как это делал Слэшер. Мотор взвыл, колеса завертелись, машина, проснувшись,
рванула с места.
Конечно же, не в ту сторону -- назад. Раздался ужасный грохот и звон,
полицейские исчезли. Я снова схватился за рычаги. Один из фараонов появился
впереди, поднимая оружие, но тут же отпрыгнул как ужаленный, когда я нашел
нужную комбинацию и автомобиль с ревом рванул на него. Дорога чиста, и я
свободен.
Но на пятках висит полиция. Раньше чем я добрался до угла, другая
машина тронулась и понеслась за моей. На ее крыше закрутились цветные огни,
завыла сирена. Я стал править одной рукой, а другой защелкал
переключателями: побрызгал водой на ветровое стекло, потом поглядел, как его
вытерли движущиеся щетки, послушал громкую музыку, согрел себе ноги струей
теплого воздуха и в конце концов заполучил воющую сирену и, быть может, и
вертящиеся огни. И мы понеслись по широкой дороге, пока я не почувствовал,
что так спасаться негоже. Полиция знает свой город и свои машины и может по
рации вызвать подмогу мне наперехват. Сообразив это, я завертел баранку и
свернул на ближайшую улицу. Так как двигался я намного быстрее, чем
следовало, шины завизжали, машина въехала на тротуар и, перед тем как
соскочить снова на дорогу, стукнулась боком о дом. Преследователи
приотстали, не желая поворачивать столь же эффектно, но вновь сумели
пристроиться в хвост, когда я прогромыхал за следующий угол. Сделав два
поворота направо, я ехал теперь прямо назад и снова приближался к месту
ограбления.
Это может показаться безумным, но на самом деле было самым безопасным.
Через несколько мгновений моя воющая и сверкающая огнями машина оказалась в
безопасности среди стаи таких же воющих и сверкающих бледно-голубых машин.
Автомобили поворачивали, пятились и мешали друг другу, я же, со своей
стороны, делал все, что мог, для увеличения беспорядка. Было очень
интересно: масса ругани и красноречивых жестов... Я задержался бы, наверное,
и дальше, не возобладай осторожность. Когда неразбериха достигла максимума,
я выбрался из этой свалки и заехал за угол. Погони не было. С более разумной
скоростью и выключив сирену, я поехал по улице, ища, где бы пристать.
Ускользнуть в полицейской машине невозможно, да я и не собирался этого
делать. Мне необходима крысиная нора, чтобы затаиться.
И эта норка должна быть роскошной. Нельзя делать ничего наполовину.
Чуть дальше я увидел то, что мне и требовалось: сияние света и вывесок,
великолепный, экстракласса отель, всего в двух шагах от места преступления.
Здесь, надеюсь, меня точно не станут искать, но определенный риск есть
всегда. За следующим поворотом я остановил машину, сняв мундир, положил в
карман пачку денег и, взяв чемодан и сумку, побрел к отелю. Когда машину
найдут, то подумают, что я сменил ее на другую -- очевидная уловка, -- и еще
расширят район поисков.
-- Эй, вы, -- окликнул я служителя, который гордо стоял у входа. --
Несите багаж!
Тон был оскорбителен, манеры грубы, и он, наверное, проигнорировал бы
меня, не заговори я тут на другом языке и не сунь ему в руку крупную купюру.
Быстрый взгляд на нее породил улыбку и фальшивое раболепие. Подхватив вещи,
он засеменил вслед за мной в вестибюль.
Сверкающая деревянная обшивка, мягкие ковры, скрытый свет, сильно
декольтированные женщины в сопровождении пожилых мужчин с отвисшими
животиками. Такое место мне и нужно. Пока я шел наискосок от конторки,
многие с удивлением поднимали брови, глядя на мою грубую одежду. Тип за
конторкой презрительно поглядел на меня, и я почувствовал, что мне
становится не по себе. Я бросил пачку денег на стол.
-- Вы имеете удовольствие встретиться с богатым, но эксцентричным
миллионером, -- сказал я ему. -- Это для вас. -- Банкноты мгновенно исчезли.
-- Я только что вернулся с веселенькой прогулки и хочу занять самый лучший
номер.
-- Да, что-нибудь можно устроить, но сейчас свободны только
Императорские апартаменты, а это стоит...
-- Не приставайте ко мне с деньгами, возьмите еще...
-- Да, это можно устроить. Не будете ли вы так добры вписать здесь свое
имя...
-- А как вас зовут?
-- Меня! Гм, Роско Амбердекстер.
-- Какое совпадение -- меня тоже так зовут, но вы можете обращаться ко
мне просто "сэр". Должно быть, наше с вами имя здесь очень распространено.
Так что заполните все сами, раз мы однофамильцы.
Я поманил его к себе, он наклонился вперед, и я хрипло прошептал:
-- Я не хочу, чтобы обо мне знали. Все охотятся за моими денежками.
Если управляющий захочет дополнительную информацию, пошлите его ко мне, --
вместо информации он, конечно, получит на лапу, но это вполне сойдет, я
думаю.
Дальнейшее плавание, начавшееся на волне зелененьких, проходило гладко.
Меня проводили в мои апартаменты, и я щедро одарил двух носильщиков за то,
что у них хватило ума не уронить багаж. Они открывали и закрывали дверцы и
показывали мне все удобства. Один по моей команде позвонил в ресторан и
заказал массу еды и питья, после чего они удалились в наилучшем настроении,
с оттопыренными карманами. Я положил чемодан с деньгами в шкаф и открыл
сумку. И замер -- стрелка индикатора темпоральной энергии сдвинулась и
теперь упорно показывала в направлении окна и внешнего мира.
ГЛАВА 7
Я вытащил детектор, осторожно положил его на пол и поглядел вдоль
стрелки в точку под окном, куда она указывала. Быстро подбежав, я отметил
эту точку крестом, затем вернулся и проверил. Пока я глазел на стрелку во
второй раз, она свободно закачалась, и указатель темпоральной энергии
вернулся на нуль.
Но я их засек! Однажды они уже использовали свою темпоральную
аппаратуру и наверняка используют ее снова. Уж тогда я их буду ждать.
Впервые с тех пор, как меня занесло на эту грубую, варварскую планету, в
груди затеплилась искорка надежды. До сих пор я действовал инстинктивно,
просто сохраняя свою жизнь и постигая обычаи этого странного мира, стараясь
ни на минуту не задумываться о будущем, которого не будет, если только мне
не удастся заново создать его. Этим-то я и займусь теперь.
После плотного обеда, разметав целые водопады банкнотов, я решил
поспать. Ненадолго, правда: двухчасовая снотворная таблетка погрузила меня в
глубочайший сон с почти непрерывными сновидениями. Я проснулся, чувствуя
себя почти по-человечески. В соседней комнате, в баре, была масса интересных
бутылок, некоторые с очень даже приятным содержимым, и я уселся с
наполненным стаканом перед стеклянным глазом прибора под названием ТВ. Мое
произношение местного языка, по-видимому, оставляло желать лучшего и я хотел
послушать кого-нибудь, говорящего на лучшей его разновидности.
Сделать это было не так-то просто. Во-первых, трудно отличить учебные
каналы от развлекательных. Я нашел что-то похожее на нравоучительную пьесу
на исторический сюжет, в которой все герои носили широкополые шляпы и ездили
на лошадях. Однако весь словарь содержал менее ста слов, а большинство
персонажей погибло от пуль прежде, чем я успел понять, в чем дело. Оружие
вообще играло важную роль в большинстве спектаклей, которые я просмотрел.
Зрелище еще разнообразилось садизмом и различными видами членовредительства.
Все это насилие и частые гонки с места на место в машинах не оставляли людям
много времени для межполового общения: краткий поцелуй был единственным
проявлением привязанности или полового влечения, которое я видел.
Большинство спектаклей было трудно для понимания еще и потому, что без конца
прерывалось коротенькими интермедиями и поучительными лекциями о
достоинствах различных потребительских товаров. К утру я понял, что с меня
хватит. Язык мой усовершенствовался лишь микроскопически, поэтому вместо
комментариев я пнул стеклянный ящик ногой и отправился мыться в розовую
комнату, утыканную экспонатами, иллюстрирующими историю водопроводного дела.
Утром, как только открылись магазины, я разослал во все стороны
нескольких служащих отеля, в изобилии снабдив их деньгами. Скоро ко мне в
номер стали стекаться покупки. Новая одежда под стать моему высокому
положению плюс множество карт, магнитный компас и книга по теории навигации.
Это оказалось удивительно просто: определить точное направление, которое
показал детектор, перенести его на местную карту и получить вполне точную
оценку расстояния до источника темпорального поля в единицах, называемых
милями.
Длинная черная линия на карте указывала мне направление, черта поперек
нее -- расстояние, -- вот и цель. Мои линии пересекались в точке, которая,
видимо, принадлежала области большого скопления населения, самого большого,
пожалуй, на всей карте.
Называлась эта область очень странно -- Нью-Йорк-сити. Никаких указаний
на то, где находится Олд-Йорк-сити не было. Да это и не имело значения.
Теперь я знал, куда мне ехать.
Мой отъезд из отеля больше напоминал отбытие коронованной особы: в мою
честь раздавались приветственные крики и пожелания скорейшего возвращения.
Что ж, может быть. Наемный автомобиль отвез меня в аэропорт, услужливые руки
тотчас отнесли багаж к нужным воротам. Тут меня поджидала большая
неожиданность -- ведь я и думать забыл об ограблении банка, а вот кое-кто
отлично помнил.
-- Открывайте-ка чемодан, -- сказал мрачного вида блюститель порядка.
-- Конечно, -- ответил я очень весело. Я заметил, что все остальные
пассажиры подвергаются такому же обыску. -- Могу я узнать, что вы ищете?
-- Деньги. Банк ограбили, -- пробормотал он, роясь в моих вещах.
-- Боюсь, что я никогда не ношу при себе большие суммы, -- сказал я,
крепко прижимая к себе сумку с деньгами.
-- С этим все в порядке, теперь посмотрим другую.
-- Если вы не против, то не на людях, сэр. Я ответственный
правительственный чиновник, а это бумаги высочайшей секретности, -- я
процитировал это слово в слово из телепередачи.
-- В той комнате, -- сказал он, указывая.
Я почти сожалел, что ввернул эту фразу, так по-детски она звучала.
В комнате, когда вместо сумки я вскрыл усыпляющую газовую гранату, он
быстро уснул. У стены стоял большой металлический ящик, наполненный
многочисленными бланками и бумагами. Я пересортировал их и ухитрился
выкроить место для своего похрапывающего приятеля. Чем дольше его не
обнаружат, тем лучше. Если не случится непредвиденных задержек, то до того,
как он очнется, я уже буду в Нью-Йорке. Ведь ему придется просыпаться
естественным путем. У них тут нет антидота для моего газа.
Когда я выходил из комнаты, другой служащий в мундире с интересом
поглядел на меня. Поэтому я повернулся и заговорил со все еще открытой
дверью: "Благодарю вас за любезное содействие, ну что вы, никакого
беспокойства, никакого беспокойства". Я закрыл дверь и, проходя мимо,
улыбнулся чиновнику. Он нехотя приложил кончики пальцев к козырьку фуражки и
схватился за багаж какого-то пожилого пассажира.
Я прошел дальше, неся свою сумку, и не очень удивился, обнаружив у себя
на лбу крохотные капельки пота.
Полет был короткий, шумный, безынтересный; пожалуй, слишком тряский --
в огромном аппарате с неподвижными крыльями, который, по-видимому,
приводился в движение реактивными двигателями, сжигавшими жидкое топливо.
Хотя запах этого топлива был повсюду и я уже успел к нему привыкнуть, никак
не верилось, что они так просто сжигают невосполнимые запасы углеводородов.
Пришлось пережить несколько неприятных моментов при высадке, но все
