Земле от профессора Койцу. Ну да! Койцу сказал: "Уничтожена атомными
бомбами".
Радиоактивность. Атомный век еще в будущем, единственной
радиоактивностью на этой планете является природный фон. Проверка не заняла
много времени. Я -- создание будущего, обитатель Галактики, со средой
жесткой радиации. Мое тело в два раза радиоактивнее фона, замеренного в
комнате, в два раза радиоактивнее тел моих приятелей по выпивке. Я
специально спустился вниз проверить их. Теперь, зная, чего опасаться, я
придумал способ перехитрить их. Вывернув свои старые мозги наизнанку, я
быстро разработал план и задолго до рассвета был готов к атаке. Все
устройства, спрятанные на мне, были из пластика, неразличимого детектором
металла, если они его используют. Все, сделанное из металла, было помещено в
пластиковую трубку шириной не толще моего пальца и длиной не больше метра,
которую я свернул и положил в карман. В самый темный предрассветный час я
выскользнул наружу и стал красться по сырым улицам в поисках своей жертвы.
Я нашел ее достаточно быстро, французского часового, охраняющего один
из входов в ближайшие доки. Короткая драка, немного газа, бесчувственное
тело и темная подворотня. Через две минуты я появился с противоположного
конца в его мундире, неся точно на французский манер его ружье на плече. В
его ствол была вложена трубка с моими приборами. Пусть попробуют найти их
своим детектором. Время я рассчитал точно, и когда с первыми лучами солнца
ночной караул возвращался в Лондон, я маршировал в последнем ряду. Я пройду
незамеченный среди врагов. Прекрасная возможность оставить их в дураках. Не
будут же они осматривать своих собственных солдат. Но в дураках оказался я.
Когда мы маршировали в дальнем конце моста, я заметил интересную вещь,
которую не мог видеть в телескоп из своего окна.
Каждый солдат, завернув за угол караульной, на мгновение останавливался
и под холодным взглядом сержанта засовывал палец в отверстие ствола.
ГЛАВА 12
-- ..! -- сказал я, споткнувшись о неровный настил моста. Не знаю, что
означает это слово, но французские солдаты употребляли его чаще всех
остальных и оно, видимо, подходило к случаю. При этом я толкнул соседнего
солдата, и мой мушкет больно стукнул его по голове. Он завопил от боли и
оттолкнул меня. Я отлетел назад, ударился ногами о низкие перила и полетел в
воду.
Отлично выполнено. Там было быстрое течение, и я ушел под воду, зажав
между коленями ружье, чтобы не потерять его. После этого я вынырнул всего
один раз, молотя руками по воде и пронзительно крича. Солдаты столпились на
мосту, крича и указывая, и когда я убедился, что произвел требуемый эффект,
я позволил своему намокшему платью утащить меня под воду. Кислородная маска
была у меня во внутреннем кармане, и мне понадобилась всего лишь секунда,
чтобы вытащить ее и натянуть. Затем я освободил ее от воды, сильно выдохнув
и вдохнув чистого кислорода. После этого нужно было просто медленно и лениво
плыть поперек реки. Прилив уходил, так что прежде, чем я пристану к берегу,
течение унесет меня вниз на достаточное расстояние. Итак, я избежал
разоблачения, остался жить, чтобы вновь собрать свои силы и бороться, и был
совершенно подавлен провалом своей попытки пробраться за стену. Да и вода
была не особенно теплая. На протяжении долгого времени меня толкали вперед
мысли о горящем огне в моем камине и кружке, горячего рома. В конце концов я
увидел впереди в воде темный силуэт, который постепенно превратился в корпус
маленького корабля, привязанного к доку, -- мне были видны его сваи. Я
остановился над килем, извлек из ствола трубку и, засунув ружье в рукав
камзола для веса, спустил все это на дно реки. Сделав несколько глубоких
выдохов, я снял и спрятал кислородную маску и, по возможности тихо, выплыл
на поверхность рядом с судном.
Я выплыл только для того, чтобы увидеть фалды и заплатанные штаны
сидящего на перилах надо мной французского солдата. Он трудолюбиво надраивал
иссиня-черный ствол необыкновенно зловещего вида пушки. Она выглядела
значительно более совершенной, чем все орудия XIX столетия, которые я видел,
потому, несомненно, что она вовсе и не принадлежала этому периоду.
Руководствуясь совсем не праздным интересом, я изучил орудия, применявшиеся
в только что оставленную мной эпоху, и поэтому сейчас узнал в этом орудии
75-миллиметровую пушку. Идеальное орудие для установки на легком деревянном
суденышке -- из нее можно стрелять, не разнося судно на кусочки. К тому же
она может аккуратно разнести в клочья любой деревянный корабль задолго до
входа в радиус действия его заряжающихся с дула пушек, не говоря уж об
уничтожении полевых армий. Всего несколько сот таких орудий, перенесенных в
прошлое, могли бы изменить историю. Что они и сделали. Солдат обернулся и
плюнул в воду, я снова опустился под воду и скрылся среди свай.
Ниже по течению, вне видимости с французского корабля, была лодочная
пристань. Там я и вынырнул. Поблизости никого не было. Мокрый, дрожащий,
подавленный, я выбрался из воды и заспешил к темному коридору улицы. Там
кто-то стоял, я протрусил мимо, но потом решил остановиться, потому что этот
человек ткнул мне в бок ствол громадного пистолета.
-- Идите вперед. -- сказал он. -- Я отведу вас в уютное место, где вы
сможете переодеться в сухую одежду.
Только он сказал не "одежду", а "одеждою". У моего пленителя
определенно был французский акцент.
Мне оставалось только выполнить указание, подкрепленное тычками его
примитивного оружия. Примитивное или нет, оно так или иначе могло проделать
во мне отличную дырку. Дальний конец улицы был начисто перегорожен стоявшей
там каретой. Ее дверца была распахнута.
-- Залезайте, -- сказал мой пленитель, -- я вслед за вами. Я видел, как
несчастный солдат упал с моста и утонул: и подумал, что, если он выплывет? А
вдруг он хороший пловец и может переплыть реку? Куда тогда его принесет
течение? Вот задача-то, но я успешно ее решил.
Дверца захлопнулась, и карета тронулась. Я упал вперед, повернулся,
нырнул и попытался схватить пистолет и схватил его за рукоятку, потому что
мой похититель уже держал его за ствол, протягивая мне.
-- Конечно же, держите его, мистер Браун, если вам угодно. Он больше не
понадобится. -- Он улыбнулся и, видя мое удивление, ухмыльнулся и навел дуло
себе в грудь. -- Это был наипростейший способ убедить вас поехать со мной в
карете. Я наблюдал за вами несколько дней и уверен, что вы не любите
французских захватчиков.
-- Но ведь вы -- француз?
-- Конечно же! Сторонник покойного короля, а теперь беглец. Я выучился
ненавидеть это корсиканское ничтожество, пока здешний народ лишь смеялся над
ним. Но теперь никто больше не смеется, и мы объединены общей целью. Но,
пардон, позвольте представиться. Я -- граф д'Ознон, вы можете звать меня
просто Чарли, поскольку все мои титулы теперь в прошлом.
-- Рад познакомиться, Чарли. -- Мы пожали руки. -- Зовите меня просто
Джон.
Прежде чем мы смогли продолжить этот интересный разговор, карета с
грохотом остановилась. Мы находились во внутреннем дворе большого дома, и я
с пистолетом, вошел вместе с графом. Я был по-прежнему подозрителен, хотя
причин к этому, по-видимому, было очень мало. Все слуги были очень стары и
ковыляли вокруг, бормоча между собой по-французски. Один древний слуга,
скрипя коленями, наполнив для меня ванну, помог раздеться и стал намыливать
спину, совершенно игнорируя то, что я по-прежнему держал в руках пистолет.
Мне приготовили нагретую одежду и хорошие башмаки. Оставшись один, я
переложил в новую одежду свой арсенал и инструменты. Когда я спустился вниз,
граф поджидал меня в библиотеке, потягивая из хрустального бокала какой-то
интересный напиток, которым до краев был наполнен и стоящий рядом с ним
сосуд. Я протянул ему пистолет, а он мне -- полный бокал. Жидкость приятно
скользнула по моему горлу, а мои ноздри вдохнули облако изысканного аромата,
подобного которому я никогда не встречал.
-- Сорок лет выдержки, из моего поместья, которое, как вы можете
понять, находится в Коньяке.
Я прихлебнул еще и поглядел на него. Сильный человек -- высокий и
гибкий, седеющие волосы, высокий лоб, тонкие, почти аскетические черты лица.
-- Зачем вы привезли меня сюда? -- спросил я.
-- Чтобы мы могли объединить наши усилия. Я изучаю натуральную
философию и вижу теперь много неестественного. Армии Наполеона имеют оружие,
которого не делают нигде в Европе. Иные говорят, что оно из далекой... но я
не верю. Это оружие обслуживается людьми, плохо говорящими по-французски,
непонятными и злыми людьми. Ходят разговоры, что в окружении корсиканца
находятся еще более непонятные и зловещие люди, неслыханные чужеземцы, как и
вы. Скажите, как может человек переплыть реку под водой?
-- При помощи определенного устройства. -- Молчать не было смысла, граф
слишком хорошо знал, о чем спрашивать. Когда у врага есть такие пушки, какую
я видел, нет смысла скрывать его происхождение. Глаза графа расширились,
когда я сказал это, и он осушил свой бокал.
-- Я так и думал. Вы знаете больше об этих странных людях и их
вооружении. Они не из мира, который мы знаем, ведь так? Вы знаете о них, и
вы здесь для того, чтобы с ними бороться?
-- Они пришли из страны злобы и безумия, принесли с собой свои
преступления. Да, я воюю с ними... Я не могу рассказать о них все, потому
что и сам не знаю всю историю, но я здесь для того, чтобы уничтожить их и
все ими сделанное.
-- Я был в этом уверен! Мы должны были объединить наши усилия. Я окажу
вам любую помощь.
-- Можете начать с обучения меня французскому. Мне нужно пробраться в
Лондон, и, похоже, мне язык понадобится.
-- Но... есть ли у нас время?
-- Хватит часа или двух -- еще одна машина.
-- Я начинаю понимать, но не уверен, понравятся ли мне все эти машины.
-- Нельзя их любить или не любить. Они свободны от эмоций. Мы можем
только использовать их на добро или зло, так что проблема машин, как и все
остальное, -- человеческая проблема.
-- Склоняюсь перед вашей мудростью. Конечно, вы правы. Когда мы начнем?
Я вернулся за своими вещами в "Боров и Дрофу", затем переехал в комнату
в доме графа. Последовал ужасающе-мучительный вечер работы с мнемографом
(головная боль -- слишком слабое слово для обозначения побочных эффектов
использования этой дьявольской машины), в результате которого я выучился
разговорному французскому. Теперь, к удовольствию графа, мы беседовали на
его языке.
-- А следующий шаг? -- спросил он. Мы только что пообедали, и притом
прекрасно, и вновь вернулись к коньяку.
-- Мне нужно поближе рассмотреть одного из этих псевдофранцузов,
которые, как видно, всем заправляют. Появляются они по эту сторону реки
поодиночке или хотя бы маленькими группами?
-- Да, их передвижения бессистемны. Поэтому нужно получить свежие
сведения. -- Он позвонил в серебряный колокольчик, стоявший рядом с
графином. -- Хотите, вам доставят одного из них оглушенным или мертвым?
-- Вы очень любезны, -- сказал я, поднимая бокал, чтобы бесшумно
появившийся слуга мог его снова наполнить. -- Я займусь этим сам. Только
укажите мне, и я сделаю все остальное.
Граф отдал приказания, слуги удалились.
-- Это не займет много времени, -- сказал граф. -- Получив информацию,
вы знаете, что вы будете делать дальше? У вас имеется план действий?
-- Только приблизительно. Я должен проникнуть в Лондон. Найти ЕГО --
