никогда не стал пробовать ее на человеке -- таким методом обычно пользуются
при обучении подопытных животных, -- но в отношении этого типа можно было
сделать исключение. Мы играли по его правилам, а эта штука могла сэкономить
массу времени. Когда он начал грубо браниться и срывать с руки мою
коробочку, я нажал специальную кнопку. Тут его ударило током, он завопил и
задергался. Не то чтобы это было очень больно, я все испытал на себе и
установил такой уровень, который вызывал боль, но вполне терпимую.
-- А теперь начнем, -- сказал я. -- Только дай мне самому
приготовиться.
Молча, с широко открытыми глазами он смотрел, как я укрепляю на висках
у себя металлические пластины мнемографа и подключаю его.
-- Ключевое слово будет, -- я поглядел на своего подопечного, --
"противный". Теперь начнем.
Рядом со мной лежала куча разных простых предметов, я подобрал один и
поместил у него перед глазами. Когда он осмотрелся, я громко сказал "камень"
и замолчал. Он тоже молчал, и через некоторое время я снова нажал обучающую
кнопку. От внезапной боли он подпрыгнул, безумно оглядываясь.
-- Камень, -- повторил я тихо и терпеливо. Ему потребовалось некоторое
время, чтобы постичь идею, но в конце концов он понял. За ругань или за
любые, не относящиеся к делу выражения следовал удар током и двойной удар --
за попытку соврать: мой детектор всегда сообщал мне об этом. Такая жизнь ему
быстро надоела, и он предпочел сразу же давать мне нужное слово. Мы очень
быстро исчерпали весь запас предметов и переключились на рисунки и движения.
Я принимал на веру его "не знаю", если они повторялись не слишком
часто, а мой словарь постепенно рос. Под действием микротоков мнемографа
новые слова втискивались в мозг, но, увы, небезболезненно. Когда голова
стала прямо-таки раскалываться, я принял таблетку болеутолителя и приступил
к игре в слова: в нашем распоряжении их было уже достаточно, чтобы перейти
ко второй части процесса обучения -- освоению грамматики. "Как тебя зовут?"
-- подумал я и добавил кодовое слово "противный".
-- Как... имя? -- сказал я вслух. Действительно, дрянной язык.
-- Слэшер.
-- Мое... имя... Джим.
-- Отпусти-и, я же тебя не трогал.
-- Сначала учиться... уходить потом. Теперь говори, какой год?
-- Что, какой год?
-- Какой год сейчас, дурень?
Я повторял этот вопрос по-всякому, пока его значение не просочилось
наконец в его башку, на редкость тупую. Я даже весь вспотел.
-- А-а, год, 1975-й. 19 июля 1975 года.
Прямо в цель! Через все эти столетия и тысячелетия темпоральная спираль
бросила меня с феноменальной точностью. Я мысленно благодарил профессора
Койцу и других исчезнувших ученых. Поскольку они жили теперь только в моей
памяти, то это, пожалуй, был единственный способ выразить им свою
признательность. Весьма обрадованный, я продолжал занятия.
Мнемограф схватывал, упорядочивал и запихивал глубоко в мой измученный
мозг все произносимое им. Подавляя стоны, я принял еще одну таблетку
болеутолителя. К восходу солнца я почувствовал, что знаю язык достаточно,
чтобы совершенствоваться самому, и выключил аппарат. Мой собеседник заснул
сидя и, падая, стукнулся головой о камень, но даже не проснулся. Я оставил
его спать и отсоединил от нас обоих электронную аппаратуру. После ночного
бдения я и сам устал, но с этим справилась таблетка стимулятора. В животе
урчало от голода, и я принялся за еду. Слэшер скоро проснулся и тоже получил
свою долю. Правда, он съел свою плитку только после того, как я откусил от
нее кончик и проглотил сам. Я удовлетворенно рыгал, он вторил. Поглазев
некоторое время на меня и мое снаряжение, он заявил:
-- Я знаю, кто ты.
-- Так скажи.
-- Ты с Марса, вот что.
-- Что это, Марс?
-- Такая планета.
-- Да-а. Ты примерно прав. Это не важно. Сделаешь, что я скажу,
поможешь прибрать кое-какие вещички?
-- Я же тебе говорил, я взят на поруки. Коли меня зацапают, век воли не
видать.
-- Не дрожи. Держись за меня, и они тебя пальцем не тронут. Будешь
кататься в зелененьких. Кстати, есть у тебя эти зелененькие? Хочу поглядеть,
на что они похожи.
-- Нет! -- сказал он и потянулся к выпуклости, образованной куском
материи, укрепленной на нижнем предмете одежды. К этому времени я уже
замечал примитивную ложь этого типа без помощи прибора.
Успокоив парня усыпляющим газом, я достал из его одежды что-то
наподобие кожаного конверта, наполненного хрустящими бумажками. Это,
наверное, были те самые зелененькие, которых у него якобы не было. На вид
они -- просто смех! Простейшая копировальная машина может выдавать дубликаты
этих штук бочками, если только они не наделены какими-либо скрытыми
признаками. Для проверки я прошелся по ним самыми тонкими приборами и не
нашел ни следа каких бы то ни было химических, физических или радиоактивных
меток. Изумительно. Бумага, кажется, содержит что-то вроде коротеньких ниток
из другого материала, но дубликатор напечатает на поверхности их
изображение, которое вполне сгодится. Если бы у меня был дубликатор. А
может, и есть? Ведь в конце концов они вешали на меня все снаряжение, какое
только было под руками. Я разворошил кучу, и там действительно нашлась
маленькая настольная модель аппарата. Она была заряжена плиткой
исключительно плотного материала, который каким-то образом разбухал внутри
машины, давая листы гладкого белого пластика: на них и делались копии. После
множества регулировок я ухитрился так понизить качество пластика, что он
стал таким же мягким и грубым, как и "зелененькие". Теперь стоило мне
коснуться копирующей кнопки, машина выдавала "зелененькую", точь-в-точь
похожую на оригинал. Самой крупной бумажкой у Слэшера была десятка. С нее я
сделал несколько копий. Конечно же, номер у всех был один и тот же. Но я
знал, что люди никогда не разглядывают полученные деньги.
Настало время приступить к следующему этапу моего внедрения в общество
этой примитивной планеты Земля. Я выяснил, что название Грязь вовсе не
точное и имеет совсем Другое значение. Я надел на себя снаряжение, которое
могло понадобиться, и оставил все остальное в пещере вместе со скафандром.
Когда оно мне понадобится, все будет на месте. Слэшер бормотал и похрапывал,
пока я летел с ним назад через озеро и дальше низко над деревьями, к дороге.
Теперь, днем, на ней было больше движения, я слышал рев машин и потому снова
опустился к лесу. Перед тем как разбудить его, я закопал гравитатор вместе с
радиокомпасом, который в случае чего поможет найти это место.
-- Что-что? -- спросил Слэшер, присев, как только антидот подействовал.
Он непонимающе поглядел на лес.
-- Поднимайся на копыта, -- сказал я, -- пора отсюда двигать.
Он заковылял за мной, еще наполовину во сне, пока я не помахал у него
перед носом пачкой денег, -- тут он Сразу же проснулся.
-- Как на твой взгляд эти зелененькие?
-- Отлично, только у тебя ведь этого добра совсем не было.
-- Добра у меня всякого достаточно, а вот денег не было. Ну, я и сделал
их. Как они -- о'кей?
-- О'кей, никогда не видел лучше. -- Он посмотрел на бумажки опытным
взглядом профессионала. -- Единственный недостаток -- у них один и тот же
номер. А так -- высший класс.
Вернул он их мне очень неохотно. Человек без воображения и
предрассудков. Именно такой мне и нужен. Вид этих денег изгнал из парня весь
страх передо мной, и он, пока мы брели по дороге, активно принялся помогать
мне в планировании приобретения еще большего их количества.
-- Эта сбруя, которую ты носишь, -- издали, конечно, она о'кей.
Водители машин ничего не заметят, но нужно достать тебе другие шмотки. Тут
под горой есть кто-то вроде универмага. Ты подождешь в сторонке, пока я
схожу и куплю все, что нужно. По правде, может, удастся раздобыть и колеса.
Ноги меня прямо не держат. Тут есть маленькая фабрика со стоянкой,
посмотрим, что у них там есть.
Фабрика оказалась приплюснутым угловатым зданием со множеством труб,
выплевывающих дым и отраву. В стороне стояло множество разноцветных машин.
Низко пригнувшись, по примеру Слэшера, я быстро подобрался к ближайшей из
них, стоящей во внешнем ряду. Убедившись, что нас не заметили, мой компаньон
открыл замок на ярко-красной машине с помощью зубастой металлической
штуковины и поднял большую крышку. Я заглянул внутрь и подивился излишней
усложненности и удивительной примитивности двигательной установки. Вот уж
действительно, угодил в прошлое! По моей просьбе, Слэшер описал мне ее, пока
заворачивал провода, которые, видимо, управляли включением.
-- Мы зовем это двигателем внутреннего сгорания. Почти новый, должно
быть, лошадей триста. Забирайся внутрь, и погнали, пока никто не видел.
Я решил, что позднее займусь теорией этого "внутреннего сгорания". Я
уже знал, что лошадь -- это большое четвероногое, так что, может быть,
внутреннее сгорание -- это миниатюризация животных с целью уместить большее
их число в моторе. Но как ни примитивно выглядело это устройство, двигалось
оно довольно быстро. Слэшер манипулировал рычагами и крутил большое колесо,
мы выехали на дорогу, видимо, нас никто не заметил. Я с радостью доверил
управление своему спутнику и стал разглядывать этот новый для меня мир.
-- Где у вас хранятся деньги? Ну, такое место, где их запирают?
-- Ты, должно быть. говоришь про банки. Дома с толстыми стенами,
большими сейфами и вооруженной охраной. В любом городе есть хотя бы один
такой.
-- И чем больше город, тем больше банк?
-- Ты верно схватываешь.
-- Тогда поезжай в ближайший большой город и найди самый большой банк.
Мне понадобится масса денег. Мы обчистим его сегодня ночью.
Слэшер взглянул на меня в благоговейном ужасе.
-- Ты шутишь! У них там сплошная сигнализация и все такое.
-- Плевать я хотел на эти уловки из каменного века. Только дай мне
город и банк, а потом еще поесть и выпить. К вечеру я сделаю тебя богачом.
ГЛАВА 5
По правде говоря, мне никогда не приходилось грабить банки с такой
легкостью или взламывать более простые замки. Заведение, которое я выбрал,
находилось в центре города с совершенно невероятным названием "Хартфорд".
Это было прочное строение из серого камня. Крыса ведь редко входит через
парадную дверь. Когда мы отправились на дело, было начало вечера, и Слэшер
весь трясся от ужаса, несмотря на громадное количество проглоченного им
низкосортного алкоголя.
-- Нужно еще подождать, -- ныл он. -- На улице полно народу.
-- Это мне и нужно. Кому какое будет дело еще до двух человек? А теперь
припаркуй машину за углом, как договорились, и принеси сумки.
Я нес в маленьком футляре свой инструмент, а Слэшер следовал за мной с
двумя большими чемоданами, которые мы успели купить по дороге. Впереди, в
здании слева от банка, было темно, и дверь, конечно, заперта на замок. Не
беда. Этот замок я осмотрел еще днем и решил, что никаких хлопот с ним не
будет. Приборчиком в левой руке я обезвредил сигнализацию, а правой в это
время орудовал отмычкой. Замок открылся так легко, что Слэшеру даже не
пришлось останавливаться: он просто прошел мимо меня со своими сумками. Ни
одна живая душа на улице не обратила на нас ни малейшего внимания. Коридор
привел к новым запертым дверям, которые я преодолел с такой же легкостью.
Наконец мы добрались до места.
-- У этой комнаты должна быть общая стена с банком. Нужно уточнить, --
сказал я. Так и оказалось, -- с другой стороны большое помещение --
