знал,
что ты не оставишь меня в этом проклятом богом месте. Твой побег произвел
громадный переполох и много шума, беготню взад и вперед до самого вечера,
пока ворота не закрыли на ночь. Было совершенно очевидно, что тебе не
удастся пробраться внутрь в это время. Но на рассвете ворота вновь
открываются, и у меня не было ни малейшего сомнения, что ты будешь
где-нибудь поблизости, стараясь найти какой-нибудь способ вытащить меня.
Простая логика. Я еще упростил твою задачу, выйдя к тебе навстречу.
- Очень просто! Но ведь тебя чуть не убили!
- Но не убили же. И теперь мы вдвоем, в надежном месте, далеко от
них. Плюс ко всему я вижу, что ты сумел привлечь на нашу сторону союзника.
Хорошо потрудился за день. А теперь один очень важный вопрос. Что мы будем
делать дальше?
Действительно, что?
- Что касается того, что нам делать дальше - ответ предельно ясен, -
сказал я. - Мы остаемся здесь, пока не улягутся страсти. Что должно
произойти довольно быстро, потому как мертвый раб не представляет для них
никакой ценности.
- Но я прекрасно себя чувствую.
- Да, но ты забываешь о том, что болевой обруч может убить, если его
оставить включенным продолжительное время. Поэтому, как только наш путь
будет свободен, мы отправимся к ближайшему человеческому жилью и перевяжем
тебе рану.
- Думаю, это не более чем царапина, хотя и сильно кровоточит.
- Заражение крови и инфекция. Перво - наперво нужно позаботиться о
твоей ране, - я повернулся к Дренгу. - Ты знаешь каких-нибудь фермеров,
что живут поблизости?
- Нет, но здесь живет вдова Апфельтри, сразу за холмом, позади
мертвого дерева, на краю болота...
- Отлично. Показывай дорогу и не болтай лишнего, - я вновь повернулся
к Слону. - А вот когда мы управимся с твоей спиной, что потом?
- А после этого мы поступим на службу в армию. Раз уж ты теперь вошел
в роль наемного воина, лучшего и не придумаешь. Армии располагаются внутри
замков, где обязательно должна быть какая-нибудь потайная комната за семью
замками, где они хранят все свои гроуты. И, пока ты совершенствуешь свое
военное искусство, я, как принято говорить, изучу обстановку. А поможет
нам в этом благородном деле одна армия, которая, как мне кажется, очень
подойдет в данном случае. Армия, состоящая на службе у Капо Димона.
- Только не Капо Димон! - воскликнул Дренг, хватая себя за волосы. -
Это дьявол во плоти, он ест младенцев на завтрак, пьет из черепа своей
первой жены, обивает мебель человеческой кожей...
- Достаточно, - приказал Слон, и Дренг умолк. - Понятно, что он не
пользуется популярностью здесь, во владениях Капо Доссия. А все потому,
что он является его заклятым врагом и периодически приходит сюда с войной.
Но я уверен, что он ничем не хуже - или лучше - чем любой другой Капо. Но
у него есть одно преимущество. Он - враг нашего врага.
- Почти наш друг. Все правильно. Я остался в долгу перед стариком
Доссией, и мне не терпится вернуть ему все сполна.
- Тебе не следует точить на него зуб, Джим. Это притупляет
проницательность и влияет на твою карьеру. Нашей целью сейчас должно быть
добывание гроутов, а не мародерство.
Я утвердительно кивнул.
- Разумеется. Но пока ты разрабатываешь план ограбления, почему бы
мне не утолить немного жажду мести.
Я видел, что он не одобряет моих эмоций - но я не мог принять его
олимпийского спокойствия. Возможно, что это всего лишь издержки молодости.
И я переменил тему разговора.
- После того, как мы выгребем драгоценности, что потом?
- Мы разузнаем, как местные жители общаются с внешним миром, с
контрабандистами, хоть с той же Вении. С единственной целью поскорее
покинуть этот отсталый и ужасный мир. А для того, чтобы сделать это, нам
придется стать верующими, - он захихикал, увидев мое потрясение. - Как и
ты, мой мальчик, я разбираюсь в гуманитарных науках и не чувствую
необходимости верить в сверхъестественное. Но здесь, на Спиовенте, вся
прогрессивная технология, как мне кажется, сосредоточена в руках
монашеского ордена, известного под названием Бенедиктинцы...
- Нет! Подождите! - воскликнул Дренг; вот уж поистине источник дурных
новостей. - Они владеют такими вещами, которые Сводят Людей с Ума. Из их
мастерских льются сплошным потоком необычные и странные приспособления.
Машины, которые могут издавать вопли и рычание, говорить сквозь небеса, ну
и те же болевые обручи! Не связывайтесь с ними, хозяин, умоляю вас!
- То, о чем поведал нам наш юный друг, правда, - сказал Слон. - За
исключением страха перед неизведанным. В результате определенного
процесса, который не имеет для нас никакого значения, вся технология в
этом мире оказалась сконцентрированной в руках этого ордена Бенедиктинцев.
Не имею ни малейшего представления, к какой религии они относятся, если
относятся вообще к какой-нибудь, но они снабжают остальных машинами,
которые мы видели. Это дает им возможность находиться под постоянным
покровительством. Если одному из Капо вздумается напасть на них, другие
тут же примчатся на помощь, чтобы обеспечить себе постоянный доступ к
плодам новейшей технологии. Только благодаря им мы сможем приблизиться к
нашему спасению и исходу из этого мира.
- Поддерживаю предложение, и оно принято единогласно. Вступаем в
армию, хватаем как можно больше гроутов, связываемся с контрабандистами -
и покупаем билет на обратную дорогу.
Дренг широко открыл рот в изумлении, слушая наши длинные - речи. Было
видно, что он мало что понимает из того, что было сказано. Его стихией
было действие. Он бесшумно вышел на разведку и еще более незаметно
вернулся. Вокруг никого не было, путь был чист. Слон теперь мог с нашей
незначительной помощью самостоятельно передвигаться, да и домик вдовы был
не так далеко. Даже несмотря на заверения Дренга, вдова тряслась от
страха, пропуская нас внутрь своей обители.
- Ружья и мечи. Убийство и смерть. Я обречена, обречена.
Не обращая внимания на причитания, исходящие из беззубого
старушечьего рта, мы принялись за дело. Старушка, выслушав мои
наставления, повесила котелок с водой на огонь. Я оторвал длинную ленту от
одеяла, прокипятил ее и промыл рану Слона. Она была неглубокая, но
серьезная. Мы вынудили вдову поделиться своими запасами самогона, и Слон
передернулся, когда я влил его в рану. Надеюсь, что в нем содержится
достаточно алкоголя, чтобы подействовать как антисептик. Оставшуюся часть
прокипяченного одеяла я употребил, чтобы перевязать рану - и это было все,
что я мог сделать в данной ситуации.
- Отлично, Джеймс, отлично, - сказал он, осторожно надевая на плечи
свою куртку. - Годы, проведенные тобой в подростковом Клубе юных
следопытов, не прошли даром. А теперь давайте поблагодарим добрую вдову и
покинем ее гостеприимный дом, так как, судя по всему, наше присутствие
очень уж ее огорчает.
Так мы и сделали, и зашагали прочь по открытой, хорошо наезженной
дороге, с каждым шагом все дальше и дальше от славного Капо Доссия. Дренг
оказался хорошим проводником, то заводя нас во фруктовый сад, то вырывая
на ходу съедобные клубни на полях, по которым мы шли, прямо на глазах у их
законных владельцев, которые тут же прикладывали руку ко лбу, едва завидев
мое вооружение. В этом мерзком мире только вооруженные до зубов бандиты
пользовались почетом и уважением. Первый раз в жизни я начал ценить мораль
и нравы, существующие среди миров Галактической Лиги.
День приближался к вечеру, когда впереди замаячили стены замка. В его
очертаниях присутствовало больше вкуса, чем во владениях Капо Доссия, или
так, по крайней мере, казалось на расстоянии. Замок располагался на
острове посреди озера. С берегом его соединяла насыпная дамба и подъемный
мост. Дренга опять затрясло от страха, и он был рад остаться со Слоном на
берегу, когда я храбро отправился к замку навстречу опасности. Я
воинственно прошагал по каменной дамбе и ступил на мост. Два стражника
смотрели на меня во все глаза с нескрываемой подозрительностью.
- Доброе утро, братцы, - окликнул я бодро, ружье на плече, меч в
руке, живот назад, грудь вперед. - Это владения Капо Димона, известного
далеко и широко по всей округе своей добротой и силой оружия?
- А кто спрашивает?
- Я спрашиваю. Вооруженный и полный сил и энергии солдат, который
желает записаться на службу к вашему благородному рыцарю.
- Твое дело, братец, твое дело, - мрачно произнес один из них. -
Через ворота, потом через весь двор, третья дверь направо, спросишь Папашу
Шранка. - Он наклонился и прошептал: - За три гроута я дам тебе небольшой
совет.
- Идет.
- Тогда плати.
- Немного погодя. Сейчас я гол, как сокол.
- Оно и видно - раз ты пришел наниматься на такую работу. Ну, ладно,
тогда пять через пять дней, - я кивнул. - Он предложит тебе очень мало, но
ты не соглашайся на меньше, чем два гроута в день.
- Спасибо за доверие. Я отплачу тем же.
Я с важным видом прошагал мимо ворот и нашел нужную мне дверь. Она
была открыта и слабо освещена заходящим солнцем, и толстый человек с лысой
головой чиркал что-то на каких-то бумажках. Он поднял глаза, когда моя
тень упала ему на стол.
- Иди отсюда, - крикнул он, тряхнув головой так яростно, что
посыпавшийся с нее фонтан перхоти засверкал в солнечных лучах. - Я же
сказал вам всем, что до послезавтрашнего утра никаких гроутов.
- Я еще не поступил к вам на службу - и не стану этого делать, если
вы таким вот образом платите войску.
- Прости, добрый чужеземец, солнце прямо в глаза. Заходи, заходи.
Хочешь поступить на службу? Разумеется. Ружье и меч - а еще какое
снаряжение?
- Кое-что есть.
- Прекрасно, - он потер руки так, что они затрещали. - Паек для тебя
и твоего оруженосца и один гроут в день.
- Два в день и замена всего нашего снаряжения.
Он нахмурился - затем пожал плечами и, нацарапав что-то на бумаге,
подсунул ее мне.
- Годичный контракт, полный расчет в конце срока. Раз уж ты не умеешь
читать и писать, думаю, постараешься и накарябаешь вот здесь свой
неразборчивый крестик.
- Я умею читать, да так хорошо, что вижу тут цифру четыре, которую и
исправлю, прежде чем подписать, - что я и сделал, поставив на линии
подпись судьи Никсона, прекрасно зная, что покину это место еще до того,
как завершится срок моей службы. - Пойду позову своего оруженосца, который
ожидает за воротами вместе с моим престарелым отцом.
- Никакой дополнительной еды для бедных родственников! Поделитесь
своим.
- Согласен, - сказал я. - Вы сама доброта.
Я подошел к воротам и махнул рукой своим товарищам.
- Ты мне должен, - сказал стражник.
- Я отдам - как только эта жаба золотушная мне заплатит.
Он одобрительно хрюкнул.
- Если тебе кажется, что он не очень хорош, - подожди своей встречи с
Капо Димоном. Я бы не ошивался вокруг этой вонючей свалки, если бы не
премия из боевых трофеев.
Они медленно приближались к нам, Слон почти силком тащил упирающегося
Дренга.
- Боевые трофеи? Скоро будут выдавать?
- Сразу после сражения. Мы выступаем завтра.
- Против Капо Доссия?
- Вряд ли. Говорят, что у него полно всяких драгоценностей и золотых
гроутов, и еще всякой всячины. Было бы здорово собрать такой улов. Но не в
этот раз. Все, что мы знаем, это то, что придется идти на север. Мы должны
совершенно неожиданно напасть на кого-то, может, даже на какого-нибудь
нашего союзника, поэтому они не хотят, чтобы кто-нибудь из наших
проговорился. Неплохо придумано. Застать их врасплох, когда подъемный мост
опущен, и можно считать, что половина сражения выиграна.
Я обдумывал эту небольшую военную хитрость, шагая во главе своей
малочисленной банды в указанном направлении. Солдатские казармы, хотя их и
не станешь вписывать в красочный буклет для туристов, все же намного
приятнее скотского загона для рабов. Деревянные нары для бойцов с
соломенными матрацами - немного соломы рядом с нарами для оруженосцев.
Мне, наверное, стоило позаботиться об устройстве Слона. Но я был уверен,
что небольшой подхалимаж сделает свое дело. Мы сели вместе с ним на нары,
а Дренг отправился разыскивать кухню.
- Как спина? - спросил я.
- Болит, но совсем немного. Я чуточку отдохну, а затем примусь за
исследование плана местности...
- Утром у тебя будет достаточно времени для этого. Должно быть, мне
придется отлучиться на пару дней.
- Я тоже так думаю. А вот и наш оруженосец с провиантом!
Это было горячее овощное рагу с плавающими на поверхности кусочками
какой-то безымянной птицы. Наверняка птицы - так как из мяса торчали
птичьи перья. Мы разделили рагу на три равные порции и с жадностью
набросились на еду. Свежий воздух и долгая прогулка разбудили в нас
зверский аппетит. В рацион входила также кружка кислого вина, но ни мой
желудок, ни желудок Слона его не принимали. Чего нельзя было сказать о
Дренге, который залпом осушил обе наши порции. Затем свернулся калачиком
под нарами и сладко захрапел.
- Я пойду осмотрюсь немного, - сказал я. - А ты пока отдохни на моей
койке до моего возвращения...
Меня прервал громкий и фальшивый рев сигнальной трубы. Я поднял глаза
и увидел, что в дверном проеме стоял трубач, злорадно оглядывая казарму.
Затем извлек из своего инструмента еще один совершенно не музыкальный
звук. Я был готов схватить его за горло, если он попытается дунуть в него
еще раз, но он отошел в сторону и поклонился. А его место заняла тонкая
фигурка в голубой униформе. Все солдаты, наблюдавшие за этим, слегка
наклонили головы и встряхнули оружием, салютуя вошедшему, и я сделал то же
самое. Это был не кто иной, как Капо Димон собственной персоной. Он был
такой тощий, что казалось, будто живот прирос у него к спине. К тому же у
него, наверное, было нарушено кровообращение или он родился с такой
голубой кожей. Маленькие красные глазки пристально смотрели из глубоких
голубых впадин, в то время как пальцы, прозрачные как небо, осторожно
ощупывали острую челюсть.
Он подозрительно оглядел казарму и заговорил; несмотря на всю свою
худобу, голос его был сильным и густым.
- Мои воины, у меня для вас хорошие новости. Готовьтесь сами и
приготовьте свое оружие, мы выступаем сегодня в полночь. Это будет
марш-бросок, нам нужно дойти к рассвету до Пинетта Вудз. Пойдут только
солдаты - и налегке. Ваши оруженосцы останутся здесь и присмотрят за
вашими вещами. Мы заляжем в лесу на день, а с темнотой двинемся дальше.
Ночью мы встретим наших союзников и на рассвете совместными усилиями
ударим по врагу.
- Один вопрос, Капо, - окликнул его один из солдат. Убеленный сединой
и весь в шрамах, должно быть побывавший во многих переделках. - Против
кого мы выступаем?
- Вы узнаете об этом перед самой атакой. Мы сможем добиться победы,
только благодаря внезапному нападению.
Вокруг раздавалось недовольное бормотание, когда ветеран вновь
выступил вперед.
- Пусть наш враг останется в секрете - но по крайней мере скажи, кто
наши союзники.
Капо Димону не понравился вопрос. Он задумчиво потер щеку и принялся
вертеть в руках рукоятку меча, в то время как аудитория молча ждала. Само
собой разумеется, что ему нужно было наше добровольное и сознательное
участие в этом деле, поэтому в конце концов он заговорил.
- Вам будет очень приятно услышать, что наши союзники обладают
огромной волей и силой. У них также имеется на вооружении машина,
способная пробивать городские стены. При их содействии мы можем взять
любой замок, победить любую армию. Мы счастливы сражаться на их стороне, -
он сжал губы, борясь с нежеланием продолжать дальше и осознавая в то же
время, что он должен это сделать. - Победа нам гарантирована, так как наши
союзники, не кто иные, как... монахи из ордена Бенедиктинцев.
Наступило долгое молчание, - настолько все были потрясены услышанным,
- за которым немедленно последовали возмущенные крики. Я не понимал до
конца, что все это могло значить, единственное, что я знал наверняка, это
то, что ничего хорошего ждать не приходится.
Как только Капо Димон произнес последние слова, он удалился, и дверь
захлопнулась за ним с громким стуком. Со всех сторон неслись гневные и
возмущенные возгласы - но один человек возмущался и кричал громче всех.
Это был израненный ветеран. Он вскочил на стол и заставил всех замолчать.
- Здесь все знают меня, знают старого Таскера. Я резал головы в то
время, когда большинство из вас еще сажали на горшок. Поэтому я сейчас
буду говорить, а вы будете меня слушать, и может, потом я дам вам
возможность сказать что-нибудь в ответ. Есть кто-нибудь здесь, кто не
согласен с этим?
Он сжал огромный кулак и выставил его перед собой, нахмурившись и
сердито оглядывая притихшую аудиторию. Кое-где еще раздавалось недовольное
бормотание, но не такое громкое, чтобы его можно было принять за
несогласие.
- Хорошо. Тогда слушайте. Я знаю этих педерастов в черных рясах и я
им не верю. Они не думают ни о чем больше, кроме как о своих собственных
шкурах. Если они хотят, чтобы мы сражались на их стороне, значит они
попали в весьма затруднительное положение и предпочитают увидеть мертвыми
нас, а не своих собратьев. Мне это совершенно не нравится.
- Мне это тоже нисколько не нравится, - выкрикнул еще один солдат. -
Но разве у нас есть какой-нибудь выбор?
- Никакого, - сердито прорычал Таскер. - И это именно то, что я
собирался вам сказать. Думаю, мы повязаны с ними одной веревкой, - он
вытащил свой меч и потряс им над головой. - Все оружие, что у нас есть,
особенно новые ружья и пистолеты, достаются нам от них, Бенедиктинцев.
Если бы они не снабжали нас оружием, нам нечем было бы драться, а раз нам
нечем было бы драться, мы все сдохли бы в первом бою или вернулись назад к
своим фермам. Это не по мне. Думаю, что и вам это не очень подходит. Мы
все - одна семья. И будем драться все - или никто не будет драться. А если
уж мы будем драться и кто-то из вас вздумает улизнуть с поля боя перед
началом атаки, мой меч всегда отыщет его и проткнет насквозь его печенку.
Он взмахнул над головой сверкающим клинком, и все замерли,
уставившись на него во все глаза.
- Веский довод, - прошептал Слон. - Железная логика. Жаль только, что
все это пропадает даром ради таких низменных целей. Тебе и твоим товарищам
не остается ничего иного, как просто согласиться.
Слон был прав. Они еще немного покричали и поспорили, но в конце
концов согласились с предложенным планом действий. Они выступят на стороне
Бенедиктинцев. Но никто из них, включая меня самого, не был особенно
счастлив по этому поводу. Они могли возмущаться и спорить до самой ночи,
но я так устал, что решил потратить оставшиеся часы на то, чтобы немного
соснуть. Слон отправился побродить и собрать кое-какую информацию, а я
свернулся на нарах и погрузился в тревожный сон.
Громкие окрики разбудили меня, и я почувствовал себя еще более
уставшим, чем перед сном. Никто не испытывал большой радости в связи с
ночным марш-броском или с нашими боевыми товарищами; меня повсюду окружали
хмурые взгляды и отборнейшая брань. Они произносили даже такие
ругательства, которые я ни разу не слышал в своей жизни, мне они так
понравились, что я решил запомнить их, чтобы применять потом в будущем. Я
вышел на улицу к примитивному умывальнику и побрызгал холодной водой на
лицо. Мне показалось, что это немного помогло. Когда я вернулся, Слон
сидел на моей койке. Он поднял и протянул ко мне свою огромную руку.
- Ты должен поберечь себя, Джим. Это очень жестокий и смертоносный
мир, здесь все против тебя. Помни об этом.
- Это стиль моей жизни - поэтому не беспокойся обо мне.
- Но я беспокоюсь, - он тяжело вздохнул. - У меня нет ничего кроме
презрения по отношению ко всем этим предрассудкам, астрологам и
хиромантам, поэтому ты поймешь, почему я чувствую отвращение к себе за
мрачное уныние, которое охватило меня. Но я не вижу впереди ничего, кроме
безнадежной пустоты. Наша дружба продолжается недолго, и мне не хотелось
бы, чтобы она так скоро кончилась. И все же, прости меня, прости, если
можешь, но я не в состоянии преодолеть в себе чувство опасности и
отчаяния.
- На это есть веские причины, - крикнул я, стараясь придать своим
словам хоть немного энтузиазма. - Тебя оторвали от тихого спокойного
образа жизни, посадили в тюрьму, освободили, помогли сбежать, спрятали,
посадили на диету, снова помогли удрать, вынудили давать взятки, потом
надули, избили, продали в рабство, ранили - и ты еще удивляешься, почему
на тебя напала депрессия?
Его губы вновь тронула слабая улыбка, и он взял мою ладонь в свою
руку.
- Ты прав, Джим, конечно, прав. В крови появились токсины, и в коре
головного мозга наступил застой. Береги свои тылы и возвращайся живым. Ну
а пока ты этим занимаешься, я выясню, как можно выпотрошить из нашего Капо
немного гроутов.
Он выглядел немного старше своего возраста - впервые с того момента,
когда мы встретились. Покидая казарму, я видел, как он устало вытянулся на
нарах. Он должен чувствовать себя лучше, когда я вернусь. Дренг будет
приносить ему пищу и присмотрит за ним. А я должен полностью
сконцентрироваться на том, чтобы остаться в живых, чтобы я смог вернуться
назад.
Это было ужасно тоскливый и изматывающий марш-бросок. День был
жарким, и ночь была ничуть не прохладней. Мы еле волочили ноги, обливаясь
потом и отбиваясь от мошкары, вылетевшей к нам навстречу из темноты. Мы
шагали по разбитой дороге, и в наши ноздри забивалась грязь и пыль. Но мы
шли все дальше и дальше, еле поспевая за громыхающей и посвистывающей
странной повозкой, возглавляющей наше кошмарное ночное шествие. Одна из
допотопных паровых машин тащила походный фургон Капо Димона, в котором он
относительно комфортно расположился вместе со своими офицерами. Мы шагали
вперед, и с каждым шагом проклятия и возмущенные возгласы в наших рядах
становились все тише и тише. Когда же мы наконец укрылись под сенью
деревьев Пинетта Вудз, мы настолько вымотались, что слов для возмущения у
нас просто не было. Я сделал то же самое, что и большинство остальных -
упал без сил под дерево, на мягкую и приятно пахнущую постель из хвои, и
застонал от наслаждения. В это время славные воины, во главе со стариной
Таскером, прильнули к положенной им кружке кислого вина, прежде чем лечь
отдыхать. Я закрыл глаза, еще раз глубоко вздохнул и заснул крепким сном.
Мы провели здесь целый день, радуясь возможности отдохнуть. К полудню
нам наконец выдали сухой паек. Теплую вонючую воду, в которой нужно было
размачивать какие-то каменные кусочки, видимо считавшиеся у них хлебными
сухарями. После этого мне удалось еще немного поспать, до самых сумерек,
когда мы вновь построились в шеренги и продолжили свои ночной марш-бросок.
Через несколько часов мы вышли к перекрестку дорог и повернули
направо. По рядам прокатился недовольный ропот, поднятый теми, кто,
очевидно, хорошо знал здешние места.
- Что они говорят? - спросил я шагающего рядом со мной и до сих пор
молчавшего воина.
- Капо Динобли. Вот против кого мы идем. Никого другого быть не
может. В этом направлении больше нет никаких замков, до которых можно
добраться за один-два дня.
- Ты что-нибудь знаешь о нем?
Он хмыкнул и долго не отвечал, но позади него кто-то сказал:
- Я служил у него, правда давно. Старикашка, да к тому же голубой,
теперь и подавно древняя развалина. Просто еще один Капо.
С каждым шагом я чувствовал все большую и уже невыносимую усталость.
Нет уж, на свете существуют более интересные способы зарабатывать себе на
жизнь. Это будет моей первой и последней кампанией. Как только мы
вернемся, я и Слон стащим у них все их сокровища и сбежим, унося с собой
столько, сколько сможем унести. Замечательная мысль. Я чуть не натолкнулся
на идущего впереди меня человека, но вовремя остановился. Мы сделали
привал в том месте, где к дороге примыкала кромка леса. На темном фоне
деревьев выделялись еще более темные тени. Я попытался разглядеть, что это
такое, но тут по рядам прошел один из офицеров.
- Мне нужны добровольцы, - прошептал он. - Ты, ты, ты, ты и ты.
Он дотронулся до моей руки, и я оказался одним из добровольцев. Нас
было около двадцати человек, выдернув из шеренги, нас погнали куда-то по
направлению к лесу. Небо очистилось от туч, и света звезд нам хватило для
того, чтобы разглядеть, что черные громадины - это нечто иное, как
какие-то странные приспособления на колесах. Я слышал свист вырывающегося
наружу пара. Темная фигура вышла нам навстречу и остановила нас.
- Слушайте меня, я скажу вам, что вы должны будете делать, - сказал
он.
Когда он говорил, в ближайшей к нам машине открылась дверца. Из нее
вырвалась яркая вспышка огня - это в топку подбросили дров. В этом
мимолетном мерцающем свете я сумел разглядеть говорившего. Он был одет в
черную робу, голова была покрыта капюшоном, скрывавшим его лицо. Он
показал на машину.
- Эту штуку нужно протащить через лес - в полной тишине. Я всажу нож
в бок любому из вас, кто издаст хотя бы один звук. Днем тут была
прорублена просека и выложена тропа, так что это будет нетрудно сделать.
Постройтесь в линию и делайте то, что вам будут говорить.
Еще несколько человек в черных рясах дали нам в руки веревки и
поставили нас в цепочку. По сигналу мы начали тянуть. Штуковина довольно
легко покатилась по тропе, и мы твердым шагом шли по лесу, все прибавляя
скорость и следуя едва слышным инструкциям наших провожатых, пока не
добрались до противоположного конца чащи, где и остановились. После этого
мы бросили веревки и, напрягаясь из последних сил и обливаясь потом,
тянули и толкали эту громадину, пока наши шефы не были удовлетворены. За
этим последовало долгое перешептывание насчет установки прицела и
определения расстояния до цели, и я никак не мог понять, о чем собственно
разговор. На некоторое время про нас забыли, и я воспользовался моментом,
чтобы потихоньку ускользнуть и сквозь заросли кустарника поглазеть на
открывающийся впереди пейзаж. Очень интересно. Злаковое поле протянулось
вниз по некрутому склону до самого замка, в ясном свете звезд были
отчетливо видны его темные башни. Их силуэты отражались в мерцающих водах
пруда у подножья стены, который предохранял замок от внезапного нападения.
Я стоял там, пока небо не начало светлеть от первых лучей восходящего
солнца, а затем вернулся, чтобы осмотреть предмет наших ночных трудов.
Хотя из темноты теперь ясно вырисовывался его силуэт, я все еще не имел ни
малейшего представления, что это такое. Огонь и пар, его тонкая белая
струйка была ясно видна в сумеречном свете. А на крыше торчала какая-то
непонятная стрела. Свист пара слышался все громче, и один из черных
монахов принялся регулировать какие-то приборы. Я подошел поближе, чтобы
взглянуть на металлическую манжету - и мое любопытство было вознаграждено
тем, что меня привлекли к передвижению огромного камня на отведенное ему
место. Вдвоем мы подкатили его к машине, но нам потребовалась помощь еще
двоих парней, чтобы поднять его на манжету. Загадка за загадкой. Я отошел
вместе со всеми с дороги, потому что появился Капо Димон, сопровождаемый
высоким человеком в такой же черной рясе как и остальные.
- Эта штука будет работать, Брат Фавел? - спросил Димон. - Я ничего
не слышал о подобных машинах.
- Зато я знаю, Капо, вот увидишь. Моя машина разрушит ворота,
разобьет вдребезги.
- Неужели она может это сделать?! Эти стены такие высокие - и такими
же огромными будут наши потери, если у нас не будет возможности прорваться
через ворота.
Брат Фавел повернулся к нему спиной и выдал кое-какие инструкции
оператору. В топку подкинули еще дров, и свист пара усилился. Стало совсем
светло. На раскинувшемся впереди нас поле не было ни души, все было тихо и
спокойно. Но позади нас в лесу притаилась армия и воинственные машины.
Очевидно, сражение должно было начаться в тот самый миг, когда опустят
мост.
Нам было приказано лечь, чтобы никто не заметил нас. И вот уже солнце
высоко поднялось над горизонтом - и ничего не происходило по-прежнему. Я
незаметно прокрался к самой машине, поближе к наблюдающему за приборами
оператору в нахлобученном капюшоне.
- Мост не опускается! - вдруг выкрикнул Брат Фавел. - А давно должен
был, они всегда открывают ворота в это время. Наверное, что-то случилось.
- А они не могут узнать, что мы здесь? - спросил Капо Димон.
- ДА! - прогремел невероятно громкий голос откуда-то с верхушек
деревьев. - МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ВЫ ЗДЕСЬ. ВАШЕ НАСТУПЛЕНИЕ ОБРЕЧЕНО НА ПРОВАЛ -
ТАК ЖЕ, КАК И ВЫ ВСЕ! ПРИГОТОВЬТЕСЬ ВСТРЕТИТЬ СВОЮ СМЕРТЬ!
Взревевший в безмолвии лесной чащи голос настолько поразил меня сваей
неожиданностью, что я вскочил от испуга. И не только я один. Монах,
наблюдавший за приборами, казалось, напугался еще больше. Его рука сама
потянулась к рычагу управления, и из машины вырвался ужасающий рев. Стрела
на крыше взвилась в небо, описав в воздухе огромную дугу, затем с шумом
хлопнула по крышке машины, так что вся она затряслась от удара, и приняла
первоначальное положение. Стрела затихла на своем месте - но камень,
помещенный в манжету, продолжал свой полет, все выше и выше взмывая в
небо. Я помчался вперед посмотреть, как камень с громким плеском упадет
прямо перед закрытым подъемным мостом. Отличный выстрел - он, без всякого
сомнения, разрушил бы мост, если бы тот был опущен. Вдруг все вокруг меня
пришло в невообразимое оживление. Брат Фавел одним ударом сбил оператора с
его места за приборами и лупил его, рыча и завывая от злости. Из ножен
были вытащены мечи, солдаты ошалело забегали вокруг, Капо Димон раздавал
приказы направо и налево, которые мало кто слушал и выполнял. Я
прислонился спиной к дереву и приготовился атаковать. Но атаки не
последовало. Вместо этого усиленный репродуктором голос громогласно
заявил:
- УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА. УХОДИТЕ ТУДА, ОТКУДА ПРИШЛИ, ИНАЧЕ ВЫ ПРОПАДЕТЕ.
Я ГОВОРЮ С ТОБОЙ, КАПО ДИМОН. ТЫ СОВЕРШАЕШЬ ОШИБКУ. ТЕБЯ ИСПОЛЬЗОВАЛИ
БЕНЕДИКТИНЦЫ. ВЫ ПРОПАДЕТЕ ЗРЯ. ВОЗВРАЩАЙСЯ В СВОЙ ЗАМОК, ТАК КАК ТОЛЬКО
СМЕРТЬ ЖДЕТ ТЕБЯ ЗДЕСЬ!
- Она вон там, я ее вижу! - крикнул Брат Фавел, показывая на верхушки
деревьев. Он покрутился на месте и заметил меня, схватил мою руку, больно
стиснув ее, и вновь показал на деревья. - Там, вон на той ветке, сидит эта
дьявольская штуковина. Заставь ее замолчать!
Почему бы и нет. Я тоже теперь ее хорошо видел и даже мог угадать в
ней громкоговоритель. Я выстрелил из ружья, и оно с силой отдало мне в
плечо. Я пальнул еще раз, громкоговоритель разлетелся вдребезги, и на меня
посыпался дождь пластиковых осколков.
- Ну и штука, - выкрикнул Брат Фавел, втаптывая в землю то, что от
него осталось. - Начинайте наступление - посылай своих солдат вперед. А
мои метатели смерти поддержат вас. Они пробьют для вас стену.
У Капо не было другого выхода. Он пожевал губы, но затем подозвал к
себе горниста. Он просигналил три раза, и медные звуки трубы были
подхвачены другими горнистами с обоих флангов и в тылу. Когда из-за
деревьев появились первые шеренги, он поднял свой меч и приказал нам
следовать за ним. С величайшей неохотой я шагнул вперед. Наше наступление
нельзя было назвать стремительным. Скорее это было похоже на прогулку. Мы
немного продвинулись по полю и остановились, чтобы подождать, пока
метательные машины займут выгодную позицию. Они были доставлены на линию
паровыми машинами, установлены напротив городской стены и тут наконец были
пущены в дело. Камни свистели над нашей головой, ударяясь в мощную стену и
отскакивая от нее, как горох. Иногда перелетали через верх и падали во
внутреннем дворе замка.
- Вперед! - скомандовал Капо Димон, снова взмахнув своим мечом, как
только начался ответный огонь.
Вдруг из-за городской стены вылетели серебристые шары, поднялись
высоко в небо, описывая над нами огромную дугу, упали на землю и с треском
разломились. Один из них приземлился совсем рядом, и я увидел, что это
небольшая емкость, наполненная какой-то жидкостью, которая, испаряясь на
воздухе, превращалась в газ. Ядовитый газ! Я отшатнулся в сторону и
побежал, стараясь не дышать. Но серебристые шары валялись теперь повсюду,
и воздух был наполнен испарениями о сильным запахом. Я бежал, чувствуя,
как начинает колоть у меня в боку, мне пришлось вздохнуть, и я не мог
больше выдержать. Как только воздух попал в мои легкие, я повалился на
землю лицом вниз, и на меня тут же навалилась черная густая мгла. Я лежал
на земле, я это чувствовал, но тела своего не ощущал, потому что дикая
головная боль полностью захватила меня. Едва я поворачивал голову,
огненные обручи с силой сдавливали мои виски. Когда я с трудом приоткрыл
одно веко, в глаза мне ударила яркая вспышка красного света. Я застонал и
услышал, как мой стон эхом разнесся по всей округе. Это была невыносимая,
всепоглощающая, нечеловеческая головная боль, перед которой меркли все
предыдущие головные боли. Я вспомнил про те головные боли, которые я
испытывал прежде, и мне стало смешно. Что это за головные боли! Вот эта
была настоящая головная боль. Кто-то простонал рядом со мной, и я, как и
все остальные, сочувственно застонал в ответ. Но мало-помалу боль стихала,
и я наконец смог приоткрыть один глаз, затем другой. Надо мной было все то
же голубое небо, а вокруг мирно шелестело на ветру злаковое поле.
Поколебавшись немного, я приподнялся на локте и оглядел поле брани. По
всему полю были в беспорядке разбросаны распростертые тела воинов.
Некоторые из них сидели, сжимая руками головы, в то время как некоторые,
наверное самые сильные - или самые безмозглые - пытались подняться на
нетвердые ноги. Неподалеку лежали серебристые осколки разорвавшегося
снаряда, которые выглядели теперь довольно безобидно. В голове моей
пульсировала кровь, но я не обращал на это внимания. Мы были живы. Газ не
убил нас - видимо, он предназначался для того, чтобы вывести нас из строя.
Мощная штука. Я взглянул на свою тень, не рискуя посмотреть на солнце; и
увидел, что она заметно укоротилась. Близился полдень. Мы проспали
несколько часов. Так почему же мы не были мертвы? Почему люди Капо Динобли
не набросились на нас и не перерезали нам глотки? Или хотя бы не
обезоружили нас? Ружье лежало рядом со мной, я переломил его и увидел, что
патроны на месте. Загадки, загадки. И вдруг раздался душераздирающий крик
- я подскочил от испуга и тут же пожалел об этом, потому что в голове моей
загудела сотня труб. Я попытался сесть и осмотреться вокруг. Интересно.
Это был никто иной, как Брат Фавел собственной персоной, который кричал и
ругался, и рвал на себе волосы. Это было совсем необычно. Я никогда еще
такого не видел. Я нерешительно поднялся на ноги, чтобы разглядеть, из-за
чего это он так убивается. Да уж, конечно, я мог понять его состояние. Он
стоял позади одной из своих метательных машин, которой, как видно, пришла
погибель. Она была разбита вдребезги, и повсюду валялись оторванные
дымящиеся осколки. Длинная стрела разломилась на три части, и даже колеса
были оторваны от корпуса. Машина превратилась в груду хлама, неподдающуюся
никакому ремонту. Брат Фавел бегал вокруг нее, выкрикивая громкие
ругательства, и вырванные им из головы волосы разлетались за ним по ветру.
Остальные монахи тоже кричали и стонали от боли, когда Брат Фавел,
спотыкаясь, подошел к ним и к сидящему на земле Капо Димону.
- Они разрушены, все разрушены! - ревели Бенедиктинцы, и Капо Димон
плотно зажал уши руками. - Наш многолетний труд разрушен, сломан,
уничтожен. Все наши метательные машины, паровые котлы и гидравлические
тараны - все погибло. И это сделал он, Капо Динобли. Собирай людей, атакуй
его замок, он сам должен поплатиться за то кошмарное преступление, которое
он совершил.
Капо повернулся и посмотрел на замок противника, тот выглядел
совершенно так же, как и на рассвете, тихий и спокойный, мост был поднят,
словно у горожан не было никаких дневных забот. Димон снова взглянул на
Брата Фавела, лицо его вытянулось и было холодно-вежливо.
- Нет. Я не поведу своих людей против этих стен. Это самоубийство, а
о самоубийстве мы не договаривались. Это ваш довод, но не мой. Я
согласился вам помочь взять замок. Вы должны были пробить вход в город с
помощью своих машин. Только тогда я бы стал атаковать. Эти условия не
выполнены.
- Ты не можешь взять назад свое слово...
- Я и не беру. Пробейте стену, и я пойду в наступление. Это то, что
вы обещали. Давайте, вперед.
Брат Фавел покраснел от гнева, сжал кулаки и наклонился вперед. Но
Капо стоял на своем - но на всякий случай поднял меч и выставил его
вперед.
- Посмотри-ка сюда, - сказал он. - Оружие при мне - да и все мои
воины вооружены. Я понял, что бы это могло значить. Люди Динобли запросто
могли отобрать все наши мечи и ружья и перерезать нам глотки, пока мы тут
валялись. Но они этого не сделали. Значит, они не хотят со мной воевать.
Да и я бы не стал с ними воевать. Это вы с ними воюете - вот и воюйте, -
он поддел ногой лежащего рядом на земле полкового горниста. - Труби сбор.
Мы были очень рады оставить Бенедиктинцев там, посреди поля, где они
собирали остатки разбитых машин и надежд. По рядам пронеслась радостная
весть, и страдальческие гримасы на лицах солдат сменились веселыми
улыбками, а страшная головная боль - вздохами облегчения. Не будет ни
сражения, ни потерь. Всю эту заваруху устроили Бенедиктинцы - пусть сами и
расхлебывают. Я и сам улыбался во весь рот, потому что у меня появились
хорошие новости для Слона. Я теперь знал, как нам исчезнуть с этой
вызывающей отвращение планеты под названием Спиовенте. Оглядываясь в
прошлое и пораскинув мозгами, я наконец понял, что же произошло прошлой
ночью. Продвижение наших войск в темноте было замечено. За нами
внимательно наблюдали. С помощью каких-то новейших приборов. Спрятавшиеся
за деревьями наблюдатели не могли не заметить и вырубку и построенную в
чаще тропу для метательных машин, как не могли и не понять, что значат все
эти приготовления. Громкоговоритель был установлен на дереве
непосредственно под участком для адской машины - и запускался с помощью
радио. Сваливший нас с ног газ имел, видимо, непростой состав и был спущен
на нас с поразительной точностью. Все это никак не состыковывалось со
способом существования на этой заброшенной планете. Это могло значить
только одно. В замке Капо Динобли присутствовали инопланетяне. Они
пользовались определенным влиянием и, вероятно, что-то замышляли. И это
что-то вызывало ярость Бенедиктинцев, да такую, что они решились на
подобное нападение, которое подчистую проиграли. Хорошо. Еще один враг
моего врага. Монахи захватили в свои руки всю мало-мальски передовую
технологию, существующую на Спиовенте - и, насколько я мог это видеть, вся
эта технология касалась военной техники и вооружений. Я поднапряг мозги,
пытаясь вспомнить длинные лекции Слона по экономике и геополитике. И в
голове моей уж было мелькнула мысль, решающая все наши проблемы, когда в
передних рядах послышались дикие крики. Я подался вперед, как и многие
другие, и увидел растянувшегося на траве у дороги обессиленного гонца.
Капо Димон стоял над ним и сотрясал кулаками воздух от ярости.
- Нападение - за моей спиной - на наш замок! И это сделал не кто
иной, как этот ползучий змей, гаденыш вонючий, Доссия, вот кто! Назад,
формированным марш-броском, домой!
Это был переход, о котором мне бы не хотелось вспоминать никогда в
жизни. Мы остановились отдохнуть только тогда, когда силы покинули нас и
мы в изнеможении попадали на землю. Глотнули немного воды, поднялись на
нетвердые ноги и двинулись дальше. Не было никакой необходимости подгонять
нас, так как все мы были заинтересованы в скорейшем возвращении. Семья
Капо, его богатства, все это оставалось в замке. Охраняемое только
небольшой кучкой солдат. Мы беспокоились об этом не меньше, чем он сам,
так как наши немногочисленные пожитки тоже оставались там. За ними
присматривали наши оруженосцы. Дренг, которого я едва знал, очень
ответственно относился к своим обязанностям. А Слон? Если замок захвачен,
что с ним может случиться? Ничего, он старый, безобидный человек, не
делающий никому зла. Я прекрасно знал, что это не так, даже если я изо
всех сил старался убедить себя в обратном. Он был рабом, и не просто
рабом, а сбежавшим. И я знал, что они делают здесь, на Спиовенте, со
сбежавшими рабами. Еще немного воды, твердых сухарей на закате и дальше,
дальше в ночь. На рассвете я увидел, что наше войско растянулось на многие
мили, двигаясь вперед в полном беспорядке. Я был молод и силен и оказался
в передних рядах. Поэтому теперь я мог прилечь отдохнуть и хоть немного
перевести дух. Но тут прямо по дороге я увидел двух человек, выпрыгнувших
из-за кустов и скрывшихся за вершиной холма.
- Вон там! - закричал я. - Наблюдатели - они нас видели!
Капо выскочил из своего фургончика и подбежал ко мне. Он ткнул
пальцем в кусты.
- Два человека. Прятались здесь. Они побежали по направлению к замку.
Он бешено заскрежетал зубами от ярости.
- Мы их уже не поймаем, при наших-то условиях. Доссия будет
предупрежден и успеет удрать.
Он оглянулся назад на беспорядочно тянущееся войско и подозвал
офицеров.
- Ты, Баркус, останешься здесь вместе с остальными, подождете, когда
подтянутся тылы, и последуете за нами. А я беру с собой тех, кто уже
здесь, и мы двигаемся дальше. Они могут по очереди ехать в моем фургоне.
Я взобрался на крышу фургона, и он покатился вперед. По сторонам
бежали солдаты, придерживаясь за повозку. Паровая машина пыхтела и
выбрасывала клубы дыма, взбираясь вверх по склону и громыхая и звякая
железом. Вдали показались башни замка, окутанные дымом. Обогнув косогор,
мы заметили небольшую колонну, быстро удаляющуюся по дороге, паля на ходу
из ружей. Это нас не остановило. Паровая машина взвизгнула на повороте, и
мы взревели в ответ, устремляясь в атаку. Но враг успел улизнуть. Это была
всего лишь замыкающая колонна. Мы видели, как они садились в свои гребные
суда и уплывали от нас прочь. Когда мы ступили на дамбу, то увидели
совершенно безжизненную картину. Ворота замка сломаны, и над ними вился
дымок. Я шел следом за Капо, не отставая ни на шаг. Длинные доски лежали
на месте моста, а сам он был до половины поднят и висел на цепях,
проломленный в нескольких местах. В проломе показался один из воинов,
поднимая меч и приветствуя нас вымученным салютом.
- Мы остановили их, Капо, - сказал он и вышел к нам через деревянные
обломки моста. - Они прорвались во внутренний двор, но мы задержали их у
башни. Они уже принялись поджигать входную дверь, когда им пришлось быстро
ретироваться.
- Леди Димон, дети?..
- Целы и невредимы. Сокровища не тронуты.
Но солдатские казармы находились позади внутреннего двора и уж
подавно не в башне. Я помчался туда вместе с остальными, которые это тоже
поняли, взбираясь по обломкам разбитых ворот. Во дворе лежали тела
мертвых, их было много. Безоружные оруженосцы, порубленные во время атаки.
Защитники по одному выходили из башни - Дренг был среди них, медленно
вышагивая по двору. Его одежда пропиталась кровью, кровь была и на секире,
которую он держал в руках, но он был жив и, кажется, даже не ранен. Я
взглянул на его лицо и прочитал в нем глубокую скорбь. Я все понял без
слов. Его Голос казался мне далеким и чужим.
- Прости меня. Я не смог остановить их. Он мертв, наш старик. Мертв.
Он лежал на нарах с закрытыми глазами и казался спящим. Но он был
мертв. Дренг натянул на него мое одеяло, до самого подбородка, причесал
волосы и умыл лицо.
- Я не мог перетащить его, когда началось наступление, - сказал
Дренг. - Он был таким тяжелым, таким больным. Рана на его спине была
просто ужасная, черная, кожа горячая. Он сказал мне, чтобы я его оставил,
что он в любом случае умрет. Он сказал, что если не они, так "фекция"
убьет его. Но все же они не должны были нападать на беззащитного...
Мой друг и учитель. Убит этими животными. Он стоил больше, чем
половина всего населения этого ужасного мира. Дренг взял меня за руку, но
я сердито оттолкнул его. Он протягивал мне небольшой пакет.
- Я украл для него кусочек бумаги, - сказал Дренг. - Он хотел
написать тебе кое-что. И я украл.
Что я мог сказать. Я развернул пакет, и из него на пол выпал
вырезанный из дерева ключик. Я подобрал его и взглянул на бумагу. Это был
подземный план замка, со стрелой, указывающий на комнату, аккуратно
подписанную "КЛАДОВАЯ". Под ним была короткая записка, и я прочел то, что
было написано на листе мелким аккуратным почерком.
МНЕ НЕЗДОРОВИЛОСЬ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ, ПОЭТОМУ Я БОЮСЬ, ЧТО НЕ СМОГУ
ПЕРЕДАТЬ ЭТО ТЕБЕ ЛИЧНО. СДЕЛАЙ МЕТАЛЛИЧЕСКУЮ КОПИЮ КЛЮЧА - С ЕГО ПОМОЩЬЮ
ТЫ ОТКРОЕШЬ КЛАДОВУЮ. УДАЧИ ТЕБЕ, ДЖИМ, БЫЛО ОЧЕНЬ ПРИЯТНО С ТОБОЙ
ПОЗНАКОМИТЬСЯ. БУДЬ ХОРОШЕЙ КРЫСОЙ.
Под этим красовалась его подпись. Я прочитал имя - затем еще раз.
Ничего похожего на Слона или какие-либо другие имена, которыми он
пользовался в течение жизни. Он доверил мне нечто, что только я мог
оценить по достоинству. Свое настоящее имя. Я вышел и сел на солнышке
снаружи, вдруг почувствовав, как я устал. Дренг принес ему чашку воды. Я
не понимал, насколько мне хотелось пить; я залпом осушил ее и послал
Дренга за еще одной. Вот и пришел конец. Он предчувствовал приближение
конца - но все же беспокоился обо мне. Думал обо мне, когда смерть уже шла
за ним по пятам и маячила на горизонте.
Что же дальше? Что мне теперь делать?
Измученный, усталый, раздираемый болью утраты и угрызениями совести,
я уснул, прислонившись спиной к стене и уже не соображая, что я делаю.
Когда же я проснулся, день клонился к вечеру. Дренг сложил свое одеяло и
подложил его мне под голову, а сам сидел рядом со мной. Говорить было не о
чем. Мы положили Слона на одну из маленьких повозок и покатили ее вдоль
дамбы к берегу озера. Мы были не одни, кто делал то же самое. Там у дороги
был небольшой склон, покрытый деревьями и травой, с которого открывался
великолепный вид на озеро и замок. Мы похоронили его там, хорошо
утрамбовав землю и не оставив никаких опознавательных знаков. Только не
этому отвратительному миру. Они взяли его тело, этого достаточно. Если я
поставлю ему когда-нибудь памятник, это будет за много световых лет дальше
отсюда. Однажды я сделаю что-нибудь в его честь, когда наступит подходящий
момент.
- А теперь, Дренг, нам нужно позаботиться о Капо Доссия и его
головорезах. Май лучший друг никогда не одобрял месть, и я тоже не
одобряю. Поэтому мы назовем это просто справедливостью. Они заслуживают,
чтобы их посадили на кол. Но как нам это сделать?
- Я могу вам помочь, хозяин. Я теперь могу сражаться. Я боялся, но
потом я рассердился и рубанул секирой. Теперь я готов стать таким же
отважным воином, как и вы.
Я покачал головой. Ко мне вернулась ясность мысли.
- Эта совсем неподходящая работа для фермера с будущим. Но ты должен
всегда помнить, что ты столкнулся лицом к лицу со страхом и преодолел его.
Это всегда будет тебе помогать в дальнейшей жизни. Но Джим ди Гриз привык
платить свои долги - поэтому ты вернешься к себе на ферму. Сколько гроутов
стоит ферма?
Он удивленно разинул рот и принялся усиленно напрягать память.
- Я никогда не покупал ферму.
- Не сомневаюсь в этом. Но кто-то, кого ты знаешь, должен был это
сделать.
- Старик Кветчи пришел с войны и заплатил вдове Рослее двести
двенадцать гроутов, чтобы разделить с ней ферму пополам.
- Великолепно. Учитывая инфляцию, можно сказать, что ферма теперь
стоит примерно пятьсот гроутов. Держись меня и ты будешь полноправным
владельцем собственной фермы. А пока сходи на кухню и принеси немного еды,
в то время как я приведу в исполнение пункт первый моего плана.
Я вновь мысленно играл в шахматы. Ясно представляя себе, какими будут
дебютные ходы, я прикидывал, каковой может оказаться дальнейшая игра. Если
все пойдет по-моему, за миттельшпилем и эндшпилем последует красивый мат.
Я сделал первый ход.
Капо Димон восседал на своем троне и выглядел таким же уставшим, как
и все остальные, держа в руке бутыль с вином. Я прорвался через его
офицеров и встал напротив трона. Он сердито посмотрел на меня и хлопнул в
ладоши.
- Поди прочь, солдат. Ты получишь свои трофеи. Ты славно потрудился
сегодня, я это видел. Но оставь нас сейчас, мне нужно разработать план
действий...
- Именно поэтому я здесь, Капо. Пришел рассказать тебе, как можно
победить Капо Доссия. Я служил у него и знаю его секреты.
- Говори!
- Наедине. Отошли всех отсюда.
Он размышлял минуту, затем махнул рукой, чтобы все вышли. Недовольно
ворча, офицеры покинули помещение, а он пригубил вино и цедил его, пока за
последним из них не захлопнулась дверь.
- Что ты знаешь? - проговорил он. - Рассказывай быстрей, а то у меня
просто скверное настроение.
- Как и у всех у нас. То, что я хотел сказать тебе наедине, касается
не только Капо Доссия. Ты сразишься с ним, я в этом уверен. Но для того,
чтобы успех был гарантированным, я собираюсь привлечь Капо Динобли и его
секреты на нашу сторону. Думаю, что наступление будет более успешным, если
все внутри будут спать, когда мы пройдем через городскую стену.
- Динобли знает об этом не больше, чем я - так что не надо мне врать.
Он еле держится на ногах и сляжет в могилу через год-другой.
- Я это знаю, - я врал очень убедительно. - Но те, кто использует его
замок для своих собственных целей и заставили Бенедиктинцев пойти на них
войной, именно они помогут тебе.
Он поразмыслил немного, и я заметил в его глазах слабую искорку.
- Тогда пойди к ним. Пообещай им разделить пополам добычу - и ты тоже
получишь свою долю, если сумеешь сделать это. Пойди от моего имени и
пообещай им все, что хочешь. Еще до конца месяца голова Доссия будет
поджарена над моим костром, его тело разорвано на горячие полоски и...
Он еще долго продолжал в том же духе, но мне это было неинтересно.
Дебют начался с пешки. Теперь мне следовало бы пустить в ход более крупные
фигуры. Я поклонился и вышел, оставив его сидящим на троне, бормочущим
себе что-то под нос и разливающим повсюду вино из бутыли, так он при этом
отчаянно размахивал руками. У этих людей чересчур бурный темперамент.
Дренг упаковал то немногое, что у нас было, и мы тотчас же покинули
замок. Я показывал дорогу, и мы шли довольно долго, пока наконец перед
нами ясно не замаячили башни замка. Тогда мы свернули к протекавшему
неподалеку ручью. На его берегу была небольшая травянистая полянка, и я
показал на нее пальцем.
- Мы останемся здесь до утра. Мне нужно обдумать наши планы, да и
отдохнуть не помешает. Хочу, чтобы мой мозг ясно работал, когда я постучу
в ворота старого Капо Динобли.
Ночной отдых освежил мою голову, и все стало мне совершенно ясно.
- Дренг, - сказал я. - На это дело нужно идти одному. Я не знаю, как
меня там примут, и может статься, что я буду настолько занят собственными
делами, что у меня не будет времени позаботиться о тебе. Так что иди
обратно в замок и жди меня там.
Не было никаких ворот, в которые бы я мог постучаться, просто у входа
в замок стояли два стражника. Я спустился вниз по полю, миновав груды
разбитых машин Бенедиктинцев, уже слегка подернутые красной ржавчиной, и
взошел на мост. Подойдя ближе к стражникам, я опустил ружье и произнес:
- Мне нужно передать одно очень важное сообщение для владельца
здешних стен.
- Поворачивай назад и шагай откуда пришел, - сказал тот, что повыше
ростом, выставляя на меня свое ружье. - Капо Динобли никого не принимает.
- Мне нет никакого дела до вашего Капо, - сказал я, заглядывая ему
через плечо во внутренний двор. По двору проходил в это время какой-то
высокий человек в лохмотьях. Но под изодранными манжетами его брюк я успел
разглядеть начищенные до блеска модные сапоги.
- Я желаю Капо доброго здоровья, - выкрикнул я громко. - И надеюсь,
что он регулярно советуется с геронтологом и прогнозирует свою жизнь.
Стражник нахмурился, призадумавшись над моими словами - но, видно,
они не укладывались в систему его взглядов. Но человек, которого я увидел
во дворе, вдруг остановился. Затем неторопливо развернулся. И направился к
воротам, заговорив со стражей - и в то же самое время не спуская с меня
взгляд своих проницательных голубых глаз.
- Что это за тревога?
- Никакой, ваша честь. Просто отсылаем этого парня туда, откуда
пришел.
- Впустите его. Я хочу задать ему несколько вопросов.
Нацеленный на меня ствол был поднят в салюте, и я с почестями
прошествовал мимо ворот. Когда мы отошли на достаточное расстояние,
высокий человек обернулся и оглядел меня с ног до головы с откровенным
любопытством.
- Иди за мной, - сказал он. - Я хочу поговорить с тобой на едино.
Я не услышал от него больше ни слова, пока мы не оказались в замке и
дверь небольшого кабинета не закрылась за нами.
- Кто ты такой? - спросил он.
- Знаете - я только что собирался спросить у вас то же самое. Знает
ли о вашем присутствии здесь Лига?
- Конечно же, они знают об этом! Я здесь вполне легально... - он
осекся на полуслове и разулыбался. - Это по крайней мере доказывает, что
ты тоже инопланетянин. Никто и в мыслях не допускает, что я мог прилететь
сюда из другого мира - и не знает того, что знаешь теперь ты. Садись и
расскажи мне, кто ты такой. После этого я смогу определить, стоит ли
посвящать тебя в нашу работу.
- Все очень просто, - сказал я, плюхнувшись в кресло и положив ружье
на пол. - Зовут меня Джим. Я был членом команды на грузовом корабле из
Вении - до тех пор, пока у меня не произошли кое-какие разногласия с
капитаном. Он высадил меня на этой планете. Вот и все, что я могу о себе
рассказать.
Он вытащил блокнот и стал делать заметки.
- Итак, твое имя Джим. А фамилия... - я молчал. Он нахмурился. - Ну,
хорошо, об этом мы узнаем позже. А как звали капитана?
- Думаю, что приберегу эту информацию на потом. После того, как вы
скажете, кто вы есть на самом деле.
Он отодвинул блокнот и откинулся на спинку стула.
- Я не удовлетворен. Не выяснив твою личность, я не могу тебе ничего
рассказать. Откуда ты прибыл на Вению? Назови столицу своей планеты и имя
председателя всеобщего совета.
- Это было так давно, что я не помню.
- Ты лжешь. Ты такой же вениец, как и я. Только я знаю гораздо
больше...
- А что, собственно, вы хотите знать? Я житель Лиги, а не уроженец
этого звериного мира. Я смотрел телеканал ЗУ, питался в системе ресторанов
Максвиниз - филиалы которых известны по всей вселенной, оборот в сорок два
миллиарда в год - изучал микроэлектронику и получил Черный Пояс дзюдоиста.
Это вас удовлетворяет?
- Может быть. Но ты сказал мне, что был высажен на эту планету с
венийского грузового корабля, что не может быть правдой. Все
несанкционированные контакты со Спиовенте запрещены.
- Наш контакт не был санкционирован. Они доставляют контрабандным
способом оружие на планету - вот такое, как мое ружье.
Это сразу же привлекло его внимание. Он схватил свой блокнот.
- Имя капитана...
Я молча покачал головой.
- Вы получите эту информацию, только если устроите так, чтобы я смог
покинуть планету. Вы можете это сделать, так как сами только что сказали,
что находитесь здесь с разрешения лиги. Поэтому давайте заключим
взаимовыгодное соглашение. Вы организуете мой обратный билет - у меня есть
достаточно золотых гроутов, чтобы заплатить за него, - или будет, что в
принципе одно и то же. Вы также поможете мне в одном деле здесь на месте -
тогда я и скажу вам имя капитана.
Ему это не понравилось. Он надолго задумался, пытаясь выкрутиться из
данной ситуации, но не мог придумать подходящего способа.
- Пока вы размышляете над моим предложением, - сказал я, - вы можете
рассказать мне о себе и о том, что вы здесь делаете.
- Ты должен пообещать мне, что наши подлинные имена останутся
неизвестны местным жителям. Наше присутствие здесь хорошо известно за
пределами Спиовенте, но наш успех будет обеспечен только если наши замыслы
останутся нераскрытыми.
- Обещаю, обещаю. Клянусь, что местные жители ничего не узнают.
Он построил из пальцев пирамиду и откинулся назад, словно собираясь
прочитать мне лекцию. Так оно и было - первые же его слова подтвердили мою
догадку.
- Я профессор Люстиг из университета в Элленбогене, где я занимаю
пост председателя ученого совета. Я являюсь также деканом факультета
прикладной социоэкономики и должен сказать, что сам создал этот факультет,
так как считаю прикладную социоэкономику совершенно новой дисциплиной,
молодой и имеющей свои корни в теоретической социоэкономике, что, впрочем,
очевидно само по себе...
Я сморгнул несколько раз, заставляя себя сосредоточиться на
прослушивании лекции, а не пялить глаза в потолок. Именно такие учителя,
как профессор Люстиг, вынудили меня сбежать из школы.
- ...годы трудов и тщательных типологических исследований, чтобы
претворить в жизнь самые несбыточные наши мечты. Практическое применение
наших теорий. Самое трудное в нашей работе - это иметь дело с
бюрократическим аппаратом Лиги и с ее политикой невмешательства. Но в
конце концов мы сумели их убедить, что при соответствующем контроле мы
могли бы осуществить опытный проект переустройства общества здесь на
Спиовенте. Или, как кто-то грубо пошутил, нам было позволено
поэкспериментировать, потому что сделать хуже, чем сейчас, мы все равно не
смогли бы. Мы проводим наши действия на соответствующем уровне развития
технологического процесса, который будет поддерживаться сам по себе, когда
мы покинем планету.
- Что конкретно вы собираетесь делать? - спросил я.
Он удивленно заморгал.
- Разве непонятно - по-моему, я только тем и занимаюсь, что
рассказываю тебе об этом.
- Вы рассказываете мне теорию, профессор. Не будете ли вы так любезны
и не поведаете ли мне о том, чего конкретно вы надеетесь достичь своим
экспериментом?
- Если ты настаиваешь, я объясню "популярно", мы собираемся сделать
ни больше, ни меньше, как изменить всю структуру здешнего общества. Мы
хотим вывести планету, подталкивая то с одной стороны, то с другой, из
этого мрачного, доисторического периода. Сейчас она погружена в эпоху
феодализма, самой примитивной формы. Или лучше сказать волордизма [власть
военных предводителей; warlord - военачальник (англ.)]. Обычно феодальное
общество вынуждено обслуживать само себя и содержать большую армию в
период дезинтеграции. Это поддерживает незыблемые основы общественного
строя в лице феодальных правителей, в то время как разрозненные населенные
пункты должны заботиться о себе и защищать себя сами.
- Я не видел какой-нибудь особой заботы или защиты.
- Правильно. Вот почему эти военачальники должны уйти.
- Я помогу подстрелить пару-тройку из них.
- Насилие - не НАШ путь! Вдобавок к тому, что это противно само по
себе, это еще и запрещено членам Лиги. Нашей целью является привидение к
власти правительства, свободного от Капо. Ради нее мы поощряем развитие и
подъем класса профессионалов, ремесленников. Это приведет к увеличению
денежного обращения и к краху бартерного обмена. С увеличением массы денег
у правительства появится возможность ввести институт налогообложения,
чтобы оплачивать общественные услуги. Чтобы ускорить этот процесс,
необходимо сформировать систему правосудия. Это будет способствовать
развитию связей, централизации, развитию и росту общих идей.
Все это выглядело просто великолепно - правда, я не очень обрадовался
введению налогов или налаживанию судебной практики. Но все же это было в
любом случае цивилизованнее власти Капо.
- Теоретически все выглядит просто чудесно, - сказал я. - Но как вы
собираетесь осуществить это на практике?
- Предоставлять более современные услуги по более низким ценам.
Именно поэтому Бенедиктинцы попытались совершить на нас нападение. Они
настолько же религиозны, как моя шляпа; орден - это только внешнее
прикрытие для их безраздельного владения новинками технологии. Мы
уничтожили их монополию, и им это не нравится.
- Прекрасно. Ваш план выглядит довольно мило, и я желаю вам удачи. Но
мне нужно еще кое-что сделать, прежде чем я покину эту забытую богом дыру.
Желая помочь вам в уничтожении монополии, мне хотелось бы приобрести у вас
немного вашего усыпительного газа.
- Это невозможно. Фактически у нас нет никакой возможности
предоставить тебе какую бы то ни было помощь. Как и у тебя возможности
покинуть наш замок. Я предупредил стражу. Ты будешь находиться здесь до
прибытия следующего корабля Лиги. Теперь ты знаешь слишком много, чтобы
позволить тебе разгуливать на свободе.
Пока до меня доходил смысл этой неприемлемой для меня информации,
тело само метнулось к столу. Он должен был помнить то, что я сообщил ему о
Черном Поясе. Один прием, и он упал без чувств. Но еще до того, как его
голова ударилась об стол, я отскочил от него и бросился к двери. И как раз
вовремя - ставя на место запирающий болт, я увидел, что ручка двери
поднимается и кто-то пытается ее отворить.
- А теперь действуй очень быстро, Джим, - посоветовал я сам себе. -
Пока не подняли тревогу. Но сначала проверь-ка, что полезного имеется у
этого двуличного профессора.
На столе валялись документы, бумаги, книги, все то, что не
представляло для меня в данный момент никакого интереса. Я рассыпал все
это по полу вокруг себя, и как раз в этот момент в дверь затарабанили.
Времени у меня не было. Теперь профессор. Я расстегнул его мантию и
вывернул карманы. Там было еще меньше интересного. Разве что связка
ключей. Которая тут же перекочевала в мой собственный карман; она мне
могла понадобиться для ограбления. Подхватив свое ружье, я бросился к
окну, а в дверь уже колотили со всей силы. Два этажа до земли, а двор был
вымощен страшного вида булыжниками. Если бы я прыгнул, я наверняка сломал
бы себе ноги. Я перегнулся через подоконник и с благодарностью подумал о
недобросовестных каменщиках Спиовенте. Между камнями внешней стены были
достаточно большие зазоры. Как только я вылез в окно, дверь в кабинет
треснула и разлетелась на части. Заткнув ружье за ремень и передвинув его
на спину, я начал спускаться вниз. Это было довольно нетрудно. Соскочив с
последнего выступа, я вывернул плечо, пытаясь дотянуться до ружья, которое
больно впилось мне в позвоночник, вытащил его и, спотыкаясь, забежал за
угол здания, прежде чем кто-нибудь успел высунуться из окна. Я был
свободен! Свободен ли? На меня тут же напало уныние. Свободен посреди
замка врага, где все и каждый против меня. Вот это свобода!
- Да, свободен! - я самонадеянно стиснул зубы, расправил плечи и
постарался придать важность и непринужденность походке. - Свободен, как
может быть свободна только Крыса из нержавеющей стали! Так что
поторапливайся, Джим, и посмотри, нет ли тут подходящих замков, которые
можно открыть теми ключами, что у тебя в кармане.
Я всегда был для себя лучшим советчиком. Я зашагал во внутренний
двор, нырнув под высокую арку. По двору тут и там расхаживали вооруженные
воины, которые не обращали на меня никакого внимания. Но это не могло
продолжаться долго. Как только поднимут тревогу, они тут же бросятся по
моим следам.
Глядя прямо вперед, я направился к массивному зданию в дальнем углу
двора. В нем были массивные ворота, а рядом располагалась небольшая дверь.
Подойдя ближе, я увидел, что они были закрыты на очень современные замки.
Это уже кое-что значило.
Интересно было знать, что находилось внутри. Теперь нужно было найти
подходящий ключ. Стараясь не выглядеть посторонним, я остановился перед
дверью поменьше и принялся изучать ключи. Их было не меньше двадцати. Но
замок принадлежал фирме Болгер, моему натренированному глазу нетрудно было
определить это, и я стал ощупывать ключи, отыскивая знакомую ромбовидную
форму.
- Эй, ты, что ты здесь делаешь?
Передо мной стоял внушительных размеров головорез, грязный и
небритый, с красными глазами. За пояс у него был заткнут длинный кинжал,
рукоятку которого он многозначительно трогал рукой.
- Открываю дверь, что же еще, - был мой твердый ответ. - А ты тот,
кого послали мне помочь? Тогда держи вот это.
Я протянул ему мое ружье. Этим я сумел отвоевать несколько секунд,
пока он разглядывал оружие, и вставил в замочную скважину один из ключей.
Не тот.
- Никто меня не посылал, - сказал он, изучая ружье, что отвлекло его
внимание ровно настолько, чтобы я успел попробовать второй ключ. Не мог же
я делать что-нибудь недозволенное, раз уж я отдал ему свое единственное
ружье, правда? Я видел, что он напряженно о чем-то думал, медленно
поворачивая ствол и шевеля при этом губами. Я прервал высокий полет его
мыслей.
- Ну раз уж ты здесь, значит можешь мне помочь...
Фу, слава богу, второй ключ подошел, плавно повернувшись в замочной
скважине. Дверь отворилась, и я повернулся также плавно, внезапно ткнув
кулаком ему в грудь. Я подхватил ружье, когда он повалился на землю.
- Эй, ты, остановись!
Я проигнорировал этот грубый приказ, так как мне было глубоко
наплевать, кто его отдал, а вместо этого проскользнул за дверь и захлопнул
ее за собой. Обернулся и огляделся вокруг, и почувствовал внезапное острое
разочарование. Не было никакой надежды. Это было довольно просторное
помещение, слабо освещенное через отверстия высоко в стене. Это был гараж
для паровых машин. Их было пять, аккуратно выстроенных в ряд. Было бы
неплохо удрать на одной из них, просто здорово. Я видел их в работе.
Сначала нужно разжечь огонь, забросить туда дрова, дождаться, когда
начнет подниматься пар. Это все занимает обычно не меньше часа. Но как же
я мог, скажите, проделать все это без помех, а затем открыть дверь и
медленно выехать на свободу, понемногу прибавляя скорость?
Никак! Или был все же какой-нибудь способ? Когда мои глаза стали
постепенно привыкать к тусклому свету, я начал понимать, что это были не
совсем такие машины, которые мне доводилось видеть раньше с деревянными
колесами, окованными железом. У этих были мягкие покрышки! Улучшенная
технология? А не могла ли современная инопланетная технология быть
замаскирована под здешние допотопные развалины?
Я поспешил к ближайшей машине и взобрался на место оператора. Там
были знакомые ручки и штурвалы - но невидимы с земли были мягкое кресло
оператора и соответствующие контрольные приборы вездехода. В этом не
приходилось больше сомневаться!
Запихнув ружье под сиденье, я уселся на него. Сбоку висел ремень
безопасности, очень мудро, но не сейчас. Я оттолкнул его в сторону и
наклонился к приборам. Включатель мотора, переключатель скоростей,
спидометр - а также какие-то незнакомые для меня приспособления. Стук в
дверь убедил меня в том, что детальное ознакомление с приборами можно
провести позже.
Я протянул руку и попытался завести мотор. Но он не завелся.
А произошло нечто совершенно неожиданное. Мотор молчал, зато
прозвучал приятный девичий голосок над самым моим ухом:
- НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ЗАВЕСТИ МОТОР, НЕ ПРИСТЕГНУВ РЕМЕНЬ БЕЗОПАСНОСТИ!
- Ремень безопасности, правильно, спасибо, - я защелкнул его и
попытался включить мотор еще раз.
- ДВИГАТЕЛЬ НАЧНЕТ РАБОТАТЬ ТОЛЬКО ПРИ НЕЙТРАЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ
ПЕРЕКЛЮЧАТЕЛЯ СКОРОСТЕЙ!
Стук в дверь становился все громче. Я выругался, стараясь отыскать в
темноте нейтральное положение переключателя скоростей.
Дверь затрещала, и от нее полетели щепки. Ну, теперь включаем еще
раз.
Мотор набирал обороты. Я переключил передачу. И голос опять произнес:
- НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ПОЕХАТЬ С ВКЛЮЧЕННЫМ РУЧНЫМ ТОРМОЗОМ!
Я громко чертыхнулся, маленькая дверь сломалась и с грохотом рухнула
на землю, вокруг меня заработали поршни, машина дернулась и зашипела.
Кто-то крикнул что-то, и стоящие в дверях, направились ко мне. Машина
дернулась еще раз и тяжело и неуклюже двинулась вперед. Она и в самом деле
двигалась вперед! Покрытая стальной броней и имитационными железяками, она
должна была быть очень тяжелой.
Выход нашелся сам собой. Я нажал на газ, повернул руль и направил
свое неповоротливое судно прямо в сторону большой двери. Прекрасно. Мотор
взревел и выбросил струю пара, когда я еще поддал газу.
Мы с разгону врезались в дверь с таким грохотом, что я чуть не оглох.
Но мой конь нисколько не замедлил ход. Дерево заскрипело, подалось и
разлетелось в щепки, осыпая меня с ног до головы осколками. Я бросил
быстрый взгляд на разбегающихся во все стороны пешеходов, едва успев
наклониться, чтобы не остаться без головы, чуть не задев торчащую из двери
доску. Затем я сел и заулыбался от радости. Какое замечательное зрелище.
Солдаты, разбегающиеся из-под колес и прячущиеся в укрытия. Я повернул
руль и развернулся, оглядываясь вокруг в поисках выхода. В стальной борт
ударилась пуля и отскочила назад.
А вот и ворота - прямо впереди. Я снова нажал на газ и дернул за
шнурок свистка. Он пронзительно взвизгнул, из него вырвалась струя пара, и
машина стала набирать скорость. Что оказалось как нельзя кстати. Кто-то не
потерял голову и попытался поднять мост. Два человека вставили рукоятку в
топорного вида лебедку и неистово поворачивали ее, цепи зазвякали и
натянулись. Я нацелился в самую середину ворот, свисток продолжал с визгом
выбрасывать пар, пули начали без перерыва отскакивать от стальных бортов
вокруг меня. Я вжался в сиденье и изо всех сил давил на газ. Двум смертям
не бывать, а одной не миновать. Мост медленно поднимался, отрезая мне путь
к отступлению, становясь все больше и больше передо мной. Вот он уже под
углом в десять, двадцать, тридцать градусов. Похоже, что мне не
прорваться.
Мы с грохотом ворвались на мост, я чуть было не вылетел из сиденья от
удара, но ремень безопасности меня спас. Спасибо тебе, голосок. Передние
колеса поднимались по мосту, выше и выше, до тех пор, пока нос машины не
повис в воздухе. Если бы мы поднялись еще выше, она перевернулась бы на
спину. И тут мне улыбнулась удача. Мотор сердито заурчал, и моя
восхитительная телега встала на дыбы и подалась назад - и я услышал
пронзительный визг и лязг цепей. Затем вся моя громадина накренилась
вперед. Цепи, удерживающие мост, лопнули, не выдержав тяжести моей машины.
Мы клюнули носом в землю, и удар вновь был таким резким, что чуть не
оглушил меня. Но ноги мои все еще были на педалях, и колеса продолжали
крутиться. Машина рванула вперед, прямо к воде. Я вывернул руль и выправил
ее, сворачивая с моста на дорогу. Быстрее и быстрее, вверх по холму и за
перевал - и на полной скорости по дороге, пока мы не опрокинулись в кювет.
Я был в безопасности и далеко от преследователей. Я оглянулся назад, но
никого позади себя не увидел. Но они скоро появятся, если не пешком, то на
таких же замаскированных под паровые машины вездеходах. Я твердо поставил
ногу на газ и плотно стиснул зубы, чтобы они не стучали всякий раз, когда
мы наскакивали на кочки.
Впереди был длинный склон, который немного замедлил наше продвижение.
Я газовал изо всех сил, но и это не помогло, и мы кое-как тащились, с
трудом перемещая грузное тело этой бестии. Появилась возможность проверить
батареи - заряжены! Мне просто повезло с этим, потому что я никак не смог
бы их перезарядить, если бы они вышли из строя. Сквозь лязг и громыхание
машины я услышал едва заметный отдаленный свист и бросил быстрый взгляд
поверх плеча. Так и есть! Два вездехода мчались по моим горячим следам. Не
было никаких сомнений, что они не догонят меня. На бездорожье эти машины
были совершенно беспомощны и сразу застревали в грязи.
А в замок Капо Димона вела одна-единственная дорога. Я ехал по ней
как раз в том направлении и собирался вести их за собой всю дорогу.
Правда, если я приведу их туда, они будут знать, кто стащил их вездеход, и
придут за ним позже со своим усыпительным газом. Ничего хорошего. Я
оглянулся и увидел, что они приближаются. Но машины тут же начали
отставать, как только поползли по склону. Я проскочил перевал, и скорость
прибавилась - как и раздражающее слух дребезжание. Думаю, что они
придумали эту машину, как один из способов наказания.
Тут показался перекресток, впереди меня из-под колес разбегались
крестьяне. Вот и левый поворот, который должен привести меня прямо в замок
Димона. Я пронесся мимо него. Я не знал этой дороги совершенно, и все, что
я мог сделать, это двигаться вперед и ругать себя на чем свет стоит.
Что-то нужно было предпринять - и как можно быстрее. Даже если я буду
целый день держать их у себя на хвосте, я израсходую все батареи и все.
Думай, Джим, шевели своими заскорузлыми мозгами.
За первым же поворотом мне представилась прекрасная возможность
выпутаться из данной ситуации. Ухабистая деревенская дорога пролегала по
полю и вела вниз к ручью. И тут, как это обычно и бывает с хорошими
идеями, в моей голове выстроился красивый, продуманный до мелочей, хитрый
план. Без колебаний я повернул руль и покатил вниз в долину. Все замедляя
и замедляя ход и чувствуя, как вязнут в мягкой почве колеса моей телеги.
Если я застряну сейчас здесь, это будет конец. Или по крайней мере конец
моему владению этой штуковиной. Которую мне бы хотелось еще придержать на
некоторое время. Так что, давай вперед, Джим, но очень осторожно. На самой
низкой скорости, на первой передаче, я продвигался вперед, пока мои
передние колеса не въехали в ручей. Они сразу же погрузились в жидкую
грязь, но тут я остановился и включил задний ход. Глядя назад через плечо,
я старался двигаться строго по колее, которую я сам проделал, спускаясь
вниз.
Наконец я выбрался на твердую дорогу. Переключив скорости, я позволил
себе взглянуть на свою работу. Отлично! Следы вели прямо к воде и в воду.
На дороге позади себя я услышал не очень отдаленный свист. Я со всей силы
надавил на газ и на полной скорости вылетел за поворот, скрывшись за
деревьями. Там я остановился, заглушил мотор, поставил машину на ручной
тормоз и выпрыгнул на землю. Теперь предстояло самое опасное. Мне нужно
было убедить их двинуться по моим следам. Если они мне не поверят, у меня
будет совсем мало шансов скрыться.
Но деваться было некуда, надо рисковать. Я стянул на бегу куртку,
спотыкаясь, вывернул ее на другую сторону. Накинув ее на плечи, завернул
рукава и наклонился, чтобы закатать брюки. Не очень-то приличная
маскировка, но в данном случае и она могла помочь. Я надеялся, что
преследователи не успели меня как следует рассмотреть - если они вообще
меня видели.
Я встал на том месте, где свернул к ручью, и еще успел зачерпнуть
немного грязи и вымазать ею лицо, когда первая из псевдопаровых машин
выползла из-за поворота. Они замедлили ход, когда я вышел на дорогу и
показал рукой в сторону ручья. И крикнул:
- Он поехал туда!
Водитель и стрелок повернулись к полю и долго рассматривали мои
следы. Мотор замедлил обороты, а потом и совсем заглох.
- Плюхнулся прямо в воду и продолжал гнать по полю. Этот парень - ваш
приятель?
Наступил решающий момент. Он тянулся неимоверно долго, и тут
показался второй вездеход, который, замедлив ход, тоже остановился. Что
если они начнут расспрашивать меня - или просто взглянут на меня поближе?
Мне захотелось поскорее убежать - но если я сделаю это, все
провалится.
- За ним! - выкрикнул кто-то, и водитель, вывернув руль, свернул в
поле.
Я помчался назад к деревьям и наблюдал за ними с величайшим
интересом. Просто красота. Я был горд за себя, да, горд. И мне не стыдно
было в этом признаться. Когда художник создает величайшее произведение
искусства, он это знает и не пытается принизить его значение своей ложной
скромностью. А это было настоящее произведение искусства. Первая машина
прогромыхала по полю, подпрыгивая и неуклюже приседая на кочках, и на
полном ходу врезалась в воду, подняв гору брызг.
Все произошло так быстро, что задние колеса очутились в воде еще до
того, как заглох мотор. И машина стала медленно погружаться в жидкую
грязь. Она тут же полностью покрыла колеса, и они окончательно завязли в
ней. По всему полю полетели страшные крики и ругательства - а что самое
замечательное, кто-то вытащил трос и сцепил вездеходы вместе. Чудесно!
Второй вездеход взрыл колесами землю, погружаясь все глубже и глубже в
мягкую почву, пока и сам не застрял в ней.
Я радостно захлопал в ладоши и зашагал назад к своей машине.
Мне не следовало этого делать, я это знал. Но бывают в жизни моменты,
когда просто невозможно удержаться от желания порисоваться.
Я сел в машину, пристегнул ремень безопасности и, двигаясь взад и
вперед, вывернул ее на дорогу, после чего включил полную скорость.
Проезжая злосчастный поворот, я с силой нажал на гудок. Он громко
завизжал, и все повернулись в мою сторону, все смотрели на меня во все
глаза. Я помахал им ручкой и рассмеялся. И прекрасное зрелище, мелькнув за
деревьями, исчезло из виду.
Это был победный марш. Я громко смеялся, пел и весело насвистывал.
Когда первые восторги улеглись, я двинул вперед ферзя в своей
мысленной шахматной партии. И стал обдумывать, каким может быть ответный
ход. Шипение пара и бряцание железа отвлекало, и я, изучив внимательно
приборы, обнаружил, что все эти спецэффекты просто записаны и их можно
выключить. Что я и сделал, продолжая свой путь к замку Капо Димона в
тишине и спокойствии.
День был уже в разгаре, когда я наконец добрался до него - и к этому
времени я ясно представлял дальнейшее развитие событий. Когда я повернул
за последний поворот и выехал на дамбу, мне пришлось вновь запустить
спецэффекты, и я, громыхая и свистя во все пары, подкатил к воротам. Я не
торопился, чтобы стража успела меня заметить и поднять частично
подремонтированный мост задолго до того, как я окажусь у ворот.
Остановившись перед ущельем, я заметил, что они с подозрительным
любопытством выглядывают на меня из-за моста.
- Не стреляйте! Я - друг! - выкрикнул я. - Я солдат вашей армии и
приближенный Капо Димона. Пошлите за ним немедленно, так как я знаю, что
ему не терпится посмотреть на новую паровую машину.
Ему и впрямь не терпелось. Как только мост опустился, он важно
прошагал по нему и подошел ко мне.
- Где ты это взял? - спросил он.
- Стащил. Залезай ко мне, и я покажу тебе кое-что интересное.
- А где усыпительный газ? - спросил он, взбираясь по ступеням.
- Я не стал с ним связываться. С этой телегой я разработал план, еще
получше прежнего. Это не обычная паровая машина, как надеюсь, ты успел
заметить. Современная и усовершенствованная модель, с кое-какими
дополнениями, которые привлекут твое внимание.
- Ты идиот! О чем ты говоришь? - Он нервно задвигал своим мечом; что
за невыдержанный характер.
- Я продемонстрирую, ваше величество, ведь лучше один раз увидеть,
чем сто раз услышать. Предлагаю тебе сесть и пристегнуть вот этот ремень
безопасности, как у меня. Гарантирую, что то, что ты увидишь, произведет
на тебя большое впечатление.
Это возбудило в нем некоторое любопытство. Он уселся рядом со мной, и
я медленно прокатил его по дамбе до самого берега. Со всеми
соответствующими шумовыми эффектами. Тут я остановился и повернулся к
нему.
- Что ты можешь сказать о скорости движения этой машины? Какова она
обычно?
- Скорость? Ты имеешь в виду то, как быстро она движется? Это
отличная упряжка и идет намного быстрее, чем моя собственная.
- Но ты еще ничего не видел, Капо. Во-первых, взгляни сюда.
Я выключил шумовое сопровождение, и он понимающе кивнул.
- Ты выключил зажигание, и она замолчала и не двигается.
- Как раз наоборот. Я просто заставил ее замолчать, чтобы никто не
услышал ее приближения. Но она поедет, да еще как! После того, как ты
ответишь мне на один вопрос. Если бы эта телега принадлежала врагу и
появилась здесь - успели бы твои солдаты поднять мост, прежде чем она
въехала бы на него?
Он насмешливо фыркнул.
- За какого дурака ты меня принимаешь, что задаешь такие глупые
вопросы? Пока эта развалина будет грохотать по дамбе, мост можно поднять и
опустить не один раз.
- Да ну? Тогда держись, и мы посмотрим, что эта малютка может
сделать.
Я нажал на газ, и вездеход рванул с места почти в полной тишине.
Слышалось только негромкое гудение мотора и шуршание шин по гладкой
мостовой. Быстрее и быстрее к воротам, которые приближались к нам с
пугающей скоростью. Стража, стоявшая в проеме, едва успела отскочить в
сторону, а мы на полном ходу въехали на неотесанные доски моста,
подпрыгнули на нем и плавно вкатили в замок через городские ворота.
Остановившись посреди двора, я заметил, что Капо сидит в машине с
выпученными глазами и ловит ртом воздух. Но немного оправившись, он
выдернул свой меч из ножен.
- Ты - предатель! Твоя попытка убить меня не удалась...
- Послушай, Капо, это была всего лишь демонстрация. Я показал тебе,
как я собираюсь провезти тебя и твоих солдат через ворота замка Капо
Доссия. Прямо через открытые ворота во внутренний двор, где ты можешь
убивать, грабить, громить, калечить, разрушать...
Это его успокоило. Меч отправился обратно в ножны, и он наконец
заметил, какой переполох и удивление вызвал наш прорыв.
- Ты прав, - сказал он, часто моргая и приходя в свое обычное
состояние. - Ты подкинул мне очень интересную мысль, солдат, и мне бы
хотелось послушать, что ты еще скажешь обо всем этом, за чашкой вина - так
как наша прогулка оказалась чем-то таким, что я не испытывал раньше
никогда.
- Слушаюсь. Но позволь сначала убрать с глаз эту телегу. Нападение
будет успешным только в том случае, если оно будет неожиданным.
- Правильно говоришь. Поставь эту штуковину в сарай, а я пошлю туда
охрану.
Вино, которое он дал мне отведать, было довольно приличным по
сравнению с той-кислятиной, которую выдавали войску, и я с удовольствием
пригубил его. Совсем немножко, потому что мне нужна была ясная голова,
если партия будет развиваться соответственно плану. Мне нужно было найти
причины, которые бы показались ему разумными, чтобы убедить его не
откладывать наступление. Потому что, если мы не будем торопиться,
профессор Люстиг забросает нас своими газовыми бомбами. Я был уверен, что
он не очень обрадовался тому, что я украл его гоночный автомобиль. А в
округе не так уж много замков, где его можно спрятать.
Пришло время действовать. Я мысленно выставил вперед ладью и сказал:
- Замок подлеца Доссии находится отсюда не больше, чем в пяти часах
ходьбы - правильно?
- Пять часов, четыре часа для марш-броска.
- Хорошо. Тогда подумай вот над чем. Он напал на тебя, когда ты с
большей частью армии отсутствовал. Его войска причинили большой урон мосту
и самому зданию замка. Прежде чем ты отважишься предпринять новое
наступление, ты должен починить мост, может, даже нанять новых солдат.
Чтобы к тому времени, когда ты начнешь военные действия, никто не смог
воспользоваться твоей отлучкой. Это правильно?
Он не спеша цедил вино и смотрел на меня поверх бокала.
- Да, черт тебя подери, думаю, что так оно и есть. Осторожность, мои
офицеры всегда советуют мне быть осмотрительным, когда я собираюсь идти
войной против этой бестии, вырвать у него кишки, содрать с него с живого
кожу.
- Так оно и будет на самом деле, перед тобой открывается прекрасное
будущее. И в отличие от твоих офицеров я не стану советовать тебе чересчур
осторожничать. Думаю, что этот дьявол во плоти должен быть уничтожен - и
немедленно!
Это ему очень понравилось, и было видно, что он слушает меня с
неотрывным вниманием, когда я докладывал ему свой план.
- Оставляем здесь все, как есть - берем с собой всех людей. Если все
пойдет по намеченному, ты вернешься сюда со своим войском еще до того, как
кто-либо узнает, что ты уходил. Мы выступим ночью, бесшумно, словно духи
мщения, и на рассвете займем выгодные позиции как можно ближе к замку Капо
Доссия. Я знаю место. Когда мост опустят на рассвете, я с помощью твоей
новой машины прослежу за тем, чтобы он оставался открытым. Твои войска
атакуют, захватывают замок - и победа у нас в кармане. Как только мы
завоюем замок, мы пошлем самых сильных домой.
- Все так и могло бы произойти. Но как ты собираешься помешать им
закрыть мост?
Когда я объяснил ему это, он вскрикнул от радости, и его лицо
расплылось в озорной усмешке.
- Действуй! - крикнул он. - И я сделаю тебя богатым на всю жизнь. С
помощью гроутов Доссии, разумеется, когда я захвачу его богатства.
- Ты слишком добр к своему бедному слуге. Могу ли я в таком случае
посоветовать, чтобы ты отправил всех в замке отдыхать, так как ночь у нас
будет не из легких?
- Да, будет сделано. Я отдам соответствующие приказы.
После этого я тихонько покинул Капо. Кроме естественного беспокойства
по поводу уставших тел моих товарищей, у меня были и другие причины
пожелать им спокойной ночи в своих кроватях.
Мне нужно было выполнить еще кое-какие важные задачи, прежде чем я
смогу отдохнуть сам.
- Инструменты, - сказал я Дренгу, еле разбудив его. - Напильники,
молотки и тому подобное. Где их здесь можно найти?
Он запустил пальцы глубоко в спутанные волосы и усердно заскреб
голову, наверное, пытаясь выцарапать оттуда какую нибудь мысль.
Я с трудом поборол в себе желание схватить его и хорошенько
встряхнуть; вместо этого я терпеливо дождался, когда он закончит свое
замедленное действие. Возможно, что подобный массаж головы помогает ему
расшевелить его тугодумные мозги. Поэтому я не стал вмешиваться в
установившуюся практику.
И он наконец заговорил:
- У меня нет инструментов.
- Я знаю, дорогой мальчик, - я слышал, как заскрежетали мои зубы, но
заставил себя сдержаться. - У тебя нет инструментов, но у кого-нибудь они
должны быть. У кого, как ты думаешь?
- У кузнеца, - с гордостью произнес он. - У кузнеца всегда есть
инструменты.
- Молодчина. А теперь, не будешь ли ты так любезен и не покажешь ли,
где можно его найти?
Тот, кого мы искали, оказался черным, как сажа, волосатым мужиком в
прескверном настроении. Он дыхнул на нас перегаром.
- Ползи отсюда, малявка. Никто никогда не прикасается к инструментам
Гранджа, никто.
Да, действительно малявка! Я не должен был вызывать его гнев и
сердитое ворчание.
- Слушай, ты, грязная свинья - это инструменты Капо, а вовсе не твои.
И Капо послал меня за ними. А теперь либо я возьму их, либо мой оруженосец
приведет сюда Капо. Тебе этого хочется?
Он сжал кулаки и нахмурился, затем отошел в нерешительности. Как и
все остальные, он видел, как мы с Капо въехали в замок, и знал, что я
пользуюсь его доверием. Он не мог позволить себе вызвать гнев своего
босса. Он принялся подпрыгивать, кланяться и расшаркиваться.
- Разумеется, хозяин. Грандж знает свое место. Инструменты, конечно,
возьми мои инструменты. Вот здесь все, что вам угодно.
Я протиснулся мимо его раскланивающейся фигуры к верстаку с
примитивными приспособлениями. До чего же умилительно!
Мне пришлось перебрать кучу всякого хлама, пока я наконец не нашел
подходящий напильник, молоток и какие-то необработанные металлические
обломки, которые должны были пригодиться. Я всучил все это Дренгу.
- Возьми-ка это. А ты, Грандж, сможешь забрать свои инструменты
завтра утром в гараже.
Дренг последовал за мной и с благоговейным страхом уставился на
паровую машину.
- Закрой рот, а то муха залетит, - сказал я ему, забирая инструменты.
- Теперь мне нужна солидная сумка или какой-нибудь мешок, вот такого
размера. Отыщи где-нибудь все это и принеси мне. А потом отправляйся
спать, потому что нам не удастся выспаться этой ночью.
С настоящими инструментами я бы справился с работой в считанные
минуты. Но у меня было такое чувство, что здесь не очень то придерживались
точных допусков, и если я хоть отдаленно приближусь к модели, все будет в
порядке. Металлическая обшивка борта была примерно такой же толщины, как и
мой деревянный ключ. Я отрезал кусок и пилил, и стучал, и делал зарубки,
придавая ему нужную форму. Должно подойти.
Дренг - как и все остальные - уже давно спал, и я мог приступать к
операции под названием Великий Гроут. С ключом в кармане, с засунутой за
пояс сумкой, бесшумно, словно тень, я пробрался в самые дебри замка. Я
запомнил карту Слона, и его дух должен был хранить меня, во всяком случае,
я отыскал сокровища безо всякого труда. Я вставил ключ в замочную
скважину, плюнул три раза на всякий случай и повернул его. Скрежетнув по
металлу, ключ повернулся, и замок открылся.
Мое сердце, как обычно, заколотилось в груди, а я словно прирос к
месту. Шум могли услышать. Но, к счастью, не услышали. Дверь негромко
скрипнула, когда я ее отворил, но в следующий момент я был уже внутри
сводчатого склепа и тихонько захлопнул ее за собой. Прекрасно. Высокие
зарешеченные окна впускали достаточно света, и я увидел огромные сундуки в
дальнем углу склепа.
Я отлично провел свои финансовые исследования, оглядывая богатства
этого хвастуна, и я знал, что мне здесь было нужно. Первый сундук был
наполнен медными гроутами, я мог определить это на ощупь по их толщине. В
логической последовательности я обнаружил серебряные гроуты в следующем
сундуке и набил ими половину сумки. Проделывая это, я заметил сундучок
поменьше, неприметно стоявший поодаль. Я улыбнулся в темноте, запустив
туда руку и почувствовав угловатые формы. Золотые гроуты - и много.
Похоже, операцию можно было считать успешной. Я закончил нагребать монеты
и почувствовал, что сумка стала неподъемной. Берегитесь жадности!
Прислушавшись к этому своему совету я взвалил сумку на плечо и тем же
самым путем вышел наружу.
Во дворе расхаживали вооруженные стражники, но они не заметили, как я
осторожно проскользнул в сарай. Включив фары вездехода, света которых было
достаточно, чтобы оглядеться, я открыл нижнее отделение для аккумуляторных
батарей и пристроил там сумку с деньгами. Закрыв его, я почувствовал
величайшее облегчение. И мысленно выдвинул вторую ладью вслед за первой.
Партия шла точно в том направлении, которое я ей задал, и впереди уже
ясно был виден мат.
- А теперь, Джим, - подумал я. - Приклони куда-нибудь свою голову и
поспи. Завтра будет невероятно хлопотный день.
Я что-то бормотал, отбивался и отворачивался, но какой-то
раздражитель не давал мне покоя.
Наконец я приоткрыл глаза и сердито зарычал на Дренга, который не
переставал трясти меня за плечо. Он тут же в испуге отскочил.
- Не бейте меня, хозяин, - я делаю то, что мне было приказано. Пора
просыпаться, войско уже строится во дворе.
Я проворчал что-то невнятное, которое вдруг перешло в кашель. Передо
мной тут же появилась чашка, и я с наслаждением прильнул к прохладной
воде, затем вновь откинулся на койку.
Уже не в первый раз я оценил систему, в которой у каждого воина
должен быть оруженосец. Но сейчас я чувствовал себя побитым, измочаленным,
измученным. Все эти беды и напасти способны подорвать выносливость даже
молодого и полного сил и энергии организма. Я тряхнул головой, и
приподнялся на локте, рассердившись на себя за мимолетную слабость.
- Хорошо, иду, Дренг, - сказал я. - Принеси мне чего-нибудь поесть,
чтобы насытить мои внутренности перед дальней дорогой. И еще воды, если
можно, а то похоже, что кроме алкоголя у этих хозяев ничего не подают.
Я побрызгал холодной водой на голову, фыркая и отплевываясь на весь
двор. Промокнув лицо, я увидел в ясном свете звезд, как солдаты
выстраиваются в шеренги, получив амуницию.
Скоро начнется самая великая авантюра в моей жизни.
Когда я вернулся в казарму, Дренг уже поджидал меня там. Я сел на
нарах и принялся за завтрак, состоящий из совершенно отвратительных
жареных бобов, вымоченных в какой-то отраве, которая здесь называлась
вином. В промежутках между запихиванием пищи в рот мне приходилось
говорить, потому что это был последний момент, когда я мог поговорить со
своим оруженосцем наедине.
- Дренг, твоя военная карьера заканчивается.
- Не убивайте меня, хозяин!
- Военная карьера, идиот, я же не сказал, твоя жизнь. Сегодня
последняя ночь твоей службы, и утром ты будешь отпущен домой с полным
расчетом. Где твой старый отец прячет деньги?
- Мы так бедны, что у нас нет гроутов.
- Да, я тоже так думаю. Но ЕСЛИ БЫ у него было немного - куда бы он
их положил?
Наверное, это был сложный вопрос, потому что он надолго задумался,
пока я жевал и глотал свой завтрак. Наконец он ответил.
- Закопал бы их под очагом в доме! Помню, он как-то это делал. Все
закапывают свои деньги под очагом, чтобы их никто не нашел.
- Прекрасно. В таком случае их обязательно найдут. Ты должен
поступить со своим богатством совершенно по-другому.
- У Дренга нет богатства.
- У Дренга будет богатство еще до восхода солнца. Я тебя полностью
рассчитаю. Придешь домой и отыщешь возле хижины два дерева. Натянешь между
ними веревку. Выкопаешь яму прямо под ней, поделив веревку пополам.
Зароешь деньги там - тогда ты сможешь легко найти их, когда они
понадобятся. Но доставай по нескольку монет, не все сразу. Понял меня?
Он радостно закивал.
- Два дерева, середина веревки. Никогда не слышал ничего подобного!
- Очень важно это знать, - я вздохнул. На свете было много чего, о
чем он никогда в жизни не слышал. - Ну, пойдем. Я хочу, чтобы ты был
кочегаром на моей огненной колеснице.
Я, шатаясь, поднялся на ноги и направился к сараю. В то время как
солдаты уже построились в шеренги и были готовы к походу, офицеры только
появились, потягиваясь и зевая, во главе с Капо.
Времени оставалось немного. Дренг забрался в машину позади меня и
взвизгнул от страха, когда я включил освещение приборов.
- Дьявольский свет! Это фонари привидений! Верный признак погибели!
Он скрестил руки на груди, приготовившись к смерти, пока я его
хорошенько не растолкал.
- Батареи! - крикнул я. - Подарок науки, отрицаемой в вашем кошмарном
мире. А теперь перестань скулить и открывай свою сумку.
Все мысли о смерти мигом исчезли, и он вылупил глаза, когда я начал
набивать его кожаную сумку серебряными и золотыми гроутами. Это было
настоящее богатство, которое должно было переменить его жизнь полностью,
по крайней мере это единственное доброе дело, совершенное мной на этой
планете.
- Что вы там делаете?
Это был Капо Димон, подозрительно оглядывающий нас снизу.
- Разогреваем мотор, только и всего, ваше превосходительство.
- Убери прочь своего оруженосца, я сажусь в машину.
Я махнул ошарашенному Дренгу, чтобы он пересел на заднее сиденье, и
Капо взобрался на борт.
- Вы делаете мне одолжение своим присутствием, Капо.
- Ты чертовски прав. Я поеду в машине, в то время как войско пойдет
пешком. Давай, заводи эту штуковину.
Разведчики уже давно были отправлены вперед, когда мы прогрохотали по
мосту и выехали на дамбу. Основная часть войска шла за нами, и, несмотря
на поздний час, походка их была довольно бодрой. Все они потеряли ценные
вещи - а кто-то и оруженосцев - во время вражеского набега. И все пылали
теперь жаждой мести и наживы.
- Капо Доссия должен быть захвачен живым, - сказал вдруг Капо Димон.
Я уж было приготовился ответить, но вовремя сообразил, что он
разговаривает сам с собой. - Связанный и беспомощный, он должен быть
доставлен в мой замок. Сначала я сдеру с него кожу, совсем немного, чтобы
только хватило на ленту к шляпе. Затем, наверное, выколю ему глаза. Нет -
не сразу - он должен видеть, что с ним происходит...
Он говорил еще что-то в этом же духе, но я перестал слушать. У меня
было о чем подумать - и даже пожалеть. Когда Слон был убит, ярость
переполнила меня и завладела мной настолько, что я не понимал, что делаю.
Теперь все оправдания исчезли - я пустился в это предприятие исключительно
ради мести. И я не мог провозгласить, что делаю это ради памяти Слона,
потому что знал, насколько он был всегда против подобных насильственных
актов. Но отступать было поздно. Кампания была уже развернута, и мы быстро
приближались к цели.
- Остановись-ка! - неожиданно скомандовал Капо, и я нажал на тормоза.
Впереди нас на дороге стояла в ожидании небольшая кучка людей - наши
отправленные вперед разведчики. Капо спрыгнул на землю, а я наклонился,
чтобы рассмотреть, что там у них случилось. Они вели человека со
связанными за спиной руками.
- Что произошло? - спросил Капо.
- Мы обнаружили, что он наблюдает за дорогой, ваше
превосходительство. И поймали его, прежде чем он смог удрать.
- Кто он такой?
- Солдат по имени Палек. Я знаю его, служили вместе во время южной
кампании.
Капо подошел к арестованному, приблизив к нему свое лицо и сердито
прорычав:
- Ты теперь мой, Палек. Скрученный и связанный.
- Ну.
- Ты человек Капо Доссии?
- Ну, я служу у него. Получил от него гроут.
- Ты давно пропил его, наверное. А будешь ли ты служить у меня и
получать мои гроуты?
- Ну.
- Развяжите его. Баркус, дай этому человеку серебряный гроут.
Наемники славно воевали, но они так же легко переходили то на одну,
то на другую сторону.
А почему нет? Они не были привязаны к казармам ни одного из Капо. Как
только Палек согласился принять монету, ему вернули его оружие.
- Скажи, Палек, - скомандовал Капо. - Ты теперь мой слуга, который
получает мои гроуты. Но ты служил у Капо Доссии. Расскажи мне о его
планах.
- Ну. Это не секрет. Он знает, что твоя армия осталась целой и
невредимой и что ты рано или поздно пойдешь на него войной. Несколько
человек послали понаблюдать за дорогами, но он не предполагает, что вы
придете так скоро. Он не перестает пьянствовать, а это значит, что он не
ждет нападения.
- Я проткну ему мечом живот и выпущу оттуда вино и кишки! - Капо с
трудом заставил себя прервать свои мечтания и вернуться к
действительности. - Ну, а войска? Они будут сражаться?
- Ну, им только что заплатили. Но они его не очень любят и перейдут
на сторону противника, как только битва будет проиграна.
- Это уже лучше. Вставай в строй, разведчики вперед, заводи машину.
Последнее предназначалось мне, и он быстро вскарабкался наверх.
Я нажал на газ, и мы продолжили продвижение. Больше нас ничто и никто
не останавливал, и мы, сделав небольшой привал, подошли к замку врага
задолго до восхода солнца. Разведчики ждали нас у дороги в том самом
месте, которое я выбрал заранее. Замок Капо Доссия находился за следующим
поворотом.
- Я расставлю дозорных, - сказал Капо.
- Согласен. Мой оруженосец покажет им точное место, где они смогут,
укрывшись из виду, наблюдать за воротами, - я подождал, пока он отойдет
подальше и прошептал Дренгу на ухо:
- Бери свою сумку и все, что у тебя есть с собой, - ты сюда больше не
вернешься.
- Я не понимаю, хозяин...
- Поймешь, если закроешь рот и будешь слушать, вместо того, чтобы
болтать. Отведи солдат к тем кустам, где мы прятались, когда пришли сюда
выручать Слона. Ты помнишь это место?
- Это сразу за сожженным деревом, стоящим над живой изгородью...
- Отлично, отлично - мне не нужны твои описания. Отведи солдат туда,
как я сказал, покажи им, где спрятаться, и сам спрячься позади них. Когда
взойдет солнце, здесь начнется настоящая заварушка. В это время ты не
делаешь абсолютно ничего, понял меня - не говори, просто кивни?
Он кивнул.
- Прекрасно. Ты остаешься лежать, пока все не умчатся вперед. Как
только все разбегутся и никто не будет на тебя смотреть - беги прочь.
Назад в лес и домой, и сиди там тихо, пока не улягутся страсти. Затем
посчитай свои деньги и живи счастливо.
- Получается, что я не буду больше вашим оруженосцем?
- Правильно. Демобилизован из армии с почестями.
Он упал передо мной на колени и схватил мою руку, но прежде чем он
успел произнести хоть слово, я прижал палец к его губам.
- Ты был хорошим оруженосцем. Теперь будь хорошим фермером. Беги!
Я смотрел ему вслед, пока он не растворился в темноте. Глуповатый -
но преданный. И единственный друг на этой жалкой планете. Единственный
друг, который был мне так необходим! Особенно теперь, когда Слон... Слава
богу, мои грустные мысли были прерваны Капо, который снова забрался на
свое сиденье. За ним последовали вооруженные солдаты, и вскоре их набилось
в машину под самую завязку. Капо украдкой взглянул на небо.
- Уже показался первый лучик. Скоро рассвет. И тогда начнется.
Теперь нам оставалось только ждать. Казалось, в воздухе было столько
напряжения, что было трудно дышать. Светало, из темноты стали появляться
неясные очертания солдатских лиц с одинаковым мрачным выражением. Я
сосредоточил все свое внимание на том, что происходило за поворотом,
вспоминая, как это было, когда мы с Дренгом прятались там. Ждали и
наблюдали. За закрытыми воротами замка, за поднятым мостом, за тем, как
они с каждой минутой становились все отчетливей.
Солнце поднималось все выше, и из-за толстых городских стен показался
дымок от костра, на котором готовили завтрак. Затем в казармах прозвучал
сигнал к подъему, смена караула.
Наконец ворота отворились, мост опустили. Что потом? Последуют ли они
заведенному порядку? Если нет, наши силы вскоре будут замечены...
- Сигнал! - сказал Капо, с силой пихнув меня в бок локтем.
Это было лишнее. Я и сам увидел солдата, который замахал нам рукой,
как только появился из-за поворота. Нога уже давила на газ, и мы быстро
набирали скорость. Обогнув поворот, мы помчались прямо ко входу в замок,
подпрыгивая и раскачиваясь на кочках. Стража удивленно уставилась на нас и
замерла в изумлении, в то время как мы стремительно приближались к ним.
Рабы, толкавшие повозку, остановились как вкопанные и тоже во все глаза
смотрели на нас. Затем поднялся страшный крик. Мост заскрипел, когда они
попытались поднять его, но повозка и раб все еще стояли на нем. Посыпались
пинки и визгливые приказы, но каждая потерянная секунда неумолимо
приближала нас к воротам. Они принялись впихивать повозку обратно во двор
- но было уже поздно. Мы их опередили. Передние колеса коснулись моста, мы
подпрыгнули в воздух и приземлились с громким треском, на всем ходу
врезавшись в повозку. Я затормозил, рабы и стража нырнули в ров с водой,
боясь быть задавленными, а мы юзом прокатились по мосту и застряли в
городских воротах.
- За Капо Димона, за гроуты, за господа Бога! - кричал Капо,
выпрыгивая из машины и бросаясь в атаку.
Остальные тоже бросились за ним, а я немного сдал назад. За моей
спиной слышались крики и топот наступающей армии. Я видел, как Капо со
своими людьми захватил механизм, поднимающий мост. Хотя его все равно
невозможно было поднять, потому что на него всей своей тяжестью навалилась
моя машина. В этом и заключалась вся прелесть и простота моего плана. Раз
уж я въехал на мост, он останется опущенным, пока я тут. Ну а теперь я мог
прокатиться вперед, чтобы пропустить в ворота остальное войско.
Завязался бой за замок Капо Доссия.
Это было неожиданное нападение, которое и в самом деле застало их
врасплох. Наши силы оккупировали подъемный мост и постепенно заполняли
внутренний двор замка, в то время как из казарм стали выскакивать солдаты
Капо Доссия. Стражники на городских стенах сражались яростно и отважно, но
мы явно превосходили их по численности. В придачу к общей неразберихе я
включил шумовые спецэффекты и выпустил пар из свистка, врезаясь в кучу
защитников замка, преградивших мне путь. В мою сторону раздалось даже
несколько выстрелов, но большинство солдат, увернувшись из-под колес,
побежали прочь.
Колеса взвизгнули, когда я резко притормозил и огляделся вокруг,
залюбовавшись картиной боя. Защитники на стенах капитулировали один за
одним, поднимая руки в воздух. Уступая нам по численности с самого начала
и не имея особых причин быть преданными Капо, как нам и было сказано, они
теперь рады были спасти свои жизни. У входа в главное здание группа
офицеров показывала чудеса отваги, и главное сражение разгорелось там. Но
и они друг за другом выходили из боя, кто пораженный вражеским мечом, кто
вовремя признавший себя побежденным. Двое из их команды попытались
скрыться в здании, но обнаружили, что дверь захлопнулась у них перед самым
косом.
- Принесите факелы! - крикнул Капо Димон. - Сейчас мы выкурим их из
замка!
Сражение закончилось так же быстро, как и началось. Ворота, стены и
внутренний двор были в наших руках. Сваленные в кучу трупы говорили о
жестокости этого недолгого боя. Рабы дрожали от страха, прижавшись к
стенам, в то время как сдавшиеся солдаты были отведены с исходных позиций.
Только центральное здание оставалось до сих пор в руках защитников. Капо
Димон, похоже, твердо знал, что нужно делать. Он помахал над головой
дымящимся факелом и крикнул:
- Эй, Доссия, толстобрюхая жаба, пришел твой конец. Выходи и
сражайся, как честный воин, ты червяк, или я выкурю тебя оттуда. Я сожгу
тебя заживо вместе со всеми, с мужчинами, женщинами, детьми, собаками,
крысами, голубями, которые находятся там с тобой. Выходи и дерись, ты,
грязный подонок - или оставайся там и я поджарю тебя, как свинью на
вертеле!
Изнутри раздался выстрел, и пуля отскочила от булыжника у самых ног
Капо. Он взмахнул своим окровавленным мечом, и в ответ прозвучал залп из
наших ружей. Пули со свистом ударялись в каменные стены, застревали в
обшивке двери, залетали в окна. Когда огонь прекратился, мы услышали дикие
крики, доносящиеся из здания.
- Последнее предупреждение! - выкрикнул Капо Димон. - Я не воюю с
женщинами и теми солдатами, которые сдаются. Сложите оружие и вы будете
свободны. Будете сопротивляться - и сгорите заживо. Мне не нужен никто
больше, только эта свинья, Доссия. Ты слышишь это, Доссия, мерзкая тварь,
свинья, гадина...
И все в том же духе, так он увлекся. Факел потрескивал и дымился в
его руке, а внутри здания по-прежнему слышалась приглушенная возня и
крики.
Вдруг дверь распахнулась, и Капо Доссия скатился вниз по ступенькам.
Он был бос и полуодет - но держал в руках меч. При виде своего врага Капо
Димон совсем потерял то немногое самообладание, которое у него еще
оставалось. Он зарычал от ярости и бросился вперед. Доссия вскочил на
ноги, лицо его было все в крови, и поднял меч для защиты. Это было
незабываемое зрелище - и каждый наслаждался им. Наступило никем не
объявленное перемирие, когда оба лидера вступили в бой.
Солдаты опустили оружие, а в окнах над их головами показались
любопытные лица. Я тоже вылез из водительского кресла и встал на передок
машины, где мне были прекрасно видны оба бойца.
Они стоили друг друга - не превосходя один другого ни в гневе, ни в
ловкости. Меч Димона с силой обрушился на поднятый клинок Доссии. Он ловко
отпарировал и сделал бросок - но Димон вовремя отступил назад. Вслед за
этим последовали непрерывные удары сталью о сталь, перемежающиеся громкими
проклятиями. Они крутились на булыжной мостовой, размахивая мечами, будто
от этого зависели их жизни. Хотя, конечно, зависели. Это было довольно
примитивное бряцание оружием, выпад - ответный удар, но в нем
присутствовало столько энергии.
Раздался крик - Димон первым пустил кровь своему врагу, и рубашка
вокруг раны на боку у Доссии быстро промокла. Это было начало конца.
Димон был сильнее и свирепее и наиболее близок к победе. Если Доссия
и впрямь пьянствовал все это время, как нам сказали, то можно считать, что
он так же яростно боролся с похмельем, как и со своим врагом. Димон теснил
его все больше и больше, безжалостно атакуя и преследуя по всему двору.
Пока он наконец не был прижат к стене, и ему некуда было дальше отступать.
Димон прорвался через оборонительную стойку противника и двинул ему в
челюсть рукояткой своего меча - затем выбил оружие у него из рук резким
ударом стального клинка. Все его планы относительно садистской расправы
улетучились в пылу сражения. Он размахнулся - и рубанул что было сил.
Ничего привлекательного в том, как острый клинок перерезал горло Капо
Доссии, не было. Меня стошнило, и я отвернулся. В тот самый момент
огромная тень закрыла солнце.
Люди один за одним поднимали головы вверх - и вокруг стали
раздаваться изумленные вздохи. Я тоже посмотрел вверх. Но в отличие от
всех остальных, я точно знал, что вижу перед собой. Необъятная сверкающая
на солнце модель космического корабля класса Д на воздушной подушке.
Массивная громадина проплывала над двором легко, словно птичье перышко. И,
как видно, собирается остановиться. Наконец она зависла над нашими
головами, тая в себе неизведанную опасность.
Я повернулся и бросился к приборам. Но скрываться было уже поздно, да
и некуда. Я полез в отсек для батарей, когда из корабля выпали первые
серебристые шары. Я с ужасом поглядел на них - затем глубоко вздохнул и
задержал дыхание, открывая дверцу отсека и запуская туда руку. Вытащив
оттуда кожаную сумку, я снова уселся на водительское кресло.
Вокруг меня на мостовую падали шары и, ударяясь о камни, разбивались,
выпуская содержащийся в них газ. Я пристроил сумку на коленях и увидел,
что один из солдат согнулся пополам и рухнул на землю. Я с трудом
застегнул ремень безопасности трясущимися пальцами, когда Капо Димон
зашатался и свалился на мертвое тело своего врага. В ноздри мне ударил
обжигающий воздух, тогда как я запихнул сумку под ремень, плотно затянув
его на спине. Это было все, что я мог сделать.
Легкие вдруг пронзила острая боль, и я в последний раз окинул
взглядом двор замка. У меня было очень сильное чувство, что я вижу этот
кусочек безумного мира Спиовенте в последний раз.
- Скатертью дорога! - крикнул я молчаливой громадине, выпуская воздух
из легких. Затем вдохнул снова...
Я был в сознании, я это сразу понял. Я чувствовал под собой что-то
мягкое, и в мои закрытые веки бил откуда-то сверху яркий свет. Я побоялся
их открыть - вспомнив все разрушающую головную боль, сопровождавшую
последнюю газовую атаку. При одной мысли об этом я съежился от страха и
чуть повернул голову. И ничего не почувствовал. Ободренный этим маленьким
экспериментом, я приоткрыл один глаз. Опять ничего. Я сощурился от яркого
света, но боли не было, совершенно никакой боли.
- Наверное, другой газ, спасибо большое, - сказал я, обращаясь
неизвестно к кому и широко открывая глаза.
Небольшая комната, вогнутые металлические стены, узкая кровать подо
мной. Даже если космический корабль не был бы последним, что я видел перед
тем, как упасть в обморок, я все равно бы смог определить, где нахожусь.
Значит, они взяли меня на борт. Но где же все мои гроуты? Я быстро
огляделся, но их, конечно же, нигде не было. От резких движений в голове
моей что-то зашумело, и я упал на кровать и громко застонал от жалости к
себе.
- Выпей вот это. Чтобы уничтожить побочные явления газа.
Я вновь открыл глаза и посмотрел на большого человека, который как
раз закрывал за собой дверь. На нем было нечто подобное униформе со
множеством золотых пуговиц и нашивок, напоминающее военную.
Он протягивал мне пластиковую мензурку, которую я робко взял в руки и
пригубил.
- У нас было достаточно времени, чтобы отравить тебя или убить, пока
ты находился без сознания, - сказал он. Логично. Я проглотил горькую
жидкость и сразу почувствовал себя лучше.
- Вы украли мои деньги, - выпалил я, не успел он рта раскрыть.
- Твои деньги в целости и сохранности...
- Они будут в сохранности только в том случае, когда я буду держать
их в руках. Как это было, когда вы нашли меня, привязанные к моему телу.
Кто бы ни был тот, кто их взял - он вор.
- Только не надо говорить мне о воровстве! - оборвал он. - Ты и сам
их, должно быть, украл.
- Докажи! А я говорю, что я заработал их честным и тяжелым трудом и
не желаю, чтобы их употребили для какого-нибудь фонда помощи вдовам
погибших в звездных войнах...
- Ну хватит. Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать с тобой
вопрос о твоих несчастных гроутах. Они будут сданы на хранение в
Галактический Банк...
- По какому курсу обмена? И какие проценты мне по нему пойдут?
Было видно, что он рассердился.
- Ну все. Ты находишься в весьма затруднительном положении - и должен
многое объяснить. Профессор Люстиг сказал мне, что тебя зовут Джим. Как
твое полное имя и откуда ты прибыл?
- Меня зовут Джим Никсон и прибыл я с Вении.
- Мы не сдвинемся с места, если ты будешь продолжать врать. Тебя
зовут Джимми ди Гриз, ты был осужден, но сбежал из тюрьмы с планеты Бит
О'Хэвен.
Вот это да, можете себе представить, я чуть не обалдел от подобной
информированности. Кто бы ни был этот парень, но он славно поработал,
чтобы это узнать. Теперь было ясно, что игра в любительской команде
профессора окончена. Они привлекли к этому делу профессионалов. И он
послал мне крученый мяч, чтобы сразу сбить меня с ног, заставить
занервничать и разговориться. Но у них ничего не вышло со мной.
Я мысленно нажал на газ, сел на кровати, глядя ему прямо в глаза, и
спокойно проговорил:
- Нас не представили друг другу.
Его гнев тут же исчез, и он стал таким же спокойным, как и я.
Он повернулся, нажал какую-то кнопку на стене, после чего она
раскрылась и из нее появился металлический стул. Он сел, скрестив ноги.
- Капитан Варод из Космического флота Лиги. Специализируюсь на
последствиях военных действий в масштабе вселенной. Теперь ты готов
отвечать на вопросы?
- Да - если мы будем делать это по очереди. Где мы находимся?
- На расстоянии тринадцати световых лет от Спиовенте, думаю, что ты
рад будешь это услышать.
- Я рад.
- Моя очередь. Как ты попал на ту планету?
- На борту венийского грузового корабля, который снабжал оружием
поверженного Капо Доссия.
Это сразу привлекло его внимание. Он наклонился вперед, заговорив с
большим энтузиазмом.
- Кто был капитаном корабля?
- Не твоя очередь. Что вы собираетесь со мной делать?
- Ты сбежавший преступник и вернешься на Бит О'Хэвен досиживать свой
срок.
- Неужели? - вымученно улыбнулся я. - Ну что ж, теперь я готов
ответить на твой вопрос - только вот беда, я совершенно забыл имя
капитана. Вы собираетесь меня пытать?
- Не дури, Джим. Ты находишься в незавидном положении. Будь умницей,
и я сделаю для тебя все, что в моих силах.
- Хорошо. Я вспомню имя капитана, вы высаживаете меня на нейтральной
планете, я называю его и будем считать, что мы квиты.
- Это невозможно. Мы уже доложили о тебе, к тому же я офицер, слуга
закона. Я обязан вернуть тебя на Бит О'Хэвен.
- Спасибо. У меня наступила временная потеря памяти. Но прежде чем
уйти, скажи, что произойдет со Спиовенте?
Он сидел на стуле и совсем не собирался уходить.
- Первое, что произойдет, это конец опасной интервенции профессора
Люстига. Мы были вынуждены это сделать под давлением Межгалактической
Ассоциации Прикладной Социоэкономики. Им удалось уговорить некоторые
солидные фонды помочь им в претворении в жизнь своих теорий. Множество
планет субсидировали из замыслы, и было легче дать им волю и возможность
опростоволоситься, чем уговорить остановиться.
- А теперь они оттуда уходят?
- Полностью. Они все погрузились на корабли и очень рады поскорее
покинуть планету. Придумывать экономические и политические теории - это
одно дело. А применять их в реальности - порой очень опасное занятие. В
прошлом были попытки это сделать - и всегда с гибельными результатами. Мы
теперь не знаем подробностей, они затерялись во тьме веков, но
существовала сумасшедшая доктрина под названием монетаризм, которая
предположительно уничтожила целые цивилизации, целые планеты. Теперь вот
новый эксперимент зашел в тупик, поэтому туда должны приехать специалисты,
как это было и в первом случае.
- Вторжение?
- Ты слишком много смотрел канал ЗУ. Война запрещена. Ты должен это
знать. У нас есть люди, которые будут работать с существующим обществом
Спиовенте. Возможно, с Капо Димоном, так как он уже удвоил свои владения.
Ему будет оказана помощь и поддержка в аннексировании все большего
количества территории.
- И в убийстве все большего количества людей?
- Нет, мы будем за этим следить. И очень скоро он не сможет управлять
без помощи, и наши бюрократы уж будут тут как тут. Помогут ему создать
централизованное управление...
- Рост правовой системы, налоги, я знаю эту модель. Совсем как у
профессора Люстига.
- Не совсем. Наши приемы опробованы. И они работают. В течение жизни
одного поколения, максимум двух, Спиовенте будет с удовольствием принята в
семью цивилизованных планет.
- Поздравляю. А теперь, пожалуйста, оставь меня, чтобы я мог посидеть
и поразмышлять о своем будущем заключении в тюрьму.
- Но ты все еще не назвал мне имя капитана. Он будет продолжать
торговать оружием - а ты будешь нести моральную ответственность за новые
смерти.
Да, и я в том числе. Должен ли я отвечать также и за смерть во дворе
замка Капо Доссия? Ведь наступление было моей идеей. Но Димон пошел бы в
атаку в любом случае, и тогда убитых было бы намного больше. Да, нелегко
брать на себя ответственность.
Капитан Варод словно прочитал мои мысли.
- У тебя есть чувство ответственности? - спросил он.
- Да, есть. Я очень ценю жизнь и верю в ее святость, и не являюсь
сторонником убийства. Все мы живем только раз, и я не хочу нести
ответственность за чью-то безвременно оборвавшуюся жизнь. Думаю, что я
совершил ряд ошибок, и надеюсь, что они меня кое-чему научили. Имя
торговца оружием капитан Га...
- Гарт, - сказал он. - Мы знаем о нем и наблюдали за ним. Это был его
последний вояж.
В голове моей закрутились мысли.
- Зачем же ты тогда меня расспрашивал, если вы все знаете и без
этого?
- Ради тебя, Джим, больше незачем. Я говорил тебе, что мы занимаемся
реабилитацией. Ты принял очень правильное решение, и мне кажется, что ты
будешь хорошим гражданином в будущем. Удачи тебе.
Он встал и собрался уж было уйти.
- Спасибо большое. Я буду вспоминать твои слова, когда мне придется
дробить породу в каком-нибудь забое.
Он стоял в открытых дверях и улыбался мне в ответ.
- Я занимаюсь правосудием на очень высоком уровне. Да к тому же я не
сторонник того, чтобы сажать в тюрьму неудачливого грабителя банка. Ты
достоин большего и можешь большего добиться. Но тем не менее, мне нужно
вернуть тебя в тюрьму. Ты будешь переведен на другой корабль, на другую
планету, где посидишь взаперти до прибытия твоих тюремщиков.
Он вышел, затем вернулся на минутку.
- Принимая во внимание то, что ты мне сказал, я забываю, что в твоей
подошве все еще хранится замечательная отмычка.
Теперь он ушел насовсем. Я долго смотрел на закрывшуюся за ним дверь
и вдруг расхохотался. Все-таки мир прекрасен, полон замечательных вещей,
оценить которые по достоинству способен лишь тот, кто знает свое дело. А я
свое знал!
- Спасибо тебе, Слон, спасибо за все. Это ты направлял и учил меня
моему делу. И только благодаря тебе Крыса из нержавеющей стали появляется
на свет!
xxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxx
ГАРРИ ГАРРИСОН
xxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxx
КРЫСА ИЗ НЕРЖАВЕЮЩЕЙ СТАЛИ
(Первый роман из серии о
приключениях Джима ди Гриза)
Фантастический роман
Перевод с английского
xxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxx
Гарри Гарисон родился в Стамфорде,
штат Коннектикут, в 1925 году и прожи-
вал в Нью-Йорке до 1943 года, пока не
вступил в армию Соединенных штатов Аме-
рики.
Во время войны он был инструктором
по автоматическому оружию, но после де-
мобилизации вернулся к изучению искусс-
тва.
Гарри Гаррисон является человеком
широких интересов и богатой эрудиции.
Кроме заслуженой репутации одного
из лучших писателей в области научной
фантастики, он известен как первокласс-
ный мастер короткого рассказа, опытный
редактор и антологист, переводчик, ка-
рикатурист, а также как комерческий ил-
люстратор, художественный директор,
оператор гидравлическеого пресса, води-
тель грузовика и, конечно, первокласс-
ный новеллист.
Стиль Гаррисона лежит в широком ди-
апазоне от тонкого юмора его повести
"Крыса из нержавеющей стали: через чис-
тую НФ к великолепной комбинации ска-
зочной и научной фантастики в его "Пле-
ненной вселенной".
Глава 1.
Когда дверь оффиса внезапно
открылась, я понял, что игра окончена.
Это было выгодное дельце, но ему пришел
конец.
Я встретил входившего полицейского,
сидя в кресле, изображая на лице счаст-
ливую улыбку. Он шел тяжелой походкой с
обычным для всех них угрюмым выражением
лица и тем же самым отсутствием юмора.
Еще до того, как он открыл рот, я
уже знал, что он скажет.
- Джеймс Боливар ди Гриз, я арестую
вас по обвинению...
Я ждал слово "обвинение", именно
этого слова. Когда он произнес его, я
нажал кнопку, соединенную с зарядом
черного пороха в патроне.
Заряд взорвался, освободив защелку,
и трехтонный сейф рухнул на голову по-
лицейского. Он сделал из него кашу.
Когда осело облако штукатурки, я увидел
только одну слабо шевелившуюся руку.
Она подергивалась до тех пор, пока не
зафиксировала указущий перст, направ-
ленный на меня. Его голос был слегка
приглушен сейфом и звучал раздраженно
отрывисто.
Он бубнил:
-...по обвинению в нелегальном въез-
де, краже, подлоге...
Он долбил и долбил монотонно, это
был бесконечный список, но я уже все
это слышал раньше.
Я переложил все деньги из ящиков
письменного стола в кейс. Список закон-
чился новым обвинением, и мне послыша-
лись нотки обиды в его голосе.
- Ко всему прочему вам добавляется
обвинение в нападении на полицейского
робота. Это бессмысленно, так как мой
мозг и гортань бронированы, а в моей
средней секции...
"Что я знаю точно, Джорж, так это
то, что маленький двусторонний передат-
чик расположен у тебя на макушке, а мне
так не хотелось бы, чтобы в даннный мо-
мент ты обратился бы к друзьям".
Один хороший пинок отодвинул потай-
ную панель в стене: открылся доступ к
ступеням. Когда я обходил груду штука-
турки на полу, пальцы робота рванулись
к моей ноге, но я ждал этого, и ему не
хватило пары дюймов. В своей жизни я не
раз встречался с полицейскими роботами
и отлично знал, что они практически не-
разрушимы. Вы можете бить их сверху,
взрывать снизу, а они тащаться за вами,
подтягивают себя, если остался целым
хотя бы один палец, и непрерывно изли-
вают на вас целые ушаты сахариновой мо-
рали. Вот это сейчас и делалось. Он ра-
зобрал всю мою преступную жизнь и цену
моего долга обществу и тому подобное. Я
слышал эхо его голоса в лестничном про-
лете даже когда достиг подвала.
Сейчас на счету была каждая секунда.
У меня было около трех минут до то-
го, как они сядут мне на хвост, и не
более одной минуты и восьми секунд,
чтобы прокинуть здание. Еще один пинок,
и открылся проход в комнату без таблич-
ки и номера. Ни один из роботов и не
взглянул, как я спускался вниз. Я бы
страшно удивился, если бы это было не
так. Все они были устаревшего М-типа,
со слаборазвитым мозгом, пригодные
только для простой однообразной работы.
Им было абсолютно все равно, зачем они
сдирают наклейки с заполненных консерв-
ных банок, и что находится на другом
конце конвейера, который доставлял эти
банки через стену.
Они не подняли взгляды даже тогда,
когда я открыл Дверь Которая Никогда Не
Открывалась, ведущую за стену. Я не
стал ее запирать, так как сейчас всякие
секреты уже не имели смысла.
Двигаясь вдоль грохочущего конвейе-
ра, я прошел через грубую дыру, которая
была пробита мною в стене правительст-
веных складов. Я и конвейер сам устано-
вил, и дыру сделал, конечно, нелегаль-
но.
В склад вела еще одна дверь. Авто-
погрузчик деловито накладывал банки на
ленту конвейера, выгребая их из огром-
ного контейнера. Этот со своими мини-
мозгами не тянул даже на робота. Я обо-
шел его и помчался вниз по проходу.
Звуки моей подпольной деятельности за-
мирали за моей спиной. Я улыбнулся от
приятных воспоминаний.
Это б ы л один из моих чудесных
маленьких рэкетов. За небольшую сумму
я арендовал склад, который примыкал к
правительственным складам. Простая дыр-
ка в стене - и я получил доступ к цело-
му ассортименту разнообразных товаров,
которые, как мне было известно, в таких
больших складах не трогались месяцами,
а то и годами. Не трогались, разумеется,
пока меня не было.
После пробития дыры и установки кон-
вейера все остальное было делом техни-
ки.
Я нанял роботов сдирать старые нак-
лейки и лепить новые, которые я
отпечатал.
Торговал я совершенно легально. Мой
ассортимент был наилучшим, а цены, ес-
тесственно, очень низкие. Я мог позво-
лить себе продавать дешевле конкурентов
и получать тем не менее значительную
прибыль.
Местные оптовики быстро поняли свою
выгоду, и я имел заказы на месяц впе-
ред.
Это б ы л а отличная операция, и
она могла бы еще длиться долго.
Я быстро подавил в себе этот поток
мыслей. Одним из основных правил моего
бизнеса было, что если операция закон-
чена, значит - ЗАКОНЧЕНА! Искушение по-
тянуть еще денек или получить еще по
одному чеку могло быть губительным. Ах,
как хорошо я это знал! Я знал также,
что это наилучший способ познакомиться
с полицией.
"Поворачиваться и убираться, а на
другой день за то же самое приняться!"
- это мой девиз, и девиз отличный.
Всякие мечтания и фантазии не для
меня.
Я выбросил из головы все мысли,
когда достиг конца прохода. Снаружи
сейчас была тьма полицейских, и я дол-
жен был действовать быстро и безошибоч-
но. Быстрый взгляд налево и направо.
Никого. Два шага вперед, нажимаю на
кнопку лифта. Я установил на этом лифте
приборчик, который показал, что им
пользуются не чаще одного раза в месяц.
Он явился через три секунды пустой.
Я влетел в него, одновременно нажи-
мая кнопку "крыша". Подъем, казалось,
никогда не кончится, но это только ка-
залось.
Он длился точно четырнадцать секунд.
Начиналась наиболее опасная часть
дела. Мой 0,75-калибровый был у меня в
руке, он "позаботится" об одном поли-
цейском, но не более.
Дверь открылась, и я вздохнул с об-
легчением. Никого не было. Их, видимо,
столько согнали к входам, что не оста-
лось никого, чтобы послать на крышу.
На открытом воздухе сразу стали
слышны звуки сирен - чудесные звуки.
Такой шум могла создавать только по
меньшей мере половина всех полицейских
сил страны. Я, как истинный артист,
преисполнился гордости.
Доска лежала позади подъемника,
там, где я ее оставил. Она немного выц-
вела, но была еще довольно крепкая. По-
надобилось несколько секунд, чтобы ус-
тановить ее на парапет и перекинуть к
следующему зданию.
Да, это был самый опасный участок
пути. Скорость тут была не нужна. Я ос-
торожно ступил на край доски, кейс при-
жал к груди и старался удерживать центр
тяжести над доской. Я сделал один шаг
вперед. До земли лететь тысячу футов.
Если не смотреть вниз, можно пройти.
Все. Теперь надо поднажать. Хорошо,
если они не заметят сразу эту доску на
парапете. Десять быстрых шагов - и пе-
редо мной дверь на лестницу. Она откры-
лась легко, конечно, не случайно, так
как я тщательно смазал петли. Войдя
внутрь, я закрыл засов и сделал против-
ный, глубокий вдох. Это было еще не
все, но худшая часть, где я подвергался
максимальному риску, была позади. Еще
две минуты - и они никогда не найдут
Джеймса Боливара ди Гриза по кличке
Скользкий Джим.
Лестницей на крышу, грязной и плохо
освещенной, никто не пользовался. Неде-
лю назад я тщательно проверил ее. Аппа-
ратов для подслушивания и тайного наб-
людения на ней не было. Пыль лежала
нетронутой, за исключением моих собс-
твенных отпечатков. Была надежда, что
аппаратов нет и сейчас. Оправданный
риск в таком деле всегда имеет место.
Прощай, Джеймс ди Гриз, вес девя-
носто восемь килограмм, возраст около
сорока пяти, округлый животик, мощные
челюсти - типичный бизнесмен, чей порт-
рет вместе с отпечатками пальцев извес-
тен полицейским тысяч планет. В первую
очередь долой отпечатки. Когда надева-
ешь их, они словно вторая кожа. Нес-
колько капель растворителя, и они сле-
зают, словно пара прозрачных перчаток.
Теперь очередь одежды, а затем и
целого пояса, тщательно укрепленного
вокруг поясницы и содержащего двадцать
килограмм свинца, смешанного с терми-
том.
Пригоршня отбеливателя из бутылки -
и мои волосы и брови приобрели естест-
венный коричневый цвет. Вставленны по-
душки за щеки и расширители в ноздри.
Затем пошли в ход контактные линзы го-
лубого цвета. Я стоял, в чем мать роди-
ла, и чувствовал, что будто родился за-
ново.
Это было недалеко от истины. Я стал
новым человеком - на двадцать килограмм
легче, на десять лет моложе и с совер-
шенно другой внешностью. В большом кей-
се лежал полный комплект одежды и тем-
ные очки, которые можно было
использовать вместо контактных линз.
Все деньги были аккуратно уложены в ко-
робку.
Когда я выпрямился, то и вправду
почувствовал, как будто сбросил десять
лет. Тут все дело в весе. Я не замечал
пояса, пока его не снял, а сейчас чуть
не подпрыгивал на каждом шагу.
Термит должен уничтожить все улики.
Я свалил все в кучу и запалил. Бу-
тылки, одежда, сумка, ботинки и все ос-
тальное вспыхнуло и сгорело в ослепи-
тельном пламени. Полиция, может быть,
отыщет щепотку цемента, да микроанализ
даст пару молекул, но это будет все,
что они смогут найти. Пламя горевшего
термита еще отбрасывало вокруг меня те-
ни, когда я спустился на три пролета к
стодвенадцатому этажу.
Удача пока не покидала меня. Когда
я открыл дверь, на этом этаже никого не
было. Минутой позже скоростной лифт,
подобрав по пути несколько других биз-
несменов, доставил меня в вестибюль.
На улицу вела единственная дверь,
над которой была установлена портатив-
ная телевизионная камера. Но не было
заметно никаких попыток остановить вхо-
дивших и выходивших из здания людей.
Большинство из них даже не замечали ка-
меры и небольшой группы копов около
нее. Я направился туда.
На мгновение я оказался в поле зре-
ния этого холодного стеклянного глаза.
Ничего не случилось - значит, я был
чист.
Эта камера должна была иметь связь
с главным компьютером полицейского уп-
равления. Если бы мое описание хотя бы
в основном сошлось, было бы мгновенно
дано указание этим роботам, и я не ус-
пел бы и шагу ступить. Мы не можем сос-
тязаться в скорости с комбинацией
компьютер-робот, так как ее реакция из-
меряется микросекундами, но мы можем
перехитрить ее, что я и проделал снова.
Я взял такси через десять кварталов
отсюда. От'ехав на значительное рассто-
яние, я взял второе, но только в треть-
ем почувствовал себя в безопасности и
направился к космопорту. Звуки сирен
позади меня становились все слабее, и
только один случайный полицейский кар
промчался навстречу.
Они устроили страшную суету вокруг
такого пустякового воровства, но так
всегда бывает в этих сверхцивилизован-
ных мирах. Преступление - это сейчас
такая редкость, что полицейские дейс-
твительно "землю роют", когда что-то
нащупают. Я не мог порицать их за отк-
ровенное служебное рвение. Я искренне
считал, что они должны быть мне благо-
дарны за то небольшое удовольствие, ко-
торым я нарушил однообразную тупость их
жизни.
Глава 2.
Поездка в космопорт, расположенный,
конечно, далеко от города, проходила
спокойно. Я мог, наконец, предаться те-
чению своих мыслей. Было время даже по-
философствовать. Наконец-то я мог снова
наслаждаться хорошей сигарой. В своей
предыдущей жизни я курил только сигаре-
ты и никогда не нарушал этого правила,
даже находясь в одиночестве. Сигары бы-
ли отличные, хотя и пролежали полгода в
специальной коробке в сумке с одеждой.
Я глубоко затянулся, посматривая с
удовольствием на мелькавший мимо пей-
заж.
Хорошо быть свободным от работы, но
так же хорошо быть и при деле. Я, пожа-
луй, затруднился бы ответить, какой из
периодов доставляет мне большее удо-
вольствие, у каждого были свои прелес-
ти.
Моя жизнь настолько отличается от
жизни большинства людей нашего общест-
ва, что, боюсь, даже не смогу им этого
объяснить. Они существуют в богатом,
очень богатом союзе миров, где практи-
чески уже забыли, что означает слово
"преступление". Однако, несмотря на ве-
ка генетического контроля, есть очень
небольшое число недовольных и еще мень-
шее число тех, кто вообще не принимает
существующий социальный порядок. Неко-
торые из них выявляются рано и быстро
приводятся к норме, другие не показыва-
ют свое слабости, а когда становятся
взрослыми, понемногу приворовывают -
ночные квартирные кражи, кражи в мага-
зинах или что-то в этом роде. Потом они
исчезают на неделю или на месяц в зави-
симости от степени своей сообразитель-
ности. Но, благодаря последним достиже-
ниям техники, полиция отыскивает и
вылавливает их.
Вот это, пожалуй, и все преступления
в нашем организованном прекрасном мире,
точнее, девяносто девять процентов их.
Но есть еще последний, самый главный
процент, ради которого и содержат поли-
цейский департамент. Этот один процент
есть Я и горстка людей, рассеянных по
всей галактике. Теоретически мы не су-
ществуем, а если и существуем, то не
можем действовать, но мы действуем. М ы
- крысы в пределах общества, мы живем
вне его запретов и правил. В обществе
тем больше крыс, чем мягче его законы,
так же, как в старых деревянных строе-
ниях крыс больше, чем в железобетонных,
поставленных позже. Но они есть и там.
Сейчас все общество - это железобетон и
нержавеющая сталь, все меньше остается
щелей и зазоров, и крысе нужно быть
очень шустрой, чтобы найти их. В такой
окружающей среде нормальным явлением в
доме будет крыса из нержавеющей стали.
Быть крысой из нержавеющей стали
странно и почетно, особенно если вы ша-
таетесь по галактике. Эксперты-социоло-
ги не приходят к соглашению о причине
нашего существования, а некоторые в не-
го просто не верят. Наиболее распрост-
ранненная теория говорит, что мы -
жертвы некоторых психологических расс-
тройств, которые не проявились в детс-
тве, когда могли быть легко исправлены,
а обнаружились лишь позже. У меня на
этот счет своя точка зрения, не совпа-
дающая с теорией.
Несколько лет назад я написал не-
большую книгу по этому поводу, под
псевдонимом, конечно. По моей теории
это отклонение как психологическое, так
и нет. На определенной стадии интеллек-
туального размышления индивидуум должен
сделать выбор: либо жить вне условнос-
тей общества, либо умереть от абсолют-
ной скуки. У окружающей жизни нет ни
будущего, ни свободы, альтернативой мо-
жет быть только другая жизнь с полным
игнорированием законов. Нет такого ва-
рианта для авантюристов и джентельменов
удачи - жить как внутри, так и вне об-
щества. Сегодня надо делать выбор: все
или ничего.
Чтобы сохранить свою нормальную пси-
хику, я выбрал ничего.
Негативная часть моих размышлений
была прервана прибытием в космопорт. В
наших делах очень опасной является
праздность и бездеятельность. Она вмес-
те с жалостью к себе может полностью
вывести вас из строя. Активность всегда
помогала мне, ощущение опасности и по-
гони всегда прочищало мои мозги. Когда
я расплачивался за проезд, я обдурил
водителя, спрятав в рукав одну из отс-
читанных ему кредиток. Он был слеп, как
корабельная переборка, его доверчивость
потешила меня.
Сделал я это только от скуки, тут же
дав ему двойные чаевые.
За окошком билетной кассы сидел ро-
бот-клерк, у которого роль камеры ис-
полнял третий глаз в центре лба. Пока я
покупал билет, он слабо пощелкивал, ре-
гистрируя мою личность и место назначе-
ния - нормальная полицейская предусмот-
рительность. Я был бы удивлен, если бы
этого не случилось. Целью моей поездки
была внутренняя система. На этот раз я
не собирался совершать межзвездного
прыжка, как обычно поступал после боль-
шого дела: в этом не было необходимос-
ти. Для большой работы мономир или не-
большая система маловаты, но Бета
Цигнус имела около двадцати планет с
атмосферой, похожей на земную. Только
на планете III сейчас было жарковато,
на остальных погода была в самый раз.
Коммерческая конкуренция внутри системы
отсутствовала, а полицейский департа-
мент по моим данным работал неважно.
Они должны были за это поплатиться.
Мой билет был на Морой, номер XVIII,
большую и в основном сельскохозяйствен-
ную планету.
В аэропорту было несколько небольших
магазинчиков. Я внимательно осмотрел их
и приобрел новый кейс с полным набором
одежды и необходимыми дорожными принад-
лежностями. Напоследок я зашел к порт-
ному. Он быстро соорудил для меня пару
дорожных костюмов и форменную юбочку в
складку, и я забрал все это в примероч-
ную кабину. Во избежание неприятностей
я повесил один из костюмов поверх опти-
ческой наблюдательной камеры на стене,
нарочито громко стал снимать ботинки, а
сам занялся подделкой только что куп-
ленного билета. На другом конце моего
ножа для обрезки сигар находился перфо-
ратор, с помощью которого я изменил
пробитый на билете код места назначе-
ния.
Теперь я летел вместо XVIII на пла-
нету X, и на этом изменении курса поте-
рял почти двести кредиток. В этом сос-
тоит суть моего метода. Никогда не
увеличивайте стоимости билета - слишком
много шансов засыпаться. Если же вы
уменьшите его стоимость, то даже если
это будет замечено, все сочтут это
ошибкой машины. Ни у кого не возникнет
и тени подозрения, так как терять на
подделке денег - явная бессмыслица.
Чтобы не вызывать подозрения у поли-
ции, я снял костюм с камеры и занялся
примеркой. Когда все было готово, у ме-
ня оставался еще час до отправления ко-
рабля. Я пошел в автоматическую чистку
и через некоторое время получил всю мою
новую одежду вычищенной и выглаженной.
Ничего интересного для таможенников,
кроме кейса, полного неношенной одежды.
Они быстро пропустили меня, и я пог-
рузился. Корабль был заполнен только
наполовину, и мне удалось занять место
рядом со стюардессой. Я безуспешно
флиртовал с ней, пока она не ушла, за-
писав меня в категорию: САМЕЦ, НАХАЛ,
ПРИСТАВАЛА. Старая дева, сидевшая рядом
со мной, занесла меня в тот же раздел.
Она демонстративно смотрела в окно, вы-
ражая своими плечами холодное презре-
ние. Я счастливо задремал, так как быть
отмеченным и попасть в категорию в дан-
ном случае было лучше, чем отмеченным
не быть. Мое описание теперь неотличимо
было от любого другого парня, а это мне
и было нужно.
Когда я проснулся, мы были уже рядом
с планетой X. Я еще чуть-чуть подремал,
пока корабль не приземлился. Когда мой
багаж осматривали чиновники, я закурил
сигару. Мой запертый портфель не вызвал
никаких подозрений, так как шесть меся-
цев назад я предусмотрительно подделал
бумаги, в которых стал фигурировать как
банковский курьер. Межпланетный кредит
практически отсутствовал на этой плане-
те, и таможенники привыкли видеть кучи
наличных, перевозимых туда и обратно.
Почти автоматически, по привычке за-
метать следы, я перебрался в большой
центр текстильной промышленности
Бругкх, расположенный более чем в тыся-
че километров от точки моего приземле-
ния. Используя полностью изменные иден-
тификационные документы, я
зарегистрировался в тихом отеле в при-
городе.
Обычно после большого дела, подобно-
го последнему, я отдыхал два-три меся-
ца.
Это было необходимо, хотя я и не
ощущал такой потребности. Прогуливаясь
вокруг города и делая небольшие покуп-
ки, я присматривал для себя возможности
нового дела, одновременно восстанавли-
вая личность Джима ди Гриза. День ото
дня я убеждался, что выгляжу все лучше
и лучше.
Мне всегда удавалось ускользнуть от
лап закона, и одной из главных причин
этого было то, что я никогда не повто-
рялся. Я придумывал какой-нибудь чуд-
ненький маленький рэкет, потом удирал
оттуда и никогда больше не возвращался
к нему.
Единственной общей чертой всех этих
рэкетов было то, что они делали деньги,
а единственное, что я еще не успел про-
делать, был вооруженный грабеж. Пора
было обдумать этот вариант.
Пока я восстанавливал брюшко Сколь-
зкого Джима, я обдумывал планы опера-
ции.
К тому времени, когда были готовы
напальчники с новыми отпечатками, опе-
рация была спланирована. Как и всякое
по-настоящему хорошее дело, она была
гениально проста.
Я собирался заняться Мораисом -
крупнейшим универсальным магазином в
городе.
Каждый вечер в одно и то же время
бронированный автомобиль увозил дневную
выручку в банк - гигантскую сумму в
кредитных билетах. Передо мной стояла
одна единственная реальная проблема -
как один человек сможет унести это ог-
ромное количество денег. Когда я полу-
чил ответ на этот вопрос, операция была
готова.
Все приготовления, конечно, велись
мною мысленно, пока я снова не обрел
обличье Джеймса ди Гриза. Как только
брюшко опять округлилось, я почувство-
вал, что снова нахожусь в норме. Почти
с удовольствием выкурив первую сигаре-
ту, я приступил к работе. День или два
на несколько покупок или пустяковых
краж - и я был готов. Работа была зап-
ланирована на следующий день после обе-
да.
Купленный мною большой фургон с не-
которыми изменениями во внешнем виде,
которые я сделал, был ключом к опера-
ции.
Я припарковал его в Г-образной аллее
в полумиле от Мораиса. Фургон почти
полностью блокировал аллеею, но это бы-
ло не важно. Ею пользовались только
ранним утром. Двигаясь неспешно обратно
к магазину, я достиг его почти однов-
ременно с броневиком. Я для виду изучал
стену гигантского здания, в то время
как охрана носила деньги. Мои деньги.
Я думаю, что у некоторых людей со
слабым воображением ситуация вызвала бы
благоговейный ужас. По меньшей мере пя-
теро вооруженных охранников стояли око-
ло входа, еще двое стояли сбоку, да еще
водитель и его помощник. Как дополни-
тельная предосторожность рядом с обочи-
ной фыркали три мотоцикла. Они должны
были в качестве прикрытия сопровождать
автомобиль в пути. Очень впечатляюще!
Я с трудом подавил улыбку, когда по-
думал, что произойдет со всеми этими
тщательно продуманными предосторожнос-
тями.
Еще раньше я сосчитал количество тю-
ков, выносимых через дверь. Их всегда
было пятнадцать, не больше и не меньше,
и это сильно помогло мне в разработке
операции. Как только в броневик была
загружена четырнадцатая пачка, в дверях
показалась пятнадцатая. Водитель, как и
я, вел счет. Он вышел из кабины и пошел
к задней дверке, чтобы запереть ее,
когда погрузка будет закончена.
Мы действовали исключительно синх-
ронно. В тот момент, когда он подошел к
задней дверке, я подошел к кабине. Спо-
койно и уверенно я влез внутрь и зах-
лопнул за собой дверь. Помощнику хвати-
ло времени лишь на то, чтобы открыть
рот и вылупить глаза. Я шмякнул ему на
колени анестезирующую бомбу, и он тут
же отключился. Я, конечно, вставил
предварительно в ноздри соответствующие
фильтры. Заводя мотор левой рукой, я
правой выбросил через окошко назад бом-
бу побольше.
Приятной музыкой отдалось в ушах,
когда охранники упали на землю, а также
в кузов.
Вся процедура заняла шесть секунд.
До стражников, оставшихся на ногах, на-
конец-то дошло, что происходят странные
вещи. Я дружески помахал им через окно
и рванул броневик от обочины. Один из
них бросился вслед и попытался вскочить
в открытую заднюю дверь, но уже не ус-
пел.
Все произошло так быстро, что никто
из охранников и не подумал стрелять, а
ведь я был уверен, что без нескольких
пуль дело не обойдется. Малоподвижный
образ жизни на этих планетах притупляет
рефлексы.
Мотоциклисты опомнились быстрее. Они
бросились за мной, когда я еще не успел
отъехать на сотню футов. Я чуть притор-
мозил, чтобы они приблизились, а затем
нажал на акселератор, не давая им обог-
нать меня.
Конечно, их сирены ревели, а револь-
веры стреляли, но я это предвидел. Мы
неслись, как профессиональные гонщики,
оставляя позади весь транспорт. У них
не было времени подумать и понять, что,
собственно, может произойти в результа-
те.
Ситуация была очень смешной, и я бо-
ялся расхохотаться, лавируя броневиком.
Конечно, сигналы тревоги были слышны
далеко, и дорога впереди должна была
быть заблокирована, но эти полмили мы
пронеслись на полной скорости. Через
несколько секунд я увидел въезд в аллею
и повернул машину туда, нажав в то же
время кнопку моего карманного коротко-
волнового передатчика.
По всей длине аллеи сработали мои
дымовые бомбы. Они, конечно, как и все
мое оборудование, были самодельными, но
создали прекрасное темное облако дыма в
этой узкой аллее. Я подал машину впра-
во, пока крылья не стали царапать по
стене, и, немного снизив скорость, пое-
хал таким способом. Мотоциклисты, ко-
нечно, так сделать не могли, и перед
ними встала дилемма: либо остановиться,
либо сломя голову ринуться в темноту. Я
надеялся, что они сделают правильный
выбор и не станут подвергать себя опас-
ности.
Предполагалось, что радиоимпульс,
взорвавшейся бомбы, одновременно откро-
ет заднюю дверь моего трейлера и спус-
тит пандус. Все это прекрасно работало
во время испытаний, оставалось надеять-
ся, что не подведет и сейчас. Я попы-
тался оценить расстояние по времени
движения в аллее, но, видимо, неудачно.
Передние колеса автомобиля буквально
врезались в пандус, и броневик скорее
выпрыгнул, чем вкатился внутрь фургона.
Меня сплющило, ударило, я вывалился из
кабины, отскочил от борта и выпал нару-
жу.
Из-за абсолютной темноты от дымовых
бомб и сотрясения моих мозгов чуть не
погибла вся операция. Я ощупывал стену,
пытаясь сориентироваться и теряя драго-
ценные секунды. Прошло время, пока я в
конце концов не наткнулся на заднюю
дверь. Послышались голоса охранников,
бегавших взад и вперед в дыму, они ус-
лышали щелчок поднятого ската, и мне,
чтобы сбить их с толку, пришлось выки-
нуть еще две газовые бомбы.
Когда я добрался до кабины и завел
фургон, дым начал рассеиваться, а через
несколько футов я выскочил на солнечный
свет. Недалеко впереди аллея вливалась
в центральную улицу, на которой стояли
две полицейские машины. Достигнув ее, я
остановился и внимательно изучил обста-
новку. Никто не проявлял интереса к
фургону, по-видимому, все внимание было
приковано к другому концу аллеи. Я вые-
хал на улицу и покатил в сторону от ма-
газина, который ограбил.
Конечно, я проехал только несколько
кварталов в этом направлении, затем я
свернул на боковую улицу. На следующем
углу я повернул еще раз и направился
назад к Мораису, месту своего последне-
го преступления. Холодный воздух, вры-
вавшийся через окно, окончательно при-
вел меня в чувство, и я начал
насвистывать, ведя большой фургон по
боковым улицам.
У меня просто зудело выехать на
проспект перед Мораисои и взглянуть на
весь их переполох, но не стоило риско-
вать, да и времени на это не было. Я
аккуратно вел машину по разработанному
маршруту, избегая улиц с интенсивным
движением.
Через несколько минут я выехал на
погрузочную площадку, расположенную на
заднем дворе магазина. Здесь тоже чувс-
твовалось некоторое возбуждение, но оно
терялось в обычной деловой суете. Пока
роботы, не занимающиеся сплетнями, вы-
полняли свою обычную работу, кучки во-
дителей и продавцов там и тут обсуждали
свои точки зрения по поводу грабежа.
Все они, конечно, были настолько увле-
чены беседой, что не обратили на меня
никакого внимания. Я припарковал свою
машину рядом с другим фургоном, выклю-
чил мотор и с облегчением вздохнул.
Первая часть была закончена, но вто-
рая была не менее важной. Я порылся в
своем набрюшнике, где хранил некоторое
снаряжение. Я всегда был с ним на рабо-
те, он был незаменимым вот в таких слу-
чаях. Обычно я не доверял стимуляторам,
но сейчас потрясение от удара было все
еще сильным. Две таблетки линелена по-
действовали достаточно быстро. Шаг мой
снова приобрел упрогость, когда я пошел
к задней двери фургона.
Помощник водителя и охранники все
еще были без сознания и будут пребывать
в этом состоянии по крайней мере еще
десять часов. Я отволок их в чистенький
закуток в передней части фургона и за-
нялся делами.
Поскольку, как мне было известно,
броневик займет всю внутренность трей-
лера, я укрепил коробки на стенах. Это
были прекрасные крепкие упаковочные ко-
робки, разукрашенные надписями "Мо-
раис". Я аккуратно спер их заранее со
склада магазина. Это тоже прошло неза-
меченным.
Опустив коробки, я подготовил их для
упаковки. Пот лил с меня градом, приш-
лось снять рубашку.
Почти два часа я перекладывал деньги.
Когда коробка наполнялась, я закреп-
лял ее лентой. Приблизительно каждые
десять минут я посматривал в глазок че-
рез дверь. Снаружи все было спокойно.
Полиция, конечно, закрыла город и про-
чесывала улицу за улицей, высматривая
автомобиль. Я был абсолютно уверен, что
задний двор ограбленного магазина будет
последним местом, куда они заглянут.
Вместе с коробками я прихватил со
склада и отгрузочные талоны и теперь
лепил их по одному, вписывая туда раз-
нообразные адреса и стоимости. Работа
подходила к концу.
Почти стемнело, но, как я знал, от-
дел погрузки работал и ночью. Мотор за-
велся с полоборота, я выехал из ряда и
стал медленно подавать задом к платфор-
ме. Выбрав относительно спокойный учас-
ток, я подвел трейлер вплотную к линии,
отделявшей приемную площадку. Я не отк-
рывал заднюю дверь до тех пор, пока все
рабочие не отвернулись в сторону.
Ведь самый тупой из них заинтересо-
вался бы, почему из фургона выгружаются
собственные фирменные коробки магазина.
В течение нескольких минут произвели
выгрузку, я покрывал коробки брезентом,
и только закрыв дверь фургона и заперев
ее, я сбросил его и сел покурить.
Ждать пришлось недолго. Сигарета еще
дымилась, когда рядом появился робот из
отдела погрузки.
- Послушай! У М-19, куда были загру-
жены коробки, полетела тормозная лента.
Позаботься о грузе.
В глазах робота мелькнуло чувство
долга. Некоторые из этих лучших моделей
М-типа относятся к работе с большой
серьезностью. Я только успел отскочить,
как из дверей позади меня появились
М-фургоны. Быстрая суета сортировки и
погрузки - и платформа начала пустеть.
Закурив еще одну сигарету, я наблюдал,
как мои коробки штемпелюются и грузять-
ся на рейсовые фургоны в местные транс-
порты.
Все, что мне сейчас оставалось, это
отвести свой трейлер на улицу и изме-
нить внешность.
Садясь в трейлер, я в первый раз по-
чувствовал, что что-то идет не так. Я,
конечно, наблюдал за воротами, но близ-
ко к ним не подходил. Фургоны въезжали
и выезжали. И тут меня словно молотом
ударили по голове. Туда и сюда сновали
одни и те же фургоны. Большой красный
междугородний трейлер только что вые-
хал.
Я слышал эхо рева его двигателя вниз
по улице. Затихая, оно перешло в слабое
ворчание. Затем рев усилился снова, и
трейлер въехал обратно через вторые во-
рота. За этой стеной стояли и ждали по-
лицейские машины. Они ждали меня.
Глава 3.
В первый раз я почувствовал острый
запах затравленного человека. В первый
раз на моем хвосте оказалась полиция,
когда я ее не ждал. Деньги были потеря-
ны, это было очевидно, но не это сейчас
меня заботило. Главное, что дальше бу-
дет со мной.
Сперва думать - потом действовать.
На какое-то время я был в безопас-
ности.
Они, конечно, войдут, но дело пойдет
медлено, так как они не знают, где меня
искать в этом гигантском дворе. Как они
найдут меня? Э т о было важным момен-
том. Местная полиция существует в мире,
где почти нет преступлений, поэтому они
не смогут найти мой след быстро. Да я и
не оставлял следов. Однако устроили же
мне ловушку, очень логично и технично.
Неожиданно в мозгу возникли слова:
"Специальный Корпус".
Об этом нигде ничего не писалось и
не печаталось, только одни слухи ползли
по всей галактике. Специальный Корпус,
отдел Лиги, который берется за решение
проблем, непосильных отдельным плане-
там.
Предполагалось, что это он покончил
с остатками Рейдеров Хаскелла после
заключения мира, вывел из дела подполь-
ных торговцев Т, поймал в конце концов
Инскиппа. Теперь настал мой черед.
Они ждут, чтобы схватить меня. Они
продумали все пути моего отхода и, на-
верное, блокировали их. Я должен сооб-
ражать быстро и правильно.
Существуют только два варианта: че-
рез ворота или через магазин. Ворота
слишком легко перекрыть, через них не
прорваться, а в магазине должны быть
другие выходы. Я должен выбрать этот
вариант. Хотя я и пришел к такому выво-
ду, но понимал, что другие мозги должны
были мыслить точно так же, и двери на-
верняка заблокированны. Возникло чувс-
тво страха, и это вконец меня разозли-
ло. Мысль, что кто-то предвосхитил мои
действия, была для меня невыносима. Они
могли все предусмотреть, но я должен
был утереть им нос за их деньги. У меня
все еще оставалось в запасе несколько
хитростей.
Во-первых, надо было сбить их со
следа. Я переключился на первую переда-
чу и направил фургон в ворота. Как
только он достиг их, я поставил ведущие
колеса на тормоза и, выскочив с проти-
воположной стороны, помчался обратно.
Позади меня раздалось несколько выстре-
лов, и наступила тишина. Это мне больше
понравилось.
На дверях, ведущих собственно в ма-
газин, висели ночные замки, старомодные
сигнализаторы, которые я мог открыть за
несколько секунд. Отмычка сработала бе-
зукоризненно, пинком ноги я открыл
дверь.
Сигнального звонка не последовало,
но я знал, что где-то в здании индика-
тор показал, что дверь открыта. Нас-
колько можно быстро я побежал к послед-
ней двери на противоположной стороне
здания. На этот раз я предварительно
проверил отсутствие сигнальной сирены,
открыл дверь и запер ее за собой.
Самое трудное на свете - это убегать
и оставаться при этом спокойным.
Мои легкие разрывались, когда я дос-
тиг служебного выхода. Несколько раз я
видел вспышки света впереди и прятался
в различных закоулках. Это была большая
удача, что меня никто не заметил. Перед
дверью, через которую мне надо было
выйти, стояли двое мужчин в униформе.
Держась вплотную к стене, я прокрался
футов на двадцать и бросил газовую гра-
нату. В первый момент мне показалось,
что они в противогазах, и путь мой за-
кончен, но через несколько мгновений
они упали.
Один из них перегородил дверь и, от-
катив его в сторону, я приоткрыл ее на
несколько дюймов.
Не более чем в тридцати футах за
дверью был установлен прожектор. Когда
он вспыхнул, то ослепил меня до боли в
глазах.
Я только успел присесть, как очередь
из автомата проделала в двери ряд блис-
тавших отверстий. Я буквально оглох от
рева разрывных пуль, но сумел услышать
снаружи топот сапог. Я выхватил свой
0,75 и влепил через дверь, целясь повы-
ше, чтобы никого не задеть. Это вряд ли
их остановит, но заставит на время за-
лечь.
Они открыли такой ответный огонь,
точно там стояла целая батарея. Пули
свистели по коридору, летели во все
стороны куски пластика. За себя я был
спокоен, я знал, что никто не появится
позади меня.
Буквально вжавшись в пол, я пополз в
противоположном направлении, уходя с
линии огня. Я дважды завернул за угол
и, наконец, оказавшись достаточно дале-
ко от стрельбы, рискнул встать. Колени
мои подгибались, а глаза застилали пры-
гавшие цветовые пятна. Прожектор хорошо
поработал, все виднелось, как в тумане.
Я двигался медленно, стараясь уйти
как можно дальше. А ведь залп последо-
вал сразу же, как я открыл дверь, зна-
чит был отдан приказ стрелять в каждо-
го, кто попытается покинуть здание.
Неплохая ловушка. Копы внутри будут ис-
кать меня до тех пор, пока не найдут.
Если я попытаюсь уйти, меня застрелят.
Все это начало сильно напоминать крысо-
ловку.
Какой-то свет появился в магазине, и
я остановился, замерев. Я находился
около стены огромного выставочного зала
сельхозтоваров. В противоположном конце
стояли три солдата. Мы заметили друг
друга одновременно. Я шмыгнул в дверь,
и над головой засвистели пули, круша
все вокруг. Стало ясно, что военные
были и внутри. Пульт вызова лифта был
с другой стороны двери, рядом была и
лестница, ведущая вверх. Одним прыжком
я вскочил в лифт, нажав кнопку подваль-
ного этажа и успел тут же выскочить -
до того, как дверь за мной захлопну-
лась. По лестнице грохотали приближав-
шиеся солдаты. Мне казалось, что я иду
прямо на их пистолеты. Я должен был ус-
петь к лестничному повороту хотя бы на
долю секунды до их появления. Я влетел
на первую площадку.
Удача все еще была на моей стороне.
Они не видели меня и думали, что я
внизу.
Прислонившись к стене, я слышал кри-
ки и свист, когда он понеслись ловить
меня в подвале.
В этой толпе оказался один смышлен-
ный. Когда другие понеслись по ложному
следу, я услышал, как он начал медленно
подниматься вверх по лестнице. У меня
больше не было газовых гранат. Все, что
я мог сделать, это подниматься впереди
него, стараясь производить как можно
меньше шума.
Он поднимался медленно и упорно, а я
крался перед ним. Мы прошли таким обра-
зом четыре пролета - я в носках с бо-
тинками на шее, он в тяжелых сапогах,
грохотавших по металлической лестнице.
Подойдя к пятому пролету, я остано-
вился, не успев сделать шага. Кто-то
спускался вниз, кто-то в таких же тяже-
лых военных сапогах. Я нашел дверь, от-
крыл ее и проскользнул внутрь. Передо
мной тянулся длинный коридор с различ-
ного вида конторами. Я помчался вдоль
него, пытаясь хоть где-то укрыться до
того, как дверь сзади распахнется, и
меня перережет очередь разрывных пуль.
Коридор казался бесконечным, и я вне-
запно понял, то мне ни за что не успеть
добежать до конца.
Я был крысой, которая ищет дырку, а
дырки нет. Двери были заперты все до
одной. Я проверял их одну за одной,
пробегая мимо. Лестничная дверь позади
меня открылась, и пистолеты нацелились.
Я не смел повернуться и убедиться, но
чувствовал это всеми фибрами. Неожидан-
но одна из дверей поддалась, и я вва-
лился внутрь, не успев понять, что слу-
чилось.
Я запер ее за собой и прислонился к
ней в темноте, задыхаясь, как загнанный
зверь. Внезапно зажегся свет, и я уви-
дел мужчину, который сидел за столом и
улыбался мне.
Нет предела силе шока, который может
охватить человека. Я это понял на себе.
Мне было уже все равно - выстрелит
он или предложит мне сигарету. Я дошел
до ручки. Он не сделал ни того, ни дру-
гого, он предложил мне сигару.
- Возьмите одну из них, ди Гриз, мне
кажется это ваш сорт.
Тело - раб привычки. Даже рядом со
смертью оно живет своей жизнью. Мои
пальцы приняли самостоятельное решение
и взяли сигару, мои губы сжали ее, а
легкие всосали дым. Глаза мои все это
время наблюдали за человеком, который
мог послать смерть.
Это нужно было видеть. Он наклонился
в кресле и положил обе руки на крышку
стола, а я все еще сжимал свой писто-
лет, направленный на него.
- Садитесь, ди Гриз, и уберите свою
пушку. Если бы я хотел вас убить, то
сделал бы это гораздо раньше, чем впус-
тил в эту комнату.
Его брови поползли вверх от удивле-
ния, когда он увидел выражение моего
лица.
- Уж не думаете ли вы, что случайно
оказались именно тут?
Да, именно так до последнего момента
я и думал, но сейчас, когда я понял
свою роль, меня охватил стыд. Меня пе-
рехитрили и победили по всем статьям, и
мне не оставалось ничего, кроме как
красиво сдаться. Я положил оружие на
стол и уселся в предложенное кресло. Он
смел пистолет в ящик и откинулся на
спинку.
- Я пережил тревожную минуту, когда
вы стояли там, вращая глазами, а артил-
лерия крушила все вокруг.
- Кто вы?
Он улыбнулся резкости моего тона.
- Кто я - неважно. Важно, какую ор-
ганизацию я представляю.
- Корпус?
- Точно. Специальный Корпус. Вы ведь
не думаете, что я из местной полиции? У
них был приказ застрелить вас. Только
после того, как я рассказал, как вас
найти, они разрешили Корпусу принять
участие в деле. У меня в здании было
несколько человек, которые и "подтолк-
нули" вас сюда. Все остальные - мест-
ные, у них пальцы чешутся нажать спус-
ковой крючок.
Это было малоприятно, но это была
правда. Я был у них под контролем,
словно робот М-класса. Старик за стол-
лом - я думаю, ему было около шестиде-
сяти пяти - держал в руках все нити.
Игра была проиграна.
- Ол'райт, мистер Детектив, можете
торжествовать. Что дальше? Психологи-
ческая переориентация, лоботомия или
просто стрелковый взвод?
- Да нет, ничего из этого. Я здесь,
чтобы предложить вам работать на Кор-
пус.
Сказанное было настолько диким, что
я чуть не выпал от хохота из кресла.
Меня, ди Гриза, межпланетного вора, на
работу полицейским? Это было слишком
смешно. Он сидел и ждал, когда я успо-
коюсь.
- Я допускаю, что предложение имеет
смешной оттенок, хотя только на первый
взгляд. Подумайте и скажите, кто лучше
справиться с поимкой вора, чем другой
вор?
В этом была доля правды, но я не со-
бирался покупать свободу за службу про-
вокатором.
- Интересное предложение, но я не
могу выйти из общества "крыс". Вы знае-
те, что у воров есть свой кодекс.
Он разозлился и вскочил. Он был зна-
чительно выше, чем мне показалось сна-
чала. Его указательный палец проткнул
воздух в моем направлении.
- Что за глупости вы болтаете! Не
стройте из себя героя телепостановки!
Вы прекрасно знаете, что за всю жизнь
больше не встретите другого вора! Если
вы чистосердечно перейдете к нам, то,
несомненно, извлечете из этого пользу.
Вся сущность вашей жизни - это индиви-
дуализм и наслаждение от выполнения то-
го, что не могут сделать другие. Покон-
чив с этим сейчас, вы опять к этому
возвращаетесь. Вы не сможете больше
быть межпланетным суперменом, но вы
сможете заняться работой, которая пот-
ребует всех ваших способностей и талан-
тов. Вы когда-нибудь убивали человека?
Этот неожиданный вопрос выбил меня
из колеи. Я даже замешкался с ответом.
- Нет, насколько мне известно.
- Это хорошо, что нет, иначе бы вы
не спали так спокойно по ночам. Я про-
верил это, прежде чем прийти сюда за
вами. Вот поэтому я уверен, что вы вой-
дете в Корпус и получите истинное удо-
вольствие, вылавливая преступников
д р у г о г о сорта, не тех, у кого в
крови социальный протест, а тех, кто
убивает и наслаждается этим.
Его убежденность была потрясающей,
он на все имел готовый ответ. Крыть мне
было нечем, и я выдал свой последний,
самый сильный аргумент.
- А что, если Корпус узнает, что вы
завербовали к себе на работу бывшего
преступника? Нас обоих расстреляют на
рассвете!
Теперь пришло его время смеяться. Я
не видел в этом ничего забавного и тер-
пеливо ждал, когда он закончит.
- Во-первых, мой мальчик, я и есть
Корпус, то есть его руководитель, и как
ты думаешь мое имя? Гарольд Питер Инс-
кипп, вот как!
- Не тот ли Инскипп...
- Тот самый. Инскипп Неуловимый, че-
ловек, который ограбил Фарсидион II в
середине полета и сорвал множество дру-
гих правительственных мероприятий. Я
надеюсь, вы читали об этом в ваши юные
годы? Меня завербовали так же, как я
вас сейчас.
Он держал меня на крючке и знал это,
а теперь решил добить до конца.
- Откуда, вы думаете, берутся ос-
тальные агенты? Я, конечно, говорю не
об этих лупоглазых из наших технических
школ. Я говорю о настоящих агентах, о
тех, кто планирует операции, делает всю
предварительную работу, а затем пожина-
ет лавры. Они мошенники все до одного.
Все, что они умеют делать лучше всего,
они делают для Корпуса. Вы удивитесь
некоторым проблемам, которые возникают
в великой, необъятной, шумной вселен-
ной. Единственные, кого мы можем приг-
ласить к себе работать, это те, кто уже
действовал успешно в таком масштабе.
Ну, как?
Все происходило так быстро, что у
меня не было времени подумать. Навер-
ное, мне надо было поспорить, но мозг
уже принял решение. Я был готов согла-
ситься, я не мог сказать "нет".
Я кое-что терял, но надеялся больше
приобрести. Хотя у меня будет свобода
при работе, но ведь я буду работать с
другими людьми. Старые беззаботные бе-
зответственные деньки миновали. Я снова
становился членом общества.
От этой мысли у меня появились при-
ятные ощущения. По крайней мере, конец
одиночеству. Дружба возместит мне то,
что я теряю.
Глава 4.
Никогда в жизни так не ошибался.
Люди, с которыми я встретился были
тупы до изумления. Они обращались со
мной, как с какой-то мелкой сошкой, и я
не мог понять, как сюда угодил. Пони-
мать-то я, конечно, понимал, память у
меня ясная. Постепенно я закрутился в
этом колесе.
Мы находились на спутнике, это было
очевидно. Но я совершенно не представ-
лял вблизи какой планеты или хотя бы в
какой солнечной системе. Все было абсо-
лютно секретно, а это место, очевидно,
было сверхсекретным Главным Штабом и
основной базой Школы Корпуса.
Школа мне нравилась. Это было единс-
твенное, что удерживало меня от того,
чтобы не спятить. Тупицы сидели и зуб-
рили, а мне материал давался легко.
Только сейчас я начал понимать, нас-
колько серыми были мои операции. С той
техникой и теми приспособлениями, о ко-
торых я узнал, я мог бы раньше быть в
десять раз хитрее и сильнее. Эта мысль
прочно засела в мозгу, гаденько нашеп-
тывая в ухо в периоды депрессии и тос-
ки.
Предметы попадались тупые и жутко
скушные. Половину времени занимала ра-
бота с архивами - изучение бесчисленных
побед и нескольких неудач Корпуса. Меня
порой одолевала смертная тоска, но я
понимал, что это, очевидно, часть про-
верочного периода - понаблюдать, не тя-
нет ли меня к прошлому. Я умерил свой
норов, подавил зевоту и собрался с мыс-
лями.
Ведь я не могу здесь ничего изме-
нить, поэтому надо найти что-то такое,
что положило бы конец моим каторжным
работам.
Это было нелегко, но я нашел это.
Через некоторое время я все разведал
и выяснил. Заниматься этим пришлось,
когда все спали, но в некотором роде
это делало поиски даже более интересны-
ми.
Когда дошло до отпирания замков и
взламывания сейфов, я должен был приз-
нать, что это не дело. Дверь в личные
аппартаменты Инскиппа запиралась ре-
вольверным барабаном старого типа, отк-
рыть который ничего не стоило. Мне нуж-
но было войти в дверь без грохота,
спокойно, но так, чтобы Инскипп услышал
меня. Зажегся свет. Он сидел на крова-
ти, направив на меня 0,75 калибр.
- Вы, должно быть, сошли с ума, ди
Гриз, - проворчал он. - Пролезть в мою
комнату ночью! Я мог застрелить вас!
- Нет, не могли, - ответил я.
Он спрятал оружие обратно под подуш-
ку.
- Человек, столь любознательный, как
вы, сперва разговаривает, а потом стре-
ляет. А ведь все эти ночные страсти бы-
ли бы ни к чему, если бы ваш экран был
включен, и я мог бы вас вызвать.
Инскипп зевнул и налил себе стакан
воды из автомата над кроватью.
- Из того, что я глава Специального
Корпуса, - пробулькал он, - не следует,
что я должен работать за весь корпус.
Он опустошил стакан.
- Мне надо иногда спать. Мой экран
включен только для сверхсрочных вызо-
вов, а не для каждого агента, нуждающе-
гося в утешении.
- Не значит ли это, что я попал в
категорию требующих утешения? - спросил
я как можно слаще.
- Поместите себя в любую категорию,
черт вас возьми, - прорычал он.
Он упал снова в постель.
- А также переместите себя в коридор
и приходите ко мне завтра в рабочее
время.
Мне было жаль его. Он так хотел
спать и собирался уснуть как можно ско-
рее.
- Знаете ли вы, что это? - спросил я.
Я подсунул большой блестящий снимок
под его длинный перебитый нос. Один
глаз медленнно открылся.
- Большой военный корабль, по виду
похож на Имперский. А теперь, в конце
концов, убирайтесь! - простонал он.
- Отличная догадка для такого позд-
него времени, - сказал я вежливо. - Это
последний Имперский Линкор Высшего
Класса, несомненно, одна из наиболее
мощных машин разрушения среди когда-ли-
бо созданных. Полная защитная экраниза-
ция на полмили в диаметре и вооружение,
способное превратить в радиоактивный
пепел любую существующую сегодня флоти-
лию...
- Исключая тот факт, что последний
линкор был превращен в метеллолом свыше
1000 лет назад, - пробормотал он.
Я оглянулся и приложил губы к его
уху. Чтобы исключить недоразумения, я
говорил тихо, но четко.
- Верно, - сказал я. - Но не удиви-
тесь ли вы хоть н е м н о ж к о, если я
заявлю, что один из них строится сегод-
ня?
О, это надо было видеть! Одеяло по-
летело в одну сторону, Инскипп отскочил
в другую. Одним четким, быстрым движе-
нием он перешел из лежащего положения в
стоячее и занялся изучением моего сним-
ка.
В пижаме он, конечно, смотрелся не-
выгодно: угловатое тело на гусиных нож-
ках.
Но если ноги были тонкие, голос был
очень толстый.
- Говорите, ди Гриз, дьявол вас по-
бери! - прорычал он. - Что это за че-
пуха о военном корабле? Кто его строит?
Перед тем, как заговорить, я не спе-
ша достал пилку для ногтей, эффективно
откинул руку и стал обрабатывать ногти.
Уголком глаза я видел как багровеет
его лицо. Это была моя маленькая месть.
- Поместите ди Гриза в архив, чтобы
он лучше ориентировался. Копаться в
пыльных, вековой давности записях как
раз то, что нужно для свободного духа
Джеймса ди Гриза. Научите его дисципли-
не. Покажите ему, на чем стоит Корпус.
К тому же архив давно следует привести
в порядок.
Инскипп открыл рот, издал звук и
снова закрыл его. Он, несомненно, по-
нял, что в данном случае, чтобы не за-
тягивать дело, лучше меня не прерывать.
я улыбнулся, кивнул, что он решил пра-
вильно, и продолжал:
- Таким способом вы хотели удержать
меня на пути истинном, сломить мой дух
под предлогом "получения некоторых све-
дений о деятельности Корпуса". В этом
смысле ваш план провалился. Произошло
нечто другое. Последовательно изучая
архив, я нашел его очень интересным,
особено систему КиП - Категоризатор и
Память. Это здание, полное машин, где
собираются новости и отчеты со всех
планет галактики. Все это классифициру-
ется, помещается в соответствующие ка-
тегории и фиксируется в памяти. Я выко-
пал э т о в информации о космолетах,
которую заказал для себя. Я всегда ин-
тересовался вопросом...
- Ну еще бы, - прервал меня Инскипп.
- Вы в свое время украли не один ко-
рабль.
Я подарил ему горький взгляд и мед-
ленно продолжал:
- Не буду надоедать вам всеми под-
робностями, я вижу, вы весь в нетерпе-
нии. Но в конечном итоге я выкопал этот
чертеж.
Он выхватил его у меня из пальцев,
не успел я его достать.
- И что это такое? - пробормотал он.
Он пробежал глазами по отпечатку.
- Да ведь это обычный тяжелогрузный
пассажирский корабль. Это такой же во-
енный корабль, как я, например.
Нелегко одновременно говорить и
презрительно кривить губы, но я поста-
рался.
- Конечно. Вы не найдете его в Реес-
тре Лиги для военных кораблей. Но я го-
ворил, что немножко разбираюсь в этом.
Мне показалось, что корабль слишком ве-
лик для целей, которым предназначается.
Он жрет уйму топлива. К тому же доста-
точно старых кораблей. Это заставило
меня думать, и я заказал отпечатать
полный список кораблей такого размера,
сконструированных в обозримое время. Вы
можете представить мое удивление, когда
после трех минут размышления КиП выдала
список всего из шести строк. Один был
построен для освоения другой галактики
и, насколько нам известно, все еще на-
ходится в пути. Пять других - это все
Д-типа, для переселенцев, построены во
время Экспансии, когда перемещались ог-
ромные массы людей. Для нашего времени
они непомерно велики. Мне никак не да-
вала покоя мысль, для чего мог исполь-
зоваться такой большой корабль. Я дви-
нулся назад во времени, просматривая с
помощью КиП всю историю освоения космо-
са, чтобы найти подходящий аналог, и
вот обнаружил в Золотом Веке Имперской
Экспансии военный корабль Высшего Клас-
са. Машина даже сделала для меня отпе-
чаток.
Инскипп схватил оба отпечатка и стал
их снова сравнивать. Я стоял у него за
спиной и указывал на наиболее интерес-
ные детали.
- Отметьте, машинный зал почти не
изменен. Вот и грузовой трюм. Эта надс-
тройка, очевидна в последний момент
внесенная в план, убирается, и не ее
место устанавливаются огневые башни.
Корпуса идентичны. Изменение здесь,
сдвиг там, и тяжелый грузовоз становит-
ся быстрым линкором. Эти изменения мог-
ли быть сделаны и во время постройки, а
затем нанесены на чертеж. Через некото-
рое время кто-нибудь в Лиге обнаружит,
что корабль закончен и может быть запу-
щен. Конечно, могут сказать, что это
случайность - чертежи вновь построенно-
го корабля в шести местах совпадают с
построенными тысячу лет назад. Но если
вы так подумаете, то я дам сто очков
против одного, что вы ошибаетесь. Держу
пари.
Никакого пари этой ночью не было.
Инскипп не хуже меня имел нюх на
всякие сомнительные делишки. Одеваясь,
он продолжал задавать вопросы.
- А название миролюбивой планеты,
которая строит это чудовище из прошло-
го?
- Циттануво. Вторая планета звезды Б
в Северной Короне. Единственная обитае-
мая планета в этой системе.
- Никогда о такой не слышал, - ска-
зал Инскипп.
Он открыл дверь в свой кабинет.
- Это может быть как хорошим, так и
плохим признаком. Не в первый раз беда
приходит из таких мест, о существовании
которых я даже никогда не подозревал.
С естественной сдержанностью, кото-
рая у него всегда отмечалась, он нажал
кнопку срочного вызова на своем пульте.
Почти мгновенно сонные клерки и ас-
систенты притащили записи и отчеты. Мы
уткнулись в них вместе.
Скромность не позволяла мне говорить
первому, но очень скоро Инскипп пришел
к тому же выводу, что и я. Он отшвырнул
папку в другой конец комнаты и хмуро
взглянул на рассветное утро.
- Чем ближе я смотрю на это, - ска-
зал он, - тем подозрительнее это стано-
вится. На первый взгляд у этой планеты
нет абсолютно никаких мотивов для ис-
пользования военного корабля. Но они
строят его, это несомненно, и я могу
биться об заклад на стопку тысячных
кредиток высотой с наш дом. И все же,
что они будут с ним делать, когда пост-
роят? У них процветает культура, нет
безработицы, в избытке тяжелые металлы,
междоусобицы и тому подобного. Если бы
не этот военный корабль, их можно было
бы назвать идеальной планетой Лиги. Я
должен узнать о них как можно больше.
- Я уже позвонил в космопорт от ва-
шего имени, - сказал я. - Готовится
скоростной катер. Не позже чем через
час я смогу вылететь.
- Не бегите впереди паровоза, ди
Гриз, - сказал он ледяным тоном. - Пока
еще приказы отдаю я, и именно я разрешу
вам, когда придет время, самостоятельно
командовать.
Чтобы подтолкнуть его к нужному мне
решению, я стал слащав и улыбчив.
- Я ведь, шеф, пытаюсь только помочь
вам получить побольше информации. Это
ведь не реальная операция, а только
разведка. Я могу выполнить ее не хуже
любого опытного оператора. И ведь это
поможет мне приобрести опыт, так необ-
ходимый мне для получения какого-нибудь
ранга...
- Ладно, - сказал он. - Хватит бол-
тать. Можете идти. Выясните, что проис-
ходит, и сразу же назад. Никакой само-
деятельности. Это приказ.
Когда он сказал это, мне показалось,
что он сомневается. И он был прав.
Глава 5.
Отдел снабжения и отдел документов
выдали мне все, что было нужно. Солнце,
чистое и ясное, стояло над горизонтом,
когда серебристый остов моего корабля
поднялся над серым полем и выстрелил в
космос.
Путешествие заняло несколько дней,
более чем, достаточно, чтобы системати-
зировать свои знания о Циттануво. Чем
больше я узнавал, тем меньше понимал их
нужду в военном корабле. Циттануво была
повторно заселена из системы Целлини, а
я был в этих поселениях раньше. Они все
объединялись в свободные союзы, иногда
ссорились между собой, но до сражений
дело никогда не доходило. Они, как и
все, разделяли общее чувство отвращения
к войне.
И они строили тайно военный корабль?
В конце концов думать об этом надое-
ло, я выбросил эти мысли из головы и
занялся интересной шахматной задачей.
Время прошло быстро, и наконец, в носо-
вом экране блеснула Циттануво.
Одним из моих наиболее важных прин-
ципов было: "Тайное не надо специально
упрятывать". У фокусников это выполня-
ется отвлечением внимания. Дайте людям
увидеть все, что вы хотите, и они ни-
когда не заподозрят, что за этим что-то
скрывается. Поэтому я приземлился очень
эффектным манером на самом большом поле
в середине дня. Я уже был одет для сво-
ей роли и вышел из корабля, когда рас-
порные стопоры еще вибрировали. Застег-
нув платиновой пряжкой меховую накидку
на плечах, я начал спускаться по панду-
су. Маленький крепыш-робот М-3 громыхал
сзади с моим багажом. Игнорируя суетли-
вую активность около таможни, я напра-
вился прямо к главному выходу,и только
когда некто в форме подбежал ко мне, я
проявил снисходительное внимание к ок-
ружающему.
До того, как он начал говорить, я
подошел к двери и остановился.
- Прекрасная у вас тут планета. Ве-
ликолепный климат! Идеальное место для
дачи. Приветливые люди, всегда готовые
прийти на помощь другому. Мне это нра-
вится. Примите мою глубокую благодар-
ность. Большое спасибо, что встретили.
Я Великий Князь Сант'Андело.
Я с энтузиазмом потряс ему руку, по-
ложив в тот же момент сотеную кредитку
в его ладонь.
- А сейчас вы, конечно, понимаете,
что таможенникам нет нужды досматривать
вот этот мой багаж. Не будем отнимать у
меня время. Корабль открыт, они могут
проверять все, что им угодно.
Мои манеры, одежды, драгоценности,
легкость, с которой я расстался с день-
гами, шикарные чемоданы могли означать
только одно. Такой богатый человеу не
станет заниматься контрабандой. Служа-
щий что-то пробормотал мне с улыбкой,
сказал несколько слов по телефону, и
все было улажено.
Кучка таможенников наклеила бирки на
мой багаж, заглянула для вида в
один-два баула и пропустила. Я пожал
руки всем вокруг, не просто пожал, ко-
нечно, и двинулся вперед. Такси было
вызвано, водитель предложил отель. Я
согласно кивнул, в то время, как робот
укладывал рядом багаж.
Корабль был абсолютно чист. Все, что
было нужно для работы, находилось в мо-
ем багаже. Кое-что было смертоносным и
взрывчатым и, будучи обнаружено, доста-
вило бы мне неприятности. Закрывшись в
номере отеля, я хотел изменить одежду и
внешность. Робот проверил комнаты, нет
ли где багов.
Отличная штука эти роботы Корпуса.
Они выглядят и действуют точно как
слабоумные М-3, но только внешне. Мозги
у них отличные, не хуже, чем у классных
роботов. Кроме того, коренастое тело
буквально начинено различными машинами
и приборами. Он медленно двигался по
комнате, перенося багаж и раскладывая
вещи, и при этом не забывал исследовать
каждый дюйм. Закончив, он остановился и
четко доложил:
- Все комнаты проверены. Обнаружен
только один оптический баг в этой сте-
не.
- Разве можно показывать пальцем на
него? - сказал я роботу. - Ведь это мо-
жет вызвать подозрения у наблюдателя.
- Нет, не может, - ответил робот с
механической интонацией уверенности. -
Я его слегка задел, и он сейчас без-
действует.
Имея такие гарантии, я сбросил рос-
кошные одежды и надел черную форму Ад-
мирала Флота Лиги. Я получил ее со все-
ми украшениями, золотыми кружевами и
полным набором документов. Не думаю,
что она сильно меня украшала, но она
была нужна для создания соответствующе-
го впечатления на Циттануво. Как и на
многих других планетах, тут знали толк
в униформах. Мальчики-разносчики, двор-
ники, клерки - все имели свою характер-
ную униформу. Мой черный мундир выгля-
дел эффективно и должен был притягивать
внимание.
Перед тем, как покинуть отель, я на-
тянул сверху длинный плащ, украшенный
золотом, скрывавший мундир, но вот со
шлемом, украшенным золотом, и кейсом с
бумагами была проблема. Я до сих пор не
знал всех возможностей псевдоробота
М-3.
Может быть, он поможет?
- Эй, ты, коротконогий и коренастый,
- позвал я. - У тебя есть какие-нибудь
отделения или ящики? Если есть, то по-
кажи.
Я подумал, что робот взорвался. В
нем было больше ящиков, чем в кассовом
аппарате. Большие, маленькие, плоские,
узкие - они выскочили из него в разные
стороны. В одном был пистолет, два дру-
гих были забиты гранатами, остальные -
пустые. Я положил шлем в один, кейс в
другой и щелкнул пальцами. Ящики втяну-
лись внутрь, и его металлическое тело
стало гладким, как и раньшще.
Я надел модную кепку, плотно застег-
нул плащ и был готов. Оставшийся багаж
у меня был замаскирован: пистолеты,
газ, ядовитые иглы и тому подобное. В
крайнем случае все это взлетит на воз-
дух. М-3 поехал на лифте вниз, а я
спустился по черной лестнице. Мы встре-
тились на улице.
Поскольку время было еще дневное, я
не стал брать вертолет, а нанял машину.
Мы не спеша проехались по стране и
уже затемно добрались до дома президен-
та Ферраро.
Как и приличествует руководителю бо-
гатой планеты, дом был великолепен. Мои
секретные предосторожности оказались
просто смехотворными, если не сказать
больше. Я со своим трехсотпятидесятики-
лограммовым роботом прошел через охрану
и сигнализацию без малейшей задержки.
Президент Ферраро, холостяк, обедал.
Это позволило мне без помех обследо-
вать его кабинет.
Там не было абсолютно ничего, свя-
занного с войнами или военными корабля-
ми.
Вот если бы я был шантажистом, то
это другое дело. Здесь можно было найти
кое-что похуже политической коррупции.
Когда Ферраро вернулся после обеда в
кабинет, там было темно. Я слышал, как
он пробормотал что-то о слугах и начал
нащупывать выключатель. До того, как он
нашел его, робот закрыл дверь и включил
свет. Я сидел за его столом, передо
мной лежали все его личные бумаги, при-
давленные сверху пистолетом. На лице я
постарался изобразить жуткую свире-
пость. Пока он не оправился от шока, я
скомандовал:
- Подойдите и сядьте. Б ы с т р о!
В тот же момент робот подтолкнул
его, так что у него не оставалось выбо-
ра, кроме как повиноваться. Когда он
увидел на столе бумаги, глаза его выпу-
чились, а в горле забулькало. Не давая
ему опомниться, я сунул ему под нос
свою книжечку.
- Я адмирал Тар Великого Флота Лиги.
Вот мои полномочия. Можете их прове-
рить.
Они были неотличимы от настоящих,
поэтому я не беспокоился. Ферраро начал
не спеша, тщательно изучать книжечку,
затем проверил печати ультрафиолетом.
Это дало ему время взять себя в руки и
перейти в наступление.
- Что означает ваше поведение? Вы
ворвались в мои личные покои, совершили
кражу со взломом...
- Ваше положение ужасно, - сказал я
самым загробным голосом.
От моих слов по лицу Ферраро прошла
тень. Я продолжал:
- Я арестую вас за заговор, вымога-
тельство, воровство и за многое другое,
что окончательно станет ясно после тща-
тельного изучения этих документов.
Взять его!
Этот последний приказ был адресован
роботу, который отлично сыграл свою
роль.
Он поддался вперед и обхватил прези-
дента за поясницу.
- Я могу объяснить, - взмолился тот.
- Я все могу объяснить. Не нужно обви-
нять меня во всем. Я не знаю, что у вас
здесь за бумаги, поэтому не буду ут-
верждать, что они фальшивые. Но вы зна-
ете, что у меня много врагов. Если бы
Лига знала, как трудно управлять такой
отсталой планетой, как эта...
- Ну ладно, пока хватит, - прервал я
его взмахом руки. - На все вопросы вы
будете отвечать в свое время перед су-
дом. А сейчас ответьте на один вопрос.
Зачем вы строите военный корабль?
Этот человек был великий актер. Гла-
за его широко раскрылись, челюсть от-
висла, и он рухнул в кресло, как если
бы его стукнули молотком. Когда он смог
говорить, слова уже были ненужны. Весь
его вид выражал оскорбленую невинов-
ность.
- Какой военный корабль? - выдохнул
он.
- Военный корабль Высшего Класса,
который строится на стапелях Церентолы,
в соответствии с этими чертежами.
Я кинул их ему на стол и указал на
верхние углы.
- А вот и ваши собственноручные под-
писи.
Ферраро все еще не пришел в себя. Он
схватил бумаги и начал их изучать. Я
его не торопил. Наконец он отбросил их
и тряхнул головой.
- Ничего не знаю ни о каком военном
корабле. Это чертежи нового грузового
лайнера. Там действительно стоит моя
подптсь.
Я произнес свой следующий вопрос
тщательно, чтобы смысл его обязательно
дошел до него.
- Итак, вы отрицаете, что вам было
что-то известно о строительстве линкора
Высшего Класса по этим чертежам?
- Это чертежи обычного грузопасса-
жирского лайнера. Это все, что мне из-
вестно.
У него было выражение обиженного ре-
бенка. Пора было выводить его на чистую
воду. Я откинулся в кресле, расслабился
и достал сигару.
- Послушайте кое-что о роботе, кото-
рый вас держит, - сказал я.
Он взглянул в недоумении, видимо да-
же не заметив в возбуждении, что робот
держал его за талию во время беседы.
- Это не простой робот. У него в
кончиках пальцев встроены очень инте-
ресные приборы: термопары, гальваномет-
ры и тому подобное. Пока мы разговари-
вали, он регистрировал температуру
вашей кожи, давление крови, количество
пота и прочее. Другими словами, перед
вами эффективный и оперативный детектор
лжи. Сейчас вы услышите все о том, как
вы врали.
Ферраро шарахнулся от руки робота,
как если бы это была ядовитая змея. Я
выпустил красивое кольцо дыма.
- Говори, - сказал я роботу. - Лгал
ли этот человек?
- Много, - ответил робот. - Ровно
семдесят четыре процента из всего им
сказанного - ложь.
- Очень хорошо.
Я кивнул, готовясь защелкнуть пос-
ледний замок на моей ловушке.
- Значит, он все знает об этом лин-
коре?
- Субъект не знал о линкоре, - воз-
разил робот. - Все его заявления, ка-
савшиеся конструкции корабля, были ис-
тинны.
Сейчас пришла моя очередь таращить
глаза, а Ферраро стало немного легче.
Если бы он знал, что меня вовсе не
интересуют все его проделки! Я, конеч-
но, получил удар ниже пояса, но нельзя
терять голову. Я заставил свои мысли
вернуться к исходной точке и обдумать
положение.
Если президент Ферраро не знал о
линкоре, значит, он служил просто прик-
рытием. Тогда кто же истинный виновник
- некая милитаристская клика, желающая
его сбросить и захватить власть? Я сла-
бо разбирался в делах планеты и решил
взять Ферраро себе в союзники.
Это было не трудно, не потребовалось
даже угроза опубликовать документы, ко-
торые я нашел в его бумагах. Используя
эти документы, я мог бы заставить его
плясать под мою дудку. Но в этом не бы-
ло необходимости. Как только я показал
ему два чертежа и объяснил сходство, он
все понял. Ему, несомненно, было легче,
чем мне, найти, кто использовал его,
как орудие, в своих руках. По молчали-
вому согласию о документах мы забыли.
Было решено, что следующим шагом
должны быть верфи Церентола. Президент
уже начал обдумывать, как использовать
ситуацию против своих политических оп-
понентов. Я дал ему понять, что Лига,
особенно Лига Флота, хотят остановить
строительство линкора. А уж потом пусть
играет в свою политику. Договорившись
об этом, мы вызвали машину, взвод охра-
ны и отправились на верфи. Дорога зани-
мала четыре часа, и мы обдумывали линию
нашего поведения.
Начальника верфи звали Рокка. Когда
мы приехали, он безмятежно спал, но не
долго. Парад мундиров и пистолетов
быстро поставил его на ноги и привел в
чувство. Мне показалось, что он такой
же воришка и плут, как и Ферраро. Неви-
новный не мог бы так сильно перепугать-
ся. Воспользовавшись ситуацией, я прис-
пособил к нему свой "ходячий" детектор
лжи и начал задавать вопросы.
Еще не закончив допрос, я уже предс-
тавлял себе положение вещей.
Оно было следующим: начальник верфи,
строивший корабль, не имел ни малейшего
представления о его истинной природе.
Кто-то, менее самоуверенный, чем я,
или имеющий меньший жизненный опыт, в
этот момент мог бы усомниться во всем,
я - нет. Корабль попрежнему совпадал с
линкором в шести местах, а я не верил в
случайные стечения обстоятельств. Какой
же выбрать путь? Если можно сделать два
выбора, выбирай простейший, но основан-
ный не на простых случайностях и слепых
шансах.
Взглянув снова на исходный чертеж, я
опять отметил надстройку. Чтобы превра-
тить корабль в военный, нужно было в
первую очередь убрать ее.
- Рокка! - рявкнул я грозно. - Пос-
мотри на эти чертежи, на этот вот выс-
туп здесь. Он все еще пристроен на ко-
рабле?
Он покачал головой и ответил:
- Нет, чертежи были изменены. Мы ус-
танавливаем новый противометеоритный
аппарат для прохождения планетарного
астероидного слоя.
Я открыл свой кейс и достал чертеж.
- Ваш аппарат не напоминает случайно
вот это?
Я протянул ему чертеж через стол.
Он потирал подбородок, рассматривая
схему.
- Да, вроде, - сказал он нерешитель-
но. - Я не могу сказать в точности,
ведь все эти детали ко мне не относят-
ся. Я отвечаю за работу в целом. Но эта
деталь очень похожа на ту, которая сей-
час установлена. Это большая штука.
Столько мы потратили...
Это был линкор вне всякого сомнения!
И тут одно из сказанных им слов как
громом меня поразило.
- Установлена? - вскрикнул я. - Вы
сказали - установлена?
Рокка даже отшатнулся от моего крика.
- Да, - сказал он, - не так давно. Я
помню, там были некоторые трудности...
- А еще что? - прервал я его.
Холодный пот потек у меня по спине.
- Двигатели, управление они тоже ус-
тановлены?
- Да, конечно, - ответил он. - Разве
вы не знаете? Обычный график был сильно
сжат. Это вызвало массу непредвиденных
трудностей.
Теперь уже холодный пот бежал по мне
ручьями. Первоначально установленный
срок был сокращен почти на год, и не
было никаких причин, почему нельзя сок-
ратить его еще больше.
- Машины! Оружие! - взревел я. - К
верфи! Если строительство этого корабля
закончено, у нас будут огромные, ни с
чем не сравнимые беды.
Охрана включила сирены и прожектора,
и, вдавливая акселераторы в пол, мы
словно сверкающая стрела промчались в
ночи к верфи и влетели в ворота.
Но мы все равно опоздали. Ночной
сторож бешено замахал на нас руками, и
конвой остановился.
Корабля не было.
Рокка никак не мог поверить этому.
Он бродил взад и вперед по пустой
площадке, где корабль строился. Я залез
на заднее сиденье машины и от злости
сжевал сигарету, обзывая себя идиотом.
Игнорируя очевидные факты, я, как
дурак, вбил себе в голову, что прави-
тельство планеты участвует в строитель-
стве.
Оно, конечно, участвовало, но только
как ширма. Я почуял крысу из нержавею-
щей стали, которая действовала так же,
как действовал бы я до своего обраще-
ния.
Сейчас, когда этот грызун улизнул, у
меня возникла идея, с чего начать поис-
ки. К нам, шатаясь, подошел Рокка, на-
чальник верфи. Его схватили за волосы,
и поток ударов и отборной брани посы-
пался на него. Президент Ферраро с уг-
рюмым видом вытащил пистолет, и было не
понятно, кем он собирается стать -
убийцей или самоубийцей. Мне было все
равно. Все, что могло его беспокоить,
были следующие выборы, когда избиратели
и политические соперники не простили бы
ему потерю корабля. Мои заботы были
значительно сложнее.
Я должен был отыскать линкор до то-
го, как он начнет шарахаться по галак-
тике.
- Рокка! - крикнул я. - Идите в ма-
шину. Я хочу просмотреть ваши отчеты,
все ваши отчеты, и хочу сделать это не-
медлено.
Он с трудом влез в машину, видимо,
еще не соображая, чего от него хотят.
Затем, заметив, что еще почти темно,
он промямлил:
- Но, адмирал, в это время все еще
спят.
Я собирался заорать, но этого не
потребовалось. Видимо он все понял по
выражению моего лица и схватил трубку
радиотелефона. Когда мы подъезжали,
двери конторы были открыты.
Обычно я ненавидел эти бюракратичес-
кие бумажные завалы, но сейчас я на них
молился. У этих людей была целая наука,
ни одна заклепка не пропадет, об этом
имеется бумага в пяти экземплярах. Они
вываливали мне на стол меморандумы, па-
мятные записки, акты о списании, запро-
сы. Нужные мне факты тонули в этих бу-
мажных катакомбах. Но делать было
нечего. Я не стал отыскивать первопри-
чины - это было слишком долго - а сос-
редоточил внимание на последних измене-
ниях, таких, как оружейные башни.
Это должно было быстро выявить груп-
пу виновных.
Клерки наконец поняли, чего я хочу.
Воспламененные огнем патриотизма и
грозными голосами своих начальников,
они забегали, сломя голову. Теперь мне
достаточно было указать направление по-
исков, и соответствующие документы,
оказывались у меня на столе.
Шаг за шагом картина стала прояс-
няться. Тонкая паутина подделок, взя-
ток, крючкотворства и фальшивок - соз-
дать все это могла только голова,
подобная моей.
От зависти я даже крякнул. Как и все
великие идеи, эта была чрезвычайно
проста.
Группа или группы неизвестных посте-
пено изменили по-своему программу стро-
ительства корабля. Несомнено, сначала
это была программа для гигантского
транспорта, затем ее слегка подправили,
а потом совсем видоизменили. Все было
проделано с искусством истинного гения.
Приказы, исходившие из разных источ-
ников, изменялись и подтасовывались. Я
с большим трудом выяснил эти источники.
Во всех случаях они были подложными. В
некоторых случаях я сперва вообще не
мог понять, как мог пройти такой при-
каз, пока мне не объяснили, что ряд
офицеров имели временных секретарей, в
то время как обычные их ассистенты бо-
лели. Все девушки одна за другой полу-
чали пищевые отравления. Просто ка-
кая-то эпидемия.
Каждую из них по-очереди заменяла
одна и та же девица. Она оставалась на
каждом месте достаточно долго, чтобы
убедиться в продвижении плана строи-
тельства линкора.
Эта девушка, очевидно, была помощни-
ком Главаря, который все и организовал.
Он сидел в центре этого дела словно
паук в паутине и дергал за ниточки,
приводя в движение свою идею. Моя пер-
вая мысль, что в дело была включена
бригада, оказалась ошибочной. В даль-
нейшем я занялся только сущностью под-
логов. В некоторых случаях документы не
были подделаны, тут видимо мой таинс-
твенный X сам выполнял работу. X имел
постоянную должность Помощника Инженера
-Дизайнера.
Одна за другой распутывались нити,
ведущие в его контору. У него также бы-
ла секретарша, чья "болезнь" совпадала
с ее работой в других отделах.
Когда наконец я вылез из-за стола,
спина не гнулась и горела, будто там
была раскаленная проволока. Я проглотил
обезболивающее и окинул взглядом войско
моих поникших, измученных помощников,
которые вместе со мной не спали семьде-
сят два часа. Они сидели, прислонившись
к мебели, и ждали моего заключения. Да-
же президент Ферраро был тут. Его воло-
сы были растрепаны и свисали сосулька-
ми.
- Вы раскопали это преступное
гнездо? - спросил он, запустив пятерню
в свой скальп.
- Да, я нашел их, - ответил я. -
Только не преступное гнездо, а один че-
ловек, мастер преступного мира, у кото-
рого в мочке уха больше таланта, чем у
всех ваших продажных бюрократов, и его
женщина - ассистент. Они все проделыва-
ли вдвоем. Его имя или псевдоним Пепе
Неро, ее зовут Ангелина...
- Арестовать их немедленно! Стража!
Ферраро выскочил из комнаты. Я велел
ему вернуться обратно.
- Это было бы самое лучшее, что мы
могли бы сделать, но в данный момент
это затруднительно, так как они не
только те, кто построил линкор, но и
те, кто украл его. В нем все автомати-
зированно, не требуется даже команды.
- Что вы решили делать? - спросил
один из клерков.
- Да ничего, - ответил я в манере
старого космического волка. - Флот Лиги
уже вышел на охоту за преступниками, и
скоро вы услышите об их поимке. Благо-
дарю всех за помощь.
Глава 6.
Я сказал это бодрым веселым тоном, и
они вышли. На один момент я позавидовал
их святой вере во флот Лиги, а ведь на
самом деле сообщение о флоте было такой
же липой, как и мое адмиральское зва-
ние.
Я продолжил работу для Корпуса. Инс-
кипп должен был уже получить последнюю
информацию. Я послал ему псиграмму, но
ответа пока не было. Наверное, иденти-
фикация воров задерживала ответ.
Мое новое сообщение было закодирова-
но, но расшифровать это для настойчиво-
го человека не составляло труда. Я сам
отнес его на передающий центр. Псиграм-
мист сидел в своей прозрачной комнатуш-
ке, когда я вошел туда. Его глаза были
отсутствующими, он говорил в микрофон,
передавая чье-то сообщение через прос-
торы галактики. Снаружи шифровальщики
копировали, кодировали и записывали со-
общения, но ни одного звука не проника-
ло через изолированные стены. Я подож-
дал, пока он обратит на меня внимание,
и протянул ему листки бумаги.
- Лига Центральная 14 - срочная, -
сказал я.
Он поднял брови, но ничего не спро-
сил. Через несколько секунд мы имели на
связи цепочку псиграммистов. Он читал
кодовые слова отчетливо, тщательно их
выговаривая, но не громко. Мощь его
мысли пронизывала расстояния во многие
световые годы. Когда он закончил, я
забрал текст, порвал его и сложил ку-
сочки в карман.
На этот раз я получил ответ довольно
быстро. Видимо, Инскипп ждал моего со-
общения. Микрофон вынесли к шифроваль-
щикам, и я сам стенографировал кодовые
группы.
-... хувв дфил фдно, и если не сде-
лаешь, назад не возвращайся!
Сообщение в конце шло прямым текс-
том, и псиграммист улыбнулся, читая эти
слова. Я заорал на него, чтобы он не
вздумал что-нибудь болтать об этом, так
как сообщение секретное, и я лично
пристрелю его в противном случае. Улыб-
ка у него пропала, но мне от этого луч-
ше не стало.
Декодированное собщение оказалось
совсем не таким плохим, как я предпола-
гал. Впредь до дальнейших указаний я
должен был выследить и захватить укра-
денный линкор. Я мог обращаться в Лигу
по первой необходимости. До окончания
работы я должен был оставаться в роли
адмирала и держать Инскиппа в курсе
всех дел. Мое счастье было бы полным,
если бы не эти противные заключительные
слова.
Я получил свое долгожданное назна-
чение. Но только как! Захвати линкор
или прощайся с головой. И ни слова о
моих героических усилиях по раскрытию
преступления. В каком бессердечном мире
мы живем!
Усталость наконец сломила меня, и я
отправился спать. Так как моя главная
работа сейчас была ждать, я мог ждать
только выспавшись.
Действительно, ожидание было единс-
твеным, что я мог делать, не считая та-
ких дополнительных забот, как вызов
крейсера лично для себя и сбор дополни-
тельной информации о ворах. Но это
действительно было второстепенным по
отношению к главному - ждать плохих из-
вестий.
С точки зрения организации погони
Циттануво была наилучшим местом. Исчез-
нувший корабль мог двигаться в любом
направлении. С каждой минутой сфера его
возможного местоположения росла пропор-
ционально третьей степени времени. Ко-
манду крейсера, где я находился, я дер-
жал в полной боевой готовности,
ограничив область ее передвижения ради-
усом сто ярдов вокруг корабля.
Сведений о Пепе и Ангелине было
очень мало. Они умело заметали следы.
Их происхождение было неизвестно, толь-
ко слабый акцент в произношении гово-
рил, что они не местные. Имелась туск-
лая фотокарточка Пепе, толстощекого
парня со злым выражением лица. Фотогра-
фий девушки вобще не было. Подгоняемый
своим нетерпением, я заставил псиграм-
миста корабля непрерывно прослушивать
пространство и сообщать мне обо всех
происшествиях в космосе. Потом мы с на-
вигатором наносили их координаты на
карту, определяя, попадали ли они в
растущую сферу возможных положений ук-
раденного корабля. Некоторые инцинденты
происходили внутри этой области, но при
дальнейшем исследовании оказывались ес-
тественного происхожения.
Уходя спать, я оставил приказ: при
обнаружении ЧП в опасной зоне будить
меня немедленно. Меня подняли глубокой
ночью и протянули листок бумаги. Проте-
рев глаза и прочитав первые две строч-
ки, я немедленно нажал кнопку "Общая
тревога".
Нужно сказать, что эти парни знали
свое дело. Я еще не успел дочитать со-
общение, как взвыли сирены, корабль
закрылся и немедленно взлетел.
Когда зрение после перегрузок восс-
тановилось, и листок опять попал в фо-
кус, я дочитал его, затем прочитал еще
раз более внимательно.
Это выглядело так, как мы и ожидали.
Свидетелей трагедии не было, но нес-
колько мониторных станций зафиксировали
использование оружия огромной энергии.
С помощью триангуляции мы вычислили ко-
ординаты и нашли грузовое судно. В его
корпусе была дыра величиной с железно-
дорожный туннель. Груз плутония исчез.
В каждой строке сообщения я видел
Пепе. Поскольку на линкоре не было ко-
манды, он действовал наверняка. При по-
пытке переговоров или захвата чужого
судна всегда присутствует элемент рис-
ка, поэтому он просто подстерег ничего
не подозревавший грузовоз и расстрелял
его из своих чудовищных орудий. Восем-
надцать человек были мгновенно убиты.
Воры стали также и убийцами.
Я жаждал действовать и очень боялся,
как бы не наделать ошибок. Коротышка
Пепе показал себя безжалостным убийцей.
Когда ему что-то было нужно, он
просто подходил и брал это, сокрушая
все на своем пути. Еще много людей
должно будет погибнуть, и моя задача
сделать это число как можно меньше.
По идее, я должен был рвануться и
осуществить возмездие, сверкая пушками
- прекрасная мысль, и желание у меня
есть.
Я не знаю только, где он? Линкор,
конечно, гигантский корабль, но в масш-
табах космоса это ничтожная песчинка.
Пока он будет держаться вне коммерчес-
ких линий и станций и планет с радара-
ми, найти его будет невозможно.
Да если я и найду его, то как захва-
тить? Ведь это исчадье ада по мощности
не уступает любому кораблю. Это мучило
меня и ночью, и днем, но ответа я не
находил.
Догадка пришла внезапно. Если я не
знаю, где будет Пепе, надо сделать так,
чтобы он прибыл туда, куда я хочу.
Некоторые факты были в мою пользу,
например, то, что я заставил его делать
игру до того, как он был полностью го-
тов. Конечно, он не собирался улетать в
тот день, когда я прибыл. Но любой
план, а особенно такой тщательно разра-
ботанный, как у него, должен предусмат-
ривать действия в случае опасности.
Двигатели, управление, основное воору-
жение на линкоре были установлены за-
долго до моего прибытия, но осталось
недоделанной много дополнительной рабо-
ты. Один из свидетелей заявил, напри-
мер, что во время старта из корабля
свисали силовые и передающие кабели.
Мое прибытие вывело Пепе из равнове-
сия, и у меня в этом смысле было перед
ним преимущество. Теперь мне нужно было
думать так же, как и он, прочувствовать
его план, предвидеть следующий шаг и
поймать в ловушку. Послали вора ловить
вора. Теоретически все выглядело прек-
расно, но как только я подумал о прак-
тике, мне стало неуютно.
Я выпиваю и закуриваю, выпускаю
кольца дыма и наблюдаю, как они движут-
ся.
Это меня расслабляет. В конце кон-
цов, что вообще можно сделать с помощью
линкора?
Он, конечно, хорошо приспособлен для
космического пиратства, но ведь это и
все.
- Чудесно, но почему линкор?
Я заговорил сам собой. Обычно это
плохой знак, но сейчас мне было не до
этого. Мысль о космическом пиратстве
долго казалась мне единствено верной,
пока в глаза не бросилась вопиющая не-
сообразность.
Почему линкор? Зачем все эти хлопо-
ты, чтобы получить корабль, которым с
трудом могут управлять два человека?
Ведь и десятой доли усилий Пепе хва-
тило бы, чтобы построить крейсер, кото-
рый тоже прекрасно подходил бы для це-
лей пиратства.
Для целей пиратства - да, но не для
его целей. Он хотел линкор, и он полу-
чил линкор. Это значило, что в мыслях у
него было кое-что, кроме пиратства. Но
что?
Очевидно, что он маньяк и псих, и
непонятно, как он мог проскользнуть че-
рез сеть официального тестирования. Это
еще предстоит выяснить. Но для этого
нужно было его поймать.
План уже начал складываться у меня в
голове, но я хотел дать ему созреть.
Во-первых, я должен был быть уверен,
что хорошо знаю Пепе. Любой человек,
которому удалось обмануть весь мир при
строительстве корабля, а затем еще и
украсть его, не будет вечно в нем оста-
ваться. Корабль нуждается в команде и в
базе для заправки горючим и ремонта.
О горючем ему придется позаботиться
в первую очередь. Выпотрошенный корпус
грузовоза - безмолвный тому свидетель.
В качестве базы может быть использована
безлюдная планета. Получить команду в
это мирное время труднее, хотя и здесь
я мог придумать несколько вариантов,
скажем рейд по тюрьмам и психиатричес-
ким лечебницам. Делайте это периодичес-
ки - и вы получите комнду, готовую на
любые пиратские налеты. Однако, пиратс-
тво, конечно, очень слабая штука для
амбиций этого юнца. Он, наверное, хочет
управлять целой планетой, а может, и
целой системой? Или больше? Я даже
вздрогнул от этой мысли. Не было ли уже
однажды чего-то подобного в прошлом? Во
время Королевских Войск несколько чело-
век с парой кораблей и общим объемом
мозга меньшим, чем у Пепе, установили
что-то вроде империи. Всех их скинули в
конце концов, но цена за это была зап-
лачена самая высокая.
План созрел, и я нутром чувствовал,
что он хорош. Может быть, в некоторых
деталях была слабинка, но это было не-
важно. Мне была ясна основная мысль,
идея и способ ее осуществления. Сущест-
вуют естественные законы в преступнос-
ти, как и в любой другой области чело-
веческой деятельности.
Я з н а л, все будет, как надо.
- Немедленно ко мне офицера связи, -
крикнул я по интеркому. - И пару клер-
ков с транскриберами. И быстро! Речь
идет о жизни и смерти.
А вот это последнее я сказал зря.
Это выводит меня из образа. Я застегнул
воротничок, поправил знаки различия и
расправил плечи. Теперь, когда они вой-
дут, я снова весь буду адмиралом.
По моему приказу корабль вышел из
суперпространства, чтобы наш псиграм-
мист связался с другими операторами.
Капитан Стенг ворчал, что мы остановили
двигатели, теряем драгаценные дни, в то
время как половина его команды выполня-
ет ненормальные приказания. Мой план
был вне его понимания. Он, конечно, ка-
питан, но я - то адмирал, пусть хотя бы
и временный.
По моему приказу навигатор построил
сферу убегания, которая отстояла от на-
ибольшего удаления украденного корабля
на время его дневного полета. Сфера
захватила ряд звездных систем, которых
было немного, и псиграммист мог по-оче-
реди вызывать их и посылать новости,
которые передавались там Офицеру Между-
народных Отношений. По мере расширения
сферы псиграммист переходил к новым
объектам. Я к нужному времени подготав-
ливал текст основного сообщения, кото-
рое псиграммист отсылал на Центральную
14. Там отряд псиграммистов устанавли-
вал контакт с индивудуальными планета-
ми, постоянно пополняя их список.
Все основные и дополнительные сооб-
щения были на одну и ту же тему. Я под-
робно излагал ее, с энтузиазмом обсуж-
дал и негодовал. Я написал огромное
число вариантов в самых разнообразных
формах. Я хотел, чтобы суть информации
в том или ином виде попала во все газе-
ты и журналы внутри расширявшейся сфе-
ры.
- Что все это значит, разрази вас
гром? - ворчал капитан Стенг.
Ему было скучно. Он отказался участ-
вовать в операции, считая ее бессмыс-
ленной, и большую часть времени прово-
дил в каюте, ругаясь, на чем свет
стоит. От скуки или любопытства он про-
читал одно из моих сообщений.
- Миллиардер в поисках собственного
мира... Космическая яхта сказочной рос-
коши...
Лицо капитана приобрело малиновый
оттенок.
- Какое отношение имеет этот вздор к
поимке убийцы?
Когда мы находились вместе,он был
вежлив, но по неуловимым признакам было
заметно, что он считает меня поддельным
адмиралом. Без сомнения, я оставался
старшим, но отношения были формальными.
- Эта чепуха и вздор и есть та при-
манка, на которую клюнет наша рыбка, -
говорил я ему. - Это ловушка для Пепе и
его партнерши.
- А кто этот мифический миллиардер?
- Я. Я всегда хотел быть богачом.
- А этот космический корабль, яхта,
где она?
- Строится сейчас на космоверфи в
Удридде. Мы пойдем туда сразу же после
того, как закончим подготовку.
Капитан Стенг бросил сообщение на
стол и тщательно вытер руки, словно бо-
ялся подхватить инфекцию. Он попытался
честно встать на мою точку зрения, но
без малейшего успеха.
- Ничего не выйдет, - проворчал он.
- Почему вы уверены, что он прочитает
хотя бы одну из этих заметок, а если
прочитает, то почему должен заинтересо-
ваться? По-моему, вы теряете время, и
он ускользнет у вас между пальцев. Нуж-
но поднять тревогу и оповестить все ко-
рабли, привести Флот в состояние боевой
готовности и выслать патрули на все
космолинии...
- Которые он может легко обойти или
уничтожить, что гораздо вероятнее. Так
что это не выход, - ответил я ему. -
Этот Пепе очень ловок и хитер и дейс-
твует, как игральный автомат. В этом
его сила, и одновременно слабость. Та-
кие, как он, считают, что никто другой
не может мыслить подобно им. А я могу!
- Вы не умрете от скромности, - ска-
зал Стенг.
- Это точно, - ответил я. - Ложная
скромность порождает некомпетентность.
Я собираюсь поймать этого подлеца и
расскажу вам, как я это сделаю. Он сно-
ва скоро совершит нападение, и там, где
это произойдет, будет периодическая пе-
чать с моими сообщениями. Независимо от
целей атаки он заберет все журналы и
газеты, которые сможет найти, отчасти,
чтобы удовлетворить свое любопытство,
но главным образом, чтобы быть в курсе
событий, которые его интересуют. Таких,
как движение кораблей.
- Вы только предполагаете и не може-
те точно знать этого.
Его глубокая уверенность в моей не-
компетентности стала действовать мне на
нервы. Я сдержал раздражение и попытал-
ся последний раз.
- Да, я предполагаю, основываясь на
фактах. Из грузовоза он забрал все, что
можно было читать. Это мне сразу же
бросилось в глаза. Мы не можем предотв-
ратить новую атаку линкора, но мы смо-
жем убедиться, что после этого он нап-
равиться прямо в ловушку.
- Я не знаю, - сказал капитан. - Это
звучит для меня подобно...
Я так никогда и не услышал, подобно
чему это звучит, и это хорошо, так как
он был бы в нокауте, а я тем временем
уронил бы свой псевдо-титул. Рев сирены
прервал его, и мы бросились в комнату
связи.
Капитан Стенг выиграл у меня полкор-
пуса. Это был его корабль, и он знал
все закоулки. Псиграммист держал рас-
шифровку, но все было ясно по выражению
его лица. Он посмотрел на меня твердым
и холодным взглядом.
- Они снова напали. Разрушен спутник
снабжения Флота, убито тридцать четыре
человека. Если ваш план не сработает,
а д м и р а л, - прошептал он мне в
ухо, - я буду лично наблюдать, как с
вас живого сдерут кожу!
- Если мой план не сработает, капи-
тан, на мне и кожи-то не останется. А
сейчас, с вашего разрешения, мы отпра-
вимся в Удридду за моей яхтой, и немед-
ленно.
Эта ненависть и презрение к моим
действиям взбесили меня и вывели из
равновесия. Мной сейчас руководила
злость, а не логика. Я взял себя в руки
и привел в порядок мысли.
- Задержите выполнение последней ко-
манды, - крикнул я.
Я возвратился к роли старого косми-
ческого волка.
- Установите связь и выясните, не
останавливался ли кто около спутника.
Пока псиграммист занимался работой,
я просматривал некоторые бумаги. Рядо-
вые и офицеры напряженно ждали, делая
слабые попытки высказать мне свою нена-
висть. Ответ должен был прийти в преде-
лах десяти минут.
- Так точно, - ответил псиграммист.
- Резервное судно останавливалось там
за двенадцать часов до атаки. Среди
прочего оставлены газеты, содержащие
ваши статьи.
- Очень хорошо, - сказал я холодно.
- Пошлите общий приказ прекратить пере-
дачу всяких сообщений. Передавайте при-
казы только с помощью псиграммиста, не
используя никакое другое сигнальное
оборудование. Нельзя, чтобы нас подслу-
шали.
Я медленно вышел, как хозяин положе-
ния, отвернув лицо в сторону, чтобы они
не могли видеть у меня на лбу холодную
испарину.
Мы немедленно направились в Удридду,
где меня ждала яхта миллиардера "ЭЛЬДО-
РАДО". Начальник верфи, показывая мне
корабль, делал деликатные попытки удов-
летворить свое любопытство. Однако я из
садистского мщения Флоту не сказал ему
ни слова о своей миссии. После проверки
вместе с техниками аппаратуры и управ-
ления я попросил очистить корабль. В
астронавигатор было вложена лента, ко-
торая выведет меня на курс, упомянутый
в статьях. Нужно было только нажать
кнопку, и я ее нажал.
Это был прекрасный корабль. Верфь
любовно позаботилась даже о мелочах. От
носа и до кормовых дюз он был покрыт
чистым золотом. Имелись и другие метал-
лы с высоким альбедо, но ни один из них
не производил такого впечатления. Вся
гарнитура также сверкала великолепием.
Вся эта работа не была предусмотрена
чертежами, флот должен был приспосабли-
вать яхту к моим нуждам.
Все было готово. Либо Пепе перехва-
тит меня, либо я достигну райской пла-
неты миллиардера. Если это случиться,
для меня будет лучше там и остаться.
Сейчас, когда я был в космосе, воз-
родились все прежние сомнения. План,
выглядевший таким ясным и логичным,
сейчас начал казаться мне идиотским.
- Стой на этом, моряк, - сказал я
себе, используя адмиральский тон. - Ни-
чего не изменилось. Это все еще лучший
и единственнный план, возможный при
данных обстоятельствах.
А так ли это? Могу ли я быть уверен,
что Пепе, летя на своем корабле и пита-
ясь флотским рационом, заинтересуется
комфортом и роскошью? Или, если роскошь
его не волнует, захочет ли он завладеть
имуществом собственника планеты? Я заг-
рузил трюмы всем, что может хотеть че-
ловек, и оставил информацию во всех
мыслимых местах. Наживка была на мес-
те, но схватит ли он крючок?
Этого я не мог сказать. Состояние
мое было крайне нервозным. Я пытался
сконцентрировать внимание на чем-нибудь
еще, но ничего не получалось. Следующие
четыре дня прошли спокойно.
Глава 7.
Когда зазвучал сигнал тревоги, я по-
чувствовал огромное облегчение. Я м о г
быть убит и превращен в пыль, но не в
этом дело.
Пепе проглотил наживку. Единственный
корабль в галактике, который мог выгля-
деть на экране таким огромным с такого
расстояния, был его. Огромная энергия
двигателей линкора позволила ему соз-
дать тормозящее поле, отчего моя яхта
буквально встала на дыбы. Одновременно
зажегся сигнал: "Внимание! Радиопереда-
ча". Я подождал, сколько хватило терпе-
ния, затем включил приемник. Ворвался
голос:
- ... что вы под прицелом военного
корабля! Не делайте попыток скрыться,
сигнализировать, хитрить или любым дру-
гим способом...
- Кто вы и что вам нужно, гвоздь вам
в печенку! - закричал я в микрофон.
Мой сканнер был выключен, так что
они могли видеть меня, мой же экран ос-
тавался темным. Они не послали картин-
ку. Это облегчало мои действия, так как
я играл с невидимым партнером. Они мог-
ли видеть роскошную одежду на мне, бо-
гатство кабины за мной. Конечно, они не
могли видеть моих рук.
- Неважно, кто мы, - прогремело ра-
дио.- Выполняйте распоряжения, если хо-
тите жить. Отойдите от управления, пока
мы не причалим, затем будете делать
все, как я скажу.
Послышались два приглушенных щелчка
- это магниты захватили корпус. Корабль
накренился. Я в расчете, что меня ви-
дят, округлил глаза от испуга и начал
озираться, ища путь к спасению. Яхта
расположилась у кормошлюза линкора. Я
нажал кнопку и послал робота-сварщика,
куда было задумано.
- А теперь позвольте м н е сказать
вам кое-что, - рявкнул я в микрофон.
Я снял маску перепуганного миллиар-
дера.
- Во-первых, я повторю ваши слова:
выполняйте мои распоряжения, если хо-
тите жить. Я покажу вам, почему...
Я повернул переключатель, задававший
последовательную программу работы. Кор-
пус, конечно, был намагничен и крепко
держал бомбы. В соответствии с заданной
программой сканнер в кабине выключился,
и включился сканнер в генераторном от-
секе. Я проверил переносимый экран-мо-
нитор и начал натягивать скафандр. Не-
обходимо было делать это быстро, в то
же время продолжая естественно вести
разговор.
Они должны были быть уверены, что я
по-прежнему сижу в кабине управления.
- Как видите, это генератор корабля,
- сказал я. - Девяносто восемь процен-
тов их выходной мощности сейчас питают
электромагниты корабля. Разделить нас
практически невозможно. И я советую вам
не делать этого.
Скафандр был надет, и я продолжил
говорить, используя микрофон в шлеме,
подсоединенный к главному передатчику.
Картина в мониторе изменилась.
- Сейчас вы видите водородную бомбу,
запал которой держится только за счет
того, что магнитное поле прижало корпус
вашего линкора к ней. Она, конечно,
взорвется, если вы попытаетесь отде-
литься.
Я схватил экран-монитор и помчался к
шлюзовой камере.
- А вот это другая бомба, - сказал
я.
Я глядел одним глазаом на экран, а
другим на медленно открывавшуюся выход-
ную дверь.
- У нее есть датчики на корпусе. Ес-
ли вы попытаетесь разрушить часть моего
корпуса корабля, или открыть главный
люк, она сдетонирует.
Я был уже в космосе, приближаясь к
огромному линкору.
- Чего вы хотите?
Это были первые слова Пепе, произне-
сенные им после демонстрации.
- Я хочу поговорить с вами и прийти
к соглашению, представляющему интерес
для нас обоих. Но, чтобы вы правильно
судили о моих возможностях, я покажу
вам остальные бомбы.
Я, конечно, показал им остальные
бомбы, это было не трудно. Сканнеры ях-
ты работали по заранее составленной
программе. Я бегло продемонстрировал
все остальное свое вооружение, которое
могло привести к нашей совместной гибе-
ли, сам же я уже пролезал в дыру в кор-
пусе линкора, проделанную роботом. Это
место было тщательно выбрано по черте-
жам, здесь не было толстой брони и дат-
чиков-сторожей.
- Да, я понял, вы летающая бомба.
Остановите свой репортаж и скажите, что
вы собираетесь делать?
На этот раз я ему не ответил. Отклю-
чив микрофон и дыша, как гончая собака,
я мчался по переходам линкора. Если ве-
рить чертежам, то здесь должна была
быть дверь в рубку управления. Пепе,
конечно, был там.
Я вошел, выхватил пистолет и напра-
вил его ему в затылок. Ангелина стояла
рядом с ним и смотрела на экран.
- Игра окончена, - сказал я. - Стой-
те спокойно и не двигайтесь.
- Что это значит? - зло спросил он.
Он глядел на экран перед собой. Де-
вушка догадалась первой. Она поверну-
лась и воскликнула:
- Он здесь!
Они уставились на меня, растерянные
и испуганные.
- Вы арестованы, главарь, - сказал я
ему. - И ваша девушка тоже.
Ангелина закатила глаза и скользнула
на пол, действительно или притворно, я
не знаю. Под прицелом моего пистолета
Пепе подхватил ее и уложил в амортиза-
ционное кресло у стены.
- Что теперь будет? - спросил он.
Голос его дрожал. Нижняя челюсть у
него тряслась, в глазах стояли слезы.
Это не произвело на меня впечатле-
ния, я не забыл, скольких людей он по-
губил.
Он потащился к креслу и почти упал в
него.
- Что они сделают со мной? - спроси-
ла Ангелина.
Она уже открыла глаза.
- Я не знаю, что они сделают с вами,
- сказал я откровенно. - Это решит суд.
- Они сделают со мной все эти штуки.
Она заплакала. Ангелина была молода,
черноволоса и красива, слезы совсем не
портили ее.
Пепе уронил лицо в ладони, плечи его
тряслись. Я ткнул пистолетом в его сто-
рону.
- Перестаньте, Пепе. Трудно поверить
в ваши страдания. На пути сюда сейчас
несколько кораблей Флота. Минуту назад
был автоматически включен сигнал трево-
ги. Я думаю, они будут рады увидеть че-
ловека, который...
- Не отдавайте им меня, пожалуйста!
Она была уже на ногах, прижимаясь
спиной к стене.
- Они упрячут меня в тюрьму, изме-
нят мой мозг!
Она, спотыкаясь, двигалась вдоль
стены. Я оглянулся на Пепе, не желая
терять его из виду.
- Я ничего не могу сделать, - сказал
я ей.
Повернув обратно голову, я увидел,
как открылась маленькая дверь, и Анге-
лина исчезла.
- Не вздумайте убежать! - крикнул я
вслед. - Из этого ничего не выйдет!
Пепе издал странный звук, и я быстро
повернулся к нему. Сейчас он сидел пря-
мо, лицо его было сухим. Он смеялся, а
не плакал.
- Вот так, она и вас провела, мистер
Суперполицейский, бедная маленькая Ан-
гелина с нежными глазами.
Он опять согнулся, сотрясаясь от
смеха.
- Что это значит? - прорычал я.
- Все-таки не поняли? Она жалобно
причитала и обвела вас вокруг пальца.
Весь план строительства линкора был ее.
Это она втянула меня, полностью подчи-
нила своей воле. Я жил с ней и одновре-
менно был счастлив и презирал себя. Я
рад, что все так случилось. По крайней
мере, я дал ей шанс. Хотя мне казалось,
что мы взорвемся, когда она выскочила.
- Вы лжете, - сказал я резко, но уже
и сам не верил в это.
- Да нет, это правда. Ваши мальчики-
психиатры разложат мой мозг по кусочкам
и убедятся, что я не вру совершенно.
- Мы обыщем корабль. Она не сможет
прятаться долго.
- Она не будет прятаться, - сказал
Пепе. - В одном из помещений мы спрята-
ли быстроходный катер. Может быть, это
он сейчас отходит.
Мы почувствовали через пол легкую
отдаленную вибрацию.
- Флот поймает ее, - сказал я ему с
уверенностью, которой не ощущал.
- Может быть, - ответил он.
Внезапно он прекратил смеяться и
стал серьезным.
- Но я дал ей шанс. Со мной поконче-
но, но она знает, что я любил ее до
конца.
Он скрипнул зубами, как от внезапной
боли.
- Да только ей это все равно.
Мы оба молчали и больше не двига-
лись, пока не подошли корабли Флота, и
их боты не причалиля к линкору. Я зах-
ватил линкор и покончил с этим кошма-
ром. Я не мог винить себя, если девушка
ускользнет, если она проскочит корабли
Флота.
Это будет их ошибка, а не моя.
Я торжествовал победу.
Но счастье мое не было полным. У ме-
ня было предчувствие, что с Ангелиной
мы еще встретимся.
Глава 8.
Жизнь была бы намного приятнее,если
бы мои тяжелые предчувствия никогда не
оправдались. Нельзя винить Флот, если
он упустит Ангелину. Они не первые и не
последние, кто может недооценить то,
что лежит за этими прекрасными глазами.
И себя я не винил. После моей первой
ошибки, когда я позволил ей уйти, важно
не сделать вторую. Я еще не до конца
поверил в то, что Пепе рассказал о ней.
Вся история может оказаться ловко
придуманной ложью, чтобы отвлечь мое
внимание от его охраны. Я человек очень
подозрительный. Ствол моего пистолета
был направлен точно ему между глаз, па-
лец слегка нажимал спусковой крючок.
Так продолжалось до тех пор, пока в
кабину не вошел отряд космонавтов. Ког-
да они забрали Пепе, я включил сигнал
общефлотской тревоги для поимки Ангели-
ны со специальным предостережением соб-
людать максимальную осторожность. Еще
до того, как все корабли приняли сиг-
нал, на экране моего локатора появилось
изображение ее катера.
Я вздохнул с облегчением. Если она
действительно является мозгом всей опе-
рации, я не хотел бы ее потерять. Она
вместе с Пепе и линкором представляет
собой прекрасный подарок для Инскиппа.
Да у нее и не было никаких шансов,
корабли устремились к ней со всех сто-
рон. Для них это была привычная работа,
и теперь все являлось только делом
времени. Передав все дела и линкор Фло-
ту, я вернулся на свою роскошную яхту,
нацедил большой стакан шотладского вис-
ки - такого нет ни у кого в радиусе
двадцати световых лет - и раскурил
длинную сигару. Усевшись с комфортом
перед экраном, я стал наблюдать за по-
гоней.
Ангелина, наверное, корчилась от бо-
ли, делая крутые повороты, чтобы избе-
жать пленения. Перегрузки порядка пят-
надцати G могут лишить ее сознания. Но
все это напрасно, так как они все равно
поймали катер в сети. Через некоторое
время ее арестуют. Никто из нас даже не
предполагал, как важна длительность
этого времени, пока абордажная команда
не ворвалась на катер.
Он, конечно, был пуст.
Только через десять дней мы до конца
поняли, что произошло. Это было безжа-
лостно и ужасно, и даже если бы психи-
атры не подтвердили мне искренность Пе-
пе, я все равно бы ему поверил.
Ангелина все время была на шаг впереди
нас.
Покинув на катере линкор, она и не
пыталась улететь. Вместо этого она на
полной скорости настигла ближайший кос-
молет, небольшой крейсер с двенадцатью
людьми на борту. Они, конечно, понятия
не имели, что произошло на линкоре, так
как я еще не давал сигнала общей трево-
ги. Я должен был сделать это сразу же,
как только она убежала, и двенадцать
хороших людей остались бы живы. Мы ни-
когда не узнаем, что она им наговорила,
но у них не возникло подозрений. Может
быть, она сказала что-нибудь о бегстве
от бандитов.
В любом случае, она проникла в ко-
рабль.
Пятеро погибли от ядовитого газа,
остальные были застрелены. Мы узнали об
этом позже, когда крейсер был найден
совершенно безжизненным, дрейфуя в нес-
кольких парсеках от своего курса. После
захвата крейсера она перевела катер на
дистанционное управление и стала выпол-
нять с ним различные маневры. Пока мы
за ним гонялись, она перевела коейсер в
хвост погони, а затем исчезла.
След ее дальше терялся, хотя было
ясно, что она должна была захватить еще
один корабль. Что это был за корабль, и
где она его нашла, было совершенно не-
известно.
Вернувшись в штабквартиру Корпуса, я
попытался объяснить все это Инскиппу.
Он смотрел на меня так, словно я оправ-
дывался.
- Я ведь привел вам крейсер и Пепе,
- сказал я. - Может быть, после чистки
его личность будет жить в мире с самим
собой. Ангелина перехитрила меня и сбе-
жала. Не углядел. Но она работает в сто
раз лучше этих болванов из Флота!
- Зачем столько яда? - спросил Инс-
кипп спокойно. - Никто не обвиняет вас
в нарушении долга. Вы ведете себя так,
как будто у вас совесть нечиста. Вы
проделали огромную работу... для перво-
го задания...
- Вот вы опять, - взмолился я, - ты-
чете мне моей совестью. Лучше вот за
ним присматривайте.
Я указал на Пепе Неро, который сидел
вблизи от нас в ресторане.
Он медленно что-то жевал, бормоча
под нос с бессмысленным выражением ли-
ца. Из его мозга была стерта старая и
внедрена новая личность. Старым оста-
лось только тело Пепе, которое любило
Ангелину и украло линкор.
- Психологи работают над новой тео-
рией тело-личность, - мягко сказал Инс-
кипп, - так почему бы и не подержать
его здесь под наблюдением? Если в новой
личности будут развиваться его крими-
нальные наклонности, это позволит за-
вербовать его в Корпус. Что ты о нем
думаешь?
- Ничего, - ответил я. - После той
резни, которую он устроил для своей
подружки, можете делать из него хоть
рубленный бифштекс. Но он напоминает
мне, что она еще на свободе, гуляет и
планирует новые кошмары. Я хочу найти
ее.
- Нет, - сказал Инскипп. - Ты уже
спрашивал меня, и я отказал. Этот воп-
рос сейчас не подлежит обсуждению.
- Но я могу...
- Что ты можешь?
Он со злостью посмотрел на меня.
- Все офицеры галактики имеют ее
описание и занимаются ее поисками. Раз-
ве ты сейчас можешь сделать больше, чем
сделали они?
- Да, не смогу, - проворчал я, - и
оставим эту тему, как вы сказали.
Я отодвинул свою тарелку, встал и
сказал как можно естественнее:
- Я расчитываю получить большой гра-
фин чего-нибудь подкрепляющего. Пойду к
себе и залью горе.
- Будет вам графин. И забудьте Анге-
лину. Приходите ко мне в девять часов
утра более рассудительным.
- Рабовладелец, - пробубнил я.
Я закрыл дверь и пошел по коридору
от резиденции Инскиппа. Отойдя так,
чтобы меня не было видно, я повернул в
сторону космопорта.
Итак, вот я уже и начал пользоваться
уроками Ангелины. Если у вас есть план,
приводите его в действие немедленно. Не
давайте ему залеживаться, утрачивать
новизну, позволять другим людям тоже о
нем думать. Я сейчас восстал против од-
ного из самых проницательных людей, и
уже одна эта мысль доставляла мне удо-
вольствие. Я нарушил приказ Инскиппа и
ухожу от него и из Корпуса, ухожу не в
прямом смысле, я хочу только закончить
работу, которую я для них начал. Только
теперь, очевидно, мне придется делать
ее самому.
У меня в комнате лежали инструменты,
приспособления и приличная пачка денег
- это бы здорово пригодилось мне те-
перь, но придется обойтись без этого. К
тому времени, как Инскипп задумается,
почему я вдруг согласился с ним, когда
я хочу быть в космосе.
Механик с роботом-погрузчиком выво-
дили космолет к месту старта. Я встал
рядом и официальным тоном спросил:
- Это мой корабль?
- Нет, сэр, это для Полного Агента
Нильсена. Да вот он идет сам.
- Ну-ка, сбегай в центральный корпус
и проверь управление оттуда.
- Новая работа, Джимми? - спросил
подходя, Уве.
Я кивнул, наблюдая за ним.
- То ли новая, то ли старая, - ска-
зал я. - А как твой теннис?
Я поднял ладонь, изображая ракетку.
- О, с каждым разом все лучше, - от-
ветил он.
Он повернулся к своему кораблю.
- Я научу тебя новому удару, - ска-
зал я.
Я опустил жесткое ребро ладони ему
на шею. Он беззвучно клюнул носом. Я
подхватил его и аккуратно уложил за
штабелем бочек с горючим, не забыв уб-
рать из его ослабевших пальцев коробку
с лентами курса.
Пока механик не успел вернуться, я
заперся в корабле, вложил курсовую лен-
ту в блок управления и дал запрос на
взлет.
Прошла, кажется, вечность, пока, на-
конец, не зажегся зеленый свет.
И вот я в полете. Как только пуско-
вые ускорители прекратили разгон, я
выскочил из кресла и с отверткой в руке
набросился на пульт управления. В нем
обязательно должен был быть дистанцион-
ный блок, поскольку все корабли Корпуса
должны были быть способны управляться
на расстоянии. Я открыл это во время
моего первого полета на одном из таких
кораблей, ведь одним из моих положи-
тельных качеств всегда была любозна-
тельность. Я отсоединил входные и вы-
ходные клеммы и перешел в машинный зал.
Может быть, я был слишком подозри-
тельным и имел слишком плохое мнение о
человечестве и об Инскиппе, у которого
на все была своя точка зрения. Люди бо-
лее доверчивые, чем я, наверное проиг-
норировали бы радиоуправляемый заряд
самоликвидации, встроенный в двигатель.
Его можно использовать для взрыва ко-
рабля в случае его захвата. Я не думал,
чтобы они использовали это против меня,
разве что в исключительном случае. Тем
не менее, я решил его обезвредить.
Заряд представлял собой блок из бур-
медекса, встроенный прямо в корпус дви-
гателя. Крышка снялась легко, и глазам
открылась путаница проводов, ведущих к
взрывателю с шестигранной головкой,
ввинченному в толщу блока. Я обхватил
его пальцами, сжал до потемнения в гла-
зах и попытался вывернуть. Последним
усилием рвущейся плоти и вывихнутых
суставов я сдвинул его, а затем и осво-
бодил. Он повис на своих проводах,
словно нерв, вырванный из зуба.
И вдруг он взорвался с громким хлоп-
ком и облаком черного дыма.
С противоестественным спокойствием я
смотрел через то черное облако на дырку
в блоке. Корабль и его содержимое долж-
ны были бы превратиться в пыль.
- Инскипп, - сказал я, но горло у
меня пересохло, и голос сорвался. - Ин-
скипп, - сказал я снова, - я получил от
тебя весточку. Ты думал, что даешь мне
отставку. Нет, это я сам выхожу из Спе-
циального Корпуса.
Глава 9.
Я почувствовал облегчение. Снова я
был один и отвечал только за себя. Ко-
рабль уже достаточно долго шел по кур-
совой ленте, выбранной наугад из кучи.
Перехватить меня было практически не-
возможно, но я мог получить ленту и для
нового курса.
Курса куда? Я еще не знал. Нужно бы-
ло подумать, хотя у меня не было сомне-
ний, что я сперва должен делать: искать
Ангелину!
Сперва эта мысль казалась глупой:
взять на себя работу Корпуса, который
от меня отказался. Это была их работа.
Но потом я понял, что не в Корпусе
здесь дело. Ангелина была для меня, как
призовая чемпионская медаль. Есть
что-то в Скользком Джиме ди Гризе, чего
вы не понимаете. Называйте это, как хо-
тите, например самолюбием. Но самолюбие
- это единственная вещь, которая под-
держивает в мужчине бодрость духа,
настраивает его на работу. Отнимите
это, и вы останетесь ни с чем. Я не
знал толком, что я буду делать, когда
найду, возможно, сдам в полицию, так
как люди, ей подобные, позорят мое быв-
шее ремесло. Но лучше делить рыбку,
когда она уже будет поймана.
Необходим был план, и в первую оче-
редь надо было подготовить все для его
создания. Сперва мне показалось, что на
корабле нет сигар. Это был ужасный мо-
мент. Но потом сервисный блок, поскри-
пев, выдал мне коробку из какого-то са-
мого дальнего и темного угла. Сигары
были, конечно, не блеск, но это лучше,
чем ничего. А вот бренди у Нильсена
всегда было лучших сортов, тут у меня
не было замечаний. Промочив горло и за-
курив, я велел своей черепушке заняться
проектом.
Для начала мне надо было представить
себя на месте Ангелины во время ее
бегства. Лучше всего бы, конечно, физи-
чески оказаться там, но это нереально.
Уж один-то корабль Флота там наверняка
дежурит. Однако, чтобы решать подобные
проблемы, они построили компьютер, и я
ввел в него координаты места, где все
это случилось. Мне не было нужды лазить
по справочникам - эти цифры горели у
меня в мозгу огненными письменами. У
компьютера была огромная память и высо-
кое быстродействие. Он блаженно хмык-
нул, когда я запросил у него координаты
всех звезд, близлежащих к месту проис-
шествия.
Через тринадцать секунд он закончил
просмотр всех своих каталогов и сообщил
об окончании работы маленьким колоколь-
чиком. Я взял список первой дюжины
звезд и отметил, что расстояния до них
были очень велики.
Сейчас я должен был думать так же,
как и Ангелина. Я должен стать убийцей,
за которым охотятся, которого травят, и
у которого за спиной двадцать свежень-
ких трупов. Во всех направлениях враги.
Она должна была держать тот же самый
список, выданный компьютером похищенно-
го крейсера. Теперь куда? Огромное нап-
ряжение.
Скрыться куда-нибудь прочь отсюда.
Взгляд на список - и ответ кажется
очевидным. Две ближайшие звезды распо-
ложены в одном и том же квадрате неба в
пятнадцати градусах одна от другой,
приблизительно на равном расстоянии от
крейсера. Очень важно было то, что
третья звезда находилась в другом сек-
торе и вдвое дальше.
Итак, вперед к двум первым звездам.
Это было решение, принятое в спешке,
но вполне разумное. Вперед к солнцам, к
мирам и трассам, где можно найти другие
корабли. Крейсер должен быть брошен до
появления какой-нибудь планеты и чем
скорее, тем лучше, так как любой ко-
рабль в галактике может опознать его.
Мало встретить другой корабль - ко-
рабль X - и захватить. Бросить крейсер
и... что дальше?
Тут мои мозги забуксовали, и я дол-
жен был подкрепить их градусами и све-
жей сигарой. Сидя с полузакрытыми гла-
зами, я постарался воссоздать полет.
Захвачен новый корабль, надо лететь к
планете. В космосе Ангелина находится в
постоянной опасности, ей грозит измене-
ние личности.
Когда я нашел эти две звезды в пла-
нетарном каталоге, выбор стал очевиден.
Там было еще полдюжины планет вокруг
двух солнц, но они отпали сами по со-
бой: либо слишком слабо заселенные, так
что любой незнакомец оказывается на ви-
ду, либо организованные так хорошо, что
невозможно было долго оставаться неза-
мечанным. У Фрейбура отсутсвовали эти
недостатки. Он состоял в Лиге меньше
двухсот лет и пребывал в состоянии
счастливого хаоса. Смесь старого и но-
вого, доконтактной культуры и послекон-
тактной ситуации. Прекрасное место для
нее, чтобы затеряться, отсидеться и по-
явиться вновь в новом обличье.
Придя к этому решению, я почувство-
вал двойное удовлетворение. Это было не
просто мысленное упражнение на выжива-
ние, ведь я и сам находился сейчас в
таком же положении, как и Ангелина.
Инициндент со взрывателем ясно показал,
как Корпус относится к своим дезерти-
рам.
Фрейбур - место, которое и меня
прекрасно скроет. Я счастливо вздохнул
и расслабился.
Когда я пришел в себя, пора было вы-
ходить из подпространства и проклады-
вать новый курс. Однако была вещь, ко-
торой надо было заняться в первую
очередь.
Много небольших фактиков я узнал еще
не будучи в Корпусе. Один из них, обыч-
но представляющий интерес только при
изучении техники космоперехода, состоял
в необычном распространении излучения в
подпространстве, особенно радиоволн.
Если вы вели передачу на одной частоте,
то получали мощный ответный сигнал на
всех частотах, как будто радиоволны
сжимались и отражались обратно. Обычно
не представляющий интереса, этот экзо-
тический феномен позволяет вести наблю-
дение за вашим кораблем. Я решил, что
для Специального Корпуса вести наблюде-
ние за своими кораблями является вполне
разумной предосторожностью. Поэтому
тщательно спрятанный узкополосный пере-
датчик будет являтся для них настоящим
маяком. Его-то я и должен был найти до
того, как появиться вблизи какой-нибудь
планеты.
Во внутреннем динамике иногда слыша-
лись свист и рев, и я проклинал разра-
ботчика усилителя, но прежде чем искать
передатчик, я должен был убедиться, что
он вообще есть и имеет достаточно мощ-
ный сигнал для больших расстояний. Нес-
колько экспериментов с экранами показа-
ли, что мой мистический сигнал не более
чем собственное излучение самого прием-
ника. После экранировки эфир затих. Я с
облегчением вздохнул и вышел из супер-
перехода.
Путешествие подходило к концу. Я пе-
рекопал все корабельное имущество и по-
добрал кое-что для дальнейшего исполь-
зования, тщательно подобрал
разнообразные баги, а восстановить
внешность Скользкого Джима доставило
мне большое удовольствие: расширители в
ноздри, подушечки за щеки, краситель на
голову и старая боевая лошадь снова го-
това к работе.
Я посмотрел в зеркало, выругался и
начал убирать всю эту маскировку столь
тщательно, как и накладывал. Ведь было
же законом для меня всегда не расслаб-
ляться во время работы! Шаблоное пове-
дение всегда ведет к неприятностям.
Инскипп прекрасно знал мою старую
внешность, и наверняка оба моих описа-
ния разосланы для опознания. Теперь я
уже более внимательно положил грим и
создал нечто совершенно другое, создал
очень просто - за счет изменения в лице
и волосах. Более сложная работа потре-
бовала бы в дальнейшем больше времени
для поддержания в аккуратном состоянии,
а Фрейбур был большим вопросительным
знаком, и я не хотел думать там о
чем-то, подобном этому. Я хотел спокой-
но ходить, все обнюхать и определить,
нет ли тут следов Ангелины.
Оставалось еще два дня корабельного
времени, и я потратил его для приготов-
ления различных приспособлений, которые
могут пригодиться: минигранат, потайных
пистолетов - обычные вещи. Как только
раздался сигнал окончания рейса, я соб-
рал весь оставшийся хлам и уничтожил
его.
Единственным городом на Фрейбуре с
приличным космопортом был Фрейбурбад,
расположенный на берегу огромного озе-
ра, единственного крупного водоема с
чистой водой на планете. Глядя на сол-
нечные блики, бегавшие по его поверх-
ности, я почувствовал внезапное желание
искупаться. Этот позыв, по-видимому,
был вызван желанием спрятать украденный
корабль: оставить его на дне в глубокой
части озера, где он всегда будет под
рукой, если потребуется.
Чтобы не попасть на радар, я снижал-
ся за зубчатой горной цепью. Проходя в
темноте над озером, я обнаружил навига-
ционный радар космопорта, но мой ко-
рабль был слишком далеко от берега.
Штормовая погода, что вообще-то непло-
хо, сокращала видимость и поуменьшила
мое желание принять ванну. Ближе к бе-
регу я обнаружил глубоко под водой ка-
нал и снизился над ним, собрав все не-
обходимое в сумку.
Глупо, конечно, было так нагружать-
ся, но у меня рука не поднималась оста-
вить все эти чудесные приборчики из
Корпуса.
Погрузив все в водонепроницаемый па-
кет, я натянул скафандр и перешел в
шлюзовую камеру. Дождь и темнота обру-
шились на меня, когда я быстро поплыл в
сторону невидимого берега. Я скорее
представил, чем услышал, бульканье по-
зади меня, когда корабль аккуратно отп-
равился на дно.
Плавать в скафандре так же неудобно,
как и заниматься любовью в невесомости.
Я добрался до берега в состоянии,
близком к изнеможению. Выбравшись из
скафандра, я с большим удовольствием
наблюдал, как он превращается в шлак в
жаре трех термитных шашек. С еще боль-
шим удовольствием я отправил этот шлак
в озеро пинком. Непрерывно ливший дождь
смыл все следы костра. По-видимому, в
такой ливень даже свет от термита не-
возможно различить. Забравшись под во-
донепроницаемую пленку, мокрый и жал-
кий, я дожидался рассвета.
Ночью я иногда без видимой причины
просыпался, но окончательно очнулся,
когда уже было светло. Было как-то не
по себе, и когда я услышал голос, то
понял, что будило меня ночью.
- Идете в Фрейбурбад? Конечно, куда
еще можно идти. Я тоже туда собираюсь.
Залезайте в лодку. Лодка старая, но хо-
рошая. Прогуляемся...
Голос бубнил, но я его не слушал. Я
проклинал себя, что нежданно-негаданно
попался на глаза этому парню с "долго-
играющим" голосом. Он плыл рядом с бе-
регом в маленькой лодочке. Она низко
сидела в воде, нагруженная тюками и уз-
лами, и над всем этим торчала голова.
Пока его челюсти продолжали двигать-
ся, я имел возможность внимательно
рассмотреть его. У него была дикая,
всклокоченная борода, торчавшая во все
стороны, и маленькие темные глазки,
спрятанные под невероятно задрипанной
шляпой, каких я никогда не видел. Мой
первоначальный испуг почти прошел. Если
этот чудак не сыщик, то случайная
встреча может оказаться весьма для меня
кстати.
Когда этот дикарь остановился, чтобы
сделать вдох, я решил принять его пред-
ложение и, схватив планшир лодки, под-
тянул его поближе. Закинув свою сумку и
держа руку в кармане на пистолете, я
перепрыгнул внутрь. Для осторожности,
как оказалось, не было никаких причин.
Зуг - так было его имя, которое мне с
трудом удалось выяснить в процессе его
бесконечного монолога - вывернул за
борт мотор, прикрепленный к корме, и
включил его.
Это был атомный тепловой преобразо-
ватель, простой и эффективный. У него
не было движущихся частей, он просто
засасывал из озера холодную воду, дово-
дил ее до кипения и выбрасывал под дав-
лением пара уже через другое подводное
отверстие.
Во время движения практически не бы-
ло никакого шума, лодка скользила, как
по волшебству.
В отношении Зуга все казалось нор-
мальным, и хотя я еще не на сто процен-
тов избавился от подозрений и продолжал
держать руку на пистолете, но встреча с
ним, по-видимому, была большой удачей.
Я начал понимать, откуда берется
этот неудержимый поток слов. Наверное,
он был охотником, везя им меха в мага-
зин после месяцев одиночества и молча-
ния.
Вид человеческого лица и вызвал это
словоизвержение, которое я и не пытался
остановить, так как фактически отвечал
он на многие мои незаданные вопросы.
Много забот вызывала моя одежда. В
конце концов я решил остановиться на
дорожном костюме, сделанном в нейтраль-
ных серых тонах. Вы видели такие, расп-
ространенные с небольшими вариациями на
всех планетах галактики, поэтому Зуг не
обратил на него особого внимания. В
жизни он, видимо, не был болтуном, но
вот любителем одеться был точно. Его
куртка была скорее всего сделана из
местных шкур. Она была пурпурно-черной
и очень красивой, если не считать грязи
и мусора, прилипших к ней. Штаны были
сделаны из сукна машинной выработки, а
ботинки, как и мои, из вечного пласти-
ка.
Техника у Зуга подтверждала впечат-
ление, произведенное одеждой: смесь
старого и нового. Для мира, подобного
Фрейбуру, недавно вошедшему в Лигу,
трудно ожидать чего-то иного. Электрос-
татистическое ружье, прислоненное к
связке стальных стрел для арбалета,
создавало типичную картину. Несомненно,
он в равной степени пользовался и тем,
и другим. Я уселся на мягкие тюки и
стал наслаждаться путешествием и разго-
равшейся зарей, поливаемой непрерывным
водопадом слов.
Мы добрались во Фрейбурбад до полуд-
ня. Зуг практически не втягивал меня в
разговор, он предпочитал говорить сам,
поэтому несколько моих неопределенных
высказываний вполне его удовлетворили.
С большим удовольствием он угостился
концентратами из моего пакета и в ответ
протянул фляжку с какой-то жидкостью,
изготовленной в его горном жилище. Вкус
ее был непередаваемо ужасен, оставалось
ощущение стальной кружки, смоченной в
серной кислоте. Однако после нескольких
глотков все встало на свои места, и мы
веселенькие подошли к пахнувшему рыбой
доку в пригороде. Причаливая, мы чуть
не утопили отплывавшую лодку, что пока-
залось нам ужасно забавным - это дает
вам некоторое представление о нашем
состоянии. Я пошел в город и уселся в
парке, пока не прочистились мои мозги.
Старое и новое стояли здесь рядом,
здания из пластика соседствовали с кир-
пичными и оштукатуренными. Сталь, стек-
ло, дерево и камень смешались неразде-
лимо. Также и люди, одетые в странную
смесь типов и стилей. Я больше интере-
совался ими, чем они мною, и только ка-
кой-то робот обратил на меня внимание.
Он махал передо мной напечатанными
заголовками и выкрикивал в ухо свои
идиотские предложения до тех пор, пока
я не взял газету, чтобы от него отвя-
заться.
Валюта Лиги имела здесь обращение
наряду с местными деньгами, и робот не
выразил протеста, когда я сунул монету
в его грудную щель. Он дал мне сдачу во
фрейбурских гильденах, несомненно,по
поразительному валютному курсу. Но, по
крайней мере, нужно будет иметь в виду
на будущее этот вариант.
Все новости были совершенно триви-
альными, а вот объявления и реклама за-
интересовали меня. Я просмотрел список
больших отелей, сравнивая их комфорт-
ность и стоимость.
Это заставило меня буквально ужас-
нуться. Как быстро теряем мы старые
привычки! Всего месяц честной жизни, и
я уже рассуждал, как порядочный чело-
век!
- Ты - преступник! - процедил я
сквозь зубы.
Я плюну на надпись: "НЕ ПЛЕВАТЬ!"
- Ты презираешь закон и прекрасно
обходишься без него. Ты есть закон в
себе и самый честный человек в галакти-
ке. Ты не нарушаешь никаких правил до
тех пор, пока они тебя не касаются, и
изменяешь их всякий раз, когда видишь
в этом нужду.
Все это была правда, и я презирал
себя за то, что так быстро об этом за-
был.
Этот маленький период честности в
Корпусе подействовал, словно зараза,
разрушая все мои наилучшие антисоциаль-
ные тенденции.
- Думай, как украсть! - крикнул я
громко.
Я испугал девушку, прогуливавшуюся
по дорожке. Догадавшись, что она услы-
шала меня, я бросил на нее злобный
взгляд, и она сочла за лучшее спрятать-
ся.
Так-то было лучше. Я тоже поднялся и
отправился в противоположном направле-
нии высматривать возможность что-нибудь
совершить. Я решил восстановить свой
прежний образ жизни до того, как зай-
мусь поисками Ангелины.
Возможность легко представилась, че-
рез десять минут план был готов, все
необходимое оборудование было у меня с
собой.
То, что могло понадобиться для рабо-
ты, я переложил в карманы в набедренный
пояс, а сумку сдал в камеру хранения.
Все в Первом Банке Фрейбура распола-
гало к грабежу. Три входа, четыре ох-
ранника, толпа народа. Четыре ж и в ы х
охранника! Ни один банк не станет пла-
тить им зарплату, если у него есть
электронная защита. Я чуть не пел от
радости, стоя в очередь к одному из жи-
вых клерков. Полностью автоматизирован-
ные банки грабить не трудно, но требу-
ется специальная техника. Вот такая
смесь людей и машин была лучше всего.
- Разменяйте десятизвездную Лиги на
гильдены, - сказал я.
Я положил блестящую монету на стойку
перед ним.
- Да, сэр, - сказал кассир.
Он мельком взглянул на монету и отп-
равил ее в счетную машину рядом с ним.
Его пальцы уже отсчитывали для меня
соответствующее количество гильденов
еще до того, как появились обменные
цифры.
Мои деньги брякнулись в чашку передо
мной, и я стал медленно считать их. Де-
лалось это механически, так как в дейс-
твительности мои мысли сейчас были нап-
равлены на монетку, которая крутилась и
вертелась в машинных внутренностях.
Когда я стал уверен, что она закончила
свое путешествие в подвале, я нажал
кнопку на своем передатчике, располо-
женном на поясе.
Для этого нельзя подобрать другого
слова, кроме слова "прекрасно". Подоб-
ные вещи, оставаясь в памяти, вызывают
самые прекрасные воспоминания даже че-
рез годы после того, как они произошли.
Потребовались долгие часы, чтобы
создать эту монету, но их было не жаль.
Я распилил ее пополам, вычистил изнут-
ри, встроил туда радиоприемник, запал и
заряд и залил свинцом до первоначально-
го веса. А сейчас она взорвалась! Глу-
хой удар в недрах банка сопровождался
треском и грохотом. Задняя стенка, под-
держивавшая свод, треснула и извергнула
поток денег и дыма. А последний вздох
выдохнувшей счетной машины принес мне
неожиданный сюрприз. Денежные автоматы
у кассиров пробудились к неистовой дея-
тельности. Поток больших и малых монет
обрушился на обалдевших посетителей,
которые, однако, быстро оправились от
удивления и начали набивать карманы. Но
время их радости было коротко. Тот же
самый радиосигнал взорвал дымовые и га-
зовые бомбы, которые я предусмотритель-
но разложил во все корзины для бумаг.
Возбужденная публика не заметила,
как я бросил еще несколько газовых бомб
к кассирам. Этот газ - эффективная
смесь по моему рецепту рвотных и слезо-
точивых компонентов. Его действие было
мгновенным и мощным. В банке, конечно,
не было детей. Я не мог быть жестоким к
столь юным созданиям, не умеющим себя
защитить. Через несколько секунд клиен-
ты и хозяева стали терять способность
видеть, на меня никто не обращал внима-
ния.
Когда газ подобрался ко мне, я наг-
нулся и надел защитные очки, а распря-
мившись, обнаружил, что являюсь единс-
твеннным человеком в банке, способным
что-то разглядеть. Дышал я, конечно,
через предусмотрительно вставленные но-
совые фильтры, так что мог наслаждаться
спокойным пищеварением. Мой кассир ис-
чез из виду, и я совершил изящный бро-
сок на животе через стойку в окошко.
Теперь надо было выбирать и собирать.
Деньги были разбросаны повсюду. Я
игнорировал всякую мелочь и отыскал
место, где извергался золотой водопад.
Через две минуты я наполнил взятую с
собой сумку и был готов удалиться. Дым
вблизи дверей стал истончаться, но нес-
колько гранат вернули все на место.
Все шло, как было задумано, кроме
одного осла из охраны, ужасно надоедли-
вого. Ему показалось что-то неладным, и
он начал палить направо и налево. Еще
хорошо, что он никого не убил. Я отнял
у него пистолет и трахнул им его по го-
лове.
Дым вблизи дверей стал очень плот-
ным, это не позволяло увидеть со сторо-
ны улицы, что же происходит внутри.
Они, конечно, знали, что происходит что
-то плохое. Двое полицейских, выхватив
пистолеты, ринулись внутрь, но тут же
стали такими же беспомощными, как и ос-
тальные. Я организовал помощь постра-
давшим и начал тихонько подталкивать и
подпихивать их к дверям. Когда образо-
валась достаточная группа, я собрал их,
и мы все вместе выползли на улицу. Очки
я сунул в карман, а глаза закрыл, про-
пустив лишь чуть-чуть газа. Некоторые
вежливые жители помогли мне, я поблаго-
дарил их и, смахнув платком начавшие
литься слезы, пошел своей дорогой.
Вот как все это легко, если план за-
ранее продуман, и ты не рискуешь
по-глупому. Мой дух был бодр, а кровь
весело бежала в жилах.
Жизнь снова была прекрасной и инте-
ресной. Теперь будет несложно найти
следы Ангелины. Теперь нет ничего тако-
го, чего я не мог бы сделать.
Я находился на гребне эмоциональной
волны. Сняв комнату в отеле для космо-
навтов вблизи порта, я привел себя в
порядок и отправился наслаждаться ра-
достями жизни. В округе было много "ве-
селых" заведений , и я решил по ним
прогуляться.
Перекусив в одном из них, я в каждом
последующем пропускал по рюмочке. Если
Ангелина во Фрейбурге, то она скорее
всего посещает эти места. Тут должен
быть ее след, я чувствовал это всеми
фибрами, как один преступник чувствует
другого.
- Не пригласит ли кто девушку вы-
пить? - услышал я равнодушный голос
проститутки.
Я без всякого интереса повернул го-
лову. Девушки, бледные создания ночи,
вышли на свой вечерний промысел. Я по-
лучил уже достаточно предложений - мой
внешний вид делал меня похожим на кос-
монавта, а это всегда прекрасный источ-
ник дохода для этих курочек.
Эта выглядела получше остальных, по
крайней мерне, она была лучше сложена.
Я с интересом, а потом с восхищением
стал наблюдать за ней. Ее юбка была ко-
роткой, в обтяжку, с высокими разрезами
по бокам. Высокие каблуки создавали при
ходьбе вращательные движения бедер. Это
создавало потрясающий эффект. Она дос-
тигла бара и повернулась, отдавая себя
на всеобщее обозрение. Ее кофточка была
сделана из узких мерщающих полосок,
скрепленных только сверху и снизу. Во
время движения полоски расходились, об-
нажая гладкую, загорелую кожу. Грубая
животная страсть охватила меня.
Глаза мои в конце концов достигли ее
лица - длинное путешествие, если
учесть, что начал я с колен - она была
очень привлекательна. Что-то знако-
мое...
В этот момент сердце мое упало в же-
лудок, я вцепился в свое кресло. Это
казалось невероятным, но это было так.
Она была Ангелиной.
Глава 10.
Ее волосы были обесцвечены, были и
другие простые и очевидные изменения. В
целом внешность ее стала такой, что ее
невозможно было опознать по фотографиям
или описанию.
За исключением меня, конечно. Я ви-
дел ее в похищенном линкоре и разгова-
ривал с ней. Отлично, что я узнал ее, а
она и понятия не имела, кто я такой.
Она видела меня только мельком в ска-
фандре с поднятым светофильтром.
Это была вершина счастливейшего дня
в моей жизни. Все вокруг казалось чу-
десным и прекрасным. Необходимо все-та-
ки отдать ей должное - замаскировалась
она блестяще. Я и сам никогда не пред-
полагал увидеть ее в таком качестве, а
ведь старался продумать все возможнос-
ти.
У нее была с собой приличная сумма
украденнных денег, поэтому я не мог
представить ее в качестве нищей бродя-
ги.
Нет, девушка в порядке, надо отдать
ей должное, играет свою роль абсолютно
натурально. Не будь у нее патологичес-
кой склонности к убийствам - какую бы
команду мы с ней могли бы создать!
Тут мое сердце второй раз за вечер
дало сбой. Эмоции эмоциями, но в конце
следа ясно обозначается смерть.
Она приносила несчастье всем, с кем
была рядом. В этой хорошенькой головке
были высокоинтеллектуальные, но странно
извращенные мозги. Мне бы лучше думать
не о ее фигуре, а о трупах, которыми
она усеяла свой путь. Есть только один
выход: увести ее отсюда и передать в
Корпус. Я даже не рассматривал вопроса
своих взаимоотношений с Корпусом. Одно
другого не касалось. Сейчас все нужно
было сделать четко и быстро.
Я подошел к бару и заказал две двой-
ные порции местной соляной кислоты, по-
низив голос и изменив акцент и манеру
речи. Ангелина достаточно долго слышала
меня и могла легко опознать по голосу -
единственная вещь, за которую я волно-
вался.
- Выпьем, куколка, - сказал я.
Я поднял стакан и подал ей другой.
- А потом пойдем к тебе в комнату. У
тебя есть комната?
- Комната найдется, если у тебя най-
дется десятка по курсу Лиги.
- Конечно, - сказал я.
Я изобразил обиду.
Неужели по мне не видно?
- Я не из тех, кому платят после-то-
го-как, - ответила она с прекрасно ра-
зыгранным равнодушием. - Сперва плати,
потом пойдем.
Я шлепнул о стойку монетой, она
подбросила ее в воздух, поймала, взве-
сила на руке и сунула куда-то за пояс.
Я смотрел на нее с откровенным изумле-
нием, меня поразила та натуральность
манер, с которой она играла свою роль.
Только когда она повернулась уходить, я
вспомнил, что нахожусь здесь не ради
наслаждений, а чтобы исполнить суровый
долг. Все колебания тотчас исчезли,
когда я снова вспомнил трупы, плававшие
в глубине космоса. Опустошив свой ста-
кан, я последовал за ее вилявшими бед-
рами из бара в какую-то отвратительную
улочку.
Темнота узких, грязных переулков
обострила мои рефлексы. Ангелина играла
свою роль хорошо, но я сомневался, что
она делит постель со всеми космонавта-
ми, попадавшими в этот порт. Скорее, у
нее есть сообщник, который спрятался
где-то тут с тяжелой дубинкой в руках.
Или я черезчур подозрителен? Я постоян-
но держал руку в кармане на пистолете,
но воспользоваться им не пришлось. Мы
пересекли еще одну улицу и нырнули в
длинный коридор. Она молча шла впереди.
Мы никого не встретили, и никто не за-
метил нас. Когда она открыла комнату, я
немного успокоился. Она была настолько
маленькая, что в ней негде было спря-
таться сообщнику. Ангелина направилась
прямо к постели, а я решил проверить,
заперта ли дверь. Она была заперта.
Когда я повернулся, на меня был нас-
тавлен автоматический бесшумный 0,75
калибра, такой огромный, что она держа-
ла его обеими руками.
- Это что же, грабеж?
Я возмутился, понимая, что в своих
действиях прозевал что-то очень важное.
Моя рука все еще сжимала в кармане
пистолет, но вытащить его было равно-
сильно самоубийству.
- Я пристрелю вас, даже не зная име-
ни, - ласково сказала она.
Она улыбнулась, демонстрируя велико-
лепный ряд белых зубов.
- Вы тот, кто сорвал мою операцию с
линкором.
Ее улыбка становилась все шире, но
она пока не стреляла. Она наслаждалась
неуправляемыми эмоциями, отражавшимися
на моем лице. Ловец попал в ловушку,
его привели именно туда, куда хотели, и
ничего поделать уже было нельзя.
Увидев, что я все осознал, Ангелина
громко рассмеялась, чисто и ясно, как
серебряный колокольчик, одновременно
усиливая давление на курок. Она была
настоящая артистка. Точно в тот момент,
когда мое отчаяние достигло максимума,
а безнадежность положения стала очевид-
ной, спусковой крючок был нажат
И не один раз, а снова и снова.
Четыре разрывавшие плоть пули прямо
в сердце. И последний выстрел прямо
между глаз.
Глава 11.
Это был еще не возврат сознания, а
выплывание из красной тьмы. Организм
отчаянно боролся с болью. Было ужасно,
что глаза мои закрыты и открыть их не-
вероятно трудно. В конце концов я сде-
лал это, и из красной тьмы появилось
лицо в виде пятна.
- Что случилось? - спросило пятно.
- Я собирался узнать об этом у вас,
- сказал я.
Я замолчал, поражаясь, как слаб и
безжизненен мой голос. Что-то влажное
коснулось моих губ. Это была салфетка,
вся в красных пятнах.
Когда зрение вернулось ко мне, пятно
превратилось в молодого человека в бе-
лом. Доктор, наверное, и я, должно
быть, в больнице.
- Кто стрелял в вас? - спросил док-
тор. - Кто-то сообщил о выстрелах, и
скажите спасибо, мы приехали как раз во
-время. Вы потеряли много крови - пере-
ливание вам уже сделали - и, кроме то-
го, имеются множественные повреждения
локтевой и лучевой костей от пули, ко-
торая дальше задела правый висок и,
возможно, повредила череп. Вероятно за-
деты ребра, и есть подозрение на внут-
реннее кровоизлияние. Кто-то сильно не-
навидит вас? И кто же?
Кто? Конечно, моя дорогая Ангелина.
Искусительница, соблазнительница,
убийца пыталась расправиться со мной. Я
все вспомнил. Широкий ствол пистолета с
черной дырой, в которой, кажется, может
уместиться целый звездолет. Сверкающее
пламя, пули, ударившие в меня, гаранти-
рованный пуленепробиваемый жилет принял
на себя мощь выстрелов. У меня возникла
надежда, что она этим удовлетворится,
но нет, ствол поднялся к моему лицу.
Я вспомнил последний свой жест, ког-
да закрыл лицо руками и качнулся в сто-
рону в отчаянной попытке спастись.
Это чудо, что попытка удалась. Пуля,
видимо, срикошетила от костей руки и
только задела череп, вместо того, чтобы
пройти через него. Тем не менее, было
много крови и неподвижное тело на полу,
что и ввело Ангелину в заблуждение. Шум
от выстрелов в той маленькой комнате,
мой ненаглядный труп и кровь что-то
сдвинули в ее женской натуре, по край-
ней мере, чуть-чуть. Она быстро покину-
ла комнату до того, как туда пришли.
Если бы она задержалась хоть на секун-
ду, чтобы убедиться...
- Ложитесь, - сказал доктор. - Если
вы не будете лежать, я сделаю вам укол,
который отключит вас на неделю.
Только когда он произнес это, я за-
метил, что сижу и хихикаю, как сумас-
шедший. Во время движения грудь мою
пронизывала боль, и я дал себя уложить.
Теперь мой мозг начала занимать
мысль о том, чтобы выбраться отсюда.
Игнорируя боль, я осмотрел приемную,
думая, как извлечь выгоду из того, что
судьба подарила мне жизнь, в то время
как Ангелина думает, что я мертв.
В приемном покое мне мало чем уда-
лось поживиться. Я стащил только ручку
да официальные формы с полки над моей
головой. Моя правая рука работало неп-
лохо, хотя меня и пронизывала боль при
каждом движении. Робот подвел каталку
под мои носилки и повез в палату. Когда
мы выезжали, доктор просунул какие-то
бумаги в держатель над моей головой и
приветливо кивнул. Я одарил его ответ-
ной улыбкой и продолжал движение.
Как только он скрылся из вида, я
выхватил бумаги и быстро просмотрел их.
Здесь был мой шанс, если я успею им
быстро воспользоваться. Это было заклю-
чение в четырех экземплярах. Пока эти
формы не попадут в машину, меня не су-
ществеут, я в статистическом забвении,
из которого должен выбраться в палате.
Мертворожденный - вот мое описание.
Я скинул на пол подушку, и робот оста-
новился. Он не обратил внимания на то,
что я пишу, и останавливался еще два
раза, подбирая подушку и давая мне вре-
мя закончить мою фальшивку.
Этот доктор Мквкбоз - именно это
можно было прочитать в его подписи -
оставил много места между подписью и
последней строкой заключения. Я допол-
нил его, стараясь максимально подражать
его почерку. "Множественные внутренние
повреждения, - написал я. - Умер в пу-
ти". Это звучало достаточно официально.
Я быстро добавил: "Все попытки реаними-
ровать не дали результатов". На момент
я усомнился в правописании последнего
слова, но поскольку в слове "множест-
венные" доктор МКвбкоз написал одно
"и", еще одна ошибка ничего не меняла.
Последняя фраза позволяла надеяться,
что меня не будут колоть и оживлять
электричеством, ведь я - труп.
Перед тем, как выехать из коридора,
я положил на место формы и притворился
мертвым.
- Тут Д.О.А., Свенд, - сказал
кто-то, забирая бумаги за мой головой.
Я услышал, как робот укатился прочь,
равнодушный к тому, что его пишущий и
роняющий подушку пациент внезапно умер.
Это отсутствие любопытства всегда мне
нравилось в роботах. Я мысленно предс-
тавил себе смерть в надежде, что соот-
ветствующее выражение отразиться на мо-
ем лице.
Кто-то дернул меня за ногу, стягивая
ботинок и носок. Рука схватила ступню.
- Какая трагедия, - сказал приятный
голос. - Он еще теплый. Может быть, по-
ложим его на стол и попробуем реаними-
ровать?
- Не-а, - сказали из соседней комна-
ты. - Они уже пытались в приемном по-
кое. Положи его в бокс.
Ужасающая боль пронизала мою ногу, я
чуть не закричал. Только огромным воле-
вым усилием я заставил себя лежать не-
подвижно, в то время как этот болван
затягивал проволоку вокруг моего боль-
шого пальца. На проволоке висела таб-
личка, и я от всего сердца пожелал,
чтобы эта табличка висела на его ухе,
стянутом той же самой проволокой. Боль
на пальце передалась вверх, стали ныть
грудь, голова и рука, и мне стоило
больших усилий оставаться похожим на
труп.
Где-то позади меня открылась тяжелая
дверь, и волна холодного воздуха косну-
лась моей кожи. Я позволил себе быстрый
взгляд из-под век. Если трупы в этой
конторе устанавливаются в индивидуаль-
ные холодильники, я был готов внезапно
возродиться к жизни. Я ведь и не мечтал
о большем счастье, как умереть в холо-
дильной камере за закрытой дверью.
Но Леди Удача все еще была со мной,
мой мучитель перетащил меня вместе с
носилками в большую комнату. Там на
стеллажах, расположенных по стенам, уже
лежали усопшие.
Без излишней почтительности меня ки-
нули на заиндевелые доски. Шаги удали-
лись, дверь тяжело стукнула, свет по-
гас.
Мое отчаяние трудно передать. Прошел
только один день, а я уже весь в синя-
ках,контужен и покалечен. Пребывание в
одиночестве в темной запертой комнате
подействовало на меня чрезвычайно угне-
тающе. Несмотря на боль в груди и эту
идиотскую табличку на пальце, я слез со
стеллажа и отправился искать дверь.
Меня бросало то в жар, то в холод,
пока я наконец наткнулся на стену. На-
щупав выключатель, я включил свет, и в
тот же момент настроение мое резко
улучшилось.
Дверь была - лучше не придумаешь,
без окошка и с ручкой изнутри. У нее
даже был внутренний засов, но невозмож-
но было представить, кто мог им пользо-
ваться. Я занялся исследованием помеще-
ния. В первую очередь я раскрутил
проволоку и растер палец, возвращая его
к жизни. На желтой табличке стояли бук-
вы Д.О.А. и от руки написанный номер,
такой же, как и на форме, которую я
подделал. Тут была возможность. Я снял
такую же табличку с пальца наиболее
сильно изуродованного трупа и заменил
ее своей. Его табличку я убрал в карман
и для смеха поменял таблички у осталь-
ных. Они висели у всех на левой ноге, и
я громко проклинал эту проклятую педан-
тичность. Нога моя замерзла, и мне
пришлось снять правый ботинок с трупа с
самыми большими ногами. Поскольку кос-
тюм и пуленепробиваемый жилет тоже были
испорчены, пришлось позаимствовать теп-
лую рубашку у одного из моих молчаливых
друзей.
Не подумайте, что все было так прос-
то. Меня буквально шатало от слабости.
Закончив, я выключил свет и открыл
дверь из холодильника. На меня пахнуло,
как из доменной печи. тут не было видно
ни души. Я прикрыл дверь в склеп и стал
искать ближайшую другую комнату. Это
была кладовая, в которой единственной
полезной для меня вещью был стул. я
сел, отдышался и снова огляделся. Дверь
рядом была заперта, а следующая - отк-
рыта в темную комнату, где кто-то хра-
пел. Как раз то, что нужно.
Кто бы ни был этот человек, но пос-
пать он любил. Я обошел комнату и соб-
рал всю одежду,какую нашел. Он не прос-
нулся, и это было очень хорошо для
него, ведь у меня была черепная травма.
Как только текущие дела закончились,
вернулась боль. Натянув шляпу, найден-
нюю там же, я открыл запасной выход.
Никто не обратил на меня внимания, и я
отправился пешком по поливаемым дождем
улицам Фрейбурбада.
Глава 12.
Эта ночь и следующие несколько дней не
сохранились в памяти по понятным причи-
нам. Вернуться обратно в свою комнату
было рискованно, но риск был опрадвн.
Почти наверняка Ангелина не знала о
ее существовании, а если она и нашла
ее, то теперь это не имело значения. Я
был мертв и больше ее не интересовал.
Мое предположение оправдалось. После
возвращения меня никто не беспокоил. Я
велел принести мне пищи и пару ботинок,
чтобы создать впечатление длительнего
одинокого запоя.
Тело постепенно восстанавливало свои
функции, я поддерживал его антибиотика-
ми и болеутолящим.
На третье утро я почувствовал себя
человеком, хотя и слабым. Рука приобре-
ла чувствительность, черные и синии
пятна на груди стали светлеть, а голов-
ная боль почти прошла. Пора было поду-
мать о будущем. Я пригубил немного из
бутылки и позвонил вниз, чтобы прислали
газеты за последние три дня. Пневмотру-
ба засопела, чихнула и извергла их на
стол.
Внимательно просматривая их, я по-
нял, что разработанный мною план будет
значительно лучше, чем я ожидал.
На следующий день после моего убийс-
тва все газеты поместили сообщения, по-
черпнутые из больничных отчетов ленивы-
ми обозревателями, кто не удосуживался
хотя бы мельком взглянуть на трупы. И
это все. Ничего о Большом Больничном
Скандале с Переменой Трупов или об Иске
По Поводу Того Что в Гробу Не Дядя
Фрим.
Если мои шуточки в этом мясном моро-
зильнике не опубликованы, значит, это
стало больничным секретом, о котором
будут говорить наедине.
Ангелина, мой снайпер-возлюбленная,
должна теперь думать обо мне, как о
мертвеце, жертве ее несущего смерть
спускового пальца. Ничего не может быть
лучше.
Через некоторое время я снова сяду
ей на хвост, но работать станет значи-
тельно проще, ведь она уверена, что я
превратился в местном крематории в си-
зий дымок.
Вот теперь самое время составить
правильный план. Нет больше вопроса,
кто за кем охотится. Арестовать Ангели-
ну доставит мне не меньшее удовольст-
вие, чем ей, когда она стреляла в меня.
Я должен был признать, что она все
время обходила меня. Она увела линкор у
меня из-под носа, а затем улизнула у
меня из-под пистолета. И совершенно
изумительным было то, что она устроила
мне ловушку, когда я думал, что охочусь
за ней. Вся моя наивность стала мне яс-
на до боли. Задумав исчезновение из
линкора, она вовсе не была в истерике,
она просто разыграла эту роль. Она изу-
чала меня, каждый доступный обозрению
участок моего лица, каждую интонацию
моего голоса. В ее памяти четко отпеча-
тался мой образ, и, удирая, она посто-
янно просматривала варианты моих дейс-
твий. В последней точке своего полета
она остановилась и стала ждать, зная,
что я прибуду, и что она будет больше
подготовлена к встрече со мной. Это бы-
ла история.
Теперь мое время сдавать карты.
Я обдумал и взвесил множество вари-
антов и планов. В первую очередь, до
того, как предпринимать что-то еще, мне
необходимо было пройти полную физичес-
кую реконструкцию. Это было необходимо,
если я хочу поймать Ангелину. Это также
потребуется, если я хочу избежать длин-
ных рук Корпуса. Во время учебы я об
этом не задумывался, но был абсолютно
уверен, что покинуть Специальный Корпус
можно только ногами вперед. Физически я
был еще очень слаб, черепушка у меня
работала по-старому. Мне не хватало
фактов, и я сделал небольшое пожертво-
вание в форме вступительного взноса.
Там были фотокопии всех местных газет
за много лет назад. Я познакомился с
ядовито-желтым журналом, любовно наз-
ванным "СВЕЖИЕ НОВОСТИ". Это был попу-
лярный журнал, его словарь составлял
приблизительно триста слов, особенно
для тех кто любил смаковать жесткости
во всех их многочисленных проявлениях.
Большинство страниц было посвящено тра-
гедиям с вертолетами и цветными фотог-
рафиями, конечно. Но часто там описыва-
лись случаи хулиганства, жестоких драк
и тому подобного, что твердая рука га-
лактической цивилизации еще не успела
задушить на Фрейбуре полностью. Среди
этого нагромождения кое-где были упоми-
нания о "темных" преступлених, которые
я и искал.
Человечество всегда было капризным в
своем законодательстве, открывая такие
увлекательные термины, как непредумыш-
ленное убийство, убийство при смягчаю-
щих вину обстоятельствах и т.п. Так
будто мертвый совсем не мертвый. Хотя
"мода" как на преступления, так и на
приговоры меняется, есть такие, которые
всегда вызывают сильное отвращение. Это
врачебные преступления. Я слышал, неко-
торые дикие племена убивают знахаря,
если его пациент умер - порядок не без
достоинств.
Эта целеустремленная ненависть к
мяснику-шарлатану понятна. Будучи боль-
ным мы полностью вверяем себя в руки
доктора. Мы даем возможность совсем
незнакомому человеку забавляться с са-
мым для нас дорогим. Если это доверие
подрывается, возникает естественное
возмущение среди свидетелей или остав-
шихся в живых пациентов.
Горожанин Вульф Сифтерниц именовался
полностью как Высокоуважаемый Доктор
Сифтерниц. "Свежие Новости" с многочис-
ленными подробностями излагали, как он
совмещал жизнь хирурга и Плейбоя до тех
пор, пока нож в его трясущихся руках не
отрезал э т о вместо э т о г о, и жизнь
неизвестного политического деятелся
укоротилась на несколько могущих при-
нести большую пользу лет. Мы должны по-
верить Вульфу, что он приступил к рабо-
те трезвым, так что фатальная судорога
его пальцев была вызвана белой горяч-
кой, а не нетрезвостью. Его лицензия
была анулирована, а сбережения, видимо,
иссякли, так как потом были сообщения о
его еще более неблаговидных поступках.
Жизнь сурово потрепала Вульфа, он был
именно тем человеком, который мне ну-
жен. Я хотел купить его профессиональ-
ное мастерство.
Для человека моих способностей отыс-
кать и выследить полулегального незна-
комца в иностранном городе на далекой
планете не представляло проблемы. Это
дело техники, а с техникой у меня в по-
рядке.
Когда я стучал в грязную деревянную
дверь дома, в откровенно не лучшей час-
ти города, я был готов сделать свой
первый шаг в моем новом плане.
- У меня к вам дело, Вульф, - сказал
я мутноглазому субъекту, открывшему мне
дверь.
- Убирайтесь к черту, - сказал он.
Он попытался закрыть дверь перед мо-
им носом. Предусмотрительно вставленный
носок ботинка не позволил ему сделать
это.
- Я не занимаюсь медициной, - про-
бормотал он.
Он глядел на мою забинтованную руку.
- Я не хочу связываться с полицией,
так что убирайтесь к черту.
- Что вы бубните одно и то же! -
сказал я ему. - Я здесь, чтобы предло-
жить вам совершенно законную сделку с
соответствующей денежной оплатой.
Я проигнорировал его протесты и заг-
лянул в комнату.
- Согласно абсолютно достоверным ис-
точникам, вы живете здесь в незарегист-
рированной связи с девушкой по имени
Зина. То, что я хочу сказать, не для
ее, несомненно, прелестных ушек. Где
она?
- Нету! - крикнул он. - И вы тоже
убирайтесь!
Он схватил за горлышко большую бу-
тылку и угрожающе поднял ее.
- Что вы скажете на это? - спросил
я.
Я бросил на стол толстую пачку но-
веньких банкнот.
- И это...
Я добавил еще две пачки. Бутылка
выскользнула из его ослабевших пальцев
и упала на пол, глаза вытаращились, ка-
залось, что они сейчас вылезут из ор-
бит.
Чтобы окончательно сразить его, я
добавил еще несколько пачек.
Долго убеждать его не пришлось. Ког-
да он уяснил, зачем я пришел, остава-
лось только согласовать детали. Деньги
подействовали на него успокаивающе, он
не дрожал и не трясся, а рассуждал
вполне здраво.
- Осталась одна проблема, - сказал я
в заключение. - Собираетесь ли вы расс-
казать об этом милой Зине?
- Вы с ума сошли? - спросил Вульф с
неподдельным изумлением.
- Следовательно, вы не расскажете
ей. Поскольку об этой операции знаем
только вы и я, как вы собираетесь объя-
снить свое отсутствие и источник появ-
ления денег?
Это повергло его в еще большее изум-
ление.
- Объяснять? Е й ? Да она не увидит
ни меня, ни денег. Через десять минут я
покину это место.
- Ну что ж, - сказал я.
Я подумал, что это все-таки жестоко
по отношению к несчастной Зине, поддер-
живающей его ремеслом, которого избега-
ют большинство женщин. Я взял себе на
заметку что-то сделать по этому вопро-
су. В будущем, конечно. В первую оче-
редь должен исчезнуть Джеймс Боливар ди
Гриз.
Не жалея расходов, я заказал все хи-
рургическое и операционное оборудова-
ние, указанное Вульфом. По возможности
я старался приобрести приборы-роботы,
так как ему предстояло работать одному.
Загрузив все в тяжелый трейлер, мы
вместе отправились в дом за город. К
сожалению, у нас не складывались дове-
рительные отношения. Самым трудным воп-
росом был финансовый, так как просто-
сердечный доктор Вульф был уверен, что
я проломлю ему череп и заберу обратно
все деньги, после того, как работа бу-
дет закончена, не понимая, чудак, что
пока существуют банки, у меня не может
быть проблемы с деньгами.
В конце концов, к его удовлетворе-
нию, были оговорены гарантии, и мы
приступили к нашей важной работе.
Дом был уединенный и полупустой,
расположенный на возвышенности у даль-
него конца озера. Свежую пищу мы полу-
чали один раз в неделю вместе с почтой,
с которой также доставлялись лекарства
и другие медицинские препараты. Опера-
ция началась.
Современная хирургическая техника
позволяет, конечно, избавить пациента
от боли и шока. Я постоянно находился в
постели и иногда нагружался таким коли-
чеством успокоительного, что дни прохо-
дили в дремотном тумане. Между двумя
периодами радикальной хирургии я решил
удостовериться, что снотворные пилюли
входят в состав вечернего питья Вульфа.
Это питье было, конечно, безалко-
гольным, так как его воздержание на все
время путешествия было одним из условий
нашего соглашения. Во избежание срыва я
поддерживал его решение некоторым коли-
чеством денег. Поскольку в связи с этим
он находился на грани нервного срыва, я
и сделал вывод, о необходимости для не-
го крепкого ночного сна. Кроме того, я
хотел провести небольшие исследования.
Как только я уверился, что он глубоко
заснул, то открыл замок и обшарил ком-
нату.
Пистолет, видимо, был просто для
страховки, но эти нервные типы часто
ведут себя непредсказуемо. Пистолет был
карманного типа, калибра 0,50, аккурат-
ненький и смертельный. Механизм работал
прекрасно, патроны были новенькие, вот
только стрелять он больше не будет - я
аккуратно сточил боек.
Найденная камера уже не удивила ме-
ня, так как я слабо верил в благородст-
во человечества. Для Вульфа мало, что
я был его благодетелем и финансистом,
он решил на всякий случай подготовить
материал для шантажа. Там была экспони-
рованная пленка, заполненная, без сом-
нения, кадрами моей внешности До и Пос-
ле.
Я положил всю катушку под рентге-
новский аппарат и подержал ее там дос-
таточно долго.
Вульф работал отлично, с ним можно
было жить, пока он не начинал вопить об
отсутствии спиртных напитков и девушек.
Он изогнул и укоротил мои бедра, из-
менил рост и походку. Руки, лицо, че-
реп, уши - все было переделано для соз-
дания новой личности. Искусное
использование соответствующих гормонов
вызвало изменение пигментации, потемнел
естественный цвет кожи и волос, измени-
лась даже структура самого волосяного
покрова. Последнее, что сделал Вульф в
высшей точке своего вдохновения, была
деликатная операция на моих голосовых
связках, которая привела к изменению и
огрублению речи.
Когда все было кончено, Скользкий
Джим ди Гриз умер, а Ганс Шмидт родил-
ся.
Имя было не очень благозвучное, но я
придумал его только на период моего об-
щения с Вульфом, до того, как я начну
свое основное предприятие.
- Прекрасно!
Глядя в зеркало, я ошупывал свое из-
мененное лицо.
- Боже, наконец-то я могу выпить, -
прошептал Вульф позади меня.
Он сидел на своих уже упакованных
чемоданах. Последние несколько дней он
таскал медицинский спирт, пока я не
смешал его с капелькой своего любимого
раствора, и теперь он был сильно озабо-
чен вернуть обратно извергнутое наружу.
- Отдайте мне остаток денег, и с ва-
шего разрешения я уеду отсюда.
- Терпение, доктор, - сказал я.
Я сунул ему пачку банкнот. Он сорвал
банковскую упаковку и начал быстро их
считать, мелькая пальцами.
- Не теряйте времени, - сказал я.
Но он продолжал считать.
- Я написал "УКРАДЕНА" на каждой
банкноте таким составом, который будет
флюоресцировать, когда банк положит ее
под ультрафиолет.
Он внезапно остановился и побелел.
Мне надо было напомнить ему о его
изношенном сердце, которое могло отка-
зать от сильного волнения.
- Что значит украдены? - спросил он
немного погодя.
- То и значит. Все деньги, которые я
заплатил вам, были краденые.
Его лицо стало еще белее. Я был уве-
рен, что при таком кровообращении он не
доживет до пятидесяти.
- Да вы не расстраивайтесь, я рас-
тался с ними без всякого сожаления.
- Но... п о ч е м у ? - спросил он
наконец.
- Законный вопрос, доктор. Долг пла-
тежом красен. Я пошлю ту же сумму в не-
испорченных кредитках вашей подружке
Зине. Я чувствую, вы очень многим обя-
заны ей за все, что она для вас сдела-
ла.
Он свирепо посмотрел на меня, а я
начал сбрасывать с обрыва аппараты и
хирургическое оборудование. Я старался
не поворачиваться спиной вблизи него,
остальные предосторожности были сделаны
раньше. Когда, взглянув мельком, я за-
метил на его лице скрытую усмешку, я
понял, что пришло время выложить все до
конца.
- Аэромобиль будет здесь через нес-
колько минут. Мы улетим вместе. С сожа-
лением должен информировать вас, что по
прибытии во Фрейбурбад у вас не будет
времени отыскать Зину, избить ее и
отобрать у нее деньги.
Выражение его лица отчетливо сказало
о том, что именно это он и задумал. Я
продолжал, надеясь, что он будет мне
благодарен за столь тщательное и откро-
венное изложение этой криминальной ис-
тории.
- У меня все рассчитано по минутам.
Сегодня из космопорта отправляются два
звездолета, через минуту один после
другого.Я закажу билет на один из них
для себя, а вот - ваш билет на другой.
Я заплатил за него заранее, не расчиты-
вая конечно, получить за него благодар-
ность.
Он взял билет с неподдельным интере-
сом старой девы, подобравшей дохлую
змею.
- Стремительно торопиться - простите
за рифму - вам крайне необходимо. Через
несколько минут после вашего отлета в
полицию будет доставлен пакет с описа-
нием вашего участия в операции.
Дорогой доктор Вульф переваривал все
это, пока мы ждали вертолет, и судя по
кислому выражению его лица, не находил
способа улизнуть. В течение всего поле-
та он скрючился в своем кресле и не
сказал ни слова. По прибытии он без
скандала и проклятий пересел на свой
корабль, я же просто двинулся в сторону
своего и, не дойдя до него, повернул
назад. Я так же не собирался покидать
Фрейбур, как и доносить в полицию о не-
легальной операции.
Эта ложь была необходима, чтобы
спровадить отсюда доктора-алкоголика в
его одинокое путешествие к циррозу пе-
чени. У меня не было никаких причин
уезжать, наоборот, у меня были причины
остаться.
Ангелина все еще была на этой плане-
те, и я не хотел никаких помех при ее
поисках.
Может быть, это выглядело самоуве-
ренно, но я почувствовал, что хорошо
узнал Ангелину за это время. Наши ма-
ленькие порочные мозги во многих случа-
ях крутились синхронно, и я был абсо-
лютно уверен, что могу с большой
достоверностью предсказать ее действия.
Во-первых, она в восторге от моего кро-
вавого убийства.
Она получает такое же удовольствие
от трупов, как другие девушки от новых
платьев. Она уверена, что я мертв, и
это облегчит мне ее преследование. Ко-
нечно, я не сомневался, что она примет
естественные предосторожности против
полиции и других агентов Корпуса. Но
они не знали, что она на Фрейбуре, и не
было оснований связывать мою смерть с
ее присутствием.
Следовательно, она не убежит, а ос-
танется, но с измененной внешностью и в
каком-то новом качестве. В том, что она
захочет здесь остаться, у меня не было
ни малейшего сомнения.
Фрейбур - это планета, кажется, спе-
циально созданная для специальных опе-
раций. Ничего подобного я не встречал
за свои годы шатания по нашей вселен-
ной.
Грубая смесь старого и нового. В
старом феодальном Фрейбуре незнакомец
сразу же привлечет пристальное внима-
ние. На современных планетах Лиги
компьютеры, механизация, роботы и бди-
тельная полиция тоже оставляют мало
возможностей для незаконных операций. И
только там, где эти две различные куль-
туры смешиваются, для этого появляются
реальные возможности.
Эта планета достаточно спокойна, тут
мы можем не скупиться на похвалы экспе-
риментам Лиги. Прежде чем внедрять ан-
тибиотики и компьютеры, они убедились,
что закон и порядок твердо установлены.
Тем не менее возможности криминала ос-
таются, если знаешь, где искать. Анге-
лина знала, где искать, я - тоже.
Однако после нескольких недель бесп-
лодных поисков я встал перед очевидным
фактом, что мы ищем разные вещи. Я не
могу сказать, что время прошло беспо-
лезно, так как открыл бесчисленные воз-
можности для прекрасных прибыльных дел.
Если бы меня не заботили поиски Ангели-
ны, я бы, кажется, всю жизнь купался в
этом воровском раю. Но эти поиски мучи-
ли меня, словно больной зуб.
Оставив в стороне интуицию, я попро-
бовал научные методы. Арендовав лучший
из существовавших компьютеров, я загру-
зил в него целую библиотеку и поставил
перед ним кучу проблем. В процессе это-
го пожирающего киловатты энергии дела я
стал специалистом по экономике Фрейбу-
ра, но ни шаг не приблизился к нахожде-
нию Ангелины. У меня не было никаких
идей, где искать следы ее деятельности.
Машина выдала массу рекомендаций по
улучшению управления экономикой Фрейбу-
ра, но исследования показали, что в
этой области Ангелины нет. Казалось
очевидным, что король Виллельм Девятый
является действительным центром управ-
ления планетой. Комплексное исследова-
ние Вилля, его семьи их внутренних вза-
имоотношений вскрыло один скандальчик,
но не Ангелину.
Решение этой проблемы сломило меня,
и я начал топить свое горе в бутылке
очищенного спирта. В это время я бук-
вально варился в алкоголе, именно пара-
лич моих нервных аксонов и был источни-
ком идеи.
Те, кто утверждает, что думают в
подпитии лучше, чем трезвые, - ослы.
Но тут был совершенно другой случай.
Я чувствовал, а не думал, и моя
злость на ее исчезновение приоткрыла
сосуд моего высшего интеллекта. Я мял
подушку, вызывая в своем воображении ее
поступки, и в конце концов закричал:
- Она просто ненормальная!
Когда я упал в постель, все кружи-
лось в нескончаемом хороводе, и я про-
бормотал:
- Несомненно, ненормальная! Я сам
должен стать чокнутым, чтобы вычислить
ее следующий шаг.
На этом мои глаза закрылись,и я зас-
нул. Последние слова, упав на мозговое
вещество, стали тонуть и, пройдя через
пропитанные алкоголем слои, добрались
наконец до слоя трезвого.
Когда они стукнулись о дно, я пол-
ностью проснулся и сел в постели, пора-
женный страшной правдой. Потребуется
вся моя сила воли - и еще немного -
чтобы сделать это. Если я хочу найти
ее, мне нужно стать сумасшедшим.
Глава 13.
В холодном утреннем свете идея не
выглядела ни более привлекательной, ни
менее очевидной. Я мог выбирать - де-
лать или не делать это. Не было сомне-
ний, что признаки ненормальности явно
обнаруживались в Ангелине. Все ее дейс-
твия были отмечены противоестественным
безразличием к человеческой жизни. Она
убивала равнодушно или с удовольствием,
например, когда стреляла в меня, но
всегда с полным безразличием к людям. Я
сомневаюсь, знала ли она о том, сколько
убийств она совершила в своей жизни. По
ее стандартам я был рядовой любитель. Я
не убивал, и, более того, необходимость
в этом редко возникала в моей деятель-
ности.
Да, ди Гриз никого не убивал!
Мне нечего было стыдиться этого,
совсем наоборот. Я ценил человеческую
жизнь, эту единственную и неизменную
величину во вселенной, а Ангелина цени-
ла только себя, свои желания и ничего
больше. Следуя по пути формирования ее
личности, я воссоздал бы образ мышле-
ния, присущий ей.
Это не так трудно, как кажется, по
крайней мере теоретически. У меня был
некоторый опыт работы с психосоматичес-
кими наркотиками, и я хорошо знал их
возможности. Вековые исследования поз-
волили создать лекарства, которые могут
стимулировать в пациенте любой образ
мышления. Хотите стать на неделю пара-
ноиком? Примите пилюлю, почувствуете,
что это такое. Некоторые действительно
принимают это для кайфа, но жить с этим
я не хотел бы. Нужна была чрезвычайно
веская причина, чтобы заставить меня,
человека с деликатным серым веществом,
решиться на это. Например, поиск Анге-
лины.
Воистину прекрасным свойством всех
этих психосоматических препаратов было
их временное действие. Когда лекарство
поглотится, галлюцинации исчезнут. Я
надеялся на это. Ни в одной из прочи-
танных книг не упоминалось о том дья-
вольском вареве, какое мог состряпать
только я один. Это была титаническая
работа - искать в книгах описание всех
очаровательных привычек Ангелины и най-
ти каждому соответствующий психологи-
ческий образец.
В процессе этого анализа мне даже
потребовалась профессиональная помощь,
без упоминания, конечно, ее истинных
целей.
В конце концов передо мной стоял пу-
зырек слабо-дымчатой жидкости и магни-
тофон, где была установлена лента с
записями различных стимулирующих выс-
казываний, которая будет прокручиваться
в процессе действия лекарства. Оста-
лось только собрать свое мужество в ку-
лак, как говорят классики. В действите-
льности это было не все, я хотел при-
нять еще некоторые предосторожности. Я
снял комнату в дешевом отеле и приказал
не беспокоить меня. Поскольку на подоб-
ный поступок я решался впервые, и не
знал, как поведет себя моя психика, я
оставил в пределах видимости несколько
памятных записок.
Через несколько часов подобных при-
готовлений я понял, что начинаю тянуть
время.
- Да, нелегко добровольно стать су-
масшедшим, - сказал я своему бледному
отражению в зеркале.
Отражение было согласно, тем не ме-
нее мы оба закатали рукава и приготови-
ли большие шприцы.
- Ну, поглядим, что будет, - сказал
я.
Я аккуратненько ввел иглу в вену и
вдавил до основания поршень.
Результат был обескураживающим, если
не сказать больше. Появился звон в ушах
и головная боль, которые быстро прошли,
после чего все стало, как и раньше.
Я понял, что надо чем-то заняться, и
сел читать газету, пока не устал. Нас-
тупило разочарование. Я отправился
спать, включив магнитофон, который мяг-
ко нашептывал мне в уши такие сентен-
ции, как: "Ты - лучше всех и знаешь
это, а людей, которые этого не знают,
лучше остерегаться", или "Они все дура-
ки, умнее тебя нет никого на свете".
Спать было неудобно, наушники вреза-
лись в уши, а мой дурацкий голос выво-
дил меня из себя. Ничего не изменилось,
эксперимент прошел впустую, и неудача
меня разозлила. Я сломал наушники, и
мне стало легче после того, как я
смял в тугой комок магнитофонную ленту.
Несколько дней я не брился, щетина
скрипела у меня под рукой. Я втер в ще-
ки крем, глянул в зеркало над раковиной
и впервые поразился. Новое лицо подхо-
дило мне много лучше, чем старое. Ошиб-
ка рождения или уродства моих родителей
- я их глубоко ненавидел, так как
единственная полезная вещь, которую они
сделали, это родили меня - дали мне ли-
цо, не соответствовавшее моей личности.
Новое было лучше: с одной стороны - бо-
лее красивое, с другой - более строгое.
Я должен поблагодарить этого искусного
врачевателя Вульфа за такую работу,
поблагодарить его пулей. Это было бы
гарантией, что никто в мире не выследит
меня через него. Наверное была жара, и
у меня был солнечный удар, если я поз-
волил ему улететь живым.
На столе лежал листок бумаги с
единственным словом, написанным моим
почерком, хотя я понятия не имел, зачем
его оставил. "Ангелина" - было написано
там, Ангелина, которую я жажду полу-
чить, чтобы сжать ее белое горло руками
и давить до тех пор, пока не выкатятся
белки. Ха!
Представив эту картину, я засмеялся.
Однако не следует быть таким легко-
мысленным. Ангелина - это важно. Я со-
бираюсь найти ее, и меня ничто не оста-
новит.
Она сделала из меня дурака и пыта-
лась убить.
Если кто и заслуживает смерти, так
это она. Плохо, что это еще не сделано.
Я разорвал листок на мелкие куски.
Комната буквально давила на меня,
мне захотелось выйти. На этот раз меня
привело в бешенство отсутствие ключей.
Я знал, что вынимал их, но куда дел, не
помнил. Растяпа портье что-то мямлил, и
я собирался сказать ему все, что думаю
о их сервисе, но воздержался. Для этих
типов есть только одно лекарство! За-
пасные ключи шлепнулись в корзину под
пневмотрубой, и я забрал их. Хотелось
есть, пить и больше всего спокойное
место, чтобы подумать.
Ближайшее кафе предоставило мне все
три возможности после того, как я отог-
нал проституток. Они все были сучками.
Ангелина, просто игравшая эту роль,
выглядела лучше всего этого стада вмес-
те взятого. Я все время о ней думал.
Выпивка согрела мой желудок, и она по-
теплела в моих мыслях. Неужели я дейст-
вительно хотел предать ее или даже
убить? Что за чушь! Единственная умная
женщина из всех, с кем я встречался. Я
никогда не забуду, как она вышагивала в
своем платье. Ее бы немного приручить,
и какая получится пара! От этой сладкой
мысли лицо мое вспыхнуло, и я одним
глотком осушил стакан.
Я должен найти ее. Она ни за что не
покинет эту планету, напоминающую райс-
кие кущи. Девушка с ее амбициями пойдет
здесь прямо к вершине, ничто не сможет
остановить ее. Это именно то место, где
она должна быть. Всю жизнь Ангелина бы-
ла уверена, что лучше всей этой толпы,
и доказывала это себе и всем снова и
снова. Мое прибытие могло бы быть вели-
чайшим счастьем для Ангелины. Я вел се-
бя на этой планете, как настоящая дере-
венщина.
Когда Ангелина расправилась со мной,
она могла остановиться, успокоиться и
подчиниться порядку. Соперничество мог-
ло быть на время отложено.
Пока я сидел там, что-то встревожило
меня, какой-то важный момент, который
никак не мог полностью проявиться в па-
мяти. Наконец я понял. Инъекция скоро
закончит действие! Мне необходимо было
быстро вернуться в комнату. Всплыли
страхи по поводу выполнения эксперимен-
та, но я понял, что это старые сомне-
ния.
Это варево было не более опасно, чем
аспирин, и в то же самое время величай-
шая космическая штука. Новые миры воз-
можностей открылись передо мной, мозг
стал яснее, а мысли логичнее. Но я не
собирался возвращаться к той туманившей
мозги бурде.
В баре я заплатил бармену и долго
ждал, пока он медленно отсчитывал мне
сдачу.
- Побыстрее! - сказал я громко, что-
бы все слышали. - Покупатель торопить-
ся, так что и ты поторопись. Еще два
гильдена.
Я держал деньги на раскрытой ладони,
и, когда он нагнулся, чтобы опять пе-
ресчитать их, я быстро приподнял руку и
шмякнул ему по морде и деньгами, и ла-
донью. Заодно, понизив голос, так, что-
бы слышал только он, я пояснил, что о
нем думаю.Фрейнбурский слэнг богат вы-
ражениями, и я выбирал из них наилуч-
шие. Я хотел продолжить обучение, но
оно требовало времени, а я торопился в
комнату в отеле. Уходя, я взглянул в
зеркало, висевшее на передней стене и
отражавшее картину за моей спиной. И
хорошо сделал.
Он вытащил из-под бара обрезок трубы
и занес его у меня над головой. Не же-
лая лишать его удовольствия, я не стал
перехватывать руку, и только когда она
пошла вниз, отступил в сторону, позво-
лив ему чуть-чуть задеть меня.
Потом я просто схватил эту нахальную
руку и сломал ее о край стойки. Его
вопли вошли в мое сердце райской музы-
кой, я готов был слушать их сколько
угодно. Но времени не было.
- Вы видели, как он предательски на-
пал на меня? - спросил я.
Я направился к двери, к остолбенев-
шим посетителям. Пострадавший исчез из
вида, видимо, упал и стонал где-то за
стойкой.
- Я иду звонить в полицию. Присмот-
рите, чтобы он не сбежал.
Конечно, он рвался сбежать так же,
как и я звонить в полицию. Я вышел из
двери задолго до того, как свидетели
сообразили, что же произошло на самом
деле.
Бежать я не мог, чтобы не привлекать
к себе внимания. Лучшее, что я мог сде-
лать, это идти быстрой походкой. От
напряжения я весь обливался потом. В
комнате первое, что я увидел, был пузы-
рек на столе и шприц за ним, завернутый
в тряпочку. Мои руки не тряслись, я им
этого не позволил. Это была очень силь-
ная штука!
Рухнув в кресло, я взял пузырек и
увидел, что там осталось жидкости мень-
ше, чем на миллиметр. Для получения ад-
ской смеси требовался довольно сложный
процесс, однако формула гвоздем сидела
у меня в памяти, и не представляло тру-
да в любой момент восстановить ее. Вот
только как достать компоненты в этот
ночной час? Да ведь это не сложно! За-
кон истории говорит, что оружие открыли
раньше денег. В моем кейсе лежал знаме-
нитый 0,75 калибр, с которым можно раз-
добыть все, что угодно, гораздо быст-
рее, чем с деньгами.
Это была моя ошибка. Какое-то ноющее
беспокойство волновало меня, но я его
проигнорировал. Напряжение, а затем
разрядка после укола, разогнали скован-
ность. На вершине кайфа надо было торо-
питься, у меня было очень мало времени,
чтобы найти то, что нужно, и вернуться
в комнату отеля. Все мои мысли устреми-
лись к достижению цели. Я отпер кейс и
увидел пистолет, лежавший поверх одеж-
ды.
Тут тонкий голосок в памяти что-то
невнятно пискнул мне, но это меня толь-
ко подтолкнуло. Я схватил рукотку, и
тут память начала проясняться... слиш-
ком медленно.
Опустив пистолет, я рванулся к две-
ри, но уже было поздно. Позади хлопнула
граната с сонным газом, положенная под
пистолет. Уже погружаясь в сон, я никак
не мог понять, как это можно было сде-
лать такую глупость.
Глава 14.
Первым ощущением после выхода из сна
было сожаление. Работа мозга является
источником постоянного удивления.
Действие моего дьявольского напитка,
проходило, с памятью все было в поряд-
ке, дурнота рассеивалась. Детали моей
интермедии сумасшествия представали
четко и ярко. Хотя меня подташнивало от
всего, что я думал и делал, одновремен-
но ощущался приступ сожаления, что все
кончилось. Раскованность после принятия
лекарства переросла в абсолютную свобо-
ду, когда жизнь других людей кажется
меньше, чем ничто. Ощущение, несомнен-
но, жуткое, но и чрезвычайно приятное и
привлекательное. Хотя мозг протестовал,
я испытывал желание повторить все сно-
ва.
Несмотря на двенадцатичасовой сон, я
был разбит. Переползание на кровать от-
няло всю мою энергию. Взгляд остановил-
ся на предусмотрительно припасенной бу-
тылке спирта. Я вымыл стакан и,
потягивая жидкость, попытался привести
в порядок свое мозговое хозяйство, что
было нелегко. Я много раз читал о тем-
ных инстинктах, лежащих в нашем подсоз-
нании, но впервые столкнулся с этим не-
посредственно, когда они стали
действительно выплывать на поверхность.
Моя позиция в отношении Ангелины
должна быть, наконец определена. Нужно
признать, что я был к ней явно неравно-
душен. Любовь? Назовите это каким угод-
но словом, не возражаю, но это не пыл-
кая юношеская страсть. Ее поступки не
ослепляли меня, я трезво понимал, что
отвратительно-аморальная жизнь Ангелины
отражается и на моем образе мыслей. Но
логика и рассудительность не могут про-
тивостоять эмоциям. Ненавидя ее дея-
тельность, я не мог отделаться от чувс-
тва симпатии к этой личности, так
похожей на меня. Не давала покоя мысль
- какая бы получилась из нас упряжка!
Это, конечно, было невозможно, но хо-
теть-то никто не запретит.
Любовь и ненависть стояли буквально
плечом к плечу. Я сделал большой гло-
ток.
Найти ее сейчас не составит труда.
Эта уверенность даже раздражала меня.
У меня не было никакой новой инфор-
мации, одни мысленные фантазии да проб-
лески интуиции в том, как вертятся ша-
рики в голове Ангелины. Не могло быть
сомнения, что она рвалась к власти; но
вряд ли добилась бы чего-то через коро-
ля. Скорее силой, через пути, возможно,
с терроризмом, через определенного рода
революцию и беспорядки. Так было в ста-
рые плохие времена на Фрейбуре, когда
ценой схватки была верховная власть.Лю-
бой дворянин мог быть коронован, а ста-
рая королевская власть ослаблена, поэ-
тому борьба за место монарха была очень
жестокой. Конечно, все это прекратилось
после того, как здесь поработали социо-
логи Лиги.
Теперь возврат к старому стал вполне
возможен. Ангелина, чтобы удовлетворить
свои амбиции, хотела видеть этот мир
купающимся в крови. Она пока не могла
ничего сделать, но готовила кого-то для
черновой работы, одного из этих надутых
Князей, которые проводили в жизнь поли-
тику трона и имели большое влияние в
этом полуфеодальном государстве. Подоб-
ный подход Ангелина уже использовала,
захочет использовать и еще раз, в этом
не было сомнения.
Неясна была одна мелочь: кто он?
Мои ныряния в глубины самоанализа
оставляли во рту неприятный привкус,
который не вымывался никаким количест-
вом жидкости. В чем я нуждался, так это
в оживлении моих нервных окончаний и
разгонке застоявшейся крови. Выслежива-
ние доверенного лица Ангелины требовало
подзарядки моих батарей. Я взял газету
и стал изучать колонку новостей Двора.
Через два дня должен состояться Большой
Бал - очень удачное прикрытие для моих
исканий.
В эти два дня я наводил глянец на
детали предполагаемой операции. Любой
болван мог испортить дело, что обычно
часто и случается. Только с такими та-
лантами, как у меня, можно было обеспе-
чить стопроцентное прикрытие персониза-
ции. Я придумал себе родину -
отдаленную провинцию Фрейбура, бедную
во всех отношениях, кроме изобилия ню-
ансов в произношении, что служило осно-
вой многих шуток и анекдотов. Население
Мистельдросса в силу присущих ему врож-
денных свойств отмечалось как драчливое
и упрямое. Мое положение дворянина дало
мне право скрыться под именем Граф Бент
Дибстол.
Фамильное имя на местном диалекте оз-
начало либо бандита, либо сборщика на-
логов, что дает вам полное представле-
ние как о роли сборщика налогов, так и
об источнике фамильного титула. Военный
портной выкроил мне мундир и пока под-
гонял его, я детально вызубрил свою
фальшивую историю.
Не забыл я сделать еще одну вещь -
послать травмированному бармену толстую
пачку денег - он вынужден был работать
с рукой, закованной в гипс. Он действи-
тельно разозлил меня, но наказание было
явно непропорционально малости проступ-
ка.
Этот анонимный подарок очистил мою
совесть, и я почувствовал себя значи-
тельно лучше.
Полуночный визит в королевскую ти-
пографию дал мне желанное приглашение
на бал. Мундир сидел на мне, как вли-
той, сапоги вызывающе блестели. Я был
одним из первых, королевский стол соб-
лазнял явствами, а предстоящее дело
раздразнило мой апетит. На Фрейбуре
сохранилась архаическая привычка носить
на балах шпоры и меч. Обремененный этой
тяжестью, грохоча, как пустая кастрюля,
я низко поклонился королю. Его глаза
блестели и были какими-то туманными.
Это подтверждало справедливость слухов
о том, что, не приложившись к бутылке,
он не начинал ни одного дела. Он откро-
венно ненавидел толпу и балы, предпочи-
тая возиться со своими жуками. Он был
любитель-энтомолог, правда, без всяких
талантов. Королева была значительно
приятней в расцвете своей двадцатилет-
ней красоты. Молва сообщала, что ей то-
же до смерти надоели жуки, и она пред-
почитает гомо сапиенс.
Чтобы проверить это, я, целуя ей ру-
ку, чуть-чуть пожал ее. Она посмотрела
на меня с удивлением, в котором была
большая доля интереса. Я направился в
буфет.
Гости продолжали прибывать. Наблюде-
ние за ними не мешало мне уничтожать
пищу и смаковать вина. Основательно
загрузившись, я решил сделать перерыв и
смешался с толпой. Все женщины были
предметом моего пристального внимания.
Большинству из них это льстило, как мне
казалось, из-за моего нового привлека-
тельного лица и потрясающего мундира,
явно выделявшего меня среди местных ти-
пов. Я, конечно, не считал, что легко
обнаружу след Ангелины, но шанс все-та-
ки был. Несколько женщин отдаленно на-
поминали ее, но достаточно было услы-
шать от них несколько слов, как
становилось ясно, что это истинная го-
лубая кровь, а не моя межзвездная убий-
ца. Задача несколько упрощалась тем,
что понятие красоты на Фрейбуре связано
с обилием плоти, а Ангелина была упако-
вана очень плотно. Я направился обратно
в бар.
- Следуйте за мной! Королевский при-
каз! - прохрипел мне на ухо простужен-
ный голос.
Грубая рука схватила мой рукав.
- Отпусти рукав, или я выровняю твою
морду, - рявкнул я на своем грубом мис-
тельдроссенском наречии.
Он отпустил, словно обжегся, и отс-
тупил, весь красный.
- Так-то лучше, - добавил я, переби-
вая его. - Кто хочет меня видеть?
Король?
- Ее величество королева, - прошипел
он сквозь зубы.
- Очень хорошо. Я тоже хочу видеть
ее. Показывай дорогу.
Я прокладывал себе путь через толпу,
а мой новый приятель тащился сзади, пы-
таясь обогнать меня. Достигнув группы,
окружавшей королеву Хельду, я пропустил
его, задыхавшегося и потного, вперед.
- Ваше Величество, это Барон...
- Граф, а не Барон, перебил я его. -
Граф Бент Дибстол из бедного провинци-
ального рода, урезанного века назад в
наших законных правах подлыми мошенни-
ками князьями.
Я сурово посмотрел на своего провод-
ника, как будто именно он участвовал в
древнем заговоре, и он опять отчаянно
покраснел.
- Что это у вас за награды, Граф
Бент? - спросила королева низким голо-
сом.
Этот голос породил во мне образ луга
туманным утром. Она указала на мою му-
жественную грудь, увешанную побрякушка-
ми, которые я откопал сегодня утром у
антиквара.
- Галактические медали, Ваше Вели-
чество. Мог ли расчитывать на какое-то
продвижение здесь на Фрейбуре младший
сын провинциального дворянина? Вот по-
чему я выбрал службу вне планеты и про-
вел лучшие годы своей жизни в Звездной
Гвардии, а там сражения, захваты,
звездные абордажи в порядке вещей. А
вот э т и м я могу действительно гор-
диться.
Я указал на невзрачную штуковину
среди сверкавших побрякушек.
- Это наша Звезда, наивысшая награда
в Гвардии.
Я взял звезду в руку и посмотрел на
нее долгим проникновенным взглядом. В
действительности, я думаю, это был
гвардейский знак за сверхсрочную службу
или что-то в этом роде.
- Это прекрасно, - сказала королева.
Она разбиралась в медалях не лучше,
чем в одежде, но что можно ожидать на
этих захолустных планетах.
- Да, - согласился я. - Я не люби-
тель описывать историю медалей, но если
на это будет королевский приказ...
Это было сказано очень застенчиво.
Наврав им о своих подвигах, я возбу-
дил интерес и надеялся, что разговор
обо мне достигнет ушей Ангелины, где бы
она ни пряталась. Почувствовав, что ис-
черпал себя, я извинился и вернулся в
бар.
Свои придуманные истории я рассказы-
вал каждому, кого мог поймать. Боль-
шинство с удовольствием меня слушали,
смеялись вместе со мной, а смех при
дворе был не частым явлением. Единс-
твенный, кто этим не наслаждался, был я
сам. Если в начале мой план казался
очень хорошим, то чем дальше, тем мень-
ше он мне нравился. Я мог месяцами кру-
житься вокруг этих дворцовых идиотов
без малейшей надежды приблизиться к Ан-
гелине. Надо было ускорять дело. Крути-
лась у меня в голове одна идейка, но
она граничила с безумием.
Если дело не выгорит, я буду либо
убит, либо навсегда устранен из высшего
общества. С последним я бы легко сми-
рился, но высшее общество помогает мне
найти мою возлюбленную добычу. Если же
все пройдет, поиски значительно упрос-
тятся.
Я решил бросить монету и, конечно,
выиграл, так как спрятал другую в ладо-
ни еще до броска. Буду действовать.
Еще до прихода я рассовал по карма-
нам несколько мелочей, которые могли
пригодиться во время вечера. Одна из
них была великолепным предлогом сбли-
зиться с королем, если бы я почувство-
вал в этом необходимость. Я переложил
ее во внутренний карман, наполнил вином
самый большой стакан, какой мог найти,
и отправился через анфиладу комнат на
поиски своей жертвы.
Если в момент моего прихода король
Виллельм был в подпитии, то сейчас он
был пьян смертельно. Надо было вшить
сзади в его белый мундир стальной стер-
жень, так как, могу поклясться, собс-
твенный позвоночник его уже не держал.
Однако он все еще пил, качаясь взад
и вперед. Его голова моталась, как у
сломанной куклы. Вокруг него стояла
кучка старичков, которые, по-видимому,
рассказывали друг другу непристойные
анекдоты и при моем подходе окинули ме-
ня недоверчивыми взглядами. Я был выше
большинства из них и ярче одет. Глаза
Вилли натолкнулись на меня, и голова
медленно повернулась в моем направле-
нии. Один из его восьмидесятилетних
старцев уже встречался мне на вечере и
представил меня.
- Очень рад встретить Ваше Величест-
во, - проговорил я.
Я имитировал в голосе пьяные нотки.
Король не обратил внимания, но дру-
гие заметили и нахмурились.
- Я сам немного энтомолог и с вашего
разрешения хотел бы следовать по вашим
королевским стопам. Я сильно желаю того
и чувствую, что на Фрейбуре можно проя-
вить больше внимания и имеются большие
возможности для исследования формини-
ферлепидоптер и другого. Геральдика, а
также флаги могли бы больше использо-
вать изображения насекомых...
Я болтал и дальше что-то в этом ро-
де, и толпа начала проявлять нетерпе-
ние.
Король улавливал едва ли одно слово
из десяти. Внимание его стало рассеи-
ваться, окружающие тоже заволновались,
не зная, как избавиться от пьяного.
Когда кто-то взял меня за локоть, я по-
шел с козырной карты.
- Вот, Ваше Величество, - сказал я.
Я залез в карман.
- Я тщательно сберегал этот образец,
пронеся его через многие световые годы,
и доставил сюда, чтобы он занял свое
место в вашей высочайшей коллекции.
Раскрыв плоскую пластмассовую коро-
бочку, я сунул ее ему под нос.
Он с трудом сфокусировал свои водя-
нистые глаза, и у него перехватило ды-
хание.
Окружение тоже проявило любопытство,
и я дал им несколько секунд полюбовать-
ся образцом.
Должен сказать, это был великолепный
жук, однако он не путешествовал со мной
через световые годы, а был сделан се-
годня утром. Большинство элементов было
от других насекомых, а там, где природы
не хватило, я добавил несколько кусоч-
ков пластика. Тело было размером в ла-
донь с тремя рядами крыльев, каждый ряд
другого цвета. Снизу было множество
ног, взятых по крайней мере от дюжины
насекомых, конечности не удалось все
подобрать под пару, так как многие были
подпорчены при конструировании. Некото-
рые другие детали, такие, как массивное
жало, три глаза, штопоровидный хвост
тоже не оставили равнодушной мою ауди-
торию. Коробочка была предусмотрительно
сделана из цветного пластика, который
скорее скрывал, чем подчеркивал детали.
- Вы должны посмотреть это поближе,
Ваше Величество, - сказал я.
Я открыл коробочку и, покачиваясь,
приблизился.
Настал ответственный момент. В одной
руке у меня был стакан с вином и коро-
бочка, другая оставалась свободной,
чтобы вынуть монстра. Я зажал его боль-
шим и указательным пальцем и приподнял.
Король приблизился вплотную, вино в его
стакане плескалось от неловких жестов.
В этот момент я чуть ослабил большой
палец, сделал скрытое неуловимое движе-
ние, и жук великолепным пируэтом нырнул
в стакан короля.
- Спасите его! - заорал я. - Это
редчайший экземпляр!
Я залез пальцами в стакан и устроил
в нем бурю. Часть напитка выплеснулась
на позолоченные манжеты Виллельма. Ше-
пот и злые голоса усилились, кто-то
твердой рукой взял меня за плечо.
- Уберите прочь ваши титулованные
воровские лапы! - крикнул я.
Я грубо сбросил руку. Выловленное
насекомое выскользнуло из моих пальцев,
шлепнулось на грудь короля и оттуда
медленно скатилось на пол, теряя по пу-
ти крылья, ноги и другие части. Я ис-
пользовал очень слабый клей. Наклоняясь
за упавшим трупиком, я сделал еще одно
"неловкое" движение, и вино красной
струей выплеснулось на одежду короля.
Злой вопль вырвался из толпы.
Король отнесся ко всему спокойно.
Качаясь, подобно дереву в бурю, он
не выражал протеста, а только бормотал:
- Я говорю... Я говорю...
Когда я стал стирать вино носовым
платком, и оно потекло по его пальцам,
толпа позади придвинулась вплотную. Кто
-то схватил меня за руку и потянул. Я
рванулся и ударил в родовитую грудь
Виллельма Девятого. От удара его верх-
няя челюсть вылетела и упала на пол.
Старички начали разбегаться, моло-
дежь бросилась на защиту Высочества, и
мне пришлось показать им пару приемчи-
ков, которым я обучился на других пла-
нетах.
Недостаток техники они возмещали из-
бытком энергии. Началось
столпотворение.
Женщины ругались и визжали, короля
буквально вынесли на руках. Дела для
меня пошли совсем плохо. Я не виню их,
но сдачу я давал не меньше, чем полу-
чал.
Потом я вспоминал, что несколько че-
ловек держали меня, а один бил. Я из-
ловчился и ударил его в лицо ботинком,
но меня скрутили, и свет померк.
Глава 15.
Тюремщики, видимо, задались целью
привить мне культурные манеры, а я по
мере сил затруднял им их благородный
труд. Не для того я добровольно залез в
тюрьму: чтобы выигрывать этот спор:
рисковал проделывать эти шуточки с бед-
ным старым королем. Оскорбление Вели-
чества было таким преступлением, кото-
рое обычно каралось смертью.
На счастье, цивилизованное влияние
Лиги уже коснулось темного Фрейбура, и
местные власти доказывали мне свою при-
верженность законам. Я делал вид, что
не замечаю этого. Когда они приносили
мне мясо, я с'едал его, а тарелку раз-
бивал, демонстрируя свой протест на не-
законный арест.
Это была приманка. Заработанные мною
синяки были бы весьма малой платой за
удачную попытку саморекламы. Фигура от-
щепенца, предателя своего класса, с од-
ной стороны, сильная личность в мирной
вселенной, драчун, бескомпромиссный бо-
ец - с другой. Короче, я обладал всеми
качествами, которые ненавидят добропо-
рядочные фрейбуриане, а такие люди
должны очень привлекать Ангелину.
Несмотря на недавнее кровавое прош-
лое, Фрейбур был бедноват на задиристых
мужчин. Не из самых низких слоев, ко-
нечно. Портовые трактиры были нашпиго-
ваны мускулистыми мужчинами с куриными
мозгами. Ангелины могла бы нанять их
всех, кого считала нужным. Но одними
боевыми отрядами победу не завоевать.
Ей нужен союзник и помощник из дворян,
а, по моим наблюдениям, с такими люди -
большая редкость.
В скандале на балу я попытался пока-
зать все качества, которыми она должна
была заинтересоваться, и сделал это
так, чтобы она ни в коем случае не по-
думала, что это демонстрируется нарочно
для нее.
Ловушка была открыта, ей оставалось
только войти.
Лязгнул металл открывавшейся двери.
- К вам посетители, Граф Дибстол, -
сказал тюремщик.
Он открыл внутреннюю решетку.
- Скажите им, чтобы пошли к черту! -
крикнул я. - На этой гнусной планете
нет ни одного человека, которого бы я
хотел видеть.
Не обращая внимания на мою реплику,
он ввел начальника тюрьмы и двух типов
в черном с суровыми лицами. Я демонс-
тративно игнорировал их. Они молча дож-
дались, пока уйдет охрана, затем более
худой открыл принесенную папку и кончи-
ками пальцев достал оттуда лист бумаги.
- Я не буду писать прощальную запис-
ку самоубийцы, можете убить меня во
сне, - прорычал я.
Я начал разыгрывать комедию. Он вни-
мательно поглядел на меня, но лицо его
не изменилось.
- Это несправедливое обвинение, -
спокойно проговорил он. - Я Королевский
Прокурор и никогда не допущу подобных
действий.
Все трое кивнули одновременно, как
заведенные от одной пружины. Эффект был
столь заразителен, что я тоже чуть не
кивнул.
- Я не совершу добровольного самоу-
бийства, - сказал я твердо. - Это мое
последнее слово по этому вопросу.
Королевский Прокурор достаточно дол-
го работал на своем месте, его трудно
было смутить. Он прокашлялся, пошелес-
тел бумагой и начал.
- Есть несколько криминальных дейс-
твий, которые могут быть вменены вам в
вину, молодой человек, - забубнил он.
У него было чрезвычайно мрачное вы-
ражение лица. Я невозмутимо зевнул.
- Я надеюсь, что этого не произой-
дет, - продолжал он, - так как это
только осложнит дело. Сам король не хо-
чет, чтобы это случилось. Он настоя-
тельно рекомендовал мне закончить это
дело как можно скорее и восстановить
между всеми мир. Я здесь для того, что-
бы привести его желание в исполнение.
Подпишите это извинение, и вас немед-
ленно отвезут на борт космолета, отле-
тающего ночью. Дело будет закончено.
- Пытаетесь избавиться от меня, что-
бы скрыть ваши пьяные драки во дворце?
Я усмехнулся. Лицо Прокурора нали-
лось краской, но с большим трудом он
сдержался. Если они сейчас выпроводят
меня с планеты - все пропало.
- Вы оскорбляете нас, сэр! - прого-
ворил он. - Не забывайте, вы и сами не
без греха в этом деле. Я от души сове-
тую вам подписать извинение и принять
снисходительность короля.
Он протянул мне бумагу, но я разор-
вал ее на куски.
- Извиниться? Никогда! - крикнул я
ему. - Я защищал свою честь от ваших
пьяных мужланов и жуликов дворян, самых
бессовестных из всех воров, укравших
права, справедливо принадлежавших моему
роду.
Все вышли. Начальник тюрьмы был
единственным из них, близким мне по
возрасту, поэтому именно ему я подска-
зал дорогу носком ботинка в соответс-
твующее место. Все было так, как и
должно было быть.
Дверь с шумом захлопнулась передо
мной, мятежным сыном земли Фрейбурской.
Я сделал все, чтобы привлечь внима-
ние Ангелины, но если этого не произой-
дет, я рискую провести остаток моих
дней за этими мрачными стенами.
Ожидание всегда плохо сказывалось на
моих нервах. Я мыслитель только в спо-
койное время, а в остальное - человек
действия.
Одно дело - разработать план и смело
приступить к его выполнению, совсем
другое - сидеть в грязной тюремной ка-
мере и думать, нет ли в логической цепи
разработанного плана слабых мест.
Выберусь ли я из этого мешка?
Скорее всего, это сделать нетрудно,
но лучше оставить как последнее средс-
твр.
Там, снаружи, я вынужден буду скры-
ваться, и у нее не будет шансов устано-
вить со мной связь.
От переживаний я сгрыз все ногти на
руках.
Следующий шаг был за Ангелиной, мне
оставалось ждать и надеяться, что она
не задержится с правильным решением
после анализа всех моих действий.
Через неделю я начал сходить с ума.
Королевский Прокурор не приходил, и
никаких разговоров о суде или приговоре
не было.
Я подкинул им раздражающую проблему,
и теперь они скребли головы, не зная,
что делать. Я почти решился бежать.
Выбраться из этой захолустной тюрьмы
само по себе было не сложно. Но ведь я
жду сообщения от своей беспощадной люб-
ви. Я рассматривал возможности, которые
она могла бы использовать. Может быть,
какое-то давление на двор, чтобы меня
освободили? Или тайно пронести напиль-
ник и записку, чтобы я выбирался своими
силами?
Вторая возможность казалась мне наи-
более вероятной, и каждый раз, получая
хлеб, я разламывал его, отыскивая
что-нибудь внутри.
На восьмой день Ангелина откликну-
лась в наиболее свойственной ей прямо-
линейной манере.
Ночью что-то непривычное разбудило
меня.
Шорохов не было слышно, я приник к
щели в двери и увидел свет в конце ко-
ридора. Ночной охранник лежал на полу,
а плотная фигура в маске, одетая во
что - то черное стояла над ним с дубин-
кой в руке.
Подошел другой незнакомец, одетый
аналогично первому, и они потащили ох-
ранника вдоль коридора по напрвлению ко
мне.
Один из них порылся в кармане, и
достал кусок красной материи, который
вложил в безвольные пальцы охранника.
Когда они подошли к моей камере, я
отскочил от двери и бесшумно скользнул
в постель.
Ключ заскрипел в замке, зажегся
свет. Я сел на кровать, изображая толь-
ко что проснувшегося человека.
- Кто тут? Что вы хотите?
- Быстренько вставайте и одевайтесь,
Дибстол. Мы вас выведем отсюда.
Это был первый головорез, которого я
видел. Дубинка еще свисала с его руки.
Я отвалил челюсть и пополз по кровати,
прижимаясь спиной к стене.
- Убийцы! - завопил я. - Так вот что
надумал король Вилли - затянуть петлю
мне на шее и сказать потом, что я пове-
сился сам! Добро пожаловать, но не ду-
майте, что это будет легко!
- Не будьте идиотом! - прошипел муж-
чина. - Закройте рот! Мы здесь, чтобы
спасти вас. Мы друзья.
Еще двое, одетые таким же образом,
появились за ним, в коридоре промель-
кнул четвертый.
- Друзья! - заорал я. - Убийцы, вот
вы кто! Вы дорого заплатите за это
преступление.
Четвертый из коридора прошептал что-
то, и остальные направились ко мне. Мне
хотелось получше рассмотреть главаря.
Это был маленький мужчина, если он
б ы л мужчиной. Одежда на нем висела
свободно, поверх всей головы была натя-
нута маска из чулка. Ангелина была при-
мерно такого роста. Рассмотреть подроб-
нее я не успел. Бандиты набросились на
меня. Я ударил одного ногой в живот и
отскочил,но у них были все преимущества.
Без обуви и оружия у меня не было шан-
сов, а они не боялись использовать свои
дубинки. Я еле сдержал победную улыбку,
когда они усмиряли меня.
Все еще сопротивляясь, я позволил
тащить себя в то место, где мечтал ока-
заться.
Глава 16.
Удар по голове меня всего лишь ос-
лабил, и только когда один из них сло-
мал у меня перед носом капсулу со
снотворным, я отключился. Конечно, у
меня не было ни малейшего представле-
ния, ни как далеко мы уехали, ни где
мы находимся на Фрейбуре. Наверное они
сделали антинаркотический укол, так
как первое, что я увидел,был худой тип
со шприцем в руке. Он наклонился, но я
отодвинулся.
- Собираетесь мучить меня до того,
как убить, свиньи! - сказал я, вспоми-
ная роль, которую играл.
- Не волнуйтесь, - произнес низкий
голос сзади, - вы среди друзей, кото-
рые разделяют ваше возмущение сущест-
вующим режимом.
Голос не был похож на Ангелинин.
Это был дородный человек с неприятным
выражением лица. Медик вышел, оставив
нас одних, и я понял, что план начал
действовать. Маленькие глазки, тяжелая
челюсть и надменный взгляд - я узнал в
нем одного из представителей Фрейбурс-
кого дворянства. Глядя на это уродли-
вое лицо, я копался в своей бездонной
памяти.
- Князь Рденрант, - сказал я.
Я пытался вспомнить, что еще о нем
читал.
- Я полагаю, вы скажете мне правду.
Не вы ли первый кузен Его Высочества?
Трудно предположить, что вы украли че-
ловека из королевской тюрьмы для своих
собственных целей...
- Это неважно, что вы полагаете, -
огрызнулся он зло.
Раздражение отразилось на его лице,
и прошло некоторое время, пока он взял
себя в руки.
- Виллельм может быть моим кузеном,
но это не означает, что я считаю его
идеальным главой нашей планеты. Вы го-
ворили о своих претензиях на более вы-
сокое положение и о том, что были об-
мануты. Это так? Или вы просто один из
придворных болтунов? Подумаете хоро-
шенько, прежде чем ответить. Вы можете
навредить себе. Найдутся и другие лю-
ди, которые думают так же, как и вы,
жаждущие изменить порядок.
Импульсивность, энтузиазм - вот что
я должен был проявить. Или лояльный
друг, или смертельный враг - других
вариантов не было. Я рванулся вперед и
крепко схватил его за руку.
- Если вы сказали мне правду, вы
получили единомышленника, который пой-
дет рядом с вами. Если солгали, и это
просто ловушка короля, тогда, Князь,
будьте готовы сражаться.
- Нет необходимости в сражениях, -
сказал он.
Он с трудом освободил свою руку.
- По крайней мере между нами. Впе-
реди трудный путь, и мы должны дове-
рять друг другу.
Он хрустнул суставами и мрачно взг-
лянул в окно.
- Я искренне надеюсь, что смогу
полностью положиться на вас. Фрейбур
во времена наших предков был совсем
другим. Лига задушила инстинкты борьбы
нашего народа. Ведь нет ни одного че-
ловека, на кого я мог бы положиться.
- А те, кто взял меня из камеры?
Они, вроде, действуют достаточно хорошо.
- Грубая сила! - воскликнул он.
Он надавил кнопку в ручке кресла.
- Твердолобые болваны. Этих я могу
нанять, сколько угодно. Мне нужны лю-
ди, которые могут руководить, помогать
мне вести Фрейбур к светлому будущему.
Я не стал говорить о человеке, ко-
торый стоял в коридоре и руководил
всей ночной операцией. Если Рденрант
не хочет говорить об Ангелине, я тоже
не буду касаться этого предмета, но
раз ему хочется видеть во мне умного
коллегу, надо ему подыграть.
- Скажите, вы специально оставили в
руке охранника кусок мундира? Он бро-
сался в глаза.
Глаза его сузились, когда он повер-
нулся, чтобы посмотреть на мен.
- Вы очень наблюдательны, Бент, -
сказал он.
- Дело практики, - ответил я.
Я пытался одновременно изобразить
скромность и честолюбие.
- Этот кусок материи с пуговицей в
руке охранника выглядел, как будто его
оторвали в борьбе. В то же время я ви-
дел, что все были одеты только в чер-
ное. Может быть у этого другой смысл...
- Чем дальше, тем больше я радуюсь,
что встретился с вами, - сказал он. Он
обнажил все свои кривые зубы с выраже-
нием, которое, видимо, считал за улыбку.
- Люди Старого Дюка имеют красную
ливрею, как вы несомненно знаете...
- А Старый Дюк является сильнейшей
опорой Виллельма Девятого, - закончил я
за него. - И с л а б е й ш и м не
повредит, если он рассориться с королем.
- Не слабейшим, - как эхо, повторил
Рденрант.
Он снова показал мне все свои зубы.
Он начал вызывать у меня отвращение.
Однако, если это было доверенное ли-
цо Ангелины для действий на планете,
то, несомненно, она сделала наилучший
выбор.
Но у него едва ли хватит широты во-
ображения представить себе идеи Ангели-
ны в полном об'еме. Я думаю, что деньги
и титул, да еще амбиции - именно те ка-
чества, которыми она прельстилась.
Непонятным было только, где она сама.
Кто-то вошел в дверь, и я сжался,
приготовившись к схватке. Это оказался
всего лишь робот, но производивший та-
кой лязг и грохот, что впору было испу-
гаться. Князь приказал этому чудищу
принести выпивку, и, когда тот повер-
нулся, я увидел, что с задней стороны
плеча у него торчит труба. В воздухе
явственно чувствовался резкий запах
угольного дыма.
- Этот робот что, работает на угле?
Я хихикнул.
- Да, - сказал Князь.
Он налил в стаканы.
- Это прекрасный пример развала
Фрейбурианской экономики, мудро руково-
димой Виллельмом Некомпетентным. Вы
разве видели подобных уродов в столице?
- Да вроде нет, - ответил я.
Я вытаращил глаза на извергаемые
клубы дыма и следы ржавчины и угольной
пыли на его корпусе.
- Конечно, меня долго не было... Все
меняется...
- Они не меняются настолько быстро!
И не демонстрируйте мне тут, Дибстол,
галактические замашки. Я был в Мистель-
дроссе и видел, как там живут. У вас
вообще нет роботов, даже таких дрянных.
Он в бессильной злости отвесил монс-
тру пинок. Тот слегка качнулся и для
поддержания равновесия щелкнул клапа-
ном, пропуская пар в ножной поршень.
- Двести лет прошло с того дня, как
мы в Лиге, котороя поит нас молочком и
успокаивает. И для чего? Чтобы король
во Фрейбурбаде купался в роскоши, в то
время как мы здесь получаем несколько
роботов с куриными мозгами и примитив-
нейшей системой управления и должны
продолжать строить малоэффективных ро-
ботов сами. Аппарат, который вы будете
считать автоматическим, может оказаться
обычной лодкой с веслами.
Он осушил стакан, и я не сделал по-
пытки об'яснить ему экономику галакти-
ческой коммерции, престиж планеты и
многочисленные уровни межкоммуникаций.
Эта затерянная планета была отрезана от
основного потока галактической культу-
ры, может быть, тысячу лет, пока вновь
после распада не установила контакт.
Они должны были возрождаться постепен-
но, без катаклизмов, которые могут на-
рушить процесс. Конечно, хоть миллиард
роботов могут быть присланы завтра же.
И что хорошего это принесет экономике?
Наверняка много лучше ввести на планету
блоки управления, чтобы местные сами
строили для себя то, что хотят. Если им
не нравиться конечный продукт, они мо-
гут улучшить схему, вместо того, чтобы
жаловаться.
Князь, конечно, в этом направлении
не думал. Ангелина очень тонко сыграла
на его предрассудках и личном самолю-
бии.
Внезапно Князь подался вперед и пос-
тучал по шкале на боку робота.
- Посмотрите на него! - крикнул он.
- Давление упало на восемьдесят фунтов!
А дальше,как вы понимаете, он вообще
перестанет соображать и рухнет на пол.
Поддерживай давление, идиот!
Внутри робота что-то щелкнуло, он
наклонился и поставил поднос со стака-
нами на стол. Я сделал небольшой глоток
и стал с наслаждением наблюдать. Разд-
ражающе медленно подкатившись к камину,
он открыл дверцу у себя в животе, отку-
да вырвалось пламя. Поддев угольным
совком приличную порцию антрацита, он
швырнул его себе в нутро и снова зах-
лопнул дверцу. Для внутренних помещений
он, конечно, не подходил.
- Вон, дубина! - заорал Князь.
Он зашелся от кашля. Дым начал рас-
сеиваться. Я налил себе еще и решил в
первую очередь выяснить все о Рденранте.
Нужно было действовать активнее, ес-
ли я собирался поймать Ангелину. Вся
постановка дела явно указывала на ее
присутствие, а вот самой ее не было
видно. В гостиной я встретил несколько
офицеров из окружения Князя. Один из
них, Курт, молодой небогатый дворянин,
показал мне замок, состоявший из башен
и небольшой слободы, обнесенной высокой
стеной, отделявшей их от собственно го-
рода. Не наблюдалось никаких явных
признаков планов Князя. Невдалеке нес-
колько вооруженных волонтеров нудно от-
рабатывали какие-то приемы. Это все
выглядело слишком мирно, чтобы быть по-
хожим на правду - ведь доставили же ме-
ня сюда не случайно. Я деликатно задал
Курту несколько вопросов, и он любезно
на них ответил.
Подобно большинству мелкопоместных
дворян, он испытывал недовольство цент-
ральной властью, хотя, конечно, сам по
себе ничего никогда делать не собирался.
Его завербовали, он был готов под-
держать планы, хотя сама идея ему была
не очень понятна.
То, что он не говорил мне всей прав-
ды, стало очевидно, когда я поймал его
на лжи.
Мимо нас прошли женщины, и Курт ска-
зал, что это жены двух других офицеров.
- А вы тоже женаты? - спросил я.
- Нет. Все не было времени. А сей-
час, я думаю, не до этого. Когда все
закончится, и жизнь войдет в норму,
можно будет и об этом подумать.
- Это верно, - согласился я. - А что
Князь, он женат? Меня столько лет здесь
не было, что я от всего этого отключил-
ся. Жены, дети и тому подобное.
Мне показалось, что при ответе он
несколько замялся.
- Ну, можно сказать... Я знаю,
Князь, был женат, но там что-то случи-
лось, и теперь он не женат.
Он запнулся и перевел мое внимание
на что-то еще, уходя от предмета разго-
вора.
Путь Ангелины всегда был отмечен
трупами, наверное, имеются и сейчас
один - два. Выглядит вполне правдопо-
добной ее связь со "случайной" смертью
жены Князя.
Если бы смерть была естественной,
Курт не стал бы уходить от этого разго-
вора. Он замолчал, а я не допытывался.
Хотя Ангелина не может быть на виду,
ее следы окружают меня со всех сторон.
Теперь это было только дело времени.
Я могу прижать Курта и отыскать тех
громил, которые вытащили меня из тюрь-
мы, поставить им выпивку, разговорить,
расположив к себе, а потом вытянуть из
них все, что можно, о человеке, который
ими руководил.
Ангелина сама сделала первый шаг.
Один из угольных роботов, гремя и
клацая, принес мне записку. Князь хотел
видеть меня.
Когда я вошел, Князь уже был сильно
и устойчиво пьян.
Кроме того, комната была заполнена
сладким табачным дымом. В его сигаре-
тах, видимо, был не только табак.
Это означало, что он с утра был в
расстроенных чувствах, но я не собирал-
ся быть в числе его утешителей.
Чувства эти, конечно, не отразились
на моем лице. Я изобразил исключитель-
ное внимание.
- Пора за дело, сэр? Вы для этого
послали за мной? - спросил я.
- Садитесь, - пробормотал он.
Он указал на кресло.
- Угомонитесь. Хотите сигарету?
Он подтолкнул ко мне коробку, напол-
ненную коричневатыми цилиндрами.
- Нет, сэр. В настоящее время я не
курю. Это обостряет зрение и реакцию,
спусковой палец должен действовать без-
укоризненно.
Мысли Князя витали где-то далеко.
Мне казалось, что он меня не слышит.
Потирая щеку, он оглядывал меня
сверху вниз. Наконец после внутренней
борьбы какое-то решение отразилось на
его лице?
- Что вы знаете о семействе Радебре-
хен? - спросил он.
Вопрос был настолько необычен, что
даже ошарашил меня.
- Абсолютно ничего, - ответил я иск-
ренне. - А что?
- Нет, нет, - быстро ответил он.
Он снова потер щеку. Голова у меня
начала туманиться от воздуха комнаты, а
как же должен был чувствовать себя он?
- Пойдемте со мной, - сказал он.
Он с трудом выбрался из кресла.
Пройдя через многочисленные залы
вглубь здания, мы остановились около
двери, похожей на все остальные, перед
которой стоял охранник - грозного вида
мускулистый тип со скрещенными на груди
руками.
В одной из них была зажата рукоять
пистолета.
При нашем приближении он даже не по-
шевелился.
- Он со мной, - сказал Рденрант
брюзгливым тоном.
- Я должен обыскать его, - сказал
охранник. - Приказ.
Становилось все интереснее. Кто-то
отдает приказы, которые не может нару-
шить князь, и это в его-то замке! Будто
бы я не знал. Кроме того, я узнал голос
охранника. Он был одним из тех, кто за-
бирал меня из тюремной камеры. Он быст-
ро и тщательно обыскал меня и отступил
на шаг. Князь открыл дверь, и я после-
довал за ним, стараясь не отдавить ему
пятки.
Теория теорией, а практика практикой.
Я был почти уверен, что встречу Ан-
гелину, и все же увидеть ее сидящей за
столом было подобно шоку. Словно элект-
рический разряд пробежал по спинному
мозгу. Настал момент, которого я ждал
долгое время. Необходимо было взять се-
бя в руки и надеть маску равнодушия, с
поправкой, естественно, на то, что пе-
ред здоровым молодым мужчиной оказалась
привлекательная, соблазнительная женс-
твенность.
Конечно, девушка была мало похожа на
Ангелину, но сомнений не было. Измени-
лось лицо и цвет волос, но и на новом
лице сохранилось выражение ангела, что
и раньше. Фигура осталась практически
той же, за исключением, возможно, не-
больших улучшений. Ее трансформация бы-
ла поверхностной, не такой глубокой,
как у меня.
- Это Граф Дибстол, - скаазл Князь.
Он остановил на ней свой затуманен-
ный взор.
- Это человек, которого вы хотели
видеть, Энжела.
Итак, она осталась ангелом, только с
другим именем. Это плохая привычка. Я
знал нескольких людей, которые попались
только потому, что выбрали себе новое
имя слишком похожим на старое.
- Спасибо вам, Касситор, - сказала
она. - Очень любезно с вашей стороны
привести ко мне Графа Бента.
Касси, видимо, ожидая более теплого
приема, переступая с ноги на ногу, бор-
мотал что-то себе под нос.
Однако Ангелина-Энжела оставила тем-
пературу приема той же, а может, и
опустила еще градуса на два, начав пе-
ребирать какие-то бумаги у себя на сто-
ле.
Несмотря на свое состояние, Князь
все понял.
Он вышел, опять что-то бормоча, и на
этот раз я понял, что это было самое
короткое и грубое слово в местном диа-
лекте.
Мы остались одни.
- Зачем вы лгали, будто служили в
Звездной Гвардии? - сросила она совер-
шенно спокойно.
Она продолжала копаться в бумагах. Я
сделал намек на саркастическую улыбку и
сбил несуществовавшую пыль с рукава.
- Не мог же я рассказать этим прек-
расным людям, чем я действительно зани-
мался все эти годы.
Глаза мои излучали простодушие.
- И чем же вы занимались, Бент? -
спросила она все тем же ровным, без
эмоций голосом.
- А вот это уже мое дело, - сказал я
в ее тональности. - И прежде чем отве-
чать на вопросы, я бы хотел узнать, кто
вы, и как оказалось, что вы имеете
здесь большее влияние, чем великий
Князь Касситор?
Я решил идти напролом, но это ее не
смутило, и она снова завладела инициа-
тивой.
- Ну, поскольку у меня здесь большее
влияние, я думаю, вы найдете желание
отвечать на мои вопросы. Не бойтесь шо-
кировать меня, вас удивит, сколько я о
вас знаю.
Нет, возлюбленная Ангелина, совсем
не удивит. Но не мог же я все выложить
без всякого сопротивления.
- Ведь за всей этой идеей революции
стоите вы, не так ли, - сказал я в ут-
вердительной, а не в вопросительной ма-
нере.
- Да, - сказала она.
Она положила на стол бумаги, чтобы
видеть меня.
- Тогда вы должны знать. Я занимался
контрабандой. Это очень интересное за-
нятие, если знать, где что брать. Через
несколько лет я понял, что это наиболее
выгодный бизнес. Однако, в конце кон-
цов, некоторые правительства увидели во
мне опасного конкурента, так как хотели
обкрадывать народ единолично. Под дав-
лением обстоятельств я вернулся на свою
тихую родину для отдыха.
Ангел мой не хотела покупать кота в
мешке и задала мне массу прекрасных
вопросов, показывавших ее полную осве-
домленность в этом деле. Я не боялся,
так как в свое время пропустил через
свои руки этим способом мегасуммы. Вол-
новался я только за детали, так как за-
нимался этим в молодости, еще не дос-
тигнув профессиональных высот. Войдя в
роль, я старался запомнить все, что го-
ворил. Это был решающий момент, когда
не допускалось ни малейшего намека или
жеста, способных воскресить в ее памяти
Скользкого Джима ди Гриза. Я должен ка-
заться местным трупом, витающим все еще
в облаках вселенной.
Атмосфера нашей беседы с выпивкой и
дымившимися сигаретами была, конечно,
подстроена, чтобы ослабить мой контроль
над собой и дать мне возможность допус-
кать ошибки. Я действительно пару раз
соврал, но так, чтобы она отнесла это
за счет моего мальчишеского задора.
Когда напряжение спало, я попытался сам
задать вопрос.
- Скажите, с вами никак не связана
местная семья Радебрехен?
- Почему вы спрашиваете? - спросила
она холодно и жестко.
- Выш улыбчивый друг Касситор Рден-
рант спросил меня об этом перед тем,
как идти сюда. Я сказал ему, что ничего
не знаю. Это как-то связано с вами?
- Это... Они хотят убить меня, - от-
ветила она.
- Ну это же глупо и отвратительно, -
сказал я, принимая эффектную позу.
Она проигнорировала.
- Чем я могу вам помочь? - спросил я.
Я возвратился к делу, раз моя мужс-
кая привлекательность на нее не подейс-
твовала.
- Я хочу, чтобы вы были моим телох-
ранителем, - сказала она.
Когда я улыбнулся и открыл рот, что-
бы ответить, она перебила.
- И, пожалуйста, избавьте меня от
всяких комплиментов по поводу тела, ко-
торое будете с удовольствие охранять. Я
достаточно наслушалась этого от Касси-
тора.
- Я хотел только сказать, что прини-
маю предложение.
Это была ложь, так как фразы, анало-
гичные отмеченным, вертелись у меня на
языке. Я напомнил себе, что, как это ни
трудно перед лицом Ангелины, но расс-
лабляться я не имею права.
- Расскажите мне только что-нибудь о
людях, которые хотят убить вас.
- Известно, что Князь Рденрант был
женат, - сказала Ангелина.
Она поигрывала, словно девочка, ста-
каном.
- Его жена совершила самоубийство
самым глупым образом. Ее семья - эти
самые Радебрехены - думают, что ее уби-
ла я, и хотят отомстить, убив в ответ
меня. В этом заброшенном углу Фрейбура
еще сохранилась вендетта, и эти богатые
идиоты тоже ее исповедуют.
Вот теперь картина прояснилась.
Князь Рденрант, прирожденный оппор-
тунист, чтобы увеличить состояние, же-
нился на дочери этой семьи. Все было
прекрасно, пока не появилась Ангелина.
Не зная местных обычаев, связанных с
мщением, она убрала с пути камень
преткновения.
Но что-то было сделано не так, или
Князь где-то сплоховал, и возникла вен-
детта. Теперь мой Ангел хочет просунуть
мою нежную плоть между собой и убийцами.
Я задал еще один вопрос.
- Это было самоубийство, или вы уби-
ли ее? - спросил я.
- Да, я убила ее, - сказала она.
Все наши карты лежали на столе. Ре-
шение было за мной.
Глава 17.
Итак, что же нужно делать? Я не со-
бирался стрелять или бить ее по голове,
чтобы арестовать. Нет, я, конечно, со-
бирался ее арестовать, но в будущем.
Ведь нельзя же сделать это в центре ци-
тадели Князя. Кроме того, хотелось под-
робней разобраться в деятельности Кня-
зя, так как она была, несомненна, в
компетенции Специального Корпуса. Если
я собирался вернуться, то с таким по-
дарком мне было бы значительно легче
это сделать.
Но вообще-то я не был уверен, что
хочу вернуться. Трудно забыть тот за-
ряд, которым они пытались взорвать ме-
ня. В целом все было не так просто. Сю-
да оказалось замешанным множество
факторов.
Находясь большую часть времени с Ан-
гелиной, я откровенно любовался ею и
забывал о телах, плававших в космосе.
Они приходили ночью и терзали мою со-
весть, но я всегда засыпал раньше, чем
они успевали сделать свое дело.
Жизнь была постелью из роз, и можно
было наслаждаться ею, пока цветы не за-
вяли.
Наблюдать, как она работает, было
истинным удовольствием.
Если бы вы поставили меня к стенке и
заставили признаваться, я бы ответил,
что кое-чему я у нее научился.
Она ведь самостоятельно организовала
революцию на мирной планете, которая
имела много шансов на успех.
В некоторой степени я ей помогал.
Несколько раз она обращалась ко мне
с вопросами и во всех случаях следовала
моим рекомендациям.
Конечно, я никогда не свергал прави-
тельства, но криминальные законы во
всем едины, вне зависимости от примене-
ния.
Однако это было редко.
Большую часть времени, особенно в
первые несколько недель, я оставался
телохранителем, защитником от покушения.
Подобное положение, конечно, не мог-
ло не вызывать у меня иронической улыб-
ки.
Существовал однако в нашем маленьком
Мятежном Раю змей, имя которому было
Рденрант.
Из отдельных слов, услышанных в раз-
ных местах, я начал подозревать, что
Князь вовсе не хочет быть революционе-
ром. Чем ближе был день выступления,
тем бледнее он становился. К этому до-
бавлялись его физические пороки, и од-
нажды произошел конфликт.
Ангелочек и Князь совещались, а я
сидел сбоку в приемной.
Когда удавалось, я бессовестно подс-
лушивал.
На этот раз, закрывая дверь, я тоже
оставил маленькую щелочку.
Осторожно манипулируя пальцами, я
расширил ее, пока не услышал голоса.
Князь почти кричал, в его словах от-
четливо прослеживалась недвусмысленная
попытка шантажа.
Затем тон понизился, и как я ни
прислушивался, но ничего не услышал.
Потом в его голосе зазвучало хны-
канье, перемежавшееся сахарной лестью.
Ответ Ангелины был однозначен -
громкое и решительное н е т.
Его вопль поднял меня на ноги.
- Но почему? Всегда только н е т !
Хватит с меня!
Послышался звук рвущейся материи,
что-то упало на пол и разбилось.
Одним прыжком я влетел в дверь.
Перед моим взором открылась живопис-
ная батальная сцена.
Одежда Ангелины была разорвана на
одном плече, Князь стоял рядом, вцепив-
шись пальцами, словно когтями, ей в ру-
ку.
Выхватив пистолет, я рванулся впе-
ред, но Ангелина была быстрее.
Схватив со стола бутылку, она ловко
ударила его по голове. Князь рухнул,
как подкошенный.
Подтянув разорванную блузу, она сде-
лал останавливающий жест.
- Уберите пистолет, Бент. Все закон-
чилось, - сказала она спокойно.
Я подчинился, но только после того,
как убедился, что Князь без движения, и
моя помощь не требуется.
Она справилась сама.
Когда я встал, она уже уходила,
пришлось ее догонять.
Остановившись перед своей комнатой,
она бросила мне:
- Ждите здесь.
Не нужно было быть слишком прозорли-
вым, чтобы предсказать наступление пло-
хих времен.
Придя в себя, Князь, несомненно,
примет нужное решение и об Ангелине, и
о революции.
Я размышлял, обдумывая эти вопросы,
когда она позвала меня.
Ее руки покрывал длинный платок,
скрыший разорванное платье.
Внешне она выглядела спокойно, но
скрытый блеск в глазах выдавал волнение.
Я заговорил, как мне казалось, о
том, что должно было беспокоить ее в
первую очередь.
- Хотите, чтобы я присоединил Князя
к его родовитым предкам в семейном
склепе?
Она отрицательно покачала головой.
- Он еще пригодится. Мне удается
справляться с моим темпераментом, дер-
жите под контролем и свой.
- С этим у меня все в порядке. Но
неужели вы думаете, что после всего
происшедшего можно продолжать с ним ра-
ботать? У него, между прочим, серьезная
травма головы.
Подобные мысли не обременяли ее. Она
отмахнулась рукой.
- Я все еще могу управлять им, и он
будет делать все, что я хочу, разумеет-
ся, в определенных пределах. Ограниче-
ниями служат его собственные природные
способности, о чем я не знала, ставя
его во главе восстания. Жаль, что тру-
сость медленно разрушает первоначальную
решительность его намерений. Но он все
еще считается главарем, и мы должны ис-
пользовать его в этом качестве. А сила
и власть должны быть в наших руках.
Я человек не медлительный, но осто-
рожный. Прежде чем ответить, я обдумал
ее слова со всех сторон.
- Что означает это "мы" и "наше"?
Где тут мое место?
Ангелина расположилась в кресле и
откинула со лба свои прелестные золотые
волосы. В ее улыбке было около двух ты-
сяч вольт, и предназначалась она мне.
- Я хочу, чтобы вы участвовали в
этом деле вместе со мной, - сказала она
с теплыми интонациями, - партнером. Мы
держим впереди Князя Рденранта, пока не
придет успех, затем устраняем его, и
все остальное делаем сами. Согласны?
- Да, - сказал я.
Потом с особым воодушевлением я сно-
ва повторил:
- Да!
Впервые я был столь однословен. Нуж-
но было срочно собраться с мыслями.
- И все-таки, почему я? Простой те-
лохранитель, который заботится прежде
всего о восстановлении своих украденных
прав. Не велик ли скачок от мальчика на
побегушках до председателя правления?
- Зачем спрашивать, если вы сами все
понимаете, - сказала она.
Она улыбнулась, отчего температура в
комнате поднялась градусов на десять.
- Вы можете руководить этим делом
так же хорошо, как и я - вам это нра-
вится. Мы вместе сделаем революцию и
завоюем планету. Что вы на это скажете?
Пока она говорила, я ходил взад и
вперед.
Она встала, взяла меня за руку и ос-
тановила.
Тепло ее пальцев жгло меня огнем
сквозь рубашку.
Ее лицо было прямо передо мной, а
голос стал бархатным и низким - такого
я никогда не слышал.
- Это будет прекрасно. Обязательно.
Ты и я... вместе.
О б я з а т е л ь н о !
Бывает, когда словами не скажешь, и
тогда говорит ваше тело.
Это был тот самый случай.
Мои руки обняли ее и прижали к себе,
мой рот приник к ее губам.
Она ответила мне тем же. Руки ее ле-
жали на моих плечах, губы были ласковы-
ми. Продолжалось это столь мало, что
впоследствии я не был уверен, было ли
это вообще. Теплота внезапно исчезла,
все стало плохо.
Она не боролась со мной, не пыталась
оттолкнуть, но губы ее вдруг стали без-
жизненными, а глаза совершенно пустыми.
Она так и стояла, пока я не опустил
руки и не отошел, потом снова села в
кресло.
- Что случилось? - выдавил я из себя.
- Хорошенькое личико - это все, о
чем вы думаете? - спросила она.
В ее голосе было рыдание, страдание
исказило ее лицо.
- Все вы мужчины похожи... все оди-
наковы!
- Невероятно! - крикнул я в раздра-
жении. - Вы же хотели, чтобы я вас по-
целовал, не отрицайте! Что изменилось в
ваших мыслях?
- А захотели бы вы поцеловать е е ?
- выкрикнула Ангелина в иступлении, ко-
торого я не мог понять.
Она дернула тонкую цепочку вокруг
шеи и швырнула ее мне. На ней висел ма-
ленький медальон, еще теплый от ее те-
ла. При падении света под определенным
углом на нем ясно просматривалось изоб-
ражение.
Мне удалось кинуть только один
взгляд на девушку на фотографии. Что-то
опять изменилось в мыслях у Ангелины,
она вырвала цепочку и стала толкать ме-
ня к двери.
Дверь захлопнулась за мной, загремел
тяжелый засов.
Не обращая внимания на удивленного
охранника, я направился к себе в комна-
ту.
Но что означала ее внезапная холод-
ность и эта фотография?
Зачем она носила ее?
Хотя я видел ее один миг, этого было
достаточно.
На фото была молодая девушка, может
быть, сестра.
Ужасные генетические законы говорят,
что возможно неопределенно большое чис-
ло комбинаций.
Эта девушка была отвратительно урод-
лива - другого слова не подберешь.
Дело было не в каком-то одном факто-
ре, вроде горбатой спины, выпирающей
челюсти или торчащего носа.
Тут была комбинация черт, составляю-
щих единое отталкивающее целое, которое
вызовет отвращение у кого угодно.
Тут я понял, что непроходимо глуп.
Ангелина дала мне взглянуть на глу-
бинные причины того, что изломало, ис-
коверкало ей жизнь.
Сразу стало ясно многое другое.
Сколько раз, глядя на нее, я удив-
лялся, как может такая испорченная
сущность находиться в такой очарова-
тельной упаковке.
Теперь ответ был ясен - я не видел
первоначальной оболочки. Мужчина еще
как-то может терпеть свою уродливость,
но что должна чувствовать в такой ситу-
ации женщина? Как жить, когда каждое
зеркало - твой враг, и люди поскорее
отворачиваются, увидев тебя? Что де-
лать, если, к счастью или несчастью, вы
наделены острым наблюдательным разумом,
который все видит и сознает, делает не-
утешительные выводы, мучается от знаков
отвращения?
Некоторые девушки могли бы покончить
жизнь самоубийством, но не Ангелина. Я
могу предположить, что сделала она.
Презирая себя, ненавидя свой мир и лю-
дей в нем, она не испытывала угрызений
совести, задумывая преступления с целью
добычи денег для операции по исправле-
нию какого-то уродства, потом еще денег
для следующей операции.
Затем, когда кто-то пытался остано-
вить ее однажды, она легко, а возможно,
и с удовольствием убила его. Медленный,
жуткий под'ем через преступления к кра-
соте с достойным удивления разумом.
Бедная Ангелина. Я мог бы пожалеть
ее, если бы не убийства, которые она
совершила. Бедная, несчастная, одинокая
девушка, которая, выигрывая одни битвы,
безнадежно проигрывала другие. Она су-
мела придать телу очаровательные, дейс-
твительно ангельские формы, а мозг, ко-
торый управлял всем процессом,
постепенно деформировался, пока не стал
таким же уродливым, как раньше тело.
Но если можно изменить тело, почему
нельзя изменить мозг? Можно ли что-то
для нее сделать?
Я так напряженно думал, что не мог
усидеть в своей маленькой комнате и вы-
шел на воздух.
Близилась полночь, внизу должна была
быть охрана, и все двери были заперты.
Я решил подняться наверх. В саду на
крыше не должно было быть никого. Можно
будет прогуляться в одиночестве.
На Фрейбуре нет Луны, но ночь была
ясная, звезды давали достаточно света,
чтобы видеть вокруг.
Охранник на крыше приветствовал ме-
ня, когда я вышел. Был виден красный
огонек сигареты у него в руке.
Я должен был что-то сказать по этому
поводу, но мысли были заняты совсем
другим.
Повернув за угол, я остановился и,
облокотившись о парапет, стал смотреть
на темные громады гор.
Что-то задерживало мое внимание, и
через несколько минут я понял, что это
было: охранник.
Он был на посту и курил, хотя часо-
вому это не положено.
Может быть, я слишком придирался, но
мне это не понравилось.
В любом случае, поскольку это меня
беспокоило, стоило вернуться и сказать
ему несколько слов.
Его не было на обычном месте, и это
радовало; значит ходит вокруг и наблю-
дает. Я пошел обратно и вдруг заметил
сломанные цветы, свисавшие с края крыши.
Это было совершенно невероятно, так
как верхний сад был предметом гордости
и постоянных забот Князя. Издали я уви-
дел среди цветов какое-то темное пятно
и понял, что дела очень и очень плохи.
Это был часовой, мертвый или при
смерти. Мне не нужно было искать причи-
ну, почему кто-то мог оказаться здесь
ночью.
Причиной была Ангелина. Ее комната
была на верхнем этаже почти под этим
местом. В пяти метрах ниже была видна
белая площадка балкона перед ее окном и
что-то темное и бесформенное, припавшее
к стене. Мой пистолет остался в комнате.
Это был один из немногих случаев в
моей жизни, когда я не выполнил всех
предосторожностей. Я должен был спасти
Ангелину.
Все это в доли секунды промелькнуло
у меня в мыслях, когда я взялся за край
балюстрады. Рука наткнулась на крохот-
ный крючок, к которому была привязана
веревка, практически невидимая, но
крепкая, как канат. Убийца спустился с
помощью специального прибора, выпускав-
шего из себя нить, словно паук. Нить
представляла собой субстанцию, состояв-
шую из одной мономолекулы, способной
выдержать вес человека. Если бы я попы-
тался спуститься по ней, то лишился бы
пальцев - она была острее бритвы.
На балкон можно было попасть, дос-
тигнув маленькой площадки под ним, для
чего нужно было пройти почти два кило-
метра по долине. Я принял решение пры-
гать, всчкочил на перила и поймал рав-
новесие.
Подо мной бесшумо открылось окно. Я
оттолкнулся и, целясь пятками в челове-
ка, полетел вниз.
В воздухе меня развернуло, и я вмес-
то того, чтобы ударить, рухнул ему на
плечи. Мы оба покатились по балкону.
Древние камни задрожали, но выдержа-
ли.
Падение слегка оглушило меня, но я
надеялся, что его плечам досталось не
меньше, чем моим ногам. Несколько се-
кунд я был беспомощным, затем совладал
с собой и пополз к нему. От удара из
его рук выпал длинный тонкий кинжал. Я
увидел, как блеснуло его лезвие. Он ус-
пел к нему раньше и, зарычав, нанес
удар, который, к счастью, не задел ме-
ня, а только пропорол рукав. Пока он не
отскочил, я схватил его запястье с но-
жом и крепко сжал.
Это была безмолвная, кошмарная бит-
ва, ценой которой, как мы оба хорошо
понимали, была жизнь. Из-за ушиба ноги
я не смог быстро встать, и он, более
тяжелый и более сильный, оказался свер-
ху. Обоими руками я с трудом удерживал
его руку со смертоносным клинком. Стоя-
ла мертвая тишина, слышалось только на-
ше тяжелое дыхание.
Перевес начал склоняться на сторону
убийцы, вес и неумолимая сила делали
свое - кинжал медленно опускался. Лез-
вие было совсем рядом, но тут я заме-
тил, что вторая его рука безжизненно
висит. Она была сломана при падении, а
он даже не издал ни звука.
Никогда человек не сражается так от-
чаянно, как при борьбе за жизнь. Мне
удалось вытащить из-под него одну ногу
и, извернувшись, я ударил коленом в его
сломанную руку. Он содрогнулся от боли.
Я повторил удар сильнее. Пытаясь от-
страниться, он потерял равновесие и
согнул локоть, стараясь удержаться от
падения. Вложив все силы, которые были
в моем теле, я развернул его руку лез-
вием вверх.
Это почти удалось мне, но он все-та-
ки был сильнее, лезвие только слегка
царапнуло его грудь. Я собрал силы,
чтобы повторить прием, но внезапно он
содрогнулся и умер.
Хитростью меня не возьмешь, но это
была не хитрость. Я почувствовал, как в
спазме закаменели его мускулы, когда он
упал в сторону, но все равно не разжал
хватки, пока за мной не зажегся свет в
окне. Только теперь я увидел жуткие
желтые капли на лезвии кинжала - мгно-
венно действующий нервно-паралитический
яд.
Там, где лезвие задело рукав моей
рубашки, тоже остался желтый след. Я
знал, что этот яд не нуждается во вве-
дении внутрь, он также хорошо действует
на обнаженную кожу.
С невероятными предосторожностями,
борясь с дрожью в руках от усталости, я
стянул рубашку. Только когда она была
сброшена поверх трупа, я расслабился и
глубоко вздохнул.
Нога у меня действовала, хотя и
сильно болела. Видимо я не сломал ее, а
только сильно ушиб, так как мой вес она
держала. Я шире открыл высокое окно в
комнату, и труп позади меня ярко осве-
тился. Ангелина спокойно сидела на кро-
вати, прижимая к груди одеяло, но в
глазах ее виднелась тревога. Она поня-
ла, что произошло.
- Он мертв, - сказал я хриплым голо-
сом.
Горло мое пересохло, и я прокашлялся.
- От собственного яда.
Я прошел в комнату, растирая ногу.
- Я спала и даже ничего не слышала,
когда он открыл окно, - сказала она.
Спасибо.
Актриса, лгунья, обманщища, убица -
она играла сотни ролей, говорила бес-
численным количеством оттенков голосов.
Но сейчас в этих последних словах ощу-
щалось неподдельное чувство. Эта попыт-
ка убийства произошла слишком быстро
после предшествовавшей тяжелой сцены.
Ее защитные реакции еще не успели во-
зобладать над естественными эмоциями.
Волосы рассыпались у нее по плечам,
на ней была красивая ночная сорочка,
сделанная из какого-то тонкого и мягко-
го материала. Все события этой ночи да-
вали мне право действовать смело. Я сел
на постель и обнял ее за плечи. Медаль-
он с разорванной цепочкой лежал на сто-
лике перед кроватью. Я взял его в руку.
- Пойми, этой девушки не существует,
она осталась только в твоей памяти, -
сказал я. - Это все в прошлом. Ты была
ребенком, а теперь ты женщина. Ты была
девочкой, а теперь ты женщина. Ты, мо-
жет, и была этой девочкой, но сейчас ты
- не она!
Я резко повернулся и выбросил ме-
дальон в окно в темноту.
- Все это осталось в прошлом, Анге-
лина! - крикнул я во все горло. - Ты -
это только ты!
Я поцеловал ее, и на этот раз она
уже не оттолкнула меня. Как я нуждался
в ней, так и она нуждалась во мне.
Глава 18.
Как только рассвет коснулся неба, я
отнес тело убийцы к Князю. Я был лишен
удовольствия разбудить его, так как
сержант охраны уже сделал это, когда
обнаружил лежащего часового на крыше.
Он был мертв от того же самого отрав-
ленного ядом клинка. Начальник и охрана
топтались вокруг тела на полу приемной
Князя и с недоумением рассуждали об
этой непонятной смерти часового. Они не
видели меня, пока я не бросил свой груз
рядом с часовым, напугав их.
- Это убийца, - сказал я не без гор-
дости.
Князь Касситор наверняка узнал тело,
так как, взглянув на него, резко
вздрогул. Несомненно, это был близкий
родственник, родной брат или кто-то в
этом роде.
Я думаю, он никогда не верил, что
семейство Радебрехен осуществит свою
угрозу мести.
Поведение сержанта охраны вызвало
недоумение. Он переводил взгляд с Князя
на труп и обратно, и я удивился, как
быстро носятся мысли в его бритой, мощ-
ной военной голове. Тут была какая-то
сложная завязка, и нужно было выяснить,
в чем дело. Я решил при первой же воз-
можности поговорить с сержантом
тет-а-тет. Князь, стоя рядом с трупами,
потирал щеку, хрустел суставами и, на-
конец, велел унести их.
- Останьтесь, Бент, - сказал он,
когда я собрался уходить с другими.
Я уселся в кресло, а он дождался,
пока все ушли. Подбежав к бару, он на-
полнил стакан местным самогоном и, да-
вясь, проглотил его. Наполнив стакан
второй раз, он вспомнил, что не мешает
и мне предложить этой живительной вла-
ги. Я не отказался и, посасывая ее,
удивлялся его волнению.
Во-первых, Князь проверил замки на
всех дверях и плотно завесил окно. От-
перев своим специальным ключом ящик
стола, он достал из него маленький
электронный прибор с управлением и те-
лескопической антенной на верхней крыш-
ке.
- Неплохая штука! - сказал я.
Он вытянул антенну и не ответил,
только бросил из-под бровей короткий
взгляд и занялся регулировкой. Только
когда на крышке зажегся зеленый индика-
тор, он успокоился.
- Вы знаете, что это такое? - спро-
сил он.
Он указал на прибор.
- Конечно, - сказал я. - Только поз-
накомился я с ними не на Фрейбуре. Они
не слишком распространены.
- Они вообще не распространены, -
ответил он.
Он добивался максимальной яркости
зеленого индикатора.
- Насколько мне известно, этот эк-
земпляр единственный на планете, и я
хочу, чтобы вы никому не говорили о
том, что видели. Н и к о м у, - повто-
рил он с ударением.
- Это меня не касается, - сказал я с
наигранным отсутствием интереса. - Я
думаю, человек имеет право на свои тай-
ны.
Я сам любил тайны и множество раз
использовал снуп-детекторы. Они могли
обнаруживать электронные или волновые
подслушивающие устройства и немедленно
оповещать об этом. Можно было обмануть
их, но сделать это было очень трудно.
Пока никто не знал о детекторе,
Князь мог быть уверен, что его никто не
подслушивает. Но кому это могло прийти
в голову здесь, в центре его замка? Да-
же он должен знать, что снуп-приборы не
могут работать на расстоянии. В воздухе
резко запахло крысой, и я начал догады-
ваться, в чем дело. Не оставалось сом-
нений, что крыса - Князь.
- Вы не глупый человек, Граф Дибс-
тол, - сказал он.
Он подразумевал под этим, что я
значительно глупее его.
- Вы путешествовали, видели другие
миры и понимаете, как дики и отсталы мы
здесь. Не откажитесь помочь мне сбро-
сить петлю, которая затягивается вокруг
шеи нашей планеты. Никакие жертвы не
страшны, если они приближают день осво-
бождения.
Он даже вспотел и опять вернулся к
своей противной привычке хрустеть сус-
тавами. Голова сбоку, там, где Ангелина
приложила бутылку, была заклеена плас-
тырем, мокрым от пота. Я надеялся, что
рана болит.
- Вы охраняете эту иностранку, -
сказал Князь.
Он повернулся боком, но все еще про-
должал наблюдать за мной краем глаза.
- Она оказала нам определенную по-
мощь в организации, но сейчас ставит
нас в затруднительное положение. Уже
имеется одно покушение на ее жизнь и,
вероятно, будут другие. Радебрехен -
старая известная семья, и ее присутс-
твие для них невыносимо.
Он отхлебнул из стакана и перешел к
основному.
- Я думаю, в ы сможете выполнить ее
работу так же хорошо, а возможно, и
лучше. Как вы на это смотрите?
Без сомнения, я был переполнен та-
лантами, или на этой планете явно не
хватало революционеров. Уже второй раз
за сутки мне предлагали сотрудничество.
Было ясно, что Ангелина предлагала иск-
ренне, а вот от предложения Касси Дюка
Рденранта исходил дурной душок. Я решил
продолжать игру, чтобы увидеть, к чему
это приведет.
- Я польщен, Князь, - ответил я. -
Но что будет с иностранкой? Я не уве-
рен, что ей понравится эта мысль.
- Это не важно, что ей понравится, -
отрезал он.
Он слегка коснулся пальцами повязки
на голове, затем, снова взяв себя в ру-
ки, продолжил:
- Мы не можем быть с ней жестокими.
Лицо его исказила отвратительная ли-
цемерная улыбка, какой я никогда не ви-
дел до сих пор.
- Мы будем держать ее в заключении.
У нее есть несколько преданных соратни-
ков, но об этом позаботятся мои люди.
Вы будете с ней и арестуете ее в нужный
момент. В тюрьме она будет в безопас-
ности и не станет мозолить глаза, чтобы
не навлечь неприятности на нас.
- Отличный план, - согласился я с
энтузиазмом. - Меня не радует мысль
заключить эту бедную женщину в тюрьму,
но если так нужно, то я готов. Цель оп-
равдывает средства.
- Вы правы. Но я хочу, чтобы была
полная ясность. Вы, Бент, имеете заме-
чательную способность выворачивать фра-
зы, поэтому я лучше запишу. Цель оправ-
дывает средства.
И такой вот человек планирует
революцию! Я напряг память, чтобы
вспомнить подходящий к случаю афоризм,
но мысль затопила внезапная ярость. Я
вскочил на ноги.
- Если мы собираемся сделать это,
Князь, незачем терять время, - сказал
я. - Давайте назначим арест на 18-00,
это даст вам время обезвредить ее охра-
ну. Я буду с ней в комнате и арестую
ее, как только получу от вас сообщение
об успешном завершении вашей акции.
- Все правильно. Вы, как всегда, че-
ловек действия, Бент.
Он протянул руку, и я, сдерживая от-
вращение, вынужден был пожать эту без-
вольную, влажную, предательскую ладонь.
Теперь прямо к Ангелине.
- Нас тут не подслушивают? - спросил
я.
- У вашего бывшего дружка Князя Кас-
си есть снуп-детектор. Не исключено,
что у него имеются и другие приборы для
подслушивания, которые он мог устано-
вить здесь.
Эта мысль ни в малейшей степени не
взволновала Ангелину. Она сидела перед
зеркалом, расчесывая волосы. Сцена, ко-
нечно, была очаровательная, но в данный
момент неуместная. Штормовые ветры нес-
лись на революцию, грозя все разрушить.
- Я знаю о детекторе, - сказала она.
Она продолжала причесываться.
- Это я ему подсунула. Правда, его
слегка доработали, чтобы на наших час-
тотах он всегда показывал норму, даже
когда я включаю подслушивающее устройс-
тво.
- И вы слышали, как несколько минут
назад он сделал мне предложение убить
вашу охрану, а вас заключить в подзем-
ную тюрьму?
- Нет, не слышала, - сказала она с
таким изумительным самообладанием и
спокойствием, которое всегда отличало
все ее поступки.
Она улыбнулась мне в зеркале.
- Я была занята воспоминаниями о
прошедшей ночи.
Женщины! Они все смешивают вместе.
Возможно, для них так лучше, но
очень трудно для тех, кто находит, что
эмоции и логика - разные вещи. Я должен
был заставить ее понять серьезность си-
туации.
- Хорошо, пусть эти маленькие новос-
ти вас не волнуют, - сказал я.
Я старался держаться спокойно.
- Но есть другие. Вовсе не Раденбре-
хены послали убийцу прошлой ночью. Это
сделал Князь.
Это подействовало. Ангелина оставила
в покое волосы, и глаза ее посерьезнели.
Она не задала никаких глупых вопро-
сов, а ждала, что я скажу дальше.
- Я думаю, вы недооцениваете бешенс-
тво этой крысиной морды. Когда вчера
он получила бутылкой по голове, это со-
вершенно раз'ярило его. Наверняка план
у него был уже готов, и вы только под-
толкнули его. Сержант охраны опознал
убийцу и связал его с Князем. Это
об'ясняет и то, как убийца попал на
крышу, и откуда он знал, где вас ис-
кать, а заодно и внезапность этой ата-
ки. Слишком многое произошло после ва-
шей драки с Касситором Сварливым.
Пока я говорил, Ангелина вернулась к
своей прическе и стала взбивать локоны.
Она не ответила. Это полнейшее от-
сутствие интереса стало действовать мне
на нервы.
- Так что же вы все-таки собираетесь
делать? - спросил я, уже не скрывая
раздражения.
- А не кажется ли вам, что более
важно понять, что в ы собираетесь де-
лать?
Она не подчеркивала вопроса, но за
ним скрывалось многое. Я видел, что она
наблюдает за мной в зеркале, поэтому
отошел к окну, глядя на фатальный бал-
кон и покрытые снегом горные вершины.
Что я собирался делать? Это был вопрос
куда более сложный, чем ей казался.
Что я собирался вообще делать?
Участвовать в революции, к которой
не имел ни малейшего интереса? Зачем я
тут?
Чтобы арестовать Ангелину для Специ-
ального Корпуса? Об этом надо пока за-
быть.
Но ответ надо было найти. Мое тело
было хорошо замаскировано, но я не
рассчитывал на какое-то длительное
расследование.
Ангелина была, несомненно, уверена,
что убила меня, поэтому не станет зани-
маться моей идентификацией. Я узнал ее
очень быстро, изменено лицо, и все.
Тут меня осенило. Какие-то участки
памяти могут забыть некий факт, но вне-
запно он может появиться. Я вспомнил,
что сказал прошлой ночью.
"Все это осталось в прошлом, Ангели-
на",- кричал я. Я сказал это, и она не
возразила, хотя она уже не Ангелина,
здесь она Энжела. Когда я к ней повер-
нулся, на моем лице наверняка была на-
писана растерянность, но она только за-
гадочно улыбнулась и ничего не сказала.
Но волосы расчесывать перестала.
- Ты знала, что я не Граф Дибстол? -
выговорил я с трудом. - И как давно?
- Давно. Почти сразу, как ты вошел
сюда.
- Ты знаешь, кто я?
- Настоящего имени я не знаю, если
ты это имеешь в виду. Но я помню, какая
злость во мне кипела, когда после ог-
ромной работы ты выжил меня из крейсе-
ра. Я помню глубокое удовлетворение,
когда я стреляла в тебя во Фрейбурбаде.
Теперь ты скажешь мне свое имя?
- Джим, - сказал я невесело. - Джим
ди Гриз, известный в своей среде как
Скользкий Джим.
- Прекрасно. Мое настоящее имя - Ан-
жела. Я думаю, это была идиотская шутка
моего отца, поэтому я с радостью смот-
рела, когда он умер.
- Почему ты не убьешь меня? - спро-
сил я.
Я догадывался, как отошел в лучший
мир ее отец.
- Зачем, дорогой? - ответила она
проникновенно. - Мы оба сделали в прош-
лом ошибки, и потребовалось много вре-
мени, чтобы понять нашу похожесть. Я
могу точно так же спросить, почему ты
не арестуешь меня? Ведь с этого все на-
чалось, не так ли?
- Да, но...
- Но что? Ты пришел сюда с этой
мыслью, но не выдержал внутренней борь-
бы с собой. Поэтому я не сказала, что
узнала тебя. Я не знала, как все полу-
чится, хотя и надеялась. Ты видишь, я
не хотела убивать тебя. Я знала, что ты
любишь меня. Это было очевидно сразу.
Это отличалось от звериной похоти всех
этих самцов, которые говорили, что лю-
бят меня. Им нравилась только моя
плоть, а ты любишь меня всю, потому что
мы оба одинаковы.
- Мы не одинаковы, - сказал я.
Но в моем тоне не было убежденности.
Она только улыбнулась.
- Ты убивала и наслаждалась убийс-
твом - вот наше основное различие. По-
нятно?
- Ерунда!
Она отмахнулась, как от мухи.
- Ты убил прошлой ночью - тоже неп-
лохая работа - и я не заметила никакого
раскаяния. И даже, по-моему, отмечался
определенный под'ем.
Не знаю, почему, но я чувствовал,
что как будто петля затягивается у меня
на шее. Все, что она говорила, было
неправильно, но я не мог сказать, где
конкретно. Где выход? Как разрубить
этот гордиев узел?
- Давай покинем Фрейбур, - сказал я
наконец. - Уйдем от этого ненужного
идиотского восстания. Там опять будут
смерти, убийства.
- Мы уйдем, если сможем найти место,
где нам будет хорошо, - сказала Анжела
с металлом в голосе. - Но это не глав-
ное. Главное, ты должен что-то попра-
вить у себя в голове, изменить точку
зрения. Это глупое отношение к убийс-
тву. Ты не понимаешь, что это совершен-
но тривиально. Через двести лет в га-
лактике умрут все, кто живет сегодня, и
какая разница, если нескольким людям
помочь достичь этого чуть быстрее. Они
сделают то же самое, если у них будет
возможность.
- Ты не права, - возразил я.
Я понимал, что философия жизни и
смерти гораздо сложнее, но затруднялся
сформулировать свою точку зрения в та-
кой нервной обстановке. Анжела слишком
сильный наркотик, и моя слабая волевая
решимость не устояла, смытая мощным по-
током эмоций. Я прижал ее к себе и стал
целовать, понимая, что хоть это и реша-
ет сиюминутные проблемы, но финальное
решение делается еще труднее.
Тонкое пронзительное жужжание удари-
ло мне в уши, и Анжела тоже его услыша-
ла.
Оторваться друг от друга было трудно.
Я сел в кресло, а она подошла к ви-
деофону и, переключив, что-то спросила.
Я не слышал ответа, так как она отклю-
чила динамик и пользовалась наушниками.
Один или два раза она сказала "да", не-
ожиданно посмотрев при этом на меня. Не
видно было, с кем она говорит, да и мне
было все равно. Хватало других проблем.
Закончив разговор, она на момент
застыла, и я ждал, что она скажет. Но
она пошла к столу и стала в нем копать-
ся.
Там было много интересных вещей, но
достала она ту, которой я меньше всего
ожидал.
Это был пистолет, большой и смерто-
носный, направленный на меня.
- Зачем ты сделал это, Джим? - спро-
сила она.
Слезы застыли в уголках ее глаз.
- Почему ты решил это сделать?
Она даже не слушала мой ответ, ушла
в свои мысли, хотя пистолет упорно
смотрел в центр моего лба. Внезапно она
вернулась к действительности, и злость
плеснулась в ее глазах.
- Да ты ничего и не сделал, - сказа-
ла она старым жестким тоном. - Это я
поверила, что один мужчина может отли-
чаться от всех остальных. Ты преподал
мне отличный урок, и за это ты умрешь
быстро, вместо мучительной смерти.
- Ты что, совсем сошла с ума? - зао-
рал я.
Я ничего не понимал.
- Не разыгрывай из себя невинность,
- сказала она.
Она отступила назад и достала из-под
кровати маленький тяжелый чемоданчик.
- Это радарный пост. Я сама устано-
вила оборудование и подкупила операто-
ров, чтобы послали мне сигнал сразу.
Кольцо кораблей, как тебе хорошо из-
вестно, снижается из космоса и окружает
эту область. В твою задачу входило отв-
лекать меня как можно дольше. Этот план
чуть не удался.
Она кинула на руку плащ и стала спи-
ной отходить через комнату.
- Если я скажу, что я тут ни при
чем, и дам тебе самое великое слово
чести, ты не поверишь мне? - спросил я.
- Я ничего не делал и ничего не знал
об этом.
- Оставь это для Космических Бойска-
утов, - сказала Анжела издевательски. -
Почему бы тебе не сказать правду, ведь
все равно через двадцать секунд ты ум-
решь.
- Я сказал тебе правду.
Я хотел броситься на нее, но знал,
что не успею.
- Прощай, Джеймс ди Гриз. Приятно
было провести с тобой время. Позволь,
уходя, доставить тебе последнюю ра-
дость. Все, что ты делал, было напрас-
но. Позади меня есть дверь и выход, о
котором никто не знает. До того, как
сюда прибудет полиция, я буду в безо-
пасности. И еще скажу, что я буду уби-
вать, и никто не сможет меня остановить.
Анжела подняла пистолет на вытянутую
руку и слегка коснулась курка. За ней
повернулась панель, открывая черную ды-
ру в стене.
- Не разыгрывай сцену, Джим, - ска-
зала она брезгливо.
Она глядела на меня поверх пистолета.
- Я не попадусь на удочку. Эти широ-
ко раскрытые глаза, это удивление, как
будто кто-то стоит у меня за плечами. Я
не повернусь. Ничего у тебя не выйдет.
- Знаменитые последние слова, - ска-
зал я.
Я отпрыгнул в сторону. Пистолет
рявкнул, но пуля ушла в потолок. За ней
стоял Инскипп, поймав пистолет, выбитый
у нее из руки. Анжела смотрела на меня
с ужасом, даже не пытаясь сопротивлять-
ся.
Уже и наручники защелкнулись на ее
тонких запястьях, а она стояла все так
же неподвижно и молча. Я прыгнул впе-
ред, выкрикивая ее имя.
Позади Инскиппа появились двое в
форме Патруля. Они забрали ее, а он за-
пер дверь, чтобы я тоже не выскочил за
ними.
Я стал таким же вялым и безучастным,
как до этого Анжела.
Глава 19.
- Выпьем, - сказал Инскипп.
Он опустился в кресло Анжелы и дос-
тал плоскую фляжку.
- Бренди. Эрзац земного, но все же
не этот местный растворитель пластмассы.
- Сгинь... ты...
Я мучительно подбирал выражения пок-
репче из своего межзвездного лексикона,
пытаясь выбить рюмку у него из руки.
Он одурачил меня - поднял ее и без
малейшего раздражения выпил.
- Это что, новый язык для обращения
к высшим офицерам Специального Корпуса?
- спросил он.
Он вновь наполнил рюмку.
- Похоже, что мы забыли все порядки,
совсем разболталась организация. У нас
ведь все позволено.
Он опять было собирался убрать рюм-
ку, но тут уж я схватил ее и осушил.
- Зачем вы сделали это? - спросил я,
все еще раздираемый страстями.
- Потому что ты это не сделал, вот
почему. Операция закончена, ты выиграл
ее. До сих пор у тебя был испытательный
срок, а сейчас ты получаешь звание пол-
ного агента.
Он залез в карман и вытащил малень-
кую золотую звездочку, сделанную из бу-
маги, аккуратно лизнул ее и
торжественно прикрепил спереди на ру-
башку.
- Силой данной мне власти, - продек-
ламировал он, - произвожу тебя в полные
агенты Специального Корпуса.
Итак, я достиг вершины карьеры. Я
засмеялся. Это был абсурд.
- А я думал, что уже выбыл из коман-
ды, - сказал я ему.
- Я не получал твоей отставки, -
сказал Инскипп. - Да это и не имело бы
значения. Ты не можешь выйти из Корпуса.
- Да. Но ведь я получил ваше сообще-
ние о своем увольнении. Или вы забыли,
что я украл корабль, а сигнал управле-
ния, посланный от вас, должен был меня
взорвать? Если я сижу здесь, то только
потому, что успел вытащить заряд.
- Да ничего подобного, мой мальчик,
- сказал он.
Он откинулся, потягивая свою вторую
рюмку.
- Ты так настаивал на преследовании
этой красотки Ангелины, что я подумал,
что ты можешь позаимстовавать корабль
до того, как мы дадим его тебе сами.
Корабль, который ты взял, имел запал,
вставленный, как и всегда в таких слу-
чаях, запал, а не заряд, был установлен
так, чтобы взорваться через пять секунд
п о с л е того, как его удалят. По мо-
ему мнению, это придает определенную
независимость мышлению перспективных
агентов.
- Значит, все это было подстроено? -
проворчал я.
- Можно сказать, что так. Но я пред-
почитаю термин "упражнение на ученую
степень". Таким способом мы узнаем, бу-
дут ли наши "отловленные" новички дейс-
твительно посвящать всю оставшуюся
жизнь борьбе за закон и порядок. И они
узнают тоже. Мы не хотим, чтобы впос-
ледствии были сожаления о выбранном пу-
ти. Ты узнал про себя, Джим?
- Узнал кое-что. Я еще не совсем
уверен, что все, - сказал я.
Я не решался пока заговорить о му-
чившем меня вопросе.
- Это была прекрасная операция. Ты
проявил большую фантазию в достижении
цели.
Затем он нахмурился.
- Но это дело с банком я не одобряю.
У Корпуса есть все необходимое, в чем
вы нуждаетесь...
- Те же самые деньги, - сказал я. -
Откуда их Корпус берет? От планетарных
правительств. А где берут они? Налоги,
конечно. А я взял их прямо из банка.
Страховое общество оплатит банку убыт-
ки, затем об'явит о меньшей прибыли за
этот год, выплатит меньше налога прави-
тельству - и в результате все то же,
что и при вашем способе!
Инскипп с такой логикой был хорошо
знаком и не удостоил меня ответом. Я
все еще не решался спросить об Ангелине.
- Как вы нашли меня? - спросил я. -
Ведь на корабле не было бага.
- Наивное дитя природы, - сказал Ин-
скипп.
Он поднял руки в притворном ужасе.
- Или ты действительно думаешь, что
на наших кораблях нет багов? Они уста-
новлены так, что их нельзя найти, если
не знаешь, где искать. Для твоего све-
дения, внешняя дверь космошлюза содер-
жит сложную передающую систему, с по-
мощью которой мы точно определяем
расстояние.
- Почему же я не слышал его?
- Потому что он не передавал. Я дол-
жен добавить, что дверь содержит и при-
емник. Передача ведется только в случае
получения соответствующего сигнала. Мы
дали тебя возможность достичь места
назначения, а затем отследили. Ты поте-
рялся на некоторое время во Фрейбурба-
де, но потом мы напали на твой след в
госпитале, где ты устроил розыгрыш с
трупами. Мы помогли тебя там. Госпиталь
был глубоко возмущен, но мы их успокои-
ли. После этого мы взяли под наблюдение
хирургов и соответствующее оборудова-
ние, так как следующий твой шаг был
очевиден. Я надеюсь, что тебе будет
приятно узнать, что ты носишь микропе-
редатчик в грудине.
Я посмотрел на грудь, но ничего не
сказал.
- Подвернулась слишком хорошая воз-
можность, чтобы ее упустить, - продол-
жал Инскипп. - Однажды ночью, когда ты
крепко спал от снотворного, а милый
доктор дорвался до алкоголя, который мы
подсунули в одну из продуктовых посы-
лок, наш хирург Корпуса сделал малень-
кую операцию.
- И потом вы следили за каждым моим
шагом?
- В общем, да. Но ты мог бы вести
себя по-другому, если бы знал, что мы
здесь.
- Тогда почему же вы пришли? - ог-
рызнулся я. - Я ведь не "свистал всех
наверх".
Это был для меня важный вопрос, и
Инскипп подумал, прежде чем ответить.
- Это верно, - сказал он.
Он потягивал бренди.
- Я люблю, чтобы у новичка, сидящего
на привязи, была достаточно длинная ве-
ревка, но не настолько, чтобы он на ней
удавился.
Что я мог сказать?
Его голос стал мягким и сочувствую-
щим.
- Арестовал бы ты ее, если бы мы не
пришли?
- Не знаю, - честно ответил я.
- Хорошо, что я сделал по-своему,
черт возьми.
Он со злостью ругнулся.
- А то бы сейчас наша мультиубийца
уже сбежала бы.
- Отпусти ее! - крикнул я.
Я схватил его за куртку и набросился
на него.
- Отпусти ее, я тебе говорю!
- И ты хочешь вернуть ее к прежнему
образу жизни? - спросил он.
Хочу ли я? Я не мог ответить. Я ду-
мал об этом, а он поправлял складки
своей куртки.
- Тяжелая для тебя ситуация, - ска-
зал он.
Он прикончил содержимое рюмки.
- Линия между добром и злом, право-
той и неправотой может быть очень тон-
кой, а при эмоцмональном возбуждении ее
почти невозможно увидеть.
- Что с ней будет? - спросил я.
Он заколебался.
- Только правду, какая бы она ни бы-
ла, - попросил я.
- Хорошо, только правду. Не обещаю,
но психологи попробуют сделать что-то
для нее, если только смогут найти при-
чину, породившую отклонение. Но это да-
леко не всегда удается.
- Только не в этом случае. Я расска-
жу им.
Он посмотрел на меня с удивлением,
слегка вознаградив мое самолюбие.
- В таком случае есть шанс. Я отдам
соответствующие распоряжения, чтобы бы-
ли испробованы все другие возможности,
прежде чем поставить вопрос об уничто-
жении личности. А если придется пойти
на это, она останется человеком, каких
много в галактике. Приговоренная к
смерти она станет трупом, которых тоже
не меньше.
Я отобрал у него фляжку, пока он не
убрал ее в карман.
- Я знаю вас, Инскипп. Вы прирожден-
ный рекрутант. Когда вы кого поймаете,
вы его вербуете.
- Это верно, - сказал он. - Она бу-
дет отличным агентом.
- Мы составим суперкоманду, - сказал
я, и мы подняли бокалы.
З а п р е с т у п л е н и я!
К О Н Е Ц.
Гарри Гаррисон.
Стальная крыса поет блюз
Harry Harrison "The Stainless Steel Rat Sings the Blues."
перевод 1997 Г.Л. Корчагин
Глава 1
Непростое это занятие -- ходить по стенам, а уж прогулка по потолку
казалась и вовсе невозможной. До тех пор, пока я не сообразил, что выбрал не
тот способ. Стоило чуточку пошевелить извилинами, и все прояснилось. Держась
руками за потолок, я не мог передвигать ноги, а посему отключил
молекусвязные перчатки и свесился макушкой вниз. Теперь только подошвы
ботинок притягивали меня к штукатурке. В голову сей же момент с напором
хлынула кровь, и сопутствовали ей тошнота и ощущение превеликого неудобства.
Что я тут делаю, зачем свисаю с потолка вниз головой, наблюдая, как
станок подо мной штампует монеты в пятьсот тысяч кредитов, и внимая их
упоительному позвякиванью при падении в корзины? По-моему, ответ
самоочевиден. Я чуть не свалился на станок, когда отключил питание на одном
ботинке. Взмахнув ногой в великанском шаге, я снова грохнул подошвой о
потолок и тотчас включил питание; поле, испускаемое генератором в ботинке --
то самое поле, что соединяет молекулы труг с другом, -- превратило мою ногу
в часть потолка. Разумеется, на время работы генератора.
Еще несколько огромных шагов -- и я над корзинами. Тщетно не замечая
головокружения, я ощупал громадный до безобразия пояс и вытянул из пряжки
бечеву с фишкой на конце. Сложившись пополам, дотянулся до потолка рукой,
прижал фишку к штукатурке, включил. Молекусвязное поле вцепилось в потолок
бульдожьей хваткой и позволило мне освободить ногу -- чтобы повисеть,
качаясь, правым боком вверх, и дождаться, пока от багровой физиономии
оттечет кровь.
-- Действуй, Джим, -- посоветовал я себе, -- нечего тут болтаться. В
любую секунду может подняться тревога.
Словно уловив намек, засверкали лампы, и стены затряслись от рева
сирены, которому позавидовал бы Гаргантюа. Я не объяснял себе, что и как
надо делать -- не было времени. Палец сам вдавил кнопку на пряжке, и
невероятно прочная, практически невидимая мономолекулярная леска быстро
опустила меня к корзине. Как только мои загребущие лапы со звоном утонули в
монетах, я застыл в воздухе, распахнул атташе-кейс и зачерпнул им, точно
ковшом экскаватора, целую гору кругленьких сияющих милашек. Пока крошечный
мотор выбирал леску, поднимая меня к потолку, я захлопнул "дипломат" и
щелкнул замком. Наконец моя подошва снова намертво прилипла к штукатурке, и
я отключил подъемное устройство. В этот момент внизу отворилась дверь.
-- Сюда кто-то совался! -- закричал охранник, тыча оружием перед собой.
-- На двери сигнализация вырублена!
-- Может, ты и прав, да только я никого не вижу, -- изрек его напарник.
Они глянули под ноги и по сторонам. Но не вверх. Я надеялся на лучшее и
готовился к худшему, ощущая, как от подбородка ко лбу струится пот. И с
ужасом смотрел, как о шлем охранника разбиваются капли.
-- В другой цех! -- выкрикнул он, заглушив щелчок очередной капли пота.
Они рванули вон, дверь хлопнула, я прошел по потолку, съехал по стене и
обмяк в изнеможении на полу.
-- Десять секунд, -- предупредил я себя.
Выживание -- суровая школа. Идея, показавшаяся мне в свое время
недурной, возможно, и впрямь была недурной. В свое время. Но сейчас я
испытывал раскаяние -- дернула же меня нелегкая посмотреть те новости!
Торжественное открытие нового монетного двора на Пасконжаке --
планете, частенько именуемой Монетным Двором... Первые в истории
человечества монеты достоинством в полмиллиона кредитов... Приглашены
знаменитости и пресса.
На меня это подействовало, как на спринтера -- хлопок стартового
пистолета. Через неделю я прошел таможенный контроль пасконжакского
космодрома с чемоданом в руке и удостоверением репортера ведущего агентства
новостей в кармане. Армия вооруженных охранников и уймища защитных устройств
не охладили мою психопатическую одержимость. С таким чемоданом я мог не
бояться никаких датчиков -- чем ты его ни просвечивай, он все равно будет
демонстрировать ложное содержимое. Оттого-то поступь моя была воздушна, а
улыбка -- широка.
Но теперь мое лицо обзавелось пепельным оттенком, а ноги предательски
дрожали, когда я заставил себя встать на них.
"Ты должен выглядеть спокойным и собранным, -- проговорил я в уме. -- И
думать о чем-нибудь невинном".
Я проглотил успокаивающе-собирающую таблетку мгновенного действия и
направился к двери. Шаг, другой, третий... И вот глаза лучатся
самоуверенностью, походка обретает чинность, а сознание -- чистоту. Надеваю
очки в оправе, густо усаженной "алмазами", и гляжу сквозь дверь.
Ультразвуковое изображение идеально четким не назовешь, но можно разглядеть
силуэты спешащих мимо людей, а больше ничего и не требуется. Когда
промелькнул последний силуэт, я отпер дверь, проскользнул в нее и позволил
ей затвориться за моей спиной.
Невдалеке охранники, вопя и размахивая оружием, гнали по коридору толпу
моих коллег-журналистов. Я отвернулся и твердым шагом двинулся в
противоположном направлении. Свернул за угол... Постовой опустил ружье, дуло
уперлось в пряжку моего пояса.
-- La necesejo estas ci tie? -- Я изобразил чарующую улыбку.
-- Че ты вякнул? Ты че тут делаешь?
-- Вот как? -- Я фыркнул распяленными ноздрями. -- Весьма низкий
уровень образования. В частности, знание эсперанто оставляет желать лучшего.
Правильно?
-- Пра-ально. А ну, вали отсюдова!
-- О, вы так любезны!
Я повернулся и скромненько удалился на три шага, прежде чем смысл
ситуации проник в его вялые синапсы.
-- Эй, ты! А ну назад!
Я остановился, повернулся и показал мимо него.
-- Что, туда?
Газовый баллончик, спрятанный у меня в ладони, коротко прошипел.
Охранник закрыл глаза и повалился на пол. Я выхватил ружье из его
обессилевших рук... и сразу положил на мерно вздымающуюся грудь. На что оно
мне? Я отошел от охранника, открыл дверь на аварийную лестницу, закрыл ее за
собой, привалился спиной к створкам и очень глубоко вдохнул. Затем извлек из
репортерского бювара карту и водрузил палец на значок, отмечающий лестницу.
Так. Теперь вниз, в кладовку... Но внизу кто-то ходит! Значит, вверх.
Тихо-тихо, благо подошвы мягкие. Все нормально, в плане есть и такой
вариант. Конечно, лучше всего -- двигаться к выходу вместе с толпой, но раз
уж выбирать не приходится, можно и вверх... на пять или шесть маршей, на
последнюю площадку перед дверью с табличкой "КРОВ", что на языке туземцев,
вероятно, означает "крыша". Непростая дверка, целых три охранных
устройства... Обезвредив их, я раздвинул створки и проскочил между ними.
Огляделся. Крыша как крыша, со всем, что положено крыше: резервуарами для
воды, вентиляционными шахтами, кондиционерами и солидной дымовой трубой,
выдыхающей грязь. Лучше и быть не может.
Я со звоном ссыпал деньги в мешок, а следом за ними побросал все
снасти, способные меня скомпрометировать. Переломил пряжку ремня, извлек
катушку с моторчиком и молекусвязной фишкой. Сунул ее в мешок, вытянул фишку
наружу, затянул горловину мешка и завязал. Опустил его в дымоход на глубину
руки и прикрепил изнутри к трубе подъемное устройство.
Готово! Остается лишь выждать, пока уляжется суматоха, и вернуться за
добычей. Можно, если хотите, назвать это вкладом до востребования.
Затем, вооруженный одной невинностью, я вернулся к лестнице и спустился
на первый этаж.
Дверные створки медленно и беззвучно раздвинулись и сошлись. За ними
стоял охранник -- спиной ко мне и так близко, что можно дотянуться рукой.
Что я и сделал, да еще похлопал его во плечу. Он с визгом отскочил,
развернулся и вскинул ружье.
-- Простите, не хотел вас побеспокоить, -- вежливо сказал я, -- но
боюсь, я потерял своих коллег. Вы не знаете, где сейчас все журналисты?
-- Сержант, я тут сцапал одного, -- пробормотал он в микрофон,
укрепленный на плече. -- Ага, это я, рядовой Измет, одиннадцатый пост. Так
точно. Есть задержать. -- Он навел на меня ствол. -- Не вздумай рыпаться!
-- Уверяю вас, это совершенно не входит в мои намерения!
Я полюбовался ногтями, снял с пиджака несколько пылинок и засвистал
веселый мотивчик, стараясь не обращать внимание на подрагивающее дуло.
Наконец раздался частый топот множества ног, и нас атаковал взвод под
предводительством мрачного сержанта.
-- Добрый день, сержант. Вас не затруднит объяснить, почему в меня
целится этот солдат? Нет, лучше скажите, почему вы все в меня целитесь?
-- Изъять "дипломат"! Надеть наручники! Увести! Немногословный он
парень, этот сержант. На картах, розданных журналистам, не был отмечен лифт,
в который меня затолкали. Как и не было на них даже намека на многочисленные
ярусы под первым этажом. Подземелье Бог знает на какую глубину уходило в
планетное чрево. По моим барабанным перепонкам шарахнуло давлением. Мы
проезжали ярус за ярусом, и вскоре я сбился со счета, но их числу
определенно позавидовал бы любой небоскреб. От мысли, что я откусил гораздо
больше, чем способен прожевать, мой желудок съежился. Наконец меня
вышвырнули из лифта, провели по коридору, перегороженному на каждом шагу
решетчатыми воротами, и втолкнули в помещение особенно мрачного вида -- с
традиционно голыми стенами, лампами без абажуров и жесткой табуреткой. Я
тяжко вздохнул и сел. Мои попытки завязать разговор остались без внимания,
как и предъявление репортерского пропуска. Впрочем, его у меня забрали
вместе с ботинками, а следом за ними отправилась и одежда. Я накинул халат
из черной колючей мешковины и более не старался разговорить охранников.
Честно говоря, мой боевой дух в те минуты пребывал не на высоте и падал
все ниже по мере того, как слабело действие успокаивающе-собирающей
таблетки. Как раз в тот миг, когда он шлепнулся на самое дно,
громкоговоритель неразборчиво пробулькал несколько приказов, и меня в спешке
препроводили по коридору в другой кабинет -- с точно такими же голыми
лампами и табуретом. Но здесь обстановку дополнял металлический стол, и еще
больше металла было в глазах офицера, который восседал за ним. Вперив в меня
весьма красноречивый взгляд, он указал на мою расчлененную одежду,
"дипломат" и обувь.
-- Меня зовут полковник Неуредан, и я тебе не завидую.
-- Вы со всеми журналистами-межпланетниками обращаетесь подобным
образом?
-- Никакой ты не журналист, -- изрек он с теплотой двух жерновов,
трущихся друг о друга.
-- Документы липовые. Кроме того, у тебя в ботинках молекусвязные
генераторы.
-- Разве их ношение запрещено законом?
-- Здесь, на Пасконжаке, запрещено. Наш закон карает за все, что
угрожает безопасности Монетного Двора и выпускаемых им межпланетных
кредитов.
-- Но ведь я ничего плохого не сделал!
-- Все, что ты сделал, плохо. Подделка документов -- раз. Нелегальное
проникновение на охраняемую территорию -- два. Усыпление охранника -- три.
Любое из этих преступлений учтено нашим уголовным кодексом. Четырнадцать
пожизненных сроков -- вот что тебе светит! -- От его голоса, и без того
угрюмого, повеяло могильной жутью. -- И даже кое-что похуже.
-- Шутите? Что может быть хуже четырнадцати пожизненных сроков?
Как ни силился я держать себя в руках, голос мой прозвучал надтреснуто.
-- Смертная казнь. Кража на Монетном Дворе карается смертью.
-- Но ведь я ничего не украл! Проклятый голос! Дрожит, чтоб его!
-- Очень скоро мы это выясним. Приняв решение чеканить пятисоттысячные
монеты, мы надлежащим образом позаботились об их защите. Подсыпали в
материал микроскопические приемники, улавливающие особый сигнал на особой
частоте. А еще -- звуковые устройства, выдающие их местонахождение.
-- Ну и глупо! --заявил я с ничем не обоснованной бравадой. -- Здесь
это не сработает. Столько монет...
-- Все они уже в надежном хранилище под десятью футами свинца. Если
хоть одна монета -- снаружи, мы ее услышим.
Будто в подтверждение его слов вдали раздался колокольный звон.
Железную физиономию моего инквизитора украсила ледяная улыбка.
-- Это они, -- вымолвил он.
Мы просидели в молчании несколько долгих минут. Наконец раскрылась
дверь и знакомые охранники бросили на стол знакомый мешок. Офицер взял его
за уголок, медленно приподнял, и на стол со звоном посыпались монеты.
-- Так вот они какие! А я и не...
-- Молчать! -- громыхнул полковник. -- Они похищены из чеканного цеха.
Найдены в трубе плавильной печи вместе с орудиями преступления.
-- Ничего не доказывает.
-- Все доказывает!
Он метнулся ко мне с проворством змеи, схватил за руки и хлопнул ими по
прозрачной пластине на столе. Над ней тотчас возникла голограмма моих
отпечатков.
-- На монетах нашлись "пальчики"? -- спросил он, оглядываясь через
плечо.
-- Сколько угодно, -- ответил призрачный голос. На столе отъехала
крышка ящичка, явив нашим глазам что-то вроде фотоснимков. Полковник
рассмотрел снимки и, опуская их в щель возле пластины, снова согрел меня
улыбкой айсберга. В воздухе образовалась вторая голограмма. Подчиняясь
прикосновению офицерского пальца к пульту управления, она подплыла к первой
и наложилась на нее.
Изображения померцали и слились воедино.
-- Совпадают! -- торжественно заключил Неуредан. -- Если хочешь, можешь
представиться, чтобы мы правильно высекли на обелиске твое имя.
-- При чем тут обелиск?! И при чем тут смертная казнь? Это противоречит
галактическим законам!
-- Здесь галактические законы не действуют, - произнес он назидательным
тоном кладбищенского сторожа. -- Здесь действуют только законы Монетного
Двора. Его приговор обжалованию не подлежит.
-- А как же суд... -- промямлил я, и в голове заплясали видения:
адвокаты, присяжные, кассации, апелляции...
В его голосе не было и тени сочувствия, а с яйца бесследно исчезла даже
улыбка айсберга.
-- На Монетном Дворе кража карается на месте преступления. Суд
проводится после исполнения приговора.
Глава 2
Я еще совсем молод но вряд ли состарюсь. Вступая на преступную стезю,
человек подчас здорово сокращает свой жизненный срок.
...И вот я здесь, и хотя мне нет и двадцати, я успел повоевать на двух
войнах, побывать в плену и под ружьем, пережить трагическую кончину моего
лучшего друга Слона и познакомиться с впечатляющей личностью -- великим
искусственным разумом по имени Марк Четвертый. Неужели это все? Неужели в
моей жизни больше ничего не случится?
-- Черта с два! -- выкрикнул я.
Два охранника еще крепче сжали мои руки и поволокли меня по коридору.
Третий вооруженный конвоир прошел вперед и отпер камеру, а тот, что замыкал
шествие, двинул меня стволом по почкам. Они были хорошо натасканы и не
считали ворон. И смотрелись весьма внушительно -- рослые такие, упитанные. А
я был невысок и худощав и вдобавок съежился от страха.
Как только отворилась дверь камеры, охранник с ключами повернулся ко
мне и отомкнул наручники. И крякнул, когда я двинул его коленом в живот. Он
повалился навзничь в камеру, а я схватил запястья двух его приятелей,
бдивших справа и слева от меня, и в невероятном, спазматическом усилии
скрестил собственные руки. Их черепа восхитительно щелкнули друг о дружку, а
я в тот же миг прыгнул назад и затылком врезал по переносице четвертому
охраннику.
Времени на все про все ушло поразительно мало. Еще две секунды назад
скованный хнычущий узник заслуживал разве что брезгливого сочувствия, зато
теперь один конвоир скрылся с моих глаз, двое стонали на полу, держась за
головы, а четвертый зажимал окровавленный нос. Они явно не предвидели такого
поворота событий. А вот я -- предвидел.
Я припустил со всех ног той же дорогой, которой меня привели, проскочил
в незапертую дверь и лязгнул ею, отгородясь от хриплых и злобных воплей.
Дверь сразу задергалась под глухими ударами здоровенных туш, а меня сзади
обхватили неласковые ручищи, и грянул победоносный рев:
-- Попался!
Разве этого олуха не предупредили, что у меня черный пояс? Что ж, он
это выяснил -- не самым приятным образом. И вот, прикрыв глазки, он сопит на
полу, а я снимаю с него оружие и мундир. Он не протестовал, но и не
поблагодарил, когда я накинул арестантскую дерюгу на его бледные телеса,
прикрыв от чужих любопытных глаз черное кружевное белье. Не стану врать, что
его шмотки пришлись мне впору -- фуражка, к примеру, съезжала на глаза, --
но в таких обстоятельствах разве кривят нос?
В этом отрезке коридора было три двери. Одна, только что запертая мною,
ходила ходуном под натиском разъяренных конвоиров. Через вторую меня тащили
в камеру, поэтому не требовалось особого ума, чтобы воспользоваться ключами
бесчувственного охранника и отпереть третью, ведущую, как выяснилось, в
кладовую, где сумрачные стеллажи с незнакомыми вещами тянулись вглубь и там
пропадали. Все это выглядело не слишком многообещающе, но выбирать не
приходилось. Я подскочил к входной двери, распахнул ее настежь и нырнул в
кладовку. Когда я запирался изнутри, раздался невероятный грохот и
душераздирающие вопли -- штурмовой отряд в конце концов одолел преграду. Не
стоило надеяться, что они будут долго стоять, разинув рты от изумления. Я
побежал мимо стеллажей. Укрыться среди них? Наверняка кладовую тщательно
обыщут.
Ага! В конце прохода -- дверь! И запирается, слава Богу, изнутри. Я
приоткрыл ее, заглянул в соседнюю комнату. Никого! Можно идти.
Я вышел из кладовой... и застыл как вкопанный.
Распластавшиеся по стенам охранники дружно вскинули оружие.
-- Расстрелять! -- скомандовал полковник Неуредан.
-- Я безоружен! -- Трофейный пистолет брякнулся на пол, а руки
взметнулись над головой.
Пальцы охранников дрожали на спусковых крючках. Неужели конец?
-- Отставить! Он нужен мне живым! Правда, очень ненадолго.
От нечего делать я поднял глаза к потолку и сразу обнаружил "жучка".
Наверняка его "братцы" есть и в кладовке, и в коридоре... Все время за мной
следили. Я не шевелился, даже не дышал, пока пальцы на спусковых крючках не
расслабились.
Хорошая попытка, Джим!
Полковник заскрежетал зубами и наставил на меня указующий перст.
-- Взять! Переодеть! Сковать! Увести! Все это было исполнено с
безжалостной быстротой. Меня раздели под прицелом, отволокли обратно в
камеру, швырнули на пол, а на голову напялили арестантскую робу. Лязгнул
засов, и я остался один-одинешенек.
-- Джим, взбодрись! Это не первая твоя переделка! Бывало и похуже! --
прочирикал я и тут же рыкнул: -- Когда?
Неужели я так и загнусь в этой проклятой яме? Жалкая попытка к бегству
подарила лишь несколько свежих ссадин.
-- Так нельзя! Это не должно так кончиться!
-- Можно и должно, -- раздался кладбищенский глас полковника.
Вновь отворилась дверь камеры, дюжина охранников взяла меня на мушку.
Кто-то вкатил столик с бутылкой шампанского я бокалом. Не веря своим глазам,
я смотрел, как Неуредан вытаскивает пробку. Шипя и булькая, золотистая
жидкость наполнила бокал. Полковник протянул его мне.
-- Что это? -- промямлил я, в тупом изумлении таращась на пузырьки.
-- Твое последнее желание, -- ответил Неуредан. -- Шампанское и
сигарета.
Он вытащил из пачки сигарету, раскурил и подал мне. Я отрицательно
покачал головой.
-- Не курю.
Он уронил ее на пол и припечатал каблуком.
-- И потом, мое последнее желание совсем не такое.
-- Такое. Есть закон о стандартизация последних желаний. Пей.
Я выпил. Ничего, вкусно. Я негромко рыгнул и отдал бокал.
-- А еще можно?
Все что угодно, лишь бы потянуть время. Лишь бы что-нибудь придумать.
Я смотрел на льющееся вино, а в голове царила идиотская пустота.
-- Может, вы мне расскажете, как будет, выглядеть... казнь?
-- А тебе в самом деле интересно?
-- Вообще-то, нет.
-- Коли так, расскажу с удовольствием. Представь себе, наши
законодатели долго ломали головы над способом исполнения смертных
приговоров. Они перебрали уйму вариантов: расстрел, электрический стул,
ядовитый газ и тому подобное, -- но любой требовал участия палача,
нажимающего на кнопку или спуск. А разве гуманно принуждать человека к
убийству?
-- Негуманно! А как насчет приговоренного?
-- Наплевать. Твоя смерть предрешена, и очень скоро тебя не станет. Вот
как это произойдет. Тебя отведут в глухую камеру и посадят на цепь. Дверь
задрают. Потом автоматика среагирует на тепло твоего тела, и вода заполнит
камеру. Ты сам себя казнишь. Ну, что скажешь? Разве это не апофеоз
гуманизма?
-- И вы называете это быстрой и безболезненной смертью?
-- Может, ты в чем-то прав. Но у тебя будет пистолет с одним патроном.
На тот случай, если не захочешь страдать.
Я открыл рот, дабы выложить все, что думал об их гуманности, но в тот
же миг множество рук схватили меня, отобрали бокал и потащили в камеру с
мокрыми замшелыми стенами. На моей лодыжке защелкнули обруч, от которого к
стене тянулась цепь. Все удалились, только полковник задержался у входа и
положил руку на рычаг запора очень толстой и, несомненно, герметично
закрывающейся двери. Одарив меня торжествующей ухмылкой, он нагнулся и
опустил на пол древний пистолет. Едва я бросился к оружию, дверь лязгнула и
проскрежетал запор.
Неужто и правда -- каюк? Я повертел в руке пистолет, полюбовался на
тупоносый патрон. Каюк Джиму диГризу, Стальной Крысе. Каюк всему...
Над головой клацнул, открываясь, вентиль, и с потолка, из широкой
трубы, обрушился ледяной поток. Вода бурлила и брызгалась, затопляя ступни,
лодыжки... Когда она добралась до пояса, я поднял пистолет и заглянул в
дуло. Небогатый выбор... Вода уверенно доползла до подбородка... и вдруг
остановилась! Я стучал зубами. Влагонепроницаемый плафон освещал только
каменные стены и черную поверхность воды.
-- Эй вы, ублюдки! Что еще за игры? Гуманная пытка перед гуманным
убийством?
Спустя мгновение на двери, подтверждая мою догадку, опустился рычаг.
-- Значит, я не ошибся! И вы еще смеете называть себя цивилизованными
людьми!
Дверь стала медленно отворяться, и я направил на нее пистолет, чтобы
прихватить на тот свет кретина полковника или садюгу сержанта. Как только в
проеме показался темный силуэт, я послал в него пулю.
-- Не стреляйте! -- раздался мужской голос. -- Я ваш адвокат.
-- Можете не волноваться, у него только один патрон, -- сказал
полковник.
В камеру осторожно проник портфель с дыркой от пули, а за ним -- седой
индивидуум в традиционной черной мантии с золотыми и алмазными фестонами --
излюбленном наряде адвокатов нашей Галактики.
-- Я Педерасис Наркозис, назначен вам в защитники.
-- Как вы намерены спасать меня, если суд состоится после казни?
-- Никак. Но таков порядок. Чтобы защищать вас наилучшим образом, я
должен вас расспросить.
-- Но ведь это абсурд! Я же сейчас умру!
-- Совершенно верно. Однако закон есть закон. -- Он повернулся к
полковнику. -- Мне необходимо остаться наедине с клиентом. Это также
предусмотрено законом.
-- У вас десять минут и ни секундой больше.
-- Вполне достаточно. Минут через пять впустите моего помощника. Надо
оформить завещание и...
Громыхнула дверь. Наркозис раскрыл портфель, достал пластмассовую
бутылку с зеленой жидкостью и, отвинтив колпачок, вручил ее мне.
-- Выпейте до дна. Я подержу пистолет.
Я отдал ему оружие, понюхал содержимое бутылки и закашлялся.
-- Какая гадость! Почему я должен это пить?
-- Потому что я так сказал. В этом -- ваше спасение. И у вас нет
выбора.
Насчет выбора он прав. И вообще, что мне терять? Я перелил зеленую
жидкость из бутылки в глотку.
Шампанское куда вкуснее!
-- Теперь я все объясню. -- Адвокат завинтил колпачок и спрягая бутылку
в портфель. -- Вы только что выпили яд замедленного действия. Это смесь
токсичных веществ, изобретенная компьютером и в настоящий момент
бездействующая. Но через тридцать суток вы погибнете в страшных мучениях,
если не получите противоядие, чья формула также открыта компьютером и
настолько сложна, что...
Он довольно ловко увернулся от моих скрюченных пальцев, но я бы все
равно дотянулся до его шеи -- если б не проклятая цепь.
-- Если перестанете хватать воздух, я все объясню, -- произнес Наркозис
тоном мудреца, уставшего от разговора с дебилом.
Я шагнул назад и сложил руки на груди.
-- Вот так-то лучше. Я действительно адвокат с правом юридической
деятельности на этой планете, но еще я -- агент Галактической Лиги.
-- Чудненько! Значит, пасконжакцы хотят меня утопить, а вы -- отравить!
А я-то думал, это мирная Галактика.
-- Вы теряете время. Я пришел вас освободить. Лиге необходима помощь
преступника. Талантливого и вместе с тем надежного. Свои способности вы
наглядно продемонстрировали, едва не доведя эту кражу до успешного
завершения. Яд -- гарантия надежности. Смею ли я надеяться на
сотрудничество? Как минимум вы выиграете тридцать суток.
-- Ну, разумеется. Я бы не сказал, что у меня богатый выбор.
-- Вот именно.
Он глянул на циферблат часов, украшавший его холеный ноготь, и шагнул в
сторону. Отворилась дверь, вошел полный бородатый парень с кипой бумаг.
-- Прекрасно, -- сказал Наркозис. -- Ты не забыл бланк завещания?
Молодой человек кивнул. Дверь снова закрыли к задраили снаружи.
-- Пять минут, -- напомнил Наркозис. Вновь прибывший расстегнул молнию
комбинезона и разоблачился. Комбинезон оказался на толстой подбивке, а юноша
-- вовсе даже не толстым, а поджарым и мускулистым, как я. Когда он сорвал
фальшивую бороду, я понял, что это -- мой двойник. Заморгав, я уставился на
собственную физиономию.
-- ДиГриз, у вас всего четыре минуты. Надевайте костюм, я приклею
бороду.
Мускулистый симпатяга напялил сброшенную мной арестантскую хламиду и
шагнул в сторону. Наркозис достал из кармана ключ, снял с моей лодыжки обруч
в протянул его помощнику, а тот совершенно хладнокровно нацепил окову на
собственную ногу.
-- Зачем вы это делаете? -- поинтересовался я. Двойник не ответил,
только нагнулся и подобрал пистолет. .
-- Мне понадобится новый патрон, -- сказал он моим голосам.
-- Полковник выдаст, -- пообещал Наркозис. И тут мне вспомнились слова,
услышанные несколько мгновений назад.
-- Вы назвали меня диГризом. Вы что, знаете, кто я?
-- Я много чего знаю. -- Адвокат прилепил к моему лицу бороду и усы. --
Неси бумаги. Не отставай. Держи язык за зубами.
Я не возразил ни единым словом. Бросил последний взгляд на свое
прикованное "второе Я" и засеменил на свободу.
Глава 3
Стиснув бумаги и стараясь шагать, как подобает бородатому и упитанному,
я покинул камеру и затрусил вслед за Наркозисом. Охранники не удостоили нас
вниманием -- они с садистским любопытством наблюдали, как затворяется
водонепроницаемая дверь.
-- А ну погоди, -- велел полковник надзирателю, держащему рычаг, и
достал из пачки патрон. Когда я проходил мимо, он поднял голову и посмотрел
мне прямо в глаза. Длился этот взгляд всего секунду физического времени, а
субъективного -- должно быть, целый час. Я ощутил, как изо всех моих пор
хлынул пот. Затем полковник отвернулся и крикнул подчиненному: - Эй ты,
болван, а ну отвори! Задраишь, когда я заряжу пистолет, понял? И покончим с
этим делом раз и навсегда.
Мы с Наркозисом свернули за угол, и компания душегубов скрылась из
виду. Подчиняясь поводырю, я безмолвно прошагал сквозь множество охраняемых
часовыми порталов, вошел в лифт, вышел из лифта и наконец оставил за спиной
последнюю дверь Монетного Двора. Когда мы направились к поджидающему нас
наземному автомобилю, я не удержался от глубочайшего вздоха облегчения.
-- Помолчи. Садись в машину. Прибавку к зарплате обсудим в офисе.
Должно быть, Наркозис знал то, чего не знал я.
Насчет "жучков" на деревьях, под которыми мы проходили, или
акустических микрофонов, нацеленных на нас. Я понял, что мое тщательно
спланированное преступление стало катастрофой еще в тот момент, когда я его
задумал.
Водитель был молчалив, как надгробие, и столь же симпатичен. От нечего
делать я глядел в окно. Сначала мимо проносились городские здания, затем
появились коттеджи. Мы остановились в зеленом пригороде у виллы. При нашем
приближении распахнулись ворота, затем то же самое случилось с дверью офиса
-- ее украшала стильная золотая табличка с алмазными буквами: "ПЕДЕРАСИС
НАРКОЗИС. ЮРИДИЧЕСКИЕ УСЛУГИ". Когда дверь тихо закрылась, я грозно наставил
на адвоката палец.
-- Вы узнали обо мне еще до того, как я прилетел на эту планету!
-- Конечно! Как только засветились ваши фальшивые документы, началась
слежка.
-- Так вы, стало быть, держались в сторонке, позволив мне задумать,
подготовить и совершить кражу? И схлопотать смертный приговор? И даже не
подумали вмешаться?
-- Совершенно верно.
-- Но ведь это преступление! Похуже моего!
-- Не к чему сгущать краски. Мы бы все равно выудили вас из той
купальни. Просто нам хотелось посмотреть, как вы умеете держаться на плаву.
-- Ну, и как я держался?
-- Для вашего возраста -- довольно неплохо. Вы нам подходите.
-- Вот уж подфартило так подфартило! А как насчет двойника, того
обалдуя, что занял мое место?
-- Этот обалдуй, как вы его назвали, - один из самых лучших андроидных
роботов, которых можно сделать за деньги. Впрочем, эти деньги не пропадут,
поскольку врач, проводящий сейчас вскрытие, получает у нас зарплату. В
общем, инцидент исчерпан.
-- Чудненько. -- Я глубоко вздохнул и рухнул на Кушетку. -- Слушайте, у
вас чего-нибудь выпить не найдется, а? Не обязательно крепкого. Пивка -- в
самый бы раз.
-- Неплохая идея. Я составлю вам компанию. В одной из стен обнаружился
маленький, но довольно богатый бар; робот-раздатчик выдал две кружки
охлажденного напитка. Я хлебнул и причмокнул.
-- Прелесть! Ну ладно. Если у меня всего тридцать суток, чтобы сделать
то, что я должен сделать, не соблаговолите ли рассказать, что же именно я
должен сделать?
-- Не так давно, -- сообщил Наркозис, усаживаясь напротив, -- капитан
Варод просил передать вам привет, а еще сказать, что он знает: вы солгали,
когда давали слово сойти с кривой дорожки.
-- Так это он следил за мной!
-- А вы и в самом деле сообразительны. Когда справитесь с этим
последним криминальным заданием, у вас появится шанс стать честным
человеком. Или не стать.
-- Кто бы говорил! -- Я фыркнул и осушил кружку. -- Адвокату положено
защищать закон, а вы промышляете темными делишками. Стоите в сторонке,
позволяя пасконжакским головорезам измываться над правосудием: сначала
казнить, а потом судить. Нанимаете уголовника, чтобы он совершил
преступление. У меня язык не поворачивается назвать вас профессионалом с
безупречной репутацией.
-- Во-первых, -- он воздел палец в типично адвокатском жесте, -- мы
mhjncd` не мирились с тайными законами Монетного Двора. Их совсем недавно
приняли сверхпараноидальные местные власти. Ваш арест -- первый и последний.
Уже сейчас многие чиновники получили по шапке. Во-вторых, -- рядом с
указательным пальцем распрямился средний, -- Лига никогда не шла на сделку с
криминальными элементами. Этот случай -- исключительный, всему виной
необычное стечение обстоятельств. После долгих и бурных обсуждений решено
было сделать это один-единственный раз. И впредь никогда...
-- Наверное, вам поверят миллионы простаков. -- Я снова фыркнул. --
Однако не пора ли объяснить, что от меня требуется?
-- Не пора, потому что я и сам не знаю. Я голосовал против этой
операции, поэтому меня отстранили от разработки. Вам все растолкует
профессор фон Дайвер.
-- А как насчет яда?
-- На двадцать девятый день с вами свяжутся. -- Он встал и подошел к
двери. -- Я бы пожелал вам удачи, но это противоречит моим убеждениям.
Такому уходу со сцены позавидовал бы сам Понтий Пилат. Как только
адвокат исчез, в кабинете возник престарелый субъект с белой бородой и
моноклем.
-- Профессор фон Дайвер, я полагаю?
-- Совершенно правильно полагаете, юноша. -- Он протянул влажную и
мягкую, как желе, ладошку. -- А вы, очевидно, доброволец под nom de querre
[псевдоним, прозвище (франц.)] Джим, о чьем прибытии меня известили. С вашей
стороны весьма любезно принять участие в том, что я не могу назвать иначе,
как исключительно деликатной и сложной миссией.
-- О да, милостивый государь, -- согласился я, заражаясь академической
выспренностью. -- Надеюсь, вы не сочтете за труд ответить, есть ли у меня
хоть малейшая возможность узнать, в чем заключается суть этой миссии?
-- Разумеется. Я обладаю всеми необходимыми полномочиями, чтобы
предоставить вам дополнительную информацию, касающуюся истории и трагических
обстоятельств утраты. Другая персона, которой предстоит остаться безымянной,
окажет вам всю необходимую помощь. Я начну рассказ с происшествия, имевшего
место немногим более двадцати лет назад...
-- Пива! Мне необходимо освежиться. А вам не угодно ли?
-- Я воздерживаюсь от любых напитков, содержащих алкоголь и кофеин.
Пока я наполнял кружку, профессор сердито поблескивал моноклем. Его
речь накатывала помпезными волнами и почти убаюкала меня, однако вскоре я
был разбужен смыслом его слов. Он говорил чересчур пространно, злоупотребляя
ненужными отступлениями, и все-таки послушать стоило.
Сухое изложение фактов заняло бы несколько минут и не доставило бы
профессору и половины того удовольствия, которое он получил, упражняясь в
словоблудии. Все началось с того, что экспедиция Галаксиа Университато,
проводя раскопки на любопытной в археологическом отношении далекой планете,
нашла однажды изделие иной расы.
-- Сударь, да вы, наверное, ребячитесь, -- сказал я. -- За последние
тридцать две тысячи лет человечество изучило большую часть Галактики и не
обнаружило ни единого следа чужой расы.
Он возмущенно крякнул.
-- Я не столь ребячлив, как вам кажется... из-за вашей младенческой
непосредственности. При мне -- наглядное доказательство, фотография,
доставленная экспедицией. Слою, из которого выкопали находку, самое меньшее
миллион лет, и ни в одном информационном банке освоенной Вселенной нет
упоминаний ни о чем подобном.
Он достал из внутреннего кармана фото и протянул мне. Я взял,
посмотрел, затем перевернул, поскольку не было никаких указаний, где верх,
где низ. Нечто кривое и бесформенное, ни малейшего намека на симметрию...
Отродясь не видал ничего подобного.
-- Выглядит достаточно чужеродным, чтобы можно было вам верить. -- От
долгого, напряженного разглядывания начали шалить глаза, я бросил снимок на
стол. -- Скажите, для чего оно предназначено или из чего изготовлено? Или
хоть что-нибудь скажите о нем.
-- Не имею ни малейшего представления, поскольку оно... увы, так и не
попало в стены университета. С прискорбием вынужден сказать, что его
путешествие прервалось, и теперь крайне необходимо довести его до конца.
-- Могли бы и поаккуратнее обращаться с единственным нечеловеческим
изделием во Вселенной.
-- Я не уполномочен обсуждать с вами эту сторону вопроса. Зато
уполномочен сообщить, что пропажа должна быть найдена и возвращена любой
ценой, кою я уполномочен заплатить в надлежащий срок. Офицеры Галактической
Лиги заверили меня, что вы, милостивый государь под псевдонимом Джим,
добровольно вызвались найти и возвратить предмет. Они утверждают, что при
всей вашей молодости вы -- специалист в делах подобного рода. Мне лишь
остается от всей души пожелать вам удачи и ждать вашего возвращения с тем,
чего мы вожделеем больше всего на свете.
Он удалился, и его место занял лысый тип в мундире офицера космического
флота. Затворил дверь и вперил в меня стальной взгляд. Я уставился на него.
-- Так это вы -- тот, кто в конце концов объяснит мне, что произошло?
-- Ты чертовски прав, -- прорычал он. -- Идея чертовски идиотская, но
до другой мы просто не додумались. Я адмирал Бенбоу, начальник контрразведки
Галактической Лиги. Полудурки в академических мантиях проворонили самую
бесценную вещь во Вселенной и отпасовали мяч, чтобы мы вытащили для них
каштан из огня.
На мой взгляд, злоупотребление метафорами ничуть не лучше академической
вычурности. Неужели нормальный человеческий язык отходит в разряд мертвых?
-- Послушайте, -- взмолился я, -- вы только расскажите, что случилось и
что от меня требуется, ладно?
-- Ладно. -- Он лязгнул, падая в кресло. -- Если это пиво, то я бы тоже
тяпнул. Впрочем, нет. Двойное, а лучше тройное высокооктановое виски. Без
льда. Гони.
Робобар предоставил напитки. Адмирал осушил стакан еще до того, как я
успел поднять кружку.
-- Ну, а теперь слушай и вникай. Когда упомянутая профом экспедиция
закончила копать свои канавы и двинула восвояси, у нее что-то не заладилось
со связью. Яйцеголовые наложили в штаны и решили аварийно сесть на ближайшей
планете, а той, к великому прискорбию, оказалась Лайокукая.
-- А почему к великому прискорбию?
-- Заткнись и слушай. Корабль и этих умников нам удалось вернуть
сравнительно целыми и невредимыми. Но без находки. По некоторым причинам
номер не прошел. Вот почему понадобились твои услуги.
-- Ага! Значит, теперь вы собираетесь четко и доходчиво изложить суть
дела.
Он кашлянул, отвел взгляд и заговорил не раньше, чем наполнил стакан.
Если б я не знал так хорошо эту породу, мне бы показалось, что тертый
космический калач изрядно смущен.
-- Тебе надлежит усвоить, что наша роль и цель -- сохранение мира в
Галактике. Это не так-то просто. Встречаются отдельные люди, даже группы
людей, которые без сочувствия относятся к нашим намерениям. Эти люди склонны
к насилию, многие из них неизлечимо больны психически и совершенно
невыносимы в общении. Мы лезем вон из кожи, но они не поддаются на уговоры,
не соглашаются принять от вас помощь. -- Адмирал лихо опорожнил посуду, и у
меня возникло отрадное чувство, что мы наконец подходим к сути. -- Поскольку
перебить мы их не можем, было решено... Заруби себе на носу, только
высочайшие инстанции знают то, что я сейчас скажу... Так вот, было решено
переселить их на Лайокукаю, чтобы не подвергать опасности мирные цивилизации
союза...
-- Галактическая свалка подонков! -- воскликнул я. -- Вот, значит, как
вы заметаете под ковер свои позорные провалы! Неудивительно, что это
держится в наисекретнейшем секрете!
-- Кому бы рожу кривить, диГриз, да только не тебе! Наслышан я про твои
подвиги. По мне, так от них за версту смердит. Раз уж ты теперь на коротком
поводке, раз уж вылакал яд, который подействует через семьсот двадцать часов
-- кончай выдрючиваться и делай, что тебе говорят. Сейчас я тебя просвещу
насчет этой поганой Лайокукаи, а после ты придумаешь, как вернуть ту
фиговину. Других вариантов не будет.
-- Спасибо. Какие у меня ресурсы?
-- Ресурсы неограниченные, фонды бездонные, поддержка беспредельная.
Университато субсидируется всеми планетами Галактики, кредитов у него, как s
дурака фантиков. По сравнению с ним самый богатейший толстосум -- беднее
церковной мыши. Не буду возражать, ежели ты чуток облегчишь его мошну.
-- Вот теперь вы говорите на моем языке. У меня прорезается интерес к
вашему ядовитому проекту. Давайте сюда все материалы и чего-нибудь поесть, а
я погляжу, что тут можно сделать.
"Н-да, не густо", -- заключил я, проведя несколько часов за чтением и
перечитыванием тонкой папки документов и поглощением множества несвежих и
невкусных бутербродов. Адмирал, размякнув в кресле, храпел, точно ракетная
дюза. У меня назрело несколько вопросов, и я с удовольствием его
растормошил. Поросячьи глазки запылали, уставясь в мои зрачки.
-- У тебя должна быть оч-чень серьезная причина.
-- Есть. Что вы сами знаете о Лайокукае?
-- Все, недоумок. Потому-то я и здесь.
-- Эта планетка -- самая настоящая тайна за семью печатями.
-- Мягко сказано. За семью пудовыми замками -- вот так бы я выразился.
Глухой карантин, железный занавес, надежная охрана, непрестанный надзор,
короче, мышь не проскочит. Жратву и лекарства доставляем на кораблях. Психам
оттуда вовек не выбраться.
-- А врачи у них свои?
-- Еще чего! Медицинская обслуга -- в больнице, а больница -- на
космодроме, а космодром -- что твоя крепость. По глазам вижу, что ты
подумал, и сразу говорю: нет. Кабы не врачи, лайокукайцы вообще бы Флоту не
доверяли. А так они приходят, и мы их пользуем. И все! Дай им хоть малейший
повод заподозрить, что эскулапы -- стукачи, и пиши пропало. Они к нам и на
порог больше не сунутся. И начнутся эпидемии и мор. Так что сам понимаешь --
мы предпочитаем не рисковать.
-- Если цивилизованная Галактика о них не ведает, то что им известно о
нас?
-- Почитай что все. Мы не вводили цензуру. Открыты все развлекательные
каналы, а еще -- учебные и информационные. Телеков у них вдоволь, и смотрят
они все, вплоть до самых тошнотворных программ и сериалов. Считается, чем
сильней мы им пудрим мозги телевизионной дребеденью, тем меньше с ними
хлопот.
-- И что, действует?
-- Может, и действует. Во всяком случае, у них галактический рекорд по
просиживанию возле ящика для идиотов.
-- Так вы, значит, внедряетесь и ведете статистику?
-- Не мели ерунду. В каждом телеке "жучок", его сигналы ловятся
спутником.
-- Итак, мы имеем дело с планетой воинственных, кровожадных, полоумных
телевизионных фанатиков?
-- Примерно так.
Я вскочил на ноги, разбросав крошки от протухших бутербродов, и
возопил, потрясая кулаками:
-- Вот она!
-- Ты чего? -- Бенбоу скривил физиономию и часто заморгал.
-- Вот она, идея! Пока -- только зародыш, но я уверен, он вырастет в
нечто стоящее. Я понянчу его в голове, а когда проснусь, доведу до
совершенства, причешу и явлю вам во всей красе.
-- Что за идея?
-- Не будьте таким нетерпеливым. Всему свое время.
Глава 4
Кухонный автомат выдал еще один лежалый бутерброд -- машина явно
напрашивалась на списание и переселение на свалку -- вместе с чашкой
жиденького тепловатого шоколада. Я угрюмо похрустел сухарем, похлебал
коричневой бурды и отправился искать спальню. Ее дверь обнаружилась
посередине коридора. В спальне работал кондиционер, но окно оказалось
незапертым. Я растворил его и глотнул прохладного ночного воздуха. По
небосводу ползла луна вслед за тремя уже взошедшими и бросала причудливые
тени. Эх, сейчас бы на подоконник, да в сад... Я бы скрылся еще до того, как
поднялась тревога... чтобы скончаться через двадцать девять дней. Небольшое
возлияние в тюремной камере гарантировало Галактической Лиге мою лояльность
и активное сотрудничество... Однако вот вопрос: удастся ли мне осуществить
такую сложную операцию в столь сжатые сроки? Но выбирать не приходится --
учитывая последствия. Я несколько раз глубоко и неровно вздохнул, закрыл
окно и улегся на койку. Что ни говори, денек выдался не из коротких.
Утром я отпер замок на пульте управления кухонного автомата и уже
заканчивал возню с проводами, когда вошел адмирал Бенбоу.
-- Можно вежливо поинтересоваться, какого хрена ты тут делаешь?
-- Разве это не очевидно? Добиваюсь от подлого агрегата чего-нибудь
получше бутербродов с заплесневелым сыром. Готово!
Я хлопнул панелью и отстучал на клавиатуре заказ. Спустя мгновение
появилась чашка горячего ароматного кофе, а за ней -- сочный, дымящийся
свинобургер. Адмирал кивнул.
-- Годится. Сделай и себе. И рассказывай, что задумал.
Я решил не упрямиться и заговорил с набитым ртом:
-- Мы собираемся потратить немного кредитов из денежной горы, которую
предоставили в наше распоряжение. Прежде всего позаботимся о рекламе. Я имею
в виду интервью, ревю, сплетни и тому подобное. Чтобы слухи о новых
поп-звездах Галактики разнеслись по всем планетам...
Он скривился и прорычал:
-- Да провалиться тебе в Гадес! Какие еще поп-звезды?!
-- Крутейшая поп-группа с названием...
-- С каким еще названием?
-- Не знаю. Не придумал пока. Что-нибудь броское, запоминающееся, из
ряда вон. -- Я улыбнулся и с воодушевлением поднял палец. -- О! Вы готовы?
Группа "Стальные Крысы".
-- Почему -- Крысы?
-- А почему нет?
Адмирал расстроился. Недовольная гримаса сменилась злобным оскалом, и
он прокурорски навел на меня палец.
-- Еще кофе. Потом -- или ты все объяснишь, или я тебя прикончу.
-- Спокойствие, адмирал, спокойствие. В вашем возрасте не следует
забывать об артериальном давлении. Я говорю о высадке на Лайокукаю со всем
необходимым снаряжением я сильной вооруженной поддержкой. Мы создадим
ансамбль под названием "Стальные Крысы"...
-- Что еще за ансамбль?
-- Один из музыкантов перед вами, а остальных подберете вы. Кажется, вы
говорили, что командуете флотской контрразведкой?
-- Говорил. Командую.
-- Вот и покопайтесь в кадрах. Пусть кто-нибудь из технической обслуги
просмотрит личные дела всех оперативников цивилизованной Вселенной, имеющих
боевой опыт -- вплоть до отставников. Уверен, долго искать не придется,
поскольку нас интересует лишь одно: музыкальные наклонности. Кто играет на
музыкальном инструменте, поет, пляшет, свистит иди хотя бы мелодично гудят.
Дайте список мне, и у нас будет ансамбль.
Он кивнул, едва не макнув подбородок в кофе.
-- Кажется, твое предложение -- не такой уж бред. Поп-группа из агентов
контрразведки... Но потребуется время, чтобы их собрать, организовать,
натаскать...
-- Это еще зачем?
-- Вот болван! Чтобы они нормально пели.
-- Господи, да кто разберется? Вы когда-нибудь вникали в кантри и
музыку угольных копей? Прислушивались к "Аква регии" и ее Плутониевым
Мальчикам?
-- Усек. Значит, мы соберем группу и расхвалим ее на весь свет, чтобы о
ней прознали лайокукайцы...
-- И услышали музыку...
-- И захотели еще. Гастроли. Невозможно. Карантин.
-- В этом-то и заключается изящество моего плана, адмирал. Как только
Крысы прославятся на всю Галактику, они совершат какое-нибудь преступление,
столь ужасное, что будут немедленно сосланы на планету-тюрьму. Где их
встретят с распростертыми объятиями, ни о чем не подозревая. И где они
проведут расследование и найдут изделие чужой расы, после чего я смогу
получить противоядие. И вот еще что: прежде чем я возьмусь за дело,
позаботьтесь, чтобы мне выдали три миллиона межзвездных кредитов. В
новеньких монетах здешней чеканки.
-- Исключено, -- прорычал он. -- Расходы оплачиваются по мере их
возникновения.
-- Вы недопоняли. Речь идет о моем гонораре. Все накладные расходы --
сверх этой суммы. Или платите, или...
-- Или что?
-- Или через двадцать девять дней я умру, операция будет провалена, а
вы получите черную метку в послужном списке.
Шкурный интерес подтолкнул адмирала к мгновенному решению.
-- Почему бы и нет? Эти перегруженные финансами академики вполне могут
позволить себе такую трату. Они ее даже не заметят. Ладно, будет тебе список
кандидатов.
Он отстегнул от пояса телефон, проорал в него многозначный номер, затем
пролаял несколько кратких приказов. Я еще кофе не успел допить, а в кабинете
очухался принтер и загудел, складывая в стопку отпечатанные листы. Мы
просмотрели их и понаставили уйму галочек. Имен в списке не было, их
заменяла буквенно-цифровая абракадабра. Наконец я вручил листы адмиралу.
-- Нам нужны полные личные дела всех отмеченных.
-- Это совершенно секретная информация.
-- Но вы -- адмирал и можете ее получить.
-- Получу и подвергну цензуре. Совершенно незачем посвящать тебя во все
тайны контрразведки.
-- Адмирал, мне нет никакого дела до ваших тайн. -- Разумеется, это
была наглая ложь. -- Ради Бога, пускай остаются кодовые номера. Меня
интересуют только музыкальные способности этих людей, а еще -- можно ли на
них положиться, если мы попадем в серьезную заваруху.
Я провозился еще некоторое время, затем хорошенько размял мускулы,
сунул одежду в вакуумную чистку и принял горячий, а после -- холодный душ.
Надо бы пополнить гардероб -- но не раньше, чем подготовлю и начну операцию.
Нельзя терять времени -- смертельные часики неумолимо отщелкивают секунды,
оставшиеся до рокового дня.
-- Вот список, -- сказал адмирал, входя в кабинет. -- Никаких имен.
Агенты мужского пола обозначены литерой А, женского...
-- Стойте! Можно, я сам угадаю? Женщины -- литерой Б.
Бенбоу только рыкнул. Он был совершенно лишен чувства юмора.
Я пробежал глазами список, слегка задержался на дамском диапазоне от Б1
до Б4. Церковный орган. Вряд ли годится. Гармонь. Труба. Певица.
-- Мне нужна фотография Б3. А как понимать все обозначения после Б1?
19Т, 908L и так далее?
-- Шифр. -- Он выдернул из моей руки лист. -- В переводе на
человеческий язык -- мастер рукопашного боя, превосходное владение
стрелковым оружием, шестилетний стаж оперативной работы. А прочее тебя не
касается.
-- Спасибо, чудесно, что бы я без вас делал. Не сомневаюсь, эта барышня
очень бы нам пригодилась, если б еще могла таскать на спине церковный орган.
Ладно, давайте пороемся в списке мужчин и закажем фотографии. Кроме вот
этого, А19. Пусть он явится сам, во плоти, и поскорее.
-- Зачем?
-- Затем, что он ударник и играет на молекулярном синтезаторе.
Поскольку в музыке я почти ни бельмеса не смыслю, он преподаст мне азы
работы в ансамбле. Покажет, где что включается, пометит цифрами и настроит
технику на проигрывание разной музыки. Я буду только улыбаться и нажимать на
клавиши. Кстати, о технике. У вашей сверхсекретной службы есть на этой
планете средства, чтобы ремонтировать электронику?
-- Эта информация не подлежит разглашению.
-- Все, что касается нашей операция, не подлежит разглашению. И
все-таки мне необходимо поработать с электроникой. Неважно, здесь или еще
где-нибудь. Ну что, посодействуете?
-- Средства будут предоставлены.
-- Вот и славно. А теперь скажите, что такое гастрофон или мешкотруб?
-- Без понятия. - А что?
-- А то, что под этими названиями здесь подразумеваются музыкальные
инструменты или профессии. Или что-то еще, но тоже -- музыкальное. Я должен
знать.
Смазанный бесчисленными университетскими кредитами, управляемый
миньонами адмирала, мой план заработал на всю катушку. На этой планете
находилась база Лиги, замаскированная под межзвездное транспортное
предприятие. Она располагала отменно оборудованной ремонтной мастерской и
цехами для производства электроники. Тот факт, что мне на все давали
карт-бланш, означал одно: лафа закончатся одновременно с операцией. Как
только началось прослушивание, за агентом А19 отправилось самое быстроходное
из имевшихся в нашем распоряжении транспортных средств. В тот же день после
обеда он прибыл с маленько обалдевшим видом к остекленевшими глазами.
-- Я знаю вас вод кодовым прозвищем А19. Вы бы не могли назваться
как-нибудь поудобоваримее? Не обязательно настоящим именем, лишь бы можно
было обращаться.
Здоровенный агент почесал огромную челюсть. Я догадался, что он пинками
приводит в действие свои мозги.
-- Зач. Так зовут моего двоюродного брата. И вы меня так зовите.
-- Хорошо, пусть будет Зач. У вас довольно музыкальный послужной
список.
-- Еще бы! Я весь колледж наяривал в банде. Да и после доводилось
тряхнуть стариной.
-- Раз так, вы подходите. Первое задание: возьмите чековую книжку и
прогуляйтесь по магазинам. Покупайте самые дорогие, самые сложные
электронные музыкальные инструменты. Только покомпактнее, поминиатюрнее.
Несите сюда, а я их еще уменьшу -- все, что мы с собой возьмем, должно
уместиться на наших спинах. Денег не жалейте -- чем больше потратите, тем
лучше. Если чего-нибудь не найдете здесь, воспользуйтесь услугами экстренной
галактической почты.
В его глазах зажглась музыкальная лихорадка.
-- Вы это серьезно?
-- Вполне. Не верите -- спросите адмирала Бенбоу. Он дал "добро" на
любые расходы. Приступайте.
Зач вышел, и началось прослушивание. Я не вижу смысла подробно излагать
события двух следующих дней. По всей видимости, музыкальное дарование и
военная карьера -- вещи взаимоисключающие. Я "резал" кандидатов пачками, и
список таял в нарастающем темпе. Надежда на большой ансамбль не сбылась --
удалось наскрести лишь скромную группу.
-- Вот она, адмирал, -- сказал я, отдавая Бенбоу список аббревиатур, --
Малое количество пришлось компенсировать высоким качеством. Я имею в виду
себя и вот эту троицу.
Он нахмурился.
-- А хватит?
-- Должно хватить. Готов допустить, что остальные -- замечательные
оперативники, но их вокализы будут мне сниться годами. В кошмарах. Так что
вызовите к себе уцелевших и расскажите обо мне и о задании. После обеда я
приму их в студии.
Когда я расставлял на столе бутылки с прохладительными напитками и
стаканы, отворилась дверь и вошли четверо. Строевым шагом!
-- Первый урок! -- воскликнул я. -- Вообразите себя шпаками. Любой
военный пустячок может всем нам стоить жизни. Итак, вы поговорили с
адмиралом?
Все кивают -- хорошо. Кивните еще раз, если согласны подчиняться только
мне. Еще лучше. Теперь я вас перезнакомлю. Мне запретили выяснить ваши
настоящие имена и звания, поэтому я кое-что придумал. Джентльмен на левом
фланге носит кодовую кличку Зач, он профессиональный музыкант и обучает меня
новому ремеслу. От него больше всего зависит доведение нашего проекта до
благополучного конца. Я -- ваш лидер Джим, скоро научусь играть на
чем-нибудь электронном. Присутствующей здесь юной леди на время операции
присваивается сценический псевдоним Мадонетта, она богиня контральто и наша
солистка. Давайте ей поаплодируем.
Парни захлопали -- поначалу неуверенно, но быстро входя в раж. Я поднял
руку, чтобы их остановить. Для поп-звезд они держались чересчур скованно,
придется этим заняться. Мадонетта, высокая, серьезная, очень миловидная
брюнетка с великолепной кожей, улыбнулась и помахала им рукой.
-- Для начала неплохо. Теперь вы, ребята. Флойд и Стинго. Флойд -- вот
этот тощий дылда с фальшивой бородой. Он отращивает настоящую, но борода
необходима нам уже сегодня -- для паблисити. Недавно чудотворцы от волосяных
наук создали антидепиляционный фермент, стимулирующий рост волос. Благодаря
ему Флойд через три дня обзаведется отличной новой бородой. Однако ему и
сейчас есть чем гордиться: он играет на многих духовых инструментах. Если
вам не знакомо слово "духовые", позвольте объяснить: это исторически
сложившееся название инструментов, в которые надо сильно дуть, чтобы
извлекать звуки. Флойд прилетел с далекой планеты Ох'айя, подарившей
Галактике еще одну знаменитость -- Энджюса Максвина, основателя "Максвинской
сети автоматических закусочных". Флойд играет на инструменте, чьи
предшественники давно затерялись в тумане прошлого, и временами мне хочется,
чтобы они и остались там на веки вечные. Ну-ка, Флойд, дунь в мешкотруб,
будь любезен.
Я был подготовлен чуть лучше остальных -- мне уже доводилось слышать
такую музыку. Флойд открыл футляр и достал инструмент, сильно смахивающий на
упившегося кровью паука со множеством черных ног. Бородач повесил его на
плечо, энергично надул и яростно сдавил пятерней паучье брюхо. Под рев
смертельно раненных животных я любовался гримасами ужаса на лицах моих новых
друзей.
-- Довольно! -- крикнул я наконец, и визг недорезанных поросят сменился
мертвой тишиной. -- Уж не знаю, как эта штуковина впишется в наш ансамбль,
но вы должны признать, что она способна, по меньшей мере, привлечь внимание.
Итак, наш последний, но отнюдь не худший музыкант -- Стинго! Уйдя в
отставку, он всего себя отдал игре на фиделино. Стинго, не сочти за труд,
покажи, на что способен.
Стинго по-отечески улыбнулся нам и помахал ручкой. У него были седые
волосы и внушительный живот. Поначалу я забеспокоился насчет его возраста и
профпригодности, но адмирал, изучивший "в обстановке секретности" его личное
дело, заверил меня, что здоровье Стинго -- в разряде "А-ОК", что он
регулярно проходит переподготовку и, если не принимать во внимание небольшой
излишек веса, вполне годится для оперативной работы. Музицированием, как
утверждало личное дело, он занялся уже в отставке; при острой нехватке
талантов я вынужден был переворошить и ветеранский архив. Когда наступил
черед Стинго, он с неописуемым восторгом согласился вновь нацепить на себя
боевую сбрую. У фиделино два грифа и двенадцать струн; когда их щиплешь,
получается довольно забавный протяжный скрежет. Похоже, игра Стинго
понравилась всем.
Внимая аплодисментам, он чинно поклонился.
-- Итак, только что каждый из вас познакомился с остальными Крысами.
Вопросы?
-- Имеются, -- сказала Мадонетта, и все глаза уставились в ее сторону.
-- Что мы будем играть?
-- Хороший вопрос, и надеюсь, у меня есть хороший ответ. Изучая
современную музыку, я столкнулся с превеликим многообразием ритмов и тем.
Некоторые из них в высшей степени безвкусны и неблагозвучны, к примеру,
музыка кантри-и-камнедробилок. Иные группы, наподобие "Чипперино" и "Стайки
певчих пташек", обладают известным шармом. Однако нам требуется нечто
принципиально новое. Или принципиально старое, поскольку ни одно музыкальное
произведение не живет тысячелетиями. Хочу вас воодушевить: музыкальная
кафедра Галаксиа Университато предоставила в мое распоряжение самые древние
банки данных. С тех пор как эти темы прозвучали в последний раз, миновала
вечность. Что в большинстве случаев легко объяснимо. -- Я продемонстрировал
горсть микропластинок. -- Вот эти пережили жесточайший отбор. Если я мог
выдержать пятнадцать секунд, то делал копию. Сейчас мы еще разок их
прослушаем. В третий тур выйдут лишь те, которые мы вытерпим полминуты.
Я вставил в проигрыватель крошечный черный диск и сел. На нас
обрушились раскаты атональной музыки, сопрано беременной свинобразихи
атаковало барабанные перепонки. Я извлек пластинку, раскрошил каблуком и
вставил другую.
Мы просидели у проигрывателя до позднего вечера. Глаза покраснели от
слез, уши трепетали, а мозги пульсировали, но ничего не соображали.
-- Ну что, хватит на сегодня? -- ласково спросил я и услышал хоровой
стон. -- Ладно. По пути сюда я заметил, что ближайшая дверь справа по
коридору -- в питейное заведение "Пыль на ваших гландах". Название, видимо,
шуточное. Хозяева заведения, должно быть, намекают, что посетители могут
хорошенько прополоскать горло. Может, поглядим, правда ли это?
-- Давайте! -- Флойд возглавил исход.
-- Тост, -- произнес я, когда появилась выпивка. -- За "Стальных Крыс"
-- долгой им жизни и немеркнущей славы.
Мои коллеги дружно осушили стаканы, а затем рассмеялись и заказали по
новой. "Мы справимся, -- подумал я. -- Все закончится благополучно".
Но почему мне так не по себе?
Глава 5
А не по себе мне было оттого, что весь план здорово смахивал на бред
буйнопомешанного. Неделя на рост популярности и получение музыкальных
наград. Затем мы должны совершить преступление. И за этот краткий срок
требуется не только выбрать стиль и репертуар, прослушав уймищу всякой
белиберды, но и освоить их хотя бы на среднем уровне.
Вряд ли получится. Слишком короткий срок. Нужна помощь.
-- Мадонетта, вопрос к тебе. -- Прежде чем высказаться, я хлебнул пива.
-- Должен признаться, я в технике музыкоделания -- полный профан. Но я вот
что думаю. Прежде чем исполнитель заиграет мелодию, нужно, чтобы ее
кто-нибудь выбрал или сочинил и записал. Скажи, кто этим занимается?
-- Ты имеешь в виду композитора и художественного руководителя. Они
могут существовать в одном лице, но лучше все-таки разделять эти профессии.
-- Можно кого-нибудь из них заполучить? Или обоих? Зач, среди нас ты --
ближе всех к профессиональному уровню. У тебя есть идеи?
-- Вряд ли это чересчур сложно. Надо только договориться с ГАСИКОМ.
-- С газиком? Ты хочешь заправить топливный бак наземобиля?
-- Нет. ГАСИКОМ -- "Галактический союз исполнителей и композиторов".
Среди этой публики полным-полно безработных, и мы наверняка найдем
кого-нибудь толкового.
-- Значит, дело в шляпе. Я сейчас же договорюсь с адмиралом.
-- Исключено! -- прорычал Бенбоу с обычным своим дружелюбием. --
Никаких шпаков. Никаких посторонних. Это секретная операция.
-- Пока -- да, но через неделю о ней узнает весь свет. Все, что нам
требуется, это придумать легенду. Скажите, что организована группа для
съемок голофильма. Или для рекламного концерта по заказу крупной фирмы. К
примеру, Максвин в целях завоевания рынка решил сменить имидж. Избавился от
красноносого алкаша Блайми Максвина и на его место берет нашу поп-группу. Вы
уж постарайтесь устроить это, и без волокиты.
Адмирал подчинился. На следующий день на студию доставили бледного
юношу, страдающего, по всей видимости, отсутствием аппетита.
-- Я его узнал, -- прошептал мне на ухо Зач. -- Барри Мойд Шлеппер.
Года два назад слепил рок-оперу "Пожалей мой филей, Анжелина". С тех пор его
популярность на спаде.
-- Как же, помню. Драма кухарки, вышедшей замуж за диктатора.
-- Точно.
-- Добро пожаловать, Барри, милости просим. -- Я приблизился к
музыкоделу и пожал костлявую руку. -- Меня зовут Джим, я здесь главный.
-- Кайфово, чувак, кайфово.
-- И для нас в высшей степени кайфово познакомиться с вами. -- Вот у
кого мы переймем жаргон музыкального мира, если не рухнет наш план. -- Итак,
вы уже в курсе дела?
-- Кой-че просек. Новая фирма звукозаписи, капусты -- куры не клюют,
чтобы побыстрее прогреметь, финансирует молодые группы.
-- Именно так. Вам -- командовать музыкой. Давайте покажу, что мы
отобрали, а вы приведете это в надлежащую форму.
Чтобы самому не прослушивать в очередной раз ужасные композиции, я дал
ему наушники и плейер. Он одну за другой вставлял пластинки, и я не верил
своим глазам: белая как мел кожа побледнела еще сильнее. Но Барри держался
геройски. Наконец с конвульсивной дрожью он перевел дух, снял наушники и
вытер кулаками слезы.
-- Хошь знать мое честное и беспристрастное мнение?
-- Иное нас и не устроит.
-- Лады. Как бы это поизящнее преподнести... Короче, дерьмо на палочке.
Вонючее и невкусное.
-- А вы можете сделать получше?
-- Мой котяра и то лучше делает. Да еще песочек сверху нагребает.
-- Тогда вам и карты в руки. Приступайте. Пока музыка сочинялась,
прослушивалась и записывалась, я мало на что годился. Другие играли и пели,
я же только щелкал переключателями на пульте. А когда в дело вступал Зач и
из динамиков галопом ринулись звуки барабанов, цимбал, колоколов и прочие
эффекты молекулярного синтезатора, мой пульт и вовсе обесточился, и я
нажимал на клавиши "всухую". Поэтому, предоставив коллегам творить музыку, я
занялся спецэффектами. Это требовало просмотра клипов всех самых популярных
групп, джаз-бандов и солистов. Некоторые воспринимались без омерзения,
другие вызывали ужас, и все были чересчур громки. В конце концов, я убрал
звук, чтобы спокойно присматриваться к лазерным сполохам, буйным фейерверкам
и физической акробатике. Я записывал и зарисовывал, постоянно бормотал себе
под нос и не жалел университетских денег. А еще я вмонтировал в нашу
электронику изрядное количество очень сложных самодельных цепей. Адмирал,
хоть и с превеликой неохотой, но выдал все, что потребовалось, и я
усовершенствовал технику в механической мастерской. Короче говоря, неделя не
пропала даром.
Я без устали теребил адмирала, пока он не отдал обещанные три миллиона.
-- Вы так добры! -- сказал я, позвякивая шестью блестящими монетами по
пятьсот тысяч кредитов. Достойная плата за достойную работу.
-- Ты их лучше в банк положи, пока у них ноги не выросли, -- угрюмо
посоветовал он.
-- Разумеется. Классная идея.
Дурацкая идея. Банки предназначены для грабителей и налоговой полиции
-- чтобы облегчать им работу. Поэтому сначала я двинул в мастерскую, там
поработал по металлу, завернул деньги в бумагу, проштемпелевал и отправился
на загородную прогулку. На случай, если адмирал приставил мне "хвост", я
поупражнялся в любимом искусстве отрыва от слежки. Как ни крути, ради этих
монет я жизнью рисковал. Если посчастливится выйти из этой передряги не по
частям, денежки очень даже пригодятся.
Наконец я добрался до маленького почтового отделения на некотором
удалении от города. Хозяйничал там близорукий джентльмен преклонного
возраста.
-- Пространственный экспресс и страховой взнос в агентство межпланетной
доставки. Это тебе, голуба, в копеечку влетит.
-- Ты, дедуля, знай крутись. За бабками дело не станет. -- Он ошалело
заморгал. Я сжалился и перевел на туземный: -- Уважаемый сэр, деньги -- не
проблема. Но вы уж позаботьтесь, чтобы моя посылка благополучно добралась до
профессора фон Дайвера из Галаксиа Университато. Это исторические документы,
он их ждет не дождется.
Я уже предупредил ученого мужа по космофаксу, что посылаю ему кое-какое
личное имущество с просьбой не отказать в любезности и подержать его у себя
до моего визита. Опасаясь, что он проявит здоровый академический интерес, я
спрятал деньги в маленький бронированный сейф. Конечно, его можно вскрыть с
помощью алмазного сверла, но я готов биться об заклад, что любопытство
профессора не зайдет так далеко.
Посылка сгинула в почтопроводе, и я вернулся к делам. К концу шестого
дня мы были выжаты как лимоны. Барри Мойд Шпеллер двое суток провел без сна,
меняя на голове мокрые полотенца, глотая крепчайший кофе и перелопачивая
залежи музыкальной архаики. Он проявил неплохие задатки вора -- или
аранжировщика, если угодно. Группа репетировала, записывала и снова
репетировала. Я вплотную занялся костюмами, бутафорией и спецэффектами и
потрудился, на мой взгляд, неплохо.
Наконец я объявил последний перерыв, а затем дал команду на построение.
-- Сейчас я вас обрадую. Мы даем первый концерт.
Как я и предвидел, это вызвало стенания и горестные вопли. Я подождал,
onj` они утихнут.
-- Ребята, я знаю, каково вам. Поверьте, мне ничуть не легче. По-моему,
наш лучший номер -- блюз "Я совсем одна". Вы сами видели, как здешний
персонал старался нам помочь. Думаю, мы должны его отблагодарить, показать,
что у нас вышло. Я пригласил человек тридцать, они сейчас подойдут.
Словно в подтверждение моих слов отворилась дверь и в зал потянулись
вольноперы со скептическими минами и складными стульями. Шествие возглавлял
адмирал Бенбоу; рядом с ним вице-адмирал нес два стула. Зач начал
рассаживать зрителей, и наша пещероподобная студия впервые превратилась в
концертный зал. Мы отступили на эстраду. Я притушил лампы и укрылся за своей
электронной баррикадой.
-- Леди и джентльмены, дорогие гости. На этой неделе мы с вами
потрудились на славу, и я от всей души и от имени "Стальных Крыс" хочу
сказать вам спасибо.
Я нажал на кнопку, и под потолком раскатилось:
"СПАСИБО... СПАСИБО..." На эхо наложилось растущее крещендо барабанов,
увенчавшись громовым раскатом и несколькими вполне натуральными с виду
молниями. Судя по округлившимся глазам и отвисшим челюстям, мне удалось
приковать внимание зрителей.
-- Первый номер нашей программы -- в исполнении мелодичной Мадонетты.
Драма неприкаянного сердца! Блюз "Я совсем одна"!
Цветные юпитеры обрушили с потолка световой ливень, явив во всей
радужной красе наши розовые с блестками костюмы в обтяжку. Зазвучали первые
аккорды, и лучи юпитеров сконцентрировались на Мадонетте, на чей костюм
пошло гораздо меньше материала, чем на наши. Публике он, похоже, глянулся.
Завывания ветра и громовые раскаты притихли, Мадонетта простерла к залу
изящные руки и запела:
Вот я одна, одна совсем,
И телефон мой глух и нем.
Вокруг обведу взглядом,
Никого не найду рядом.
Я, я. я
Совсем одна,
Я, я, я
И только я, я, я.
Сие сопровождалось раскачиванием голографических деревьев, проходом
грозовых туч и прочими душераздирающими спецэффектами. Под рыдания музыки
Мадонетта перешла к заключительным строфам.
Совсем одна в кромешной мгле,
Я змейкой юркну по земле.
В дремучий лес, где ветра вой.
И вдруг -- о ужас! -- предо мной
Манит могила глубиной.
Я знаю -- хоть не видно зги,
Меня преследуют враги!
Сижу и плачу -- только зря,
Ведь занимается заря,
Ночь позади.
В последний раз провыл ветер, скорчилось щупальце багрового тумана, и
за нашими спинами величаво взошло солнце. Музыка смолкла. Тишина
беспрепятственно расползалась по студии -- и вдруг разлетелась в клочья под
неистовым шквалом аплодисментов.
-- Молодцы, ребята! -- одобрил я. -- Их вроде проняло. Все кайфово,
чуваки, как говорит Барри Мойд.
На седьмой день мы не отдыхали. Но репетицию закончили довольно рано.
-- На сегодня все. Собирайте рюкзаки. Музыка и реквизит уже упакованы.
Улетаем в полночь. Значит, нужен еще час, чтобы добраться до космодрома. Не
опаздывать.
Они разбрелись на подкашивающихся ногах, и тут притопал адмирал. В его
кильватере плелся Зач.
-- Агент отрапортовал, что вы закончили подготовку операции и ждете
приказа к погрузке.
Ну что тут скажешь? Я лишь кивнул.
-- А мне можно с тобой? -- спросил Зач.
-- Нет. Ты нам здорово помог, спасибо. Дальше мы сами.
Он едва не раздавил мне пальцы в рукопожатии, и через секунду за ним
затворилась дверь.
-- Управление по принудительному лечению наркоманов изобрело для вас
страшное преступление. -- Адмиральская улыбка смахивала на оскал жалящей
змеи. -- Приговор -- ссылка на Лайокукаю. Незамедлительная.
-- Чудненько. И что же это за преступление?
-- У наркоманов в большом фаворе качественное и дорогое зелье под
названием бакшиш. Ты и твои приятели пойманы с поличным на контрабанде и
употреблении. После принудлечения вы будете много дней шататься и дрожать от
слабости, так что медлить с первым концертом не резон. Пресса уже извещена о
вашем аресте и заключении в спецбольницу. Когда вы объявитесь на Лайокукае,
туземцы нисколько не удивятся. Вопросы?
-- Один, -- сказал я. -- Важный. Как насчет связи?
-- Будет. Где бы ты ни находился, шифропередатчик в твоей челюсти
достанет до приемника на космодроме. Радист будет дежурить круглосуточно.
Пока вы на космодроме, связной окажет любую посильную помощь. Потом он
переберется на орбиту, на борт космокрейсера "Беспощадный", и там будет
получать твои донесения. Если понадобится, мы до любой точки планеты
доберемся максимум за одиннадцать минут. Как отыщешь пропажу, дай знать. Мы
подкинем десант. Рапортуй, по меньшей мере, раз в сутки. Местонахождение
группы и результаты поисков.
-- Только на тот случай, если нас заметут, да? Чтобы послать новый
отряд?
-- Точно. Еще вопросы?
-- Один. Не хотите пообещать, что будете за нас волноваться?
-- Нет. Ни к чему. Полагайтесь только на себя.
-- Ну, спасибо! Вы сама доброта.
Он повернулся и утопал прочь, хлопнув дверью. На меня нахлынула
усталость и -- в который уж раз? -- черная тоска. Зачем я все это делаю?
Чтобы остаться в живых, разумеется. А не то... еще двадцать три дня -- и
упадет мой занавес.
Глава 6
На борту славного космического крейсера "Беспощадный" мы путешествовали
недолго -- и слава Богу, а то окружение военных всегда пагубно влияло на мой
боевой задор. За сутками, заключившими в себе упорные репетиции, плохую
кормежку, неважнецкий ночной отдых, последовал столь же напряженный день, да
еще с безалкогольной вечеринкой, поскольку на Галактическом Флоте царила Ее
Величество Трезвость. И наконец, за считанные часы до посадки ансамбля на
катер эскулапы вкатили нам по несколько уколов для имитации лечения от
наркомании. Я бы, пожалуй, предпочел наркоманию. Не говоря уж о любовании
последним ужином, выползающим наружу -- можно прекрасно обойтись без этого
развлечения. Судороги и нервный тик -- то еще удовольствие, скажу я вам. К
тому же у моих дрожащих, шатающихся коллег глазные яблоки пылали, как у
покойников в фильмах ужасов, и я сторонился зеркал, опасаясь увидеть еще
одного зловещего мертвеца.
Стинго выглядел лет на сто -- серый, как пепел, изможденный. Ни дать ни
взять -- ходячий скелет. Меня уколола совесть -- дернула же нелегкая
вытащить бедолагу из отставки! Впрочем, едва я подумал о собственных
неприятностях, совесть улеглась баиньки.
-- Я что, смотрюсь не краше твоего? -- хриплым голосом осведомился
Флойд, чья почти отросшая борода великолепно оттеняла пергаментную кожу.
-- Надеюсь, что нет, -- просипел я. Мадонетта, словно ласковая матушка,
протянула руку и похлопала по моей дрожащей кисти.
-- Ничего, Джим, за ночь все пройдет. Ты только потерпи, и сам увидишь.
Я не ощутил сыновьей признательности. Говоря откровенно, при виде
Мадонетты меня разбирало иное чувство, но я надеялся благополучно его
скрыть. Поэтому я прорычал что-то маловразумительное и заковылял в каюту,
дабы уединиться со своим ничтожеством. Но даже это не удалось. В потолке
зловеще скрежетнул громкоговоритель, затем грянул адмиральский глас:
-- Алло, навострите уши и внимайте. Всем "Стальным Крысам" через две
минуты собраться в двенадцатом грузовом отсеке. Мы на парковочной орбите.
Осталась минута пятьдесят восемь секунд. Минута...
Я выскочил в коридор и лязгнул дверью, чтобы спастись от рева, но он
гнался за мной по пятам. В двенадцатый грузовой я прибыл последним --
товарищи по несчастью уже распластались на палубе возле рюкзаков. Я рухнул
рядом с ними. Вслед за мной, точно чудовище из дурного сна, возник адмирал и
завопил:
-- Подъем! А ну, лентяи заторможенные, на ноги!
-- Ни за что! -- заорал я во всю силу надтреснутого голоса и поднялся
на карачки, чтобы повалить шатающиеся тела обратно на палубу. -- Изыди, злой
военный дух! Иль позабыл, кто мы такие? Шпаки, лабухи, принудительно
вылеченные от наркомании. Вот как мы должны выглядеть, вот как мы должны
себя вести. Если кто-нибудь выживет, вы получите его обратно свое военное
распоряжение. А пока отпустите нас миром и ждите моих донесений.
Бенбоу исторг трехэтажное военно-космическое ругательство, но все-таки
ему хватило ума повернуться на каблуках и исчезнуть под квелые смешки моих
товарищей. У меня слегка отлегло от сердца. Наступившее молчание не
прерывалось ничем, кроме негромких стонов, далекого рокота двигателей и
скрежета внутреннего люка воздушного шлюза, который величаво открывался,
чтобы пропустить на борт деловитого старшину с канцелярской папкой в руках.
-- Кто высаживается на Лайокукае? Вы?
-- Все в наличии, и все нездоровы. Вызовите грузчиков, пусть отнесут
наши вещи.
Он пробормотал несколько слов в микрофон, пристегнутый к воротнику
кителя, после чего завел руку за спину и снял с ремня наручники. Кои через
секунду ловко защелкнул на моих запястьях.
-- Эт ще че? -- промямлил я, выпучив глаза.
-- Ты, накачавшийся дурью наркоман! Не доставляй мне хлопот, и я
отплачу тем же. Может, там, в Галактике, ты и важная персона, но здесь, для
меня, ты самый обыкновенный зэк. Который сам потащат свое барахло. Ишь ты,
грузчиков им! Вконец обнаглели!
Я открыл рот, чтобы испепелить грубияна глаголом. И захлопнул. Я сам
подкинул идею, чтобы о задании знали единицы. Очевидно, этот не из их числа.
Я со стоном поднялся на ноги и поволок рюкзак в воздушный шлюз. Остальные
взяли с меня пример и выглядели при этом не лучше моего.
Орбитальный катер встретил нас хмуро и негостеприимно. Едва мы сели в
жесткие металлические кресла, на лодыжках наших защелкнулись кандалы --
никаких танцев во время полета. Мы молча наблюдали, как матросы швыряют наши
рюкзаки в грузовой отсек, затем воздели очи к широченному экрану на
переборке. Изобилие звезд. Они кружились, и на экран заплывала выпуклость
"Беспощадного". Как только заработали двигатели, она уменьшилась и
отодвинулась.
Затем камера повернулась, чтобы показать растущий горб планеты, а
громкоговоритель подверг нас пытке древним военным маршем, дополненным
жутким треском статики. Наконец музыка смолкла, но раздался гнусавый до
тошноты мужской голос.
-- Заключенные, рекомендую выслушать. Эта информация предназначена для
вас. Итак, вы получили билет в один конец и прибыли на место назначения. Вы
не поддались нашим самоотверженным попыткам сделать из вас нормальных
граждан гуманного цивилизованного общества...
-- Заткни сопло, придурок! -- взревел Стинго, запуская пальцы в седую
шевелюру -- видимо, чтобы проверить, на месте ли она. Я бы кивнул в знак
поддержки, если б голова не раскалывалась.
-- ...И отныне будете полагаться только на самих себя. По высадке
вооруженный конвой сопроводит вас к воротам космодрома. Там вы избавитесь от
наручников и получите необходимый для выживания минимум, то есть:
ознакомительную брошюру, флягу с дистиллированной водой и недельный рацион
концентрированной пищи. Через неделю вам придется искать полпеттоновые
деревца, дающие жесткие плоды, которыми питается все туземное население.
Полпеттоны -- чудо генной инженерии, выведенное путем кропотливых мутаций и
трансплантаций. Плоды богаты животным белком. Из-за опасности трихинеллеза
их не следует употреблять в сыром виде, но печеными или вареными -- вполне.
Вам надлежит запомнить...
Ничего не желая запоминать, я вырубил звук. Наверное, чтобы попасть на
этот рейс, человек должен совершить нечто уж очень нехорошее. Я пытался
успокоить себя этой мыслью... Куда там! Нашей цивилизации -- не один десяток
тысячелетий, а все равно жестокость к ближнему своему не изжита до сих пор и
вылезает наружу при малейшей возможности.
Облака сместились в сторону, на экране возникло пятистенное здание
изрядной величины. Я предположил, что его называют Пентагоном.
-- Через несколько минут мы совершим посадку на космодроме Пентагон. Не
покидайте кресел, пока не получите разрешение встать. Подчиняйтесь приказам,
и этап пройдет для вас гораздо приятнее...
Хотелось бы, чтобы это оказалось правдой! Я тут же расслабился и разжал
кулаки. Скоро мы расстанемся с занудами-наставниками и будем полагаться
только на себя. А пока лучше поберечь силы и нервы.
Помалкивая, мы выползли из шлюза, ссыпались по трапу -- честное слово,
ему не помешали бы поручни -- и побрели к воротам в толстой стене Пентагона.
Чтобы встретить там еще одного флотского -- сумрачного, седовласого и в
темных очках.
-- Немедленно препроводить заключенных в девятую допросную.
Старшина -- начальник нашего конвоя -- с этим не согласился.
-- Не положено, сэр. Я должен...
-- Ты должен закрыть пасть и подчиняться моим приказам. Вот они, в
письменной форме. Изволь ознакомиться и выполнять. Или хочешь уйти в
отставку старшиной?
-- Никак нет, сэр! Заключенные! За мной! Офицер вошел за нами в
допросную, запер дверь, дружески улыбнулся и беззлобно попросил всех
заткнуться. Затем обошел комнату с приборчиком, в котором я без труда узнал
детектор следящих устройств. Интересно, кому такое в голову может прийти --
прослушивать разговоры в каморке на краю Вселенной? Видимо, у офицера было
свое мнение на этот счет. Наконец он с удовлетворенным видом спрятал
детектор, повернулся к нам и протянул мне ключ.
-- Пока вы здесь, можете снять наручники. Я -- капитан Тремэрн, ваш
связной. Добро пожаловать на Лайокукаю. -- Он снял темные очки, снова
улыбнулся нам и махнул рукой в сторону кресел. Его переносица была
обезображена жутким шрамом, глаза отсутствовали, но Тремэрн, несомненно,
отлично видел электронными заменителями глаз. Позолоченные, они придавали
его облику то еще своеобразие. -- В Пентагоне только я осведомлен о вашем
задании. Я в курсе, что все вы -- добровольцы, и хочу вас поблагодарить.
Угощайтесь, ребята, и знайте: вы еще долго не услышите этого слова.
-- А как тут, вообще, жизнь?
Я вскрыл банку охлажденного пива и сделал живительный глоток. Тем
временем мои спутники зарылись в гору свежих бутербродов и хотсвиндогов. Я,
конечно, составил им компанию, но прежде выдвинул из синтезатора потайной
ящичек и достал кое-какие мелочи.
-- Какова жизнь на планете? Паршивая, Джим, и это еще мягко сказано.
Уже не один век Лайокукая служит Галактике баком для социальных отходов, и
-- никаких перемен к лучшему. Возникают различные культуры, развиваются, но
-- как Бог на душу положит. Жестокость правит бал, сильный подминает
слабого. Одна из самых стабильных общин -- прямо здесь, за стенами
Пентагона. Они прозвали себя "жлобистами". Мужчина сильный, женщина слаба,
кто сильнее, тот и прав. Тебе, наверное, не в диковинку такая идеология.
Вожака этой банды зовут Свиньяр. Не сомневаюсь, что ты с ним вскоре
познакомишься.
-- Эти жлобисты не из тех ли придурков, которых психиатры называют
шовинистическими свиньями мужского пола? -- осведомился я.
Тремэрн кивнул.
-- Точнее не скажешь. Так что позаботься, чтобы Мадонетта лишний раз не
попадалась им на глаза. Научись ходить на цыпочках и раздувать ноздри. А
коли это не поможет и ничего более путного в голову не придет, согни руку и
поиграй бицепсом.
-- Не жизнь, а сказка. -- Мадонетта нахмурилась.
-- Может, все и обойдется, если смотреть под ноги. Они любят, когда их
развлекают, а сами развлекаться не умеют -- мозгов не хватает. Обожают
фокусы, дуэли, армрестлинг.
-- А как насчет музыки? -- спросил Стинго.
-- Отлично, если она громкая, боевая и несентиментальная.
-- Постараемся их не разочаровать, -- сказал я. -- Нас интересует племя
так называемых фундаменталистов.
-- Разумеется. Ты уже знаешь, что корабль археологической экспедиции
совершил посадку в их зоне влияния. Я возглавлял спасательный отряд и
вытащил оттуда ученых, вот почему теперь я ваш связной. Фундаменталисты --
кочевники и вдобавок на диво узколобы и несносны. Я старался их не
раздражать -- куда там! Без наркогаза не обошлось. Если хочешь знать, я
понятия не имел о пропаже археологического раритета, пока мы не убрались с
планеты и яйцеголовые не очухались. Что мне оставалось? Только доложить
начальству. А теперь все в твоих руках.
-- Премного благодарен. Однако нельзя ли хотя бы на карте показать, где
они обретаются?
-- Я бы с удовольствием, но ведь они -- кочевники.
-- Чудненько. -- Я одарил его неискренней улыбкой. Двадцать дней до
конца. До смертного часа! В который раз я отбросил дурные предчувствия и
окинул взглядом ансамбль.
-- Если есть вопросы, задавайте -- потом будет поздно, -- посоветовал
Тремэрн.
-- У вас есть карта? -- спросил я. -- Хочу знать, что нас ждет за
воротами.
Тремэрн протянул руку и включил голопроектор. Над столом появилась
трехмерная топокарта.
-- Как видите, мы на материке внушительных размеров. На планете есть и
другие континенты, некоторые из них обитаемы, но с нашим не имеют никакой
связи. Похищенная вещь должна находиться где-то здесь.
"Это и вправду многое упрощает, -- подумал я. -- Надо обыскать всего
один материк, к тому же у нас почти три недели..." Я сумел оттеснить
депрессию, которая пробивалась на подмогу угнетенности и подавленности.
-- Вы имеете представление, что тут и как?
-- Да, и весьма неплохое. Везде, где только можно, подсовываем
"жучков", широко применяем "летающие глаза". -- Он показал на равнину в
центре материка. -- Это Пентагон, рядом -- жлобисты. Фундаменталистов можно
встретить где угодно -- в зависимости от погоды. Тут почти весь год
субтропический климат, но очень неравномерное выпадение осадков. Они пасут
баракоз -- это жвачные парнокопытные, помесь барана и козы. Очень
неприхотливы. Теперь взглянем на предгорья. Здесь находится то, что почти
без натяжки можно назвать цивилизацией. Сельскохозяйственная община с легкой
промышленностью, которая издали -- но только издали -- выглядит вполне
прилично. Вот этот городок, окруженный хуторами, -- столица. Горожане
выплавляют серебро и чеканят монету под названием федха. Другой валюты на
материке не существует, федхами можно расплачиваться в любом краю. -- Он
достал из выдвижного ящика увесистый мешочек. -- Как вы догадываетесь,
подделывать их несложно, -- впрочем, наше серебро намного чище туземного.
Это -- вам. Советую поделить и хорошенько спрятать. За одну такую монетку
местные субчики с радостью перережут вам глотку. Народ, который добывает
серебро, прозвал свою столицу Раем, -- вряд ли можно было подобрать менее
подходящее название. Держитесь подальше от этой публики, если сумеете.
-- Хорошо, намотаю на ус. А карту, если не возражаете, введу в память
компьютера. Вот этого. -- Я взял большим и указательным пальцами маленький
череп, висевший у меня на шее. Когда я его сдавил, глазницы засветились
зеленым, а в воздухе замерцал топографический дисплей. Я скопировал карту,
подумал над предупреждением Тремэрна -- и впервые осознал, в какое болото
нас засасывает. Возник еще один вопрос.
-- Значит, население этой планетки -- психи и выродки всех мастей?
-- Сосланные за разные преступления. Родившиеся здесь вырастают им под
стать.
-- И вы не питаете к ним сочувствия? К людям, обреченным тонуть в этой
плевательнице размером с планету лишь потому, что их угораздило тут
родиться?
-- Конечно, я им сочувствую и рад видеть, что ты -- тоже. До
происшествия с археологами я вообще не знал об этой планете. Выручил ученых
и решил осмотреться. Вот почему сейчас я возглавляю комиссию, которая
постарается свернуть нашу деятельность на Лайокукае. Слишком уж долго
идиоты-политики закрывали на это глаза. Я согласился работать с тобой, чтобы
лично разобраться в обстановке. И когда ты выполнишь задание, мне очень
пригодится подробный доклад, чтобы сделать планету-тюрьму достоянием
истории.
-- Капитан, если это всерьез, я на вашей стороне. Но если вы мне лапшу
на уши вешаете, чтобы я получше сделал дело...
-- Слово офицера.
Мне очень хотелось верить ему.
-- У меня вопрос, -- подал голос Флойд. -- Если, к примеру, нам помощь
понадобится или еще что-нибудь, мы что, свяжемся с капитаном?
-- Вы -- нет, я -- да. -- Я постучал пальцем по нижней челюсти. --
Микрорация. Такая маленькая, что для ее питания достаточно кислородных ионов
в крови. Но достаточно мощная, чтобы ее улавливали приемники Пентагона. Даже
если бандиты обдерут нас как липку, челюсть останется при мне. Поэтому
настоятельно рекомендую не отходить от меня далеко. Я буду регулярно
выходить на связь с Тремэрном, докладывать и получать советы. Физические
контакты исключены, не то мигом рассыплется наша легенда. Если ему придется
выдергивать нас раньше времени, это будет означать провал. Вот так-то,
мальчики и девочки. Давайте будем крепкими и самодостаточными. Нас ждут
человеческие джунгли.
-- Отродясь не слышал столь правильных слов, -- хмуро заметил Тремэрн.
-- Если больше нет вопросов, можете надевать наручники и идти.
-- Да, черт побери! -- воскликнул Стинго, с трудом поднимаясь на ноги.
-- Пора заняться делом.
Рюкзаки ждали нас возле громоздких, щедро увешанных запорами ворот. Там
же валялись четыре небольших пластиковых пакета -- очевидно, с водой и
сухпайками. В каждом наличествовала ознакомительная брошюра. Заградотряд с
парализаторами и свинобразьими иглами нетерпеливо топтался на месте и
недовольно глядел, как с нас снимают наручники.
-- Вперед, -- скомандовал старшина, указывая на шлюз. -- Ворота
двойные. Прежде чем откроются наружные, внутренние будут заперты и задраены.
У вас только один путь -- туда. Впрочем, если жить надоело, можете остаться
в тамбуре. Через пять минут наружные ворота закроются, и вон из тех клапанов
в потолке пойдет нервный газ.
-- Я вам не верю! -- вякнул я. Он улыбнулся. Не слишком тепло.
-- Проверить легче легкого. Поторчи там пять минут.
Я занес кулак, и старшина торопливо отскочил. Свинобразьи иглы
угрожающе нацелились в мою сторону. Ну уж нет! Я поднял палец в древнем, как
само время, межгалактическом жесте, повернулся и вышел следом за моими
товарищами. Сзади приглушенно лязгнуло, скрежетнули засовы. Впереди лежало
будущее. Со всеми своими сюрпризами.
Шатаясь от слабости, мы помогли друг другу взгромоздить рюкзаки на
спины. Снова заскрежетало и залязгало, раздался гул моторов -- начали
отворяться наружные ворота.
Сами того не замечая, мы встали плечом к плечу и повернулись лицом к
неизвестности.
Глава 7
В отворяющиеся ворота вместе с ветром влетел шум ливня. Добро
пожаловать на солнечную, праздничную Лайокукаю. Ворота приоткрылись шире, и
нашим глазам явилось не слишком воодушевляющее зрелище -- снаружи нас
поджидала группа субъектов самого что ни на есть жуткого облика. Одежда
поражала разнообразием, словно благотворительные пожертвования для них
собирали по всей Галактике. Но, по меньшей мере, две черты объединяли всех.
Во-первых, каждый был вооружен либо мечом, либо топором, либо палицей. А
во-вторых, они выглядели очень сердитыми. Что ж, примерно этого я и ожидал,
а потому раздавил зубами старт-капсулу. Не питая иллюзий насчет последствий
принудлечения, я держал эту штучку в кулаке -- на всякий пожарный.
На меня нахлынула волна энергии, забил гейзер силы; смесь мощных
стимуляторов, анальгетиков и тому подобной химии вышвырнула из тела
усталость и дрожь. Я могуч! МОГУЧ! МОГУЧ! По совету Тремэрна я двинулся
вперед на цыпочках, раздувая при этом ноздри.
Помахивая кустарным, но вполне исправным мечом, здоровенный бородатый
детина злобно глянул на меня сверху вниз. Я ответил столь же недружелюбным
взглядом, заметив, что у аборигена не только глазные яблоки соприкасаются
друг с дружкой, но еще и волосы растут от бровей. Правда, куда больше, чем
обличье, устрашал запах из его пасти.
-- Че, сявка? Ты теперя деся. Дась-ко, че волокешь. Евто и протчих
касаемо. Ложьте барахлишко, нято вместе с им полягете.
-- Ты, косноязычный кретин! -- заорал я. -- Заруби себе на носу: никто
не смеет указывать мне, пока меня не одолел!
Все равно разборки с этими ублюдочными жлобистами не миновать, рассудил
я. Чем раньше, тем лучше.
Едва ли он понял смысл моих слов, однако на оскорбительный тон
отозвался ревом и замахнулся мечом. Я высокомерно рассмеялся.
-- Крутой трус идет с мечом на безоружную сявку!
Чтобы усилить оскорбление, я поднял два указательных пальца. Хоть я и
надеялся, что такой примитивизм не выходит за рамки местных лингвистических
норм, необходимо было, чтобы это дошло до всех.
По всей видимости, дошло. Свинодых выронил меч и прыгнул в мою сторону.
Я скинул рюкзак и зашлепал по грязи навстречу. Растопырив ручищи, он хватал
и давил воздух корявыми пальцами, мечтая, очевидно, вот так же схватить и
раздавить меня.
Я поднырнул под его руки, провел подсечку, он эффектно шмякнулся в
лужу. Поднялся свирепее прежнего, стиснул кулачищи, что твои футбольные
мячи, и пошел на меня. Правда, на этот раз поосторожнее.
Можно было, конечно, сразу вырубить его и облегчить себе жизнь. Но
хотелось продемонстрировать его приятелям несколько фокусов, чтоб не думали,
будто он упал случайно. Я блокировал удар, перехватив его руку, заломил, а
затем с приятным хрустом влепил кретина в стену. Но кровь из носа не убавила
его прыти. Не добились этого ни молниеносный пинок, от которого у него
онемела нога, ни удар коленом, парализовавший вторую ножищу. Он плюхнулся
наземь и пополз ко мне на карачках. Но теперь даже самые тупые зрители
поняли, кто выиграл эту схватку. Чтобы не транжирить время, я ухватил
Свинодыха за сальный чуб, вздернул башку и рубанул ребром ладони по кадыку.
Он мешком опрокинулся навзничь. Подхватив его меч, я проверил пальцем
остроту лезвия и развернулся в прыжке -- так внезапно, что вооруженные
увальни инстинктивно отшатнулись.
-- Теперь у меня есть меч, -- прорычал я. -- Кто хочет, может ради него
умереть. А может, среди вас найдется олух посмышленей? Может, он возьмется
проводить нас к атаману Свиньяру? Тот, кто это сделает, получит меч в
подарок. Есть охотники?
Они не спешили с ответом. Новизна предложения вступила в борьбу с
природной жадностью.
-- Подходите ближе и держитесь за мной, -- бросил я через плечо своим.
-- И постарайтесь выглядеть наглыми и невоспитанными.
Рыча и щелкая зубами, разудалый ансамбль выстроился у меня за спиной.
-- Гони меч, отведу тя к Свиньяру, -- вызвался чрезвычайно волосатый и
мускулистый экземпляр. Его алчность была понятна -- вооружен лишь деревянной
дубиной.
-- Покажешь мне Свиньяра и только тогда получишь меч. Приступай.
Снова нерешительность, угрюмые взоры, злобное ворчание. Я опять
взмахнул клинком, и они вновь отпрянули.
-- В моем рюкзаке есть кое-что интересное для Свиньяра. Держу пари,
если он узнает, что из-за вас, остолопы, я столько времени не мог попасть к
нему с подарками, он вас перережет.
Подчас там, где бесполезны увещевания, помогают угрозы. Мы тронулись в
путь под проливным дождем, по раскисшим дорогам, мимо убогих лачуг, к
невысокому холму с самой большой в округе избой. На ее бревнах еще держалась
кора. Помахивая мечом, я сдерживал "почетный эскорт" на безопасном
расстоянии и шагал за проводником по каменистой тропе ко входу; позади
ковыляли изнемогающие музыканты.
Мне было чуточку стыдно перед ними за старткапсулу, но события
разворачивались слишком быстро, у меня попросту не было времени раздать
такие же капсулы коллегам. Я остановился у порога и поднял руку.
-- Ну вот, наконец-то крыша. Будете входить -- берите по одной и сразу
раскусывайте. Эта штука мигом возвращает в мир живых.
Поводырь с дубиной протопал через сени и направился мимо вооруженных
мужиков, стайками слонявшихся по большой комнате, к верзиле, который
восседал в большом каменном кресле у очага.
-- Ты мой босс, босс Свиньяр. Ты сказал -- привести их, мы и привели.
-- Он затопал ко мне. -- А теперя меч давай.
-- Конечно. Лови.
Я швырнул меч в дверной проем, в дождь, и услышал чей-то болезненный
возглас. Проводник убежал, а я двинулся вперед и остановился у каменного
трона.
-- Ты мой босс, босс Свиньяр. Эти кореша -- мой банд. Зуб даю --
кайфово лабают.
Детина со здоровенными мускулами и здоровенным животом, покоившимся на
ляжках, окинул меня с головы до ног пытливым взглядом. Поросячьи глазки
льдисто поблескивали в непроходимых зарослях жестких седых волос. Из
подлокотника кресла торчала рукоять меча. Бородач стиснул ее жирными
пальцами, слегка выдвинул клинок и позволил ему упасть обратно.
-- Почему вы изъясняетесь, как наглые, невоспитанные туземцы?
-- Прошу прощения. -- Я смиренно отвесил поклон. -- К вам только что
обратились в подобной манере, и я пришел к выводу, что таков местный этикет.
-- Так и есть, но его соблюдают только необразованные имбецилы,
родившиеся здесь. А поскольку вы родились не здесь, постарайтесь не
испытывать мое терпение. Так, стало быть, вы -- те самые музыканты, которые
влипли в большой кагал?
-- Поистине, слухи летят быстрее света. Он указал на тривизор в стенной
нише, и я почувствовал, что глаза мои вылезают из орбит. Внушительных
размеров металлический ящик был снабжен бронестеклом поверх экрана и
громадной рукоятью на боку.
-- Наши тюремщики такие щедрые. Их хлебом не корми, дай только
поразвлечь нас. Эти "ящики" поступают громадными партиями. Вечные,
сверхдуракостойкие, плюс четыреста двадцать каналов.
-- А питание?
-- Рабы.
Он дотянулся носком сапога до ближайшего. Раб со стоном взгромоздился
на ноги, подтащился, лязгая цепями, к рукояти встроенного генератора и
принялся ее крутить. Штуковина ожила и разродилась рекламой станков для
изготовления кошачьей еды.
-- Хватит, -- буркнул Свиньяр, и мяуканье смолкло. -- Ваши физиономии
не слезали с экрана. Как только я услышал о наркотиках и принудительном
лечении, я понял, что скоро вы объявитесь здесь. Играть готовы?
-- "Стальные Крысы" всегда к услугам тех, кто заказывает музыку. А в
данном случае, я полагаю, это ваша прерогатива.
-- Правильно полагаешь. Концерт хочу, и сейчас же. С тех пор как наш
факир-каннибалист скончался от инфекции, будучи случайно укушен в порыве
страсти, перед нами никто не выступал "живьем". Начинайте.
Предвидя такой оборот, мы разжились самым что ни на есть портативным
реквизитом. В динамика величиной с кулак прятались голопроекторы; наши
изображения, выброшенные ими, дотянулись макушками до потолка.
-- Отлично, ребята! -- воскликнул я. -- Располагаемся у стены напротив
входа. На первый раз -- без костюмов. Начинаем со "Шведского чудовища из От
крытого пространства". -- Я имел в виду один из самых впечатляющих номеров.
Копаясь в древнейших банках данных, мы обнаружили лирический опус на давно
забытом языке -- не то швецком, не то шведском. После долгого электронного
попискиванья компьютер кафедры языков Галаксиа Университато выдал его
перевод, но стихи оказались столь ужасающими, что мы предпочли голую
транслитерацию:
Этт фазанфул монстер мед рампан, бар
Крайпер ин тиль ен юнгфру са рар...
И так далее. Все это Мадонетта выдала на полную громкость под мой
синкопированный "фанерный" аккомпанемент и флойдов мешкотруб. Стинго не
отставал от нас, пощипывая крошечную арфу, чье голографическое изображение
было под стать нашим. От музыки сотрясался потолок с бревенчатых стен
сыпалась пыль.
Не думаю, чтоб этот номер вошел бы в десятку лучших галактических
хитов, но здесь он выглядел шикарно. Особенно в конце, когда всю избу
заполнило грибовидное облако, а усилители не пожалели мощи, чтобы выдать
грохот атомного взрыва. Та часть публики, что не рухнула на пол, с визгом
умчалась под дождь. Я вытащил беруши, услышал легкие хлопки и поклонился
Свиньяру.
-- Довольно сносный divertissemento, однако в следующий раз я бы
предпочел в финале чуть меньше forte и чуть больше riposo.
-- Малейшее ваше желание для нас равносильно приказу.
-- Для молодого и простоватого на вид ты быстро учишься. Как тебя
угораздило погореть на наркотиках?
-- О, это длинная история.
-- Сократи. Если можно, до одного слова.
-- Деньги.
-- Понятно. Стало быть, музыка -- не такой уж приличный бизнес?
-- Воняет похуже, чем любой из ваших жлобов. Все ничего, пока ты на
вершине со звездами. Но мы там не удержались. Финансовые проблемы: стоимость
звукозаписи, комиссионные агентам, выколачивание долгов, взятки чиновникам.
Стинго и Флойд не один год ширялись бакшишем, вот и затеяли его продавать,
чтобы не отвыкнуть. А что, недурственная штучка. Конец истории.
-- Или начало новой. Как зовут твою солистку?
Расплывшись в мерзейшей улыбке, он глянул на Мадонетту.
Что делать? Я брякнул первое, что пришло на ум:
-- Вы имеете в виду Мадонетту, мою супругу?
-- Супругу? Вот незадача! Ну ничего, я уверен, тут можно что-нибудь
придумать. Впрочем, не сейчас. Сказать по правде, вы, ребята, прибыли как
нельзя кстати. Вы идеально вписываетесь в то, что я назвал бы генеральным
планом мероприятия по облагодетельствованию широкой общественности.
-- В самом деле? -- Я без труда удержался от восторга.
-- В самом деле. Благотворительный концерт. Жаркое и выпивка --
бесплатно. Пусть все убедятся, что Свиньяр -- щедрейший из меценатов.
Надеюсь, вы не откажетесь выступить на благотворительном концерте?
-- Ради этого мы и прилетели.
И ради кое-чего другого, о чем тебе, старый пройдоха Свиньяр, знать не
обязательно. Но самые далекие путешествия начинаются, как гласит древняя
пословица, под ногой.
Глава 8
-- Я недоволен ходом операции, -- недовольно произнес я, зачерпывая
ложкой почти безвкусную кашу, служившую, по-видимому, основой существования
туземного населения и лучшим украшением стола.
-- Кто бы спорил. -- Стинго подозрительно уставился в собственную
миску. -- Эта гадость не только с виду напоминает клей -- она и на вкус не
лучше.
-- Ага, она тебе враз кишки к ребрам приклеит.
Я разинул рот. Неужели у Флойда прорезалось чувство юмора? Вряд ли. Вон
он какой серьезный, похоже, сам не понял, что сострил. Можно, конечно,
спросить у него, но сейчас есть темы и поважнее.
-- Я не только ходом операции недоволен, но и компанией, с которой мы
все еще вынуждены якшаться. Свиньяром и его гадкими поросятами. Почти день
угробили, а толку? Если находка у фундаменталистов, то какого, спрашивается,
лешего мы тут делаем?
-- Но ведь ты обещал им концерт, -- вполне обоснованно напомнила
Мадонетта. -- Они мастерят что-то вроде эстрады, созывают народ. Ты ведь не
хочешь огорчить фанов?
-- Боже упаси, -- пробормотал я уныло и отодвинул миску. Не мог же я
рассказать им про яд замедленного действия и о том, что через семнадцать
суток мой занавес упадет. Ну и черт с ним.
-- Давайте собираться. Может, успеем чуток порепетировать. Хочу
убедиться, что все исправно и мы -- в хорошей форме. Я на это очень надеюсь.
Мы с превеликим облегчением поднялись из-за стола и потащили реквизит к
эстраде. Она являла собой дощатую платформу исключительно халтурной работы;
опорами служили стволы деревьев, между ними валялись брусья -- чтобы
подпереть настил, если чересчур просядет.
Публика неспешно и опасливо скапливалась на поле. Ближе всех к эстраде
располагались маленькие семейные подразделения; возглавлявшие их мужики с
мечами или дубинами не спускали глаз со своих дам. Ничего удивительного -- в
рабовладельческом обществе свои законы.
Я пребывал в плохом настроении и не хотел, чтобы оно передалось
остальным.
-- Ну что, ребята? Начинаем? Закинув рюкзак на эстраду, я вскарабкался
следом.
-- Вот оно, первое наше выступление "живьем" в краю непуганых
слушателей. Если, конечно, не считать того концертика в честь прибытия.
Давайте покажем, на что способна стая настоящих Стальных Крыс!
С нашим появлением публика набралась храбрости и приблизилась к
помосту. Пришедшие последними спешили занять места. Пока ребята настраивали
инструменты и пробовали голоса, я выпустил несколько громовых раскатов,
заставивших народ позадирать головы и уставиться в небо. Когда мы были
готовы, через толпу проплыл Свиньяр с парочкой вооруженных тяжеловесов. Они
помогли ему вскарабкаться на эстраду, где он картинно воздел руки.
Наступила тотальная тишина. Я не знал, чем это объяснить: почтением,
ненавистью, страхом или всем в совокупности. Как бы то ни было, Свиньяра это
устраивало. Он с улыбкой обвел публику взглядом, приподнял огромное пузо,
чтобы заткнуть за ремень большие пальцы, и заговорил:
-- Свиньяр заботится о своем народе. Свиньяр ваш друг. Свиньяр
пригласил Стальных Крыс, чтобы они усладили вас волшебной музыкой.
Поприветствуем их, друзья мои!
Публика отозвалась гулким шепотом. Пока Свиньяр конферировал, его
присные взгромоздили на эстраду массивное кожаное кресло; оно жалобно
скрипнуло под жирным атаманским седалищем.
-- Начинайте, -- велел он нам и откинулся на спинку кресла с видом
записного меломана.
-- Ладно, ладно, мы готовы! -- выпалил я в микрофон, пристегнутый к
лацкану, и над публикой прошелестел мой усиленный вздох. -- Мы рады видеть
вас, любители популярной музыки! По зову наших сердец и прихоти легавых,
которые, как все вы знаете, сцапали нас за наркоту, мы прилетели на вашу
солнечную планету! И привезли музон, знаменитый на всю Галактику! Первый
номер мы с удовольствием посвящаем любезному знатоку музыки Свиньяру! -- Он
одобрительно кивнул, и я рассыпал по окрестным полям барабанную дробь. --
Песня, которую вы сейчас услышите и, надеюсь, полюбите, объединит нас,
заставит смеяться и плакать вместе. Я привез вам мою собственную,
оригинальную версию современной музыкальной классики -- "Зуд в ногах"!
Послышались счастливые возгласы, радостные крики, восторженный рев. И
зазвучали сверхгромкие аккорды и слова, от которых не так в ногах свербит,
как в сердцах:
Забрезжит над рекой рассвет,
Вдали -- тумана серый след,
Роса ложится на листы,
А в мыслях -- только ты.
Ты сегодня далеко,
Тебя найти мне нелегко,
Среди планет куда-нибудь
Влечет меня мой путь.
У меня-аа-аа
Зуд в ногах!
Я всегда в пути,
Я всю жизнь в бегах.
Вечный странник меж планет,
Всегда один, и дома нет.
Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд!
Все бреду, бреду, бреду, но напрасен труд!
Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд!
Вынуждать меня блуждать -- это ль не блуд?
Зуд в ногах, зуд в ногах, зуд в ногах, зуд!
Все это пелось, скажу я вам, под грандиозный топот зудящих ног, а
завершилось под радостные вопли и дикое ржание. Подогретые восторгом
публики, мы исполнили еще два номера, и я объявил антракт:
-- Спасибо, братки! Огромное спасибо! Вы -- клевая тусовка! Теперь,
если не возражаете, мы прервемся на несколько минут, а затем продолжим
наш...
-- Прекрасный концерт! -- Свиньяр враскачку добрался до меня и снял с
моего лацкана микрофон. -- И правда, великолепная музыка. Мы все и раньше
слышали этих замечательных музыкантов -- по ящику, -- так что их
восхитительное выступление не застигло нас врасплох. И все-таки довольно
забавно видеть их здесь во плоти. Меня, как и всех вас, почтеннейшая
публика, распирает чувство благодарности. -- Он повернулся ко мне и
улыбнулся до ушей, но в улыбке напрочь отсутствовало дружелюбие -- это я
видел совершенно ясно. Отвернувшись, он раскинул Ручищи. -- Я так
благодарен, что приготовил для вас маленький сюрприз. Хотите узнать, какой?
Снова наступила полнейшая тишина, затем публика хлынула в проходы.
Видимо, она недолюбливала маленькие сюрпризы Свиньяра. И правильно делала.
-- Вперед! -- рявкнул он в микрофон, и слово это раскатилось громовым
эхом. -- Вперед! Вперед! Вперед!
Помост подо мной вздрогнул и зашатался; я едва устоял на ногах.
Исторгая хриплый рев, расшвыривая в стороны камуфляжные ветки с листьями,
из-под наших ног хлынула и развернулась веером вооруженная толпа. Зрители с
визгом бросились врассыпную. Мы оцепенело смотрели, как мужчин и женщин
сбивают наземь ударами дубин, сноровисто вяжут и заковывают в кандалы. Атака
получилась яростной и стремительной. Поле опустело, последние зрители в
панике ретировались. Те, кому повезло меньше, лежали без чувств или стонали
от боли. Над всем этим господствовал хохот Свиньяра. Охваченный садистским
весельем, он раскачивался вместе с креслом, по бородатым щекам катились
слезы.
-- Но откуда... откуда их столько взялось? -- спросила Мадонетта. --
Ведь их не было под нами, когда начинался концерт.
Я спрыгнул на землю, пинками отшвырнул несколько ветвей и увидел черный
зев схрона. До поры он скрывался под деревянным щитом, измазанным грязью, и
под кучей ветвей. Раздался тяжкий удар -- рядом приземлился главный жлобист.
-- Правда, ловко? -- Он указал на отверстие. Мои ребята целый месяц
копали эту ямку. Да все под дождем, а вынутую землю втаптывали в грязь. Я
хотел устроить торжественное собрание, раздачу подарков -- затея, сказать по
правде, довольно сумбурная. А тут вы, как на заказ. Я бы вам спасибо сказал,
кабы знал, что такое благодарность. Но не скажу. Если и надо кого
поблагодарить, так это слепую удачу да себя -- что не упустил ее. В общем,
дельце выгорело, и нужно это слегка отметить. Да будет вволю еды, питья и
вашей музыки!
Он повернулся, чтобы отдать несколько распоряжений и отвесить пинок
новому рабу, подковылявшему слишком близко.
-- Вот бы его прикончить! -- Мадонетта выразила мнение всего ансамбля,
если дружные кивки что-то значат.
-- Поосторожней! -- предупредил я. -- У него на руках все тузы и
головорезы. Дадим концерт, а заодно прикинем, как отсюда смыться.
Это было просто лишь на словах. В громадную бревенчатую хибару набилась
уймища народу. Жлобисты пили, но не пьянели, бахвалились своими подвигами и
снова пили. Мы спели, однако никто нас не слушал. Впрочем, нет. Свиньяр
слушал. И смотрел. Затем подошел вразвалочку, взмахом пятерни велел
замолкнуть. Плюхнулся на каменный трон и положил ладонь на рукоять огромного
меча. И улыбнулся -- как и раньше, недружелюбно.
-- Жизнь у нас тут немного особенная, правда, Джим?
-- Истинная правда, босс.
Если он ищет неприятностей, рассудил я, то явно обратился не по адресу.
Мои шансы меня не очень радовали.
-- Мы тут живем по-своему, по собственным законам. У вас на
благоустроенных андрогенных планетах тон задают рафинированные интеллигенты.
Они мужчины, но ведут себя как женщины. А мы низвергнуты в прошлое, где
царит свирепый первобытный мужик. Сила против силы. И мне это по вкусу. И
законы тут придумываю я. -- Свиньяр бросил на Мадонетту особенно неприятный
взгляд. -- Изумительная певица... и красивая женщина. -- Он посмотрел на
меня. -- Так, говоришь, твоя жена? Неужели безвыходная ситуация? Дай-ка
поразмыслить... Нет, все-таки можно кое-что придумать. У вас, на так
называемых цивилизованных планетах, нельзя, а тут можно. Потому что я --
Свиньяр, а Свиньяр всегда может что-то сделать. -- Он воздел громадную длань
и шлепнул меня по лбу. -- По моему закону и обычаю, я вас развожу. -- Под
оглушительный хохот шайки, оценившей тонкий юмор, он поднялся на ноги.
-- Постойте! Но это совершенно невозможно... Для своих габаритов он
двигался с завидным проворством. Из паза в каменном подлокотнике кресла со
свистом вылетел клинок.
-- Первый урок моей новой невесте. Никто не говорит Свиньяру "нет"!
И сталь мелькнула в воздухе, чтобы рассечь мне горло.
Глава 9
Я отскочил назад, споткнулся о ноги сидящего разбойника и повалился на
него.
-- Держи его! -- завопил Свиньяр.
Меня обхватили две крепкие руки. Я попытался высвободиться -- не тут-то
было. Надо мной навис Свиньяр, и к горлу моему приближалось острие меча...
Внезапно атаман качнулся вправо-влево и с глухим стуком растянулся на
полу. Оказывается, Стинго, стоявший позади Свиньяра, несмотря на возраст и
избыточный вес, ринулся в атаку и рубанул местного законотворца по шее.
Столь резкая перемена ситуации проникла даже в самые крошечные из
птичьих мозгов. Холуи Свиньяра засуетились, хватая оружие и изрыгая
проклятия. Я заметил, как Флойд укладывает ближайших бугаев, но этого было
недостаточно. Если секунды за две я ничего не предприму, не миновать
избиения.
Я предпринял. Для начала вонзил локоть в солнечное сплетение олуха,
державшего меня. Тот крякнул и расцепил руки. На это ушла секунда. Чтобы не
тратить вторую на попытку встать на ноги, я крутанулся вбок, выхватил из
кармана черный шарик, надавил на взрыватель и швырнул в потолок. Вторая
секунда. Повсюду размахивали оружием. Я выбрал лучший способ обороны --
вставил в ноздри фильтры-затычки. Хлопнула газовая граната, но еще несколько
секунд мне пришлось уворачиваться и раздавать тумаки. Наконец я огляделся и
понял, что газ потрудился на славу. По всей избе валялись наши храпящие
недруги.
Я помахал руками над головой.
-- Вот так-то лучше, ребятки. -- Я лишился публики, но это не убавило
сладости победы. Сонный газ одолел и моих коллег, хотя Флойд продержался
дольше других и упал на груду скорченных тел последним. Я раскрыл рюкзак,
достал безыгольный инъектор, вкатил каждой Стальной Крысе дозу антидота.
Пока они приходили в себя, я подошел к двери и бросил угрюмый взгляд наружу.
Шел дождь. Позади раздались легкие шаги, и Мадонетта нежно взяла меня за
руку.
-- Спасибо, Джим.
-- Было бы за что.
-- Есть за что. Ты нам жизнь спас.
-- Это точно, -- сказал Флойд. -- Мадонетта права: мы перед тобой в
неоплатном долгу. Стинго кивком выразил согласие.
-- Если бы! Операцию можно было подготовить лучше, не оставив места
случайностям. Моя вина. А еще -- острой нехватки времени. По причине,
которую я не хочу сейчас раскрывать, необходимо вернуть находку в течение
двадцати дней, -- сказал я.
-- Маловато, -- заметил Стинго.
-- Верно, поэтому не будем расхолаживаться. По-моему, здесь нам уже не
рады. Запасайтесь оружием -- выбираясь отсюда с голыми руками, можно снова
нарваться на неприятности. Будьте готовы убивать, если придется. Физиономии
-- свирепые и безжалостные. Вперед!
После разборки со Свиньяром и его кабанчиками-жлобистами мы не были
расположены шутки шутить. Должно быть, это читалось на наших лицах или, что
вероятнее, на грозных клинках. Во всяком случае, немногочисленные встречные,
едва заметив нас, спешили в укрытие. Дождь почти унялся, в тучах все ярче
разгоралось солнце, с пропитанной влагой земли струями поднимался туман.
Появился чахлый кустарник, затем -- кусты повыше и погуще, даже деревья там
и сям на склонах покатых холмов. На иных кустах висели твердокожие шары,
величиной с человеческий кулак. Может, это и есть полпеттоны, о которых нам
рассказывали? Придется уточнить, но не сейчас.
Я вел отряд в хорошем темпе и о привале распорядился не раньше, чем мы
вошли под прикрытие первой рощицы. Там я обернулся и взглянул на уродливые
строения и громадину Пентагона на заднем плане.
-- Погони вроде нет, так что дальше будем двигаться в этом ритме.
Каждый час привал на пять минут, и так -- до заката.
Я дотронулся до черепа-компьютера, и вмиг появилась клавиатура. Я
выбрал голокарту, глянул вверх, на солнце, затем указал вперед.
-- Туда пойдем.
Поначалу шагать было нелегко, но наконец лесистые холмы остались
позади, а перед нами расстилалась травянистая равнина. По истечении первого
часа мы устроили бивуак, а проще говоря, попадали на землю и выпили воды.
Самые храбрые из нас сосредоточенно жевали сухие пайки, которые не только
жесткостью, но и вкусом сильно походили на картон. Заметив поблизости
полпеттоновые деревца, я не поленился нарвать шаровидных плодов -- твердых,
точно камни, и примерно таких же аппетитных на первый взгляд. Я сунул их в
рюкзак -- разберемся, когда нужда заставит. Флойд откопал в своем рюкзаке
маленькую флейту и сыграл плясовую, чуточку отогрев сердца. Мы пошли дальше,
и мелодия сопутствовала нам, будто вообразила себя бодрым походным маршем.
Рядом со мной шагала Мадонетта, время от времени напевая. Марш с полной
выкладкой, похоже, доставлял ей только удовольствие. Ничего не скажешь,
выносливый ходок, да и певица отменная -- голос какой поискать. Всем хороша,
в том числе и телосложением. Она повернула голову, поймала мой изучающий
взгляд и улыбнулась. Я опустил глаза и укоротил шаг, чтобы для разнообразия
пойти рядом со Стинго. Он не отставал от нас и не выглядел уставшим, чем
несказанно радовал меня. Ах, Мадонетта... Джим, старина, думай о чем-нибудь
другом. О деле, а не о деве. Да, твоя правда, она гораздо привлекательнее
остальных, но сейчас не лучшее время для масляных глаз и елейных речей.
-- Как думаешь, до темноты еще долго? Твоя таблетка почти выдохлась.
Я спроецировал голограмму часов.
-- Сказать по правде, не знаю. Я забыл поинтересоваться длительностью
местных суток. Эти часы, как и компьютер, показывают корабельное время.
Впрочем, за ворота нас вышвырнули уже давненько. -- Я прищурился, глядя в
небо. -- Однако непохоже, чтобы солнце двигалось слишком быстро. Пора
спросить совета.
И трижды клацнул зубами.
-- Тремэрн на связи, -- отчетливо прозвучало в черепе.
-- Слышу нормально.
-- Что слышишь? -- поинтересовался Стинго.
-- Будь другом, помолчи. Я по рации говорю.
-- Извини.
-- И я тебя слышу неплохо. Докладывай.
-- В общем, у жлобистов нам не понравилось. Часа два назад мы убрались
hg городишка и теперь топаем по равнине...
-- Вижу вас на карте. Спутник отслеживает ваш путь.
-- А нет ли тут поблизости шаек фундаменталистов?
-- Сколько угодно.
-- Уточняю: в пределах досягаемости.
-- Да, справа от вас. Примерно на таком же расстоянии, что и городок.
-- Уже легче. Еще один важный вопрос: сколько времени длятся здешние
сутки?
-- Приблизительно сотню стандартных часов.
-- Теперь ясно, почему мы начали уставать, хотя день еще в разгаре.
Просто он вчетверо длиннее обычного. Нельзя ли посмотреть через спутник, нет
ли погони?
-- Уже посмотрел. Ничего такого не заметно.
-- Прекрасная новость. Ладно, до связи. -- Я повысил голос: -- Рота,
стой! Вольно! Хочу изложить ту часть диалога, которую вы не слышали. За нами
не гонятся. -- Я подождал, пока смолкнут мученические смешки. -- А значит,
останавливаемся здесь -- поесть, попить, поспать и поработать. -- Я скинул
рюкзак, с хрустом потянулся, упал на землю, оперся на одну руку, указав
другой на далекий горизонт. -- Где-то там -- кочевники-фундаменталисты. Рано
или поздно мы с ними встретимся. Лично я -- за "поздно".
Голосовать не понадобилось -- все уже лежали. Я хорошенько промочил
горло и продолжил:
-- Здешние сутки вчетверо длиннее привычных. Мне кажется, для одного
дня, или четверти дня, с нас достаточно драк, ходьбы и всего прочего.
Считаем, что наступила ночь, и вздремнем...
Можно было этого и не говорить -- у всех уже смежились веки. Сам я тоже
куда-то проваливался, но в последний миг сообразил, что командиру так
раскисать не годится. Кое-как растормошив себя, я со стенанием поднялся и
отошел от бивуака, чтобы не мешать остальным.
-- Алло, Тремэрн? Вы меня слышите?
-- Это сержант Наенда. Капитан сдал вахту. Вызвать его?
-- Не надо, если вы его замещаете и можете связаться со спутником.
-- Замещаю и могу.
-- Хорошо. Присматривайте за нами. Мы тут решили поспать, и я не хочу,
чтобы нас потревожили. Если заметите крадущегося врага, разбудите, о'кей?
-- Будет сделано. Баюшки-баю.
"Баюшки-баю!" Куда катятся наши вооруженные силы!? Еле волоча ноги, я
вернулся в лагерь и с наслаждением последовал примеру коллег. На это не
потребовалось никаких усилий.
Чего нельзя сказать о пробуждении. Наверное, мы проспали несколько
часов -- продрав глаза, я определил, что солнце наконец-то миновало зенит и
клонится к горизонту.
-- Тревога! ДиГриз! Тревога!
Я огляделся в поисках говорящего и лишь через несколько долгих секунд
сообразил, что слышу капитана Тремэрна.
-- Ч-че?.. -- еле вымолвил мой одеревеневший язык.
-- В вашу сторону движется шайка фундаменталистов. Примерно через час
они заметят вас.
-- Ага... Ладно, за этот срок мы подготовимся к приему посетителей.
Спасибо, кэп. До связи.
Тут мой желудок зарычал, напоминая, что сухие пайки и впрямь сухи
донельзя. Я глотнул воды, чтобы уничтожить неприятный привкус, и легонько
попинал Флойда. С трудом разлепив глаза, он узрел мою ласковую улыбку.
-- Ты только что изъявил желание прогуляться вон к тем кустам за
хворостом. Пора завтрак готовить.
-- Завтрак? Хворост? Кусты? Здорово! Он кое-как поднялся на ноги,
зевнул, потянулся, поскреб бороду и отправился выполнять задание. Я нарвал
сухой травы и вытащил из рюкзака атомную батарейку. Рассчитанная на год
бесперебойной работы всего нашего музыкального оборудования, она вполне
могла пожертвовать несколько вольт для костра. Я заголил и закоротил
контакты, щедро осыпав траву искрами. Через секунду она эффектно пылала,
дымилась и потрескивала, вполне готовая для охапки сушняка, принесенной
Флойдом. Когда стало тепло и хорошо, я высыпал полпеттоны в сияющие угли.
Дым потянулся в сторону неразбуженных музыкантов, и они завозились, однако
упорно не просыпались, пока я не разломил свежеиспеченный фрукт. Кожура
почернела, и я рассудил, что он готов. По бивуаку растекся шикарный мясной
аромат, и Стинго с Мадонеттой пробудились в один миг.
-- Ням! -- произнес я, вдохновенно жуя пахучую мякоть. -- Мои
поздравления генным инженерам, которые изобрели эту вкуснятину. Такой
деликатес, да на дереве растет! Если б не население, я бы смело назвал эту
планету раем.
Позавтракав и ощутив себя почти человеком, я доложил товарищам:
-- Я снова внимал Гласу Небесному. В нашу сторону движется банда
кочевников. По-моему, больше не стоит откладывать встречу. Все готовы к
контакту? Стальные Крысы дружно кивнули, никто не отвел глаз. Мне это
понравилось. Стинго просиял, схватил топор и рявкнул:
-- Всегда готовы! Но я надеюсь, что эта свора миролюбивее давешних
ублюдков.
-- Есть лишь один способ выяснить. -- Я трижды стиснул зубы. -- Где
сейчас фундаменталисты?
-- Забирают к северу. Вон за той высоткой, где кусты.
-- Раз так, идем наперехват. Рюкзаки -- на спины, оружие на изготовку,
пальцы скрестить. За мной!
Мы медленно взобрались на холм, продрались через кусты и замерли как
вкопанные, увидев бредущее мимо стадо.
-- Баракозы, -- сказал я. Помесь барана и козы. Нам о них говорили.
-- Баракозы, -- подтвердила Мадонетга. -- Но нам не говорили, что они
такие громадные. Даже до подмышки не дотянуться.
-- Верно, -- кивнул я. -- И еще один нюанс. При таком росте они вполне
годятся для верховой езды. И, если не ошибаюсь, мы наблюдаем трех
наездников. Скачут прямо к нам...
-- И машут оружием, -- мрачно подхватил Стинго. -- Ну вот, опять!
Глава 10
Размахивая мечами, кочевники неслись во весь пор. Острые черные копыта
баракоз грохотали и вздымали облака пыли. Вид животных не сулил ничего
хорошего -- вообразите злые горящие глазки, грозные кривые рога и нечто
весьма похожее на клыки. Мне никогда не встречались бараны или козлы с
клыками, но, говорят, все когда-нибудь случается впервые.
-- Держать строй, оружие к бою! -- выкрикнул я, вскидывая собственный
меч.
Передний наездник, облаченный во все черное, с силой натянул поводья, и
его косматый скакун остановился, будто налетел на стену. Всадник метнул в
меня хмурый взгляд, мотнул смоляной бородищей и заговорил гнусавым
патриархальным басом:
-- Взявший меч от меча и погибнет. Так речено в Книге.
-- Ты не себя ли имеешь в виду? -- полюбопытствовал я, даже не думая
опускать клинок.
-- Мы -- люди не воинственные, но в сем зловредном мире вынуждены
носить оружие, дабы оборонять стада.
Возможно, он не лгал. Как бы то ни было, я вынужден был поверить ему на
слово, воткнул меч в землю и отступил на шаг. Но был готов схватить его в
любое мгновение.
-- Мы тоже не воинственные. И тоже вынуждены таскать оружие в этом
зловредном мире. Для самозащиты.
Он покумекал и, видимо, принял решение. Загнав меч в кожаные ножны,
спрыгнул с баракоза. Зверюга сразу разинула пасть -- с самыми настоящими
клыками -- и попыталась его цапнуть. С завидным хладнокровием кочевник сжал
кулак и отвесил скакуну хорошо отработанный апперкот. Щелкнули зубы, горящие
глазки съехались у переносицы. Впрочем, это длилось недолго -- едва глаза
раздвинулись, баракоз исторг оглушительное "бе-е-е" и как ни в чем не бывало
принялся щипать травку. Едва удостаивая его вниманием, кочевник подошел ко
мне.
-- Я Арроз конПолло, а мужи сии -- мои последователи. Ты сберегаешь?
-- Я Джим диГриз, а это -- мой ансамбль. И я не верю в надежность
банков.
-- Банки? Что такое?
-- Заведения, берегущие ваши деньги. Федхи.
-- Джим диГриз, ты не так понял меня. Не федхи нодобно сберегать, но
душу!
-- Любопытный теософский постулат. Не мешало бы исследовать его
поглубже. Ты не будешь против, если мы все уберем оружие и потолкуем по
душам? Эй, ребята! -- повернулся я к своим. -- Перемирие.
Мой собеседник сделал знак двум своим спутникам, и всем нам изрядно
полегчало, когда мечи были убраны я ножны, а топоры легли на землю. Арроз
впервые отвел от меня взгляд и обозрел моих "последователей". И вскрикнул. И
заслонил рукой лицо, на котором сквозь густой загар проступила обморочная
бледность.
-- Нечисть! -- возопил он. -- Нечисть!
-- Да, -- согласился я. -- Помывка в походе -- вечная проблема.
Я не рискнул добавить, что сам он выглядит и пахнет так, будто родился
и вырос на помойке.
-- Не тело нечисто, но дух! Или ты не зришь, что среди вас -- сосуд
разврата?
-- Нельзя ли выражаться чуточку яснее?
-- Сей человек... женщина? -- Он не отрывал ладони от глаз.
-- Насколько я ее знаю, да. -- Я слегка отступил к мечу. -- А в чем
дело?
-- Да будет сокрыт порочный лик ее, оскверняющий взоры правоверных, да
будут сокрыты порочные икры ее, вселяющие похоть в чресла правоверных.
-- Парень-то слегка того, -- с отвращением заключила Мадонетта.
Он перешел на визг.
-- Да будут сокрыты порочные уста ее, доводящие правоверных до греха!
Стинго кивнул Флойду и взял разгневанную девушку за запястье. Она
вырвала руку.
-- Джим, -- предложил он, -- мы пока отдохнем в тенечке. По-моему, без
нас ты лучше справишься.
-- Хорошо.
Я провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду, а затем
повернулся к остальным кочевникам. Они застыли в той же позе, что и
предводитель -- рука воздета, щека прижата к плечу. Как будто нюхали у себя
под мышками.
-- Все, больше не страшно. Можно спокойно поговорить.
-- Возвращайтесь в становище, -- сказал Арроз своим приятелям. -- Я
попекусь о стаде, а заодно приобщу чужеземца к Закону.
Те ускакали восвояси, верховая скотина Арроза побрела в сторонку. Он
уселся скрестив ноги и указал на землю рядом с собой.
-- Садись. Поговорим.
Я сел к нему лицом и спиной к ветру, поскольку не взялся бы отгадать,
когда в последний раз этот малый и его одежда находились в контакте с мылом
и водой. И он еще смеет рассуждать о чистоте! Арроз запустил пятерню под
накидку, с наслаждением почесался, достал видавший виды томик и поднял над
головой.
-- Сия Книга -- вместилище всей мудрости, -- назидательно произнес он,
блеснув глазами.
-- Чудненько. И как она называется?
-- Книга. Ибо она -- единственная, других не существует. Все, что людям
надобно знать -- здесь. Она содержит в себе квинтэссенцию всех истин.
Я подумал, что для такой работенки книжка выглядит тонковато, но
благоразумно прикусил язык.
-- Сие есмь промысел Великого Основателя, чье имя произносить
запрещено. Осененный праведным вдохновением, он прочел все Священные книги и
узрел в них откровение Всевышнего, чье имя произносить запрещено, и отделил
драгоценные зерна божественной истины от греховных плевел блудомыслия. Он
написал Книгу, а прочие предал огню. Он пошел в мир, и паства его была
неисчислима. Но подлые завистники возжелали погубить Основателя и его
приверженцев. Так речено. А еще речено, что он, дабы спастись от нечестивых
гонений, привел свою паству в этот мир, и более никто их не тревожил. Вот
почему вопрошаю я: чист ли ты, чужеземец? Идешь ли ты Путем Книги?
-- Гм, занятно. Сказать по правде, я иду несколько иным путем. Но путь
мой требует уважать чужие воззрения, так что можешь не беспокоиться.
Он нахмурился и увещевающе погрозил пальцем.
-- Лишь один Путь истинный, и одна Книга. Кто мнит иначе, нечестивец
есмь. Сейчас у тебя появилась возможность очиститься и сберечься, ибо я
указал тебе истинный Путь.
-- Премного благодарен, но как-нибудь обойдусь. Он вскочил на ноги и
ткнул в мою сторону указующим перстом.
-- Неверный! Язычник! Изыди, не оскверняй меня видом своим!
-- Ладно, остаемся при своих. До свидания и всяческих успехов в стрижке
баракоз. Но прежде чем мы расстанемся, не взглянешь ли вот на это?
Я достал из кармана фотографию пропавшей штуковины и показал ему.
-- Мерзость! -- Чтобы не притрагиваться к снимку, Арроз спрятал руки за
спину.
-- В этом я не сомневаюсь. Я просто спрашиваю, не попадалась ли тебе на
глаза эта вещь? Или ее фото?
-- Нет! Никогда!
-- Рад был с тобой познакомиться.
Даже не махнув на прощанье рукой, Арроз подошел к скакуну, пинком
заставил его подняться, забрался в седло и умчался галопом. Я выдернул меч
из земли и пошел к спутникам. Мадонетту все еще трясло.
-- Лицемерный, узколобый, фанатичный выродок!
-- Это еще мягко сказано. Но нет худа без добра -- я добыл крупицу
информации. Правда, негативной. Он никогда не видел находку. Значит, надо
искать в другом месте.
-- Мы что, опросим все племена?
-- Если ты не предложишь что-нибудь поумнее. И если уложимся в
девятнадцать дней.
-- Я ему не верю, -- заявила Мадонетта. -- Только не надо хихикать и
говорить про женскую интуицию. Разве он не такой же бандит, как те, что
напали на корабль археологов?
-- Ты права. И разве не топот множества копыт приближается к нам?
-- Приближается! -- воскликнул Флойд. -- Что делать? Бежать?
-- Еще чего! Выходим из укрытия. Инструменты наголо! Дадим грязнулям
концерт, которого они вовек не забудут.
Арроз съездил за подмогой и привел не меньше трех десятков кочевников.
Воинственно размахивая саблями, они летели на нас неудержимой лавиной под
маниакальное блеянье баракоз. Я врубил усилитель на предельную мощность.
-- Надеть наушники, приготовиться. По счету "три" начинаем старый
добрый тринадцатый номер -- "Летят ревущие ракеты". Раз, два...
Как только я произнес "три!", грянул оглушительный музыкальный взрыв.
Передние баракозы вскинулись на дыбы и сбросили седоков. Для пущего эффекта
я метнул в нападающих несколько дымовых шашек и обстрелял их
топографическими молниями.
Получилось шикарно. Атака захлебнулась еще до того, как мы начали
второй куплет. Последняя перепуганная баракоза бешеным аллюром унесла за
горизонт своего черного всадника. Истоптанную траву усеивали брошенные
сабли, клочья шерсти и мириады катышков навоза.
-- Победа за нами! -- ликующе выкрикнул я.
"И девятнадцать дней на все про все, -- уныло добавил про себя. --
Дьявольски мало. Можно весь этот срок околачиваться на уголовной планете, а
толку? В общем, план требует коррективов, и существенных".
Я отошел в сторонку и так надавил на кнопку рации, что едва не сломал
зуб.
-- Капитан Тремэрн слушает.
-- А бедолага Джим диГриз говорит. Вы все поняли?
-- Да, мы вели наблюдение. Я слышал, как ты просил опознать находку по
фото. Полагаю, безрезультатно?
-- Вы правильно полагаете, о владелец далекого неземного голоса. А
теперь слушайте. Необходимо изменить план. Разрабатывая операцию, я исходил
из допущения, что на этой убогой планетке существует цивилизация или хотя бы
ее смутное подобие. Я собирался гастролировать, заодно шпионить. И
просчитался.
-- Да, тебе в надлежащее время не предоставили исчерпывающих сведений.
Сочувствую. Ты и сам теперь в курсе: информация о планете практически
целиком засекречена.
-- Теперь-то я в курсе, но все равно мой замысел не выдерживает
критики. Было бы куда больше проку, если б мы нагрянули сюда под видом
космических десантников. Пока ни одна встреча с аборигенами не обошлась без
попытки перерезать нам глотки. Каждая наша неудача -- на совести
твердолобого адмирала Бенбоу. Он не пожалел труда, чтобы втереть мне очки.
Или вы так не считаете?
-- Как должностное лицо при исполнении служебных обязанностей, я не
вправе обсуждать компетентность начальства. Но вынужден признать, что
офицер, готовивший вас к заданию, был, если можно так выразиться, скуповат
на информацию.
-- А еще -- на отпущенный мне срок. Известно ли вам, что через
девятнадцать дней я сыграю в ящик от яда замедленного действия?
-- Увы, я осведомлен. И ты ошибаешься -- осталось восемнадцать дней.
Похоже, ты потерял счет времени.
-- Восемнадцать? Вот спасибо! Что ж, коли так, мне тем более не
обойтись без вашей помощи. Нужен транспорт.
-- Нам запрещены любые контакты с населением.
-- Я только что отменил этот запрет. Вы утверждали, что возглавляете
комиссию и хотите многое изменить к лучшему. Вам и карты в руки. Для начала
спустите катер. И тогда за оставшиеся дни я смогу посетить гораздо больше
племен баракозьих пастырей.
-- Ты подталкиваешь меня к нарушению приказа. Так и по фуражке можно
схлопотать.
-- Экое горе!
Пауза в моем черепе затягивалась. Я ждал. Пока не услышал звук, в
котором безошибочно узнал вздох.
-- Ладно. Надеюсь, в наши дни хороший специалист и на гражданке без
работы не останется. Катер сядет после захода солнца. Если с земли его не
заметят, может, обойдется и без отставки.
-- Тремэрн, вы отличный парень. Спасибо от всей души.
Насвистывая аккорды из "Шведского чудовища", я возвратился к спутникам.
-- Джим, ты чудо! -- сообщила Мадонетта, обнимая меня и целуя. -- Лучше
плохо лететь, чем хорошо идти.
Флойд радостно кивнул и тоже полез обниматься.
-- Руки прочь! -- закричал я. -- Ладно девчонки, но с бородатыми
мужиками я не целуюсь. И вообще, хватит дурака валять. Сейчас немного
увеличим расстояние между нами и религиозными психами -- на случай, если они
решат вернуться. Потом отдых до темноты. У меня предчувствие, что ночка нас
ждет та еще.
Глава 11
-- Джим, просыпайся. Уже совсем темно.
Я почти обрадовался ласковой руке Мадонетты -- она вытащила меня из
кошмара. Скользкие щупальца, выпученные глаза. Брр, приснится же такая
мерзость! Трагический финал, до которого осталось восемнадцать дней,
все-таки закрался в подсознание.
Я сел, зевнул, потянулся. С великой неохотой солнце наконец-то
спряталось за горизонтом, оставив лишь меркнущую ленточку. Проявлялись
довольно невзрачные и к тому же малочисленные созвездия. Очевидно, тюремная
планета обреталась где-то на задворках Галактики.
Внезапно звезды померкли, и к нам с небес двинулся на
нульгравитационной тяге темный силуэт. Когда катер сел и мы приблизились,
открылся люк освещенной кабины.
-- Погаси свет, пентюх! -- крикнул я. -- Ты что, решил испортить мне
ночное зрение?
Пилот повернулся вместе с креслом и натянуто улыбнулся.
-- Простите, капитан. Пентюх -- всего лишь метафора.
-- Целиком признаю свою оплошность. -- Тремэрн похлопал себя по
электронному глазному яблоку. -- С этими штучками совсем разучился отличать
день от ночи. У меня лучшее ночное зрение на флоте, и я решил сам вести
катер.
Он погасил лампы, оставив на борту лишь аварийное освещение -- чтобы я
не залез впотьмах куда не следует. Я сел в кресло второго пилота и
пристегнулся.
-- Что ты задумал? -- спросил он.
-- Ничего сложного. Скажите, вы знаете расположение всех баракозьих
отар, да?
-- Да, они на учете у бортового компьютера.
-- Чудненько. Пускай компьютер займется топографией и проложит курс,
чтобы мы в кратчайшее время облетели все отары. Тактика простая: садимся в
сторонке, берем потихоньку "языка" и показываем ему фото. Если он не узнает
находку, летим к следующему стаду.
-- На вид и впрямь несложно и практично. Ремни пристегнул? Отлично.
Летим к первой отаре.
Нас вдавило в спинки кресел. Катер набрал высоту и понесся по
проложенному компьютером курсу. Потом он сбросил скорость и барражировал на
малой высоте, пока Тремэрн вглядывался во мрак.
-- Ага, вижу, -- сообщил он. -- Вон там, на дальнем краю стада. Не то
пасет его, не то просто не дает разбрестись. Есть предложение: я подберусь
сзади и скручу его, а ты допросишь.
-- Подберетесь в темноте? Скрутите вооруженного охранника?
-- Послушай, где я, по-твоему, обзавелся этими зенками? На оперативной
работе. Сказать по правде, люблю вспомнить молодость.
Оставалось только согласиться. Час от часу капитан нравился мне все
больше. С таким союзником можно горы своротить. Во всяком случае, сберечь
немало времени -- если он и вправду такой орел, каким себя выставляет.
Кое-какие сомнения имелись, но я держал их при себе. Как ни крути, это был
седой инвалид, столоначальник в погонах, у которого давно истек срок
годности.
Я лишний раз убедился, что не всегда качество товара соответствует
упаковке.
Посадив катер, Тремэрн выскочил и исчез в темноте. Не прошло и тридцати
секунд, как я услышал тихий зов:
-- Готово. Можно включить свет.
Я зажег фонарик и в кромешном мраке под почти беззвездным небом увидел
двух человек, стоящих вплотную друг к другу. У пастуха были выпучены глаза и
разинут рот, но рука, сжавшая его шею в железном захвате, не давала крику
вырваться. Я покачал фонарем под носом у кочевника.
-- Внемли мне, горе-пастух! Рука, сжимающая твое горло, может запросто
убить тебя. Потом мы умыкнем стадо и до конца дней своих будем лакомиться
шашлыками из баракозлятины. Но я готов пощадить тебя. Сейчас нукер уберет
руку с твоей грязной шеи, и ты не закричишь, если не хочешь умереть. Ты
будешь тихо отвечать на вопросы.
Он заперхал, потом застонал.
-- О, демоны ночи! Отпустите меня, не убивайте, скажите, что вы хотите
услышать, а потом убирайтесь в нечестивые глубины, из коих сбежали!
Я протянул руку, схватил его за нос и с силой крутанул.
-- Заткнись. Открой глаза. Посмотри на фотографию. Отвечай. Ты
когда-нибудь видел эту вещь?
Я поднес снимок к его лицу, посветил. Тремэрн чуть напряг мускулы, и
"язык" простонал:
-- Нет... ни разу... не помню...
Он забулькал, потерял сознание и рухнул наземь.
-- Интересно, эти баракозьи пастухи когда-нибудь моются? -- спросил
Тремэрн.
-- Только в високосные годы. Летим дальше.
Мы довольно быстро отработали процедуру. Тремэрн сажал катер и
десантировался первым. Обычно к тому времени, как я выбирался из кабины, все
уже было готово.
В ту ночь немало испуганных пастухов уснуло крепким сном, взглянув
предварительно на фотографию находки. Я дремал между высадками, сотрясая
катер храпом и тяжкими вздохами. Капитан не знал усталости и после
одиннадцатого допроса выглядел совершенно свежим. А мне казалось, что этой
ночи не будет конца.
Устрашая тринадцатого кочевника, я едва не упал в обморок. Тринадцать
-- несчастливое число, но мы его преодолели и отправились дальше. И снова
пара вытаращенных глаз воззрилась на нас по-над клином нечесаной бороды.
-- Гляди! -- прорычал я. -- Отвечай! И учти -- стоны за ответ не
считаются. Видел когда-нибудь эту хреновину?
Вместо того чтобы застонать, этот закулдыкал и вскрикнул от боли.
Тремэрн сильнее заломил ему руку. Было похоже, что железный капитан начинает
терять терпение.
-- Отродье демона... Творенье шайтана... я предостерегал, но они не
внимали... Могила! Могила!
-- Что он лопочет? -- спросил Тремэрн. -- Ты хоть что-нибудь понимаешь?
-- Капитан, у нас есть надежда. Если это не соучастник, то, по крайней
мере, свидетель. Эй ты! Гляди! Видел раньше?
-- Я ему рек: не касайся, ибо смерть и проклятие придут вослед...
-- Значит, видел. Ладно, капитан, отпустите его руку, но будьте начеку.
-- Я выудил из кармана горсть серебряных цилиндров -- местных денег. Дал им
поблестеть под лучом фонаря.
-- Гляди, вонючка, федхи, и все -- твои.
Это мгновенно привело парня в чувство, но я сжал кулак, когда он
протянул лапу.
-- Твои, но при условии, что ты ответишь на пару-тройку простеньких
вопросов. А если ответишь правильно, то вдобавок останешься цел и невредим.
Ты видел эту вещь?
-- Они сбежали. А ее мы нашли на корабле. Я к ней прикасался! Мерзость!
Мерзость!
-- Хорошо поешь. -- Я пересыпал в поджидающую руку половину монет. -- А
теперь вопрос на десять тысяч федх. Где она сейчас?
-- Продали, продали нечестивцам... райцам. Может на них падет
проклятие, вечное проклятие...
Нелегко было вытянуть из него все подробности, но мы в конце концов
справились. Вылущив правду из вороха всяческих проклятий и поношений, мы
поняли, что имеем дело с самой заурядной продажей краденого. Фундаменталисты
видели, как садился корабль, и напали, едва открылся люк. Пока ученые
спасались бегством, пастухи носились по отсекам и швыряли за борт все, что
могли поднять. В том числе выволокли и контейнер с находкой, но раскурочить
его сумели далеко не сразу. Наконец они управились с этой работенкой и стали
ломать головы: что ж это за дьявольщина такая и как с ней быть? Неведение,
как известно, порождает страх. Поэтому они отвезли диковину в Рай, где можно
сплавить все что угодно. Конец.
Мы позволили пастуху сграбастать деньги и уложили на землю его
бесчувственное тело.
- Надо бы посоветоваться, -- сказал я.
- Надо бы, но не так близко к стаду. Давай поднимемся на плато, там
воздух чище.
Мы высадились в последний раз. Остальные Крысы, к этому времени
проснувшиеся, внимательно выслушали наш рассказ.
-- Что ж, это здорово сужает сектор поиска, -- заключила Мадонетта.
-- Действительно, -- согласился я. -- Какова численность райского
населения?
-- Тысяч сто, -- сказал Тремэрн. -- Может, это не лучшая нация в
Галактике, но здесь она выглядит самой преуспевающей. Правда, я с ней мало
знаком. Только по фотографиям и наблюдениям со спутника.
-- А в Пентагоне кто-нибудь знает побольше?
-- Возможно. Но говорить не будет, потому что информация засекречена.
Я сжал кулак до хруста в суставах, поморщился и ткнул пальцем в сторону
капитана.
-- Согласитесь, все это выглядит не слишком разумно.
Тремэрн был не более доволен, чем я.
-- Да, Джим, это неразумно. И я не понимаю, почему ваша группа, работая
здесь, не имеет доступа к самым необходимым сведениям. Я попробовал это
выяснить и получил не только отказ, но и строгое предостережение.
-- Кто нам мешает? Есть догадки?
-- Конкретно -- никто. Высшие инстанции. Любой, с кем я разговаривал,
понимал твои проблемы и соглашался помочь, но едва он обращался наверх, как
получал головомойку.
-- Или я параноик, или в этих высших инстанциях кому-то не нравится
наша операция. И кто-то хочет ее сорвать.
Настала очередь Тремэрна хрустнуть пальцами и помрачнеть.
-- Я уже говорил, что я -- старый карьерист. Но сейчас мне очень многое
не по нутру. Не только то, как обращаются с твоей группой, -- вообще все это
грязное дельце. Честно говоря, у меня у самого почва из-под ног уходит.
Поначалу я думал, что сумею добиться перемен, если буду действовать по
служебным каналам. Черта с два! Я почти так же крепко, как и ты, связан по
рукам и ногам.
-- Кем? И почему?
-- Не знаю. Но изо всех сил стараюсь разобраться. А насчет этого
города, Рая, и его жителей мне почти ничего не известно.
-- Что ж, капитан, спасибо за честный ответ.
-- Если вы не в курсе, почему бы нам самим не разузнать? -- предложил
Стинго. -- Дадим концертик-другой, а заодно посмотрим, что там к чему.
-- Может, и правда все так просто, -- буркнул я. -- Ладно, давайте
взглянем на карту.
Складывалось впечатление, что население главным образом сосредоточено в
одном-единственном городе; его границам явно недоставало архитектурной
завершенности. От него тянулось несколько дорог к ближайшим селам. Кое-где
наблюдались мелкие группы строений -- по всей вероятности, фермы. На трех
мерной карте все выглядело совершенно обыденно. Озадачивала только стена,
делившая город надвое. Тем более что на окраине никаких стен не наблюдалось.
Я поинтересовался, указывая на нее:
-- Вы хоть представляете, что это такое и зачем оно понадобилось?
Тремэрн отрицательно покачал головой.
-- Ни в малейшей степени. Похоже на стену -- вот и все, что я могу
сказать. Вдоль нее проходит дорога. Судя по всему, единственная дорога,
идущая в город с равнины.
Я ткнул в голокарту пальцем.
-- Вот здесь дорога кончается, исчезает в траве. Сюда-то нам и надо.
Или у кого-нибудь есть более ценные предложения?
-- Куда уж ценнее, -- пожал плечами Тремэрн. -- Я вас высажу вот тут,
на плато, за этой грядой вас никто не заметит. Потом уведу катер, и дальше
будем держать связь по радио.
Сказано -- сделано.
-- Первым делом -- поспать. -- Флойд зевнул. -- Та еще ночка.
"Еще бы! -- подумал я. -- Если учесть длительность здешних суток".
Катер стартовал, и мы расположились на ночлег. Когда проснулись, было
еще темно. И мы снова уснули. Во всяком случае, трое. У меня в голове
слишком уж много всего накопилось, чтобы я мог дрыхнуть так же безмятежно,
как мои приятели. Нам удалось-таки напасть на след находки. Но след
бесполезен, если по нему не идти. А куда тут пойдешь впотьмах? Сколько еще у
меня деньков до ухода в мир иной? Я сосчитал на пальцах. Примерно
восемнадцать миновало, значит остается двенадцать. Чудненько. Или я ошибся?
И тут же обругал себя: только идиот загибает пальцы, когда у него под рукой
компьютер.
Я включил машинку, быстренько составил программу и коснулся клавиши "З"
-- занавес, или загробный мир, выбирайте, что вам больше нравится. Передо
мной засияла цифра 18, а рядом замерцало 12. Не скажу, что при их виде я
приободрился, но, как ни крути, это решало проблему счисления срока. Должно
быть, это удовлетворило некую часть моего "я", поскольку меня тут же сморил
крепкий сон.
В конце концов небо, превозмогая великую лень, осветлилось, и наступил
новый день. Но еще до восхода солнца капитан привел на бреющем катер, взял
нас на борт, а затем высадил за грядой холмов неподалеку от Рая.
-- Удачи, -- без особой надежды в голосе пожелал он.
Катер полетел прочь и сгинул за светлеющим горизонтом. Я почти
машинально ткнул пальцем в букву "З" на клавиатуре, цифры вспыхнули и сразу
исчезли.
Но я успел их запомнить. Наступил девятнадцатый день.
Глава 12
Заря растянулась на целую вечность, солнце вставало, как под пыткой.
Еще не вполне рассвело, когда мы приблизились к началу стены -- одному слою
кирпичей, прячущемуся в траве.
-- Интересно, что это такое? -- произнес я, ни к кому конкретно не
обращаясь.
Стинго нагнулся и постучал о кирпич костяшками пальцев.
-- Кирпич, -- сказал он.
-- Красный, -- уточнила Мадонетта.
-- Спасибо, спасибо, -- отозвался я, вовсе не испытывая благодарности.
Справа от кирпичной полосы тянулась едва заметная тропка, и мы,
снедаемые любопытством, пошли по ней.
-- Глядите, тут она уже повыше, -- показал Флойд. -- Второй слой
появился.
-- А впереди -- еще выше, -- отозвалась Мадонетта. -- Уже в три
кирпича.
-- Что это? -- Стинго наклонился, раздвинул траву и пригляделся, а
затем дотронулся до кладки пальцем. -- Какой-то оттиск. На каждом кирпиче.
Все присмотрелись. Что-то вроде кольца с торчащей из него стрелкой.
-- Кольцо, -- пробормотал я. -- Стрелка... -- И тут у меня в черепушке
запрыгала интуиция. Я уже видел этот символ... Да!
-- Кто-нибудь, взгляните, пожалуйста, нет ли на той стороне кольца с
крестиком.
Мадонетта изящно подняла брови, плавно переступила через низкую стену,
грациозно нагнулась и посмотрела. Ее брови поднялись еще выше.
-- Как ты догадался? Тут и впрямь на всех кирпичах колечки с
крестиками.
-- Биология, -- ответил я. -- Со школы помню.
-- Ах да, точно! -- воскликнула она. -- Символы мужской и женской
особей.
-- В самую точку! -- крикнул Флойд, ушедший тем временем вперед. --
Знаете, что тут на кирпиче отпечатано? "VIROJ". А на той стороне. -- Он
наклонился и посмотрел. -- "VIRINOJ".
Мы шагали вдоль стены, и она очень медленно росла. Вскоре появилась
новая надпись: "LJUDI". Затем -- "MTUWA, HERRER, SIGNORI".
-- Довольно, -- скомандовал я, останавливаясь. -- Снимаем рюкзаки.
Передохнем, а заодно попробуем решить эту задачку. По-моему, все вполне
ясно. Мы идем по тропе. Кто не сочтет за труд посмотреть, нет ли такой же
тропы с той стороны?
Кирпичная стена выросла уже до пояса. Флойд упер в нее ладони,
подпрыгнул и перевалился на ту сторону.
-- Есть как будто, но очень нечеткая. Сильно травой заросла. Можно мне
назад?
-- Можно и нужно, потому что пора выбирать. -- Я показал вперед, на
плавно растущую стену. -- Фундаменалисты говорили, что приезжают в город
торговать. Должно быть, этим путем и по этой стороне.
Мадонетта кивнула. Ей расклад не нравился.
-- К тому же одни мужчины, как пить дать. Вот уж точно -- нечистые!
Обращаются с женщинами, как со скотиной. Если женщины приходят в город той
дорогой, значит та сторона отведена для них. Джим, что, по-твоему, нам
следует делать?
-- А по-вашему? Я уже сказал, пора выбирать. Или держимся вместе, или
нарушаем инструкцию. Вот что необходимо решить в первую очередь.
-- Держу пари, если не плюнем на инструкции, обязательно во что-нибудь
вляпаемся, -- заявила Мадонетта. -- Неспроста эту стенку соорудили, ой,
неспроста! Похоже на прозрачный намек, и если им пренебречь, наверняка
случится что-нибудь не слишком хорошее. Вот мой выбор: я перелезу на ту
сторону и сбегаю на разведку...
-- Нет, -- оборвал я. -- Стена все растет, и если мы разделимся, то не
сможем связаться по радио. Не годится.
-- А мне не годится идти с вами по этой дорожке, но и возвращаться я не
собираюсь. Так что будь любезен, включи свой челюстефон и поговори с
Тремэрном. Пускай наблюдает за нами через спутник. Если не хотим провалить
задание, мы должны выяснить, как обстоят дела в обеих частях города. И
только я могу узнать, что происходит за этой стеной.
Она надела рюкзак, легла животом на кирпичную кладку, перекинула через
нее ноги и улыбнулась нам с той стороны. Меня это ничуть не обрадовало.
-- Нравится тебе это или нет, неважно, -- сказала Мадонетта, прочтя у
меня на лбу все сомнения. -- Просто иначе -- никак. Возьмем индивидуальные
рации. Не забывай, что Тремэрн всегда начеку и подошлет солдат, если
кто-нибудь из нас попадет в беду. Договорись с ним.
-- Договорюсь. Только прежде давай убедимся, что рации не подведут.
Боюсь, радиосигнал может не пройти. Кому-нибудь доводилось слышать о
передатчиках, для которых камень не преграда?
Я просто думал вслух. Полушутя. И несколько опешил, когда за моей
спиной прозвучало:
-- Мне доводилось.
Я развернулся как ужаленный и бросил на Стинго пылающий взгляд. Он
картинно отполировал ногти о рубашку, а затем полюбовался сияющими
отражениями своей физиономии.
-- Это ты сказал? -- уличил его я. Он с глубокомысленным видом кивнул.
-- Зачем?
-- Зачем? Хороший вопрос. Я отвечу так. Хоть ты и видишь перед собой
стареющего музыканта-дилетанта, которого вызвали из отставки ради общего
блага, не следует забывать, что ради того же общего блага он прослужил на
флоте не один десяток лет. Связистом Лиги. Да будет тебе известно, я
участвовал в разработке симпатичного приборчика под названием МИПСК.
-- Мипсик? -- тупо переспросил я.
-- Почти правильно, мой дорогой Джим. МИПСК -- миниатюрный персональный
спутниковый коммуникатор. Полагаю, ты сейчас же щелкнешь челюстями и
закажешь Тремэрну штуки две. А лучше четыре -- чтобы каждый из нас всегда
мог связаться с остальными. И еще скажи Тремэрну, чтобы он не забыл
запустить на стационарную орбиту спутник связи, для постоянного приема
сигналов из Рая.
-- МИПСКи не только сверхсекретны, но и сверхдороги, -- так
отреагировал Тремэрн на мой заказ.
-- Как и наша маленькая экспедиция. Вы сумеете их раздобыть?
-- Конечно. Они уже в пути.
Через полчаса с небес спустился гравиподъемник и умчался ввысь, как
только с него сняли маленькую посылку. Я надорвал упаковку и вытряхнул
щепотку накладных ногтей. Сперва у меня глаза на лоб полезли, но затем я
вспомнил, как Стинго, рассказывая про МИПСКи, полировал ногти.
-- Ловко.
-- Высокая технология плюс идеальная маскировка, -- пояснил Стинго. --
В пакете должен быть и клей. Ногти носятся парами. С пометкой "Т" -- на
указательном пальце левой руки. "М" приклеивается к мизинцу той же руки.
Внутри -- голографические микросхемы, так что можно обстригать их как
угодно, они все равно будут работать.
-- "Т"? -- переспросил Флойд. -- "М"?
-- Телефон и микрофон.
-- Что еще? -- спросил я чуть ли не с почтением. Признаться, я слегка
ошалел, обнаружив у себя под носом связиста-волшебника.
-- МИПСКи питаются энергией разложения фагоцитов, которые постоянно
атакуют "ногти" через кутикулу. Можно сказать, вечная батарейка. Если тебе
понадобится с нами поговорить, к примеру, из здания с тонкими перекрытиями,
спутник поймает твой сигнал и отошлет на приемник. Очень просто. Надо только
вставить в ухо указательный палец и говорить в микрофон на мизинце.
Я выбрал пару "ногтей", подрезал, приклеил -- сказать по правде, не без
волнения, -- сунул палец в ухо и сказал:
-- Надеюсь, они работают.
-- Конечно, работают. -- Разнообразия ради голос Тремэрна раздался не
из челюсти, а из пальца.
Прилаживая МИПСКи, мы заново обмозговали ситуацию, перебрали все
варианты и вернулись к единственному разумному решению.
-- Не будем терять времени. -- Бросив последний восхищенный взгляд на
коммуникаторы, Мадонетта надела рюкзак и несколько раз подкинула его, чтобы
поудобнее приладить на спине. Затем повернулась и перелезла через стену.
С каждым шагом Мадонетты стена поднималась все выше и очень скоро
заслонила ее с головой. Время от времени девушка поднимала руку. Когда же мы
перестали видеть даже ее пальцы, я произнес в мизинец:
-- Держим связь. Жду регулярных докладов. В случае чего пой. Все что
угодно.
-- Как скажешь, шеф.
Мы надели рюкзаки и пошли. За час стена неимоверно выросла и теперь
выглядела неприступной. Мы поддерживали связь с Мадонеттой, но все-таки она
осталась одна. Мне это было не по нутру, и хотя я все время напоминал себе,
что на орбите -- вооруженный корабль и в случае беды сюда в мгновение ока
явится вооруженный десант, легче не становилось.
-- Впервые вижу тут возделанные поля, -- сказал Флойд. -- И еще: вы
заметили вон там, у стены, облако пыли? Оно приближается к нам.
-- Ничего, у нас оружие, а на самый крайний случай я приберег несколько
гранат-пугачей.
Мы решили подождать. Нечто, рысившее навстречу, издали смахивало на
лошадь.
-- Конь, -- решил я, -- но без седока. У Стинго зрение было поострей
моего.
-- Отродясь не встречал коней о шести ногах. "Конь" убавил прыть, затем
и вовсе остановился и воззрился на нас. Мы ответили тем же. Робот.
Металлический. Суставчатые ноги, впереди -- пара щупалец-манипуляторов.
Головы не предусмотрено, только пара глаз на стебельке. Динамик между
щупальцами захрипел и изрек писклявым механическим голосом:
-- Bonan tagon -- kaj bonvenu al Paradiso.
-- И тебе добрый день, -- отозвался я. -- Меня зовут Джим.
-- Недурное имя, вполне мужское. Меня зовут Хингст, и я рад
приветствовать вас в...
Конец фразы утонул в утробном реве, из задней части робота ударила
струя черного дыма. Мы дружно отступили, наставили оружие. Хингст вскинул
вверх гибкие клешни.
-- О путники, я не желаю вам зла. Не будучи искушены в науках, вы,
конечно, не догадываетесь, что треск и дым -- всего-навсего выхлоп
спиртового двигателя, который вращает генератор, который, в свою очередь...
-- Подзаряжает твои аккумуляторы. Мы, Хингст, тоже не лыком шиты. Мы
тебе не козопасы вонючие, с которыми ты привык иметь дело. А твоя, стало
быть, работа -- приветствовать гостей города?
-- Счастлив, что передо мной на этот раз -- настоящие джентльмены. До
того как мой процессор вмонтировали в этот грубый агрегат, я был метрдотелем
класса А42 и работал в самых престижных ресторанах...
-- Если не возражаешь, твоими реминисценциями мы насладимся в следующий
раз. У нас есть несколько вопросов.
-- Не сомневаюсь, что у меня найдется несколько ответов, -- пообещал
Хингст недовольным тоном и приблизился на несколько шагов. Точно жалящая
змея, ко мне метнулось щупальце. Я отскочил, вскинул меч, но было поздно.
Холодный металл отпрянул, коснувшись моих губ.
-- Еще раз так сделаешь, и я укорочу тебе манипулятор, -- прорычал я.
-- Спокойствие, спокойствие. Все-таки вы -- вооруженные пришельцы, а я
-- должностное лицо при исполнении служебных обязанностей. Одна из них --
взять у вас слюну на анализ. Что я и сделал. Джентльмен Джим, можете идти
дальше, поскольку вы действительно принадлежите к мужскому полу. А теперь
мне хотелось бы проверить слюну ваших спутников.
-- Да ради Бога, что мне, плевка жалко? -- проворчал Флойд, на всякий
случай складывая ладони ковшиком и прикрывая пах.
-- Я рад, что вы обладаете чувством юмора, незнакомый... -- щупальце
взяло слюну изо рта Флойда, -- ...джентльмен, в чем я более не сомневаюсь.
Теперь вы, последний гость. Если не возражаете...
Хингст повернулся. Я прыгнул и встал перед ним.
-- Одну минуточку, должностное лицо по прозвищу Хингст. У меня есть
вопросы.
-- Извините, но это не соответствует протоколу. Будьте любезны,
джентльмен Джим, отойдите.
-- Не раньше, чем ты ответишь.
Я не трогался с места. Другой манипулятор коснулся моей руки и шарахнул
молнией!
Лежа на земле, я провожал Хингста злобным взглядом.
-- Крепко, да? -- крикнул он на бегу. -- Мощные аккумуляторы.
Флойд помог мне встать, отряхнул одежду.
-- Ничего, бывает и хуже.
-- Спасибо. Но ведь не тебя же закоротили. Мы двинулись дальше. Я
рассказал об инциденте Мадонетте, а Тремэрн и сам подслушал.
-- Прикладная технология, -- резюмировал он. -- Пожалуй, это местечко
выгодно отличается от прочих лайокукайских свинарников.
Поскольку меня все еще пощипывало, а во рту был привкус гари, я только
фыркнул. Вскоре Мадонетта сообщила, что создание, аналогичное описанному
нами, приближается к ней. В бессильной ярости я схватился за меч и не
разжимал пальцы, пока вновь не услышал ее голоса.
Точь-в-точь как ваш приятель, только зовут по-другому. Хоппи. Проверила
слюну и сразу убежала. Что теперь делать?
-- Мы идем дальше, а ты передохни. Если по обе стороны стенки порядки
одинаковые, мы освоимся раньше.
-- Превосходство самцов-шовинистов?
-- Здравый смысл. Нас трое, а ты одна.
-- Что ж, аргумент веский, да и отдых мне не повредит. До связи.
-- Умница. Мы пошли.
Дорога расширилась и уже ничем не напоминала грязную тропку. Мимо
тянулись обработанные поля, а затем появились заросли полпеттонов -- видимо
сады, так как деревья стояли аккуратными рядами. За ними маячило скопление
низких зданий -- наверное, ферма. Дорогу перегораживала кирпичная арка. Мы
укоротили шаг, а потом и вовсе остановились.
-- Это то, о чем я думаю? -- спросил Стинго.
-- Не знаю, о чем ты думаешь, а по мне, так это здание с аркой, --
сказал Флойд. -- И больше мы ничего не узнаем, если так и будем стоять и
пялиться.
Мы медленно заковыляли вперед и снова встали, когда под аркой появился
мужчина. Он вышел на солнечный свет, и мы убрали руки с оружия. Он
подслеповато поморгал красными глазами, затем кивнул седой гривой и похлопал
по колечку со стрелкой, вышитому на лацкане его серого одеяния.
-- Добро пожаловать, путники! Добро пожаловать в Рай! Я -- Афатт,
комендант городских ворот. Рынок откроется завтра на рассвете. Можете
остановиться прямо здесь, а если желаете, разбейте лагерь за аркой. Пока вы
наши гости, мы сочтем за честь присмотреть за вашим оружием. -- Взгляд,
брошенный комендантом через плечо, откровенно говорил: взятка устроит его
гораздо больше, чем пошлина.
-- Не к чему утруждаться, достопочтенный Афатт, -- проникновенно сказал
я. -- Ты видишь перед собой не крестьян и не торговцев, а знаменитых на всю
Галактику первоклассных музыкантов. Мы -- "Стальные Крысы"!
У дряхлого мздоимца отвисла челюсть, и он поспешил отступить назад.
-- Крысы? Раю не нужны крысы. Раю нужны федхи -- старые, грязные,
любые...
-- Всегда приятно встретить настоящего фана, -- пробормотал Флойд. -- А
я то думал, эта планетка не отлипает от ящика...
Под аркой возник еще один раец. Помоложе, покрупнее, повоеннее. В
шипастом металлическом шлеме и твердой кожуре.
-- Что ты сказал? -- осведомился он, помахивая блестящим и весьма
неэстетичным топором.
-- Что слышал, голубок. Я не люблю повторяться перед солдатней.
Это спровоцировало кривой оскал и отрывистый лай:
-- Стража! Сюда! К нам тут пожаловали стригали баракоз, требуется урок
вежливости.
И секунды не прошло, как мы услышали лязганье оружия и топот.
Глава 13
Их было много, и они экспонировали коллекцию оружия, отвратительного и
смертоносного на вид. При общении с жителями этого помоечного мира, напомнил
я себе, необходима сдержанность. Пошевели мозгами, Джим, пока не поздно.
-- Тысяча извинений, добрый господин, я всего лишь не устоял перед
соблазном пошутить. Мы с удовольствием выполним ваше пожелание и
представимся еще раз. Перед вами и вашими доблестными подчиненными имеют
честь стоять лучшие музыканты освоенной Галактики!
Закончив тираду, я коснулся выключателя на боку рюкзака, и мощный орган
исторг начальные аккорды "Меркурианских мутантов". Флойд и Стинго мгновенно
сориентировались и хором пропели первые строки:
Ум хорошо, а два -- лучше,
И карие глазенки английского сеттера...
Правда, что может быть круче?!
Коротенькая музыкально-генетическая шутка подействовала очень даже
впечатляюще. Солдаты дружно взревели и кинулись на нас.
-- Драться или драпать? -- мрачно спросил Флойд, хватаясь за меч.
Едва не заорав "драться!", я спохватился и выкрикнул:
-- Слушайте!
Ибо стражники позабыли об оружии и ревели от восторга.
-- Это они! Ну, прямо как в шоу "Галактическая салорезка"!
-- Вот эта бородатая образина -- Флойд!
-- А я хочу послушать "Много ли яда в змеином логове?"!
Они окружили нас, стараясь пожать нам руки и испуская хриплые вопли
буйного восторга. Ни дать ни взять заправские фаны.
-- Но... но... -- ошалело нокал я, -- ваш комендант и в самом деле
ничего про нас не слышал?
Первый стражник, чей оскал уже превратился в счастливую улыбку, не
слишком тактично отпихнул старика.
-- Афатт никогда не смотрит ящик. А мы смотрим!
Ежели хотите знать, тут такой кавардак поднялся, когда мы прознали о
вашей ссылке! Кто бы мог подумать, что в конце концов вы объявитесь тут!
Погодите, скоро о вас услышат в казармах -- вот тогда настоящая буча
начнется!
Они с веселым гомоном повели нас через арку на гимнастическую площадку.
Наш новый знакомый горделиво возглавлял шествие.
-- Я -- Льотур, сержант охраны. Располагайтесь, ребята, чувствуйте себя
как дома. Я сейчас все устрою. Выпивку! -- приказал он своим людям. -- И
еды! Все, что они захотят.
Продолжение последовало в том же духе. Нам подали пиво оригинального
зеленого цвета, зато с настоящим вкусом пива. Солдаты толпились вокруг и
ловили буквально каждое наше слово. Поэтому я сжал челюсти, чтобы привлечь
внимание Тремэрна, и облек донесение в форму приветственной речи.
-- Галантные витязи Рая, мы потрясены вашим гостеприимством. Вы
встречаете осужденных за наркоту отщепенцев как героев вашей сказочной
страны. Вы потчуете нас едой и выпивкой, и ваши радостные крики сулят нам
прекрасное будущее.
-- Искренне на это надеюсь, -- прозвучал в моей голове глас Тремэрна.
-- Но пока не решена задачка насчет мужчин и женщин, Мадонетта, по моему
приказу, не тронется с места.
-- И это великолепно! -- воскликнул я. -- А вы, ребята, разве не
согласны, что великолепнее, чем здесь, нас еще нигде не встречали?
Не отрываясь от еды и питья, мои спутники покивали. Под одобрительный
булькающий рев солдаты принесли еще пива. Когда я вытирал губы тыльной
стороной ладони, вернулся Льотур.
-- Пришлось доложить самому Железному Джону, он даст вам аудиенцию. Но
пока не приехали огненные колесницы, сбацайте-ка нам... Пардон! Может, вы не
откажете в любезности исполнить для нас что-нибудь?..
Конец фразы сгинул под лавиной брутального солдатского восторга.
-- Устраиваемся, ребята. Исполним номерок-другой, мальчики того
заслуживают, -- обратился я к Флойду и Стинго, а затем обвел взглядом
публику. -- Что заказываете?
Заказов было много, однако наибольшей популярностью здесь пользовался
хит "С врагом все средства хороши". Тут нам здорово повезло -- номер всегда
шел только в мужском исполнении. Под небесами раскатился гром, заполыхали
молнии. Наши фаны растянулись в балдеющий полукруг, а мы заиграли и запели:
Пытки и кровь, насилье и смерть!
Самая кайфовая круговерть!
Гуляй!
Руби, секи, коли, стреляй!
Терзай, взрывай, пинай, валяй,
Пугай, ругай и поджигай!
Круши, души от всей души --
С ВРАГОМ ВСЕ СРЕДСТВА ХОРОШИ!
Кайф! Ка-а-а-айф!
Налей!
Потом за воротник залей!
Хмелей! И будешь злей!
Балуй!
Хватай бабенок, тискай и целуй!
Им все на свете покажи --
С ВРАГОМ ВСЕ СРЕДСТВА ХОРОШИ!
Ка-а-а-а-а-а-а-а-айф!
Легко догадаться, что сей нежный цветок поэзии не мог не прийтись
воякам по сердцу. Мы упивались овациями, пока сзади не зашипело и не
залязгало.
Прибыли обещанные транспортные средства. Туземцам они, конечно, были не
в диковинку, однако туристов повергали в шок, если судить по нашей реакции.
-- Только для особых случаев и особых людей, -- гордо пояснил Льотур.
Мы стояли, разинув рты и утратив дар речи. Перед нами высились две
трехколесные деревянные повозки -- сплошь позолоченные завитки и нитки бус.
Я пригляделся к ближайшей. Переднее колесо являлось рулевым, рычаг
управления торчал наверху возле водительского кресла, за которым, над двумя
задними колесами, располагалось широкое пассажирское сиденье. Все это
выглядело довольно обыденно, не считая, конечно, дорогостоящего декора.
Изумляло другое, а именно: сверкающая металлическая труба, что выступала из
задка каждого экипажа. Из нее то и дело вылетал клуб дыма. Пока я таращился,
настежь отворилась расписная дверца. Я забрался в салон и опустился на
мягкое сиденье. Флойда и Стинго почтительно усадили в другой экипаж. Дверца
с металлическим щелчком затворилась, и Льотур скомандовал водителям:
-- Поехали! Врубай подачу топлива! Frapu viajn startigilojn! Жми на
стартеры!
Я заметил под сиденьем моего водителя металлический бак. Водитель
опустил руку, открыл вентиль, и в трубе забулькала жидкость. Затем он нажал
на педаль. "Стартер", -- сообразил я.
И ошибся -- педаль всего лишь давала сигнал стартеру. Она натянула
трос, который уходил в заднюю часть колесницы. Трос приподнял молоточек, тот
резко опустился и ударил по плечу стартера, то бишь субъекта, сидевшего на
платформе за колесами. Он был не только одет во все черное; лицо его и руки
тоже были черны, а от шевелюры осталась жалкая щетина. Я очень скоро
сообразил, почему. Из металлической трубы уже капало жидкое топливо.
"Стартер" протянул горящую спичку и тотчас отпрянул в сторону. Из трубы в
струе черного дыма вырвался язык пламени, опалив солдат, которым не хватило
ловкости увернуться.
А "стартер" уже скрежетал рычагом, очевидно, прокачивая воздух через
примитивную дюзу. За несколько секунд рев окреп, струя пламени удлинилась, и
вот моя огненная колесница задрожала и медленно покатилась вперед. Очень
зрелищно! Хотя топлива, должно быть, не напасешься. Я ободряюще помахал
друзьям, те вяло, испуганно махнули в ответ. Расслабься, Джим, откинься на
спинку сиденья и наслаждайся поездкой.
Если бы все было так просто! Признаться, в пути я мало внимания уделял
пейзажу, ибо с головой ушел в раздумья о выживании. Так и не расслабился,
пока наш маленький кортеж не остановился и огнемет за моей спиной не
вырубился. Под жуткую разноголосицу фанфар распахнулась дверца повозки. Я
прижал рюкзак к груди и ступил на серую подножку -- прочную, но почему-то
упругую.
Она оказалась вовсе не подножкой, а человеком в сером, стоявшим на
четвереньках. Выполнив свою задачу, он поднялся и вместе с другой подножкой
из плоти и крови побежал прочь. Карлики, ростом мне по пояс и примерно такой
же ширины в плечах. Мои товарищи, как и я, проводили их взглядом. Затем они
посмотрели на меня, но не сказали ни слова.
-- Приветствую вас! -- раздался зычный голос. -- Добро пожаловать в
гостеприимный Рай!
-- Большое спасибо, -- сказал я долговязому человеку с бочкообразной
грудью, щеголяющему златотканой мантией. -- Железный Джон, если не ошибаюсь?
-- Весьма польщен, дорогой музыкальный гость, но вы ошибаетесь. Будьте
любезны, следуйте за мной.
Снова пропели фанфары, затем трубачи расступились. К нам поспешили люди
в сером, схватили рюкзаки. Я не стал сопротивляться, кое-как убедив себя,
что все будет в порядке. Теплая встреча у арки совершенно не походила на
розыгрыш или ловушку, так что и здесь вряд ли кроется подвох. Золотистый
посланник Железного Джона поклонился нам и возглавил шествие.
Мы поднялись на кирпичное крыльцо кирпичного здания. Бедность
ассортимента стройматериалов райские зодчие с лихвой возмещали полетом
фантазии. Канонические высокие колонны с узорными капителями подпирали
архитравы сложного антаблемента. Справа и слева от парадного крыльца на
широкие балконы выходили стрельчатые окна. И все выполнено в красном
кирпиче.
-- Пока вроде все клево, -- заметил Флойд.
-- Да, тут здорово, -- согласился я, не забывая поглядывать назад --
там ли еще носильщики с нашими рюкзаками? И в кармане у меня -- просто на
всякий случай -- лежали гранаты-пугачи. Береженого Бог бережет, как
говаривали мы в бойспраутские годы. [Игра слов. Boy Sprouts созвучно
известным "бойскаутам", или "мальчикам-разведчикам", но может быть
переведено как "мальчики -- отростки брюссельской капусты".]
Мы зашагали по кирпичному полу кирпичного коридора и через проем в
кирпичной стене попали в просторный, солидный зал, живописно освещенный
солнечными лучами, которые падали из высокого -- до потолка -- витражного
окна. Витраж пестрел колоритными изображениями армии -- на марше, в атаке, в
рукопашной, в момент гибели и так далее. Тот же мотив господствовал и на
стенах, увешанных лохмотьями боевых знамен, щитами и мечами. Люди в мантиях,
стоявшие в зале, повернулись и встретили наше появление кивками. Но
золотистый гид провел нас мимо них к противоположной стене, где на высоком
троне, сделанном сами догадайтесь из чего, восседал великан, подобного коему
я отродясь не видал.
Сей муж был не только высоченным, но и совершенно голым. То есть был бы
голым, если б не ржаво-красная шерсть, покрывавшая его с головы до пят.
Рыжая бородища каскадом ниспадала на грудь, чья растительность нисколько не
уступала ей длиной и густотой. Он встал, и стало видно, что не только руки и
ноги, но и живот, и даже причинное место заросли густым мехом. Из одежды
наличествовало лишь нечто наподобие бандажа, связанного, похоже, из его
собственной шерсти. Он определенно напоминал ржавую железяку. Я шагнул
вперед и отвесил легкий поклон.
-- Железный Джон...
-- И никто иной, -- ухнул он, как далекая гроза. -- Добро пожаловать,
"Стальные Крысы". Ваша слава летит впереди вас.
Всегда приятно встретить в чужом краю фана. Теперь уже поклонились мы
все, поскольку нас нечасто баловали таким приемом. В зале поднялся льсти вый
гомон, и мы поклонились еще раз.
Железный Джон снова уселся и подобрал под себя ноги. Либо он пытался
сделать педикюр, либо его ногти сроду были цвета ржавчины. Я не стал
акцентировать на этом внимание, меня гораздо больше занимало другое.
-- Когда вас арестовали, всех жителей Рая объяла великая скорбь, --
изрек он. -- Ложное обвинение, разумеется?
-- Разумеется!
-- Так я и думал. Что ж. Галактика теряет, мы находим. Мы довольны, ибо
получили, если можно так выразиться, монополию на ваш талант.
Это прозвучало довольно зловеще, но я не стал пугаться раньше времени,
лишь навострил ухо.
-- Галактика столь греховна, развратна и глупа, что мы исполнились
отвращения к телевизионной мерзости и предпочитаем не смотреть большинство
программ. Уверен, вас порадует новость, что после вашего ареста и осуждения
мы в знак протеста закрыли обычное вещание и стали денно и нощно показывать
запись ваших концертов. А теперь нас осчастливили визитом оригиналы!
Это вызвало бурю восторга, и мы, вскинув руки над головой, ответили
кивками и улыбками. Когда гам утих, старина Железяка прогромыхал то, чего
все от него ждали:
-- И теперь мы -- вся страна -- трепетно уповаем, что вы нам споете! --
Снова ликующие вопли. -- Какое удовольствие -- услышать самую любимую: "С
врагом все средства хороши"! А пока вы устраиваетесь, мы покажем запись,
чтобы разогреть публику, подготовить к вашему первому концерту в Раю!
Идея оказалась неплохой. Сами-то мы, конечно, могли подготовиться
быстро, а вот местные телевизионщики... Они потратили уйму времени, таская
туда-сюда кабели толщиной в руку, расставляя самодельные камеры, юпитеры и
прочий антиквариат. Наконец с потолка свесился экран, и луч проектора
высветил на нем яркий прямоугольник.
Едва ли этот кустарный клип побил рекорд самого эффектного открытия
гастролей в Галактике. Сначала тысяча, или около того, загорелых
культуристов принялись под бой барабана заколачивать в землю тяжелые колья.
Барабан умолк, но кувалды продолжали безмолвно бить под вездесущий голос:
-- Джентльмены Рая, наступило то исключительное, уникальное событие, о
котором было объявлено несколько минут назад. Знаю, все вы, жители нашей
сказочной страны, в томительном ожидании приникли к телевизорам. Думаю, этот
ансамбль получит у нас стопроцентный рейтинг! Прославленные "Стальные Крысы"
вот-вот начнут концерт, а пока они настраивают инструменты, мы воспользуемся
их любезным разрешением и покажем специальную версию... "Пути космолета"!
Она и впрямь оказалась специальной. С привычным боевым задором грянул
бравурный марш и одновременно с ним -- изящные рифмы:
Ты в самом сердце космолета.
Моторист, твоя работа --
Провода соединив,
Ждать, когда же грянет взрыв.
Пусть будут нервы на пределе,
Но враг -- у пушек на прицеле,
И капитан отдаст приказ:
Миллион миль в час!
Тяги! Тяги! Тяги! Тяги!
Слышишь, электронов гул...
Тяги! Тяги! Тяги! Тяги!..
В протонном вихре потонул.
Тяги! Тяги! Тяги!
На этот раз...
Тяги! Тяги! Тяги!
...Победа ждет нас!
Тяги! Тяги! Тяги!
Мы внимали с деревянными улыбками. Изображение сносное, звук тоже
ничего. На нас никто не смотрел, все прилипли к экрану. Флойд встретил мой
взгляд и крутанул у виска указательным пальцем. Вселенский жест, означающий
сумасшествие. Я угрюмо кивнул. Мне тоже не все понравилось.
На экране мы в привычных костюмах исполняли привычный номер.
Непривычным было только одно. До сего момента никто из нас в глаза не
видывал человека, который стоял рядом с нами и солировал залихватским
тенором.
Тенором?
Здесь всегда звучало чувственное контральто Мадонетты.
Глава 14
После телевизионного вступления мы повторили номер -- сказать по
правде, без огонька. Но публика этого не заметила, совершенно забалдев от
одного нашего присутствия. Райцы качались, махали руками, однако ухитрялись
при этом помалкивать. Но едва Железный Джон слился с нами в рефрене "Тяги!
Тяги!", они завопили и заорали в невыразимом экстазе. Когда мы затянули
последнюю "тягу" и смолкли, разразилась бешеная овация. Железный Джон
отечески улыбнулся нам, затем строго посмотрел на зрителей и воздел ржавый
палец. Мигом наступила тишина.
-- Я разделяю вашу радость по поводу визита почетных гостей. Но у них
выдался утомительный день, так что давайте позволим им отдохнуть. Не
забывайте: они останутся с нами навсегда. Им выпала редкая удача -- стать
полноправными гражданами Рая и до конца дней жить в нашей сказочной стране.
И вновь -- брутальная радость. Без особого энтузиазма выслушав приговор
к пожизненному заключению, мы уложили инструменты в рюкзаки и отдали их
поджидающим слугам. Зрители, все еще слегка пульсируя экстазом, двинулись к
выходу.
-- Секундочку, пожалуйста, -- попросил нас Железный Джон. Подождав,
пока выйдут посторонние, он коснулся кнопки на стене, и створки высокой
двери бесшумно сдвинулись. -- Отличная песня. Нам всем очень понравилось.
-- Девиз "Стальных Крыс" -- "Доставляй людям радость".
-- Чудесно. -- Он перестал улыбаться и мрачно посмотрел на нас. -- Вы
можете еще кое-чем нас обрадовать. Вы здесь надолго, и нам очень хочется,
чтобы вы были счастливы. Так что осчастливьте и себя, и нас, соблюдая
осторожность в выборе тем для разговора.
-- Что вы имеете в виду? -- поинтересовался я, хотя уже четко
представлял себе, к чему он клонит.
-- Мы все довольны судьбой. Тут надежно и спокойно. Я терпеть не могу
смут. Джентльмены, вы переселились к нам из очень неблагоустроенного
внешнего мира. В Галактике все нормально, скажете вы. И будете правы -- если
не замечать вечной войны. Борьбы противоположностей, от которой мы, к
счастью, избавлены. Вы -- дети цивилизации, в чьей основе не самосозидание,
а саморазрушение. Вы -- жертвы негативизма, который подавляет жизнь,
угнетает культуру, ослабляет даже сильнейших. Вы понимаете, о чем я говорю?
Ни Флойд, ни Стинго не ответили, так что пришлось кивать мне.
-- Понимаем. Хоть мы и не во всем разделяем кое-какие ваши
умозаключения, предмет обсуждения нам совершенно ясен. И я торжественно
обещаю: пока мы пользуемся вашим гостеприимством, ни я, ни мои помощники ни
словом не обмолвимся о противоположном поле. То есть о женщинах, девушках,
самках. Запретная тема. Но поскольку вы сами ее коснулись, я делаю вывод,
что вы вправе...
-- Не вправе.
-- Ясно, больше вопросов нет. Мы очень благодарны за радушный прием и
постараемся не бросить тень на вашу репутацию.
-- Юный Джим, ты умен не по летам. -- На лицо Джона вернулся призрак
улыбки. -- Должно быть, ты устал. Сейчас вам, ребята, покажут жилье.
Створки раздвинулись. Железный Джон отвернулся. Аудиенция завершилась.
Мы удалились, всячески изображая беспечность. Золотистый провел нас все по
тому же кирпичному коридору в довольно шикарные, хоть и тоже
краснокирпичные, апартаменты. Он включил телевизор, убедился, что в ванной
работают краны, поднял и опустил шторы, затем поклонился и вышел. Я прижал
палец к губам. В напряженном чуть ли не до судорог молчании Флойд и Стинго
смотрели, как я с помощью детектора, позаимствованного у Тремэрна, выискиваю
"жучков". После того видеоклипа я проникся большим уважением к местным
электронщикам.
-- Чисто, -- сообщил я.
-- Ни одной женщины, -- вымолвил Стинго. -- Даже говорить о них нельзя.
-- Ну, какое-то время я бы смог без этого прожить, -- подал голос
Флойд, -- но кто теперь будет солировать?
-- Очень эффектный пример, -- сказал я, -- первоклассного электронного
дублирования.
-- Но откуда взялся этот клоун? -- спросил Флойд. -- Ей-Богу, я видел
его первый раз в жизни. Может быть, мы и впрямь наширялись бакшишем и эта
планетка -- не более чем наркотический кошмар?
-- Спокойствие и хладнокровие! Этот клоун -- не что иное, как набор
электронных байтов и бит. Тут живут очень неплохие техники. Они перевели в
цифирь нашу песню вместе со всеми нами, а затем анимировали солиста мужского
пола. Стерли Мадонетту, записали его, а потом пересняли ролик.
-- Но зачем? -- простонал Стинго, устало падая в глубокое кресло.
-- Хороший вопрос. И ответ очевиден. Эта половина Рая -- только для
мужчин. Женщин мы наверняка не увидим. Готов поспорить, их вылущили даже из
телепрограмм. А также все, что с ними связано. И не спрашивай опять
"зачем?". Я не знаю. Ты сам видел, как высока стена. А по наблюдениям с
орбиты известно, что по ту сторону стены -- тоже город. Значит, женщины --
если они вообще тут водятся -- должны жить на той половине.
Ни один из моих спутников не спросил "почему?", хотя обоих, да и меня,
изводил этот вопрос. Я глядел в их встревоженные лица и старался думать о
чем-нибудь приятном. Это удалось.
-- Мадонетта, -- начал я.
-- Что Мадонетта? -- спросил Стинго.
-- Надо ей обо всем рассказать. -- Я сунул в ухо большой палец и
обратился к мизинцу: -- Джим вызывает Мадонетту. Алло, ты на связи?
-- Еще бы!
-- Я тоже тебя слышу, -- проскрежетал Тремэрн из моего пальца.
Я изложил события дня. Сказал "у меня все" и стал ждать откликов.
Мадонетта зашипела от злости, и я не мог ее за это винить. Тремэрн, как
всегда, был сама деловитость.
-- На этой половине города ты потрудился неплохо. Может, теперь пора
Мадонетте выйти на разведку?
-- Рано. Нам еще надо получить несколько ответов на чертову уйму
вопросов.
-- Пока не возражаю. Как дела с находкой? Выяснил что-нибудь?
-- Увы. Но надежда остается. Капитан, дайте нам передохнуть. По-вашему,
такого перехода, да еще и концерта, для одного дня мало?
Я подождал ответа. Напрасно.
-- Да, сэр, вы правы. Этого недостаточно. Нужно еще изделие иной расы.
Я выдернул палец из уха, стер с него серу и мрачно уставился в
пространство.
-- С чего начнем? -- поинтересовался Флойд.
-- Не имею представления. Сказал просто, чтобы Тремэрн отвязался.
-- Я знаю, с чего начать, -- заявил Стинго. Я бросил на него
подозрительный взгляд.
-- Сначала -- МИПСК, а теперь еще и это. Наш скромный арфист открывает
тайные погреба. Он улыбнулся и кивнул.
-- Видать, многолетняя служба в Лиге не пропала даром. Разве старый
вымогатель у ворот не сказал нам, что завтра на рассвете открывается рынок?
-- Так и сказал, -- подтвердил Флойд. -- Ну и что? Штуковину
давным-давно сбыли с рук.
-- Гений! -- Я зааплодировал. -- Под этим седым скальпом прячется серое
вещество, которое знает, что такое логика!
Стинго поклонился, принимая комплимент.
-- В отставке всегда скучно. Что дальше, босс Джим?
-- Отлови Золотистого. Прояви острейший интерес к рынку. Пусть даст
провожатого, утром пойдем туда и...
Звякнул стеклярус, отворилась дверь, и вошел наш ангел-хранитель в
златотканом облачении. Как будто одно упоминание о нем служило вызовом.
-- О счастливцы, вы приглашены! Железный Джон ожидает вас в Веритории.
Ступайте!
Мы пошли. А что еще оставалось делать? Золотистый -- видимо, для
разнообразия -- пребывал в необщительном настроении и оборвал поток наших
вопросов мановением руки. Новые коридоры, новые кирпичи... Спотыкаясь,
ушибая ноги, мы добрались до ряда незанятых кресел и сели, как велел нам
поводырь. В помещении было темно и стало еще темнее, когда Золотистый вышел
и затворил дверь.
-- Что-то мне тут не в кайф, -- пробормотал Флойд, выразив ощущения
каждого из нас.
-- Не будем нервничать раньше времени, -- выдал я совет за неимением
более дельного, а сам нервно сцепил пальцы и хрустнул суставами. Затем
уловил в темноте движение воздуха. Вспыхнул свет, в считанные мгновения
разгорелся...
В освещенное пространство неторопливо вступил Железный Джон, вернее,
его увеличенное изображение. И показал на нас.
-- Сейчас вы переживете переживание, которое существенно отразится на
вашем существовании. Воспоминания о нем будут поддерживать и подпитывать
вас, и никогда не сотрутся из памяти. Я знаю, вы будете благодарны, и
заранее принимаю сердечное "спасибо". Уверяю, отсюда вы уйдете иными --
духовно развитыми, обогащенными. Добро пожаловать, джентльмены, в первый
день новой полноценной жизни. Добро пожаловать!
Когда его образ угас, я закашлялся, чтобы подавить ворчание. Старый
примат почему-то нравился мне все меньше. Никогда не пытайся обжулить
жулика! Поудобнее разместившись в кресле, я настроился на развлечение. Едва
оно началось, я определил, что голофильм сработан вполне профессионально. Он
мог произвести впечатление на какого-нибудь доверчивого юношу или на
круглого дурака. Мне это пришлось по душе. Сумрак рассеялся, ярче разгорелся
ржавый свет, и я внезапно оказался в кадре.
В безмолвии взирал король на группу вооруженных мужчин, уходящих в
лес и исчезающих среди деревьев. Внешне он был спокоен и терпелив, но рука
его то и дело тянулась к голове, будто он. хотел удостовериться, что корона
все еще на месте. Спустя долгое, очень долгое время он выпрямился и повернул
голову. Прислушался. В густой листве шуршали неспешные шаги, но напрасно
ждал он появления кого-нибудь из воинов. Вышел толстенький уродец -- волосы
растрепаны, на губах блестят капельки слюны.
-- Что ты видел? -- спросил король шута.
-- Ушли, ваше величество. Все до одного. Точь-в-точь как те, что
уходили прежде. Скрылись за деревьями у пруда, и никто не вернулся.
-- Никто никогда не возвращается, -- горестно молвил король. Его плечи
беспомощно поникли, в глазах застыло отчаяние. Он не заметил, как из леса
вышел и приблизился к нему юноша; рядом с ним семенил серый молчаливый пес.
У шута отвисла челюсть, изо рта вытекла и закачалась, точно маятник, струйка
слюны. Он попятился.
-- О чем печалишься, о король? -- спросил юноша ясным, бодрым голосом.
-- О том печалюсь я, что в моем королевстве есть место, где пропадают
люди, -- пропадают навсегда. Уходят по десять, по двадцать человек, но ни
один еще не пришел назад.
-- Я пойду туда, -- сказал юноша, -- но я пойду один. Больше он не
произнес ни слова, только щелкнул пальцами, и собака последовала за ним. под
сень дубравы. Они пробирались среди деревьев и висячих мхов, огибали груды
валежника и топи и наконец подошли к темному пруду. Юноша остановился на
берегу, вгляделся в воду -- и тут из нее вынырнула рука и схватила пса.
Схватила и утащила на дно. Только разбегающиеся круги остались на глади
пруда, но и они вскоре исчезли.
Юноша не закричал и не убежал. Лишь кивнул.
-- Наверное, это здесь, -- сказал он.
Сумрак растаял -- да будет свет! Железный Джон сгинул, зал опустел. Я
посмотрел на Флойда -- он выглядел таким же обалдевшим, как и я.
-- Я, должно быть, что-то пропустил.
-- Собачонку жалко, -- произнес Флойд.
Мы оглянулись на Стинго, тот задумчиво кивнул.
-- Это только начало, -- пообещал он. -- Вы все поймете, когда увидите
продолжение.
-- Что ты имеешь в виду? Нельзя ли поконкретней?
Стинго отрицательно покачал головой и хмуро сказал:
-- Может быть, попозже... хотя вряд ли это понадобится. Сами
догадаетесь.
-- Ты что, уже видел это кино? -- поинтересовался Флойд.
-- Нет. Просто я немного разбираюсь в мифологии. Вам лучше досмотреть
до конца, тогда и поговорим.
Я хотел было заспорить, но прикусил язык. Потом так потом. Отворилась
дверь, появился Золотистый.
-- Ты-то нам и нужен. -- Я вспомнил недавнее наше решение. -- Из
достоверных источников мы получили информацию, что завтра на заре
открывается рынок.
-- Поистине ваши источники достоверны. Завтра -- десятый, базарный,
день. Кочевники ежедневно загибают палец, и когда пальцы на обеих руках
кончаются, это означает...
-- Понял, спасибо. Я и без грязных пальцев умею считать до десяти. Мы с
друзьями-музыкантами хотим побывать на рынке. Это возможно?
-- Достаточно лишь намека, о великий Джим Стальная Крыса.
-- Вот я и намекаю. Может кто-нибудь завтра показать нам дорогу?
-- Будет несравненно удобнее на огненных колесницах...
-- Будет, не спорю. Но удобнее -- не значит лучше. Пешая прогулка --
чем не удовольствие?
-- Пусть будет пешая прогулка, коли таково ваше желание. Мы предоставим
эскорт. А теперь, джентльмены, позвольте напомнить, что наступил обеденный
час. В вашу честь устраивается банкет. Не соблаговолите ли последовать за
мной?
-- Веди, дружище! Ты поразишься нашей прожорливости -- если, конечно,
нам не подсунут треклятые полпеттоны.
Шагая за ним по пятам, я обнаружил, что мои пальцы решили жить
по-своему! Вероятнее всего, их вынудило к своеволию мое растревоженное
подсознание. Они пробежались по клавиатуре компьютера, и передо мной
вспыхнула цифра 19. А рядом -- пульсирующая 11.
Еще одиннадцать дней. Будет совсем неплохо, если завтрашний базар
что-нибудь даст.
Глава 15
-- Эге, а денек-то чудный намечается! Каждое слово вонзалось в череп,
точно ржавая арбалетная стрела. Мало мне растущей пульсирующей головной
боли! Я кое-как открыл один глаз, и по нему садистски резануло ярким светом.
Сил хватило лишь на то, чтобы распялить в оскале рот. Наш златотканый нянь
носился по комнате, раздвигал шторы, подбирал разбросанную одежду, -- в
общем, был настолько невыносим, насколько это возможно в предрассветный час.
Лишь услыхав щелчок наружной двери, я сполз с кровати, выключил пыточные
лампы, на четвереньках подобрался к рюкзаку, что покоился у стены. С третьей
вялой попытки удалось открыть его и достать пилюлю отрезвина. Я слопал ее
всухомятку, уселся и замер, ожидая, когда целительная химия растечется по
разбитому телу.
-- Что подмешали в зеленое пиво? -- прохрипел Флойд и зашелся в кашле.
Слушая, как он стонет между приступами, и глядя, как дергается его
свесившаяся с кровати голова, я почувствовал себя лучше. Достал еще одну
пилюлю и враскачку подошел к его смертному одру.
-- А... ну-ка... проглоти... поможет.
-- А ничего вечеринка, -- благодушно изрек Стинго. Его сцепленные руки
уютно покоились на солидном возвышении живота.
-- Я сейчас умру, -- просипел Флойд, забирая пилюлю слабыми пальцами,
-- и целый век буду мучительно гореть в аду. Плюс один день.
-- Что, бодунчик? -- сладеньким тоном осведомился Стинго. -- Что ж, на
то есть серьезная причина. Я о длительности здешних ночей. Вечеринки тянутся
целую вечность. А может, мне просто так показалось с непривычки. Закусили,
вздремнули. Проснулись, выпили, закусили. Хорошо, коли меру знаешь, а ну как
нет? Мне-то пиво дрянью показалось, я к нему почти не притронулся. Но мясные
блюда! Огромные, с овощами, отменной подливкой, вдобавок тут обожают хлеб и
красный соус, да еще...
Он не договорил. Шатаясь и стеная, Флойд поднялся на ноги и вышел из
комнаты.
-- Ты жесток! -- Я почмокал сухими губами. Стало чуточку легче.
-- При чем тут жестокость? Я правду говорю, вот и все. Прежде всего --
дело. А запои, похмелье и кислородное голодание лучше отложить до победной
пирушки.
Крыть было нечем. Стинго прав на все сто.
-- Намек понял. -- Я потянулся за шмотками. -- Размеренная жизнь,
побольше отдыха и сырых овощей. И конструктивного мышления.
За окном разгоралась заря. Новый день. Еще десять дней -- и упадет мой
занавес. Пока что я мыслю деструктивно. Я встряхнулся, как мокрая шавка, и
пожал плечами, выдавливая дурное настроение.
-- Пойдем на ярмарку.
На крыльце гостиницы нас поджидал сержант Льотур. Он подскочил и отдал
честь могучей дланью. Отделение привратной стражи, прибывшее вместе с ним,
последовало примеру командира.
-- Проводим на рынок! -- громогласно сообщил он. -- Все эти мальчики --
добровольцы, им не терпится нести покупки лучших музыкантов Галактики.
-- Похвально, похвально. Веди, голубчик. -- Мы проворно спустились на
тротуар, мощенный красным кирпичом.
К тому времени, когда мы достигли цели, над горизонтом уже повис
малиновый диск. Видимо, кочевники-фундаменталисты были ранними пташками --
на рынке уже вовсю кипела жизнь. И смерть. Протяжные стоны Флойда еще
удавалось расслышать, но прочие звуки терялись в блеянье и пуканье баракоз.
Должно быть, они жаловались на злосчастную судьбу сородичей, чьи
освежеванные туши сгружали с их спин. Неужели здесь торгуют только мясом?
Хотелось верить, что нет. Отводя взоры от сангвинических картин, мы спешили
мимо лотков. То и дело назойливо приставал очередной бородатый кочевник и с
мольбой в голосе расписывал достоинства своего товара. Надо сказать, все
торговцы преувеличивали. Изможденные овощи, убогие глиняные горшки и шматы
баракозлятины для барбекю выглядели не столь уж привлекательно.
-- Мрак,-- резюмировал Флойд.
-- Ничего. -- Я указал большим пальцем на посетителей рынка. -- Нас
интересуют только они.
Я достал из рюкзака и роздал коллегам фотографии находки.
-- Порасспрашивайте райцев, может, кто и видел.
-- Просто так совать под нос? -- В голосе Стинго звучало сомнение.
-- Ты прав. Не просто так. Нынче за несколько бессонных часов я
придумал легенду. С капелькой правды. Кочевники нашли эту штуковину на
речном ложе после паводка. Хотели продать ее наблюдателям из Пентагона, но
те на сделку не пошли, строго следуя политике изоляции. Однако они
сфотографировали находку, а позднее выяснилось, что она имеет архео
логическую ценность.
-- Резонно, -- без охоты признал Стинго. -- Но откуда у нас эти снимки?
-- Их нам всучили, когда выпихивали за ворота. Намекнули на выгоду --
амнистию, кучу федх и тому подобное. Мы согласились -- без особого
удовольствия, конечно. И то сказать, что мы теряем?
-- Правдоподобно, но рискованно, -- сказал Флойд. -- Что ж, попробовать
можно.
Вопреки нашим опасениям, контакты с посетителями рынка прошли без
проблем. Проблематичной оказалась чрезмерная общительность райцев -- раз
говорив горожанина, было очень трудно потом от него отделаться.
Боже, как они любили "Стальных Крыс"! Спустя немного времени за мной
тащился шлейф обожателей -- это вдобавок к целому взводу стражников. Все
стремились помочь, и все ровным счетом ничего не слыхали о находке. Но в
ходе опроса снова и снова упоминалось имя Сьонварпа.
Стинго протолкался ко мне сквозь толпу, держа в руке фотографию с
разлохмаченными краями.
-- Пока ничего. Но двое-трое посоветовали обратиться к Сьонварпу.
Похоже, у торгашей он -- главный.
-- Я слышал примерно то же самое. Разыщи Флойда. Он вроде бы приходит в
себя -- я видел, как он пялился на лоток с кислым баракозьим молоком. Тащи
его сюда, пока он не совершил ошибку с далеко идущими последствиями.
Найти Сьонварпа не составила труда, бесчисленные пальцы охотно
указывали нам путь. Он был высок, дороден, с шевелюрой цвета стали. Когда он
повернулся и увидел, кто назвал его имя, суровая физиономия расплылась в
улыбке.
-- Нержавеющие Пасюки! Во плоти! Я счастлив втройне!
Мы просвистели два первых аккорда из "Совсем одной", после чего рот
Сьонварпа растянулся еще шире, а окружающие захлопали в ладоши.
-- Красота! -- восхитился он. -- Какой ритм!
-- Ваше удовольствие -- наше удовольствие, -- сказал я. -- На рынке нам
дали понять, что в этих краях ты -- первый купец.
-- Я -- он. Целиком к вашим услугам, Джим, Флойд и Стинго.
-- А мы -- целиком к твоим. Если располагаешь временем, позволь я
покажу тебе один снимочек.
Вручив фото, я выжал все, что мог, из своего ораторского искусства. Он
слушал вполуха, зато не сводил взгляда со снимка. Повертел его перед глазами
на расстоянии вытянутой руки, дальнозорко прищурился и молвил:
-- Ну, конечно! Знакомая вещица. -- Фото вернулось ко мне. -- Несколько
рынков назад -- точно, вспомнить не берусь -- один вонючий простак уступил
ее моему приказчику. Мы скупаем все, что может заинтересовать ученых. Ежели
честно, мне она вовсе не показалась интересной, но все-таки я отправил ее
старику Хеймскуру.
-- Прекрасно, значит меньше хлопот. -- Я разорвал снимок и бросил
клочки. -- Сегодня даем концерт, желаешь контрамарочку -- устроим.
Как я и рассчитывал, археологическая находка мгновенно оказалась забыта
-- ах, если б так же быстро удалось вырваться из нежных объятий фанов! Лишь
под предлогом репетиции мы в конце концов избавились от них.
-- Мы что, больше ничего не ищем? -- встревожился Флойд.
Хороший музыкант. Жалко, что спиртное разъело ему мозги.
-- Мы уже знаем имя покупателя, -- напомнил Стинго, -- и теперь
попробуем его найти.
-- Как? -- спросил Флойд, явно страдая частичным параличом нервной
системы.
-- Всеми доступными способами, -- объяснил я. -- Приобретая друзей.
Называя имена. В том числе Хеймскура. Выясним, кто он и чем промышляет. А
сейчас, по дороге, я отчитаюсь.
Тремэрн и Мадонетта внимательно выслушали доклад. Затем капитан
отключился, а она осталась поболтать.
-- Джим, не пора ли и мне отлипнуть от стенки и побродить по здешней
половине Рая? Не думаю, что это рискованно...
-- Мы тоже так не думаем, однако наверняка не знаем. И тебе не резон
испытывать судьбу, пока предмет наших поисков -- здесь. Отдыхай в свое
удовольствие. И ничего не предпринимай, пока мы не разузнаем побольше.
В апартаментах нас поджидал обед -- фрукты и ломтики мясного рулета на
серебряных блюдах под хрустальными колпаками.
-- Отлично! -- Флойд вмиг расправился с куском рулета.
-- Баракозлятина, наверное. -- Стинго вдруг помрачнел.
-- Пища есть пища, а откуда она -- мне до лампочки. -- Флойд потянулся
за новым ломтем, и тут появился наш золотистый опекун.
-- Одно удовольствие смотреть, как музыкальные Крысы наслаждаются
жизнью. Когда откушаете, я попрошу Крысу Джима пройтись со мной.
-- Кому это он понадобился? -- подозрительно осведомился я, что не
так-то просто сделать со ртом, набитым сладкой мякотью.
-- Всему свое время. -- Он дотронулся до носа указательным пальцем,
подмигнул и закатил глаза. Я этот жест растолковал так: "Не торопись, сам
скоро узнаешь". Выбирать не приходилось. Я вытер пальцы о влажную скатерть и
в который уже раз двинулся за Золотистым.
У дверей Веритории, где вчера крутили непонятный голофильм, меня
поджидал сам Железный Джон.
-- Пойдем со мною, Джим, -- произнес он гулким, как далекая канонада,
голосом. -- Сегодня ты воспримешь и постигнешь Откровение.
-- А как же мои...
-- Потом, Джим, потом. -- Он бережно, но цепко взял меня за плечо. Не
оставалось ничего другого, как идти с ним. --Ты мудр не по годам. Ум старца
в юной голове. А значит, извлечешь наибольшую пользу, открыв для себя тайну,
в которой нет ничего таинственного. Идем.
Он усадил меня в кресло, но сам не сел. Однако я ощущал его присутствие
-- он притаился где-то близко, во мраке. Возник и тут же рассеялся
светящийся туман, и я снова оказался на берегу водоема.
В лесу окрест темного пруда царило безмолвие. Когда на воде истаял
последний круг, юноша повернулся и ушел, не оглядываясь. Шагал среди
деревьев по палой листве, пока не добрался до опушки и не увидел перед собой
короля.
-- Я должен сделать кое-что, -- сказал он властелину и больше не
проронил ни слова. От короля не укрылось, что молодой человек вернулся цел и
невредим, но без собаки. И вместо того чтобы засыпать юношу вопросами,
изводившими разум, король последовал за ним к замку. За крепостными
воротами, во внутреннем дворе, юноша огляделся и заметил большое кожаное
ведро.
-- Вот что мне нужно, -- произнес он.
-- Бери. -- Король сопроводил разрешение взмахом руки. -- И помни, что
я помог тебе. За это когда-нибудь ты скажешь, что нашел в лесу.
Молодой человек повернулся и снова -- теперь уже в одиночестве --
проделал весь путь к темному пруду. Там он окунул ведро в воду и опорожнил
его над ближайшей ямой. И еще раз. И еще. Он трудился без отдыха, он упорно
осушал пруд. Солнце не заходило, свет не мерк, юноша все работал и работал.
Спустя очень долгое время почти, вся вода была вычерпана, и в грязи на дне
пруда появилось нечто большое. Юноша орудовал ведром, пока не увидел
высокого мужчину, покрытого с головы до ног, точно ржавчиной, рыжим волосом.
Рыжий открыл глаза и посмотрел на юношу. Тот поманил его пальцем. Рыжий
поднялся на ноги, неуклюже отряхнулся, выбрался из пруда и пошел следом за
юношей через заросли.
И вот они в замке. Все стражники и челядь разбежались в панике, и
только король стоял перед ними.
-- Это Железный Джон, -- сказал юноша. -- Надо посадить его в железную
клетку и держать здесь, во дворе замка. Если вы запрете клетку, а ключ
отдадите королеве, можно будет ходить по лесу без опаски.
Сцену заволокло туманом. Конец.
На плече Джима лежала тяжелая рука, обросшая рыжей шерстью. Но это его
не беспокоило.
-- Теперь ты понимаешь, -- с небывалой теплотой в голосе сказал
Железный Джон. -- Теперь ты можешь освободить Железного Джона. Давай, Джим,
давай.
Я хотел сказать, что понял далеко не все, точнее, ни черта не понял.
Кое-что почувствовал, но что именно -- не взялся бы выразить словами. Но я
промолчал. Поскольку ощутил, как на глазах выступили слезы. Ни с того ни с
сего. Но стыдиться тут нечего. Это я понимал.
Железный Джон улыбнулся и громадным пальцем стер слезинки с моих щек.
Глава 16
-- Ну, и что там было? -- спросил Флойд, когда я вернулся. Уже в
коридоре слышалось его тромбонио -- хитроумная и блестящая коллекция
золотистых труб и салазок, временами издающая довольно-таки забавные звуки.
К сожалению, большинство из них так и норовило растерзать барабанные
перепонки.
-- Продолжение учебного фильма, -- ответил я как можно беспечнее и
огорчился, услышав в голосе легкую дрожь. Флойд этого не заметил -- он уже
вернулся к игре, -- но Стинго, который лежал на койке и вроде бы спал, сразу
открыл глаз.
-- Учебный фильм? О лесном водоеме, что ли?
-- В яблочко.
-- Теперь ты знаешь, что это за пруд? И кто утопил собаку?
-- Глупая история. -- Флойд выдал коротенький пассаж. -- И все-таки
жалко песика.
-- Это был ненастоящий пес. -- Стинго, как мне показалось, смотрел
выжидающе, но я стиснул зубы и отвернулся. -- И пруд ненастоящий, -- добавил
он.
-- Что ты имеешь в виду? -- Я повернулся к нему.
-- Мифология, дорогой Джим. И ритуалы перехода. На дне пруда сидел
Железный Джон, верно? Я подскочил как ужаленный.
-- Верно! А как ты догадался?
-- Я же говорю -- интересовался когда-то мифами. Впрочем, на самом деле
меня волнует не учебный фильм, как ты его называешь, а тот факт, что
Железный Джон -- здесь, во плоти. Здоровенный и волосатый.
-- Э, ребята, про меня забыли. -- Озадаченный взгляд Флойда
перескакивал с меня на Стинго и обратно. -- Вам не кажется, что небольшое
пояснение будет очень кстати?
-- Да, конечно. -- Стинго свесил с кровати ноги и принял сидячее
положение. -- Человечество создает культуру, а культура создает мифологию,
дабы объяснить свое существование. Далеко не последнюю роль играют мифы и
обряды перехода для мальчиков. Я имею в виду переход от отрочества к
зрелости. В эту пору юноша расстается с матерью и другими женщинами. В
некоторых первобытных культурах мальчики уходят жить к мужчинам и уже
никогда не видят своих матерей.
-- Невелика потеря, -- пробормотал Флойд.
Стинго кивнул.
-- Джим, ты слышал? Всегда и везде матери пытаются лепить сыновей по
своему -- женскому -- образу и подобию. Ради их же блага. Естественно,
мальчики противятся, и в этом им помогает обряд перехода. Тут всегда
замешана уйма символов, поскольку символика -- способ выражения мифов,
лежащих в основе любой культуры.
Я поразмыслил над этим -- и тотчас разболелась голова.
-- Стинго, извини, но я за тобой не поспеваю. Растолкуй.
-- Пожалуйста. Возьмем Железного Джона. Ты сам сказал, что ничего не
понял из фильма. Но я думаю, он все-таки произвел на тебя впечатление. Чисто
эмоциональное.
Я хотел было отмахнуться -- мол, ерунда, -- но спохватился. Почему
ерунда? Уж кому-кому, а себе я стараюсь не лгать никогда. Самое время
последовать этому правилу.
-- Ты прав. Меня проняло, а почему, не знаю.
-- Мифы воздействуют на эмоции, а не на логику. Давай разберем
символику. Молодой человек вычерпал пруд и нашел там Железного Ганса или
Джона, так?
-- Тютелька в тютельку.
-- Железный Джон, по-твоему, кто? Я не о нашем приятеле, а о том, из
легенды... И кто -- тот парнишка?
-- Ну, это не так уж сложно вычислить. Парнишка -- тот, для кого
предназначен фильм. Зритель. Поскольку на этот раз вас в Вериторию не
приглашали, можно предположить, что этот юноша -- я.
-- Ты прав. Итак, ты -- герой мифа, что-то ищешь в пруду, и тебе надо
хорошенько потрудиться с ведерком, чтобы добиться своего. Теперь мы
приближаемся к Железному Джону, волосатому чудищу, живущему на дне водоема.
По-твоему, это живой человек?
-- Конечно, нет. Мужик на дне пруда -- это символ. Элемент мифа.
Воплощение мужества, брутальной натуры. Первобытный самец, который прячется
в каждом из нас под тонким лоском цивилизованности.
-- Отлично, Джим, -- сказал он, понизив голос. -- Идея фильма ясна:
когда мужчина -- не мальчик, а взрослый мужчина -- заглядывает в недра своей
души, погружается в них достаточно долго и упорно, он обнаруживает там
грубого волосатого мужика.
Флойд оторвался от инструмента, у него отвисла челюсть.
-- Не иначе вы, ребята, шизеете в свое удовольствие, а про меня забыли.
-- Мы не шизеем, -- ответил Стинго, -- а пьем из источника древней
мудрости.
-- Ты поверил в этот миф? -- спросил я его. Он пожал плечами.
-- И да и нет. Половое созревание -- трудный процесс, ритуалы
взросления подготавливают мальчиков, дают им уверенность в себе, которой так
недостает на пороге новой жизни. С этим я согласен, но только с этим. Я
говорю твердое "нет" мифу, выдающему себя за реальность. Что мы видим?
Железного Джона -- живого, здорового, залезшего на самый верх. И расколотое
общество, лишенное женщин. Даже не подозревающее об их существовании.
Нехорошо. Я бы даже сказал, паршиво.
Мне стало не по себе.
-- Не во всем с тобой согласен. Честно говоря, кино мне понравилось. Я
ведь не из легковерных простаков, и все-таки меня проняло.
-- И должно было пронять, ведь мифы воздействуют на самые тонкие
материи -- психику и эго. Сдается мне, Джим, детство у тебя было не из
счастливых...
-- Счастливое детство! -- Я рассмеялся. -- Попробуй расти счастливым на
свинобразьей ферме в общении с буколическими селянами, которые по части
умственного развития ненамного выше своей скотины.
-- В том числе твои родители?
Я чуть не взорвался, но сообразил, куда он клонит, и прикусил язык.
Флойд вытряс из инструмента слюну и нарушил паузу:
-- Жалко песика.
-- Это ненастоящий пес, -- повторил Стинго, отворачиваясь от меня. --
Как и все остальное. Символический. Собака -- твое тело, то, чем ты
распоряжаешься: "сидеть!", "лежать!"
Флойд обалдело потряс головой.
-- Слишком глубоко для моего куцего умишка. Как тот пруд. Нельзя ли
ненадолго перейти от теории к практике? Что еще у нас на повестке дня?
-- Разыскать Хеймскура, поинтересоваться у него насчет находки. -- Я с
удовольствием переключился на более злободневную тему. -- Предложения?
-- Пустота в башке, -- сказал Флойд. -- К сожалению. Проклятый бодун,
когда ж ты кончишься?!
-- Хорошо, что хоть один из нас не надрался. -- В голосе Стинго вдруг
появилась нехарактерная нотка раздражения. По личным причинам я слегка
обрадовался -- все-таки живой человек, а не мешок с подарками. Вся эта
мифология основательно вывела меня из равновесия. Ладно, забудем -- сейчас
не до этого.
-- У нас два пути. Можно ронять намеки и выуживать информацию. А можно
взять и выложить напрямик про находку. Лично я -- за второй вариант,
поскольку времени у нас с гулькин нос. -- Десять дней до мрачного финала,
мысленно договорил я. -- Давайте начнем с Золотистого, нашего мажордома.
Похоже, он тут каждую собаку знает.
-- Поручи это мне, хорошо? -- Стинго встал и потянулся. -- Поговорю с
ним по душам и как бы невзначай переведу разговор на науку и ученых. И на
Хеймскура. Скоро вернусь.
Флойд мерил комнату шагами, наигрывая марш. Когда за Стинго затворилась
дверь, он сказал:
-- Ты вроде и впрямь принял близко к сердцу эту лабуду насчет Железного
Джона.
-- Да. А почему, не понимаю. Вот беда.
-- Женщины. У меня шесть сестер и две тетки, я среди них вырос. А
братьев нет. Никогда не думаю о женщинах. Только о какой-нибудь одной -- в
конкретной ситуации.
Не дожидаясь, когда он пустится в жлобские описания какой-нибудь
"конкретной ситуации", я извинился и сбежал на улицу. Размявшись до пота,
возвратился, сделал несколько отжиманий и приседаний и забрался под душ.
Когда вернулся в комнату, Стинго был уже там. Я вопросительно поднял бровь,
а он потряс над головой сомкнутыми руками.
-- Удача! Хеймскур -- вожак шайки, "созидающей во имя науки", так
выразился Вельди.
-- Вельди?
-- Коридорный. Да, у него, оказывается, есть имя. В беседе с ним у меня
сложилось впечатление, что мы попали в сильно дифференцированное общество,
где каждый индивидуум занимает отведенное ему место. Особенно тут уважают
ученых. Вельди отзывался о них с великим почтением -- судя по всему, они
очень влиятельны.
-- Чудненько. Как же нам встретиться с Хеймскуром?
-- Надо подождать. -- Стинго взглянул на часы. -- Вот-вот должен
подъехать экипаж и отвезти нас в резиденцию его высоколобой милости.
-- Опять огненные колесницы?
-- Нет. Однако название не менее зловещее. Транспорт восторга --
каково?
Мы не успели как следует поразмыслить над этим. В дверь отрывисто
постулали, и появился золотистый Вельди.
-- Следуйте за мной, джентльмены. Если угодно. Мы вышли парадным шагом
-- грудь вперед, подбородок вскинут. Пряча все сомнения и опасения. И
все-таки содрогнулись при виде того, что нас поджидало.
-- Транспорт восторга, -- гордо сообщил Вельди, взмахом руки указав на
самую настоящую спасательную шлюпку. Оставалось лишь ломать голову, каким
ветром ее с морских просторов перенесло на сушу. Впрочем, нельзя сказать,
что она прогадала. Белоснежный корпус был украшен вымпелами, белые колеса
прятались под килем. Стоявший у фальшборта капитан в мундире посмотрел вниз,
отдал честь, скомандовал, и к нашим ногам ссыпался веревочный трап.
-- На абордаж! -- Я первым полез на борт. Нас дожидались обитые плюшем
диваны; слуги подобострастно кланялись и протягивали кувшины с
прохладительными напитками. Как только мы расселись, капитан дал сигнал, и
барабанщик на носу пустил частую дробь, а затем повернулся к басовому
барабану. Под металлическое уханье транспорт восторга дернулся и медленно
покатил вперед.
-- Галера, -- сказал Флойд, -- без рабов и весел.
-- Как же -- без рабов! -- Я брезгливо поморщился -- из белого раструба
за моей спиной хлынула брутальная вонь. -- А вместо весел -- педали или
что-нибудь наподобие.
-- Никаких жалоб! -- отрезал Стинго, потягивая вино. -- Что, еще за
брюзжание после огненных колесниц?
Мы помпезно катили между домами, кивали зевакам и время от времени
царственным жестом приветствовали восхищенных фанов. Шлюпка оставила за
кормой нечто вроде жилого квартала и углубилась в пригород, похожий на парк.
Дорога попетляла среди деревьев, вытянулась в струнку вдоль ряда изящных
фонтанов, и наконец шлюпка тяжеловесно остановилась перед огромным зданием
со стеклянными стенами. Нас встретила группа старцев в элегантных одеяниях,
ее возглавлял старейший -- весь в белом и прямой как жердь. Я сорвался с
трапа и шлепнулся перед ним.
-- Имею ли я честь обращаться к благородному Хеймскуру?
-- Да. А ты, несомненно, Крыса Джим? Милости просим, милости просим.
Мы еле устояли под шквалом рукопожатий и радостных возгласов, наконец
Хеймскур прервал церемонию встречи и повел нас в стеклянное здание.
-- Милости просим, -- приговаривал он, -- милости просим в сокровищницу
знаний, откуда проистекает все благое. Извольте следовать за мной, я
ознакомлю вас с тематикой наших исследований. Поскольку вы, джентльмены, --
выходцы из неспокойного смешанного общества, лежащего за нашими мирными
пределами, вы, безусловно, высоко оцените достижения разума, благодаря коим
мы живем в счастливой и уютной стране. Ни раздоров, ни различий, -- места
хватает всем, и все -- на своих местах. Этим путем мы с вами пройдем через
Фазенды Физики и Хоромы Химии. Нас ждут Агора Агрономии, Музей Медицины, а
чуть дальше -- Архив Антропологии.
-- Архив? -- небрежно переспросил я. -- Архивы я люблю.
-- Тогда непременно побывай в здешних. Там ты найдешь подробное
описание нашего многотрудного пути до переселения на эту планету. Ты
узнаешь, как мы свершили обряд перехода и очищения, чтобы найти эту тихую
гавань. Тут мы возмужали и обрели достаток и теперь любой желающий может
зачерпнуть из источника нашей мудрости. Архивы открыты для всех!
Скучища, подумал я, и вдобавок -- откровенная несообразность. Какие мы
чистенькие, какие мы беленькие. Только крылышек да нимбов не хватает.
-- Вдохновляет, -- сказал я, когда мы добрались до конца экспозиции.
-- О да!
-- А там, дальше, что?
-- Музей для студентов. Биологи изучают флору нашей планеты, геологи --
сланцевые толщи.
-- А археологи?
-- Увы, очень немногое. Примитивные поделки давно усопших бедолаг
первопоселенцев.
-- Можно взглянуть?
-- Отчего же нельзя? Вот, пожалуйста: палочки для добывания огня,
грубая керамическая посуда. Топорик, несколько наконечников для стрел. Едва
ли стоит их беречь, но мы беззаветно преданы своей миссии хранителей и
архивариусов.
-- И это все?
-- Все.
Я глубоко вздохнул, извлек из внутреннего кармана фотографию и протянул
Хеймскуру.
-- Вы, наверное, уже в курсе, что вертухаи из Пентагона не останутся в
долгу, если им помогут разыскать вот эту штуковину?
-- В самом деле? Я бы не верил ни одному их обещанию. -- Он взял
снимок, поморгал, отдал. -- Как это похоже на них! Вечно лгут, вечно мутят
воду.
-- Лгут?
-- В данном случае -- безусловно. Этот предмет был доставлен сюда. Я
лично его осмотрел. Никакой научной ценности. Абсолютно никакой. Похоже,
всего-навсего обломок старого космического корабля. Неинтересный,
бесполезный хлам. Мы от него избавились.
-- Избавились? -- Не возьмусь описать усилия, которые я затратил, чтобы
в голосе не прозвучало отчаяние.
-- Списали. В Раю его больше нет. Все, что не предоставляет ценности
для мужчин, должно исчезнуть. Да что тебе в этой безделице, Джим? Давай-ка
выбросим ее из головы и поговорим о чем-нибудь действительно интересном. К
примеру, о музыке. Скажи-ка, голубчик, ты сам пишешь тексты или?..
Глава 17
На обратном пути мы помалкивали, будто воды в рот набрав, и почти не
замечали роскошеств, которые окружали нас на транспорте восторга. Лишь за
закрытыми дверями апартаментов мы дали волю языкам. Одобрительно кивая, я
выслушал весь флойдов запас проклятий и ненормативной лексики, -- надо
сказать, он оказался в высшей степени изобретательным по этой части и
практически ни разу не повторился.
-- Присоединяюсь, -- сказал я, когда отсутствие воздуха в легких
заставило его стихнуть. -- Нам и правда здорово не повезло.
-- Ага, -- согласился Стинго, -- а еще нам здорово соврали.
-- То есть?
-- То есть Хеймскур попытался продать нам старую лепеху верблюжьего
кагата. Так называемая история науки в его изложении -- по большей части
пропаганда для солдатни. И раз уж мы это понимаем, то с какой стати должны
верить истории насчет археологической находки? Ты запомнил его последние
слова?
-- Нет.
-- И я -- нет. Но кое-что, надеюсь, запомнилось. Или ты не заметил, как
на экскурсии я постоянно чесал в затылке и ковырял в носу?
Флойд с самого утра соображал туговато; он уставился на Стинго, разинув
рот. Я улыбнулся и сунул в ухо указательный палец.
-- Эй, небесное око, ты меня слышишь?
-- Нет, зато я слышу, -- отозвался через мой ноготь капитан Тремэрн.
-- Чудненько, но не это главное. Главное -- слышали вы нашего
экскурсовода?
-- Все до последнего слова. Скучища. Но все равно я записал, как ты
просил.
-- Как просил Стинго -- каждому по делам его. Не откажите в услуге,
воспроизведите последние слова насчет штуковины.
-- Пожалуйста.
В ногте пощелкало, попищало, а затем наш престарелый гид занудил:
-- Списали. В Раю его больше нет. Все, что не представляет ценности для
мужчин, должно исчезнуть...
Он повторил это пару раз, пока я переписывал.
-- Готово. Спасибо.
-- Вот. -- Стинго щелкнул по бумаге ногтем. -- Хитрый старый котофей.
Решил с нами поиграть, сообразил, что неспроста мы разнюхиваем. Заметьте, он
не сказал "уничтожили". Ни разу. Он сказал "списали". А значит, находка,
возможно, еще существует. В Раю ее нет -- следовательно, она где-нибудь в
другом месте. Но особенно мне нравится обмолвка насчет того, что эта вещь не
нужна мужчинам. -- Он улыбнулся, точно игрок в покер, открывший пять тузов.
-- Если мужчинам она ни к чему, то как насчет женщин?
-- Женщин? -- У меня отвисла челюсть, но я тотчас спохватился и с
лязгом вернул ее на место. -- А при чем тут женщины? Здесь же одни мужчины.
-- Святые слова! А за стенкой-то кто? Готов поспорить: дамы! Либо они,
либо в этом городе имеется высокоразвитая технология клонирования. В чем я
очень сомневаюсь. Готов поставить на естественные контакты через стену.
Зажужжал челюстефон, и по мозговым извилинам разбежался голос Тремэрна:
-- Я согласен со Стинго. И Мадонетта. Она уже идет вдоль стены к центру
и доложит, как только что-нибудь выяснит.
Я сразу понял, что возражать бессмысленно.
-- Годится. Вожаки местной шайки только и знают, что нам вешают лапшу
на уши. Логично допустить, что они солгали и про находку. Ничего не
остается, как подождать...
Я замолк. Вельди негромко постучал, затем отворил дверь.
-- Благая весть! -- заявил он, возбужденно сверкая глазами. --
Железному Джону угодно встретиться со "Стальными Крысами" -- и не
где-нибудь, а в Веритории! Высочайшая почесть! Но сначала отряхните одежду
от пыли и удалите с музыкальных челюстей суточную щетину -- Флойда с его
героической бородой это, естественно, не касается. О, если б вы знали, какое
вас ждет удовольствие!
"Готов поспорить, без такого удовольствия мы бы прекрасно обошлись", --
подумал я, но вслух ничего подобного не высказал. Царская милость есть
царская милость, от нее не отвертишься. Я избавился от щетины с помощью
быстродействующей депиляционной мази, расчесал волосы и постарался не
кукситься, глядясь в зеркало. Из апартаментов я вышел последним, молча
взобрался на транспорт восторга, и мы с тяжеловесным шиком покатили во
дворец.
-- Не возьму в толк, почему на этот раз все трое? -- Стинго пригубил
бокал охлажденного вина. -- В прошлый раз, Джим, на фильм приглашали тебя
одного.
-- Понятия не имею.
Мне не очень нравился беспечный тон Стинго, захотелось сменить тему. Я
попытался представить, как Мадонетта одна-одинешенька бредет по чужому
городу, но мысли упрямо сворачивали на Железного Джона. Какой еще сюрприз он
приготовил?
Наконец мы вступили в Вериторию, освещенную лучше прежнего, и я
поразился -- насколько же она просторней, чем показалось вчера! Кресла были
расположены полукругами, в каждом сидел зритель -- я еще не видал в Раю
такого сборища старых пней. Куда ни глянь -- лысины, седины, морщины и
беззубые рты.
Сам Железный Джон вышел на сцену и обратился к нам с приветственной
речью:
-- Мы искренне рады видеть вас здесь. Эти кресла -- для вас.
Он указал на передний ряд, удаленный от прочих и состоящий всего из
трех, но лучших кресел.
-- Музыкальные Крысы, вы наши почетные гости. Это особый случай, особый
для юного Джеймса диГриза. Джим, ты здесь самый молодой. Скоро ты поймешь,
что я имею в виду. А твои друзья, несомненно, получат удовольствие. Не
только удовольствие, но и полезный урок, я надеюсь. Итак, начинаем...
Едва он вымолвил: "Начинаем", -- погасли огни и тьма заполнила
Вериторию. Во мраке зазвучали шаги, раздался смех. Загорелся свет, я увидел
малыша лет восьми. Спотыкаясь, он семенил к нам с большой коробкой в
обнимку. Он положил коробку, откинул крышку, достал и запустил волчок.
Потом, вынув лоток с кубиками, начал строить башню. Когда она поднялась
довольно высоко, мальчик полез в коробку за новой игрушкой. Выглядел он при
этом уморительно серьезным и сосредоточенным. Он порылся в коробке обеими
руками, потом огляделся, по-детски морща лобик.
-- Не прячься, Мишутка.
Он заглянул за коробку с игрушками, снова покопался в ней и вдруг
решительно повернулся и убежал в темноту, но шаги я слышал -- они удалялись,
затихали. Затем малыш вернулся с игрушкой -- самым обыкновенным потрепанным
плюшевым медвежонком. Усадил его возле коробки и взялся сооружать вторую
башенку из кубиков.
Стало еще светлее, и я понял, что мы опять во дворе замка. И мальчик m`
сцене не одинок. В полумраке прорисовывался человеческий силуэт. Все резче и
резче.
В железной клетке безмолвно сидел Железный Джон. Мальчик вскрикнул,
пинком расшвырял кубики и тут же кинулся их собирать. Посмотрел на Железного
Джона, отвел глаза. Видимо, он давно привык и к этой клетке, и к ее узнику.
Больше ничего особенного не происходило. Мальчик играл. Железный Джон
пялился на него. Но в воздухе копилось электричество, дышалось все труд нее.
Я уже понимал, что должно произойти, и когда мальчик снова потянулся к
коробке, невольно подался вперед. Как только малыш достал золотистый мячик,
я понял, что сдерживаю дыхание, и с хрипом выпустил воздух из легких. Тут я
был неоригинален -- рядом в темноте прозвучали точно такие же звуки.
Мячик взлетал, падал и подпрыгивал. Мальчуган заливисто смеялся.
Вдруг он бросил мячик сильнее, чем хотел. Тот все катился, катился...
За прутья клетки. К ногам Железного Джона.
-- Мячик! -- воскликнул малыш. -- Мой! Отдавай!
-- Нет, -- сказал Железный Джон. -- Сначала отопри клетку и выпусти
меня. Тогда и получишь обратно золотистый мячик.
-- Заперто, -- возразил малыш. Железный Джон кивнул.
-- Конечно. Но ты ведь знаешь, где ключ. Мальчик отрицательно покачал
головой и попятился.
-- Где ключ? -- спросил мохнатый узник, но мальчик уже исчез. -- Где
ключ? Наверное, ты и в самом деле не знаешь, ведь ты еще ребенок. Но
подрастешь и узнаешь, где спрятан ключ.
Невидимые зрители одобрительно зашептались. Я понял: очень важно найти
ключ. Ключ...
Вот тут-то я и осознал, что Железный Джон смотрит на меня. Из фильма.
Из голографической клетки. Он кивнул, встретив мой взгляд.
-- Да, Джим. Я уверен, ты знаешь, где ключ. Ты уже не мальчик, ты
сможешь его найти. Сейчас.
Противиться его зову было невозможно, я встал и двинулся к коробке с
игрушками. Кубик, задетый моей ногой, с шумом покатился прочь.
-- Ключ в коробке с игрушками. -- Я понял, что ошибаюсь, еще до того
как закончил фразу. Взглянул на Железного Джона, он отрицательно качнул голо
вой.
-- Нет, Джим, не в коробке.
Я опустил глаза. Я знал, где спрятан ключ. Снова посмотрел на Железного
Джона, и он с серьезным видом кивнул.
-- Да, Джим, теперь ты все понял. И сможешь наконец меня выпустить.
Потому что знаешь: ключ в...
-- В Мишутке, -- сказал я.
-- В Мишутке. Не в живом медвежонке, заметь. Плюшевые мишки -- для
детей, а ты уже не ребенок. Ключ -- в Мишутке.
Смахивая ресницами слезы, я протянул руку, схватил игрушку, ощутив в
ладони мягкую ткань. И вдруг тишину разорвал знакомый голос:
-- Неправильно, Джим! Ты ошибаешься! Ключ не здесь. Наверное, он под
подушкой у мамы.
Стинго вышел на сцену и встал рядом со мной. Последние слова он был
вынужден прокричать -- в зале поднялась настоящая буря.
-- Мать не хочет потерять сына. Ключ от клетки железного человека она
прячет под подушкой. Сыну придется выкрасть ключ...
Орущие старцы не дали ему договорить. Свет погас, кто-то набросился на
меня, сбил с ног. Встать во весь рост не удалось -- чья-то твердая нога
наступила мне на руку. Я вскрикнул от боли, но возглас потонул в неимоверном
гвалте. Снова кто-то врезался в меня, а затем все сгинуло в кромешном мраке.
-- Джим, ты цел? Слышишь меня?
Надо мной маячило лицо Флойда, очень встревоженное. Цел ли я?
Непонятно. Я лежал в кровати, должно быть, спал. Зачем он меня разбудил?
Тут в голове слегка прояснилось, я сел и схватил его за руки.
-- Веритория! Погас свет, что-то произошло... Не могу вспомнить...
-- Вряд ли я смогу тебе помочь, сам ничего не соображаю. Помню, кино
нам показывали, вроде неплохое. Правда, я не особо вникал. А ты в нем сам
участвовал, припоминаешь?
Я кивнул.
-- Тебе как будто даже нравилось, хотя идею распотрошить плюшевого
мишку ты принял без восторга. Тут на сцену вылез Стинго, и началась потеха.
Или кончилась. С этого момента почти ничего не помню.
-- А где Стинго?
-- Я думал, ты знаешь. Последний раз я его видел на сцене. Я ведь тоже
спал, только что проснулся. Оглядываюсь -- Стинго нет, а ты лежишь,
посапываешь. Ну, я тебя и встряхнул.
-- Если его здесь нет...
Послышался робкий стук, через секунду дверь отворилась и в комнату
заглянул Вельди.
-- Доброе утро, джентльмены. Мне послышались голоса, и я осмелился
предположить, что вы уже проснулись. Я принес послание от вашего друга...
-- Стинго?! Ты его видел?
-- Не только видел, но даже насладился дружеской беседой с ним, пока вы
почивали. Прежде чем уйти, он надиктовал это сообщение и велел передать вам.
Сказал, что вы поймете.
Вельди положил на стол миниатюрный диктофон и со словами: "Серая кнопка
-- воспроизведение, красная -- стоп", -- удалился.
-- Сообщение?-- удивился Флойд, поднимая диктофон и вертя его перед
глазами.
-- Чем таращиться на эту хреновину, проще кнопку нажать.
Мой тон заставил Флойда недоуменно покоситься, затем он опустил
диктофон на стол и включил.
"Доброе утро, Джим и Флойд. Вы, ребята, не дураки поспать, и я решил не
будить вас перед уходом. Мне начинает казаться, что этот городишко не для
меня. Тянет на простор, никак не сидится на месте. Прогуляюсь, что ли, до
стены, подышу свежим воздухом, осмотрюсь. Оставайтесь здесь, я дам о себе
знать".
-- Узнаю старого непоседу, -- сказал Флойд. -- Вот ведь субчик! Все с
него как с гуся вода. Его голос, точно. И манера выражаться. Это он, Стинго.
Я посмотрел ему в глаза. Парень был мрачнее тучи -- как, наверное, и я.
Он отрицательно покачал головой. Я тоже.
"Послание" оставил не Стинго. Да, это был его голос. Подделка --
несложная задача для опытных электронщиков. Стинго исчез. Что происходит?
Глава 18
-- А ведь я действительно спал, -- сказал я. -- Как убитый.
-- Я то же самое. Схожу-ка, пожалуй, за соком и стаканами.
-- Отличная идея.
Я нацарапал записку, и когда Флойд вернулся, незаметно сунул ему. Флойд
развернул ее, прикрыв кувшином, и прочел:
"Жучки". Что будем делать?"
Он кивнул и протянул мне полный стакан.
-- Спасибо. -- Я наблюдал, как он пишет на другой стороне листка.
Трудно сказать, стоят здесь оптические "жучки" или только аудио. Пока
не выяснили наверняка, считаем, что стоят. Читая записку, я прикрывал ее
ладонью.
"Стинго очень беспокоился. Перед уходом в кино оставил это тебе".
Я допил сок, поставил стакан, вопросительно поднял брови. Флойд быстро
показал кулак. Затем встал и, проходя мимо, уронил мне что-то на колени.
Выждав минуту, я налил себе еще соку, выпил и блаженно откинулся на спинку
кресла, а руку положил на колени. Два маленьких мягких предмета. Знакомые на
ощупь. Я почесал нос и посмотрел на них.
Носовые затычки-противогазы. Стинго что-то знал. Или догадывался. От
него не укрылось, как сильно подействовали на меня сеансы в Веритории. Он
заподозрил, что там потчуют не только духовной пищей, но и кое-чем
вещественным.
Ну, конечно! В ретроспективе все всегда яснее ясного. Я же знаком, по
меньшей мере, с дюжиной гипнотических газов. Они лишают человека
критического восприятия, открывают его разум для внешнего воздействия. Так
что чрезмерная эмоциональность тут совершенно ни при чем, благодарить надо
добрую старую химию. Стинго первым обо всем догадался, но почему же он меня
не предупредил? Мои несчастные мозги, одурманенные на прошлом сеансе, ему бы
просто-напросто не поверили. Оставалось только одно -- сунуть в нос затычки
и отправиться в Вериторию.
И когда Стинго увидел, как меня с головой затягивает в ритуал, он
вмешался. Спас меня, может быть, ценой собственной жизни. Я услышал скрежет
зубовный -- моих зубов -- и с превеликим трудом взял себя в руки.
Стинго говорил о матери и ключе под ее подушкой. Говорил перед людьми,
которые отрицают само существование женщин! С точки зрения райцев,
чудовищное преступление.
И тут я по-настоящему испугался. Вдруг они решили убить Стинго? Или уже
убили? Они на все способны, в этом теперь сомнений нет.
Как быть? Пожалуй, самое время связаться с крейсером, с группой
прикрытия. Позвать Тремэрна на выручку. Для этого надо выбраться на открытое
место, туда, где нет "жучков". Стинго надо спасать. Мы с Флойдом непонятно
почему еще на свободе, Мадонетта тоже в любой момент может попасть в беду.
Да и вообще операция -- на грани провала.
Стоило подумать о плохом, как еще одна неприятность поспешила напомнить
о себе. Компьютер нарисовал в высшей степени нежелательную девятку. Девять
суток до моего персонального провала. Впервые услыхав о яде с
тридцатидневной отсрочкой, я не особо расстроился. Месяц -- огромный срок.
Так мне казалось тогда.
Девять дней -- гораздо меньше, чем тридцать. И с неожиданным
исчезновением Стинго проблем не убавилось. Совсем наоборот.
-- Пробежаться хочу, -- крикнул я Флойду, вскакивая под энергичным
напором страха. -- А то мозги в ступоре, надо же было столько продрыхнуть!
Не дожидаясь отклика, я раздвинул створки двери и выбежал из гостиницы.
На сей раз мой маршрут отличался от обычного -- сначала я трусил в
противоположную сторону, затем -- куда глаза глядят. А они в конце концов
углядели фруктовые сады -- аккуратные ряды деревьев, густо усеянных
полпеттонами. Туда-то я и свернул, уповая, что райцы не догадались посадить
"жучков" на ветки.
Но все же это не исключалось. Я свернул на вспаханное поле и побежал по
борозде. Вряд ли в округе найдется более безопасное место. Я дважды клацнул
зубами.
-- Алло, Тремэрн, как слышите?
-- Отлично, Джим. Ждем не дождемся от тебя донесения. Рассказывай, мы
записываем.
Я потрусил немного на месте, затем нагнулся завязать ботинок, а
заканчивал подробный отчет, сидя на земле. Я здорово устал; из организма еще
не до конца испарилась вредная химия.
-- Так-то вот, -- сказал я. -- Стинго исчез. Может, уже мертв...
-- На сей счет могу тебя слегка успокоить. Несколько часов назад мы его
слышали, правда, связь неожиданно прервалась. Должно быть, он где-то в
городе, за толстыми стенами, непроницаемыми для радиосигнала. Возможно, его
переводили из корпуса в корпус, и на открытом месте он едва успел подать
голос.
-- Что он сказал?
-- Мы записали буквально клочок передачи. Начало и конец невозможно
разобрать из-за статики. Но это Стинго, мы уверены. Вот, слушай: "...Все
мало! Когда я до тебя дотянусь, ты..." Следующее слово понять очень трудно,
но у меня есть полдюжины вариантов.
-- Как нам, по-вашему, поступить? Идти на прорыв?
-- Нет. Действуйте по обстановке. Вам помогут.
-- Помогут? Кто, когда, как? Алло, Тремэрн? Отвечайте!
Ответа не последовало. Я встал и отряхнул шорты. М-да, загадка. Тремэрн
что-то задумал, но предпочитает не раскрывать карты. Может быть, знает то,
чего не знаю я?
Я неторопливо побежал назад, затем перешел на спортивную ходьбу.
Поднимаясь на крыльцо, я уже еле ноги волочил -- еще минута, и опустился бы
на все четыре. Когда я ввалился в комнату и с хриплым стоном растянулся на
кровати, Флойд озадаченно посмотрел на меня.
-- Ну и видок! Как будто тебя замесили, раскатали и свернули.
-- А самочувствие еще гаже. Воды, быстро. И побольше.
Я глотал воду, пока не поперхнулся. Чуть передохнул, попил еще и
дрожащей рукой протянул Флойду стакан.
-- Добегался. Будь другом, подай мой рюкзак. Подкреплюсь витаминами.
Когда он принес рюкзак, я вылущил из упаковки две старт-капсулы. Одну
проглотил сам, другую предложил ему. Флойд соображал уже заметно быстрее он
не задал ни одного вопроса.
Мы отлично подгадали -- едва смертельная усталость отхлынула под
натиском свежих сил и возвратилось хорошее самочувствие, в комнату ворвался
Вельди.
-- Встать! -- заорал он. Я не шелохнулся.
-- Вельди, -- протянул я, -- старый преданный слуга, я тебя не узнаю.
Где робкий стук? Где подобострастие в голосе?
-- Есть сведения, что вы, "Стальные Крысы" -- самые обыкновенные крысы.
Смутьяны! На выход!
Раздалось топанье марширующей стражи, и появился сержант Льотур с
отделением солдат, вооруженных жуткими копьями с зазубренными блестящими
наконечниками.
-- Вы пойдете со мной, -- объявил сержант далеко не радостным тоном.
-- Как? -- спросил я, медленно поднимаясь на ноги. -- Льотур, ты уже не
фанат?
-- У меня приказ.
"Который тебе наверняка не по вкусу", -- подумал я. И который все равно
будет выполнен, поскольку независимость мышления спокон веку не в чести у
военных. Флойд вышел вслед за мной на улицу, отделение построилось: четверо
перед нами, четверо -- позади.
Льотур придирчиво осмотрел строй, кивнул, встал во главе и поднял
копье.
-- Вперед! Burtu!
Мы двинулись легкой рысью, на перекрестке свернули, на прямую дорогу к
хоромам из красного кирпича -- обиталищу Железного Джона. Этот путь я пом
нил еще с первого визита. Когда мы вбежали в туннель, что проходил под
зданиями, один из стражников похлопал меня сзади по плечу.
-- Подсоби мне, слышь? -- хрипло попросил он. Затем качнулся вбок и
двинул соседа кулаком в живот. Тот сложился пополам и рухнул без звука.
Разъяснений не потребовалось. Как только парень начал, я стал
поворачиваться; не прерывая этого движения, приложил ладони к шеям двух
охранников. И огорченно поморщился, когда они наставили на меня копья.
-- Флойд! -- прохрипел я, вкладывая все силы в удушающие захваты, чтобы
вырубить шутников, пока они меня не загарпунили. Один рухнул, зато второй --
обладатель более крепкой шеи -- ткнул копьем. Мне в живот...
Нет, не совсем. Конвоир, просивший о помощи, влепил ему ребром ладони
под ухо. В следующее мгновение мы развернулись, чтобы броситься на выручку к
Флойду. И застыли на месте.
Остальные четверо солдат лежали на земле безмолвной грудой. Флойд одной
рукой держал Льотура, а другой прижимал к его подбородку наконечник копья.
-- Хочешь потолковать с этим парнем? -- спросил меня Флойд. -- Или
пускай отдохнет?
-- Я ничего не знаю...
-- Он ничего не знает. Роняй. Прежде чем я договорил, бесчувственное
тело Льотура увенчало пирамиду спящих конвоиров.
-- Как насчет этого? -- Флойд указал согнутыми пальцами на оставшегося
стражника.
-- Погоди! Это он все начал. Должно быть, неспроста.
-- Неспроста, -- прохрипел солдат. -- Я хочу вам кое-что открыть. Вы
спокойно выслушаете и не будете смеяться. Понятно?
-- Нам не до смеха, -- заверил я. -- Спасибо, парень, ты нам помог. Так
что ты хочешь сказать?
-- Повторяю: никаких смешков! Я не парень, а девушка! Кажется, я вижу
ухмылки?
-- Ошибаешься! -- воскликнул я, кляня себя за неосторожность --
все-таки на моей физиономии промелькнуло веселье. -- Ты нас освободила. Мы
перед тобой в неоплатном долгу. И не смеемся. Выкладывай, в чем дело.
-- Хорошо. Но сначала давайте уберем с дороги этих так называемых
солдат. И пойдем дальше. У меня приказ доставить вас к Железному Джону. И я
его выполню. Ваш друг в беде, не совершайте опрометчивых поступков. Вперед!
Мы подчинились. Мало что поняли, однако побегали. Флойд хотел что-то
сказать, но я поднял руку.
-- Дискуссии потом. Вот убедимся, что Стинго жив-здоров, тогда и
потребуем объяснений. Скажи-ка, Флойд, неужели я своими глазами видел, как
ты в одиночку вырубил пятерых, пока я возился с жалкими двумя?
-- Ничего ты не видел. Все закончилось еще до того, как ты обернулся.
Рядом со мной бежал все тот же старина Флойд -- но откуда эта твердость
в голосе? Что ни говори, а денек выдался щедрым на сюрпризы. И Флойд был
прав: в деле я его не видел. Только результаты.
В поле зрения возник кирпичный дворец. Видимо, далеко не всем солдатам
сообщили, что мы больше не кумиры. Стражники у входа подпрыгнули на месте,
чтобы привлечь наше внимание, и отдали честь.
-- Стой! -- скомандовал наш благоприобретенный друг (или правильнее
сказать -- подруга?), и мы остановились перед часовыми у дверей. --
Приказано доставить этих людей к Железному Джону. Разрешите войти?
-- Войдите, -- позволил дежурный офицер. Дверные створки раздвинулись и
сдвинулись, пропустив нас.
Кроме Железного Джона мы увидели в большом зале только одного человека.
Стинго.
Весь в кровоточащих ссадинах, он лежал у стены; глаз заплыл огромным
синяком. Бедняга попытался заговорить, но лишь прохрипел что-то
невразумительное.
-- Наконец-то все в сборе, -- сказал Железный Джон. -- Солдат, стереги
выход. Никого не впускай и не выпускай. Пора разобраться с этими любителями
совать нос в чужие дела. Раньше я хотел уладить это втихую, но теперь
передумал. Слишком долго я внимал советникам. Хватит секретничать, да
свершится правосудие. И оно свершится -- здесь и сейчас. Сначала прикончу
старого черта -- мне обрыдло его сквернословие. А вы на это полюбуетесь.
Потом разделаюсь и с вами.
Рыжее чудовище начало поворачиваться к Стинго. Могучие волосатые ручищи
поднялись, чтобы убить.
Глава 19
-- Дай копье! -- крикнул я девушке, оставшейся у дверей. Она
отрицательно мотнула головой и заявила:
-- У меня приказ.
Ясно. Уговоры бесполезны.
Железный Джон уже развернулся и приближался к Стинго. Я бросился
наперехват, прыгнул и всю свою силу, всю свою тяжесть перелил в смертельный
удар пяткой.
И отскочил, точно мячик, налетевший на биту. Железный Джон оказался
столь же проворен, сколь и огромен. Пока я летел, он успел повернуться и
взмахнуть лапищей. Отбросил меня в сторону, распластал на полу. И произнес
-- гулко и зловеще, как далекий вулкан:
-- Торопишься, мальчишка? Хочешь, чтобы дружки полюбовались твоей
смертью? Пожалуй, это и впрямь забавно -- ведь ты вожак. Он медленно
двинулся на меня, и я поймал себя на том, что дрожу от страха. Страх? Да,
самый настоящий. Потому что передо мной -- не человек. Супермен. Железный
Джон, ожившая легенда. И я совершенно беспомощен перед ним.
Нет! Он -- всего лишь здоровенный мужик. Я кое-как встал и, припадая на
ушибленную ногу, двинулся к Джону. Он был гораздо больше меня -- выше, шире
в плечах. И сильнее. Ручищи со скрюченными пальцами тянулись ко мне. Я нанес
обманный удар с прицелом в челюсть, а когда он дернулся, чтобы поставить
блок, воспользовался инерцией разворота и хорошенько двинул ему по колену.
Пинок удался, тем более что Железяка даже не попробовал увернуться. Я
отшиб себе вторую ногу. А его нога, его коленная чашечка, выглядела
невредимой.
-- Я Железный Джон! -- заорал он. -- Железный! Железный!
Я подался назад, но бежать было некуда. Я ввинтил кулак ему в бицепс...
Как об камень! Затем он саданул же кулачищем по ребрам, и я заскользил по
полу.
Потом я хватил ртом воздух и дернулся от острой боли. Что-то сломано.
Вставай, Джим! Вставай!
Я поднялся на колени. Он шел ко мне.
Я заморгал от изумления -- две руки обхватили сзади икры Железного
Джона и заставили его пошатнуться. Он вырвал одну ногу, лягнул. Пока мы
дрались, Стинго подполз сзади и попытался его повалить. Теперь Стинго
съезжал по стене. Чтобы повалиться на бок и больше не шевелиться.
Но я видел все лишь краем глаза, поскольку в тот миг, когда Железный
Джон отвлекся, я прыгнул. Обвил рукой его шею, другой перехватил собственное
запястье. Надавил предплечьем, чтобы проломить гортань, перекрыть путь
воздуху и крови. Зарываясь лицом в пышный рыжий мех, я выжимал из себя
последние капли сил.
Безуспешно. Его шейные сухожилия затвердели, как прутья железной
решетки, и приняли нажим на себя. Он медленно поднял руку, утопил пальцы в
моих мышцах...
...и швырнул меня чуть ли не через весь зал. Прямо на стену, по которой
я и сполз.
Я услышал мучительные стоны и кое-как сообразил, что исторгает их мое
горло. Стражница у дверей посмотрела на меня и отвела взгляд. Стинго после
того страшного удара не подавал признаков жизни. Я не мог подняться на ноги
-- только ползти.
Но, по крайней мере. Железный Джон ощутил мой захват -- он потирал шею.
Недобрая улыбка исчезла, теперь на его губах пузырилась слюна. "Еще один
удар -- и тебе конец", -- говорили его глаза...
-- Эй, Железный Джон, ты забыл кое о ком. Обо мне.
Это произнес Флойд. Худенький, бородатый, равнодушный. Все это время он
помалкивал в сторонке, наблюдая, как нас со Стинго лупили. И только теперь
зашевелился.
Спокойно двинулся вперед. Руки -- перед корпусом, пальцы расслаблены и
полусогнуты. Железный Джон пришел в неистовство. Он прыгнул и нанес удар.
И промазал -- потому что Флойда перед ним уже не было. Он ушел в
сторону и так двинул рыжему верзиле ногой по ребрам, что тот зашатался и
едва не упал.
-- Иди сюда. -- Флойд говорил так тихо, что едва удавалось разбирать
слова. -- Иди и подохни.
В движениях великана появилась осторожность -- он на своей шкуре
испытал ловкость нового противника. И все-таки рыжий выглядел грозно. Сама
стихия, неуязвимая и неудержимая.
Два молниеносных выпада, два хлопка -- и Железный Джон покачнулся.
Флойд снова увернулся и теперь медленно кружил вокруг него. Внезапный удар
ногой, кулаком -- и прыжок назад.
Железный Джон, похоже, забеспокоился не на шутку. Он стал бдителен и
внезапен, он хватал и бил, но всякий раз промахивался. Флойд оказывался то
впереди, то сзади, то сбоку. Изматывал его.
Так они кружили несколько минут. Флойд казался неутомимым, все его
удары попадали точно в цель, а сам он уходил безнаказанным. А рыжий великан
двигался все тяжелее, ручищи постепенно опускались -- бесчисленные тумаки
выбивали из него силу. Видимо, до него дошло, в чью пользу неизбежно
закончится поединок, если не переменить тактику. Он все еще был опасен. Джон
будто ненароком приблизился ко мне.
Так вот что он задумал! В последнее мгновение я сообразил, но успел
лишь подтянуть ногу к животу. Железный Джон повернулся кругом, кинулся на
меня...
... и получил ступней по физиономии. Он рухнул, но тут же схватил меня
за лодыжки, подтащил к себе, занес кулак...
Но тут вмешался Флойд. На этот раз никакой техники -- сила в чистом
виде. Серия ударов а ля копер по почкам и позвоночнику. Железный Джон от
боли разинул рот, ему пришлось выпустить меня, чтобы оторваться от мучителя.
Не тут-то было! На его голову обрушился град ударов. Он не мог встать,
как ни брыкался. Я слышал частые хлопки -- казалось, рядом работает паровой
молот. Потом наступила тишина.
Все с тем же безучастным выражением на лице Флойд встал поустойчивее и
нанес ужасающей силы свинг в висок рыжего гиганта. Тот рухнул и больше не
поднимался.
-- Мертв? -- прохрипел я. Флойд опустился на колени, дотронулся до
горла Железного Джона.
-- Не похоже. Живучий, стервец, но теперь будет знать, что такое
настоящая драка. -- Он изобразил мимолетную улыбку и опять стал само
хладнокровие. -- Ты цел? Если можешь потерпеть, я осмотрю Стинго.
-- Со мной порядок. Разбит вдребезги, но ничего, жить буду. -- Я
кое-как поднялся на ноги.
-- Пульс в норме. -- Флойд уже стоял на коленях возле нашего друга. --
Ему здорово досталось, но кости вроде целы. Ничего, выкарабкается. Могло
быть хуже.
От облегчения я еще больше ослаб и промямлил, едва соображая:
-- Могло быть хуже, значит. Ага. Однако могло быть и лучше, если б ты
не стоял столбом.
Он поджал губы, и я сразу пожалел о своих словах. Но поздно.
-- Прости. Честное слово, так было надо. Я ведь не представлял, на что
он способен, вот и пришлось посмотреть. Джим, я знал, что в драке ты не
новичок и, по крайней мере, сможешь его задержать. Но я не знал, какая у
него реакция, а тут надо действовать наверняка. Когда я понял, что его можно
только измотать, то вмешался, ни одной секунды больше не ждал. Прости.
-- Докладываю, -- произнесла девушка-стражник, -- Рыжий-Один в
отключке.
Я поплелся к ней, протянул дрожащие руки к ее горлу. Она опустила рацию
величиной с монету.
-- Ты кому докладываешь? На чьей ты стороне? Что тут происходит, черт
возьми? Отвечай или умрешь!
Стражница наставила на меня копье и не тронулась с места.
-- Сейчас ты все узнаешь. -- Наконечник копья дернулся -- она давала
понять, что мне следует оглянуться. Подвох? Наплевать. Я повернулся и
взглянул на огромный трон Железного Джона.
Он медленно поворачивался вокруг невидимой оси. Инстинктивно приняв
боевые стойки, мы с Флойдом не сводили с него глаз. Трон замер; в стене за
ним показалось черное отверстие. В темноте кто-то шевелился. В комнату
вошли...
Женщины.
Две. Одна из них -- Мадонетта.
-- Мальчики, привет. -- Она улыбнулась и помахала рукой. --
Познакомьтесь с моей подружкой Матой.
Ее спутница была с меня ростом, темное платье с золотым шитьем
подчеркивало царственность осанки. Выражение лица говорило о скромном и
миролюбивом нраве, и только морщинки у глаз и легкая седина в прическе
выдавали ее "бальзаковский" возраст.
-- Добро пожаловать на нашу половину Рая. -- Она протянула руку и
быстро, крепко пожала мою. Я открыл рот, но так и не придумал остроумного
приветствия.
-- У вас много вопросов, я знаю, -- поспешила она заполнить брешь в
разговоре. -- Вы все поймете, но лучше подождать со светской беседой, пока
не выберемся отсюда. Секундочку.
Достав из ридикюля, что висел у нее на поясе, солидный шприц. Мата
сняла колпачок, наклонилась, раздвинула пальцами мех на ноге Железного Джона
и ловко сделала укол.
-- Крепче будет спать, -- пояснила она. -- Бетель, иди первой,
пожалуйста.
Стражница быстро отсалютовала копьем и твердым шагом прошла мимо трона
к подземному ходу. Мадонетта дотронулась до щеки Стинго, затем жестом
подозвала Флойда.
-- Помоги его нести. Джиму на сегодня хватит, хорошо, если доберется
самостоятельно.
Мужская гордость во мне возмутилась, но они не стали дожидаться, пока
подтащусь, подняли Джима и последовали за Бетель.
В подземелье царил кромешный мрак -- до тех пор пока Мата, замыкая
шествие, не поставила трон на место. Загорелся слабый свет. Сойдет, лишь бы
видеть дорогу. Тем более что она оказалась короткой. Мы вошли в просторный
зал со стенами из красного кирпича -- точную копию того, откуда только что
выбрались. Точную, однако, лишь в архитектурном отношении. Вместо щитов и
мечей на стенах висели приятные глазу украшения, по большей части гобелены с
солнечными лучиками, цветочными полянками и прочей буколикой. В отличие от
окон Железного Джона, здесь на витражах были изображены горы и долины, леса
и деревни. И вообще, все было гораздо симпатичнее.
В том числе и перешептыванье женщин. Они заботливо уложили Стинго на
кушетку, и над ним захлопотала незнакомка в белом. Я рухнул в кресло и
некоторое время внимал бабьему сюсюканью, а затем под сводами зазвучал мой
голос -- гораздо громче и нервозней, чем мне бы хотелось.
-- Черт побери! Кто-нибудь объяснит наконец, что происходит?
На меня не обратили внимания, и это само по себе было достаточно
красноречиво. Впрочем, улыбчивая девушка поднесла мне бокал охлажденного
вина. Как и остальным. Мадонетта села рядом с Матой, они пошушукались,
склонив головы друг к дружке, а затем наша солистка начала:
-- Самое главное: все мы теперь в безопасности. Находка тоже здесь и
под надежной охраной. Кроме того...
-- Извини, что перебиваю, -- вмешался я. -- Дело первостепенной
важности. -- Я дважды клацнул зубами. -- Тремэрн, вы все слышали?
Челюсть отозвалась:
-- Слышал и...
-- Капитан, будем соблюдать приоритет. -- Говорил я тихо, обращаясь
только к Тремэрну. -- Задание выполнено. Археологическая находка обнаружена.
Извольте подать противоядие. Девять дней -- не срок. Вы все поняли?
-- Конечно, конечно. Но... возникло одно затруднение...
-- Что?! -- Я уловил в собственном голосе нотку страха. -- Какое еще
затруднение?
-- Как только Мадонетта сообщила о находке, я заказал противоядие. Я
вовсе не хочу идти за твоим гробом, Джим. Однако при пересылке что-то
случилось...
Мой лоб внезапно покрылся крупными каплями пота, а пятки забарабанили
по полу.
-- Такое бывает. Я заказал вторую дозу, она уже в пути.
Я злобно выругался под нос и поймал на себе не один встревоженный
взгляд. Изобразив улыбку паралитика, я прорычал Тремэрну:
-- Противоядие. Сейчас же. Никаких оправданий. Ясно?
-- Ясно.
-- Чудненько. -- Я произнес громче: -- Очень рад, что артефакт нашелся.
И все-таки извольте растолковать, что случилось.
-- Неужели еще не ясно? -- Похоже, Мадонетту покоробил мой дерзкий тон.
-- Эти замечательные дамы спасли твои окорока, и ты должен сказать им
спасибо.
Мне это ничего не объяснило.
-- Если мне не изменяет память, -- капризно возразил я, -- вовсе не
дамы, а господа причесали рыжего ротвейлера. Не без ущерба для собственного
здоровья, вынужден заметить. Дамы только подглядывали в замочную скважину и
даже пальцем не пошевелили, чтобы нам помочь. Или я ошибаюсь?
Мадонетта ответила не слишком вежливо, я зарычал на всю дамскую
компанию, и со всех сторон посыпались гневные отповеди. Но Мата разрядила
обстановку.
-- Дети мои, довольно с нас горя и боли, не стоит провоцировать мужчин
на новые злодеяния. -- Она повернулась ко мне. -- Позвольте, Джеймс, я все
объясню. Стражница Бетель -- одна из наших агентов. Благодаря ей мы узнаем
обо всех мужских происках. По моему приказу она помогла вам избавиться от
конвоя, но дальше этого не пошла, опасаясь выдать себя Железному Джону. За
стеной не подозревают, что мы за ними наблюдаем, и я хочу, чтобы так было и
впредь. Она сделала что могла, и вы должны быть ей благодарны.
Я и был благодарен, и не мешало бы сказать об этом вслух, но я
предпочитал по-прежнему выглядеть злобным тупицей и разразился невнятным
ворчанием и рычанием, а Мата улыбалась и кивала, будто слушала нечто важное.
-- Джим, посмотрите, как хорошо все закончилось. Вы спасены, друзья
тоже в безопасности, и находка, которую вы искали, совсем рядом и хорошо
охраняется.
Я внимал вполуха. Пропаганда для солдатни. Все бы выглядело
распрекрасно, если б не каверзы неких сил, вовсе не желающих мне счастливой
и долгой жизни. В наше время почта работает безукоризненно. Случайности
исключены. Во всяком случае, непредвиденные.
Кто-то из высокопоставленных бюрократов манипулирует мною, при этом не
питая ко мне теплых чувств. Возможно, этот "кто-то" всегда меня недолюбливал
и с самого начала не собирался давать противоядие. И то сказать, с мертвой
Стальной Крысой хлопот гораздо меньше, чем с живой и здоровой.
Девять дней. Всего-то девять дней, чтобы во всем разобраться.
Под вибрацию мыслей в утомленном мозгу я машинально коснулся
компьютера. Перед глазами вспыхнула цифра. Я и впрямь проспал дольше, чем
казалось.
Восемь дней.
Глава 20
Я любовался мирной женской возней, и вдруг накатила усталость. В боку
вспыхнула боль -- похоже, сломано ребро-другое. Я потягивал вино, однако
толку от этого было маловато. Сейчас бы одну-две старт-капсулы, они бы мигом
вернули меня к жизни, на худой конец к ее смутному подобию. В рюкзаке...
-- Рюкзаки! -- хрипло воскликнул я. -- Там все наше снаряжение! Оно
досталось этим брутальным недорослям!
-- Не все, -- успокаивающе произнесла Мата. -- Как только вы сбежали,
мы позаботились о том, чтобы Вельди, ваш коридорный, уснул. Теперь оба
рюкзака здесь, но в резиденции не нашлось вещей твоего друга Стинго. Надо
полагать, их прибрал к рукам Железный Джон или кто-нибудь из его присных.
-- Худо дело, -- простонал я. -- В том рюкзаке есть кое-что, чего ему
вовсе не следовало бы видеть...
-- Можно мне сказать? -- обратился ко мне Тремэрн через челюстефон. --
Я молчал, ожидая, пока все утрясется. Рюкзак Стинго вне опасности.
-- Он у вас?
-- Пожалуй, следовало сказать: не опасен. Во всех ваших рюкзаках --
контейнеры с гнилизатором. По шифрованному радиосигналу контейнеры
откупориваются, гнилизатор вытекает и в один миг разлагает содержимое
рюкзака на молекулы.
-- Отрадно слышать. Иные тайны слишком долго хранятся за семью
печатями, не правда ли?
Челюсть не ответила. Я протянул стакан за новой порцией вина.
-- А сейчас -- несколько простеньких ответов на столь же простенькие
вопросы, если, конечно, вы не против.
Усталость выпарила из меня гнев, притупила страх неминуемой смерти.
Мата кивнула.
-- Прекрасно. Небольшой экскурс в историю. Как получилось, что мальчики
отошли направо, а девочки -- налево?
-- Согласие сторон, -- ответила Мата. -- Много лет назад наших
праматерей насильственно переселили на эту планету. Бесчеловечное отторжение
от общества подействовало на них отрезвляюще, и они позаботились о том,
чтобы здешнее общество не унаследовало отрицательные черты больших
цивилизаций. У нас превалируют мир, здравомыслие и логика. Вот так мы и
стали теми, кого ты видишь перед собой.
-- Женщины, -- сказал я. -- Страна амазонок.
-- Верно. Нам долго пришлось бороться за выживание. Фундаменталисты
старались нас поработить, соседи за стенкой -- вообще уничтожить. Нас
считают "низшей расой", угрозой их существованию. Высадившись на этой
планете, праматери обнаружили, что психопаты-жлобисты уже неплохо
обустроились. Думаешь, легко было добиться, чтобы они оставили нас в покое?
Сколько времени на это ушло, сколько сил! Не желая больше их растрачивать,
матери-основательницы сумели убедить правящую клику мужчин, что они только
выиграют, если найдут своей энергии более мирное применение. Они пошли на
сделку с мужскими вожаками, помогли им прочно обосноваться на вершине
социальной пирамиды, зато все нижние слои подчинили себе.
-- Какой ужас! -- сказала Мадонетта. -- Превратить всех мужчин в рабов!
-- Никогда не называй их рабами. "Добровольные помощники" звучит
намного лучше. Мы доказали мужским вожакам, в частности этому гадкому типу
по прозвищу Железный Джон, что править с помощью мозгов гораздо удобнее, чем
с помощью мускулов. А если мозги и мускулы помогают друг другу, то они
вообще способны творить чудеса. Их сила, наш ум и научные познания... Вот
так и развивались наши культуры -- порознь, но в плодотворном
сотрудничестве. Вначале было много конфликтов, даже обоюдной ненависти, но
мы положили этому конец, когда договорились, что только мужские власти будут
знать о нашем существовании. Надо сказать, эту идею они приняли с восторгом.
-- Тогда-то вы и построили два Рая? И стену?
-- Верно. Лайокукая богата красной глиной и ископаемым топливом,
поэтому мужчины страстно увлеклись обжигом кирпичей. Разумеется, после того
как мы обучили их этому ремеслу. Они даже состязания устраивали -- кто
больше вылепит, обожжет или перетащит. Чемпион получал прозвище Кирпичное
Рыло и огромную популярность. В конце концов за горами кирпичей уже нельзя
было увидеть лес. Тогда мы быстренько извлекли из банков данных описание
разных способов кладки и подбросили мужчинам новое развлечение.
Она пригубила вино и обвела вокруг себя рукой.
-- Вот результаты. Согласитесь, они впечатляют. Пока наши физики
сортировали мужчин по этому признаку, культурологи проанализировали убогие
жлобские теории, которые довели соседей до такой жизни. В их пантеоне среди
прочих гнусных идолов фигурировал Железный Ганс. Мы его упростили и чуть
переименовали. Затем с помощью генной инженерии усовершенствовали организм
лидера -- в этом новом обличье вы его и встретили. Он даже был благодарен...
очень давно.
-- Как давно?
-- Века назад. Помимо всего прочего, он приобрел долголетие на
клеточном уровне. Я начал улавливать.
-- И я готов поспорить, что вы об этом узнали не от бабушки или
прабабушки... Вы, да и остальные дамы, прошли сходную процедуру.
Она кивнула с улыбкой.
-- Вы весьма проницательны, Джеймс. Да, на обеих половинах Рая верхушка
подверглась усовершенствованию в целях консервации института власти...
-- И оной консервации также способствует неведение мужчин и женщин друг
о друге? Мата восхищенно покачала головой.
-- Вы и впрямь очень умны! Как бы мне хотелось, чтобы за стенкой
правили вы, а не этот волосатый придурок.
-- Спасибо, но у меня уже есть работа. Итак, мужчины за стеной не
знают, что здесь живете вы, женщины. А ваши подданные, наверное, тоже не...
-- Ну, что вы! Им известно о мужчинах, но это ничего не меняет. У нас
стабильное, процветающее общество. Полноценная интеллектуальная жизнь -- для
всех, материнство -- для желающих...
-- А религия? А дамский эквивалент Железного Джона?
Она расхохоталась от души, женщины, которые прислушивались к нашей
беседе, -- тоже. Даже Мадонетта заулыбалась. И отвернулась, встретив мой
пылающий взгляд.
-- Давайте, давайте,-- проворчал я, -- веселитесь. А когда успокоитесь,
сделайте милость, объясните, что тут смешного.
-- Извините, Джеймс, -- сказала Мата, и смех утих. -- Это и в самом
деле невежливо. Ответ прост: женщинам не нужны мифы, чтобы объяснить их
сущность. Все легенды о Железном Гансе, Железном Джоне, Барбароссе, Мерлине
и тому подобных героях-спасителях -- сугубо мужские. Конечно, это всего лишь
мое наблюдение, вы не обязаны соглашаться, но разве вы сами не видите, что
мужчины драчливы, злы, ненадежны и небезопасны? Потому-то и нужны им мифы --
для оправдания такой натуры.
Пожалуй, я мог бы долго с ней спорить... Ну, не то чтобы очень уж
долго, но мог. Конечно, рациональное зерно в ее словах присутствует, но
гораздо больше -- свободного полета фантазии. И я решил погодить. Вот
разузнаю об этом мирке побольше, тогда и поговорим.
Я поднял палец.
-- А теперь скажите, все ли я правильно понял. Вы, дамы, уютно
устроились по эту сторону стены. Помогаете мужчинам, погрязшим в невежестве
на той стороне. А еще держите их в узде. Так?
-- Так. В основном. Помимо всего прочего.
-- Можно спросить, чем они за это расплачиваются?
-- Сказать по правде, сущей ерундой. Свежим мясом от кочевников. Ведь
фундаменталисты не только не желают торговать напрямую -- они якобы не верят
в само наше существование, хотя на самом деле все знают и мечтают сжить нас
со свету. Еще мужчины время от времени пополняют криогенный банк спермы...
Ну, и оказывают кое-какие услуги. Мы с ними нянчимся в основном по привычке,
а еще -- ради собственной безопасности, конечно. Если мужчина не
догадывается, что мы живем по соседству, он и неприятностей не доставляет.
Когда досаждают кочевники, мы науськиваем на них соседей -- ведь их хлебом
не корми, дай подраться. В целом -- взаимовыгодное сотрудничество.
-- Что ж, похоже на то. -- Я допил вино и наконец ощутил воздействие
алкоголя. Все лучше, чем боль от ссадин и ушибов. Надо бы ребра проверить --
целы ли? Впрочем, успеется. Сейчас гораздо интереснее драматический конфликт
культур, разворачивающийся передо мной.
-- Если не возражаете, еще один-два вопросика, а потом мы отдадимся в
руки врачей. Сначала самое главное. Вы упомянули банки спермы. Выходит, вы
знакомы с такими понятиями, как беременность и материнство?
-- Конечно! Мы никогда не ставили целью лишить женщин ни гормональных,
ни психологических, ни физических прав. Кто желает стать матерью, становится
ею. Без всяких проблем.
-- Несомненно. И, насколько я могу предположить, все они счастливы в
окружении прелестных дочерей...
Впервые на моих глазах с лица Маты сошло выражение безмятежного покоя.
Она отвела взгляд, взяла бокал, налила вина.
-- Наверное, вы устали, -- произнесла она наконец. -- Давайте поговорим
об этом как-нибудь в другой раз.
-- Мата! -- вмешалась Мадонетта. -- Кажется, ты уходишь от разговора.
Не следует этого делать. Ты мне так понравилась, и твой народ... Неужели я в
вас ошиблась?
-- Нет, что ты! -- Мата взяла Мадонетту за руки. -- Просто мы очень
давно не обсуждали эти проблемы... Когда-то мы нашли выход -- он показался
идеальным. С тех пор кое-кто стал думать иначе, но ничего не меняется...
Мата умолкла и осушила бокал. Она здорово расстроилась. Мне стало
неловко -- наверное, зря я так нахраписто... Я зевнул и равнодушно произнес:
-- А ведь и верно. Пора отдохнуть и подлечиться. Мата хмуро покачала
головой.
-- Нет. Мадонетта права: нельзя закрывать глаза на острейшую проблему.
Сейчас около половины плодов -- мальчики. Пол будущего ребенка определяется
в первые же недели беременности...
Она увидела тревогу на лице Мадонетты и снова отрицательно покачала
головой.
-- Пожалуйста, не спеши думать плохое, дослушай до конца. Все здоровые
женщины благополучно разрешаются от бремени. Мальчики доращиваются в
колбовых банках до девятимесячного возраста...
-- Колбовые банки? Это что, упражнение в тавтологии?
-- Возможно, Джеймс, этот термин вам кажется смешным. Для нас же он
означает сверхсовременные искусственные утробы. Должна заметить, в
техническом отношении они безупречны. Начисто исключены самопроизвольные
выкидыши, неопасны случайные факторы вроде неправильного питания и тому
подобного. И через девять месяцев здоровые младенцы мужского пола...
-- Вытряхиваются?
-- Нет, рождаются. Как только они расстаются с пуповиной, за дело
берутся специально обученные мужчины-няньки. Они воспитывают мальчиков и
помогают им освоиться в обществе.
-- Очень интересно, -- признал я, не кривя душой. Следовало
воздержаться от нового вопроса, но любопытство взыграло не на шутку и не
желало меня слушаться. -- Но интереснее всего, какие у мужчин мысли насчет
того, откуда берутся дети?
-- Почему бы тебе не спросить у них? -- холодно осведомилась Мата.
Намек ясен. Интервью подошло к концу.
-- Что-то я и в самом деле притомился, -- вздохнул я, укладываясь на
кушетку. -- В этом доме есть врач?
Эти слова разбудили вулкан материнских инстинктов и заботливого
внимания. Я не почувствовал укола, от которого провалился в сон. Как и
второго, приведшего меня в чувство гораздо позже. Женщины ушли, оставив нас
с Мадонеттой наедине. Она держала обеими руками мою пятерню. Неохотно
выпустила ее, увидев, как я открываю глаза.
-- Проснулся, крепыш Джим? А у меня хорошая новость. Все кости целы.
Правда, ссадин -- не счесть. Новость получше: их уже лечат. А вот самая
замечательная: Стинго неплохо себя чувствует и хочет с тобой повидаться.
-- Давай его сюда.
-- Секундочку. Пока ты спал, я переговорила с Матой. Она много чего
порассказала о здешнем житье-бытье.
-- Ты выяснила насчет мальчиков?
-- Джим, она в самом деле прекрасный человек. Со мной тут так хорошо
обходились, и...
-- Но у тебя появились некоторые сомнения? Она кивнула.
-- Их больше, чем хотелось бы. С виду все так благолепно... Может, так
оно и есть. Но вот дети... Об их физическом здоровье наверняка хорошо
заботятся, возможно, и о психическом... Но верить в дурацкий миф...
-- Все мифы дурацкие. Тебя который беспокоит?
-- О непорочном рождении. Представляешь? Все воины собираются у пруда
Железного Джона на церемонию Жизни. Из глубины всплывают золотистые шары. Их
вылавливают. В каждом -- здоровый ребенок. И взрослые мужчины верят в такую
чепуху!
-- Испокон веков взрослые мужчины, да и женщины тоже, верят и не в
такую чепуху. Подобные мифы вполне обычны для так называемых низших форм
жизни. Ибо никому в голову не приходит связать червячка, точащего яблоко, с
бабочкой, откладывающей яйца. Отсюда проистекают всевозможные сказки про
богов, проливающихся на землю дождем, месящих глину, вдыхающих жизнь и так
далее. Бред да и только, если вдуматься. Но рано или поздно приходится этим
заниматься. Правда, мне не по душе, к чему это кое-кого приводит...
За дверью зашуршало, потом ее створки раздвинулись. Флойд вкатил кресло
на колесиках. Пассажир поднял забинтованную руку.
Джим, похоже, дело в шляпе. Задание выполнено. Мои поздравления.
А мои -- вам с Флойдом. И раз уж Стальные Крысы снова вместе, не
следует ли кое-что выяснить? Меня давно преследует чувство, что каждый из
вас оказался тут вовсе не случайно. Позвольте спросить, кто же вы такие, а?
Стинго, давай начнем с тебя. Если правильно догадываюсь, дело не только в
музыкальном даровании. Или нет?
Он кивнул забинтованной головой.
-- Почти угадал. Мадонетта -- та, за кого себя выдает. Синий чулок из
учреждения. Музыка -- ее хобби.
-- Учреждение потеряло -- музыка нашла. -- Я улыбнулся и послал ей
воздушный поцелуй. -- Раз. Теперь два. Ты, Стинго. Сдается мне, никакой ты
не отставник.
-- Верно. И потому вдвойне горжусь своими музыкальными способностями.
Да будет тебе известно, только благодаря им мой старый собутыльник Бенбоу
подключил меня к операции.
-- Собутыльник? Бенбоу? У кого в собутыльниках -- адмиралы, тот...
-- Сам адмирал. В яблочко. Я натерсекс.
-- Натер... секс? Прости, я, кажется, не понял юмора...
-- Это аббревиатура. Начальник территориальной секции культурных
связей. И нечего ржать! Может, это и не совсем благозвучно, зато по сути
верно. Я защитил диссеры по археологии и культурной антропологии --
увлекался ими еще на гражданке, а в Лиге, так сказать, поверяю теорию
практикой. Очень заинтересовался, когда услышал про археологическую на
ходку. Так что вполне созрел к тому времени, когда Вонючка Бенбоу
посоветовал мне назваться добровольцем.
-- Вонючка? Какая прелесть!
-- Да, смешная кличка, он еще в академии ею разжился -- что-то там
перемудрил с химическим экспериментом. Впрочем, к делу это совершенно не
относится. Я с радостью вылез из кабинета и ни чуточки не жалел. До
последнего нашего приключения.
-- Так-так. Остается юный Флойд. Он тоже адмирал?
Он улыбался и таращился на меня. Дебил дебилом!
-- Да брось ты, Джим, сам же знаешь. Из колледжа меня выперли, так
потом и не восстановился... Я погрозил пальцем.
-- Да Бог с ними, с академическими успехами. Зато готов поспорить, что
в Специальном Корпусе тебя высоко ценят.
-- Да есть маленько, пожалуй... Я там вроде инструктора...
-- Ладно, Флойд, скажи, -- разрешил Стинго. -- Ты же старший инструктор
по самозащите без оружия. Чего тут стыдиться?
-- Абсолютно согласен, -- кивнул я. -- Если б не ты, вундеркинд по
части рукопашного боя, мы бы сейчас здесь не разговаривали. Спасибо, ребята.
Задание успешно выполнено. За это и выпьем.
Когда мы чокнулись и поднесли бокалы к губам, я вспомнил матушку. Не
так уж часто это со мною бывает -- видать, запала в душу мифологическая
лабуда. Или все-таки -- ее назидания? До чего ж ты, мамуля, была суеверна!
На каждый случай жизни -- по суеверию. А пуще всего не любила, когда я вслух
радовался жизни или там погожему денечку. "Прикуси язык!" -- всякий раз
рявкала.
То есть не накликай беду. Не провоцируй богов на пакости. Когда
говоришь "у меня все хорошо", обязательно случится что-нибудь
противоположное.
Нет уж, добрая старая Ма. Все отлично, а скоро будет еще лучше. Так что
сама прикуси язык и не каркай.
Когда я опускал бокал, в комнату спотыкаясь вбежала женщина. Молодая, в
грязной, порванной одежде.
-- Тревога! -- прохрипела она.-- Беда... Разрушение!
У нее подкосились ноги, но Мадонетта успела подхватить ее и бережно
опустила на пол. Девушка прошептала несколько слов, и Мадонетта испуганно
посмотрела на нас.
-- Она ранена, бредит... Кажется, про научный корпус... Разрушен... все
пропало...
Вот тут-то и впились мне в грудь ледяные когти. И сдавили с такой
силой, что я едва смог просипеть:
-- Находка...
Мадонетта медленно кивнула.
-- Мата говорила, она там. В научном корпусе. Наверное, тоже пропала.
Глава 21
В конце концов Стальные Крысы единодушно приняли самое легкое решение:
на сегодня достаточно. Главное -- все живы, хоть и не все здоровы. Пропажа
отыскалась, а значит, задание выполнено. А то, что археологическая находка
уничтожена -- дело второстепенное. Во всяком случае, для меня. Я надеялся в
самом скором времени получить вожделенное противоядие. С этой успокаивающей
мыслью и отошел ко сну. И то сказать: мы заслужили передышку. Надо заштопать
раны, восстановить мышечную ткань, снять невероятную усталость. Обо всем
этом должны позаботиться хороший врачебный уход и спокойный сон по ночам.
Над парком новой нашей резиденции, куда наутро я с превеликим трудом
выполз погулять, ярко сияло солнце. Сон частично вытеснил изнеможение, и
теперь я гораздо спокойнее относился к многочисленным ссадинам и синякам. Я
упал в шезлонг и стал ждать, когда лекарства окончательно обуздают боль.
Вскоре пришел Стинго, и выглядевший вполне под стать моему самочувствию. Он
расположился напротив, я с улыбкой поприветствовал его:
-- Доброе утро, адмирал.
-- Джим, ну что ты, в самом деле! Я по-прежнему Стинго.
-- Хорошо, Стинго. Поскольку мы сейчас наедине, позволь выразить
искреннюю благодарность за спасение от промывки мозгов, оно не прошло для
тебя безболезненно, к великому моему сожалению.
-- Спасибо за сочувствие, Джим. У меня не было выбора. Тебя хотели
запрограммировать, я просто был обязан помешать. К тому же, сказать по
правде, я вышел из себя. Плюшевый мишка -- надо же такое изобрести!
Надругательство над канонами!
-- А что, в канонах мишки нет? И золотистого мяча?
-- Золотистый мячик есть. Он олицетворяет невинность, радости
безмятежного детства, свободу ребенка от ответственности. Мы вырастаем и
теряем их. Чтобы вернуть эту свободу, надо выкрасть мячик из-под материнской
подушки.
-- Но если в обществе нет женщин, то не может быть матери, -- подхватил
я. -- Вот и пришлось переиначить миф.
Стинго кивнул и морщась дотронулся до повязки на голове.
-- Получился сущий бред. В их начальном варианте мать не желает, чтобы
мальчик вырос. В ее глазах он всегда остается ребенком, во всем зависящим от
нее. Независимость надо украсть у матери -- вот что такое золотистый мячик
под подушкой.
-- Ну и дребедень!
-- Не скажи, не скажи. Никакой социум не обходится без мифологии, с ее
помощью он объясняет и оправдывает свое существование. Искази мифы, и ты
изуродуешь социум.
-- Как это сделали рыжий мордоворот и его банда?
-- Вот именно. Но мы столкнулись не просто с искажением мифа, а кое с
чем гораздо более опасным. Я подозревал, что в Веритории подмешивают в
воздух наркогаз, и, как оказалось, не ошибся. У вас с Флойдом были
остекленевшие глаза, вы вели себя как загипнотизированные. Выходит, нас не
просто потчевали очередной байкой о притягательности звериного начала,
сокрытого в душе любого мужчины. Все это заталкивалось в глубь разума, в
подсознание. Типичная промывка мозгов, психокодирование в жесткой принуди
тельной форме. Это невероятно вредно для рассудка, и мне пришлось вмешаться.
-- Рискуя собственной жизнью?
-- Возможно. Но разве на моем месте ты не поступил бы точно так же?
Я не сказал "нет". А правда, как бы я поступил? Мрачновато улыбаясь, я
произнес:
-- По крайней мере, можно еще раз выразить тебе признательность?
-- Ради Бога, но давай наконец займемся делом. Пока не пришли Флойд и
Мадонетта, сообщу тебе кое-что важное. Я освободил капитана Тремэрна от
командования операцией и взялся за дело сам. У меня гораздо больше
возможностей накрутить кому надо хвост и добиться, чтобы ты немедленно
получил антидот. Собственно, это мой первый приказ, и уж поверь, он будет
выполнен.
-- Так ты, выходит, знал про яд? Скажу тебе честно: мне пришлось
здорово подергаться. Спасибо...
-- Не спеши благодарить. Мне нужно обещание, что ты не бросишь работу,
когда получишь противоядие.
-- О чем разговор! Я же согласился помочь, взял деньги -- какие еще
нужны гарантии? Яд -- бредовая идея какого-то бюрократа-перестраховщика.
-- Я знал, что ты так скажешь. Знал, что ты из тех, кто трудится не за
страх, а за совесть.
Почему мне стало не по себе от его слов? Передо мной сидел все тот же
добряк Стинго -- неужели в нем проснулись адмиральские замашки? Солдат --
всегда солдат... Нет, зря я о нем так плохо думаю. Однако не стоит забывать:
яд все еще внутри.
Я ответил Стинго зеркальным отражением его широкой улыбки, хотя страх и
тревога все еще царапали и покусывали душу. "Найди эту проклятую хреновину,
Джим. Иначе не будет тебе покоя", -- твердили они.
Я смеялся и улыбался. Превозмогая себя.
-- Конечно, продолжаем. Находка должна быть возвращена.
-- Ты прав. Нельзя сидеть сложа руки. -- Его взгляд скользнул над моим
плечом. -- А вот и Флойд с Мадонеттой. Рад вас видеть, дорогие мои.
Извините, что не встаю в присутствии дамы.
Она улыбнулась и поцеловала его в забинтованный лоб. Разумеется,
появилась последней -- женщина есть женщина. Хотя, конечно, зря я обращаю
внимание на такие пустяки, не к лицу мне рефлексия самца-шовиниста. Во
всяком случае, на этой половине Рая.
-- Я поговорила с Матой, -- Мадонетта села и глотнула фруктового сока.
-- В момент взрыва людей в научном корпусе не было, поэтому никто не
пострадал. Они обыскали развалины и не обнаружили ни единого обломка
археологической находки.
-- Точно? -- спросил я.
-- Точно. У них "жучки" за стеной, поэтому стало известно, что там
заинтересовались вещицей. Они ждали, когда ученым мужам надоест ее
разглядывать и ощупывать. Так и вышло. Эти благородные господа, которых
здесь иначе как гериатрическими неучами не называют, ничего полезного для
себя не обнаружили и отдали ее женщинам. А те составили план исследований,
но едва успели приступить к ним, произошел взрыв. У меня все.
Итак, не исключено, что находка украдена и спрятана где-нибудь
неподалеку. Можно пособить с поисками. Но можно и прекратить в скором
времени обратный отсчет дней. Едва проснувшись, я включил компьютер, и он
порадовал яркой семеркой. Правда, адмиралу Стинго удалось частично исцелить
меня от хронической тревоги.
Гонка за изделием иной расы продолжается. Я получил три миллиона
авансом и найду его во что бы то ни стало, хотя все еще не представляю, что
это за штуковина такая. Одно хорошо: надо мной больше не будет висеть
дамоклов меч.
Я обвел взглядом музыкальных Крыс и понял, что для них все осталось
попрежнему. Задание надо выполнить. Что ж, быть по сему.
-- Ну, что дальше? -- спросил я.
Стинго -- уже не столько музыкант, сколько адмирал, -- деловито
осведомился:
-- Почему взорвался научный корпус? Случайно? Если нет, то кого
благодарить? У меня еще много таких вопросов...
-- Мата сказала, -- перебила его Мадонетта, -- чтобы мы обращались к
ИРИНе, если возникнут вопросы.
Секунду-другую мы напряженно осмысливали это предложение, затем
спохватились, что понятия не имеем, о ком речь. Стинго -- истинный адмирал
выразил общее недоумение:
-- Кто такая Ирина?
-- Не кто, а что. Это акроним: Искусственный Разумный Информационный
Накопитель. Проще говоря, главный компьютер на этой стороне Рая. А вот его
терминал.
Она положила на стол и включила нечто похожее на обыкновенный портафон.
Ничего не произошло.
-- ИРИНа, ты здесь?
-- Слушаю и повинуюсь, милочка, -- услышали мы глубокое сексуальное
контральто.
-- Кажется, ты произнесла слово "компьютер"? -- запинаясь сказал я
Мадонетте.
-- Я что, слышу мужской голос? -- ИРИНа хихикнула. -- Сколько лет,
сколько зим! Как тебя зовут, сладкий мой?
-- Я не сладкий, я Джим. А почему ты интересуешься?
-- Программа и жизненный опыт. До того как попасть сюда, я работала на
исследовательском звездолете. Мужской экипаж, бесконечные годы в космосе...
Мои создатели полагали, что женские манеры и голос будут гораздо лучше
влиять на настроение команды, нежели машинные или мужские.
-- Последний исследовательский крейсер,-- сообщил Стинго, -- пущен на
металлолом несколько веков назад.
-- Неприлично напоминать даме о ее возрасте, -- парировала ИРИНа. -- Но
ты прав. Когда корабль отправился под автоген, меня списали на берег. Но так
как я, по сути своей, компьютерная программа, я бессмертна. Разве не об этом
мечтает любая женщина? Прежде чем оказаться здесь, я сделала весьма и весьма
многообразную карьеру. Поверьте, я не жалуюсь. Тут так мило. Кругом
добрейшие существа, общение с ними -- одно удовольствие. К тому же для меня
в любое время открыты все дополнительные банки и базы данных. А приятнее
всего... Но что-то я заболталась. Мне сообщили, что у вас проблема. Если
представитесь по именам, будет намного проще раз говаривать. Джима и
Мадонетту я уже знаю. Как зовут джентльмена, который только что говорил?
-- Адмирал... -- Стинго умолк.
-- Спасибо, давайте обращаться друг к другу по именам. Вы -- Адмирал.
А...
-- Флойд, -- сказал Флойд.
-- Счастлива познакомиться. Чем могу помочь?
-- Недавно в научный корпус поступил некий предмет, так называемая
археологическая находка. Ты что-нибудь знаешь о ней?
-- Еще бы! Кому и знать, как не мне, ведь это мне поручили изучать
диковину. В сущности, именно этим я и занималась в момент взрыва.
-- Ты видела, что произошло?
-- Дорогой Джим, если понимать глагол "видеть" буквально, то я
вынуждена дать отрицательный ответ. Увы, на том этапе исследований я не
пользовалась фотоэлементами, а потому физически не видела, куда он исчез.
Мне известен только его пеленг. Тридцать два градуса правее нулевой
северополярной широты.
-- Но там же ничего нет, -- возразил Стинго. -- Ни поселений, ни
становищ. Одни пустынные равнины до самой полярной шапки. С чего ты взяла,
что находка отправилась туда?
-- С того, mon Admiral, что артефакт испускает тахионы, а я их
регистрирую с помощью тахиметра, так сказать, веду учет, и надо заметить,
это весьма интересное занятие. Правда, излучение слабенькое -- а у какого
вещества оно мощное? -- но это все же лучше, чем вообще ничего. И вот за
микросекунду до того, как тахиметр уничтожило взрывом, он успел
зафиксировать одну-единственную частицу, прилетевшую со стороны полюса.
-- А ты сама не... ранена? -- спросила Мадонетта.
-- Как это любезно с твоей стороны! Нет, я не пострадала, ведь меня как
таковой там не было. Я поспешила собрать новый тахиметр и отправила его на
место взрыва, но, увы, обследование развалин не дало результата. Там сейчас
только фоновое излучение.
-- А ты знаешь причину взрыва?
-- Друг мой Флойд, я рада, что ты решил поучаствовать в нашем
взаимополезном общении. Отвечаю на твой вопрос: да. Очень мощное взрывчатое
вещество. Могу дать полную формулу, но уверена, тебе это покажется
невероятно скучным. Вам, дорогие мои, достаточно знать, что некогда эта
взрывчатка широко применялась в горнодобывающей промышленности. Она
называется осбрехитит.
-- Впервые слышу.
-- Неудивительно, Адмирал, поскольку выяснилось, что с течением времени
она меняла свои свойства. Производство осбрехитита свернули, заменив его
новыми, более устойчивыми взрывчатыми веществами.
-- Когда? -- спросил я.
-- Чуть больше трех веков назад. Тебя интересует точная дата?
-- Да нет, пожалуй, это лишнее.
Мы поморгали, тупо глядя друг на друга. Что бы еще почерпнуть из этого
кладезя историко-химической мудрости? Только Мадонетте пришел на ум верный
вопрос:
-- Скажи-ка, ИРИНа, у тебя есть какие-нибудь догадки насчет этого
происшествия?
-- Тысячи, милочка. Но излагать их не вижу смысла -- необходимо собрать
побольше данных. Пока могу сказать, что мы -- в начале шахматной партии, и
вариантов ее исхода -- миллионы. Однако могу назвать несколько цифр.
Вероятность случайного взрыва: ноль процентов. Вероятность того, что взрыв
связан с похищением: шестьдесят семь процентов. Дальнейшее -- в ваших руках.
-- То есть?
-- Попробуй рассуждать логически, cher Джим. Вы мобильны, тогда как я,
фигурально выражаясь, прикована к рабочему месту. Я могу давать советы и
сопровождать вас в виде рации, но основное решение принимать вам.
-- Какое еще решение? -- ИРИНа подчас просто невыносима.
-- Я дам вам новый тахиметр. Если пойдете с ним в указанном мною
направлении, то сумеете обнаружить находку.
-- Спасибо. -- Я протянул руку и выключил ИРИНу. -- Похоже, и впрямь
надо решать. Кто пойдет по следу? Только не отвечайте хором, лучше дайте
высказаться мне, потому что я -- самая главная Крыса. У меня такое чувство,
что настало время прореживания наших рядов. Я заявляю, что Мадонетта дальше
не пойдет. Она была нужна как солистка и бесподобно справилась с этой ролью.
Но гонка по ледяным пустыням за сумасшедшими любителями подсовывать мины
вековой давности -- не для нее.
-- Поддерживаю Джима, -- высказался адмирал Стинго.
-- И я. -- Флойд не дал Мадонетте возразить. -- Это и впрямь работенка
не для тебя. И не для Стинго.
-- А разве не мне решать? -- прорычал Стинго в классической
адмиральской манере.
-- Нет, -- охладил его я. -- Если хочешь нам помочь, лучше всего
сделать это прямо здесь. Оборудовать базу. Итак, решение принято, все
возражения отклоняются. Демократию я признаю лишь в тех случаях, когда она
меня устраивает.
Адмиральский оскал сменился обычной улыбкой. Стинго был слишком
сообразителен, чтобы упрямиться.
-- Согласен. Мой срок годности для оперативной работы давно истек. Это
подтверждают больные кости. Мадонетта, пожалуйста, уступи нажиму истории со
свойственной тебе грацией. Тебе это не нравится, но ты киваешь, да? Вот и
прекрасно. В дополнение к услугам любезной ИРИНы я позабочусь о том, чтобы
Специальный Корпус предоставил вам все необходимое. Вопросы?
Он развернулся вместе с креслом и обжег нас взглядом, но мы промолчали.
Он удовлетворенно кивнул. Мадонетта подняла руку.
-- Теперь, когда все решено, можно кое о чем вас попросить? Из
разговоров с девочками я узнала, что здесь очень любят музыку Крыс, и...
-- ... и нельзя ли дать последний концерт перед развалом группы? О чем
разговор?! Все "за"!
Все весело загомонили, только Стинго приуныл, вспомнив, что его
инструменты обратились в горстку молекул. Но умница Мадонетта еще раз
блеснула предусмотрительностью:
-- Я порасспрашивала девочек. Говорят, тут очень миленький камерный
оркестрик. Есть и симфонический. Думаю, хотя бы один инструмент для Стинго
подойдет.
-- Любой! Хоть все! Только спустите меня с цепи. -- И с этой минуты я
видел вокруг только счастливые лица.
Благодаря чудесам современной медицины, заботливому уходу, а также
лошадиным дозам болеутоляющего и изрядной порции горячительного для Стинго,
мы смогли дать концерт в тот же день. Дневной -- поскольку ночь на этой
планете равнялась двум нашим суткам и не стоила того, чтобы ее дожидаться.
На стадионе мы увидели настоящее столпотворение. Нас встретили бурей
восторга, и всем, похоже, было наплевать, что Стинго выступает без костюма и
в инвалидном кресле. "Стальные Крысы" давали последний концерт и хотели,
чтобы он запомнился надолго. Естественно, все милитаристские и жлобские
песни пришлось из репертуара выкинуть. Мы начали выступление с нежного,
мягкого блюза:
Голубой мир,
Для тебя я пою.
Голубой мир,
Слышишь песню мою?
Голубой мир,
Помоги мне, молю.
Голубой мир.
Вот мы здесь
И не можем уйти.
Вот мы здесь,
Перекрыты пути.
Голубой мир.
Жизнь была нам мила,
Нас планета звала и манила.
Вниз ракета несла,
Под лучи голубого светила.
Как посадка легка!
Как прекрасно, как здорово было!
Голубой мир.
Не вернуться назад,
И навеки здесь должен остаться я.
Наша жизнь -- это ад
На дне колодца гравитации.
Голубой ми-ии-иир...
В тот день мы много раз пели на "бис", а покидали стадион предельно
вымотанные и счастливые, как настоящие артисты, потрудившиеся на славу.
Потом я улегся на койку, но перед этим не удержался и посмотрел, сколько мне
еще осталось.
Все еще семь суток. Все еще неделя. За этот срок мой закадычный друг
адмирал Стинго вполне успеет намылить шею кому надо и получить противоядие.
Опуская голову на подушку, я, кажется, улыбался, чего не делал уже
двадцать два дня, если мне не изменяет память. Так отчего же все-таки я не
могу уснуть? Почему лежу неподвижно, уставившись во тьму? По-моему, ответ
очевиден.
Пока не наступит счастливый миг, когда я нажму на поршень шприца и
введу себе противоядие, я не смогу забыть о том, что смертельная отрава ждет
своего часа.
Спокойной ночи, Джим. Баюшки-баю...
Глава 22
То ли я -- лежебока, то ли адмирал в обычной жизни -- трудоголик... А
может, и то и другое. Ибо к тому времени, как я явился пред его очи, он
успел в одиночку подготовить все до малейшего пустяка. Комкая список, он
бубнил над грудой снаряжения. Заслышав мои шаги, поднял глаза, помахал рукой
и разделался с последним пунктом.
-- Вот тебе новый рюкзак. Почти все, что в него напихано, может
сгодиться, а это -- распечатка описи. Надо думать, в синтезаторе ты таскал
много чего незаконного, даже, наверное, смертоносного. Можешь выковырять,
когда я уйду. ИРИНа собирает новый тахиметр. Скоро подойдет Флойд... А вот и
Мадонетта! Просим, просим!
Стинго удалился со всей грацией, какую только допускали костыли. В
комнату впорхнула Мадонетта -- воплощенное обаяние -- и взяла меня за руки.
Затем, обнаружив, что одними рукопожатиями чувства не выразить, ласково
поцеловала меня в щеку. Мои руки машинально раскинулись для объятий, но
сомкнулись в пустоте, так как она уже выскользнула и опустилась на кушетку.
-- Эх, Джим, как бы я хотела пойти с тобой... Но знаю -- это
невозможно. Ужас до чего неохота возвращаться в тесный, душный офис.
-- Мне будет не хватать тебя. -- Я надеялся, что это прозвучит спокойно
и ровно, однако со страхом поймал себя на слезливо-елейном тоне. -- То есть
всем нам, конечно.
-- А мне -- вас. Не все было гладко, но ты всегда держался молодцом.
Должно быть, я залился румянцем, настолько тепло и нежно звучал ее
голос.
-- И вообще, в моей жизни еще не бывало таких приключений. И мне
совершенно не хочется возвращаться к папкам, заседаниям и запертым окнам.
Даешь работу на свежем воздухе! Как тебе эта мысль?
-- Отлично, отлично, -- покивал я. Мне ее уже не хватало. Не знаю, чем
бы все это кончилось, если б не вошел Флойд -- жизнерадостный до тошноты.
-- Доброе утречко! Денек -- в самый раз для экспедиции. Мадонетточка,
милая ты наша спутница и товарищ по оружию, здравствуй и, увы, прощай.
Работать с тобой было одно удовольствие.
-- А ты бы не согласился поучить меня самообороне без оружия?
-- С превеликой радостью. Это совсем просто, главное -- стараться.
-- И тогда меня возьмут в оперативные агенты?
-- Наверное, нет. Но я могу замолвить словечко.
-- Правда?! Ой, как здорово! Век тебя не забуду. Я только что сказала
Джиму, что в офис больше -- ни ногой.
Они улыбнулись друг другу с противоположных концов кушетки, едва не
соприкасаясь коленями. Им было не до меня. Я всей душой возненавидел Флойда.
А потому несказанно обрадовался стуку костылей и шарканью волочащихся
ног.
-- Все в сборе, -- сказал Стинго. -- Прекрасно. Тахиметр готов.
Как только он это произнес, штуковина, которая семенила за ним по
пятам, выбежала вперед.
Искусственная собака на негнущихся лапах. В жизни не видывал ничего
уродливее. Черный искусственный мех с россыпью проплешин, черные
глазкипуговки. Когда она сказала "гав-гав", из пасти высунулся сухой красный
язык.
-- Что значит -- гав-гав? -- вспылил я. -- Что еще за пакость?
-- Тахиметр, -- ответил адмирал Стинго.
-- Гав-гав, -- снова изрекла собака. -- Удобства ради тахиметр совмещен
с мобильным терминалом.
-- ИРИНа? -- заподозрил я.
-- А то кто же? Как тебе нравится этот красавчик?
-- Отродясь не видал ничего искусственнее этого фальшивого пса.
-- Ладно, не бери в голову. Бобик и впрямь произведение искусства...
Скажем, современного искусства, если тебе на ум пришла какая-то гадость.
Между прочим, эта милая собачонка общается со мной посредством
гравиметрических волн. Как тебе, наверное, известно, они, в отличие от
радиоволн, не знают преграды. Они проникают сквозь здания с мощными стенами,
даже сквозь огромные горные хребты. Так что мы постоянно в контакте. Готова
признать: Бобик знал лучшие времена. Но ты ведь слышал поговорку про битых и
небитых?
-- Слышал. Однако небитых нам не предлагают, а посему я беру мобильный
терминал.
-- Отличный выбор, малыш. Дай мне еще два денька, и получишь все что
душе угодно.
Два дня? Когда у меня всего-то шесть с половиной? Я набрал полную грудь
воздуха и свистнул.
-- Здорово, Бобик. Хо-оро-ошая собачка. Пойдем гулять, а?
-- Гав-гав! -- Он раскрыл пасть и возбужденно задышал. Фальшивей
некуда.
-- Вот план, -- начал адмирал Стинго. -- За ходом операции я буду
наблюдать с орбиты, с борта космического корабля, в паре с капитаном
Тремэрном. Джим и Флойд пойдут на север, в сторону исчезнувшей находки.
ИРИНа будет поддерживать связь с этим терминалом, которому вдобавок придется
искать источник излучения тахионов. -- Он задумчиво почесал подбородок,
видимо, не зная, что еще сказать.
-- Хороший план. -- К сожалению, я не удержался от насмешливой нотки.
-- Если вылущить суть, то надо просто шагать на север, пока что-нибудь не
случится.
-- Вполне приемлемая интерпретация. Желаю удачи.
-- Спасибо. А ты позаботишься об одном пустяковом укольчике? Чтобы мне
спокойно работалось?
-- Круглые сутки буду допрашивать всех причастных, -- мрачно произнес
Стинго, и я понял, что он сдержит обещание.
Мы уложили вещи в рюкзаки, без особых церемоний простились, затем
навьючили на себя кладь и двинулись за Бобиком, не оглядываясь назад. Мне
нравилась Мадонетта. Даже, наверное, слишком нравилась -- для такого
задания. Топай, Джим, топай, понукал себя я. Гоняйся за неуловимым тахионом.
Мы прошагали по улицам за виляющим хвостом из черного нейлона и вышли в
пригород. Встречные женщины улыбались нам и махали руками, иные даже
насвистывали крысиные мотивчики, чтобы хоть как-то нас приободрить. И вот
последняя ферма осталась позади, и перед нами расстелились голые равнины. _
включил челюстной передатчик.
-- Алло, Тремэрн?
-- Я слушаю.
-- Нет ли по близости племен кочевников?
-- Отсутствуют.
-- А прямо по курсу? Поля, строения, люди, баракозы? Ничего такого?
-- Ничего и никого. Мы тщательно просканировали местность до самого
полюса. Пусто.
-- Спасибо. Конец связи.
Чудненько.
-- По сторонам -- ни души, по курсу -- то же самое, -- сообщил я
Флойду. -- Так что будем идти вперед, пока эта пластмассовая легавая не
сделает стойку на тахион. Или пока не доберемся до Северного полюса и не
дадим дуба от стужи.
-- У меня тут вопросик назрел. Что такое тахион?
-- Хороший вопросик. До сего времени я полагал, что это гипотетическая
величина, рожденная физиками в потугах объяснить принцип действия Вселенной.
Из племени субатомных частиц, существующих либо в волновой, либо в
корпускулярной форме. Пока их не наблюдают, они не существуют в реальности.
Принято считать -- а кто я такой, чтобы сомневаться? -- что они живут в
вероятностном логове многих возможных наложенных состояний.
У Флойда начала отвисать челюсть, взор затуманился. Он потряс головой.
-- Джим, нельзя ли помедленнее? А то я уже давно отстал.
-- Конечно. Извини. Попробуем так. В физике есть различные частицы.
Фотон -- частица световой энергии, электрон -- электрической. Понятно?
-- Ага. Пока иду рядом.
-- Гравитон -- частица гравитационного поля, а тахион -- частица
времени.
-- Виноват, опять отстал. Я думал, частицы времени -- это минуты и
секунды.
-- Так и есть, Флойд, но только для простых людей вроде нас с тобой. У
физиков извращенный взгляд на вещи.
-- Верю. Извини, что спросил. Пора отдохнуть. Ежечасно -- пять минут,
не забыл?
-- Ты прав. -- Я достал фляжку, глотнул, потом свистнул мохнатому
терминалу, почти скрывшемуся с глаз. -- Бобик, к ноге! Привал.
-- Ты -- начальник, -- согласилась ИРИНа. Бобик вперевалочку прибежал
назад, тявкнул и обнюхал рюкзак, уже опущенный на землю.
-- Не перебарщивай с реализмом! -- взревел я. -- Еще не хватает, чтобы
какая-то пластмассовая псина задирала ногу на мое имущество!
Путешествие продолжалось в том же духе, и казалось, ему не будет конца.
Как и мы по бескрайней равнине, солнце еле плелось по небосводу и не
выказывало ни малейшего намерения обгонять нас. Через пять часов усталость
начала брать свое. Флойд шагал впереди, довольно сильно обогнав меня.
-- Не притомился еще? -- крикнул я.
-- Не-а. Здорово!
-- Для тех из нас, кого не превратили в отбивную.
-- Еще немножко, ладно?
"Еще немножко" означало гораздо больше, чем мне бы хотелось, и я уже
подумывал, не взмолиться ли о пощаде, но тут на выручку пришел Бобик.
-- Гав-гав, джентльмены. Только что сквозь меня просвистела парочка
тахионов. Я могу ошибиться с первым, но второй... и третий!
-- С какой стороны? -- спросил я.
-- С той, куда мы идем. Если не отклоняться от курса, найти его будет
проще простого. Но отклонение вполне вероятно... Даже очень вероятно, я бы
сказала.
-- Ага! -- поддакнул я. -- Да будет тебе известно, у меня безотказный
нюх на экивоки. И даже обломок корабля, с которым я вынужден общаться
посредством синтетической шавки...
-- Не надо! Мне больно слышать слово "древний".
Хорошо, попрошу прощения. Когда растолкуешь последнюю оговорку.
-- Та прощен. Я изучила кривизну планеты, гравитационные и прочие
факторы, но по-прежнему вынуждена считать, что на поверхности источник
тахионов отсутствует.
-- Намекаешь, что эта штука ушла в подполье?
-- Подполье -- самое подходящее слово. Она под полем.
Я судорожно стиснул зубы.
-- Тремэрн, вы не могли бы подключить адмирала?
-- Джим, я здесь. ИРИНа предупредила меня чуть раньше, и с той самой
минуты я слежу за развитием событий. Пока все не выяснилось, я не хотел
нервировать тебя...
-- Новостью, что мы зря не прихватили лопату. Чем вы не хотите меня
нервировать?
-- Я просто ждал новых данных. Послал низколетящий зонд на поиски
гравиметрических аномалий, которые заметила ИРИНа. Похоже, их там
полным-полно.
-- Что еще за аномалии? Линзы металлоносных руд?
-- Совсем напротив. Полости под землей.
-- Впечатляет. Все, до связи. По крайней мере, мы хоть знаем теперь,
где находка.
-- Где? -- спросил Флойд, участвовавший в разговоре несколько
односторонне.
-- Под землей. Впереди не то пещеры, не то каверны. На поверхности
ничего не видно, но они есть; ИРИНа и адмирал уверены, что находка где-то
там. Может, отдохнем наконец и подождем новостей?
-- Думаю, можно.
Флойд думал правильно -- едва мы рухнули наземь, в нашу сторону понесся
целый рой пуль. Они просвистели там, где только что находились наши головы.
В руке у Флойда я увидел большой уродливый пистолет. Он нисколько не
помешал моему спутнику ловко юркнуть на четвереньках мимо меня к земляному
валику под ближайшим полпеттоновым деревцем.
-- Мы под огнем! -- крикнул я в челюстефон.
-- Противник вне видимости. Бобик встал на задние лапы и вдруг высоко
подпрыгнул, не обращая внимания на новую очередь.
-- Гав-гав! Может, для кого-то и вне видимости, а для меня -- как на
ладони.
-- Кто это?
-- Не кто, а что. Какое-то устройство, врытое в землю. Хотите, я с ним
разделаюсь?
-- Если сможешь.
-- Р-р-р-р!
Он удлинил лапы и рванул с такой быстротой, что мы едва не потеряли его
из виду. Через несколько секунд до нас донесся приглушенный расстоянием
взрыв, и по земле забарабанил дождь обломков.
-- Быстро, -- пробормотал я.
-- Спасибо. -- Бобик вырос перед нами с куском металла в зубах. -- Если
хотите взглянуть на останки -- пожалуйте за мной.
Мы пожаловали за ним к дымящейся воронке. Посреди нее валялся
исковерканный механизм. Бобик выплюнул обломок, вытянул шею, задрал хвост и
ткнул передней лапой.
-- Дистанционно управляемая пулеметная установка. Заметьте: верхняя
часть закамуфлирована грязью и вьющимися растениями. С помощью гидравлики
может подниматься над землей. Вот эта красная жидкость -- вовсе не кровь, а
битое стекло из оптического прицела. Обратите внимание на счетверенный
пулемет Рапеллит-Бинетти-Икс-Девятнадцать. Восемнадцать выстрелов в секунду.
Пули бронебойно-разрывные.
-- ИРИНа, с каких это пор ты спец по оружию? -- поинтересовался я.
-- С давних, пирожок ты мой сладкий. Когда-то моя профессия требовала
глубоких познаний в этой области. А еще я знаю, что пулеметы этого образца
не производятся уже пять веков.
Глава 23
Я глотнул еще воды, мечтая о чем-нибудь покрепче. В кои-то веки
выдалась минутка, когда мне не нужна ясная голова.
-- Сколько, говоришь? -- Я не получил ответа -- поддельный пес уже
зарывался под турель, суча лапали, как настоящий, и разбрасывая грязь.
-- Пятьсот, -- сказал Флойд. -- Да неужто такое возможно? Кому могло
понадобиться это старье?
-- Тому, у кого под рукой не оказалось ничего получше. Перед нами
загадка, и ее предстоит разгадать. Помнишь, чем уничтожили лабораторию?
Древней взрывчаткой. Тоже ведь старье. О чем все это говорит? О том, что
планета, возможно, была обитаема еще до того, как на нее начали сметать
социальный мусор. Что, если потомки первопоселенцев укрылись под землей? Это
вероятно. Лайокукаю превратили в тюрягу минимум пять веков назад. Вот
сколько времени прячутся эти таинственные аборигены. И они, наверное,
закопались еще до того, как Лига обнаружила планету. Потому-то о них никто и
слыхом не слыхивал.
-- Кто они?
-- Об этом я знаю не больше твоего...
-- Ррр-гав! -- сообщил наш собакомат. -- Нашел кабель из оптического
волокна. Под землю уходит. Это, наверное, для наведения установки.
-- Да, из каверн. Напрашивается другой вопрос: как нам туда...
-- Джим, -- заявила моя челюсть, -- в двух шагах от вас, в той стороне,
куда вы направлялись, происходит кое-что занятное. Мы настроили электронные
телескопы на максимальное увеличение и теперь видим...
-- Что видите?
-- Из отверстия в земле появилась группа вооруженных людей. Похоже, они
тащат кого-то связанного... Так, а теперь поднимают металлический столб...
Возятся... Привязывают к столбу, кажется...
В моем мозгу замерцали сонмища исторических кинокадров.
-- Остановите их! Не-иначе, это казнь! Расстрел! Сделайте что-нибудь!
-- Невозможно. Мы же на орбите. В ближайшие пятнадцать минут ничем
нельзя помочь, кроме ракеты со взрывчаткой, но она тут явно противопоказана.
-- Забудьте! -- Сунув руки в рюкзак, я свистнул псевдопсу: -- Бобик!
Лови!
Он высоко подпрыгнул и поймал зубами газовую гранату.
-- Беги! Вон туда! Слышал адмирала? Подбеги к тем ребятам и хорошенько
укуси эту штуку.
Последние слова я кричал хвосту, исчезающему среди кустов. Мы схватили
рюкзаки и бросились следом. Флойд легко обогнал меня, и к тому моменту,
когда я, спотыкаясь и задыхаясь, добежал до места казни, схватка отошла в
историю. Задрав хвост, наш славный приятель лаял и указывал на поверженные
тела.
-- Бобик, ты -- лучший друг человека. Отличная работа. -- Я едва одолел
искушение погладить искусственную шерсть.
-- Это в порядке донесения, -- уделил я внимание рации. -- Все --
мужского пола, у всех стрелковое оружие. На двенадцати -- камуфляжная форма.
Тринадцатый -- вот уж точно, несчастливое число -- раздет до пояса и
привязан к столбу.
-- Он не ранен?
-- Невредим. -- Я дотронулся до шеи тринадцатого и уловил вполне
нормальный пульс. -- Вовремя мы встряли. Вот что интересно: он молод, моложе
остальных. Как быть дальше?
-- Компьютер стратегического планирования принял решение. Соберите все
оружие. Возьмите пленного и отступайте на безопасное расстояние, затем до
просите его.
Распуская узлы на запястьях юноши, я с отвращением фыркнул.
-- До этого можно было додуматься и без компьютера стратегического
планирования.
Флойд подхватил падающее тело и взвалил на плечо. Я поднял рюкзаки и
дернул подбородком.
-- Давай в укрытие, вон в ту балку.
Граната, взорванная Бобиком, содержала быстродействующий газ. Один
вдох, и ты спишь. Но этим быстродействие не исчерпывалось -- через двадцать
минут спящие должны были проснуться. И все двадцать минут ушли на то, чтобы
по мокрой глине изглоданного дождями оврага перетащить "языка" и кладь на
сухое местечко под кручей. Там наш пленник -- или гость? -- закрутил головой
и забормотал. Мы с Флойдом и ходячим талисманом сидели и смотрели. Долго
ждать не пришлось. Парень что-то пробубнил, открыл глаза и увидел нас. Резко
сел и изменился в лице от страха.
-- Fremzhduloj! -- воскликнул он. -- Amizhko mizh.
-- Похоже на жутко испорченный эсперанто.
-- А разве могло быть иначе, если его род сотни лет обходился без
внешних контактов? Говори медленнее, он поймет.
Я повернулся к юноше и поднял руки ладонями вперед, полагая, что здесь,
как и во всей Галактике, этот жест означает "мир".
-- Ты не ошибся, мы чужестранцы. А что еще ты сказал? "Мои друзья", да?
-- Друзья, да! Друзья! -- Он закивал, как безумец, и отшатнулся от
Бобика, которому приспичило гавкнуть.
-- ИРИНа, я тебя умоляю! Заткни пластмассового пуделя. Он пугает нашего
гостя.
Псевдопес перестал лаять и вымолвил:
-- Я всего лишь хотела сообщить, что вступила в контакт с
наблюдателями. По их словам, усыпленные пришли в себя и ретировались.
-- Прекрасно. Ты все фиксируй, а после доложишь. -- Я повернулся к
"языку", который ошалел при виде говорящей собаки. -- Валяй дальше,
приятель. Меня зовут Джим, его -- Флойд. Мохнатого трепача -- Бобик. У тебя
тоже есть имя, я угадал?
-- Меня зовут Дредноут, сын Неотзывчивого.
-- Рад знакомству! А теперь не соблаговолишь ли поведать, почему тебя
едва не отправили в расход?
-- Неподчинение приказу. Я стоял в Карауле. Видел приближение вашей
группы. Открыл огонь из Караульной Турели... но не гневайтесь, чужеземцы! Я
стрелял мимо. Открывать огонь разрешается только с ведома Начальника
Караула. Поэтому меня отправили на казнь. Я не спросил разрешения.
-- У всех бывают ошибки.
-- Это не ошибка. Я выполнял приказ.
-- Ты хоть что-нибудь понял? -- поинтересовался Флойд.
-- Немногое. Скажи-ка, Дредноут, кто, если не Начальник Караула,
приказал тебе стрелять?
-- Это было коллективное решение.
-- Что значит -- коллективное?
-- Я не вправе рассказывать.
-- Понятно. Не хочешь выдавать товарищей. -- Я панибратски хлопнул его
по спине и обнаружил, что он дрожит. -- Холодает вроде. Дам тебе куртку.
Я зарылся в рюкзак и, конечно, не упустил случая поболтать по радио.
-- Ну что, идеи есть? Если не у вас, то у бесценного компьютера
стратегического планирования?
-- Да. Если "язык" не желает разговаривать, то, возможно, упомянутые им
сообщники будут откровеннее. Попытайся встретиться с ними.
-- Ладно. -- Я вернулся с курткой. -- На, Дредноут, не мерзни. -- Он
поднялся и натянул куртку. -- Вот так-то лучше. А сейчас я тебе скажу, что
думаю. Если не желаешь кое о чем рассказывать, не надо. Но как насчет
товарищей, о которых ты говорил? Может, они согласятся объяснить нам, что
происходит?
Он прикусил нижнюю губу и замотал головой.
-- Нет? Попробуем по-другому. Ты не хочешь вернуться к своим?
Потолковать, узнать, не готов ли кто-нибудь встретиться с нами? Согласен?
Он перевел взгляд с меня на Флойда, затем опустил его на Бобика,
помахивающего хвостом, и наконец решился.
-- Следуйте за мной.
Он был молод, силен и бежал уверенной трусцой. Флойд и механическая
шавка подражали ему без особого труда, ко мне же мигом вернулись боль и
слабость. Я тащился в хвосте и вскоре вынужден был взмолиться о передышке,
но за миг до этого Дредноут остановился на краю полпеттоновой рощицы.
-- Ждите здесь, -- сказал он, когда я, жутко сопя, доковылял до них.
Он скрылся среди деревьев, не заметив, как Бобик, укоротив лапки и
втянув в туловище голову и хвост, скользнул за ним, точно черная половая
щетка.
Перерывчик в физической деятельности пришелся как нельзя кстати, да и
быстро саморазогревающаяся еда, которую я достал из рюкзака, тоже.
Свинобургер с подливкой. Флойд тоже распечатал консервы, и мы слизывали соус
с пальцев, когда бесшумной тенью вернулась "половая щетка": лапы, хвост и
голова -- врастопырку, из пасти -- заливистый лай. Я ощерился.
-- Докладывать -- в первую очередь, брехать -- во вторую.
-- Ваш новый помощник не заметил слежки. В лесу находится валун, под
ним -- отверстие в земле. Он скрылся там. Показать?
-- Чуть позже... если понадобится. А сейчас дай нам сосчитать до десяти
и выяснить, передаст ли он нашу просьбу.
Навалилась усталость. Я закрыл глаза, утонул в беспамятстве и вынырнул
вовсе не по счету десять, а в час дня, -- солнце балансировало уже в зените.
Когда я решил выяснить, сколько потерял времени, компьютер услужил
по-медвежьи, поменяв красную шестерку на пятерку. Не волнуйся, Джим, адмирал
Стинго на твоей стороне. Вялые попытки самоуспокоиться не принесли успеха,
мне даже казалось, будто в моих жилах булькает и струится яд.
Флойд спал сном праведника, даже похрапывал. Но стоило Бобику нечаянно
сдвинуть на осыпи несколько камешков, как мой напарник вмиг распахнул веки.
-- Гав-гав, джентльмены, то есть доброе утро. Из-под камня только что
появился ваш новый друг в сопровождении сослуживца, и они направляются сюда.
Заметьте: я вам первым об этом сообщил.
Бобик посидел, подождал, а затем приветственно тявкнул двум мужчинам в
опрятном камуфляже и касках с блестящими шпилями. Грудь каждого
перекрещивали набитые патронташи, на бедрах висели пистолеты впечатляющих
размеров. Однако кобуры были застегнуты. Я тут же успокоил себя мыслью, что
Флойд -- под рукой и малейшее прикосновение к кобуре будет означать для них
мгновенную потерю сознания.
-- А, Дредноут, -- приветствовал я, -- рады тебя видеть. И твоего
товарища.
-- Его зовут Неутомимый, он -- Комендант Участка. Этот, с бородой, --
Флойд, а второй -- Джим.
Неутомимый воздержался от рукопожатий, зато звучно саданул себя в грудь
правым кулаком. Мы поступили точно так же, ибо никогда не вредно перенимать
обычаи туземцев.
-- Цель вашего прибытия? -- осведомился Неутомимый самым что ни на есть
холодным и непререкаемым тоном. Я позволил себе слегка обидеться.
-- Скажем так: мы пришли, чтобы спасти твоего друга от неминуемой
казни. И принимаем вашу благодарность.
-- Если бы вы не пришли, он бы не открыл огонь и не был бы приговорен к
расстрелу.
-- Веский аргумент. Но, как мне помнится, он открыл огонь, исполняя
волю коллектива. Вы -- из этого коллектива?
Я уже заметил, что под бесцеремонностью Неутомимого скрывается изрядная
тревога. Обстреливая нас глазами, он пожевал нижнюю губу. Не обошел
пристальным вниманием даже псевдопса, тявкающего у наших ног. Наконец
промолвил с великой неохотой:
-- На это я ответить не могу. Но мне поручено доставить вас к тому, кто
ответит. А теперь ваш черед отвечать. Зачем пришли?
-- Не вижу смысла секретничать. Мы ищем того, кто взорвал некое здание
и стащил из него -- а значит, у нас -- некий важный предмет.
Похоже, новость их немного успокоила. Неутомимый перестал кусать губу,
а Дредноут даже слегка улыбнулся, прежде чем наклонился к товарищу и
зашептал ему что-то. Затем они кивнули, вспомнили, где находятся, и к ним
сразу вернулся воинственный вид.
-- Вы пойдете с нами, -- произнес Комендант так, что стало ясно:
возражения бессмысленны.
-- Возможно. -- Я всегда недолюбливал приказной тон. -- Но сначала вы
нам скажете... это не опасно?
-- В опасности мы рождаемся и живем. И покидаем ее только в момент
гибели.
Это здорово смахивало на лозунг, тем более что Дредноут, внимая
Коменданту, шевелил губами.
-- Да, конечно, но ведь это не более чем расплывчатый философский
постулат. А я имею в виду совершенно конкретную ситуацию.
-- Вы будете под защитой. -- Очевидно, он старался не насмехаться над
нашими скудными силенками и не кичиться своим превосходством.
-- О! Спасибо! -- восторженно откликнулся Флойд. Для пущей
достоверности он даже глаза выпучил. -- Под такую гарантию мы готовы с вами
хоть к черту в пекло. Верно, Джим?
-- Совершенно верно. Под защитой этих бравых солдат нам ровным счетом
не о чем беспокоиться.
Флойд запросто мог бы слопать за завтраком дюжину таких молокососов, но
я не видел проку в хвастовстве.
Мы потянулись к рюкзакам, но Неутомимый остановил нас:
-- С собой ничего не брать. Вы должны довериться нам.
Флойд равнодушно пожал плечами -- он всегда ходил "при оружии".
-- Хоть воды-то можно глотнуть? -- Я откупорил флягу и сделал два-три
глотка, а укладывая ее на место, припрятал в ладони несколько гранат. -- Ну
и конечно, с нами пойдет верная спутница -- игрушечная собачка.
Бобик умело подыграл мне: залаял, высунул язык и часто задышал. Даже
перестарался, задрав над моим рюкзаком заднюю лапу. Впрочем, эта собачья
проделка еще больше убедила наших воинственных приятелей. Они кивнули.
-- Придется завязать вам глаза, -- сказал Дредноут, доставая два черных
шарфа. -- Чтобы вы не запомнили путь к Убежищу.
-- Если ты имеешь в виду отодвигающийся валун под полпеттонами, то
можешь не утруждаться.
-- Как ты узнал?!
-- Узнал, а как -- не имеет значения. Так идем или нет?
Они изумленно переглянулись и отошли в сторонку пошептаться. Потом
неохотно вернулись и снова насупились.
-- Идите. Быстро!
Мы подбежали собачьей трусцой к валуну, затем по лестнице спустились за
Дредноутом в туннель. Бобик гавкнул и спрыгнул на меня, как только я задрал
голову. Я поймал его и тут же выронил. Неутомимый закрыл люк, и я мрачно
уставился во мрак.
Оставалось надеяться, что мы приняли верное решение, ибо дни мои
сочтены, а подземелье чересчур усердно навевало мысли о могиле.
Возможно, оно и станет моей могилой. Если не получу противоядия в срок.
Глава 24
Едва глаза привыкли к темноте, я заметил, что по стенам туннеля, на
высоте плеч, тянутся горизонтальные светящиеся полоски. Пол был гладок и
тверд, стены тоже -- в этом я убедился, проведя пальцами по прохладному
камню. Некоторое время мы шагали молча, пока у перекрестка один из
провожатых не шепнул:
-- Ни звука! Не шевелиться! Спиной к стене! Мы простояли там несколько
томительных минут. На стенах я разглядел мерцающие цифры и поместил в банк
бесполезных данных тот факт, что мы находимся на месте пересечения туннелей
Y-82790 и NJ-28940. Прислонясь к камню, я всерьез подумывал, не вздремнуть
ли, но тут из туннеля NJ-28940 донеслось чеканное буханье армейских
подметок. Я проснулся и весь обратился в безмолвие и ожидание. Справа
появилась колонна человек в двадцать и протопала мимо нас влево, в туннель с
тем же номером. Когда шаги почти стихли, нам шепотом велели продолжать
движение.
-- Налево, за ними. Как можно тише. Видимо, этим и исчерпывался риск;
как только мы свернули в другой туннель, наши спутники снова зашушукались. Я
вспомнил о присутствии Бобика и встревожился.
-- Не лаять, -- скомандовал я едва слышно. -- Но если ты, лучший друг
человека, все еще с нами и со сверхчувствительными ушами, можешь тихонько
порычать.
Где-то неподалеку от моей лодыжки раздалось гортанное "ррр".
-- Чудненько. А теперь -- дважды, если ты увидел и запомнил номера
туннелей.
Быстрое "грр-гррр" придало мне уверенности, ибо я уже запутался в
бесчисленных поворотах. За сим диалогом последовало долгое и скучное
молчание; мои силы все еще оставляли желать лучшего. Я несказанно
обрадовался, увидев впереди свечение, и чуть ли не бегом приблизился к нашим
новым приятелям, когда они остановились.
-- Ни звука! -- цыкнул Дредноут.
Мы с Флойдом затихли и прислушались. Раздавался частый топот. Кто-то
бежал к нам. И вдруг остановился неподалеку.
-- Шум смертельной битвы... -- вымолвил вновь прибывший.
-- Эхо криков умирающих, -- ответил Дредноут.
Пароль и отзыв. Какая безвкусица!
-- Неисправимый, это ты? -- спросил Дредноут.
-- Я. Послан вас предупредить. Прибыла депеша сами знаете от кого, ваш
выход из туннелей и возвращение не остались незамеченными. Отправлены по
исковые группы, следует их избегать.
-- Каким образом? -- осведомился Неутомимый. Не без истерической, надо
сказать, нотки в голосе.
-- Не знаю. Моя задача -- предостеречь. Да пребудет с вами Бог
Сражений.
После благословения топот возобновился -- нарочный убегал восвояси.
-- Что делать? -- огорченно спросил Дредноут у своего столь же
расстроенного товарища. -- Я не представляю...
Готов поклясться, я слышал, как у них стучали зубы! Уж не знаю, какие
они вояки, но заговорщики и конспираторы -- аховые. Самое время вмешаться.
-- Я вам скажу, что надо сделать, -- произнес я решительным тоном
бывалого конфидента.
-- Что?! -- воскликнули они дуэтом.
-- Если туннели обыскивают, значит из них надо убраться.
-- Отлично, -- пробормотал Флойд.
Идею, которая, на его взгляд, лежала на поверхности, парни восприняли
как откровение самого Бога Сражений.
-- Да! Уйдем, пока нас не обнаружили!
-- Уйдем из туннелей!
"Вот и чудненько, -- подумал я, -- а дальше посмотрим". Когда пауза
затянулась и я сообразил, что этим их вклад в общее дело ограничивается, я
задал крайне серьезный вопрос:
-- Значит, из туннелей уходим. Но куда? Опять наверх, что ли?
-- Нет! Все выходы под наблюдением.
-- Есть еще один путь, -- слегка оживился Дредноут. -- Вниз! Надо идти
вниз!
-- Да, в Агроутилизатор! -- подхватил Неутомимый, заражаясь его
энтузиазмом.
-- К делу, -- устало сказал я, совершенно не догадываясь, о чем идет
речь. -- Богу Сражений угодно, чтобы мы пошли этой дорогой.
Они припустили бегом, и мы поспешили следом. Свернули в очередной
туннель, где сияющий контур на стене означал металлическую дверь. Ни один из
провожатых не дотронулся до ручки; напрашивалась гипотеза, что дверь
заперта. Неутомимый прошел чуть вперед и остановился перед освещенной
клавиатурой, вмурованной в стену возле косяка.
-- Не смотреть, -- распорядился он. -- Код замка совершенно секретен.
-- Бобик, действуй, -- шепнул я.
ИРИНа отреагировала мгновенно: друг человека выпустил острые когти,
высоко подпрыгнул, вцепился в мою куртку и больно оцарапал мне ухо,
карабкаясь на голову. Я подавил искушение ойкнуть и вытянулся в струнку,
помогая песику считывать набираемый код.
Дверь со скрипом отворилась, искусственная зверюшка спрыгнула на землю.
Из проема дунул легкий ветерок, потянуло свежестью и летом. Здесь, в
подземелье? Оступаясь, мы двигались во тьме, пока не лязгнула дверь и не
зажегся свет. Мы находились в тесном зале перед винтовой лестницей. Не теряя
времени, Дредноут и Неутомимый направились вниз, и мы постарались не
отстать.
Когда меня замутило от бесчисленных витков, показалось дно. За
отворенной дверью сияли лампы. Моргая от рези в глазах, я тащился последним.
Миновал проем и оказался среди зреющей кукурузы. Испуганные нашим появлением
птицы захлопали крыльями и отлетели подальше, а в гуще стеблей мелькнуло
что-то маленькое и мохнатое. Я понимал, что мы никак не могли выбраться на
поверхность, разве что прошли насквозь всю планету. Не иначе это гигантская
пещера с мощными источниками света на потолке. Похоже, здешний народ и
впрямь не зависит от обитателей поверхности -- стоит ли удивляться, что Лига
даже не подозревала о его существовании?
Дредноут возглавлял шествие между рядами кукурузы. Было жарко и пыльно,
и усталость никуда от меня не делась, да еще вдобавок нахальная крошечная
мошка так и норовила залететь в нос. Я чесал его, чихал и вдруг уткнулся в
широкую спину Неутомимого.
-- Слава Дому и Счастью Выживания! -- провозгласил он.
-- Слава, слава и добро пожаловать, отважный Защитник, -- ответил
голос. Тонкий и приятный. Женский. Мы снова пошли вперед, и я, чихая и
почесывая нос, поравнялся с коренастой фигурой провожатого. На миг моим
глазам открылась мирная буколическая картинка: женщина и трое или четверо
детей мотыжат поле.
Да всего лишь на миг. Ибо в следующую секунду женщина увидела меня и
завопила:
-- День Вторжения!
Дальнейшее происходило с невероятной быстротой. Дети распластались на
земле, а она ухватилась за тяжелый пистолет, висящий на шее. Вскинула и
открыла огонь.
Мы попадали наземь быстрее, чем дети. Дредноут орал, пистолет трещал,
пули свистели и взрывались среди кукурузы.
-- Прекрати! Не надо! Это не Вторжение! Хватит! Хватит!
По-моему, женщина не слышала. Пытаясь отползти по черному пару, я
видел, как она исступленно нажимает на спусковой крючок: глаза выпучены,
белые зубы утоплены в нижней губе. От верной смерти нас спасала только
сильная отдача пистолета: от первого выстрела мушка вскидывалась на дыбы, и
почти вся очередь уходила в зенит.
Это закончилось так же внезапно, как и началось. Дети исчезли.
Неутомимый, вырвав у женщины пистолет, хлопал ее по спине, чтобы унять
истерические рыдания.
-- Отличная выучка, -- одобрил Дредноут. -- Неподступная -- прекрасная
женщина и хорошая мать...
-- И, к счастью для нас, никудышный снайпер, -- добавил я. -- Тебя не
затруднит объяснить, что произошло?
-- Тренировка. Выживание. За многие поколения это превратилось в
инстинкт. Пока в Галактике -- война, мы жаждем только мира. Мы выживаем.
Пусть другие истребляют себя, но мы выживем во что бы то ни стало!
Тирада обещала перейти в проповедь, но я помешал этому.
-- Стоп! Одну минуточку. Со времен Раскола и Галактических войн прошло
несколько веков. Сейчас повсюду мир.
Он опустил кулак, стиснутый до белизны в суставах, вздохнул, снова
поднял и почесал им нос.
-- Я знаю. И не только я. Но большинство не хотят смотреть правде в
глаза. Не может. Нас слишком учили выживанию -- и ничему другому. Никто и
никогда не готовил нас к жизни без войны. Без угрозы вторжения. Кое-кто
собирается, думает... О будущем. Мы выбрали предводителя... а большего я
тебе не открою. Не смею.
Он умолк. К нам бегом вернулся Неутомимый.
-- Пришла депеша: пора уходить. Зона поиска расширена. Если не будем
мешкать, обгоним преследователей и доберемся до явки. Поспешим!
Мы поспешили, хотя я уже еле переставлял ноги. Оказывается, подниматься
по винтовой лестнице гораздо труднее, чем спускаться. От Флойда не укрылось,
что я еле дышу, и если бы он не тащил меня за собой, я бы не осилил
восхождение.
И снова -- в темные туннели. Я весьма туманно осознавал присутствие
двух заговорщиков, Флойда и семенящего Бобика. Когда же мы наконец
остановились, я сполз по стенке. Стоит ли ждать, когда подействует яд? Лучше
умереть не сходя с этого места.
-- Вы останетесь здесь, с Дредноутом, -- распорядился Неутомимый. -- За
вами придут.
Мы прождали несколько минут, и за это время наш часовой не ответил ни
на один вопрос.
-- Продолжать движение! -- скомандовал кто-то из темноты. Мы
подчинились. И вошли в тускло освещенный зал, хотя по началу свет нашим
привыкшим к темноте глазам казался невыносимо ярким. В зале наличествовал
стол, за ним лицом к нам восседало полдюжины молодых людей, наряженных по
той же моде, что и наши проводники.
-- Стойте здесь, показал Неутомимый, затем они с Дредноутом подсели к
своим.
-- Как насчет стульев?
Вопрос остался без внимания. Бобик, уязвленный не меньше моего,
запрыгнул на стол и гавкнул, но чтобы не угодить под кулак, был вынужден
мигом соскочить на пол.
-- Заткнитесь, -- предложил один из гостеприимных хозяев. -- Мы ждем
приказа. Альфамега, мы здесь.
Все повернули головы и уставились на стол, посреди которого лежала
красная коробочка. Обыкновенная пластиковая коробочка, ничем не
примечательная, кроме зарешеченного отверстия в боку.
-- Двое Внешних, о которых вы докладывали, тоже здесь? --
поинтересовалась коробка ровным механическим голосом, несомненно,
пропущенным через искажатель речи.
-- Да.
-- Внешние, я обращаюсь к вам. Мне доложили, что вы прибыли, разыскивая
похищенный предмет.
-- Все верно, говорящая коробка.
-- Каково предназначение этой вещи?
-- Это ты нам скажи. Ты же его стибрила. -- Меня уже подташнивало от
всей этой муры с Плащами и кинжалами.
-- Ты ведешь себя неподобающе. Отвечай на вопрос или будешь наказан.
Я набрал полную грудь воздуха... и прикусил язык.
-- А что, меня устраивает, -- весело произнес Флойд, тоже сытый по
горло.
Уж не знаю, к чему бы привела дискуссия, если бы в эту самую минуту не
зазвучал частый топот и в зал не влетел юноша с диким ужасом в глазах.
-- Тревога! Рядом патруль!
Истерическую ноту в его голосе усилило буханье множества ног. И тут же
выяснилось, что заговорщики, по крайней мере, об одном позаботились -- об
отходе. В стене отворилась потайная дверь, и возле нее тотчас возникла
давка. Вновь прибывший, должно быть, предвидел такую реакцию -- он кинулся к
выходу в числе первых.
У меня на пути оказался стол. Я перевалился через него, подскочил к
двери, но она лязгнула перед носом. Я дал ей пинка, однако толку не добился
и оглянулся не притихшую коробочку.
-- Альфамега, говори! Как отсюда смыться?
Коробка затрещала и вспыхнула, растекшись пластмассовой лужицей.
-- Спасибо, -- сказал я.
-- А что, другого выхода нет? -- полюбопытствовал Флойд.
-- Пока не вижу.
Топот раздался совсем рядом. Пока я выуживал из кармана газовую
гранату, в зал ворвалась лавина вооруженных людей.
Пришлось заняться ею вплотную. Флойд повалил первых трех, я сцепился с
двумя следующими. Дело приняло серьезный оборот: подбегали все новые
солдаты. Кое-кто носил панцирь, и все без исключения -- островерхие шлемы с
прозрачными забралами. Стрелять они не пытались, зато с удовольствием
размахивали винтовками, точно дубинами.
Кто-то славно двинул меня по затылку, я зашатался и рухнул. Прежде чем
они накинулись, я увидел Бобика -- он как паук вскарабкался по стене и исчез
во мраке под потолком. Тут меня еще разок треснули по черепу, и я тоже
погрузился во мрак. Надо сказать, не без удовольствия.
-- Джим, тебе не стало лучше? -- донеслось издалека, и я ощутил на лбу
что-то влажное и прохладное.
-- Шбша... -- выдавил я. Или что-то вроде. Пожевал пересохшими губами и
открыл глаза. Перед ними раскачивалась мутная физиономия Флойда. Он снова
положил мне на лоб мокрую тряпку. В жизни не испытывал ничего приятнее.
-- Ты здорово схлопотал по затылку, -- объяснил он. -- А мне не так
круто досталось.
Я хотел было спросить: "Где мы?" -- но вовремя сообразил, что не стоит
задавать глупые вопросы, когда и так все ясно. В данном случае хватило
одного намека, чтобы понять все -- решетчатой двери. Я сел. Боже, какая
пытка! Флойд подал пластмассовую чашку с водой. Я, булькая, осушил ее и
протянул обратно -- хочу, мол, еще. Потом ощупал карманы и швы брюк.
Напрасная надежда: все припрятанное оружие исчезло.
-- Ты собак тут поблизости не видал?
-- Не-а.
Вот, значит, как? Получил по башке. Угодил в плен. Брошен в беде лучшим
другом человека. И все это -- в земных недрах, где челюстефон, скорее всего,
бесполезен. На всякий случай я стиснул зубы и воззвал о помощи, но не
услышал даже треска статики.
-- Ничего, могло быть и хуже, -- бодро заявил Флойд, и мне захотелось
его пристрелить. Но я не успел даже послать его к черту. К решетке подошел
человек, и Флойд получил заслуженную отповедь:
-- Будет и хуже. Вы моментально умрете, если попытаетесь дотронуться до
меня или до Смертомата. Ясно?
Я оглядел его повнимательней. Седой, лицо суровое, одет по здешней
моде, то есть в полевую форму; на голове островерхая каска, с той лишь
разницей, что шпиль -- золотой, со стилизованными крылышками. Тюремщик
шагнул в сторону, чтобы продемонстрировать нечто мобильное и крайне опасное
на вид, этакую коллекцию смертоноснейшего оружия. Стволы, палицы, шурикены,
ножи и металлические зубы. Зубы-то зачем? Чтобы разорвать нам глотки?
Выяснять почему-то не хотелось.
-- Идите за мной.
Надзиратель повернулся и отошел. Мы с Флойдом выползли из камеры и
побрели за ним, строго соблюдая дистанцию. Позади лязгал, щелкал и
погромыхивал Смертомат.
Коридор в гнетущих серых тонах имел, по крайней мере, одну
положительную черту -- хорошее освещение. На стенах висели ряды фотографий
-- по всей видимости, одного и того же субъекта. Или разных угрюмых вояк,
отличающихся друг от друга разве что количеством шевронов и медалей.
Конвоир свернул в дверной проем между двумя шипастыми колоннами из
стали. Мы последовали его примеру, ни на миг не забывая о лязгающем позади
агрегате.
-- Впечатляет, -- сказал я, окинув взором громадный зал. Стены и пол --
в черном мраморе. За широченным окном -- военный лагерь, полощутся знамена,
марширует пехота, рядами стоят бронемашины. Поскольку мы находились глубоко
под землей, логично было предположить, что это проекция. Но она заслуживала
высшей похвалы.
Та же военная тематика легко прослеживалась на внутреннем убранстве:
люстры из авиабомб, цветочные горшки из пулеметных кожухов, гардины из
ветхих флагов. Все это вмиг навеяло на меня жуткую тоску.
Конвоир, не оглядываясь, приблизился к гигантскому столу и уселся в
единственное кресло с высокой спинкой. Властным жестом указал на два кресла
поменьше. Смертомат за нашими спинами лязгнул, щелкнул и зашипел, выпуская
пар. Мы сели.
Что-то ласково дотронулось до моей лодыжки. Я опустил голову и увидел
выдвижные захваты, обитые тканью. Зажужжали моторчики. Захваты сомкнулись
намертво.
Я всплеснул руками, на долю секунды опередив клешни, вынырнувшие из
подлокотников. Они щелкнули вхолостую.
-- Неразумно, -- упрекнул седовласый. Клацая, Смертомат приблизился ко
мне и упер в спину нечто твердое -- автоматный ствол, что же еще?
Клешни разжались. Я вздохнул и опустил руки. Не надо было вертеть
головой, чтобы убедиться: Флойд подвергся точно такой же процедуре.
-- Свободен.
Механизм-убийца беспрекословно убрался из зала, и огромная дверь
затворилась, отрезав нас от его дребезжания.
-- Я Командир, -- представился седой после того, как откинулся на
спинку кресла и раскурил большую зеленую сигару.
-- Это должность или имя? -- спросил я.
-- И то и другое. -- Он пустил к потолку голубое колечко. -- Я взял вас
в плен, потому что не хотел подвергнуться нападению. И не хотел говорить с
b`lh при посторонних. -- Он дотронулся до кнопки на столе и взглянул на
мерцающую фиолетовую лампочку. -- Теперь можно не бояться подслушивания.
-- Вы, наверное, собираетесь рассказать, кто вы и ваши приятели, откуда
вы тут взялись, и все такое прочее?
-- Безусловно. Мы -- выживисты.
-- Кажется, я что-то слыхал об этой компании.
-- Наверняка. В годы Раскола это название присваивали себе самые разные
общины, потому что оно многим нравилось. Но только мы по-настоящему за
служили его, ибо только нам удалось выжить.
-- Выживисты, -- раздумчиво протянул Флойд и добавил скороговоркой: --
"Группы людей, считавшие войну неизбежной и не верившие в способность
властей защитить их. Они покинули свои жилища и укрылись в подземных
бункерах с запасами пищи, воды, амуниции -- всего необходимого, чтобы
переждать любую катастрофу"... Не выжил никто.
-- Великолепно. Ты процитировал...
-- Карманный справочник по истории психов, культов и спасителей
человечества.
-- Великолепно. Конечно, это не относится к названию книги и последней
фразе цитаты. Мы постарались -- и выжили.
-- Вы даже малость перестарались. Войны Раскола давным-давно
закончились, в Галактике -- мир.
-- Отрадно слышать. Только другим этого не говори.
-- А почему? Нет, постой, дай самому догадаться. Чтобы они до скончания
века оставались стрижеными болванами -- ведь это полностью тебя устраивает.
Пока идет война или пока сохраняется ее угроза, власти держатся. В нашем
случае власти -- это ты и тебе подобные.
-- Прекрасная логика, Джим. Надо сказать, не всем по вкусу такой
порядок...
-- Мы встречались с теми, кому он не по вкусу. Это сопливые мальчишки,
ну, может, и кто-то из взрослых. Их не устраивает милитаристский статус-кво
и вечная война. Вероятно, им больше по нраву мирная жизнь в окружении родных
и близких. Но это -- если допустить, что у вас есть семьи.
-- Конечно, есть. В тишине и покое надежных жилых пещер. Мы их охраняем
и защищаем...
-- Но главным образом тратите время на игру солдатики и постановку
командных голосов.
-- Ты слишком придирчив. Мне это начинает надоедать.
Командир с усмешкой посмотрел на сигарный пепел и стряхнул его в
пепельницу, изготовленную, разумеется, из снарядной гильзы. Каким-то боковым
зрением я заметил шевеление чего-то черного, но не обернулся в ту сторону.
Самое время выйти на сцену Бобику.
-- Зачем мы тебе понадобились? -- спросил Флойд.
-- Я думал, это понятно. Надо выяснить, кто вы такие и много ли знаете
о нас.
Из-под стола к моим ногам метнулась тень, но Командир не мог этого
видеть. Тень, должно быть, поднялась по спинке кресла -- голос ИРИНы
прошептал мне на ухо:
-- Я проанализировала голоса участников прерванного совещания.
Восстановила обертоны, снятые искажателем речи, и теперь могу сказать, кто
называет себя Альфамегой...
-- Я уже знаю.
-- Что ты знаешь? -- осведомился Командир. -- С кем разговариваешь?
-- Да так, мысли вслух. Мысли о том, что ты не такой хитрец, каким себя
возомнил. Назвал меня по имени, а ведь мы еще не представились. Но если ты
присутствовал на собрании юных диссидентов, то, конечно, должен знать, кто я
такой. А я теперь знаю, кто ты. -- Я улыбнулся и спросил, выдержав долгую
паузу: -- Командир? Или Альфамега? Какое имя тебе больше нравится? Ведешь
двойную игру, не правда ли?
Глава 25
-- Я могу тебя прикончить, -- холодно вымолвил Командир. -- Глазом
моргнуть не успеешь. -- С этими словами он очень даже нервно раздавил окурок
в пепельнице.
-- Спокойствие, спокойствие, -- сказал я. -- Ведь ты притащил нас сюда
явно не с бухты-барахты. Почему бы не довести дело до конца и не объяснить,
какая помощь от нас требуется?
Командир хмурился; он выглядел сердитым и опасным. Как говаривала моя
матушка -- почему я все время ее вспоминаю? -- "свинобразы липнут на мед, а
не на уксус". Помягче надо, помягче.
-- Командир, ну что вы, право, -- залебезил я. -- Мы же за вас, только
мы, больше вам не на кого рассчитывать. Вы отлично знаете, чего хотите, а из
солдат никто не представляет себе истинной картины. Вы тут не единственный
начальник, но, похоже, только вас осенила идея устроить небольшой заговор.
Устроить по-своему. Вы потрудились на славу -- не знаю, кому еще под силу
такое. Мы готовы помочь... если, конечно, вы не против.
Хмурое выражение на лице Командира исчезло. Флойд, подражая мне,
улыбнулся и кивнул, но не сказал ни слова. Зажглась вторая сигара. Вверх
потянулся дымок. Курильщик благодушно кивнул.
-- Конечно, Джим, ты прав. Невероятная ответственность, постоянная
нагрузка на психику... А кругом -- одни болваны! Stulteguloj! Kretenoj!
Вековое кровосмешение и прозябание в норах не слишком хорошо отражаются на
умственных способностях. Поражаюсь, как мне самому хватило рассудка, чтобы
это заметить. Я так не похож на них, будто родился на другой планете --
этакое дитя гомо сапиенс в пещере неандертальцев.
Мне это показалось знакомым. Не родился еще "сильная рука", диктатор,
военачальник, который не считал бы себя венцом творения.
-- Да, сэр, вы не такой, как все, -- подхватил Флойд чуть ли не
застенчиво. -- Я это понял, едва вы заговорили.
Похоже, мы с Флойдом учились в одной школе. Правда, раньше мне
казалось, он лишь скользит по верхам. Выходит, ошибочка.
-- Так вы заметили? Впрочем, для Внешних разница, надо думать,
очевидна. Поверьте, мне было нелегко. Я даже к начальству обращался, выявлял
некоторые проблемы, предлагал решения... Как об стенку горох, честное слово.
И ведь молодежь не лучше. Хотя надо ей отдать должное -- она волнуется.
Особенно когда до нее доходит, как мало радости в простом выживании.
Поначалу это, конечно, занятно -- вызов обществу и все такое. Но через
денек-другой удовольствие сходит на нет.
-- Уж не беспокойство ли молодых навело вас на мысль о необходимости
вождя? -- спросил я.
-- Не сразу. Но я все чаще замечал, как младшие теряют уважение к
старшим. Только к ученым они пока относятся благосклонно. С их точки зрения,
одни лишь ученые делают что-то новое и нужное. Потому-то я и стал
Альфамегой. Меня считают молодым ученым. Мятежником, не способным идти в
одиночку наперекор ветхим идеям, наперекор устоям, а посему вынужденным
искать сочувствия среди людей его возраста и склада ума.
-- У меня руки затекли, -- улыбнулся Флойд. -- Нельзя ли ненадолго
снять железки?
-- Нельзя. Вы нужны мне там, где находитесь.
А ты переменчив, дружище. Куда девалась твоя теплота, и почему ты вдруг
затянулся с такой силой, что сигара затрещала и заискрилась?
-- Мы, выживисты, очень внимательно следим за событиями. На всей этой
планете. Создали наблюдательную сеть еще до того, как здесь опустился первый
ваш корабль. С тех пор мы ее расширяем и совершенствуем. Ни одна птичья
свара, ни одно падение полпеттона не ускользает от наших глаз. От моих глаз!
Потому что я наблюдаю за наблюдателями. Я наблюдал и заметил, что на поиски
археологической находки тратится уйма ресурсов и сил. За этим скрывается
что-то важное, и мне захотелось узнать, что именно. Я послал отряд похитить
ее и взорвать здание, чтобы замести следы. Мои люди справились великолепно,
преследования не должно было быть. И все-таки вы здесь. Меня интересует и
то, как вам это удалось. Поэтому рассказывайте, и побыстрей.
-- С удовольствием, -- откликнулся я. -- Мой друг Флойд и слыхом не
слыхивал ни о какой находке. Зато мне известно все. Ведь это я нашел ее
первым, а затем проник сюда по ее следу. Только я могу открыть принцип ее
действия, показать, какие удивительные чудеса она способна вытворять. Если
отведете меня туда, где она лежит, я с удовольствием продемонстрирую ее в
работе.
-- Почему бы и нет? Пойдешь со мной. Друг останется здесь в качестве
гарантии. Ты не против?
Он встал и положил ладонь на рукоять грозного оружия, висевшего у него
на боку.
-- Ну, конечно. Флойд, ты уж извини. -- Я повернул голову к коллеге,
подмигнул левым -- не видимым Командиру -- глазом. -- Я знаю, ты бы охотно
пошел со мной и подсобил, но -- увы! Так что жди здесь и ничего не бойся.
Никто тебя не тронет, можешь положиться на слово Джеймса Бобика диГриза.
-- Все будет в норме, Джим. Позаботься лучше о себе.
Оставалось лишь мысленно скрестить пальцы и надеяться, что из смеси
туманных и прозрачных намеков Флойд сумеет вычленить суть. Отворилась дверь,
за моей спиной зашипело, залязгало, заклацало. Кресло разомкнуло оковы. Я
помассировал затекшие руки и медленно, осторожно поднялся. Смертомат, злобно
полыхая оранжевыми глазками, махнул в сторону двери закопченным раструбом
огнемета.
Я вышел из зала за Командиром Альфамегой, оставив Флойда в плену у
кресла. Уповая, что ненадолго. Все будет зависеть от того, правильно ли
Бобик-ИРИНа расшифрует мою прощальную речь. Мы с Командиром прошли по
широкому коридору, украшенному портретами героев. Дружелюбно улыбаясь,
спутник приподнял над кобурой пистолет, а затем позволил ему скользнуть
обратно.
-- Если хоть словом обмолвишься о нашем разговоре, от тебя останется
мокрое место. Уяснил?
-- Вполне, спасибо. Не произнесу ни звука, сэр, можете на меня
положиться. Только взгляну на находку и объясню принцип действия. И все.
Может, я и улыбался, но в душе был мрачнее тучи. Джим, сказал я себе,
ты увяз, что твой свинобраз в яме с кагалом. Прискорбно, однако выбирать не
из чего.
Идти пришлось долго; я снова притомился. И клятвенно пообещал себе уйти
в длительный отпуск, как только все закончится. Если закончится.
Отворилась последняя дверь, и мы вошли в лабораторию -- из тех, которые
ни с чем не спутаешь. Кругом пульты, провода, скворчащие реторты и
престарелые ученые мужи в белых халатах. При виде начальства они
верноподданно лупили себя в грудь -- это напоминало барабанную дробь -- и
почтительно расступались, пропуская нас к лабораторному столу. На нем, все в
проводах и "крокодилах" тестеров, возлежало творение иной расы. Я хлопнул
себя по лбу и пошатнулся.
-- Кретины! Что вы сделали с кагалятором?! Если включили -- нам всем
крышка!
-- Нет! Не включали! -- пискнул дряхлый ученый и в страхе посмотрел на
Командира. Тот презрительно усмехнулся.
-- Болваны! Все как один! А ну, отвечайте этому Внешнему, чем вы тут
занимались? Только он знает, на что годится устройство.
-- Спасибо! Спасибо! Конечно, конечно, как прикажете. -- Старый пень
повернулся ко мне и показал дрожащим пальцем. -- Мы всего лишь просветили
его рентгеновскими лучами и начертили схему. Она очень сложная, да вы и сами
знаете. Однако... -- Он вспотел и смущенно огляделся по сторонам. -- Когда
мы пытались проверить цепь, что-то сработало...
-- Сработало?! Если вы его включили, этой планете каюк! А ну,
показывайте!
-- Нет, что вы, ничего страшного не случилось. Просто объект поглотил
электрический ток из нашего тестера. Мы даже не сразу заметили, а как только
спохватились, прекратили...
-- Так что же вы заметили? -- Голос Командира напоминал скрежет
напильника по стальной заготовке.
-- Сейчас, сэр, сейчас расскажу. Отвалилась панель и открыла вот этот
тайник. А в нем -- лампочки. Вот и все. Только лампочки...
Охваченные любопытством, мы все подались вперед. Да, тайничок имел
место. И внутри него -- четыре светящиеся выпуклости. Зеленая, красная,
оранжевая и белая.
-- Что это значит? -- Пальцы моего инквизитора крепче сжали рукоять
пистолета.
-- Ничего особенного. -- Я даже зевнул, подчеркивая, что не стоит
волноваться из-за таких пустяков. -- Просто этот тестер протестировал ваш.
Я беспечно ткнул пальцем в сторону сияющих лампочек и ощутил, как в бок
уперся ствол пистолета.
-- А по-моему, ты несешь околесицу. А ну, говори правду, или ты --
труп!
Бывают в жизни секунды, которые легко перепутать со столетием. Вот он,
именно такой случай. Командир злобно таращился на меня. Я прикидывался
невинной овечкой. Ученые, разинув рты, пялились на начальство. Смертомат
ждал в дверном проеме, лязгая и шипя о чем-то своем. Возможно, ему просто
хотелось кого-нибудь прикончить. Время остановилось, надо мной нависла
вечность.
Чтобы пересчитать возможные пути к спасению, мне хватило пальцев одной
руки. Еще и лишние остались. Штук пять.
-- Правду? -- переспросил я. -- Да ради Бога... -- И умолк. А что тут
скажешь, как успокоить маньяка? Сейчас как бабахнет...
Бабахнуло. По лаборатории с лязганьем и клацаньем разлетелись обломки
Смертомата.
Как вы догадываетесь, это привлекло всеобщее внимание. А через
мгновение раздался возглас:
-- Джим! Ложись!
В дверях возник Флойд с неописуемым, но грозным на вид оружием
наперевес. Бобик сделал свое дело -- освободил его. А Флойд позаботился о
Смертомате.
Командир молниеносно развернулся, вскинул пистолет...
А я не упал, как советовал опытный в таких делах товарищ. Не упал, ибо
подвергся приступу безумия. Слишком уж часто последнее время меня бросало из
огня да в полымя. Вертело, крутило, сбивало с толку, а теперь еще пинком под
зад толкнуло к...
К чему?
Лампочки археологической находки манили таинственным мерцанием, и мой
палец потянулся к ним. Будто по своей воле.
Зачем?
Чтобы коснуться одного из разноцветных огоньков. А то зачем же?
Которого?
Что означали эти цвета для древних нелюдей -- создателей загадочной
штуковины?
У меня не было ни малейшего представления.
Но зеленый свет всегда говорил мне: "Иди".
Истерически хихикая, я ткнул пальцем в зеленую лампочку...
Глава 26
Вроде бы ничего не произошло. Я отдернул палец и посмотрел на огоньки.
Потом на Командира с обнаженным пистолетом. И удивился. Почему это чудо
допотопной техники еще не выстрелило?
Затем взглянул на вояку повнимательней. И обнаружил, что он не
шевелится. Его будто паралич хватил. Стоит каменным истуканом, глаза
стеклянные, на физиономии застыла злобная гримаса.
Подобным же образом вели себя и остальные. Флойд замер в дверном проеме
с пистолетом на изготовку и ртом, разинутым в крике. У его ног я только
сейчас обнаружил Бобика. Меня окружали ученые в самых немыслимых позах.
Простертые руки, поднятые ноги, открытые рты. И -- ни звука! Живы или
мертвы? Мир превратился в стоп-кадр, и только я не попал к нему в плен.
Я двинулся к Командиру -- избавить от пистолета -- и увидел, что он с
силой давит на спуск. С каждым шагом я все отчетливей ощущал, как воздух
противится моим движениям, густеет, твердеет -- и вот я словно тщусь пройти
сквозь стену. Я не мог даже дышать -- воздух превратился в кисель и не желал
затекать в легкие.
На меня налетел страх -- и отпрянул, едва я шагнул назад. Снова все
нормально. Воздух как воздух. Я с удовольствием наполнил им грудь.
-- Эй, Джим, а ну-ка осади крышу! -- велел я себе, и этот приказ
оглушительным воплем разлетелся по безмолвному залу. -- Что-то происходит.
Что? Началось оно, когда ты дотронулся до зеленой лампочки. Это связано с
находкой!
Я воззрился на нее. Постучал по ней кулаком. Науськал мозги на
гениальное прозрение. Поймал!
-- Тахионы! Их излучает эта штуковина... Мы об этом знаем -- по ним ее
выследила ИРИНа. Тахионы -- частицы времени...
Агрегат действует -- я его включил, нажав на лампочку. Зеленый --
значит путь открыт. Куда?
Стазис или скорость. Либо я ускорился, либо мир замедлился. А как
определить разницу?
С моей точки зрения, все вроде бы притормозило, даже остановилось.
Находка что-то такое делает, излучает хронополе или прекращает движение
молекул. Короче говоря, в один миг замораживает все кругом. Куда ни глянь,
везде остановилось время, и только в непосредственной близости от устройства
этого не случилось. Я подступил еще ближе, погладил его.
-- Ах ты, миленькая машинка времени.
Хроно-замедлялка-тормозилка-прекращалка и что там еще? Фокусница ты моя! Как
же мне теперь быть, а?
Она не соизволила ответить. Да я и не рассчитывал. Моя проблема, мне и
решать. Придется потратить немного времени на раздумья. Невелика беда: у
меня теперь-- все время мира. Но рано или поздно придется что-то сделать.
Скорее всего, нажать на кнопочку другого цвета. Или же так и стоять, тупо
глазея на машинку и ожидая смерти от жажды, голода или чего-то подобного.
Ну, Джим, какая лампочка нам больше нравится?
С зеленой все ясно -- в ретроспективе, разумеется. Я ее выбрал, когда
ребром стоял вопрос: быть или не быть? Сейчас я вовсе не уверен, что
поступил правильно. Я поднял руку... и опустил. Полным-полно времени, чтобы
решать, я же -- сама нерешительность. Зеленая означает: иди, трогай,
стартуй. Может быть, красная -- это "стоп"? Может быть. А как насчет белой и
оранжевой?
-- Что, Джимми, не по зубам орешек? -- Хотелось произнести это весело,
но получилось -- обреченно и плаксиво. Я хрустел пальцами; я не знал, как
быть. Потом замер и взглянул на пальцы так будто ответ был напечатан на них.
Но увидел только грязь под ногтями.
-- Рано или поздно ты выберешь, Джим. Уж лучше рано, пока нервы целы.
-- Я поднял руку... и отдернул. Кажется, я опоздал -- нервы уже ни к черту.
-- Джим, не раскисай! -- Я схватил себя за шиворот и со злостью
встряхнул что было сил.
Не помогло. Ни капельки. Ну что ж, тогда русская рулетка? Почему бы и
нет? Не гадать же целый век на кофейной гуще? Я снова выпрямил палец и дал
себе слово дотронуться до той лампочки, на которую придется конец считалки.
-- Эне, бене, раба, квинтер, финтер...
Я так и не выбрал лампочку, ибо в самый ответственный момент из
коридора донеслось шарканье.
Движение?!
В мире, где застыло все и вся?
Я развернулся в прыжке, вскинул руки, принимая защитную стойку. Затем
опустил их, внимая шагам, звучавшим все громче. Они приближались к дверному
проему...
Они прогремели рядом с окаменевшим Флойдом...
-- Чудовища! -- завопил я, шарахаясь назад. -- Нелюди!
Будь моя воля, я бы умчался сломя голову.
Две жуткие металлические твари. Раздвоенные конечности, многогранные
черепа, пылающие глаза, когтистые пальцы. И все это приближалось ко мне.
Остановилось. Протянуло руки к головам...
Нет! Не к моей. К своим. И принялось их отвинчивать. Я расслышал
булькающий вопль и не сразу сообразил, что он вырвался из моего горла.
Отвинтило, отделило, подняло...
Съемные шлемы. На двух совершенно человеческих физиономиях читался
неподдельный интерес. Я уставился на них с таким же точно выражением. И,
несмотря на коротко подстриженные волосы, признал в одной из них женщину.
Она улыбнулась и сказала:
-- Wes hal? Eltheodige? Ac hva bith thes thin freond?
Я лишь беспомощно заморгал, не поняв ни слова. Пожал плечами и
улыбнулся -- надеюсь, беспечно. Второй гость покачал головой.
-- Unrihte tide? Unrihte edge? To earlich eart thu icome?
Хватит с меня этой тарабарщины!
-- Слушайте, а как насчет эсперанто? Я имею в виду старый, добрый и
простой язык. Второй язык Галактики, между прочим.
-- О чем разговор. -- Девушка улыбнулась беспечно и белозубо. -- Я --
Веста Хронотиктак, мой спутник -- Отред Хронотиктак.
-- Супруги? -- осведомился я понятно по каким соображениям.
-- Нет. Сводные брат и сестра. А ты? У тебя есть какое-нибудь имя?
-- Да, естественно. Джеймс диГриз. Но все зовут меня Джим.
-- Рада познакомиться, Джим. Спасибо, что нашел и включил хронобур. Мы
его сейчас заберем.
Она двинулась к изделию иной расы. Теперь я знал, что оно называется
хронобуром. Знал и еще кое-что. Я заступил ей дорогу и сказал:
-- Нет.
-- Нет? -- Ее прелестный лобик пошел складками, а Отред вмиг насупился.
Я чуть развернулся, чтобы держать его в поле зрения.
-- Если "нет" звучит для вас слишком категорично, могу выразиться
помягче: будьте любезны, погодите минутку. Разве не вы только что
поблагодарили меня за обнаружение этой вещи?
-- Я.
-- Стало быть, кто-то ее потерял, а теперь она найдена благодаря мне.
Разве я не достоин пустяковой ответной услуги? Я имею в виду объяснение.
-- Джим, нам ужасно жаль, но информировать темпоральных аборигенов
строго-настрого запрещено.
Не очень-то деликатно, подумал я. Какое счастье, что я такой
толстокожий!
-- Послушайте, -- начал я проникновенно, -- перед вами абориген,
который уже знает довольно много. В моем распоряжении -- хронобур,
устройство для бурения времени. Похоже, вы с братцем не совладали с
управлением и даже потеряли инструмент во времени и пространстве. Это весьма
неприятно, поскольку вы забыли предупредить о своей деятельности аборигенов
того отрезка времени, который изучаете.
-- Как ты... с чего ты взял? -- спросила Веста. "Молодчина, Джим.
Может, по части лингвистики они здорово продвинулись, но уж по части
воображения и дедукции где им с тобой тягаться? Продолжай в том же духе".
-- Когда мы, аборигены, обнаружили хронобур, то приняли его за изделие
давным-давно, тысячелетия назад, исчезнувших нелюдей. Правда, как это
нередко случается, оказалась гораздо проще. Хронобур попал к нам из
прошлого, выйдя по какой-то причине из-под вашего контроля.
Я стрелял наугад, однако, судя по их ошарашенным физиономиям, попадал в
точку.
-- Итак, не подчиняясь управлению, он все глубже уходил в прошлое. Пока
не сел источник энергии. А без излучения засечь его невозможно. Вы решили,
что он погиб. Вот почему все так всполошились, когда штуковина напомнила о
своем существовании. И вас послали на поиски.
-- Ты... ты читаешь мысли? -- придушенно выговорила Веста.
Я решительно кивнул.
-- В моей эпохе сильно развито искусство психической телепатии. Хотя
очевидно, что все сведения об этом изъяты из ваших банков информации. Сейчас
я перестану читать в умах, потому что понимаю, как неприятно, когда к тебе в
мозги забирается посторонний. -- Я отвернулся, ущипнул себя за лоб и снова
повернулся к ним. -- Все, кончено. С этой минуты -- общение посредством
речи.
Ошеломленные гости из будущего переглянулись.
-- Пожалуйста, говорите, теперь я не знаю, о чем вы думаете. Чтобы
понимать друг друга, нам придется облекать мысли в словесную форму.
-- Знать о путешествиях во времени запрещено, -- сказал Отред.
-- Не моя печаль. Это вы потеряли хронобур, а не я. Вам следует
уяснить: я знаю почти все. И не только я, но и все мои собратья по
телепатии, которые сейчас слушают мои мысли. Но мы клянемся молчать. Если
необходимо, чтобы ваша тайна осталась тайной, так и будет. Но для этого
потребуется ваша помощь. Посмотрите вокруг. Видите этого мерзкого типа в
рогатом шлеме? Он вознамерился убить меня. Входя в это помещение, вы,
наверное, переступили через обломки вооруженной до зубов и очень
смертоносной машины. Переступили? Если да, кивните. Хорошо. Эта чертовка
хотела прикончить меня и моего друга, но он разделался с ней раньше. Так что
выключить хронобур и улизнуть вместе с ним -- это не выход. Вы оставите за
собой опасную, я бы даже сказал, чреватую гибелью ситуацию.
-- Что же делать? -- спросила Веста, положив ладонь мне на руку.
-- Во-первых, помогите нам с другом бежать отсюда, пока не закончился
временной стазис.
-- Это в пределах возможного. -- Отред кивнул.
-- Значит, договорились. Во-вторых, мне понадобится другой хронобур,
чтобы вернуться с ним...
-- Исключено! Запрещено!
-- Сделай милость, дослушай до конца. Вернуться с недействующим
хронобуром. С хорошей подделкой которая всех убедит, что вы тут ни при чем.
Уловил?
-- Нет.
Похоже, нашим потомкам удалось вывести породу тупиц. Или людей-роботов,
лишенных воображения и тому подобного. Я сделал глубокий вдох.
-- Послушайте! Я хочу, чтобы вы поняли: здесь в моем времени, на слуху
у всех ученых появление некоего загадочного предмета, похожего на ваш
хронобур. Только они считают его изделием нечеловеческой расы из далекого
прошлого. Зачем же их разубеждать, а? Никто и не заподозрит, что вы потеряли
в прошлом свой прибор. Попросите техников вырезать имитацию из камня
возрастом не меньше миллиона лет. Мы выдадим ее за оригинал, тайна будет
сохранена, честь -- спасена, все хорошо, что хорошо кончается.
-- Прекрасная идея. -- Откуда-то из недр бронекостюма Веста извлекла
микрофон. -- Сейчас же и закажу. Через секунду-другую копия будет...
-- Погоди. Я хочу попросить еще об одном пустячке. Чтобы ученые не
заподозрили подделки, дубликат должен кое-что делать. Вмонтируйте в него
простенькое устройство, которое самоуничтожится после одной-единственной
операции. Уверен, с этим у ваших технарей проблем не возникнет.
Я потратил еще немного времени, убеждая тугодумов из грядущего. В конце
концов они скрепя сердце уступили. Копия внешне ничем не отличалась от
оригинала. Мерцая, она овеществилась перед нами и повисла в воздухе. Отред с
негромким хлопком вырвал ее из пустоты и вручил мне.
-- Чудненько. -- Я зажал штуковину под мышкой. -- Ну что, можно идти?
Они кивнули и надели шлемы.
Первым делом я велел своим темпоральным друзьям снять стазисное поле с
руки Флойда. Надо было его разоружить -- подобно Командиру, он жал на спуск.
Господи, в каком жестоком мире мы живем! Я сунул пистолет за пояс и кивнул
темпотехам.
Надо отдать должное рефлексам Флойда -- он мигом сориентировался,
развернулся и саданул по отредовой шее ребром ладони. Но замер, едва я
крикнул: "Стой!"
-- Успокойся, Флойд, это друзья. Ужасные с виду, но добрые внутри. Они
помогут нам отсюда выбраться. Обернись, и ты увидишь, что все наши недруги
замерли в нерешительности. Так они и простоят, пока мы не окажемся в
безопасности. Весточка, будь лапушкой, дотронься волшебной палочкой вон до
того комка меха. Он нам еще пригодится.
-- А в чем дело-то? -- спросил, озадаченно моргая, Флойд. -- Что тут
творится, черт возьми?
-- По-моему, небольшое объяснение не повредит, -- заметила ИРИНа, а
Бобик сердито залаял.
-- Для начала, -- уточнил Флойд.
-- Непременно. Как только выберемся. Пожалуйста, идите первыми.
Я обернулся, чтобы поблагодарить темпоральных спасителей, но они уже
исчезли. Какое там воображение -- хорошими манерами и то обделены, бедолаги.
Похоже, исчезая, они прихватили с собой стазисное поле -- я вдруг услыхал
наши шаги. Охваченный страхом, я оглянулся... Нет, все в порядке, поле
действует, среди безмолвных силуэтов угадывается Командир со злобным оскалом
на лице и пистолетом в руке.
-- Пора смываться, -- сказал я, -- поскольку неизвестно, как долго эти
негодники простоят столбом. Вперед!
-- Объясни! -- воскликнул Флойд, пребывая, надо сказать, не в лучшем
расположении духа.
-- Одну секунд очку, -- решил поволынить я. И обмер. Так как на ум
пришла ужасная мысль. Пока мы тут развлекались со временем, возможно, и оно
развлекалось с нами? В частности, со мной? Как насчет скорой кончины от
ядовитого зелья? Рука дернулась к черепу-компьютеру, но он, разумеется,
исчез вместе со всем снаряжением. Сколько дней я потерял? Что, если отрава
уже взялась за дело? Вдруг я умираю?..
Дрожа и потея, я выронил псевдохронобур и сгреб в охапку синтетического
пуделя.
-- ИРИНа! Бобик работает на передачу?
-- Конечно.
-- Сколько времени... то есть, который сейчас день? Нет! Отставить.
Свяжись с адмиралом. Спроси, сколько мне осталось? Когда конец? Пожалуйста,
побыстрее! Не надо вопросов. Он все поймет. Действуй! И поживей!
Время, скажу я вам, едва переставляло ноги. Флойд помалкивал -- должно
быть, уловил в моем голосе отчаяние. Проползла секунда, минута, столетие...
Наконец-то! ИРИНа справилась -- добилась чистой слышимости. Бобик вдруг
заговорил голосом адмирала Стинго.
-- Джим, старина, как я рад тебя...
-- Не надо слов. Слушай. Я не знаю, который нынче день. Сколько еще у
меня времени?
-- Понимаю, Джим, я бы тоже волновался на твоем...
-- Ты не на моем месте, я и впрямь волнуюсь, отвечай, или при первой же
возможности я тебя медленно прикончу. Хочешь знать, как?
Я вдруг обнаружил, что не могу продолжать -- задыхаюсь.
-- Извини, я хотел сказать: не беспокойся. Яд -- не проблема.
-- Ты добыл противоядие?
-- Нет, но тридцатый день уже миновал. Два дня назад.
-- Два дня назад?! Значит, я уже труп?
Нет! Мозги сорвались с цепи, побесились на воле и вернулись в конуру.
Тридцать дней позади. Противоядия нет. Я жив.
-- Значит, яд с месячной отсрочкой... -- Я слышал, как скрежещут мои
зубы. -- Лажа, да? Значит, с самого начала вы ломали комедию?
-- Боюсь, это так, Джим. Прошу прощения. Но ты должен поверить: я до
последнего дня абсолютно ни о чем не подозревал. Всей информацией располагал
только один человек. Который задумал операцию.
-- Адмирал Бенбоу!
-- Боюсь, я не вправе разглашать эти сведения.
-- Незачем. Шила в мешке не утаишь. Адвокат, угостивший меня ядом,
поступил, как ему было приказано. За деньги адвокаты что хочешь сделают.
Бенбоу -- главный, стало быть, он и придумал фокус с отравой, чтобы держать
меня на коротком поводке.
-- Возможно, Джим. Возможно. -- Даже посредничество псевдопса не
сглаживало неискренности, уклончивости в адмиральском тоне. -- Но тут уже
ничего не поделаешь. Все в прошлом. Лучше забыть. Согласен?
Я кивнул, подумал и улыбнулся.
-- Согласен, адмирал. Почему бы и впрямь не забыть? Все хорошо, что
хорошо кончается, кто старое помянет, тому глаз вон. Забудем.
"До поры" -- но вслух эту существенную поправочку я не высказал.
-- Джим, я рад, что ты все понимаешь. Значит, без обид?
Я выронил пса, повернулся и радостно хлопнул Флойда по плечу. Затем
нагнулся и поднял псевдоархеологическую квазинаходку.
-- Мы победили, Флойд! Мы справились. По пути я тебе все расскажу. Со
всеми подробностями. А пока обрати внимание на главное: мы живы, и находка у
нас. Задание выполнено. Ну, а теперь веди нас, верный Бобик, ты же запомнил
дорогу. Но не торопись, ибо такие денечки, как нынешний, выдаются нечасто.
Я зверски проголодался и хотел пить. Однако сильнее всего меня изводила
иная жажда... Мести? Нет, мщение -- не выход. Но если не месть, то что?
Настало время для небольшого сведения счетов, для маленькой внеплановой
разборки.
Меня нисколько не позабавил розыгрыш с ядом. И перед тем как над
последней "i" будет поставлена точка, перед тем как археологическая находка
скажет нам последнее "прости", я позабочусь о том, чтобы свершилось
правосудие. По моим законам.
Глава 27
-- А теперь, Флойд, неси его ты, ладно? -- попросил я напарника, вручая
ему хронобур. Мы оставили позади последний освещенный туннель и теперь
целиком зависели от памятливости ИРИНы. -- Я маленько притомился.
-- Не удивляюсь. Но и ты пойми: у меня нервы на пределе. Так
выкладываться, а потом не найти еще чуть-чуть силенок, чтобы объяснить, в
чем дело -- да что ты, ей-богу? Я же ни черта не соображаю! Помню, как
долбанул Смертомат вот из той пушки, что у тебя за поясом -- мне ее Бобик
приволок. Потом кидаюсь в дверь, кричу тебе "ложись", собираюсь вырубить
Командира и вообще любого, кому захочется неприятностей...
-- Я помню то же самое. Бобик тявкнул и свернул из мглистого туннеля в
другой, еще более мглистый. Флойд знай себе брюзжал:
-- Потом жму на спуск, и вдруг пистолет оказывается у тебя, а рядом
стоят какие-то чудища -- не то люди, не то роботы, поди разбери... Таращусь
на лабораторию, а там все будто окаменели! Хоть бы шевельнулся кто!
Оглядываюсь -- а металлических тварей уж и след простыл. Зато возникло
чувство, будто я маленько того... Вот я и прошу: если ты мне друг,
расскажи-ка, что произошло. И поскорее.
-- Если б я знал! Я видел то же, что и ты. Ума не приложу, как все
это...
-- Ты должен знать! Ты ведь с ними разговаривал!
-- Да ну? Не помню. В башке туман какой-то...
-- Джим, со мной этот номер не пройдет. Вспоминай. А почему ты на
адмирала орал, а? Насчет яда и другого адмирала?
-- Ну, тут как раз все просто. Некие злодеи шантажом заставили меня
участвовать в этой операции! Сказали, что я отравлен и через тридцать суток
отброшу копыта, если не получу противоядия. И весь этот месяц, пока мы
гонялись за находкой, я вспоминал про яд и считал оставшиеся денечки.
Он несколько секунд помолчал.
-- Ну и скотство! А ты уверен?
-- Еще бы! Знаешь, я все-таки здорово вымотался, давай-ка отложим
ненадолго этот разговор и сосредоточимся на переставлении ног.
Понравилось это Флойду или нет, но он оставил меня в покое. Мне надо
было хорошенько пораскинуть мозгами, сочинить убедительную историю -- не
только для него, но и для военных. Я спотыкался от изнеможения и радовался,
что никто нам не мешает. Хотя как раз на такой случай я держал под рукой
пистолет.
Когда Бобик включил запорный механизм люка и в проеме показалось
голубое небо, я вздохнул с облегчением, возвратил оружие Флойду, а
оставшиеся силы употребил на подъем по лестнице. После чего рухнул со стоном
на землю и привалился спиной к стволу полпеттона.
-- Флойд, пистолет теперь у тебя, -- сказал я, -- так что можешь отдать
находку. ИРИНа, как насчет средств передвижения?
-- Будет. Как только вы поднялись на поверхность, я сообщила координаты
и теперь даю пеленг. Помощь идет.
Она не выдавала желаемое за действительное -- в небе появилась черная
точка и быстро превратилась в катер со старины "Беспощадного". Он сел с
характерным грохотом, заставив землю содрогнуться, и я не удивился, когда из
кабины выбрался капитан Тремэрн.
-- Поздравляю, Джим. -- Он протянул руку. -- Ты отлично справился.
-- Спасибо. -- Я поморщился, растирая кисть, побывавшую у опытного
костолома. -- Но не думайте, что это было просто.
-- Бог с тобой! Мы же вместе работали, неужели забыл? Ну что, избавить
тебя от этой штуковины?
-- Нет! -- воскликнул я и перепугался, услышав в своем голосе
истерический надрыв начинающего психа. А почему нет? -- Она побудет у
меня... до подробного объяснения принципа действия. До собрания.
-- До чего?
-- До собрания, которое вы устроите в Пентагоне. Я хочу, чтобы на нем
присутствовали все Стальные Крысы. Так сказать, последняя встреча. Мадонетта
еще не вернулась в свой тюремный офис?
-- Собирается. Но не улетит до твоего возвращения.
-- Верная боевая подруга! Еще я хочу, чтобы кроме нас присутствовали и
новые друзья.
-- Друзья? -- недоуменно переспросил Тремэрн. -- Что еще за друзья?
-- Во-первых, жирный головорез Свиньяр, король жлобистов. Во-вторых,
пригласите Железного Джона и его противоположность -- Мату. Можете и сами
прийти. Скучно не будет, обещаю.
-- Еще бы! Но, увы, невозможно. Ссыльнопоселенцы на территорию
Пентагона не допускаются.
-- В самом деле? А я-то думал, что вижу перед собой человека, который
собирается хорошенько почистить Лайокукаю.
-- Да, но...
-- Сейчас, капитан, самое подходящее время. На собрании я не только
отдам изделие иной расы и открою его тайну, но и расскажу всем, почему на
этой планете скоро все будет по-другому.
-- И почему же?
-- Приглашаю на собрание. Там и узнаете.
-- Нелегко будет его устроить, ох, нелегко...
-- Ничего, справитесь. -- Я показал на Флойда. -- Поинтересуйтесь у
него, что произошло у выживистов. Пускай адмирал Стинго изучит его рапорт.
Вы даже не представляете себе, сколько грязи на этой планете. Подготовьте
аргументацию, проконсультируйтесь с начальством, присмотрите за ним. -- Я
отдал поддельный хронобур -- И не будите меня, пока все не организуете.
Кое-как я забрался на катер. Опустил подлокотники на заднем ряду
кресел. Улегся и мгновенно погрузился в сон.
И вдруг обнаружил, что Флойд осторожно трясет мою руку.
-- Мы уже в Пентагоне. Будет встреча, как ты велел. Я заказал для тебя
завтрак и чистую одежду. Как управишься, приходи -- все уже в сборе.
Пожалуй, я слишком задержался в парилке и под горячим душем. Но в
результате не только настроение, но и больные мышцы претерпели чудесную
трансформацию.
Я не спешил. Собрание все равно состоится, ведь у них нет выбора, иначе
отказали бы под каким-нибудь предлогом. Чего проще? Лабораторные умники как
пить дать уже обломали зубы о находку. Флойд, наверное, изложил сумбурную
историю насчет прыжка с пистолетом и металлических незнакомцев. И в конце
концов заинтересованные лица неохотно пришли к заключению, что происшествие
в подземной лаборатории так и останется для них загадкой. Если, конечно, они
не обратятся ко мне за разъяснением. А получив его, скорее всего, решат, что
могут поступить со мной как им вздумается. В этом я нисколько не сомневался,
ибо знал цену их обещаниям.
-- Ладно, Джим, -- обратился я к мокрому отражению в зеркале, улыбаясь
и тщательно расчесывая волосы. -- Они получат что хотят.
Роль поводыря досталась Флойду. Мы нога в ногу прошли по коридорам в
конференц-зал.
-- Привет, ребята! -- весело поздоровался я с недружелюбной, мягко
говоря, аудиторией.
Только Мадонетта улыбнулась в ответ и помахала нежной рукой. Адмирал
Стинго был суров, капитан Тремэрн -- необщителен. Мата -- чересчур серьезна.
Флойд дулся, однако подмигнул, когда я глянул на него. Железный Джон и
Свиньяр рванулись вперед, злобно выпучив глаза и ощерясь -- не будь эта
парочка прикована к креслам, она бы растерзала меня в клочья. Я даже слегка
развеселился при виде нашего волосатого приятеля с забинтованной башкой и
лапой на перевязи. Перед ними на столе возлежала пресловутая археологическая
находка. Я подошел и уселся рядом с ней.
-- Расскажи нам про это устройство, -- взял быка за рога Стинго.
-- Не спешите, адмирал. Как я полагаю, ваши специалисты не добились
толку?
-- Сказали, что ему больше миллиона лет. И все.
-- Что ж, мне есть о чем рассказать. Но сначала хочу вам кое-кого
представить. Вот этот побитый парень с рыжей шерстью -- Железный Джон. Живой
символ культа, с которым вы собираетесь покончить. Джон -- маньяк-убийца, по
нему давно плачет "психушка". И по его раскормленному соседу тоже. Мне они
нужны лишь для того, чтобы вы увидели, какие уроды правят бал в мире,
превращенном во вселенскую помойку.
Улыбаясь, я подождал, пока стихнут ругань и фырканье, затем благодушным
кивком указал на пару нечистых.
-- Кто из присутствующих удовлетворен состоянием дел? Необходимо срочно
создать комиссию для защиты женщин и детей от произвола этих упырей. И здесь
вам очень пригодятся советы Маты. Мне кажется, с мужчинами на этой планете
надо разбираться отдельно. Уверен, многих из них вполне все устраивает. И
поделом. Но другие не заслуживают такой участи. Однако все это -- дело
будущего. А мы заглянем в прошлое, идет? Я знаю, вся моя команда скорбит об
уходе "Стальных Крыс" с эстрады. Мы дали последний концерт, спели последнюю
песню. Для банды дилетантов сработано неплохо. Посмотрите на нас хорошенько:
молодой уголовник, адмирал, специалист по рукопашному бою, а еще...
Мадонетта, кто ты на самом деле? Только не заливай про несуществующий офис
-- это не твой стиль. Все уже раскрыли карты, а как насчет тебя?
Она встала, хмуро глянула на меня... и улыбнулась.
-- Джим, ты заслуживаешь правды. Я действительно работаю в учреждении.
Оно называется Галаксиа Университато, я -- преподаватель на кафедре
археологии. Университет вложил в экспедицию кучу денег и, конечно, настоял
на участии своего представителя.
-- Профессор, я счастлив, что выбор пал на вас. Работать с вами было
одно удовольствие.
Я послал Мадонетте воздушный поцелуй, она поймала его на лету и вернула
обратно.
-- Я об этом не знал! -- Адмирал Стинго изрядно опешил. -- Мне начинает
казаться, что в этой так называемой операции по возвращению археологической
находки столько секретности и перестраховщины, что сам черт ногу сломит. Чем
глубже я закапываюсь, тем хуже она попахивает. И все острее ощущается аромат
Вонючки Бенбоу.
-- Кличка не проходит цензуру и будет выброшена из стенограммы, --
раздался из отворившейся двери знакомый до тошноты голос. -- Все, игры и
шутки в сторону. Сядь, диГриз. Теперь командую я.
-- Нисколечко не возражаю! -- с неподдельной радостью я повернулся к
вечно хмурому антиподу Стинго. -- Это слишком здорово, чтобы быть правдой.
Старый отравитель собственной персоной!
-- А ну, заткнись! Это приказ!
Стинго был потрясен.
-- Бенбоу! Что ж ты, подлец, через мою голову?.. Неужели даже я не все
знаю?..
-- Ты очень многого не знаешь. Но тебе известно гораздо больше, чем
посвященным инстанциям. Так что лучше замолкни, как этот жулик, и слушай.
-- Бенбоу, хватит молоть языком. -- Я вмешался скрепя сердце, ибо
ничего не обожаю так, как добрую адмиральскую потасовку. Но Бенбоу прав:
хватит веселиться, работать пора. -- Скажи-ка мне правду. Хотя бы для
разнообразия. Это ты придумал "угостить" меня ядом, да?
-- Конечно. Я умею договариваться с преступниками. Никакой веры, только
страх. И полный контроль. -- Ящеричьи губы растянулись в ледяной улыбке. --
Сейчас увидишь, как это действует.
Он щелкнул пальцами, и появился адъютант со знакомым свертком. Пасть
Бенбоу еще шире расползлась в земноводной ухмылке.
-- Неужели ты и впрямь размечтался, что я позволю тебе с ними уйти?
В мешке лежали три миллиона кредитов. Те самые, что я отправил на
хранение профессору фон Дайверу. Гонорар за смертельный риск, деньги, за
работанные честным трудом. И вот они в руках врага. Думаете, я огорчился?
Ничуть не бывало, я пришел в восторг.
-- До чего же вы любезны, дорогой адмирал. -- Я хихикнул. -- Цикл
завершен, круг замкнулся. Игра окончена. Нечеловеческая поделка возвращена.
Спета лебединая песня. Спасибо! Спасибо!
-- ДиГриз, не спеши радоваться! Ты влип в здоровенный кагал. Тебя не
казнят за кражу на Монетном Дворе, но от заслуженной отсидки тебе не
отвертеться. А деньги, добытые путем вымогательства, вернут Университету.
Вместе с находкой...
-- Ага! Наконец-то мы о ней вспомнили. Ты не хочешь наконец узнать, что
же это такое?
-- Нет. Не моя проблема. Пускай этим занимаются в Университато. Я с
самого начала был против операций. Теперь она закончена, и пускай жизнь идет
своим чередом.
-- Ты имеешь в виду и жизнь на этой проклятой планете?
-- Разумеется. Мы не позволим всяким доброхотам вмешиваться в дела
компетентной администрации.
-- Адмирал, я в восторге! -- Я встал и повернулся к завороженной
аудитории. -- Слыхал, Железный Джон? Как срастутся кости, можешь
возвращаться на дно пруда к любимой работенке. Свиньяр, ты обожаешь
кровопролитие и вообще скотство? Исполать тебе. Да свершится правосудие, да
восторжествует закон... адмирала Бенбоу!
-- Арестовать болтуна! -- скомандовал адмирал. В зал вошли два
вооруженных охранника и направились ко мне.
-- Пойду без сопротивления! -- пообещал я. Затем повернулся и
дотронулся до "археологической находки". -- Но пойду один.
Наступила такая тишина, что вы бы услыхали падение пылинки. Если она
может падать.
Ничто не двигалось. Не могло двигаться. Кроме меня, разумеется. Бодро
насвистывая "С врагом все средства хороши", я приблизился к адмиралу Бенбоу
и избавил его от своего гонорара. Добродушно посмотрел в злобные неподвижные
глазки и улыбнулся. Бедняжка, долго же тебе придется так стоять. Я
повернулся и помахал рукой монументальной аудитории.
-- Последняя гастроль "Стальных Крыс"! Шикарное выступление, спасибо,
друзья. Спасибо и вам, капитан Тремэрн. Вы столько раз мне помогали,
надеюсь, не откажете еще в одной маленькой услуге?
С этими словами я подошел и коснулся его руки, делясь противостазисным
полем, которое меня окружало.
-- В какой услуге? -- Его взгляд обежал немую сцену и вернулся ко мне.
-- Что тут происходит?
-- То, что видите. Все целы и невредимы, но какое-то время они не
смогут двигаться. Темпоральный стазис. Потом они даже не заподозрят, что
побывали в нем.
-- Так вот, значит, что случилось с Флойдом?
-- Именно.
-- Что -- именно?
-- К нам наведались путешественники во времени. Находка вовсе не чужая,
она сделана людьми в далеком будущем, отправлена в прошлое и затеряна во
времени. Я обещал путешественникам никому не рассказывать, но делаю
одно-единственное исключение, поскольку нуждаюсь в вашей помощи.
-- Что надо делать?
-- Выведите меня отсюда. Чем скорее мы начнем чистку этой гнилой
планеты, тем лучше. Вы, наверное, заметили, что сюда прибыл адмирал Бенбоу?
Из чего следует: на орбите -- межзвездный крейсер. Мы захватим что-нибудь
летающее и выберемся на орбиту. Там, благодаря вашему званию,
сообразительности и силовым методам воздействия, мы проникнем на борт
крейсера и уберемся с Лайокукаи. Затем, по возвращении в цивилизованное
общество, поднимем шумиху в средствах массовой информации и настроим всех и
вся против здешних злодеев. Разразится скандал, полетят головы...
-- Моя полетит первой. Военно-полевой суд, разжалование, пожизненное
заключение...
-- Вовсе не обязательно. Если мы привлечем под наши знамена силы добра,
то силы зла вас даже пальцем не тронут.
-- Нужно время...
-- Капитан, не волнуйтесь! Чего-чего, а этого добра у нас вдоволь.
Целых шесть месяцев. Стазис раньше не кончится. Наши друзья этого не знают,
им покажется, что не прошло и секунды. Представляете, как они всполошатся,
увидев, как все изменилось, пока они спали! Едва мы выйдем отсюда, стазисное
поле самозакупорится наглухо, и уже никто и ничто не сможет в него
проникнуть. К моменту его исчезновения кампания реформ завершится успехом, и
тюремная планета станет не более чем постыдным воспоминанием.
-- А мне, значит, мыкаться без работы и пенсии...
-- Зато уйма народу будут живы и счастливы, а ваше бездействие обречет
их на горе и смерть. Кроме того, взрослым людям в армии не место. И вообще,
имея миллион кредитов в банке, можно нанять лучших юристов и зажить в свое
удовольствие, не вспоминая о прошлом.
-- Миллион? Что еще за миллион?
-- Взятка, которую я собираюсь положить на ваш счет, чтобы вы не
слишком расстраивались. Он погрозил пальцем.
-- ДиГриз, ты жулик! Неужели ты всерьез думаешь, что я пойду на сговор
с мошенником?
-- Нет. Но вы бы могли возглавить "Фонд спасения Лайокукаи",
учрежденный анонимным филантропом.
Тремэрн нахмурился и открыл рот, чтобы отказаться. Помедлил. И
расхохотался.
-- Джим, а ты и впрямь нечто большее, чем кажешься. Черт с тобой,
согласен. Но действовать буду по-своему, понял?
-- Понял. Только скажите, куда прислать чек.
-- Ладно. Сейчас подберем тебе мундир, и я распоряжусь насчет катера. У
меня такое предчувствие, что на "гражданке" мне понравится.
-- Конечно, понравится. Ну что, идем? Мы пошли. Самым что ни на есть
строевым шагом. Прямо в будущее. В лучшее, светлое будущее.
Блюзы отпеты. Перевернута страница, закончена глава. Тремэрна ждет
интересная работа -- расчищать авгиевы конюшни. Я тоже найду себе занятие по
вкусу в какой-нибудь щели или закоулке социума. За полгода я убегу далеко
отсюда, след простынет, капиталец благополучно уляжется на банковский счет,
и тогда можно будет гульнуть на всю катушку. Отдохну, поправлю здоровье, а
там, глядишь. Стальная Крыса снова напомнит о себе.
Гарри Гаррисон.
Стальная крыса на манеже
---------------------------------------------------------------
Harry Harrison "Stainless Steel Rat Joins The Circus", 1998
Origin: http://Ruslit.webjump.com ¦ http://Ruslit.webjump.com
---------------------------------------------------------------
ГЛАВА 1
-- Все, я выдохлась, -- пожаловалась Анжелина. -- Шутка ли -- столько
времени лупить по клавишам.
-- Любовь моя, ты ведь не задаром лупишь. -- Я оторвался от своей
клавиатуры, зевнул, потянулся до хруста. -- Меньше чем за два часа мы через
брокеров выкачали с фондовой биржи свыше двухсот тысяч кредитов. Кто-то
скажет, что это противозаконно. Пусть так, зато очень выгодно. Что до меня,
то я предпочитаю считать это служением обществу. Я стимулирую оборот денег,
снижаю уровень безработицы...
-- О Господи, Джим! Оседлал любимого конька! Уши вянут.
-- Не беспокойся. От того, что ты сейчас услышишь, они не завянут. Нам
необходимо развеяться, и медлить с этим нельзя. Что скажешь насчет пикника
на живописной поляне в Моншервудском лесу? Насчет шампанского?
-- Идея прекрасная, но для пикника необходимо запастись продуктами и...
-- Все схвачено. Есть и корзина, и все остальное -- от икры до роковых
яиц. Ждет в стазисном холодильнике. Нужно только забросить еду вкупе с
неисчерпаемым запасом шипучего напитка в лодку на воздушной подушке -- и
вперед, навстречу развлечениям.
Сказано -- сделано. Пока Анжелина выбирала наряд для пикника, я
погрузил снедь и ящики с шампанским на борт лодки. При этом я напевал от
счастья -- еще бы не напевать, последнее время мы с Анжелиной вкалывали, как
заправские трудоголики, и заслужили отдых. Бежать, бежать от прозы будней!
Скорее сменить декорации! Укрыться под сенью ближайшей дубравы, в одном из
редких зеленых уголков мучительно скучной планеты Усти-над-Лабам. Мой Бог,
во что ее превратили аборигены! Куда ни кинь взор, он непременно упрется в
сатанински мрачную фабрику с тупейшим компьютерным управлением.
Обворовывать такие -- одно удовольствие. Что я и проделывал с
неизменным успехом. С помощью передовой техники взламывания компьютерных
защит я закинул хитрую программу в операционную систему преуспевающей
брокерской конторы. Это позволило мне задерживать поступление информации на
фондовую биржу. Для чего, спросите? Разумеется, чтобы покупать акции, пока
на них не подскочили цены, а затем продавать с выгодой. Чистая работа!
Вдобавок это просто услуга с моей стороны здешним
финансово-промышленным воротилам. Рано или поздно афера раскроется, и тогда,
я уверен, газетная шумиха и веселая беготня полицейских натолкнут их на
мысли о необходимости перемен. А то ведь только и слышишь: РАМ, РОМ, ПРОМ...
Да, мы с Анжелиной в своем роде благотворители, скрашиваем унылое туземное
житье-бытье. И почитай что даром. Ну, за чисто символическую плату.
Анжелина вышла из дома. и мы взмыли в небеса. Мощно ревел мотор, воздух
стремительно обтекал корпус лодки, мы с женой взволнованно держались за
руки, и прекрасное средство передвижения уносило нас все выше и выше.
-- Как чудесно! -- воскликнула Анжелина.
-- Merda! -- прорычал я, потому что пульт забибикал, заполыхал
лампочкой предупреждения об атаке. Так и есть -- прямо на нас пикировал
полицейский крейсер. Я врубил форсаж.
-- Пожалуйста, милый, не надо! -- Анжелина ласково положила ладонь мне
на запястье. -- Не будем портить такой день головокружительными гонками.
Давай остановимся, улыбнемся славным блюстителям правопорядка. Если не
хочешь улыбаться, предоставь это мне, а ты только заплатишь штраф. Я очарую
легавых, ты их подмажешь, и мы со спокойной совестью полетим дальше.
Мысль показалась мне здравой. И верно, к чему лишние проблемы, особенно
в такой славный денек? Я для порядка театрально вздохнул и с превеликим
облегчением сбросил скорость.
Полицейский крейсер открыл огонь из носовых орудий.
Все стремительно завертелось. Я ударил по рычагу ускорения, дал полный
назад. Пушки промазали, а я -- нет. Лодка описала мертвую петлю, и я снес
крейсеру хвост. И отпрянул что было тяги на тот случай, если за крейсером
идет ведомый. Когда подбитый корабль ринулся вниз, я присмотрелся к нему.
Иллюминаторов не было. Следовательно, не было и пассажиров.
-- Роботы-полицейские! -- Я довольно фыркнул. -- Прекрасно. Не надо
задерживаться и щадить их жизнь, потому что они таковой не располагают. На
свалку металлолома, и вся недолга!
Настало время вспомнить веселые деньки, когда имя Джима диГриза гремело
на всю галактику. Я набрал высоту, а затем ринулся вниз с пятикратной
перегрузкой -- стая полицейских крейсеров появилась слишком неожиданно.
Когда они пристроились мне в хвост, я дал задний ход. Анжелина, не теряя
времени, приготовила к бою оружие и защиту и, пока крейсеры проносились
мимо, ухитрилась сбить троих. Я не летаю безоружным даже в небе самых мирных
планет. Наша уютная лодочка безобидна только с виду. Однако дело принимало
неважнецкий оборот.
Нас чудовищно превосходили в численности и огневой мощи.
-- И снаряды на исходе, -- предупредила Анжелина, словно прочла мои
безотрадные мысли.
-- Меняем маршрут! -- крикнул я, падая на зеленый лес. -- Хватай "энзэ"
и готовься к жесткой посадке!
Мы пронеслись на бреющем над скалистой грядой, нырнули в долину и
зависли над самой землей под деревьями. Анжелина распахнула дверцу
вибрирующей лодки, сбросила ранец и спрыгнула в тот самый момент, когда я
нажал на кнопку двухсекундного замедления. Сам я слишком замешкался и,
прыгая, получил дверцей по каблуку. Пришлось делать сальто с выходом на
плечи, а потом лежать пластом почти без чувств.
-- Мой герой! -- Дражайшая супруга погладила меня по щеке и чмокнула в
лоб. -- Надо пошевеливаться.
Надо -- значит надо. Она подхватила ранец и грациозно -- не то что я --
скользнула под прикрытие кустов.
В небесах грохотала канонада, наша верная лодка защищалась изо всех
своих робосил. Увы, вскоре чудовищной силы взрыв положил конец пальбе.
-- Прощайте, шампанское с икрой, -- произнесла Анжелина таким ледяным
тоном, что у меня резко понизилась температура.
-- В этом году пожертвований на праздничный зал легавые не получат, --
зловеще поклялся я.
Моя боевая подруга вмиг повеселела, рассмеялась и ласково сжала мне
руку. Смертоносный холод сгинул без следа.
-- Надо запутать след, -- сказал я. -- Пока полиция не выяснила, что
сражалась с робопилотом.
-- Ничего не надо запутывать, -- возразила Анжелина. -- Мы с тобой под
большим красивым деревом. Нас нельзя заметить с воздуха, даже, надеюсь, в
инфракрасном спектре. Если роботы заподозрят, что лодке пуста, они будут
искать нас по ее траектории.
-- Безупречная логика, -- признал я, роясь в спасательных ранцах.
Винтовки, гранаты -- все, что необходимо для выживания. -- Позволь слегка
дополнить цепочку твоих рассуждений и задать вопрос: с какой стати полиции
вздумалось нас расстрелять?
-- Ума не приложу. Для местных властей мы самые обыкновенные туристы,
для развлечения играем на рынке ценных бумаг. Иногда теряем, иногда...
-- Но гораздо чаще приобретаем.
-- Что это? -- спросила она, когда я вынул из кармашка на поясе
серебристую флягу.
-- Коктейль "Веселый бармен". Действует мгновенно. Купил на распродаже.
-- Я отвинтил колпачок, на ладонь упали две пластмассовые стопки. Зашипело,
ладонь ощутила холод -- во фляге конденсировалась жидкость. Я протянул
Анжелине полную искристого напитка стопку. Под воздействием "Веселого
бармена" серые кружки на дне стаканчиков молниеносно превратились в дольки
фруктов. Мы сняли пробу.
-- Недурно. -- Я облизнулся и подстегнул мозги. -- Этих роботов не
арестовать нас послали, а прикончить. Мы где-то дали маху?
-- Похоже на то. По-моему, надо выбраться из леса и разузнать, кто нас
так невзлюбил и за какие грехи.
-- И. мы, конечно, не можем позвонить в полицию и спросить, почему
стражи закона лупят из пушек по мирным туристам? Не можем?
-- Не можем. Но я придумала более тонкий ход. Свяжись с Джеймсом и
усади его за компьютер. Пускай побьется с нашей проблемой. Он здесь, он
занят компьютерным бизнесом, он умеет добывать информацию.
-- Отличная мысль. Заодно попросим забрать нас отсюда, а то
возвращаться пешком из такой дали мне почему-то не хочется.
Мы осушили стопки, и я взвалил ранцы на спину. В небе разлилась тишина,
лишь насекомые жужжали, да где-то вдалеке перекликались птицы. Мы двигались,
избегая открытых мест и напрягая слух. Однако ничто не выдавало близости
полицейского флота. Я улыбнулся. Затем помрачнел -- над головой зарокотал
мотор.
-- Возможно, это всего лишь местный житель, кряжистый лесовик. Летит
куда-то по своим лесным делам.
-- Будем надеяться. -- Анжелина кивнула. -- Хотя, кто бы это ни был, он
приближается, и быстро. Если это по нашу душу, я буду вынуждена признать)
что такая бурная деятельность и пристальное внимание чрезмерны для рядового
дорожного происшествия.
-- Вынужден согласиться. Выйти с нами на связь никто не пытается.
Только палят. Кому-то мы нужнее мертвые, чем живые.
Я нахмурился: Анжелина раскрыла ранец и достала громадный пистолет.
-- Но нас не так-то легко одолеть, согласись.
Я согласился. Мы разбили бронированному полицейскому крейсеру гусеницы,
но, и обездвиженный, он яростно сражался. Пригибаясь, мы подобрались
вплотную -- на таком расстоянии он уже не мог навести на нас скорострельные
пушки. Я запрыгнул на корпус, распахнул люк, бросил две сонные капсулы.
Затем осторожно заглянул в кабину.
-- Очень интересно. -- Я вернулся к Анжелине. -- Никого нет дома. Из
чего вытекает: эта штуковина, как и те, что нас преследовали, -- робот с
дистанционным управлением.
-- Но кто же ее на нас науськал?
-- Да кто бы ни науськал, он враг.
Вдали за деревьями загудели моторы, и мы бросились в противоположном
направлении, в гущу леса. Выбор оказался не самым удачным -- вскоре машины
загудели впереди.
-- Выслеживают датчиками, так что беготней мы только выдаем себя. Лучше
останемся здесь, и будь что будет. Захватим с собой на тот свет как можно
больше машин.
-- А мне казалось, что убивать или калечить людей -- против законов
роботехники.
-- Похоже, законы отменены. Оружие к бою -- противник атакует!
Не буду лгать, что я не испытывал угрызений совести, превращая
полицейских в металлолом. Но все же эти угрызения были не столь мучительны,
чтобы отравить мне удовольствие. Однако силы оказались слишком неравными. На
смену разбитым машинам появлялись новые, а наш боезапас неуклонно таял.
-- У меня последняя граната, -- предупредила Анжелина, взорвав танк на
воздушной подушке.
-- А у меня последняя пуля, --посетовал я, выведя из строя робоцикл. --
Мне было с тобой хорошо.
-- Чепуха! Джим, не сдавайся. Ты же никогда не сдавался.
-- Ты это знаешь, а они -- нет.
Я вышел на открытое место, замахал носовым платком и продемонстрировал
окружившим нас робофараонам, что безоружен.
-- Мир/пакс, капитуляция. Довольны?
-- Недовольны, -- ответил вооруженный до зубов робот с сержантскими
полосками на манипуляторе и злобной иронией в механическом голосе. И поднял
раскаленный докрасна огнемет.
Я разнес его вдребезги выстрелом из спрятанной в паху пушечки.
Неужели конец? Неужели нам суждено лечь в землю этой убогой планетки,
затерявшейся на задворках галактики?
Окружавшие нас танки, робоциклы и прочие военные сооружения с грохотом
двинулись вперед, их оружие зловеще колыхалось и вибрировало. На мою руку
легла ладонь Анжелины. Я обдумывал последнюю свою атаку -- сейчас ринусь в
самую гущу этих железных душегубов, и пусть я погибну, лишь бы дать
обожаемой спутнице жизни малейший шанс прорваться. Но в тот самый миг, когда
я напряг мышцы, чтобы броситься вперед, за деревьями раскатился голос.
-- Вы показали себя очень неплохо, --снисходительно заявил, выбираясь
на полянку, его щеголеватый владелец. Он был при полном параде: вечерний
костюм, черная мантия, сколотая алмазной брошью, трость с алмазным
набалдашником.
Это было уже слишком. Я услышал жуткий первобытный клокочущий рев и
запоздало сообразил, что он рвется из моего горла. И выпустил последний --
на этот раз и в самом деле последний -- снаряд из пушечки.
Была вспышка, и был грохот.
Перед самым носом у франта. Взрыв не причинил ему ни малейшего вреда --
силовое поле, генерируемое тростью, защищало надежно.
-- Спокойствие, спокойствие, -- изрек он, зевая и прикрывая рот
ладонью. Эбеновая трость небрежно описала дугу, и весь самодвижущийся
арсенал с громыханием и лязгом скрылся в лесу.
-- Вы не из полиции, -- заключила Анжелина.
-- Миссис диГриз, вы абсолютно правы. Зато мои слуги, взявшие вас в
плен, -- из полиции. Или, точнее, мои служащие. Вынужден признать, их ряды
значительно поредели.
-- Крепитесь, -- сказал я. -- И позвоните в страховую компанию. Но не
забывайте: это вы начали.
-- Вы правы, начал я и вполне доволен результатом. Из многих источников
я слышал, что вы -- лучший джентльмен... и, разумеется, лучшая леди из тех,
кто подвизается на определенном поприще. В это верилось с трудом, но теперь
я убедился. Да, впечатляющая работа. Настолько впечатляющая, что я готов
предложить вам контракт.
-- Не нанимаюсь. Вы кто?
-- О, думаю, мне вы все-таки не откажете. Позвольте представиться:
Имперетрикс фон Кайзер-Царский. Зовите меня просто Кайзи.
-- До свидания, Кайзи. -- Усмехаясь, я взял Анжелину за руку и
повернулся кругом.
-- Миллион кредитов в день. Плюс издержки.
-- Два миллиона.
Я повернулся к нему. Ухмылки как не бывало.
-- По рукам. Обе стороны подпишут договор.
Он вынул из трости разукрашенный золотом лист бумаги и вручил мне.
Анжелина встала на цыпочки, заглядывая в документ через мое плечо.
-- Что-нибудь не так? -- спросил Кайзи.
-- Все так, -- ответил я. -- Мы берем на себя обязательство выполнить
порученную работу за согласованный гонорар. Сумма выплачивается частями,
ежедневно, путем перевода денег на мой счет. Превосходно. Но тут нигде не
сказано, чего вы от нас хотите.
Кайзи глубоко вздохнул и вновь коснулся рукой трости. Она раскрылась,
превратилась в удобное складное кресло, в которое наш собеседник вальяжно
уселся.
-- Прежде всего, вам следует войти в мое положение, уяснить, кто я и
что из себя представляю. Моего имени вы, разумеется, раньше не слышали,
потому что до сего дня это не входило в мои планы. Я старался не привлекать
к своей персоне внимания жуликов с загребущими лапами. Видите ли, ваш
покорный слуга -- один из самых богатых людей в галактике. -- Губы его чуть
тронула улыбка -- несомненно, он вспомнил о своих сокровищах. -- Вероятно, я
еще и абсолютный чемпион среди долгожителей. В последний разя пытался
сосчитать свои годы, кажется, сорок тысяч лет назад, плюс-минус
тысячелетие-другое. Как вы сами, несомненно, знаете, с веками память уже не
та. Я был ученым... то есть, я полагаю, что был ученым. А может быть,
нанимал ученого. Иными словами, я первым в галактике получил средство для
долголетия. И, разумеется, оставил его себе. А потом усовершенствовал. На
сколько я выгляжу, по-вашему?
Он приподнял и повернул голову. Ни двойного подбородка. Ни "гусиных
лапок" у глаз. Ни седины на висках.
-- Сорок я бы, пожалуй, дала.
-- Веков?
-- Годков.
-- Вы очень любезны. Так вот, тысячелетие за тысячелетием я копил
деньги, движимое и недвижимое имущество. Чтобы мой капитал неуклонно рос,
хватило бы одних инвестиций под сложные проценты. Но это было бы слишком
скучно, а скуку я ненавижу больше всего на свете. Чтобы не ощущать бремени
прожитых лет, я охочусь за развлечениями. Чего я только не испробовал! По
мере того как росло мое состояние, я покупал целые созвездия. Между прочим,
сейчас, чтобы коллекция не выглядела слишком однообразной, я выторговываю
спиральную галактику -- вдруг да пригодится когда-нибудь. В числе моих
последних приобретений -- несколько черных дыр. Но, боюсь, я их скоро сбуду
с рук. Скучища. Увидел одну черную дыру -- считай, что увидел все.
Он достал из нагрудного кармана носовой платок, легонько дотронулся до
губ, вернул на место. Не хватает последнего атома до полной молекулы,
подумал я. И, поймав взгляд Анжелины, прочел в нем ту же мысль.
-- Однако сейчас передо мною стоит более сложная проблема, нежели
скука, и ее необходимо срочно решить. Тут не обойтись без вашей помощи.
-- Три миллиона в день.
Моя подозрительность быстро уступала жадности.
-- Согласен. -- Он подавил зевок. -- Итак, проблема в том, что меня
систематически обворовывают. Некоему мошеннику или шайке мошенников удается
проникать в мои банки. В каком бы краю галактики они ни находились. И
успешно их обчищать. И если мне случается приобрести банк -- к примеру,
"Первый межзвездный банк вдов и сирот", -- они обчищают его до последнего
кредита. И это плохо сказывается на моих отношениях с клиентами. На
миллионах клиентов с миллиардами кредитов. Как вы понимаете, в подобной
ситуации любой на моем месте был бы весьма огорчен. Вы, джентльмен Джим
диГриз, должны мобилизовать все свои нержавеющие стальные таланты, чтобы
положить конец воровству и разоблачить преступников.
Я открыл было рот, но Кайзи поднял трость и устало вздохнул.
-- Знаю, знаю, не тратьте слов. Четыре миллиона в день, и торг окончен.
О, если б вы только знали, как мне наскучил бизнес!
-- Вы посвятите меня во все подробности предыдущих краж, -- сказал я.
-- И дадите список банков, где храните деньги, а также банков, которые вам
принадлежат.
-- Уже сделано. Всю информацию найдете в вашем компьютере.
-- Вы очень уверены в себе, не правда ли?
-- О да.
-- И не теряете времени даром.
-- Приходится. Да и вам не грех поработать споpo -- за такие-то деньги.
Я из тех, кто на вопрос: "Когда надо сделать?" -- всегда отвечает: "Вчера".
Может быть, вас подвезти? Чтобы не теряли времени?
-- Какая любезность, -- процедила Анжелина. -- Особенно после того, что
вы сделали с нашей воздушной лодкой. И с корзиной для пикника.
-- Деньги в размере стоимости поврежденного транспортного средства уже
переведены на совершенно секретный, никому не известный счет в "Банке ди
Наполи". И в качестве некоторой компенсации за причиненные неудобства прошу
вас быть моими гостями на сегодняшнем приеме в "Зале Пепельного Света".
Просто скажите метрдотелю, что счет оплатит Кайзи. Отужинаете, как никогда в
жизни.
На полянку бесшумно спустился "Роллс-Ройс" на воздушной подушке.
Отворилась дверца.
-- Миссис диГриз, после вас. А можно вас звать Анжелиной? Не сочтете
меня нахалом?
-- О чем речь? -- снисходительно улыбнулась она, изящно поднимаясь по
трапу. -- За те деньги, что вы заплатите моему мужу, зовите меня как хотите.
ГЛАВА 2
Кайзи держал слово. Обещанная сумма легла в "Банко ди Наполи" на мой
счет. И это несмотря на то, что я считал его совершенно секретным, ни единой
душе не известным. Похоже, Кайзи и в самом деле неплохо разбирался в банках
и банковских операциях.
Необходимо учесть это. Я мысленно завязал узелок на память -- надо
подыскать новый, куда более секретный банк. А также нетрадиционный и
абсолютно безопасный способ перевести все мои средства из финансового
учреждения, чьими услугами я пользуюсь сейчас. Уж если Кайзи без всяких
хлопот положил кредиты на мои счет, нет сомнении, что выкачать их оттуда ему
тоже труда не составит.
Включая компьютер, я содрогался. Кайзи напихал в него столько
информации о своих банках и банковских счетах, что из кластеров вываливались
биты и байты, а с экрана сыпались пиксели.
-- Тебе понадобится гораздо больше компьютерной памяти.
Анжелина хмурилась, разглядывая электронный хаос.
-- Чувствую, что и компьютеров понадобится гораздо больше. Ведь нам
нужен доступ не только к этим данным. Скажи, мне не изменяет память -- наш
дорогой сынишка Джеймс рассказывал о суперкомпьютере собственного
изобретения, но я был занят другими делами и все пропустил мимо ушей?
-- Удивлена, что хоть это помнишь. Ты тогда сразу уснул.
-- Не сомневаюсь, в том виноваты выпивка и закуска.
-- А я сомневаюсь. Ты, засыпая, бормотал что-то об идеях, которые твоим
мозгам не переварить.
-- Ну, виноват! Ну, каюсь. Да, ты права. Я превосходно помню этап
компьютерного энтузиазма в моей юности, но те дни уже давно позади. Сейчас,
видя перед собой умную машину, я интересуюсь только одним: где у нее
выключатель.
-- Наши компьютерные проблемы Джеймс возьмет на себя.
С такой незыблемой верой в способности человека может говорить только
его родная мать.
Но эта уверенность имела под собой почву. Если бы не трудолюбие и
незаурядный ум Джеймса и его брата-близнеца Боливара, наша недавняя беготня
по параллельным галактикам вполне могла бы закончиться катастрофой. Тогда
Анжелина побывала в раю, а я, в свою очередь, посетил ад. Или местечко,
очень похожее на преисподнюю. Немало мы помучились, пока не разобрались со
временем и пространством и не ухватили за хвост многоликого черта,
наломавшего дров во множестве миров. Да, без помощи наших славных мальчиков
мы бы не справились. И хотя не всегда нам сопутствовал успех в геройской,
пусть и нерегулярной, борьбе за очищение вселенной от скверны, в тот раз все
закончилось благополучно. Венцом отчаянного предприятия стала двойная
свадьба. Близнецы влюбились в некую Сивиллу, лучшего агента Специального
Корпуса. Она была столь же красива, сколь и умна, и это ей удалось разрубить
гордиев узел проблем, которые иначе неизбежно привели бы к ревности и
соперничеству. У машины профессора Койпу, с помощью которой мы скакали по
вселенным, оказался любопытный побочный эффект: дублирование при переходах.
Иными словами, если некто отправлялся в параллельный мир, у него или у нее
появлялся двойник. То есть некто становился одним в двух лицах. Или два лица
в одном. Это не очень легко усваивается, зато здорово помогает, когда двое
мужчин обожают одну и ту же женщину, а она любит обоих. Сивилла, натура
целеустремленная, отправилась в параллельный мир, а вернулись оттуда две
Сивиллы. Вопрос, кто из них "второе я", они решили, подбросив монетку.
Свадьбу мы закатили на славу. Одно удовольствие было смотреть, как Сивилла с
радостью выходит замуж за Джеймса, а счастливая Сивилла отдает руку и сердце
Боливару. Чем не идеальное решение труднейшей головоломки?
-- Надо поговорить с Джеймсом, -- сказала Анжелина. -- Пускай
разберется с компьютером.
-- Надо -- значит надо.
Я потянулся к телефону.
На унылой планете Усти-над-Лабам мы очутились не случайно. Когда Джеймс
обнаружил, что Сивилла разделяет его увлечение нанотехнологией, они
отправились сюда -- утилизировать ноу-хау этой планеты. Время от времени они
сообщали нам о своих успехах. Похоже, дело шло как по маслу, и денежки
вместо того, чтобы безудержно растекаться, начали уверенно притекать.
Поэтому, когда мы искали подходящее местечко для операции по увеличению
капитала, выбор Усти-над-Лабам выглядел вполне оправданным.
"Будет вполне логичным, -- говорила тогда Анжелина, -- нанести молодым
визит, а заодно провернуть новую финансовую аферу. У меня такое впечатление,
что на этой планете циркулирует изрядная денежная масса".
"Так-то оно так, -- добавил я, листая рекламный буклет планетарного
туристического бюро, -- но, если читать между строк, понятно, что планетка
не Бог весть какая развеселая. На турбазах запрещены азартные игры. Хорошо,
хоть алкогольные напитки не под запретом, но бьюсь об заклад: власти об этом
подумывают" .
"Джим диГриз, ты превращаешься в старого брюзгу. Мы летим навестить
нашего сына и невестку. И заработать кучу денег. Если и правда там смертная
тоска, прямиком махнем на планету, где можно гульнуть на славу".
И мы перебрались на Усти-над-Лабам. Надо сказать, все оказалось не так
уж плохо. Закон запрещал азартные игры, однако в подполье они цвели пышным
цветом. Я с детства увлекался карточными фокусами и со временем стал
неплохим каталой. Катала -- это спец по карточным манипуляциям, он вполне
уместен на эстраде и хорош за покерным столом. Когда мне надоела фондовая
биржа, я облюбовал несколько злачных местечек, где играли по-крупному, и
никогда не оставался внакладе.
Анжелина тоже не скучала. Она (как, впрочем, и я) с удовольствием
посещала Джеймса и его жену.
Каждый такой визит непременно служил поводом для вечеринки. Мы
праздновали мои картежные успехи в лучших ресторанах.
Если это было прекрасно, то все прочее оставляло желать лучшего. Я имею
в виду наше временное пристанище -- унылый мирок. Должно быть, его породила
сверхновая. Литосфера была перенасыщена тяжелыми металлами, вполне
пригодными для копирования компьютерных полупроводников. Я уже не говорю о
широчайших полях чистого кремния, из которого изготовляются сами проводники.
Недаром в Силиконовое ущелье валом валят компьютерные фабриканты, а за ними
тянутся чокнутые программисты и прочая шушера, зарабатывающая свой кусок
хлеба в промышленности высоких технологий.
Мы не собирались там застревать, но обнаружили, что отвратительно
организованный фондовый рынок вполне годится на роль дойной коровы. И
задержались. Пожалуй, даже слишком. Следует признать, Кайзи объявился весьма
кстати. Нас приободрила перспектива в ближайшем будущем покинуть этот
малопривлекательный мир.
-- Я им позвоню.
Анжелина назвала номер.
-- Соединяю, -- откликнулся телефонный аппарат. Он не бросал слов на
ветер -- через секунду я услышал гудок.
-- "Нанотехтрик". Чем можем служить? -- прозвучал елейный компьютерный
голос.
-- Я хочу поговорить с боссом.
-- Кто ее спрашивает?
-- Славная девочка. -- Анжелина всегда горой стояла за женские права.
-- Не ее, а его. Это его отец Джеймс.
-- Грррк. -- Компьютер отключился.
-- Папа, здравствуй, рад тебя слышать. Что-то ты давно не звонил.
-- Очень давно. Столько работы -- не до забав. Вот и сейчас -- прежде
всего о деле. Мы с Анжелиной решили кое-что расследовать, и нам нужен мощный
компьютер. Желательно, величиной не с дом, не из тех машин, для которых
требуется электрический кабель толщиной с твою руку.
-- Ты только что описал наш "Нанотехтрик шестьдесят восемь икс". Сейчас
же доставлю.
-- Остаюсь в неоплатном долгу.
Я отсоединился.
Загудел дверной звонок.
-- Я открою, -- сказала Анжелина.
Через несколько секунд снова послышался ее голос:
-- Джеймс! Какой приятный сюрприз! Входи.
Когда мой сын говорит: " Сейчас же", это означает "сейчас же".
-- Твой звонок застал меня в вертолете. "Шестьдесят восьмой" был при
мне, а я был совсем рядом.
Он держал в руке видавший виды кожаный чемодан. После усаживания,
поцелуев и рукопожатий я подозрительно глянул на Джеймсову ношу.
-- Решил попутешествовать?
-- Это "Шестьдесят восемь икс", наша последняя модель.
Он положил чемодан на стол и щелкнул замками. Откинулась крышка с
экраном, выскочила клавиатура. Я посмотрел на компьютер с сомнением, а сын
рассмеялся.
-- Это же первая действующая модель. Мы втиснули ее в чемодан, но со
временем обеспечим потрясный дизайн. А для полевых испытаний чемодан --
самое то.
Он любовно похлопал по обшарпанной коже.
-- Превосходная работа в параллельном режиме. Процессор обращается к
дистрибутивным источникам, а через них -- к информации, распределенной по
высокоскоростным сетям, чем достигается невероятная скорость. И практически
неизмеримая. В пределах нескольких терафлопов.
-- Терафлоп? Что за диво? Падение на землю?
-- Один терафлоп -- это триллион вычислений в секунду. Так что, сам
видишь, этому малышу место в высшей лиге. Немаловажно и то, что вся его
память -- на нанооснове. Мы изобрели и запатентовали молекулярную
нанопамять. В ней ряды молекул двигаются тем или иным путем, за счет чего и
осуществляется запись информации. Я продемонстрирую. Можно у тебя
скопировать какую-нибудь базу данных?
-- Да мне их просто девать некуда, данные эти. Посмотри в файле
"КАЙЗИ".
Напевая под нос, Джеймс соединил системные блоки и нажал клавишу.
Раздался треск, у меня на затылке вздыбились волосы. Джеймс посмотрел на
экран и улыбнулся.
-- Готово. И задействована, между прочим, всего сотая доля памяти моей
машинки. Что ты хочешь сделать с этой информацией?
Я рассказал о наших приключениях в лесу и о проблемах Кайзи. Джеймс
понимающе кивнул, его пальцы запорхали над клавиатурой. Когда я упомянул о
сегодняшнем переводе на мой банковский счет, Джеймс улыбнулся. Услышав, с
какой легкостью работодатель нашел этот счет, он задумчиво покачал головой.
-- С этим придется что-то делать. Подыскать надежную кубышку для твоих
кровных.
Он откинулся па спинку кресла и хрустел суставами пальцев, пока экран
задумчиво вспыхивал и потрескивал.
-- Я включил программу поиска, -- объяснил мой сын. -- Вернее, сейчас в
нервной компьютерной системе действует великое множество программ. Нм
придется перелопатить гору материала. Сейчас мы в межзвездной сети
высматриваем каждую деталь каждого происшествия в каждом городе, где имела
место кража. А также все подробности всех происшествий до и после того дня,
когда был ограблен тот или иной банк. Потом компьютер сравнит данные. И
если, к примеру, какой-нибудь космический лайнер прилетал в каждый из этих
городов ровно за день до ограбления...
-- То жулики, считай, у нас в руках. Найдем звездолет, найдем и
преступников.
-- Легче сказать, чем сделать. Ведь это всего лишь условный пример. Мне
кажется, найти настоящие следы будет гораздо трудней. Но давайте сначала
соберем все факты, а потом попробуем их сопоставить. Пускай компьютер
поработает спокойно -- ему нужно время. А мы пока откупорим бутылку
шампанского и обмоем вашу новую работу. И первое серьезное испытание моего
"Шестьдесят восьмого икс".
Он и договорить не успел, как Анжелина внесла бутылку и бокалы. Мы
тяпнули. Через секунду появилась Сивилла, и стало еще веселей. Только
Джеймс, попивая шампанское, не забывал о деле.
-- Папа, -- спросил он, -- что ты знаешь о банках?
-- Что в них лежат деньги, -- жизнерадостно ответил я.
-- Я имею в виду нечто более конкретное. Что тебе известно о
фидуциарных фондах, процентных отчислениях с оборота, кредитовании частных
предприятий, краткосрочных инвестициях, казначейских векселях и сертификации
вкладов?
-- К счастью, ничего. Предпочитаю старый добрый чистоган.
-- Согласен. Но, поскольку мы с Сивиллой организовали собственное
предприятие, я был вынужден окунуть палец ноги в золотые финансовые воды и
нашел их весьма многообещающими в плане прибыли. Но я в этом деле всего лишь
любитель. Чтобы вывести на чистую воду жуликов такого калибра, как те, что
залезли в карман к Кайзи, нам не обойтись без помощи специалиста по
банковской системе.
-- Я считаю, эта задачка как раз для Боливара, -- сказала Сивилла.
Она прислушалась к разговору, пока Анжелина ходила за новой бутылкой
шипучего вина.
У меня взлетели брови.
-- Но он же далеко! Дарит свой неисчерпаемый энтузиазм лунной геологии!
И во всех его подвигах рядом с ним -- Сивилла. Как я полагаю, она разделяет
его пристрастие к жизни на границе.
-- Все верно, но твои сведения слегка устарели. Мы поддерживаем тесный
контакт, и я чувствую все, что чувствует она. Ведь она -- это я. И хотя
Сивилла не из тех, кто жалуется на обстоятельства, я прекрасно понимаю, что
многодневная жизнь в скафандре плохо сказывается на прическе. Не говоря о
личной гигиене. Мы обсуждали альтернативные ситуации, которые могут сделать
необходимым краткосрочный отдых от прелестей безвоздушного пространства и
свободного падения. Как и я, Сивилла живо интересуется историей живописи,
археологией и, что весьма кстати, банковским делом. Для меня в перерывах
между заданиями Специального Корпуса фидуциарная экономика стала чем-то
вроде хобби. Сюда немножко вложишь, там перехватишь контрольный пакетик
акций и изымешь оборотные фонды... Как вы понимаете, исключительно
развлечения ради. Но у меня прочный банковский баланс, а тут еще такое
совпадение... ты заинтересовался финансами.
-- Я ими всегда интересовался, -- скромно возразил я.
Она рассмеялась.
-- Я имею в виду интерес несколько иного рода. Скажи, если вы с
Анжелиной ничего не вложили в здешнюю экономику, как вам удается получать
дивиденды?
-- Намек ясен.
-- Возможно, это не просто совпадение. Грядущие события бросают перед
собою тень. В последний раз мы с Сивиллой говорили о том, как ей недостает
старой доброй игры на фондовой бирже. А также... о, неужели я посмею это
сказать?! -- о жизни в тысячу раз привлекательнее, чем изучение лун. Хоть
чуточку другого! Уверена, если бы Боливар занялся банковскими операциями, он
бы непременно увлекся. И тогда Сивилла с огромной радостью поделилась бы с
ним глубокими познаниями в этой области.
-- Ты веришь, что ему понравится эта идея?
-- Конечно, понравится, -- хором ответили Сивилла и Анжелина.
Я понял, что вторая Сивилла тоже участвует в сговоре. И Боливар,
конечно, уступит. Шутка ли -- один против троих? У него ни малейшего шанса.
-- Я все устрою, -- вызвалась Сивилла. -- На одной очень гостеприимной
планете Элизиум есть филиал "Банко Куэрпо Эспесиаль". Мало кому известно,
что владеет и управляет этим банком Специальный Корпус. Если все решено,
можем отряхнуть с наших ног пыль Усти-над-Лабам и отправиться на Элизиум.
Будет настоящий семейный сбор. Там мы продолжим компьютерный поиск, а я
помогу Сивилле и Боливару освоить новую профессию.
-- Бедный Боливар, --тяжело вздохнул Джеймс и тотчас был вынужден
поднять бокал, чтобы укрыться от убийственных взглядов.
Когда мы наконец связались с Боливаром и Сивиллой, на моем сыне лица не
было. Но поделать он ничего не мог, разве что корчиться на крючке.
-- А ведь я был так близок к прорыву в области тектонической
гравиметрии и фотонной интерференции!
-- Звучит восхитительно, -- сказала Анжелина. --
Когда соберемся на Элизиуме, обязательно расскажешь во всех
подробностях.
-- Но не слишком распинайся, потому что за несколько недель тебе
необходимо разобраться во всех деталях банковского бизнеса, -- заметила
Сивилла. Очевидно, она слегка жалела мужа. -- И не забывай: банки -- это где
деньги лежат.
-- Верно. -- Он явно приободрился. -- Чтобы довести исследования до
конца, мне понадобится дополнительное финансирование. -- И еще бодрее: -- Мы
давненько не собирались всей семьей. Нет худа без добра.
-- И необезвоженная пища! -- поспешила развить успех Сивилла. -- А еще
мы устроим бал. Так закончился мой первый день на новой работе. На следующее
утро, проснувшись, я обнаружил, что Сивилла встала спозаранку и все уже
готово к отлету. Билеты куплены, чемоданы уложены, компьютер озадачен, а у
дверей ждет такси. Я задержался только для того, чтобы убедиться: Кайзи
перевел на мой счет суточную зарплату.
x x x
Должен признаться, мы прекрасно проводили время. Сивилла и Сивилла до
того обрадовались встрече, что остальные купались в лучах их счастья. Как мы
и надеялись, банковское дело пришлось Боливару по душе. Вскоре он получил
должность технического помощника директора и не собирался медлить на
лестнице успеха. Искал, как бы применить новые познания к вящей выгоде
нашего семейства.
Элизиум и впрямь оказался планетой блаженства, и мы с удовольствием
причастились всех щедро предложенных благ. Банк располагался в
экваториальном поясе. Климат там был восхитителен, и мы, разумеется,
устроились в высшей степени комфортно. В теплом море было не счесть
островков. Я плавал с аквалангом и скубой и чувствовал себя как дома среди
разнообразных существ. В мои старческие мышцы вливалась юношеская сила. Но и
о деле я не забывал. Ежедневно трудился не за страх, а за совесть и
убеждался, что Кайзи платит исправно. Благодарно похлопывал компьютер,
попискивающий от усердия. Он бы уже давно управился и с поисками, и с
сопоставлениями, если бы не одна загвоздка -- нелегко получать информацию с
далеких планет.
-- Пусть это тебя не беспокоит, -- говорил Джеймс. -- Моя программа
поиска работает во всех городах нашего списка. Развлекайся, а когда все
будет готово, я тебе сообщу.
Уговаривать меня не было нужды. Как ни приятно нырять со скубой, куда
больше меня привлекал суровый континент у Северного полюса. С зубчатыми
гребнями, острыми горными вершинами и бескрайними снегами. Настоящий рай для
лыжника. Мои мышцы уже гудели от избытка сил. Мы с Анжелиной наслаждались
каждой секундой вынужденного простоя. И все же самым приятным было
просыпаться утром и проверять банковский баланс. С каждым днем сумма на моем
счету увеличивалась на четыре миллиона. Этот вклад Боливар по теоретически
не обнаружимому пути переводил в далекий и в высшей степени секретный банк.
Но любой простой рано или поздно заканчивается. Получив от Джеймса
весточку, что компьютер наконец-то получил желанную информацию, мы сдали
лыжи на базу и вернулись первым же авиарейсом. И встретились вчетвером
поутру за семейным завтраком.
-- Вот это уже больше похоже на дело, -- заявил я, выходя на балкон и
закуривая сигару.
И как раз в этот момент раздался звонок компьютера, замигала красная
лампочка и из вентиляционного отверстия в корпусе повалил дым.
Джеймс оторвал взгляд от тарелки и положил вилку и нож.
-- Воти результаты. Наконец-то. Все-таки долго.
-- Три недели, -- сказал я. -- Разве это долго?
-- Для такой машины -- да. Ладно, посмотрим, что тут у нас.
Он сел за клавиатуру и набрал команду. Поморщился, пальцы быстрее
застучали по клавишам. Наконец он откинулся на спинку кресла, тяжело
вздохнул и нажал на кнопку. Принтер щелкнул, выдал лист бумаги.
-- Ответ. -- Джеймс помахал листом.
-- Какой? -- спросила Анжелина.
-- Странноватый. Из всех событий -- будь то прибытия и отправления,
преступления и наказания, случайности и неслучайности, рождения и смерти --
из всего, что произошло на всех фигурирующих планетах в дни ограблений
банков, из всей этой горы вероятностей компьютер вычленил один-единственный
элемент.
-- Говори! -- приказал я, и все остальные дружно кивнули.
-- Скажу. В городе был цирк.
-- Джеймс, хватит нас разыгрывать, -- с холодком заметила Анжелина.
-- Что ты, дорогая матушка, я вас не разыгрываю. Это правда, только
правда, и ничего, кроме правды.
-- Везде один и тот же цирк?
-- Нет. Я сначала тоже так подумал. Множество цирковых трупп.
-- Но у них есть что-то общее? -- спросил я.
-- Папа, холодный скальпель твоей логики режет глубоко. Похоже, все эти
труппы в дни ограблений показывали один и тот же номер.
В комнате воцарилась гробовая тишина, было слышно, как в воздухе
сталкиваются пылинки.
-- На планете, где совершалось преступление, обязательно присутствовала
некая личность по имени Пьюссанто с кичливым титулом первого силача
галактики.
-- Известно, где он сейчас?
-- Нет. Где-то отдыхает. Но я знаю, где он объявится примерно через
месяц. В одном из городов скоро откроет сезон "Большой Бигтоп"1. Пьюссанто
участвует в программе.
-- И же где этот город?
-- На далекой планете, я о ней никогда не слыхал. Она на том конце
галактики, и у нее непривлекательное имя Феторр. Название города столь же
неблагозвучно: Феторрскория.
Я поднялся на ноги и оставил окурок умирать в пепельнице.
-- Собираемся.
-- Блеск.
Анжелина вовсе так не считала, судя по презрению в голосе.
-- Конечно, --согласился я, вновь усаживаясь. -- Вы хотите спросить,
чем мы займемся, когда окажемся там. Что ж, отвечу. Вы будете сидеть тихо, а
я -- выполнять план "А".
-- Что еще за план?
-- Поступлю в цирковую труппу. Сидя среди публики, мы ничего не узнаем.
И пока я буду блистать на арене, вы сделаете все остальное. Джеймс и
Сивилла!
Кажется, я слышу, как вас тихим свистом зовет любимая нанотехнология.
-- Да, папа. Это очень веселая планета, но даже лучший отпуск
когда-нибудь кончается. Ты берешься за дело, и я чувствую, мы должны
последовать твоему примеру. Но, хотя мы и возвращаемся, канал связи будет
открыт, и ты мгновенно нас найдешь, если потребуется помощь.
-- Весьма признателен. Боливар, тебя еще не кличет романтика звезд?
-- Кличет, но пока не очень громко. Оказывается, финансовые операции --
это довольно занятно. Хочу узнать как можно больше, а потом наварить
деньжат. Устрою, так сказать, экзамен самому себе. А еще хочу, когда
понадобится, прийти тебе на помощь. Вернуться в космос мы с Сивиллой всегда
успеем.
-- Коли так, за работу!
Я снова вскочил на ноги и больше уже не садился.
ГЛАВА 3
-- И какими же талантами ты сразишь наповал хозяев цирка, когда пойдешь
наниматься в труппу? -- поинтересовалась Анжелина. -- Что тебе ближе всего?
Акробатика?
-- Не совсем. Хотя смог и акробатом, если б захотел.
-- Ну, в этом не сомневаюсь. Несмотря на...
-- Несмотря на почтенный возраст, ты хочешь сказать? -- перебил я
скрипучим стариковским голосом. После чего подпрыгнул и успел до приземления
пятикратно ударить пяткой о пятку.
Анжелина восхищенно зааплодировала.
-- Думаю, для меня найдется работенка полегче. -- Я достал из кармана
пять монет и погонял их между пальцами. -- Фокусы. Всегда ими увлекался.
Особенно карточными. Я буду каталой.
-- Каталой? Я считала, так называют карточных шулеров.
-- Ошибаешься. Катала -- термин фокусников, определяет одно из
направлений этой профессии. Сейчас покажу.
Я снял с полки запечатанную колоду карт, сорвал упаковку. Веером
разложил карты на столе, собрал, лихо перетасовал и снова пустил веером,
рубашками кверху.
-- А теперь выбери карту. Любую. Вот так. Посмотри. Отлично.
Я смахнул карты в ладонь и снова разложил.
-- Верни ее в колоду.
Когда Анжелина это сделала, я хорошенько перетасовал карты и разложил
лицом вверх.
-- Будь любезна, покажи ту, которую выбрала.
Она посмотрела на карты, затем на меня и снова -- внимательно -- на
карты.
-- Ее здесь нет.
-- Уверена?
-- Конечно, уверена.
-- Король пик?
-- Да! Но как ты узнал?
-- Чего проще! Я вижу эту карту через карман твоей юбки.
Я вытянул пикового короля и вручил ей. Она ахнула:
-- Это он! Да ты и правда фокусник! И столько лет скрывал! Я думала, в
карты ты умеешь только жульничать.
Я поклонился, принимая комплимент.
-- Фокусы только с виду похожи на волшебство. Но это дело непростое.
Прежде всего надо отвлечь внимание, чтобы ты смотрела туда, куда мне нужно.
Потом я заставляю...
-- Заставляешь? Меня? Никогда!
-- Это, опять же, профессиональный термин. То есть я добиваюсь, чтобы
ты взяла именно ту карту, которую нужно. Потом я смотрю, как ты возвращаешь
ее в колоду, и отмечаю эту карту ногтем мизинца. Но ты этого не видишь, так
как карты обращены рубашкой к тебе. А тасуя колоду, я извлекаю карту и прячу
в ладони. И опускаю ее в твой карман.
-- Но я этого не заметила!
-- И не должна была заметить. Остается только достать карту из кармана.
Опля! Дело в шляпе. Однако на сцене одних манипуляций с картами, конечно,
будет недостаточно. Как любитель я неплох, но пора идти в профи.
-- Мысль здравая, -- сказала Анжелина. -- Тем паче что ты показал себя
настоящим профессиональным фокусником, когда в последний раз очищал банк. --
Она улыбнулась и восторженно хлопнула в ладоши. -- А я буду твоей прекрасной
ассистенткой. Какая женщина не мечтает об артистической карьере? Носить
прелестные, потрясающие костюмы!
-- Я об этом думаю. Очень серьезно думаю. А еще -- о том, что пора
получше изучить мое новое поприще.
Увы, это оказалось не так-то просто. Испокон веков фокусники не
отличались разговорчивостью, когда дело касалось секретов мастерства.
Держали их за семью печатями, под семью замками. И хотя я прошерстил
миллиарды банков данных, стоящей информации удалось собрать очень мало. Так,
карточные проделки, исчезающие кролики и прочие пустяки. И возникло
нехорошее и стойкое предчувствие, что в "Большом Бигтопе" меня поднимут на
смех, если я явлюсь с таким убогим репертуаром.
Я рявкнул компьютеру: "Отключись", -- а затем прорычал:
-- Ну, ничего. На худой конец остается акробатика.
-- Не отчаивайся.
Анжелина наполнила мой бокал алкогольсодержащим средством от отчаяния.
Я глотнул и благодарно улыбнулся своей верной боевой подруге.
-- Ты права. Не к чему тревожиться, лучше напрячь старые мозговые
клетки. Если бы профессия фокусника была такой простой, мы бы сидели по уши
в факирах. А дело обстоит совсем иначе. Но по телику постоянно показывают
фокусников, и я, глядя на них, благоговею. Каким удается то, что они делают?
Вернее, как они научились этому? Не по книгам и не по компьютерным
программам, я проверял. Но ведь научились! Как?
-- Ты хочешь спросить, у кого, не правда ли?
-- Хочу, хочу! -- воскликнул я, вскакивая на ноги и тыча пальцем вверх.
-- Они перенимают тайны друг у друга. У каждого мага должен быть
подмастерье. Вот кем я стану.
Я повернулся к давно уже привычному чемодану с "Нанотехтриком- 68Х".
-- Мой верный компьютер, проснись!
-- О великий, слушаю и повинуюсь.
Анжелина приподняла изящную бровь.
-- Ты сделал из него электронного раба?
-- А почему бы и нет? Чем бы мое старое эго ни тешилось, лишь бы не
плакало. -- Я снова обратился к чемодану: -- Фокусники. Лучшие фокусники.
Фокусники, знаменитые на всю галактику. Всех найти, составить список.
Я и договорить не успел, а из компьютера с тихим шелестом полезла
распечатка. Всего-навсего шесть пунктов. Узкий круг избранных, ничего не
скажешь.
x x x
Я добрый час убил на подготовку неотразимой рекламы, перечислил свои
многообразные и убедительные дарования и выразил желание поступить в
ученики к волшебнику сцены. Разумеется, главной приманкой была моя
готовность платить за обучение огромные деньжищи. Когда послание отправилось
в электронный вакуум, я осушил бокал и навострил ухо. Да, я не ошибся --
желудок укоризненно урчал.
-- Пора обедать, -- проурчал, вторя ему, я. -- Предлагаю сделать это в
самом шикарном и чудовищно дорогом ресторане, а тем временем, надеюсь,
кто-нибудь клюнет на мой крючок. И мы, возвратясь, узнаем, кого судьба
прочит мне в наставники.
Мы пообедали шикарно и чудовищно дорого, и в тот момент, когда я дал
знак официанту принести счет, появилась Сивилла. Да, это была Сивилла,
потому что Сивилла, ее "второе я", вместе с Джеймсом вернулась на
Усти-над-Лабам к работе над совместным компьютерным проектом.
-- Поесть? -- предложил я. -- Или выпить?
-- Нет, спасибо. Ну, может, крошку пирожного и каплю вина. Благодарю.
-- Она глотнула вина и улыбнулась.
-- Урвала несколько минут -- поговорить, пока Боливар на заседании
совета директоров только что созданного нами частного банка "Кредитный
ручеек". Мы решили поиграть с инвестициями.
-- С инвестициями? Может, и мне попробовать? Надо же куда-то пристроить
деньги Кайзи.
-- Те же самые слова произнес Боливар. Вдобавок он неуверен, что твой
сверхсекретный счет абсолютно надежен, и потому перевел все твои деньги
сюда, чтобы лежали под его присмотром.
-- Как любезно с его стороны!
-- А также чтобы профинансировать учреждение "Кредитного ручейка".
Пожалуй, даже слишком любезно, подумал я. Но вслух этого не сказал. Я
был уверен: Боливар знает, что делает.
-- Еще вина?
Я наполнил бокалы. Мы выпили.
-- Ведь ты не для того пришла, чтобы говорить о банках, -- сказала
Анжелина.
-- Верно. Пока Боливар увлеченно Делает деньги, я думаю о новой карьере
Джима. В Специальном Корпусе у меня есть связи, и я разузнала кое-что о
цирках. Просмотрела самые популярные программы, и одна показалась мне очень
интересной. Называется "Чудовищное шоу Гара Гуйля. Всегалактическое
уродство".
-- На мой взгляд, не слишком заманчивое название, -- заметила Анжелина.
-- Вдобавок такие вещи, кажется, противозаконны.
-- Я тоже так подумала, а потому провела через Специальный Корпус
осторожное расследование. Нет, все совершенно легально и интересно...
Во мне проснулось любопытство:
-- Интересно? В каком отношении?
-- Боюсь, тебе придется выяснить самому. На сегодняшний день это все,
что я раскопала. Ну, разве что еще одна мелочь: по мнению Специального
Корпуса, Гар Гуйль заслуживает доверия. Если еще что-нибудь узнаю,
непременно сообщу. Как продвигается освоение твоего ремесла?
-- Это будет ясно, как только я получу ответы на несколько вопросов. У
меня такое чувство, будто впереди -- совершенно неизведанный путь.
-- Желаю удачи. -- Она гляну дана часы, коснулась губ салфеткой. --
Боливар, наверное, уже освободился, я должна лететь. Пока.
И она упорхнула на крыльях энтузиазма.
Мы расплатились и вернулись, сытые, в номер. Мне не терпелось узнать,
кто польстился на мои денежки.
Никто! Ровным счетом никто!
Не лучшим образом дело обстояло и на другой день. Мои рекламные листки
канули в межзвездную пустоту. Вот тебе и фокус! А потом звякнул колокольчик
электронный почты, и я, исполненный восторга, подхватил лист с лотка.
Через секунду клочки полетели на пол. Сопровождаемые трехэтажной бранью
на эсперанто:
-- Fiegulo! Bastardego! Ekskrementkapo!
-- Похоже, ты не слишком доволен результатом, -- констатировала
Анжелина.
Отвечать пришлось сквозь скрежещущие зубы:
-- В жизни мне так не плевали в душу. Не просто отказ, еще и насмешки,
унижение, оскорбление, хамство...
-- И все прочее. Видать, и правда свою науку фокусники держат в
строжайшем секрете. Каков будет твой следующий шаг?
-- Спроси что-нибудь полегче, -- проворчал я, нервно расхаживая по
комнате. Чего стоило не рычать и не крушить мебель! -- Проклятье! Ни один
знаменитый фокусник не захотел взять меня в ученики!
-- Тогда почему бы не обратиться к незнаменитым?
-- Не пойдет. Мне нужны только лучшие.
-- Может, все лучшие вымерли? Впрочем, если они действительно были
лучшими, то сумеют, наверное, поговорить с тобой из могилы.
-- Без шуток! Дело серьезное!
И тут я застыл как вкопанный. Меня осенило. Не живые, не мертвые...
Но... отошедшие от дел! Мой верный чемодан ждал только команды. Новый список
состоял лишь из двух имен. Обладатель первого находился во многих световых
годах от нас. Затем мой дрожащий палец указал на адрес второго:
-- Вышел на пенсию и живет в "Счастливых Гектарах", доме престарелых
артистов. Мне это нравится!
-- А ты знаешь, где они, эти "Счастливые Гектары"?
-- Конечно! На Элизиуме слышал. Ничего удивительного -- эта планета
развлечений обслуживает тьму-тьмущую звездных систем. Ну что, звоним в
"Самокат напрокат"? Заказываем транспорт?
-- А то как же! Жду не дождусь встречи с Великим Гриссини. А пока ты
будешь звонить, я распечатаю его послужной список.
x x x
Через несколько часов мы подкатили к воротам "Счастливых Гектаров". Они
располагались под аркой с вывеской из мигающих лампочек: "Дом звезд". Мы
пересекли шикарный сад, где пожилые люди прогуливались по дорожкам или
сидели в тенистых' беседках, где трудились на клумбах робосадовники, где
циркулировали роболакеи с чаем, сандвичами и пирожными. У некоторых на
подносах я заметил запотевшие бокалы. Анжелина перехватила мой взгляд и
укоризненно покачала головой.
-- Джим, рано заливать зенки. Сначала найдем фокусника.
Дама за стойкой бюро обслуживания, обладательница элегантного платья и
изысканной прически, была сама обходительность.
-- Великий Гриссини? Конечно, он проживает у нас. Ну-ка посмотрим...
Она перебирала ключи, а я ломал голову: где же я ее раньте видел? В
таких ситуациях у Анжелины мозги работали гораздо быстрее.
-- Да вы же Хеди Ластарр! Подумать только, я вас видела в "Планете
страсти". Какое это было удовольствие -- словами не передать!
-- Неужто поклонница? -- проворковала Хеди, приглаживая стильные седые
локоны. -- Как мило с вашей стороны. Мало кто в наши дни помнит старое
доброе объемное телевидение.
-- Кто забыл, тот очень много потерял. Старое кино -- не то что
нынешняя мура.
-- Всем сердцем согласна. Ага! Великий Гриссини -- в западном саду.
Ступайте за служителем, он вас проводит. И не забудьте: мы освобождены от
уплаты налогов. -- Она деликатно указала на ящик для пожертвований с
надписью красивыми узорными буквами: "Подавать бедным никогда не вредно". Я
затолкал в щель несколько кредитов, и Хеди Ластарр просияла. Затем робот
голубой окраски вывел нас в сад.
-- Вот человек, которого вы ищете, -- указал он на сидящего под
зонтиком мужчину и покатил восвояси.
Великий Гриссини вовсе не выглядел исполином. Кожа да кости, бледный
как смерть, парик смахивает на старую швабру. Нас экс-факир встретил
подозрительным взглядом. Я вспомнил, как реагировали (и не реагировали)
фокусники на мои попытки сближения. Ершистый народ. Не стоит повторять
ошибки. Пока Анжелина везла меня в "Счастливые Гектары", я ознакомился с
биографией Гриссини и решил не излагать свою фальшивую "легенду". Тут нужен
деликатный подход.
-- Позвольте спросить, имею ли я честь обращаться к Паскуале Гриссини,
известному всей галактике как Великий Гриссини?
Невнятный горловой звук мог означать все, что угодно. Я попытался
изобразить располагающую улыбку и представил себя и Анжелину. Гриссини не
дослушал до конца:
-- Тяпнуть хотите?
-- Ода, конечно. Вы очень любезны.
Он снова булькнул горлом -- на этот раз оживленнее -- и нажал на столе
перед собой кнопку. Когда он отводил большой палец, я увидел на ногте
рисунок -- стилизованный бокал для коктейлей. Что ж, вполне красноречиво.
Приехал робот -- ящик на колесах. Ящик обладал руками и был увенчан
головой мужского манекена.
-- Чего изволите? -- спросила эта штуковина. -- Сегодня наш фирменный
напиток -- Цубенельгенубийский чай со льдом. Сто пятьдесят градусов.
-- Мне двойную!
Великий Гриссини с заметным воодушевлением подался вперед.
Мы с Анжелиной тоже заказали фирменный.
Внутри у робота погудело, затем откинулась крышка люка и показался
поднос с охлажденным напитком. За прозрачной перегородкой!
-- Это стоит двадцать два кредита, -- сообщил робот. -- Только наликом.
-- И широко раскрыл рот, показывая прорезь для денег на месте языка.
Я покосился на Гриссини. Тот уподобился мраморной статуе. Стало быть,
мой ход.
Я шпиговал робота монетами, пока вмонтированный в него рожок не
исполнил краткий туш. Перегородка скрылась, механические руки водрузили
поднос на стол.
--А еще -- прожаренных крендельков из морских водорослей,-- потребовал
наш новый друг, улыбаясь одними глазами.
Я с удовольствием расплатился. А когда Великий Гриссини присосался к
стакану с токсичным чаем, я ударил по самым ярким параграфам его карьеры:
--Ваш "Исчезающий бойспраут" -- подлинная вершина циркового искусства.
Настоящий мальчик поднимался по канату на глазах у публики, а затем
мгновенно пропадал. Вам известно, что этому фокусу посвящены две книги? И
оба автора утверждали, что знают, в чем тут хитрость.
-- Они и правда знали?
-- Нет. Во всей галактике ваша тайна -- до сих пор тайна. И она жива в
памяти благодарных зрителей.
-- Да, им этот номер нравился.
Он покивал, но несильно, чтобы губы не оторвались от стакана.
-- Но больше всего, насколько мне известно, завсегдатаев цирка восхищал
"Исчезающий свинобраз". Прямо на глазах у зрителей огромная свирепая тварь
просто-напросто дематериализовалась. О да, это было поистине чудо! Цирковое
искусство в неоплатном долгу у Великого Гриссини, в галактике несть числа
его почитателям, и он никогда не познает забвение.
-- Дерьмо свинобразье! -- рявкнул он, подавая наконец признаки жизни.
-- Если бы меня помнили, я бы не ушел с арены, не страдал бы от жажды на
солнцепеке, не жил бы одними воспоминаниями!
У него на миг увлажнились глаза. Он осушил бокал, отодвинул, посидел с
опущенной головой, жалея себя, а затем протянул к роботу руку с посудиной. И
молчал, пока она не наполнилась. Изрядный глоток вернул ему самообладание.
-- Когда ты стар, публика за тебя гроша ломаного не даст. Не дадут и
продюсеры. Молодых фокусников со свежими номерами -- пруд пруди. Вот я и
ушел, не дожидаясь пинка под зад. И увяз в этой выгребной яме, чей девиз
"Живи, пока не сдохнешь". Подписал контракт и получил обещанные стол и кров.
Да вот незадача -- не прочел набранный петитом текст. Самоуверенный я тогда
был, самоуверенный и глупый. Положился на своего хитрозадого адвоката, а
когда хватился, было уже слишком поздно. Он впал в маразм, и теперь с него
взятки гладки. Представляете, этот олух устроил меня сюда, даже не заглянув
в контракт! Даже не заметив, что меня брались обеспечивать лишь самым
необходимым! Обещали кормить, но не вкусно. Обещали стелить, но не мягко.
Захочешь еще чего-нибудь -- плати. Разумеется, адвокаты забыли об этом
предупредить.
Он с шумом высосал последние капли, и я азартно нажал кнопку на столе.
На этот раз улыбка на моем лице была совершенно непринужденной. Что плохо
для него, то хорошо для меня.
-- Запомните сегодняшний день, -- сказал я. -- Поскольку это первый из
дней, которые вам суждено провести в холе и неге. Подумайте о лучших яствах,
какие только можно вообразить. Подумайте о холодильнике, где никогда не
иссякнет выпивка.
-- Чего ради я должен обо всем этом думать?
В нем мгновенно проснулась подозрительность. Впрочем, она не помешала
сцапать бокал коктейля, едва тот появился на столе.
-- А того ради, что все это вы получите. Плюс лучшие гериатрические
процедуры. К чему вам столько морщин? Все это мы гарантируем, как и то, что
ваши замечательные чудеса снова украсят звездные арены и принесут вам
известность.
-- Какие арены? Какая известность? Да из меня песок сыплется.
-- Не волнуйтесь, вам не придется ударить пальцем о палец. Но вы будете
почивать на лаврах, зная, что ваш ученик упрочивает благородную традицию...
-- Нет у меня ученика. Всегда в одиночку работал.
-- С этого дня будет. Договорились?
-- Нет. Мои фокусы -- это мои фокусы. Ни с кем не делюсь!
-- Речь идет не о дележе, а о преемственности. -- Я придвинул к нему
полный до краев бокал. -- Вы меня научите всему, что знаете, а я никому
ничего не раскрою.
-- Даже мне, -- подхватила Анжелина. -- Конечно, за исключением тех
номеров, в которых мне предстоит ассистировать. Как это будет прекрасно! --
Она погладила его по запястью и получила в награду безрадостную улыбку.
-- А ведь неплохо было бы еще разок выйти на сцену. Подержите меня за
руку, детка... -- Вдруг он нахмурился. -- Не согласен. Уйду в могилу я,
уйдут и мои тайны. Меня не подкупите.
-- Да я и не пытаюсь вас подкупить! -- воскликнул я с жаром, который
свидетельствовал как раз об обратном. -- Но искусство не должно умереть
вместе с вами. Как же без него обойдутся тысячи еще не родившихся зрителей?
На мой взгляд, это прозвучало неубедительно. Должно быть, спиртное
затуманило мозги. Убийственная штука этот Цубе... небе... Тьфу, не
выговорить.
-- Я объясню, что пытается сказать мой муж. -- Похоже, из нас троих
только Анжелина осталась сравнительно трезвой. -- Он до такой степени
восхищен достижениями Великого Гриссини, что решил сделать его счастливым до
конца дней. И если вы поделитесь своими секретами, он свое обещание сдержит.
Для него -- карьера. Для вас -- счастливые годы. Вот и решайте.
-- Ну... -- промямлил он, и я понял, что этот бой мы выиграли.
x x x
Мы сняли дом неподалеку от "Счастливых Гектаров". Каждое утро Великого
Гриссини привозил лимузин. День ото дня он выглядел все лучше -- хорошее
питание, в меру выпивки плюс чудодейственные гериатрические процедуры делали
свое дело. Казалось, он и в росте прибавил, когда ради нас взялся за старое.
Мы заказали столь же дорогую, сколь и удивительную аппаратуру, и, пока
дожидались ее, Великий Гриссини преподавал мне азы мастерства.
-- Отвлекать, отвлекать и еще раз отвлекать! Накрепко зарубите себе на
носу эти три волшебных слова. Не забывайте: публика хочет, чтобы ее надули.
Пока она смотрит сюда, вы манипулируете здесь..
"Сюда" -- это его поднятая белая рука, выхватившая из пустоты
припрятанную в ладони монетку. "Здесь" был цилиндр, секунду назад пустой, а
теперь таящий в себе белого грызуна, которого факир миг спустя вытащил за
длинные уши. Меня он надул безупречно. Я и не заметил, как он достал
зверушку из подвешенного под столом мешка, а затем, прикрывая ее собой,
сунул в шляпу. Когда он продемонстрировал все медленно и открыто, фокус
показался донельзя примитивным. Гриссини угадал мою мысль и улыбнулся.
-- Конечно, когда объясняешь, в чем секрет, зритель разочаровывается.
Думает: до чего же просто, как это я не заметил? Вот почему фокусник никогда
не раскрывает своих тайн. Разоблачить его -- все равно что лишить
невинности. Он должен верить в волшебство, хоть и знает назубок рецепты
своей кухни, и внушать эту веру публике. Не пренебрегайте сим правилом, и
вам отплатят любовью. Скажете, в мире нет волшебства? Сделайте так, чтобы
оно появилось, и вас будут носить на руках. А теперь исполните все, что я
показал. Не торопитесь. Вот так, уже лучше... хоть и не слишком.
В дверь постучала Анжелина, я открыл.
-- Доставка. Огромный ящик от "Просперо электроникс" .
-- Ага! -- Гриссини возбужденно потер ладони. -- Очень скоро мы
воссоздадим потрясающее чудо -- "Исчезновение свинобраза"!
ГЛАВА 4
Этот дом мы сняли еще и по той причине, что в нем была огромная
гостиная. Когда мы убрали всю мебель и забили ею гараж, гостиная стала нашим
театром. Ее разгородили занавесами, раздвигавшимися и сдвигавшимися от
одного нажатия на кнопку. Мы с Анжелиной, сидя в кресле перед сценой,
служили благодарной публикой. И смотрели, как техники под руководством
Гриссини готовят аппаратуру к "Исчезновению свинобраза".
Все выглядело довольно просто. На сцене перед задним занавесом возвели
двустенную клетку из металлических брусьев. В плане она образовывала
треугольник. Одна сторона -- занавес, две другие -- металлические решетки.
Нас Гриссини удостоил вниманием лишь после того, как техники получили
щедрый магарыч и разрешение отправляться восвояси.
-- Для фокуса все готово, -- объявил он. -- Дело только за свинобразом.
-- Это довольно хлопотно, -- сказал я. -- А нельзя ли при демонстрации
использовать другое существо?
Он поразмыслил, затем указал на Анжелину.
-- Конечно, большое и грозное животное чрезвычайно усугубляет эффект.
Но в целях демонстрации сгодится и она. Прошу, дорогая.
Гриссини и мою жену скрыл занавес, а через минуту я увидел их в клетке.
-- Вы должны стоять совершенно неподвижно, -- предупредил он. -- Что бы
ни происходило, не двигайтесь. Понятно?
-- Вполне. Я буду как статуя.
-- Хорошо. Когда я делаю фокус по всем правилам, свинобраз скован
цепями и не шевелится. Итак, начинаем.
Он скрылся за занавесом. Анжелина сложив руки на груди, терпеливо
ждала, когда Великий Гриссини выйдет на сцену и поклонится публике, то есть
мне. Я ответил бурными и продолжительными аплодисментами.
-- Леди и джентльмены, -- заполнил гостиную его усиленный электроникой
голос, -- вы только что видели, как униформисты заключили опасного
свинобраза... простите, очаровательную леди в эту клетку. Она изготовлена из
несокрушимых стальных брусьев. -- Гриссини постучал волшебной палочкой с
металлическим наконечником по прутьям решетки. Они звякнули, как и
полагается несокрушимым стальным. -- Вы видите крепкие замки и цепи, которые
удерживают на месте огромного зверя. -- Замки и цепи присутствовали, чего
нельзя сказать о свинобразе. -- Бежать из этой клетки невозможно.. ну, разве
что с помощью волшебства. Волшебства, которое вас изумит и поразит.
Держитесь за стулья!
Громом раскатилась дробь невидимых барабанов и оборвалась на последнем
крещендо. В тот же миг на клетку упал черный покров. Он висел
одну-единственную секунду, потом Гриссини сдернул его.
-- Анжелина! -- вскричал я.
Она исчезла. Клетка была пуста. Я вскочил и ринулся вперед.
-- Спокойствие! -- громовым голосом рявкнул Гриссини. Я остановился и
сел. -- Это же всего-навсего фокус.
Почему же с меня ручьями льется пот?
Пока факир уходил за занавес, мне огромного труда стоило усидеть на
месте.
Он появился, ведя под руку Анжелину. Оставаться в кресле я уже не мог,
подбежал к ней и заключил в объятия.
-- Что произошло? -- спросил я.
-- Не знаю. Кругом; было совершенно темно, пока не появился мистер
Гриссини н не вывел меня. А ты что видел?
-- Ничего. На мгновение упал покров, и ты исчезла.
-- А мне не казалось, что я исчезла. Или что меня передвигали. Вообще
ничего не заметила, кроме темноты. -- Она посмотрела на улыбающегося
фокусника. -- Что вы сделали?
Он поклонился и картинно раскинул руки.
-- С удовольствием расскажу, поскольку вы собираетесь участвовать в
этом представлении. -- Улыбка стала еще шире, и он театрально ткнул пальцем
вверх. -- Все благодаря зеркалам.
Боюсь, в ту минуту мы с Анжелиной были способны только на то, чтобы
показать Великому Гриссини наши миндалины.
Он велел нам посмотреть на металлическую решетку в упор.
-- Сейчас все произойдет открыто, без черного покрова. Смотрите
внимательно. Абракадабра!
Мгновенно и бесшумно промежутки между брусьями превратились в зеркала.
Мы с женой изумленно переглянулись. Фокусник счастливо рассмеялся.
-- В брусьях скрыты зеркальные полоски. Выдвигаются по сигналу
радиопередатчика. Зрителям клетка кажется пустой, поскольку они смотрят на
отраженный в зеркалах голубой занавес. И пока они сидят, разинув рты,
ассистенты уводят свинобраза, зеркала исчезают, и на этот раз клетка
действительно пуста. Не правда ли, просто и в высшей степени эффектно?
-- Разит наповал, -- кивнул я.
-- Совершенно с вами согласен, -- заметил Кайзи, отворяя лично мною
запертую дверь и входя в гостиную. -- Джим, вы потратили кучу моих денег, и
у меня возникло вполне естественное желание посмотреть, чем вы тут
занимаетесь. Я читаю ваши ежедневные отчеты и, разумеется, отчеты моих
агентов. Вы уверены, что цирк имеет отношение к кражам?
-- Компьютерные программы не лгут. Мы составили перечень краж. Я дал
компьютерам задание изучить и сопоставить малейшие детали всех преступлений.
Мы прочесали файлы новостей, тщательно проанализировали расписания
космопортов и аэропортов. Встречались довольно похожие эпизоды. Из горы
данных, которую мы добыли и проанализировали, удалось извлечь только одно
обстоятельство, связанное со всеми преступлениями. В каждом городе выступала
цирковая труппа. То есть труппы были разные, но на манеже обязательно
появлялся некий силач по имени Пьюссанто.
Пришел черед Великого Гриссини таращиться на нас, изумленно раскрыв
рот.
-- Пора сделать антракт. -- Анжелина вежливо взяла его под руку и увела
со сцены. -- А заодно и горло промочить.
-- Мысль здравая. -- Кайзи уселся в кресло и пригладил мягкий мех
утреннего костюма. -- И все же она не решает главной проблемы: я трачу
большие деньги и жду утешительных результатов. Если уж на то пошло, я готов
вас материально стимулировать. То есть придержу ежедневные выплаты, пока вы
не войдете в контакт с подозреваемым силачом.
-- Вы не посмеете!
-- Помилуйте, отчего же? Статья шестая, восемнадцатый параграф нашего
договора.
-- Что-то я не припоминаю такого параграфа. -- У меня перед глазами
живо встала горестная картинка: крылатые банкноты улетают в ночную мглу.
-- Припомните, если повнимательнее прочтете документ, на котором стоит
ваша подпись. Копия контракта при вас?
-- Нет. Она в банке.
-- Разумная предосторожность. Ничего, я прихватил свою -- подумал,
вдруг вам захочется взглянуть.
Он достал из мехового бумажника документ -- на сей раз не шедевр
полиграфии, а обычную принтерную распечатку. Я пробежал текст глазами и
победоносно воздел копию контракта над головой.
-- Я прав! В шестой статье всего семнадцать параграфов!
-- Да неужели? -- Кайзи выглядел сбитым с толку. Но тут он склонился
над бумагой и ткнул пальцем в конец семнадцатого параграфа. -- А на это что
скажете?
Я заморгал.
-- Похоже на чернильную кляксу.
-- Внешность обманчива. -- Он достал из саквояжа медную трубу и вручил
мне. -- Поглядите в микроскоп.
Я поглядел. Все равно обыкновенная клякса.
-- Это потому, что он настроен на четырехкратное увеличение.
Поставьте-ка на четыреста.
Я нашел регулировочное колесико, покрутил и снова посмотрел. Клякса
превратилась в текст, в восемнадцатый параграф. Меня надули.
-- Не отчаивайтесь, -- посоветовал Кайзи. -- Просто работайте
энергичнее, и все будет хорошо. Вдохновитесь мыслью о кругленькой сумме,
которая накапливается на вашем депоненте.
-- Уже вдохновился. И уже работаю. Энергично. Мой агент связался с
"Большим Бигтопом" и подписал контракты. Скоро я поступлю в труппу. Как раз
накануне премьеры на Феторре.
В голосе моем звучала роковая решимость. Кайзи ни к чему знать, что я
освоил еще не все заявленные фокусы. А также что здесь, на развлекательной
планете, нет ни одной свинобразьей фермы. К тому же факт остается фактом: до
сих пор Кайзи был добрым и щедрым работодателем, и мне не хотелось его
разочаровывать. Пусть даже это требовало некоторой скупости по части правды.
Короче говоря, если он оказался способен натянуть нос старине диГризу,
то и старина диГриз вправе кое-что оставить в загашнике.
-- Позаботьтесь о том, чтобы не опоздать к открытию сезона, -- сказал
Кайзи. -- Ради нашей обоюдной выгоды. Увидимся на премьере.
Он удалился так же внезапно, как пришел, а я огляделся в поисках
Анжелины. Как там насчет упомянутого ею возлияния?
Анжелина и Гриссини сидели и болтали в саду, в крытом портике. Я
подошел и скорее с вожделением, чем с простой благосклонностью устремил взор
на полный до краев запотевший бокал. Он поджидал меня. Одним глотком
расправясь с его содержимым, я сказал:
-- Бальзам на мои раны!
Анжелина вопросительно подняла изящные брови.
-- Похоже, кого-то из нас вдруг разобрала жажда. Проблема с Кайзи?
-- Так уж и проблема... Хотя радоваться особенно нечему. Ты ведь
знаешь, в последние дни он мне подбрасывал деньжат. Похоже, чернильная
клякса на контракте позволяет Кайзи приостанавливать выплаты, когда ему
этого захочется. И вот -- захотелось. Но он обещал возобновить отчисления,
как только мы поступим в цирк.
-- Клякса? -- удивилась Анжелина.
-- Только для невооруженного глаза. Под лупой она превращается в
кошмарный параграф.
-- Значит, тем важнее то, о чем мы говорили, пока ты беседовал с Кайзи.
Я имею в виду сроки.
-- Подготовиться полностью все равно не успеете. -- Гриссини поднес
бокал ко рту и глубоко вздохнул. -- Схватываете вы на лету, но этого
недостаточно.
Я потупился и постарался выглядеть в глазах маэстро скромным.
-- Я позабочусь о том, чтобы в вашем репертуаре было достаточно фокусов
и трюков. Но все же "Исчезающего бойспраута" вам не осилить.
-- Но как же без него? Это ваш коронный номер! Почему мы его не осилим?
-- Ну, главным образом потому, что у нас нет бойспраута. -- Как всегда,
логика Анжелины была убийственной. -- Я думала над этим, но трудно подыскать
восьмилетнего мальчугана. К тому же это противозаконно.
-- Когда я выступал, передо мной такой проблемы не стояло, -- припомнил
фокусник. -- Гриссини -- большая семья, и всегда удавалось найти маленького
кузена или племянника. Увы, все они выросли и рассеялись по дальним уголкам
галактики.
-- А нельзя ли обойтись без мальчика? -- упорствовал я.
-- Ни в коем случае! На этом-то и построен фокус. Мальчика сажают среди
публики, чтобы вызвался в нужный момент добровольцем. "Исчезающего
бойспраута" я всегда приберегал напоследок, как долгожданный номер под
занавес. Для начала встряхивал свою огромную крылатку. Взлетали голуби,
выскакивали два кролика. Восторженная публика вопила и аплодировала. Я
поднимал руки над головой, звучали оглушительные фанфары и громовой раскат.
Зрители не умолкали. Я обращался к ним: "Вот он, момент, которого ждали все.
Найдется ли среди вас бойспраут в мундирчике?" Всегда находилось несколько.
"Ну-ка, -- говорю, -- покажитесь!" Дети вскакивали на ноги. "Идите сюда! --
кричу. -- Кто первым заберется на сцену, тот вместе со мной будет
демонстрировать следующий фокус, а еще получит двадцать кредитов". Малыши
кричали и отпихивали друг дружку. А мой помощник сидел в первом ряду,
поблизости от ступенек. Он тоже вскакивал и устремлялся к сцене. При этом
налетал на людей, даже на ноги наступал. То есть всячески доказывал, что он
обыкновенный маленький зритель, а никакая не подсадка. Я просил его принести
корзину, опустить на пол передо мной. Брал кусок веревки и бросал в корзину.
Мальчик терпеливо ждал. И вдруг раздавалась сверхъестественная музыка. Я
делал над корзиной магические пассы, веревка выныривала и без всякой
поддержки, извиваясь змеей, поднималась в воздух. Казалось, мой мальчик
поражен ничуть не меньше остальных. Я махал ему рукой, и он проходил позади
меня к корзине. А музыка -- все громче, напряженнее... Возьми веревку,
говорил я, и мальчик боязливо пятился. Я делал пасс, и у него выпучивались
глаза, а все мышцы деревенели. И вот он уже полностью под моим контролем.
Что я ни прикажу, все исполнит в точности. Я машу рукой, ион хватается за
веревку. И лезет по ней.
Мы с Анжелиной кивали, зачарованные рассказом. Я живо представил, как
мальчик лезет по веревке, изумляясь этому ничуть не меньше зрителей.
-- И вот, -- драматически интонировал Гриссини, -- мальчик добирается
до верхнего конца веревки. Музыка обрывается оглушительным громом литавр, и
я всплескиваю рукой. И в тот же миг мальчик пропадает, исчезает, а обмякшая
веревка падает в корзину. Я переворачиваю корзину, веревка вываливается. И
все. Я кланяюсь. Занавес.
-- Чудесно, -- сказала Анжелина. -- В чем же фокус?
-- Вам его не показывать, а потому и знать ни к чему.
И никакая лесть не убедила его передумать.
-- Я вам не расскажу. Зато раскрою загадку "Левитирующей леди". Сегодня
утром прибыла аппаратура, пойду устанавливать. -- Он повернулся к Анжелине.
-- Вы купили черное платье, о котором я упоминал?
-- Да.
-- Замечательно. Если соблаговолите надеть его сейчас, перейдем к
следующему номеру.
Я остался в одиночестве. Гриссини возился с аппаратурой, Анжелина
переодевалась. Я пил. Разумеется, в меру. Только для того, чтобы поднять
настроение, испорченное коварным мошенником Кайзи. Мне ведь уже понравилось
звонить по утрам в банк.
-- Божественно!
Платье заслуживало этой похвалы. Оно было черное, бархатное, длиной до
пят, с изумительно глубоким вырезом, и ткань развевалась, когда Анжелина
поворачивалась.
-- Сойдет, -- бросил из дверей Великий Гриссини. -- Ну что ж, начнем. Я
должен объяснить Анжелине ее роль. -- Он глянул на часы. -- Джим, приходите
к нам ровно через полчаса.
-- Будет сделано. -- Я тоже посмотрел на часы, потом на бутылку.
Пожалуй, бокал-другой поможет мне скоротать вынужденный досуг.
В наш домашний театр я возвратился изрядно навеселе. На этот раз
голубой занавес не закрывал авансцену. Она была пуста, если не считать трех
больших кубов. Волной накатывала музыка, предвещая выход Гриссини. И вот
магистр на сцене. Он поклонился, а публика, то бишь я, неистово захлопала.
-- Благодарю вас, леди и джентльмены, благодарю. А сейчас вам
необходимо подготовиться к потрясающему чуду, которое обязательно вас
изумит, зачарует и заставит теряться в догадках. -- Он один за другим
повертел кубы, демонстрируя, что у каждого отсутствуют две противоположные
грани. Кубы были черны снаружи и белы внутри. В руке у факира появилась
волшебная палочка, и он провел ею внутри каждого куба, показывая, что они
полые.
-- Простенькие четырехгранные конструкции, совершенно пустые. Сейчас я
их поставлю вот так.
Волшебная палочка исчезла, руки фокусника освободились. Он поднял
первый куб и перенес на середину сцены. Потом переместил остальные.
Получилась платформа. Снова я увидел волшебную палочку. Гриссини постучал ею
по кубам и еще раз помахал внутри каждого. Затем повернулся и поклонился.
-- А теперь, леди, джентльмены и почетные гости, прошу поаплодировать
моей очаровательной ассистентке.
Я изо всех сил захлопал в ладоши, не сомневаясь, что любой зритель на
моем месте точно так же встретил бы появление Анжелины. Она ступала
неторопливо и безмятежно, и чарующе улыбалась, и махала восторженным толпам,
состоящим, разумеется, из меня одного.
Под спокойную мелодию Гриссини взял Анжелину за руку и подвел к рампе.
Они поклонились, затем вернулись к кубам. Анжелина медленно и осторожно села
на средний куб, затем закинула ноги и улеглась на все три ящика. И
улыбнулась зрителям, подпирая ладонью подбородок. Юбка свешивалась и была
черна, как смоль, на фоне белых внутренних поверхностей кубов. Гриссини
делал пассы, его волшебная палочка снова исчезла.
Он нагнулся и выдернул из-под Анжелины средний куб.
Я изумленно ахнул, как ахнул бы на моем месте любой зритель. Анжелина
лежала как лежала, совершенно неподвижно, хотя средняя часть ее тела
лишилась опоры.
А потом я ахнул еще громче -- Гриссини выдернул куб из-под ее локтя, и
она повисла в воздухе. В довершение всего он убрал и третий, последний куб.
Когда факир отвернулся, Анжелина улыбнулась мне и помахала рукой. Я
хлопал так, что даже руки заболели.
Под мои аплодисменты и под крещендо Гриссини поднял над головой
металлический обруч и грохнул им об пол -- дескать, убедитесь, какой он
крепкий и цельный. А затем повел им вдоль тела Анжелины, доказывая, что она
действительно висит в воздухе.
Мои руки онемели от восторженных хлопков. Обруч скользнул назад и со
стуком покатился за кулисы. Музыка оживилась, фоку сник один за другим
вернул кубы на место. Затем помог Анжелине спуститься и поклонился вместе с
ней. Я вскочил на ноги, чтобы заключить ее в объятия.
-- Моя волшебница! -- воскликнул я.--И не больно тебе было висеть на
проволоке?
-- Никакой проволоки. Ты же видел, как проходил обруч.
-- Видел и ничего не понял. Настоящая магия?
-- Скажем так: настоящая иллюзия.
Гриссини вышел из гостиной. Я заметил, что направился он к портику.
Фокусы-- дело утомительное. А может, старик не желал слышать, как раскрывают
его тайны.
-- И все-таки не понимаю, как это удалось. Может, дело в кубах?
-- Нет. Они в точности такие, какими выглядят. Прочное дерево.
Устанавливаются, как ты помнишь, рядком. Потом, как ты помнишь -- мой выход.
-- Это незабываемо!
-- И привлекает внимание. Гриссини идет по сцене встречать меня, и луч
прожектора движется за ним. Вот тут-то и делается фокус, а не в тот момент,
когда он убирает кубы.
-- Ну, конечно. Многие фокусы делаются задолго до того, как их
показывают. Публика смотрит на тебя и на Гриссини и не смотрит на кубы.
Тут-то все и происходит.
Я направился к кубам, лежащим на сцене у черного занавеса. Фокус был
столь хорош, что я лишь в футе от себя разглядел тонкую черную платформу,
висящую в воздухе. Она-то и поддерживала Анжелину.
-- Но это все равно волшебство! Не может она просто так висеть!
Я рассмотрел платформу, заглянул под нее, провел по ней руками.
И обнаружил прочный черный стержень. Он торчал из занавеса. И,
несомненно, крепился к скрытой там прочной раме. Меня осенило:
-- Все ясно! Когда он обходил сцену, а затем укладывал кубы, платформы
здесь не было. Она появилась, лишь когда он пошел навстречу тебе и за ним
поплыл луч юпитера. В темноте выдвинулся стержень, несомненно управляемый по
радио, и поместил платформу над ящиками. Публика ее не видит, потому что она
черна, как и наружная поверхность коробок. Ну, а обруч? Он прошел вдоль
твоего тела...
-- И назад, -- напомнила она. -- Он достаточно широк.
--Все ясно! Обруч уперся в брус, и его пришлось возвращать. Тем же
путем.
Мы пошли поздравить Гриссини. Он по обыкновению пожал плечами и
напомнил, грозя пальцем:
-- У вас мало времени, а научиться надо сочень многому.
Разумеется, он был прав. Я располагал одной-единственной неделей. Все
эти дни я трудился не покладая рук, не брал в рот хмельного и спал урывками.
И вскоре научился ловко доставать больших птиц прямо из воздуха и сотнями
вытаскивать платочки из пустой тубы. Я тренировался с аппаратурой для
подвешивания человека, что особенно нравилось Анжелине, и мастерски освоил
этот фокус. Я даже постиг искусство читать записки из зрительного зала,
прижимая их неразвернутыми ко лбу.
Научившись, я был на седьмом небе от счастья. Раньше, видя это диво на
сцене, я неизменно приходил в восторг. А все оказалось так просто! Вы
прижимаете ко лбу сложенный клочок бумаги, произносите имя приславшего
записку зрителя, и он откликается. Ответив на его вопрос, вы разворачиваете
записку и читаете ее вслух для сверки, затем отбрасываете и берете
следующую. Отвечаете и на нее, а затем разворачиваете и прочитываете вслух
под аханье публики. Дело в том. что первый зритель -- подсадка, и никаких
записок он вам не присылал. Зато благодаря ему вы получили возможность
прочитать настоящую записку. Вы постоянно обгоняете публику на один вопрос.
Чудо? Отвлечение внимания!
Прошла неделя, и вот наши чемоданы уложены, билеты куплены. Пора в
путь-дорогу. И пора снова зарабатывать деньги. С тех пор как Кайзи Ткнул
меня носом в микроскопический параграф контракта, я нес убытки, и это
причиняло невыразимые мучения.
Когда мы прощались, Великий Гриссини вовсе не выглядел великим.
-- А все-таки славно было вновь постоять на сцене, -- сказал он с
тяжелым вздохом.
-- Остаюсь навеки вам благодарен. Вы уж простите, что все так быстро
кончилось. -- Я отвернулся, чтобы не видеть тоску в его глазах.
-- Берегите себя, -- сказала Анжелина.
Он скривился.
-- Пускай меня берегут "Счастливые Гектары". -- Особой радости в его
голосе я не услышал.
У меня рука не поднялась нанести задуманный удар.
-- Послушайте, -- сказал я, -- мне выпала великая честь поработать с
вами и чуточку скрасить вашу жизнь. Поверьте, вам не придется об этом
жалеть.
-- Что вы имеете в виду?
-- Деньги. Еженедельно вы будете получать чек. Хватит и на еду получше,
и на выпивку поприличней, и на все маленькие радости, ради которых стоит
жить. Его это потрясло. Он сощурился.
-- В чем подвох? Почему вы это делаете?
-- Потому что он хороший человек, -- ответила Анжелина.
-- Так уж и хороший, -- пробормотал я. -- Признаюсь, столь
исключительная щедрость не входила в мои планы. Скажем так: я внял голосу
сердца.
-- О, черт! -- Анжелина была растеряна. -- Джим, о чем мы вообще
говорим?
-- Видишь ли, я собирался платить и дальше, но лишь за тайну
"Исчезающего бойспраута". А сегодня вдруг понял: в моем послужном списке нет
ни одного случая шантажа. И я уже слишком стар, чтобы за него браться. Так
что живите на пенсии в свое удовольствие и поминайте меня добрым словечком
по вечерам, в час коктейля.
Я свистнул. Загудели моторчики, чемоданы поехали за нами.
-- Не верю! -- крикнул Великий Гриссини нам вслед.
-- Поверьте, -- сказала Анжелина. -- Старина диГриз только с виду
кремень, а сердце у него нежное.
-- Если не прекратишь меня нахваливать, я покраснею.
Я поцеловал жену в щеку.
Когда я подошел к такси, позади отворилась дверь коттеджа.
-- Я вам скажу, -- произнес факир. -- Я решился.
-- Лайнер ждать не будет, -- предостерегла Анжелина.
-- Это и минуты не займет. Вы бы сами могли догадаться, когда я сказал,
что мальчик заходит мне за спину. На секунду он исчезает с глаз публики.
Отвлекай внимание!
-- И тут кое-что происходит. --Я обрадовался. -- Но что?
-- Он останавливается. Его скрывает моя крылатка. Вот почему я всегда
оставляю этот номер на конец представления. Когда он заканчивается, падает
занавес. Но прежде, чем он поднимется снова, мальчик успевает убежать за
кулисы. Я кланяюсь.
-- Но если не он поднимается по веревке, то кто?
-- Никто. Нет никакой веревки над корзиной, это изображение. В тот
момент, когда мальчик заходит мне за спину, я включаю проектор. Передо мной
тотчас появляется голографическое изображение веревки. Помните, настоящий
мальчик скрывается от публики за моим плащом. А в следующий миг из-за меня
выходит голографическое изображение мальчика и поднимается по
голографической веревке. И исчезает, как может исчезнуть лишь изображение. А
изображение веревки падает в корзину. И остается только настоящая веревка на
дне.
-- И тут опускается занавес, -- со смехом добавила Анжелина, -- и
довольные зрители расходятся по домам.
-- Пора и нам честь знать, дорогой магистр. Великий Гриссини, вы
действительно великий.
На сем мы и расстались. Он -- кланяясь, мы -- смеясь. Под занавес жизни
он дал великолепное представление.
ГЛАВА 5
Как только мы оказались на борту лайнера, которому выпала честь
доставить нас в Феторрскорию, эйфория от последнего представления Великого
Гриссини испарилась. Мы так и не решили одну из серьезнейших проблем. Должно
быть, Анжелина увидела мой злобный оскал. Она попыталась меня развеселить,
но ничего путного из этого не вышло. В моей черепной коробке плясали мысли о
свинобразах. Да разве могу я допустить, чтобы исчезло одно из этих чудесных
созданий, даже будь оно в моем распоряжении?
-- Что скажешь о бокале шампанского перед ленчем?
Из моего пересохшего горла вырвался хрип, и Анжелина похлопала меня по
руке.
-- Да, милый.
-- Тогда -- в "Звездный бар"!
Тут пискнуло сигнальное устройство коммуникатора и засветился экран.
-- Ну, конечно, -- фыркнул я и состроил кислую мину своему отражению в
зеркале. Это было несложно -- я как раз причесывался. -- Сейчас нам прочтут
нуднейшую лекцию о применении спасательных средств.
-- Ошибаешься, -- возразила подошедшая к экрану Анжелина. -- Это от
Джеймса. Ниже все подробности. Он договорился, чтобы нас встретили, как
только пройдем таможню. Некто Игорь, владелец грузовика. Игорь знает, куда
нам надо ехать. Еще Джеймс желает удачи и всего наилучшего.
Она нажала кнопку принтера, и машина выдала распечатку.
-- Он подготовил для нас полное расписание.
-- Наш мальчик! -- с любовью и воодушевлением отозвался я. -- А сейчас
-- шампанского!
"Звездный бар" вполне оправдывал свое название. Потолочным сводом
служил огромный хрустальный купол, за ним раскинулась космическая тьма в
желтую крапинку. Впрочем, я очень сомневался, что в корпусе звездолета
прорубили окно только для того, чтобы пассажиры имели удовольствие
посмотреть на космос. Нет, это был фокус, и не из плохих. Мы попивали
шампанское и строили планы. Я делал заметки на листе с посланием от Джеймса.
Если звездолет не выбьется из расписания, а законы космической механики
позволяют на это рассчитывать, мы прилетим на Феторр всего за день до
открытия циркового сезона. Свинобразье ранчо примерно в пятистах километрах
от космопорта, еще двести километров до Феторрскории. Если и успеем, то
впритык.
-- Твоя правда, но что поделаешь?
-- Ничего. А потому давай отложим тревоги на потом.
Я сунул лист в карман, осушил бокал и отодвинул бутылку.
-- Надо извлечь из полета максимум пользы, то есть постоянно
упражняться. Без похмельной дрожи в руках.
-- А как же стаканчик перед сном?
-- Это святое. Я не намерен записываться в абстиненты.
Дни проходили быстро. Я упражнялся, пока мои пальцы не приобрели
змеиную изворотливость. В последние дни перед отлетом Анжелина взяла на себя
все покупки. Тогда я не осознавал, сколь хлопотное это дело -- все мое
внимание было отдано фокусам. Однажды она появилась из спальни, когда я
отрабатывал очень сложную карточную манипуляцию.
-- Ну, как тебе? -- спросила она.
Я обернулся.
-- Ух ты!
Карты порхнули во все стороны. На Анжелине был настоящий шедевр
швейного искусства -- сногсшибательное алое платье с высокими разрезами на
бедрах, глубоким декольте и облегающее везде, где только можно. Я бросился
обнять ее, но застыл, как вкопанный, от ласкового удара кулаком в челюсть.
-- А тебе не кажется, что для женщины в моем возрасте оно слишком много
открывает?
-- Ты в самом подходящем возрасте! -- воскликнул я. -- Ты шикарная и
желанная, и любой зритель мужского пола, достигший половой зрелости, будет
пялиться не на меня, а на тебя. Я уже слышу шипение перегретых оргонов2 в
зрительном зале.
-- А изумрудная тиара -- это не чересчур?
-- В самый раз. Подчеркивает осиную узость твоей талии.
-- Не уверена. -- Она проделала перед зеркалом изящный пируэт. --
Может, лучше зеленый цвет?
-- У тебя есть еще наряды вроде этого?
-- А как же?
-- Доставь мне удовольствие! Давай устроим дефиле.
Я отложил карты, пододвинул кресло, зажег сигару, налил себе бокальчик
белого вина. Анжелина запаслась костюмами для всех фокусов. Зеленый -- в
пару бурому, как ржавчина, окрасу нашего предполагаемого свинобраза. Черное
с красным платье -- чтобы ассистировать, когда я буду показывать карточные
фокусы. Полуночно-черное -- для левитации. Мы чудесно провели время, пока
гонг не возвестил начало обеда.
В подобном духе истекли последние дни полета. Пока я пестовал в себе
таланты фокусника, супруга доводила до совершенства наряды. Мы хорошо
питались, прекрасно высыпались, и я позволял себе лишь бокал-другой вина за
обедом.
Мы уже знали, что по прибытии на место назначения свободного времени у
нас почти не будет. А значит, надо избежать лишнего стаптывания подметок и
распихивания локтями остальных пассажиров. Иными словами, меня ждала
дружеская встреча с корабельным экономом.
Им оказался слащавый тип с привычкой то и дело вытирать влажные ладони
и скалить в улыбке белоснежные зубы.
-- И чем же я могу служить вам, дорогой сэр?
-- Советом насчет багажа. Если мы уложим чемоданы заранее, вы возьмете
на себя их выгрузку?
-- С превеликим удовольствием.
-- Значит, если вы получите наш багаж вечером накануне прибытия, ничто
вам не помешает выгрузить его в первую очередь?
С этими словами я сунул ему пятьдесят кредитов.
-- Сэр, считайте, что это уже сделано. Даю слово, вам не о чем
беспокоиться.
-- Тогда, если не возражаете, я попрошу вас о дополнительной
информации. С кем бы мне поговорить, чтобы мы с супругой получили
возможность первыми покинуть этот гостеприимный корабль?
-- Со мной, сэр. Высадка пассажиров -- в моем ведении.
В его потливой ладошке исчезла вторая банкнота.
-- Судя по всему, вы часто летаете этим рейсом. Не поделитесь ли опытом
ускоренного прохождения через таможенный контроль?
-- Как кстати, сэр, что вы завели об этом речь!
Мой кузен -- сотрудник таможни в космопорте, и я...
У меня основательно полегчало не только в кармане, но и на душе. И я
отправился в каюту собирать вещи.
Встреча с бесстыжим взяточником дала плоды -- мы первыми сошли по
трапу, первыми преодолели таможню, где царил любезный кузен нашего мздоимца,
и получили свой багаж нетронутым и непросвеченным. У выхода нас дожидался
коренастый субъект в промасленной и мятой спецовке, державший лист бумаги с
надписью "Мистюр Догрыз". Я помахал рукой, и он приблизился.
-- Это вы -- Догрыз?
-- Это я -- диГриз. С кем имею честь?
-- Игорь. Поехали.
Я свистнул, и багаж последовал за нами, а мы -- за Игорем на пыльную и
дымную улицу. Анжелина фыркнула.
-- Мне не нравится это место. А еще мне не нравится наш односложный
приятель Игорь.
-- Боюсь, вся планета такая. Тут первую скрипку играют добыча природных
ресурсов и тяжелая промышленность. Ты разве не заметила в последнем письме
Джеймса легкий тон отчаяния?
-- Заметила. Пошли поглядим, па чем нас собираются везти. О-о!
И правда, о-о! Нас ждало огромное, обшарпанное, грязное кубовидное
нечто о четырех колесах. Когда-то его, несомненно, по ошибке покрасили в
розовый цвет. На боку я с трудом прочел под слоем грязи: "Грузоперевозки
Игоря. Куда захочешь, туда и доставим".
Я надеялся, что это не пустые слова. Игорь открыл дверцу и затолкал в
кузов наш багаж. Потом по лестнице забрался в установленную наверху кабину.
Зарычал, залязгал двигатель, выхлопную трубу стошнило зловонным черным
дымом. Мои слезящиеся глаза увидели, как из кабины вынырнула рука,
приглашающе махнула нам один-единственный раз и снова исчезла. Мы залезли в
кабину, уселись на обшарпанное залатанное сиденье, уставились в грязное
ветровое стекло. Где-то внизу скрежетали шестеренки. Грузовик дернулся,
затрясся и наконец с грохотом покатил вперед.
-- Вы знаете, куда нам надо? -- спросил я, стараясь не кривиться при
виде унылого ландшафта.
-- Угу, --ответил Игорь. Или что-то вроде этого.
-- Мы едем в Лортби, верно? На свинобразью ферму "Бекон и иголки"?
Очень нескоро дождался я от Игоря утвердительной фонемы. Затем
последовала целая речь:
-- Грязь возить -- вдвойне платить.
Я решил, что это следует перевести примерно так: если вы намерены
погрузить в мое транспортное средство нечистоплотное животное, вам следует
учесть, что и без того возмутительно высокая плата будет удвоена.
В свою очередь я невнятно буркнул, и на сем наш разговор окончился.
Постепенно и с великой неохотой фабрики, дымовые трубы и закопченные стены
уступили место невзрачным пустошам. В основном болотистым, декорированным
свалками обочинам дороги. Мы с Анжелиной попытались завести легкую беседу,
но из этого ничего не вышло. Оставалось лишь подскакивать и качаться на
сиденье и отупело разглядывать чахоточные пейзажи. Спустя несколько часов, а
может, веков мы свернули с шоссе и разухабистым грейдером миновали дорожный
знак, который гласил: "Бекон и иголки". Его дополнял не слишком
отвратительно намалеванный геральдический свинобраз. Надпись под ним
предупреждала: "Нарушителей права частной собственности расстреливаем на
месте".
Ободренный сим посулом теплого приема, я дождался, когда грузовик
остановится, и сполз на землю. Со стоном потянулся и направился к большому
приземистому строению. Когда я отворял дверь, звякнул колокольчик и сидящий
за столом человек поднял голову. Телосложением и манерами он был ровня
Игорю. Я хотел сказать "Доброе утро!", но вовремя одумался и лишь хмыкнул.
Он точно так же хмыкнул в ответ.
-- Нужен свинобраз, -- сказал я.
-- Туша? Или разделанный?
-- Зачем мне труп? Я приехал за живым свинобразом. Целым и невредимым.
Это застигло его врасплох, и лоб избороздили непривычные морщины. В
конце концов он выдал:
-- Живьем не продаем.
-- А сейчас продадите.
Я катнул к нему по столу монету в сто кредитов.
Он ее сцапал и буркнул:
-- Противозаконно.
-- Я этот закон отменяю.
Вторая монета покатилась следом за первой.
С чудовищным усилием улыбка исказила его гранитные черты. Он с шумом
поднялся на ноги и направился к двери. Снаружи ждала Анжелина, ее глаза
метали молнии.
-- Еще минута в обществе Игоря, и я бы его прикончила. И в налитых
кровью глазках я читала взаимную любовь. Его счастье, что нам нужен
водитель. У тебя все готово?
-- Искренне надеюсь, -- ответил я с натужной бодростью. -- Я повстречал
еще одного балагура, он отведет нас к свинобразу.
Предвкушая встречу с этим чудесным существом, я снова повеселел. Мы не
должны забывать, что свинобразы вместе с человечеством покоряли звезды,
защищали нас и кормили. Эти гибриды, потомки смертоносно-колючих дикобразов
и могучих кабанов, настоящие красавцы.
-- Ах, -- сказал я, входя в хлев и оказываясь липом, к морде с
гигантским хряком.
У Анжелины дрогнули ноздри. Она не разделяла моей любви к свинобразам.
-- Поистине, я вижу свинью моей мечты!
При виде нас хряк вздыбил рыжеватые иглы, крошечные глазки сердито
заблестели. С клыка скатилась капля слюны.
-- Фью-фью-фью, -- тихо позвал я. -- Ах ты, славная хрюшечка!
Я просунул руку между прутьями решетки и почесал его за ушами. Он
загремел иглами, довольно заурчал. Свинобразы обожают чесаться, а до затылка
им не достать. Анжелина уже видела меня за этим занятием и никак не
отреагировала, зато свинмейстер выпучил глаза и побагровел, как при
закупорке коронарной артерии.
-- Берегись! Это убийца!
-- Не сомневаюсь. Но он суров лишь с теми, кто этого заслуживает. Для
всех остальных, то есть для прогрессивного человечества, свинобразы --
верные, надежные и даже почтительные друзья. Хо-орошая свинка, -- сказал я,
любуясь огромной зверюгой.
Ужасно не хотелось уходить, но время поджимало. Как ни красив этот
кабан, он не годится для циркового номера. Нам нужен актер поминиатюрнее.
Мы пошли дальше, минуя настороженных свиноматок с поросятами, минуя
сотни неуемных пятачков и тысячи острых игл. Когда свернули за угол, я ахнул
и замер. Передо мной в загоне стоял самый очаровательный подсвинок на свете.
Добродушно блестели глазки-пуговки, дыбом стояли тонкие иглы. Самочка
побежала на мой зов, стуча копытцами, и захрюкала от удовольствия, когда я
почесал, где нужно.
Мы быстренько поладили с ее хозяином. В его руки перешло еще несколько
сотен кредитов, в мои -- кусок веревки. Свинка спокойно приняла поводок и
послушно засеменила перед нами к машине.
-- Чудо-свинка, -- сказал я. -- Назовем ее Глорианой.
-- Это в честь кого же? -- вмиг насторожилась Анжелина. -- Одной из
подружек твоей юности?
-- Да Бог с тобой! Это имя из легенды, из мифологии. Глориана -- богиня
скотного двора, ее часто изображали с поросенком на коленях.
-- Ты выдумал!
-- Ну, что ты!
-- Джим диГриз, если бы я не знала тебя так хорошо, приняла бы за
скрытого зоофила.
-- Маленьким я дружил с этими симпатичными зверушками.
-- Сейчас ты большой, так что изволь держать свои симпатии в узде. И
вообще, поехали-ка в цирк.
Я выдвинул из кузова сходни, и Глориана бодро взбежала по ним. Из
кабины кузов просматривался через оконце, и я поглядывал на нашу покупку. Но
Глориане было не занимать самообладания, и вскоре она уснула.
О том, как мы добрались до Феторрскории, рассказывать особо нечего.
Бывают впечатления, которые лучше поскорее выбросить из клеток памяти,
развеять, как страшный сон. Когда мы пересекли городскую черту, наше
настроение подпрыгнуло... по крайней мере, чуточку приподнялось. Уже в су
мерках мы добрались до цели -- большого здания. Игорь сбросил в сточную
канаву наш багаж и скривился при виде семенящей мимо Глорианы.
-- В кузове свинячье пу. Еще двадцать кредитов.
Я заглянул в кузов и отрицательно покачал головой:
-- Нет пу, нет и кредитов.
И вручил ему оговоренную сумму.
Он медленно сосчитал деньги, убрал в карман. Затем его чело
пробороздили глубокие складки. Очевидно, мышление не входило в число его
привычных занятий.
-- Я вижу пу. Плати.
-- А я не вижу пу, и ты не увидишь денег.
Он замахнулся гранитным кулаком и ринулся вперед. Анжелина улыбнулась:
-- Моя очередь, если не возражаешь.
Ответить я не успел. Анжелина махнула ногой и врезала Игорю по лодыжке.
Пока он падал, она сомкнула руки и треснула его по шее. Он восхитительно
шмякнулся оземь.
Пока он, исторгая грязные ругательства, поднимался на ноги, я указал на
грузовик и предупредил:
-- Езжай отсюда. А то хуже будет.
Я слегка надеялся, что Игорь не уймется. Он оскорбил мою обожаемую
Анжелину, а я такие штучки прощаю нелегко.
Не я один испытывал по отношению к нему подобные чувства. Краем глаза я
заметил рыжеватое пятно. Глориана, встопорщив иглы, метнулась вперед. Игорь
взвизгнул и запрыгал на одной ноге, держась за лодыжку, по которой ударил
острый бивень. А затем, нечленораздельно ругаясь, поспешил вскарабкаться в
кабину. Фургон исчез в ночи, увозя Игоря с полными карманами моих денег.
Глориана, довольная собой, уже рылась в мусорном баке у двери. Я нажал
на кнопку под табличкой: "Колоссео. Вход для работников сцены". Дверь со
скрипом отворилась, появилась усатая физиономия.
-- Че надо?
-- Здесь находится "Большой Бигтоп"?
-- Ну.
-- В таком случае, добрый человек, отвори дверь шире. Перед тобой не
кто иной, как Могучий Марвелл собственной персоной!
-- Ты опоздал.
-- Я никогда не опаздываю к благодарной публике, которая очень скоро
будет взирать, затаив дыхание, на Могучего Марвелла. Дружище, веди нас в
наши покои.
Обладатель усатой физиономии повел нас в недра "Колоссео". Мы с
Анжелиной шли рука об руку, Глориана семенила сбоку, следом катился багаж.
Все предвещало мне начало новой эффектной карьеры.
-- Вы опоздали, -- произнес другой голос.
Я обернулся.
-- Те же слова изрек цербер у вашего портала. А вы?..
-- Харли-Дэвидсон. Со всеми вопросами -- ко мне. Он вошел в
артистическую уборную, и мы пожали друг другу руки. Харли-Дэвидсон был высок
и черняв, и в наряде инспектора манежа выглядел щеголем. Все, начиная от
блестящих черных сапог и заканчивая еще сильнее блестящим черным цилиндром,
выдавало прирожденного артиста.
-- Надеюсь, вы стоите своих афиш, -- сказал он. Я тоже на это надеялся,
потому что, придумывая афиши, полностью расстреножил фантазию.
-- Еще бы!
Я пытался излучать шарм и пробуждать положительные эмоции.
-- Последний наш факир пил горькую и пропускал почти все выступления.
-- Уверяю вас, я с младых ногтей не прикасаюсь к спиртному. Позвольте
представить Анжелину, мою жену.
Он, как истинный актер, поцеловал ей руку.
-- А это -- Глориана.
Харли-Дэвидсон одобрительно посмотрел на свинку, но от поцелуя
воздержался.
-- Мне нравится, когда в номерах участвуют животные. Это стильно. Вы
знакомы с Великим Гриссини? У него есть несколько фокусов наподобие ваших.
-- Так вы его знаете? Это мой наставник. Я ему обязан всем, что умею.
-- Приятно это слышать. Гриссини -- профессионал высочайшей пробы. Ну
что ж, до начала еще часа два. Располагайтесь, отдохните. Если что
понадобится, не стесняйтесь, зовите коридорного.
-- А где тут ближайший ресторан? -- спросила Анжелина. -- Мы давно не
ели.
-- Увы, ни одно из окрестных заведений я рекомендовать не берусь. Но
возле вашего телефона лежит список фабрик-кухонь, они доставляют вполне
приличную еду...
-- Харли, че ты от меня прячешься? -- прогрохотало, как вулкан. -- Есть
разговор.
В комнату вошел человек примерно моего роста, но, как минимум, вдвое
шире в плечах и талии. Он был наголо обрит, с вислыми черными усами.
Казалось чудом, что одежда на нем не лопается от малейшего движения. Мышцы
бегали и сплетались в узлы диаметром с древесный ствол. Его предплечье было
толще моего бедра. Я видел этого человека на фотографиях и афишах и сразу
узнал его. Ради него-то мы и преодолели бесчисленные световые годы.
-- Подумать только! -- воскликнул я. -- Вы не можете быть никем иным,
кроме знаменитого на всю галактику Пьюссанто! Поистине, встреча с вами --
великая честь для меня. Я -- Могучий Марвелл.
Я шагнул вперед и протянул руку. Он подал только два пальца, и это было
вовсе не чванство -- три его пальца я бы попросту не обхватил. Я энергично
пожал, но с таким же успехом можно пожимать арматурные прутья. Красные
глазки богатыря моргнули, на лбу пролегли морщины.
-- Че, правда? Слыхал обо мне?
-- Вам поют оды в самых дальних звездных системах.
На его лице промелькнула хиленькая улыбка -- видно, грубую лесть он
принял за чистую монету. Но к Харли-Дэвидсону повернулся с прежней гримасой
на физиономии.
-- Че это ради сторожа меня не выпускают?
-- А того ради, что тебе запрещено покидать город. И учти, каждый
кредит на взятки, без которых не удалось бы спасти тебя из кутузки,
вычитается из твоего жалованья.
-- Но тута же скучища!
-- В городе -- тоже.
-- Все вранье! Напраслина!
-- Ну, конечно! Да знаешь ли ты, сколько свидетелей пришлось подкупить,
чтобы держали языки за зубами? Ты и раньше выкидывал такие номера, и сколько
раз!
-- На меня напали!
-- Что я слышу?! Двадцать восемь сталеваров напали на одного лысого
клоуна? Трое сейчас в больнице, а когда прибыла полиция, все до одного, без
малого три десятка, лежали в отключке.
-- Да я же пошутил только.
-- В последний раз предупреждаю! Еще одна подобная выходка, и ищи новый
цирк.
Харли, видать, был не робкого десятка. Уж не знаю, смог ли бы я вот так
отчитывать монстра вроде Пьюссанто. Секунду-другую я даже ожидал
кровопролития и разрушения. Пьюссанто напрягся, бицепсы вздувались, вены под
кожей извивались, как змеи. Потом он пробормотал что-то не слишком
приличное, круто повернулся и вышел.
-- И часто он так? -- спросил я, когда атмосфера слегка разрядилась.
-- Увы, слишком. Как закончим сезон, он получит расчет. Хватит с меня
возни с этим двуглазым циклопом. -- Харли-Дэвидсон мрачно посмотрел на
Глориану. -- А ей лучше не пакостить в коридорах.
С этими словами он вышел. Анжелина затворила двери, села и сказала:
-- Фу-ух!
-- Присоединяюсь.
Она улыбнулась.
-- Добро пожаловать в шоу-бизнес.
ГЛАВА 6
Судя по всему, в старом городе намечался шумный вечерок. Это я понял,
миновав пост охраны неподалеку от нашей уборной. Мое внимание привлекли
шеренги экранов. На экранах горели прожектора, освещали площадь у парадного
входа. Там царила суета, начиналось много всякого интересного. Шоферы
отворяли дверцы машин и отдавали честь пассажирам. Из всевозможных
транспортных средств появлялись шикарно одетые пары. Чего там только не было
-- крылатого, колесного, гусеничного. А одна хитроумная штуковина даже
прыгала. Все это пахло внушительными деньгами.
Сей запах я учуял сразу. Он и удивлял, и радовал. На Феторре мы до сих
пор видели только грязное подбрюшье индустриального мира: копи, плавильни,
фабрики -- и сажу, сажу, сажу. Но все это означало солидные банковские счета
для немногих везунчиков, покоривших вершину социальной пирамиды. Иными
словами, нашим взорам явился старый добрый капитализм с обнаженными клыками
и когтями. Минимум -- для большинства на дне, максимум -- для меньшинства на
плаву. Однако все раздумья об экономической несправедливости испарились,
когда я вернулся в уборную и обнаружил Анжелину. Она придирчиво изучала себя
в зеркале.
-- Зеленый костюм! -- вскричал я. -- Безупречный, шикарный,
невероятный. О, дайте мне облобызать эту богиню шарма.
Вполне ощутимый толчок ладонью в грудь остановил мой страстный порыв.
-- Позже. Я полчаса убила на макияж и не позволю, чтобы ты его
размазал.
-- А можно я его размажу потом?
Ответом мне было крайне отрицательное "фи". Только теперь я заметил,
что тени на ее веках необычно густы. Черные брови ярче очерчены и круче
изогнуты. А на щеках рдеют румяна.
-- А ну-ка, Джим, садись гримироваться. Не забыл, чему я тебя учила?
-- Сажусь, сажусь.
Я сел перед зеркалом и наложил слой основы. И тут краем глаза уловил
движение. Глориана устраивалась в своей корзине.
-- С ней не было хлопот?
-- Что ты, совсем напротив. Она была настоящей паинькой, пока какой-то
оболтус не попробовал к нам вломиться. Малютка отреагировала быстрее меня. В
один миг превратила его штаны в лохмотья, и он с визгом умчался по коридору.
В награду она получила сандвич с сыром и черными трюфелями и миску молока, а
теперь отдыхает. Я специально надела зеленое, потому что этот цвет прекрасно
гармонирует с рыжими иглами.
Время еще было -- нам предстояло выступать под занавес первого
отделения. Но мы так разволновались, что пошли за кулисы смотреть через
дырочки в занавесе. Ряды и ложи были забиты до отказа -- яблоку негде
упасть. Пришлось посторониться -- униформисты тащили тяжелые снасти
Пьюссанто. Он открывал шоу.
-- Марш отсюда, -- приказал нам Харли-Дэвидсон, когда духовой оркестр
сыграл туш. Он выскочил на сцену, навстречу восторженным аплодисментам.
-- Дамы, господа и простые пеоны, мы рады приветствовать вас в "Большом
Бигтопе"!
Это вызвало новый, еще более мощный взрыв аплодисментов. Особенно
усердствовал пролетариат на высокой галерке, отделенной от сливок общества
прочной металлической сеткой. Инспектор манежа дождался, когда утихнут
хлопки.
-- Друзья мои, вам предстоит насладиться лучшими цирковыми номерами в
галактике. Оставьте свои заботы, целиком отдайтесь самому чудесному
развлечению в освоенной вселенной. Сегодня вас поразит таинственное
волшебство Могучего Марвелла. Вас заворожат многообразные жизненные формы
Гара Гуйля и его изумительной труппы уродов. С их чудовищной
притягательностью сравнятся только красота и пластика Белиссимы и ее
"Прыгающих балерин".
Это вызвало не только аплодисменты, но и пронзительный свист на
галерке.
-- А открывает наше сегодняшнее представление лучший среди отважных,
стремительных и презирающих смерть. Позвольте представить вам подлинного
титана, сильнейшего человека нашей галактики и всех других галактик,
неудержимого, незабываемого, невероятного Пьюссанто!
Инспектор манежа отошел в сторону, занавес раздвинулся и явил взорам
публики борца -- скользкого, блестящего от масла, перегруженного мускулами
и, несомненно, источающего запах тестостерона. Со своего закулисного НП мы с
Анжелиной видели его как на ладони -- конечно, если этот фразеологический
оборот применим к такой громадине.
-- Высокоуглеродистая сталь! -- возгласил Харли-Дэвидсон, и силач
постучал прутом толщиной в палец и длиной метр по стоящей перед ним
наковальне. После чего взял его за концы и положил на коле но. Под охи и ахи
зрителей он напряг мускулы, да так, что лопнула рубашка, и согнул стальной
прут. Всем это понравилось, но еще больше им понравилось, когда он цапнул
железяку зубами.
И перекусил пополам!
-- А сейчас обратите внимание, -- сказал Харли-Дэвидсон, когда утихли
крики, -- на веселых каменщиков. Они займутся своим делом, пока Пьюссанто
будет вас развлекать.
Партер промолчал, зато с галерки на цирковых рабочих посыпались
добродушные ругательства и советы. Пока Пьюссанто вершил свои подвиги,
каменщики быстро замесили раствор и принялись возводить стену. Когда верхний
ряд кирпичей лег вровень с их головами, снова раздался туш, и к рампе вышел
инспектор манежа.
-- Настоящие кирпичи! Настоящий строительный раствор! Вы своими глазами
видели, как возводилась эта стена. Она крепка, вернее, будет крепка через
некоторое время. Мы не можем ждать, когда раствор затвердеет сам по себе.
Видите, к нам выезжает машина? Это специальная техника, она применяется лишь
в чрезвычайных обстоятельствах. Она укрепит эту стену у вас на глазах.
Вырвалась струя пламени, публика закричала и заахала. Облаченный в
защитный костюм оператор гонял огонь вверх и вниз по стене. Когда он сделал
свое дело, вышли два тяжеловеса с кувалдами и под грохот кузнечных молотов
из оркестровой ямы взмахнули своими орудиями. На стену посыпались удары, но
она осталась невредима.
Рабочие покинули сцену вместе с машиной и своими инструментами,
Харли-Дэвидсон поклонился и тоже отошел. Свет померк, лучи юпитеров освещали
только громадный силуэт Пьюссанто. Силач побрел к стене. В мертвой тишине
постучал по ней пальцем и улыбнулся. Все утонуло во тьме, кроме стены и
богатыря.
Он прошелся по сцене, повернулся спиной к зрителям и постоял в
эффектной позе. Возбужденно рокотали малые барабаны, их дробь поднималась
волнующим крещендо и вдруг оборвалась, вмиг уступив место гробовой тишине.
Пьюссанто опустил голову, раскинул руки и ринулся на стену, сгибаясь на
бегу. И со всего маху врезался бритой макушкой в кирпичи.
Стена содрогнулась, пошла трещинами и рассыпалась. Под безумное
ликование зрителей Пьюссанто смахнул с черепа кирпичную крошку и поклонился.
Публика влюбилась в него без памяти, трижды вызывала на бис и, когда он
задержался за кулисами, долго шумела и рукоплескала. Мы с Анжелиной поняли:
сейчас что-то будет. И оказались правы. Это был экспромт.
-- Пьюссанто вас слышит и понимает ваши чувства, -- объявил инспектор
манежа. -- А потому, идя навстречу вашим пожеланиям, он исполнит небольшой
оригинальный номер.
Силач, вместо того чтобы вернуться на авансцену, сошел по ступенькам в
партер. Пожал несколько рук, вернее, позволил пожать его пальцы, довольно
улыбался, когда его целовали красивые дамы. Потом возвратился в первый ряд и
поклонился. И, кланяясь, схватил два привинченных к полу кресла. Одним
могучим рывком выкорчевал их и вскинул над головой.
Зрители хохотали, глядя, как бледные от страха мужчина и женщина в
поднятых силачом креслах судорожно вцепились в подлокотники и пытаются
улыбаться. Под звуки труб раздвинулся занавес, и Пьюссанто, держа своих
пленников над головой, взобрался на сцену. Повернулся и поклонился зрителям.
И принялся подбрасывать кресла с людьми, как гири!
Вопя от ужаса, пленники совершали сальто и снова, подхваченные ловкими
и могучими руками, летели вверх. Пятикратно продемонстрировав чудесную силу
и координацию движений, Пьюссанто целыми и невредимыми опустил свои жертвы
на сцену. Девушка поцеловала его, зрители пришли в неистовство. Стоявший
рядом со мной Харли-Дэвидсон закричал, но в оглушительном реве только мне
удалось расслышать его:
-- Пьюссанто! Ты заплатишь за эти кресла! Вычту из жалованья!
Униформисты вернули кресла в зал, а силач поклонился последний раз и
ушел за кулисы.
Крики смолкли, и туш сменился унылым похоронным маршем. Его
сопровождали пронзительные замогильные крики и маниакальный хохот.
Потускнели, а затем и вовсе погасли прожектора, а леденящие кровь вопли
звучали все громче. Появилось одинокое пятнышко синеватого света, в нем
стоял красивый мужчина в смокинге. Он поклонился зрителям и голосом,
исполненным угрозы, проговорил:
-- А вот и мы! "Межзвездное шоу уродов Гара Гуйля!" Прошу любить и
жаловать!
Он отошел в сторону, и место под прожектором занял четверорукий
зеленокожий артист в килте из шотландки и со спорраном, низко поклонился,
достал из споррана маленький белый череп с крохотными рожками и подбросил
вверх. Затем появился другой череп. Вскоре множество черепов замелькало в
синеватом луче над ловким четвероруким жонглером. Выглядело это классно, и
публика получила огромное удовольствие. Особенно когда уродец один за другим
отправил черепа в зрительный зал. Из-за них дрались и, завладев и
рассмотрев, поедали. Черепа оказались конфетами.
-- Приветствую вас, дорогие друзья, приветствую! Нынче вечером я с
вами. Я подарю вам трепет ужаса, дрожь отвращения и судороги экстаза! По
всей галактике собирал я доселе сокрытые от глаз почтеннейшей публики
капризы природы, и вот они перед вами. Любуйтесь или содрогайтесь от
омерзения, как пожелаете. В моей коллекции недоношенные недоумки и
помешанные помеси -- возможно, вы о них слышали, возможно, они вам снились.
Но если это были сны, дамы и господа, то сны кошмарные! Ужасающие наездники
ночи! И человек-улитка!
Занавес стремительно раздвинулся, и резкий свет юпитера залил существо
на сцене. В зале -- возгласы, крики. По вполне понятной причине. Уродец был
скрючен, изогнут в три погибели, наполовину скрывался в шипастой раковине.
Напуганный шумом, он еще глубже забрался в свое укрытие и пустился в
бегство. Вернее, медленно пополз по сцене, оставляя за собой полосу слизи.
Он двигался в мою сторону, и я, глядя в дико выпученные глаза, попятился.
"Это не человек! Это робот из псевдоплоти!" -- твердил я себе. Однако
мне невыразимо полегчало, когда он повернулся и пополз в обратную сторону.
Несомненно, создатель этой твари обладал самым извращенным воображением.
Затем публика весело приветствовала птицедевушку с недоразвитыми
крыльями вместо рук и ороговелым клювом. Особенное оживление вызвал ее полет
-- она вспорхнула на несколько футов. Были и другие уродцы. Публике все это
нравилось, а мне сии восторги немало поведали о нравах обитателей Феторра.
Показалось, что отвратительное зрелище несколько затягивается, и все же я
надеялся в глубине души, что оно никогда не кончится. Поскольку это с каждой
минутой приближало меня к сценическому дебюту. Удастся ли завоевать симпатии
зрителей? Теперь-то я знал, что им по вкусу, но, увы, слишком поздно
украшать свои номера кровью и слизью. Я мог предложить только фокусы простые
и чистые.
Следующие выступления миновали мое сознание. Я возился со снастями,
гармошкой перебрасывал карты из руки в руку. Подошла Анжелина, ведя на
золотой цепи Глориану, и, склонив голову набок, подозрительно посмотрела на
меня.
-- Как самочувствие? У тебя ужасный цвет лица.
-- Мандраж перед премьерой. Неужели ты не понимаешь, что мы впервые в
жизни выступаем на сцене? Что бы там ни утверждали наши лживые афишки.
-- Джим диГриз, на тебя это не похоже. Ты глядел в огромные жерла
пушек, в лица мелких злобных генералов, в морды гигантских хищных зверей, в
мрачные физиономии таможенников. И никогда не колебался. Хорош потеть!
Соберись, хлебни. -- Она достала фляжку лечебного бренди. -- И вспомни девиз
шоу-бизнеса.
-- Очутишься на сцене -- уймется дрожь в коленях! -- хором воскликнули
мы, и я сделал добрый глоток.
И вот мы готовы выйти на авансцену и слушаем, как разливается соловьем
доверчивый конферансье.
-- ...Нырнул с тысячеметровой башни в крошечную ванну с водой и остался
жив! В наручниках, опутанный цепями и запертый в стальной сейф, он был
сброшен в океан, несколько часов боролся за свою жизнь и нашел-таки путь к
спасению!
Боже, неужели я спятил, когда садился писать всю эту рекламную ахинею?
Гореть мне веки вечные на адской жаровне!
-- ...Без лишних слов представляю вам магистра магии, корифея
колдовства, властелина волшбы -- Могучего Марвелла!
Действуй спокойно, Джим, и ты успокоишься, твердил я себе. Не дергайся.
Я вышел на середину сцены, поклонился и едва не потерял дар речи.
Потому что прямо передо мной, в первом ряду, у прохода сидел мой сын Боливар
и хлопал, как очумелый. А ведь он должен находиться во многих световых годах
от Феторра!
К счастью, говорить мне и не требовалось. Я повернулся и дал Анжелине
знак выходить. Что она и сделала с непередаваемой грацией под шквал
аплодисментов. Оставалось лишь гадать: либо аборигены обожают свинобразов на
золотых цепях, либо они в таком же восторге, как и я, от Анжелины.
Не возьмусь описать свои действия в те минуты -- со мной приключилось
что-то вроде трупного окоченения. Слава Богу, я ничего не уронил. В нужные
моменты публика ахала или смеялась. Анжелина своевременно подавала мне
аксессуары, кричала, когда я укладывал ее в ящик и распиливал пополам,
собирала клочки бумаги при фокусе с чтением мыслей, плавала в воздухе. И
вдруг Анжелина с Глорианой на поводке оказалась передо мной. Я понял, что
наступил черед последнего фокуса -- с исчезновением.
-- Глядите и восхищайтесь! -- прокричал я. -- Красавица и чудовище. Они
из плоти и крови, но это -- пока. Умоляю, молчите, ведь достаточно малейшей
оплошности, малейшей ошибки, малейшей невнимательности, и все может
закончиться даже не провалом, а неописуемой катастрофой! Глядите! Они входят
в клетку! А сейчас неподражаемая Анжелина пристегнет свирепого свинобраза к
полу тяжелыми замками и цепями. Видите, все уже готово. А вы готовы? Да,
похоже на то. А теперь волшебное слово -- моносодиумглютамат!
Упал и через миг поднялся покров. Анжелина с Глорианой исчезли. При
виде опустевшей клетки публика одобрительно заревела. Закрылся занавес, и я
вышел на авансцену раскланяться в последний раз. Боливар кинул букет цветов,
я поймал и едва заметным движением пальца указал сыну на кулисы. Он кивнул.
В уборной он оказался раньше меня и поцеловал воздух перед материнской
щекой, чтобы не испортить грим. Когда я вручал ей букет, она сделала изящный
реверанс.
-- От Боливара, -- сказал я.
-- И от Джеймса, Сивиллы и Сивиллы. Я обещал им позвонить, как только
вы закончите выступление. Это было поистине великолепно! Какой шикарный
свинобраз!
Глориана хрюкнула в знак согласия и подставила Боливару спину для
почесывания.
-- Можно поинтересоваться, что ты здесь делаешь? -- спросил я.
-- Разумеется, можно. Работаю в банке. Как только мы узнали, что вы
летите сюда, Джеймс пришпорил свою поисковую программу и создал на Феторре
базу данных, какая тебе и не снилась. Знаешь, сколько банков только в этом
городе? Сорок.
-- Верю. Где бабки, там и банки.
-- Самыми большими резервами располагает "Банкротт-Гейштесабвезед". Ты
о нем что-нибудь слышал?
-- Нет. А что, должен был? Название не из самых запоминающихся.
-- Мы покопались в его реквизитах, что было совсем не просто, и в конце
концов обнаружили: банк принадлежит твоему старому другу. Некоему
Имперетриксу фон Кайзеру-Царскому.
-- Кайзи?
-- Именно. Он же владеет "Первым межзвездным банком вдов и сирот", о
котором тебе говорил. По некой причине, известной только Кайзи, здешнему
банку полагается быть секретным. Я послал письмо, что мы намерены помочь
тебе в расследовании. И добавил, что это будет гораздо легче осуществить,
если среди сотрудников здешнего филиала "Вдов и сирот" появится наш человек.
Я надеялся, что твой наниматель достаточно влиятелен и сумеет организовать
мое назначение.
-- И ты получил работу? -- спросила Анжелина, всегда интересовавшаяся
карьерой сына.
-- О да. Ему так понравился мой опыт в банковском деле, что он назначил
меня менеджером.
-- Мой сын -- менеджер банка! -- Анжелина улыбнулась. -- Лишний повод
закатить вечером пирушку.
И тут зазвонил телефон. Боливар достал его из кармана, выслушал и
отключил.
-- Что-нибудь важное?
Мой сын кивнул. Мне казалось, что он слегка помрачнел.
-- Звонил ночной менеджер. Похоже, несколько минут назад "Вдов и сирот"
ограбили.
ГЛАВА 7
-- Мне надо вернуться в банк. -- Боливар направился к двери.
-- А мне надо идти с тобой. -- Я запрыгал на одной ноге, пытаясь
стащить брюки.
-- Нам всем сначала надо подумать, -- заявила самая практичная из нас
-- Анжелина. -- Ограбили банк. Охрана и полиция уже полностью изолировали
место преступления. А значит, нам нет смысла бегать кругами и хлопать
крыльями.
Рука Боливара застыла на дверной ручке.
-- Здравая мысль. -- Он вернулся и сел.
-- Ты -- яркий светоч мудрости в ночных потемках глупости. -- Я сел и
скинул туфли, что основательно облегчило процедуру снятия брюк. -- Пока я
переодеваюсь, может, Боливар окажет услугу -- забронирует нам номер в самом
элегантном из ближайших отелей, а также закажет такси. Сами мы это сделать
не успели -- слишком поздно приехали.
-- Считай, что дело в шляпе. -- Он застучал по кнопкам телефона. --
Готово. Вас ожидают королевские апартаменты в "Уолдорф-Кастории" и лимузин у
подъезда.
-- Скажи, что мне нужен час переодеться и упаковаться. -- Анжелина
скрылась за ширмой. -- И позаботься, чтобы Глориане предоставили
первоклассное обслуживание. Ей, наверное, тоже нелегко далось сегодняшнее
представление.
Свинка подтвердила это тихим хрюканьем.
Мало-помалу в мои перенапрягшиеся мозговые клетки возвращался рассудок.
Я указал на кожаный чемодан.
-- Возьмем с собой суперкомпьютер. Может, зададим ему вопросик-другой.
-- Ты позвонишь и расскажешь, что случилось в банке, -- велела
Анжелина.
-- Как только узнаю.
Я послал ей воздушный поцелуй, и мы с Боливаром вышли.
Представление еще не закончилось, и перед зданием стояла уйма наемных
экипажей. Мы сели в первое попавшееся такси, Боливар объяснил водителю, куда
ехать, затем повернулся к машинке, вмонтированной в перегородку между нами и
шофером.
-- Что это? -- спросил я.
Он указал на табличку "Индикатор шпионских устройств".
-- На Феторре процветает промышленный шпионаж. Эта штуковина находит
"жучки" в машине и генерирует "белый шум", мешающий наблюдению снаружи.
-- Ты уверен, что в самом индикаторе нет "жучка"?
-- Я ее проверил вот этим. -- Он отстегнул от пояса приборчик и показал
мне. Вещица пискнула и полыхнула зеленым. -- Индикатор "жучков" в
индикаторах "жучков". Их выдают в банке и ежедневно проверяют с помощью...
-- Знаю, знаю! С помощью индикаторов "жучков" в индикаторах "жучков" в
индикаторах "жучков". Хватит, хватит! Этак и с катушек недолго слететь!
-- Да, папа, лучше подумать о чем-нибудь другом, например о том, как
нам быть с ограблениями банков.
Боливар щелкнул выключателем встроенного индикатора. Тот дал красную
вспышку и произнес тонким машинным голосом:
-- Слева под сиденьем подслушивающее устройство.
Боливар порылся под сиденьем и извлек несколько монет.
-- Ложная тревога? -- спросил я.
-- Сомневаюсь. -- Он пристально рассмотрел монеты, затем выбросил их в
окно. Индикатор отреагировал на это гудком и зеленой вспышкой и отключился.
-- В одной из этих монет -- радиопередатчик.
-- Кому понадобилось за нами следить?
-- Может, и не за нами. Кто бы ни были эти люди, им, возможно,
захотелось понаблюдать за кем-то из зрителей, и они подсунули "жучки" во все
машины.
-- Дорогое удовольствие.
-- Но вполне позволительное, если денег куры не клюют. Итак, мы теперь
наедине. Не пора ли подумать о деле? Нужен план игры.
-- Ты совершенно прав, -- изрек я важно. И обмяк. -- Только негде его
взять.
-- Ошибаешься. Впервые с тех пор, как начались эти кражи, мы с тобой
оказались на месте преступления. Мы соберем все улики... Под словами "все
улики" я подразумеваю абсолютно все улики. Науськаем на них суперкомпьютер и
посмотрим, что из этого вылупится.
Я похлопал компьютер по кожаной шкуре.
-- Можно считать, дело сделано.
Однако я вновь ошибался. Впереди были сонмы легавых, шеренги
полицейских машин и длиннющие куски желтой ленты с надписью: "Полицейский
барьер! Не пересекать!" Такси остановилось. Когда мы вышли, к нам
решительным шагом приблизился кряжистый слуга закона.
-- Уезжайте! Посторонним запрещено!
-- Мы останемся. -- Боливар достал бумажник. -- Я менеджер банка, и я
войду.
Лоб под узорной, инкрустированной алмазами кокардой избороздили
морщины. Полицейский взялся за телефон. От его начальника проку оказалось
ненамного больше, поэтому мы с Боливаром прошли по всей иерархической
цепочке, пока не достигли фараона, облеченного золотыми галунами и властью
достаточной, чтобы нас пропустить.
-- Кто такие? -- прорычал он.
-- Боливар диГриз, управляющий этим банком. А вы?
Золотогалунник сверкнул глазами.
-- Капитан Кидонда из Отдела серьезных преступлений. Меня вызвали из
цирка. Смею вас уверить, я не люблю, когда мне портят вечер.
-- Вполне разделяю ваши чувства. Мой вечер тоже безнадежно испорчен.
Мы остановились перед фасадом банка и уставились на огромную пробоину.
Вряд ли ее могли проделать вдова или сирота.
-- Впечатляет, -- заключил Боливар. -- В этом месте стоял счетчик
банкнот.
Золотогалунник кивнул:
-- По показаниям свидетелей, его выдернули летающим краном. Один рывок
--и он в небесах. На поиски брошены все дежурные силы полиции.
-- А что творится в банке? -- спросил Боливар.
-- Все устройства охранной сигнализации молчат. Кроме тех, что на
счетчике денег.
Пискнул капитанов телефон, и Кидонда рыкнул:
-- Ну?
Выслушал ответ, кивнул:
-- Хорошо, действуйте. Подключите экспертов.
Он повесил телефон на пояс и повернулся к нам.
-- Найден счетчик денег. Выпотрошенный и брошенный. Вам известно,
сколько в нем было наличных?
-- В банке есть сведения. Пойдемте посмотрим. Боливар наклонился и
заглянул в сияющий глаз сетчаткоскопа. Тот дважды пискнул. Мой сын прижал
ладонь к металлической пластине на косяке парадной двери, та погудела и дала
замку сигнал открыться. Мы вошли.
Внутри едва тлели лампы дежурного освещения. Медленно вращались на
своих осях телекамеры. С улицы в огромную пробоину вливался свет фонарей. На
полу везде лежала щебенка.
Датчики заметили наше присутствие, и заиграла нежная музыка --
серьезная финансовая классика с арпеджио выгоды. В подвале с мощными стенами
и контрфорсами Боливар склонился над пультом.
-- Слава Богу, хоть хранилище цело. Здесь надежные запоры. Снаружи
нельзя изменить код часового замка. Он сработает только утром, когда явится
персонал.
Неужели хранилище только и ждало этих слов? Едва они прозвучали, на
потолке вспыхнули лампы и посреди двери ожил огромный штурвал.
-- Доброе утро, дорогие клиенты, --сказало хранилище.
Штурвал щелкнул и замер, толстые стальные штыри вышли из гнезд.
-- Кажется, вы сказали, что он не откроется до утра?
Увиденное не обрадовало капитана Кидонду. Боливар не успел ответить.
Массивные врата распахнулись настежь, и мы увидели хранилище. Повсюду
валялись пустые депозитные сейфы. И тут же оглушительно заревели сирены, а в
глазах зарябило от вспышек ламп охранной сигнализации. Капитан закричал в
телефон, потом замахал руками на хлынувшую в ворота толпу полицейских.
-- Отправьте взвод к задней стене! -- Он повернулся к Боливару. -- В
банке есть черный ход?
Боливар кивнул.
-- Маленькая дверь для персонала, а также ворота для бронированных
фургонов.
-- Ясно. Я хочу окружить здание, да так, чтобы комар не вылетел.
Возможно, преступники еще в банке. Шевелитесь!
Толпа зашевелилась. Он вызвал тяжело вооруженный взвод.
-- Стрелять во все, что движется.
-- Надеюсь, это не относится к нам?
Капитан на шпильку не отреагировал.
-- Ведите нас к черному ходу, -- приказал он. Боливар подчинился.
Я брел в арьергарде. Очень хотелось выяснить, что происходит, но я не
хотел привлекать к себе излишнего внимания. Боливар отпирал замки. Через
кабинеты и кладовые мы добрались до последней двери.
-- За нею гараж, -- сказал Боливар.
-- Отоприте -- и сразу в сторону.
Капитан махнул рукой, и штурмовое подразделение двинулось вперед.
-- Когда я ее распахну, врывайтесь. Зря не рискуйте. Стреляйте первыми.
Мрачные фараоны кивками выразили согласие и взяли оружие на изготовку.
Дверь распахнулась, и взвод ринулся в атаку. Штурмовики стреляли на
бегу в темноту. Боливар шагнул в дверной проем и включил свет. Клубился
пороховой дым. Пусто.
-- Откройте наружные ворота! -- приказал капитан.
Боливар поднял рубильник. Загудели моторы, застрекотали шестеренки, и
тяжелые бронированные ворота утонули в земле. Мы напряженно ждали, пальцы
штурмовиков застыли на спусковых крючках. И наконец впереди показались люди.
Это тоже были полицейские. И тоже стояли шеренгой. И тоже целились.
-- Не стрелять! -- крикнул Боливар этим парням не промах. -- Мы свои!
Пальцы дрогнули и расслабились. Защелкали предохранители.
-- Можете объяснить, как это случилось? -- Капитан Кидонда повернулся к
Боливару.
-- Конечно, не могу. Я тоже был в цирке.
-- Но вы хоть поняли, что произошло?
-- Я понял ровно столько же, сколько и вы. Счетчик денег извлечен через
пробоину в стене. И каким-то образом неизвестный, или неизвестные, проникли
в подвал и вынесли все его содержимое.
-- Каким образом?
-- Почем я знаю?
-- Должны знать, потому что это ваша работа. -- Капитан выходил из
себя. -- Мне начинает казаться, что здесь не обошлось без "крота". Тот, кто
планировал кражу, прекрасно знал, как открывается дверь в хранилище. А затем
он отправился в цирк, чтобы обеспечить себе алиби.
-- Я не нуждаюсь в алиби! -- вспылил Боливар. -- Я не совершал кражи,
не имею к ней никакого отношения! Доходит это до ваших куриных мозгов через
толстую черепную кость?
-- Что? -- взревел капитан. -- Оскорблять офицера полиции при
исполнении служебных обязанностей? Это преступление! Арестовать его!
Подскочили плоскостопые крепыши и схватили моего сына.
-- Вы не смеете! -- вскричал я, замахиваясь компьютером.
На моем пути встал капитан.
-- Не только смею, но и вас упеку вместе с ним в каталажку, если услышу
еще хоть слово!
-- Папа, успокойся. Это недоразумение, досадная ошибка.
-- Ваша ошибка! -- мрачно изрек олух-полицейский. -- Новый менеджер с
чужой планеты, разве это не подозрительно? -- Он несколько секунд помолчал,
держа телефон возле уха. -- Отлично. Комиссар со мной согласен. Приказал
доставить вас к нему. -- Он ткнул в мою сторону жирным пальцем. -- А вы
убирайтесь, не то и вам обеспечены очень большие неприятности.
Запах из его рта говорил о многолетних отложениях еды в дуплах, в
голосе сквозили ненависть и презрение. Я оглянулся на Боливара. Тот
подмигнул. Я понял: не надо вмешиваться и устраивать истерику. Следует
убраться отсюда и искать более деликатное решение назревшей проблемы.
Я стушевался.
-- О, дорогой сэр! Вы должны простить меня. Я позволил всем этим
ужасным обстоятельствам затуманить мой рассудок. И вы, конечно же, правы. Вы
-- слуга закона, и ваш долг -- служить закону. Позвольте же мне заползти в
мой жалкий отель и глубоко раскаяться в своей ошибке.
Я поклонился ему в ноги и, не разгибаясь, шаркая, попятился.
Золотогалунник хотел что-то сказать, но тут Боливар оттолкнул полицейского и
хорошенько врезал второму. В суматохе никто не заметил моего ухода. Я пролез
под барьерной лентой и помахал зеваке, который случайно оказался водителем
медленно кружившего около банка такси.
-- Тормози, -- сказал я. -- Включай счетчик и стой здесь. Надо кое-кого
подождать.
Он с радостью подчинился и с восторгом лицезрел прибытие визжащего
сиреной автофургона, задом подъехавшего к парадной двери банка. Люди
разместились в кузове, дверь закрылась, и фургон тронулся.
-- Поезжай за этой машиной.
-- Ну уж дудки! Это Полиция Безопасности, а с ней шутки плохи.
-- Только для преступников. А я -- репортер газеты, и вот мое
удостоверение.
Я протянул золотую монету в пятьдесят кредитов. Водитель ее забрал,
хоть и не без колебаний.
-- Ладно. Но ближе, чем сейчас, не подъеду.
Движение на улицах было невелико и вполне позволяло нам сохранять
дистанцию, не теряя фургон из виду. Он подъехал к отворенной двери
уродливого, чудовищно закопченного здания. Мой шофер нажал на тормоз, и
такси с визгом остановилось.
-- Выходи, выходи, -- трусливо приказал он.
Я открыл дверцу, но выходить не спешил.
-- Что это за дом?
И услышал в ответ стон и ругательство. Наконец шофер прохрипел:
-- Пыткодром. Кто сюда попадает, тот уже не возвращается.
-- Отлично. Из этого выйдет превосходный репортаж, мой издатель будет
доволен. А теперь поехали в "Уолдорф-Касторию", меня там ждут.
Тут я похолодел -- в гостинице ждала Анжелина, и несложно было
предугадать, как она воспримет новости. Такси ехало быстро, расстояние было
невелико, а ее гнев -- вполне оправдан.
-- И ты позволил легавым бросить за решетку нашего сына?
В голосе был яд, а во взоре -- жажда крови.
-- Я хотел с ними расправиться, но Боливар не велел. Он мне подмигнул.
-- У него тело юноши, а голова мудрого старца. Он тебе жизнь спас!
Неужели ты всерьез надеялся одолеть всю полицию города? В твои-то годы? Что
дальше?
-- Мы его вызволим. Дело принимает очень неприятный оборот. В ту же
ночь, когда мы приехали в город, произошло ограбление. Это во-первых.
Во-вторых, оно резко отличается от предыдущих. Раньше сигнализация не
срабатывала, а банк к утру оказывался пуст. Теперь же злодеи с шумом и пылью
утащили счетчик денег, чего доселе не случалось. А когда мы вошли в банк, у
нас под носом обчистили хранилище. Во всяком случае, у меня сложилось именно
такое впечатление. А тут еще нас разлучили с Боливаром, и теперь нам
необходимо крепкое алиби.
-- Ты его обеспечишь?
-- Обеспечу. Вернее, это сделаешь ты. Звони, заказывай гору еды и реки
питья. Устроим вечеринку.
Пока она делала заказ, я извлек из чемоданов и сумок аппаратуру,
распихал по карманам всякую всячину. Портативную рацию, под завязку набитую
функциями, которые даже не снились ее конструктору. Фотоаппарат, делающий
неплохие снимки, но это лишь второстепенное и, пожалуй, простейшее из его
умений.
Как только я переоделся в черное, раздался звонок в дверь.
Сервировочные столики я встречал, сидя на диване с зажженной сигарой.
-- Выпивай, закусывай, веселись! --Я удобно откинулся на спинку дивана
и откупорил бутылку шипучего. Но как только затворилась дверь, я вскочил на
ноги и достал из кармана паутинник. -- Пошли. Облаченные в черное и готовые
на все!
-- Надеюсь, у тебя есть хитроумный план спасения нашего мальчика, --
заметила, натягивая трико, Анжелина.
-- Не такой уж хитроумный, потому что у нас мало времени и еще меньше
представления о том, где его держат. Обойдемся без затей. Пробьемся к нему и
вызволим.
-- Хорошо. Приступаем.
Выйдя на балкон, я прижал фишку к стене возле перил, и она соединилась
с камнем нерушимой молекулярной хваткой. Я ухватил рукоять катушки и
перебрался через перила во тьму.
-- Держись!
Анжелина ухватилась за мою руку. Я нажал на кнопку, и из паутинника
потек, мгновенно застывая, жидкий полимер. Мы плавно двинулись вниз -- в
точности как паук на своей нити. Мимо балкона соседнего этажа пролетели не
задерживаясь -- в окнах горел свет. Еще этажом ниже окно было темным, и там,
на перилах, мы остановились. Я замаскировал паутинник, одним поворотом
отмычки справился с. замком раздвижной двери. Мы спустились на четыре
лестничных марша и очутились на цокольном этаже. К счастью, нас никто не
заметил. Затем мы преодолели запертую и снабженную сигнализацией дверь
аварийного выхода. Это было плевым делом.
-- Мне нравится вон та синяя спортивная малютка, -- указала на машину
Анжелина.
-- Мне тоже. Но, по-моему, сейчас требуется что-нибудь побольше и
поскромнее.
Дверца большого черного лимузина открылась от одного моего
прикосновения. Машина вмиг завелась и повезла нас в ночную мглу.
-- Запаркуюсь по ту сторону здания, -- решил я. -- Войдем через
парадную дверь. Действуем быстро, экспромтом, не копаясь. Вызволяем Боливара
и убираемся отсюда.
-- Звучит неплохо, надеюсь, скучать не придется. Я только сейчас
поняла: в последнее время мы с тобой даже не жили, а, как говорится, влачили
унылое существование.
-- Вам сюда нельзя, -- сказал охранник у парадной двери. И словами не
ограничился -- поднял оружие.
Пришлось сунуть ему под нос и раздавить капсулу сонного газа. Я был
уверен, что он не вспомнит о нас, когда проснется, -- не зря же я добавил в
газ амнезийный наркотик.
Прежде чем войти в здание Пыткодрома, мы натянули противогазы. В столь
поздний час там было тихо, и стало еще тише, когда поработали аэрозоль
"Отключка" и капсулы с газовой смесью "Глубокий сон". Кругом валились на пол
тела в полицейских мундирах. Перешагивая через них, мы добрались до крепыша,
обмякшего за конторкой. Получив укол, он что-то невнятно пробулькал, а от
второго укола снова обмяк.
-- Я твой господин, -- прошептал я ему в ухо. -- А ты мне подчиняешься.
-- Только скажи, я все исполню.
-- Отвечай: где доставленный сюда недавно арестант? Подозреваемый в
ограблении банка?
-- В шестой допросной.
-- Веди нас туда.
Он повел. Безропотно, как овечка. В коридорах уютно почивали его
коллеги. Мы остановились перед указанной дверью, и наш гид отправился к
своим друзьям в сонное царство. Где-то вдали завыла сирена.
-- Все-таки всполошились, -- сказала Анжелина.
-- Ничего, время еще есть. Ты готова?
Она кивнула. Я не видел под маской ее лица, но знал, что она улыбается.
Анжелина распахнула дверь и бросила капсулу. Когда мы вошли, все лежали
без чувств, только Боливар безвольно висел на чем-то вроде дыбы. Его лицо и
руки были в крови. Анжелина бросилась к нему, наверное случайно ступая
только по животам полицейских.
-- Спасибо, -- сказал, открыв глаза, Боливар. -- Ну и садисты здешние
легавые!
Когда мы уходили, Анжелина шагала по физиономиям. Наверное, случайно.
Сирены выли громче, к ним добавился отдаленный топот бегущих ног,
хриплые крики и беспорядочная пальба. Очевидно, фараоны ударились в панику и
лупили по теням. Мы старались держаться подальше от суматохи и пробирались к
задам здания.
-- Кажется, здесь, -- произнес я с сомнением, когда мы спустились на
первый этаж.
-- Мне очень хочется, чтобы это было здесь, -- сказала Анжелина таким
тоном, что мне захотелось того же. -- А ну, выводи нас отсюда!
Я плохо представлял себе толщину стены, а потому установил заряд
помощнее. Мы благоразумно укрылись за углом коридора, но и там нас оглушило
и парализовало взрывом. Шатаясь, мы прошли по обломкам и через огромную
пробоину выбрались на ночную улицу. Неподалеку стояла наша машина. Никто не
помешал нам преспокойно уехать.
Мы вернули краденое авто на прежнюю стоянку, добрались до балкона и
оттуда по паутинке залезли в наш номер.
-- Боливару надо умыться и переодеться, -- сказала Анжелина. -- Я ему
помогу, а ты закажи еще выпивки.
-- Теперь это и впрямь вечеринка, -- хмыкнул я. -- Нам есть что
отметить. А потом надо будет подумать, что делать дальше. У меня очень
стойкое подозрение, что с тех пор, как мы прибыли на эту планету, невидимые
враги постоянно опережают нас на корпус. Так не годится. Надо сравнять счет.
ГЛАВА 8
Я опорожнил над кухонной раковиной две бутылки доброго пойла. Сердце
обливалось кровью, но это была необходимая жертва. Затем я позвонил и
заказал еще выпивки. Будем веселиться.
По номеру бродил испятнанный лейкопластырем Боливар с индикатором
шпионских устройств в одной руке и жареным ребром свинобраза в другой.
Глориана вышла узнать, в чем причина оживления, уловила запах убиенного
сородича, скорбно взвизгнула и вернулась в свою спаленку. Анжелина в модном
неглиже в тигровую полоску восполняла ущерб, причиненный ее ногтям в наших
недавних приключениях.
-- В награду за медицинское обслуживание предлагаю еще бокал
шампанского, -- сказал я. -- Думаю, он будет кстати.
-- Еще как кстати.
Она взяла бокал и выпила.
Я одолел двойную дозу "Старого почкоубийцы" и налил еще, на этот раз со
льдом. Съел пару-тройку канапе и приказал себе расслабиться. Но не смог.
-- Как быть с Боливаром? -- задал я актуальный вопрос. -- Гостиничный
номер -- не лучшее убежище.
-- Как и этот город, да и вся планета, -- раздраженно заявила Анжелина.
-- Мне здесь все не нравится, потому что наш план оглушительно трещит по
швам. Я уже начинаю жалеть, что мы повстречали Кайзи и позволили его
деньжищам нас загипнотизировать.
Я был вполне согласен с ней, но чувствовал, что должен хотя бы
изобразить оптимизм.
-- Не волнуйся, все у нас получится, и мы разбогатеем. Но сначала
давай-таки решим, как быть с Боливаром.
-- Успокойся, со мной все будет в порядке, -- сказал он. И тут, словно
наперекор его словам, в дверь позвонили. -- Однако береженого Бог бережет,
перейду-ка я в другую комнату.
-- На этой завалящей планетке очень настырная полиция, -- заметил я. --
Так что, думаю, будет лучше всего, если ты перелезешь через балкон и
повисишь снаружи. Я чую запах беды.
Сверхчуткий нос меня не подвел. Стоило только отворить дверь, как в
прихожую устремились три бугая.
-- Здесь интимный ужин, а вас нет в списке приглашенных, -- сказал я,
затворяя дверь. Вернее, пытаясь затворить. Воспрепятствовал огромный
ботинок.
-- Полиция Национальной Безопасности, -- заявил главный бугай и
сверкнул узорчатым жетоном с голографическим изображением жалящей змеи. --
Мы войдем.
-- Без моего разрешения или ордера на обыск?
-- И без того, и без другого. Мы на Феторре и во имя правосудия имеем
право вторгаться в любые владения, которые считаем подозрительными.
-- У нас тут что-то вроде вечеринки... это она вызвала подозрения?
-- Это ты вызвал у нас подозрения! -- прорычал полицейский и толкнул
меня в грудь.
В других обстоятельствах ему бы это даром не сошло, но сейчас я не мог
рисковать. Я неохотно попятился, и он улыбнулся.
-- Сегодня тебя видели рядом с известным преступником.
-- Но это же не преступление!
-- Если я называю это преступлением, то это преступление. А ну, с
дороги!
Полицейские ринулись вперед, и пришлось шагнуть в сторону, чтобы не
затоптали. Анжелина попивала вино и не давала ни малейшего повода счесть,
что она заметила наглое вторжение.
-- Где Боливар диГриз? -- спросил главный самым злобным и
подозрительным тоном. Остальные, наверное, не обладали правом говорить.
-- С кем имею честь?
-- Инспектор Муавули. Где он? -- Полицейский огляделся. -- Все
обыскать!
-- Вы о ком? О Боливаре? Он в тюрьме. Его на моих глазах увезли ваши
приятели.
-- Он не в тюрьме. Сбежал.
-- Приятно слышать! Выпить не желаете?
Очевидно, такого штампа, как "на службе не положено", феторрская
полиция не знала. Не сводя с меня глаз, инспектор Муавули налил полный
стакан и осушил единым духом. Его присные вернулись в гостиную с пустыми
руками и при виде выпученных глаз и залезших на лоб бровей патрона
неодобрительно захмыкали.
-- Пределы города не покидать! -- приказал он и удалился.
-- Какая прелесть! -- сказала Анжелина, заперев входную дверь на два
замка, цепочку и подставив под дверную ручку стул.
Боливар залез на балкон и прижал палец к губам. После чего обыскал
номер индикатором и вернулся к нам с пригоршней "жучков". Их замаскировали
под монеты, туалетное мыло и крючки для картин, а один даже под таракана.
Боливар сбросил их с балкона и налил себе бокал красного вина.
-- Боливар, ты поступаешь в цирковую труппу, -- распорядилась Анжелина.
-- Всю жизнь мечтал!
-- Не ерничай. Я говорю серьезно.
-- Не сомневаюсь. Но вижу небольшую проблему -- как добраться до
"Колоссео"? Наверняка вся полиция поднята на ноги и мои фотографии розданы
филерам. На улицах небезопасно.
-- Да, для молодого мужчины. Но молодой женщине бояться нечего, кроме
будничных опасностей этой неописуемой планеты. Приготовься к временной смене
пола. Заранее сочувствую тому недоноску, который попытается обидеть мою
любимую дочурку. Побрей ноги, а я подберу тебе одежду.
Они провозились до первых проблесков зари. Наконец Анжелина
удовлетворенно кивнула.
-- Что скажешь? -- спросила она меня.
-- Лучше, чем сейчас, Боливера никогда не выглядела.
Я не кривил душой -- Боливар смотрелся на все сто. Изящное
телосложение, длинная юбка, плоский живот. Отличный грим и неслишком
париковидный парик.
-- А теперь поспать несколько часов, -- распорядилась Анжелина. -- Не
вздумай помять платье. И постарайся отработать женскую походку. Вот такую.
Когда он справился с этой задачей, все улеглись спать -- устали
изрядно.
Я проснулся довольно свежим, но не настолько, чтобы обойтись без
бодрящей пилюли. Проглотив ее, я, как всегда по утрам, проверил свой
банковский счет. Обещанные четыре миллиона не пришли, зато поступило
сообщение: "Неважная работа, Джим. Надо стараться".
В разгар утра мы вышли из гостиницы. Первыми номер покинули мы с
Анжелиной. Я нес компьютер, а она вела Глориану. Боливера выскользнула за
дверь, как только получила от нас сигнал, что в коридоре пусто. И осталась у
лифта ждать следующей кабины -- мы не сомневались, что к нам приставлен
"хвост".
Так оно и оказалось.
Не обращая внимания на слежку, мы поймали такси и велели шоферу везти
нас в цирк.
-- Животных не вожу.
Шофер подозрительно глянул на Глориану.
-- Это не животное, -- возразил я, щедро кладя ему на лапу. -- Это наша
дочь, зачарованная злой колдуньей. Мы везем ее к доброму волшебнику, он
обещал за вознаграждение вернуть ей человеческий облик.
Водила выпучил глаза. Но если он и сомневался в моей правдивости,
деньги его убедили. Проверить индикатор "жучков" было нечем, поэтому мы
говорили в пути только о пустяках. Лишь в артистической уборной я достал
собственный индикатор и обшарил все закоулки.
-- Чисто.
Я сложил и спрятал прибор.
-- Отлично. Оставим Боливару записку, пусть ждет нас здесь. А потом
надо будет подыскать ему уборную. И поговорить с Гаром Гуйлем. Уверена, он с
радостью нам поможет.
-- Почему?
-- Увидишь.
Я узнал этот тон и решил ничего не выпытывать. В нужное время, и ни
секундой раньше, я все узнаю.
Когда мы направились к выходу, Глориана негромко взвизгнула, а услышав
наш зов, радостно засеменила. И взволнованно хрюкнула, едва мы отворили
дверь в уборную Гуйля. Там крепко пахло скотным двором. Или зоопарком. Я уже
познакомился с этим запахом, когда стоял за кулисами. Конечно, он был
искусственный -- чтобы добавить зрелищу реалистичности.
За столом сидел мужчина в смокинге и писал. Когда мы вошли, он даже
головы не поднял. Это он Гар Гуйль? Или четверорукий жонглер?
Уродец-жонглер тоже был здесь. Облаченный в килт, он сидел напротив
Гуйля и разговаривал по телефону. Я огляделся. Просторное помещение было
скудно освещено, но все же удалось рассмотреть клетки и тех, кто в них
сидел. Что за твари! Некоторых я видел на сцене, но больше было незнакомых.
По своему узилищу расхаживал некто двуглавый и хищный. Встретив мой взгляд,
он зашипел и обнажил громадные клыки.
А вот Мистер Скелет -- я видел его на афишах -- прилег на кушетку
вздремнуть. Ростом он вымахал под два метра, но в талии был не толще моей
руки.
-- Что вам угодно? -- прозвучало в сумраке.
Я повернулся и увидел, что Гар Гуйль по-прежнему водит стилом по
бумаге.
-- Мистер Гуйль, мы бы хотели с вами поговорить.
-- О чем?
Только сейчас я обнаружил, что говорит четверорукий.
-- Да так, вообще. Поболтать о цирке. Ну, как о погоде.
Я говорил что-то еще в том же духе, пока ходил по комнате с индикатором
"жучков" наперевес. Нашел их шесть штук -- пять в виде настоящих насекомых и
одну монету. Я давил их каблуком, пока индикатор не дал зеленую вспышку.
-- Мы о вас много слышали, -- вкрадчиво произнесла Анжелина.
-- В Специальном Корпусе, -- шепотом добавил я.
Он сидел, молчал, не проявлял никаких чувств. И шевельнулся только один
раз, когда подошла Глориана и расположилась у его ног.
Вдруг она подалась вперед и укусила его за руку.
-- Невоспитанная свинка! -- рявкнула Анжелина. -- Немедленно оставь в
покое этого джентльмена!
А джентльмен поглядел вниз и кивнул.
-- Видите, она способна отличить плоть от пластмассы. У свинобразов
отличное обоняние.
С этими словами он схватился верхней парой рук за свои плечи и резко
потянул вниз. Кожа отошла, Анжелина ахнула. А он все тянул и тянул, пока не
освободился от лишних рук.
-- Почему вы упомянули Специальный Корпус?
Я перевел взгляд на сидящего за столом.
-- О нем не беспокойтесь. Это робот из псевдоплоти, как и все
остальные. Зрители глазами протирают на нем дырки и не замечают, что всем
управляю я.
-- Отвлекай внимание! -- радостно воскликнул я.
-- Ну, конечно. А теперь будьте любезны, ответьте на мой вопрос.
-- Мистер Гуйль, у нас есть основания считать...
-- Зовите меня просто Гар.
-- С удовольствием. Вы, Гар, конечно, слыхали о Специальном Корпусе, о
мифической группе лиц, которая якобы по всей галактике сражается с
преступностью и защищает справедливость.
-- Разумеется. Все наслышаны о Специальном Корпусе, хотя такового и не
существует в природе. Но позвольте задать вам вопрос. Если бы в этом
мифическом Корпусе был мифический научно-исследовательский институт, кто из
мифических ученых возглавлял бы его?
Я снова дотронулся до индикатора. Увидел зеленый огонек и произнес еле
слышно:
-- Профессор Койпу.
Гар глубоко вздохнул и выскользнул из остатков четверорукого уродца.
Глориана отпустила его конечность и легла. Псевдочеловек за столом прекратил
писать и свалился на пол. Я сел в кресло.
-- Профессор Койпу прислал весточку. Просил помочь, если вы ко мне
обратитесь. Когда я создавал труппу, он оказал неоценимую помощь.
-- Так вы -- агент Специального Корпуса? -- спросила Анжелина.
-- В отставке. Работал в лаборатории судебной экспертизы. Вначале было
интересно, потом -- прескучно. Видел один труп -- считай, что видел все. Но
мне эти годы не кажутся потерянными. Именно тогда я подготовил свое нынешнее
поприще. Поверьте, сейчас моя работа весьма увлекательна.
-- Шоу уродов?
-- Это прикрытие. Я... -- Он жестом велел нам приблизиться, с опаской
огляделся и еле различимо прошептал: -- Я из СОС.
-- Специалист по спасению душ? -- удивленно
переспросила Анжелина, но он в страхе замахал на нее руками.
-- Тихо! СОС -- это Союз Объединенных Союзов. Вы наверняка о нас
слышали.
-- Вроде что-то слышали. Вы организуете профсоюзы?
-- Да. Мы сражаемся с произволом сильных мира сего и создаем профсоюзы
там, где это запрещено.
-- Например, здесь, на Феторре?
-- Товарищ, вы очень проницательны. И я вам так скажу: среди планет,
созревших для профсоюзов, эта -- самая перезревшая.
-- И ей не помешали бы чуточку больше свободы предпринимательства,
добрая взбучка хамам в полицейских мундирах и хотя бы зачаточные
представления об экологическом контроле.
-- Согласен. Но пускай все это до поры останется нашей тайной, а пока
-- чем могу помочь?
-- Спрячьте нашего сына Боливара.
-- Не тот ли это Боливар диГриз, который вчера ограбил банк и бежал из
тюрьмы, убив при этом множество женщин и детей?
-- Тот самый. Конечно, минус женщины и дети. Плюс тот факт, что он не
грабил банк.
-- Ну разумеется. -- Гар помял подбородок и окинул взором комнату. --
Как вы считаете, он не откажется стать Человеком-Мегалитом? У моего
помощника проблема с обратной связью.
В сумраке возникло шевеление, на передний план вышло серое существо.
Анжелина ахнула, я с трудом подавил возглас. Мощный выпуклый лоб почти
закрывал глаза, далеко выступающая челюсть, скрюченные пальцы и еще
несколько подобных штрихов создавали поистине отвратительное подобие
человеческого существа. Гар улыбнулся и кивнул:
-- Не правда ли, красавчик? Одно из лучших моих творений.
Тварь застонала, закатила глаза и с шумом растянулась на полу.
-- Под такой личиной никто вашего сына не узнает.
-- Не сомневаюсь. -- Анжелина фыркнула. -- И, зная его, я уверена, что
ему это придется по вкусу.
-- Как только он прибудет, мы пошлем его к вам, -- сказал я. --
Спасибо. Агенты Корпуса понимают, что такое взаимовыручка.
Покидая нашу уборную, я запер дверь. Но, как выяснилось, это не
остановило нашего Боливара. Он вернул себе мужскую внешность и теперь сидел
за компьютером.
-- Похоже, маскировка тебя не подвела, --сказала Анжелина. -- Я отложу
эти тряпки, может, еще пригодятся.
Он рассеянно кивнул и быстро набрал команду.
-- Интересно, -- произнес наш сын.
Я вопросительно хмыкнул.
-- Я велел программе поиска заняться твоим нанимателем.
-- Кайзи? Ну и как, нашлось что-нибудь занятное?
-- Много чего нашлось. Во-первых, его не существует в природе.
-- Не может быть! Мы же с ним встречались!
-- Речь не о его физической форме, с этим все в порядке. Я имею в виду
биографию Имперетрикса фон Кайзера-Царского. Богатейшего человека в
галактике. Не могу найти ни единого его следа.
-- A как же банки, рассеянные по всему космосу?
-- Они ему не принадлежат. Их хозяева -- корпорации, которыми, в свою
очередь, владеют другие корпорации. Я прошел по длинной цепочке
собственников и не обнаружил среди них ни одного Кайзи. Похоже, все, что он
наговорил тебе, -- ложь.
У меня заболела голова. Я тяжело опустился в кресло и разложил факты по
полочкам.
-- Во-первых, он должен быть очень богат, иначе не смог бы платить нам
по четыре миллиона кредитов. То есть платить до вчерашнего дня. Я проверял:
вчера он не только не перевел деньги, но и оставил очень оскорбительную
нотацию.
-- Да, конечно, он платил. Чтобы у тебя не возникло сомнений в его
правдивости. Согласись, огромные суммы внушали доверие. А если бы он
предложил жалкую сотню кредитов в день? Представляешь, как бы ты
отреагировал?
-- Я бы дал ему пинка! Но не будем уходить в сторону. Разберемся с тем,
что нам известно.
-- Во-вторых, мы знаем, что все эти банки на всех этих планетах были
ограблены. Так утверждают официальные источники.
-- Верно. Но меня беспокоит другая информация.
-- Например?
-- Цирковые представления, какие номера показывали в тот или иной день,
ну и так далее.
И тут до меня дошло:
-- Ну, конечно! Имея дело с базой данных, трудно судить, что факт, а
что -- плоды воображения искусного хакера. Невозможно отличить правду от
вымысла, когда дело касается отдаленной планеты, если только не обращаться к
первоисточникам. Чему, понятное дело, крайне мешают световые годы.
-- Вот и я рассуждал точно так же. Оттого и решил порыться в здешних
базах данных. Без особого, впрочем, успеха. Ко всему закрыт доступ, кроме
железнодорожных расписаний. Экран хлопнул передо мной уймой электронных
дверей.
-- Похоже, туземцам не нравится, когда чужаки суют нос в их дела.
-- В этом я с самого начала не сомневался. Потому-то, рассылая запросы
по другим системам, хорошенько запутал следы. Я не хочу, чтобы нас нашли.
Он даже не успел закончить фразу -- дверь затряслась под
сокрушительными ударами.
-- Немедленно откройте! У вас тридцать секунд, потом мы выломаем дверь.
-- Кто там? -- спросила Анжелина.
-- Спецотдел по компьютерным преступлениям. Не пытайтесь
сопротивляться. Вы обвиняетесь в противозаконном использовании компьютера и
проникновении в секретные файлы.
ГЛАВА 9
Похоже, все спецслужбы Феторра ели свой хлеб недаром. Я затравленно
огляделся. Мы находились в комнате без окон, с одной- единственной дверью.
Правда, была ширма, но она давала уединение, лишь когда требовалось
переодеться, и шанс укрыть за ней нашего сына выглядел крайне ничтожным.
-- Боливар! -- прошипел я. -- За ширму!
Он в один миг пересек комнату. Тем временем дверь трещала и содрогалась
под градом ударов.
-- Перестаньте колотить! Я иду!
Анжелина тоже не бездействовала. Закрыла чемодан с компьютером,
придвинула к ширме, уселась перед ним на стул. И намотала на руку цепочку
Глорианы. Напуганная свинобразка скалила клыки и скребла копытцами пол.
Дрожали взъерошенные иглы. Я подошел к двери, отомкнул, распахнул.
-- Это вы стучали? -- спросил я разлюбезно.
Передо мной стоял невероятно толстый человек с отвисшими подбородками и
необъятным брюхом. Он наставил на меня палец и обвинил:
-- Вы пользуетесь нелегальным компьютером.
-- Клевета!
-- Хафифу, тщательно обыщи комнату.
Хафифу, столь же тощий, сколь тучен был его напарник, вбежал в
артистическую уборную. Медленно огляделся. При этом глаза-бусинки
возбужденно блестели, а костлявый нос по-крысиному вздрагивал. Тощий фараон
взглянул на компьютер, отвел взор. Несомненно, принял его за обычный кожаный
чемодан.
-- Я не вижу здесь компьютеров! -- доложил он пронзительным тонким
голосом.
-- Так загляни за ширму! -- прорычал тучный полицейский. -- Видел же
ориентировку! Компьютер где-то в этом помещении. Наши детекторы никогда не
ошибаются.
Хафифу послушно подошел к ширме и тут же с визгом отскочил. Сверкнули
бивни и ударили его по лодыжкам. Я тотчас принял решение: жизнь и свобода
Боливара дороже бездушного компьютера.
-- Назад! -- приказал я. -- Это злобный сторожевой кабан. Он обучен
убивать любого дурака, который посмеет приблизиться к его хозяину. И вообще,
вот он, компьютер. В чемодане.
Хафифу охотно дистанцировался от нашего колючего цербера и схватил
компьютер. Открыл, достал клавиатуру, включил, неистово застучал по
клавишам.
-- И правда, это орудие преступления, -- пропищал он.
-- Что в нем преступного? Я всего лишь просматривал официальные
источники информации. Разве это противозаконно?
-- Да! -- в превеликом азарте воскликнул жирный. -- Потому что у нас на
Феторре не существует официальных источников информации, только
конфиденциальные. Я конфискую это устройство!
Запротестовать я не успел -- Хафифу с чемоданом молниеносно выскочил за
дверь.
-- Кроме того, я взыскиваю с вас штраф в размере пятисот кредитов за
попытку нелегального проникновения в секретную общественную базу данных.
-- Вы не смеете!
-- Еще как смею! Власть, данная мне государством, позволяет штрафовать
на месте преступления. Если у вас есть причина сомневаться в моем праве
взыскивать штрафы, можете обратиться в судебные инстанции.
-- Судиться? Всегда готов!
-- Для этого требуется внести две тысячи кредитов невозвратимого залога
за судебные издержки плюс пятьсот кредитов гонорара судье авансом.
Я открыл рот для решительного протеста и закрыл -- понял, до чего же
глупо веду себя.
-- Чеки берете?
Пока я доставал стило и чековую книжку, Анжелина незаметно отмотала
цепочку.
На Феторре у меня не было банковского счета. Я выписал чек на пятьсот
галактических кредитов, вспомнив, что они конвертируются в феторрские по
курсу один к одному. В следующий миг Глориана яростно хрюкнула и бросилась
вперед. Толстяк торопливо схватил чек, выскочил за дверь и исчез.
-- Отличная работа, -- сказал, выходя из-за ширмы, Боливар. -- Но мы
остались без компьютера.
-- Со временем будет новый, -- пообещал я. -- Но, похоже, на Феторре от
компьютеров проку не больше, чем от дверных замков. Пока мы вынуждены
полагаться на обыкновенные человеческие мозги -- кстати, они существовали
задолго до того, как были изобретены электронные.
-- А также на письменность. -- Анжелина достала из туалетного столика
блокнот и стило. -- Сначала составим список того, что мы знаем, а затем
того, что должны узнать.
-- Правильно. -- Я походил по комнате, привела порядок взбаламученные
мысли. -- Еще есть нераскрытая тайна нашего работодателя, и не скажу, что
она как нельзя более уместна в настоящий момент. Кем бы он ни был и чем бы
ни занимался, он может подождать.
-- По крайней мере до того дня, когда возобновит выплаты, -- добавила
моя в высшей степени практичная супруга.
-- Очень здравая мысль. И мы вправе забыть обо всех остальных
ограбленных банках на других планетах. Вполне возможно, они не имеют никакой
связи с нашим расследованием, а факты, связующие их вместе, судя по всему,
сфабрикованы.
-- С какой целью?
-- Очень существенный вопрос. Самый простой ответ: Кайзи было нужно,
чтобы мы прилетели на эту планету. Под предлогом расследования банковских
ограблений. Но и эта версия вызывает у меня вполне закономерные сомнения.
Впрочем, сейчас не важно, почему он выбрал такой сложный окольный путь.
Своего он добился -- мы прилетели и взялись за работу.
-- И теоретически подозреваем Пьюссанто, -- подхватила Анжелина. -- Как
я помню, изначально именно эта причина привела нас сюда. Не следует ли
приглядеться к нему?
-- Мы бы и пригляделись, но все совершенно неожиданно и стремительно
полетело под откос, -- напомнил Боливар. -- Как только мы прибыли, был
обворован банк. И полиция записала меня в преступники.
Я отрицательно покачал головой.
-- Думаю, все это просто досадная случайность. Воры, строя планы, не
могли предугадать твое появление.
-- Согласна, -- сказала Анжелина. -- Кайзи стоило немалого труда
привести нас сюда в назначенный день. И конечно, появление Боливара явилось
для него сюрпризом. Что бы он ни замышлял, он не добивался вступления в игру
нашего сына.
-- И все-таки, что же он замышлял? -- спросил я и тотчас сам ответил:
-- Не будем гадать на кофейной гуще. Сейчас важнее, что замышляем мы. Найти
воров, которые обчистили его банк. Или банки. А для этого прежде всего
необходимо выяснить, каким образом осуществилась кража. Нам нужен кто-нибудь
из служащих.
-- Поэтому как нельзя кстати, что там работает Боливар.
-- Уже не работаю.
Услышав эти слова и обдумав их скрытый смысл, я ощутил вдохновение.
-- Нет, работаешь. Ты возвращаешься на вершину банковского успеха.
-- Да, секунды на две, до появления полиции.
Я увлеченно потер ладоши.
-- Тебя не арестуют, так как примут за брата-близнеца Джеймса. Сейчас
мы его вызовем, он сразу же прилетит, и при нем случайно окажется новый
компьютер.
-- Ну, и что нам это даст? -- спросила Анжелина. -- Джеймс ни бельмеса
не смыслит в финансах.
-- Зато Боливар смыслит, -- хихикнул я. -- Он просто вернет утраченные
позиции. Банк принадлежит Кайзи, и Кайзи поможет нам подделать удостоверение
личности, рисунок сетчатки и все прочее.
-- Поздравляю! -- сказал Боливар. -- Это похоже на бред, значит, должно
сработать.
-- Согласна. -- Анжелина кивнула. -- Сейчас же отправлю Джеймсу
межзвездограмму, что срочно требуется его присутствие.
Она сняла с Глорианы поводок, и та почесала себе шею задним копытцем. И
вдруг приятное погромыхивание игл прекратилось. Свинка вмиг оказалась на
ногах, голова наклонена вбок, уши торчком. Я приложил палец к губам, затем
указал на дверь. С той стороны тихо скреблись. Боливар бесшумно скользнул за
ширму, а Глориана, гортанно исторгая свинские ругательства, затрусила к
двери. Там на полу появилось что-то белое, и наша любимица вмиг пустила в
ход зубы.
-- Лист бумаги, -- констатировала Анжелина. -- Наверное, письмо.
Хо-орошая свинка. Ну-ка, неси его папочке.
Копытца зацокали по полу, письмо упало к моим ногам. Я перевернул его и
прочитал: "Фабрика-кухня Рыгающего Барни. Рободоставка бесплатная и быстрая"
.
-- Любопытно, -- сказал покинувший свое укрытие Боливар. -- Сказать по
правде, я сегодня завтракал, но уже успел проголодаться.
-- Бесплатное пиво, если стоимость заказа превышает пятнадцать
кредитов. Орехбургеры для вегетарианцев, жирафбургеры для хищников,
диетбургеры из пенополистирола... И тому подобное. А что, мне нравится.
Анжелина заказала по телефону еду, и нас, в самом деле, обслужили
стремительно. Пока Анжелина соединялась с местным центром связи и диктовала
межзвездограмму, в коридоре загудели клаксоны. Въехал робомармит, по
каким-то неясным маркетинговым соображениям изготовленный в форме гроба. Его
сопровождали органная музыка и запах давно не менявшейся смазки. Я скормил
ему пять кредитных монет, и лишь после этого звякнул колокольчик и
откинулась гробовая крышка. Пища оказалась горячей, пиво холодным. Проклятый
робот ждал, играя мрачную литургию, пока я не бросил в него еще несколько
монет. Да и потом пришлось выпроваживать его пинками по колесам.
-- Хорошо, -- сказал я, облизав пальцы и полюбовавшись, как Глориана
изящно поглощает бананбургер с пряностями.
-- Слишком калорийно, -- возразила Анжелина. -- Небезвредно для талии.
Загудел телефон, и она взяла трубку. Послушала, кивнула.
-- Десять минут. -- Она положила трубку и повернулась к нам. -- Это
портье. Сюда направляется репортер из "Феторрских серых будней", желает
взять у Могучего Марвелла интервью для программы "Жизнь сегодня и
ежедневно". Памятуя о том, что мы артисты и заинтересованы в паблисити, я
сказала "да".
Она встала и подошла к Боливару.
-- В этой уборной скоро будет слишком людно. Боливар, давай-ка сходим к
Гару, пока не нагрянули репортеры.
Я переоделся во фрак и уже завязывал галстук, когда в дверь громко
постучали. Отворив, я уставился на исполинского серебристого андроида.
-- Приветствую! -- молвил он сочным голосом. -- Я роборепортер номер
тринадцать, представляю "Феторрские серые будни". Вот мое удостоверение. --
Он вынул из паза в груди зеленую пресс-карту, помахал ею перед моим носом и
спрятал обратно. -- Можно войти? Спасибо.
Я отскочил, иначе бы это чудовище меня затоптало.
-- Тут темновато. Мне нужно больше света.
Ярко вспыхнула прозрачная макушка куполообразной головы, из груди
вынырнула камера и взяла меня на прицел. На спине серебристого монстра
загудела, наводясь, тарелка спутниковой антенны. Чуть ниже камеры засветился
экран, и я уставился на свою собственную изумленную физиономию. Спохватясь,
показал зубы в натянутой улыбке. Вот так-то лучше. Тринадцатый заговорил:
-- Дорогие телезрители, мы вновь с вами, а где мы, там и горячие
новости. Где бы что бы как бы ни происходило, Бариди Барака, ваш любимый
репортер, всегда в эпицентре событий. А сейчас он стоит на волшебной сцене,
и перед ним -- Могучий Марвелл собственной персоной!
Зажужжали линзы телекамеры, и у моего изображения на экране появился
визави -- темнокожий мужчина в зеленом костюме. Очевидно, он обращался ко
мне. Хотя существовал, возможно, только на телеэкранах. То есть его
генерировал встроенный в робота компьютер. Ничего не скажешь, экономный
подход.
-- А сейчас, Могучий Марвелл, скажите, каково это -- быть фокусником?
-- Да проще пареной репы, дорогой мой дружище Бариди. Вот так,
например.
Я помахал рукой (отвлекай внимание!), а другой выхватил прямо из
воздуха букет черных цветов. И сунул их под нос виртуальному репортеру.
Экранный человек в зеленом склонился, понюхал, расплылся в счастливой
улыбке.
-- Дорогие зрители, уверяю вас, это настоящие цветы и великолепно
пахнут. Марвелл, вы -- мастер своего дела, я вижу это собственными глазами.
Вам нравится быть фокусником?
-- Нравится? Дружище, я просто влюблен в эту профессию. Обожаю
путешествовать, развлекать людей.
Отворилась дверь, вошла Анжелина. Я приглашающе помахал.
-- А еще больше я влюблен в мою ассистентку Анжелину, которой нипочем,
когда ее распиливают каждый вечер и, вдобавок, на субботних утренниках.
-- Привет, Анжелина, -- сказал наш несуществующий интервьюер. --
Скажите "Здрасьте"! Скажите это миллионам зрителей, очарованным вашими
фокусами и, несомненно, вашей красотой. А теперь, не выдавая никаких
секретов, ответьте: каково это -- быть распиленной?
Анжелина восхитительно улыбнулась и пустилась в объяснения. Разумеется,
ни один ее слог ничего не сказал миллионам недоумков, которые смотрят "ящик"
среди бела дня. Зато виртуальный репортер кивал, как будто понимал каждое
слово. Когда Анжелина отговорила ровно тридцать секунд -- очевидно, на
больший срок туземные домохозяйки сосредотачиваться не умели, -- он прервал
и поблагодарил ее. И повернулся ко мне.
-- Могучий Марвелл, скажите нашим зрителям, какое событие было самым
ярким в вашей увлекательной карьере?
-- О, легко. Это случилось, когда я давал представление на далекой
планете по имени Виртшафтлих. На туманной улице за стенами театра произошла
авария. Среди пострадавших машин оказался фургон со свинобразом. Зверь
выскочил из покореженного кузова и напал на театрального швейцара --
наверное, его привела в ярость красная ливрея. Преследуемый по пятам
громадным колючим вепрем, швейцар вбежал в театр. Я не растерялся, бросился
навстречу чудовищу, закричал во всю силу легких и замахал своим плащом с
алым подбоем. И зверь повернул ко мне. Догадываетесь, что произошло затем? Я
поднял волшебную палочку и на глазах у охваченной ужасом публики совершил
"Исчезновение свинобраза". Вы верите, что чудовище сгинуло в один миг?
-- Нет, не верю.
-- Да за такие слова я бы вам свернул виртуальную шею, если бы только
смог в нее вцепиться! -- вскричал я, хватая скрюченными пальцами пустоту.
На экране это выглядело лучше, чем в действительности -- человек в
зеленом захрипел в моей хватке.
-- Милый! Спокойствие, спокойствие!
Анжелина ласково оттащила меня от жертвы.
-- Ну что ж, раз вы это так болезненно воспринимаете, то я вам, конечно
же, поверю. Ха-ха-ха. А сейчас, Могучий Марвелл и Анжелина, оставайтесь с
нами, потому что я знаю: у вас в запасе тьма-тьмущая анекдотов из жизни
фокусников для миллионов наших телезрителей.
И тут я увидел на экране другого компьютеризованного репортера -- он
стоял перед банком.
-- Сразу за моей спиной, -- вещал этот псевдожурналист, -- стоит мирный
и процветающий "Банкротт-Гейштесабвезед банк". И хотя на его названии язык
сломаешь, до сего дня он имел репутацию надежного и нынче утром готов был
открыться как всегда, и тут...
Экран расширился, чтобы показать пробитый фасад. Компьютер поохал и
поахал, а заодно выдал звон бьющегося стекла.
-- Преступление свершилось средь бела дня, и не где-нибудь, а здесь, в
симпатичном пригороде Феторрскории. Только что кругом царили мир и
процветание, и вдруг...
Громыхнул чудовищный взрыв, раскатилось эхо, снова зазвенело стекло.
-- ...Случилось ужасное. В банк не вломились -- из него выломились.
Очевидно, ночью жуликам удалось проникнуть в хранилище денег, и при этом они
не только обошлись без взлома, но и протащили с собой бронированные
мотоциклы. Отличная работа! Держу пари, вы сейчас представили, какова была
физиономия у менеджера, когда он повернул штурвал и отворил дверь хранилища!
Если приглядитесь, вы его увидите -- он лежит в банке, и ему смазывают йодом
ссадины. Грабители промчались по нему и по коридору и вылетели через
стеклянную витрину на улицу. И мгновенно растворились в транспортном потоке.
Сейчас полиция ищет их по всему городу. Следите за нашими выпусками, и мы
познакомим вас с новыми поворотами потрясающего сюжета. Это великолепно
организованное преступление. Грабители сбежали при свете дня и унесли с
собой всю добычу.
По пятам за ними гналась полиция, однако им удалось благополучно
скрыться в промышленной зоне. Они перескочили через высокую стену по заранее
приставленному пандусу.
Камера мельком показала толпы у барьерных лент, сдерживающих людей
полицейских, давку и суматоху. Вдруг из банка вышел седовласый офицер
полиции в мундире и направился к репортеру. А тот, не моргнув глазом, знай
себе трещал:
-- Есть новые сведения! На месте преступления обнаружена новая улика! И
эта улика, возможно, выведет полицию на след грабителей, позволит их
обнаружить и опознать. Капитан, скажите, что туту вас?
-- Улика. Обнаружена в хранилище денег. И очень красноречивая улика!
-- Так что же это?
-- Ключ к разгадке.
-- Да, мы это уже поняли. -- Неужели я уловил раздражение в электронном
голосе? -- Не соблаговолите ли сказать миллионам наших зрителей, что за ключ
вы держите в руках?
Я увидел громадные ручищи, вокруг них нервозно суетилась камера,
пытаясь увидеть, что они прячут.
-- Металлическая улика, --сказал полицейский. И наконец показал ее. --
Как видите, я держу в руках вещь, похожую на резную фигурку из какого-то
металла. Это фигурка грызуна, скорее всего мыши.
Камера наплывала, пока предмет не закрыл весь экран.
-- Капитан прав. Да, он прав. Это самый настоящий металлический грызун.
Для мыши он слишком велик, должно быть, это крыса. Да, дорогие зрители,
сейчас вы видите очень четко.
Действительно, мы видели очень четко.
-- Дорогие зрители, перебейте меня, если я не прав. Но я уверен... что
это фигурка... крысы из нержавеющей стали!
ГЛАВА 10
В ту минуту я был крайне рад, что камера смотрит не на меня.
Наверняка моя физиономия выражала крайнюю степень изумления и
непонимания. Проще говоря, с выпученными глазами и отвисшей челюстью я
здорово смахивал на идиота.
Что происходит? Я бросил взгляд на Анжелину -- она была ошарашена не
меньше моего. Но быстрее пришла в себя. Тыльной стороной ладони поправила
прическу и изобразила на лице абстрактный интерес. Что бы ни происходило,
нам это добра не сулило. Должно быть, кто-то из тех, кто промышляет
грабежами банков, славно потешился на мой счет. Стальная крыса? Подсказка
для полиции? Скорее предупреждение мне.
Впрочем, как только я это понял, вернулось самообладание. Я дослушал до
конца с видом расслабленным и беспечным. Ухитрился даже без сучка, без
задоринки показать несколько простеньких карточных фокусов.
-- Итак, дорогие зрители, близится к волшебному концу наше интервью с
магической супружеской четой. С той самой, что демонстрирует свои чудеса по
вечерам в "Колоссео", в очаровательном пригороде нашей обожаемой
Феторрскории, в приюте театрального искусства, спорта и просто хорошего
времяпрепровождения.
В голове робота померк свет. Из груди выдвинулся металлический лоток с
листом бумаги. Репортер вручил его мне.
-- Стандартная платежка. Подпишитесь здесь, поставьте инициалы тут и
тут. А теперь вы, леди. Спасибо.
Он выдернул у Анжелины лист, и на его металлическом бедре со щелчком
поднялась маленькая панель. Манипулятор робожурналиста извлек тонкую пачку
банкнот. Аккуратно разделил ее надвое и вручил одну половину мне, другую --
Анжелине.
-- Стандартный гонорар. По сто восемьдесят кредитов. До свидания.
Он отворил дверь и скрылся с глаз. Анжелина тщательно заперла ее и
повернулась ко мне.
-- Объяснения имеются?
-- Если бы. Я понял только одно: кто-то невзлюбил меня, и дело не в
моей паранойе.
-- Как нам с этим быть?
-- Со стальной крысой? А разве мы можем что-нибудь сделать?
-- Можем. Улететь с этой противной планеты.
-- Нет. -- Меня вдруг охватила ярость. -- Он, или они, или оно, или
она... Кто бы или что бы ни играл в эти игры, ему это с рук не сойдет. Если
мы сейчас улетим, то так и не узнаем, что за чертовщина творится на этой
планете. Вдобавок мне нравится зарабатывать по четыре миллиона в день.
Последняя фраза заставила Анжелину приподнять бровь.
Я обдумывал свои слова, пока шагал к бару и доставал бутылку
"Цубанишамалийского кислого сусла" и бокал. Вернее, два бокала. Один
предложил ей. Она отрицательно покачала головой.
-- Нет, спасибо. Не понимаю, как ты можешь пить эту кошмарную муть. Мне
белого вина, если не возражаешь.
Я открыл бутылки, налил. Мы чокнулись и выпили.
-- Дело не в деньгах, -- заявил я по некотором размышлении. -- Дело в
моей репутации, вернее, в угрозе престижу. Кто-то решил покуражиться над
биографией старины Джима диГриза. Необходимо разыскать шалуна и положить
конец гнусным проделкам. Я глубоко оскорблен, хуже того, оскорблена вся моя
семья. И мне это не нравится. Но кто же нас подставляет?
-- Кайзи, -- уверенно произнесла Анжелина.
-- Не исключено. Либо вмешались некие темные силы, разоблачить которые
он меня нанял. История знает немало случаев, когда охотник и дичь менялись
ролями. -- Я глянул на часы. -- Пока не начались новые приключения, я
займусь нашим единственным подозреваемым -- Пьюссанто. До представления
времени еще уйма.
Прежде чем искушать судьбу, я подошел к двери, ведущей за кулисы. Там
престарелый охранник читал голокомикс-ужастик. Перелистывание страниц
сопровождалось пронзительными воплями и демоническим смехом.
-- Я ищу Пьюссанто. Вы давно его видели?
-- Не-а. Вышел подкрепиться. Четыре или пять раз в день лопает.
-- А вы не знаете, когда он вернется?
-- Через часок. У него на каждую заправку около часа уходит. Видал я
однажды, как он рубает. Словами не передать!
-- Отлично, спасибо. Поищу его попозже.
Но это была ложь. По ряду вполне очевидных причин я решил с ним
разминуться. Дверь его уборной была на замке. Я громко постучал, но не
дождался отклика. Памятуя, как Пьюссанто перекусывал стальной прут, я,
прежде чем войти, воспользовался электронным подслушивающим устройством.
Тишина. Ни топота, ни вздоха. Затем я проверил, нет ли охранной
сигнализации. Лишь после этого взялся за отмычку. Без труда одолел замок,
вошел, запер за собой дверь и уставился во тьму.
Нашарив на стене выключатель, я заморгал от резкого света. Типичная
артистическая уборная: ширма, диван со сломанными пружинами и крепкими с
виду подпорками, стальные прутья, наковальня, две бочки пива, подвешенная к
потолку копченая свинобразья туша. У туши отсутствовал изрядный клок мяса и
зато ясно виднелись следы зубов. Впрочем, что еще я ожидал обнаружить в
жилище силача?
Я огляделся пристальнее. По-прежнему ничего неожиданного. В мусорной
корзине -- бумаги. Квитанции из химчистки. На полу -- траченная молью
львиная шкура, на вешалке -- мужской пиджак сто восьмого размера. Это мало о
чем говорило. Я подошел к туалетному столику. В выдвижных ящиках -- ни
клочка бумаги, на столе -- одна-единственная книга. Я ее потряс, быстро
пролистал, поднес к свету, чтобы прочитать заголовок. "Звездные убийцы
галактических скитальцев". А что полагается читать цирковому богатырю, кроме
дурацкой бульварной фантастики с морями крови и лазерной пальбой?
Еще на столе я обнаружил видавший виды компьютер. Включил. Замерцал
экран, затем на черном поле красным вспыхнули слова "Введите пароль". Я
перевернул компьютер и нашел марку: "Эпром-80". Будь у меня паспорт этого
изделия и чуть побольше времени, я бы попытался обойти пароль. Или дождался
Джеймса -- это как раз по его хакерской части.
В коридоре, прямо за дверью, раздались грубые мужские голоса. Неужели
возвращается Пьюссанто? Меня охватил страх. Я ощутил, как в мое горло
вонзаются стальные пальцы. Где тут можно спрятаться? В углу, за гигантским
сундуком, если сумею туда втиснуться!
Уже поворачивалась дверная ручка. Я ударил по выключателю за
наносекунду до того, как между дверью и косяком образовалась щель. В
следующую секунду дверь остановилась.
-- ...Плюс стоимость установки колеса, которое ты оторвал от грузовика.
Я узнал голос Харли-Дэвидсона.
-- Че такое? Он меня угробить хотел! Вшивый водила! Шиш ему!
-- Это был несчастный случай. Ты же читал полицейский отчет. И водитель
тебя пальцем не тронул.
-- Зато колесо тронуло. И отлетело.
-- Это ты его отломал! Вместе с полуосью и дифференциалом.
-- Грузовик -- дешевка. На соплях держался.
-- И все равно ты возместишь ущерб.
Пока шла эта высокоинтеллектуальная беседа, я на цыпочках пересек
комнату. В приотворенную дверь проникало достаточно света, и я бесшумно
огибал препятствия. Но сундук пришлось слегка отодвинуть. иначе я за ним не
поместился бы. Он отошел от стены с жутким скрежетом, но в коридоре, похоже,
ничего не услышали. Едва я скользнул за сундук, распахнулась дверь и
вспыхнул свет.
Пьюссанто хлопнул дверью и, бормоча, пошел по комнате. Скрипели
половицы, застонало под его тяжестью кресло. Должно быть, он схватит
телефон. Я услышал электронное попискивание. Силач набрал номер и в ожидании
ответа тяжело дышал и невнятно ругался.
-- С Пакой поговорить, -- сказал он невидимому собеседнику. И снова
тяжело засопел. -- Пака? Почему ты не явился на встречу, как мы
уславливались? У тебя есть что сказать в свое оправдание? Есть? Говорят, кто
хочет делать -- ищет способ, кто не хочет -ищет причину. С огнем играешь. В
каком смысле? В таком. Будь там через пятнадцать минут, иначе конец нашему
взаимовыгодному сотрудничеству.
Раздался удар телефоном об стол, затем опять тяжелые шаги. Щелкнул
выключатель, комната погрузилась во тьму. Хлопнула дверь, скрежетнул в
замочной скважине ключ. Я судорожно выпустил застоявшийся в легких воздух,
выполз из-за сундука. Передо мной встала новая загадка. Оказывается, наша
слабоумная гора мускулов способна, когда захочет, говорить, как профессор.
Может это иметь отношение к нашему делу? Еще как может! С помощью компьютера
установлено: Пьюссанто присутствовал везде, где происходили ограбления. Будь
у него вместо мозгов мышечная ткань, как он старается доказать, его бы не
привлекли к участию в сложных и технически превосходно оснащенных кражах. Но
он, оказывается, вовсе не дебил. Из чего следует: он вполне может быть
связан с преступниками.
Я глубоко вздохнул. Мало мне загадок!
Выждав несколько минут, я ушел. По пути к нашей уборной ломал голову
над последним своим открытием.
Анжелина сидела у туалетного столика.
-- У меня интересные новости, -- сказал я, распахивая дверь настежь. --
Только что я узнал...
Я умолк, обнаружив, что она не одна. Напротив сидел некто в
чиновничье-строгом, с глазками-пуговками. Он повернулся и холодно воззрился
на меня. На черном как смоль мундире блестели регалии. Особенно привлекали
внимание петлицы со скрещенными мечами над ухмыляющимися черепами.
-- Так что же ты узнал, милый? Скажи, не то я сейчас умру от
любопытства.
Анжелина поняла, что мне нужно оправиться от шока, и пришла на выручку.
-- Смею поинтересоваться, кто у тебя в гостях.
Обладатель черепов и мечей опередил ее. В голосе сквозили холод и
угроза:
-- Капитан Везекана из Отдела по делам инопланетников. Предъявите
документы.
Я вынул бумажник. Ни на одной планете не встречал я такого обилия
разных спецслужб.
Везекана долго шуршал моими удостоверениями, одну страницу даже
разглядывал, подозрительно щурясь, на просвет.
-- Возможно, я смогу помочь, если скажете, что вас интересует.
-- Не скажу.
Что ж, вряд ли в компании обладателя подобного мундира можно
рассчитывать на увлекательную беседу.
Пауза затягивалась. Он изучал документы, точно микробов под
микроскопом. Если он пытался напугать меня, то это ему вполне удалось.
-- Ты купил свинобразье пойло? -- спросила Анжелина.
-- Увы. Заходил в магазин, но оно кончилось.
-- Ладно, сама потом этим займусь. Мы же не хотим, чтобы проголодалась
наша драгоценная свинка.
-- Конечно, не хотим. Может, предложить ей сандвич?
-- Отличная идея! Только без свинины.
Но в мрачной тени полицейского наша слабая попытка завязать разговор
успеха не имела.
-- Документы я забираю, -- сообщил он, запихивая их в карман.
-- Вы не смеете!
-- Смею, не беспокойтесь.
-- Зачем они вам?
-- Мы подозреваем, что вы -- инопланетный преступник.
-- Что за чушь?! С какой это стати?
-- С той стати, что вы -- инопланетник. Прибыли недавно. Мужской пол и
определенный возраст. Этого достаточно, чтобы вас заподозрить.
-- Но ведь при таком подходе можно заподозрить любого туриста!
-- Что мы и делаем. На сегодняшний день у нас шестьсот двенадцать
подозреваемых. Мы отсеем тех, у кого железное алиби. Где вы находились в
момент совершения преступления?
-- Сидел. На этом самом стуле, где сейчас сидите вы. И давал интервью.
Между прочим, тогда-то я и узнал про ограбление банка. Интервью прервали
ради экстренного выпуска новостей.
-- Мы проверим ваши показания. А до тех пор вам лучше не покидать
пределы города.
-- Да я и сам не собираюсь покидать пределы города. Каждый вечер я
выступаю в цирке. На меня смотрят тысячи людей и, между прочим, бешено
аплодируют.
-- Мы проверим и это алиби, -- холодно пообещал он.
-- Это не алиби. Это правда. -- Я порылся в кармане. -- Смотрите.
Контрамарка на сегодняшнее представление. Вы увидите меня в "Колоссео"
своими глазами.
-- В тюремной камере, вот где я вас увижу. -- Он схватил билет,
разорвал, бросил клочки на пол. -- Я обвиню вас в попытке подкупа офицера
полиции.
Он брезгливо вытер руки, встал и пошел к двери. Мое облегчение
испарилось, когда он круто развернулся.
-- Что вам известно о Стальной Крысе?
Нет, я не завопил и не обратился в бегство. Я ответил точно таким же
ледяным взглядом.
-- Это еще что за диво?
-- Кличка преступника, совершившего множество серьезных злодеяний на
множестве планет.
-- Преступники меня не интересуют. Я честный чародей, и моих заработков
на сцене вполне хватает для скромного образа жизни.
Я поймал себя на том, что барабаню пальцами по бедру. Спокойствие,
Джим! Я спрятал руки в карманы. Вынул. Об пол звякнул металл.
Мы посмотрели вниз.
Я выронил отмычку, которой недавно отпирал дверь Пьюссанто.
-- Отмычка! -- возликовал капитан, испепеляя меня взглядом.
-- Самая настоящая. -- Анжелина подошла и нагнулась. Подобрала. Подала.
И все это -- как ни в чем не бывало.
-- Я без нее из дому не выхожу, -- спокойно произнес я. -- Смотрите. --
Я пересек комнату и взял альбом с моей фальшивой биографией. Полистал, подал
фараону. -- "Чудесное подводное бегство". Видите, у меня на руках наручники?
А на ногах -- цепи с замками. А вокруг -- стальная клетка. И все это под
водой. Не будь отмычки, я бы давно утонул. Спасибо, милая.
Я спрятал отмычку в карман. Отворачиваясь, чувствовал, как полицейский
василиск буравит взглядом мой затылок.
Я подошел к креслу, сел. А Везекана все таращился, пока не родил новую
идею:
-- Иметь на Феторре отмычку запрещено законом. Вашу я должен немедленно
конфисковать.
Он протянул руку. Я отпрянул.
-- Вы с ума сошли! Как же я отопру замки подводной клетки? Я попросту
утону!
-- Это не моя забота. -- Не фараон, а сама доброта. Не дождавшись
повиновения, он вытащил из кобуры здоровенный пистолет. -- Повторять не
буду.
Бормоча ругательства, я отдал отмычку. В тот же миг она исчезла. Слава
Богу, исчез и пистолет.
-- Я еще вернусь.
Везекана ушел.
Анжелина приблизилась к двери, выждала несколько секунд и отворила.. Я
достал индикатор и обыскал комнату. Капитан времени даром не терял. Только в
кресле, где он посидел -- две хитрые монеты. Еще несколько -- под ковром и в
мусорной корзине. Они трещали и искрили под моим каблуком. Наконец прибор
замигал зеленым.
-- Мне это не нравится, -- сказал я. -- Такое чувство, будто я в
ловушке, а вокруг смыкаются силы тьмы.
-- Многовато драматизма, но в целом довольно близко к истине. Тебе
налить?
-- О, мой ангел! Лошадиную дозу. Спасибо.
Спиртное помогло -- прочистило мозги.
-- Может, нам лучше отменить турне и убраться отсюда? -- предложила
Анжелина. -- Не ты ли говорил: "Мало быть других смелее, чтоб дожить до
юбилея"?
-- Говорил. И не шутя. Но много лет назад. В ту пору я был легче на
подъем. И все время искал свежие впечатления. А сейчас я -- старая ржавая
одураченная крыса. Вдобавок упрямая. И по многим причинам, в том числе и по
тем, которые я даже не возьмусь выразить, мне не хочется улетать отсюда
несолоно хлебавши.
-- Четыре миллиона кредитов в день. Ни о чем другом ты сейчас думать не
в состоянии. Угадала?
Я неохотно кивнул.
-- Отчего бы нам не плюнуть на них? Много ли радости от миллионов в
какой-нибудь зловонной феторрской кутузке?
-- Твои слова не лишены мудрости. Но погоди сдаваться, ладно? Я уже
пытался сообщить, прежде чем увидел твоего незваного гостя, что обнаружил
кое-что интересное. Оказывается, наш малыш Пьюссанто вовсе не такой дебил,
каким кажется. У него словарь академика, но лишь когда он не знает, что его
подслушивают. Так что сегодня, пока он будет вершить на сцене свои подвиги,
я поиграю с его компьютером. -- Тут я схватил телефон. -- Хочу обратиться в
местный сервер, пускай пришлют техпаспорт и прочую документацию на
"Эпром-восемьдесят". Конечно, если это не секрет государственной важности.
К счастью, эти сведения оказались незасекреченными, из чего вовсе не
вытекает, что я получил их без труда. Похоже, на Феторре царила паранойя. Я
узнал телефонный номер "Эпрома ЛТД", позвонил и уйму времени убил на
болтовню с автоответчиками. Наконец меня удостоило разговором человеческое
существо, и я сразу добром помянул роботов.
-- "Эпром-восемьдесят"? Назовите серийный номер.
-- Откуда мне его знать? Машина сейчас не у меня. А номер на ее
документах утрачен вместе с документами.
-- В таком случае я даже не представляю, чем могу вам помочь...
-- Зато я представляю. Назовите цену этой модели и доставьте мне один
экземпляр вместе со всей документацией. Или она тоже -- секрет?
-- Нет. Но она защищена законом об авторском праве...
-- Само собой! Но вы ее прилагаете ко всем продаваемым машинам.
Говорите цену, а я пришлю деньги.
Многократно повторенное слово "деньги" наконец пробилось в сознание.
Мой собеседник долго жеманничал, но все-таки принял заказ. У меня уже болело
ухо. Я подошел к бару, достал бутылку "Старого ушного бальзама" и налил
себе, не скупясь. Что и говорить, денек выдался еще тот.
ГЛАВА 11
На вечернем представлении мне пришлось потрудиться до седьмого пота,
чтобы выбросить из головы все мысли о неприятностях и не разочаровать
зрителей. Потом мы с Анжелиной сняли грим, переоделись и вернулись на такси
в гостиницу. В номере мигала лампочка автоответчика. Я нажал на кнопку,
прослушал сообщение: "Здрасьте, предки, это Джеймс. Я уже купил билеты.
Прямого рейса на Феторр отсюда нет, так что не знаю, когда мы встретимся.
Через несколько минут мой лайнер вылетает на Гелиор. Я привезу новый,
невероятно усовершенствованный компьютер. Как только узнаю время прибытия,
сообщу".
-- Помощь идет.
Я потянулся за бутылкой крепкого. И замер. Наши дела приняли очень
непростой оборот, и не стоило их еще больше усложнять, затуманивая себе
мозги алкоголем. Я обошелся рюмочкой сухого шерри и сигарой. Глориана
умоляюще гремела иголками. Я наклонился и почесал ее между ушами.
Я чувствовал, как давит на меня зловещий рок, и мне это совсем не
нравилось. Должно быть, Анжелина поняла все по выражению моего лица. Она
села рядом на диванчик и взяла меня за руку.
-- Дорогой супруг, у тебя очень мрачный вид. Не хочешь ли рассказать,
что у тебя на сердце?
Я благодарно пожал ей руку и хлопнул рюмашку.
-- Я выгляжу мрачно, потому что я мрачен. Меня не оставляет ощущение,
что ситуация вышла из-под контроля. А я, как тебе известно, привык опережать
события, держать в руках вожжи собственной судьбы. Чего сейчас, увы, не
происходит. Ты только взгляни на все эти беды и несчастья, что сыплются на
наши головы со дня прибытия на убогую планету! Сначала ограбили банк Кайзи и
обвинили в преступлении Боливара. Согласен, мы вытащили его из каталажки, но
теперь вынуждены прятать среди уродов до прибытия Джеймса. Затем -- второй
обчищенный банк, и этим банком, как мы знаем, негласно владеет Кайзи, а на
месте преступления остается крыса из нержавеющей стали. Теперь полиция
решает приглядеться к моей скромной персоне и подвергает экспертизе каждый
миллиметр моих совершенно подлинных документов. Все это в совокупности
поджаривает мне пятки, и я вынужден задать себе вопрос: стоит ли такая
свистопляска четырех миллионов кредитов в день?
-- И что ты себе отвечаешь?
-- Что давно пора делать ноги.
-- И сделаем?
-- А то нет? На свете много других способов зарабатывать деньги -- и
законных, и незаконных. У меня здорово полегчает на душе, если мы решим
испробовать новые возможности.
-- Так мне собирать чемоданы?
Я отрицательно помотал головой.
-- Подождем до завтрашнего представления. Из всей этой каши мне удалось
вылущить один неоспоримый факт: Пьюссанто, наш подозреваемый, не такой
простак, каким прикидывается. Я хочу выяснить, кто он на самом деле. Завтра,
когда он выйдет на сцену, я покопаюсь в его компьютере. И сразу после этого
мы уберемся отсюда, захватив с собой Боливара.
-- План недурен, но мне не нравятся два нюанса. Во-первых, твои
документы находятся в полиции, а во-вторых, у Боливара вообще нет
документов. И к тому же местная -- и далеко не самая лучшая -- порода
блюстителей правосудия разыскивает его за побег из тюрьмы.
-- Похоже, ты забыла, что разговариваешь с непревзойденным мастером
подделки. Не вижу проблем. К утру у нас с Боливаром будут новые ксивы. А
во-вторых?
-- Мы что, оставим Джеймса прикрывать наш отход?
-- Ни в коем случае. -- Я налил еще рюмку шерри и осушил одним глотком.
-- Наш новый форс-мажорный план позволяет сбежать до его прибытия. Если мы
отказываемся от сложного расклада, по которому Джеймс теоретически занимает
место брата в банке, то зачем он вообще нам здесь нужен? Свяжемся с ним,
дадим отбой. Боюсь, что работенка за четыре миллиона кредитов в день
превращается в кошмар. Напомни, где у него первая остановка?
-- На Гелиоре.
Я схватил телефон.
-- Отправлю туда межзвездограмму. Пускай сидит и дожидается нас.
-- Абсолютно с тобой согласна.
Из Глорианиной корзины донеслось сонное хрюканье.
-- Давай возьмем пример с этого очаровательного существа и хорошенько
выспимся. По-моему, нам это не повредит.
Так мы и сделали. А утром, после завтрака, Анжелина вооружилась тугим
кошельком и отправилась на поиски нечистоплотного агента бюро путешествий.
Или это тавтология? Я же занялся подделкой документов, для чего прибег к
скрытым способностям нашей портативной рации. Настало время похвалить себя
за предусмотрительность: отправляясь на Феторр, я оборудовал в стандартном
корпусе рации тайничок. К возвращению Анжелины все было готово.
-- Есть. -- Я помахал толстым конвертом. -- А у тебя как дела?
-- Больше всего времени ушло на разборки с субчиками, которые нашли
меня привлекательной. Сейчас шестеро мирно спят, а один, боюсь, угодил в
больницу.
-- Уверен, поделом.
-- Ты и сам не представляешь, до какой степени прав. Жулик-таксист
привез меня в бар, где, по его уверениям, сшивается местная мафия. Он не
обманул. Тот, кого я отправила в больницу, -- бывший телохранитель туземного
капо. Крестный отец остался в таком восторге от расправы над его
прихвостнем, что сразу предложил пойти к нему в "торпеды". Когда я его
убедила, что не работаю на полицию и единственное мое желание -- поскорее
счистить с обуви грязь этой жуткой планеты, он связался со специалистами по
контрабанде.
-- Контрабанде чего?
-- Не уточняла. Как бы то ни было, в конце концов мы ударили по рукам.
Вот три билета на полуночный поезд на воздушной подушке. Он нас довезет до
Мтумвапорта. Это промышленный город, известный своей загрязненностью и
высоким уровнем смертности.
-- Чудненько. А зачем нам этот курорт?
-- Затем, что к нему примыкает региональный промышленный космодром. И
мы -- в списке экипажа звездолета, который отбывает завтра с грузом
сталепроката.
-- Мне это нравится! Что у нас за должности?
-- Я -- помощник кока. Вы с Боливаром -- техники в машинном отделении.
-- В пути придется вкалывать?
-- Не придется, если я вручу капитану вторую половину взятки.
Каждый из нас подготовил в дорогу одну сумку -- все остальное
необходимо было оставить. Глориана внимательно наблюдала за сборами, наконец
вопросительно хрюкнула. Анжелина нахмурилась.
-- Заберем ее с собой?
-- А что будет, когда нас хватятся? Тебе не кажется, что семейная пара,
путешествующая в обществе свинобраза, очень бросается в глаза?
-- Ты совершенно прав. Но если бросим бедняжку, ее дни сочтены.
Это не вызывало сомнений. Я посмотрел на нашу очаровательную питомицу и
явственно представил шмат сала.
-- Решим ее судьбу позже? -- спросила Анжелина.
-- Нет, не будем откладывать. Звони в зоомагазин, заказывай собачью
будку на колесиках.
В "Колоссео" мы приехали рано. Я переоделся и дождался выхода Пьюссанто
на сцену. На выступление силача я отвел тридцать одну минуту и, включив
секундомер, быстро пробрался в его уборную. Запершись изнутри, достал
компьютерные брошюрки и включил машину. Я уже знал, что имею дело с дешевой
штамповкой и ее пароль несложно обойти. На эту задачу ушло десять минут. Я
положил секундомер на виду и зарылся в файлы. В основном платежки,
бухгалтерские отчеты. Но ни единого намека на то, какое отношение ко всему
этому имеет наш силач.
Оставалось десять минут. Потея, я залез в другую директорию. Пора
убираться. У меня по шее бежали мурашки. Не от страха -- от сквозняка!
Я резко развернулся. В дверях стоял Пьюссанто. Жуткие глазки пылали. Он
затворил за собой дверь. Вот он, кошмар наяву! Я заперт вместе с монстром!
-- Убью! -- лаконично пообещал он и ринулся в атаку.
С одной стороны, этой горе мышц недоставало проворства, но с другой,
уборная была невелика. Единственное окошко загораживали толстые
металлические прутья. Я отскочил назад, запрыгнул на сундук и ласточкой
сиганул через стенобитную башку и ручищи со скрюченными пальцами. Еще в
прыжке угодил отмычкой в замочную скважину. Рванул дверь на себя...
И тут ее захлопнула огромная, как свиной окорок, рука. Каменные пальцы
жестоко вонзились в мою шею. Оторвали меня от пола, затрясли, как пыльный
коврик. Я перхал, я не мог говорить, я задыхался. И вдруг Пьюссанто выронил
меня.
Я успел судорожно глотнуть воздуха, но в следующий момент на грудь
опустилась тяжеленная ножища. Сразу вспомнилось, как силач перекусывал
стальной прут, как крушил головой кирпичную стену.
-- Я могу объяснить, -- прохрипел я наконец.
-- Валяй.
-- Я не тот, за кого себя выдаю...
-- Полицейский шпион!
Нога нажала, и я зажмурился, боясь услышать треск ребер.
-- Нет! Я... Частный сыщик!
-- Кто тебя нанял?
Я понял, что ситуация совершенно не подходит для вранья и уверток.
-- Банкир! Очень богатый делец по имени Имперетрикс фон Кайзер-Царский.
-- Врешь!
Он надавил сильнее, и у меня потемнело в глазах. Словно издали
донеслись слабые крики: "Нет! Нет!" Снова и снова... Неужели это мой голос?
И вдруг отлегло. Могучая рука подняла меня и бросила в кресло.
Постепенно в глазах прояснилось, и я увидел, что чудовище спокойно сидит
передо мной. Потом оно заговорило:
-- Ну что ж, не слишком могучий Марвелл, на сей раз фокус не удался. В
комнате у меня спрятан необнаружимый "жучок". Поэтому я всегда узнаю, если в
мое отсутствие сюда проникает незваный гость. И сегодня я раньше времени
покинул сцену, чтобы посмотреть, кто это вторгся тайком в мое жилище.
-- У тебя вдруг прорезалось красноречие.
-- Верно. Но никто об этом не узнает, если вздумаешь лгать.
Температура упала градусов на десять. Он улыбнулся.
-- Мы поняли друг друга, а потому расслабься и выкладывай, что тебя
сюда привело.
Я выложил. Как на духу. Ну, разве что не коснулся ярких страниц своей
биографии до работы на Кайзи. Межзвездный частный сыщик, вот кто я такой.
Пьюссанто кивал и слушал. Когда я закончил, он, по-видимому, решил
спокойно обдумать мои слова. Наконец снова кивнул.
-- До чего же нелепо, Джим, выглядит твоя история. Расскажи кому
другому, он бы ни за чтб не поверил. Но я верю. Потому что я, ведя
расследование на этой планете, тоже натыкался на следы твоего работодателя.
Да, здесь творятся нечистые дела, и насколько я, изучив их лишь
поверхностно, могу судить, твой приятель Кайзи принимает в аферах живейшее
участие. Да будет тебе известно, я ГНУС.
-- Ошибаешься! Да я съезжу по носу любому, кто тебя так назовет.
-- Не гнус, а ГНУС. Галактического налогового управления следователь.
-- Фискал!
Поистине, я вижу дурной сон.
-- В таких мирах, как этот, где процветает уклонение от уплаты налогов,
моя профессия -- самая что ни на есть полезная. Без налоговых кодексов в
космосе воцарилась бы анархия. А Феторр -- родина невероятно жадных, даже
героических в своей жадности, неплательщиков. И возглавляет список
подозреваемых твой работодатель.
Все это не укладывалось у меня в голове.
-- Налоговый инспектор... кто бы мог подумать!
-- Никто. У меня идеальная маскировка. Скудоумная гора мышц -- не
правда ли, остроумно? Мне изрядно надоело читать лекции -- да будет тебе
известно, я возглавляю кафедру фидуциарной непримиримости в одном престижном
университете. А потому, когда пошли доклады о налоговых бесчинствах здешних
финансовых воротил, я добровольно взялся вывести их на чистую воду. И с этой
целью воспользовался своими естественными активами.
-- Естественными активами?
Я уже чувствовал, что чего-то недопонимаю.
-- Надеюсь, ты слышал о Транторе? Это моя родная планета.
-- Извини, но в галактике тысячи обитаемых миров.
-- Верно, однако с такой массой, как у Трантора, найдется немного.
Планетарная гравитация в три с лишним раза превышает стандартную. То есть у
нас три "же" на поверхности.
-- Ах, вот оно что! Стоит ли удивляться тому, что ты вытворяешь на
сцене!
-- Да, в ваших крошечных мирках я кажусь себе перышком. Порой даже
летаю во сне. Но поговорим о более важном. Человек, которого ты зовешь
Кайзи, -- межзвездный финансист и владелец огромного состояния. И он
подозревается в...
Резкий стук в дверь заставил его оборвать фразу.
-- Заперто! -- прорычал он, мгновенно вернувшись в образ Пьюссанто. --
Кыш!
-- Мне надо поговорить с Могучим Марвеллом, -- раздался невнятный
голос.
-- Вы знаете...
-- Не знаю! -- взревел мой собеседник. -- Пшел! Снова стук. Я утратил
дар речи, потому что Пьюссанто схватил меня за шею и на вытянутой руке
поднял перед дверью. И отворил.
-- Че? -- спросил он. -- Ты кто?
-- Человек-Мегалит, -- ответил скрежещущий голос. -- Я ищу Могучего
Марвелла.
Я брыкался, корчился и наконец сумел выдавить несколько слов.
-- Впусти... его... Все в порядке...
И свалился на пол.
Вошел Человек-Мегалит и посмотрел на распростертого меня.
-- Папа, ты цел?
Пьюссанто затворил дверь и перевел взгляд с меня на Человека-Мегалита.
-- Если это твой сын, то у тебя явно рецессивные гены.
-- Рабочий костюм, -- пояснил Боливар, снимая голову Человека-Мегалита.
-- У нас большие неприятности. Когда Пьюссанто неожиданно ушел со сцены,
мама очень встревожилась. Велела мне найти его уборную, но не успела сказать
зачем. Представление сорвано, театр набит легавыми. Я заметил, как трое
направились сюда. Все входы и выходы, кроме одного, заперты, зрителей
выпускают по очереди после тщательного обыска.
-- Не догадываешься, в чем тут дело? -- спросил Пьюссанто.
-- А что тут догадываться? -- Сын посмотрел на меня с невеселой
улыбкой. -- У плоскостопых твоя фотография, и они спрашивают всех подряд,
известно ли им что-нибудь о Стальной Крысе.
ГЛАВА 12
Я уже давно понимал: силы тьмы подтягиваются все ближе. Но только
сейчас обнаружил, что они подступили вплотную, и затылком ощутил их жгучее
дыхание. В мой розовый мирок вторгалась суровая действительность. Да, на сей
раз я облажался: еще вчера вечером следовало смазать пятки. Захотел
напоследок разгадать одну из загадок, и вот теперь вся операция под угрозой
срыва. Уже не говоря об угрозе здоровью и благополучию всего моего
семейства. Я вздохнул глубоко и судорожно.
-- Ладно, -- изрек я с решительностью, которой, увы, не испытывал. -- Я
должен придумать, как нам отсюда выбраться. Предложения есть?
-- Ты, часом, не та ли Стальная Крыса, за которой гоняется полиция? --
спросил Пьюссанто.
Лгать не имело смысла, тем паче что фараоны связали кличку с моей
фотографией.
-- Имею счастье быть таковой.
-- Что-то мне это прозвище кажется очень знакомым. Скажи, я не мог на
него натыкаться в архивах?
-- В каких еще архивах?
-- Налоговых.
-- Исключено. Я верен золотому правилу закоренелых капиталистов: дешево
покупай, дорого продавай и старайся не платить налогов, но только в рамках
закона.
-- И все-таки... Стальная Крыса... Где-то я уже слышал... Ага! Однажды
кто-то уничтожил огромную базу данных по налоговым поступлениям. Скажи, что
ты не имеешь к этому отношения.
-- Клевета! Нет доказательств. Предпочитаю смотреть на свою миссию под
другим углом зрения. Я -- самый правый среди неправых. Современный вариант
мифического героя, благотворителя по прозвищу Роббин Гуд3. Да, в мою
специализацию входит стачивание грани между богатыми и бедными,
перераспределение благ, можно и так сказать. Я имею право добавить, что не
единожды спасал галактику. А ведь это что-нибудь да значит.
-- Так ты уверен насчет налоговых файлов?
Если ГНУС вонзил в тебя челюсти, отделаться от него нелегко.
-- Абсолютно! Я к ним никогда не прикасался.
Бывают случаи, когда правда вреднее лжи. Пьюссанто задумчиво помял
подбородок.
-- Ладно, замнем пока эту тему. Но если дело не в налогах, почему
полицейским так не терпится тебя сцапать?
-- Меня обвинили в недавних ограблениях, хотя на самом деле я, как и
говорил тебе, прибыл их расследовать.
-- Выходит, ты в западне?
-- В точку, -- сказал Боливар. -- И западня эта столь велика, что в нее
поместился и я. Я был управляющим первым из ограбленных банков. Полиция
заявила, что поработал "крот", и арестовала меня. Но кое-кто пришел на
помощь, и я вновь на свободе.
Пьюссанто поразмышлял минуту-другую, потом неохотно решился:
-- Если вы оба невиновны, то мой долг добропорядочного гражданина и
налогового инспектора -- помочь вам выскользнуть из лап блюстителей порядка.
Я уже присмотрелся к полицейским силам этой планеты и пришел к выводу, что
они насквозь коррумпированы. Их полностью контролируют уклоняющиеся от
уплаты налогов промышленники.
Он нашел стило, и оно исчезло в могучем кулаке. Затем Пьюссанто вручил
мне записку со словами: "Пака -- мой человек. Он сумеет вам помочь.
Позвоните по этому телефону и представьтесь... "
И тут дверь затряслась под сокрушительными ударами. Раздались громовые
голоса:
-- Немедленно открывайте! Полиция!
-- Кыш! Я дрыхну. -- Пьюссанто окинул взглядом комнату, увидел окно. --
Быстро! -- прошептал он нам.
Боливар напялил на себя голову Человека-Мегалита, и мы поспешили вслед
за силачом. Он распахнул окно и ухватился за два железных прута. Даже не
крякнув, согнул их.
-- Вылезайте, -- сказал он, а затем закричал прямо в мое ухо, отчего у
меня чуть не слетела голова: -- Будить Пьюссанто?! Убью!
Это не остановило легавых, но внесло в их ряды некоторое
замешательство. А нам дало выигрыш во
времени. Мы успели выскользнуть через окно, а Пьюссанто, выпрямив
прутья, пошел отпирать дверь.
Мы побежали и в считанные секунды промокли. Во всяком случае, я промок.
Боливару, понятное дело, в оболочке из псевдоплоти было комфортно и сухо.
Полыхали молнии, раскатывался гром и хлестал ливень. И такой живописной и,
несомненно, запоминающейся парочке, как мы, не стоило на это пенять.
Немногочисленным встречным было не до нас -- они, опустив головы, спешили в
укрытие. Мы тоже спешили, нам не терпелось побыстрее набрать спасительную
дистанцию между собой и преследователями. Свернув за очередной угол, я
увидел впереди манящие огни фабрики-кухни.
-- Это она! -- воскликнул я. -- Тихая пристань в бурном море.
-- Ты уверен? "У Ядовитого Пита. Заказы мигом доставляем, а коль охота,
здесь травись". Не очень-то заманчиво.
-- Не нравится -- не ешь. Нужно только позвонить по телефону.
Возможно, Боливар прав, подумал я, когда за нами затворилась дверь и мы
очутились в грязном заведении с двумя обшарпанными колченогими столиками. В
углу пьяница, конвульсивно сжимая бутыль, пребывал в полной отключке.
Вдохнув "сладостный аромат" еды, я закашлялся от боли в легких.
-- Добро пожаловать, о голодные ночные путники! Милости просим к
Ядовитому Питу! Он вам так скажет: наши харчи ешь и торчи! Наше пойло
дракону бы в хайло!
Чудненько. Ядовитым Питом оказался робот с длинными усами и замасленным
одеялом на плечах. Вдобавок это создание носило огромную широкополую шляпу.
Несомненно, Пит символизировал собой некую давно канувшую в глубины времен
культуру.
-- Ну, гринго, что хавать будем? Супец уз кактусовых колючек? Chile con
serape picante?
-- Нам нужно воспользоваться вашим телефоном.
-- Cabrones, кто здесь ест, тот и пользуется нашим телефоном.
Я понял, что это чудо техники запрограммировано выгребать из карманов
посетителей последние кредиты.
-- Ладно, давай, что назвал. На двоих. -- Я глянул на стену с
изображением пенящихся кружек. -- И пива.
Робокулинар оживился, со стуком водрузил на стол кружки с пивом,
наполнил тарелки убийственным на вид зеленым месивом и запустил их к нам по
стойке. После чего достал портативный телефон и уронил его в еду.
-- Тридцать пять кредитов. Цена божеская.
Я был склонен в этом усомниться. Пока Боливар расплачивался, я выловил
телефон и набрал номер Паки. Пальцы жгло, как напалмом, пока я их не вытер.
Наконец длинные гудки оборвались.
-- Пьюссанто сказал, чтобы я позвонил по этому номеру...
-- Если вы -- Марвелл, то он меня предупредил.
-- Вот как? Хорошая новость.
-- Он сказал, что это плохая новость. Но велел вас забрать. Где вы?
Я объяснил, и он нашел в справочной директории адрес Ядовитого Пита. А
тем временем Боливар -- ах, легкомыслие юности! -- совершил роковую ошибку,
попробовав еду. И вот его затылок опирается на стойку, а я заливаю пиво ему
в рот. Оно с шипением испарялось. К моменту появления человека, похожего на
грызуна, Боливар почти пришел в себя.
Оглядываясь, прибывший подергивал носом и щеточкой усов.
-- Это вы -- Марвелл? -- Он пнул алкаша носком туфли.
У Паки и зубы оказались крысиные -- острые, желтые.
-- Я здесь, -- сказал я.
Он оглядел меня с головы до ног и съежился при виде отвратительной
Боливаровой личины.
-- Мы из цирка, как и Пьюссанто, -- объяснил я. -- Мы его друзья. У вас
есть на чем нас увезти?
-- У меня кенгурудль. Пьюссанто приказал доставить вас в его контору.
-- А я и не знал, что у ГНУСа есть контора.
-- Тихо! -- Он испуганно огляделся, но ни алкаш, ни робоповар не
услышали моей последней фразы. -- Не к чему трубить на весь мир о налоговых
расследованиях. А контора у него, конечно же, есть. Но это, разумеется,
секрет, потому что никому не полагается знать, чем он здесь занимается. Я
его бухгалтер. Вы готовы ехать?
-- Разумеется.
Мы покинули ресторан, и я с подозрением осмотрел машину. Подобное я
видел лишь у цирка в вечер премьеры. Пассажирская кабина кенгурудля была
подвешена между огромными пружинно-поршневыми ногами. Мы взобрались по
трапу, привинченному к ближайшей ноге.
-- Пристегнитесь, -- велел Пака. -- Эта штуковина умеет двигаться.
Придумана специально для геологов, на пересеченной местности ей цены нет.
Он врубил двигатель как раз в ту минуту, когда, завизжав тормозами,
позади остановилась полицейская машина. В тыл кенгурудлю ударил луч мощного
прожектора. Мы с Боливаром съежились, сползли на дно кабины.
-- А ну, слезай! -- властно прорычали снизу. -- И держи руки на виду.
-- Я ничего плохого не сделал! -- пискнул Пака.
-- Мы не спрашиваем, что ты сделал и чего не сделал. Мы приказываем
слезть с этой штуковины. А ну, живо!
-- Только попробуй, и ты покойник! -- обещал я со всей свирепостью, на
какую только был способен. И ткнул его в бок согнутым пальцем.
Пака ойкнул.
-- Это пистолет, -- сказал я, -- и мой палец дрожит на спусковом
крючке. Вперед!
Паке ничего не оставалось, как нажать на акселератор. Кенгурудль
взвился в воздух. Когда он приземлялся, пружины и поршни смягчили удар. И
тут же последовал новый гигантский прыжок. Пока мы находились в воздухе, я
не испытывал особых неудобств, но при ударе о землю подбородок с силой бился
о ключицу.
Патрульная машина с включенной сиреной пустилась в погоню. Я понял, что
наш попрыгунчик в дорожных пробках незаменим -- он разом перемахивал через
несколько машин. Но на пустом шоссе ему не тягаться с колесным транспортом.
На окраине города полиция начала приближаться. Мы скакали по
промышленному району, вдоль дороги чернели фабричные корпуса. За очередным
перекрестком здания уступили место оградам, и я махнул рукой.
-- Вон через тот забор! Прыгай!
-- Не могу! Мы погибнем! Я не знаю, что там!
-- Ты погибнешь, если выстрелит этот пистолет. Прыгай!
Вереща от ужаса, Пака рванул рычаг. Когда приземлились, кенгурудль на
одной ноге развернулся ровно на девяносто градусов и снова взмыл в воздух. И
опустился на вспаханное поле. И красиво поскакал. Полицейская машина
осталась далеко позади.
-- Вы бы меня не застрелили, правда? -- пролепетал наш спаситель.
-- Конечно, нет. Тем более что я забыл пистолет дома.
Он пробормотал какое-то крысиное ругательство. Мы поехали, вернее,
поскакали дальше. В конце концов оказались на грейдере. Он привел нас
обратно на бетонку, там прыгать было легче. Судя по всему, Пака хорошо знал
эти места. Он уверенно сворачивал в переулки и закоулки, и вскоре мы
достигли района мастерских и прочих мелких предприятий. И резко затормозили
около "Финансовых услуг Удонго". Смолк двигатель, и мы, вторя шипению
поршней, облегченно вздохнули. Пака открыл дверь и провел нас в здание.
-- А будь у вас пистолет, вы бы меня застрелили?
Похоже, мнимая близость смерти потрясла его до глубины души.
-- Сожалею.
Я преувеличивал. В то время я мог думать только об одном: встреча с
полицией не сулит ничего хорошего. Я глянул через окно на кенгурудль, на
большую лицензионную пластину, украшавшую его огузок.
-- А нас не могут найти по номеру?
-- Могли бы, если бы номер был подлинный. Мистер Пьюссанто очень
предусмотрителен. Кенгурудль приобретен вполне законно, но я заменил номера.
А это здание арендовано несуществующей компанией.
Я огляделся. Офис как офис, битком набит компьютерами и каталожными
шкафами. Боливар снял мегалитическую голову и тоже осмотрелся.
-- У вас тут нет водоохладителя?
Очевидно, воспоминания о Ядовитом Пите все еще жгли ему душу.
-- В соседней комнате. Вон в ту дверь.
Боливар вышел.
-- Мне надо позвонить, -- сказал я.
-- За звонок я буду вынужден предъявить вам счет.
-- Ну, о чем разговор.
Я извлек бумажник, жалея, что поступаюсь стародавним принципом никогда
не платить налоговой инспекции.
Потом я набрал номер. Гудки, гудки, гудки. С каждой секундой ожидания
температура моего тела падала на градус. Почему Анжелины нет в артистической
уборной?
Я позвонил в администрацию "Колоссео".
-- Это из "Уолдорф-Кастории", -- сказал я измененным, как надеялся,
голосом. -- У меня сообщение для одного из ваших гостей. Миссис диГриз...
-- Ее здесь нет.
-- Где же она?
-- Не имею ни малейшего представления. Я только заметил, как она вышла
вместе с друзьями. Они уехали в большой черной машине.
Разговаривая, я глядел в окно. Дождь унялся, и в сиянии уличных фонарей
отчетливо виднелся длинный черный автомобиль.
Я положил телефон, отошел от окна, озабоченно посмотрел на Паку.
-- Вы кого-нибудь ждете?
-- Только Пьюссанто. Он обещал приехать, как только отделается от
полицейских.
Хлопнула дверца машины. Затем раздался стук в дверь.
-- Это не Пьюссанто! У него ключ!
-- Спокойно! Вы тут один.
Я схватил Боливарову голову и метнулся в соседнюю комнату.
-- Минутку! -- крикнул Пака. Я услышал, как он отпирает дверь. --
Приемный день закончился, мы уже закрыты.
-- Весьма досадно, но я все равно войду.
Голос показался знакомым. Кто же это?
-- Вы не посмеете... Ой! Это что, настоящий пистолет?
-- Уверяю вас, не игрушечный. Так можно войти?
Снова -- испуганный возглас. Не везет сегодня Паке с пистолетами.
-- Где он?
-- Я здесь один.
-- Пака, вы бездарный лжец. К тому же я давно засадил "жучка" в ваш
телефон. И знаю, что Пьюссанто поручил вам доставить сюда одного субъекта.
"Одного субъекта"? Я попытался воспроизвести в памяти телефонный
разговор с Пакой. Упоминалось ли в нем о Боливаре? Я вернул сыну голову и
приложил палец к губам.
Если человек с пистолетом не знает о его присутствии, у Боливара
остается шанс.
Боливар кивнул своей родной головой, я дал ему знак отойти и отворил
дверь.
-- Что вам нужно?
Человек с пистолетом, щедро разукрашенным серебром и жемчугом,
повернулся ко мне и расплылся в улыбке.
Кайзи? Имперетрикс фон Кайзер-Царский? Мой босс?
-- Сдается мне, Джим, у вас неприятности. И у вашей семьи.
-- Допустим. Но при чем тут пистолет?
Черное жерло уставилось мне в солнечное сплетение.
-- Вас разыскивает полиция. Будем считать, что я забочусь о собственной
безопасности.
-- Кайзи, вы лжете! И у меня такое чувство, что вы никогда не говорили
мне правду.
Он улыбнулся.
-- Так уж и никогда! Ошибаетесь, Джим. К тому же я всегда вовремя
платил.
-- Можно спросить, зачем вам понадобилось прослушивать телефон?
-- Ну, это же очевидно. Как финансист я предпочитаю всегда быть в курсе
дел налоговой инспекции.
Кто-то вошел в дом. Кайзи поднял пистолет.
-- Без глупостей. Повернитесь, руки вперед.
Я подчинился. На запястьях щелкнули наручники. Ухмыляющаяся жлобская
физиономия оказалась до боли знакомой.
-- Игорь!
Передо мной стоял водитель грузовика, доставившего нас с Анжелиной на
свинобразью ферму.
-- И никто иной, -- согласился Кайзи. -- Я люблю заботиться о своих
сотрудниках. А теперь, будьте любезны, присядьте. Посмотрим кино.
Он поставил на стол и включил голопроектор. В воздухе повисло
изображение.
Анжелина!
-- Джим, когда ты это увидишь, не делай ничего скоропалительного или
глупого, -- сказала Анжелина и уменьшилась. Это отдалилась камера. В кадре
появился человек в маске, он держал мою жену под прицелом. Я увидел, что у
нее связаны руки. Изображение замерцало и сдвинулось, и появилась Глориана.
Возмущенная свинка билась в крепких путах. Снова сдвиг, и снова передо мной
Анжелина. Ее глаза метали ледяные молнии, и она цедила сквозь зубы: -- Это
дело рук Кайзи. Возможно, он сейчас рядом с тобой. Вот что он велел мне
сказать: подчиняйся его приказам. Он обещал убить Глориану на месте, если
ослушаешься. -- Моя обожаемая супруга покраснела от гнева. -- А если это
тебя не образумит, наступит мой черед.
ГЛАВА 13
Я бы врагу не пожелал оказаться в подобной ситуации.
И пускай мне было не в диковинку стоять под дулом пистолета,
согласитесь, привыкнуть к этому невозможно. Кроме того, в такую беду я
обычно попадал один. Не столь уж часто опасность угрожала еще и моим
родственникам. Меня согревал лишь тоненький лучик надежды -- может быть,
Кайзи не знает, что Боливар находится в соседней комнате? Я посмотрел на
Паку, тот молча посмотрел на меня. Он не собирался рассуждать о Боливаре. О,
этот крошечный фотончик света в омуте мрака!
Да, дело приняло крайне нежелательный оборот. Но надо держать себя в
руках, что толку закатывать истерику? Спокойствие, Джим! Говори вежливо, но
твердо.
-- Согласен, Кайзи, сейчас условия диктуете вы. Но давайте с самого
начала четко договоримся: если хоть один волос упадете головы моей супруги,
это будет означать, что вы подписали себе смертный приговор.
-- Вы не в том положении, чтобы командовать.
-- А я и не командую, просто констатирую факт. Даже если я лично не
сумею положить конец вашему жалкому существованию, найдется человек, который
это непременно сделает. Будем считать вопрос решенным и перейдем к
следующему. Чего вы хотите?
Он обдумал мою угрозу и решил посмотреть на нее сквозь пальцы. Я понял,
что его самомнение размерами не уступит карликовой звезде. Он улыбнулся.
Почти дружелюбно.
-- Ничего сложного, вот увидите.
Он убрал пистолет в кобуру и посмотрел на струхнувшего Паку. Сурово
наставил на него палец.
-- Хотите жить? Я правильно понял?
Пака побледнел, как мертвец. Он утратил дар речи и сумел только
кивнуть.
-- Отлично. Я бы попросил вас сохранить в тайне все, что здесь сейчас
произойдет, но у меня нет уверенности, что вы послушаетесь. -- Кайзи окинул
меня взором. -- Я тщательнейшим образом изучил ваш modus operandi и
обнаружил, что в подобных случаях вы применяете усыпляющий газ с амнезийной
добавкой. Не ошибусь, предположив, что этот газ имеется у вас при себе?
Я кивнул как можно угрюмее.
-- Замечательно. Не соблаговолите ли одолжить дозу Паке? -- Под его
одобрительным взором бухгалтер без чувств растянулся на полу. -- Это для
вашей же безопасности, как и для моей. Никому не следует знать о нашем
сотрудничестве. Хочу, чтобы вы взяли на себя финансовое обеспечение моего
банка.
-- Но я ни бельмеса не смыслю в экономике.
-- Я говорю о банковских кражах. И мне достоверно известно, что
кое-каким опытом по этой части вы все же располагаете. До сего дня за эту
сферу отвечал Игорь. Однако он не обладает ни воображением, ни смекалкой,
умеет только исполнять приказы.
Это замечание побудило Игоря состроить злобную гримасу, но он не
запротестовал.
-- Я вынужден сам все планировать, как будто мало у меня других дел. Вы
возглавите отряд роботов. Я имею в виду робограбителей, созданных с
одной-единственной целью -- потрошить банки.
-- Ничего не выйдет. Роботы обязаны подчиняться законам роботехники.
Они не способны причинить человеку вред, не способны лгать, красть, не идут
на сексуальные контакты и безнравственные поступки...
-- Джим, постарайтесь не быть таким занудой. Мы говорим не о разумных
роботах. Мы говорим о тщательно запрограммированных безмозглых машинах.
Отправляйтесь вместе с Игорем. От него вы узнаете план и получите все
инструкции, касающиеся вашего первого задания. Начнете с того, что завершите
ту операцию, в ходе которой воры проникли в мой банк.
Разрозненные кусочки мозаики легли на свои места.
--Так-так... Выходит, вы нарочно подставили Боливара? -- Он кивнул с
довольным видом. -- Что позволило обложить меня еще плотнее. Оставалось
только показать пальцем на ни в чем не повинного Джима диГриза как на
закоренелого преступника... Яркая криминальная биография и все такое... Нет,
я вам понадобился не для того, чтобы положить конец ограблению банков.
Совсем наоборот!
Я прыгнул в его сторону, но он проворно дотронулся до голоэкрана, и
передо мной появилось изображение Анжелины. Пришлось опустить зудящие руки.
Чего стоило не корчиться от ненависти и не скрежетать зубами слишком громко!
Подумать только, меня провели, как сопливого мальчишку!
Угадав мои мысли, он со счастливой улыбкой кивнул.
-- Пенять вам следует только на собственную жадность. -- Кайзи откатил
ногой бесчувственного Паку и опустился в его кресло. -- Как я и ожидал, вы
ничего не видели и ничего не желали видеть, кроме ежедневной подачки в
четыре миллиона. Я тушил золотым дождиком любые ваши подозрения, я за нос
тянул вас в капкан. Любой человек, обладающий хоть каплей мозгов, выскочил
бы из ловушки, не дожидаясь, когда она захлопнется. Любой, кроме вас. Кроме
Стальной Крысы, которая гуляет сама по себе! Я поставил на ваш чудовищный
эгоизм и не прогадал, верно?
Верно, согласился я в глубине души. Но вслух этого не высказал -- не
хотел его лишний раз порадовать. Да и насчет чудовищного эгоизма можно было
бы поспорить. Я сел в складное металлическое кресло, расслабился,
отполировал о рубашку ногти и полюбовался их сиянием.
-- Кайзи, старый ворюга, неужели до вас все еще не доходит, что я знаю
про ваши делишки и мне ничего не стоит выдать вас полиции?
Он отрицательно покачал головой.
-- Нет, это исключено. Вы в бегах, вас разыскивают все спецслужбы этой
перенасыщенной фараонами планеты. И у меня, как вам известно, есть заложник,
гарантирующий ваше безоговорочное сотрудничество. И вдобавок, -- широко
улыбнулся он, вонзая последний нож в мое распластанное эго и садистски его
проворачивая, -- я тщательно отслеживал все ваши жалкие финансовые маневры.
Подумать только, вы возомнили, что способны перехитрить человека, который
собаку съел на отмывании грязных денег и криминальных межбанковских
трансфертах. Во всей этой мышиной возне я нахожу оригинальной только одну
деталь: чтобы спрятать мои миллионы, вы учредили собственный банк. Так ведь
и это не ваша идея, правда? До этого додумался Боливар. Скажу откровенно,
приятно было взять на работу такую светлую голову. И еще приятнее -- сдать
Боливара полиции, когда он наивно попытался меня обыграть.
-- Кайзи, что за чушь вы тут городите? -- отважно вопросил я. -- Не
понимаю ни единого слова.
На самом деле у меня было неприятное и стойкое чувство, что я понимаю
все. Самопроизвольно сжимались кулаки -- с каким бы удовольствием я смахнул
гнусную ухмылочку с его физиономии! А ну, Джим, расслабься!
Я разжал кулаки и откинулся на спинку кресла. Ему будет только на руку,
если у меня не выдержат нервы.
-- Кстати, о тех миллионах, о золотом крючке, на который я вас
подцепил. В вашем банке этих денежек больше нет. Они вернулись ко мне. Что
скажете?
-- Скажу, что лучше бы нам сменить тему, пока вы не перевозбудились. А
то, чего доброго, от восторга кондрашка хватит. Помнится, мы говорили о
надувательстве. Признаться, за это я вас уважаю, чего не скажу обо всем
остальном. По части вранья вы мастер. И чем больше я об этом думаю, тем
сильнее ощущение, что вы лгали с первой нашей встречи. На Феторре я
понадобился лишь для того, чтобы прикрывать ваши козни. Быть единственным
подозреваемым в серии эффектных -- а они, надо отдать должное, очень
впечатляют -- грабежей. И при этом вся добыча оседала в вашем кармане.
Он улыбнулся и отвесил легкий поклон.
-- В нашей галактике царит конкуренция. Чтобы побеждать, необходимо
воображение. А Феторр -- идеальное место для таких операций, как те, в
которых вам предстоит участвовать. Коррумпированная полиция, алчные
капиталисты, отсутствие налогового кодекса -- согласитесь, это настоящая
лицензия на загребание денег.
Пришлось напрячь все силы, чтобы подавить гнев. В эти минуты мне, как
никогда, нужна была холодная голова. Рано или поздно ограблениям банков
придет конец, и что потом?
-- Итак, я должен обтяпать для вас какое-то дельце. А дальше? Чем мы
займемся, когда возьмем последний банк?
-- А это, мой дорогой друг, будет целиком зависеть от вас. Слишком
опасно сдавать вас полиции -- феторрские спецслужбы умеют вытягивать
признания даже из самых упрямых арестантов. И пускай мне удастся
дезавуировать ваши показания, к чему лишние проблемы, если можно их
избежать? Поэтому в ваших же интересах не попадаться в лапы блюстителей
закона. Я тщательно изучил криминальное досье Стальной Крысы -- собственно
говоря, потому-то и решил нанять вас. В таких делах, как то, которое я
задумал, вам равных нет. Допускаю даже, что вам удалось бы ценой невероятных
усилий вырваться, сбежать с этой планеты, отсидеться в какой-нибудь норе,
пока о вас не забудут. Но в этом не возникнет нужды. Если на то пошло, я сам
предлагаю убежище. У меня щедрая душа, и я помогу укрыться на очень далекой
планете. Туда же прилетит и ваша супруга. Уверен, там у вас не возникнет
соблазна возвратиться на Феторр.
-- И что я за это получу?
-- Как? Неужели одной свободы недостаточно? -- Веселья как не бывало,
мне удалось мельком увидеть истинную сущность, таящуюся под лоском
барина-сибарита. -- Свободу и воссоединение с обожаемым семейством. На мой
взгляд, это более чем достойная награда за ожидаемые от вас скромные услуги.
Вот так-то. И крыть нечем. Пока. Одно хорошо: не только наши с Кайзи
уши слышат этот разговор. Стена тонкая, дверь хлипкая. Наверняка Боливар
различает каждое слово. Он знает, что я вполне способен о себе позаботиться,
а ему необходимо проследить за Кайзи, выяснить, где его берлога и где он
держит Анжелину. Если ее освободить, планы нашего злого гения рухнут, как
карточный домик. А значит, от меня сейчас требуется только одно: тянуть
время. Ладно, попляшу под его дудку. А заодно постараюсь наладить устойчивую
связь с Боливаром.
У меня и в самом деле не было выбора.
-- Когда приступать? -- спокойно осведомился я, заморозив до поры все
истинные чувства.
-- Согласны? Великолепно! -- Кайзи азартно потер руки. -- Будете иметь
дело с Игорем, он позаботится о транспорте и передаче моих приказов. -- Он
выглянул в окно -- там смеркалось. -- Банки уже закрылись, служащие
разошлись, окрестности пусты. Отправляйтесь в "Банк вдов и сирот" и верните
в сейфы то, что мне принадлежит.
Мы поехали. Кайзи -- в своем роскошном лимузине, мы с Игорем -- в
знакомом грязном автофургоне без рессор. Я уселся рядом с этим дебилом.
-- Игорь, наступит день, когда я тебя изувечу и прикончу. Или что
похуже сделаю.
Он то ли хмыкнул, то ли хохотнул -- поди разбери.
-- Не выйдет. Босс тебя крепко взял за шкирку. Мы теперь напарники.
Громыхая, фургон медленно, но неуклонно приближал нас к Феторрскории.
Был час пик, навстречу ехала прорва машин. Однако никого не интересовал
заурядный грузовик. Даже полицейские из дорожных патрулей равнодушно
отводили остекленевшие глаза. Мы съехали с платной трассы, прокатились по
городским улицам, миновали "Первый межзвездный банк вдов и сирот", свернули
в переулок, и там Игорь нажал на тормоз. Машина, конвульсивно задрожав,
остановилсь. Водитель порылся в груде хлама на сиденье и достал диктофон.
Повесил его себе на шею, надавил кнопку "воспроизведение".
-- Отключить охранную сигнализацию, прижав руку к пластине на косяке
черного хода, -- сказала эта штуковина. -- Немедленно.
Игорь понимающе хрюкнул, открыл дверцу кабины, спустился на землю. Я
увидел, как он прижимает к пластине костяшки пальцев. Раздался писклявый
голос:
-- Ладонь!
Неужели я слышу нотку отчаяния?
Заурчал скрытый механизм, массивный портал медленно утонул в земле.
Игорь вернулся в кабину и снова нажал кнопку диктофона.
-- Завести машину в банк, -- велел компьютерный голос.
Чудненько! Наверное, этот кретин даже читать не умеет.
Мы въехали в банк. Мой напарник, подчиняясь диктофону, вернул на место
ворота гаража и знаком велел мне следовать за ним.
-- Включить роботов, -- услышали мы новую команду.
Мы открыли заднюю дверь фургона, выдвинули аппарель, поднялись в кузов.
В полутьме я различил среди всякого металлического хлама множество небольших
роботов. Игорь склонился над ними, включил одного за другим. Загорелись
зеленые лампы, пришли в движение колеса и гусеницы. И сразу замерли. Игорь
вновь нажал кнопку электронного поводыря.
-- Людям и всем, всем, всем устройствам идти в хранилище.
Игорь повернулся ко мне спиной.
-- Пошли. Веди роботов.
-- Вперед, орлы! -- скомандовал я.
И ничего не произошло. Я привык к тому, что любой приличный робот
реагирует на человеческий голос. Эти не реагировали. Я наклонился к
ближайшему и заметил сзади между гусеницами рычаг. Передвинул его ударом
ноги. Робот забибикал и покатил вперед. Я поспешил отвесить пинки всем
остальным, они с шумом покружили, а затем съехали следом за мной по
аппарели. Интересно, что за садомазохист придумал такое управление?
Мы продвигались со скоростью улитки, и я надеялся, что к рассвету
доберемся до места. Часто приходилось останавливаться, чтобы выслушать
диктофонные указания, но мало-помалу мы забирались все глубже в банковское
чрево. Охранная сигнализация бездействовала, лампы не горели, ворота и
решетчатые двери были распахнуты настежь. Наконец мы остановились перед
тяжеленной дверью хранилища.
-- Ввести шесть, шесть и шесть, -- велел робоголос. -- Шестикратно.
Игорь подчинился. Защелкали тумблеры, замигала зеленая лампочка. Пока
мой спутник ждал распоряжения повернуть штурвал замка, я подошел и повернул.
В последний раз я заглядывал сюда вместе с Боливаром. Тогда мы увидели
сцену варварского ограбления -- на полу валялись депозитные сейфы,
выкорчеванные из своих ниш и выпотрошенные. Сейчас они стояли, где нужно, но
местами зияли бреши -- кое-какие сейфы пришлось отправить в ремонт.
-- Что дальше?
-- Подойти к сейфу три-два-пять. Открыть.
Я подтолкнул Игоря к названному сейфу -- тот легко и беззвучно
выскользнул из ниши.
-- Включить пульт.
В сейфе лежал пластмассовый ящичек с одной-единственной кнопкой. На ней
я прочел: "Нажми меня". Я и нажал. После чего свалился с ног и заскользил по
полу.
Весь пол подземного хранилища, соединенный петлями с порогом, ушел
вниз. Я увидел свет. Подземный зал!
А в нем гора пластиковых мешков, под завязку набитых банкнотами и
монетами всевозможного достоинства. И драгоценностями, и произведениями
искусства. Недавнее содержимое депозитных сейфов.
-- Какая потрясающая задумка! -- сказал я. -- Снимаю перед Кайзи шляпу,
поистине, это гений преступного мира. Эх, не был бы он еще и свинтусом с
мозгами набекрень...
Кайзи продемонстрировал идеальный способ обчистить свой собственный
банк. Пробираешься тайком после закрытия и открываешь в хранилище люк
(разумеется, сначала надо подрядить нечистых на руку строителей с другой
планеты, чтобы сделали внизу потайную комнату). Ссыпаешь туда ценности и
возвращаешь крышку люка на место. Вот вам идеальное преступление, никаких
концов не сыщешь, и вдобавок страховые компании, проливая слезы и ломая руки
от горя, вынуждены платить пострадавшему владельцу. Получается, жулик-банкир
срывает двойной куш.
Чтобы запрограммированные роботы взялись за дело, понадобилось еще
несколько пинков. Хватоботы сгребали в охапки кредиты и ссыпали их в тележки
тащиботов, а те, погромыхивая, увозили добычу. Мы с Игорем стояли в сторонке
и следили за этим муравейником, пока в потайной комнате не осталось лишь
несколько пластиковых обломков. Мы вышли следом за нашими помощниками, при
этом Игорь на каждом шагу включал диктофон. Очевидно, одного приказа
вернуться прежним путем, заперев хранилище и банк, его куриным мозгам не
хватало.
Мы управились к полуночи, я здорово устал. Когда ехали по темным улицам
с редкими тусклыми фонарями, я клевал носом. Наконец мы остановились перед
громадным складом. Наверняка Игорь уже побывал здесь раньше -- не требуя
указаний, он подошел к стене и набрал код на приборной доске. Загудели
потайные моторы, и огромные гаражные ворота утонули в земле. Мы въехали.
-- Сейчас поспим? -- с надеждой спросил я. -- А может, и перекусим?
-- Разгрузимся сначала.
Мы очутились в помещении с толстыми стенами и надежными запорами. Я
подремал, сидя на ящике, пока роботы сноровисто вытаскивали из кузова
грязные деньги. Когда дело было сделано и роботов пинками прогнали к
зарядным устройствам, Игорь громко зевнул и возглавил наше шествие в
комнаты, вероятно в насмешку названные жилыми, -- названные тем, кто привык
обитать в грязи, достойной свинобраза.
Игорь залпом опорожнил янтарного цвета бутыль, пробормотал что-то
совершенно нечленораздельное, рухнул на устланную рваньем койку и вмиг
уснул. Я, подавив желание угостить его пинком по голове, отправился на
разведку.
Вскоре я обнаружил стол с телефоном, но даже не притронулся к нему.
Наверняка он напрямик соединен с подпольным логовом Кайзи. Освинцованная
сантехника гармонировала с мебелью и постельными принадлежностями. А вот
морозильно-жарочный шкаф меня заинтересовал. Все его отделения пустовали,
кроме ящика с табличкой: "Осьминожье рагу и крошево". Я бросил мерзлую глыбу
в духовку, и через несколько минут она превратилась в изрядный ком чего-то,
смутно напоминающего пищу.
Я проглотил, сколько смог, остальное отправил в мусорное ведро, а потом
выбрал самую далекую от громко храпящего Игоря койку. И перед сном успел
подумать, что в жизни моей бывали деньки намного лучше нынешнего.
ГЛАВА 14
Через два часа сработал мой будильник -- безмолвно завибрировал на
запястье. Игорь все еще храпел, и я, вспомнив осушенную им бутыль, пришел к
выводу, что проснется он не скоро. Пора наладить связь, если получится. Я
выскользнул из нашей убогой ночлежки, переступил через подзаряжающихся
роботов и нашел возле гаражных ворот неприметную дверцу. Естественно, она
была снабжена и замком, и сигнализацией, но даже усталость не помешала мне в
два .счета одолеть и то, и другое. Я выглянул на улицу -- пусто. А также
грязно и ветхо. Этот отживший район идеально подходил для целей Кайзи. И для
моих. Никто не шатался по улицам в столь поздний час. Я понадеялся, что так
будет и впредь -- в смокинге, хоть и рваном, посреди этих трущоб я выглядел
белой вороной. Дождь уже не лил, но кругом было мокро; я поднял воротник и
пошел искать таксофон. Нашел два -- они стояли в получасе ходьбы друг от
друга. Оба были зверски раскурочены.
Я чуть не падал с ног от усталости -- но кто знает, вдруг это мой
последний шанс побыть в одиночестве? Надо во что бы то ни стало связаться с
сыном. Я шагал. Наверное, я был единственным пешеходом на весь район. Время
от времени мимо проносилась легковушка или грузовик. Вот еще один
разгромленный телефон. Я почти утратил надежду, но тут вдруг увидел впереди
гроздь разноцветных огней.
Механомаркет! Как раз то, что надо. Круглосуточно открытый универмаг,
полностью автоматизированный, ни единого человеческого существа, не считая,
конечно, покупателей. Но их можно было по пальцам пересчитать, и мне легко
удавалось не попадаться им на глаза. Тем более легко, что они и сами
старались не замечать друг друга, сосредоточенно нагружая тележки пивом и
снедью. Я обогнул их и зашагал по дорожкам в кромешной тишине. Только
датчики движения реагировали на меня страстными мольбами. Но я пропускал
мимо ушей призывы купить обувь, мебель, книги, искусственные половые органы,
вибраторы и таблетки для похудения, все эти предметы первой необходимости
современного общества.
-- Купите мой костюм! -- заорал манекен в витрине, когда я с ним
поравнялся.
-- Купите меня! -- соблазнительно прошептал сексробот из недр розовой
постели.
-- Выигрывайте кредиты в лотерею!
-- Быстро хмелеть, медленно трезветь! Рекордный эффект! Внутривенная
алкогольная капельница марки "Лейнежалей"!
Передо мной высился голодисплей, а на нем играли в пятнашки краски и
абрисы телефонов. С пультом заказов я разобрался эмпирическим путем и
наконец отыскал портативный аппарат, способный легко уместиться в кармане
рубашки. Я бросал в прорезь монеты, а затем и банкноты -- плату за
разговорное время. Наконец экран зажегся целой радугой, духовой оркестр
сыграл короткий туш, и приторный голос сказал:
-- Ну, спасибо, дружище! Угодил так угодил! Ты классный покупатель!
Телефон с грохотом свалился в корзину. Я схватил его и вышел на улицу,
чтобы найти темную подворотню и оттуда позвонить. Вывел на экранчик
директорию и шарил по ней, пока не отыскал нужный номер.
-- Вас приветствует знаменитый на всю галактику "Колоссео". Сейчас
здесь дает представление неподражаемый "Большой Бигтоп". Если хотите
обратиться в кассу и заказать билет, нажмите единицу. Если желаете...
У меня уже болел палец, а я все жал и жал, перескакивал из меню в меню,
и наконец добился нужного номера. Телефон долго гудел, но вот раздался
сонный голос:
-- Да вы хоть представляете, который теперь час?
-- Да, Гар, представляю. И без крайней необходимости я бы не позвонил.
Тяжело заболела Матильда, хуже того, бедняжка дышит на ладан. Если хотите
получить более подробную информацию, позвоните по номеру, который я сейчас
назову.
Наступила пауза, затем он произнес:
-- Секундочку, мне надо найти стило.
Получилось! Пускай Гар давно не служит в Специальном Корпусе, он не
забыл пароль "Матильда". И дал правильный отзыв -- "стило".
Все проще пареной репы. Если агент сомневается в надежности телефонной
линии, он вставляет в свое обращение слово "Матильда". И произносит
телефонный номер, несколько отличающийся от правильного. Чтобы получить
верный, надо к каждой цифре названного добавить единицу. Например, 4-7-0-9
означает 5-8-1-0. Просто и надежно. Я отключился и побрел обратно на склад.
По-видимому, Гару тоже нелегко было отыскать невредимый телефон. Я
успел дойти почти до места.
-- Марвелл, это вы?
-- Да. Я уверен, что некие заговорщики вставили "жучки" во все телефоны
"Колоссео". Учтите это. Человек-Мегалит еще не вернулся?
-- Нет. А что, должен был?
-- Не знаю. С ним все было в порядке, когда мы расставались, но это
произошло в трущобах, и боюсь, он там застрял. -- Я глянул на часы. -- Как
только объявится, передайте, чтобы ровно в полдень позвонил мне по
безопасному телефону. Если не вернется к этому сроку, пускай звонит ровно в
полночь. Или завтра в эти же часы, пока не свяжется. Понятно?
-- Понятно.
Он отключился.
Больше от меня пока ничего не зависело. Наверное, Боливару в обличье
Человека-Мегалита будет очень непросто вернуться в цирк. Но он доберется,
если только не попадет в лапы Кайзи или полиции. Я всей душой надеялся на
лучшее.
-- Нет, Джим, он цел и невредим, и он возвратится! -- выкрикнул я для
поднятия собственного боевого духа, а затем отправился на склад.
Игорь все еще оглушительно храпел. Я попытался взять с него пример,
предварительно натянув на голову одеяло.
x x x
Я проснулся с проклятиями. Мой скудоумный компаньон бил ногой по
кровати. Двигался он куда быстрее, чем соображал, иначе бы не уйти ему от
моего свинга.
-- Приказы получил. Ехать надо. На север. Это хорошо. Там будет босс.
Это для тебя. На север.
Он был весел, но я не стал выпытывать причину. Скоро и сам узнаю, чем
так хороша поездка на север.
Я взял сверток и прочитал этикетку: "Фирма "Маск-А-Рад". А на другой
стороне было написано: "Разыграй своих друзей". В коробке оказалась
физиономия. Незнакомая. В этом-то все и дело. Кайзи прислал маску из
псевдоплоти с прилагающимися инструкциями. Как прилепить ее к лицу. Как
содержать в рабочем состоянии. Чем кормить. Наверное, куриным бульоном с
обилием питательных добавок. Действительно, в коробке я нашел банку супа и
воронку.
Они совершили чудо. Из растрескавшегося зеркала на меня уставилось мое
"второе я". Ладно, спасибо и на том, что можно больше не беспокоиться насчет
полиции. Кайзи полон решимости выжать из меня максимум пользы.
Ночью я нагулял аппетит, но, стоило увидеть, как Игорь расправляется с
двойной слоновьей порцией осьминожьего рагу, мысли о завтраке начисто
испарились из головы. В который раз я пожалел, что судьба не послала менее
тошнотворного соседа по комнате.
Мы пинками вернули бригаду роботов к электронной жизни и загнали в
кузов грузовика. Туда же Игорь закинул портативное зарядное устройство. Он
подключил его к электропроводке фургона, и это показалось мне очень
интересным. Значит, вечером мы сюда не вернемся. Где же предполагается
ночевка?
Мы долго ползли в утреннем транспортном потоке и наконец добрались до
платной скоростной трассы. Полностью автоматизированная, она переключила наш
грузовик на автоуправление. Мы разгонялись, пока не оказались ровно в десяти
метрах от другого грузовика. Так и ехали, сохраняя дистанцию с машинной
точностью. Что позволило Игорю мгновенно уйти в спячку. Я праздно глазел на
убогий промышленный ландшафт и считал станции обслуживания. Они появлялись с
промежутками ровно в полчаса. Я решил, что такая четкость заслуживает
похвалы.
За десять минут до полудня я отключил автоводитель. Оглушительно завыла
сирена, Игорь в ужасе пробудился и отчаянно защелкал тумблерами
автоуправления. После чего съехал к обочине и вдавил тормоз.
-- Угробить нас хотел?
-- Нет. Всего лишь остановиться.
-- Остановиться? Зачем остановиться?
-- Привальчик. Малышам пора оправиться.
-- Оправиться? Как это -- оправиться?
-- Отлить! Вот болван!
-- Чего отлить? -- Он выпучил глаза, словно проверял на прочность свой
мочевой пузырь. -- А-а!
Мы вошли в туалет. Я, поглядывая на часы, управился раньше Игоря.
-- Ты куда?
-- Перекусить. До встречи в грузовике.
Он проводил меня подозрительным взглядом, но остановить не решился. Я
подождал, пока он отойдет к стоянке. Десять минут до полудня. Хватит
времени, чтобы выбить заказ из автомата, торгующего кофеинколой -- ночью я
не отдохнул толком -- и высококалорийными беконвичами. Устроившись в кабинке
в глубине зала, я жевал, хлебал и смотрел на дверь. Ровно в двенадцать
зазвонил телефон.
-- Боливар?
-- А то кто же?
-- Скажи... нет, молчи. -- В дверях неожиданно появился Игорь. --
Назови твой номер и будь готов к полуночному звонку.
Я съежился в кабинке, окунул палец в кофеинколу и написал на столе
цифры. Телефон исчез в кармане за секунду до того, как подошел мой
подельник.
-- Некогда. Ехать надо.
-- Да-да, я уже готов.
Вставая, я выучил номер.
Мы забирались все дальше на север, и картина постепенно принимала
божеский вид. Карьеры, шахты и фабрики уступали автоматизированным фермам.
Признаться, я успел чуток соскучиться по зелени. Затем пошли деревья, все
чаще и чаще, и вот уже вдоль дороги тянется девственный лес. Впереди я
увидел округлые холмы и зев туннеля -- мы нырнули в него, а вынырнули на
равнине, окаймленной синим морем. Теперь-то я понял, чем так привлекает
Игоря север. Наконец появились дома, в основном обширные усадьбы. Даже на
обочинах скоростной трассы поработали дизайнеры ландшафтов.
-- Кто здесь живет? Шишки?
Игорь хрюкнул, что я перевел как "да". В этом поляризованном обществе
не было середины -- только верх и низ. На первом же повороте мы съехали с
автострады, нашли ультрамодерновое поместье -- увидеть его с шоссе мешали
деревья. Очевидно, Игорь здесь уже бывал. Он уверенно загнал грузовик на
задворки этого райского уголка. В ласковых лучах солнца перед нами возник
травяной лоскуток, на нем -- стол под зонтом. А за столом -- Кайзи с
запотевшим бокалом в руке.
-- Ужасно выглядите, -- сказал он, когда я спрыгнул на землю.
В точку. Под живой маской зудела небритая кожа, глаза щипало, вдобавок
они приобрели любопытный красный оттенок. Да и причудливый наряд, побывав
разок под дождем, запросился в утиль.
-- Что скажете об Анжелине?
-- Ничего не скажу, -- прорычал он. И я понял, что под этой кремневой
оболочкой бьется корундовое сердце. -- Вы наемный работник и будете в
точности
исполнять все мои приказы. Обстоятельства требуют, чтобы вы делали это
быстрее.
Он бросил на стол кредитную карточку.
-- На четырнадцатой улице есть механомаркет. Купите одежду. Приличную
одежду. Еще -- мыло и все для качественного бритья. Здесь вам не
Феторрскория. Я хочу, чтобы вы ничем не отличались от местных жителей и не
давали легавым повода для подозрений. Здесь селятся сливки планеты. Покупая
одежду, думайте, как подобает думать богачу. И не позволяйте, чтобы вас
заметили в подобных обносках. -- Он указал на мой наряд. -- Они выглядят
совершенно неуместно. А полицейские имеют привычку задерживать и обыскивать
любого, кто неуместно выглядит. И не будем забывать, что вы до сих пор в
розыске. Угодите под арест -- вспомните, что не только вы в беде.
Что толку с этим спорить?
Между разнообразными магазинчиками и офисами пролегали пешеходные
дорожки, окаймленные цветами. Я высматривал номера и потихоньку добрался до
четырнадцатой улицы. На дорожках гудел немногочисленный транспорт. Я
старался, чтобы меня не заметили.
В механомаркете одна-единственная парочка покупала вино. Я украдкой
проскочил в отдел готового платья и приобрел легкий спортивный пиджак,
который тут же надел. Хотел бросить смокинг, но передумал -- не к чему
радовать полицию такой шикарной уликой. Купил все необходимое, сложил в
безразмерную сумку и вернулся тем же путем. Автофургон уехал и, к великому
моему облегчению, увез Игоря. Я открыл было рот, но Кайзи жестом велел
молчать.
-- Сначала вымойтесь. В таком виде вы мне противны не меньше, чем
Игорь.
Я не спорил, меня тоже не устраивал мой вид.
-- Вон там.
Он указал на дверь.
Над дверью висела табличка: "Бюро Чафуки. Обслуживание инвестиций". Еще
одно предприятие Кайзи?
За кабинетом оказалась жилая комната с одной кроватью. Я снял накладное
лицо, размяк под горячим душем, затем взбодрился под холодным. Хорошенько
вымылся, тщательно побрился, переоделся и сразу почувствовал себя
несравненно лучше. Затем счистил грязь с маски снова надел ее. И вышел на
улицу. Путь мой лежал мимо маленького, но богатого бара. Я поддался
неодолимому соблазну. С бокалом в руке я сел за столик своего работодателя.
Он осмотрел меня с головы до ног и одобрительно кивнул.
-- Что дальше? -- уныло спросил я. -- Хотите, чтоб я еще один банк
грабанул?
-- Нет. Есть дело посолиднее. Что вы знаете о производстве
электричества?
-- Скажу как на духу: очень и очень немногое. Щелкаешь выключателем на
стене, и загорается свет. Вот и все мои познания.
Он придвинул ко мне чертеж.
-- Возьмите. Скоро у меня появится дополнительный материал. Но этот
план еще на ранней стадии разработки. Его мы обсудим потом. А пока есть
более неотложная задача. Речь идет не о банке, а о едином источнике
снабжения для множества банков. Вам предстоит взять бронированный фургон,
который доставляет наличные в городские банки. У вас два дня, чтобы
выяснить, как это происходит. На третий день фургон до отказа набьют
кредитами и отправят в рейс.
-- Что вы собираетесь с ними делать?
В его улыбке не было юмора ни на грош.
-- Повторяю, вы проведете операцию самостоятельно. Каким образом -- я
не знаю и ничего подсказать не могу. Вы -- профессионал, вам и карты в руки.
-- Он достал из кармана проектор и тоже придвинул ко мне. -- Здесь все
подробности. Расписание загрузки и выгрузки, маршрут, сведения о водителях и
так далее. Лично мне кажется, что задача невыполнима. Я, располагая только
этой информацией, никогда бы не сумел разработать план успешного ограбления.
Но мне очень интересно, как с такой загвоздкой справитесь вы.
-- А если никак не справлюсь?
Он указал на свое запястье, украшенное черной штуковиной вроде часов, с
серебряной кнопкой в центре.
-- Достаточно нажать ее дважды, и вы уже никогда не увидите жену. И
даже не узнаете, мертва она или жива, но увезена на другую планету. Или ее
прячут здесь. Никогда не узнаете. Для вас она просто исчезнет. Думаю, пора
браться за дело. У меня свои заботы, и я вернусь только завтра. Спать будете
здесь.
-- Но тут всего лишь одна кровать! Неужели делить ее с Игорем?
Эта мысль потрясла меня до глубины души.
-- Нет, он спит в фургоне. Так ему больше нравится.
-- Мне тоже.
Кайзи осушил бокал и поднялся.
-- Не делайте ничего такого, о чем можете пожалеть. Или о чем может
пожалеть ваша супруга.
Я безмятежно потягивал напиток, зная, что на моем лице не дрогнет ни
один мускул. А если и дрогнет, этого не увидеть под накладной физиономией. И
тут я понял, что обязан не только вызволить из беды Анжелину, но и вставить
Кайзи палку в колесо. Я должен его разорить, сломать, растоптать или сделать
что похуже. В чем и поклялся себе.
-- Кушать хочется, -- произнес тоненький голосок. Еле-еле слышно.
Я огляделся. Никого. Снова услышал мольбу и понял, откуда она исходит.
Прежде всего необходимо позаботиться о накладном лице. Накормить в прямом
смысле этого слова. Я пошел в туалет, положил физиономию в умывальник и
достал воронку. Затем вынул банку куриного бульона.
И вот дело сделано, можно возвращаться к работе -- планировать
ограбление.
-- Пара пустяков, -- сказал я и потянулся за проектором.
Через час я уже так не думал. Денежный фургон был оснащен надежной
броней, оружием и прочными замками, вдобавок газонепроницаем. Установленная
в нем рация работала и на прием, и на передачу. Вдобавок -- многочисленные
сигнальные устройства. При тревоге они автоматически свяжутся с полицией.
Водитель и два инкассатора вооружены до зубов. Есть даже противорадиационная
защита на случай, если кому-то вздумается применить ядерный заряд. Ко всему
прочему, уехал Кайзи и я мог рассчитывать исключительно на собственные силы.
Вернется он только завтра и потребует результатов. А час уже поздний, солнце
село, и у меня тяжелая голова. Я снова просмотрел материалы. Нет, это
преступление мне не по зубам.
-- Невозможно! -- вскричал я и побежал в бар за новой порцией
"Силурийской сливовицы". -- Даже волшебнику это не по силам! Волшебнику?
Через несколько минут я поморгал и обнаружил, что бокал уже полон, моя
рука мокра, а сливовица льется на ковер. Я поставил бутылку и стакан. В
сознании забрезжила гениальная идея. Не надо автоматов, бомб, стрельбы и
насилия, достаточно элементарного волшебства!
ГЛАВА 15
О дорогой наставник! О славный Великий Гриссини! Да будут мирными и
спиртуозными твои пенсионные годы! Ведь это ты передал мне свое мастерство,
а самое главное -- научил смотреть на мир глазами факира. Переворачивать
реальность с ног на голову. Все подвергать сомнению. Всех мистифицировать и
одурачивать. Нужно, чтобы исчез бронированный фургон? Почему бы и нет. Его
размеры роли не играют. Дело техники, только и всего. Почему с машиной
нельзя сделать то же, что и со свинобразом? Все у меня получится и будет
списано на магию, а почтеннейшая публики, то бишь свидетели, сами убедят
себя в том, что лицезрели чудо.
Я запасся в конторе бумагой и приступил к подготовке иллюзии, которой
суждено стать венцом всех иллюзий. Через несколько часов план вчерне был
готов. Автор уткнулся в него носом и заснул.
-- Хватит! -- сказал я себе, очнувшись. -- Я знаю, что делать, знаю в
целом. А нюансы продумаю поутру, хорошенько выспавшись.
Я завел будильник, добрел до кровати и рухнул. В сны вторглось большое
насекомое. Оно устроилось на моем запястье и зловеще гудело. Потом раскрыло
челюсти еще шире и загудело еще громче.
Я проснулся, широко зевнул и отключил будильник. Десять минут до
полуночи. Сполоснув лицо холодной водой, выскользнул на улицу. Отошел
подальше от домов. Лучше не рисковать -- на этой планете слишком много
"жучков" и датчиков. Доподлинно известно, что их вовсю использует и мой
работодатель. Наверняка рассовал по всей конторе. Остановившись на
полдороге, я позвонил Боливару. Телефон пискнул двадцать раз, и я сдался. Не
волнуйся, Джим, успокаивал я себя. Просто ему что-то помешало подойти к
телефону. Но он парнишка крепкий, ничего с ним не случится. А через
двенадцать часов ты попытаешься еще разок.
Однако увещевания не помогли, я здорово расстроился. Так расстроился,
что еле-еле уснул.
И все же к утреннему визиту Кайзи я отшлифовал все детали. Подготовил
чертеж конструкции, а также напечатал список необходимых материалов. И
придвинул его по столу к своему недругу.
-- Здесь все, что понадобится для ловушки. Чем быстрее достанете, тем
скорее получите свой бронированный фургон.
Пока Кайзи листал бумаги, брови его лезли на лоб.
-- Это еще что такое? Семьсот пятьдесят квадратных метров экрана для
микроволновых печей? Четыре мультимегаваттных проектора, легкий грузовик,
фанера, алюминиевый порошок, стальные листы... Что вы со всем этим делать
собираетесь?
-- Совершать кражу века. А сейчас -- или вы достанете все это, или так
и будем сидеть тут и чесать языками. Что едва ли поможет управиться в срок.
Выбор за вами.
Его глаза не пожалели сил на попытку пробурить дыру в моем черепе. Я
подул на ногти, ошлифовал их о рубашку. Наконец моя взяла.
-- ДиГриз, если затеяли водить меня за нос...
-- Уверяю, это не входит в мои планы. Предоставьте все перечисленное, а
я добуду вам деньги. Ну, а теперь один важный вопрос. Этот край и этот
город, как вы его называете...
-- Санкист-у-Моря.
-- Прелестное имя. Город и его окрестности -- под надзором спутников?
-- Весь этот мир -- под надзором спутников. Что бы вы ни сделали, они
увидят. Проследят и запишут.
-- Отлично. Это как нельзя кстати. Пускай увидят, что, по их мнению,
произойдет. Я их отвлеку.
К тому времени, когда откроется правда, мы будем уже далеко. Где Игорь?
-- Спит в грузовике.
-- Будите. Отправляйте. Пускай достает все, что я перечислил, и везет
сюда. Уверен, вы умеете делать покупки, не вызывая подозрений у продавцов. Я
тем временем куплю здесь фургон. Не беспокойтесь, этого не заметят.
Наградив меня еще одним сверлящим взором, он вызвал по телефону Игоря.
-- Он идет сюда. И пока он не появился, потрудитесь объяснить, что вы
задумали.
-- Охотно. -- Я толкнул к нему чертеж. -- Этот фокус, как и любой
хороший фокус, прост в изложении.
К приходу Игоря Кайзи уже улыбался.
-- Да, теперь я вижу, это получится. -- Улыбка исчезла. -- Ведь это не
может не получиться, верно, Джим? Слишком велика ставка, чтобы вы могли
позволить себе ничтожную ошибку.
Я отвернулся. Реагировать на бесконечные угрозы -- только время зря
терять.
Дождавшись ухода Игоря, я налил себе выпить. Впервые за этот день.
-- Не рановато ли заливать за воротник? -- спросил Кайзи.
-- Может, и рановато, но я выпью, и это не последняя. Все равно мне
нечего делать до возвращения Игоря с покупками. Кстати, что касается
грузовика. Куда посоветуете обратиться?
-- В городе есть автосалон. Воспользуйтесь моей карточкой. Если
возникнут проблемы, платите наличными. -- Он подал тугой бумажник. -- А
сейчас поставьте стакан, допьете по возвращении. Мне что, делать больше
нечего, только смотреть, как вы нагружаетесь?
Кайзи высадил меня в центре города, рядом с фирмой "Крылья и колеса". И
поехал дальше. Я подождал, пока он скроется. До звонка Боливару еще полчаса.
Неподалеку я заметил ресторан с баром. В полуденный час они были пусты. Я
расположился в патио, заказал выпивку, а в двенадцать позвонил. Телефон
успел прогудеть лишь дважды.
-- Боливар?
Гудок, щелчок, а затем его голос:
-- Меня сейчас нет. Но все великолепно. Не буду вдаваться в подробности
по открытой линии. Позвони, пожалуйста, ровно через двое суток. Пока.
Что-то случилось. Что? Оставалось лишь догадываться. Я не собирался ни
гадать, ни волноваться. Необходимо выбросить все это из головы и
сосредоточиться на злободневной работе. Осушив стакан, я пошел в "Крылья и
колеса".
Городок и впрямь оказался из роскошных. Встречал меня не робопродавец,
а человек, приторный, как патока.
-- Сэр, доброе утро, меня зовут Джуман, и я к вашим услугам. Мы только
что получили партию комфортабельных двухместных вертолетов -- идеальный
выбор для вас и вашей возлюбленной. Если приобретете, мы бесплатно выложим
золотом на корпусе ваше имя...
-- Гм... -- Я лучился энтузиазмом.
-- Прекрасный выбор! Конечно, конечно, вы предпочитаете видеть на борту
не свое имя, а вашей подруги. Опять же, без всякой дополнительной оплаты. В
полете оно будет навевать блаженные воспоминания...
-- Мне нужен легкий фургон.
Джуман резко сменил передачу:
-- Дальнобойный, не требующий ремонта, ни грамма лишнего веса,
пожизненная страховка, последний день в продаже. "Груз-Мейстер-Шайстер", как
раз то, о чем вы мечтаете.
-- Какие у вас цвета?
Кредитная карточка Кайзи вполне устроила продавца. Как и водительские
права, а также лицензия его служащего -- все это было заблаговременно
внесено в центральный сервер. Лишних вопросов не возникло. Моя одежда,
деньги, чаевые и само присутствие в этом райском транспортном уголке служили
пропуском.
Я сел за баранку и поехал в солнечном сиянии дня.
Следующие несколько часов я провел, колеся наобум по бульварам и аллеям
Санкиста-у-Моря. Город вполне оправдывал свое название. Кругом -- особняки с
плавательными бассейнами величиной с озера. Возле дорогих магазинов я
замечал неописуемо красивых и самым шикарным образом наряженных женщин.
Когда я благодушно кивнул регулировщику, он четко козырнул. Сей солнечный
парадиз разительно контрастировал с чахоточно-копченой Феторрскорией.
Казалось, все деньги, все жизненные соки были выжаты из одного города и
отданы другому. Возможно, так оно и обстояло. Вполне понятно, почему на этой
планете галактические налоговые инспекторы и лидеры профсоюзов жили в черном
теле. Мне даже захотелось им помочь. Чем вершить преступные подвиги, лучше
вывести на чистую воду плутократов, финансовых баронов. Джим диГриз -- борец
за справедливость. Как будто впервой! Я ехал и пялился по сторонам. Не
просто пялился, а по кусочкам запоминал увиденное. И не просто ехал, а
маршрутом бронированного фургона. Я улыбался. Все получится!
Джим, поздравляю, сказал я себе. Ты и впрямь лучший из лучших. Такие
гении рождаются раз в тысячелетие. Это ограбленьице банка войдет в анналы
идеальных преступлений.
И тут настроение испортилось Ведь я не только не получу награду за все
свои усилия, за риск провести остаток жизни в какой-нибудь вонючей кутузке.
Я иду на дело под принуждением. Даже если все пройдет без сучка, без
задоринки, я останусь с носом. Рано или поздно меня с потрохами сдадут
полиции. А что будет с Анжелиной?
Но тревоги ничего не дают, кроме язвы желудка. Я вернулся на склад,
налил себе геройскую дозу, растянулся на койке и уткнулся в "ящик". По
спортивному каналу шли состязания. Не то кликет, не то крикет, из-за
аденоидов комментатора не разберешь. Непонятно, зачем этот безумный вид
спорта извлекли из справедливого забвения. Глядя на мельтешащих человечков в
белом, я уснул в считанные секунды.
Но шорох колес на подъездной дорожке вырвал меня из самого приятного,
наверное, в моей жизни сна. Бесконечный крикет был в самом разгаре, и я
получил истинное удовольствие, выключив телевизор.
Уже стемнело. Игорь вернулся с покупками. Я зевнул и потянулся.
Предстояла долгая ночь. А за ней еще более долгий день.
Я жевал стимуляторы, как конфеты, и знал, что нервная система за это
отомстит. От Игоря было мало проку, и я его отпустил. Зато оставил роботов.
Они не только трудились гораздо лучше, но и, похоже, соображали.
На следующий день вернулся Кайзи. К этому времени я едва стоял на
ногах, глаза были красны и слезились.
-- Завтра -- день "О", -- сказал он. -- "О" -- значит ограбление. Не
беспокойтесь, оборудование готово. Как только стемнеет, я его доставлю на
место. А грузовик?
-- Тоже готов.
-- Позвольте взглянуть.
Мы пошли в гараж, но прежде, чем опустить ворота, велели Игорю погасить
свет. Я не хотел, чтобы туда заглянули случайные прохожие. Подняв ворота, я
включил лампы.
-- Не правда ли, класс? -- с гордостью спросил я.
-- Трехлетнего младенца не обманет, -- проворчал Кайзи.
Игорь вернулся к своему занятию -- красил серебрянкой фанерные борта. Я
здорово вымотался, а потому вспылил:
-- Кайзи, напрягите мозги. Никого я не собираюсь обманывать, кроме
космических телекамер. У серебрянки точно такое же альбедо, как у краски на
броневике. Мой фургон -- его точная копия по форме и размерам. И тень у него
точно такая же. Если вы с Игорем выполните мои четкие и точные инструкции,
никаких проблем не возникнет.
-- Не хочу я эту хреновину вести, -- вторил хозяйским сомнениям Игорь.
-- Вон сколько всего понапихал в кабину -- не продохнуть...
-- Заткнись, -- попросил я. -- Делай, что тебе говорят, а думать не
пробуй. Только силы зря потратишь. -- Я глянул на часы и попытался остыть.
-- У тебя еще час, за это время необходимо докрасить. Затем покрасишь свою
машину в точности, как я сказал. От этого зависит успех или неуспех. А
теперь -- за работу.
Я самолично подмешал в краску катализатор замедленного действия. Тут
рисковать было нельзя, ошибешься в пропорциях -- сорвешь операцию и
окажешься в кутузке вместе с Кайзи и Игорем.
Вскоре Кайзи ушел -- очевидно, любой тяжелый труд ему претил. Любой,
кроме мошеннического добывания денег. Я знал, что он запомнил мои
наставления и сумеет их выполнить без малейших усилий. Теперь надо
отдохнуть, дождаться темноты, а после полуночи отвезти снаряжение.
Приятно было пинками разбудить Игоря и загнать его, шатающегося
спросонья, в наш фанерный "броневик". Я возглавил колонну, сидя за баранкой
грузовика со всем оборудованием. Вернулись мы с первыми проблесками зари.
Наступал день "О", а еще это был день "Т", или телефонного звонка. В полдень
я позвонил, но услышал то же самое сообщение. Я решил не поддаваться унынию,
успокаивая себя мыслью, что близок день и скоро злоба его изгонит из моей
головы все страхи.
Как раз в тот момент, когда я засовывал телефон в карман, в дверях
конторы появился Кайзи. Неужели заметил? Лучшая оборона -- это нападение.
-- Кажется, сейчас вы не здесь должны находиться, а в очаровательном
Санкисте-у-Моря.
-- Успеется. Не хочу мозолить глаза горожанам. Вдруг запомнят? У вас
все готово?
-- Все на месте. Через пять минут выезжаем.
-- Не оплошайте. Вы знаете, чем это чревато. С этими словами он
удалился. Его счастье. Я чертовски устал и мог не сдержаться. Пальцы жили
собственной жизнью, им очень хотелось кое-кому сломать шею. Я наградил
роботов пинками, обругал Игоря и почувствовал себя немного лучше.
Мы вывели из зоны операции покрашенный в желтое фургон Игоря и оставили
его под прикрытием деревьев. Затем я проводил своего придурковатого
подельника к тому месту, где загодя нарисовал на траве красную букву X. И
показал.
-- Стой здесь и не двигайся. -- Я снова посмотрел на часы. -- Через
несколько минут на вершину вон того холма въедет броневик. Гляди в бинокль в
направлении этой стрелки. Да, правильно. Что будешь делать, когда увидишь
фургон?
-- Нажму кнопку. Вот так.
Он нажал кнопку, как я и ожидал. Ничего не произошло. Мне достало
благоразумия не подсоединить цепь.
-- Ничего! -- изумленно сказал Игорь.
-- А ничего и не должно случиться, пока ты не увидишь цель.
Я был прав -- безмозглые роботы гораздо смышленее этого олуха.
-- Стой. Жди. Гляди. Увидишь -- нажмешь. И беги.
Я поспешил вернуться на свою позицию. Проверил всю аппаратуру. Еще раз
проверил часы. Если фургон появится вовремя -- а Кайзи уверяет, что он ходит
без задержек, -- операция начнется через две минуты. Я рискнул привести в
готовность Игореву кнопку. Воздел очи горе, прочитал безмолвную молитву --
Господи, лишь бы он все сделал правильно!
Внезапно картина вокруг изменилась -- включились голопроекторы.
Казалось, моя рука вросла в большое дерево; я в испуге отскочил. Очень
убедительно. Послышался приближающийся частый топот. Слава Богу, Игорь не
забыл вторую инструкцию -- бросить кнопку, как только нажмет, и бежать к
поддельному броневику, спрятанному за ближайшими деревьями. Сейчас в
промежутках между деревьями должен мелькнуть настоящий броневик, прежде чем
исчезнет за поворотом. За одним из множества поворотов этой живописной
вьющейся дорожки в зеленых пригородах. Дорожки, по которой всегда ездит эта
машина. Но какой водитель запоминает все повороты? Я поставил на то, что
большинство шоферов преодолевают знакомые участки пути на автопилоте. Обычно
в этом месте фургон проезжает чуть дальше, прежде чем свернуть направо. А
сейчас голопроекторы специально для него создали иную местность. Дорога
плавно сворачивает влево. Туда-то он и поедет. Или водитель насторожится и
затормозит?
Сердце билось в груди кузнечным молотом. Но через несколько секунд я
успокоился, услышав приближающийся рев мотора. Затем прямо передо мной
появился броневик -- катит себе как ни в чем не бывало.
И вдруг колеса заклинило, машина заскользила вперед только по инерции.
Я знал, что на месте водителя любой поступил бы точно так же -- безрассудно
вдавил педаль тормоза. Только что он ехал по обсаженной деревьями сельской
дороге. А в следующий момент перед самым его носом выросла скала. Тут не до
раздумий -- тормози, если хочешь жить.
Я нажал на кнопку. Голопроекторы сменили изображение. Дорога теперь,
как и прежде, бежала между деревьями. И кто бы по ней ни ехал, он видел
около шоссе только лес. Но в этом лесу вперемежку с настоящими деревьями
стояли иллюзорные, они маскировали наш грузовик и бронированный фургон.
И в тот же миг, когда переключились проекторы, с деревьев упала плита
непроницаемого для радиоволн экрана. Упала точно на четыре другие плиты,
которые встали вертикально и сцепились друг с другом. Бронированная машина
оказалась в ящике. От человеческих глаз ее прятали голопроекторы. Как только
захлопнулась ловушка, под кузовом взорвалась гаусс-мина. Я содрогнулся от
магнитного удара, но гаусс-взрыв, даже такой мощный, не причиняет вреда
человеческому организму. Чего, конечно, нельзя сказать об электрических и
электронных цепях. Их смяло, растопило, закоротило, превратило в кашу.
Намертво заглох двигатель. Вместе с ним приказала долго жить вся
электроника и аппаратура связи. Взорвались лампы, заварились электрические
замки на двери. Трое охранников оказались запертыми в кромешной мгле. Если
они и пытались до взрыва вызвать помощь по радио, этому воспрепятствовала
металлическая коробка. Наверное, охранники паниковали, но недолго.
Громыхнули мои самодельные минометы -- врытые в землю куски обычной
водопроводной трубы -- и пробили дыры в днище фургона. Но не огонь и не
осколки разлетелись по кузову, а молекулы сонного газа.
Я надел противогаз с темными линзами, выпустил из автогена яркую струю
пламени и полез под днище фургона. При этом я не забывал прислушиваться и
улыбнулся, когда завелся и поехал поддельный броневик.
А в космосе, в тысячах миль над нашими головами, недреманное око
наблюдательного спутника фиксировало все, что происходит внизу. Оно увидело,
как бронемашина съехала с дороги. Увидело, как броневик вновь появился на
шоссе и преспокойно покатил к своей цели -- следующему банку.
Увы, ему не суждено было туда добраться. Я откатился в сторону, наземь
упал раскаленный докрасна металлический диск. На всякий случай я бросил в
отверстие несколько снотворных гранат. Затем снял противогаз, вставил в нос
фильтры и залез в кузов. Резко повернулся на громкие звуки. Увидел в свете
своего фонаря мирно храпящего полицейского. Двое других тоже были целы и
невредимы и тоже сладко спали. Алмазной пилой я вырезал из двери оплавленный
замок. Распахнул ее пинком, впустив в фургон свежий воздух и птичьи голоса.
Выволок и сбросил на землю набитый деньгами металлический ящик.
Со своей ролью я справился блестяще, но сумел ли Игорь столь же
добросовестно выполнить все, что я предписал? Любой кретин на его месте без
труда осилил бы задание -- до того оно было простым. Всего-то и требовалось:
провести фургон по холмам и остановиться в городке. Но ни в коем случае не у
банка, а на задворках механомаркета, где в это время дня никто не топчется.
Игорь, умоляю, сделай это! Припаркуйся. Открой дверь. Нажми взрыватель. Не
беги. У него двадцатисекундный замедлитель, все время в мире -- твое. Иди в
магазин и спокойно выходи через переднюю дверь. Садись в поджидающую машину
Кайзи.
И тут мне показалось, будто я заметил далекую вспышку. Алюминиевая
пудра в смеси с железными опилками. Термит. Проверенный веками рецепт
жарчайшего из огней. Пламя, пожирающее все, к чему ни прикоснется. Оно не
погаснет, пока от брошенного нами фальшивого броневика не останутся только
угли. Пускай полиция копается в них, когда остынут. Такой огонь не оставляет
улик.
Сбрасывая последний ящик, я услышал, как на дороге затормозила машина.
Чужой? Нет, это может быть только Кайзи. Хлопнула дверца, раздались тяжелые
шаги. Завелся двигатель, машина поехала дальше.
-- Переноси их в грузовик, -- приказал я Игорю. -- Наступает последний
этап величайшего ограбления банка в истории.
ГЛАВА 16
Фокус-покус, и дело в шляпе. В шляпе ли? Не наделал ли я ошибок? Не
пропустил ли часом какой-нибудь роковой пункт или подпункт своего плана?
Броневик угодил в плен голографической иллюзии и съехал с дороги. Правильно.
Как и было задумано, он аккуратно затормозил в заранее подготовленном
укрытии. Я изолировал его, пока он еще двигался, и охранники не успели бы
сообщить своим по радио, даже если бы додумались. Гаусс-мина вырубила всю
электроаппаратуру, вывела из строя двигатель. Затем ударили снаряды с сонным
газом- Охрана лишилась чувств, никто не пострадал, я сам в этом убедился. А
тем временем из-под деревьев выехал фальшивый броневик и занял на дороге
место настоящего. Там его заметило бдительное око спутника. Чуть позже
фургон был подогнан к отдаленному механомаркету и красиво сгорел. Игорь
благополучно добрался до машины Кайзи, иначе бы он не бросал сейчас в свой
грузовик ящики с деньгами.
А чем сейчас занимаются те, кого подняли по тревоге? Я надеялся, что
мечутся без толку. Пожарные, наверное, поливают дымящиеся обломки.
Полицейские ищейки готовятся ковырять спекшуюся гарь. Из свидетельских
показаний они узнают, что сгорел банковский фургон- Еще больше суматохи, еще
больше телефонных звонков. Да, броневик с деньгами уехал из такого-то банка.
Нет, в такой-то банк он не прибыл. Новые звонки. Кадры со спутников отправят
на экспертизу. К делу подключатся важные шишки. Легавые потеряют еще больше
времени. Все -- в строгом соответствии с планом. Слава Богу, Игорь громоздит
последние ящики. Пора сматывать удочки.
Тут я вспомнил: надо сделать кое-что еще. Забрался в бронированный
кузов, раскрыл коробочку с пилюлями. Сунул каждому спящему охраннику в рот
капсулу замедленного действия. Через четыре часа они растворятся и выпустят
нейтрализатор сонного газа. Не хочу, чтобы кто-нибудь умер по моей вине.
Охранники проснутся и, если к тому времени их не обнаружат, поднимут
тревогу. Мне нужен всего час, чтобы благополучно скрыться. Иными словами,
времени еще вагон.
Я достал металлическою фигурку, вырезанную из лучшей нержавеющей стали.
Ругаясь, подержал секунду-другую в кулаке, бросил на пол. Кайзи предупредил
меня, что произойдет, если эту вещицу не найдут на месте преступления.
Я осторожно спустился на землю, еще более осторожно поднялся в кабину
пожелтевшего Игорева фургона. Напарник только что запер заднюю дверь.
-- Поехали, -- буркнул я, когда он устроился рядом на сиденье. -- На
платную автостраду. Я, может, усну но дороге. Запрещаю будить под страхом
смерти.
Я дремал, пока мы не достигли платной трассы, встряхнулся, позевал и
достал активатор катализатора. Впереди появилось отверстие пронизывавшего
холмы туннеля. Как только мы въехали, я нажал на кнопку.
Мощный и продолжительный импульс радиоэнергии с длиной волны точно 46,8
метра превратил краску в тончайшую пыль. Она развеялась, и фургон обрел
прежний грязно-потечно-розовый цвет. Полицейские обнаружат пустой броневик.
Со временем они увидят на кадрах, снятых со спутников, как от места
преступления отъехал желтый фургон. Если и сумеют проследить его путь аж до
платной трассы, выяснится, что он бесследно исчез в туннеле. Идеальное
преступление- Успокоив себя этими мыслями, я крепко уснул.
И проснулся незадолго до того, как мы въехали на феторрвилъский склад
Там я вымыл и напоил накладное лицо, этим же бодрящим процедурам подверг и
себя. Потом на негнущихся ногах добрался до койки. Погружаясь в сон,
чувствовал на губах улыбочку. И правда, чистая работа...
-- Преступление века -- вот как это назвали.
Я открыл воспаленные глаза и увидел отвратительный силуэт Кайзи. Он
бросил мне на грудь охапку распечаток. Я вяло порылся в них. На самом верху
лежало фото мясистой чиновничьей пятерни, державшей металлическую крысу. Во
всех до единого заголовках сквозила истерика.
"Преступная Крыса наносит удар в чертоге богачей!"
"Украдены миллионы!"
"Паника на финансовых рынках!"
"Повышаются страховые взносы!"
Еще бы не повышались. Но это -- не моя проблема. Я торопливо просмотрел
остальные бумаги и на последней обнаружил нечто интересное. "Профсоюз
организовал локаут на сталелитейном .заводе". Гару Гуйлю удалось-таки
сдвинуться с мертвой точки. Эго навело меня на мысль, что Боливар все играет
роль Человека-Мегалита. Что, в свою очередь, заставило глянуть на часы. В
полночь надо позвонить ему. Я сбросил листы и не без усилий поднялся на
ноги. Вся эта суета не потревожила Игоря, который сладко посапывал на своей
койке.
-- Ужасно выглядите, -- сказал Кайзи.
-- А чувствую себя еще гаже.
-- Если вас увидят на улице в этом грязном спортивном тряпье, сразу
заподозрят.
-- И что прикажете делать?
-- Наденьте. -- Он вручил мне темно-зеленую спецовку. -- Ступайте и
приобретите что-нибудь рабочее. И тяжелые ботинки. Потом возвращайтесь сюда
и ждите. Скоро получите новое задание. Отдайте карточку.
-- Что? -- Голова все еще была тяжелая. Однако от взбадривающих пилюль
следовало временно воздержаться.
-- Кредитную карточку, по которой расплачивались за фургон. Я не хочу,
чтобы она и здесь засветилась. -- Взамен он дал пачку банкнот. -- Теперь
будете платить наличными.
-- Куда же мне идти? Я в этом городе впервые.
-- Тут неподалеку механомаркет.
-- Может, подвезете?
Он окинул меня брезгливым взором.
-- Не думаю. Выйдя из склада, сразу поверните направо. И не слишком
задерживайтесь.
-- Ладно, ладно. Но разве дверь не запрется?
-- Конечно, запрется. Игорь вас впустит. Я сорвал надоевшую спортивную
одежду, облачился в пролетарское, затем отмылся, насколько удалось, холодной
водой над грязным обшарпанным умывальником, вытер накладное лицо, скормил
ему остатки бульона из банки. Надо бы еще купить. Спецовка была поношенная,
по чистая. К тому времени, когда я вышел, Кайзи уже удалился. Не видно было
и его машины. Движение чуток оживилось по сравнению с ночью, но все машины
проезжали мимо. Видать, ничто не соблазняло водителей в этих трущобах. На
ближайшем углу светофор горел красным, на тротуаре топталось несколько
пешеходов. Когда я к ним присоединился, ко мне повернулся молодой человек и
сунул в руку карточку. Рекламный агент? Попрошайка? Я опустил глаза и
прочитал: "Молчи". И ниже: "Переверни". Я послушался и на другой стороне
прочитал очень странное требование: "Дай телефон".
Это что, уличный грабеж? Впервые я внимательно посмотрел на незнакомца.
Одет хорошо. Густой загар. Темная борода. Усы. Глубоко посаженные голубые
глаза. Эти глаза я уже где-то видел...
Я задавил в горле возглас: "Боливар!" Он кивнул и протянул руку. Я
отдал ему телефон и с превеликим интересом наблюдал, как он прижимает к нему
двустороннюю присоску. Светофор переключился, машины поехали. Боливар
прилепил телефон к заднему бамперу ближайшей. Мы провожали ее глазами, пока
она не скрылась из виду. Я повернулся, открыл было рот, но снова прочитал на
карточке: "Молчи". Боливар поманил меня в ближайший переулок. Там он достал
индикатор шпионских устройств и обыскал меня. Выудил из моего кармана монету
в пять кредитов, срезал пуговицу со спецовки и аккуратно поместил их в
экранированный мешочек. И не произнес ни слова, пока его не завязал.
-- Здравствуй, папа, -- сказал он наконец. -- Сначала я не был уверен,
что это ты, но узнал по походке. Я очень рад! Между прочим, тебе идет новое
лицо.
-- Я тоже рад. Ты и сам неплохо замаскировался.
-- Когда ты звонил в последний раз, я пустил по линии сигнал индикатора
и обнаружил, что твой телефон на прослушке. Поэтому-то тебе и пришлось иметь
дело с автоответчиком.
-- Кайзи! Не иначе, подсмотрел, как я говорю по телефону.
-- Наверное. Следящее устройство фиксировало все твои передвижения. Я
все утро наблюдал за складом. Классическое ограбление, папа.
-- Спасибо, я тоже так считаю. К сожалению, никакой прибыли оно нам не
принесло. Я таскаю для Кайзи каштаны из огня. От мамы никаких новостей? -- Я
старался не подавать виду, что глубоко встревожен.
-- Никаких. Но это не должно нас обескураживать. С нами Джеймс, и
втроем мы горы своротим.
-- Джеймс? Ты же должен был его остановить!
-- Его остановишь! Ничего, папа, он прилетел под чужим именем.
Финансовый ревизор от "Банко Куэрпо Эспесиаль".
-- Это же крыша Специального Корпуса! Сюда. -- Мы подошли к
механомаркету. Жажда и голод включили у меня под ложечкой сигнальный звонок.
-- Сначала поедим, -- сказал я, ведя сына в заведение с вывеской
"Быстро-дешево".
Боливар не пожелал уничтожить по моему примеру наименее жуткое на вид
блюдо -- медведьбургер с жареной саранчой, но заказал голубое пиво.
Прихлебывая, он рассказывал:
-- Джеймс купил мне новую ксиву, и теперь я его помощник. Я ушел из
ненадежного шоу-бизнеса, хотя там было весьма забавно. Но от поклонниц --
нет отбоя. Был бы я холостяком... Мы неплохо покопались в здешних базах
данных и с неоценимой помощью Специального Корпуса составили на твоего
работодателя неплохое досье.
-- На Кайзи? Он и правда первый богач в галактике?
Я с трудом сжевал медведьбургер и выдернул застрявшую в зубах
саранчовую ногу.
-- Какое там! Пройти по его следу было легче легкого. Он вовсе не
хозяин этих бесчисленных банков.
-- Умно. Держу пари, вся эта мишура была нужна только для того, чтобы я
подрядился работать в цирке.
Я отстукал на клавиатуре заказ еще на два пива -- надо было утихомирить
запрыгавших в желудке акрид.
-- Цирк -- тоже приманка. Я нанял на трех разных планетах частных
детективов, имеющих прямой доступ к базам данных. Все, что мы накопали, --
фикция, шито белыми нитками.
-- Но на далекой планете все кажется убедительным, не так ли? И все же,
зачем Кайзи взвалил на себя столько хлопот?
Боливар хлебнул пива и нахмурился.
-- Ему было нужно, чтобы ты оказался на этой планете. А вот для чего --
мы пока не знаем. Но есть кое-какие догадки. Первая: ему понадобилось
совершить серьезные преступления, и он решил заручиться содействием
профессионала. То есть твоим. И не пожалел труда, чтобы пристроить тебя в
"Большой Бигтоп". Вторая версия: ты нужен в качестве шпиона. Как тебе
известно, многие программы этого цирка служат прикрытием для различных
межзвездных служб. Возможно, он хочет, чтобы ты за ними присматривал.
У меня шипели и дымились мозги. Заодно с желудком. Неподалеку стоял
"Бар Ржавого Роби". Указав на него, я предложил:
-- Давай-ка переберемся туда. Глотнем какого-нибудь противоядия от
этого пива, да и саранчу надо утопить.
-- Милости просим, милости просим, -- услышали мы скрипучий голос,
распахнув салунные дверки на пружинных петлях. -- Милости просим, если,
конечно, вам уже исполнилось восемнадцать.
-- Мне уже исполнилось восемнадцать, --сказал я, -- но иногда чудится,
будто у меня мозги пятилетнего. Уму непостижимо, как это я клюнул на удочку
Кайзи! Боюсь, я должен с тобой согласиться. Вся афера вместе с моими
гонорарами и предполагаемыми ограблениями банков -- всего лишь увертка,
чтобы заманить меня на этот кошмарный Феторр, а после шантажом толкнуть на
грязные делишки.
Я был мрачен, Боливар выглядел подавленным. Он кивнул. Мы расположились
у стойки бара.
-- Что желают господа? Есть отменная еда, и хмельного бьют ключи -- от
пивка до птеродактильей мочи, -- соблазнял нас Ржавый Роби. Это и правда был
древний неухоженный механизм, весь в шляпках заклепок. Я посмотрел на ряды
бутылок.
-- А что, выбор недурен... Мне бы чего-нибудь от бешенства желудка.
-- "Горькая настойка на фарше кольчатых червей". -- Он вскинул
растягивающуюся руку. Темная жидкость, ударяясь о стенки бокала, дымилась.
Я глотнул и рыгнул -- жару из моего рта позавидовал бы дракон. Но
"горькая" помогла. Правда, от депрессии не вылечила.
-- Кто я теперь, если вдуматься? Всего лишь нержавеющая стальная
марионетка преступного кукловода.
-- Тут небольшой перебор, хотя в целом ты прав. Как бы то ни было, один
фактик в деле твоего кукловода мне показался особенно интересным. В космосе
у него есть кое-какое имущество, но ядро бизнеса -- здесь, на Феторре.
Частный банк -- "Первый межзвездный вдов и сирот". Мы теперь о нем много
чего знаем. Похоже, Кайзи нанял меня управляющим, чтобы легче было за мною
следить. А затем ограбил собственный банк и подставил меня.
-- И меня, после того как я обчистил этот банк во второй раз. Между
прочим, все якобы украденное лежало в подполье под хранилищем денег.
-- А вот еще более любопытный факт: этот банк теснейшим образом связан
с мощной брокерской фирмой.
Я понял слова, но не их смысл -- очень уж сильно шарахнули по мозгам
кольчатые черви. Я счистил с языка их вкус и бросил его на пол.
-- А ну-ка, повтори.
-- Сначала Кайзи обворовывает собственный банк. Ему платит страховая
компания -- в сущности, он удваивает добычу. Затем он обчищает другой банк и
выставляет виновным тебя. После чего шантажом вынуждает украсть для него
целый броневик кредитов. Добычу прокручивает через своих брокеров. И
получает новые инвестиции, новые кредиты.
-- А он способный малый, надо отдать ему должное.
Я рассмеялся с подозрительной хрипотцой. Боливар поднял бровь и
обеспокоенно посмотрел на меня.
-- Давай куда-нибудь пересядем. Пока тебя не сбросил вертящийся
табурет.
-- Давай. -- Я заковылял, тяжело опустился на скамью в кабинке. --
Прости. Я два дня, готовя ограбление, держался на бодрящих пилюлях. Не
думаю, что они сочетаются с тутошним убийственным пойлом. Пожалуй, мне лучше
вернуться. Как с тобой связаться?
Он достал блокнот и написал на красивом зеленом листе телефонный номер.
-- Звони в любое время. Или я отвечу, или Джеймс. Но сначала не забудь
проверить, нет ли "жучков".
Я запомнил номер и съел листок. Вкусом он напоминал перечную мяту,
вдобавок бодрил. Наступил черед неизбежного напутствия.
-- А ты ищи. Сейчас самое главное -- выяснить, где прячут маму. Он
помрачнел.
-- Знаю. Мы ищем, но пока -- никаких результатов. Ни в банке, ни в
брокерской конторе ее нет. Кроме подвала под хранилищем, мы не знаем ни
одной потайной комнаты. Может, она где-нибудь еще в банке?
-- Не исключено.
-- Я загляну туда с датчиками.
-- Загляни.
-- Еще мы разведали, что у Кайзи здесь имеется холостяцкое гнездышко.
Ночью я проник туда и успел обыскать, прежде чем сработала сигнализация. Мы
тщательно следим за его передвижениями и пока не обнаружили другие владения
или подозрительные места. Что ты думаешь о Санкисте-у-Моря?
-- Это шанс. У Кайзи там офис и гараж, но я не заметил потайных комнат.
-- Дай мне адрес. Я поищу как следует.
-- Неплохая мысль.
Я написал адрес в зеленом блокноте. И приуныл еще больше. Говорить уже
было не о чем. Я достал из мешочка электронных шпионов и помахал сыну рукой
на прощание.
ГЛАВА 17
В механомаркете я выбрал какую-то неописуемую одежду, а заодно чистые
простыни и покрывала. Было ясно, что в свинарнике Игоря я задержусь, так
почему бы не провести эти дни в относительном комфорте? Желудку чуть-чуть
полегчало, но въевшаяся в плоть и кость усталость никак не желала
выветриваться. Подходя к складу, я еле ноги волочил, а поскольку ключа мне
не доверили, пришлось колотить в дверь, пока не раздался недовольный голос:
-- Игорь спит.
-- Да? Игорь спит? А ты кто? Отпирай, идиот! Надо же было родиться
таким дебилом!
Моим голосом говорили усталость и тревога. Обычно я веду себя
осмотрительно, лишних неприятностей не ищу. И не смеюсь над чужими
физическими недостатками. Просто в этот раз я ляпнул не подумав. И в ответ
услышал нечленораздельный рык.
Когда я проходил мимо, он двинул мне в скулу кулаком.
Удар был не из тех, что убивают или калечат. Скорее чисто рефлекторный
ответ человека, которого природа обделила умением жалить словами. И все же я
растянулся на полу, покупки разлетелись в стороны.
Этот удар спустил с цепи давно копящуюся ярость. Злость на идиотскую,
унизительную ситуацию, в которой я оказался. Возобладали рефлексы,
выработанные за годы тренировок. Игорь стоял совсем рядом, и пинок в колено
заставил его опуститься до моего уровня. Пока он падал, удар локтем в
солнечное сплетение оборвал ему дыхание. У него явно пропала охота махать
кулаками. Он лежал пластом и очумело таращился на меня.
Тут бы и оставить его в покое, но моя ярость едва не привела к
трагедии. Не отдавая себе отчета, я обхватил его шею левой рукой, а правой
сжал запястье. Удушающий захват. Продолжительное давление на дыхательное
горло, остановка тока крови в сонной артерии. Сначала -- потеря сознания,
потом -- смерть. А если вы куда-нибудь торопитесь, рваните как следует
корпусом, и сломаете жертве позвоночник. Летальный исход не заставит себя
ждать.
Но тут в моих глазах растаял красный туман. В считанных дюймах от моего
носа находилась лицо Игоря -- глаза выпучены, высунут язык. Еще секунда, и
ему бы конец. Понадобилось чудовищное усилие воли, чтобы его пощадить. Я
выронил Игоря и, тяжело дыша, встал. Его глаза были закрыты, но он по
крайней мере хватал ртом воздух. Я дождался, когда он разлепит веки, и
двинул ногой по ребрам -- уже не со зла, а только чтобы привлечь к себе
внимание. И сказал, почти сомкнув подушечки большого и указательного
пальцев:
-- Ты был на волосок от смерти. Вот на такой. Еще раз дотронешься до
меня, и тебе крышка.
Я собрал покупки и отошел. Снова навалилась усталость. Последний выброс
адреналина в кровь довел меня почти до изнеможения. Сказывалось и
злоупотребление стимуляторами. Я свалил все на кровать и едва нашел в себе
силы, чтобы не повалиться сверху. Не хотелось заснуть к тому времени, когда
Игорь очухается и в его студенистых синапсах забрезжит мысль о возмездии. Я
накормил лицо и огляделся.
Впервые я разведывал складские недра. Кругом -- хаотичные залежи и
грязь, а в задней стене дверь, полузаваленная пустыми металлическими
бочками. Я их откатил и обнаружил бронированный мотоцикл -- несомненно, из
тех, что участвовали в ограблении банка. Я отодвинул его, отворил дверь и
увидел маленькое конторское помещение. Свет проникал через единственное
оконце, зарешеченное и затянутое паутиной. Мне все это показалось очень даже
привлекательным. Отражая натиски слабости, я придвинул к стене обшарпанный
стол и вернулся за своей койкой. Игорь куда-то скрылся, но я по нему не
скучал. Тратя последние крохи энергии, я перетащил койку в комнатушку;
казалось, это отняло часы. Дверь отворялась внутрь, замок на ней
отсутствовал, и нечего было подставить под ручку. Опираясь на нее, я
огляделся. Стол! Он достаточно тяжелый -- задержит, если кто-нибудь
попытается войти. За это время я успею проснуться. Выбиваясь из сил, я
придвинул стол к двери. Как только дерево ударилось о дерево, я рухнул на
койку, прямо на свертки. Я выдохся.
Когда проснулся, свет за окном мерк. Во рту пересохло, губы спеклись. Я
вспомнил, что купил самоохлаждающееся пиво, и торопливо содрал крышечку с
одной из банок. Заклокотал фриз, стенки запотели. Изрядный глоток вернул
меня к жизни. Я в один миг осушил банку. Несравненное облегчение! Почал
вторую банку и едва успел пригубить, как снова навалилась усталость.
Потянуло в сон.
Громкий стук в дверь ничуть меня не взбодрил. К Я внимал ему сквозь сон
и не реагировал. Очнулся, лишь услышав шум отодвигаемого стола.
-- Стой! -- вскричал я и сразу об этом пожалел -- череп сдавило
стальным обручем. Но полегчало, едва прекратился скрежет.
-- Босс зовет.
-- Передай, что иду, -- ответил я хриплым шепотом.
Я сунул голову под струю холодной воды. Помогло, но лишь самую малость.
Вытершись полотенцем и прилепив накладную физиономию, я пошел встречать
босса. Он внимательно меня осмотрел, но воздержался от колкости. Только
скривил губу. А затем подошел к столу, хранящему многочисленные жирные следы
Игоревой кормежки. Решительно смахнул объедки на пол.
-- Игорь, наведи здесь порядок.
Кайзи сел в кресло и подождал, пока скудоумный ворчун распинает мусор в
стороны. Стало ненамного чище. Игорь улегся на койку и вперился в телевизор.
Кайзи поманил меня пальцем. Я обошел кресло, чтобы не поворачиваться спиной
к Игорю, сел.
-- Что вам известно об облигациях на предъявителя? -- спросил Кайзи.
-- Это что, от слова "облегать"? Прозрачная дамская одежда?
-- Или вы имбецил под стать Игорю, или решили отточить на мне
остроумие. Ни то ни другое до добра не доведет. Я говорю о ценных бумагах.
-- А-а, ценные бумаги. Так бы сразу и сказали. Ничего мне о них не
известно.
На самом деле я знал, что такое облигации. Но видел, что Кайзи собрался
прочитать лекцию, и решил не лишать его этого удовольствия.
-- Так вот, облигации, о которых вы почему-то, дожив до почтенных лет,
не знаете, -- это сертификаты, удостоверяющие, что их владелец может
претендовать на некоторую долю государственного дохода, или дохода того или
иного предприятия, например авиакомпании, или какой-либо корпорации, или
даже физического лица. Как правило, на облигации указан подлежащий выплате
фиксированный процент. Он должным образом регистрируется при факте выпуска и
продажи, а сведения о покупателе и продавце в дальнейшем тщательно хранятся.
При перепродаже эта процедура обязательно повторяется. Но облигации на
предъявителя -- совсем другое дело. Никаких имен. Эти бумаги легко покупать
и продавать, для их владельца они удобны почти как наличные. Представляете,
о чем я говорю?
-- О бумажке, которая для ее хозяина равнозначна куче денег.
-- В сущности, да.
-- Держу пари, вы знаете, где этих облигаций куры не клюют, и хотите с
моей помощью наложить на них лапу.
-- Грубо говоря, это так.
-- Хорошо. Но прежде, чем об этом зайдет речь, я хочу узнать последние
новости об Анжелине.
-- Она прекрасно себя чувствует и шлет вам воздушные поцелуи, --
ответил Кайзи с потрясающе омерзительной улыбкой.
-- Хватит зубы скалить, аферист несчастный! Мне нужны не тупые шуточки,
а твердое доказательство. -- Я огляделся и увидел в мусоре на полу
принесенные им распечатки с заголовками о нападении на бронированный фургон.
Схватил, стряхнул пыль с верхнего листка и сунул его Кайзи под нос.
-- Берите. И принесете мне видеозапись, как вы вручаете этот лист моей
жене. Пускай она его прочитает и подержит перед камерой. А потом скажет о
чем-нибудь, известном только мне и ей. Я должен убедиться, что это не
монтаж, ясно? Так и передайте. Она что-нибудь придумает.
Он задумчиво пожевал нижнюю губу, затем отрицательно покачал головой.
-- Предвижу затруднения и напрасную трату времени. Это невозможно.
-- Позаботьтесь, чтобы это стало возможным. Не дождетесь от меня
никаких преступлений, пока не докажете, что она жива и здорова.
Он и над этим поразмыслил и наконец сообразил, что я не шучу. Я и
правда не испытывал желания помогать ему без достаточных гарантий.
-- Так и быть, устрою. Но вы в качестве ответной услуги должны
тщательно изучить планировку одного здания. Настолько тщательно, чтобы потом
не заблудились в нем даже впотьмах.
Почему бы и нет? Терять мне было нечего.
-- Ладно. Что тут у вас?
Он достал из "дипломата" компьютер-пальмтоп, поставил его на стол между
нами.
-- У меня есть "крот". Несколько лет назад я запустил его в эту
лавочку, и он зарылся очень глубоко. И постоянно фотографировал. -- Кайзи
напечатал команду, и перед нами появилось голоизображение огромного белого
здания. Исполинский цоколь поддерживал множество колонн. За колоннами
лестница вела к парадному входу, и, когда пошел наплыв, я прочитал
высеченные на мраморе слова над дверью:
"Центральная планетарная сокровищница".
-- Так-так. Позвольте-ка мне самому догадаться. Где-то в чреве этого
монетаристского мавзолея кроется комната, битком набитая облигациями на
предъявителя.
-- Верно, -- сказал Кайзи.
-- Парадный вход, -- изрек компьютер густым мужским басом.
-- Когда мы расстанемся, погуляйте по этому зданию. Вам поможет
программа виртуальной симуляции. Хорошенько все запомните. Поотворяйте и
позатворяйте двери. Надеюсь, к моему возвращению научитесь вполне сносно
ориентироваться. Когда управитесь с этим, я скажу, что мне от вас надо.
Я подумал секунду-другую и кивнул.
-- Согласен. Езжайте, я никуда не денусь. Он хотел встать, но я
удержал.
-- Игорь примет в этом участие?
-- Думаю, примет. Да, пожалуй, он пригодится.
-- Тогда хорошенько припугните его. Он посмел меня ударить и получил
сдачи. Хорошей сдачи. Попробуйте втолковать придурку, что ему конец, если
еще раз поднимет на меня руку.
-- Игорь! -- вскричал хозяин. Наш неотесанный компаньон оторвался от
телевизора. Встал и, шаркая, приблизился.
-- Кажется, у вас с Джимом возникли разногласия?
-- Не нравится он мне.
-- Мне тоже. Но мы вынуждены работать вместе. Ты будешь за ним
присматривать, охранять. Если с ним что-нибудь случится, то же случится и с
тобой. А попытаешься сбежать, я тебя найду, не сомневайся. Помнишь, что было
в прошлый раз?
На физиономии Игоря нарисовалось глубокое раскаяние. Он теребил штаны и
нервно озирался. Наконец прошептал:
-- Помню...
-- Вот то-то. Давай постараемся, чтобы это не повторилось. -- Кайзи
повернулся ко мне. -- С ним у вас больше не возникнет хлопот. Даю одни
сутки. К моему возвращению вы должны изучить это здание как свои пять
пальцев.
-- Изучу, только принесите видеозапись. И вот еще что. Мне нужен ключ
от двери. Не могу питаться теми же помоями, что и ваш любимчик.
Кайзи, не колеблясь, уронил на стол ключ и вышел. Я повернулся к
компьютеру.
Здание меня заинтересовало. А почему бы и нет, если учесть, какие
ценности там хранятся? Прогулявшись по всем легкодоступным помещениям и
научившись без труда ориентироваться, я начал заглядывать в некоторые
любопытные хранилища. Банкноты, новенькие монеты, залежи пряностей и
бульона. Экскурсия успокаивала.
Часа через два я узнал достаточно, чтобы удовлетворить своего
нанимателя. Я зевнул и потянулся. Пора хлебнуть пивка. Или позавтракать. Или
совместить эти приятные занятия. А главное, пора поговорить с близнецами.
Когда я пошел к двери, Игорь поднял голову, но тут же съежился и
уставился на экран. Мне его было почти жаль. Ящик издавал тонкие стоны и
вопли, и я поспешил отвести глаза, потому что не желал углубленно изучать
Игоревы вкусы.
Я бродил в дебрях механомаркета, пока не наткнулся на ресторанчик с
настоящим метрдотелем. Впрочем, возможно, это был хорошо замаскированный
робот.
-- Добрый день, сударь. Вы как раз к ленчу. Сегодня у нас фирменное
блюдо -- бифштекс из настоящего, генетически восстановленного бронтозавра
юрского периода. Мясо очень постное, сами скажете, как прожарить. Обычная
порция -- ровно килограмм, но для серьезно проголодавшихся -- любой вес.
Десять, двадцать, тридцать кило...
Я остановил его взмахом руки, боясь окончательно потерять аппетит.
Но готовили роботы хорошо, быстро обслуживали, наливали вкусные напитки
и носили вкусные закуски. Я хорошенько подкрепился и пошел к знакомому
прилавку. На этот раз я купил самую дешевую модель телефона, затем нашел в
переулке укромное местечко. Но прежде чем звонить, бросил на землю "жучков"
и отошел подальше.
-- Папа! Как я рад тебя слышать! Мы проследили за Кайзи от склада, но
потеряли его на платной трассе.
-- Он едет на север?
-- Точно.
-- Так я и думал.
Я рассказал о том, какое условие поставил перед Кайзи, и о том, что
готовлю новое преступление.
-- Думаю, он поехал в Санкист-у-Моря. Как пить дать, там у него
резиденция. Когда он сказал, что не скоро сможет привезти запись, я
убедился: Анжелина не здесь, не в этом городе.
-- И что же нам делать?
-- То же, что и сейчас. Действуйте быстро и присматривайте за ним. Но
не допускайте, чтобы он вас заметил.
-- Мы можем предложить кое-что получше. За этой суперсвиньей буду
следить я, Боливар. Что позволит нашему компьютерному гению Джеймсу слегка
пошарить по базам данных Санкиста-у-Моря. Поглядим, вдруг да удастся
что-нибудь выяснить об имуществе твоего босса.
-- Блестящая мысль. Позвоню завтра, когда узнаю побольше о новой
ступеньке моей преступной карьеры.
Я бросил телефон в урну, подобрал "жучки" и сунул в карман.
Мальчики меня ободрили -- я позарез нуждался в их помощи и убедился,
что они не подведут. Но угнетала мысль, что Анжелина по-прежнему в
опасности. С другой стороны, я славно подкрепился, по кровеносной системе
мигрировали животные белки. Впрочем, огорчало, что надо возвращаться на
склад, в общество дебила. Такой теплый солнечный денек, гулять бы и гулять
по аллеям. На глаза попался бар на открытом воздухе -- самое то. Несколько
кружек пива мне никак не повредят.
У входа стояла газетная машина -- не так уж часто встречается подобный
реликт в нашей галактике высоких технологий. Я попытался вообразить бедняка,
которому не по карману компьютер с функцией распечатки новостей, и не сумел.
Но здесь, на Феторре, таких бедняков хватало -- вещественное доказательство
тому я получил, бросив в щель машины монетку.
Я потягивал пиво и читал газету. Новый всплеск истерии по поводу
преступлений одиночки, а также совершенно мифическая биография Стальной
Крысы. Оказывается, на моей совести -- все крупные злодеяния последних
сорока лет. В середине таблоида я нашел статью под заголовком: "Седьмой день
забастовки" и понял, что Гар Гуйль времени зря не теряет. Пьюссанто тоже не
сидел сложа руки: "Налоговый скандал бьет по видным банкирам". Увы, все это
не имело отношения к Кайзи.
Упоминание о банкирах побудило меня заглянуть на финансовую полосу.
"Репутация банков катастрофически падает". "Феторрская валюта на грани
коллапса". "Стремительный рост муниципальных долгов".
Я зевнул. Все-таки хорошо, что в нашей семье банкир не я, а Джеймс.
Читать такие заголовки -- тоска зеленая. Я нашел трехмерный кроссворд и
достал стило.
ГЛАВА 18
Это было чем-то вроде отгула. Можно отдохнуть душой и телом, чего со
мной не бывало со дня катастрофического выезда на пикник. С того дня, когда
в мою жизнь с возмутительной наглостью вторгся Кайзи. Увы, памятуя о том,
что Анжелина все еще узница, я так и не сумел расслабиться как следует. Но
пытался. Сколько мог, просидел над газетой. Потом отбросил ее и крайне
неохотно вернулся на склад. Унес компьютер Кайзи в свою келью и там
несколько раз от начала до конца прогнал программу виртуальной симуляции,
чтобы зарубить на своем носу планировку сокровищницы. После чего переключил
компьютер в телевизионный режим и выяснил, что к моим услугам свыше тысячи
телестанций. Вскоре выяснилось, что показывают в основном всякую дребедень.
Кому из великих принадлежит мысль, что в нашей вселенной гораздо больше
мусорщиков, чем университетских профессоров? Не надо быть семи пядей во лбу,
чтобы угадать, кто сляпал большую часть этих телеопусов. Братья Игоря по
разуму. Но я не сдавался, сорил деньгами Кайзи и наконец нашел исторический
канал. Со всякой всячиной о заселении планеты и уничтожении туземных форм
жизни. Все это я просмотрел с откровенным любопытством, поскольку знавал не
так уж много форм жизни, которые заслуживали бы уничтожения.
На следующее утро появился Кайзи, в руке он держал "дипломат".
-- Наш план меняется..
-- Еще бы он не менялся. Никаких разговоров, пока я не посмотрю ваше
домашнее видео. Давайте сюда.
Он достал диск, я вставил его в компьютер. Засветился экран. И я с
облегчением улыбнулся. До сей минуты я и не подозревал, как туго натянулись
мои нервы.
-- Здравствуй, Джон, -- сказала Анжелина. -- Как видишь, у меня все в
порядке. У Глорианы тоже.
Я услышал тихое хрюканье -- свинка отозвалась на кличку.
-- Правда, кажется, я тут без гимнастики набираю вес...
-- Ты выглядишь шикарно! -- вскричал я.
-- Вот заметка, которую ты хотел увидеть. Об успешном преступлении века
-- ни больше ни меньше. Поздравлять не буду. Как я понимаю, всю прибыль
загреб этот мерзкий тип, который держит камеру. А ну, выключи! -- добавила
она. Изображение пропало. В следующий миг Анжелина снова появилась на
экране. -- Прошу прощения за эту паузу. Надо было убедиться, что некие лица
не сфальсифицировали предыдущую часть моего интервью. В нашу эпоху
технологических чудес это пара пустяков. А о том, чего нельзя подделать,
известно только нам с тобой. Поэтому вернись мыслями на многие годы, к нашей
первой встрече. Я всегда носила на шее медальон. Ты помнишь, что в нем было?
Да разве ее забудешь? Фотографию, увиденную мной мельком за секунду до
того, как ее уничтожила Анжелина? На этой фотографии была она, вернее, ее
предыдущая, скажем так, инкарнация. Не красавица и даже не хорошенькая. И
тогда я с легкостью понял, почему ее глубоко уязвленное прежнее "я" вступило
на стезю преступлений. Пластическая операция требовала огромных денег. С тех
пор и до сего дня мы больше никогда не говорили об этом снимке. И сейчас
Анжелина упомянула о нем далеко не случайно.
В ее словах есть скрытый смысл. Нетрудно представить, что она чувствует
в своем узилище.
-- Моя фотография. Будь осторожен, милый. И она исчезла.
-- За работу, -- опечаленно произнес я.
-- Как я уже сказал, наша стратегия требует корректив. Облигации на
предъявителя прождали долго, могут и еще подождать. Сначала выполните другое
задание.
-- Секундочку, секундочку! Когда же это кончится? Сколько еще будет
подобных заданий до конца нашего плодотворного сотрудничества?
Кайзи почесал подбородок.
-- Справедливый вопрос. Не хочу вас расстраивать намеками, что намерен
бесконечно держать кое-кого в рабстве, а кое-кого в плену. Мои деловые
операции близятся к благополучному завершению. Если четко исполните приказы,
гарантирую, что изъятие облигаций -- ваша последняя миссия. Затем получите
свободу. И я буду настаивать, чтобы вы покинули эту планету.
-- Один?
-- Ну, что вы. Вместе с супругой подниметесь на борт космического
лайнера, и я помашу вам ручкой.
Я не поверил ни единому слову. Но выбирать было особо не из чего. Как
говорится, довольствуйся тем, что дают.
-- Ладно. Что теперь?
-- Атомная энергия и выработка электричества. Сила, вращающая колесики
нашего технологического общества. Что вы о ней знаете?
-- Ничего. Кроме того, что нажимаешь на кнопочку и зажигается...
-- Взгляните. -- Он раскрыл "дипломат" и достал кипу чертежей и карту.
-- Это атомная электростанция на острове Сикузоте. Вот он на карте. Совсем
рядом с южным берегом материка, за одноименным проливом. Доберетесь туда...
-- На чем?
-- На магнитолевитационном поезде. Сядете на центральном вокзале,
пересадок не будет. Я дам новый паспорт с фотографией вашего накладного
лица. Прибудете под видом туриста. Южный берег славится галечными пляжами,
незамысловатыми развлечениями, а также игорными домами курорта Шварцлеген.
Эти места очень популярны среди рабочих, они там проводят отпуска.
-- А разве они не ездят на север, в солнечный и радостный
Санкист-у-Моря?
-- Нет. Там им не рады.
Непоколебимое чванство! Нет, иронией его не прошибешь.
-- На юге часты дожди, поэтому пляжи обычно пустуют. Но, как вы
догадываетесь, в злачных местечках под крышей жизнь бьет ключом. Одно из
таких развлечений, не требующих зонтика и резиновых сапог, -- обзорная
экскурсия по атомной электростанции. Она очень популярна, вдобавок
бесплатна. И вы на ней побываете.
-- Кайзи, послушайте, нельзя ли хоть намекнуть, к чему вы клоните? Там
же нечего красть. Или я ошибаюсь?
Он откинулся на спинку кресла и задумался.
-- Вы правы. В отведенной вам роли нет ничего финансового. О денежной
стороне позабочусь я. Вы осуществите несложную промышленную диверсию.
-- То есть? Взорву или расплавлю ядерный реактор?
-- Да. Именно это я и задумал.
-- Исключено! -- Я вскочил на ноги и нервно заходил по комнате. -- Не
мое амплуа! Буду шататься около реакторов -- кончу тем, что засвечусь во
тьме.
На него эти слова не произвели впечатления.
-- Помолчите. Сядьте. Посмотрите вот на это. "Этим" оказался поэтажный
план электростанции, испещренный совершенно непривлекательными надписями,
такими, как "радиоактивные отходы", "хранилище тепловыделяющих элементов",
"реакторный зал".
-- Вы должны прекратить подачу энергии с этого генератора.
-- На какой срок?
-- Как минимум на несколько недель. Лучше -- на несколько месяцев.
Реактор обеспечивает потребности Феторра в электричестве почти на треть. Его
остановка неизбежно скажется на финансовой ситуации.
До меня вроде бы начало доходить.
-- Все-таки опять деньги? Ай да Кайзи, ай да хитрец! Если верить
газетам, для старой доброй феторрской экономики наступили тяжелые времена.
Беды сыплются на нее как из рога изобилия: ограбления банков, падение курса
валюты, брожение в умах рабочего класса. А тут еще энергетический кризис.
Допустим, кто-то заранее знает о неизбежности этого кризиса. Так почему бы
прозорливцу не скупить акции неядерных электростанций? А потом за эти акции
он выручит кучу денег. Я правильно рассуждаю?
-- ДиГриз, вы даете слишком большую волю воображению. Сосредоточьтесь
на том, что вам поручено, а о финансах и кризисах предоставьте думать мне.
Итак, каким способом вы собираетесь остановить подачу энергии?
-- Ни малейшего представления. -- Я рассмотрел чертежи на просвет, но и
это не подстегнуло фантазию. -- Если остановить реактор, электричество не
пойдет наверняка. Но это самый крайний вариант. Очень уж хлопотно проникать
на станцию, минуя охрану и сигнализацию. И что потом? В такой технологии я
ни бум-бум. -- Я сложил чертежи. -- Есть идея. Я появлюсь там под видом
туриста и сориентируюсь на месте. Потом позвоню вам. Возможно, мне
понадобятся кое-какие материалы. Сможете прислать их грузовиком?
-- Грузовиком -- слишком долго. Магнитолевитационный поезд в таких
делах куда эффективнее.
Он поразмыслил, извлек из кармана пластмассовый цилиндр.
-- Это еще что?
-- Плайтекс.
Он подал цилиндр, я не без колебаний взял. Как-никак самая мощная
взрывчатка из известных в галактике. Я знал о ее существовании, но ни разу
не пользовался. Потому что не принадлежу к числу любителей подрывать все
кругом.
-- Надеюсь, она устойчива?
-- Как глина. Хоть стреляй в нее, хоть поджигай, хоть топчи. Только это
способно ее инициировать.
Он вручил мне дисковидный электронный взрыватель с выступающим из него
шипом.
-- Поставьте на часовом механизме нужное время. Проткните шипом
пластмассовый контейнер. И бегите со всех ног. Ясно? Отлично. А теперь
кладите ее в чемодан, а еще прихватите что-нибудь из одежды. Уезжайте сейчас
же. Жду доклада самое позднее утром.
Я открыл рот, но тут же закрыл, сообразив, что протестовать бесполезно.
И к тому же мне вряд ли повредит небольшой отдых в гостеприимном
Шварцлегене.
Кайзи сам отвез меня на вокзал. Дал новый бумажник и телефон. И
кое-какие инструкции. Я согласно кивал, но не слушал. Я уже знал, как буду
действовать. Меня ждет риск, возможно смертельный. Но я не сомневался в
благополучном исходе.
Как только поезд выбрался на южную равнину, зарядил дождь. Ландшафт
вмиг помрачнел, утратил привлекательность. Мокрые черные камни громоздились
на мокрые черные камни, и над всей этой унылой картиной носились черные
тучи. Но унынию поддался я один, остальные пассажиры азартно состязались,
кто наклюкается первым. Конечно, я имею в виду мужчин. Женщин было мало, а
детей -- по пальцам пересчитать. В каждом вагоне имелся бар, и бармену
скучать не приходилось. Я уже понял, что этот поезд -- не для семейного
отдыха. Зато он идеально подходил крутым парням, которым необходимо
выпустить лишний пар и бросить на ветер честно заработанные кредиты перед
возвращением к любимой фабричной трубе.
Через несколько часов мы оказались в раю для трудяг. Железнодорожные
платформы шварцлегенского вокзала упирались в море. Высокая набережная в обе
стороны уходила до горизонта. Я держался за перила и смотрел под дождем, как
черные волны набегают на черную гальку. Отступая, вода с громом уносила
камешки. Небеса тоже не молчали. Они силились оглушить меня раскатами и
вдобавок слепили молниями. Вот еще одна сверкнула над бурунами. В черных
разводах неба мелькнула бледная суша. И силуэты низких, кучно стоящих
зданий. Остров Сикузоте со своей атомной электростанцией. Я повернулся к
морю спиной и окинул взором ряды построек на набережной. Парки аттракционов,
бары, рестораны, снова бары, гостиницы, опять бары, галереи игровых
автоматов, бары, сувенирные лавки, бары, таксофоны, бары. Намек ясен. Под
дождем я торчать не буду. Зайду в ближайший бар и закажу пивка. Но сначала
свяжусь с Боливаром.
Автоматизированный магазин электронных приборов предлагал большой выбор
противошпионских устройств. Я напихал денег в прорезь, забрал покупку,
включил, обыскал сам себя. Индикатор пищал, как электронный пинбол. Видать,
Кайзи мне совсем не доверяет. Монеты, пуговицы, диски, даже гвоздь в новом
ботинке. Ну и конечно, "жучок" сидел в любезно предоставленном им телефоне.
Не передать, до чего же надоела мне эта неусыпная забота. Я вышвырнул в
океан все шпионские штучки, купил новый телефон, сунул его в чемодан и
направился к ближайшему бару. Там взял пиво и нашел свободную кабинку. Это
было несложно -- бар пустовал. Я достал телефон. После третьего гудка
ответил Боливар.
-- Папа, рад тебя слышать. Порадовать пока нечем, мы еще не нашли в
Санкристе-у-Моря дом Кайзи, но Джеймс роет носом землю. А у тебя как дела?
-- Путешествую. У меня новое задание. Я рассказал о намеченной диверсии
с моим участием.
-- Мне это не нравится. Наверное, ты не откажешься от нашей помощи?
-- Пока нет необходимости, но за предложение спасибо. Если эта затея в
принципе осуществима, я, наверное, справлюсь сам. Ты лучше вот что сделай.
Запиши этот номер и позвони, когда будут результаты.
-- Понял. Береги себя.
Беречь себя? Я поразмыслил над пожеланием и решил, что оно скорее всего
неосуществимо. И отключился от линии. Заменил сигнал с гудка на вибрацию.
Допил пиво, взял чемодан и подошел к стойке.
-- Ну и погодка, -- сказал я старшему бармену. Он протирал стакан и
зорко присматривал за своими робофициантами.
-- Тут всегда так.
Утешил, ничего не скажешь.
-- Народу маловато.
-- В этот час -- да. Ничего, к вечеру наберется, дождь пригонит.
-- Я слыхал, тут экскурсия есть. Про электричество.
-- Да, по Вольт-сити. Скучища. Но хоть сухо. -- Он поставил идеально
чистый стакан, взял другой. --
Вон там, у пристани, паром. Отправление через каждые полчаса. Без
выходных.
-- Заманчиво, -- неискренне обрадовался я.
-- Хотите, здесь оставайтесь, выпейте чего-нибудь. Дело ваше.
-- А можно оставить чемодан?
-- Десять кредитов.
Я переложил телефон в карман, бармен забрал чемодан и спрятал под
стойкой.
-- Мы открыты круглые сутки.
Я снова вышел под дождь. Интересно, когда-нибудь он прекратится? Вряд
ли, судя по тому, как азартно ветер гоняет воду во все стороны.
У пристани опасно кренился на волнах крошечный паром "Мисс Киловатт".
Уважения он не внушал, как и уверенности в благополучном возвращении из
плавания.
Дождь вдруг унялся. Если бы еще и ветер...
-- Добро пожаловать на борт "Мисс Киловатт". -- Замученная скукой
девица в мундире цвета электрик вручила мне буклет. -- Через несколько минут
мы отправимся на великую электрическую экскурсию. Это будет лучшая экскурсия
в вашей жизни. -- Говорила она монотонно и в нос, а в голосе звучала
смертная тоска. Я прошел на полубак и опустился на мокрую банку. Разницы
никакой, я и так уже промок до нитки. Я полистал буклет, затем сел на него.
Не спасает. Чуть погодя в чреве "Мисс Киловатт" заурчало, и мы медленно
отвалили от пристани.
Вскоре мне удалось худо-бедно рассмотреть свою цель. В белую морскую
пену врезался каменистый берег длинного острова. На берегу гроздь белых
зданий примыкала к сооружению покрупнее и повнушительнее. Над ним высилась
длиннющая дымовая труба, из ее жерла сочился и расстилался над сушей дымок.
Как пить дать, вместе с дымом па город оседала радиоактивная грязь. С
дальней окраины к массивной башне на противоположном берегу пролива тянулись
черные толстые провода. По этим проводам на материк бежали несметные полчища
джоулей и ампер. Вдохновляющее зрелище, ничего не скажешь
Плавание оказалось трудным, но, к счастью, коротким. С превеликой
радостью влился я на берегу в небольшую толпу. Вместе с нею пошел по
пристани к зданиям. Широкий вход встречал нас головокружительным
мельтешением огней и скрипучей электронной музыкой.
-- Добро пожаловать! -- произнес жестяной голос. -- Добро пожаловать на
великую электрическую экскурсию! Внутри вас ждет гид, он расскажет о том,
каким образом наш атомный генератор превратил этот мир в лучшую жемчужину
вселенной.
Мы гуськом потянулись в узкий вход, минуя охранника в мундире. Он
держал в руках счеты и щелчком отмечал прохождение каждого из нас. Впрочем,
не каждого. Женщина с маленькой дочкой щелчка не удостоились. Экскурсантами
здесь считались только лица мужского пола. Я пригляделся к охраннику. Он
щелкнул и посмотрел в распечатку.
-- Номер пятьдесят, -- громко произнес он и улыбнулся. -- Сегодня у вас
счастливый день. Вы выиграли ценный приз стоимостью в двести кредитов.
И вручил мне позолоченный диск с изображением молнии, указав на дверь с
таким же символом.
Ужасно не хотелось отрываться от группы, но протестовать я не посмел.
Кротко взял диск и пошел вслед за охранником. Дверь затворилась за нами с
подозрительным лязгом.
-- Вот, Джюка, последний на сегодня, -- сказал мой поводырь другому
охраннику. Тот открыл дверь, за которой оказалась еще одна, решетчатая.
Сквозь решетку я увидел комнату, а в ней -- нескольких субъектов самого
удручающего вида.
-- Что происходит? -- всполошился я. -- Не пойду туда!
И, не успев договорить, почувствовал, как мне в копчик уперся ствол
пистолета. Джюка отстегнул от пояса электродубинку.
-- Пойдешь, -- произнес он не терпящим возражений тоном. -- Ты, как и
эти джентльмены, вызвался поработать один час в ночной смене. За что и
получишь двести кредитов.
-- Поработать? Что за работа? Интересно, сумею ли я вырвать пистолет?
Один из калек, весь в язвах и струпьях, уже стоял у решетки, держался за
брусья и таращился на нас с откровенным наслаждением.
-- Работа простая, увидишь, -- сказал позади охранник. Он шагнул в
сторону, на безопасное расстояние от меня, но пистолет не опустил.
Человек за решеткой рассмеялся. Это был тот самый смешок, который во
всей галактике называют ехидным.
-- Если поверишь, то ты -- круглый болван. Хочешь знать, что это за
работа? Убирать радиоактивные отходы. За час нахватаешься рентген на всю
оставшуюся жизнь.
ГЛАВА 19
-- Эй ты, закрой пасть, иначе будут неприятности! Джюка замахнулся на
калеку электрической дубинкой.
Тот снова рассмеялся:
-- Неприятности? Что может быть неприятнее лучевой болезни?
Он яростно затряс решетку, но та даже не шелохнулась.
Отвлекай внимание! Я еле заметно повернул голову и увидел стоящего
рядом охранника. В запертой комнате поднялся шум. Пистолет не колебался, но
я заметил, что его хозяин смотрит на своего напарника. И тут ребро моей
ладони со всей силы рубануло ему по запястью.
Он взвизгнул от боли, пистолет упал на пол. Охранник резко наклонился
за оружием, а я, продолжая разворот, треснул его другой рукой по шее. Затем
крутанулся на сто восемьдесят градусов и оказался лицом к двери, через
которую мы вошли. Схватился за ручку, рванул на себя, выскочил.
Все заняло считанные секунды. Группа туристов уходила, вестибюль был
почти пуст. В его конце я заметил последних экскурсантов. Никто не смотрел в
мою сторону. Я пошел быстрым шагом, подавляя соблазн побежать к выходу.
Снаружи больше шансов скрыться. Там море, пристань, паром. Нет, не самая
блестящая идея. В любую секунду из комнаты выскочат вооруженные охранники. И
сразу ринутся к выходу. Я догнал группу.
Да, если бы я вышел наружу, меня бы схватили. Тут никаких сомнений.
Паром не спасет, еще меньше смысла в беготне по острову. Есть способ
получше. Охрана не сразу догадается, что я не выбежал из здания, а как ни в
чем не бывало отправился на экскурсию.
Я шагал за остальными посетителями. Коридор расширился и превратился в
зал, где тускло горели лампы и золотисто светилась стена. Гид уныло бубнил
заученный монолог:
-- Первое, что бросается в глаза на этой поражающей воображение
выставке, -- неоспоримое господство нашей атомной электростанции над ее
меньшими сестрами. Предназначение реактора на острове Сикузоте -- поставлять
электроэнергию за самую что ни на есть символическую цену. Здесь видно,
сколь эффективна и чиста наша технологическая цепочка...
Поводырь знай бубнил, а экскурсанты пялились на модели и мигающие
лампы. Я украдкой поглядывал через плечо и старался, чтобы от входа в зал
меня отделяли люди. Кто-то бежал к выходу из здания, доносились вопли.
Несколько экскурсантов повернули в ту сторону головы, а я пробрался в
середину толпы.
В противоположной стене зала я заметил проем и сообразил, что вскоре
экскурсовод поведет нас туда. Я неторопливо сменил курс. При этом регулярно
поворачивался, как будто разглядывал панораму. Но и оборачиваясь, пятился. И
вот я в коридоре. Никто не смотрит в мою сторону, и темнота не позволяет
заметить меня из другого коридора. Я медленно скрылся за углом.
-- А теперь, Джим, соображай быстрей, -- пробормотал я на ходу.
В коридоре пусто. Надолго ли? Любой, кто попадется навстречу, вмиг
определит чужака. Если меня заметят, остановят, потребуют документы -- все
пропало!
Никаких дверей на пути. Только подсвеченные диорамы в стенах, славящие
я/верную мощь. Исполинские машины, мужественные строители, жаркие электроны.
Я быстро прошел мимо. Коридор заканчивался эскалатором, ступеньки со
скрежетом тонули в недрах здания. Спуститься? Спрятаться под эскалатором?
Глупо, меня легко найдут. Надо идти дальше. Я шагнул на ступеньку, затем
побежал со всех ног. Еще наверху успел заметить в самом конце коридора
дверь.
А на ней -- табличку. "Только для сотрудников".
Моя группа все еще в первом зале. Никто пока меня не заметил. Я должен
стать сотрудником. Быстрый поворот отмычки. Впереди -- туманная мгла. Я
колебался.
-- А сейчас, если вы последуете за мной... Я скользнул в темноту и
затворил за собой дверь.
Услышал щелчок замка. В течение долгого прерывистого выдоха осмысливал,
сколько же времени воздух стоял в легких.
Пока я в безопасности. Затравленный зверь нашел укрытие. А ведь только
что я бежал куда глаза глядят, бежал не думая, движимый одним лишь страхом.
-- Хорошая работа, Джим, -- похвалил я себя хриплым шепотом. Чуточку
приободриться совсем не вредно.
А еще не вредно призвать мозги к порядку. Я попытался представить, что
творится снаружи. Сигнализация молчала -- похоже, за мной охотились втихую.
Сначала охрана вопила и бестолково носилась, затем задело взялся кто-то из
начальников, умеющих соображать. Администрация не желает беспокоить
посетителей, не привлеченных к чистке радиоактивных конюшен. Кто-то вовремя
смекнул: если задержать паром, я застряну на острове. Значит, в первую
очередь охранники позаботятся о плавсредстве. Когда его обыщут и не найдут
меня, кто-нибудь вспомнит об экскурсии. Группу проверят, и на это тоже уйдет
время, ведь меня отчетливо разглядел только один человек -- вырубленный мною
охранник. Его придется оживить и послать вдогонку за экскурсантами. Но меня
среди них не обнаружат. Зону поиска расширят до границ острова, и в нее
неизбежно попадет это здание. Что потом?
Держаться подальше от двери, вот что. Любой, кто сюда войдет, сразу
меня увидит.
Между тем глаза привыкли к полутьме. Я осмотрелся. Через ряды дырочек
необычной формы просачивался свет. Я озадаченно поморгал, затем понял, что
нахожусь по другую сторону диорамы, мимо которой проходил. Здесь --
служебное помещение для тех, кто ухаживает за выставками, переоформляет,
вытирает пыль.
Я побрел наугад и уперся в глухую стену. Хорошо, пойдем в другую
сторону. И лучше бы ей предложить что-нибудь поинтереснее тупика, иначе я
буду вынужден вернуться в коридор, где меня без труда обнаружит охрана.
Опять стена. Но в ней хоть дверь есть. Я приотворил ее на волосок и увидел
хорошо освещенный пещерообразный зал. По нему двигались люди. Что-то вроде
выставки. Я уловил запах краски. Подмости, кабели, лестницы. Вдали ревела
сирена.
-- Что там еще? -- раздался в нескольких футах от моей головы мужской
голос.
Я замер, затаил дыхание, вцепился в дверную ручку. Человек стоял прямо
за дверью. Протяни руку -- и дотронешься. Он отошел, не поглядев в мою
сторону.
-- Похоже, тревога, -- сказал другой голос. -- Приказано всем покинуть
здание. Опять, что ли, пожарные учения? Из-за этих дурацких игрищ ни за что
не успеем закончить выставку ко Дню Основателя.
Должно быть, он увидел, что дверь приотворена. Схватил за ручку,
хлопнул. И с ворчанием пошел прочь.
Но меня он не заметил! Я выждал внушительный, как мне казалось,
промежуток времени, затем еще чуть-чуть постоял. Наконец очень осторожно
приотворил дверь. Зал безмолвен и безлюден. Я медленно вошел, озираясь и
прислушиваясь к каждому шагу. Издали донеслись голоса, хлопнула дверь,
наступила тишина. Сколько у меня времени до возвращения рабочих, можно
только гадать. Прежде чем это случится, я должен придумать план. Найти путь
к спасению или убежище. Найти хоть что-нибудь!
Я увидел панораму с макетом здания. Какую-то лабораторию с массивными
бесформенными аппаратами и путаницей проводов. Голый манекен в неприличной
позе за пультом. Рядом -- груду других манекенов, среди них виднелись
полуодетые. Еще один -- на заднем плане. В белом и с противогазом на голове.
На груди -- красная эмблема радиоактивной опасности. Я в испуге отпрыгнул и
тотчас спохватился.
Джим, не будь болваном вроде этих безмозглых манекенов. Никто не
додумается выставить на витрине настоящий источник радиации. Это все
подделки.
Я зашел за панораму и наткнулся на шкафы, стеллаж с красками, полки для
моделей и деталей. Есть где спрятаться. И есть где быть найденным. Надо идти
дальше.
Надо ли? Смотри, Джим. Думай. Размышляй как фокусник. Отвлекай
внимание. Всегда и везде Людей притягивает тайное, непонятное, сложное. На
очевидное они просто не обращают внимания.
А в этот миг очевидное смотрело мне в глаза.
Я осторожно снял противогаз и посмотрел в нарисованные очи манекена.
-- Понижаю тебя в должности, -- решил я. Прежде чем снять с куклы
одежду, я как следует запомнил ее позу. А когда раздел, перенес к груде
манекенов. Будет восьмым в этой куче, на самом ее дне. Вон они какие
пыльные, давно тут лежат. Авось никто не заметит, что полку пластмассовых
трупов прибыло. Я оделся в белое и прислонился к скамье в точности как
оригинал. Надел противогаз и тут же едва не задохнулся. Снял маску,
обнаружил, что закрыт один из клапанов. Я его открыл, снова надел
противогаз. Душно, но сносно. Я присмотрелся к скамейке. Как бы незаметно
опереться, чтобы удобнее было стоять? Это удалось. Я сел на ближайший стул и
прислушался.
Хлопающие двери и громкие голоса предупредили меня задолго до
возвращения рабочих. Когда они вошли, я неподвижно стоял у скамьи и смотрел
на них через пыльные стекла противогаза.
-- Где мы? -- спросил появившийся передо мной
охранник, тот самый, которого я свалил с ног. Он держал большую
сложенную карту.
-- Вот здесь, -- ткнул пальцем один из техников. -- Аккурат в
центральном зале.
Охранника сопровождало человек шесть техников.
-- Есть какие-нибудь двери?
-- Только одна. В мастерскую за выставкой.
-- Посмотрим сначала там.
Выходит, я правильно сделал, что убрался оттуда.
Они методично обыскали помещение. Открывали встроенные шкафы, выдвигали
ящики. Потом один за другим зашли мне за спину. Я стоял в напряженной позе,
по хребту бежали мурашки.
Кто-то оглушительно чихнул, затем в поле моего зрения появился
охранник.
-- Почему всем наплевать, что тут столько пыли?
-- Мы оформители, а не уборщики. А тебе-то какая разница?
-- Антисанитария.
Тыльной стороной ладони он вытер нос. Прирожденный джентльмен, ничего
не скажешь.
-- А может, он тут спрятался? Охранник пнул груду манекенов.
-- Сейчас же прекрати! Что-нибудь сломаешь -- пеняй на себя.
Техник оттолкнул охранника, нагнулся, поправил пострадавшую конечность
манекена.
Вдруг он заметит лишнюю фигуру? А если и не заметит, то наверняка
услышит буханье моего сердца Или шум крови в ушах.
-- А может, это он?
Охранник указал на меня.
Он смотрел мне прямо в лицо. И остальные посмотрели. А я глядел на них
и думал, что предпринять, когда меня разоблачат.
-- Я сам его сделал, -- сказал один из техников. -- Ну что, может,
дальше пойдем? Если будем канителиться, сверхурочно придется работать.
-- Ладно, ладно, -- уступил охранник. -- Только покажите на карте, куда
идти.
Когда за ними наконец затворилась дверь, по моему телу пробежала дрожь
облегчения. Было не жарко, но я взмок. Шатаясь, добрался до стула.
-- Джеймс, ты слишком стар для таких проделок, -- признался я себе.
Я положил противогаз на пол возле стула, но белую форму не снял. Когда
вернутся техники, я снова превращусь в манекен.
Однако они не вернулись. Наверное, кончился рабочий день. Или, что
вероятнее, всех мобилизовали на розыски. Как быть дальше? Мне удалось сбить
погоню со следа, но этот остров -- ловушка. Наверняка паром сейчас под
присмотром. Допустим, я проберусь на него под покровом темноты, затаюсь. А
потом он отвезет меня на материк... Нет, слишком ничтожен шанс. Охранники
все же не совсем дураки и перед отходом непременно обыщут паром.
Что же делать? Ответ был очень прост: обратиться за помощью. Пусть я
крыса-одиночка, бывают обстоятельства, в которых не грешно опереться на
чью-нибудь сильную руку. Можно ли остаться в этой комнате? Лампы горят, но
световые люки в потолке потемнели. Вероятно, сейчас это убежище не хуже
любого другого. И до восхода я много чего успею сделать.
Я достал телефон и набрал номер.
-- Боливар, -- сказал я, -- ты не мог бы оказать небольшую услугу?
ГЛАВА 20
Первым делом он сообщил мне, что поиски Анжелины продолжаются. И я
понял: сыновья не считали ворон. Боливар ни разу не хихикнул, пока я
рассказывал, где нахожусь и по какой причине. Он выслушал мои поручения,
потом задал несколько вполне оправданных вопросов.
-- Все будет хорошо, -- сказал он наконец.
-- Приятно слышать от тебя такие слова, но что-то в последние дни
судьба нас не балует.
-- Ничего, рано или поздно тьма неизбежно уступит свету. Я собираюсь
позвонить Джеймсу, посмотрим, не поможет ли нам его компьютер. Есть и своих
несколько идей.
-- Очень рад, мне ведь и такими пустяками не похвастаться.
-- Не давай себя поймать и жди звонка. И постарайся отдохнуть.
Отдохнуть! В ловушке? В панораме на атомной электростанции? А что,
недурная мысль. Я собрал кое-какую ветошь, устроил себе за перегородкой
гнездышко, -- если кто войдет, сразу замечу. Некоторое время лежал
напряженно, прислушивался, не раздадутся ли шаги. Потом, должно быть, уснул,
так как следующим моим ощущением была вибрация -- на запястье сработал
телефон.
-- У нас есть зародыш идеи, но пока маловато данных. Скажи, на
электростанции охрана носит мундиры?
-- Да, с золотыми пуговицами.
-- А бляхи есть?
Я напряг память.
-- Нет. Только карточки с именами.
Боливар задал еще несколько вопросов, затем пожелал спокойной ночи. Я
поблагодарил и простился. Усталость притупила все мои тревоги. Снова я
открыл глаза уже при проблесках рассвета. Моросил дождь -- только его и не
хватало. Самочувствие было хуже некуда. Уныние, вялость, красные глаза Я
снял фальшивое лицо и почесал настоящее, покрытое щетиной. Послышался
тонюсенький голосок.
Я огляделся, но никого не увидел. Но тут снова раздался зов.
Я поднес к уху накладное лицо.
-- Супчику куриного... -- молило оно.
-- Поешь, когда я поем, и ни секундой раньше. Но воду получишь, я и сам
хочу пить.
Я отыскал в одном из закутков мастерской большой умывальник, где мокли
малярные кисти. Побрызгал водой на обе мои физиономии, затем напился из
горсти. Тщательно напоил личину через вороночку. В кармане завибрировал
телефон.
-- Папа, как самочувствие? -- спросил Боливар.
-- Измучен и жалок, но до сих пор свободен.
-- Постарайся еще немного продержаться. Я узнал, что на острове дежурит
ночной караул. Кроме часовых и тебя, никого не осталось. Весь персонал
станции вывезен на пароме. Отправляюсь к тебе первым же рейсом.
-- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
-- Знаю. Я теперь офицер Полиции Здравоохранения и Безопасности, а ты
-- наш тайный агент.
-- В самом деле? Никогда не слышал о такой организации.
-- И никто не слышал. Ее только что создал Джеймс и поместил в
государственные банки памяти. На Феторре столько всевозможных разновидностей
полиции, что одной больше, одной меньше -- никто не заметит. Как мы с тобой
встретимся?
-- Не знаю. Если меня увидят, сразу схватят!
-- Не схватят, если я буду рядом. Я поразмыслил.
-- Пройди вместе с экскурсантами через парадный вход Поверни налево,
пересеки большой зал и иди по коридору. Доберешься до эскалатора, но не
спускайся. Сначала позвони. Я к тебе выйду.
-- Согласен. До связи.
Я, не внемля мольбам о курином супчике, надел личину и возвратился на
недооформленную выставку. Она меня спасла, но вряд ли удастся провести здесь
еще одну ночь. Я вернул манекену одежду и противогаз, поставил его на
прежнее место. Вышел в ту же дверь, через которую проник на выставку, и
очутился в зале за диорамами. И направился в его противоположный конец,
надеясь, что там меня не заметят. Разумеется, если не будет нового
тщательного обыска.
Я сел, прислонился к стене и даже ухитрился вновь уснуть.
Разбудил меня телефон.
-- Ты где?
-- Возле упомянутого тобой эскалатора.
-- Там и стой. Я иду.
Мне невыразимо полегчало. Неизвестно, что затеял Боливар, но одно ясно:
из этой переделки он меня вытащит. Я отворил дверь в коридор и увидел его --
в очень опрятном и очень официальном мундире.
А рядом с ним стояли двое легавых и при виде меня сделали стойку. С
тыла их прикрывала решительная группа поддержки в белых лабораторных
халатах. Я попятился, но Боливар двинулся вперед и обнял меня за плечи.
-- Инспектор Кидого, вы потрудились на славу. Отдел вами гордится.
Он протянул правую руку, я ее пожал. И ощутил в ладони металл.
-- А теперь, инспектор, скажите, вы кого-нибудь узнаете?
-- Разумеется, узнаю! Вот этих двух мужчин. Мои слова остудили пыл
охранников. Настолько, что они затряслись от страха.
-- Правда, что они угрожали вам насилием и принуждали к нежелательным
действиям?
Я кивнул.
-- Отлично. И еще один вопрос: чего они от вас добивались?
-- Чтобы я вопреки своей воле работал с радиоактивными материалами.
-- Ах, вот как! -- вскричал Боливар и грозно наставил палец на субчиков
в белых халатах. Похоже, они перепугались не меньше охранников. --
Инспектор, покажите этим людям ваше служебное удостоверение.
Я полез в карман и достал незаметно переданный сыном жетон. Очень
официальный на вид, позолоченный, с голубыми буквами: "Полиция
Здравоохранения и Безопасности". На него вытаращились, как на ядовитую змею.
И затряслись от страха. Боливар достал телефон, набрал номер. Пока он
говорил, обслуга электростанции, казалось, даже не дышала.
-- Да, генерал. Мы получили неопровержимые улики. Как вы и опасались,
на острове охрана никуда не годится, любой диверсант проникнет без всякого
труда. Инспектор Кидого легко миновал так называемых часовых. Он пробрался к
ядерному реактору и все сфотографировал. Более того, сэр, подтвердился слух,
будто обслуживающий персонал заставляет посторонних убирать радиоактивные
отходы. Тайное наконец стало явным. У нас есть доказательства. Да, сэр,
спасибо. Всех арестовать? С удовольствием. Не беспокойтесь, им отсюда не
убежать.
Он опустил телефон и окинул моих недругов очень впечатляющим взглядом.
-- К острову Сикузоте летят вертолеты Полиции Здравоохранения и
Безопасности. Любой, кто попытается выйти из здания, будет застрелен на
месте. Немедленно соберите свои вещи, потому что никто из вас сюда не
вернется.
Все разбрелись, оплакивая свою карьеру и готовясь к отсидке. Одно
удовольствие было смотреть на понуро согбенные спины и заплетающиеся ноги.
Когда исчез последний дрожащий халат, мы с Боливаром вышли через парадный
вход и направились к поджидающему парому.
-- Поздравляю, -- сказал я. -- Отличная работа.
-- Благодари Джеймса. Все он придумал. И помог ему компьютер.
Психологически план безупречен. Все эти люди нарушили множество законов. И
пока они ждут, когда на их шею опустится топор палача, мы преспокойно
выберемся отсюда. Думаю, я и в самом деле позвоню властям, расскажу, что тут
творится. Преступники получат по заслугам. Только боюсь, им долго придется
ждать. В Шварцлегене лишь один вертолет -- тот, на котором я прилетел.
Сейчас мы на нем смоемся...
-- Нельзя. -- Мы зашли в пустую каюту, я упал в кресло, а паром отдал
швартовы. -- Забыл, зачем я здесь? Кайзи мне поручил диверсию. Только ума не
приложу, как это сделать. Остров -- что разворошенный муравейник, все
мечутся и ждут полицию.
-- На этот счет не беспокойся, перед отлетом все уладим.
Я разинул рот, недоверчиво покачал головой.
-- Что ты сказал?
-- Это просто, как два плюс два. Ты говорил, Кайзи дал тебе взрывчатку.
Надо полагать, она в надежном месте.
-- В баре на берегу.
-- Отлично. Я, пока летел сюда, не забывал о твоем задании. А когда
садился, нашел очень легкий способ его выполнить.
-- Легкий способ? Если я сегодня кажусь тебе идиотом, прости. Это лишь
потому, что я и чувствую себя идиотом. Так что же ты увидел, когда твой
вертолет шел на посадку?
Боливар с ухмылкой ткнул пальцем в небо. Я посмотрел на палец, затем
туда, куда он указывал, -- и на моем лице улыбка расползлась шире, чем на
сыновьем.
И правда, ответ крылся в небе. С острова электроэнергию качали но
толстенным проводам.
-- Через пролив ходи г только одно судно -- наш паром. Башня стоит на
скалистом мысу у самой воды Зданий и дорог поблизости нет. Если точно
направить взрыв, она вместе с проводами упадет в море, и при этом никто не
пострадает.
-- Да, и представляю, как зашипит море! Этот звук услышат все фондовые
биржи! Погаснут лампы и фонари, остановятся магнитолевитационные поезда.
Рад, что нам предстоит лететь, а не ехать.
На берегу мы двинули прямиком в бар. Угостились пивком с
медведьбургерами, а потом я забрал чемодан. И купил банку куриного бульона,
чтобы лицо не свалилось от истощения.
Боливар взял напрокат колымагу. За городом трасса была почти пуста. Мы
дождались на обочине, когда она совсем очистится, и свернули на служебную
дорогу, что вела к электрической башне. Спрятали машину на полпути за грудой
валунов, дальше пошли пешком.
Я задрал голову, поглядел на стальную громадину и тяжело вздохнул.
-- Вынужден признать, я ничего не смыслю в подрывном деле.
Боливар осторожно забрал у меня плайтекс.
-- Ни разу не слышал подобных признаний. Я вырос в уверенности, что ты
разбираешься во всем на свете.
-- Почти во всем.
-- А я, когда занялся изучением лун, в первую очередь освоил подрывное
дело. Даю слово, эта малютка свалится, куда нам надо, и никого не заденет.
Башню огораживал забор с колючей проволокой наверху. Ну хоть что-то по
моей части!
Пока я разбирался с замком на воротах, Боливар на глаз прикинул
габариты башни.
-- Видишь, четыре опоры вмурованы в камень. Они очень прочные, на вид
несокрушимые. Но вверху утончаются и образуют решетку, которая поддерживает
поперечную балку и провода.
Я вглядывался, все сильнее прогибаясь назад. Чуть не упал.
-- Какая высоченная!
-- Правда, красавица? Отличное будет восхождение. Как на горную
вершину. До скорой встречи.
Он положил мину и взрыватель в карманы и тронулся в путь, прежде чем я
успел молвить хоть слово. Впрочем, что я мог сказать? Предупредить, чтобы он
был осторожен? Пожелать удачи?
Боливар знал толк в скалолазании, я многократно наблюдал, как он
справлялся с труднейшими маршрутами, но на сей раз у меня аж дух захватило.
Он поднимался уверенно и размеренно, как автомат. Добрался до стыка четырех
опор. Здесь и заложит взрывчатку? Нет. Он полез дальше, исчез из виду, а
затем появился у огромных изоляторов. Рядом ходуном ходили провода. Там
Боливар и замер -- темное пятнышко на фоне блестящего металла.
Не знаю, сколько он провозился. Но субъективного времени минула целая
вечность. Наконец я увидел, как он спускается -- медленно и уверенно. Когда
до земли остались считанные метры, он спрыгнул, выпрямился, улыбнулся и
отряхнул ладони.
-- Пара пустяков. Я поставил часовой механизм, через два часа рванет.
-- Полюбуемся! Займем места в первом ряду.
-- Точно.
Наемная тачка отвезла нас в вертопорт. Там оказался уютный робобарчик.
Неописуемой жидкостью, якобы предназначенной для внутреннего употребления, я
смыл чуточку усталости. Боливар пил минералку и поглядывал на часы.
-- Папа, как управишься с этой отравой, встаем и улетаем.
Мы летели над темными берегами, восходящее солнце светило нам в спину.
Внизу все было умыто ночным дождем. "Стрекоза" прошла на бреющем над
толстыми кабелями, лениво описала круг.
-- Паром у причала. Внизу никого. И дорога пуста.
-- Пора бы уже... -- заметил Боливар, и тут в небо рванулся огненный
шар. А затем взвилась клубящаяся туча черного дыма.
Потом долго ничего не происходило. Наконец вертолет тряхнуло -- до нас
добралась ударная волна.
-- Сейчас, -- сказал мой сын.
И тут это произошло. Накренилась макушка башни, сорвалась, и ее падение
было по-своему красивым. Огромные изоляторы неслись к воде, дергались и
корчились толстенные провода.
Из могучих черных змей рвались электрические молнии. Эти змеи
корчились, бились в конвульсиях, летели все быстрее, а вдогонку мчались
исковерканные фермы. И вот все это рухнуло в море, и поднялись высоченные
волны, и разбежались по проливу.
-- Теперь островитянам будет о чем подумать, -- с огромным
удовлетворением сказал Боливар. -- Я не очень-то люблю ломать и портить, но
разве подонки, загоняющие экскурсантов на уборку ядерных отходов, не
заслужили такой урок?
Я был абсолютно с ним согласен и охотно признал это.
ГЛАВА 21
В вертопорте, прежде чем расстаться, мы позвонили Джеймсу. По-прежнему
не было новостей, кроме одной, и то неутешительной: ему так и не удалось
найти логово Кайзи. Оказывается, легче проникнуть в правительственные
архивы, чем одолеть частые барьеры этого элитарного городка. Когда Боливар
улетел, я подхватил чемодан. Но далеко не ушел. Поравнявшись с винной
лавкой, перед которой стояла скамейка для алкоголиков, я понял: вот и конец
путешествия. Получив банку охлажденного пива, я расположился на солнышке и
позвонил Кайзи.
-- Дело в шляпе. Надеюсь, я не покажусь вам нескромным, если скажу, что
поработал на славу.
-- Вы где?
Я объяснил и отключил телефон. Прежде чем я успел осушить банку,
подъехал Кайзи. Отворилась дверца лимузина, я сел, бросил на заднее сиденье
фальшивый паспорт, сорвал физиономию и в последний раз услышал жалобное
"супчику куриного..." Накладная харя отправилась вслед за ксивой.
-- В Шварцлегене меня видела уйма народу. К тому же по этому паспорту и
с этой личиной я брал напрокат вертолет, потому что магнитолевитационные
поезда без электричества не ходят. Вам понравилась моя работа?
-- Понравилась бы гораздо больше, если бы вы не прервали связь со мной.
-- А, вы имеете в виду "жучки"? Естественно, от них пришлось
избавиться. Простите, но я ценю свое уединение.
-- Сегодня вечером поедете в сокровищницу.
-- Как? Разве я не услышу "спасибо"? Не получу денек отгула? Или хотя
бы одобрительный хлопок по спине?
-- ДиГриз, не утомляйте меня. Как я и говорил, осталось последнее
задание По-моему, вам и самому не терпится расстаться со мной.
Тут он был прав Я и в самом деле этого ждал. И не доверял ему ни на
йоту.
На складе он сразу приступил к делу:
-- Игорь, принеси из машины большой ящик и сгинь.
Шаркая и кряхтя, Игорь приволок ящик, взгромоздил на стол и вышел Кайзи
достал фотографию и вручил мне.
-- Этот человек носит имя Иба Ибада. По известным причинам его прозвали
Иба Невезучий.
Трудно было бы ему не обзавестись таким прозвищем. На фотографии я
увидел мужчину среднего роста и рыхлого телосложения. Пожалуй, он бы не
выглядел уродом, если бы не бесформенный шрам Он начинался на лбу, оставлял
на носу глубокий ров и пересекал щеку. Шрам был зашит, но столь грубо, что
виднелись следы стежков.
-- Производственная травма, -- пояснил Кайзи. -- Иба по неосторожности
угодил в станок. И зашил его малоопытный, судя по всему, санитар Парень
лишился и работы, и надежды когда-нибудь ее найти. Во мне он видит своего
спасителя, ведь я устроил его в бригаду уборщиков сокровищницы. К тому же я
из своего кармана плачу ему хорошее дополнительное жалованье, чтобы он мог
тешить свои отвратительные наклонности. Он это ценит и оказывает мне услуги.
Сегодня вечером вы займете его место.
-- И что, никто не заметит подмены?
-- Никто. Все продумано до малейшей детали. Это были не пустые слова.
Лежащий в том же ящике искусственный шрам ничем не отличался от оригинала. К
тому же он был влагостоек и поддавался лишь специальному растворителю.
Определенной формы прокладки за щеками увеличили мое сходство с Ибой. Его
спецовка была достаточно мешковатой, чтобы скрыть разницу в телосложении.
Тяжелые ботинки были хорошо разношены и не жали.
-- А как быть с удостоверением личности? Я с гримасой отвращения
гляделся в зеркало. Кайзи подал футлярчик.
-- Контактная линза на правый глаз. Не потеряйте. Она очень дорога и
незаменима. На ней рисунок его сетчатки. Вот четыре пары пластиковых
перчаток с отпечатками его ладоней. Этого должно хватить, потому что вам
предстоит побывать в сокровищнице лишь дважды. В первый раз -- чтобы самому
увидеть оборудование и сигнализацию, особенно в хранилище облигаций. На
следующую ночь -- непосредственно кража. У меня есть специальный набор
взломщика, он тоже очень дорог и незаменим. Сумеете им воспользоваться?
Я взял футляр, открыл и ухмыльнулся.
-- Еще до того, как я начал бриться, мне случалось делать наборы
получше. Но с чего вы взяли, что на вторую ночь мне удастся взять
сокровищницу?
-- С того, что у вас нет выбора. Другого шанса не будет. Иба получил
билет и огромную премию. Сегодня он покинет планету. Кроме того, у меня
заложник Вспомните видеозапись.
Я вспомнил. Что ж, похоже, деваться некуда.
-- Взгляните, -- вторгся в мои печальные мысли Кайзи, подавая диск.
Я вставил его в компьютер.
-- Это Иба в ночную смену. Вот таким маршрутом он идет, вот так он
работает. Как видите, он нетороплив. Успеете выполнить и его задачу, и свою.
-- Как я туда попаду?
-- Вас подвезет Игорь. И заберет на том же месте после работы. А сейчас
.мы расстанемся. Есть еще вопросы?
-- Пока ничего в голову не приходит.
-- Другой возможности задать их не появится. Мы не увидимся до вашего
возвращения.
Что может быть скучнее, чем елозить шваброй по полу и опустошать
бумагоизмельчители? Разве что смотреть на это. И не столько на это, сколько
на ковыряние в носу и почесывание задницы. Впрочем, понять Ибу было нетрудно
-- львиную долю уборки выполняли роботы. Я включил ускоренное
воспроизведение. Стало повеселее, но ненамного.
Все необходимое я успел выучить, так как выезжать предстояло около
полуночи. Потом я лег на койку и задремал перед компьютером.
-- Ехать пора! -- прокричал мне в ухо шофер. Пора так пора. Громыхая,
фургон вез нас по темным и тихим улицам. Контактная линза вызывала зуд, я
едва сдерживался, чтобы не тереть глаз. Руки потели в резиновых перчатках,
набор взломщика оттягивал карман. Наконец Игорь остановил грузовик и махнул
рукой.
-- За углом.
Я приступил к делу. Вместе с другими ночными уборщиками, тоже
облаченными в спецовки, я поднялся по ступенькам сокровищницы, прикидываясь,
будто не замечаю их. Совсем как Иба в учебном фильме.
-- Ну, и как твоя подружка? -- крикнул один, и этот вопрос вызвал
огромное воодушевление среди остальных гигантов мысли.
Я ответил, подражая Ибе:
-- Твою мать!
Других слов в фильме попросту не было. Зато эти он повторял к месту и
не к месту.
Скучающий охранник придерживал отворенную дверь. Я укоротил шаг, чтобы
войти последним. Если что-нибудь не заладится и поднимется тревога, никто не
должен стоять на пути моего бегства. Приближаясь к сияющему отверстию
сетчаткоскана, я неудержимо мигал -- контактная линза сильно раздражала
глаз. Мало того, она еще и сдвинулась!
Я выругался и пошел еще медленнее, стараясь кулаком вернуть ее на
место. Уже последний человек передо мной миновал сканер.
-- Эй ты, задница, пошевеливайся, -- заботливо посоветовал охранник. --
Не собираюсь тут всю ночь торчать.
Это меня подстегнуло. Я в последний раз надавил на контактную линзу и
нагнулся к светящемуся отверстию. Затем встал, не дыша. Я ждал сигнала
тревоги. Лампа над входом полыхнула зеленым. Я медленно подошел к запертой
двери. Прижал ладонь к пластине на косяке. Щелкнул замок, я вошел. Остальные
ночные уборщики расходились, исчезали в темном безмолвном здании. Я
распахнул дверь на служебную лестницу и спустился на два марша. Когда я
входил в аккумуляторную, вспыхнул свет. Меня встречали ряды молчаливых
неподвижных роботов.
-- Твою мать, -- по обычаю своего двойника сказал я.
У двери висело заряженное под завязку электрострекало. Я снял его с
кронштейна и ткнул в ближайшего робота.
В пластину приемника ударила большая искра, среагировало реле, и
штуковина ожила. Зарядный кабель отсоединился и юркнул в свой контейнер.
Робот вышел из комнаты. Я танцевал вокруг своих подчиненных, жалил
разрядами, пока не выгнал всех. Мы шествовали, оставляя позади кабинет за
кабинетом, под клацанье и шуршание опустошаемых бумагоизмельчителей, под
перестук пепельниц. Позади нас шелестели мокрые швабры. Время от времени
какой-нибудь бестолковый робот зацикливался, снова и снова доставал и
вытряхивал уже пустой ящик. Прикосновение стрекала к нужному месту
заставляло его образумиться. От скуки я вообразил, как буду заниматься этим
до конца дней своих, и содрогнулся. Хватит и часа такой работенки, чтобы
почувствовать, как тупеешь.
Я монотонно искрил и ругался, пока мы не достигли этажа, где
располагалось хранилище облигаций.
-- Всем стоять. Перерыв десять минут.
Они не подчинились, и я снова выругался. Я что, не так приказал?
-- Стоп! Стоп!
Когда я повторил это в четвертый раз, роботы замерли. Я прислонил
стрекало к стене и побежал по тускло освещенному залу. По пути я считал
двери, которые столько раз проходил в виртуальной реальности. Вот и нужная.
Замок на ней был простенький, охранная сигнализация отсутствовала. Я
справился легко.
Сразу за ней стояла металлическая решетка на петлях -- эта задачка уже
посложнее. Слава Богу, все сигнальные устройства -- антиквариат. Им бы в
музее красоваться, а не сокровищницу охранять. Сначала достаем кусок
проволоки и шунтируем электронный замок. В этот древний механизм заложены
миллионы комбинаций, чтобы его открыть, необходимы часы компьютерного
времени. Мой же приборчик нашел код меньше чем за три минуты. Я ввел цифры в
память замка и отворил решетчатую дверь.
Теперь -- сигнальное устройство в косяке. Ну, это не проблема. С такой
системой я сталкивался не раз. Я надел инфракрасные очки, и комнату сразу же
пронизали многочисленные лучи. Они перекрещивались под всевозможными углами.
Угоди под такой лучик -- поднимется страшный тарарам. Но если поставить
перед линзой приемника генератор луча с нужной частотой, я пройду по комнате
незамеченным.
Допустим, все получится. Допустим, я войду в комнату, сниму с полок
облигации, нагружу роботов, вынесу добычу. Куда? И, что гораздо важнее, как
вместе с ними покинуть здание?
-- Твою мать, -- выдал я, испытывая что-то соответствующее этому
ругательству. И подстегнул роботов стрекалом. До конца смены еще есть время,
успею что-нибудь придумать
Время еле плелось. Время ползло, как улитка. Роботы мыли, вытирали,
вытряхивали, стучали, зацикливались, но в конце концов наступил положенный
перерыв. Я превратил свою орду в немую сцену и поискал подходящее местечко,
чтобы перекусить. Вскоре мне приглянулся кабинет какого-то важного
чиновника. Я уселся в кожаное кресло за огромным, как футбольное поле,
блистающим столом, и посмотрел в хрустальное окно. Я постарался не ощущать
вкус еды. По какой-то неведомой причине Иба питал противоестественную любовь
к маринованным и копченым свинобразьим хвостам и всегда тащил на работу
контейнер этого лакомства. Ради пущего сходства с образом я пошел на эту
пытку, о чем теперь горько жалел. Хрящики вмиг забили горло, застряли в
зубах. Вместо зубочистки я использовал иглу свинобраза, оказавшуюся в
контейнере вместе с куском шкуры.
Но, пока мое сознание подвергалось физическим и нравственным мучениям,
подкорка времени не теряла. Она анализировала, планировала, замышляла,
корпела. Я бросил недоеденные останки свинобраза в мусороконвертер, где они
превратились в космические лучи, и встал.
И тут же снова сел -- в мозгу забрезжило решение всех проблем.
Да, выход есть. Он непрост, и никак не обойтись без риска. Возможно, я
единственный человек в цивилизованной галактике, способный хотя бы
вообразить такое дерзкое преступление, уже не говоря о том, чтобы его
выполнить. И, хуже всего, без всякой выгоды для себя. Нет, все-таки я должен
вырваться из жадных лап Кайзи.
ГЛАВА 22
Когда я выходил из сокровищницы, на востоке забрезжил рассвет. Я устало
поплелся на место встречи, к Игорю. В молчании мы доехали до склада;
опустились ворота гаража, и я увидел машину Кайзи. Он двинулся навстречу и
властным жестом остановил фургон. Я устало спустился на пол.
-- Игорь, пойди купи пива, -- скомандовал он. -- Автомат пустой.
-- А деньги?
-- Вот деньги. Ступай.
Я понял, что Кайзи хочет не пива, а разговора с глазу на глаз.
-- Как прошла рекогносцировка? -- спросил он, едва поднялись ворота.
-- Как по маслу. Могу проникнуть в хранилище и выкрасть облигации за
десять минут. И то большая часть времени уйдет на транспортировку.
-- Прекрасно.
-- Не спорю, не спорю. Если бы не одна пустяковая проблемка, я бы
назвал этот план идеальным.
-- Проблемка? Вы о чем? Похоже, он встревожился Я посолил ему рану.
-- За одну ночь можно вынести облигации из хранилища, но не из
сокровищницы.
-- Что вы городите? -- процедил он сквозь зубы.
-- Помилуйте, это же так просто понять! Даже Игорь сумел бы. Я говорю о
том, что облигации можно вынести из хранилища, но не из сокровищницы.
Он побагровел. Я понял, что совершаю большую ошибку -- сейчас его
бесить нельзя. Ладно, поспешим исправить
-- Операция осуществима Уверяю вас, я могу вынести облигации из
хранилища, а со временем из здания. Просто на это уйдет больше времени. Не
беспокойтесь, получите вы свои бумажки. Но не сразу. Я обошел здание и
проверил каждый выход Все двери запираются снаружи Значит, мне нужен
помощник который откроет дверь с улицы. А еще -- грузовик Он должен
дождаться меня и увезти добычу.
-- Все это легко устроить.
-- Так уж и легко! Уличные ворота для транспорта тоже запираются
вечером. По ночам машины не ездят. Грузовик сразу заметят, значит, риск
слишком велик Но есть и другой способ, и он с риском не связан. К тому же на
дело пойду я один, а значит, не надо привлекать сообщников. Будет что-то
вроде той вашей кражи в собственном банке В таких делах, надо признать, вы
настоящий гений.
Он самодовольно ухмыльнулся -- известно, что все эгоисты принимают
любую лесть за чистую монету.
-- Не будь я гением, не стал бы богатейшим человеком в галактике.
Продолжайте.
-- Слушайте внимательно. Прежде чем обчистить хранилище, я проникну на
склад номер восемь ноль три. Там лежат канцелярские запасы. Как вы,
наверное, уже догадываетесь, эго очень просторное помещение, потому что
бюрократы обожают переводить бумагу. Я пройду к самым дальним штабелям, до
которых не дотрагивались месяцами, если не годами, и запасусь бумагой в том
же объеме, который занимают облигации...
-- Зачем?
-- Выслушайте до конца и поймете. Открыв хранилище, я сложу бумагу
посреди комнаты, а затем вынесу облигации. И установлю термитную мину
замедленного действия. Обожаю термитные мины. И, наконец, последний, если
можно так выразиться, штрих гения -- я разбросаю по комнате несколько
обгоревших облигаций Как будто их разметало пламенем.
-- Позвольте закончить за вас! -- азартно вскричал Кайзи. -- Вы
перенесете краденые облигации на склад канцелярских принадлежностей,
спрячете их подальше от глаз, на месте изъятой бумаги! Утром в обычное время
выйдете из здания, и после вашего ухода взорвется мина. Вы, конечно,
оставите хранилище запертым?
-- Конечно.
-- И тогда полиция столкнется с неразрешимыми загадками: поджог или
самовозгорание? Кто сложил бумаги? Почему заперто хранилище? Вдоволь пищи
для подозрений и догадок. О краже никто поначалу не подумает Что же это за
вор, который оставляет добычу на месте?
-- Позвольте добавить несколько деталей к вашей мастерской
реконструкции, -- сподхалимничал я. Он кивнул. -- Заказы от разных отделов
на канцелярские принадлежности скапливаются в одной из служб. А та
отправляет их поставщику. Он раз в неделю присылает грузовик с товаром.
Кайзи выжидательно наклонился вперед, а я играл свою роль по всем
законам сценического искусства.
-- Следующая доставка -- через три дня. Водитель в сопровождении одного
из охранников повезет груз прямиком на склад. Но в этот раз водителем буду
я. После разгрузки охранник уснет. Я перенесу облигации в машину, а их место
займет спящий страж. Затем я выйду из здания. Вот вам и преступление века.
Он глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла. И улыбался, обдумывая
мой гениальный план.
Вошел Игорь. Кайзи взял бутылку пива, откупорил и хлебнул от души.
Потом оценивающе посмотрел на меня.
-- Справитесь?
-- Справлюсь. Но понадобится кое-какое снаряжение.
-- Давайте список. Сегодня же вечером все получите.
-- Отлично. А теперь я собираюсь перекусить и вздремнуть.
Кайзи не пытался меня остановить. Знал: пока Анжелина -- пленница, я
целиком в его власти.
Я медленно брел по улице, а мимо плелись на работу наемные невольники.
Вот и сень знакомого механомаркета. Но сначала надо оторваться от слежки,
хоть я ее и не заметил. Я вошел в первое же попавшееся конторское здание, в
одиночестве поднялся на лифте, спустился по ступенькам и вышел черным ходом.
Для верности несколько раз повторил процедуру. Лишь затем купил дешевый
телефон.
Но прежде, конечно, выбросил старый. У Кайзи была целая ночь, чтобы
посадить в него "жучок" и увешать подобными насекомыми меня.
-- Официант, подойдите-ка, -- сказал я, как только откликнулся Боливар.
-- Напомните, что я заказывал, когда был здесь в последний раз. Да,
медведьбургер и пиво.
Я вышел и бросил телефон в ближайшую урну, надеясь, что Боливар все
услышал и понял: на мне "жучки", и я буду ждать в ресторане, где мы уже
встречались.
Я брел, нигде не задерживаясь подолгу, на тот случай, если какой-нибудь
из "жучков" дает пеленг. Затем вернулся в ресторан и увидел в угловой
кабинке Боливара. Я описал широкий круг, возвратился и чуть ли не вбежал в
ресторан. Зашел сыну за спину и подал карточку, когда он повернулся.
"Обыщи меня индикатором".
Что он и сделал, лишь единожды изумленно посмотрев мне в лицо Три
монеты, как обычно, а еще машинка полыхнула красным на металлическую
пуговицу. Кайзи постоянно шел на новые ухищрения. Я сорвал пуговицу и отдал
Боливару вместе с монетами. Он достал из кармана экранированный мешочек и
спрятал миниатюрные передатчики.
-- Теперь нас не услышат, -- сказал Боливар. -- Отличный грим, папа, я
тебя еле узнал. У меня хорошая новость: Боливар нашел дом Кайзи.
-- Как? Ведь это ты -- Боливар!
-- Джеймс, папа. Вечно ты нас путаешь.
-- Она там?
-- Этого мы не знаем. Но дом очень большой, и его обслуживают
первоклассные роботы.
-- Первоклассные. То есть умные и бдительные. Чтобы с ними сразиться,
необходимо как следует подготовиться.
-- Пока вы с Боливаром ездили в Шварцлеген, я наконец вломился в
муниципальную базу данных Санкиста-у-Моря. Вломился в прямом смысле слова.
-- Не понял.
-- Тамошние противохакерские программы оказались мне не по зубам.
Поэтому однажды ночью я совершил ночную кражу со взломом. Для отвода глаз
вынес принтер и факс. Ну, и встроил передатчик в главный сервер. Теперь
данные для нас не тайна. Я оставил Боливара рыться в государственных файлах,
и скоро он раздобудет подробнейшие чертежи интересующего нас здания.
-- У меня была долгая ночь. -- Я постучал по клавиатуре карты вин,
заказал нам по двойной порции зенкораскрывателя. -- Позволь, я расскажу обо
всем.
-- Ух ты! -- воскликнул он, выслушав, сделал большой глоток и
поперхнулся.
Я постучал его по спине. Помогло.
-- Самый красивый "скачок" из тех, о которых я слышал, -- восхищенно
сказал сын.
-- Спасибо. Польщен. Но, боюсь, я скрыл от своего любезного
работодателя один нюанс.
-- Какой?
-- Машина с канцелярской дребеденью прибудет не через три дня, а через
два.
Он мгновенно понял всю важность этого факта. И расплылся в улыбке.
-- Собираешься вывезти и припрятать облигации?
-- Вот именно. Но прежде, чем хотя бы думать об этом, мы должны быть
абсолютно уверены, что твоя мать в безопасности. У меня еще одно поручение
для тебя. Я не случайно так вырядился. Я похож на некоего Ибу, который
работает в "Планетарной сокровищнице". По словам Кайзи, он получил крупную
сумму денег и улетел вчера на космическом лайнере.
-- Не похоже на методы Кайзи. По-твоему, это ложь?
-- Да. Выясни, кто вчера покинул планету. А заодно просмотри свежие
новости.
-- Считай, что уже сделано. Как тебе сообщить?
-- Вот этого пока не знаю. Думаю, нам до поры лучше держаться подальше
друг от друга. Если Кайзи хотя бы заподозрит, что мы виделись, нам
несдобровать. Я позвоню завтра. Рано, примерно в это же время. Как только
проверну дельце с облигациями.
-- Береги себя, -- напутствовал меня сын. Судя по всему, он тревожился.
-- Я всегда себя берегу.
В эти слова я вложил больше уверенности, чем испытывал. Сказать, что я
нервничал, -- значит ничего не сказать.
Джеймс отдал мне экранированный пакет, я вытряхнул "жучков" и положил в
карман. Забрав мешочек, Джеймс молча помахал на прощание. Я ответил тем же и
отправился на склад -- отдохнуть.
Вернее, я надеялся отдохнуть. Когда я вошел, Игорь посмотрел в мою
сторону и отвернулся. Зато Кайзи встретил меня горящим взором, его обуревали
идеи.
-- Мне не нравится, что вы бродите по городу в одиночку.
-- Почему? Кого мне бояться?
-- ДиГриз, я вам не доверяю. Слишком гладко стелете. -- Он указал на
заваленный покупками стол. -- Здесь все, что вам понадобится.
Он полез в сумку и достал пистолет.
-- Хочу, чтобы вы сидели спокойно, пока Игорь наденет наручники.
Я вынужден был подчиниться. Битюг зашел мне за спину, пистолет
неуклонно смотрел в лоб. Щелкнули наручники. А мерзавцам и того мало -- еще
одной парой Игорь сковал мне щиколотки.
Кайзи убрал пистолет и улыбнулся.
-- Теперь можете поспать. У вас впереди трудная ночь.
Оба с наслаждением смотрели, как я поднимаюсь на ноги, поворачиваюсь,
скачу к койке, тяжело на нее падаю. Я корчился, пока не оказался на спине.
Глянул на наручники и понял, отчего улыбается Кайзи. Отмычкой с такими не
справиться. Комбинационные замки утоплены так глубоко, что диски не
повернешь, даже если дотянешься пальцами. Я попытался. Не получилось.
Даже скованный по рукам и ногам, я крепко уснул -- помогла усталость.
Проснулся, услышав голоса, и в следующий миг снова провалился в сон. И лишь
почувствовав щекой дыхание Игоря, а главное, уловив мерзкий запах из его
рта, я полностью очнулся.
Он, согнувшись, возился с комбинационным замком. Я растопырил пальцы,
чтобы вцепиться в его горло, но тут увидел Кайзи. Он держал меня на мушке.
-- Тащи его сюда, тут светлее.
Игорь схватил меня за лодыжки и стащил с кровати. Я рванулся вбок и
упал на плечо, а не на голову Водитель, ругаясь, перетащил меня в другую
комнату и сидел на мне, пока не снял оковы.
-- Разве так принято обращаться с лояльными служащими? --
поинтересовался я, усаживаясь на стул.
-- Сейчас Игорь отвезет вас в сокровищницу, -- сказал Кайзи. -- Я буду
рядом, в своей машине, глаз с вас не спущу. А утром прослежу, как вы
покинете здание. Если возникнет хоть малейшее подозрение, что вы отступили
от плана, можете не сомневаться: вам больше никогда не увидеть жену.
Я промолчал, потому что не надеялся на свою выдержку. Он принял это за
согласие. Посмотрел на часы.
-- Пора. Возьмите коробку с завтраком. В ней необходимое снаряжение,
замаскированное под мерзкую еду.
Мы поехали знакомой дорогой к знакомому углу. Потом -- знакомая
прогулка к входу в сокровищницу. Все как тогда, разница лишь в том, что
сзади бесшумно катила черная машина. Она остановилась на соседней улице.
Я был счастлив скрыться за углом от глаз Кайзи. Контактная линза на
этот раз не своевольничала. Замок среагировал на фальшивую ладонь. Я вошел
-- Ты! Иба, я к тебе обращаюсь!
-- Мать твою! -- угрюмо буркнул я, не глядя на говорившего. Что ему
нужно?
-- Иди сюда! У меня кое-что есть. Пришлось остановиться, посмотреть на
него. Он протягивал газету.
-- Какой-то парень принес, велел тебе передать. И даже заплатил пять
кредитов -- хочешь верь, хочешь не верь. Я просмотрел. Ничего особенного.
Просто сегодняшняя газета. Хотел даже выбросить
Он уронил газету и ушел.
Газета? От кого? Уж конечно, не от Кайзи. Значит, от Джеймса. Но
почему?
Я не мог прочитать газету сразу. Другой охранник, в вестибюле,
подозрительно таращился на меня.
-- Мать твою! -- крикнул я вслед уходящему и поспешил к своим
заждавшимся помощникам.
Лишь пробудив их к жизни, я раскрыл газету. Торопливо просмотрел Читать
не было времени. Хотя погодите-ка! На последней странице из поля был вырван
крошечный полукруг. Рядом с рекламой набора "Сделай сам себе грыжу". Не
может быть! Я посмотрел на другой стороне листа и обнаружил заметку петитом:
"Самоубийство в озере Центрального парка".
Меня прошиб озноб. Я пробежал заметку.
"Неизвестный... изорванная одежда... вода в легких... опознать не
удалось..."
И последняя строка: "Бесформенный шрам на лице".
Значит, не надо изучать списки пассажиров. Иба уволен. Слишком много
знал о делишках Кайзи.
Теперь было ясно как день, что ожидает меня.
ГЛАВА 23
Впервые я порадовался тому, что работа уборщика не требует участия
мозгов. Мои мысли описывали бесчисленные круги в поисках выхода и не
находили. Выкрасть облигации можно -- это самая простая часть операции. Но
сразу после кражи меня снова закуют и посадят под замок. А через два дня в
сокровищницу приедет машина с канцелярскими припасами. Что делать?
Признаться, что доставка произойдет днем раньше? Если признаюсь, Кайзи
получит краденые облигации на блюдечке, а я следом за Ибой отправлюсь
купаться в озере. Если не случится чего-нибудь похуже.
Роботы брели внесенным в программу курсом, я едва замечал их. Лишь
когда один зациклился, я вспомнил свои обязанности и шарахнул его стрекалом.
А затем снова целиком занялся неразрешимыми задачами.
Хватит! Меня заклинило, как робота. Пора что-то предпринять. В смысле
ограбление. Я отключил всех помощников, кроме одного, чтобы не разбрелись.
Потом снял с самого большого тащибота мусорные ящики и заставил его
следовать за мной к канцелярскому складу. Дверь там даже не была заперта. В
этом мавзолее бюрократии только тусклые ночные лампы освещали мой путь.
Штабеля бланков чуть не доставали до потолка, с ними соперничали горы
конвертов и пачек чистой бумаги. Мы огибали их, все глубже забираясь в эту
пещеру. Слой пыли на полу, сухость, сумрак, затхлость. Вот н моя цель --
залежи у самой стены. Пыль витала в воздухе. Пересохшие бланки пожелтели по
краям. Прекрасно будут гореть! Я принялся за работу и нагрузил робота
бумагой, лишь несколько раз остановившись, чтобы чихнуть. Готово. Еще одно
"апчхи" -- и я покидаю склад, а за мной с механической покорностью
погромыхивает верный робот.
Я прошунтировал электронный замок, затем нейтрализовал сигнальное
устройство на дверном косяке. Теперь -- самое хитрое: не задев луча,
установить инфракрасный генератор перед приемной линзой. Медленно вперед,
шаг за шагом. По лицу ручьями течет пот. Готово. Чистая работа. Настал черед
побыть грузчиком, и роботы мне тут не помощники. Складываем бланки на полу
посреди комнаты, ворошим, чтобы лучше горели. Я запыхался, нагружая тележку
облигациями. А теперь -- последний штрих. Я сгреб в охапку этак на миллион
облигаций -- какое расточительство! -- и оттащил подальше от датчиков
пожарной сигнализации. Достал зажигалку, поджег бумаги одну за другой.
Каждой давал погореть, затем тушил. Отнес их назад и со вкусом прирожденного
дизайнера разбросал по комнате. Ну и наконец повернул диск часовою механизма
термитной мины. Она рванет через час после моего ухода, за несколько минут
до появления дневных рабочих. Сегодня они проведут время гораздо веселее,
чем ожидают.
Я остановился передохнуть. Остыл, потер ладони, разминая одеревеневшие
пальцы. И лишь после этого с бесконечным терпением убрал инфракрасный
проектор. Медленно... медленно... Готово. Все остальное -- детская игра.
Привести в порядок сигнализацию, запереть дверь...
Я сходил напоследок в кладовую, тщательно сложил облигации, прикрыл
сверху старыми бланками. Здесь краденое преспокойно дождется моего
возвращения. Либо останется на веки вечные, если наделаю ошибок, мрачно
подумал я.
Следующие часы тянулись мучительно. Я изо всех сил старался не думать о
термитном заряде. А вдруг что-нибудь случится, прежде чем она.... Не надо,
Джим, выброси из головы.
И вот -- последняя пепельница, последний бумагоизмельчитель. Спускаемся
в подземное логово роботов, где они с радостью приникают к электрическим
сосцам, а я смываю с рук следы поджога.
Все-таки я нервничал. II не просто нервничал -- поджилки тряслись. Что,
если я неправильно установил часовой механизм? Сбегать проверить? Желудок
стянулся в узел и не распускался, пока я не оказался на улице. Я медленно
дошел до угла и не увидел фургона. Что-то случилось? Прежде чем я успел
обуздать мечущиеся мысли, рядом затормозила машина Кайзи.
-- Садитесь, -- сказал он.
-- А где Игорь?
-- Не ваше дело. Мы поехали.
-- Все по плану?
-- Да.
Он улыбнулся, облизал губы. Затем, крутя баранку одной рукой, достал
блокнот со стилом, подал мне.
-- Начертите подробно, как добраться до кладовой. Пометьте, где лежат
облигации. Еще напишите имя фирмы-поставщика и водителя.
-- Не думаю, что мне следует это делать.
-- ДиГриз, не шутите. Вы ответите на все мои вопросы и очень хорошо
понимаете, почему.
-- Понимаю. Но сначала -- моя жена. И ваши угрозы. Вот о чем я хочу
поговорить. Что будет, когда я принесу вам облигации?
-- Вы встретитесь с ней, как я и обещал. Угу, встретимся, подумал я. В
могиле.
-- Какие гарантии?
-- Мое слово, какие же еще?
-- Маловато, Кайзи. Ведь вы соврете -- недорого возьмете.
Он холодно покосился на меня, но промолчал.
-- Давайте-ка лучше заключим сделку. Я привезу облигации, но сначала вы
ее отпустите.
Он молча крутил баранку. Затем отрицательно покачал головой.
-- Нет, не могу.
-- В таком случае я не могу предоставить информацию, как вывезти
облигации без моего содействия.
На это он ничего не ответил. Я тоже решил поиграть в молчанку.
При нашем приближении опустились складские ворота. Я не увидел в гараже
ни Игоря, ни его грузовика. Кайзи вышел из лимузина первым, открыл заднюю
дверцу, что-то достал.
-- Взгляните, -- предложил он.
Я взглянул и судорожно дернулся. Но опоздал.
В бок ударили два металлических электрода. Чудовищный разряд прошил
болью все тело. Мышцы сжались в мучительном спазме, я рухнул на пол.
Я был в сознании, но шевелиться не мог. Кайзи протащил меня по не
знавшему метлы и швабры полу, взвалил на койку. Безнаказанно надел наручники
и приковал мою НОГУ к металлической спинке кровати. Когда он протащил койку
по комнате и с грохотом врезался в стену, я почувствовал, как в тело
начинает возвращаться жизнь.
Кайзи вышел в соседнюю комнату и вернулся с очередной парой наручников.
Я понял, что у него на уме, решил перекатиться на бок, свалить его ударом
пятки, но удалось только вяло дрыгнуть ногой. Он стащил меня с кровати,
приковал за ногу к металлической трубе на стене. Кайзи тяжело дышал,
физиономия его перекосилась от злости. Утонченный мультимиллионер исчез,
передо мной стоял зверь. Снова и снова я получал удары в лицо. Лишь больно
ушибив кулак о мою челюсть, он унялся.
-- Никто не смеет мне перечить! Никто!
Он потер ссаженные костяшки.
-- Да как тебе, заурядному преступнику, хватило наглости диктовать мне
условия?! Не потерплю!
Вернулась жестокая улыбка. Выровнялось дыхание. Я получил болезненный
удар ногой по ребрам. Но это было уже не по злобе, а по расчету.
-- Ты беспомощен. Я могу сделать с тобой все, что захочу. А сейчас я
хочу одного: оставить тебя здесь на несколько дней без воды и пищи. И вскоре
ты будешь с нетерпением ждать моего возвращения, чтобы рассказать, как
вывезти облигации. Если расскажешь, я, может, и оставлю тебя в живых.
Вот он, настоящий Кайзи. Имперетрикс фон Кайзер-Царский без маски.
-- Как Ибу? Которого выловили в озере? Я прокричал это Кайзи в спину, и
он повернулся.
Лицо пошло багровыми пятнами. Ну почему я так и не научился следить за
своим языком?
Я понял, что подписал себе смертный приговор.
-- Считай, что ты уже в могиле!
Кайзи вышел, хлопнув дверью.
Я услышал, как завелась его машина, как с визгом опустились ворота
гаража. А потом с таким же визгом поднялись.
Я остался один.
-- Джим, когда-нибудь найди время и научись держать норов в узде.
Мудрый совет. Мудрый, но запоздалый. Впрочем, что толку себе пенять?
Лучше подумаем, как выбраться из западни.
Не так-то просто, понял я, вдосталь надергавшись и накорчившись и
ободрав кожу о металл. Можно дотянуться до ножных оков и повернуть диски на
замках, но, вертя их наугад, до скончания века не найти правильную
комбинацию. И труба на стене незыблема. Я крутился, хрипя от натуги. Она
сказалась, как и ночное бдение. Я расслабился и крепко уснул.
Потом меня что-то разбудило. Сколько же я проспал? Судя по свету в
окне, было все еще утро. Болело разбитое лицо, ныли ребра. Я услышал шорох
-- кто-то скребся в дверь. Я кое-как повернулся и увидел, как медленно
поворачивается дверная ручка. Кайзи? Игорь? Кто бы там ни стоял, мне это
ничего хорошего не сулило. В тот миг я почувствовал, как мало осталось во
мне надежды. Вообще ничего.
Плавно отворилась дверь. В гараж скользнул некто в темном. Я решил
закричать, но сразу передумал. Дождался, когда гость закончит традиционный
поиск "жучков" и спрячет трофеи в экранированный мешочек. Затем я с шумом
выпустил из легких застоявшийся воздух.
-- Джеймс!
-- Нет, Боливар. Джеймс все еще роется в компьютерных архивах, ищет
чертежи здания.
-- Вытащи меня отсюда!
Он повозился с оковами и отрицательно покачал головой.
-- Проще сказать, чем сделать.
-- Ты на машине приехал?
-- Да.
-- Слесарный набор. Клещи, молоток.
-- Верно!
Клещи сломались -- наручники, приковавшие меня к трубе, оказались
крепче. Но спинка кровати была сделана из металла помягче, и Боливар
разломал ее молотком. Затем помог мне встать и снять наручник с трубы.
-- Неважно выглядишь, -- сказал он. -- К этому фальшивому шраму, да
настоящие синяки, да еще наручники... -- Он огорченно покачал головой.
-- Веди меня к машине и доставай аптечку. Потом -- в магазин режущих
инструментов. Без этих железок мне сразу полегчает, даю слово. -- Я зашаркал
прочь из комнаты, гремя цепями. -- Кстати, спасибо за внезапное появление.
-- Я решил, что пора вмешаться. Ты обещал позвонить, но не позвонил.
Тот жлоб, водитель грузовика, сейчас, наверное, едет в Санкист-у-Моря. Я
следил за ним, пока он не свернул на скоростную трассу.
-- А Кайзи?
-- Вероятно, все еще в банке Его машина -- на тамошней стоянке. Прежде
чем ехать сюда, я проверил.
Загудел его телефон.
-- Оба в пути, -- сказал он и дал отбой. -- Джеймс добыл чертежи
особняка. Просил ехать туда, не задерживаясь.
-- В этом городе можно взять напрокат вертолет?
-- Запросто. Но сначала -- в магазин слесарных инструментов.
Боливар затормозил точно перед входом в лавку и юркнул туда. Через
несколько секунд вернулся с молекуразлучником. Бросил его мне на колени, и
машина рванула вперед. Я перевернул штуковину, прижал к наручнику. Тонкая
энергетическая плоскость ослабила молекулярные связи в металле, и я кожей
ощутил поток осыпающихся атомов. Когда мы добрались до вертолетной площадки,
я уже смазывал кремом синяки и ссадины. Я собирался бросить молекуразлучник
на заднее сиденье вместе с остатками оков, но передумал и спрятал в карман.
Оказалось, что межзвездные пилотские права вместе с тугими бумажниками
и кредитными карточками способны творить чудеса. Я ждал в машине появления
арендованного вертолета. Затем быстро перебрался на борт и устроился на
пассажирском сиденье.
-- Только что говорил с Джеймсом, -- доложил Боливар, когда мы взмыли.
-- По его словам, грузовик Игоря стоит возле особняка. Джеймс собрался
войти, но я велел дождаться нас.
Я кивнул
-- Один в поле не воин. Эта штуковина летит во всю мочь?
-- Мигом домчим. Я велел Джеймсу подыскать местечко для посадки. Там он
и будет нас ждать.
Мы летели быстро, но меня изводила мысль, что уже поздно. Мозги
жужжали, как пропеллер вертолета. Что делает Игорь в особняке Кайзи? Если
Анжелина там, то он, возможно, приехал по ее душу. Нет, Игорь не причинит ей
вреда, по крайней мере, без приказа босса. А вдруг такой приказ уже отдан?
Мысли мои описывали круги, желудок капризно урчал. Болел бок. Я порылся в
аварийной аптечке и нашел фляжку медицинского бренди.
-- Мне нельзя, я за штурвалом, -- отказался Боливар. -- А тебе, похоже,
не повредит.
Разбитые губы обожгло спиртом, но для желудка это был целительный
бальзам. Неужто я слишком стар для таких приключений? Судя по самочувствию,
да. И в ту минуту я понял, что меня и впрямь укатали крутые горки.
-- Вижу площадку, -- сказал Боливар в телефон. -- Джеймс, это ты нам
машешь? Отлично, садимся.
Не дожидаясь, когда остановятся лопасти, мы побежали к машине. Джеймс
внимательно осмотрел мое лицо и повязку, но ничего не сказал. Мы уселись, и
колеса закрутились.
-- Жми во всю мочь, -- велел я.
-- Грузовик, о котором вы говорили, стоит возле особняка. Насколько мне
известно, Игорь в здании один, конечно, если не считать роботов. Чертеж
здания -- рядом с тобой на сиденье. Дом большой, очень большой. Я насчитал
десять... нет, двенадцать комнат. На крыше -- пентхауз. И судя по
ортогональной проекции, дом стоит на монолитной плите, подвал отсутствует.
Я подозрительно рассмотрел чертеж, затем постучал по нему.
-- Все эти комнаты -- с окнами.
-- Тут большинство комнат -- с окнами, -- сказал Боливар.
-- По моему настоянию Кайзи принес видеозапись, подтверждая, что
Анжелина жива и здорова. В комнате, где велась съемка, было искусственное
освещение. И я не заметил в кадре окон.
-- А может, это происходило ночью?
-- Нет, он уезжал утром. Если Анжелина здесь, он бы вернулся до
темноты.
Боливар тоже рассмотрел чертежи.
-- Если есть хоть одна комната с зашторенными окнами, с нее и начнем.
Найти такое окно снаружи будет нетрудно.
-- А если все шторы раздвинуты? -- спросил я и добавил, не дожидаясь
ответа: -- Помните банк? Где Кайзи прятал якобы украденные деньги?
-- Конечно! -- воскликнул Боливар. -- Потайная комната под хранилищем.
Если ему в центре города удалось соорудить такое, то в пригороде сделать эго
проще простого.
Джеймс остановил машину и поднял руку.
-- Особняк -- за углом, сразу за той рощицей
ГЛАВА 24
Мы высадились и в тот момент, когда Джеймс затворял дверцу машины,
услышали скрежет стартера, а затем вой мощного двигателя.
-- Это грузовик Игоря, -- сказал Джеймс. -- Он запаркован возле
особняка. Что теперь делать? Поедем следом?
-- Нет, -- ответил я. -- Остановим. Есть шанс, что в кузове Анжелина. А
если не в кузове, то в доме. В любом случае Игорь скажет.
-- Но это, наверное, опасно... -- озабоченно произнес Боливар.
-- Я отвечаю.
Я услышал, как фургон тронулся с места и выехал на шоссе. Когда он
появился, я поднял руку. В тот момент я так волновался за Анжелину, что
совершенно забыл, как выгляжу сам. Я был не я в буквальном смысле. С
синяками и ссадинами на лице я -- вылитый Иба, восставший из мертвых. Вот
почему Игорь, заметив меня посреди шоссе, до отказа вдавил педаль тормоза.
У него отпала челюсть, физиономию перекосила гримаса ужаса.
Затем он упал грудью на баранку. Грузовик катил по инерции прямо па
меня.
Я рыбкой нырнул в сторону, сделал кувырок и выпрямился уже на обочине
около моих мальчиков.
-- Остановите грузовик! -- закричал я. И поморщился от боли -- только
что обзавелся новыми ушибами.
Неуправляемая машина съехала па обочину и врезалась в кущу деревьев.
Толстые стволы растрескались, наклонились, но не рухнули.
Однако грузовик -- не танк. Колеса покрутились вхолостую и замерли,
содрогнулся кузов, в последний раз рыкнул двигатель и умолк.
Первым до кабины добрался Джеймс, распахнул дверцу. Выскользнуло
бесчувственное тело Игоря и врезалось бы в землю головой, не схвати мой сын
водителя за ноги. Я перелез через обоих в кабину. Анжелины там не было. В
кузове тоже было пусто
-- Поверни его набок, вытащи язык, -- командовал Боливар. -- Вот так.
Пульс?
-- Есть. Но очень слабый, учащенный и неровный.
-- Сердечный приступ? -- спросил я.
Джеймс кивнул и огляделся. Немногочисленные дома стояли на порядочном
отдалении, свидетелей, кроме нас, не было.
-- Все это мне не нравится.
Жалеть Игоря было не за что, но не стоять же над ним, дожидаясь, когда
он испустит дух. Но не я, а Джеймс высказал эту мысль.
-- Не хочу, чтобы его смерть легла на нашу совесть. Давайте-ка вызовем
"Скорую помощь". Он достал телефон.
-- Вызови, -- согласился я. -- Будет не лишним, если ты съездишь с ним
в больницу. Или хотя бы проследишь за машиной. А тем временем мы с Боливаром
обыщем дом. Если ничего не выясним, позвоним тебе, и ты допросишь Игоря,
когда он очухается.
Джеймс вызвал медиков.
-- "Скорая" в пути. Я назвался родственником, мне позволят сопровождать
Игоря. Буду держать вас в курсе.
-- Погоди-ка, -- сказал Боливар. -- Не лучше ли будет, если я тебе
позвоню? Мы хотим незаконно проникнуть в чужой дом, вряд ли будет разумным
дожидаться там звонка. К тому же он может нас выдать
-- Так и сделаем. Идите в дом, а когда что-нибудь найдете, сразу
позвоните.
Послышался вой сирены, и мы скрылись в рощице, что окаймляла поместье с
двух с горой. Под се прикрытием выбрались па задворки. По пути мы
заглядывали в каждое окно -- все не зашторены. Пентхауз был из стекла, и мы,
разумеется, проверили и его.
-- Погляжу с той стороны, -- сказал Боливар. -- А ты лучше подожди
здесь.
Он исчез, не дожидаясь ответа. Безмолвным призраком обогнул широченный
плавательный бассейн и скрылся. Я постоял под деревьями, посмотрел па дом.
За окнами -- ни малейшего движения. На заднем дворе стоял большой гараж на
две машины. Он был на запоре, но это меня не остановило. Однако в гараже я
обнаружил лишь одно средство передвижения -- старинный мопед со спущенной
камерой. Полом служила крепкая плита из замасленного бетона. Я постучал
ногой. Плита звучала, как и полагается массивной бетонной плите.
Я вышел наружу. Через минуту появился Боливар, отрицательно мотая
головой.
-- Ни одного зашторенного окна. Думаю, пора вспомнить твою гипотезу о
потайной комнате.
-- Входим?
-- Сначала позвоним Джеймсу. Он, наверное, уже в больнице. Если
"Скорая" и не доехала, робофельдшер наверняка сообщил все сведения о
пациенте. Сейчас узнаем, что стряслось с нашим приятелем.
Боливар набрал номер.
-- Это дядя Том. Мы очень волнуемся.
-- Да, Том, есть от чего волноваться. Игорь без сознания, у него
обширный инфаркт миокарда. Придется пересаживать правый желудочек. Как
только приедем, ему подключат искусственное сердце. Как ваша охота?
-- Стоим перед красивым домом с замечательным видом из каждого окна.
Сейчас войдем.
-- Обо мне не забывайте.
-- Ну что ты!
-- Бедный Игорь, -- сказал я. -- Знаю, я выгляжу не ахти, но чтобы при
моем виде -- инфаркт... Видать, у кого-то нечистая совесть. Я намекаю на
исчезновение настоящего Ибы. Если Игорь -- соучастник, он принял меня за
призрак или подумал, что его жертва восстала из могилы. Впрочем, сейчас не
до него. Надо проникнуть в дом. Есть идеи?
-- Как насчет того, чтобы позвонить в дверь? Снаружи мы никаких ответов
не получим.
-- Железная логика, дитя мое.
Я нажал на кнопку, и где-то в глубине дома зазвонили колокола. Из
дверного косяка торчала линза телекамеры. Я поспешил шагнуть в сторону,
надеясь, что не угодил в кадр. Чего доброго, еще кого-нибудь доведу до
инфаркта, а это уже перебор. Дверь отворилась.
-- Чем могу служить? -- произнес рафинированно-вежливый голос.
-- Я приехал навестить Имперетрикса фон Кайзера-Царского, -- сказал я.
-- С глубоким сожалением вынужден поставить вас в известность, что
хозяина нет дома. Что ему передать?
-- Я скажу, что ему передать.
Я шагнул к привратнику.
Разумеется, им оказался роскошный робот. Выше меня. Сверкающий
великолепно отполированной сталью. Глазами служили громадные бриллианты
отменной огранки. Вдобавок робот носил белые перчатки. И от него на версту
веяло механическим чванством.
-- И что же вам угодно передать моему хозяину, сударь?
-- Не твое, железка, дело. С дороги! Я двинулся вперед, но меня
решительно остановила металлическая десница в белой перчатке.
-- У меня строжайший приказ этого не допускать.
Извольте сейчас же выйти вон.
-- Я не уйду, и ты меня не остановишь. Я нажал, и робот убрал руку.
Затем сложил металлическую кисть в кулак и врезал мне в челюсть.
-- А как же законы роботехники? -- возопил я, хватаясь за ушибленный
подбородок. -- Робот не может причинить вред человеку.
-- Вы, милостивый государь, не человек. Вы гадкая инопланетная форма
жизни.
Боливар вставил ногу между дверью и косяком. Робот наступил ему на
ботинок и захлопнул дверь.
-- Эй! -- вскричал мой сын, прыгая на одной ноге и держась за другую.
-- И правда, "эй", -- согласился я, потирая челюсть. -- Не уверен, что
этот робот мне понравился.
С этими словами я достал молекуразлучник, включил и быстро провел им
вокруг замка. Тот вывалился на коврик. Отошедший в конец коридора робот
вернулся.
-- Вход воспрещен! Я немедленно обращусь в полицию.
-- Мы и есть полиция! -- заорал я. -- Офицер, предъявите этой штуковине
ваш жетон.
Боливар сверкнул роскошным, хоть и фальшивым, жетоном с позолотой и
рубинами.
-- К нам поступила жалоба, что по этому адресу бесчинствует сумасшедший
робот. Собирайся, поедешь с нами.
-- Мне запрещено покидать эти апартаменты. Соблаговолите немедленно
уйти.
-- Не соблаговолим, потому что попран закон! Ты меня ударил, хотя не
мог не знать, что наносить побои человеческому существу -- ужасное
преступление. Ты арестован.
-- Я знаю законы. Но вы никакой не человек.
-- Тебе прекрасно известно, что я человек. А ты -- конструкция. Значит,
существует и твой конструктор. Тебя сделали люди, и я, как видишь,
принадлежу к их числу. Следовательно, я -- представитель сконструировавшей
тебя человеческой расы. А конструкция обязана подчиняться своему
конструктору.
Подумать только, я веду философский диспут с роботом. Докатился!
-- А я вижу, что никакой вы не человек. Хозяин мне объяснил, что люди
-- это налогоплательщики Феторра. Инопланетяне к человеческой расе не
относятся. Еще он дал мне список всех настоящих людей в этом городе. Вы туда
не включены. Следовательно, вы должны уйти. Если не уйдете, я выполню приказ
уничтожать все инопланетные формы жизни.
Он двинулся вперед, и Боливар поспешил отойти в сторону, так что мы с
ним оказались на одинаковом расстоянии от робота. Дворецкий остановился,
растерянно завертел головой, не зная, кого уничтожить в первую очередь.
-- Вы обязаны удалиться. Инопланетным формам жизни входить сюда
запрещено. Наказание -- уничтожение на месте.
Я зашел роботу за спину и тем самым вывел его из логической западни.
-- Вы оба обязаны уйти. -- Он повернулся и схватил меня. -- Вы прошли
дальше, чем ваш спутник, а потому уходите первым, иначе будете
демонтированы.
Он держал меня мертвой хваткой и, судя по интонациям, наслаждался
своими умозаключениями.
Боливар проскочил мимо нас и закричал:
-- А я прошел еще дальше! Заставь меня выйти первым, это твой долг.
-- Прошедший дальше должен выйти первым. В тон дворецкого вторглась
нотка растерянности. Он отпустил мою руку и потянулся к Боливару. Я пробежал
по коридору с криком:
-- А я -- еще дальше! Меня первым надо выгнать.
Робот держал Боливара за руку, но бриллианты уже уставились на меня.
-- Я дальше! -- крикнул я.
Раздался непонятный скрежет -- я надеялся, что это лопаются логические
цепи. Казалось, робот забыл о Боливаре. Вдруг дворецкий пошел за мной, не
выпуская его руки.
-- Эй! -- вскричал Боливар, пытаясь вырваться. А в следующий момент
робот и меня схватил за предплечье. Значит, время точить лясы вышло. У меня
не было желания подвергаться демонтажу. Я выхватил из кармана
молекуразлучник и показал роботу.
-- Знаешь, что это такое? А коли знаешь, советую припомнить остальные
законы роботехники. Не допускай, чтобы тебе причинили вред. А ну, отцепись,
не то манипуляторы отрежу! Учти, в наши дни безрукой жестянке нелегко найти
работу.
Снова раздался скрежет, и металлические пальцы разжались. Робот стоял
столбом, над макушкой курился дымок.
-- Молодец, папа. В диспутах ты силен. Особенно с роботами. Ну, а
теперь пойдем поищем.
Мы поискали, но ничего не нашли. Одну за другой осмотрели комнаты --
пусто. Боливар заглянул во все чуланы, а я поднялся в пентхауз. Ничего. И
ничего похожего на дверь, ведущую вниз. Хоть бы один винный погребок на всю
хоромину.
-- Робот должен знать.
-- Да, если только ты ему мозги не расплавил. Я топнул. Судя по звуку,
внизу -- земля.
-- Мы только в одном месте не посмотрели, -- сказал Боливар. -- В будке
у бассейна, где пульт нагревателя н фильтра.
Он не договорил, а я уже открывал дверь, ведущую к бассейну. Но в будке
не было ничего, кроме обычной техники. И стояло это сооружение на монолитной
плите.
-- Значит, в доме, -- решил я. -- Уверен, мы что-то проглядели. Давай
вернемся, я хочу осмотреть каждый квадратный сантиметр.
Так мы и сделали. Во всех комнатах. Отодвигали мебель, пинками
отшвыривали ковры. Даже холодильник оттащить попытались. Ничего.
-- Последняя комната, -- заметил Боливар, заглядывая в дверной проем. В
голосе сквозила тревога. -- Хозяйская спальня.
Сначала мы осмотрели ванную. Вся сантехника -- на своих местах, ничего
не сдвинешь. В спальне -- полированный паркет, между планками даже ногтю не
влезть. Посреди внушительной комнаты возвышалась кровать. Я тяжело опустился
на нее -- давали себя знать усталость и увечья. Уронил голову на ладони. До
чего же я услал...
Эге! А это еще что? Едва заметная царапинка на паркете. У ножки
кровати.
-- Ага! -- Я упал на колени и вгляделся.
-- Папа, что-нибудь не так?
-- Что-нибудь так! Погляди-ка. Видишь, на полу, у ножек, царапины?
Похоже, кровать отодвигали. Вот так.
Я изо всех сил толкнул ее. И ничего не произошло. Сначала.
Затем раздался металлический щелчок, и сопротивление прекратилось. Я
упал ничком, а кровать легко поехала но комнате. И в считанных дюймах от
собственного носа я увидел утопленную в полу ручку. Мы с сыном потянулись к
ней одновременно. Победила молодость. Боливар схватил ручку, повернул,
дернул на себя
Крышка люка была даже шире, чем в банке, но снабжена превосходно
отрегулированными противовесами и поднялась, как перышко. Снизу в отверстие
хлынул свет.
Анжелина смотрела на нас и улыбалась.
-- Какая замечательная картина! -- сказала она.
ГЛАВА 25
-- Мы спускаемся! -- крикнул я.
-- Сделайте одолжение. С удовольствием бы сама к вам запрыгнула, но я в
связана. Ты там не видишь кнопку или рычажок?
-- Да, есть. В раме люка.
-- Нажми.
Она отошла в сторону.
Я до отказа вдавил кнопку. Загудел мотор, заскрежетали шестеренки и в
подвал спустилась металлическая лестница. Я оказался на ней еще до того, как
она коснулась пола. В доли секунды слетел, пересек комнату и заключил свою
подругу жизни в крепкие объятия.
-- Я... рада тебя видеть... даже с таким лицом... Но мне бы и вздохнуть
хотелось.
-- Извини. -- Я отстранился от нее, но удержал за плечи. -- Ты как,
цела?
-- Вроде да, хотя еще секунду назад уцелеть не надеялась.
-- А где наша Глориана?
-- Вон она.
Я посмотрел, куда указывал палец Анжелины. Свинка лежала без чувств.
-- Это газ, -- сказала Анжелина. -- Она жива? У Глорианы были закрыты
глаза, разинут рот. Я склонился над бедняжкой и погладил по иглам. Они
мешали добраться до кожи, проверить, стучит ли сердце.
-- Не могу сказать, -- признал я свое поражение.
Анжелина порылась в сумочке, достала косметичку, подала.
Я недоуменно открыл сумочку. Сообразил не раньше, чем увидел зеркальце.
-- Ну, конечно! -- Я склонился над неподвижным зверем и приблизил
зеркальце к пятачку. -- Ничего... Нет! Погоди! Запотевает! Она жива!
Боливар тоже спустился по лестнице и теперь рылся в карманах.
-- Наверное, это сонный газ. Сомневаюсь, что Кайзи доверил бы Игорю
ядовитый. Вот противоядие.
Я взял у него аэрозольный баллончик и брызнул нашей любимой свинке в
каждую ноздрю. Сначала ничего не происходило, затем встрепенулось веко,
открылись глаза. Глориана тихонько взвизгнула и с трудом поднялась на ноги.
Я почесал ей за ушами, и снова мир стал розовым.
Анжелина поцеловала Боливара в щеку.
-- Как я вам рада! Не беспокойся, я вполне здорова. Но без этого железа
мне будет еще лучше.
Она погремела цепью, что тянулась от оков на запястьях к толстой скобе
в полу.
-- Я и не заметил. Прости.
Молекуразлучник еще раз доказал, что в некоторых случаях он незаменим.
-- Это идея Игоря. Когда он спустился по лестнице, Глориана занялась
его лодыжками. И поработала на славу. Он удрал, потом вернулся и усыпил
Глориану. И пригрозил то же самое сделать со мной, если не дам посадить себя
на цепь. Поэтому я больше не смогла дотянуться до стены. -- Она указала на
выбоину в штукатурке, где виднелись провода. -- Хотела их перерубить,
надеялась устроить короткое замыкание. Может, электрики, выясняя причину
аварии, нашли бы меня.
И тут я впервые оглядел узилище своей драгоценной жены. На потолке
одиноко светился плафон из бронестекла.
-- Никогда не выключался, -- пожаловалась Анжелина, проследив за моим
взглядом. -- Трудновато засыпать.
Кровать, раковина с одним краном, унитаз без крышки, автокормушка.
Спартанская обстановка, как в настоящей тюрьме.
Мой гнев остыл, стянулся в тугой узел решимости.
-- Кайзи за все это заплатит. И дорого заплатит. Не деньгами.
-- Пошли отсюда, -- сказала Анжелина, хватая сумочку и направляясь к
лестнице. -- Мне срочно надо подкрепиться и выпить чего-нибудь освежающего,
и побольше. Эта машина набита обезвоженной едой. Я даже свинке брезговала ее
давать.
Глориана хрюкнула, услышав эти слова, -- ее словарь рос не по дням, а
по часам. А затем сосредоточенно полезла по узким ступенькам. Вслед за ней и
мы покинули бункер.
-- День! -- воскликнула Анжелина. -- Какая прелесть! А теперь ты должен
рассказать, что случилось в мире, пока я маялась в подвале.
Боливар сразу позвонил по телефону, и Джеймс уже подъезжал, когда мы
выходили из особняка. Опять -- трогательная сцена воссоединения, и вот мы
наконец едем прочь.
Пока я просвещал супругу, Джеймс запарковался подальше от других авто
-- не к чему, чтобы меня видели дети и чтобы им потом снились кошмары. Затем
мы пошли в ближайшую закусочную. К несчастью, ею оказалась "Забегаловка
Макальпо". Но Анжелину это вроде бы не смутило, и под мой рассказ она лихо
расправилась с "двойным доберманом". Глориана, сопя, уплетала огромную
порцию жареного картофеля.
-- Вот так обстоят дела. Облигации полежат в надежном месте, пока я не
приеду за ними. Думаю, Кайзи еще не знает, что я сорвался с крючка. Нам
больше незачем плясать под его дудку, а значит, пора строить планы на
будущее.
-- Согласна. При условии, что в эти планы войдет изощренная месть с
причинением телесных увечий одному наглому аферисту и его придурковатому
помощнику.
-- Помощник отпадает, вернее, уже отпал. Джеймс отвез Игоря в больницу,
этот паршивец при виде моей физиономии схлопотал инфаркт. Должно быть,
принял меня за ходячего покойника. Кстати, как он там? -- обратился я к
Джеймсу.
Тот пожал плечами.
-- Когда я уходил, его везли на операцию. Доктор сказал, что Игорь
силен и молод, возможно, выкарабкается. Но вряд ли в ближайшие дни доставит
нам проблемы. Между прочим, в больнице я прихватил газеты. Смотрите, на
первых полосах -- сообщения о таинственном пожаре. И полиция все еще
расследует диверсию в Шварцлегене.
Мы отправили Джеймса за едой, а сами прочли новости. И не сосчитать,
сколько раз мы пропускали регулярные трапезы. Насытившись, задумались о
будущем.
-- У меня великолепное предложение, -- сказал Джеймс, слизывая с
пальцев сок песбургера и стараясь не лаять. -- Папа, твое лицо сейчас даже
без шрама красивым не назовешь. Синева с чернотой вперемешку. А мама,
похоже, устала еще больше, пока сидела в подвале и не ведала, что творится в
мире. Советую вам отправиться на Элизиум, планету вечного праздника, а мы с
Боливаром закончим дела здесь
-- Поддерживаю, -- оторвался от газеты Боливар.
-- Приятно это слышать, -- сказала Анжелина. -- Да, мы полетим на
Элизиум, по сначала я должна кое-что сделать.
-- И я. В частности, надо забрать эти проклятые облигации.
-- Нет, -- твердо заявила Анжелина. -- Мы больше не расстанемся.
Облигации не стоят риска. Женская интуиция подсказывает, что мы должны
махнуть на них рукой и улететь. Конечно, после того как...
Я заметил, что Боливар не участвует в разговоре. Очевидно, газеты
казались ему более интересными. Я хотел поинтересоваться, что пишут, но тут
он смял газеты в комок и азартно вскричал:
-- Эврика!
Это, естественно, вмиг привлекло к нему внимание.
-- Я понял, что затеял Кайзи, что стоит за всеми его махинациями.
Наше любопытство увеличилось вдвое.
-- Моя хоть и краткая, но интересная карьера финансиста сейчас достигла
зенита. И прежде чем я вернусь к изучению лун, она сослужит мне добрую
службу. Все кусочки мозаики ложатся на свои места. Чтобы видеть картину в
целом, надо вернуться к самому началу, к моменту, когда Кайзи сделал
Стальной Крысе предложение, от которого невозможно было отказаться.
-- Если б я захотел, отказался бы. Анжелина красиво изогнула бровь.
-- Ты? Отказался бы от четырех миллионов кредитов в день?
-- Но ты должна признать: это довольно соблазнительная сумма.
-- Кайзи очень точно знал, что делает. Он первоклассный межзвездный
мошенник. Сначала -- деньги, потом -- поиски в базах данных, далее --
сообщение, что все ниточки ведут в цирк "Большой Бигтоп", к силачу
Пьюссанто.
Я с горечью кивнул.
-- Превосходное надувательство Мы сами нашли эти ниточки и думали, что
Кайзи о них не догадывается. На самом же деле он их нам подсунул. Но что он
имел против Стальной Крысы? Почему его выбор пал на меня, на мою семью?
-- Ничего он против пас не имел, но твоя персона идеально вписалась в
его планы, разработанные, несомненно, еще в то время, когда он узнал, что
"Большой Бигтоп" собирается гастролировать на Феторре. Бизнесмены этой
планеты -- жуткие провинциалы, им достаточно снимать пенки по месту
жительства и наслаждаться радостями буколической жизни. Но Кайзи такой удел
не подходит. У него и впрямь галактический размах, и он знает, что творится
во вселенной.
-- Галактические интересы? В космосе? Я все еще не понимал, как эти
детали стыкуются друг с другом.
-- Он знал, что цирк -- прикрытие для межзвездных сыщиков. У меня
стойкое ощущение, что он с ними уже сталкивался на других планетах. То есть
знал, что Пьюссанто -- налоговый инспектор, а Гар Гуйль -- организатор Союза
Объединенных Союзов. Я провел небольшое расследование и выяснил -- что
танцовщица-акробатка Белиссима -- сотрудница ФБР, Фонда Биржевых
Расследований. Кайзи понял, что для неплательщиков налогов, для душителей
профсоюзов, для финансовых махинаторов наступают тяжелые времена. И решил
извлечь из этого выгоду. В первую очередь постарался отравить жизнь
конкурентам. Для того-то и понадобилась Стальная Крыса. Сначала ты был
нужен, чтобы тебя обвинили в совершенных Кайзи преступлениях...
-- А потом мне и самому пришлось нарушать законы. У вора вор дубинку
спер, -- с горечью сказал я. И моргнул. Я все еще не понимал, какая польза
от этого мерзавцуКайзи.
-- Допустим, ему пригодятся деньги, украденные в собственном банке, но
все остальное?
-- Ты только погляди на финансовые полосы, -- сказал Боливар,
разглаживая смятые газеты. -- Прочти заголовки. "Затянувшийся локаут привел
к снижению котировок акций". "Инвесторы в ужасе от резкой девальвации
национальной валюты". Это из-за твоих облигаций. "Бум на рынке топлива". Ни
о чем не говорит? А вот это мне нравится больше всего:
"Первый межзвездный банк вдов и сирот" отправляет персонал в бессрочный
отпуск. Это банк Кайзи, если помнишь. Он целенаправленно посеял панику и
натравил вкладчиков на собственный банк.
-- Мне доводилось слышать о подобных вещах, -- признал я. -- Правда, я
думал, это просто сказки.
-- Да, в галактике такое случается редко, потому что за банками
надзирает специальная контрольная комиссия. Здесь же, очевидно, нет ее
отделения. Тебе должно быть известно, что не все активы банков выражены в
наличных. Как правило, денежный запас -- это лишь фиксированный процент от
оборотного капитала. Остальное вложено в операции, которые поддерживают банк
на плаву. Когда вкладчики сомневаются в его надежности, они спешат забрать
деньги со своих счетов, но банк не может расплатиться со всеми. Если процесс
не остановить, неизбежен крах.
-- И все-таки не могу взять в толк, зачем ему понадобилось подставлять
под удар свою же лавочку. Вдруг она лопнет?
-- Не лопнет. Насколько я понимаю, ему нужно все средства, вложенные в
другие предприятия, перевести в наличные. Но паника распространяется, как
чума. Клиенты других банков тоже побегут за своими кровными, и это подольет
масла в огонь. Затем Кайзи раздует истерию на фондовом рынке, переполошит
инвесторов, и разорение банков примет необратимый характер. Прочти.
Он передал мне газету, постучал по заголовку одной из статей.
-- "Феторрский кредит удручающе отстает от соперника". А кто у нас
соперник?
-- Межзвездный кредит. Когда мы сюда прилетели, эта парочка
конвертировалась один к одному. А сейчас, после всех финансовых потрясений,
здешняя денежная единица упала на семнадцать пунктов. Иными словами, ты
можешь за восемьдесят три межгалактических кредита купить сто местных.
До меня наконец дошло.
-- Теперь понятно. Не считай меня тупым, просто все это мне в
диковинку. Так-так, помнится, Кайзи владеет не только банками, но и
брокерской конторой?
-- Вот я вас слушаю, слушаю, -- вмешалась Анжелина, -- но, боюсь, не
понимаю, почему вы так возбудились. Может, растолкуете?
-- Не волнуйся, мама, это проще пареной репы, -- сказал Джеймс. --
Кайзи позаботился о том, чтобы здешняя экономика сошла с рельс, и теперь
помогает ей лететь под откос. Сначала -- опустошительные кражи, затем --
диверсия на атомной электростанции. Он играет на понижение и скупает кредиты
по дешевке.
-- Он прибирает к рукам активы! -- догадалась Анжелина, и мы закивали
как сумасшедшие. -- Все свои деньги поставил на дальнейшее падение
феторрского кредита. Даже если экономика превратится в руины, он загребет
миллиарды.
-- Вот именно, -- сказал, довольно потирая руки, наш финансовый гений
Боливар. -- Итак, мы разгадали стратегию Кайзи и теперь обыграем его.
Обдерем как липку. Ударим по ахиллесовой пяте.
-- То есть по его бумажнику, -- уточнила Анжелина. -- Но, занимаясь
полезным, не будем забывать и о приятном. -- Она легонько дотронулась до
моей забинтованной головы. -- Мальчики, вы разберетесь с деньгами, а я -- с
их хозяином.
Ободренные, даже взволнованные, мы полетели в Феторрвиль. Даже Глориана
выглядела довольной, похоже, ей понравился ее первый воздушный рейс. Мы
спорили, генерировали идеи, строили планы. Грезили возмездием. Делили шкуру
неубитого медведя. А потом я загрустил. Мальчики не обратили внимания, но
Анжелина заметила. И встревожилась:
-- Что, ушибы? Дать обезболивающего?
-- Ушибы ни при чем, но я и в самом деле не отказался бы от
какой-нибудь микстуры от боли. А лучше -- от депрессии. -- Мои мысли, кружа
по накатанной колес, приходили к одному и тому же неприятному выводу. --
Боливар!
Он повернул голову.
-- Сколько тебе нужно времени, чтобы вырыть для Кайзи монетарисгскую
яму?
-- День, от силы два. А что?
-- А то, что я, к сожалению, должен вернуться в свою тюрьму, то есть на
склад. Если Кайзи обнаружит, что я сбежал, он обрежет все концы. Ведь он
знает, что я могу притянуть его за грабежи и убийство.
-- Я тебя не отпущу, -- запротестовала Анжелина.
-- Боюсь, придется. Ничего, за меня не переживайте. Сначала я
хорошенько наемся и напьюсь, а кандалы надену, только когда он подъедет к
складу. Сказать по правде, мне это даже нравится. Еще поглядим, кто у кого
украдет дубинку. Если все сделаем правильно, он даже не поймет, что его
надули.
ГЛАВА 26
Перед тем как мы отправились на склад, Боливар позвонил Кайзи, но
ответил его секретарь -- мол, хозяин слишком занят и к телефону не подойдет.
Еще бы он не был занят! Поди, не каждый день доводится развалить банки,
на которых зиждется планетарная экономика.
В вертопорте был ресторан, к нему примыкал уютный маленький бар. Мы
нашли столик, сделали заказы, а тем временем Боливар договорился с
администрацией о билетах на обратный рейс.
Мой язык все еще хранил неприятную память о совершенно безалкогольной
кошкаколе, которую подавали в "Макальпо". Впрочем, от этого ощущения меня
быстро избавил "Гнилой потрох" со льдом.
Анжелина в порядке исключения взяла с меня пример, а затем перешла на
белое вино.
-- Нам нужны план и список, -- сказал я, нажимая кнопку, чтобы
повторить заказ. Джеймс водрузил на стол компьютер-пальмтоп и приготовился
печатать под мою диктовку. -- Косметический набор, чтобы вернуть моей
физиономии прежнюю красоту, когда снимем повязку. Новые наручники, а также
подержанную койку взамен разломанной Боливаром.
-- И новый "жучок", -- добавила Анжелина, -- чтобы знать, когда
объявится Кайзи. Джеймс, я собираюсь за покупками, и мне необходимы ты и
твоя кредитная карточка.
-- Нам предстоит вложить уйму денег, -- сказал Джеймс, подсаживаясь к
нам за столик. -- Фьючерсные сделки, скупка валюты... Но лишь в том случае,
если я получу необходимые фонды.
-- Вот тут-то на сцену и выходит "Банко Куэрпо Эспесиаль", -- заметил
я. -- Которым владеет наш старый знакомый -- Специальный Корпус. Если не
сумеешь наскрести нужную сумму, свяжись с Инскиппом, он тряхнет кошельком.
Не постесняйся упомянуть мое имя.
Боливар поймал такси и отправился в банк, а Джеймс взял список
необходимых покупок.
Мы с Анжелиной остались ждать его возвращения в тепле и уюте бара. Я
заказал выпивку.
-- Когда вывернем Кайзи карманы, -- сказал я, -- не откажусь от
длительного отдыха под тропическим солнышком.
-- И я. Для начала. Но я заглядываю в будущее гораздо дальше.
-- И что ты там видишь?
-- Вижу, что нашему возрасту приличествует более спокойный образ жизни.
-- Что? Бросить шоу-бизнес!
-- И шоу-бизнес, и валяние дурака, которым мы занимались все эти годы.
Довольно, пора на заслуженный отдых. Я повешу на стену свои верные
пистолеты, а ты -- любимую отмычку.
Я рассмеялся и вдруг увидел, что она нисколечко не шутит. А может, не
так уж и плохо -- день-деньской посиживать на солнышке в шезлонге... или в
инвалидном кресле...
-- Да, но не будет ли это несколько ... гм... скучновато?
-- Чепуха. Можно путешествовать. В галактике тьма-тьмущая планет, па
которых мы еще не бывали. яств, которых не едали...
-- Вин, которых не пили!
-- Ага, кажется, до тебя наконец доходит. -- Ее счастливая улыбка
исчезла. -- Джим, я не жалуюсь, ты ведь знаешь это не в моем характере. Но в
том ужасном подвале было вдоволь времени чтобы подумать о будущем. И меня не
тянет пережить подобное еще раз.
-- Мне тоже не хочется валяться на кровати в наручниках и ждать смерти
от жажды или пули.
-- Вот именно. Надо позаботиться о том, чтобы в будущем не попадать в
такие переделки. Подумай над моими словами.
-- Непременно подумаю, обещаю. Как только облегчим кошелек нашему
общему другу.
-- Да, о нем мы позаботимся непременно. А потом уйдем не оглядываясь.
В дверях появился Джеймс, помахал нам рукой. Глориана проснулась,
потянулась. Мы вышли из-за столика.
Должен признаться, когда мы ехали к складу, меня обуревали нехорошие
предчувствия. Мы ждали снаружи, пока Джеймс выловит "жучков" и посадит их в
мешочек. Я не испытал особого восторга, услышав щелчки наручников. Анжелина
тоже не выглядела счастливой, гримируя мое разбитое лицо. Она полюбовалась
на дело рук своих, затем нахмурилась.
-- Джеймс, я передумала насчет поездки по магазинам. Возьму такси,
отправлюсь в вашу с Боливаром гостиницу. Надолго залягу в пузырьковую ванну
и буду отдыхать. Отведу Глориану на прогулку, нам обеим не повредит моцион.
Тебя прошу держаться поблизости, вдруг что-нибудь пойдет не так. Давайте
забудем про Кайзи, про деньги, про месть, вообще про все, что связано с
риском для жизни вашего отца. Ты меня понял?
-- Прекрасно понял. Я буду рядом. С такой же рацией в ухе -- Он
протянул на ладони что-то вроде рисового зернышка. -- Со склада меня не
заметят, но я услышу все.
Я забрал зернышко и вставил себе в ухо. Анжелина поработала на славу --
на моем лице не оставалось живого места. Когда все было готово, Джеймс
освободил "жучков" Анжелина послала мне воздушный поцелуй, и они удалились.
Навалилась тоска, но выпивка взяла свое. Я уснул в считанные секунды.
Я пересмотрел множество отвратительных снов, пока меня не разбудил
шепот в ухе. Том самом, где лежала крошечная рация.
-- Похоже, к складу подъезжает Кайзи, -- предупредил Джеймс.
-- Который час? -- произнес я тихо-тихо. Слышать мог только сын.
-- Скоро закат. Кайзи засиделся в банке допоздна.
-- Нетрудно угадать, почему. Будь на связи.
-- Обязательно.
Я мог снять наручники, но надеялся, что такая необходимость не
возникнет. Осталось потерпеть совсем недолго, и, если я правильно сыграю
свою роль, наш ответный демарш приведет к победе.
Я услышал, как отворилась и затворилась входная дверь. Потом раздались
шаги -- кто-то приближался к моей комнате. Клацнула ручка. Я повернулся,
посмотрел.
-- Что, Джим, небось пить хочется? Под глазами у Кайзи лежали черные
круги. Он денно и нощно строил свои мошеннические планы. Но все же сохранил
достаточно энергии для садистских шуточек.
Я ответил хриплым кашлем.
-- Ты готов отдать облигации?
-- Воды...
-- Пожалуйста
Он вернулся с чашкой воды, поднес к моему лицу и вылил на пол.
Я играл, как заправский лицедей, -- хрипел, кашлял, стонал. Ему
понравилось.
-- Так как насчет облигаций?
-- Я... отдам...
В награду я получил полчашки тепловатой воды. Ровно столько, сколько
нужно, чтобы не умереть от жажды. Кайзи холодно смотрел па меня.
-- Не верю, -- сказал он. -- Джим диГриз так легко не сдается. В
ближайшие дни я буду очень занят, поэтому мы, пожалуй, перенесем операцию на
следующую неделю.
Моя голова упала на грязную подушку, я жалко захрипел, н это вызвало у
Кайзи улыбку.
-- Так и быть, время от времени будешь получать глоток воды, однако
никакой пищи. Ты мне нужен слабым, но не мертвым. Думаю, за эту недельку ты
одумаешься и согласишься встать под мои знамена. А если нет, подождем еще
немного. Ну, я тем временем найду о чем потолковать с твоей супругой.
Я очень реалистично скорчился в припадке бешенства.
-- Джим, даже тебя можно сломать. Уж поверь.
-- Чтоб тебе... сгнить в аду... -- прохрипел я вслед ему.
Ах, до чего же ему нравилось мучить людей. Я насобирал горсть "жучков"
и спрятал в радионепроницаемый мешочек. Но одумался и рассыпал по кровати.
Если они у молкнут надолго, Кайзи насторожится.
-- Джеймс, забери меня отсюда, -- проговорил я. -- Думаю, близится
последний акт.
Джеймс бесшумно открыл дверь гостиничного номера. Но Анжелина уже не
спала. Она сидела на кровати, и ей потрясающе шел мужской купальный халат.
-- На столике -- горячий кофе.
-- Чудненько!
Я наполнил две чашки, одну дал Джеймсу.
-- Кайзи пришел и ушел. Этот садист решил держать меня взаперти, чтобы
я варился в собственном соку. Но теперь он обо мне вспомнит не скоро --
других забот полон рот. -- Я потер накладной шрам, который норовил
отвалиться. -- Хочу смыть грим, а может, и эту гадость заодно, пока не
омертвело слишком много клеток. Не согласится ли кто-нибудь позвонить вниз и
заказать гору еды на завтрак?
Умытая и высушенная феном Глориана сладко посапывала. Она не
проснулась, пока я обмывал раны и надевал халат. Я вышел из ванной и
воспрянул духом при виде стола, ломящегося под тяжестью яств.
-- Мрунгль... -- Не так-то просто говорить с набитым ртом.
-- Сначала проглоти, -- послышался разумный совет Анжелины.
Наконец, блаженно отдуваясь, я сказал:
-- Только одного не хватает -- сигары!
-- Папа, я знаю наперечет твои грязные привычки. Джеймс подал коробку с
сигарами.
-- Мы правильно воспитали детей, --сказала Анжелина.
С этим я поспорить не мог. Такими сыновьями можно только гордиться. Уже
не говоря о невестках.
-- Как там наша игра?
-- Ставки сделаны, к концу дня Кайзи будет богатейшим человеком
планеты.
-- Это он так считает, -- поправила Анжелина. -- И что потом?
-- Потом на сцену выйдете вы, и упадет занавес. Боливар все подытожил.
-- Джеймс глянул на часы -- До занавеса еще несколько часов. Отвезти нас
туда?
-- Сделай одолжение. -- Я сколупнул последнюю чешуйку шрама. -- И мне
понадобится одежда.
-- Об этом я уже подумала. -- Анжелина встала. -- Не забудь, полиция
все еще ищет лицо, которое ты сейчас носишь Мне чадо проехаться по
магазинам, заодно и для тебя что-нибудь подберу. Джеймс, составишь мне
компанию?
-- Увы. Я бы с удовольствием, но есть неотложные дела. Компьютерные
проблемы в банке. Я открыл для тебя неограниченный кредит в самом дорогом
универмаге.
-- Этого вполне достаточно. -- Она грозно посмотрела на меня. -- Не
кури до моего возвращения. И не налегай на выпивку.
-- Что ты, как можно! Одна-единственная сигара, один-единственный
глоточек вина. Сладкий ликер успеха -- вот что мы выпьем вместе.
-- Его будет хоть отбавляй, -- пообещал Джеймс и вышел.
Я остался один и был рад этому. Я очень устал, ныли многочисленные
ушибы и ссадины. Но при этом я испытывал огромное облегчение. И не
сомневался, что Анжелина разделяет его. Вдобавок она просто обожает делать
покупки. Мальчики тоже счастливы -- у них интересная работа. И выгодная. И
справедливая. Разве не благородно изымать огромные денежные суммы со счетов
жадных и жестоких капиталистов и потихоньку затягивать удавку на шее ни о
чем не подозревающего Кайзи? Я включил успокоительную музыку и отыскал в
баре несколько бутылочек, успокаивающих еще лучше.
И подумал о том, что нам с Анжелиной и правда пора на отдых. Впереди --
праздные солнечные месяцы. Минимальная зарядка по утрам, только для того,
чтобы вечером был аппетит.
Но долго ли я так протяну, не позеленев от тоски? Я ведь не из
любителей сидеть сиднем. Мы с Анжелиной, конечно, будем чаще ездить в театр,
даже в оперу. А может, и не будем. Я содрогнулся, представив, как часами
внимаю писклявому сопрано
Возможно, изредка буду по ночам тайком выбираться из дома с отмычкой --
тряхнуть стариной, вскрыть сейф-другой.
В раздумьях я задремал. Меня разбудил громкий храп. Мой собственный. Я
освежился винцом и решил больше не смотреть в будущее сквозь темные очки.
Погоди, Джим, погоди. Сначала доведи до конца дело.
В середине дня вернулась Анжелина, возглавляя эскадрон робоносилыциков.
Они сложили ношу в высокий штабель и получили разрешение отправляться
восвояси. Вскоре номер был завален оберточной бумагой. Анжелина одну за
другой демонстрировала мне свои покупки. Не только платья для нее, но и
спортивную одежду для меня. Мы оделись и успели заскучать без дела. Наконец
отворилась дверь. Это, наверное, возвратился Джеймс.
-- Ну, и как все идет? -- выкрикнул я.
-- Точно по плану, -- сказал Кайзи, входя в номер и недрогнувшей рукой
направляя на нас пистолет.
ГЛАВА 27
Подобное в моей жизни приключалось так часто, что выработались
рефлексы, и сейчас они включились, не дожидаясь, когда новая и совершенно
непредусмотренная ситуация уложится в сознании. Эти превосходные рефлексы
побуждали меня заорать:
"Оглянись!" -- запустить в Кайзи торшером, вскочить на диван, ласточкой
перелететь через комнату и выбить пистолет из его руки. Как и полагается
действовать супермену в таких случаях. Но, едва я напряг мышцы, вмешалось
сознание и удержало тело в узде. Я спазматически, как рыба, хватанул ртом
воздух и упал в кресло. Потому что целился Кайзи не в меня. Да, он смотрел
мне в глаза со своей леденящей улыбкой, но держал на мушке Анжелину. Ему уже
случалось убивать, и я знал, что он нажмет на курок без малейших колебаний.
-- Ты правильно рассудил, -- сказал он. -- Пускай эго дурной вкус, но я
ее непременно застрелю, если какое-нибудь твое движение мне не понравится.
Сначала изуродую огненной струей, а не возьмешься за ум -- пущу пулю. А
сейчас вы оба медленно пересядете на кровать. Вот так, отлично.
Анжелина напряженно села, сложила руки на сумочке. Я опустился кулем,
руки сунул в карманы, лихорадочно поискал, чем бы сразиться. Увы, на мне
было новенькое, с иголочки, трико. Нашлась только полоска бумаги со словами:
"Упаковано Моши Лайни".
Кайзи шагнул вперед, затворил за собой дверь. Ни его взгляд, ни
пистолет не колебались. Он обошел вокруг нас, нащупал кресло, осторожно сел.
-- Что ты сделал с Игорем? Он не выходит на связь.
Значит, ему известно не все. Я должен выиграть время. Чем дольше буду
заговаривать ему зубы, тем больше шансов найти спасительный выход.
-- Мы его и пальцем не тронули. Наверное, он все еще в Санкисте-у-Моря.
Отчасти это было правдой. Но Кайзи такой ответ не удовлетворил.
-- ДиГриз, не юли! Игорь отправился в Санкист-у-Моря, потому что твоя
жена доставляла нам хлопоты. А потом он исчез. Учти, я не только убивать
умею, но и калечить. -- Пистолет фыркнул, и из огромной дыры в подушке рядом
с Анжелиной вылетели клочья набивки. -- Последнее предупреждение! Говори!
Я зачастил:
-- Я там побывал, видел, как он уезжает. Если помнишь, я тогда ходил
загримированный под Ибу. Игорь меня увидел и едва не свихнулся, даже разбил
фургон. Наверное, он как-то причастен к исчезновению настоящего Ибы.
Кайзи бесстрастно внимал.
-- Игоря потрясло мое внезапное появление. До того потрясло, что его
отвезли в больницу с инфарктом.
-- Ты убил его! -- Он приподнял пистолет.
-- Нет! Он жив! Ему сделали операцию, и сейчас он в реанимационной
палате. Не веришь -- позвони в больницу.
Он не верил. И позвонил. Его разговор с врачами показался мне очень
интересным.
-- Да. Сегодня принят? Идет на поправку? Хорошо. Кто я? Его брат.
Обеспечьте ему наилучший уход, я оплачу счета.
-- Брат? -- спросил я, когда он убрал телефон.
-- Да. Наша мать была техником, работала с рентгеновской установкой.
Утечка радиации. Лучшие гены достались мне, худшие -- Игорю.
-- А почему ты не в банке? -- поинтересовалась Анжелина. -- Кажется,
сейчас самое время делать деньги.
-- Если вы мните, что я не в курсе ваших махинаций с "Банко Куэрпо
Эспесиаль", то жестоко ошибаетесь. Что бы вы ни предприняли, мне это на
руку. И обещаю: пока вы исполняете мои приказы, вам ничто не грозит.
-- Если будем исполнять твои приказы, ты нас обязательно убьешь, --
сказала Анжелина. Он кивнул.
-- Да, не исключено. Но, пока вы живы, у вас остается надежда на
благополучный исход. А сейчас дайте подумать, как извлечь из этого максимум
выгоды. Итак, передо мной любящие супруги. Но вы, Анжелина, -- женщина и,
как полагается женщине, более эмоциональны. Вы будете действовать, как
диктуют чувства, то есть верить в спасение. Сейчас вы позвоните вашему сыну
Джеймсу и передадите мои инструкции. Воспользуйтесь этим телефоном, он не
прослушивается.
Кайзи достал из кармана и бросил на кровать телефон.
Анжелина даже не посмотрела на него.
-- Чувства чувствами, но с чего вы взяли, что я это сделаю?
Ответом был выстрел. Мое предплечье пронзила жгучая боль. Я поспешил
другой рукой закрыть рану, увидел, как между пальцами сочится кровь.
-- Звоните, -- сказал Кайзи. Анжелина позвонила, не сводя с меня глаз.
Она была бледна, но совершенно спокойна.
-- Свяжитесь с Джеймсом диГризом. Да, я знаю, что он на собрании.
Передайте: звонит его мать, это срочно. Ах, работу потерять боитесь? Юная
леди, если вы сейчас же его не позовете, то лишитесь не только работы. Я
сама приеду и вырву вам глаза.
Потом она ждала. Безучастно и безмолвно. Она еще ни с кем так не
разговаривала. Но, хотя снаружи Анжелина была холодна, как айсберг, я знал,
что внутри она корчится от жара.
-- Да, Джеймс, это крайне важно...
-- Передайте, пусть будет готов перевести в мой банк фонды, которые я
назову.
-- У меня для тебя инструкции. Здесь Кайзи с огромным пистолетом. И по
причинам, которые я сейчас излагать не могу, я уверена, что он им
воспользуется. Он хочет, чтобы ты перевел какие-то фонды...
И тут это произошло. Раздался громкий взрыв, и в двери образовалась
огромная дыра. Кайзи подпрыгнул, мушка пистолета дрогнула. Я ринулся к нему,
а Анжелина запустила в него телефоном и сумочкой. Он выстрелил, затем моя
окровавленная рука схватила его за запястье. Снова и снова хлопал пистолет,
с потолка летела штукатурка. Вдруг Кайзи взвизгнул от боли -- острые каблуки
Анжелины вонзились ему в руку. Тут и Глориана, разбуженная шумом, молнией
пронеслась по комнате и всадила клыки в его лодыжку.
Крик захлебнулся. Рука Джеймса обвила шею нашего мучителя, потянула его
назад, а другая рука выкрутила пистолет из ослабевших пальцев. В считанные
секунды мизансцена полностью изменилась. Джеймс прыгнул в номер через
пробитую дверь. Теперь он держал пистолет и ввинчивал каблук в шею
корчившегося на полу афериста. Глориана оставила свою жертву в покое --
видимо, мясо Кайзи ей не понравилось -- и теперь вытирала рыло о ковер.
Анжелина ласково усадила меня на диван и зажала вену, чтобы остановить
кровь. Другой рукой она держала телефон и говорила спокойнейшим голосом:
-- Да, Боливар, все в порядке. Тут Джеймс, он позаботился о незваном
госте. Мы тебе перезвоним через несколько минут.
-- Как ты узнал? -- спросил я Джеймса.
-- Забыл? У тебя же в ухе передатчик. И он отлично работает. Как только
я услышал голос Кайзи, бросился сюда. Но вас не предупреждал -- боялся
спугнуть его. Решил, что в такой ситуации лучшая тактика -- внезапность.
-- И оказался прав, -- согласилась Анжелина -- Когда угомонишь
животное, на котором ты стоишь. дай мне, пожалуйста, простыню с кровати.
Раздался болезненный возглас, и Кайзи умолк.
-- Ай да мы! -- вяло восхитился я. Анжелина нежно дотронулась до моего
лица.
-- Милый, успокойся, теперь все будет хорошо. Как ни странно, она
оказалась нрава. Джеймс разорвал простыню на ленты, Анжелина сплела из них
жгут и остановила кровотечение.
-- Помогу тебе перейти в спальню, -- сказал Джеймс. -- Тут скоро будет
людно и шумно.
-- Мне помощь не нужна, -- сказал я, опираясь на его сильную руку н
медленно выползая из комнаты.
За нами семенила Глориана. Кровать была мягкая. Анжелина забинтовала
пульсирующую рану.
-- Нужно принять антибиотик и обезболивающее.
-- В той комнате, в баре, целая бутылка обезболивающего. Надо ее
перенести, пока толпа не набежала.
В гостиной уже звучали громкие голоса. Анжелина вышла, ТУТ же вернулась
и заперла за собой дверь. Она принесла бокалы н вожделенную бутылку.
-- Не злоупотребляй.
-- Помилуй, как можно? -- Я бросил взгляд на дверь. -- Что там
творится?
-- Настоящий переполох. Объявился гостиничный детектив, Джеймс велел
ему вызвать полицию и заодно врача. Сказал, что Кайзи вломился к нам с целью
ограбления. Вся эта кровь -- из ран на ноге преступника. Когда началась
стрельба, жильцы над нами подняли тревогу. Прибыли пожарные, но мы их
отослали. Врач дал обезболивающего получше, чем это пойло. А сейчас будь
паинькой и объясни все Боливару.
-- С удовольствием.
Дожидаясь Боливара, я сделал еще несколько глотков. Мой сын выглядел
встревоженным.
-- Не волнуйся. Это всего лишь налет. К тому же бандит уже без оружия
Джеймс с ним разобрался.
---- Кто это был?
-- Кайзи. Можешь себе представить? Ухитрился нас выследить.
-- Невероятно! Мы подкупили человека в его банке Кайзи там со
вчерашнего дня, ни разу не выходил.
-- Но...
Я не нашел слов. К счастью, Боливар не утратил сообразительности.
-- Должно быть, их двое, и это многое объясняет. Наверное, они
близнецы, как мы с Джеймсом. Мне надо срочно вернуться к разрушению
экономики. Держите меня в курсе.
Вошла Анжелина, тщательно затворила за собой дверь, отсекла нас от
голосов в гостиной.
-- Полиция, страховой инспектор, врач... Я всем дала на лапу. Даже
Пьюссанто здесь.
-- Кайзи все еще в банке... Хотя он лежит в соседней комнате...
-- Подними руку.
Она припудрила рану антибиотиком.
-- Боливар считает, их двое. Кайзи и Кайзи.
-- Вполне возможно. И это объясняет, как ему удавалось держать меня в
подвале, пока он занимался с тобой. Я и сама подозревала...
-- Подозревала? Что у него есть двойник? Почему же не сказала?
-- Да, знаешь ли, решила не полагаться на женскую интуицию. Ждала
возможности убедиться.
Она обвязала рану эластичным бинтом, затем приставила к моему
предплечью ультразвуковой инъектор. Он вогнал под кожу обезболивающее. Очень
скоро передо мной все зарозовело. Я нахмурился, когда Анжелина унесла
бутылку и бокалы. Но расслабился и погрузился в золотое сияние, когда
отворилась дверь. Только появилась не моя жена, а атлетическая туша
Пьюссанто.
-- Похоже, тебе здорово досталось, -- сказал он, разглядывая бинт и
пятна крови.
-- Поглядел бы ты на того, кто это сделал.
-- Поглядел. Отличная работа. Видно, его карьере пришел конец. И
карьере его братца.
-- Значит, близнецы?
-- Нет. Тот постарше. Он подвергся небольшой хирургической операции,
слегка изменил внешность. Это помогало нашим мошенникам прокручивать
галактические аферы. Мы, ГНУСы, давно гоняемся за этими неплательщиками.
Рад, что вы наконец вывели их на чистую воду.
-- И что их ждет?
-- Их много чего ждет. Галактическое налоговое управление работает в
тесной связке с местными фискальными органами и полицией. Туповатый братец
наших прохвостов уже признался в соучастии в убийстве рабочего по имени Иба.
Игорь пройдет курс медицинского и психиатрического лечения. Раненому Кайзи
обеспечена высшая мера наказания. Правда, на Феторре не казнят, но
пожизненный срок в здешних тюрьмах ненамного лучше веревки или пули.
-- Двух мы одолели, остался один.
-- Последнего Кайзи хотят арестовать за ограбление банка -- тут поможет
откровенность Игоря. Одного этого преступления достаточно, чтобы надолго
посадить его за решетку. Если и выйдет когда-нибудь на свободу, его
передадут нам, и мы сразу упечем его за неуплату межзвездных налогов.
-- Неплохо, -- сказал я, когда Пьюссанто собрался уходить. -- Похоже,
победа за хорошими парнями. Но как обстоят дела у преступника, о котором
трубят газеты и в поисках которого полиция сбилась с ног? Как обстоят дела у
супервора по прозвищу Стальная Крыса?
Он повернулся ко мне.
-- Честные полицейские, а их, увы, очень немного, склоняются к мысли,
что этого супервора коварно подставил Кайзи. Впрочем, они бы не отказались
допросить Стальную Крысу, возможно, предъявить ей кое-какие обвинения. К
сожалению, им сообщили, что Стальная Крыса сбежала с планеты и укрылась за
пределами их юрисдикции -- Он порылся в кармане, что-то достал. -- Вдобавок
у них больше нет самой главной улики.
Знакомая вещица упала на кровать, и Пьюссанто вышел Я поднял фигурку,
провел пальцем по блестящей поверхности. И глубоко вздохнул. И провалился в
сон, держа в руках подарок -- нержавеющую Стальную Крысу.
ГЛАВА 28
Кое-что я вспомнил, остальное мне рассказали. На какое-то время смесь
обезболивающих препаратов, спиртного, усталости и прочего вывела меня из
строя. Очевидно, мы благополучно выбрались из гостиницы, потому что
следующее, что я увидел, -- больничная койка, на ко горой я приходил в себя
после операции.
-- Все закончилось прекрасно. Анжелина сидела у кровати, держа меня за
руку. Недурственная картинка.
-- Прекрасно? -- пробормотал я.
-- Я про операцию. Ты получил серьезное ранение, разорван бицепс. Врачи
взяли у тебя две-три клетки и вырастили из них отличный кусок новой мышечной
ткани. Имплантировали мускул, затем покрыли рану кожей, культивированной по
образцу твоей. Уже не должно болеть.
-- И не болит.
Я пощупал бицепс.
Глориана закинула передние копытца на койку и обнюхала мою руку. Мне
даже удалось почесать ее между ушами. Ах, эта чудодейственная современная
медицина! Я огляделся.
-- Где я?
-- В клинике "Банко Куэрпо Эспесиаль". Напоминаю, это по
совместительству банк Специального Корпуса, а также его официальное
посольство. Вдобавок у него собственная больница. Здесь до прибытия корабля
Корпуса нам совершенно нечего опасаться. А он прилетит уже скоро.
-- Нам?
-- Боливар тоже здесь. Его вес еще разыскивает феторрская полиция за
побег из тюрьмы. Но не слишком усердствует, потому что у легавых полно
других забот. Скоро приедет и Джеймс. Он заканчивает последние компьютерные
трансферты. Намекал на большую прибыль, в основном для Корпуса. Но и нам
кое-что перепадет, когда все уляжется.
-- Ты-то как себя чувствуешь?
-- Великолепно. Не меня же подстрелили.
-- Но ведь это тебе пришлось сидеть в ожидании пули. -- Я завозился,
пытаясь сесть. -- Встаю.
-- Конечно. Одежда вон там, на стуле. Поначалу слегка кружилась голова,
но вскоре это прошло. Анжелина провела меня по коридору в уютную комнату
отдыха с соблазнительными автоматами по продаже еды и питья. Боливар пил
пиво, и снова была встреча, и снова была радость.
-- Я слышал, все твои финансовые игры уже отыграны.
-- Да, папа. Мы неплохо заработали и при этом не обанкротили планету,
как замышлял Кайзи. Рад доложить, что и ты основательно поправил свои дела.
-- Кто? Я? Но ведь Кайзи сказал, что снял с моего счета все выплаченные
деньги.
-- Так и было. Уверен, он задумал это с самого начала, и его было не
остановить. Но когда деньги переводились из банка в банк, я позаботился о
том, чтобы пять с лишним процентов отчислялись нам -- за обслуживание. Общая
сумма переводов столь велика, что даже наши комиссионные выглядят
внушительно. И теперь эти деньги надежно зарыты.
-- Зарыты? У меня такое чувство, что я чего-то недопонял.
-- Все очень просто. Комиссионные я получил наличными, и теперь
невозможно проследить, куда они ушли. На эти деньги мы купили в фирме
Джеймса микросхемы нанопамяти. Они такие емкие, что платка величиной с твой
ноготь стоит сотни тысяч кредитов. Я их зарыл в саду, под розами.
-- Подумать только!
И этим было выражено все.
-- Жду не дождусь, когда появится случай срезать несколько розочек, --
сказала моя практичная жена.
Наше счастье нарастало, а с появлением Джеймса возвелось в квадрат.
-- Занавес, -- объявил он. -- Феторрская операция закончилась успешно
для всех ее участников.
-- Так уж и для всех? -- сказал я. -- Разве Кайзи, Кайзи-Два и Игорь не
получили по заслугам?
-- Получили. Правосудие здесь не канителится, особенно когда речь идет
об активах всей планеты. Сладкую парочку отправили туда, где ей самое место,
и теперь она любуется небом в клетку. Младший брат поправляет здоровье и
поет как соловей. Он знает, что братьям до него теперь не дотянуться, и,
похоже, впервые в жизни счастлив
-- Меня гложет совесть, ведь эго по моей вин его хватила кондрашка. Ну
да Бог с ним. -- Я облизал пересохшие губы. -- Если Анжелина страдает от
жажды так же, как и я, ей необходимо жидкое лекарство.
-- Это мы мигом. Вина и пива? Именно в таком порядке? -- спросил
Боливар. Мы с Анжелиной кивнули. Джеймс заказал себе нива.
Мы высоко подняли бокалы.
-- Кто-нибудь придумал тост? -- спросила Анжелина.
Молчание длилось, пока я не кашлянул. Все посмотрели на меня.
-- Разумеется. Он очень простой. За мою семью. И чтобы пропавшие жены
поскорее возвращались к своим истосковавшимся мужьям. А еще -- за долгую и
счастливую жизнь для всех нас и каждого в отдельности.
Мы выпили.
-- И за годик отдыха для нас с вашей матушкой, -- добавил я.
-- Ушам своим не верю, -- сказал Боливар.
-- Я тоже, -- присоединился к нему Джеймс.
-- Это правда, -- подтвердила Анжелина. -- Мы уже давно решили. Никакой
работы, зато вдоволь развлечений. На звонки Инскиппа не отвечаем.
Специальный Корпус, чай, не маленький, сам о себе как-нибудь позаботится.
Будем проматывать сбережения и не поддадимся соблазнам пополнить кубышку
честным или нечестным путем.
Мальчики изумленно переглянулись. Джеймс булькнул горлом и высказался
за обоих:
-- А... а через год...
-- Почему бы не начать еще один точно такой же? -- с чарующей улыбкой
спросила Анжелина. Близнецы посмотрели на меня, я терпеливо кивнул.
-- Послушайте меня, ребятки. Я слишком часто спасал вселенную. Меня
избирали президентом, перебрасывали во времени, посылали отражать нашествия
чужих рас и грабить бесчисленные банки. И думается мне, настало время почить
на лаврах. -- Я помолчал секунду-другую. -- Впрочем, одно дельце я бы
напоследок провернул...
-- Никогда! -- вспылила Анжелина.
-- Ты не так поняла. Я не о жульничестве. Я имею в виду мемуары..
Впрочем, никто мне, конечно, не поверит...
-- Тогда замаскируй их под беллетристику.
-- Правильно! Какая замечательная идея! У меня и название уже есть.
Первую книгу озаглавлю так:
"Стальная Крыса". И будет много томов с продолжением...
Боливар задумчиво почесал подбородок.
-- Знаешь, у меня всегда была тайная мечта, вторая после изучения лун.
И очень пригодится приобретенный банковский опыт. В глубине души я всегда
хотел стать... издателем. Папа, ты не будешь возражать, если я начну с твоей
книги?
-- Разумеется, не буду. Составляй договор и позаботься, чтобы аванс
выглядел солидно.
-- Это мы мигом!
Он с воодушевлением раскрыл карманный компьютер.
Джеймс собрал пустые бокалы и пошел заказать по новой. Анжелина
наклонилась ко мне, взяла за руку.
-- Джим, ты это всерьез? Насчет отставки?
-- Еще как всерьез! Если и были сомнения, их развеяла вся эта суета с
Кайзи. Во вселенной много неизведанных миров, давай возьмем от них сполна.
-- Это самые прекрасные слова в моей жизни. -- Она порылась в сумочке и
что-то положила мне на ладонь. -- Нашла у тебя в кармане. Хочешь сохранить?
Я посмотрел и отрицательно покачал головой.
-- Да на что мне стальная крыса?
-- Тогда оставлю ее себе. -- Анжелина убрала фигурку. -- Спрячу в
шкатулку, буду возить с собой. Если когда-нибудь загрущу, или расстроюсь,
или захандрю без причины, выну ее и посмотрю. И вспомню, как нам бывало
весело.
Улыбаясь, она окинула взором свою семью. Потом наклонилась и почесала
Глориану между ушами.
-- А еще вспомню, что всем нам очень везло и из любой переделки мы
выходили целыми и невредимыми.
За это мы тоже выпили.
КОНЕЦ?
1 Вот еще одно подтверждение тому, что визит Гарри Гаррисона в Россию в
мае 1998 года не мог не оставить яркий след в его творчестве. Если "Бигтоп"
-- это традиционное название цирка в англоязычных странах (сравн. наш
"Шапито"), то слово Bolshoy (так в оригинале) пришло понятно откуда. Автор и
раньше питал здоровый интерес к гиперборейской культуре. Но тогда его
русские персонажи носили архетипические фамилии Онегин, Капустин и т. п.,
звякали шпорами на борту космических дредноутов и лихо цедили через бороду
водку из горлышка или курили сигареты "papirossi", а теперь мы на каждом
шагу замечаем более тонкие аллюзии. Пускай кому-то это покажется сметным или
наивным, но мне лестно. (Прим. перев.)
2 Оргоны -- гипотетические частицы живительной космической энергии,
питающей, по мнению известного психоаналитика Вильгельма Рейха, нервную
систему человека (сравн."ци" и "прана" из цигуна и йоги). (Прим. персе.)
3 Игра слов. Знаменитый разбойник Robin Hood обязан своим именем
малиновке. "...И пусть тебя люди зовут по имени птицы, живущей в лесу..."
("Рождение Робина Гуда", перевод С. Маршака). Автор изменил имя легендарного
героя на Robbing Good, что можно перевести как "Грабящий Хороший". (Прим.
перев.)
Гарри Гаррисон.
Крыса из нержавеющей стали спасает мир
---------------------------------------------------------------
Научно-фантастический роман
Редактор В. В. Короленков
Художник А. С. Катин
Оформление В. С. Катин
Художественный редактор А. Б. Романова
Технический редактор А. Б. Кольчик
Корректор А. И. Асланянц
Ответственный за выпуск В. Б. Битней
Подписано в печать 5.08.91. Формат 84х108/32. Бумага типографская.
Печать высокая. Усл. печ. л. 29, 0. Зак. 6587. Тир. 100000 экз. Цена 5 р.
КПЦ "Тонар". 131019, Москва, ул. Бутлерова, 176
Диапозитивы изготовлены КНПЦ "Прорыв".
Ордена Трудового Красного Знамени ПО "Детская книга" Мининформпечати
РСФСР 127018, Москва, Сущевский вал, 49.
Отпечатано с фотополимерных форм "Целлофот".
OCR, Spellcheck: Максим Пономарев aka MacX
---------------------------------------------------------------
ГЛАВА 1
-- Джеймс Боливар ди Гриз -- вы мошенник, -- сказал Инскин. Звуки из
его глотки вылетали какие-то совсем животные, при этом он злобно тряс передо
мной папкой бумаг. Дело происходило в его кабинете, я стоял, прислонившись к
стеллажам, -- сама оскорбленная невинность.
-- Я не виновен. Все это холодная расчетливая ложь, -- хныкал я. Прямо
за мной находилось отделение для сигар, и я, одной спиной, без помощи рук,
нащупывал его замок -- на такие штуки я мастер.
-- Мошенничество, обман, одно хуже другого -- докладные на вас все еще
поступают. Вы обманывали свою собственную организацию, Специальный Корпус,
своих товарищей...
-- Да нет же! -- вскричал я, а сам в это время быстренько вскрывал
замок.
-- Недаром вас прозвали Скользким Джимом!
-- Так это же просто детское прозвище. Когда моя мама купала меня в
детстве, я показался ей очень скользким.
В это время сигаретный ящик открылся, и я втянул носом ароматнейший
запах.
-- Да знаете ли вы, сколько наворовали? -- Его лицо налилось кровью, а
глаза выпучились. Все это выглядело очень несимпатично.
-- Я украл? Да я умру лучше! -- трогательно провозгласил я, незаметно
вытаскивая при этом пригоршню дьявольски дорогих сигар, предназначенных для
очень важных персон. Уж лучше я выкурю их сам -- так будет правильнее. Нужно
признать, что я уделял гораздо больше внимания краже курева, чем нудным
упрекам Инскина, так что не сразу заметил перемену в его голосе. Я вдруг
понял, что едва слышу его слова. Он даже не шептал -- было такое
впечатление, словно в его горле вырубили регулятор громкости.
-- Говори громче, Инскин, -- сказал я твердо. -- Или тебе стыдно за
твой поклеп?
Я отошел от шкафа и повернулся к Инскину боком, чтобы он ненароком не
увидел, как я засовываю в свой карман кучу редкостных сигар ценой не меньше
сотни кредиток. Он продолжал невнятно бормотать, не обращая на меня внимания
и беззвучно тряся бумагами.
-- Ты что, нездоров?
В голосе у меня было немного настоящей озабоченности, потому что теперь
он выглядел совсем уж худо. Даже когда я переменил место, он не повернул
головы и, беззвучно шевеля губами, продолжал смотреть туда, где я стоял
раньше. И был очень бледен. Я зажмурился и поглядел на него.
Он вовсе не был бледный -- прямо прозрачный. Сквозь его голову стала
отчетливо видна спинка стула.
-- Прекрати! -- завопил я, но он, пожалуй, не слышал. -- Что это за
штучки? Объемные проекции, чтоб меня одурачить? И не трудись! Скользкий Джим
не из тех, кого можно надуть, ха-ха!
Быстро пройдя через комнату, я протянул руку и ткнул указательным
пальцем ему в лоб. Преодолев слабое сопротивление, палец вошел внутрь, а он
как будто этого и не заметил. Только когда я отвел руку, раздался слабый
хлопок, и Инскин исчез начисто. Осталась только пачка бумаг, которая упала
на крышку стола.
-- Б-р-р-р! -- проворчал я нечто невразумительное. Потом нагнулся и
стал искать под стулом скрытый проектор, но в этот момент раздался противный
треск, и дверь кабинета слетела с петель.
Ну, в таких-то делах я разбираюсь. Еще стоя на четвереньках, я быстро
развернулся и как раз успел встретить первого вошедшего. Ребро моей ладони
врезалось ему в горло, прямо под противогазную маску. Человек хрюкнул и упал
как подкошенный. Но вслед за ним ворвалось еще много народу, все в таких же
масках и белых халатах, с маленькими черными ранцами за спиной. Часть -- без
оружия, часть -- с импровизированными дубинками. Все это выглядело весьма
необычно. Превосходящие силы оттеснили меня в глубину комнаты, однако я
успел залепить одному ногой, а от второго отделался ударом в поддых. Потом я
прижался спиной к стене, и они набросились на меня всем скопом. Я врезал
кому-то по загривку, он упал... и растаял, не успев долететь до пола.
Вот это интересно... Число людей в комнате стало быстро изменяться,
когда некоторые из тех, кого я свалил, стали пропадать. Это было очень
здорово и могло бы уравнять шансы, если бы прямо как из воздуха не возникали
все новые и новые люди. Я попытался прорваться к двери, но этот номер не
прошел, а потом на мою голову обрушилась дубинка и вышибла из нее остатки
соображения.
После этого все стало похоже на драку под водой. Я повалил еще
нескольких, однако делал это уже без души. Меня схватили за руки и стали
тащить из комнаты. Я немного подергался и славно отругал их на полдюжине
наречий, но все, конечно, без толку. Они проволокли меня из комнаты дальше,
в ожидавший лифт. Кто-то поднял газовый баллончик, и, как я ни старался
отвернуть голову, струя газа попала мне прямо в лицо.
Никакого действия я не почувствовал, зато разозлился еще больше и стал
лягаться, щелкать зубами и вовсю ругаться. Люди в масках что-то мямлили --
ругались, должно быть, и это взбесило меня еще пуще. К тому времени, когда
мы добрались до места назначения, я был готов убивать, что в обычном
состоянии для меня делать довольно затруднительно, и убивал бы, не будь
накрепко привязан к какому-то хитрому электрическому стулу с электродами,
прикрепленными к запястьям и лодыжкам.
-- Хоть расскажете потом, собаки, что Джим ди Гриз умер как мужчина! --
проорал я. На голову мне опустился металлический шлем, и, перед тем как он
закрыл мне лицо, я ухитрился выкрикнуть:
-- В задницу ваш Специальный Корпус. И в задницу вашу...
Опустилась темнота, и я понял, что дожил до разрушения сознания, а
может, и до электрического стула.
Но ничего не произошло, шлем снова поднялся, и один из моих пленителей
снова пустил мне в лицо струю газа. Я почувствовал, как моя злоба исчезла
так же быстро, как и появилась. Тут я увидел, что они освобождают мне руки и
ноги. И еще, в это время большинство из них уже сняло маски, и я узнал
техников и ученых Корпуса, которые обычно околачивались в этой лаборатории.
-- Скажите мне кто-нибудь, какого черта вы все это затеяли?
-- Дайте мне сначала закончить, -- сказал один из присутствующих,
седовласый мужчина с кривыми зубами, похожими на старые пожелтевшие
надгробные камни, зажатые между губ. Он повесил мне на плечо один из ранцев
и вытянул из него кусок провода. На его конце был небольшой диск, человек
коснулся им моего затылка, и провод пристал.
-- Ведь вы -- профессор Койцу, верно?
-- Да. -- Зубы задвигались вверх и вниз, как клавиши пианино.
-- Скажите, пожалуйста, уместно ли будет, если я попрошу объяснений?
-- Конечно. В данных обстоятельствах это будет естественно. Ужасно
неприятно, что нам пришлось обойтись с вами так грубо. Это был единственный
выход захватить вас врасплох и как следует разозлить. В ярости рассудок
замкнут сам на себя и может сам себя поддерживать. Если бы мы пытались вас
уговорить, объяснить, что к чему, то провалили бы все дело. Пришлось просто
напасть. Мы дали вам газ ярости и сами им надышались. Больше нечего было
делать... черт возьми, пришла очередь Магистра! Это все сильнее чувствуется
даже здесь. -- Один из белохалатников вдруг задрожал, сделался прозрачным и
исчез.
-- С Инскином вышла та же история? -- спросил я.
-- Конечно, он -- в первую очередь.
-- Почему? -- спросил я, тепло улыбнувшись и решив, что это, пожалуй,
самый идиотский разговор в моей жизни.
-- Они борются против Корпуса. Начинают с руководителей.
--Кто?
-- Не знаю.
Я услышал, как заскрипели мои зубы, но внешне сохранил спокойствие.
-- Будьте добры объяснить более подробно или найдите кого-нибудь, кто
сможет рассказать эту историю лучше вас.
-- Виноват. Прошу прощения.
Он промокнул платком бусинки пота на лбу, а кончиком языка облизал
сухие губы.
-- Эта история началась слишком быстро, знаете ли, -- экстренные меры и
все такое. Кто-то, когда-то, где-то пытался изменить время. Естественно, они
должны выбрать своим первым объектом Специальный Корпус, какие бы другие
планы они при этом ни вынашивали. Так как наш Корпус является самой
эффективной и широко разветвленной наднациональной и межпланетной
организацией по охране законности в истории Галактики, то мы, естественно,
-- главное препятствие на их пути. Рано или поздно любой обширный план по
изменению истории должен натолкнуться на противодействие Спецкорпуса. Вот
они и решили расправиться с нами как можно раньше. Если они смогут устранить
Инскина и других руководителей, вероятность существования Спецкорпуса сильно
понизится, и нас всех сдует, как только что сдуло бедного Магистра. Я быстро
моргнул.
-- Не могли бы мы выпить чего-нибудь? Мне нужно прочистить мозги.
-- Отличная идея. Пожалуй, я и сам выпью. Диспенсер выдал по его выбору
какую-то тошнотворную зеленую жидкость. Я же заказал большую порцию "Пота
Сируисской Пантеры" и выпил одним глотком почти все. Это чудовищное варево
дает такое потрясающее похмелье, что торговля им запрещена в большинстве
цивилизованных миров. Эта штука пошла мне явно на пользу. Я прикончил
стакан, и из хитросплетений моего подсознания выскочило одно воспоминание.
-- Остановите, если что не так, -- кажется, я однажды слышал вашу
лекцию о невозможности путешествий во времени.
-- Конечно, темпоральные исследования -- моя специальность. Можете
считать это наступление дымовой завесой. Мы освоили путешествия во времени
уже много лет назад, но использовать боялись. Изменение темпоральных линий и
тому подобное. Именно то, что творится сейчас.
Но мы вели обширную программу изысканий и расследований во времени,
именно поэтому, когда все началось, мы смогли понять, что происходит.
Нападение было таким неожиданным, что у нас не было времени кого бы то ни
было предупредить, хотя, по правде сказать, тут предупреждения не помогают.
Мы выполняли свой долг. Ведь только мы могли что-то предпринять. Сначала мы
соорудили вокруг этой лаборатории фиксатор времени, потом сделали
портативные модели, как та, что вы сейчас носите.
-- А как она работает? -- спросил я, с большим уважением дотрагиваясь
до металлического диска у себя на затылке.
-- В ней хранится копия вашей памяти, которая записывается назад в мозг
каждые три миллисекунды. Она, таким образом, напоминает вам, кто вы такой, и
исправляет все изменения личности, которые могли появиться от искажения
темпоральных линий в прошлом. Чисто защитный механизм, но это все, что мы
пока можем.
Уголком глаза я заметил, как еще один человек пропал с глаз. Голос
профессора посуровел.
-- Мы должны атаковать, если хотим сохранить Корпус.
-- Атаковать? Сейчас?
-- Нужно послать кого-нибудь в прошлое, чтобы найти силы, начавшие
темпоральную войну, и уничтожить их, пока они сами не расправились с нами. У
нас есть необходимое оборудование.
-- Считайте меня добровольцем. Работенка как раз по мне.
-- Оттуда нельзя будет вернуться. Это задание -- без возврата.
-- Тогда я отказываюсь от последних слов. Мне и здесь нравится.
Внезапно я весь сжался от воспоминания, восстановленного, без сомнения,
всего три миллисекунды назад, и приступ страха начал проникать мне в кровь.
-- Анжела, моя Анжела, мне нужно с ней поговорить!
-- Она же не единственная!
-- Для меня она единственная, проф. Отойдите в сторонку, а не то я
пройду через вас.
Он отступил, нахмурившись, что-то бормоча и постукивая себя по зубам
кончиками ногтей, а я торопливо набрал номер на видеофоне. Экран дважды
звякнул, и в следующие несколько секунд, пока она не ответила, для меня
прошла целая вечность.
-- Ты здесь! -- выдохнул я.
-- А где мне еще быть?
По ее лицу пробежала тень, и она втянула в себя воздух, как будто она
хотела уловить запах спиртного через экран.
-- Ты опять пил, да еще так рано.
-- Только капельку. Как у тебя дела? Ты просто отлично выглядишь,
совсем непрозрачно.
-- Капельку? Больше похоже на целую бутыль. -- Ее голос заледенел, и
она вновь стала похожа на прежнюю, непеределанную Анжелину -- самую ловкую и
безжалостную мошенницу во всей Галактике, какой она была до тех пор, пока
врачи Корпуса не выправили в ее мозгах какие-то извилины. -- Вешай-ка
трубку, прими пилюлю и позвони снова, как только протрезвеешь. -- Она
потянулась к кнопке отбоя.
-- Не-ет! Я совершенно трезв и жалею об этом. Это тревога, "3-А",
высший приоритет. Моментально двигай сюда и привози близнецов.
-- Конечно. -- Она моментально вскочила на ноги, готовая бежать. -- А
где ты?
-- Координаты этой лаборатории, быстро! -- рявкнул я, поворачиваясь к
профессору Койцу.
-- Уровень 120, комната 30.
-- Ты слышала? -- сказал я, поворачиваясь к экрану. Он был пуст!
-- Анжела...
Я отсоединился и снова набрал на клавишах ее код. Экран осветился, и
появилось сообщение: "Номер не соединяется". Тогда я побежал к двери. Кто-то
схватил меня за плечо, но я отшвырнул его в сторону, схватился за ручку
двери и распахнул ее.
Снаружи ничего не было. Только бесформенное, бесцветное нечто, которое,
когда я глянул через него, творило странные вещи с моим мозгом. Потом меня
оттащили от двери и захлопнули ее. Профессор Койцу встал к двери спиной и
тяжело задышал. Его лицо было искажено теми же непонятными ощущениями,
которые испытывал и я.
-- Исчезли, -- сказал он хрипло. -- Коридор, вся станция, все здание.
Осталась только лаборатория, блокированная нашим фиксатором. Спецкорпуса
больше не существует, во всей Галактике никто о нас даже не вспомнит. А
когда выключится фиксатор, исчезнем и мы.
-- Анжела, где она, где они все?
-- Она даже не родилась и никогда не существовала.
-- Но я помню ее, я помню их всех.
-- На это весь расчет: покуда жив хоть один человек, помнящий нас и
Корпус, мы имеем микроскопический шанс в конце концов выжить. Кто-то должен
сорвать темпоральную атаку. Если не ради Корпуса, то хотя бы ради
цивилизации. Сейчас переписывают историю. Но это -- не навечно, если мы
сможем противодействовать.
Путешествие в прошлое на всю жизнь, без возврата, в чуждый мир, -- кто
на это решится, будет самым одиноким из живущих, за тысячи лет до рождения
своих современников, своих друзей.
-- Готовьтесь. Я отправляюсь.
ГЛАВА 2
-- Сначала мы должны выяснить, куда вы отправитесь и в какое время.
Профессор Койцу, пошатываясь, пересек лабораторию, я последовал за ним,
чувствуя себя все же скверно. Он забормотал что-то, склонившись над
сложенным в гармошку листом компьютерного листинга, который с шелестом
выползал из машины и громоздился на полу.
-- Все должно быть точно, очень точно, -- бормотал он. -- Последнее
время мы непрерывно зондировали прошлое, прослеживали источник этих
возмущений. И в конце концов нашли искомую планету. Теперь следует точно
установить нужное нам время. Если вы прибудете слишком поздно, может
статься, что они закончат свое дело, а если слишком рано, то успеете умереть
от старости раньше, чем эти дьяволы родятся на свет.
-- Очаровательная перспектива. А что это за планета?
-- Странное название, даже не одно. Она называется Грязь, или Земля,
или что-то в этом роде. Предполагается, что это -- легендарная прародина
всего человечества.
-- Еще одна? Никогда о ней не слышал.
-- Это вполне естественно. Она взлетела на воздух в ядерной войне за
тысячелетие до нас... Вас придется отправить в прошлое за 32 598 лет, и мы
не сможем при таком расстоянии обеспечить лучшую точность, чем плюс-минус
три месяца.
-- Я, наверное, и не замечу. А какой это будет год?
-- За много лет до начала нашего теперешнего календаря. Полагаю, по
древним записям тогдашних дикарей это будет 1975-й от Рождества Христова?!
-- Не такие уж они и дикари, если развлекаются со временем.
-- По всей вероятности, это вовсе и не они. Все сходится на том, что
люди, которых мы ищем, просто базируются в этом времени.
-- Как же я найду их?
-- При помощи вот этого. -- Один из ассистентов подал мне маленький
черный ящичек с циферблатами, кнопками и прозрачным выступом, в котором
свободно плавала иголка. Эта самая иголка вся дрожала, как охотничья собака,
и постоянно указывала своим концом в одном и том же направлении, как бы я ни
вращал ящичек.
-- Это -- детектор темпоральной энергии, -- сказал Койцу. --
Портативный, но менее чувствительный вариант наших больших аппаратов. Сейчас
стрелка указывает на нашу темпоральную спираль. Когда вы прибудете на эту
самую планету Грязь, используйте прибор, чтобы отыскать нужных вам людей. А
вот эта шкала показывает напряженность поля. Она поможет вам оценить
расстояние до источника энергии.
Я поглядел на ящичек и почувствовал, что в голове у меня зашевелилась
идея.
-- Если я могу взять это, то, наверное, могу унести с собой и другое
оборудование?
-- Точно. Только небольшое по размеру, которое можно укрепить на теле.
Дело в том, что темпоральное поле создает статический заряд, похожий на
статическое электричество.
-- Тогда я возьму все, что найдется у вас в лаборатории.
-- У нас его совсем немного. Только самые миниатюрные образцы.
-- Оружие я возьму свое собственное. Работают у вас тут оружейные
техники?
Он взглянул вокруг, подумал и сказал:
-- Вот старый Ярл работал в отделе вооружений. Но у нас нет времени
делать что-нибудь новое.
-- Я не это имел в виду. Давайте его сюда. Старый Ярл омолаживался
совсем недавно и поэтому был похож на пресыщенного девятнадцатилетнего юнца,
только взгляд у него, когда он подошел поближе, был стариковский,
подозрительный.
-- Мне нужен этот ящик, -- сказал я, указывая на устройство у него за
спиной. Он заскулил, словно пришпоренный пони, и отскочил прочь, прижимая
ящичек к себе.
-- Он же мой! Мой, говорю я вам. Вы его не получите. Бесчестно даже
просить об этом. Ведь без него я просто исчезну.
В его моложавых глазах появились слезы старческого испуга.
-- Не распускай себя, Ярл! Я вовсе не хочу, чтобы ты растворился. Мне
нужен дубликат твоего ящика. Ну-ка, быстро займись этим.
Он заковылял прочь, что-то бормоча самому себе, а нас обступили
техники.
-- Я не понимаю, -- сказал Койцу.
-- Очень просто. Если я буду охотиться за большой организацией, мне
понадобится мощное оружие. Если так случится, то я врублю себе старого Ярла
в мозг, чтобы изготовить то, что мне нужно.
-- Но ведь он станет вами, получит контроль над вашим телом. Этого
никогда раньше не пробовали.
-- А теперь сделаем. Тяжелые времена требуют отчаянных мер. А это
подводит нас к другому вопросу. Вы говорите, что это будет путешествие по
времени без возврата и я не смогу вернуться?
-- Да, темпоральная спираль забросит вас в прошлое, а там, чтобы
вернуть вас, ее уже не будет.
-- Однако, если ее можно будет там построить, я смогу вернуться?
-- Теоретически... Но этого никогда не пробовали. Большую часть
оборудования и материалов невозможно достать у примитивных туземцев.
-- А если я достану материалы, то темпоральная спираль может быть
построена? Кто, по-вашему, сможет ее изготовить?
-- Только я сам, я и конструировал и строил ее.
-- Великолепно, тогда мне нужно и ваше устройство памяти... Велите
вашим парням надписать на ящиках имена, чтобы я не подключился не к тому
специалисту.
К профессору подскочили техники.
-- Фиксатор времени теряет мощность! -- завопил один из них голосом,
полным ужаса. -- Когда поле выключится, мы умрем, исчезнем без следа! Только
не это... -- выкрикнул он и свалился, потому что кто-то из окружающих
выпустил ему в лицо заряд парализующего газа.
-- Быстрее! -- закричал Койцу. -- Ведите ди Гриза к темпоральной
спирали! Подготовьте его!
Техники схватили меня и потащили в соседнюю комнату, что-то крича друг
другу. Они едва не уронили меня, когда двое из них исчезли одновременно.
Большинство техников почти истерически продолжали кричать. И ничего
удивительного -- наступал конец света. Самые дальние стены становились уже
смутными и туманными. Меня от паники спасали только тренировка и опыт. В
конце концов мне пришлось отшвырнуть их от аварийного космического
скафандра, в который они пытались меня засунуть, и застегнуться самому. Из
всей компании спокойным оставался только профессор Койцу.
-- Наденьте шлем, но держите забрало поднятым до последней минуты.
Отлично. Гравитатор у вас за спиной. Полагаю, что вы умеете им пользоваться.
Оружие на груди. Вот темпоральный детектор...
И так далее и тому подобное, до тех пор, пока от тяжести едва можно
было стоять. Я не жаловался. Если не возьму сейчас, то после уже не будет.
Вешай еще!
-- Переводное устройство! -- заорал я. -- Как иначе я буду общаться с
туземцами?
-- У нас его нет, -- сказал Койцу, засовывая мне под мышку связку
контейнеров, -- но есть мнемограф...
-- У меня от него головная боль.
-- ... так вы же можете выучить местный язык. Вот в этом кармане.
-- Что мне делать, ведь вы еще не объяснили? Как я там окажусь?
-- На большой высоте, точнее -- в стратосфере. Там меньше шансов
столкнуться с чем-то материальным. Туда мы вас и забросим. После этого все
будет зависеть от вас.
-- С соседней лабораторией все! -- закричал кто-то и почти тотчас же
растворился сам.
-- К темпоральной спирали! -- хрипло выкрикнул Койцу, и они поволокли
меня через дверь. Они тащили меня все медленнее и медленнее, по мере того
как ученые и техники исчезали с глаз, как проколотые воздушные шары.
Наконец, их осталось только четверо, и я, тяжело нагруженный, покачиваясь,
заковылял вперед.
-- Вот темпоральная спираль, -- задыхаясь, сказал Койцу. -- Это столб,
колонна из чистой энергии, которая закручена в спираль и держится под
напряжением.
Она была зеленого цвета и мерцала, почти заполняя собой комнату:
свернутая в кольцо полоса искрящегося света толщиной в мою руку. Она мне
что-то напоминала.
-- Это похоже на огромную заведенную пружину.
-- Да, возможно. Но мы предпочитаем называть ее темпоральной спиралью.
Она заведена... поставлена под напряжение. Силы тщательно рассчитаны. Мы
поместим вас на ее внешний конец и освободим затвор. Когда вас вышвырнет в
прошлое, спираль забросит себя в будущее, где энергия постепенно рассеется.
Теперь -- вам пора. Нас осталось только трое.
-- Помните меня! -- выкрикнул низкорослый черноволосый техник. --
Помните Чарли Нейта! Пока вы меня помните, я никогда...
Койцу и я остались вдвоем, стены исчезли, воздух темнел.
-- Это конец! Прикоснитесь к спирали! -- кричал он. Я споткнулся в
падении, потянулся к сверкающему концу спирали, растопырив пальцы.
Коснувшись его, я ничего не почувствовал, но зеленое сияние сразу же окутало
меня, и сквозь него было очень плохо видно. Профессор стоял за пультом,
что-то переключал, наконец потянулся к большому рубильнику. Дернул его
вниз...
ГЛАВА 3
Все остановилось.
Профессор Койцу замер за пультом -- его рука застыла на включенном
рубильнике. Мой взгляд был устремлен прямо вперед, и я видел профессора
только потому, что стоял к нему лицом. Застыли не только глаза -- от ужаса у
меня душа ушла в пятки, а мозг забился в стенки своего костяного вместилища,
когда я понял, что перестал и дышать. Насколько я знаю, сердце тоже
остановилось. Что-то не так, я был в этом уверен. Ведь темпоральная спираль
все еще туго свернута. Моя паника еще больше увеличилась, когда Койцу
сделался прозрачным, а стены позади него -- дымчатыми. Неужели настанет мой
черед? Как знать...
Примитивная часть моего рассудка, унаследованная от обезьяны,
бесновалась, завывала и вертелась волчком. И в то же время я чувствовал
холодную отрешенность и любопытство. Ведь не каждому дается привилегия
увидеть, как исчезает его мир, пока сам ты висишь в спиральном силовом поле,
которое, возможно, забросит тебя в отдаленное прошлое. Я, правда, с
удовольствием уступил бы эту привилегию любому добровольцу. Жаль, никто не
вызывался. Вот я и торчал там, застывший, как статуя, с выпученными глазами,
а лаборатория вокруг меня постепенно исчезала и оставила меня плавать в
межзвездном пространстве. Видимо, даже астероид, на котором была построена
База Специального Корпуса, больше не существовал в реальности этой новой
вселенной. Что-то стало подталкивать меня совершенно немыслимым образом и
нести в направлении, о существовании которого я вовсе не подозревал раньше.
Темпоральная спираль стала раскручиваться. Возможно, правда, что она
раскручивалась с самого начала, но изменение времени скрывало это. Стало
казаться, что некоторые звезды стали двигаться все быстрее и быстрее, пока
не превратились в небольшие размытые штрихи, -- пугающее зрелище. Я
попытался закрыть глаза, но шок все еще не прошел. Мимо проскочила звезда,
да так близко, что я мог видеть ее диск, потом унеслась и оставила на моих
сетчатках яркие, постепенно исчезающие полосы. Все вокруг ускорялось вместе
с моим временем, и в конце концов космос слился в серое марево: даже звезды
перемещения стали слишком быстрыми, чтобы я мог за ними уследить. Либо это
марево обладало гипнотическими свойствами, либо на меня действовало движение
во времени, но только мысли у меня совершенно перепутались, и я впал в
полубессознательное состояние между сном и обмороком. Это длилось очень
долго, а может, мгновение -- точно не знаю. Это могла быть секунда, а могла
быть и вечность. Быть может, оставался кусочек моего мозга, который
осознавал страшно долгое течение всех этих лет. И если так, у меня нет
никакого желания думать об этом. Мне всегда нравилось жить, и я, как крыса
из нержавеющей стали в бетонных коридорах общества, всегда полагался только
на свои силы в деле самосохранения. В мире есть значительно больше дорог к
провалу, чем к успеху, к сумасшествию, чем к здоровью. И вся моя энергия
всегда уходила на поиски верного пути. Поэтому-то я и выжил и сохранил
способность худо-бедно соображать даже в этом безумном рейде по времени --
выжил и стал ждать, что будет дальше. Через неизмеримый промежуток времени
что-то случилось.
Я добрался до места. Конец путешествия был еще драматичнее начала,
потому что все случилось моментально.
Я снова смог двигаться. Я снова стал видеть -- свет ослепил меня
сначала, и ко мне вновь вернулись все ощущения, которых я был лишен так
долго.
К тому же я падал. В ответ на это мой давно парализованный желудок
вздумал взбунтоваться, а потоки адреналина и тому подобных штук, которые
мозг старался нагнать в кровь вот уже 32 598 лет -- плюс-минус три месяца,
устремились вперед, а сердце застучало радостно и ритмично. Падая, я
повернулся. Солнце скрылось с глаз, и я увидел черное небо, а далеко внизу
-- пушистые белые облака. Неужели это она? Грязь -- таинственная прародина
человечества? Как бы то ни было, но мне определенно доставило удовольствие
очутиться где бы то ни было и когда бы то ни было, лишь бы вокруг все было
устойчиво и не исчезало бы вдруг. Все мое снаряжение было, кажется, на
месте, и, коснувшись регулятора на запястье, я почувствовал тягу
заработавшего гравитатора. Отлично. Я выключил его снова, и стал падать,
пока не почувствовал, что скафандр вошел в верхние слои атмосферы. Достигнув
облаков и окунувшись в их мокрые объятия, двигаясь вперед ногами, я уже
спускался мягко, как падающий лист. Падая вслепую и непрерывно протирая
запотевающее забрало шлема, я еще уменьшил скорость. Выбравшись из облаков,
я переключил управление на "парение" и медленно оглядел новый мир --
возможную родину человечества и уж наверняка мою новую родину.
Прямо надо мной, как мягкий и влажный поток, висели облака. Внизу, в
трех километрах от меня, расстилались леса и поля, искаженные запотевшим
забралом шлема. Так или иначе, но здешнюю атмосферу мне раньше или позже
придется попробовать, поэтому в надежде, что мои далекие предки дышали не
метаном, я решительно приоткрыл забрало и быстро вдохнул.
Неплохо. Воздух холодный и слегка разреженный на такой высоте, но
свежий и приятный. И главное -- он не убил меня. Я широко открыл забрало,
еще раз глубоко вздохнул и посмотрел вниз. С этой высоты вид был хорош.
Волнистые зеленые холмы, покрытые какими-то деревьями, голубые озера, прямые
дороги через долины, на горизонте -- что-то вроде города, испускавшего
мерзкие облака смога. От этого я должен держаться как можно дальше: сперва
надо устроиться, оглядеться...
Наконец до моего сознания дошел звук, похожий на жужжание насекомого.
Но на такой высоте не может быть насекомых. Я подумал бы об этом и раньше,
не будь мое внимание приковано к пейзажу внизу. Как раз в этот момент
жужжание переросло в рев, я изогнулся и поглядел через плечо. Челюсть у меня
отвисла. За прозрачными стеклами шаровидной летательной машины,
поддерживаемой в воздухе допотопным воздушным винтом, сидел человек, на лице
которого было написано такое же изумление, как и у меня. Я перебросил
контроллер на запястье на "вверх" и скользнул назад, под защиту облаков.
Неудачное начало. Пилот успел меня рассмотреть, хотя оставался шанс, что он
просто не поверил своим глазам. Однако он поверил. Должно быть, в этом веке
средства связи развиты отлично, так же, как боеготовность армии или страх,
потому что не прошло и нескольких минут, как я услышал внизу рев мощных
реактивных машин. Они покружили немного, а одна даже пронеслась через
облако. Я успел взглянуть на ее серебристую стреловидную форму. Пора
сматываться. Горизонтальное управление гравитатора не слишком совершенно, но
все же я тронулся прочь через облака, чтобы уйти как можно дальше от этих
аппаратов. Перестав их слышать и выждав некоторое время, я рискнул
опуститься чуть ниже границы облачности. Во всех направлениях -- ничего... Я
захлопнул забрало и выключил гравитатор.
Свободное падение не могло занять много времени, но показалось
чертовски длинным. Меня посетили неприятные видения щелкающих детекторов,
жужжащих, переваривающих информацию компьютеров, двигающихся металлических
пальцев стволов и с ревом несущихся на меня военных машин. В падении я
вращался и косил глазами во все стороны в поисках сверкающего металла.
Ничего такого не было. Только рядом лениво летели какие-то большие белые
птицы, когда я пронесся мимо, они увернулись и резко закричали. Увидев внизу
голубое зеркало озера, я дал гравитатору толчок в его направлении. Если
покажется погоня, я смогу нырнуть под воду и скрыться из поля зрения их
детекторов. Очутившись ниже уровня окружающих холмов и видя, что вода
приближается до отвращения быстро, я врубил тягу. В тело глубоко впились
ляшки скафандра, я весь перевернулся и застонал. Гравитатор за спиной опасно
разогрелся, правда, я вспотел совсем по другой причине. До воды было уже
близко, а при такой скорости она оказалась бы твердой, как сталь.
Когда я наконец остановился, ноги были уже в воде. В конце концов,
неплохое приземление. Я поднялся чуть-чуть над поверхностью воды, погони
по-прежнему не было, и я медленно тронулся к серым скалам, которые отвесно
спускались в озеро у дальнего берега. Когда я снова открыл шлем, воздух был
хороший и все вокруг тихо. Ни голосов, ни грохота машин, никаких признаков
человеческого жилья. Подлетев ближе к берегу, я услышал шум ветра в листве,
но и только. Прекрасно, как раз такое местечко мне и нужно на первое время.
Серые скалы оказались монолитной каменной стеной, высокой и недоступной. Я
скользил вдоль ее поверхности, пока не нашел карниза, достаточно широкого,
чтобы на нем усесться. Это было здорово -- сидеть.
-- Давненько мне не удавалось присесть, -- сказал я вслух, радуясь
звукам своего голоса. "Да, -- напомнило мне подсознание, -- примерно 33
тысячи лет".
Я снова погрустнел -- мне захотелось выпить. Однако именно этот важный
продукт я и забыл захватить с собой. Ошибка, которую нужно исправить в
первую очередь. При выключенном питании скафандр начал нагреваться на
солнце, и я скинул его, разложив все снаряжение на скале подальше от края.
А что теперь? Я услышал в боковом кармане треск и вытащил из него
пригоршню дорогих, но, увы, сломанных сигар. Трагедия! Каким-то чудом одна
оказалась целой. Тогда я откусил кончик, прикурил и выпустил клуб дыма.
Просто чудо! Я немного покурил, болтая ногами над пропастью, и мое
самообладание достигло обычного, совершенно несокрушимого уровня. В озере
плеснула рыба, какие-то маленькие птички щебетали на деревьях; я стал
обдумывать следующий этап. Мне необходимо укрытие, но чем больше я буду
бродить в его поисках, тем больше шансов быть обнаруженным. Почему бы мне не
остаться прямо здесь?
Среди различного хлама, который на меня навешали в последнюю минуту,
был лабораторный инструмент под названием "массер". В тот момент я начал
было возражать, но мне повесили его на пояс не спросясь. Тогда я его
рассмотрел. Рукоятка расширялась в массивный корпус, который вновь сужался в
тонкий игловидный наконечник. На его острие создавалось поле, обладавшее
любопытной способностью концентрировать большинство форм материи путем
усиления межмолекулярных связей. Это поле втискивало вещество в значительно
меньший объем, сохраняя массу неизменной. Некоторые предметы в зависимости
от материала могли быть сжаты до половины их нормальной величины.
На противоположном конце мой карниз сужался, пока не исчезал совсем. Я
прошел по нему, сколько рискнул. Вытянувшись, я прижал острие к поверхности
серого камня и нажал на кнопку. Раздался резкий щелчок, и съежившаяся плитка
камня размером с мою ладонь отвалилась от поверхности скалы и соскользнула
на карниз. В руке она показалась по весу больше похожей на свинец, чем на
камень. Швырнув ее в озеро, я включил инструмент и принялся за работу.
Стоило только приспособиться, и работа пошла быстрее. Я научился
создавать почти сферическое поле, которое сразу отделяло от скалы шар
сжатого камня размером с мою голову. После того, как я попробовал сжать и
скатить через край парочку этих гирь и едва сам не улетел вслед за ними, я
стал подрезать скалу под углом и затем резать над получившимся склоном.
Шары отваливались, катились вниз под уклон и срывались с карниза по
короткой дуге, поднимая внизу шумные всплески. Каждый раз я останавливался,
чтобы прислушаться и оглядеться. Вокруг по-прежнему никого не было. Солнце
спустилось близко к горизонту, когда я наконец закончил делать в скале
уютную маленькую пещерку. Ее как раз хватило, чтобы уместить меня и все мое
оборудование. Я с удовольствием залез в эту нору, предварительно быстро
спустившись к озеру за водой. Концентраты были безвкусны, но питательны, так
что мой желудок был почти удовлетворен этой трапезой. Когда стали появляться
первые звезды, я начал планировать следующий шаг в покорении этой Грязи,
или, как там ее, Земли.
Мое путешествие было, видимо, значительно более утомительным, чем я
думал, потому что следующее, что я увидел, открыв глаза, было черное небо и
огромная оранжевая полная луна, висящая над горами. Мой зад заледенел от
контакта с холодной скалой, и я весь онемел от сна в неудобной позе.
-- Вперед, могучий творец истории, -- сказал я и застонал, когда заныли
мои мускулы и заскрипели суставы. -- Вылезай и принимайся за работу.
Именно этим и следует заняться. Под лежачий камень вода не течет. Пока
я торчу в этой дыре, все, что я могу придумать, может оказаться бесполезным,
потому что из-за отсутствия исходных данных я пока ведь не знаю даже, нужная
ли это планета и эпоха, -- не знаю вообще ничего. Необходимо вылезти и
заняться чем-нибудь. Хотя есть одна вещь, которую нужно сделать без
промедления, которую я должен был сделать прямо по прибытии. Проклиная
собственную глупость, я порылся в куче привезенного с собой хлама и извлек
черный ящичек-детектор темпоральной энергии. Я осветил его маленьким
фонариком: сердце у меня ушло в пятки, когда я увидел, что иголка не
движется -- время не было свернуто нигде на этой планете.
-- Ха, придурок, -- сказал я громко, обрадованный звуком своего голоса.
-- Машина будет работать много лучше, если ты включишь питание.
Экая оплошность. Глубоко вздохнув, я нажал выключатель.
По-прежнему ничего. Иголка висела так же беспомощно, и от этого зрелища
мои надежды начали таять. Хотя по-прежнему оставались неплохие шансы на то,
что эти темпоральные бандиты все же где-то здесь и просто на время выключили
свои аппараты. Будем надеяться.
Теперь за работу. Я укрепил на себе несколько подручных устройств и
отстегнул гравитатор от скафандра. Его батареи были еще наполовину заряжены.
Этого мне хватит, чтобы несколько раз добраться до верха скалы и спуститься
обратно. Я просунул руки в лямки, шагнул с карниза и прикоснулся к
регулятору, превратив падение в пологую дугу, направленную к ближайшей
дороге, замеченной мной при спуске. Пролетая низко над деревьями, я
постоянно замечал ориентиры и направление. Громадные, усыпанные мерцающими
циферблатами часы, которые я всегда ношу на левой руке, умели делать много
больше, а не только показывать время. Прикосновение к правой стрелке
высвечивало стрелку радиокомпаса, показывающего направление на мой новый
дом. Я продолжал скользить.
Наконец лунный свет отразился на гладкой поверхности, рассекавшей лес,
и я мягко опустился на землю среди деревьев. Сквозь ветки пробивалось
достаточно света, так что когда я направился к дороге, преодолевая последние
несколько метров с предельной осторожностью, фонарь мне не понадобился.
Дорога была пустой в обоих направлениях, -- ночь молчала. Я нагнулся и
осмотрел поверхность. Она была изготовлена из целой плиты какого-то белого
твердого вещества, не металла и не пластика. Казалось, что в него вкраплены
крошечные песчинки, -- ничего интересного. Держась поближе к обочине, я
повернулся в сторону города и пошел пешком. Это очень медленно, но зато
экономит энергию гравитатора.
Случившееся потом можно объяснить только беспечностью, смешанной с
усталостью и моим незнанием этой планеты. Мысли мои блуждали: Анжела и дети,
мои друзья из Корпуса. Все они существуют теперь только в моей памяти и
реальны не больше, чем мои воспоминания о персонажах какого-нибудь романа.
Угнетающие мысли, и я, вместо того чтобы их сразу отбросить, продолжал с
ними нянчиться. Поэтому внезапно раздавшийся рев моторов застал меня
врасплох, В этот момент я проходил поворот дороги, проложенной, вероятно,
сквозь небольшой холмик, так как по обеим сторонам возвышались крутые
склоны. Мне бы следовало заранее предвидеть возможность попасть в этой щели
в ловушку и позаботиться о способе избежать ее. Теперь же, пока я
раздумывал, взобраться ли мне по откосу, включить гравитатор или проделать
еще что-нибудь, впереди из-за поворота засверкал яркий свет, и рев стал
громче. В конце концов я прыгнул в придорожную канаву, лег, уткнувшись лицом
в ладони, и постарался казаться по возможности как можно более незаметным.
Одежда у меня была простого темно-серого цвета и вполне могла слиться с
землей.
А потом меня оглушил дробный рев, окатило ярким светом -- все это
пронеслось совсем рядом. Тогда я сразу сел и поглядел вслед четырем странным
машинам, только что пронесшимся мимо. Деталей не было видно, потому что я
различил только их силуэты на фоне света их собственных фар. Они показались
мне очень узкими, не похожими на мотоциклы, сзади каждой был маленький
красный огонек. Их звук начал стихать и вдруг смешался с пронзительным
визгом и гоготанием, похожим на крик животного. Они остановились, должно
быть, увидев меня. Щелкающие, лающие звуки отдавались эхом по канаве, лучи
фар сделали полный круг и направились назад, ко мне.
ГЛАВА 4
"Когда не знаешь, что делать, подожди, может, противник ошибется
первым", -- вот мой любимый девиз. Я мог бы попытаться вырваться,
вскарабкаться по склону или улететь, но у этих людей, кто бы они ни были,
могло быть оружие. Из меня вышла бы превосходная мишень. К тому же, даже
убежав, я все равно бы привлек к этой местности внимание. Лучше сперва
поглядеть, что они из себя представляют. Повернувшись спиной, чтобы их фары
не слепили меня, я терпеливо ждал, пока машины, громыхая, подъедут и
остановятся, образовав вокруг меня полукольцо. Я прислушался к странным
звукам, при помощи которых водители переговаривались между собой, но не
понял ни слова. Все было за то, что одет я с их точки зрения очень странно.
Они, должно быть, договорились о чем-то, потому что мотор одной из машин
заглох и водитель вышел вперед, на свет.
Мы с интересом обменялись взглядами. Он был ростом немного ниже меня,
но казался выше из-за похожего на корзину металлического шлема. Этот шлем,
усаженный заклепками и увенчанный высоким острым наконечником, был очень
непривлекателен, как и его остальная одежда... Она была из черного пластика
со множеством сверкающих пуговиц и пряжек. Как верх вульгарности он носил на
груди стилизованный череп со скрещенными костями, весь утыканный какими-то
поддельными камешками.
-- ..? -- сказал он весьма оскорбительным тоном, одновременно сильно
выпячивая вперед челюсть.
Я улыбнулся, изображая милого, добродушного парня, и дружелюбно
ответил:
-- Мертвым ты будешь выглядеть еще отвратительнее живого, типчик, так
что не говори больше со мной таким тоном.
Он поглядел озадаченно, и вновь между ними началась непонятная
болтовня. К первому водителю присоединился еще один, столь же странно
одетый. Он возбужденно показал на мое запястье. Все уставились на мой
наручный хронометр, издавая при этом пронзительные любопытствующие крики,
которые сменились на злобные, когда я спрятал руку за спину.
--..! -- сказал первый тип, выступая вперед с протянутой рукой.
Раздался резкий щелчок, и вдруг в руке у него появилось сверкающее лезвие.
Ну что ж, такой язык мне понятен. Я едва не улыбнулся. Непорядочные
люди, если только закон в этих землях не предписывает носить оружие и
грабить на дорогах первого встречного. Что ж, зная правила, я могу играть...
-- ..? -- воскликнул я, отступая и поднимая в отчаянии руки.
-- ..! -- закричала эта деревенщина, прыгая на меня. -- Ну, как насчет
"...", а? -- спросил я, залепив ему ногой в запястье. Нож полетел в темноту,
а он издал крик, постепенно перешедший в клокотанье, когда я пальцем кольнул
его в горло.
К этому времени они, должно быть, во все глаза смотрели на меня,
поэтому я выпустил из нарукавного держателя в ладонь световую бомбу и бросил
ее пред собой на землю, тут же закрыв глаза, -- она тотчас взорвалась.
Опущенными веками я почувствовал обжигающе яркий свет, и когда снова поднял
их, то увидел перед глазами световых зайчиков. Это было много приятнее того,
что испытали нападавшие. Временная слепота, если только их стоны и жалобы
что-то значили. Никто не пытался меня остановить, когда я подошел и отвесил
носком ботинка каждому по самым интересным местам. Они вопили от боли и
бегали маленькими кругами до тех пор, пока двое из них случайно не
столкнулись и не начали безжалостно дубасить друг друга. Пока они так
развлекались, я осмотрел их экипажи. Странные штуки -- только два колеса и
никакого намека на гироскоп для стабилизации движения. Каждый имел
единственное сиденье, на котором при езде водитель помещался верхом. Они
выглядели совсем не безопасными, и мне бы совсем не хотелось управлять ими.
Но что же делать с этими типами? Мне никогда не доставляло удовольствия
убивать людей, так что заставить их молчать таким образом было трудно. Если
они преступники -- а похоже на то, -- тогда вероятно, что об этой истории
они властям не доложат. Преступники! У них я узнаю все, что нужно. Одного
вполне хватит, лучше взять того, первого -- уж с ним-то я могу не
церемониться. Он уже стонал, приходя в себя, но глоточек усыпляющего газа
снова его выключил. У этого парня на талии был широкий, разукрашенный
металлом ремень, который показался мне достаточно прочным. Я прикрепил конец
ремня к одной из моих поясных пряжек и дружески подхватил его хозяина под
руки. Потом тронул ручку управления гравитатора.
Мы поднялись беззвучно и плавно, оставив внизу маленькую шумную
компанию, и устремились к моему убежищу. Исчезновение их приятеля будет
выглядеть весьма таинственно, и даже если они сообщат о нем властям, это все
равно ни к чему не приведет.
Я собирался затаиться на несколько дней с моим пока дремлющим
компаньоном и научиться здешнему языку. Лексикон, конечно, будет самый
низкопробный, но это поправимо. Вскоре показался вход в мою нору, я
скользнул в нее и бросил мою бесчувственную ношу прямо на камни.
К тому времени, когда он очухался, я уже разложил нужное оборудование и
все приготовил. Молча, с удовольствием попыхивая извлеченной из карманного
контейнера сигарой, я наблюдал, как он мучительно приходит в себя. Он долго
облизывал губы, потом открыл наконец глаза и сел, застонав и схватившись за
голову: у моего газа были неприятные постэффекты. Однако, вспомнив о ноже, я
был равнодушен к его страданиям. Очумело озираясь, он с испугом оглядел меня
и мое снаряжение и с надеждой -- выход из пещеры. Как бы случайно подобрал
под себя ноги. Чтобы в следующее мгновение неожиданно прыгнуть к выходу,
чтобы тотчас же шмякнуться лицом о камень, натянув шнурок, привязанный к его
лодыжке.
-- Пора кончать с играми и браться за работу, -- беззлобно сказал я,
садясь спиной к стене и укрепляя на его запястье свое устройство. Пока он
спал, я состряпал эту штуку -- очень примитивно, зато действенно. В ней были
датчики кровяного давления и сопротивления кожи с индикаторами на выносной
панели, которую я держал в руке. Простейшая разновидность детектора лжи.
Кроме того, в ней была еще одна электрическая цепь. В обычных условиях я бы
никогда не стал пробовать ее на человеке -- таким методом обычно пользуются
при обучении подопытных животных, -- но в отношении этого типа можно было
сделать исключение. Мы играли по его правилам, а эта штука могла сэкономить
массу времени. Когда он начал грубо браниться и срывать с руки мою
коробочку, я нажал специальную кнопку. Тут его ударило током, он завопил и
задергался. Не то чтобы это было очень больно, я все испытал на себе и
установил такой уровень, который вызывал боль, но вполне терпимую.
-- А теперь начнем, -- сказал я. -- Только дай мне самому
приготовиться.
Молча, с широко открытыми глазами он смотрел, как я укрепляю на висках
у себя металлические пластины мнемографа и подключаю его.
-- Ключевое слово будет, -- я поглядел на своего подопечного, --
"противный". Теперь начнем.
Рядом со мной лежала куча разных простых предметов, я подобрал один и
поместил у него перед глазами. Когда он осмотрелся, я громко сказал "камень"
и замолчал. Он тоже молчал, и через некоторое время я снова нажал обучающую
кнопку. От внезапной боли он подпрыгнул, безумно оглядываясь.
-- Камень, -- повторил я тихо и терпеливо. Ему потребовалось некоторое
время, чтобы постичь идею, но в конце концов он понял. За ругань или за
любые, не относящиеся к делу выражения следовал удар током и двойной удар --
за попытку соврать: мой детектор всегда сообщал мне об этом. Такая жизнь ему
быстро надоела, и он предпочел сразу же давать мне нужное слово. Мы очень
быстро исчерпали весь запас предметов и переключились на рисунки и движения.
Я принимал на веру его "не знаю", если они повторялись не слишком
часто, а мой словарь постепенно рос. Под действием микротоков мнемографа
новые слова втискивались в мозг, но, увы, небезболезненно. Когда голова
стала прямо-таки раскалываться, я принял таблетку болеутолителя и приступил
к игре в слова: в нашем распоряжении их было уже достаточно, чтобы перейти
ко второй части процесса обучения -- освоению грамматики. "Как тебя зовут?"
-- подумал я и добавил кодовое слово "противный".
-- Как... имя? -- сказал я вслух. Действительно, дрянной язык.
-- Слэшер.
-- Мое... имя... Джим.
-- Отпусти-и, я же тебя не трогал.
-- Сначала учиться... уходить потом. Теперь говори, какой год?
-- Что, какой год?
-- Какой год сейчас, дурень?
Я повторял этот вопрос по-всякому, пока его значение не просочилось
наконец в его башку, на редкость тупую. Я даже весь вспотел.
-- А-а, год, 1975-й. 19 июля 1975 года.
Прямо в цель! Через все эти столетия и тысячелетия темпоральная спираль
бросила меня с феноменальной точностью. Я мысленно благодарил профессора
Койцу и других исчезнувших ученых. Поскольку они жили теперь только в моей
памяти, то это, пожалуй, был единственный способ выразить им свою
признательность. Весьма обрадованный, я продолжал занятия.
Мнемограф схватывал, упорядочивал и запихивал глубоко в мой измученный
мозг все произносимое им. Подавляя стоны, я принял еще одну таблетку
болеутолителя. К восходу солнца я почувствовал, что знаю язык достаточно,
чтобы совершенствоваться самому, и выключил аппарат. Мой собеседник заснул
сидя и, падая, стукнулся головой о камень, но даже не проснулся. Я оставил
его спать и отсоединил от нас обоих электронную аппаратуру. После ночного
бдения я и сам устал, но с этим справилась таблетка стимулятора. В животе
урчало от голода, и я принялся за еду. Слэшер скоро проснулся и тоже получил
свою долю. Правда, он съел свою плитку только после того, как я откусил от
нее кончик и проглотил сам. Я удовлетворенно рыгал, он вторил. Поглазев
некоторое время на меня и мое снаряжение, он заявил:
-- Я знаю, кто ты.
-- Так скажи.
-- Ты с Марса, вот что.
-- Что это, Марс?
-- Такая планета.
-- Да-а. Ты примерно прав. Это не важно. Сделаешь, что я скажу,
поможешь прибрать кое-какие вещички?
-- Я же тебе говорил, я взят на поруки. Коли меня зацапают, век воли не
видать.
-- Не дрожи. Держись за меня, и они тебя пальцем не тронут. Будешь
кататься в зелененьких. Кстати, есть у тебя эти зелененькие? Хочу поглядеть,
на что они похожи.
-- Нет! -- сказал он и потянулся к выпуклости, образованной куском
материи, укрепленной на нижнем предмете одежды. К этому времени я уже
замечал примитивную ложь этого типа без помощи прибора.
Успокоив парня усыпляющим газом, я достал из его одежды что-то
наподобие кожаного конверта, наполненного хрустящими бумажками. Это,
наверное, были те самые зелененькие, которых у него якобы не было. На вид
они -- просто смех! Простейшая копировальная машина может выдавать дубликаты
этих штук бочками, если только они не наделены какими-либо скрытыми
признаками. Для проверки я прошелся по ним самыми тонкими приборами и не
нашел ни следа каких бы то ни было химических, физических или радиоактивных
меток. Изумительно. Бумага, кажется, содержит что-то вроде коротеньких ниток
из другого материала, но дубликатор напечатает на поверхности их
изображение, которое вполне сгодится. Если бы у меня был дубликатор. А
может, и есть? Ведь в конце концов они вешали на меня все снаряжение, какое
только было под руками. Я разворошил кучу, и там действительно нашлась
маленькая настольная модель аппарата. Она была заряжена плиткой
исключительно плотного материала, который каким-то образом разбухал внутри
машины, давая листы гладкого белого пластика: на них и делались копии. После
множества регулировок я ухитрился так понизить качество пластика, что он
стал таким же мягким и грубым, как и "зелененькие". Теперь стоило мне
коснуться копирующей кнопки, машина выдавала "зелененькую", точь-в-точь
похожую на оригинал. Самой крупной бумажкой у Слэшера была десятка. С нее я
сделал несколько копий. Конечно же, номер у всех был один и тот же. Но я
знал, что люди никогда не разглядывают полученные деньги.
Настало время приступить к следующему этапу моего внедрения в общество
этой примитивной планеты Земля. Я выяснил, что название Грязь вовсе не
точное и имеет совсем Другое значение. Я надел на себя снаряжение, которое
могло понадобиться, и оставил все остальное в пещере вместе со скафандром.
Когда оно мне понадобится, все будет на месте. Слэшер бормотал и похрапывал,
пока я летел с ним назад через озеро и дальше низко над деревьями, к дороге.
Теперь, днем, на ней было больше движения, я слышал рев машин и потому снова
опустился к лесу. Перед тем как разбудить его, я закопал гравитатор вместе с
радиокомпасом, который в случае чего поможет найти это место.
-- Что-что? -- спросил Слэшер, присев, как только антидот подействовал.
Он непонимающе поглядел на лес.
-- Поднимайся на копыта, -- сказал я, -- пора отсюда двигать.
Он заковылял за мной, еще наполовину во сне, пока я не помахал у него
перед носом пачкой денег, -- тут он Сразу же проснулся.
-- Как на твой взгляд эти зелененькие?
-- Отлично, только у тебя ведь этого добра совсем не было.
-- Добра у меня всякого достаточно, а вот денег не было. Ну, я и сделал
их. Как они -- о'кей?
-- О'кей, никогда не видел лучше. -- Он посмотрел на бумажки опытным
взглядом профессионала. -- Единственный недостаток -- у них один и тот же
номер. А так -- высший класс.
Вернул он их мне очень неохотно. Человек без воображения и
предрассудков. Именно такой мне и нужен. Вид этих денег изгнал из парня весь
страх передо мной, и он, пока мы брели по дороге, активно принялся помогать
мне в планировании приобретения еще большего их количества.
-- Эта сбруя, которую ты носишь, -- издали, конечно, она о'кей.
Водители машин ничего не заметят, но нужно достать тебе другие шмотки. Тут
под горой есть кто-то вроде универмага. Ты подождешь в сторонке, пока я
схожу и куплю все, что нужно. По правде, может, удастся раздобыть и колеса.
Ноги меня прямо не держат. Тут есть маленькая фабрика со стоянкой,
посмотрим, что у них там есть.
Фабрика оказалась приплюснутым угловатым зданием со множеством труб,
выплевывающих дым и отраву. В стороне стояло множество разноцветных машин.
Низко пригнувшись, по примеру Слэшера, я быстро подобрался к ближайшей из
них, стоящей во внешнем ряду. Убедившись, что нас не заметили, мой компаньон
открыл замок на ярко-красной машине с помощью зубастой металлической
штуковины и поднял большую крышку. Я заглянул внутрь и подивился излишней
усложненности и удивительной примитивности двигательной установки. Вот уж
действительно, угодил в прошлое! По моей просьбе, Слэшер описал мне ее, пока
заворачивал провода, которые, видимо, управляли включением.
-- Мы зовем это двигателем внутреннего сгорания. Почти новый, должно
быть, лошадей триста. Забирайся внутрь, и погнали, пока никто не видел.
Я решил, что позднее займусь теорией этого "внутреннего сгорания". Я
уже знал, что лошадь -- это большое четвероногое, так что, может быть,
внутреннее сгорание -- это миниатюризация животных с целью уместить большее
их число в моторе. Но как ни примитивно выглядело это устройство, двигалось
оно довольно быстро. Слэшер манипулировал рычагами и крутил большое колесо,
мы выехали на дорогу, видимо, нас никто не заметил. Я с радостью доверил
управление своему спутнику и стал разглядывать этот новый для меня мир.
-- Где у вас хранятся деньги? Ну, такое место, где их запирают?
-- Ты, должно быть. говоришь про банки. Дома с толстыми стенами,
большими сейфами и вооруженной охраной. В любом городе есть хотя бы один
такой.
-- И чем больше город, тем больше банк?
-- Ты верно схватываешь.
-- Тогда поезжай в ближайший большой город и найди самый большой банк.
Мне понадобится масса денег. Мы обчистим его сегодня ночью.
Слэшер взглянул на меня в благоговейном ужасе.
-- Ты шутишь! У них там сплошная сигнализация и все такое.
-- Плевать я хотел на эти уловки из каменного века. Только дай мне
город и банк, а потом еще поесть и выпить. К вечеру я сделаю тебя богачом.
ГЛАВА 5
По правде говоря, мне никогда не приходилось грабить банки с такой
легкостью или взламывать более простые замки. Заведение, которое я выбрал,
находилось в центре города с совершенно невероятным названием "Хартфорд".
Это было прочное строение из серого камня. Крыса ведь редко входит через
парадную дверь. Когда мы отправились на дело, было начало вечера, и Слэшер
весь трясся от ужаса, несмотря на громадное количество проглоченного им
низкосортного алкоголя.
-- Нужно еще подождать, -- ныл он. -- На улице полно народу.
-- Это мне и нужно. Кому какое будет дело еще до двух человек? А теперь
припаркуй машину за углом, как договорились, и принеси сумки.
Я нес в маленьком футляре свой инструмент, а Слэшер следовал за мной с
двумя большими чемоданами, которые мы успели купить по дороге. Впереди, в
здании слева от банка, было темно, и дверь, конечно, заперта на замок. Не
беда. Этот замок я осмотрел еще днем и решил, что никаких хлопот с ним не
будет. Приборчиком в левой руке я обезвредил сигнализацию, а правой в это
время орудовал отмычкой. Замок открылся так легко, что Слэшеру даже не
пришлось останавливаться: он просто прошел мимо меня со своими сумками. Ни
одна живая душа на улице не обратила на нас ни малейшего внимания. Коридор
привел к новым запертым дверям, которые я преодолел с такой же легкостью.
Наконец мы добрались до места.
-- У этой комнаты должна быть общая стена с банком. Нужно уточнить, --
сказал я. Так и оказалось, -- с другой стороны большое помещение --
несомненно, банк.
Тихо насвистывая, я принялся за работу. Будьте спокойны, это было мое
не первое ограбление банка, и я вовсе не собирался делать его последним. Из
всех многочисленных форм преступной деятельности ограбление банков наверняка
самое полезное для личности и общества. Личность, ясное дело, получает кучу
денег, это само собой. К тому же она приносит пользу обществу тем, что снова
пускает в обращение массу наличных. Экономика стимулируется, лавочники
процветают, народ с огромным интересом читает о преступлениях, а полиция
получает шанс проявить свои многочисленные таланты. Я, правда, слышал, что
иные дураки утверждают, будто это вредит банкам -- форменная чушь. Все банки
застрахованы, так что ничего не теряют, а страховые суммы ничтожны в общем
обороте страховых компаний. Поэтому, единственный результат, который может
получиться, -- это микроскопическое уменьшение выплачиваемых в конце года
дивидендов. Совсем малая цена за все доброе. Поэтому, прижимая к стене
ультразвуковой зонд, я чувствовал себя не вором, а благодетелем
человечества.
В стене проходило множество труб и кабелей: вода и электроэнергия,
сигнализация... Я отмечал на стене их положение до тех пор, пока система не
стала кристально ясна. Я нашел место, свободное от всех этих игрушек, и
пометил его.
-- Войдем здесь, -- сказал я.
-- Как же мы проломим стену? -- Слэшер колебался между страхом и
алчностью: и денег хочется, и страшно. Ясно, что он -- мелкий преступник и
это самое большое дело в его жизни.
-- Зачем ломать, дурачок? -- сказал я добродушно, поднимая массер. --
Мы просто попросим ее открыться перед нами.
Конечно, он и понятия не имел, о чем я говорю, но вид мерцающего
аппарата его, по-видимому, успокоил. Я переключил механизм так, что вместо
увеличения притяжения молекул он уменьшил его почти до нуля. Медленно и
осторожно я провел наконечником массера по намеченной области стены, затем
выключил его и убрал.
-- Ничего не получилось, -- пожаловался Слэшер.
-- Сейчас выйдет. -- Я слегка толкнул стену рукой, и она развалилась с
легким шипением. Мы заглянули в отверстие, в ярко освещенное помещение
банка.
Невидимые с улицы, мы вползли внутрь и начали красться вдоль высокого
прилавка, за которым днем сидят кассиры. Строители предусмотрительно
поместили сейфы в самом низу здания, чтобы их не было видно с улицы,
поэтому, спустившись по ступенькам, мы смогли выпрямиться и продолжать наше
дело с возможным комфортом. Сначала быстро прошли через две запертые двери и
решетку из толстых стальных прутьев. Их замки и сигнализация были так
просты, что не стоят даже упоминания. Дверь сейфа выглядела более
внушительно, однако открыть ее оказалось проще всего.
-- Гляди-ка! -- обрадованно воскликнул я. -- Тут есть часовой механизм,
который по утрам автоматически открывает дверь.
-- Я знаю, -- простонал Слэшер. -- Давай убираться отсюда, пока не
сработала сигнализация...
Когда он побежал вверх по лестнице, я дал ему подножку и уперся ногой
ему в грудь, пока объяснял:
-- Это же хорошо, дурачок. Для того чтобы открыть эту штуку, нужно
просто перевести часы, как будто уже утро.
-- Невозможно! Они закрыты двумя дюймами стали! Конечно, откуда ж ему
знать, что самый обычный манипулятор "СМ" предназначен для работы через
любые стенки. Почувствовав, что поле захватило шестерни, я повернул его, и
стрелки закрутились. Глаза у Слэшера выпучились, механизм издал
удовлетворенный щелчок и двери распахнулись.
-- Тащи сумки, -- приказал я, заходя в сейф. Весело мурлыкая и
насвистывая, мы туго набили их крепенькими пачками хрустящих банкнотов.
Слэшер закрыл и застегнул свой чемодан первым и стал нетерпеливо подгонять
меня.
-- Что за спешка? -- спросил я, закрывая сумку и собирая инструменты.
-- Нужно время, чтобы все сделать как следует.
Убирая последние приборы, я заметил, как одна из стрелок дернулась и
замерла. Любопытно. Я отрегулировал напряжение поля, встал, держа индикатор
в руках, и огляделся. Слэшер торчал у дальней стены и возился с какими-то
металлическими ящиками.
-- Что ты делаешь? -- спросил я вкрадчиво.
-- Гляжу, нет ли в этих боксах каких-нибудь камешков.
-- Ах, вот чем ты занят, спросил бы меня сначала.
-- Я и сам могу, -- угрюмо и самоуверенно ответил он.
-- Да, но я к тому же могу не трогать при этом сигнализацию и не
вызывать полицейских. Это ты как раз и сделал, -- сказал я холодно и злобно.
Просто красота, как Слэшер побледнел. Его руки так задрожали, что он
даже уронил ящик, а потом подпрыгнул и кинулся к чемодану с деньгами.
-- Вот дубина, -- буркнул я и здорово наподдал ему по заднице. --
Теперь забирай вещи, выходи наружу и заводи машину. Я следом за тобой.
Пошатываясь, Слэшер вскарабкался по лестнице. Я последовал за ним более
спокойно, останавливаясь у всех дверей и решеток, запирая их за собой, чтобы
максимально усложнить работу полиции. Они будут знать, что в банк пытались
вломиться, но не узнают о грабеже, пока не разбудят кого-нибудь из
банковских чиновников и с его помощью не откроют сейф. К тому времени мы
благополучно смоемся.
Но, поднявшись по лестнице, я услышал визг покрышек и увидел в окно
подъехавшую полицейскую машину. Однако быстро они, невероятно быстро для
такого древнего и примитивного общества. Хотя, может быть, это как раз и
естественно. Наверняка преступления и их раскрытие поглощают большую часть
их энергии. Не тратя времени, я пополз за кассовой стойкой, толкая перед
собой сумку и чемодан. Пролезая через дыру в другое здание, я услышал
громыхание ключей в замке входной двери. Все правильно. Так оно и
получилось. Выглянув наружу, я увидел, что полицейские выскочили из машины и
вошли в банк, а вокруг уже собралась небольшая толпа из любопытных... Все
они стояли спиной ко мне. Я медленно вышел и побрел прочь по улице.
Эти первобытные фараоны что-то уж очень быстры на ногу. Видать, от
большого опыта в ловле моих коллег. Не успел я дойти до угла, как они уже
вывалились из той же двери, что и я, до боли в ушах дуя в пронзительные
свистки. Они вошли в банк, увидели дыру в стене и прошли по моему пути. Я
быстро оглянулся -- сплошные оскаленные зубы, синие мундиры, латунные
пуговицы и пистолеты -- и припустил бегом.
За угол и в машину.
Вот только улица оказалась пуста и машины не было.
Должно быть, Слэшер решил, что заработал для одного вечера вполне
достаточно, и уехал, оставив меня на произвол судьбы.
ГЛАВА 6
Я не утверждаю, что изготовлен из более прочного материала, чем
большинство людей. Хотя чувствую, что это большинство, оказавшись в таком
положении, как я, -- 32 тысячи лет в прошлом, с массой краденых денег на
руках и наседающей на пятки полицией -- изрядно испугались бы. Только
тренировка и тот факт, что за всю свою жизнь я слишком часто попадал в
подобные ситуации, заставили меня спокойно бежать вперед, обдумывая
следующий ход. Через несколько мгновений тяжеловесные прислужники закона
вылетят из-за угла, к тому же наверняка в это время кто-то уже вызывает
подмогу по радио, чтобы перерезать мне дорогу. Думай быстрее, Джим.
Сказано -- сделано. Раньше чем я успел пробежать несколько метров, весь
план спасения был намечен, отредактирован, набран, отпечатан и переплетен в
маленькую брошюру, открытую перед моим мысленным взором на первой странице.
Во-первых, убраться с улицы. Заскочив в ближайший подъезд, я бросил
чемодан с деньгами и зажал в пальцах мини-гранату из наружного держателя в
рукаве. Она прекрасно поместилась в круглую замочную скважину и с
внушительным треском разнесла в щепки замок и часть косяка. Мои
преследователи еще не появились, поэтому я повременил с открытием двери до
их прихода. Резкие крики и свистки дали понять, что я замечен. Дверь вела в
длинный коридор, я встал в его дальнем конце и, когда вооруженный блюститель
закона осторожно заглянул в дверной проем, поднял руки, сдаваясь.
-- Не стреляйте, копы! -- закричал я. -- Я сдаюсь. Я бедный молодой
человек, которого привела к преступлению дурная компания.
-- Не двигайся, или мы тебя продырявим! -- радостно завопили они,
осторожно входя внутрь и светя мне в глаза фонариками. Я просто стоял, пока
лучи не скользнули в сторону и не раздался двойной стук падающих тел. Этого
и следовало ожидать, потому что воздуха в помещении было куда меньше, чем
сонного газа. Осторожно дыша через фильтры в ноздрях, я содрал мундир с того
из моих сопящих друзей, на которого больше походил фигурой, и надел его
поверх собственной одежды. Ну и намучился я с этими дурацкими застежками.
Потом подобрал его оружие и снова вложил в кобуру, взял чемодан и сумку и
вышел, направляясь по улице назад к банку. Напуганные жители выглядывали из
дверей, как звери из нор. На углу я повстречался с другой полицейской
машиной. Как и следовало ожидать, их здесь собралось множество.
-- Со мной награбленное, -- сказал я крепкому человеку за рулем. --
Несу обратно в банк. Мы прищучили этих крыс, всю банду, вон та дверь,
отправляйтесь туда.
Последний совет был лишним, потому что машина уже умчалась. Первый
полицейский автомобиль все еще стоял на том самом месте, где я его видел в
последний раз. Под робкими взглядами зрителей я бросил сумки на сиденье и
забрался в него.
-- Давайте расходитесь! Представление окончено! -- заорал я,
манипулируя незнакомыми приборами. Чертова прорва, достаточно, чтобы
управлять космическим кораблем, не то что неуклюжей наземной колымагой.
Никакого эффекта. Толпа отхлынула, затем снова пододвинулась. Я слегка
вспотел, прежде чем заметил, что крошечная замочная скважина на панели
пуста, и с запозданием вспомнил, как Слэшер говорил что-то о ключах для
запуска этих машин. Вокруг все громче завывали сирены. Я спохватился и стал
шарить по странному набору карманов и кармашков своего мундира.
Ключи! Целое кольцо ключей. Ликуя, я стал пихать их один за другим в
замочную скважину, пока не сообразил, что все они для нее слишком велики.
Снаружи толпа как зачарованная подходила все ближе, пораженная моими
действиями.
-- Назад! Назад! -- заорал я и выхватил из кобуры оружие, чтобы придать
вес своим словам.
Как видно, оно было заряжено и готово к действию, а я неосторожно
коснулся не той кнопки. Раздался ужасный взрыв, возникло облако дыма, и
оружие выскочило из руки. Какой-то металлический снаряд пробил металлическую
крышу машины. Большой палец у меня сильно болел.
По крайней мере зрители убирались, и притом в спешке. Когда они
разбежались, я увидел, что сзади подъезжает еще одна полицейская машина, и
почувствовал, что дела идут совсем не так хорошо, как хотелось бы. Должны
быть где-то ключи. Я стал снова шарить, швыряя найденное на другое сиденье.
Другая машина остановилась позади моей, дверцы открылись.
Металлический блеск в маленьком кожаном футляре? Ну да, пара ключей.
Один из них мягко вошел в нужное отверстие как раз в тот момент, когда
блюстители порядка подошли с обеих сторон к моей машине.
-- Что здесь происходит? -- спросил один из них. Ключ повернулся,
раздался стон мотора и металлическое щелканье.
-- Неприятности! -- сказал я, хватаясь за металлические рычаги.
-- Выходи-ка, ты! -- сказал он, вытаскивая оружие.
-- Дело жизни и смерти! -- закричал я, надавливая на одну из педалей,
как это делал Слэшер. Мотор взвыл, колеса завертелись, машина, проснувшись,
рванула с места.
Конечно же, не в ту сторону -- назад. Раздался ужасный грохот и звон,
полицейские исчезли. Я снова схватился за рычаги. Один из фараонов появился
впереди, поднимая оружие, но тут же отпрыгнул как ужаленный, когда я нашел
нужную комбинацию и автомобиль с ревом рванул на него. Дорога чиста, и я
свободен.
Но на пятках висит полиция. Раньше чем я добрался до угла, другая
машина тронулась и понеслась за моей. На ее крыше закрутились цветные огни,
завыла сирена. Я стал править одной рукой, а другой защелкал
переключателями: побрызгал водой на ветровое стекло, потом поглядел, как его
вытерли движущиеся щетки, послушал громкую музыку, согрел себе ноги струей
теплого воздуха и в конце концов заполучил воющую сирену и, быть может, и
вертящиеся огни. И мы понеслись по широкой дороге, пока я не почувствовал,
что так спасаться негоже. Полиция знает свой город и свои машины и может по
рации вызвать подмогу мне наперехват. Сообразив это, я завертел баранку и
свернул на ближайшую улицу. Так как двигался я намного быстрее, чем
следовало, шины завизжали, машина въехала на тротуар и, перед тем как
соскочить снова на дорогу, стукнулась боком о дом. Преследователи
приотстали, не желая поворачивать столь же эффектно, но вновь сумели
пристроиться в хвост, когда я прогромыхал за следующий угол. Сделав два
поворота направо, я ехал теперь прямо назад и снова приближался к месту
ограбления.
Это может показаться безумным, но на самом деле было самым безопасным.
Через несколько мгновений моя воющая и сверкающая огнями машина оказалась в
безопасности среди стаи таких же воющих и сверкающих бледно-голубых машин.
Автомобили поворачивали, пятились и мешали друг другу, я же, со своей
стороны, делал все, что мог, для увеличения беспорядка. Было очень
интересно: масса ругани и красноречивых жестов... Я задержался бы, наверное,
и дальше, не возобладай осторожность. Когда неразбериха достигла максимума,
я выбрался из этой свалки и заехал за угол. Погони не было. С более разумной
скоростью и выключив сирену, я поехал по улице, ища, где бы пристать.
Ускользнуть в полицейской машине невозможно, да я и не собирался этого
делать. Мне необходима крысиная нора, чтобы затаиться.
И эта норка должна быть роскошной. Нельзя делать ничего наполовину.
Чуть дальше я увидел то, что мне и требовалось: сияние света и вывесок,
великолепный, экстракласса отель, всего в двух шагах от места преступления.
Здесь, надеюсь, меня точно не станут искать, но определенный риск есть
всегда. За следующим поворотом я остановил машину, сняв мундир, положил в
карман пачку денег и, взяв чемодан и сумку, побрел к отелю. Когда машину
найдут, то подумают, что я сменил ее на другую -- очевидная уловка, -- и еще
расширят район поисков.
-- Эй, вы, -- окликнул я служителя, который гордо стоял у входа. --
Несите багаж!
Тон был оскорбителен, манеры грубы, и он, наверное, проигнорировал бы
меня, не заговори я тут на другом языке и не сунь ему в руку крупную купюру.
Быстрый взгляд на нее породил улыбку и фальшивое раболепие. Подхватив вещи,
он засеменил вслед за мной в вестибюль.
Сверкающая деревянная обшивка, мягкие ковры, скрытый свет, сильно
декольтированные женщины в сопровождении пожилых мужчин с отвисшими
животиками. Такое место мне и нужно. Пока я шел наискосок от конторки,
многие с удивлением поднимали брови, глядя на мою грубую одежду. Тип за
конторкой презрительно поглядел на меня, и я почувствовал, что мне
становится не по себе. Я бросил пачку денег на стол.
-- Вы имеете удовольствие встретиться с богатым, но эксцентричным
миллионером, -- сказал я ему. -- Это для вас. -- Банкноты мгновенно исчезли.
-- Я только что вернулся с веселенькой прогулки и хочу занять самый лучший
номер.
-- Да, что-нибудь можно устроить, но сейчас свободны только
Императорские апартаменты, а это стоит...
-- Не приставайте ко мне с деньгами, возьмите еще...
-- Да, это можно устроить. Не будете ли вы так добры вписать здесь свое
имя...
-- А как вас зовут?
-- Меня! Гм, Роско Амбердекстер.
-- Какое совпадение -- меня тоже так зовут, но вы можете обращаться ко
мне просто "сэр". Должно быть, наше с вами имя здесь очень распространено.
Так что заполните все сами, раз мы однофамильцы.
Я поманил его к себе, он наклонился вперед, и я хрипло прошептал:
-- Я не хочу, чтобы обо мне знали. Все охотятся за моими денежками.
Если управляющий захочет дополнительную информацию, пошлите его ко мне, --
вместо информации он, конечно, получит на лапу, но это вполне сойдет, я
думаю.
Дальнейшее плавание, начавшееся на волне зелененьких, проходило гладко.
Меня проводили в мои апартаменты, и я щедро одарил двух носильщиков за то,
что у них хватило ума не уронить багаж. Они открывали и закрывали дверцы и
показывали мне все удобства. Один по моей команде позвонил в ресторан и
заказал массу еды и питья, после чего они удалились в наилучшем настроении,
с оттопыренными карманами. Я положил чемодан с деньгами в шкаф и открыл
сумку. И замер -- стрелка индикатора темпоральной энергии сдвинулась и
теперь упорно показывала в направлении окна и внешнего мира.
ГЛАВА 7
Я вытащил детектор, осторожно положил его на пол и поглядел вдоль
стрелки в точку под окном, куда она указывала. Быстро подбежав, я отметил
эту точку крестом, затем вернулся и проверил. Пока я глазел на стрелку во
второй раз, она свободно закачалась, и указатель темпоральной энергии
вернулся на нуль.
Но я их засек! Однажды они уже использовали свою темпоральную
аппаратуру и наверняка используют ее снова. Уж тогда я их буду ждать.
Впервые с тех пор, как меня занесло на эту грубую, варварскую планету, в
груди затеплилась искорка надежды. До сих пор я действовал инстинктивно,
просто сохраняя свою жизнь и постигая обычаи этого странного мира, стараясь
ни на минуту не задумываться о будущем, которого не будет, если только мне
не удастся заново создать его. Этим-то я и займусь теперь.
После плотного обеда, разметав целые водопады банкнотов, я решил
поспать. Ненадолго, правда: двухчасовая снотворная таблетка погрузила меня в
глубочайший сон с почти непрерывными сновидениями. Я проснулся, чувствуя
себя почти по-человечески. В соседней комнате, в баре, была масса интересных
бутылок, некоторые с очень даже приятным содержимым, и я уселся с
наполненным стаканом перед стеклянным глазом прибора под названием ТВ. Мое
произношение местного языка, по-видимому, оставляло желать лучшего и я хотел
послушать кого-нибудь, говорящего на лучшей его разновидности.
Сделать это было не так-то просто. Во-первых, трудно отличить учебные
каналы от развлекательных. Я нашел что-то похожее на нравоучительную пьесу
на исторический сюжет, в которой все герои носили широкополые шляпы и ездили
на лошадях. Однако весь словарь содержал менее ста слов, а большинство
персонажей погибло от пуль прежде, чем я успел понять, в чем дело. Оружие
вообще играло важную роль в большинстве спектаклей, которые я просмотрел.
Зрелище еще разнообразилось садизмом и различными видами членовредительства.
Все это насилие и частые гонки с места на место в машинах не оставляли людям
много времени для межполового общения: краткий поцелуй был единственным
проявлением привязанности или полового влечения, которое я видел.
Большинство спектаклей было трудно для понимания еще и потому, что без конца
прерывалось коротенькими интермедиями и поучительными лекциями о
достоинствах различных потребительских товаров. К утру я понял, что с меня
хватит. Язык мой усовершенствовался лишь микроскопически, поэтому вместо
комментариев я пнул стеклянный ящик ногой и отправился мыться в розовую
комнату, утыканную экспонатами, иллюстрирующими историю водопроводного дела.
Утром, как только открылись магазины, я разослал во все стороны
нескольких служащих отеля, в изобилии снабдив их деньгами. Скоро ко мне в
номер стали стекаться покупки. Новая одежда под стать моему высокому
положению плюс множество карт, магнитный компас и книга по теории навигации.
Это оказалось удивительно просто: определить точное направление, которое
показал детектор, перенести его на местную карту и получить вполне точную
оценку расстояния до источника темпорального поля в единицах, называемых
милями.
Длинная черная линия на карте указывала мне направление, черта поперек
нее -- расстояние, -- вот и цель. Мои линии пересекались в точке, которая,
видимо, принадлежала области большого скопления населения, самого большого,
пожалуй, на всей карте.
Называлась эта область очень странно -- Нью-Йорк-сити. Никаких указаний
на то, где находится Олд-Йорк-сити не было. Да это и не имело значения.
Теперь я знал, куда мне ехать.
Мой отъезд из отеля больше напоминал отбытие коронованной особы: в мою
честь раздавались приветственные крики и пожелания скорейшего возвращения.
Что ж, может быть. Наемный автомобиль отвез меня в аэропорт, услужливые руки
тотчас отнесли багаж к нужным воротам. Тут меня поджидала большая
неожиданность -- ведь я и думать забыл об ограблении банка, а вот кое-кто
отлично помнил.
-- Открывайте-ка чемодан, -- сказал мрачного вида блюститель порядка.
-- Конечно, -- ответил я очень весело. Я заметил, что все остальные
пассажиры подвергаются такому же обыску. -- Могу я узнать, что вы ищете?
-- Деньги. Банк ограбили, -- пробормотал он, роясь в моих вещах.
-- Боюсь, что я никогда не ношу при себе большие суммы, -- сказал я,
крепко прижимая к себе сумку с деньгами.
-- С этим все в порядке, теперь посмотрим другую.
-- Если вы не против, то не на людях, сэр. Я ответственный
правительственный чиновник, а это бумаги высочайшей секретности, -- я
процитировал это слово в слово из телепередачи.
-- В той комнате, -- сказал он, указывая.
Я почти сожалел, что ввернул эту фразу, так по-детски она звучала.
В комнате, когда вместо сумки я вскрыл усыпляющую газовую гранату, он
быстро уснул. У стены стоял большой металлический ящик, наполненный
многочисленными бланками и бумагами. Я пересортировал их и ухитрился
выкроить место для своего похрапывающего приятеля. Чем дольше его не
обнаружат, тем лучше. Если не случится непредвиденных задержек, то до того,
как он очнется, я уже буду в Нью-Йорке. Ведь ему придется просыпаться
естественным путем. У них тут нет антидота для моего газа.
Когда я выходил из комнаты, другой служащий в мундире с интересом
поглядел на меня. Поэтому я повернулся и заговорил со все еще открытой
дверью: "Благодарю вас за любезное содействие, ну что вы, никакого
беспокойства, никакого беспокойства". Я закрыл дверь и, проходя мимо,
улыбнулся чиновнику. Он нехотя приложил кончики пальцев к козырьку фуражки и
схватился за багаж какого-то пожилого пассажира.
Я прошел дальше, неся свою сумку, и не очень удивился, обнаружив у себя
на лбу крохотные капельки пота.
Полет был короткий, шумный, безынтересный; пожалуй, слишком тряский --
в огромном аппарате с неподвижными крыльями, который, по-видимому,
приводился в движение реактивными двигателями, сжигавшими жидкое топливо.
Хотя запах этого топлива был повсюду и я уже успел к нему привыкнуть, никак
не верилось, что они так просто сжигают невосполнимые запасы углеводородов.
Пришлось пережить несколько неприятных моментов при высадке, но все
обошлось. Поездка в центр из пригородного аэропорта оказалась весьма
мучительной: тряска, крики, невероятный шум. Поэтому, придя наконец в
прохладный гостиничный номер, я почувствовал облегчение. Тем не менее под
действием тишины и двух стаканчиков местной дистиллированной отравы, к
которой я уже успел пристраститься, ко мне вернулась способность размышлять,
я был вполне готов к следующему шагу.
Каким же он будет? Разведка или атака? Благоразумие диктовало
необходимость осторожного поиска источника темпоральной энергии, чтобы
выяснить, против кого и чего я действую. Уж было решившись, я легко выбранил
себя за то, что осмелился даже подумать о прямом нападении, и вдруг
передумал... Сработала трезвая логика. Я повернулся и ткнул пальцем в свое
отражение в зеркале.
-- Ты, дурень, -- я с отвращением погрозил себе пальцем. -- Это один
таксист обозвал другого -- недоносок безмозглый. Ведь у меня только одно
преимущество -- именно внезапность. Любая разведка может наделать шуму, и
эти темпоральные бандиты поймут, что за ними следят, и, может быть, даже
нападут сами. Конечно, начав темпоральную войну, они наверняка готовы к
возможному возмездию. Но не могут же они оставаться начеку недели и месяцы,
может быть, даже годы? Стоит им узнать, что я поблизости, в этом времени и
месте, как они примут все возможные меры предосторожности. Чтобы это
предотвратить, я должен нанести удар, и ударить сильно, хотя и не знаю, по
кому.
-- Какая разница? -- сказал я вслух, открывая футляр с гранатами.
Конечно, было бы интересно узнать, кто и почему нападает на Корпус. Но так
ли это важно и нужно? Да, да и да! Они должны быть уничтожены, и точка!
Сейчас! Быстро!
Передо мной не было другого пути, поэтому я спокойно и уверенно укрепил
на себе все самые мощные средства уничтожения, когда-либо созданные за
тысячелетия самых любимых человеческих исследований -- военных. В обычных
обстоятельствах я не сторонник принципа "убей -- или убьют тебя", дело, как
правило, до этого не доходило. Только не сейчас, и поэтому я не чувствовал
ни малейших угрызений совести по поводу своего решения. Идет необъявленная
война против всего будущего человечества -- иначе почему именно Специальный
Корпус стал первым объектом нападения? Кто-то, какая-то группа желает
получить контроль над всем пространством и временем. Это, вероятно, самый
эгоистичный и безумный план в истории, и совершенно безразлично, кто или что
его исполняет. Смерть им, пока не уничтожено все достойное.
Покидая отель, я представлял из себя ходячую бомбу -- орудие
уничтожения. Черный ящичек детектора темпоральной энергии находился в кейсе,
который я нес в руке. В его крышке я проделал отверстие, через которое были
видны показания индикаторов. Где-то рядом был враг, и когда он зашевелится,
я буду начеку.
Ждать пришлось недолго. Совсем неподалеку, если верить показанию
стрелки, высвободилось огромное количество невидимой темпоральной энергии,
значит, я на верном пути. Определяя на ходу направление и дистанцию, я
бросился вперед, почти не замечая окружающих людей и машин. Потом, едва не
попав под мчащийся грузовичок, все-таки замедлил темп и стал более
осторожным. Впереди показалось обширное открытое пространство с газоном
посредине. Удручающе однообразные дома, огромные призмы из металла и стекла,
молчащие в отравленном воздухе, неотличимые друг от друга. Какой из них мне
нужен? Стрелка вновь качнулась, дрожа от напряжения и поворачиваясь по мере
того, как я продвигался. Индикатор расстояния указывал на самый верх шкалы.
Здесь, -- в этом черном с медью здании.
Я вошел внутрь, готовый ко всему. Ко всему, кроме того, что произошло
на самом деле.
Они запирали за мной все двери, подбегали и перекрывали все выходы. В
этом участвовали все. Посетители, лифтеры, даже продавец из табачного
киоска. Бежали ко мне, теснили, и глаза у всех горели холодным огнем
ненависти. Меня обнаружили. Должно быть, они засекли мой детектор. Они
знают, кто я. Они напали первыми.
ГЛАВА 8
Это был сущий кошмар. Все мы иной раз бываем подвержены приступам
паранойи и чувствуем, что весь мир против нас. Теперь я столкнулся с этим на
деле. Инстинктивный страх охватил меня на мгновение, а потом я взял себя в
руки и начал действовать.
Однако хватило и этого мгновения сомнения. Мне бы следовало стрелять,
жечь, убивать, уничтожать все вокруг, как и планировалось. Но я вовсе не
предполагал оказаться лицом к лицу с таким множеством людей. Поэтому
выиграть я не мог. Конечно, я кое-что сделал газом, бомбами, голыми руками,
но недостаточно. Все новые и новые руки цеплялись за мою одежду -- без
конца. И они, эти люди, набросились на меня с такой же бешеной ненавистью,
какую я питал к ним. Две стороны медали. И каждая видит в другой свое
уничтожение. Меня преследовали и догнали. И тогда наступило забытье, оно
было почти приятно.
Не то чтобы мне долго позволили в нем пребывать. Боль и резкий запах,
обжигающий ноздри, вновь поставили меня лицом к лицу с жестокой
действительностью. Передо мной стоял, глядя на меня, какой-то человек,
огромный, высокий, с чертами лица, смазанными моим расфокусированным
зрением. Меня держало множество рук, которые стискивали и трясли меня. По
лицу провели чем-то мокрым, очистив то, что мешало моему зрению, и я смог
рассмотреть его так же хорошо, как и он меня.
В два раза выше обычного человека, такой громадный, что мне пришлось
откинуться назад, чтобы рассмотреть его. Кожа, залитая румянцем, темные,
угловатые глаза. Когда он открывал рот, то было видно, что многие зубы у
него остроконечные.
-- От кого ты? -- спросил он грубо рокочущим голосом на языке, который
мы использовали в Корпусе. Видимо, я прореагировал на это, потому что он
улыбнулся победоносно и холодно.
-- Специальный Корпус, должно быть. Последняя вспышка перед темнотой.
Как много вас здесь? Где остальные?
-- Они вас... найдут, -- ухитрился я выговорить. Какой маленький успех
с моей стороны по сравнению с их победой. Пока они не знают, что я один,
есть шанс остаться в живых до выяснения. Это не займет много времени, я
связан, все снаряжение отнято. Я беззащитен. Они быстро проследят меня назад
во времени до отеля и скоро узнают, что бояться больше некого.
-- Кто вы? -- спросил я. Язык -- мое единственное оружие. Вместо ответа
он победоносным жестом поднял вверх оба кулака. Ответ пришел ко мне
автоматически. -- Вы безумец.
-- Конечно! -- заорал он возбужденно, и одновременно держащие меня руки
задергались и закачались. -- Так оно и есть. Хотя однажды они убили нас за
это, им не удастся снова нас обыграть, на этот раз победа будет за нами,
потому что мы истребим наших врагов прежде, чем они родятся.
Я вспомнил, что Койцу что-то говорил об уничтожении Земли в далеком
прошлом. Может быть, это сделали, чтобы остановить безумцев? Неужели сейчас
это переигрывается? Его выкрики прервали мою мысль.
-- Заберите его. Пытайте его самым основательным образом -- для моего
удовольствия и чтобы ослабить его волю, потом высосите из его мозга все
знания, -- нужно многое выяснить.
Когда меня поволокли из комнаты, я понял, что нужно делать -- ждать.
Подальше от этого человека, от толпы, от искусных палачей...
Случай представился, когда в белой лаборатории техники накинулись на
тащивших меня людей и оторвали меня от них. Они были так же зверски грубы
друг с другом, как и со мной. Целая иерархия ненависти. Должно быть, великан
был прав -- они безумцы. Какое извращение человеческой истории вывело этих
людей на сцену? И представить невозможно.
И снова ожидание. Я хранил спокойствие, зная, что представиться может
только одна возможность и я не должен ее упустить. Дверь закрылась. Меня
прижали спиной к столу, прикрепив к нему лодыжки. Кроме меня, в комнате было
еще пять человек. Остальные навалились на меня. Я оттопырил челюсть и как
можно сильнее нажал на крайний зуб.
Это было мое последнее оружие, абсолютное, которое я никогда еще не
испытывал. Как правило, я даже не носил его, считая, что в обычных
конфликтах жизни со смертью не стоит платить такую цену за победу. Тут был
другой случай. Когда я надавил, искусственный зуб треснул, и капелька
горькой жидкости, содержащаяся в нем, скатилась мне в горло.
Меня пронзила боль и, едва появившись, исчезла, поглощенная
наркотиками, убивающими нервную чувствительность, помогавшими перенести
действие других ингредиентов. Это было дьявольское зелье, приготовленное
медиками Корпуса по моему предложению. Прежде его испытывали только в
меньших дозах на подопытных животных. Сюда входили все когда-либо открытые
стимуляторы, включая новый класс синергаторов -- сложных химических
соединений, которые позволяли человеческому телу раскрыть свои феноменальные
резервы естественной силы, о которых давно знали, но считали невозможным
использовать.
Время ускорилось, и люди, нависшие надо мной, задвигались медленнее.
Увидев это, я подождал еще доли секунды, чтобы снадобье полностью
подействовало, а потом вытянул руки. На меня навалились пятеро крепко
сложенных мужчин, но это не имело значения.
Не почувствовав веса и даже не приложив усилий, я оторвал обоих от пола
и стукнул лбами перед тем, как швырнуть их в третьего, стоящего у другого
конца стола. Они столкнулись и, упав, покатились. Лица их были искажены
болью и ужасом. Я сел и, схватив толстые металлические зажимы, приковывавшие
мои ноги к столу, вырвал их с корнем. Это показалось мне простейшим и
самоочевидным делом. Кажется, я причинил какой-то вред своим пальцам, но
отметил это лишь как мелкий, не имеющий никакого значения эпизод. В комнате
оставалось еще два человека, и они все еще поворачивались ко мне, потому что
борьба с первыми тремя отняла всего лишь несколько мгновений, -- как по
нотам. Видя их еще не подготовленными -- одного с наполовину вытащенным
оружием -- я бросился вперед, двинув каждому кулаком, повалил обоих и
швырнул в валявшуюся кучу -- к трем коллегам. Их было пятеро против меня
одного, и я не мог позволить по отношению к ним никакого снисхождения, даже
если бы и хотел. Теперь, когда мои руки были не совсем в порядке, я бил
ногами до тех пор, пока в куче не прекратилось всякое движение, и только
тогда дал себе возможность передохнуть.
Что теперь? Бежать. От моей собственной одежды остались одни лохмотья,
и я сорвал их. Мои мучители были одеты в белое, и я потратил некоторое время
на то, чтобы расстегнуть все непривычные застежки и одеться в наименее
испачканный из их костюмов.
На лбу у меня оказалась рваная рана, которую я аккуратно забинтовал,
затем замотал себе кисти. Мне никто не помешал, да это и не отняло много
времени. Закончив, я вышел и заспешил по коридору, по которому меня недавно
тащили. В здании шумели, как в растревоженном улье, и все, кого я встречал,
казались слишком занятыми, чтобы обращать на меня внимание. Даже в
вестибюле, где народ толпился вокруг стола, на котором мое снаряжение было
разложено для осмотра, никто мной не заинтересовался.
Осторожно, никого не потревожив, я подобрался к столу и активизировал
связку газовых бомб, задержав дыхание, пока не вставил носовые фильтры. Газ
действует очень быстро, и даже те, кто увидел, что я проделываю, не успели
никого предупредить. Воздух подернулся дымкой от скопления газа, я подобрал
свой гаус-пистолет и распахнул огромную дверь в соседнюю комнату.
-- Ты! -- закричал он, его массивное красное тело выпрямилось как раз
тогда, когда газ уложил на пол всех, кто стоял около него. Он потянулся ко
мне, борясь с газом, который должен был бы свалить его моментально, -- и тут
я шлепнул его рукояткой пистолета по голове. Все же его глаза, налитые
смертельной злобой, не отрывались от меня, пока я привязывал его к стулу.
Только закрыв за собой дверь, я улучил момент снова поглядеть ему в лицо и
увидел, что он все еще в сознании.
-- Что вы за человек?
-- Я -- Он, который будет править вечно, -- разум, который никогда не
умрет. Освободи меня!
В его словах была такая сила, что я почувствовал, как меня тянет к нему
помимо воли, его круглые глаза почти гипнотизировали меня. Я был как в
тумане, может быть, от того, что кончалось действие наркотиков. Я затряс
головой и быстро заморгал. Но другая часть моего Я по-прежнему была начеку,
по-прежнему не поддавалась влиянию этой великой силы великого зла.
-- Долгое правление, но не очень приятное. -- Я улыбнулся. -- Разве вы
сможете что-нибудь сделать с этими ужасными солнечными ожогами?
Лучше нельзя было сказать. Это чудовище было абсолютно лишено чувства
юмора и привыкло, надо думать, только к рабской услужливости. Сначала он
завыл, совершенно по-животному, в нем клокотало бешеное безумие, пока я
делал последние приготовления, чтобы закончить эту темпоральную войну.
Безумен? Да, но безумен организованным безумием, которое размножается и
заражает окружающих. Тело у него было искусственное: я видел теперь шрамы и
следы пересадок, да он и сам об этом говорил. Сфабрикованное тело, все из
трансплантантов, краденое, с искусственным скелетом -- тело, красноречиво
говорившее о складе ума того, кто предпочел жить в такой страшной оболочке.
Есть еще такие же, как он, но он лучший, он одинок -- было очень трудно
уловить смысл в том, что он говорил, но я запоминал, что мог, чтобы
разобраться в будущем. Одновременно я отвинчивал вентиляционную решетку,
сыпал в воздушную систему свои порошки и вообще готовился подбросить песочку
в механизм этой сатанинской мельницы.
Он и его сторонники были уже однажды уничтожены в прежней истории. Он
сам сказал мне об этом. Каким-то неведомым путем они получили еще один шанс
захватить власть во Вселенной, но номер вновь не пройдет. Меня, Скользкого
Джима, грабителя-одиночку без постоянного адреса, уже не раз призывали для
важных дел, и я всегда добивался успеха. Теперь меня просят спасти мир. Раз
нужно, я сделаю.
-- Они не могли выбрать лучшего человека, -- сказал я гордо, оглядывая
огромные механизмы темпоральной лаборатории, на полу которой лежали
распростертые тела. Гигантская зеленая закрученная пружина темпоральной
спирали как будто улыбалась мне, и я улыбнулся в ответ.
-- Бомбы в механизм, а ты меня подвезешь! -- воскликнул я счастливо,
делая нужные приготовления. -- Уничтожить аппаратуру и оставить этих психов
здешним властям, хотя красномордым, наверное, стоит заняться специально.
Я, наверное, хотел прикончить его в пылу борьбы -- не могу я
хладнокровно убивать даже самого безжалостного убийцу. Хотя на этот раз
придется. Я переставил переключатель гаус-пистолета на разрывные снаряды и
заглянул в первую комнату.
Удобный случай представился значительно быстрее, чем я рассчитывал. На
меня обрушилась, сыпя ударами, огромная красная туша. Я покатился к
противоположной стене, извиваясь и пытаясь прицелиться.
Быстро двигаясь, он включил рубильник и ринулся в сторону темпоральной
спирали. Пули тоже двигались быстро, они со свистом вылетели из
гаус-пистолета и взорвались в его теле.
И тут он исчез. Аппаратура начала мерцать и растворяться, пока я еще
бежал к ней... Будет ли он мертв, когда явится по назначению? Должно быть,
да, ведь я использовал разрывные снаряды.
Действие наркотиков начало уже проходить, болели пальцы, и утомление
давало себя знать. Пора было уходить. Сначала забрать снаряжение, потом
сматываться. В отель, потом в больницу. Небольшой отдых даст мне время
рассудить, что предпринять дальше. Технология этого века может оказаться
достаточно развитой для постройки темпоральной спирали, а ведь у меня в том
черном ящике по-прежнему заперта память профессора. Денег, вероятно,
потребуется очень много, но всегда есть масса способов их раздобыть.
Пошатываясь, я побрел наружу.
ГЛАВА 9
Я нес с собой кейс с самым обыкновенными вещами: гранатами, газовыми
бомбами, взрывчаткой, носовыми фильтрами и парой пистолетов -- стандартный
джентльменский набор.
Гордый и воинственный, я зашел в контору военно-морского казначейства.
Держался я так хотя бы для того, чтобы поддержать честь мундира --
новехонького, сверкающего золотом, усеянного нашивками -- мундира командира
Флота Соединенных Штатов.
-- Доброе утро, -- сказал я звонко, затворяя за собой дверь и быстро и
незаметно запирая ее зажатым в руке инструментом.
-- Так точно, сэр.
Сидевший за столом хмурый старшина говорил достаточно вежливо, но было
ясно, что его внимание всецело занято работой с бумагами, аккуратно лежащими
на столе, а всякие незнакомые офицеры должны дожидаться своей очереди.
Подобно тому как любая армия держится на сержантах, всеми флотами управляют
старшины. Моряки сновали по всевозможным военно-финансовым делам, а в
дверном проеме напротив я увидел раскрытую пасть стандартного казенного
сейфа. Я положил кейс на стол старшины и распахнул его.
-- Я читал в газетах, -- сказал я, -- что военные, когда просят
дотацию, всегда округляют цифры до следующего миллиона и миллиарда долларов.
Это меня восхищает.
-- Да, да, сэр, -- сказал старшина, щелкая арифмометром, явно не
интересуясь ни моей способностью читать, ни комментариями прессы.
-- Я думаю, вам будет интересно. Так или иначе, мне пришла в голову
одна мысль. Нужно поделить деньги. При такой свободе обращения с ними у вас
должна быть целая куча лишних -- для меня. Именно поэтому я и собираюсь вас
застрелить, старшина.
Что ж, это привлекло его внимание. Я дождался, пока его челюсть
отвисла, а глаза едва не вылезли из орбит, и нажал на спусковой крючок
длинноствольного пистолета. Он издал звук "шуф", хрюкнул и исчез под столом.
Это заняло всего лишь мгновение, и остальные в комнате едва успели
заметить, что происходит необычное, когда я повернулся и перестрелял всех
одного за другим. Перешагнув через нагромождение тел, я высунул голову в
заднюю комнату и позвал:
-- Хо-хо, капитан, вот и я!
Он отвернулся от сейфа, пробормотал какое-то морское проклятие и
заполучил в шею иголку. Свалился он так же быстро, как и остальные. Снадобье
у меня было мощное -- усыпляет моментально. Из передней комнаты уже
раздавался храп. Жалованье было налицо: пачки хрустящих банкнотов, аккуратно
разложенные на множестве подносов. Я раскрыл свой чемодан и стал укладывать
в него первую связку благословенной зелени. В этот момент оконное стекло
разлетелось вдребезги, и в меня полетели пули.
Если бы они стреляли сквозь стекло, меня бы наверняка изрешетили
свинцовые пули, так нравящиеся людям этой эпохи. А то, что прежде, чем
открыть стрельбу, они разбили стекло, дало моим отлично настроенным
рефлексам долю секунды, необходимую для работы, к которой они всегда готовы.
Я перекувырнулся и откатился назад, выхватив из кармана мини-бомбы еще
раньше, чем коснулся пола. Бомбы грохнули и заполыхали, воздух моментально
потерял прозрачность. Вслед за первыми я швырнул еще, и стрельба
прекратилась. Извиваясь на полу, как змея, я начал, работая на ощупь,
набивать чемодан деньгами. Пускай меня обнаружили, загнали в угол и я -- в
смертельной опасности, -- это вовсе не повод бросать награбленное. Уж коли я
пошел на эти хлопоты, они должны быть по крайней мере оплачены.
Я пополз к первой конторе и уже было миновал дверь, когда снаружи
раздался рев громкоговорителя.
-- Мы знаем, что ты внутри. Выходи и сдавайся, или мы тебя продырявим.
Здание окружено -- у тебя нет шансов!
Около двери дым поредел, и я увидел, что голос говорил правду. Там
стояли грузовики, вероятно наполненные хорошо вооруженными полицейскими. И
еще джипы с установленными сзади крупнокалиберными ручными пулеметами.
Вполне достойный комитет по встрече.
-- Ведь вы, крысы, не возьмете меня живьем! -- закричал я, как сеятель
разбрасывая вокруг себя во всех направлениях дымовые и световые бомбы, а
заодно и разрывную гранату побольше, которая снесла часть задней стены. Под
прикрытием образовавшейся дымовой завесы я подполз к спящему старшине и
содрал с него китель. Служил старшина уже долго, так что на его куртке
нашивок было больше, чем полос у тигра, и лоснились локти. Я отбросил в
сторону свой китель, надел взятый у спящего, затем поменялся фуражками. Эти
люди снаружи расставили мне, по-видимому, хитрую ловушку, а это значило, что
они знают обо мне значительно больше, чем хотелось бы. Однако их знание
можно было обернуть против них быстрой сменой моего чина.
Я швырнул еще несколько бомб, сунул пистолет в карман, подобрал кейс и
чемодан и распахнул переднюю дверь.
-- Не стреляйте! -- завопил я хрипло, выбравшись на свежий воздух, и
встал в дверном проеме, как прекрасная мишень. -- Не стреляйте -- он держит
меня на мушке. Я заложник! -- Я старался выглядеть испуганным, когда я
увидел выставленную против себя маленькую армию.
Затем я шагнул немного вперед и посмотрел через плечо, давая каждому
как следует рассмотреть меня.
Ни один не выстрелил.
Я сбежал со ступенек и нырнул в сторону.
-- Огонь! Дайте ему! Я в порядке!
Это было в высшей степени зрелище. Все выстрелили сразу, сорвали дверь
с петель и выбили все стекла. Передняя стена здания стала дырявой, как
дуршлаг.
-- Целься выше! -- закричал я, отползая под прикрытие ближайшего джипа,
-- все наши парни на полу.
Они стали стрелять выше и еще энергичнее, да так, что начали отделять
верх здания от основания. Я прокрался мимо джипа, ко мне подошел офицер и
упал, когда я прямо у него под носом раздавил капсулу сонного газа.
-- Лейтенанта ранило! -- закричал я, запихивая его и кейс с чемоданом
на заднее сиденье джипа. -- Его надо увозить.
Шофер был очень услужлив и сделал, что сказано. Мы только отъехали, то
как задремал и водитель. Довольно сложное дело -- вытащить его, несясь на
хорошей скорости. В конце концов мне это удалось, и я надавил хорошенько на
педаль газа.
Они очень быстро сообразили, в чем дело. Первый из джипов пустился за
мной еще тогда, когда я засовывал водителя к остальным на заднее сиденье.
Этот барьер из тел оказался большой удачей, потому что никто больше не
стрелял. Однако они висели у меня на хвосте. Я быстро оглянулся на
преследователей. Вот это да! 20 -- 30 машин всех возможных марок неслись
вслед за мной, обгоняя друг друга в реве гудков и сирен! Просто прелесть!
Джим ди Гриз -- благодетель человечества. Куда бы я ни отправился, за мной
следует счастье. Я повернул в большой ангар и понесся между рядами
припаркованных вертолетов. Механики разбежались в стороны, а я круто
развернулся и понесся к раскрытым воротам ангара.
Когда я вылетел с одной стороны, мои преследователи как раз въехали в
ангар с другой. Совсем не плохо.
Вертолет -- почему бы и нет? Ведь это Гринфилд -- самозваная
вертолетная столица мира.
К тому времени вся морская база наверняка накрепко заперта и окружена.
Нужно поискать другой путь наружу. Вдалеке с одной стороны маячил стеклянный
силуэт диспетчерской башни, туда я и направился. Передо мной расстилалась
взлетная полоса, на ней стояли плоскобрюхие вертолеты с рокочущими моторами
и медленно вращающимися лопастями. Я с визгом остановил джип перед раскрытым
настежь люком, но когда я вставал, чтобы забросить в него кейс и чемодан,
чей-то тяжелый башмак попытался ударить меня по голове.
Конечно же, их предупредили по радио, и всех остальных в радиусе ста
миль. Это очень досадно. Пришлось нырнуть под удар, схватить башмак и
бороться с его обладателем, пока орда моих верных преследователей ревела за
спиной. Хозяин башмака знал слишком много об этом виде спорта, так что я
смухлевал и закончил матч раньше времени, выстрелив ему в ногу одной из
своих иголок. Потом я забрался в кабину вертолета.
Не желая беспокоить похрапывающего за приборной доской летчика, я
уселся в кресло второго пилота и вылупил глаза на приборную доску. Для
такого примитивного аппарата ручек и кнопок было более чем достаточно.
Методом проб и ошибок я ухитрился найти все необходимое, но к тому времени
вертолет был окружен плотным кольцом машин, и толпа вооруженных полицейских
в белых касках состязалась за право первым войти в вертолет.
Сонный газ свалил их с ног, даже тех, кто был в противогазе. Я
подождал, пока их набралось достаточное количество, и дал полный газ.
Видимо, бывают и лучшие взлеты, но, как однажды сказал мне инструктор,
все, что поднимает тебя в воздух, -- удовлетворительно. Я видел, как подо
мной люди, ища спасения, разбегались. Потом мы повисли в воздухе, медленно
развернулись и затарахтели прочь -- на юг и к океану. Не одна только
случайность привела меня именно в это военное заведение, когда мои деньги
стали подходить к концу. Гринфилд расположен в нижнем конце Калифорнии, с
Тихим океаном по одну сторону и Мексикой по другую. Нельзя забраться дальше
на юг или на запад, продолжая оставаться в Соединенных Штатах. Мне почему-то
расхотелось оставаться в этом государстве. Теперь, когда почти все вертолеты
флота и морской пехоты в стране спешили за мной в погоню, я сообразил, что к
ней подключатся и истребители. Однако Мексика -- суверенное государство,
другая страна и погоня не станет следовать за мной туда, по крайней мере я
на это надеюсь. Во всяком случае, возникнут какие-нибудь проблемы, и прежде
чем их разрешат, я буду далеко.
Передо мной неслись белые пляжи и голубая вода, а я занимался
выработкой плана спасения, а также знакомился с управлением. Наконец, я
отыскал автопилот. Отличное устройство, которое можно установить на полет по
курсу. Именно то, что нужно! Мой план был готов. Подо мной пролетела
граница, затем арены корриды, розовые, лиловые, желтые дома мексиканского
морского курорта. Они быстро пронеслись мимо, и сразу же вслед за ними
началась мрачная береговая линия, Байя Калифорния, черные зубы скал,
окруженные пеной, песок и отвесные ущелья, спускавшиеся к морю, серые
кустарники, пыльные кактусы, очень редко -- жилье. Под нами, в океане --
скалистый полуостров. Я повел вертолет над ним. Преследователи отстали от
меня только на несколько секунд.
Только эти секунды мне были и нужны. Я установил автопилот на
"парение". Океан был примерно в десяти метрах внизу. Огромные вращающиеся
лопасти вырывали из него облака брызг. Я швырнул в него кейс и чемодан,
потом сделал укол в шею летчика. Он зашевелился и заморгал -- антидот
сонного газа действует почти мгновенно, -- а я установил автопилот на прямой
полет и кинулся к открытому люку.
И очень вовремя. Вертолет уже двигался вперед на полной скорости, когда
я оказался в воздухе. Высота была небольшая, но я все же успел
сориентироваться ногами вниз, так что они первыми вошли в волны. Я
погрузился, глотнул воды, закашлялся, всплыл и стукнулся головой о
непотопляемый чемодан. Вода была много холодней, чем я рассчитывал. Я начал
дрожать, а левую ногу свело судорогой. Чемодан помог мне держаться на
поверхности, так что, брыкаясь, барахтаясь и поднимая пену, мне удалось
добраться до кейса. Пока я этим занимался, наверху раздался могучий рев, и
рокочущая свора вертолетов пронеслась мимо, подобно ангелам мщения. Я
уверен, что никто из них не глядел вниз, на воду, все глаза были
сосредоточены на одиноком вертолете, летящем далеко впереди к югу. Пока я
смотрел, машина начала раскачиваться и свернула по медленной плавной дуге.
Неожиданно появился реактивный самолет с треугольными крыльями, спикировал
рядом с вертолетом и стал вокруг него кружить. Время у меня было, но не
слишком много. А на голых скалах полуострова и на пустынном песке пляжа
спрятаться было совершенно негде.
Импровизируй, сказал я себе, гребя к берегу и отфыркиваясь. Тебя ведь
недаром зовут Скользким Джимом. Выскользни из этой переделки. Судорога
схватила вовсю, и единственное, что мне хотелось сделать это, -- уйти под
воду. Потом под ногами оказался песок. Я вышел, пошатываясь и задыхаясь, на
берег.
Мне следовало укрыться без посторонней помощи. Мимикрия -- древняя
штучка матери-природы. Разозленные вертолеты по-прежнему роились на
горизонте, когда я начал бешено, голыми руками разгребать песок.
"Прекрати! -- приказал я себе и сел, раскачиваясь. -- Используй мозги,
а не мускулы -- урок номер один".
Ну, конечно. Я взял гранату, активизировал ее и бросил в неглубокую
ямку. Граната бабахнула вполне удовлетворительно и пустила во все стороны
фонтаны песка. После нее остался аккуратный кратер, который как раз мог
вместить чемодан с кейсом. Я швырнул их туда и стал быстро раздеваться,
кидая одежду туда же. Вертолеты, должно быть, поболтали друг с другом и
теперь разворачивались, снова направляясь к берегу.
Я разделся и остался в нижнем белье, которое вполне могло сойти за
купальный костюм. А потом забросал яму песком.
К тому времени, когда надо мной пронесся первый вертолет, я уже лежал
лицом вниз и загорал, как обычный пляжный купальщик. Они летели надо мной,
выстроившись в цепь. Я сел на песок и поглядел на них, как сделал бы всякий
в такой ситуации. Потом они прошли над скалистой грядой и унеслись. Шум
моторов постепенно замер. Но это не надолго, это ясно. Что мне делать?
Сидеть смирно и прикидываться дурачком. Я сам выбрал себе эту роль и теперь
должен играть ее до конца.
Много времени им не понадобилось. Тот, кто ими командовал, приказал
выстроиться в линию и прочесывать океан, пляж и холмы. Теперь они двигались
медленно, по пути рассматривая, наверняка с помощью сильных биноклей, каждый
дюйм.
Пришлось еще раз купаться.
Вертолеты вернулись, и один повис надо мной, подняв облако брызг. Я
погрозил ему кулаком и крепко ругался под звук его мотора. Кто-то высунулся
из открытого люка и звал меня, но я не слушал. Погрозив ему кулаком, я
нырнул и поплыл под водой. Вертолет полетел вслед за остальными, а я снова
выполз на берег.
Как же я отсюда выберусь?
ГЛАВА 10
Как только вертолеты скрылись из виду, я уподобился кроту и раскопал
одежду и кейс с чемоданом, бегом отнес их вверх по берегу, выше приливной
линии. Еще одна бомба и еще одна зарытая яма -- только на этот раз я,
предварительно надев брюки и ботинки, убедился, что часть моего снаряжения
находится в карманах. Несколько быстрых разрезов превратили форменную
рубашку с короткими рукавами в спортивную футболку. Когда эта одежда начала
подсыхать, то потеряла всякое сходство с военной формой. Перед уходом я
разбросал и разровнял песок, чтобы скрыть следы, тщательно запомнив
ориентиры -- три больших пика в глубине материка, чтобы потом найти эту
точку. Затем направился к прибрежной дороге, находящейся в нескольких сотнях
метров отсюда.
Мне по-прежнему везло. Едва я выбрался на дорогу, ведущую на север, как
ко мне подъехала похожая на жука машина на высоких колесах. Универсальным
жестом я поднял большой палец. Ответом мне был скрежет тормозов. Теперь я
разглядел, что на заднем сиденье сидели двое загорелых молодых людей, одежда
которых была в большем беспорядке, чем моя. Такая мода, подумал я. Может
быть, они примут меня за своего.
-- Человече, а ты мокрый, -- прокомментировал один, пока я залезал на
заднее сиденье.
-- Я тут наклюкался и решил пройтись по водичке.
-- Нужно как-нибудь попробовать, -- ответил водитель. Машина рванулась
вперед по дороге.
Не прошло и минуты, как навстречу нам в сверкании огней и реве сирен
пронеслись два громоздких черных "седана". На их бортах было большими
буквами написано... Для того, чтобы перевести это, лингвистических познаний
почти не требовалось. Мои новые друзья, отказавшись от предложения
освежиться, ссадили меня в деловой части города Тихуана и быстро уехали. Я
остался сидеть за столиком перед кофе и большим стаканом текильи, лимоном,
солью и рассудил, что спасся от тщательно расставленной ловушки.
А это действительно была ловушка. Теперь, когда я мог остановиться и
хорошенько подумать, это стало очевидно. Все эти джипы и грузовики не могли
возникнуть из воздуха. И очень сомнительно, что кому-то удалось собрать
такие силы за весьма короткий срок -- даже если сработала сигнализация.
Я шаг за шагом припомнил все свои действия и окончательно убедился, что
не мог ее потревожить.
Тогда как же они проведали, что случилось?
А узнали они потому, что какой-то временной попрыгунчик прочитал обо
всем в газетах, рванул назад в прошлое и послал предупреждение. Я почти
ожидал такого поворота, и это меня не очень-то обрадовало. Я слизнул с руки
соль, заглотил текилью и впился зубами в лимон. Эта комбинация как бы
прожигала себе дорогу вниз по горлу, а на вкус оказалась просто
восхитительной.
ОН жив. Я уничтожил его организацию в этом добром от Рождества Христова
1975 году, но ОН отправился творить большие и худшие подлости в другую
эпоху. Темпоральная война снова в разгаре. ОН и его сумасшедшие хотят
контролировать всю историю и все времена, и эта безумная затея вполне может
увенчаться успехом, потому что они уже уничтожили Спецкорпус будущего,
единственную организацию поддержания порядка, которая могла их остановить.
Точнее, они уничтожили весь Корпус, за исключением меня. Я же прыгнул назад,
в прошлое, чтобы уничтожить их самих и тем самым воссоздать Корпус на
вероятных путях будущей истории. Большое задание. Я выполнил его на 99, 9
процента. Оставшаяся жизненно важная десятая процента по-прежнему сулила
хлопоты: чудовищный ОН ускользнул от меня в конце темпоральной спирали, хотя
и был уже хорошенько нашпигован разрывными пулями из моего пистолета. Не
иначе как бронированные кишки! В следующий раз придется использовать
что-нибудь посерьезнее. Атомная бомба на подносе с завтраком или что-нибудь
в этом роде.
За работу. Прежде я надеялся, что удастся построить темпоральную
спираль, чтобы швырнуть меня назад в будущее, когда дело доходит до
путешествий во времени, грамматика всегда оставляет желать лучшего. Одним
словом вперед (назад). В объятия моей Анжелы и к похвалам коллег, но не
сейчас, потому что они реально не существуют.
Темпоральная война -- тонкая штука и иногда может быть весьма
запутанной. Время могло быть более последовательным. Я очень рад, что мне не
требовалось знать теорию для того, чтобы мотаться взад-вперед по времени
этаким темпоральным теннисным мячиком, прилагая отчаянные усилия для
выполнения своего задания.
Следующее утро не принесло никаких сложностей -- нужно было лишь
достать машину и откопать деньги. Правда, при этом пришлось заставить уснуть
прямо на работе нескольких переодетых полицейских. Перетащить деньги назад,
в Соединенные Штаты, было даже проще. Еще до полудня я появился в конторе
"Чиэзнер Электроникс Инкорпорейтед" в Сан-Диего. В результате я получил
большую и хорошо оборудованную лабораторию с маленькой приемной, в которой
сидела не слишком любопытная секретарша. Устроился я неплохо. Теперь пришла
очередь браться за дело профессору Койцу.
-- Вы понимаете, проф, -- сказал я, обращаясь к маленькому
металлическому ящичку с его именем на крышке, -- все устроено и готово к
работе. -- Я потряс ящик. -- Однажды вы мне расскажете, как ваши
воспоминания могут существовать в этом аппарате, когда вас самих нет и не
будет никогда, потому что ОН и его психи уничтожили Корпус. А лучше -- не
говорите ничего. Я совсем не уверен, что хочу это знать.
Я поднял коробку и обвел ее вокруг себя, показывая комнату.
-- Лучшее оборудование, которое можно достать на краденые деньги. Все
современные исследовательские инструменты, до которых я мог добраться,
запасы всевозможных запчастей, запасы сырья. Каталоги всех электронных и
прочих фирм. Большой счет в банке, чтобы покупать все, что понадобится, и
куча подписанных чеков, которые только и ждут, чтобы их заполнили. Тщательно
записанный лингафонный курс языка. Инструкции. История всего, что случилось.
Передаю все это вам, проф, и обращайтесь хорошо с этим телом. Оно --
единственное, которое у нас с вами осталось.
Не давая себе возможности передохнуть, я лег на кушетку, прикрепил
контакт ящика воспоминаний сзади шеи и повернул выключатель.
-- Что случилось? -- сказал Койцу, проскальзывая в мой мозг.
-- Много всякого. Вы в моей голове, Койцу, так что не делайте ничего
опасного.
-- Исключительно интересно. Да, действительно, ваше тело. Перестаньте
вмешиваться. На самом деле, почему бы вам не уйти на время, пока я посмотрю,
что происходит?
-- Я не уверен, что хочу этого.
-- Ну, вы должны. Глядите, я нажимаю.
-- Нет! -- закричал я, но без толку.
Накатилась бесформенная темнота, и я полетел вниз по спирали, в
огромную пустоту, отброшенный электронноусиленными воспоминаниями Койцу.
Время тянется так медленно.
Моя рука сжимала черный ящик, на нем грубыми большими буквами было
написано "Койцу", пальцы лежали на переключателе "выключено". Память
вернулась. Я мысленно затрясся и стал искать стул, чтобы присесть. И
заметил, что уже сижу, и уселся еще плотнее.
Я был в отпуске, и кто-то другой управлял моим телом. Теперь, снова
обретя контроль, я заметил слабые следы-воспоминания о работе, о долгих
днях, возможно, неделях напряженной работы. На пальцах были ожоги и мозоли,
а на тыльной стороне правой кисти -- новый шрам. В это время завертелся
магнитофон -- должно быть, на нем был таймер, -- и со мной заговорил
профессор Койцу.
-- Первое -- не делайте этого снова. Не позволяйте записанной памяти
моего мозга обрести контроль над вашим телом. Потому что я все помню. Я
помню, что больше не существую. Эти мозги -- в коробочке -- может быть, все,
что у меня когда-нибудь еще будет. Если я поверну этот выключатель, я
перестану быть. Может оказаться, его никогда не включат снова. Вероятно, так
и будет. Это -- самоубийство, а я не самоубийца. Невероятно тяжело коснуться
тумблера. Я думаю, что сейчас мне это удастся. Я знаю, какова ставка. Что-то
неизмеримо большее, чем псевдожизнь этого законсервированного мозга. Так что
я приложу все усилия, чтобы повернуть тумблер. Сомневаюсь, удастся ли мне
это во второй раз. Повторяю: не делайте этого больше никогда. Помните!
-- Помню, помню, -- пробормотал я, выключая магнитофон, ища сначала,
чего бы выпить. Койцу -- хороший человек. Его бар был снабжен так же, как и
при мне. Стакан солодового виски тройной очистки со льдом выгнал из головы
часть тумана. Я уселся и снова включил аппарат.
-- К делу. Как только я начал осматриваться, стало очевидным, почему
эти темпоральные преступники выбрали эту эпоху. Общество только что
ворвалось в технологическую эру, но люди психологически остались в темных
веках. Национализм, -- какая глупость; загрязнение среды, преступления,
всепланетная война, безумие...
-- Достаточно лекций, Койцу, ближе к делу.
-- ...но нет никакой необходимости читать лекции по этому поводу.
Достаточно сказать, что все материалы для темпоральной спирали здесь есть. А
обстановка в обществе такова, что можно успешно скрывать большие предприятия
по манипулированию временем. Я построил темпоральную спираль, и она взведена
и настроена. Я также построил аппарат для зондирования времени и с его
помощью определил временное положение этого создания по имени ОН. По
причинам, известным только ЕМУ, он действует теперь в эпохе, находящейся в
далеком прошлом этой планеты, примерно 170 лет отсюда. Я могу только
предполагать, но мне кажется, что его теперешние действия -- только ловушка
-- несомненно, для вас. Каким-то способом -- я не мог разобраться -- он
возвел темпоральный блок перед 1805 годом, поэтому вы не можете вернуться в
достаточно ранний период, чтобы захватить его, во время создания его
теперешнего предприятия. Будьте осторожны, ОН, видимо, работает с большими
силами. Я поместил рычаги управления так, что вы можете выбрать любой год из
пяти после 1805 года, в течение которых проявляется их активность. Город
называется Лондон. Выбор за вами, желаю удачи.
Я выключил магнитофон, и подавленный, снова пошел за выпивкой. Вот
такой выбор -- выбери год, в котором тебя пришьют. Отправляйся назад в
дикарское общество и стреляйся с ЕГО подручными. Даже если я выиграю, что
тогда?! Я буду заперт там на всю жизнь, застряну во времени. Безрадостная
перспектива. По сути, у меня лишь иллюзия выбора. ОН выслеживает меня в 1975
году, и, очень может быть, ЕМУ в следующий раз удастся стереть меня в
порошок. Много лучше драться с НИМ самому. Весело. Я налил себе еще и
потянулся за первой книгой, стоящей на длинной полке.
Койцу не тратил времени даром. Кроме изготовления всего оборудования,
он собрал небольшую отличную библиотеку об интересующих меня годах,
печальной декаде 19-го столетия. Место моего назначения был Лондон, и коль
скоро это стало ясно, величайшую важность приобретало имя одного человека.
Наполеон Буонапарте. Наполеон I, император Франции, большей части
Европы, едва не ставший императором всего мира. Странно, как мало отличалась
мания величия этого человека от ЕГО собственных амбиций. Это не могло быть
совпадением. Тут должна была существовать связь. Я еще не знал пока, какая.
Но был уверен, что скоро узнаю. Тем временем я стал читать все подряд,
касающееся этого периода, до тех пор, пока не почувствовал, что разузнал все
необходимое. Единственным светлым пятном в этом деле было то, что Англия
говорила на разновидности того же самого языка, что и Америка. Так что мне
не пришлось возвращаться к мучительным для моей головы урокам с мнемографом.
Конечно, оставался вопрос с тамошней одеждой, но у меня были более чем
достаточные иллюстрации того периода, чтобы заказать все необходимое. В
итоге, театральный костюмер в Голливуде снабдил меня полным гардеробом,
начиная от обтягивающих штанов и курток со множеством пуговиц до огромных
плащей и шляп. Моды того времени оказались весьма удобными -- я мгновенно их
одобрил, скрывая свои многочисленные приборы в обширных складках одежды.
Так как я попаду в точно выбранное время независимо от того, когда
покину это, то я решил не спешить и подготовиться как следует. Но в конце
концов все благовидные предлоги для отсрочки кончились, время пришло. Мое
оружие и инструменты были отрегулированы и подготовлены, здоровье отменное,
рефлексы мгновенные, состояние души -- паршивое, но чему быть, того не
миновать.
Я появился в приемной, секретарша уставилась на меня, не переставая
жевать резинку.
-- Мисс Киппер, выпишите для себя чек на четырехнедельную зарплату. Вы
уволены.
-- Вам не нравится моя работа?
-- Вы работали как следует, но из-за дурного управления эта фирма
обанкротилась. Я уезжаю за границу, спасаюсь от кредиторов.
-- У-у-у, -- какая жалость.
-- Благодарю за сочувствие. Давайте я подпишу чек... Мы пожали друг
другу руки. и я проводил ее наружу.
За помещение было заплачено за месяц вперед. Я не имел ничего против
того, чтобы владелец получил оставленное мною оборудование, однако у меня
выработалось совершенно определенное недоверие к аппаратуре темпоральной
спирали, которая останется в действии после моего ухода. И так намухлевали
более чем достаточно. У меня не было ни малейшего желания вводить в эту игру
новых участников.
Втиснуть себя в скафандр вместе со своей допотопной одеждой оказалось
тяжким трудом, и в конце концов мне пришлось снять ботинки и куртку и
привязать их снаружи вместе с остальным снаряжением. Я проковылял к панели
управления и собрался с мыслями для окончательного решения. Я знал, куда
хочу прибыть, и, следуя инструкциям Койцу, уже ввел в машину необходимые
координаты. Лондон исключается. Если у них есть какие-нибудь детекторы, они
непременно заметят мое прибытие. Я хотел появиться географически достаточно
далеко, чтобы меня не обнаружили, но достаточно близко, чтобы я не мучился
от длительного путешествия в примитивном транспорте того времени. Итак, я
остановился на долине Темзы около Оксфорда. Массив Уитернских холмов будет
между мной и Лондоном, и их крепкие скалы поглотят радарные и зет-лучи и все
остальные виды детекторного излучения. Прибыв на место, я смогу отправиться
в Лондон по воде, что-то около ста километров, а не по их отвратительным
дорогам.
Туда я и отправлюсь. А вот когда -- это другое дело. Я внимательно
уставился на аккуратно нумерованные циферблаты, как будто они могли мне
что-нибудь ответить. Но они оставались немыми. В 1805 году установлен
темпоральный барьер, так что раньше я прибыть не могу. Сам 1805 год казался
уж очень похожим на ловушку; они будут наготове в это время, бдительно
ожидая. Поэтому я должен появиться позднее. Но не на много, иначе они успеют
выполнить все зло, которое у них на уме. Ну что ж, два года недостаточно для
их работы, но достаточно -- по крайней мере, я надеюсь -- чтобы застать их
хоть немного врасплох.
Я глубоко вздохнул и установил циферблат на 1807 год -- и нажал
активатор. Через две минуты аппаратура разовьет полную мощность. Свинцовыми
ногами я добрался до мерцающей зеленой петли темпоральной спирали и коснулся
ее выступающего конца.
Как и прежде, не было никаких ощущений, только сияние, окружавшее меня,
сделало остальную комнату едва видимой. Две минуты казались больше похожими
на два часа, хотя часы сказали мне, что до прыжка еще больше пятнадцати
секунд. На этот раз я зажмурил глаза, вспомнив мерзкие ощущения своего
предыдущего временного прыжка. Когда спираль освободилась и швырнула меня
назад сквозь время, я был напряжен, взволнован и слеп.
Зонк! Весьма неприятно, когда спираль развернулась, меня понесло в
прошлое, а ее энергия рассеялась в будущем. Интересное теоретическое
положение, которое в настоящий момент меня совершенно не интересовало. По
каким-то причинам это путешествие взбудоражило мои кишки намного сильнее
предшествующего, и я был очень занят, убеждая себя, что блевать внутри
скафандра совсем не подобающая вещь.
Справившись с этим, я понял, что ощущение падения происходило от того,
что я на самом деле падаю. Так что я открыл глаза и увидел, что идет
проливной дождь. Совсем недалеко, в лесу, смутно выделялись стремительно
приближающиеся мокрые поля и казавшиеся очень колючими деревья.
После нескольких мгновений панической борьбы с управлением гравитатора
я смог включить его на полную мощность. Ремни затрещали и застонали от
внезапного ускорения. Я тоже затрещал и застонал. Тогда стало казаться, что
лямки прорезают мне тело до костей и что они так долго не выдержат... Я
искренне ожидал увидеть, как мои ноги и руки оторвутся и пролетят мимо,
когда вломился в тонкие ветви дерева, отскочил от сука побольше и шлепнулся
на землю. Кажется, гравитатор по-прежнему работает на полную, и как только
травянистый склон остановил мое падение, я снова полетел -- теперь вверх, и,
снова треснувшись о тот же сук, вылетел сквозь вершину. Снова я поиграл с
управлением и постарался сделать это на сей раз удачнее. Я спланировал вниз,
на этот раз мимо дерева и, упав как мокрое перо на траву, остался на ней
полежать.
-- Чудесное приземление, Джим, -- простонал я, ощупывая себя, не
сломаны ли кости. -- Тебе следует работать в цирке.
Я был весь измят, но цел -- это я понял после того, как таблетка
болеутолителя прояснила мне голову и притупила нервные окончания. С
запозданием я огляделся вокруг в поисках свидетелей моего приземления, но
сквозь дождь я не увидел ни души и никаких следов человеческого жилья. На
соседнем поле паслось несколько коров, не потревоженных моим драматическим
появлением. Итак, я прибыл.
"За работу", -- приказал я себе. И стал разгружаться под прикрытием
большого дерева. Первая вещь, которую я снял, был изобретенный и сооруженный
мной контейнер. Он раскрылся и собрался в окованный латунью кожаный ящик,
характерный для этого периода. Все остальное, включая гравитатор и скафандр,
как раз вместились в него. К тому времени, когда я загрузил и запер его,
дождь перестал, и солнце стало с трудом пробиваться через облака. Уже
середина дня, определил я по его высоте. Достаточно времени, чтобы до
темноты найти убежище. Но в каком направлении? Тропа через коровье пастбище
должна куда-то вести. Я пошел по ней вниз с холма. Коровы повели в моем
направлении своими круглыми глазами, не обращая на меня никакого внимания.
Это были большие животные, знакомые мне только по фотографиям, и я попытался
вспомнить все об их драчливости. Эти звери, очевидно, тоже ничего про это не
помнили и совсем меня не тревожили, пока я шел вверх по дороге с ящиком на
плече, вперед, навстречу этому миру. Тропа привела меня к перелазу,
выходившему на проселочную дорогу. Неплохо. Я перебрался на нее и как раз
размышлял, какое направление избрать, когда приближающаяся допотопная
повозка заявила о своем присутствии громким скрипом и волной зловония,
принесенной ветерком. Вскоре она с громким стуком появилась в поле зрения.
Двухколесный деревянный реликт, влекомый костлявой лошадью и доверху
наполненный субстанцией, которая, как я узнал позднее, именуется навозом --
естественным удобрением, высоко ценимым за полезность для посевов и то, что
из него добывают одну из важных составляющих пороха. Водитель этой повозки,
неопрятно выглядевший крестьянин в бесформенной одежде, ехал на
расположенной впереди платформе. Я шагнул на дорогу и поднял руку. Он дернул
за несколько ремней, которыми управлялось тягловое животное, и все
сооружение со стоном остановилось. Он поглядел на меня сверху, пожевывая
пустыми деснами -- воспоминание о давно исчезнувших зубах. Потом вытянулся и
коснулся костяшками пальцев лба. Я читал об этом жесте, который представлял
часть отношений низших классов к высшим, и понял, что мой выбор костюма был
правильным.
-- Любезный, я направляюсь в Оксфорд, -- сказал я.
-- Э-э-э?.. -- ответил он, приставив замызганную руку к уху.
-- Оксфорд! -- прокричал я.
-- Да, Оксфорд, -- счастливо кивнул он в знак согласия. -- Это туда, --
указал он через плечо.
-- Я направляюсь в этот город. Ты довезешь меня?
-- Я еду туда, -- он указал вперед по дороге. Я вытащил из бумажника
золотой соверен, приобретенный у торговца старинными монетами, и показал
ему. Он широко открыл глаза и звучно чмокнул губами, очумев от предложенной
платы.
-- Я еду в Оксфорд.
Чем меньше говорить об этой поездке, тем лучше. Пока неподрессоренный
говновоз мучил седалищную часть моего тела, мой нос подвергался нападению со
стороны его груза. Но по крайней мере мы ехали в верном направлении. Мой
"шофер" хихикал и бормотал себе под нос что-то непонятное, совершенно
обезумев от жадности при виде моей золотой манны, и понукал древнего одра
ковылять с максимальной для него скоростью. Когда мы выехали из-под
деревьев, выглянуло солнце и впереди появились серые здания университета,
бледные на фоне сланцево-серых облаков. Весьма привлекательное зрелище, по
правде сказать.
-- Оксфорд, -- сказал возница, указывая корявым пальцем. -- Мост
Магдалины.
Я слез вниз и потер свои избитые окорока, глядя на изящную арку моста
через маленькую речку. Рядом со мной раздался глухой удар, когда мой ящик
шлепнулся на землю... Я было начал возмущаться, но мой транспорт уже
развернулся и пустился назад по дороге. Так как я имел не больше желания
въехать в город на телеге, чем возница -- везти меня, я не стал спорить.
Однако он мог по крайней мере сказать что-нибудь, например, до свидания, но
это не имело значения. Я взвалил ящик на плечо и побрел вперед,
прикидываясь, как будто не вижу одетого в голубой мундир солдата, стоящего у
будки на конце моста. Солдат держал какое-то громадное пороховое оружие,
оканчивающееся чем-то вроде острого лезвия. Однако он отлично видел меня и
опустил свое приспособление, так что оно загородило мне дорогу.
-- ..? -- выговорил он что-то невнятное. Понять невозможно. Вероятно,
это был городской диалект, так как я без труда понимал деревенщину, который
привез меня сюда.
-- Не будете ли вы любезны повторить, -- попросил я дружелюбным тоном.
-- ..! -- прорычал он и занес нижний деревянный конец своего оружия,
чтобы попасть мне по диафрагме.
С его стороны это было не очень любезно. Я продемонстрировал ему свое
отвращение, отступив в сторону, так что удар пришелся в пустоту, и ответил
ему той же монетой, но с большим успехом -- засадил коленом в его диафрагму.
Он согнулся пополам, и я рубанул его по шее. Поскольку он потерял сознание,
я подхватил его оружие, чтобы, падая, оно не сработало.
Все это произошло достаточно быстро, и я обратил внимание на дикие
взгляды проходившей публики. Кроме этого, я заметил бешеный взгляд другого
солдата, стоявшего в дверях обветшалого строения. Солдат подымал на меня
свое оружие. Безусловно, это не столь незаметное появление в городе, но, раз
начав, я вынужден был и закончить.
Сказано -- сделано. Я нырнул вперед, что позволило мне опустить на
землю ящик и одновременно избегнуть нападения. Раздался взрыв, и язык
пламени пронесся у меня над головой. Потом приклад моего ружья поднялся
вверх и угодил под подбородок моему второму противнику -- он упал, а я
бросился внутрь строения. Если в нем есть люди, то будет лучше разобраться с
ними в замкнутом пространстве.
И точно, там оказались еще солдаты. И в изрядном количестве, так что я,
позаботившись о ближайшем маленькими грязными приемами ближнего боя,
активизировал гранату с сонным газом, чтобы утихомирить остальных. Я должен
был это сделать -- хотя мне и не хотелось. Я быстро измазал одежду и надавал
по ребрам людям, которые свалились от газа, с тем чтобы изобразить дело так,
будто они пали жертвой насилия.
Как же я теперь отсюда выберусь? Наилучшим ответом было -- быстро,
потому что публика наверняка сразу разнесет тревожную весть. Однако когда я
подошел к двери, то увидел, что прохожие подошли поближе и старались
рассмотреть, что происходит. Когда я вышел наружу, они заулыбались и
радостно зашумели, а один громко выкрикнул:
-- Да здравствует его милость! Поглядите, как он разделался с этими
французишками.
Раздались радостные крики. Я стоял пораженный. Что-то тут не так. Потом
я понял -- один факт тревожил меня с тех пор, как я впервые увидел колледж.
Флаг, гордо развевающийся на вершине ближайшей башни. Где же на нем
английские кресты?
Это был французский триколер.
ГЛАВА 11
Пока я пытался сообразить, что бы это значило, через толпу протиснулся
человек в простой одежде из коричневой кожи и громко приказал толпе
замолчать.
-- Расходитесь по домам, ну, вы, сейчас придут лягушатники и поубивают
вас всех. И никому об этом ни слова. Если не хотите висеть на городских
воротах.
Возбуждение сменилось страхом, и народ начал быстро расходиться. Лишь
два человека пробирались сквозь редеющую толпу, желая подобрать разбросанное
внутри оружие. Сонный газ уже рассеялся, поэтому я не стал им
препятствовать. Первый, подходя ко мне, поднял к шапке два пальца.
-- Отлично сработано, сэр, но вам нужно скорее уходить, потому что
кто-нибудь мог услышать выстрел.
-- Куда мне идти? Я никогда в жизни не был в Оксфорде. Он быстро
осмотрел меня с ног до головы, как и я его. И принял решение.
-- Идемте с нами.
И очень вовремя. Потому что, когда мы, нагруженные ружьями, скользнули
в боковую улицу, я уже слышал на мосту тяжелую поступь марширующих башмаков.
Но мои спутники были местные жители, знали все ходы и выходы и, насколько я
мог судить, нам ничего не грозило. Мы то бежали, то шли в полном молчании
почти час, пока не достигли большого амбара, который, очевидно, и был местом
назначения. Я вошел вслед за остальными и поставил свой ящик на пол. Когда я
выпрямился, мужчины, тащившие ружья, схватили меня за руки, а человек в
кожаной одежде приставил к горлу нож.
-- Кто вы такой? -- спросил он.
-- Меня зовут Браун. Джон Браун. Из Америки. А как ваше имя?
-- Бревстер. -- И, не меняя тона: -- Как по-вашему, почему бы нам не
убить вас, как шпиона?
Я спокойно улыбнулся, чтобы показать ему, насколько глупа мысль.
Внутренне я был далеко не совсем спокоен. Шпион? Почему бы и нет? Что я могу
ответить? Думай быстренько, Джим, ведь нож убивает так же верно, как атомная
бомба. Что мне известно? Французские солдаты оккупировали Оксфорд. Это
значит, что они высадились в Англии и захватили ее или ее часть. Существует
сопротивление этому вторжению, державшие меня люди служат доказательством
этому. Отталкиваясь от этих соображений, я попытался импровизировать.
-- Я выполняю здесь секретное поручение. -- Это всегда полезно. Нож
по-прежнему прижат к моему горлу. -- Америка, как вы знаете, поддерживает
ваши цели.
-- Америка помогает французам. Так сказал ваш Бенджамин Франклин.
-- Да, конечно, мистер Франклин несет громадную ответственность.
Франция слишком сильна, чтобы бороться с нею сейчас, поэтому мы поддерживаем
ее. Это на поверхности, но есть люди, вроде меня, которые идут вам на
помощь.
-- Как вы это докажете?
-- Что я могу? Бумаги можно подделать. К тому же носить их с собой
смертельно опасно, и вы бы им не поверили. Но у меня есть вещь, которая
говорит сама за себя, и я еду в Лондон, чтобы доставить ее нужным людям.
-- Кому? -- Нож чуть-чуть отодвинулся.
-- Я вам не скажу. Но по всей Англии есть подобные вам люди, желающие
свергнуть ярмо тиранов. Мы снеслись с некоторыми из этих групп. И со мной то
самое свидетельство, о котором я говорил.
-- Что же это?
-- Золото.
Это -- уж наверное -- привело их в замешательство. Я почувствовал, что
руки, державшие меня, несколько поослабли. И я стал развивать свой успех.
-- Вы никогда не видели меня прежде, и, вероятно, никогда не увидите
больше, но я могу оказать вам финансовую помощь для покупки оружия, подкупа
солдат, помощи заключенным. Почему, по-вашему, я напал сегодня на этих
солдат -- у всех на виду? -- спросил я, повинуясь внезапному импульсу.
-- Скажите нам, -- ответил Бревстер.
-- Чтобы повстречаться с вами.
Я медленно оглядел их удивленные лица.
-- Во всех частях света есть лояльные англичане, которые ненавидят
захватчиков и будут бороться, чтобы вышвырнуть их с этих зеленых берегов. Но
как их найти и помочь? Я только что показал вам один из способов. Теперь я
дам вам и золото для продолжения борьбы. Так же, как я доверяю вам, и вы
должны довериться мне. У вас будет достаточно золота, и если вы пожелаете,
то сможете улизнуть отсюда и счастливо прожить жизнь в каком-нибудь другом
месте. Но я думаю, вы этого не сделаете. Вы рисковали жизнью из-за этих
ружей, и вы поступили достойно. Я дам вам золото и уйду. Мы никогда впредь
не встретимся. Мы должны доверять друг другу. Я верю вам... -- Я замолчал,
предоставляя им возможность закончить фразу самим.
-- По мне, все правильно, Бревстер, -- сказал один из мужчин.
-- По мне, тоже, -- поддержал другой. -- Давай возьмем золото.
-- Я возьму золото, если есть, что брать, -- сказал Бревстер, опуская
нож, но по-прежнему сомневаясь. -- Может быть, все это -- ложь.
-- Может быть, -- быстро сказал я, прежде чем он начал дырявить мою
сшитую на живую нитку историю, -- но это не так. И к тому же не имеет
никакого значения. Сегодня ночью вы увидите, как я уезжаю, и мы никогда не
встретимся больше.
-- Золото, -- сказал мой страж.
-- Давайте посмотрим на него, -- сказал неохотно Бревстер.
Мой блеф удался. Теперь он попался.
С величайшей осторожностью я открыл ящик, в бок мне упиралось ружье.
Золото у меня имелось. Это была единственная правдивая часть моего рассказа.
Оно лежало, разложенное по множеству маленьких кожаных мешочков,
предназначенных для финансирования моих действий, что я сейчас и начинал. Я
вытащил один и торжественно передал Бревстеру.
Он вытряс на ладонь несколько сверкающих крупинок, и все на них
уставились. Я нажимал:
-- Как мне добраться до Лондона? По реке?
-- На всех шлюзах на Темзе часовые, -- все еще глядя на золотой песок у
себя на ладони, ответил Бревстер. -- Вы не доберетесь дальше Абингтона.
Только на лошадях, окольными дорогами.
-- Я не знаю окольных дорог. Мне нужны две лошади и кто-нибудь в
провожатые. Как вы знаете, я могу заплатить.
-- Вас проводит Люк, -- сказал он, подняв наконец глаза. -- Он был
раньше ломовым извозчиком, но он доведет вас только до стен. Много
французишек -- добирайтесь сами.
-- Отлично.
Итак, Лондон оккупирован. А как же остальная Англия? Бревстер вышел,
чтобы позаботиться о лошадях, а Гай достал немного грубого хлеба и сыра, а
также эль, который оказался вполне приемлемым. Мы заговорили, вернее
говорили они, а я слушал, вставляя иногда слово, но опасаясь задавать любые
вопросы, из боязни продемонстрировать мое почти полное невежество. Но
картина постепенно начала вырисовываться. Англия была полностью оккупирована
и умиротворена, так было уже в течение нескольких лет; точная цифра была не
ясна, хотя борьба все еще продолжалась -- в Шотландии. Было мрачное
воспоминание о вторжении, какой-то гигантской пушке, которая причиняла
ужасные разрушения, о единственной битве, в которой была уничтожена эскадра
Канала. За всем этим я чувствовал ЕГО раздвоенное копыто. История
переписывалась.
Однако это прошлое не было прошлым того будущего, из которого я прибыл.
От размышления на эту тему моя голова начала раскалываться от боли. Может
быть, этот мир существовал в петле времени, отдельно от основного потока
истории. Или это был альтернативный мир. Профессор Койцу разобрался бы, но я
думаю, что ему не понравилось бы быть вынутым из черного ящика для ответа на
мои вопросы. Я должен разобраться в этом без его помощи. Думай, Джим,
заставь шестеренки в твоей старой черепушке завертеться. Ведь ты гордишься
тем, что ты называешь своим разумом, так примени его ради разнообразия к
чему-нибудь, кроме мошенничества. Тут должна быть какая-то логика: А: в
будущем это прошлое не существует; В: теперь оно точно существует; но С:
может значить, что мое присутствие здесь уничтожает это прошлое и саму
память о нем. Не представляю, как этого можно достичь, но сама мысль
источала такую уверенность, что я схватился за нее. Джим ди Гриз
Преобразователь Истории. Потрясатель Мира. Прекрасная картина -- и я лелеял
ее, дремля на сене, -- я довольно скоро проснулся, почесываясь от нашествия
многочисленных насекомых, ползающих по моему телу.
Лошадей доставили только после наступления темноты, и мы решили, что
лучше всего отправиться на рассвете. Я ухитрился достать из моего ящика
средство от насекомых. И потому наслаждался относительно спокойной ночью
перед утренней скачкой.
Эта скачка?! Мы были в пути три дня, прежде чем достигли Лондона, и
даже на заду у меня поверх одних болячек вскакивали новые. Мой простодушный
компаньон, по-видимому, получал массу удовольствия от путешествия,
рассматривая его как своего рода прогулку, непрерывно говорил о местности,
по которой мы проезжали, и по вечерам, на постоялых дворах, напивался до
бесчувствия.
Мы пересекли Темзу повыше Хенли и сделали длинный объезд на юг, держась
подальше от мало-мальских значительных центров населения. Когда мы снова
подъехали к Темзе у Саутварка, то увидели перед собой Лондонский мост, а за
ним крыши и шпили Лондона. Видеть их было довольно трудно из-за высокой
стены, проходившей вдоль противоположного берега. Стена имела чистый, с
иголочки вид, сильно отличаясь по закопченности от остального города.
Неожиданная мысль пришла мне в голову.
-- Ведь это новая стена, -- сказал я. -- Верно?
-- Да. Закончена два года назад. Многие здесь поумирали, женщины и
дети. Они согнали всех на эту стройку, как рабов. Она окружает весь город.
Она никому не нужна, просто он сумасшедший.
Эта стена была нужна, и хотя мысль эта было очень лестной, стена эта
мне все равно не нравилась. Она была построена из-за меня, чтобы не пустить
меня внутрь.
-- Нужно найти тихую гостиницу.
-- Гостиница "Георг", вон там, -- он громко причмокнул. -- К тому же
там отличный эль.
-- Это подойдет вам, а мне нужно прямо у реки, с видом на этот мост.
-- Знаю такое место, "Боров и Дрофа", на Пиклхерин-стрит, у самого
начала Вайн-Лайм, там тоже отличный эль.
На вкус Люка самое мерзкое варево было прекрасно, коль оно содержало
алкоголь. Так или иначе "Боров и Дрофа" вполне соответствовало нашим нуждам.
Низкопробное заведение с потрескавшейся вывеской над дверью, изображавшее
приготовившихся к драке невероятного вида свинью и еще более невероятную
птицу. Позади была ветхая пристань, где могли высаживаться жаждущие
лодочники. Я получил комнату с окнами на реку. Устроив свою лошадь на
конюшню и поторговавшись о плате за комнату, я запер дверь на засов и
распаковал электронный телескоп. С его помощью я получил крупную, ясную,
подробную и безрадостную картину города за рекой.
Он был окружен десятиметровой стеной из крепкого кирпича и камня,
несомненно утыканного всякой следящей аппаратурой. Если я попробую
проникнуть под ней или над ней, меня наверняка заметят. О стене надо забыть.
Единственное, что было видно с моего наблюдательного поста, это
противоположный конец Лондонского моста, и я внимательно его изучал.
Движение на мосту было медленное, потому что все тщательно обыскивались
перед въездом на него. Одного за другим людей уводили в помещение,
устроенное внутри стены. Насколько мне было видно, все они возвращались, но
как будет со мной? Что происходит там -- внутри? Я должен это выяснить, и
внизу как раз подходящее для этого место.
Все любят людей щедрых, таким я и стал.
Одноглазый хозяин, бормоча и посмеиваясь про себя, ухитрился найти в
своем подвале бутылку сносного кларета специально для меня. Местные жители
были более чем довольны, поглощая эль кувшин за кувшином. Эти сосуды были
сделаны из кожи, пропитанной дегтем, который добавлял букету определенную
пикантность, но потребитель, видимо, не возражал. Моим лучшим информатором
был щетинисто-бородатый гуртовщик по имени Квини. Он был один из тех, кто
перегонял скот с ферм на бойни, а также помогал мясникам в их кровавых
делах. Как можно догадаться, его чувствительность была не из высочайших,
чего нельзя было сказать о его способности пить. Напиваясь, он разговаривал,
а я впитывал каждое слово. Он въезжал и выезжал из Лондона каждый день, и я,
выделяя по кусочкам из потока сальностей и брани крупицы нужной мне
информации, постепенно составил точную, как я надеялся, картину процедуры
пропуска.
Там был обыск, это я и сам мог видеть из окна, иногда тщательный,
иногда и поверхностный. Но одна процедура этого порядка никогда не
изменялась.
Каждый входящий в город должен был сунуть руку в дырку в стене
караульной по кисть и снова вынуть.
Потягивая вино и не обращая внимания на взрывы вокруг себя, я размышлял
над этим. Что они могут при этом обнаружить?! Возможно, отпечатки пальцев,
но я всегда использовал ложные отпечатки и менял их три раза со времени
последней операции. Температуру? Щелочность кожи? Пульс или кровяное
давление? Могут ли жители этого туманного для меня прошлого отличаться
какими-нибудь телесными характеристиками? Вполне возможно ожидать
каких-нибудь изменений за более чем 30 000 лет. Я должен узнать теперешние.
Это удалось сделать достаточно легко. Я сделал детектор, который мог
записывать все эти характеристики, и прикрепил его под одеждой. Приемник был
замаскирован под кольцо, которое я носил на правой руке. На следующий вечер
я пожал руки всем, кому мог, и, забрав свой стакан, вернулся к себе в
комнату. Записи были точны в пределах 0, 006 процента. И были весьма
показательны. Мои собственные данные весьма хорошо вписывались в пределы
естественных отклонений.
"Ты не думаешь, Джим, -- обвинил я свое отражение в волнистом зеркале.
-- Должна быть какая-то причина для этой дыры в стене. И эта причина --
какой-то детектор. Вопрос в том, что он обнаруживает? -- Я отвернулся прочь
от своего отражения. -- Давай, давай, не уклоняйся. Если не можешь ответить
так, поставь все на голову. Что вообще можно обнаружить?"
Так пошло лучше. Я вытащил лист бумаги и стал делать список всего, что
может быть замечено и измерено, начиная прямо с частоты. Свет, тепло,
радиоволны и т.п., затем перешел к вибрациям и шуму, радарным отражениям, ко
всему и вся, не пытаясь применить все эти вещи к человеческому телу. Еще
рано. Я займусь этим, когда сделаю список как можно подробнее. Исписав весь
лист, я победоносно пожал себе руку и перечитал его, применительно к
человеку.
Ничего. Я вновь впал в уныние, швырнул список, потом снова взялся за
него. Я вспомнил нечто услышанное или имевшее отношение к услышанному мной о
Земле от профессора Койцу. Ну да! Койцу сказал: "Уничтожена атомными
бомбами".
Радиоактивность. Атомный век еще в будущем, единственной
радиоактивностью на этой планете является природный фон. Проверка не заняла
много времени. Я -- создание будущего, обитатель Галактики, со средой
жесткой радиации. Мое тело в два раза радиоактивнее фона, замеренного в
комнате, в два раза радиоактивнее тел моих приятелей по выпивке. Я
специально спустился вниз проверить их. Теперь, зная, чего опасаться, я
придумал способ перехитрить их. Вывернув свои старые мозги наизнанку, я
быстро разработал план и задолго до рассвета был готов к атаке. Все
устройства, спрятанные на мне, были из пластика, неразличимого детектором
металла, если они его используют. Все, сделанное из металла, было помещено в
пластиковую трубку шириной не толще моего пальца и длиной не больше метра,
которую я свернул и положил в карман. В самый темный предрассветный час я
выскользнул наружу и стал красться по сырым улицам в поисках своей жертвы.
Я нашел ее достаточно быстро, французского часового, охраняющего один
из входов в ближайшие доки. Короткая драка, немного газа, бесчувственное
тело и темная подворотня. Через две минуты я появился с противоположного
конца в его мундире, неся точно на французский манер его ружье на плече. В
его ствол была вложена трубка с моими приборами. Пусть попробуют найти их
своим детектором. Время я рассчитал точно, и когда с первыми лучами солнца
ночной караул возвращался в Лондон, я маршировал в последнем ряду. Я пройду
незамеченный среди врагов. Прекрасная возможность оставить их в дураках. Не
будут же они осматривать своих собственных солдат. Но в дураках оказался я.
Когда мы маршировали в дальнем конце моста, я заметил интересную вещь,
которую не мог видеть в телескоп из своего окна.
Каждый солдат, завернув за угол караульной, на мгновение останавливался
и под холодным взглядом сержанта засовывал палец в отверстие ствола.
ГЛАВА 12
-- ..! -- сказал я, споткнувшись о неровный настил моста. Не знаю, что
означает это слово, но французские солдаты употребляли его чаще всех
остальных и оно, видимо, подходило к случаю. При этом я толкнул соседнего
солдата, и мой мушкет больно стукнул его по голове. Он завопил от боли и
оттолкнул меня. Я отлетел назад, ударился ногами о низкие перила и полетел в
воду.
Отлично выполнено. Там было быстрое течение, и я ушел под воду, зажав
между коленями ружье, чтобы не потерять его. После этого я вынырнул всего
один раз, молотя руками по воде и пронзительно крича. Солдаты столпились на
мосту, крича и указывая, и когда я убедился, что произвел требуемый эффект,
я позволил своему намокшему платью утащить меня под воду. Кислородная маска
была у меня во внутреннем кармане, и мне понадобилась всего лишь секунда,
чтобы вытащить ее и натянуть. Затем я освободил ее от воды, сильно выдохнув
и вдохнув чистого кислорода. После этого нужно было просто медленно и лениво
плыть поперек реки. Прилив уходил, так что прежде, чем я пристану к берегу,
течение унесет меня вниз на достаточное расстояние. Итак, я избежал
разоблачения, остался жить, чтобы вновь собрать свои силы и бороться, и был
совершенно подавлен провалом своей попытки пробраться за стену. Да и вода
была не особенно теплая. На протяжении долгого времени меня толкали вперед
мысли о горящем огне в моем камине и кружке, горячего рома. В конце концов я
увидел впереди в воде темный силуэт, который постепенно превратился в корпус
маленького корабля, привязанного к доку, -- мне были видны его сваи. Я
остановился над килем, извлек из ствола трубку и, засунув ружье в рукав
камзола для веса, спустил все это на дно реки. Сделав несколько глубоких
выдохов, я снял и спрятал кислородную маску и, по возможности тихо, выплыл
на поверхность рядом с судном.
Я выплыл только для того, чтобы увидеть фалды и заплатанные штаны
сидящего на перилах надо мной французского солдата. Он трудолюбиво надраивал
иссиня-черный ствол необыкновенно зловещего вида пушки. Она выглядела
значительно более совершенной, чем все орудия XIX столетия, которые я видел,
потому, несомненно, что она вовсе и не принадлежала этому периоду.
Руководствуясь совсем не праздным интересом, я изучил орудия, применявшиеся
в только что оставленную мной эпоху, и поэтому сейчас узнал в этом орудии
75-миллиметровую пушку. Идеальное орудие для установки на легком деревянном
суденышке -- из нее можно стрелять, не разнося судно на кусочки. К тому же
она может аккуратно разнести в клочья любой деревянный корабль задолго до
входа в радиус действия его заряжающихся с дула пушек, не говоря уж об
уничтожении полевых армий. Всего несколько сот таких орудий, перенесенных в
прошлое, могли бы изменить историю. Что они и сделали. Солдат обернулся и
плюнул в воду, я снова опустился под воду и скрылся среди свай.
Ниже по течению, вне видимости с французского корабля, была лодочная
пристань. Там я и вынырнул. Поблизости никого не было. Мокрый, дрожащий,
подавленный, я выбрался из воды и заспешил к темному коридору улицы. Там
кто-то стоял, я протрусил мимо, но потом решил остановиться, потому что этот
человек ткнул мне в бок ствол громадного пистолета.
-- Идите вперед. -- сказал он. -- Я отведу вас в уютное место, где вы
сможете переодеться в сухую одежду.
Только он сказал не "одежду", а "одеждою". У моего пленителя
определенно был французский акцент.
Мне оставалось только выполнить указание, подкрепленное тычками его
примитивного оружия. Примитивное или нет, оно так или иначе могло проделать
во мне отличную дырку. Дальний конец улицы был начисто перегорожен стоявшей
там каретой. Ее дверца была распахнута.
-- Залезайте, -- сказал мой пленитель, -- я вслед за вами. Я видел, как
несчастный солдат упал с моста и утонул: и подумал, что, если он выплывет? А
вдруг он хороший пловец и может переплыть реку? Куда тогда его принесет
течение? Вот задача-то, но я успешно ее решил.
Дверца захлопнулась, и карета тронулась. Я упал вперед, повернулся,
нырнул и попытался схватить пистолет и схватил его за рукоятку, потому что
мой похититель уже держал его за ствол, протягивая мне.
-- Конечно же, держите его, мистер Браун, если вам угодно. Он больше не
понадобится. -- Он улыбнулся и, видя мое удивление, ухмыльнулся и навел дуло
себе в грудь. -- Это был наипростейший способ убедить вас поехать со мной в
карете. Я наблюдал за вами несколько дней и уверен, что вы не любите
французских захватчиков.
-- Но ведь вы -- француз?
-- Конечно же! Сторонник покойного короля, а теперь беглец. Я выучился
ненавидеть это корсиканское ничтожество, пока здешний народ лишь смеялся над
ним. Но теперь никто больше не смеется, и мы объединены общей целью. Но,
пардон, позвольте представиться. Я -- граф д'Ознон, вы можете звать меня
просто Чарли, поскольку все мои титулы теперь в прошлом.
-- Рад познакомиться, Чарли. -- Мы пожали руки. -- Зовите меня просто
Джон.
Прежде чем мы смогли продолжить этот интересный разговор, карета с
грохотом остановилась. Мы находились во внутреннем дворе большого дома, и я
с пистолетом, вошел вместе с графом. Я был по-прежнему подозрителен, хотя
причин к этому, по-видимому, было очень мало. Все слуги были очень стары и
ковыляли вокруг, бормоча между собой по-французски. Один древний слуга,
скрипя коленями, наполнив для меня ванну, помог раздеться и стал намыливать
спину, совершенно игнорируя то, что я по-прежнему держал в руках пистолет.
Мне приготовили нагретую одежду и хорошие башмаки. Оставшись один, я
переложил в новую одежду свой арсенал и инструменты. Когда я спустился вниз,
граф поджидал меня в библиотеке, потягивая из хрустального бокала какой-то
интересный напиток, которым до краев был наполнен и стоящий рядом с ним
сосуд. Я протянул ему пистолет, а он мне -- полный бокал. Жидкость приятно
скользнула по моему горлу, а мои ноздри вдохнули облако изысканного аромата,
подобного которому я никогда не встречал.
-- Сорок лет выдержки, из моего поместья, которое, как вы можете
понять, находится в Коньяке.
Я прихлебнул еще и поглядел на него. Сильный человек -- высокий и
гибкий, седеющие волосы, высокий лоб, тонкие, почти аскетические черты лица.
-- Зачем вы привезли меня сюда? -- спросил я.
-- Чтобы мы могли объединить наши усилия. Я изучаю натуральную
философию и вижу теперь много неестественного. Армии Наполеона имеют оружие,
которого не делают нигде в Европе. Иные говорят, что оно из далекой... но я
не верю. Это оружие обслуживается людьми, плохо говорящими по-французски,
непонятными и злыми людьми. Ходят разговоры, что в окружении корсиканца
находятся еще более непонятные и зловещие люди, неслыханные чужеземцы, как и
вы. Скажите, как может человек переплыть реку под водой?
-- При помощи определенного устройства. -- Молчать не было смысла, граф
слишком хорошо знал, о чем спрашивать. Когда у врага есть такие пушки, какую
я видел, нет смысла скрывать его происхождение. Глаза графа расширились,
когда я сказал это, и он осушил свой бокал.
-- Я так и думал. Вы знаете больше об этих странных людях и их
вооружении. Они не из мира, который мы знаем, ведь так? Вы знаете о них, и
вы здесь для того, чтобы с ними бороться?
-- Они пришли из страны злобы и безумия, принесли с собой свои
преступления. Да, я воюю с ними... Я не могу рассказать о них все, потому
что и сам не знаю всю историю, но я здесь для того, чтобы уничтожить их и
все ими сделанное.
-- Я был в этом уверен! Мы должны были объединить наши усилия. Я окажу
вам любую помощь.
-- Можете начать с обучения меня французскому. Мне нужно пробраться в
Лондон, и, похоже, мне язык понадобится.
-- Но... есть ли у нас время?
-- Хватит часа или двух -- еще одна машина.
-- Я начинаю понимать, но не уверен, понравятся ли мне все эти машины.
-- Нельзя их любить или не любить. Они свободны от эмоций. Мы можем
только использовать их на добро или зло, так что проблема машин, как и все
остальное, -- человеческая проблема.
-- Склоняюсь перед вашей мудростью. Конечно, вы правы. Когда мы начнем?
Я вернулся за своими вещами в "Боров и Дрофу", затем переехал в комнату
в доме графа. Последовал ужасающе-мучительный вечер работы с мнемографом
(головная боль -- слишком слабое слово для обозначения побочных эффектов
использования этой дьявольской машины), в результате которого я выучился
разговорному французскому. Теперь, к удовольствию графа, мы беседовали на
его языке.
-- А следующий шаг? -- спросил он. Мы только что пообедали, и притом
прекрасно, и вновь вернулись к коньяку.
-- Мне нужно поближе рассмотреть одного из этих псевдофранцузов,
которые, как видно, всем заправляют. Появляются они по эту сторону реки
поодиночке или хотя бы маленькими группами?
-- Да, их передвижения бессистемны. Поэтому нужно получить свежие
сведения. -- Он позвонил в серебряный колокольчик, стоявший рядом с
графином. -- Хотите, вам доставят одного из них оглушенным или мертвым?
-- Вы очень любезны, -- сказал я, поднимая бокал, чтобы бесшумно
появившийся слуга мог его снова наполнить. -- Я займусь этим сам. Только
укажите мне, и я сделаю все остальное.
Граф отдал приказания, слуги удалились.
-- Это не займет много времени, -- сказал граф. -- Получив информацию,
вы знаете, что вы будете делать дальше? У вас имеется план действий?
-- Только приблизительно. Я должен проникнуть в Лондон. Найти ЕГО --
верховного демона этого уголка ада, потом, полагаю, убить его. А также
уничтожить определенное оборудование.
-- А выскочка корсиканец -- вы его тоже устраните?
-- Только если он будет мешать. Я не простой убийца, мне трудно
убивать, но мои действия неминуемо изменят весь ход дела. Новое оружие
перестанет поставляться, а боеприпасы скоро кончатся. Собственно говоря, эти
негодяи могут и вовсе исчезнуть.
Граф приподнял бровь, но, будучи любезным, от комментариев воздержался.
-- Ситуация очень сложная. По правде сказать, я не совсем понимаю ее и
сам. Это связано с природой времени, о которой я знаю очень мало. Но,
кажется, время, в котором мы живем сейчас, не существует для будущего.
Будущие исторические книги говорят, что Наполеон был разбит, его империя
уничтожена, что Британия никогда не была захвачена.
-- Если бы так было!
-- Это может быть, если я доберусь до НЕГО. Однако если история снова
изменится и вернется к тому, что должно было бы быть, то весь мир может
исчезнуть.
-- Во всех опасных предприятиях следует идти на определенный риск. --
Граф оставался спокойным и собранным. Удивительный человек. -- Если этот мир
исчезнет, то, должно быть, возникнет другой, более счастливый?
-- Примерно так.
-- Тогда мы должны быть более настойчивыми. В этом другом, лучшем мире
я вернусь в мое поместье, снова будет жива моя семья, будут цветы весной и
счастье на Земле. Отдать эту теперешнюю жизнь... это презренное
существование. Однако я бы предпочел, чтобы знание об этой возможности не
вышло за стены этой комнаты. Я не уверен, что все наши помощники согласятся
с такой философской точкой зрения.
-- Полностью согласен с вами. Хотел бы и я, чтобы все было по-другому.
-- Не думайте об этом, дорогой друг. Не будем больше касаться этой
темы.
И мы ее оставили. Стали рассуждать о живописи и виноделии... Время шло
быстро, и еще прежде, чем мы начали второй графин, его позвали, чтобы
представить ему данные.
-- Великолепно, -- сказал он, вернувшись, потирая от удовольствия руки.
-- Небольшая компания, она-то нам и нужна, сейчас развлекается в публичном
доме на Мармейд-Корт. Конечно, вокруг стража, но я полагаю, для вас это не
составит препятствий?
-- Ни малейшего, -- сказал я, вставая. -- Будьте добры, предоставьте
мне какой-нибудь транспорт и проводника, и я обещаю вернуться в течение
часа.
Все было сделано точно в срок. Придурковатый тип, с выбритой головой и
обезображенным шрамами лицом, отвез меня в карете в соседнее здание --
что-то вроде конторы, запертой при помощи какого-то чудовищного механизма,
который было чрезвычайно сложно открыть. Не то чтобы механизм был сложен для
меня -- как бы не так, -- но замки были такие большие, что моя отмычка была
для них мала. Нож, однако, достал, я вошел, поднялся наверх и перебрался на
крышу соседнего здания. Там я прицепил свою паутинку к самой прочной из
печных труб. Нить паутины была тонкая, почти невидимая и практически
неразрывная нить, сделанная из одной единственной цельной молекулы. Она
медленно разматывалась с катушки, укрепленной лямками у меня на груди, и я
спустился вниз, к темным окнам, темным для других, но два луча ультрафиолета
из УФ-прожектора на моих чувствительных очках делали для меня все, куда бы я
ни посмотрел, ясным, как день. Я бесшумно проник в окно, поймал нужного мне
индивидуума со спущенными штанами и усыпил его и его подружку дозой газа,
забрался с ним на руках на крышу со скоростью, которую только могла
предложить бесшумно сматывающаяся катушка паутины. Спустя несколько минут
моя добыча храпела на столе в подвале у графа, а я раскладывал свое
оборудование. Граф с интересом наблюдал.
-- Хотите получить информацию от этого образчика свиной породы? В
обычных условиях я не признаю пыток, но мне кажется, что это случай для
раскаленной кочерги и острого ножа. Какие преступления совершили эти
существа! Говорят, что аборигены Нового Света могут содрать с человека кожу,
не убив его при этом.
-- Звучит неплохо, но нам не понадобится. -- Я приготовил инструменты и
подключил контакты. -- Я буду держать его без сознания и пройду через его
мозг в башмаках с шипами. В определенном смысле это еще худшая пытка. Он
скажет все, что нам нужно, даже не зная, что говорит. Потом он ваш.
-- Нет, нет, спасибо. -- Граф с отвращением замахал руками. -- Всякий
раз, когда убивают одного из них, граждане страдают от многочисленных
убийств и репрессий. Мы побьем его немного, отберем одежду и все остальное и
бросим в темной аллее. Это будет похоже на грабеж, и ничего больше.
-- Прекрасная идея. Теперь я начну. Это было похоже на плавание по
канализационному каналу -- шарить в этом мозгу. Одно слово -- безумие, а он
был, безусловно, безумен, как и все они. Проблема заключалась не в получении
информации, а в сортировке. Он хотел говорить на своем собственном языке, но
в конце концов согласился на французский и английский. Я спрашивал и
спрашивал и наконец узнал все, что хотел. Был призван мой компаньон Жюль. На
него была возложена задача оглушить его и, содрав мундир, бросить
где-нибудь. Тем временем граф и я с удовольствием вернулись к неоконченному
графину.
-- Их штаб-квартира находится, по-видимому, в месте, называемом
Сент-Пол. Вы знаете, где это?
-- Они не останавливаются перед святотатством. Это кафедральный собор,
шедевр великого сэра Кристофера Рена, вот здесь, на карте.
-- Здесь находится так называемый ОН, а также, видимо, все его машины и
инструменты. Но чтобы добраться туда, мне необходимо войти в Лондон. Есть
вероятность, что я смогу пересечь стену в его мундире, потому что его тело
так же радиоактивно, как и мое, -- это тест, который они используют для
обнаружения чужих. Однако могут существовать пароли и другие способы
идентификации и, может быть, на их языке. Нужен отвлекающий маневр. Среди
ваших последователей есть кто-нибудь знакомый с артиллерией?
-- Безусловно. Рене Дюпон -- бывший майор артиллерии -- весьма знающий
солдат, и он в Лондоне.
-- Как раз нужный человек. Уверен, что ему доставит удовольствие
управляться с этими мощными орудиями. Перед рассветом мы захватим судно с
артиллерией на борту. С первым лучом солнца, когда откроются ворота,
начнется обстрел. Несколько снарядов в ворота обескуражат охрану, затем
нужно бросить корабль. Это будет делом ваших людей.
-- Этим приятным делом я буду руководить лично. Но где будете вы?
-- Маршировать в город вместе с частями, как уже пытался раньше.
-- В высшей степени опасно. Если вы появитесь слишком рано, вы будете
обнаружены при появлении, а может быть, погибнете при обстреле. Слишком
поздно -- и ворота будут закрыты.
-- В таком случае мы должны рассчитать все исключительно точно.
-- Я пошлю за наилучшими имеющимися хронометрами.
ГЛАВА 13
Майор Дюпон был краснолицый и седовласый человек с внушительным
округлым животом. Однако он был достаточно энергичен, знал свое дело и был
сейчас поглощен страстным желанием поработать с невероятным оружием
захватчиков. Прежняя команда корабля, включая охрану, спала значительно
крепче, чем ей бы хотелось, пока я разбирался с механизмом безотказного
орудия и объяснял его майору. Он уяснил все моментально и расплылся в
улыбке. По сравнению с его опытом использования неровных пушечных жерл,
зарядки со ствола, медленно горящего пороха и тому подобных неудобств это
было откровением.
-- Заряд, пыж и снаряд в одном корпусе. Чудесно! И этот рычаг открывает
затвор? -- спросил он.
-- Во время стрельбы держитесь подальше от этих отверстий, потому что
при выстреле газ выходит отсюда, компенсируя отдачу. Используйте прямой
прицел, расстояние слишком мало. Я полагаю, на такой дистанции не придется
делать поправку на ветер и не нужно вести навесной огонь, -- скорость
выстрела намного больше, чем вы привыкли.
-- Продолжайте дальше. -- сказал он, поглаживая сталь. Следующий шаг.
Граф позаботился о том, чтобы на рассвете корабль оказался выше по течению и
был бы поставлен на якорь у набережной ниже Лондонского моста. Я позабочусь
о том, чтобы прибыть на место в заранее оговоренное время. Его морской
хронометр был так велик, что походил на кочан капусты, -- он сделан из стали
и латуни, и громко тикал. Однако граф заверил меня в его точности, и мы
установили его по моим атомным часам размером не больше ногтя и с точностью
до секунды в год. Это было последнее, что нужно было сделать, и когда я
поднялся, чтобы уходить, он протянул мне руку. Я пожал ее.
-- Мы всегда будем вам благодарны за помощь, -- сказал он. -- У моих
людей есть надежда, и я разделяю их энтузиазм.
-- Это мне нужно быть благодарным за помощь. В особенности, принимая во
внимание, что победа может обернуться для вас плохо.
Он отбросил эту мысль как бесполезную -- очень храбрый человек.
-- Как вы объяснили, умирая, мы победим. Мир без этих свиней --
достаточная награда, даже если мы будем этому свидетелями. Исполняйте ваш
долг.
Я отправился исполнять, стараясь забыть, что судьба миров, цивилизаций,
целых народов зависит от моих действий. Малейшая ошибка, случайность -- и
для них все будет кончено. Поэтому случайностей быть не должно. Подобно
альпинисту, который не смотрит вниз и не думает о пропасти, я выгнал из
своей головы мысль о неудаче и, чтобы подбодрить себя, старался вспомнить
что-нибудь веселое. Сразу на ум ничего не пришло, и я поэтому стал думать о
том, как разделаться с НИМ и ЕГО системой. И это было действительно
вдохновляюще. Я поглядел на часы. Пора было идти. И я быстро пошел, не
оглядываясь. Улицы были пустынны, все добрые люди дома в постелях, и мои
шаги отдавались эхом по темной улице. Позади меня небо посерело от
приближающегося рассвета.
В Лондоне полно темных аллей, дающих идеальное укрытие, ими я и
воспользовался, не упуская при этом из виду Лондонский мост. Наконец,
появились первые солдаты. Некоторые шагали в ногу, другие едва тащились, и
все выглядели усталыми. Я и сам чувствовал себя усталым и поэтому посасывал
таблетку стимулятора и не отрывал глаз от часов. В идеале мне следовало
появиться на мосту, когда начнется обстрел, достаточно далеко от ворот,
чтобы не пострадать, но достаточно близко, чтобы проникнуть в них во время
суеты, которая возникнет после открытия огня. Со своего наблюдательного
пункта я замечал время, которое требовалось разным группам солдат, чтобы
пересечь мост, до тех пор, пока не получил точную цифру. Наконец наступил
момент, когда я по-военному расправил плечи и бойко пошел вперед.
-- ..? -- выкрикнул чей-то голос, и я понял, что обращаются ко мне. Я
был так поглощен расчетом времени, что совершенно забыл о возможности того,
что ЕГО дьяволы будущего также будут идти по мосту.
Я махнул рукой, скорчил злобную гримасу и быстро зашагал вперед.
Окликнувший меня человек с озадаченным лицом поспешил за мной. По моему
мундиру он знал, что я принадлежу к его компании, но моя физиономия была для
него незнакомой. Наверное, он хотел узнать от меня, как идут дела в родном
сумасшедшем доме. Но я не хотел затевать с ним никаких разговоров потому,
что не понимал их языка. Я заспешил вперед, чувствуя, что он идет за мной.
Потом сообразил, что иду слишком быстро и с такой скоростью подойду к
воротам как раз в тот момент, чтобы быть разнесенным на куски.
Проклинать свою беспечность не было времени. В настоящий момент мне
вовсе не хотелось быть разорванным на части. Я уже видел судно, вышедшее на
позицию, и людей на палубе. Великолепно... Я уже почти слышал разрывы. Сзади
загремели тяжелые шаги и легшая мне на плечо рука развернула меня.
-- ..? -- воскликнул он, затем выражение его лица изменилось, глаза
расширились, и рот раскрылся. -- ..! -- заорал он. Он узнал меня, наверное,
по фотографии.
-- Ну да, бливит, -- сказал я и выстрелил ему в шею наркотической
иголкой из пистолета, зажатого в ладони. Но раздался еще один крик: "..!", и
один из его товарищей протиснулся сквозь ряды солдат. Его тоже пришлось
уложить. Это, естественно, заинтересовало всех находившихся поблизости,
раздалось несколько испуганных криков, и кое-кто поднял оружие. Я
прислонился спиной к парапету моста и подумал, уж не придется ли мне
перестрелять всю французскую армию.
Не пришлось. Первый снаряд, не слишком точно пущенный майором конной
артиллерии, ударил в мост в каких-нибудь десяти метрах от меня.
Раздался сильный взрыв, и воздух наполнился свистящими кусками кирпича
и стали. Я бросился на землю со всеми остальными. Некоторые из них, правда,
упали навеки. Лежа, я воспользовался удобным случаем и всадил иголки в
каждого из ближайших ко мне солдат, которые были свидетелями предыдущей
сцены.
Тем временем Дюпон учился владеть своим оружием, и следующий снаряд
ударил в городскую стену. Среди людей на мосту поднялась суматоха, я же орал
и бегал вместе со всеми, с удовольствием видя, как очередной снаряд пробил
ворота и взорвался внутри караульной. Теперь, как и следовало ожидать, все
бежали от ворот. Я плюхнулся на живот и ужом уполз вперед. Снаряды теперь
взрывались в самих воротах и поблизости от них, основательно разрушая
укрепления. Я быстро посмотрел на часы и заметил, что конец обстрела совсем
близок. Сигналом этого будет еще несколько выстрелов, но уже не по воротам,
а по другим намеченным целям. Я вскочил на ноги и побежал.
Если после обстрела кто-то и выжил, то они давно удрали. Я перелез
через кучу обломков и скользнул за ближайший угол. Единственными свидетелями
моего не слишком деликатного вторжения была пара, выглядывавшая из какого-то
подъезда, -- англичане, судя по одежде. Увидев меня, они тотчас убежали...
Итак, несмотря на небольшие неприятности на мосту, все было сработано по
плану.
Из пушки на реке вновь открыли огонь, но это не входило в мой план. Тут
что-то не то. Сделав последний выстрел, мои сообщники должны были сойти на
берег и укрыться в надежном убежище. Раздались еще два залпа -- почти
одновременно, но пушка не могла стрелять так быстро.
Это стреляло другое орудие.
Улица, на которой я находился, Аспер-Темз-стрит, шла параллельно стене.
Теперь я был уже достаточно далеко от моста, так что мое присутствие уже не
ассоциировалось с тамошними событиями, и к моим услугам была лестница,
ведущая на вершину стены на наблюдательную площадку, сейчас пустую.
Возможно, благоразумие диктовало последовательное выполнение моих планов, но
я уже много лет подряд не прислушивался к его голосу и не собирался делать
этого и сейчас. Я быстро огляделся вокруг -- поблизости никого -- и забрался
наверх. С вершины открывался прекрасный вид на реку.
Майор стрелял по другой канонерке, которая поднималась вверх под
полными парусами. Новоприбывший, хотя и поставленный в невыгодное положение
движением платформы, был более опытен и точен в обращении с орудием. Снаряд
уже пробил огромную дыру в носу судна моего соратника, и пока я смотрел,
другой попал в середину палубы. Орудие замолчало, задрав кверху ствол,
стрелок исчез. Какая-то фигура перебежала через пристань и скрылась в
безвредном теперь судне. Я извлек свой электронный бинокль и направил его на
палубу. Зная, что увижу, еще прежде, чем поднес его к глазам.
Это граф пришел на помощь своим людям, но еще до того, как он прыгнул
на борт, майор, с окровавленным лицом, поднялся и снова стал к орудию.
Развернул его и послал следующий снаряд. Отличный выстрел. Пушка замолчала,
и корабль стал погружаться. Когда я снова поглядел на майора, то увидел, что
он перезарядил свою пушку и выпалил в мост, во вражеских солдат на нем. Граф
помогал ему заряжать. Они оба улыбались и, казалось, были очень довольны
собой. Выстрелы теперь раздавались чаще. Я спустился по лестнице вниз.
Их нельзя было винить. Они сами знали, что делали, -- наконец стреляли
по врагу, которого ненавидели все эти годы, стреляли из превосходного,
весьма эффективного орудия. Оба будут продолжать стрелять, пока не погибнут.
Наверное, этого они и хотели. Чтобы эта жертва принесла хоть какие-нибудь
плоды, я должен продолжить свое собственное дело.
Я хорошо изучил карту графа. Вперед, по улице Утиной Ноги, потом на
Кэннон-стрит и налево. Там были люди, торопливые, испуганные гражданские, в
противоположном направлении беглым шагом шли солдаты. Никто не обращал на
меня ни малейшего внимания.
А там, впереди, в конце улицы, возвышались громадные стены и купол,
несомненно собор Святого Павла.
Близится конец еще одной дороги. Мое последнее свидание с НИМ.
ГЛАВА 14
Мне было страшно. Человек, утверждающий, что он никогда не испытывает
страха, или лжец, или сумасшедший. Я достаточно часто испытывал это чувство,
чтобы распознать его "запах". Но никогда я не чувствовал такой железной
тяжести, как сейчас. В жилах стынет кровь, сердце колотится в груди, ноги
словно приросли к земле. Сознательным усилием я пытался привести свои мозги
в порядок.
"Отвечай, мозг, -- скомандовал я, -- что это за заячья дрожь? Наложил в
штаны? Тело и душа, вы уже были в разных переделках. Бывало и похуже, но мы
прорвались через все это. И как правило, с победой. Что же сейчас нового?"
Ответ пришел очень быстро.
"Я -- нержавеющий грызун, всегда действовал под полом общества, всегда
по-своему, на свой страх и риск. На ура!"
Но теперь на кону стоит слишком многое.
Слишком много жизней зависит от моих действий. Слишком много? Великое
небо! На кону спасение Вселенной. Просто не верится.
-- Ну и не верь себе, -- пробормотал я, роясь в аптечке. Если думать
все время об этой ставке, то не станешь рисковать и не будешь вообще ничего
делать. Я никогда в жизни прежде не прибегал к искусственным эмоциям, но
всему бывает начало. Я держал при себе "таблетки берсерка", как амулет,
чтобы знать -- они здесь, если когда-нибудь понадобятся, и поэтому никогда
ими не пользовался. До сегодняшнего дня. Я открыл коробочку и взял одну
пилюлю.
-- Выходи драться, Джим, -- сказал я и проглотил ее. Эти таблетки всюду
вне закона. И правильно. Не только потому, что к ним очень быстро
вырабатывается и физическое и психологическое пристрастие, но и по
социальным мотивам. В этой желатиновой пилюле заключена особая формула
безумия -- состав, который растворяет совесть и мораль цивилизованного
человека. Без морали, без совести -- и без страха. Ничего, кроме
распущенного "я" и твердой уверенности в своей мощи и правоте, божественном
позволении делать что угодно, не чувствуя при этом жалости и страха.
Политики, нагрузившись берсерком, свергали правительства и управляли
империями. Спортсмены били все рекорды, часто при этом губя и себя, и своих
противников. Не слишком приятная штука.
Очень приятная штука. Я испытывал краткий укол совести, пока не
почувствовал, как химикалии захватывают контроль над моим мозгом, но это
произошло очень быстро.
-- Я пришел за ТОБОЙ, ТЫ! -- сказал я, улыбаясь от неподдельной ярости.
Это было самое восхитительное из испытанных мной когда-нибудь ощущений
-- чувство неограниченной мощи, очистительный ветер, гулявший по всем
пыльным уголкам моего мозга. Делай что хочешь, Джим, что пожелаешь, потому
что ты единственная настоящая сила в этом мире. Как слеп я был все эти годы!
Уродливые предрассудки морали, крошечные привязанности, разрушительная
любовь к ближнему. Каким калекой я был! Теперь я люблю себя, потому что я
Бог. Наконец я понял значение Бога, о котором всегда бормотали древние
религии.
Я -- это я, единственная сила во Вселенной. А ОН, в этом здании, думает
с тщеславием смертного, что может превзойти меня, остановить и даже убить.
Что ж, посмотрим, что случится с такими идиотскими планами.
Прогуляться вокруг. Достаточно прочное здание, вероятно, без охраны,
наверняка нашпиговано различными детекторами. Пробраться окольным путем,
тайно? Неразумно. Единственное мое преимущество -- это внезапность и
способность быть совершенно безжалостным. Я хорошо вооружен -- ходячая
машина смерти, и никто не может остановить меня. Войти будет достаточно
просто, люди непрерывно входят и выходят, все в таких же, как и у меня,
мундирах. Изнутри, как из улья, доносится деловое жужжание и гул. Их
встревожило нападение на ворота. Я должен ударить сейчас, пока они
растревожены. Все оружие в порядке и наготове, я завершаю свой ленивый обход
здания и направляюсь к белым каменным ступеням парадного входа.
Собор был громаден. Теперь, с вышвырнутыми скамьями и всем религиозным
оборудованием, он казался еще больше. Я зашагал вперед по длинному нефу
храма, как будто все вокруг принадлежало мне -- да так оно и было. Оружие
наготове, прямо под руками. Все сосредоточилось на его дальнем конце, в
апсиде, где обычно находился алтарь. Сейчас его не было. Вместо него был
установлен разукрашенный трон. На троне сидел ОН. Высокомерный от сознания
своей власти. ОН наклонялся вперед своим гигантским красным телом и отдавал
распоряжения стоящим внизу помощникам. В трансепте храма стоял длинный стол,
заваленный картами и бумагами и окруженный офицерами. Они, по-видимому,
слушались приказов человека в простом синем мундирном сюртуке. Он был очень
маленького роста, лоб пересекала черная блестящая прядь волос. Судя по
описанию, это был тиран Наполеон. Как я и думал, он просто передавал
подчиненным ЕГО инструкции. Улыбаясь, я взялся за оружие.
Знакомые переливы света привлекли мое внимание к меньшей апсиде,
расположенной справа. Там стояла аппаратура темпоральной спирали, вокруг
суетились занятые своими делами техники. Скоро они умрут, как и все здесь. У
меня будет транспорт, чтобы вырваться из этой варварской эпохи. Придется
перед уходом оставить здесь небольшую атомную бомбу. Конец совсем близок.
Когда я подошел к столу, никто не обратил на меня ни малейшего
внимания. Придется сначала использовать сонный газ, потому что он
подействует на всех одновременно. Потом, когда я расправлюсь с хозяином,
будет сколько угодно времени, чтобы заняться рабами.
Одна ударная граната и две термитных. Я активизировал их большим
пальцем и швырнул -- раз, два, три -- по широкой дуге ЕМУ на колени. Пока
они были еще в воздухе, я стал бросать на стол пригоршню за пригоршней
газовые гранаты. Они еще шипели и лопались, а я уже развернул и пустил в ход
игольчатый пистолет -- не дай бог повредить аппаратуру, -- чтобы разделаться
с техниками у темпоральной спирали.
Все было кончено за несколько секунд. Упало последнее бесчувственное
тело, и наступила тишина. Прежде чем отвернуться, я швырнул несколько гранат
ко входу, чтобы каждый входящий падал в газовое облако. Потом я посмотрел на
НЕГО.
Чудесненько! Колонна ревущего огня, а в середине нечто, которое было
человеком. Трон также горел, и столб жирного дыма, растекался, поднимаясь
вверх, к гигантскому куполу.
-- ТЫ разбит! ОН! РАЗБИТ! -- завопил я, наклоняясь через стол, чтобы
лучше разглядеть. ОН не пережил этого нападения.
Наполеон поднял голову от стола и сел.
-- Не будьте идиотом, -- сказал он.
Не тратя времени на размышления, я постарался его убить. Но он был
наготове и выстрелил из трубкообразного оружия, спрятанного в ладони, раньше
меня. В лицо мне брызнул огонь, потом оно онемело, онемело все тело, я
потерял контроль над ним и рухнул лицом вниз на стол. Не чувствовал я и рук
Наполеона, когда он перевернул меня на спину. Он смотрел на меня сверху,
улыбаясь и победоносно хохоча. И в его смехе была значительная доля безумия.
Он глядел мне в лицо, в глаза, которыми я по-прежнему мог управлять, ожидая,
что они расширятся, когда я наконец пойму.
-- Поразительно! -- закричал ОН. -- Ты только сейчас сообразил
правильно. Он -- это Я. Ты проиграл. Ты сжег, уничтожил этого чудесного
андроида. Его единственное назначение было обмануть тебя, заставить
действовать именно так. Все здесь -- само существование этого мира, эта
петля времени нужны только как ловушка для тебя. Неужели ты забыл, что тело
-- просто скорлупа для меня, для вечного МЕНЯ? Мой мозг победил смерть и
живет вечно. Теперь он -- имитация безумного императора. Он никогда не знал,
что такое настоящее безумие.
Ты проиграл, а Я -- навеки победил!
ГЛАВА 15
Это была только временная неудача.
Полагаю, что в обычных условиях я чувствовал бы себя разбитым,
испуганным, разозленным, раздираемым множеством бесполезных эмоций. Теперь
же я просто ждал удобного случая снова убить ЕГО. Это стало уже утомительным
-- после двух попыток ОН по-прежнему жив. Я решил, что третья должна быть
окончательной.
Он наклонился и стал рвать мою одежду, обыскивая меня с грубой
тщательностью. Разрывая ее на мелкие кусочки, он собирал все снаряжение,
укрепленное на мне: нож с лодыжки, пистолет с пояса, гранаты из волос. Через
несколько секунд я лишился своего оружия. То немногое, что осталось, было
вне досягаемости. Очень тщательно обыскав, он бросил меня, швырнув мое
бессильное тело на стол, лицом вверх.
-- Я все подготовил для этого момента, все! -- Разговаривая, он пускал
пузыри, по подбородку текла слюна. Я услышал звон цепей, и он поднял мои
запястья и защелкнул на них тяжелые металлические обручи, соединенные
коротким отрезком массивной цепи. Когда кандалы замкнулись, сверкнула
короткая вспышка света, и их концы сплавились. Хотя я ничего не чувствовал,
но увидел, как под металлом моментально покраснела моя кожа. Не имеет
значения. Когда все это было сделано, он приложил к моему запястью иглу.
Чувствительность стала возвращаться, но сначала была дикая боль в
запястьях. Оказывается, возвращение чувствительности приносит острую боль. Я
не обращал на это внимания, хотя ее спазмы потрясали все тело. В конце
концов я даже непроизвольно скатился со стола и тяжело упал на пол. Он сразу
нагнулся и, подхватив меня, потащил через широкое пространство огромного
собора. Даже в этом маленьком теле его сила была чудовищной.
В то короткое мгновение, что я лежал на полу, мои пальцы успели что-то
ухватить. Не знаю, что это было, что-то маленькое, металлическое, но я
крепко сжимал найденное в кулаке.
Примерно в пяти метрах от приборов управления темпоральной спиралью
стояла крепкая металлическая колонна, достигавшая мне до пояса. Она тоже
дожидалась меня. Он широко развел мои руки и вложил соединявшую их цепь в
канавку на вершине колонны. Еще одна вспышка, и цепь срослась с
металлическим монолитом. Он отпустил меня, я качнулся, но не упал. Мое тело
вновь обретало чувствительность, и я снова овладел им, пока он пошел к
приборам и произвел какие-то манипуляции. В громадном соборе царила тишина.
-- Я победил! -- завизжал он неожиданно, слегка пританцовывая и брызжа
слюной. -- Понимаешь ли, что теперь ты в петле времени, которого не
существует, которое я создал, чтобы заманить тебя, которое исчезнет, как
только я его покину?
-- Я это подозревал. В наших учебниках Наполеон проиграл.
-- Здесь он победил. Я дал ему оружие и помощников, чтобы завоевать
мир. Потом, когда было готово мое новое тело, я убил его. Петля во времени
появилась, когда я сделал это. И ее существование воздвигло временной
барьер, который исчезнет вместе с ней. Это случится, когда я уйду, но не
моментально, -- это было бы слишком легким для тебя. Мне будет приятно
думать, что ты торчишь здесь один, понимая, что проиграл, и что твое будущее
никогда не будет существовать. В этом здании есть фиксатор времени. Оно
будет здесь и когда Лондон исчезнет со всем остальным миром, даже дольше чем
ты. Раньше чем он выключится, ты можешь умереть от жажды. Можешь и не
умереть. Я победил!
Последние слова он выкрикнул, снова поворачиваясь к пульту. Я разжал
кулак, чтобы посмотреть, какое же оружие, лежащее у меня в ладони, поможет
разбить его в последний момент.
Это был маленький латунный цилиндр, весивший всего несколько граммов. В
одном его конце были проделаны маленькие дырки, и когда я перевернул его,
оттуда посыпался мелкий белый песок. Песочница, применявшаяся для просушки
чернил при письме. Можно желать и большего, ко придется довольствоваться
этим.
-- Я ухожу, -- сказал Он, включая механизм.
-- А как же эти ваши люди? -- спросил я, выгадывая время для
размышлений.
-- Безумные рабы. Они исчезнут вместе с тобой, сослужив мне службу.
Меня ожидает целый мир таких, как они. Скоро таких миров будет много. Скоро
все будет моим.
К этому нечего было добавить. Он прошел по каменным плитам, чудовище в
образе маленького человека, коснулся ручек сверкающего конца темпоральной
спирали и был мгновенно охвачен ее сверкающим зеленым пламенем.
-- Все мое! -- сказал он, и в его глазах горел такой же зеленый огонь.
-- Я так не думаю.
Я несколько раз подбросил на руке песочницу, испытывая ее вес и
оценивая расстояние до пульта: добросить я смогу запросто. Регулировка
временной шкалы представляла из себя ряды клавиш, очень похожих на клавиши
музыкального инструмента. Теперь некоторые из них были вжаты. Если мне
удастся нажать хотя бы еще одну из них, регулировка изменится. Он прибудет в
другое место и время, а может быть, и не прибудет вовсе. Я медленно
замахнулся, оценивая расстояние и траекторию, по которой должен пролететь
крохотный цилиндрик, чтобы попасть в нужное место.
Должно быть, он увидел, что я собираюсь сделать, потому что стал
завывать от бешенства, пытаясь вырваться из временного поля, которое
аккуратненько приковывало его к концу спирали. Я хладнокровно прицелился,
пока не убедился, что все правильно.
-- Вот так, -- сказал я и запустил песочницу к пульту по высокой дуге.
Она взлетела вверх, ярко блеснула в столбе солнечного света,
врывавшегося сквозь затемненное окно, и упала вниз.
Она ударила по рядам клавиш и, гремя, упала на пол.
Темпоральная спираль освободилась, его яростные крики оборвались, и он
исчез из виду. В тот же самый момент свет переменился, стал сумеречным. За
окнами все стало серо. Я уже видел такое в самом начале, во время
темпоральной атаки на Корпус. Лондон, весь мир снаружи больше не
существовал. Не существовал в этой точке пространства и времени, был только
кафедральный собор, кратковременно удерживаемый фиксатором времени.
Он победил? Я почувствовал первый признак тревоги, должно быть,
проходит действие наркотика. Я внимательно вглядывался, но в полутьме было
почти невозможно разглядеть показаний индикаторов. Изменились ли показания
одного из них перед включением спирали? Я не был уверен. Да это и не имело
значения, по крайней мере, здесь, для меня.
А каким будет будущее -- адом или раем, -- мне было все равно. С
возвращением эмоций мне стало интересно, будет ли существовать мир, появится
ли Спецкорпус и родится ли однажды моя Анжела? Мне этого не узнать. Я резко
дернул за цепи, но они держали крепко.
Это конец, конец всему. Возвращающиеся ко мне эмоции были самыми
угнетающими, но я ничего не мог поделать. Конец.
ГЛАВА 16
Оказывались ли вы когда-нибудь запертым в кафедральном соборе Святого
Павла в 1807 году от Рождества Христова, когда весь остальной мир снаружи
провалился в небытие, в полном одиночестве, прикованным к стальной колонне,
в ожидании собственного уничтожения? Не многие могут утвердительно ответить
на такой вопрос. Я могу, но, честно говоря, это необычное отличие не
доставляет мне никакого удовольствия.
Могу свободно признать, что чувствовал себя несколько подавленно. Я
немножко подергал за металлические обручи, удерживающие мои запястья... Они
были слишком прочны и надежны, и я понял, что как раз такие безнадежные
попытки вырваться доставили бы ЕМУ большее удовольствие, удовольствие
безумца.
Впервые в жизни я испытал полное и абсолютное поражение. Оно произвело
на мои мысли ошеломляющее и отупляющее действие -- как будто я уже стоял
одной ногой в могиле. Исчезло всякое желание бороться, и я постепенно пришел
к выводу, что легче всего будет просто ждать, когда занавес упадет. Ощущение
катастрофы было столь сильно, что подавляло всякое недовольство таким
безвременным концом. Мне следовало бы бороться, обдумывать путь к спасению,
но мне не хотелось даже пробовать. Такое поведение изумило меня самого.
Покуда я был погружен в созерцание собственного пупка, возник звук. Это
было едва слышимое гудение, такое слабое, что я ни за что не услышал бы его,
если бы не абсолютная тишина небытия, охватившая мой гроб-собор.
Звук рос и рос, надоедливый, как жужжание насекомого, и в конце концов
я обратил на него внимание, хотя и помимо воли, потому что в этот момент я
знать ничего не хотел, кроме ощущения своего чудовищного положения. Наконец
он стал достаточно громким, и стало ясно, что он исходит откуда-то из-под
купола. Я все же поглядел вверх, и как раз в этот момент раздался громкий
хлопок.
Вверху, в темноте, появилась фигура человека в скафандре. На нем был
гравитатор, судя по тому, как медленно он спускался ко мне. Я был так
ошарашен, что готов был к чему угодно, но не к этому. Он открыл щиток своего
скафандра, но это был не он, а она.
-- Сбрасывай эти глупые цепи, -- сказала Анжела. -- Стоит оставить тебя
одного, и ты всегда впутаешься в какую-нибудь историю. Отправишься сейчас же
со мной, и все тут.
Даже если бы я не обомлел от изумления, говорить было особенно нечего.
Так что я просто по-идиотски разинул рот и немножко потряс цепями, пока она,
легкая, как осенний лист, скользила по полу. В конце концов ее несомненное
физическое присутствие вывело меня из столбняка, и я приложил все усилия,
чтобы не ударить в грязь лицом.
-- Анжела, радость моя, ты спустилась с неба спасти меня.
Она шире открыла щиток скафандра и поцеловала меня через отверстие,
потом сняла с пояса атомный кинжал и занялась моими цепями.
-- Теперь объясни мне, что это за загадочная чепуха о путешествиях во
времени. И отвечай быстро, у нас только семь минут, -- так сказал Койцу.
-- Что он еще сказал тебе? -- спросил я, размышляя, как много она
знает.
-- Не пытайся забивать мне баки, Скользкий Джим! Хватит с меня Койцу.
Я быстро отскочил назад, когда она махнула у меня под подбородком
атомным кинжалом, потом сбила огонь с груди, моя одежда затлела.
Рассерженная Анжела бывает весьма опасна.
-- Любовь моя, -- сказал я страстно, пытаясь обнять ее, не спуская при
этом глаз с кинжала. -- Я не стану от тебя ничего скрывать. Я не такой.
Просто от всех этих путешествий во времени мозги у меня скорчились и нужно,
прежде чем рассказывать по порядку, узнать, на чем кончается твоя
информация.
-- Ты отлично знаешь, что я только что говорила с тобой по телефону.
"Срочно, спешно, приезжай скорей", -- крикнул ты и дал отбой. Я и приехала в
лабораторию к Койцу. Они все бегали и возились с аппаратурой и были слишком
заняты, чтобы мне что-нибудь объяснить. Они только и кричали: "Назад, в
прошлое". И этот ужасный Инскин ничуть не лучше. Он сказал, что ты исчез
прямо из его конторы, когда он читал тебе обвинительное заключение. Он,
наверное, прознал что-то о тех деньжатах, которые ты прикарманил на черный
день. Еще была какая-то ахинея о том, что ты спасаешь мир или Галактику, но
я не поняла ни слова. И все это продолжалось очень долго, пока они не смогли
отправить меня сюда.
-- Ну да, -- сказал я скромно. -- Спас тебя, спас Корпус, вообще все на
свете.
-- Я была права: ты пьянствовал.
-- Давно и капли в рот не брал, -- пробормотал я капризно. -- Если
хочешь знать, вы все исчезли -- пуф -- и нет. Койцу оставался последним, так
что он мог бы тебе рассказать. Корпус, все вы даже не родились и никогда не
существовали -- только в моей памяти.
-- А я помню слегка по-другому.
-- Может быть. Благодаря моим усилиям ЕГО планы были расстроены.
-- Что это еще за ОН? Ты совсем поглупел от пьянства.
-- Его зовут ОН, а у меня уж несколько часов капли во рту не было.
Неужели ты не можешь слушать, не прерывая? Эта история и так достаточно
запутана.
-- Запутанная и наверняка связанная со спиртом. Я застонал. Потом
поцеловал ее. Это ее немного смягчило, и я продолжал, прежде чем она
вспомнила, что ей
следует на меня злиться.
-- Против Спецкорпуса была предпринята темпоральная атака, поэтому
профессор Койцу забросил меня в прошлое, чтобы разрушить этот мерзкий
заговор. Я отлично сработал в 1975 году, но ОН ускользнул туда, откуда
появился, а потом еще дальше в прошлое и расставил здесь, в 1807 году,
хитрую западню для меня. Вот я и попался, но его план до конца не сработал,
потому что мне в последний момент удалось изменить настройку его
темпоральной спирали, так что ОН отправился не в то время, куда собирался.
Должно быть, это помешало ЕГО темпоральной войне, иначе бы ты не пришла ко
мне на помощь.
-- О, дорогой! Как здорово! Я всегда говорила, что стоит тебе
по-настоящему захотеть -- и мы спасем мир.
Смена настроения, быстрая, как ртуть. Вот что такое моя Анжела. Она
поцеловала меня с истинной страстью, а я, гремя своими цепями, радостно
обнял ее, но она пронзительно вскрикнула и врезала мне, да так, что я
отлетел.
-- Время! -- Она поглядела на часы и ахнула. -- Я из-за тебя забыла.
Осталось меньше минуты. Где эта темпоральная спираль?
-- Здесь! -- сказал я, потирая ушибленные ребра, показав ей аппарат.
-- А пульт?
-- Вот он.
-- Какой некрасивый. А где указатели?
-- Вот эти циферблаты.
-- Вот настройка, которую мы должны использовать. Койцу сказал -- с
точностью до тринадцатого знака, он очень настаивал.
Я, как сумасшедший пианист, заиграл на клавишах и даже вспотел. Стрелки
дернулись, замерли и закрутились как бешеные.
-- Тридцать секунд, -- ласково сказала Анжела, чтобы меня подбодрить. Я
вспотел еще сильнее.
-- Есть! -- выдохнул я, когда она объявила: десять секунд. Я врубил
таймер и включил главный рубильник. Темпоральная спираль засверкала, и мы
бросились к ее выступающему концу.
-- Стой ближе и прижмись ко мне как можно крепче, -- сказал я. -- У
темпорального поля есть поверхностный эффект, и мы должны быть рядом.
Она откликнулась на это с удовольствием.
-- Жаль только, что на мне этот глупый скафандр, -- сказала она,
покусывая мне ухо. -- Без него было бы замечательно.
-- Может, и так, но было бы неудобно прибыть назад в Спецкорпус в таком
виде.
-- Не тревожься об этом. Мы пока направляемся не туда. Я почувствовал
под ложечкой укол тревоги.
-- Что ты говоришь? Куда же мы направляемся?
-- Не имею ни малейшего представления. Койцу сказал только, что прыжок
будет на 20 000 лет вперед, как раз перед разрушением этой планеты.
-- Снова ОН и его безумная шайка! -- завопил я. -- Ты только что
отправила нас иметь дело с всепланетным сумасшедшим домом -- они там будут
все против нас!
Все застыло, когда включилась темпоральная спираль, и я был брошен во
время с болезненным выражением на лице. Это выражение оставалось на нем 20
000 лет, это было все, что я чувствовал.
ГЛАВА 17
Трах! Это было как падение в ванну с паром, и "падение" было самым
подходящим словом для этого. Горячие облака испарения поднимались вокруг
нас, и невидимая поверхность могла быть в десяти метрах или десяти милях под
нами.
-- Включи свой гравитатор, -- крикнул я, -- мой остался в
несуществующем девятнадцатом веке.
Возможно, мне не надо было орать, потому что Анжела включила прибор на
полную мощность на подъем и выскользнула из моих нежных объятий, как угорь.
Я бешено вцепился в ее ногу обеими руками -- где-то поверх башмака цельного
скафандра -- эта часть быстро стала растягиваться.
-- Я бы хотела, чтобы ты не делал этого! -- крикнула она мне.
-- Полностью с тобой согласен, -- бессвязно пробормотал я сквозь плотно
сжатые губы.
Комбинезон начал вытягиваться и вытягивался до тех пор, пока ее нога не
стала вдвое длиннее нормальной величины, и я стал подпрыгивать вверх, а
затем вниз, как будто висел на резинке. Я быстро посмотрел вниз, но там был
виден только сплошной туман. Материал космического костюма прочен, но он
никогда не был рассчитан на такое растяжение, -- что-то надо было делать.
-- Прекрати подъем! -- крикнул я, и Анжела мгновенно отреагировала.
Мы были в свободном падении, и, как только движение замедлилось, нога
скафандра сократилась и швырнула меня вверх, в объятия Анжелы.
-- Хм!.. -- только и сказал я.
Она взглянула вниз и, взвизгнув, вновь включила гра-витатор на полную
мощность. На этот раз я не был готов к этому и посему выскользнул из ее
объятий и падал теперь по направлению твердого ландшафта, внезапно
открывшегося внизу.
За те доли секунды, что были мне отпущены, я сделал то немногое, что
мог. Распластавшись в воздухе, широко расставив руки и ноги, я постарался
приземлиться прямо на спину. И почти добился этого до удара. Все потемнело,
я был уверен, что погиб, темнота заполнила мой мозг, промелькнула последняя
мысль. Это было не только сожаление о том, что мало было сделано, но и то,
что некоторые вещи я бы мог делать и немного чаще.
Я не мог быть без сознания больше нескольких секунд. Рот был полон
грязи, я выплюнул ее и огляделся.
Я плавал в полужидком море грязи и воды, из которого вырывались большие
пузыри и тут же лопались. Они источали зловоние. Дистрофического вида камыш
и водяные растения росли по берегам.
-- Жив! -- заорал я. -- Я жив!
Шлепнувшись на сиропообразную поверхность, я распределил удар по всей
поверхности спины. Боль пульсировала кое-где, но, вероятно, ничего не было
сломано.
-- Похоже, что там очень гадко, -- сказала Анжела, паря в нескольких
футах над моей головой.
-- Именно так гадко, как это выглядит оттуда, и если ты не возражаешь,
мне хотелось бы выбраться отсюда. Не могла бы ты спуститься, чтобы я смог
ухватиться за твои лодыжки, что позволит тебе выдернуть меня?
Гнилое болото с громким хлюпаньем вцепилось в меня, чтобы удержать, и,
посопротивлявшись, отпустило. Я болтался на лодыжках своей любимой, пока мы
дрейфовали над явно бесконечным болотом, которое терялось в тумане.
-- Смотри туда, направо! -- закричал я. -- Как будто канал с проточной
водой. Мне кажется, не мешало бы отмыться.
-- Поскольку я уже намучилась с тобой, не могу не согласиться.
Течение было слабым, но все же было, насколько я мог судить по
проплывавшему мимо стволу дерева. Посреди ленивого потока был золотистый
песчаный островок, как будто специально для нас приготовленный. Я спрыгнул,
как только Анжела спустилась, она не успела еще приземлиться, как я уже
разделся и соскребал с себя грязь, стоя в воде. Вынырнув, отплевываясь, я
увидел, что она сняла свой душный комбинезон и расчесывала свои длинные
локоны, которые в данный момент оказались белокурыми. Это было прелестно, я
настроился на романтический лад, но вдруг жгучая боль пронзила мой копчик, и
я катапультировался из воды, визжа, как собака, которой в дверях прищемили
хвост. Привлекательная и женственная Анжела оставалась Анжелой, расческу
моментально сменил пистолет, и в тот самый момент, когда я коснулся песка,
прогремел единственный и точный выстрел.
Пока она меня перевязывала -- на ягодице был двойной ряд отметин от
зубов, -- я смотрел на рыбину, наполовину изувеченную выстрелом, но все еще
дергавшуюся, которая несколько ошиблась в выборе обеда. В ее широко
разинутой пасти было больше зубов, чем на складе у зубоврачебного кабинета,
и в быстро затягивающихся поволокой глазах определенно был дьявольский
огонек. Ухватив ее за хвост, чтобы избежать ее сокращающихся челюстей, я
бросил ее далеко в воду. Это послужило началом такого бурного волнения на
поверхности, и, судя по частям тела, которые высовывались на поверхность и
снова шлепались в воду, я понял, что был атакован одним из самых небольших
экземпляров.
-- 20 000 лет не принесли никакой пользы этой планете, -- сказал я.
-- Ополаскивайся до конца, а я покараулю. После этого пообедаем.
Пока я чистился, она отстреливала неуемных хищников, включая одну
большую рыбу с жирными боками и рудиментарными конечностями. Из ее боков
были извлечены толстые прекрасные куски филе, которое прекрасно прожарилось
под лучом теплового прожектора. Анжела предусмотрительно прихватила с собой
флягу моего любимого вина, что сделало трапезу незабываемой.
-- Ты не раз спасала мою жизнь за последние 20 000 лет, -- сказал я. --
Поэтому я больше не сержусь за то, что так внезапно был унесен в эту парилку
вместо возвращения в Корпус. Но можешь ты по крайней мере мне объяснить, что
произошло и что Койцу сказал тебе?
-- Он хотел сказать о многом, но суть я поняла. Он работал со своей
машиной времени, или как они ее там называют, и сопровождал твои прыжки во
времени, так же, как и тот, о котором он упоминал как о враге, которого ты
называешь ОН. Враг сделал что-то со временем, создал вероятностную петлю,
которая длилась пять лет, затем подошла к пределу. Тогда ОН покинул
коллапсирующую петлю, а ты нет. Вот почему Койцу послал меня в прошлое
несколькими минутами раньше, чем она закончилась, чтобы вытащить тебя. Он
дал мне данные темпоральной спирали времени, которые позволят нам
сопровождать ЕГО в это время. Я спросила, что предположительно мы должны
делать здесь, но он все бормотал -- "Парадокс, парадокс", -- и не ответил
мне. У тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, что должно произойти?
-- Все довольно просто. Надо найти ЕГО и убить. Игра стоит свеч. Я два
раза пытался это сделать: первый раз стрелял в него, второй пустил в ход
гранаты, но оба раза меня постигала неудача. Может быть, на третий раз
повезет.
-- Может быть, тебе стоит предоставить мне заботу о НЕМ, -- мягко
произнесла Анжела.
-- Прекрасная идея. Мы уничтожим ЕГО вместе. Мне порядком надоело это
временное преследование.
-- Как мы ЕГО найдем?
-- Проще простого, если у тебя есть энергетический детектор времени.
Благодаря предусмотрительности Койцу, он был. Анжела протянула его мне.
-- Обычный щелчок переключателем, и стрелка покажет нам направление к
нашему врагу.
Щелкнул переключатель, но лишь освободил немного сконденсировавшейся
влаги, которая вытекла мне на ладонь.
-- Кажется, он не работает, -- сказала Анжела, ласково улыбаясь.
-- Либо так, либо они не используют в данный момент темпоральную
спираль. -- Я покопался в своем снаряжении. Мне пришлось оставить свой
скафандр и некоторые другие вещи в 1807 году, но Скользкий Джим никогда не
расстается со своим искажетелем. Я гордился приспособлением, которое изобрел
сам, и это была одна из вещей, которую ОН не отобрал у меня. Стойкий к
различным средам, он не мог находиться только в расплаве металла.
Компактный, не более чем в ладонь величиной, он мог определить слабейшие
проблески радиации в огромном диапазоне частот. Я включил его и провел
обычный контроль.
-- Очень интересно, -- сказал я и попробовал радиочастоты.
-- Если ты сейчас же не просветишь меня, я больше никогда не спасу тебе
жизнь.
-- Придется, поскольку ты навеки влюблена в меня. Я нашел два
источника, один из которых слабый и очень далекий. Другой не может быть
далеко и прослушивается в большом диапазоне частот, включая атомное
излучение, тепловое, а также радиопередачу. И что-то еще очень настойчивое.
Достань крем от солнечных ожогов -- ультрафиолетовое излучение на максимуме.
Держу пари, что мы уже подгорели.
Мы смазались кремом и, несмотря на жару, оделись, чтобы защититься от
невидимого излучения, льющегося с закрытого лучами неба.
-- Странные события происходят на Земле, -- сказал я. -- Излучение,
этот влажный климат. Я боюсь ...
-- Я -- нет. После выполнения миссии ты сможешь выполнить
палеонтологические исследования. Давай сначала
убьем ЕГО.
-- Сказано решительно. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я настрою
аппаратуру так, что мы в равной степени сможем оценить преимущества
гравитатора.
-- Смешно звучит, -- сказала она, освобождая стропы. Мы понеслись в
направлении замеченной активности. Грязь и топь продолжались достаточно
долгое время, и я начал ворочаться в стропах, пока, наконец, не появилась
земля. Сначала это были камни, появившиеся из воды, затем каменистое плато.
Потребовалось еще немного энергии, чтобы поднять нас на его край, и тут
индикаторная стрелка быстро поползла вниз.
-- Скоро придется идти пешком, -- сказал я. -- Это по крайней мере
лучше, чем плавание в болоте.
-- Если только животные на суше не стоят тех, что в воде. Моя Анжела
всегда оптимистична. И пока я подыскивал ответ поядовитее, гряда камней
впереди озарилась вспышкой света, за которой последовала резкая боль в ноге.
-- Я ранен! -- закричал я, больше от удивления, чем от боли:
потянувшись к тумблерам гравитатора, я увидел, что Анжела уже убрала
мощность.
Мы опустились на большую гряду камней, и, замедляя ход, остановились. Я
перевалился на одной ноге и пытался достать мою индивидуальную аптечку, в то
время как Анжела уже разорвала одежду на ноге, посыпала антисептиком, ввела
обезболивающее и прозондировала рану. Она всегда опережала меня во всем, но
никогда не относилась ко мне неуважительно.
-- Небольшое проникающее ранение, -- объявила она, обрабатывая ногу
аэрозолем. -- Заживет быстро, нет сомнений, не наваливайся на нее, а я пока
убью того...
Я ослаб от лекарств, и, прежде чем я ответил, она бесшумно исчезла
среди камней. Нет ничего похожего в мире на любящую и нежную жену, которая в
то же время хладнокровный убийца. Хотя брюки носил я, пистолеты носили оба.
Вскоре после ее ухода послышались звуки разрывов, шум падающих камней
и, спустя короткое время после этого, несколько ужасных криков, которые тут
же сменились гробовым молчанием. Надо отдать дань доблести Анжелы, я ни на
секунду не усомнился в ее безопасности. Я задремал, сраженный лекарствами,
циркулирующими в крови, и проснулся только тогда, когда почувствовал, что
меня дергают за стропы гравитатора. Я вскрикнул и уставился, моргая, на нее,
когда она прилегла рядом.
-- Можно мне спросить, что произошло? -- спросил я. Она нахмурилась.
-- Там только один человек. Я не нашла других. Это что-то вроде фермы,
какой-то цех и поле злаков. Должно быть, я поскользнулась. Сбила его, а
потом еле смогла удержаться, чтобы не убить его, пока он лежал без сознания.
Я поцеловал ее, когда мы поднимались.
-- Сознательнее, моя сладкая, прошу тебя. Некоторые из нас родились с
этим, другим это было привито искусственно, а результат один и тот же.
-- Не думаю, чтобы мне это нравилось. В прошлом я действительно была на
это способна.
-- Когда-нибудь мы все станем цивилизованными. Она вздохнула и кивнула,
а затем быстро чмокнула меня
в щеку.
-- Возможно, ты прав. Но это было бы нам только интересно -- раздробить
его на мелкие кусочки.
Мы были теперь над осыпью и над господствующим здесь утесом. Здесь, на
вершине, было небольшое плато, на котором находилось приземистое здание,
сложенное из сцементированных камней. Дверь была открыта, и я протиснулся в
нее, опираясь на плечо Анжелы. Внутри был слабый свет, падающий из маленьких
окошек, он открывал большую комнату с двумя скамьями около дальней стены. На
одной из них лежал связанный человек, во рту его был кляп.
-- Осмотри другую скамью, -- подсказала Анжела, -- а я попробую
чего-либо добиться от этого ужасного существа. Не успел я сделать и
нескольких шагов, как сообразил:
-- Постели! Их две? Кто-то еще должен быть здесь
рядом.
Ответ застыл на губах Анжелы, так как в двери позади нее кто-то
появился и выстрелил в нас.
ГЛАВА 18
Анжела опередила его и выбила оружие из его рук, как только он нажал на
спуск, а немного позже он был вышвырнут за дверь. Я увидел все это, когда с
разбегу грохнулся, покатившись, вытаскивая пистолет в тот момент, когда
Анжела откидывала свой в сторону.
-- Ну, с этого достаточно, -- сказала она, явно обращаясь к безмолвной
паре ботинок в дверном проеме.
-- Пережиток это цивилизации или нет, я считаю, что стрельба -- лучшее
средство самообороны. Я увидела этого среди камней, подкрадывающегося к нам,
но не смогла в него попасть. Я приготовлю немного супа, поедим, а потом ты
немного подремлешь...
-- Нет! -- Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь говорил "нет" более твердо. Я
выпучил глаза и пожирал ими ее. -- Есть, конечно, определенное удовольствие,
когда за тобой ухаживают и наставляют как глупого ребенка, но с меня
довольно. Я напал на ЕГО след до этого и прогнал из двух берлог, и поэтому
хочу покончить с НИМ сам. Я знаю ЕГО методы, и я во главе этой экспедиции,
поэтому ты будешь следовать за мной, а не вести меня, и подчиняться
приказам.
-- Есть, сэр, -- ответила она, опустив ресницы и склонив голову. Не для
того ли, чтобы скрыть улыбку? Об этом я не думал. Я -- глава.
-- Я -- глава, -- сказал я еще более твердым и громким голосом.
-- Есть, босс, -- сказала она и весело захихикала, в то время как
человек на кровати ворочался и сопел, а ботинки в дверном проеме оставались
без движения.
Мы приступили к работе. Наш пленник стал шумно ругаться на неизвестном
языке, когда я вытащил кляп, и пытался укусить меня за палец, когда я
переворачивал его. На полке стоял неказистый приемник, который передавал
новости на том же языке, когда я включил его. Анжела была намного
продуктивнее меня. Она подкатила к двери ужасное транспортное средство,
выглядевшее, как наспех собранная пурпурная пластиковая ванна, закрепленная
на четырех осях с колесами. Оно забормотало и зашипело на меня, когда я
забрался наверх, чтобы изучить его.
-- Очень просто в обращении, -- сказала Анжела, показывая свою
техническую осведомленность. -- Здесь есть выключатель, который ее заводит.
И две рукоятки для поворота колес.
-- И нейтралка, -- сказал я, чтобы продемонстрировать и свою
осведомленность, а также мужское превосходство.
-- А этот покрытый свинцом чурбан посредине, должно быть, ядерный
генератор. Незакрытый желоб с радиоактивным материалом, нагреватель
жидкости, здесь преобразователь тепла, вторичная жидкость для привода
электрического генератора, двигатель на каждом колесе -- ужасно примитивно,
но практично. Куда мы на нем поедем? -- Она показала. -- Там, кажется,
дорога или что-то вроде тропы, идущей через обработанное поле. И, насколько
я помню, знаю, ты сразу поправишь меня, это, кажется, в том самом
направлении, откуда ты засек сигналы.
Слабое женское сопротивление, и я его проигнорировал. В частности,
вскоре она оказалась права, что и подтвердил искатель...
-- Тогда выезжаем, -- сказал я вновь командным тоном.
-- Мы убьем пленника? -- спросила она с надеждой.
-- Благодарю, нет. Но я возьму его одежду, поскольку моя превратилась в
тряпки. Если мы сломаем радио, то оставим в секрете для кого бы то ни было,
что прибываем. Он перегрызет свой кляп и веревки за пару часов, так что
можно возложить на него обязанности по похоронам его напарника. А мы тем
временем оседлаем своего коня и будем в пути.
Несколькими минутами позже мы тряслись по хорошо наезженному тракту,
который петлял по плато.
Грубый ландшафт пересекался оврагами, которые уносили воду от частых
ливней, а так же перемещал тот тонкий пахотный слой, который еще оставался.
Худосочные растения прижимались к камням в надежде на защиту от непогоды.
Вскоре мы пересекли ответвляющуюся колею, но указатель направления на
искателе держал нас на верном курсе. Твердые сиденья были в высшей степени
неудобны, и я приветствовал наступающие сумерки -- чего, конечно, я не
сказал вслух -- и повернул на заросший холм, сложенный из больших камней, на
ночлег.
Я был еще слаб, но чувствовал себя уже лучше. Живительные лекарства
вызывали бешеный рост моих клеток, что наполовину залечило мои всевозможные
раны и разбудило дьявольский аппетит. Мы пообедали и выпили из запасов,
которые принесла Анжела, вместе с черствым хлебом и сухим мясом, изъятых у
воинственных фермеров. Анжела взяла управление в свои руки, а я наготове
держал пистолет, совсем не восторгаясь меняющимся ландшафтом. Колея теперь
петляла вниз по склону плато, сменяющегося крутым каменным откосом. Затем
появилось еще несколько топей и неприятные на вид джунгли, в которые
углублялась дорога. Ползучие растения росли достаточно низко, чтобы
причесывать наши головы. Воздух, которым и там невозможно было дышать, стал
еще более влажным и горячим.
-- Не нравится мне это место, -- сказала Анжела, объезжая болотистую
поляну, которая растянулась поперек дороги.
-- Мне оно нравится еще меньше, -- сказал я, с пистолетом в одной руке
и обоймой гранат в другой. -- Если дикая жизнь здесь чем-нибудь похожа на
ту, что в реке, у нас будет достаточно развлечений.
Я был постоянно начеку, посмотрел вперед, назад, вправо и влево. Среди
деревьев мелькали бесчисленные подозрительные твари, и изредка доносились
тяжелые удары, но ничего такого не появлялось, чтобы угрожать нам.
Единственное, за чем я не следил, это за дорогой, а именно там нас и
подстерегала опасность.
-- Там, поперек дороги, упавшее дерево! -- воскликнула Анжела. --
Просто переедем через него...
-- Я бы не стал! -- воскликнул я, но немного опоздал, потому что колеса
нашей машины уже перевалили через ствол (зеленого цвета), который лежал
поперек дороги и терялся в джунглях по обе стороны.
Передние колеса были как раз на нем, когда он вздрогнул и изогнулся в
большую петлю. Повозка перевернулась, и мы с Анжелой вывалились из нее.
Ударившись о землю, втянув голову, я покатился и встал с пистолетом
наготове, и правильно сделал. Псевдоствол приятно извивался, пока из
зарослей возле дороги появилась его передняя часть. Змея, с большой, как
бочонок, головой, разинутой пастью, шевелящимся языком, с глазами-бусинками,
шипящая, как паровой котел. Справа от этой пасти сидела Анжела, тряся
головой, и совершенно не понимала, что происходит. Оставалось время только
для одного выстрела, и я не хотел промахнуться. Как только эта ужасная
голова стала опускаться, я подпер левой рукой пистолет и выпустил заряд
прямо в пасть этой штуковине. С глухим стуком отстреленная голова упала в
облаке дыма.
Это был ее конец, но судорога пробежала по всей длине мускулистого
тела. Прежде чем я мог скрыться, извивающаяся петля ударила меня, обвилась
вокруг и швырнула на деревья. После этого я с хрустом пролетел сквозь сучья
и ветки. Ударившись, я почувствовал сильную боль в затылке.
Не знаю, сколько прошло времени. Меня привела в сознание боль в голове
плюс новая и более острая боль в ноге. Я открыл один глаз и увидел, как
что-то маленькое и коричневое, со множеством когтей и зубов, пыталось
разорвать одежду на моей ноге в надежде пообедать.
Первый же голодный укус привел меня в чувство, и я ударил животное
ботинком. Оно заворчало в ответ на это и показало мне все свои зубы и тут же
скрылось в зарослях после моей слабой попытки ударить еще раз. Я чувствовал
себя очень слабым. Лежа, я перебирал в памяти все, что произошло: дорога,
змея, удар...
-- Анжела! -- заорал я и попытался встать на ноги, превозмогая боль. --
Анжела!
Ответа не было. Я полз сквозь колючий кустарник навстречу неприглядному
зрелищу. Длинный ряд коричневых животных, родственников тому, что напал на
меня, работали над телом змеи и уже освободили большие участки скелета,
похожие теперь на отполированные прутья клетки. Мой пистолет исчез. Я
вернулся назад и исследовал то место, где упал, но и там его не было. Что-то
было не так. Совсем не так. Я старался не поддаваться панике.
Пока я стоял вдалеке от них, жующие твари игнорировали меня, поэтому я
сделал большой крюк вокруг дороги. Ни машины, ни Анжелы не было.
Этот неоспоримый факт никак не приживался во мне среди боли и ран. И
надо было что-то делать с насекомыми, которые жужжали вокруг раны на голове.
Моя аптечка была еще в кармане, ею я в первую очередь и воспользовался.
Через несколько минут я уже не чувствовал боли, был простимулирован и готов
к действию. Но к какому действию? Мелькавшие мысли пытались сосредоточиться
на том, где машина. Ее следы были достаточно ясно видны в грязном грунте,
который так же ясно показывал тайну исчезновения Анжелы. Там были, по
крайней мере, два отпечатка больших мускулистых ног вокруг того места, где
была перевернута машина, и еще след от колес другой машины. Либо за нами
ехали, либо это случайные туристы, появившиеся после инцидента со змеей.
Комья грязи и примятая трава показывали, что обе машины уехали в том же
направлении, в каком двигались и мы. Я аллюром припустился туда же, пытаясь
не думать о том, что могло произойти с Анжелой.
Мой аллюр продолжался недолго. Из-за жары и усталости пришлось
прекратить бег и перейти на шаг. Следы были хорошо видны, и я шел по ним.
Меньше чем через час дорога выбралась из джунглей навстречу скалам. Выйдя за
поворот, я мельком увидел машину, стоящую впереди, и быстро повернул назад.
Нужен план. Мой пистолет исчез, поэтому вопрос о том, чтобы перестрелять
похитителей, даже и не вставал. Поскольку оставшиеся приспособления моей
экипировки не могли быть оружием, хотя у меня оставалось несколько гранат,
которые Анжела дала мне.
Это было решение. Горстка слезоточивых бомб, чтобы вывести похитителей
из строя прежде, чем они успеют выстрелить в меня. И может, пара кусков
взрывчатки на случай, если враг далеко от Анжелы и придется применять более
серьезное средство уничтожения.
С таким вооружением я крался от одного камня к другому, затем глубоко
вздохнул и прыгнул на открытое место, где ждали обе машины.
И тут же получил деревянной дубинкой по затылку, которую держал
часовой, ждущий всякого, на ком можно применить это эффективное средство.
ГЛАВА 19
Я был без сознания всего доли секунды, но этого оказалось достаточно,
чтобы связать мои руки и ноги и отобрать все вооружение, которое они у меня
нашли. За эту оплошность я мог винить только себя и свою невнимательность.
Меня потащили по траве и бросили рядом с Анжелой.
Кое-кто должен заплатить за это, и заплатить сполна. Я услышал, как
скрипят мои зубы. Она была связана, так же, как и я.
-- Они подумали, что ты мертв, -- сказала она. -- И я тоже. -- Ее слова
были полны таким невысказанным чувством, что я попытался улыбнуться, но
улыбка получилась вымученной. -- Я не знаю, сколько мы лежали там, я тоже
была без сознания. Когда очнулась, то была уже связана, а они забрали все
пистолеты и весь груз в машине. Потом мы поехали.
Они были так же безобразны, как и их язык. Все в неряшливой одежде,
подпоясанные засаленными кожаными ремнями, с копнами грязных волос и такими
же грязными бородами. Я имел неосторожность более пристально взглянуть на
одного из них, как вдруг он подошел ко мне и стал вертеть мою голову из
стороны в сторону, сравнивая мою потрепанную наружность с качественной
фотографией моей персоны, которая у него была.
Это, должно быть, один из ЕГО людей; фотография это доказывала, хотя я
и не знал, как он мог раздобыть ее. Нет сомнения, что она была сделана во
время наших встреч во времени. В этот момент я заметил, что самый
безобразный и вонючий из всех влюбленно смотрит на Анжелу. И я вцепился в
его ногу, но был отброшен, как футбольный мяч.
Надо отдать должное Анжеле, она всегда была целеустремленной девушкой.
Когда знала, чего хотела, и всегда получала это, независимо от способа.
Сейчас она увидела единственный путь, которым мы могли бы выбраться из этой
кутерьмы, и использовала его -- женские чары. Она стала расточать знаки
внимания этому ужасному животному, она не могла говорить на их языке, но
"язык", на котором она изъяснялась, был стар, как мир. Отвернувшись от меня,
она улыбнулась волосатому скоту и кивком головы подозвала его. Четко
очерченная очаровательная фигура, красивые плечи, чуть полноватые,
соблазнительные бедра...
Конечно, это сработало. Среди этих скотов возникла небольшая оживленная
дискуссия, но волосатый сбил одного из них с ног, прекратив этим дебаты. Они
с ревностью смотрели, как он шествовал к ней. Она тепло и мило улыбнулась и
страстно протянула к нему связанные руки.
Какой мужчина мог сопротивляться этому бессловесному приглашению?
Конечно, не эта неуклюжая туша. Он обрезал путы на ее руках и отложил нож,
когда она потянулась развязать ноги. Когда он потянул ее за ступню, Анжела
нетерпеливо поднялась. Он заключил ее в медвежьи объятия, склонив к ней
лицо.
Я мог бы сказать ему, что он находился бы в большей безопасности, если
бы попытался поцеловать саблезубого тигра, но не стал. Что произошло потом,
видел только я, поскольку ревнивые наблюдатели были закрыты громадой его
тела. Кто бы мог представить, что эти нежные пальчики могут собраться в одно
твердое острие и эта тонкая рука может так глубоко проникнуть в брюхо этого
животного? Прелестно. Он продолжал наваливаться на нее, лишь слегка
вздрагивая. Еще мгновение она удерживала его вес, затем отступила назад,
закричав, когда он упал на землю. Прекрасная картина женской невинности,
руки у шеи, широко раскрытые глаза, пронзительный крик при странном
поведении сильного мужчины, корчащегося у ее ног. Конечно, двое других
подбежали, но на их лицах было выражение холодного удовлетворения. Первый
нес мой пистолет.
Анжела занялась ими. Как только он подбежал достаточно близко, она
бросила в него нож, который вытащила у того животного, прежде чем ранить
его. Я не видел, куда он попал, потому что третий в этот момент побежал в
моем направлении, и я согнул ноги в надежде, что он окажется рядом. Так и
произошло. Я выбросил ноги вперед и попал ему по коленям, моментально сбив
его с ног. Как только он грохнулся, я перекатился вперед и, прежде чем он
смог встать, ударил обеими ботинками в висок. Потом повторил процедуру. На
этом все кончилось. Анжела вытащила нож из своей неподвижной жертвы, вытерла
о его одежду, затем подошла освободить меня.
-- Ты убьешь тех, которые еще дергаются? -- спросила она с притворной
сдержанностью.
-- Надо бы, но хладнокровное убийство не для меня. Думаю, что с них
достаточно. Полагаю, что если мы возьмем их запасы и сломаем машины, этого
хватит. Ты была великолепна.
-- Конечно. Вот почему ты и женился на мне. -- Она быстро поцеловала
меня, потому что немного позднее ей пришлось повернуться и всадить каблук в
лоб лохматого, который начал шевелиться. Он снова заснул. Мы собрались и
поехали.
Мы были недалеко от цели несколькими часами позже. Внезапно поворот
привел нас прямо к краю аллеи, резко уходящей вниз, -- я бросил машину в
вираж и, развернувшись, скрылся за поворотом.
-- Ты видела? -- спросил я.
-- Конечно же, -- ответила Анжела, пока мы ползли вперед на животах, на
этот раз более осторожно, и заглянули за поворот.
Ветер здесь был сильнее, окропляя широкую аллею из невидимого водоема
где-то внизу. Воздух здесь был прохладнее, и, хотя наверху нависали облака,
в аллее не было тумана, закрывавшего перспективу. Напротив нас высилась
гора, переходящая в монолитный утес, на котором возвышался колоссальный
черный камень. Эрозия превратила его в фантастическое сплетение башен и
башенок, люди развили это дальше, создав замок, покрывающий вершину горы.
Там были окна и двери, флаги и вымпелы, лестницы и подпорки. Флаги были
ярко-красные, исчерченные едва заметными черными изображениями. Некоторые из
башен были выкрашены, и это, со всей странной архитектурой, означало только
одно...
-- Это нелогично, я знаю, -- сказала Анжела, -- но от этого местечка
меня бросает в дрожь. Оно выглядит... трудно объяснить, возможно,
"бессмысленно" -- лучшее слово для этого.
-- Абсолютно верно. Это означает, что если мы в нужном пространстве и
времени, то место, которое выглядит вот так, должно быть местом ЕГО
пребывания.
-- Как мы доберемся до него?
-- Очень хороший вопрос, -- сказал я вместо нормального ответа. Как
забраться в этот чертов замок? Я почесал затылок, потер лоб, но эти
незаменимые рецепты на этот раз не сработали. Уголком глаза я заметил
какое-то слабое движение, посмотрел в ту сторону, потянулся за пистолетом...
-- Не делай резких движений, особенно не хватайся за пистолет, --
спокойно сказал я Анжеле. -- Оглядись не торопясь.
Мы старались не делать ничего, что могло бы вызвать движение в пальцах,
лежащих на спусковых крючках, дюжины мужчин, которые бесшумно появились
позади нас и стояли с направленными в нашу сторону ружьями.
-- Будь готова упасть вперед вслед за мной, -- сказал я и повернулся
назад, увидев еще четырех человек, которые появились так же бесшумно на
аллее прямо перед нами. -- Отменяю последнюю команду, улыбайся нежно и
непринужденно. Разделаемся с ними, когда окажемся среди них.
Последнее было скорее как моральный стимулятор, чем руководство к
действию. Непохожие на людей с диким взглядом, у которых мы отобрали наш
многоколесный драндулет, эти были намного спокойнее и тверже. Они были одеты
в одинаковые серые пластиковые комбинезоны, которые переходили наверху в
шлемы, закрывавшие головы. Ружья у них были с раструбами на концах и
выглядели грозно. Мы послушно затрусили вперед, когда один из них стал
махать рукой в нашем направлении. Другой из членов этого сужающегося круга
выступил вперед и осмотрел нас, но подошел не слишком близко, чтобы другие
смогли применить оружие.
-- ..? -- спросил он, затем продолжил, поскольку мы молчали.
-- ... -- сказал он на эсперанто с резким акцентом.
-- Ну, это уже лучше, -- ответил я на том же языке. -- Могу я спросить
вас, джентльмены, почему вы находите нужным направлять оружие на простых
путешественников, как мы?
-- Кто вы? -- спросил Красная Борода, выходя вперед.
-- Могу спросить вас то же самое?
-- В моих руках оружие, -- ответил он хладнокровно.
-- Преклоняюсь перед вашей логикой. Мы туристы с Земли.
Он прервал меня:
-- Это невозможно, так как мы оба знаем, что на планете всего один
материк. А теперь правду.
Единственный континент? Что же случилось с матерью Землей за эти 20 000
лет? Ложь не прошла, но, может быть, сработает правда? Иногда это бывало.
-- Поверите ли вы мне, если я скажу, что мы путешественники во времени?
Это достигло цели. Он выглядел озадаченным, в то время как среди людей,
стоящих ближе и слышавших, что я сказал, началось движение. Красная Борода
строго на них посмотрел, прежде чем снова заговорить.
-- Какое вы имеете отношение к НЕМУ и к тем существам наверху, в
городе?
Многое зависело от моего ответа. Правда уже сделала свое дело, должна
сработать и на этот раз. Кроме того, он сказал "существа", а это мог быть
ключ к разгадке. Нельзя поверить, чтобы эта молчаливая и дисциплинированная
сила была на стороне врага.
-- Я должен убить ЕГО и сорвать их планы. Это произвело должный эффект,
некоторые из людей даже опустили ружья. Красная Борода пробормотал команду,
и один из людей поспешно куда-то отправился. Мы стояли молча. Он возвратился
с зеленым металлическим кубом размером с его голову, который он протянул
командиру. Должно быть, куб был полый, потому что он нес его легко. Красная
Борода поднял куб.
-- Мы имеем их более сотни. Они опускались с неба весь месяц и во всем
идентичны. Мощный радиосигнал изнутри приводит нас к ним, но мы не смогли ни
разрезать, ни разрушить металл. На гранях куба нанесен текст на разных
языках. Те, которые мы знаем, сообщают одно и то же:
"Передайте это путешественникам во времени". На днище есть еще две
надписи, которые мы не смогли прочесть. Вы можете?
Он осторожно передал куб мне, и я взял его с большой осторожностью.
Металл казался излучающим, превосходя твердостью сплав, используемый для
атомных космических лайнеров. Я осторожно повернул куб днищем вверх и сразу
прочел обе строки перед тем, как вернуть куб.
-- Я могу прочитать их, -- сказал я, и все удивились перемене в моем
голосе.
-- Первая строка гласит, что ОН и его люди покинут этот временной
интервал точно через 2, 7 дня после моего прибытия сюда.
Раздалось бормотание, а Анжела перебила Красную Бороду с тем же
вопросом:
-- А что во второй строке?
Я попытался улыбнуться, но улыбка вышла неудачной.
-- О да. В ней говорится, что планета будет разрушена ядерными
взрывами, как только они уйдут.
ГЛАВА 20
Тент был сделан из того же серого материала, что и одежда наших
похитителей, и хорошо защищал от жаркой атмосферы снаружи. Небольшой агрегат
урчал в углу, стерилизуя и охлаждая воздух. Имелись даже прохладительные
напитки, и я мучился найти выход из дилеммы, пока не зашел в тупик. Хотя
оружие еще было на виду, но в действиях сквозило невысказанное доверие.
Красная Борода решил формально закрепить его.
-- Я выпью с вами, -- сказал он. -- Я -- Диян. Это было похоже на
ритуал, поэтому я повторил формулу и представился, то же сделала и Анжела.
После этого оружие исчезло. Я сел там, где мог вовсю наслаждаться бризом от
кондиционера, и решил задать несколько вопросов.
-- Есть ли у ваших людей более тяжелое вооружение, чем те ружья?
-- Того, которое необходимо, -- нет. То немногое, что мы принесли, было
выведено из строя во время сражения с ЕГО силами.
-- Не слишком ли велик этот континент, чтобы перебросить его из вашей
страны?
-- Размеры континента не играют роли. Наши космические корабли слишком
малы, а все приходится доставлять с нашей родной планеты.
Я быстро заморгал, чувствуя себя немного не в своей тарелке.
-- Так вы не с Земли? -- спросил я.
-- Наши предки отсюда, но сами мы -- уроженцы Марса.
-- Вы не можете сообщить мне чуть больше фактов? -- В моем вопросе
прозвучала неуверенность.
-- Я думал, что вы знаете. Позвольте наполнить ваш бокал.
История началась много тысяч лет назад, когда внезапное изменение
радиации увеличило температуру здесь, на Земле. Под словом "внезапно" я,
конечно, подразумеваю многие годы, столетия. С изменением климата и таянием
ледников было поставлено под угрозу существование жизни на планете.
Изменялись береговые линии, затоплялись низины, большие города исчезли. С
этим можно было бороться, но сейсмическая деятельность привела к смещению
масс на поверхности Земли, полюса освободились от ледяного покрова, а
освобожденная вода покрыла другие области. Землетрясения и потоки лавы,
опускающиеся земли и возникающие горы. Все это было ужасно, мы много раз
видели видеозаписи в наших школах. Интернациональными усилиями была
снаряжена экспедиция для освоения Марса, чтобы сделать его пригодным для
обитания людей. Это требовало изменения атмосферы с увеличением содержания
двуокиси углерода, чтобы смягчить радиацию Солнца, транспортировку льда с
колец Сатурна и т.д. Это было сделано с большой амбицией в расчете на скорый
успех, но нации Земли потерпели банкротство, отдав все свои силы
нечеловеческой попытке. Наступил упадок, войны, слабые правительства пали, а
жестокие люди стали бороться за большой кусок жизненного пространства в
новом мире. В это время вода продолжала подниматься, и первым поселенцам на
Марсе пришлось сражаться против жадных завоевателей с едва живого мира,
чтобы сохранить порядок. В истории эти годы известны как Годы Смерти, так
много умерло людей -- цифры невероятные. Но в конце концов мы уцелели, и
Марс -- зеленый и гостеприимный мир.
Земля несчастна и по сей день. Контакт между планетами был прерван, и
выжившие из многих биллионов бились здесь в смертельной схватке за жизнь.
Это единственный континент, оставшийся над водой, а также несколько
островов, отмечающих бывшие горные системы. А также ужасные законы землян.
Когда была возможность, мы перестраивали старые космические корабли и
помогали, чем могли. Наша помощь не была оценена. Выжившие убивали чужаков и
получали от этого удовольствие. Все люди -- чужаки. Солнечная радиация
создала здесь мутации всех видов среди людей, растений и животных. Многие
мутации быстро погибли, а выжившие находятся на одном уровне. Итак, мы
помогали чем могли, но реально сделали очень мало. Люди служили постоянной
опасностью друг другу, но не Марсу. До тех пор, пока ОН не объединил их
несколько сот лет назад.
-- Действительно ли ОН жил все это время?
-- Похоже на то. Его разум такой же "вывернутый", как и у всех
остальных, но ОН может сотрудничать с ними. Они идут за НИМ. И в самом деле,
они вместе работают, строят город, который вы видели, строят подобие
общества. ОН настоящий гений, хотя и извращенный, у них есть работающие
фабрики и элементарная технология. Первое, что они сделали, это запросили
большую помощь с Марса и не поверили нам, когда мы ответили, что они и так
получили по максимуму. Их безумные требования не тревожили бы нас, если бы у
них не было межпланетных ракет с ядерными зарядами, которые были направлены
на нашу планету.
После того как здесь появились первые установки, была организована эта
экспедиция. На Марсе мы выжили благодаря взаимопомощи, у нас не было иного
пути, поэтому мы не воинственный народ. Но нам пришлось создать оружие и
применить его, чтобы обеспечить свое существование. ОН -- причина всех бед,
поэтому мы должны захватить или убить ЕГО. Если нам придется уничтожить
других, чтобы выполнить это, мы пойдем и на это. Тысячи умирают в своих
домах, и радиация проникает в атмосферу Марса.
-- Наши цели совпадают, -- сказал я ему. -- Он провел временную атаку
на наших людей с теми же опасными результатами. Мы очень точно сверили наши
различные планы.
-- Как мы реализуем их? -- нетерпеливо спросил Диян.
-- Не знаю, -- хмуро ответил я.
-- У нас осталось десять стандартных часов на операцию, -- произнесли
Анжела.
Как все женщины, она была настоящим прагматиком. Пока мы теряли время,
плача о прошлом, она пришла к выводу, что решение проблемы принадлежит
будущему. Я нахмурился, чтобы высказать свое недовольство ею, но решил
отложить это для более подходящего времени, так как времени-то и не
оставалось.
-- Всеобщая атака, -- сказал я. -- У нас есть оружие, которое мы можем
присоединить к вашему. Атака по всему фронту, мы найдем слабое место,
сконцентрируем наши силы, прорвемся к победе. У вас осталось тяжелое
вооружение?
-- Нет.
-- Ну... придется обойтись без него. Как насчет прорыва обороны
крепости одним из ваших кораблей, для создания таким образом еще одного
фронта?
-- Они все уничтожены диверсантами. Другие прибудут с Марса слишком
поздно. Мы не сильны в военной науке и умении убивать, в то время как они
живут этим всю жизнь.
-- Не оставляйте надежду, ха-ха! -- засмеялся я.
-- Гравитатор, -- сказала Анжела так тихо, что только я слышал ее.
-- Мы используем гравитатор! -- сказал я громко, чтобы слышали все.
Генерал хорош только при четкой и быстрой работе штаба.
Весь план был теперь ясен, горел огненными буквами у меня перед
глазами.
-- Это будет обходная операция. Анжела будет со мной. Мы избавимся от
всего ненужного снаряжения, чтобы дать полную нагрузку гравитатору. Затем мы
прикрепим к нему многоместную упряжь. Я подсчитаю все точно позднее, а
сейчас предполагаю, что он сможет поднять пять или шесть человек через
стены, прежде чем сгорит. Нас с Анжелой двое, остальные -- ваши лучшие
люди...
-- Нет, это работа не для женщины, -- запротестовал Диян. Я понимающе
пожал ему руку.
-- Такая хрупкая и нежная, она стоит любых десяти мужчин, находящихся в
этой палатке. А нам потребуется каждый человек. Поскольку войска снаружи
будут вести вполне реальную атаку, которая может закончиться прорывом.
Вначале на главном направлении, а затем на флангах. Когда сражение будет в
наивысшей точке, мой отряд перелетит за противоположную стену и пробьет ее.
Теперь займемся организацией.
Мы занялись делами. Больше работали мы с Анжелой, потому что эти мирные
марсианские пахари ничего не смыслили в военной науке и, кроме того, были
слишком счастливы, переложив ответственность на нас.
Когда все было на мази, я лег передохнуть, я был на ногах что-то около
двух полных дней и 20 000 лет и поэтому невообразимо устал. Тех трех часов,
что я урвал, было, естественно, недостаточно, я проснулся, ворча и моргая, и
проглотил стимулятор, чтобы немного прийти в себя. Снаружи было темно, но
все так же жарко.
-- Мы готовы к отправке? -- спросил я.
-- Теперь в любую минуту, -- ответила Анжела, свежая, сосредоточенная,
должно быть, она тоже принимала стимулятор. -- У нас есть еще около четырех
часов, но большая часть этого времени уйдет на занятие нужных позиций. Атака
начнется с рассветом.
-- Проводники знают дорогу?
-- Они воюют здесь уже почти год, так что должны знать.
Это был последний бой. Люди знали это. Сегодня мог быть только один
победитель. Возможно, они не были рождены бойцами, но они быстро учились.
Подошел Диян с тремя мужчинами, которые несли металлическое устройство с
пристегнутыми ремнями, в центре которого был смонтирован гравитатор.
-- Мы готовы, -- сказал он.
-- Каждый знает, что ему нужно делать?
-- В точности. Мы уже попрощались, и отряды первого удара выдвинулись.
-- Тогда пошли и мы.
Диян шел впереди, хотя я до сих пор не пойму, как он находил дорогу в
этой парной темноте. Мы плелись за ним, согнувшись под тяжестью ноши.
Рассвет застал нас у цели -- самой высокой и самой крепкой стены.
Она появилась над нами из сумерек, черная и угрюмая... Я сжал руку
Анжелы, чтобы показать, что я бесстрашен, и подбодрить ее. Она сжала в ответ
мою, чтобы показать, что знает, -- я испуган, как и все остальные.
-- Мы сделаем это, Джим, -- сказала она, -- ты ведь знаешь.
-- О, все будет в порядке, предсказатель будущего доказывает это. Но он
не может показать, сколько людей сегодня погибнет -- или кто из нас
останется в живых.
-- Мы бессмертны, -- сказала она с такой уверенностью, что я
рассмеялся, и мой моральный уровень поднялся до эгоистических вершин. Я
звучно поцеловал ее.
Внезапно вдали раздались взрывы, отражаясь и перекатываясь по стенам,
как раскаты грома. Атака началась. Время пошло, и теперь все измерялось им.
Я помог всем влезть в стропы и после этого посмотрел на часы. Когда подошло
время, я тоже надел ремни и проверил ручки гравитатора.
-- Пристегнитесь, -- скомандовал я, наблюдая, как бегут секунды, --
будьте готовы разрезать ремни, когда мы приземлимся с той стороны.
Я нажал кнопку, и мой маленький отряд из шести человек поднялся в
воздух для атаки.
ГЛАВА 21
Мы поднимались, как медленный лифт -- хорошая мишень для всякого
снабженного оружием и метким глазом. Мне приходилось наращивать скорость
постепенно, чтобы наша конструкция не развалилась, но я и так задал
возможное ускорение до тех пор, пока мы не достигли максимальной скорости
подъема. Гравитатор стал ощутимо нагреваться, так как ему пришлось работать
на полную мощность. Было бы очень неприятно, если бы он отказал.
Мимо проносились глубокие бойницы, к счастью, никем не охраняемые, и
наверху показалась зубчатая вершина парапета. Я направился прямо к ней и
убрал мощность, как только мы достигли парапета. Ускорение подняло нас вверх
к высокой арке, и после этого события протекали с нарастающей быстротой.
На стене было двое часовых, удивленных и сердитых, готовых открыть
огонь. Но мы с Анжелой выстрелили первыми, используя игольные пистолеты,
чтобы оставаться незамеченными как можно дольше. Оба рухнули, а я включил
двигатель для приземления.
Посадка! Внизу не было ни дворика, ни прочной крыши! Мы приземлились на
куполообразную кровлю большого цеха, сделанную в виде навеса из стеклянных
панелей, закрепленных на металлических балках. Мы посмотрели на нее,
ужаснулись, когда пролетали сквозь нее, и я включил полную мощность, чтобы
остановиться.
Мы столкнулись с внезапным сопротивлением, конструкция тоже изогнулась,
хрустнула и начала рассыпаться. Купол был слишком близок, и мы не смогли
остановиться вовремя. Шесть пар ботинок ударили одновременно, и около шести
тысяч квадратных метров стекла полетели вниз.
Это было прекрасно. Бесшумная внезапная атака, принесшая серые
привидения в крепость. Основная рама звякнула и наклонилась, некоторые из
балок заскользили по ней. У меня мелькнула мысль, что мы последуем за всем
тем стеклом, которое теперь со звоном билось внизу, где все слилось в одну
громкую какофонию. Затем гравитатор в последний раз свернул, сделал
последний рывок и загорелся.
-- Обрезайте крепления! -- закричал я, обрывая стропы, которые крепили
гравитатор к нашей конструкции. Они не поддавались, но, наконец, от них
удалось освободиться. Гравитатор упал вниз в зал, -- там кричали находящиеся
там люди, и взорвался.
Я бросил туда несколько дымовых шашек и зажигательных гранат для пущей
паники.
-- О нашем присутствии теперь знают все, -- сказал я, отскакивая в
безопасное место, -- нужно быстрее выбраться из этого ада и приступить к
делу.
Осторожно двигаясь, мы наконец добрались до безопасного парапета.
-- Включи радио, -- сказал я Дияну, когда он добрался до меня. --
Прикажи своим ребятам свернуть атаку, если они нигде не прорвались, но пусть
не прекращают стрельбу.
Они были отбиты со всех сторон.
-- Тогда прикажи им поберечь себя. Мы сделаем все внутри.
Мы двинулись. Анжела и я шли впереди, мы могли отразить любое
нападение, в то время как остальные прикрывали фланги и тыл. Мы быстро
продвигались вперед, сея беспорядок. Главное -- найти ЕГО. Первая дверь
привела нас на огромную винтовую лестницу, уходящую вниз. Мне что-то в ней
не понравилось, я бросил несколько гранат, и мы прижались к стене.
-- Куда? -- спросила Анжела.
-- Расположение зданий наверху более плотное, чем во всем этом районе.
-- Невдалеке что-то взорвалось, и Анжела сбила снайпера в окне наверху
точным выстрелом навскидку. Мы совершили небольшую пробежку, затем прижались
к стене над прямым спуском на нижнюю аллею, пока я выбивал закрытую дверь.
Это место было придумано сумасшедшим. Надо было знать ЕГО, чтобы иметь
полное представление. Коридоры и лестницы, стены с острыми углами, в одном
месте нам пришлось ползти на четвереньках под низким потолком. Именно здесь
произошло первое несчастье. Пятеро из нас уже выбрались из этой комнаты,
когда ее потолок быстро и бесшумно опустился на нашего замыкающего, прежде
чем он успел издать хоть один звук. Нас прошиб пот.
Враги, которых мы встречали, были большей частью без оружия и либо
разбегались, либо уничтожались иглами наших пистолетов. Теперь мы двигались
в полном молчании и так быстро, как могли, между бессмысленно
декорированными стенами, стараясь не смотреть на ужасные рисунки, которые,
казалось, покрывали каждый метр свободного пространства.
-- Минутку, -- тяжело дыша, произнесла Анжела, останавливая меня, когда
мы прошли через высокую арку к лестнице, которая уходила далеко вниз, причем
ступеньки у нее были разной высоты, -- ты знаешь, куда мы идем?
-- Не совсем, -- пропыхтел я в ответ, -- просто пресекаем всякое
сопротивление, удаляясь от поля сражения, и распространяем панику.
-- Я думала, у нас более важные задачи. Такая, например, как найти ЕГО.
-- У тебя есть какие-нибудь предложения? -- Должен сказать, что
поторопился это выпалить.
Анжела, с притворной улыбкой, парировала моментально:
-- А как же. Ты можешь попробовать включить локатор темпорального поля,
который висит у тебя на шее. Надеюсь, есть смысл в том, что мы принесли его
сюда.
-- Именно это я и собирался сделать, -- солгал я, пятясь скрыть тот
факт, что полностью забыл о нем в пылу атаки.
Стрелка поколебалась и указала точно на пол под нашими ногами.
-- Идем вниз, и только вниз, -- приказал я, -- там, где работает машина
времени, должен быть ОН, тот, из кого я сделаю котлету.
Для меня это слишком много значило, поскольку это была третья и
последняя попытка. Я подготовил специальную бомбу, на которой написал его
имя. Это была адская смесь концентратора, гарантирующего коагуляцию протонов
в радиусе пяти метров, с грузом отравленной шрапнели и термитного заряда,
который должен был сжечь его сгущенное отравленное тело.
Сражение возобновилось с новой силой. Струи пламени и дыма из огнемета
преградили на время путь по лестнице. Опаленные и все в дыму, мы просочились
сквозь дыру, которую я пробил бластером, в комнату, напоминавшую
лабораторию. Ряды реторт тянулись во всех направлениях, теряясь среди
шаров-кристаллов. Темные жидкости, испаряясь, наполняли воздух тяжелым
запахом. Рабочие не были вооружены и все попадали перед нами. Теперь мы
продвигались медленнее и даже остановились передохнуть.
-- Уфф! -- сказала Анжела, переводя дух. -- Видел ли ты, что в этих
сосудах?
-- Нет, и не хочу. Пошли. -- Если что и могло вывести из себя всегда
спокойную Анжелу, так это мое нежелание обращать внимание на вещи, на
которые указывала она. Я обрадовался, когда мы пересекли последнюю комнату и
оказались перед другой лестницей.
Мы подходили все ближе к цели. Сопротивление росло, и нам приходилось
буквально пробивать себе дорогу. Только тот факт, что защищающиеся были
вооружены кое-как, позволял нам вообще продвигаться к нужной цели. К
счастью, большая часть оружия была на стенах у обороняющихся, поэтому люди
выходили против нас с ножами, металлическими прутьями... и даже с голыми
руками. Вопя и толкаясь, они отбрасывали нас только за счет своего
численного превосходства. Здесь нас постигло еще одно несчастье, когда
человек со шпагой вынырнул из боковой ниши и проткнул марсианина прежде, чем
я успел его застрелить. Они погибли вместе, а нам не оставалось ничего
другого, как покинуть их и продолжать прорываться. Внезапно я посмотрел на
часы и остолбенел -- мы опаздывали.
-- Подождите! -- громко закричал Диян. -- Стрелка! Она больше не
показывает!
Я подал сигнал всем оставаться в широком проходе, который мы
пересекали, и они развернулись, прикрывая фланги. Я посмотрел на детектор
темпоральной спирали, который нес Диян.
-- Куда он показывал, когда ты в последний раз смотрел на него?
-- Прямо вперед, вниз по коридору. И стрелка совсем не отклонялась, как
будто эта машина, на которую она указывает, находится на этом уровне.
-- Она работает только тогда, когда темпоральная спираль заряжена.
Должно быть, она уже отключилась.
-- ОН мог уйти? -- спросила Анжела, высказав вслух то, что я пытался
выкинуть из головы.
-- Наверное, нет, -- сказал я с деланной уверенностью. -- В любом
случае нужно пробиваться насколько возможно. Итак, последняя попытка,
вперед!
Мы прорвались и столкнулись с еще одним несчастьем, когда пытались
пройти аллею деревьев со свисающими ветками, сплошь покрытыми иглами. Они
были покрыты ядом. В конце концов я сжег их последней термитной гранатой.
Затем произошла небольшая перестрелка, которая опустошила мой игольный
пистолет. Я откинул его в сторону и ударил в тяжелую дверь, которая
перекрывала проход в этом направлении. Ее нужно было взорвать, а гранаты
кончились. Я повернулся к Анжеле в тот момент, когда плита, соединяющаяся с
дверью, скользнула вверх.
-- Ты проиграл в последний раз, -- сказал ОН, подло ухмыляясь мне с
экрана.
-- Я всегда ждал этого разговора, -- сказал я, затем обратился к Анжеле
на языке, которого ОН не понимал: -- Остались еще гранаты?
-- Я говорю, а вы будете слушать, -- сказал ОН.
-- Я весь внимание, -- сказал я ЕМУ. -- Взорви эту дверь, -- обратился
я к ней.
-- Я разместил всех людей, которые мне нужны, в надежном месте в
прошлом, где нас не найдут. Я отослал туда все нужные машины, послал туда
все необходимое для постройки темпоральной спирали. Я ухожу последний, и,
когда я уйду, спираль саморазрушится.
Взорвалась граната, но дверь осталась целой. Анжела расколола ее
разрывными пулями. ОН продолжал говорить, как будто ничего не произошло.
-- Я знаю, кто ты, маленький человечек из будущего, знаю, откуда ты.
Тем не менее я уничтожу тебя до того, как ты родишься. Я уничтожу тебя, мой
личный враг, и после этого прошлое, и будущее, и вся вечность будут мои,
мои!
ОН орал и размахивал руками, а тем временем дверь упала, и я первым
ворвался внутрь. Мои пули крушили деликатную механику спирали, бомба с
надписью "ОН" сверкнула в воздухе. Но ОН уже использовал темпоральную
спираль -- ее зеленый цвет угасал -- ОН ушел, спираль осталась, уже никому
не нужной.
Моя бомба разорвалась и причинила больше вреда нам, чем тому, кто
только что исчез и кому она предназначалась. Мы попадали на пол, когда
смерть просвистела над нами. Когда мы подняли головы, спираль рассыпалась и
дымилась.
ОН заговорил снова, в то время как ствол моего пистолета был нацелен на
НЕГО.
-- Я сделал эту запись на тот случай, если мне придется вас покинуть,
за что прошу извинить. -- ОН захихикал над собственной плоской шуткой. --
Теперь я ушел -- ты не сможешь последовать за мной, но я могу проследить
тебя сквозь время. И уничтожить. С тобой другие мои враги, и я хочу, чтобы
они тоже увидели мое величие. Они умрут, вы все умрете. Я контролирую миры,
вечность, уничтожаю миры. Я уничтожу Землю. Я оставляю вам время, чтобы все
обдумать и страдать. Вы не сможете избежать этого...
Через час все ядерное оружие на этой планете будет взорвано...
Земля будет уничтожена.
ГЛАВА 22
Надо было удовлетвориться хоть чем-то, и я сделал один выстрел, взорвав
этот проигрыватель, откуда звучал ЕГО ненавистный голос. Аппарат разлетелся
облаком осколков пластика и элементов электроники. Страшный смех был прерван
на середине. Анжела пожала мою руку.
-- Ты поступил очень правильно, -- сказала она.
-- Но не совсем хорошо. Мне очень жаль, что я втянул тебя в это дело.
-- Я бы не хотела, чтобы случилось по-иному. Что бы ни случилось с
нами, мы будем вместе.
-- Звучит так, словно с вашими людьми может произойти что-то ужасное,
-- сказал Диян. -- Мне очень жаль.
-- Не над чем горевать, мы все в одинаковом положении.
-- В каком-то смысле да. Остался час. Но Марс спасен, и тот, кто умрет
здесь, утешится хоть этим. Наши семьи и наши люди будут жить.
-- Если бы я мог сказать то же самое, -- сказал я с невыразимой
грустью, подняв пистолет и застрелив двух врагов, которые пытались ворваться
сквозь изломанную дверь, -- затерянные здесь, мы потеряны для всего времени.
Мы, еще живые сейчас, скоро сгорим, как свечи.
-- Разве мы не можем ничего сделать? -- спросила Анжела.
-- Ничего не могу придумать. -- Я пожал плечами. -- Мы не можем
обезвредить водородные бомбы. Оборудование темпоральной спирали уничтожено.
Нам нужна новая темпоральная спираль, но ее негде взять, если только она не
упадет к нам с неба.
Эхом моим словам послужил треск наверху. Я откатился и принял
выжидательную позицию, думая, что это новая атака, но это оказалось большой
зеленой металлической коробкой, которая повисла в воздухе. Анжела смотрела
на меня, широко раскрыв глаза.
-- Если это темпоральная спираль, то хотя бы объясни, как ты это
делаешь.
Впервые в жизни я промолчал, а потом и вообще лишился дара речи,
поскольку коробка начала опускаться перед нами, и, прежде чем она
окончательно опустилась, я прочел надпись на ее боку: "Темпоральная спираль.
Вскрывать осторожно". Два гравитатора, прикрепленные к ней, временное
приспособление, управляющее ими при спуске, маленький радиопередатчик, также
прикрепленный к коробке с криво выведенной надписью "Включить на корпусе". Я
застыл и сидел, моргая, тогда как всегда практичная Анжела вышла вперед и
нажала кнопку включения. До нас донесся звучный голос профессора Койцу:
-- Я предлагаю вам пошевеливаться, бомбы, как вы знаете, должны скоро
сработать. Меня просили передать тебе, Джим, что аппарат, который приведет
бомбы в действие, расположен в этой комнате, за консервными банками. Он
выглядит как портативное радио, поскольку и является таковым. Если его
выключить, то бомбы сейчас же включатся. Что будет, конечно, очень неудобно.
Ты должен набрать три цифры: шесть, шесть, шесть, которые являются шифром.
Набирай их справа налево. Когда наберешь, нажми кнопку "Выключено". А теперь
отключи меня, пока не сделаешь этого. И шевелись побыстрее.
-- Хорошо, хорошо, -- сказал я раздраженно и отключил его. Он посмел
разговаривать со мной командным тоном, с индивидуумом, который не сможет
родиться через 10 000 лет или около того. Таким образом, выразив свое
недовольство, я пошел сбрасывать коробки с консервами на пол. Это были
длинные, желто-зеленые цилиндрические громады с сублиматором.
Радио было там. Я не стал его передвигать, а только набрал шифр, как
это было приказано, и нажал кнопку, но ничего не произошло.
-- Ничего не произошло, -- сказал я.
-- Произошло именно то, чего мы все ждали, -- сказала Анжела, встав на
цыпочки, чтобы поцеловать меня в щеку, -- ты спас мир.
Очень гордый собой, я вернулся к передатчику под восхищенными взглядами
марсиан и снова включил его.
-- Не думай, что ты спас мир, -- сказал Койцу. -- Вот олух. Ты лишь
отодвинул взрыв на двадцать восемь дней. Однажды включенные бомбы затаились
на этот период, затем они самоуничтожатся, но марсиане смогут от них
спастись. Я верю, что их ремонтные корабли в пути. Они их заберут.
-- Будут через пятнадцать дней, -- ответил Диян.
-- Пятнадцати дней более чем достаточно. Земля будет уничтожена, но
когда на ней восстановятся прежние условия, для вас это будет более победой,
чем трагедией. Настало время вскрыть коробочку. Наверху, под панелью
управления, есть атомный резак. Если его окошечки направить на внешнюю стену
под углом в пятнадцать градусов, он прорежет тоннель наружу. Марсиане смогут
выйти по нему. Я предлагаю сделать это как можно быстрее. Теперь нажми
кнопку "А" и запусти спираль. Джеймс, Анжела, пристегнитесь к гравитаторам
как можно быстрее и отправляйтесь сразу же, как только загорится сигнал
готовности.
Еще не веря во все это, я сделал, как было сказано. Темпоральная
спираль щелкнула, зашипела и завыла, как раненая. Диян вышел вперед с
протянутой рукой.
-- Мы никогда не забудем тебя и того, что ты сделал для мира. Еще не
рожденные поколения узнают о тебе и твоих подвигах из книг.
-- Ты уверен, что вы поступите правильно? -- спросил я.
-- Ты смущаешься, потому что ты великий и гуманный человек. -- Меня
впервые уверяли в этом. -- Будет сооружена статуя с надписью: "Джеймс
Боливар ди Гриз -- спаситель мира".
Каждый из марсиан пожал мне руку, это было очень волнующее прощание.
Зажегся сигнал готовности, и после нескольких прощальных слов мы надели
гравитаторы и -- чего я так желал последнее время -- окунулись в холодный
огонь силы времени. Я хотел что-то сказать, но запоздалая фраза застыла у
меня на губах, а вокруг все завертелось.
Обычный скачок во времени, ни лучше, ни хуже. Это был тот вид
транспортировки, к которому я никак не могу привыкнуть. Звезды проносились
как пули, вокруг вращались спиральные галактики, движение не было движением,
время не было временем, все было необычно. Единственное, что было хорошего в
прыжке, это его конец. Мы обнаружили себя в гимнастическом зале на базе
Специального Корпуса, в самом большом здесь павильоне. Мы парили в воздухе,
я и моя Анжела, глупо улыбаясь друг другу и атлетам внизу. Мы пожимали друг
другу руки от счастья, что будущее все же лежало впереди.
-- Добро пожаловать домой, -- сказала она, и именно это я хотел
услышать больше всего.
Мы полетели вниз, помахав друзьям и не отвечая пока на их вопросы.
Сначала к Койцу и дежурному по Корпусу на доклад. Промелькнуло чувство
неудовлетворенности, что ОН и на этот раз ушел от меня,
Койцу поднял глаза и удивился.
-- Что это вы здесь делаете? -- спросил он. -- Кажется, вы устранили
ЕГО. Разве ты не получил моего послания?
-- Послания? -- спросил я, быстро моргая.
-- Да. Мы сделала 10 000 металлических кубиков и отослали их на Землю.
Уверен, что вы получили один из них. Радиомаяк и так далее.
-- А, это старое послание. Получили и действовали согласно ему, но вы
немного опоздали. Что вот эта штука делает здесь? -- Боясь, что мой голос
изменится до неузнаваемости, я показал дрожащим пальцем на машину в другом
конце комнаты.
-- Это? Наша новая спираль номер Один, более компактный вариант. На что
она тебе? Мы только что закончили ее.
-- И никогда ею не пользовались?
-- Никогда.
-- Так, все ясно. Сейчас вы прикрепите к ней парочку гравитаторов,
можно эти, передатчик и атомный резак и отправите это назад, чтобы спасти
Анжелу и меня.
-- У меня есть карманный передатчик, но почему... -- Он вынул знакомую
машинку из халата.
-- Сначала сделайте, объяснения потом. Мы с Анжелой просто взорвемся,
если вы этого не сделаете.
Я принес краски, написал "Включить на передатчике", затем "Темпоральная
спираль. Вскрывать осторожно" на машине. Через несколько минут после ЕГО
отбытия с Земли, которое было отмечено на временной развертке, мы запустили
груз с большой темпоральной спирали. Койцу наговорил запись под мою
диктовку, и только после того, как весь груз ушел в прошлое, я глубоко и
удовлетворенно вздохнул.
-- Мы спасены, -- сказал я, -- а сейчас бы неплохо выпить того, что вы
мне обещали.
-- Я не обещал...
-- Это не имеет значения.
Койцу что-то пробормотал себе под нос и чесал в затылке, пока я готовил
напитки нам с Анжелой.
Мы чокнулись, смочили пересохшие глотки и теперь улыбались с довольным
видом.
-- Как хорошо, -- сказал я, -- сколько веков прошло с тех пор, как я в
последний раз выпивал.
-- Итак, в конце концов все проясняется, -- сказал Койцу
удовлетворенно.
-- Ничего, если мы посидим, пока будем слушать? Мы так устали за
последние несколько тысячелетий.
-- Да, пожалуйста. Позвольте, я опишу ход событий. Они предприняли
временную атаку на Корпус, и очень удачную. Остались вы и я.
-- Все правильно. Хотя, как только я отправил тебя в 1975-й год, я
увидел, что все стало по-прежнему. Очень удивительно. Всего мгновение я был
один, затем лаборатория заполнилась людьми, которые и не знали, что их нет.
Мы провели большую работу по управлению техникой трасс времени, на
достижение нужных результатов ушло почти четыре года.
-- Вы сказали -- четыре года?
-- Почти пять, если быть точным. Трассы очень удалены и трудно
управляемы, многие к тому же переплетены.
-- Анжела! -- воскликнул я, внезапно поняв. -- Ты никогда не говорила
мне, что была здесь одна пять лет.
-- Я не думаю, что тебе нравятся женщины старше тебя.
-- Я обожаю их, если они -- ты. Ты была одинока?
-- Ужасно. Вот почему я добровольно отправилась за тобой. У Инскина был
доброволец, но он сломал ногу.
-- Дорогая, держу пари, что знаю, как это произошло! -- Она не умеет
краснеть, но тем не менее опустила глаза.
-- Давайте проследим ход событий дальше, -- сказал Койцу. -- Вот что
произошло. Мы проследили тебя из 1975-го в 1807-й год, а также ЕГО и его
шпионов. Там была петля времени, аномалия некоторого рода, которая в конце
концов замкнулась в кольцо. Можно сказать, что она была готова взорваться
вместе с тобой, заключенным внутри, но в последний момент удалось дать
дополнительную мощность спирали, чтобы предотвратить запечатывание петли,
прежде чем она исчезнет. Именно тогда Анжела отправилась к тебе с
координатами для твоего следующего 20 000-летнего прыжка за НИМ. Ты должен
был последовать за НИМ, потому что таким образом можно было контролировать
твой прыжок. Хотя ход истории был известен к тому времени и мы знали, чем
все кончится.
-- Вы знали? -- спросил я, чувствуя, что что-то где-то упустил.
-- Конечно. Природа атаки была известна, хотя вы должны были до конца
сыграть свою роль.
-- Вы можете объяснить еще раз? И помедленнее.
-- Конечно. Ты пытался сорвать ЕГО операции дважды в глубоком прошлом
и, в конечном итоге, переключив его машину, послал ЕГО в мрачные для Земли
времена. ОН потратил большое количество времени, почти две сотни лет,
продвигаясь к власти и объединяя ресурсы всей планеты. ОН был гений, хотя и
сумасшедший. И смог это сделать. ОН тоже помнил тебя, Джим, и, несмотря на
двухсотлетний срок, не забыл, что ты -- ЕГО враг. Таким образом ОН начал
временную войну, чтобы уничтожить тебя раньше, чем ты сможешь устранить ЕГО,
устроив тебе ловушку на планете, готовой к уничтожению атомными взрывами.
Оттуда ОН вернулся в 1975-й год, чтобы атаковать Корпус. Ты последовал за
НИМ, и ОН ушел в 1807-й, приготовив там для тебя петлю времени. Я не знаю,
куда ОН планировал отправиться оттуда, но его планы изменились и ОН
отправился на 20 000 лет вперед.
-- Да, я это сделал, изменив настройку ЕГО спирали как раз перед тем,
как он ушел.
-- На этом все кончилось. Теперь можно расслабиться, и я хочу выпить
вместе с тобой.
-- Расслабиться! -- Это слово вырвалось из моего горла вместе со
странным неприятным звуком. -- Из того, что вы сказали, я могу заключить,
что это я начал атаку на Корпус, изменив настройку темпоральной спирали,
которая послала ЕГО в мир, где ОН начал операцию по уничтожению Корпуса.
-- Это, по-моему, единственное объяснение.
-- А нет ли другого? По-моему, ОН просто вращается в кольце времени.
Убегая от меня, нагоняя меня, убегая от меня... Уфф! Когда ОН родился,
откуда ОН?
-- Твои условия бессмысленны в этом роде темпоральных отношений. ОН
состоятелен только во времени этой петли времени. Пусть будет так, хотя это
очень неточно, точнее будет сказать, что ОН никогда не рождался. Ситуация
стоит за пределами нашего нормального понимания времени. Так же как и тот
факт, что вы вернулись сюда с информацией, которую нужно было послать тебе,
чтобы предупредить об остановке атомных бомб. Откуда изначально происходила
эта информация? От тебя. Поэтому ты послал ее себе, чтобы предупредить себя
же об атомных бомбах, чтобы...
-- Достаточно! -- взревел я, дрожащей рукой хватаясь за бутылку. --
Просто отметьте, что миссия выполнена, и выписывайте премию.
Я наполнил бокалы снова и, лишь обернувшись, понял, что Анжелы нет. Она
выскользнула в то время, пока я пытался постичь ход войны, и я уже начал
волноваться, куда она могла уйти, но она уже вернулась.
-- Они прелестны, -- сказала она.
-- Кто? Кто? -- спросил я, не сообразив. Но когда я увидел сузившиеся
глаза Анжелы, то понял, какую непростительную ошибку допустил.
-- Действительно, кто! Ха-ха! Прости меня за небольшую шутку. Ну
конечно же, это наши двойняшки, наши веселые гукающие детки прелестны.
-- Они здесь со мной.
-- Так вкати же коляску!
-- Детишки, -- сказала она, когда они вошли, и я заметил сильную нотку
иронии в том, как она это сказала.
Им шел шестой год, этот маленький факт я как-то упустил из виду. Они
шли спокойно, крепкие ребятишки шагали в ногу. Хорошо сложенные, с отцовской
твердой походкой. Я счастлив был их видеть.
-- Тебя очень давно не было, папа, -- сказал один из них. -- Я Джеймс,
а это Боливар. Добро пожаловать домой.
Нужно поцеловать их, или что-то еще?.. Они серьезно протянули свои
ручонки, и я, совершенно серьезно, пожал их. Хорошие ребята... нужно
некоторое время, чтобы привыкнуть к этой семейной идиллии. Анжела сидела,
гордо откинувшись, и по ее взгляду я понял, что полностью прощен.
-- Анжела, я думаю, ты больше не сердишься на меня. Прелести семейной
жизни, кажется, наилучшая награда для того, кто решил покончить с
беззаботной жизнью негодяя, работающего без контракта.
-- Очень правильное слово! -- выкрикнул ужасно знакомый голос. -- И еще
бесчестный обманщик, мошенник и так далее. -- В дверях стоял Инскин,
помахивая пачкой бумаг. -- Пять лет я ждал тебя, ди Гриз, и на этот раз ты
не убежишь. Никаких объяснений типа временной войны. Ты украл, ты стащил у
собственных малышей... Уфф!
Он сказал "уфф", потому что Анжела поднесла ампулу со снотворным к его
носу, и он стал падать. Мальчики с завидной реакцией выскочили вперед и
осторожно опустили его на пол. Анжела освободила его от пачки бумаг, пока
его укладывали.
-- После пяти лет разлуки ты нужен мне больше, чем этому назойливому
старику. Давайте сожжем эту пачку и стащим корабль, пока он приходит в себя.
Пройдут месяцы, пока он найдет нас, а если за это время что-нибудь случится,
что потребует нашего безотлагательного присутствия, ему снова придется
принять нас на работу. Тем временем мы прекрасно проведем второй медовый
месяц.
-- Звучит прекрасно, но как быть с мальчиками? Это не то путешествие, в
которое можно брать детей.
-- Вы ведь не управитесь без нас, -- сказал Боливар. Где я видел это
непоколебимое выражение лица? Наверное, в зеркале.
-- Куда вы, туда и мы. Если у вас проблемы с деньгами. мы можем
заплатить сами. Смотрите.
Я все понял, как только он начал вытаскивать огромную пачку кредиток,
на эту сумму можно объехать всю Галактику. Но я так же успел разглядеть
знакомый золотой штамп на бумажнике.
-- Деньги Инскина! Вы ограбили старого человека, когда делали вид, что
помогали ему. -- Я посмотрел на Джеймса. -- Надеюсь, ты сможешь определять
время по наручным часам, которые я вижу на твоей руке?
-- Идут по стопам отца! -- гордо сказала Анжела. -- Конечно же, они
отправятся с нами. И не волнуйтесь насчет денег, мальчики. Папа может
наворовать столько, сколько нужно нам всем.
Это было уже слишком.
-- А почему бы и нет! -- засмеялся я. -- За преступников! -- И поднял
бокал.
-- За время! -- сказал Койцу, вникнув в суть дела.
-- За преступников во времени! -- крикнули мы оба, осушили бокалы и
разбили их о стену, а Койцу стоял и по-отцовски улыбался нам вслед, когда мы
схватили детей в охапку и ушли, перешагнув через спящего Инскина.
Перед нами расстилался яркий и славный мир, каждым уголком которого мы
собирались насладиться.
Гарри Гаррисон.
Золотые годы Стальной Крысы
---------------------------------------------------------------
Harry Harrison. The Golden Years of the Stainless Steel Rat.
(c) 1994 by Harry Harrison
Перевод 1997 А. В. Филонов
Scan&OCR 1999 А. Белоногов
---------------------------------------------------------------
-- Да никак это старина Скользкий Джим диГриз!
Когда охранник увидел меня прикованным наручниками к запястью рослого
полицейского, его уродливое лицо расплылось в злобной ухмылке. С
нескрываемым наслаждением он распахнул дверь и, пока снимали наручники,
подошел поближе и крепко -- пожалуй, даже чересчур крепко -- ухватил меня за
руку. Едва мое запястье освободилось, он резко дернул меня и потащил вперед.
Я еле удержался на ногах, но засеменил следом, прошаркав за дверь, на
которой висела покрытая патиной бронзовая табличка с трогательной надписью:
В СИИ ВРАТА ВХОДЯТ ДРЯХЛЫЕ КЛЯЧИ
ПРЕСТУПНОГО МИРА ГАЛАКТИКИ
Грандиозно! Вот так всегда: полиция не преминет пнуть лежачего.
Садист-провожатый все ускорял шаги, и мне приходилось шаркать быстрее.
-- Мне надо сесть... -- пропыхтел я, делая слабые попытки освободиться
от цепкой хватки и присесть на стоящую у стены скамью.
-- Успеешь насидеться, папаша. Тут только этим и занимаются. Сначала
познакомься с начальством.
И он повлек меня, несмотря на вялое сопротивление, дальше по коридору,
к массивной стальной двери и громко постучал. Колени мои подгибались, я
ловил воздух ртом. На стене висело зеркало с увещевающей табличкой:
ПОСМОТРИ-КА, УБЕДИСЬ:
АККУРАТЕН ЛИ И ЧИСТ?
А КОГДА ТЫ НОГИ МЫЛ?
МОЖЕТ, ВОВСЕ ПОЗАБЫЛ?
-- Не помню... -- дрогнувшим голосом признался я, с трепетом и
отвращением глядя на собственное отражение: жиденькие седые волосенки
спутаны и торчат клочьями, с отвисшей нижней губы тянется ниточка мутной
слюны, бледную кожу избороздили морщины, глаза покраснели, взгляд жалкий,
как у дворняги. Несимпатичное зрелище, что и говорить.
Тут загорелась зеленая лампочка, замок щелкнул, дверь открылась, и мой
провожатый, подтолкнув меня мясистой ладонью, приказал:
-- Заходи!
Я споткнулся и с трудом восстановил равновесие. Позади хлопнула дверь.
Передо мной сидел, склонившись над толстой папкой, похожий на небритого
верблюда тюремщик.
-- Твоя папка. -- Он поднял голову и мрачно поглядел на меня. -- Личное
дело преступника. Джеймс диГриз, он же Стальная Крыса. -- Безразмерные губы
изогнулись в некоем подобии улыбки. -- Где уж там стальная -- просто ржавая.
Он радостно заухал над своей пресной шуткой, оскалив длинные зубы.
-- Все попадают ко мне, Ржавая Крыса. В конце концов, все предстают
перед начальником тюрьмы Сакксом. Как ни бегай, как ни хоронись, все равно
попадешь ко мне. Даже самый хитроумный преступник со временем стареет,
начинает хуже соображать и совершает одну-единственную ошибочку, необходимую
для того, чтобы его поймали и отправили в Каторжную тюрьму последнего
отбывания -- таково официальное название. А знаешь, как ее называют в
народе?..
-- Адский Предбанник! -- слова помимо моей воли соскользнули с губ и
липким комком упали на пол.
-- Знаешь. Да только так ее называют снаружи. Войти сюда можно, а вот
обратно -- ни-ни. Здесь мы не пользуемся этим замысловатым названием, у нас
есть другое, получше. Просто Чистило -- вроде как уменьшительное от
Чистилища, если ты не понял. А данное слово означает место, где муками
искупают...
-- Мне надо в туалет, -- просипел я, скрестив ноги и крепко их сжав.
Его оскал стал еще шире.
-- Все вы, старые клячи, только об одном и думаете. -- Он надавил на
кнопку, и дверь позади меня со скрежетом распахнулась. -- Боггер покажет,
где сортир, а потом отведет тебя на медосмотр. Мы будем следить, диГриз,
чтобы ты пребывал в хорошей форме и долго еще мог наслаждаться нашим
гостеприимством.
Плетясь по коридору, я слышал за спиной издевательский смех. Не могу
сказать, что подобный прием так уж меня поразил.
То же можно сказать и про медосмотр -- дебелые скучающие
садисты-тюремщики раздели меня донага, потом прикрыли выпирающие из-под кожи
ребра ветхим серым халатиком и начали таскать от одного диагностического
аппарата к другому, не обращая внимания на мои протесты и хныканье.
Результаты небрежно комментировались.
-- В бедре стержень. Вроде бы старый.
-- Не такой старый, как эти пластиковые суставы. Да, древняя кляча
изрядно побегала на своем веку.
-- Доку этот экземпляр понравится: в легких затемнения -- туберкулез,
пневмосклероз или что-нибудь в этом роде.
-- Еще не кончили? -- поинтересовался Боггер, явившись внезапно, как
жуткое воспоминание.
-- Кончили. Он весь твой, Боггер. Забирай. Прижимая скомканную одежду к
груди, я зябко переступал босыми ногами по холодному полу, а он волок меня
за собой. Затем впихнул в камеру. Невзирая на слабое сопротивление, Боггер
отнял у меня одежду, вытряхнул содержимое из карманов, швырнул на кровать
грубую тюремную робу и пару шлепанцев.
-- Обед в шесть. Двери отпираются за минуту до этого. Опоздаешь --
останешься голодным.
Лязг захлопнувшейся двери оборвал его гнусный смешок.
Дрожа и поеживаясь, я присел на кровать и спрятал лицо в ладонях, являя
собой жалкое зрелище для наблюдателя, следившего за мной через
замаскированные объективы. Вот и пришел конец гордому, хоть и преступному
человеку. Я -- просто обреченный столетний старец, подошедший к последней
черте.
Чего они не могли разглядеть сквозь заслонившие лицо ладони -- так это
мимолетной счастливой и довольной усмешки. Я таки добился своего!
Но когда я поднял лицо, от ухмылки не осталось и следа, а губы мои
опять тряслись.
Пластиковое стеклышко моих дешевых часов было так исцарапано, что цифры
удавалось разглядеть лишь с большим трудом. Я поднес их к свету и принялся
вглядываться, пыхтя от усердия. Наконец, мне удалось разобрать, который час.
-- Обед в шесть, Боженьки мои! Надо выходить, как только дверь
откроется.
Прошаркав к двери, я сразу после щелчка замка распахнул ее и
заплетающейся походкой вывалился в коридор.
При первом же взгляде на шаркающую в одном направлении толпу одетых в
серое дряхлых развалин стало ясно, где находится столовая. Я влил свои шаги
в общий шелест, у входа получил поднос и подставил его для получения своей
доли казенного месива. По виду нипочем не догадаться, что это такое, а по
вкусу -- тем более. Ну, надеюсь, хоть какие-то питательные вещества там
есть. Трясущейся рукой я начал таскать эту жижу в рот, ложка за ложкой.
-- Впервые тебя вижу, -- с подозрением заметил сидевший рядом старец
лет восьмидесяти. -- Ты что, провокатор?
-- Я осужденный рецидивист.
-- Добро пожаловать в Чистило, хе-хе, -- хрюкнул он, радуясь новичку.
-- Тебе приходилось угонять корабли?
-- Пару раз.
-- А мне трижды. На третьем и попался -- корабль оказался приманкой. Но
я пристратился и, сам понимаешь, недостаток средств, возраст, да и глаза
стали подводить...
Его воспоминания текли ручьем, сливаясь в однообразное жужжание, и были
ничуть не интереснее последнего. Я позволил старику бубнить, а сам тем
временем старательно приканчивал свой навозбургер с почесухой. Едва я,
давясь, пропихнул в горло последний кус этой гадости, как до омерзения
знакомый голос перекрыл заполнившие столовую бряцанье ложек и хлюпанье
старческих ртов:
-- Ржавая Крыса! Я вижу, ты покончил с обедом. Так что давай,
быстренько волоки свои старые кости к доку.
-- А как я его найду?
-- По зеленым стрелкам на стене, ты, тупорылый! Зеленые стрелки с
красным крестиком. Пошел!
Я выкарабкался из-за стола и потащился куда сказано. Стены были усеяны
разноцветными стрелками, указывающими разные стороны. Я заморгал и подошел к
стене вплотную, чтобы разобраться, потом повлек свои стопы налево.
-- Входите, садитесь, отвечайте на мои вопросы. Недержанием страдаете?
Молодой доктор сидел как на иголках, будто куда-то спешил. Я поскреб в
затылке и пробормотал:
-- Уж и не знаю толком...
-- Вы не можете не знать!
-- Да откуда? Не знаю, что это такое.
-- Недержание мочи! Вы мочитесь по ночам в постель?
-- Только если пьян.
-- Здесь, диГриз, такая возможность вряд ли представится. Я смотрел
вашу медицинскую карточку. Вы просто развалина -- в легких затемнения, в
бедрах гвозди, череп на скобах...
-- У меня было тяжкое житье, док.
-- Это ясно с первого взгляда, не говоря уж о взбесившемся обмене
веществ. Сейчас я сделаю вам пару уколов, чтобы приостановить процесс
деградации, а потом будете принимать вот эти пилюли три раза в день.
Я взял банку и вытаращил глаза на пилюли величиной с ружейную пулю.
-- Чего-то великоваты.
-- А вы чего-то не слишком здоровы. Это специальная формула, которая
решит ваши многочисленные проблемы. Все время носите их при себе -- зуммер в
крышке сообщит, когда настало время принять очередную пилюлю. А теперь
закатайте рукав.
Он начал орудовать зазубренной иглой. Готов присягнуть, пару раз кончик
задел кость. Потирая саднящие плечи, я вывалился в коридор, в поисках своей
камеры заблудился, был наставлен на верный путь встречным тюремщиком и
наконец вернулся к себе. Как только дверь за мной захлопнулась, замок
щелкнул, а через несколько минут начал тускнеть свет. Я выпутался из робы,
натянул тошнотворно-оранжевую пижаму, рухнул на кровать и едва успел
натянуть одеяло, как свет потух окончательно.
Вот оно -- конец строки. Чистило, преддверие ада, чистилище у небесных
врат. Тут тебя кормят и лечат, чтобы продержать как можно дольше. Приговор с
одним-единственным исходом.
Угу-ага! -- мысленно воскликнул я и позволил себе широко ухмыльнуться
под одеялом. Кожа под полосками прозрачного пластика на спине зудела, и я с
наслаждением почесался. Пластик совершенно незаметен для глаза, зато покрыт
непрозрачным для рентгеновских лучей свинцово-сурьмяным сплавом. Я сделал
ставку на то, что здесь нет ни дорогостоящих томографов, ни чего-то в этом
роде -- и выиграл! На двухмерном экране рентгеновского аппарата полоски на
моих ногах выглядели, как скрепляющие кость металлические гвозди, а полоски
на черепе -- как скрепы. Пластик сделал свое дело, во время очередного мытья
он растворится и исчезнет.
Мне это удалось! Первая часть операции завершена. Труднее всего было
раздобыть информацию об этой тюрьме-богадельне. Пришлось с немалым риском
для себя долго рыться в планетарных правительственных картотеках, прежде чем
я нащупал след. Предприятие рискованное, зато увлекательное. Поначалу мы с
Анжелиной активно руководили полулегальной карьерой наших близнецов, но
теперь они устроились вполне благополучно (следует добавить, комфортно и
богато), так что можно насладиться -- как бы это выразиться? --
полуотставкой. Анжелину это вполне устроило, она без памяти кинулась в вихрь
увеселительных круизов и развлекательных планет. А мне, как вы прекрасно
понимаете, это было не по нутру. Если мне не дать очистить подвернувшийся
банк или угнать дорогостоящую космическую яхту, то в конце концов недолго и
свихнуться. Но это так, шуточки. И вдруг подвернулась грандиозная идея!
Крохотное сообщение в вечерних новостях. Я отпечатал его и показал Анжелине.
Она быстро прочитала и отложила листок в сторону.
-- Надо что-то делать, -- сказал я.
-- Нет, -- моментально отреагировала моя дорогая.
-- По-моему, мы кое-чем ему обязаны -- ты, во всяком случае.
-- Чепуха. Взрослый человек должен сам отвечать за себя.
-- Ну да, конечно. Но мне все-таки хочется знать, куда его засунули.
Когда я проследил его путь и раскрыл местонахождение Каторжной тюрьмы
последнего отбывания, то изложил свой план Анжелине. Слушая меня, она
прищурилась и помрачнела, но стоило мне договорить, как моя женушка
задумчиво кивнула.
-- Давай, Джим. Это опасно и очень смахивает на самоубийство -- но ты
единственный человек в Галактике, кому это по зубам. Разумеется, не без моей
помощи.
-- Разумеется. И первоочередная твоя задача -- найти лишенного
практики, но компетентного доктора.
-- Нет проблем! Ты хоть раз слыхал, чтобы доктор (или адвокат) -- лишен
он практики или нет -- выстоял под непрерывным дождем банкнот, сыплющихся на
стол перед его носом?
-- Ну да, после твоих слов я сообразил, что ни разу. Как там наш счет?
-- Немного поистончился, осталось всего несколько миллиончиков. Почему
бы тебе не колупнуть какой-нибудь солидный банк, пока я буду заниматься
медиком?
-- Твои слова -- как бальзам на душу. Но на приготовления ушел еще
целый год. Не тот случай, когда можно решать в спешке, нахрапом, строить
план на догадках или рассчитывать на везение; если каждый шаг не будет
выверен до последней цифры после запятой, мне придется ужасно долго отдыхать
за решеткой.
Приехавшая за мной в клинику Анжелина в ужасе отшатнулась.
-- Джим, ты жутко выглядишь!
-- Спасибо, ради того и старались. Потерять вес было достаточно легко,
так же как состарить кожу, перекрасить волосы -- ну, и прочий традиционный
набор. Больше всего мне недостает мышц.
-- Мне тоже. А твоя великолепная фигура...
-- При помощи ферментов сведена на нет -- альтернативы просто не было.
Если я хочу сойти за дохлую клячу, то должен выглядеть как дохлая кляча. Не
волнуйся, когда все будет позади, несколько месяцев бодибилдинга меня
восстановят, и я буду как новенький.
На глаза Анжелины навернулись слезы, и она нежно обняла меня.
-- Ты идешь на это ради меня.
-- Ну, конечно. Но ради него тоже -- а заодно и ради Джима диГриза.
Чтобы я вновь мог смотреть в зеркало без ужаса и отвращения, которые внушает
мне нынешнее отражение.
А потом было вот что. Провести неудачное ограбление ювелирного магазина
и попасться легко; единственное условие -- совершить преступление на
Гелиотропе-2, откуда исходила заметка, заварившая всю эту кашу.
И заварилось на славу! Здесь, в Чистиле, у меня была ровно неделя на
ознакомление с планировкой, сигнализацией и "жучками", затем операция должна
перейти во вторую фазу. Скучать не приходилось. Наутро за завтраком я обвел
взглядом лысые головы и серые балахоны своих коллег и сразу же заметил его,
но продолжая держаться поодаль. Времени для возобновления старого знакомства
вполне достаточно, так что дождемся подходящего момента. Прихлебывая лиловую
кашицу, я заканчивал осмотр узников и тут вздрогнул от удивления.
Неужели он? Да, поседел как лунь, лицо избороздили бесчисленные
морщины, но два месяца совместного пребывания в ледяной пещере... Словом,
есть вещи, которые не забываются. Когда мы сдали свои судки, я прошаркал за
ним в общий зал и сел рядом.
-- Давно ты здесь, Баррин? -- поинтересовался я. Он обернулся и
близоруко сощурился, потом лицо расплылось в широкой улыбке.
-- Клянусь жизнью и душой, это Джимми диГриз!
-- Весьма рад, что у тебя жизнь и душа на месте! Баррин Бах, ты же
лучший фальшивомонетчик в Галактике!
-- Спасибо на добром слове, Джимми. Раньше так и было, да только в
последние годы...
Улыбка померкла, и я торопливо обнял его за плечи.
-- У тебя по-прежнему мерзнут щиколотки?
-- Спрашиваешь! Ты же знаешь: я даже в выпивку лед не кладу, мне один
его вид противен.
-- Да, но в ледяной пещере была лишь икота...
-- Да уж, икота! Но тут ты прав, Джимми, парнишка. Когда мы спихнули
это дельце, мне не надо было работать лет десять. Ты был юн, но гениален.
Жаль видеть, что ты кончаешь как все. Никогда не думал, что тебя упекут.
-- И на старуху бывает проруха.
Я говорил, а моя спрятанная в горсти авторучка тем временем быстро
выписывала на ладони короткое сообщение. Потом я потер подбородок тыльной
стороной руки, дожидаясь, когда Баррин взглянет на текст. Тот увидел надпись
и сделал круглые глаза.
-- Ну, мне пора, -- сказал я, стирая сообщение смоченным слюной
пальцем. -- Увидимся.
Он только молча кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Винить его не за
что. Даю голову на отсечение, что с самой посадки Баррин и не надеялся
увидеть подобное:
МОТАЕМ ОТСЮДА
Невероятная взятка, уплаченная Анжелиной городским властям, стоила
того. Строительные эскизы хоть и страдали пробелами, но оказали неоценимую
услугу. На второй день я остановился рядом с намеченной нами комнатой, на
третий -- сунул авторучку в замочную скважину. После часового пребывания под
мышкой ее пластик размяк, как пластилин, но при соприкосновении с холодным
металлом застыл, став зеркальной копией внутренностей замка.
Нас ежедневно выпускали на часовую прогулку в тюремный парк. Я нашел
уединенную скамейку вдали от мест, где можно установить "жучки", и сидел там
с открытой книгой, в полудреме свесив голову на грудь. Чтобы понять, чем я
занят на самом деле, надо подойти вплотную.
В то утро я содрал часть пластикового покрытия своего потрепанного
бумажника и хорошенько разжевал полученную пленку. На вкус она была ничуть
не хуже, чем здешняя кормежка. Пропитавшись слюной, пленка размякла до
состояния отлично лепящейся тестообразной массы и в таком виде нырнула в
темные глубины моего кармана, где я прижал ее к слепку замка, чтобы получить
дубликат ключа, способного открыть нужную дверь. Удовлетворившись полученным
результатом, я подставил пластик под жаркие лучи солнца -- содержащийся в
нем катализатор на свету начал действовать, и пластик моментально затвердел.
По логике вещей следовало подождать подходящего момента, прежде чем
пытаться открыть дверь -- но требовался пробный прогон, чтобы устранить с
дороги все потенциальные препятствия и пребывать в уверенности, что в
запланированный момент все пройдет без сучка без задоринки.
Баррин помогал мне с упоением. Мы свернули часы, и в тот момент, когда
я дошел до двери, он споткнулся и упал на стол в самый разгар какой-то
карточной игры. Раздался грохот, злобные вопли, а я тем временем сунул
доморощенный ключ в замочную скважину, повернул его и нажал на дверь.
Ничего не произошло. Я глубоко вздохнул, задержал дыхание, а потом
пустил в ход весь опыт медвежатника, приобретенный за долгую жизнь.
Замок слегка заскрежетал--и уступил.
Мгновенно нырнув в комнату, я запер за собой дверь и прижался к ней,
ожидая услышать топот шагов и встревоженные крики.
Ни того ни другого. Теперь можно оглядеться. Комната оказалась
небольшой кладовкой и была до потолка завалена стопами бумаги и грудами
столь дорогих сердцу бюрократа бланков и формуляров. Крохотное оконце
пропускало достаточно света, чтобы ориентироваться. Я мысленно зарисовал
план, потом переставил одну коробку, преграждавшую путь. Все, хватит. Пора
убираться, иначе День Д, Час Ч и Минута М, когда я нарвусь на неприятности,
окажутся в роковой близости. В коридоре ни звука. Теперь быстро за дверь,
запереть замок -- и бросок по коридору обратно в зал, в эпицентр вялой
потасовки. Жаль, что мы испортили игру. Впрочем, нет, жалеть не стоит.
Баррин стрельнул в мою сторону глазами, а я то ли заговорщицки подмигнул, то
ли просто глаз мой дернулся от нервного тика.
Мы с Анжелиной сошлись на том, что при первой встрече контакт должен
быть предельно кратким. Выбор момента вообще играл главную роль. Ради
конспирации встреча должна состояться в сумерках, но не настолько поздно,
чтобы нас отправили баиньки. В назначенный вечер после обеда я вышел из
столовой первым и быстро заковылял к сортиру. Мимо двери и вверх по
лестнице. Пришел впритык, в запасе оставалось буквально несколько секунд.
Открыть и закрыть дверь, несколько шагов по проходу, часы уже наготове.
Быстро перехватить ремешок в обе руки -- для удобства. Прижать его к
оконному запору. Пластик, покрывающий ремешок, тут же сполз, обнажив куда
более твердую пластисталь мини-пилы. Пила громко взвизгнула, раздался резкий
щелчок. Сунув часы в карман, я дотянулся до окна и приоткрыл его.
Снаружи уже ждала Анжелина, вся в черном, вплоть до черных перчаток и
черного грима на лице. Она сунула мне в руки сверток, но вопреки нашему
уговору не удержалась и тихо прошипела: "Самое время!" -- пока я закрывал
окно.
Я тут же смылся, спрятав сверток в складках робы, а укладываясь в
постель, сунул его под подушку, предварительно вытащив детектор.
Вскоре после того, как в тюрьме вырубили свет, я начал ворочаться с
боку на бок с громкими стонами:
-- Никак не уснуть. Бессонница и артрит меня в гроб вгонят. О-ох!
Я поворочался еще чуток, а потом встал и начал слоняться по камере,
почесывая ногу. А заодно почесывая регуляторы детектора с потрясающими
результатами: всего лишь одна телекамера над дверью -- что дарило мне два
слепых сектора вне обзора. Теперь стоило хорошенько выспаться, потому что
наутро предстояла масса работы.
Баррина Баха я отправился искать уже перед самым полуднем, обнаружил
его на солнечной террасе и присел рядом. Он вопросительно приподнял брови,
но я не проронил ни слова, пока не поработал с детектором.
-- Великолепно, -- наконец кивнул я, -- только не говори слишком
громко. Контакт состоялся.
-- Значит, у тебя все есть? Он аж трепетал от волнения.
-- Все. Большая часть упрятана так, что ее не найдут. Выйдем в парк
ровно через двадцать минут.
-- Зачем?
-- Затем, что у меня во рту лазерный оптический телефон. -- Я приоткрыл
губы и продемонстрировал объектив. -- Звук передается через кости черепа на
уши.
-- Какой звук? -- Баррин был явно заинтригован.
-- Звук сладкого голоска моей милой Анжелины, которая держит путь во-он
к тому правительственному зданию, что виднеется за оградой. Такой разговор
перехватить невозможно. Пошли.
Я откинулся на спинку шезлонга, а в нужный момент улыбнулся в сторону
далекого здания. Особой точности не требовалось, поскольку у Анжелины
двухметровый объектив.
-- Доброе утро, любимая.
-- Джим, я жалею, что мы затеяли эту безумную авантюру, -- забренчал в
моем черепе ее голос.
-- Да только теперь она уже мчит на всех парах.
-- Знаю. Но мне не нравится карабкаться по стенам даже в молекусвязных
перчатках и ботинках.
-- Но ты же справилась с этим, любимая. Ты очень сильная и опытная...
-- Если ты осмелишься добавить "для женщины твоих лет", я с тебя живого
шкуру спущу, когда выберешься!
-- У меня и в мыслях этого не было! Слушай, а потянем мы двоих вместо
одного? Я встретил тут старого знакомого, который, честно говоря, однажды
спас мне жизнь. В ледяной пещере. Как-нибудь расскажу на досуге. Ну, так
как?
Она мгновение поколебалась, и я представил себе, как она очаровательно
нахмурилась: моя Анжелина слова не проронит, пока не примет решение.
-- Да, конечно. Надо только поменять транспорт.
-- Хорошо. Раз уж будешь менять транспорт, позаботься, чтобы он
оказался достаточно вместительным.
-- На четверых?
-- В общем, нет. Мне в голову пришла цифра, ну, несколько ближе к
шестидесяти пяти...
-- Сбой связи. Повтори последние слова. Прозвучало "шестьдесят пять".
-- Вот именно! В самую точку! Правильно! -- Я изо всех сил старался
придать голосу радостные нотки и убрать заискивающие, но мою жену не
проведешь.
-- И не пытайся, диГриз, знаю я тебя. Шестьдесят пять -- да это, должно
быть, все зэки до единого!
-- Именно так, любимая. Ровно столько. Я бы предложил в качестве
варианта туристский автобус. Однажды я это проделал, и все прошло как по
маслу. Найди автобус, а завтра в это же время обсудим детали. Надо идти, а
то кто-то приближается.
С этими словами я отключился. На самом деле никто нас не засек, но я
хотел выждать сутки, чтобы поостыл праведный гнев моей благоверной, а уж
потом толковать о деталях.
-- Что случилось? -- поинтересовался Баррин. -- Я слышал, как ты
бормотал себе под нос, и все.
-- Все работает как часы, лучше некуда. Моя дражайшая супруга полна
искреннего энтузиазма, особенно по поводу последних доработок.
-- Каких?..
-- О подробностях после, пора на ленч. Воду не пей.
-- Почему это?
-- Я утром ее проанализировал. Буквально напичкана успокоительными,
селитрой и отупляющими средствами. Потому-то заключенные заговариваются и
еле таскают ноги. По-моему, почти все находятся в куда лучшей форме, чем
выглядят.
На следующий день гнев Анжелины действительно остыл, даже чересчур.
Хотя лазерный телефон иска жал ее голос, превращал его в жужжание, я уловил
г нем ледяные нотки настолько отчетливо, что невольно вспомнил ту самую
пещеру.
-- Автобус есть. Куплен легально. Что еще?
-- Лично тебе -- форма водителя, чтобы оправдать пребывание за рулем. А
еще -- ну, несколько мелочей...
-- Каких, например? -- Температура жидкого азота. Пока я диктовал
список, голос остыл до абсолютного нуля.
-- Это самый безумный план, придуманный куриными мозгами, какой мне
только приходилось слышать. Мне придется из кожи вон лезть, чтобы он не
провалился, а ты выбрался бы в целости и сохранности -- я хочу пришить тебя
собственноручно.
-- Любимая, ты шутишь!
-- А вот узнаешь! -- И она отключилась.
Может, идея и в самом деле не такая и блестящая -- но раз уж я ступил
на эту дорожку, то должен пройти ее до конца. Впервые в жизни я чувствовал
не волнение, а подавленность -- может, перепил воды. И тут я вспомнил о
лекарстве, которое положил в сверток как раз на такой случай.
Пристроившись вне поля зрения "жучка" над дверью, я вынул
вентиляционную решетку и извлек пластиковую бутылку с этикеткой "ОСТОРОЖНО!
ОСОБОВЗРЫВЧАТАЯ ЖИДКОСТЬ". В каком-то смысле так оно и было: сто десять
градусов плюс двадцать лет выдержки в бочке. Хорошее расположение духа
вернулось тотчас же.
Мы с Анжелиной регулярно общались при помощи лазера на протяжении
последующих шести дней. Весьма краткие беседы проходили в официальном ключе,
как ни старался я говорить по-дружески или выдать какую-нибудь шутку. Все
тщетно. Моя милая была не в духе. И не без повода, со вздохом констатировал
я. Оставалось лишь смириться с этим.
На седьмой день наша беседа вообще была односторонней: она произнесла
одно-единственное слово и прервала связь. Кончиком языка я отключил
передатчик и повернулся к Баррину; теперь он выглядел куда живее -- перестал
пить воду в столовой.
-- Срок назначен.
-- И когда?
-- Скажу после обеда.
Он открыл было рот, но тут же его захлопнул, осознав мудрость моего
решения. Чем меньше народу знает, тем меньше шансов проговориться. Сохранить
тайну в тайне под силу лишь одиночке.
В тот же вечер, когда бряцанье ложек по металлу судков сменилось
хлюпаньем серого желеобразного десерта, я отнес свой поднос на мойку, вышел
и закрыл за собой дверь. Кое-кто из хлебавших десерт с вялым интересом в
мутном взоре наблюдал, как я накрыл "жучок" на стене крохотной металлической
коробочкой.
-- Попрошу вашего внимания, -- сказал я, громко постучав ложкой по
столу, подождал, пока гул голосов стихнет, а потом указал на боковую дверь.
-- Сейчас мы все выйдем через эту дверь. Джентльмен, который ее
откроет, Баррин Бах, будет вашим провожатым. Все следуют за ним. -- Пришлось
повысить голос, чтобы перекрыть бормотание присутствующих. -- Сейчас же
заткнитесь и не задавайте никаких вопросов. Обо всем узнаете после. Сейчас
могу сказать только одно: властям наверняка не понравится то, что мы
сделаем.
Все одобрительно закивали, поскольку каждый оказался здесь именно
потому, что попирал закон и обводил власти вокруг пальца. Это обстоятельство
да еще транквилизаторы в питьевой воде заставили их невозмутимо выполнять
дальнейшие мои приказания.
Я остановился у двери, улыбаясь и время от времени похлопывая
проходящих по плечу, изо всех сил стараясь не выдать своего беспокойства.
Каждая истекшая минута грозила тем, что массовое бегство обнаружат.
Повара и двое охранников мирно спали в кладовой; "жучок" выдавал запись
счастливого чавканья, а две другие двери были на запоре -- в этом-то и
заключалось самое слабое звено плана. Обычно во время еды в столовую никто
не заходил, но бывали и исключения. На счастье я скрестил пальцы за спиной,
от всей души надеясь, что нынешний день не станет этим самым исключением.
Наконец последняя согбенная спина скрылась в коридоре, я вздохнул с
облегчением, вышел следом и запер за собой дверь. Следуя за своими
шаркающими коллегами вниз по лестницам в подсобный коридор, я запирал за
собой каждую дверь. То же самое я проделал, миновав подвал и войдя в
котельную. Огнеупорная дверь была массивнее прочих, и засов вошел в пазы с
приятным лязгом.
Я обернулся и оглядел коллег, удовлетворенно потирая ладони.
-- Что происходит? -- спросил кто-то.
-- Мы покидаем эти пенаты, -- сообщил я, поглядев на часы, -- ровно
через семь минут!
Легко представить, какой поднялся переполох. Я прислушался к голосам, а
потом криком призвал всех заткнуться.
-- Нет, я вовсе не сошел с ума! И вовсе я не так стар, как выгляжу. Я
позволил себя арестовать и водворить сюда по одной-единственной причине:
чтобы взломать эту цитадель. Теперь позвольте пройти -- вот именно,
расступитесь, спасибо -- к той стене. Может, вам известно, а может, и нет,
но тюрьма выстроена на склоне холма. Это означает, что хотя здание и
утоплено в землю и скалы, мы сейчас находимся на одном уровне с проходящей
рядом дорогой. Будьте добры, отойдите в дальний угол. Да, вот именно. Как
видите, я размещаю на стене направленный заряд макротермита. Стоит его
зажечь, как он не только загорится, но и прожжет себе дорогу наружу.
Зэки в напряженном молчании следили, как я леплю аляповатое кольцо из
тестообразной массы, поливаю его изолирующим составом и вгоняю запал.
-- Сбейтесь в компактную группу, отойдите как можно дальше, --
распорядился я, глядя на часы. Когда до выхода осталось пять секунд, я
стукнул по бойку и поторопился присоединиться к остальным.
Наступил самый драматический момент представления. Запал вспыхнул, и
стену прочертило огненное кольцо. Оно потрескивало, сыпало искрами и дымило.
Помещение заполнилось густым дымом, многие закашлялись, пока вентиляторы
трудолюбиво не отсосали дым. Потом я размотал брандспойт с висевшей на стене
катушки, открутил вентиль и окатил стену холодной водой. Взвились клубы
пара, вызвав вопли ужаса и еще более натужный кашель.
Когда треск и шипение утихли, я завернул вентиль и устремился вперед.
Хорошенько примерившись, ударил ногой в центр выжженного на стене круга, и,
к моей великой радости, тот с грохотом обрушился наружу.
-- Погасить свет! -- приказал я, и Баррин щелкнул выключателем.
Снаружи землю заливал свет уличных фонарей, открывая взору скатанный
рулоном ковер. Рулон начал вращаться, и его снабженный гибким приводом конец
вполз в отверстие. Как я и заказывал, ковер был красным.
-- Уходим по одному! Не разговаривать и не касаться ни земли, ни стен.
Оставаться на ковре, он теплоизолирующий. Баррин -- сюда!
-- Джим, сработало, действительно сработало!
-- Твоя вера прямо за душу берет. Перед уходом проверь, все ли вышли.
-- Будет сделано!
Я влился в колонну бредущих на подгибающихся ногах старцев, торопливо
миновал ковер и рванулся к жене, одетой в аккуратно подогнанную по фигуре
форму водителя.
-- Любимая!..
-- Заткнись, -- отрезала она. -- Вон автобус. Сажай их внутрь.
И действительно, неподалеку стоял автобус с включенным двигателем и
освещенным салоном. Большой транспарант на борту гласил:
УВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПЕНСИОНЕРОВ
-- Сюда, -- велел я, направил ближайшего беглеца в нужную сторону, и
подвел его к дверям. -- Идите в конец, найдите свободное сиденье. Наденьте
лежащую там одежду и парик. Вперед!
Я повторял это вновь и вновь до подхода Баррина. Он сменил меня, пока я
сгонял к автобусу отставших. Анжелина тоже вошла и молча уселась на
водительское место.
-- Все погрузились! -- сообщил я как можно радостнее.
-- Двери закрываются, отправляемся! Я уже проделала это однажды, много
лет назад, только тогда были велосипеды.
Я обернулся и одобрительно оглядел седые парики и платья -- оказалось,
в автобусе расположилась толпа пожилых дам.
-- Отлично сработано! -- крикнул я. -- Преотличнейше!
И действительно, все шло отлично. Если не брать в расчет ледяного
молчания моей женушки, все шло прямо-таки идеально. Мы весело катили сквозь
ночь и были уже далеко за пределами города, когда впереди замаячил
полицейский пост. Я влез в платье, нахлобучил парик и начал дирижировать
сборищем леди, распевающих: "Мы на лодочке катались..."
Не успел автобус затормозить, как нам велели ехать дальше. Пока мы
набирали скорость, раздалось множество писклявых воплей радости; на прощание
дамы помахали полицейским кружевными платочками.
Время подбиралось к полуночи, когда фары автобуса осветили щит с
надписью: ПРИЮТ БЛАГОРОДНЫХ ДАМ "ПОГОДИ НЕМНОЖКО". Я выскочил, открыл ворота
и закрыл их за автобусом.
-- Заходите в дом, леди, -- пригласил я. -- Чай с пирогами ждет вас --
а заодно и бар.
Последние слова были встречены хриплым ревом удовольствия, и дамы
устремились внутрь, по пути теряя платья и парики. Анжелина посигналила мне,
и я поспешил к ней.
-- И что я ему скажу?
-- По-моему, ты на меня сердилась?
--Это давно прошло. Всего лишь... Он стоял поодаль и смотрел, как мы
разговариваем, а потом медленно подошел.
-- Я должен поблагодарить вас обоих -- за все, что вы для нас сделали.
-- Так уж получилось, Пепе, -- ответил я. -- Правду сказать, мы затеяли
это дело, чтобы вытащить тебя. А идея большой операции... возникла несколько
позже.
-- Значит, ты не забыла меня, Анжелина? Я узнал тебя сразу же.
Он ласково улыбнулся, и глаза его увлажнились.
-- Идея принадлежала мне, -- поспешил вставить я, пока события не вышли
из-под контроля. -- Я. узнал о тебе в новостях и почувствовал, что обязан
что-то предпринять -- хотя бы во имя прошлого. Ведь это я арестовал тебя за
кражу крейсера.
-- А я сбила тебя с пути, -- твердым голосом сказала Анжелина. -- Мы
чувствовали, что на нас лежит определенная ответственность.
-- Особенно если учесть то обстоятельство, что мы много лет состоим в
счастливом браке и нажили двух чудесных сыновей. Если бы вы не грабили на
пару, я бы нипочем не встретил свет моих очей, -- добавил я, давая понять,
каковы правила игры. Пепе Неро кивнул и утер кулаком слезу.
-- Пожалуй, я могу сказать лишь... спасибо. Значит, в конце концов все
становится на свои места. Анжелина, по-моему, я был создан для преступной
жизни, ты всего лишь подтолкнула меня. А теперь я намерен на славу выпить.
-- Грандиозная идея, -- согласился я.
-- У меня тост! -- крикнул Баррин. -- Джим и Анжелина, наши спасители!
Спасибо за жизнь!
Все подняли стаканы и чашки, и одновременно из глоток всех
присутствующих к потолку взмыл хриплый рев одобрения. Я обнял Анжелину за
талию -- и на этот раз настала моя очередь уронить слезу.
