Движение на улицах было невелико и вполне позволяло нам сохранять
дистанцию, не теряя фургон из виду. Он подъехал к отворенной двери
уродливого, чудовищно закопченного здания. Мой шофер нажал на тормоз, и
такси с визгом остановилось.
-- Выходи, выходи, -- трусливо приказал он.
Я открыл дверцу, но выходить не спешил.
-- Что это за дом?
И услышал в ответ стон и ругательство. Наконец шофер прохрипел:
-- Пыткодром. Кто сюда попадает, тот уже не возвращается.
-- Отлично. Из этого выйдет превосходный репортаж, мой издатель будет
доволен. А теперь поехали в "Уолдорф-Касторию", меня там ждут.
Тут я похолодел -- в гостинице ждала Анжелина, и несложно было
предугадать, как она воспримет новости. Такси ехало быстро, расстояние было
невелико, а ее гнев -- вполне оправдан.
-- И ты позволил легавым бросить за решетку нашего сына?
В голосе был яд, а во взоре -- жажда крови.
-- Я хотел с ними расправиться, но Боливар не велел. Он мне подмигнул.
-- У него тело юноши, а голова мудрого старца. Он тебе жизнь спас!
Неужели ты всерьез надеялся одолеть всю полицию города? В твои-то годы? Что
дальше?
-- Мы его вызволим. Дело принимает очень неприятный оборот. В ту же
ночь, когда мы приехали в город, произошло ограбление. Это во-первых.
Во-вторых, оно резко отличается от предыдущих. Раньше сигнализация не
срабатывала, а банк к утру оказывался пуст. Теперь же злодеи с шумом и пылью
утащили счетчик денег, чего доселе не случалось. А когда мы вошли в банк, у
нас под носом обчистили хранилище. Во всяком случае, у меня сложилось именно
такое впечатление. А тут еще нас разлучили с Боливаром, и теперь нам
необходимо крепкое алиби.
-- Ты его обеспечишь?
-- Обеспечу. Вернее, это сделаешь ты. Звони, заказывай гору еды и реки
питья. Устроим вечеринку.
Пока она делала заказ, я извлек из чемоданов и сумок аппаратуру,
распихал по карманам всякую всячину. Портативную рацию, под завязку набитую
функциями, которые даже не снились ее конструктору. Фотоаппарат, делающий
неплохие снимки, но это лишь второстепенное и, пожалуй, простейшее из его
умений.
Как только я переоделся в черное, раздался звонок в дверь.
Сервировочные столики я встречал, сидя на диване с зажженной сигарой.
-- Выпивай, закусывай, веселись! --Я удобно откинулся на спинку дивана
и откупорил бутылку шипучего. Но как только затворилась дверь, я вскочил на
ноги и достал из кармана паутинник. -- Пошли. Облаченные в черное и готовые
на все!
-- Надеюсь, у тебя есть хитроумный план спасения нашего мальчика, --
заметила, натягивая трико, Анжелина.
-- Не такой уж хитроумный, потому что у нас мало времени и еще меньше
представления о том, где его держат. Обойдемся без затей. Пробьемся к нему и
вызволим.
-- Хорошо. Приступаем.
Выйдя на балкон, я прижал фишку к стене возле перил, и она соединилась
с камнем нерушимой молекулярной хваткой. Я ухватил рукоять катушки и
перебрался через перила во тьму.
-- Держись!
Анжелина ухватилась за мою руку. Я нажал на кнопку, и из паутинника
потек, мгновенно застывая, жидкий полимер. Мы плавно двинулись вниз -- в
точности как паук на своей нити. Мимо балкона соседнего этажа пролетели не
задерживаясь -- в окнах горел свет. Еще этажом ниже окно было темным, и там,
на перилах, мы остановились. Я замаскировал паутинник, одним поворотом
отмычки справился с. замком раздвижной двери. Мы спустились на четыре
лестничных марша и очутились на цокольном этаже. К счастью, нас никто не
заметил. Затем мы преодолели запертую и снабженную сигнализацией дверь
аварийного выхода. Это было плевым делом.
-- Мне нравится вон та синяя спортивная малютка, -- указала на машину
Анжелина.
-- Мне тоже. Но, по-моему, сейчас требуется что-нибудь побольше и
поскромнее.
Дверца большого черного лимузина открылась от одного моего
прикосновения. Машина вмиг завелась и повезла нас в ночную мглу.
-- Запаркуюсь по ту сторону здания, -- решил я. -- Войдем через
парадную дверь. Действуем быстро, экспромтом, не копаясь. Вызволяем Боливара
и убираемся отсюда.
-- Звучит неплохо, надеюсь, скучать не придется. Я только сейчас
поняла: в последнее время мы с тобой даже не жили, а, как говорится, влачили
унылое существование.
-- Вам сюда нельзя, -- сказал охранник у парадной двери. И словами не
ограничился -- поднял оружие.
Пришлось сунуть ему под нос и раздавить капсулу сонного газа. Я был
уверен, что он не вспомнит о нас, когда проснется, -- не зря же я добавил в
газ амнезийный наркотик.
Прежде чем войти в здание Пыткодрома, мы натянули противогазы. В столь
поздний час там было тихо, и стало еще тише, когда поработали аэрозоль
"Отключка" и капсулы с газовой смесью "Глубокий сон". Кругом валились на пол
тела в полицейских мундирах. Перешагивая через них, мы добрались до крепыша,
обмякшего за конторкой. Получив укол, он что-то невнятно пробулькал, а от
второго укола снова обмяк.
-- Я твой господин, -- прошептал я ему в ухо. -- А ты мне подчиняешься.
-- Только скажи, я все исполню.
-- Отвечай: где доставленный сюда недавно арестант? Подозреваемый в
ограблении банка?
-- В шестой допросной.
-- Веди нас туда.
Он повел. Безропотно, как овечка. В коридорах уютно почивали его
коллеги. Мы остановились перед указанной дверью, и наш гид отправился к
своим друзьям в сонное царство. Где-то вдали завыла сирена.
-- Все-таки всполошились, -- сказала Анжелина.
-- Ничего, время еще есть. Ты готова?
Она кивнула. Я не видел под маской ее лица, но знал, что она улыбается.
Анжелина распахнула дверь и бросила капсулу. Когда мы вошли, все лежали
без чувств, только Боливар безвольно висел на чем-то вроде дыбы. Его лицо и
руки были в крови. Анжелина бросилась к нему, наверное случайно ступая
только по животам полицейских.
-- Спасибо, -- сказал, открыв глаза, Боливар. -- Ну и садисты здешние
легавые!
Когда мы уходили, Анжелина шагала по физиономиям. Наверное, случайно.
Сирены выли громче, к ним добавился отдаленный топот бегущих ног,
хриплые крики и беспорядочная пальба. Очевидно, фараоны ударились в панику и
лупили по теням. Мы старались держаться подальше от суматохи и пробирались к
задам здания.
-- Кажется, здесь, -- произнес я с сомнением, когда мы спустились на
первый этаж.
-- Мне очень хочется, чтобы это было здесь, -- сказала Анжелина таким
тоном, что мне захотелось того же. -- А ну, выводи нас отсюда!
Я плохо представлял себе толщину стены, а потому установил заряд
помощнее. Мы благоразумно укрылись за углом коридора, но и там нас оглушило
и парализовало взрывом. Шатаясь, мы прошли по обломкам и через огромную
пробоину выбрались на ночную улицу. Неподалеку стояла наша машина. Никто не
помешал нам преспокойно уехать.
Мы вернули краденое авто на прежнюю стоянку, добрались до балкона и
оттуда по паутинке залезли в наш номер.
-- Боливару надо умыться и переодеться, -- сказала Анжелина. -- Я ему
помогу, а ты закажи еще выпивки.
-- Теперь это и впрямь вечеринка, -- хмыкнул я. -- Нам есть что
отметить. А потом надо будет подумать, что делать дальше. У меня очень
стойкое подозрение, что с тех пор, как мы прибыли на эту планету, невидимые
враги постоянно опережают нас на корпус. Так не годится. Надо сравнять счет.
ГЛАВА 8
Я опорожнил над кухонной раковиной две бутылки доброго пойла. Сердце
обливалось кровью, но это была необходимая жертва. Затем я позвонил и
заказал еще выпивки. Будем веселиться.
По номеру бродил испятнанный лейкопластырем Боливар с индикатором
шпионских устройств в одной руке и жареным ребром свинобраза в другой.
Глориана вышла узнать, в чем причина оживления, уловила запах убиенного
сородича, скорбно взвизгнула и вернулась в свою спаленку. Анжелина в модном
неглиже в тигровую полоску восполняла ущерб, причиненный ее ногтям в наших
недавних приключениях.
-- В награду за медицинское обслуживание предлагаю еще бокал
шампанского, -- сказал я. -- Думаю, он будет кстати.
-- Еще как кстати.
Она взяла бокал и выпила.
Я одолел двойную дозу "Старого почкоубийцы" и налил еще, на этот раз со
льдом. Съел пару-тройку канапе и приказал себе расслабиться. Но не смог.
-- Как быть с Боливаром? -- задал я актуальный вопрос. -- Гостиничный
номер -- не лучшее убежище.
-- Как и этот город, да и вся планета, -- раздраженно заявила Анжелина.
-- Мне здесь все не нравится, потому что наш план оглушительно трещит по
швам. Я уже начинаю жалеть, что мы повстречали Кайзи и позволили его
деньжищам нас загипнотизировать.
Я был вполне согласен с ней, но чувствовал, что должен хотя бы
изобразить оптимизм.
-- Не волнуйся, все у нас получится, и мы разбогатеем. Но сначала
давай-таки решим, как быть с Боливаром.
-- Успокойся, со мной все будет в порядке, -- сказал он. И тут, словно
наперекор его словам, в дверь позвонили. -- Однако береженого Бог бережет,
перейду-ка я в другую комнату.
-- На этой завалящей планетке очень настырная полиция, -- заметил я. --
Так что, думаю, будет лучше всего, если ты перелезешь через балкон и
повисишь снаружи. Я чую запах беды.
Сверхчуткий нос меня не подвел. Стоило только отворить дверь, как в
прихожую устремились три бугая.
-- Здесь интимный ужин, а вас нет в списке приглашенных, -- сказал я,
затворяя дверь. Вернее, пытаясь затворить. Воспрепятствовал огромный
ботинок.
-- Полиция Национальной Безопасности, -- заявил главный бугай и
сверкнул узорчатым жетоном с голографическим изображением жалящей змеи. --
Мы войдем.
-- Без моего разрешения или ордера на обыск?
-- И без того, и без другого. Мы на Феторре и во имя правосудия имеем
право вторгаться в любые владения, которые считаем подозрительными.
-- У нас тут что-то вроде вечеринки... это она вызвала подозрения?
-- Это ты вызвал у нас подозрения! -- прорычал полицейский и толкнул
меня в грудь.
В других обстоятельствах ему бы это даром не сошло, но сейчас я не мог
рисковать. Я неохотно попятился, и он улыбнулся.
-- Сегодня тебя видели рядом с известным преступником.
-- Но это же не преступление!
-- Если я называю это преступлением, то это преступление. А ну, с
дороги!
Полицейские ринулись вперед, и пришлось шагнуть в сторону, чтобы не
затоптали. Анжелина попивала вино и не давала ни малейшего повода счесть,
что она заметила наглое вторжение.
-- Где Боливар диГриз? -- спросил главный самым злобным и
подозрительным тоном. Остальные, наверное, не обладали правом говорить.
-- С кем имею честь?
-- Инспектор Муавули. Где он? -- Полицейский огляделся. -- Все
обыскать!
-- Вы о ком? О Боливаре? Он в тюрьме. Его на моих глазах увезли ваши
приятели.
-- Он не в тюрьме. Сбежал.
-- Приятно слышать! Выпить не желаете?
Очевидно, такого штампа, как "на службе не положено", феторрская
полиция не знала. Не сводя с меня глаз, инспектор Муавули налил полный
стакан и осушил единым духом. Его присные вернулись в гостиную с пустыми
руками и при виде выпученных глаз и залезших на лоб бровей патрона
неодобрительно захмыкали.
-- Пределы города не покидать! -- приказал он и удалился.
-- Какая прелесть! -- сказала Анжелина, заперев входную дверь на два
замка, цепочку и подставив под дверную ручку стул.
Боливар залез на балкон и прижал палец к губам. После чего обыскал
