отыскалась, а значит, задание выполнено. А то, что археологическая находка
уничтожена -- дело второстепенное. Во всяком случае, для меня. Я надеялся в
самом скором времени получить вожделенное противоядие. С этой успокаивающей
мыслью и отошел ко сну. И то сказать: мы заслужили передышку. Надо заштопать
раны, восстановить мышечную ткань, снять невероятную усталость. Обо всем
этом должны позаботиться хороший врачебный уход и спокойный сон по ночам.
Над парком новой нашей резиденции, куда наутро я с превеликим трудом
выполз погулять, ярко сияло солнце. Сон частично вытеснил изнеможение, и
теперь я гораздо спокойнее относился к многочисленным ссадинам и синякам. Я
упал в шезлонг и стал ждать, когда лекарства окончательно обуздают боль.
Вскоре пришел Стинго, и выглядевший вполне под стать моему самочувствию. Он
расположился напротив, я с улыбкой поприветствовал его:
-- Доброе утро, адмирал.
-- Джим, ну что ты, в самом деле! Я по-прежнему Стинго.
-- Хорошо, Стинго. Поскольку мы сейчас наедине, позволь выразить
искреннюю благодарность за спасение от промывки мозгов, оно не прошло для
тебя безболезненно, к великому моему сожалению.
-- Спасибо за сочувствие, Джим. У меня не было выбора. Тебя хотели
запрограммировать, я просто был обязан помешать. К тому же, сказать по
правде, я вышел из себя. Плюшевый мишка -- надо же такое изобрести!
Надругательство над канонами!
-- А что, в канонах мишки нет? И золотистого мяча?
-- Золотистый мячик есть. Он олицетворяет невинность, радости
безмятежного детства, свободу ребенка от ответственности. Мы вырастаем и
теряем их. Чтобы вернуть эту свободу, надо выкрасть мячик из-под материнской
подушки.
-- Но если в обществе нет женщин, то не может быть матери, -- подхватил
я. -- Вот и пришлось переиначить миф.
Стинго кивнул и морщась дотронулся до повязки на голове.
-- Получился сущий бред. В их начальном варианте мать не желает, чтобы
мальчик вырос. В ее глазах он всегда остается ребенком, во всем зависящим от
нее. Независимость надо украсть у матери -- вот что такое золотистый мячик
под подушкой.
-- Ну и дребедень!
-- Не скажи, не скажи. Никакой социум не обходится без мифологии, с ее
помощью он объясняет и оправдывает свое существование. Искази мифы, и ты
изуродуешь социум.
-- Как это сделали рыжий мордоворот и его банда?
-- Вот именно. Но мы столкнулись не просто с искажением мифа, а кое с
чем гораздо более опасным. Я подозревал, что в Веритории подмешивают в
воздух наркогаз, и, как оказалось, не ошибся. У вас с Флойдом были
остекленевшие глаза, вы вели себя как загипнотизированные. Выходит, нас не
просто потчевали очередной байкой о притягательности звериного начала,
сокрытого в душе любого мужчины. Все это заталкивалось в глубь разума, в
подсознание. Типичная промывка мозгов, психокодирование в жесткой принуди
тельной форме. Это невероятно вредно для рассудка, и мне пришлось вмешаться.
-- Рискуя собственной жизнью?
-- Возможно. Но разве на моем месте ты не поступил бы точно так же?
Я не сказал "нет". А правда, как бы я поступил? Мрачновато улыбаясь, я
произнес:
-- По крайней мере, можно еще раз выразить тебе признательность?
-- Ради Бога, но давай наконец займемся делом. Пока не пришли Флойд и
Мадонетта, сообщу тебе кое-что важное. Я освободил капитана Тремэрна от
командования операцией и взялся за дело сам. У меня гораздо больше
возможностей накрутить кому надо хвост и добиться, чтобы ты немедленно
получил антидот. Собственно, это мой первый приказ, и уж поверь, он будет
выполнен.
-- Так ты, выходит, знал про яд? Скажу тебе честно: мне пришлось
здорово подергаться. Спасибо...
-- Не спеши благодарить. Мне нужно обещание, что ты не бросишь работу,
когда получишь противоядие.
-- О чем разговор! Я же согласился помочь, взял деньги -- какие еще
нужны гарантии? Яд -- бредовая идея какого-то бюрократа-перестраховщика.
-- Я знал, что ты так скажешь. Знал, что ты из тех, кто трудится не за
страх, а за совесть.
Почему мне стало не по себе от его слов? Передо мной сидел все тот же
добряк Стинго -- неужели в нем проснулись адмиральские замашки? Солдат --
всегда солдат... Нет, зря я о нем так плохо думаю. Однако не стоит забывать:
яд все еще внутри.
Я ответил Стинго зеркальным отражением его широкой улыбки, хотя страх и
тревога все еще царапали и покусывали душу. "Найди эту проклятую хреновину,
Джим. Иначе не будет тебе покоя", -- твердили они.
Я смеялся и улыбался. Превозмогая себя.
-- Конечно, продолжаем. Находка должна быть возвращена.
-- Ты прав. Нельзя сидеть сложа руки. -- Его взгляд скользнул над моим
плечом. -- А вот и Флойд с Мадонеттой. Рад вас видеть, дорогие мои.
Извините, что не встаю в присутствии дамы.
Она улыбнулась и поцеловала его в забинтованный лоб. Разумеется,
появилась последней -- женщина есть женщина. Хотя, конечно, зря я обращаю
внимание на такие пустяки, не к лицу мне рефлексия самца-шовиниста. Во
всяком случае, на этой половине Рая.
-- Я поговорила с Матой, -- Мадонетта села и глотнула фруктового сока.
-- В момент взрыва людей в научном корпусе не было, поэтому никто не
пострадал. Они обыскали развалины и не обнаружили ни единого обломка
археологической находки.
-- Точно? -- спросил я.
-- Точно. У них "жучки" за стеной, поэтому стало известно, что там
заинтересовались вещицей. Они ждали, когда ученым мужам надоест ее
разглядывать и ощупывать. Так и вышло. Эти благородные господа, которых
здесь иначе как гериатрическими неучами не называют, ничего полезного для
себя не обнаружили и отдали ее женщинам. А те составили план исследований,
но едва успели приступить к ним, произошел взрыв. У меня все.
Итак, не исключено, что находка украдена и спрятана где-нибудь
неподалеку. Можно пособить с поисками. Но можно и прекратить в скором
времени обратный отсчет дней. Едва проснувшись, я включил компьютер, и он
порадовал яркой семеркой. Правда, адмиралу Стинго удалось частично исцелить
меня от хронической тревоги.
Гонка за изделием иной расы продолжается. Я получил три миллиона
авансом и найду его во что бы то ни стало, хотя все еще не представляю, что
это за штуковина такая. Одно хорошо: надо мной больше не будет висеть
дамоклов меч.
Я обвел взглядом музыкальных Крыс и понял, что для них все осталось
попрежнему. Задание надо выполнить. Что ж, быть по сему.
-- Ну, что дальше? -- спросил я.
Стинго -- уже не столько музыкант, сколько адмирал, -- деловито
осведомился:
-- Почему взорвался научный корпус? Случайно? Если нет, то кого
благодарить? У меня еще много таких вопросов...
-- Мата сказала, -- перебила его Мадонетта, -- чтобы мы обращались к
ИРИНе, если возникнут вопросы.
Секунду-другую мы напряженно осмысливали это предложение, затем
спохватились, что понятия не имеем, о ком речь. Стинго -- истинный адмирал
выразил общее недоумение:
-- Кто такая Ирина?
-- Не кто, а что. Это акроним: Искусственный Разумный Информационный
Накопитель. Проще говоря, главный компьютер на этой стороне Рая. А вот его
терминал.
Она положила на стол и включила нечто похожее на обыкновенный портафон.
Ничего не произошло.
-- ИРИНа, ты здесь?
-- Слушаю и повинуюсь, милочка, -- услышали мы глубокое сексуальное
контральто.
-- Кажется, ты произнесла слово "компьютер"? -- запинаясь сказал я
Мадонетте.
-- Я что, слышу мужской голос? -- ИРИНа хихикнула. -- Сколько лет,
сколько зим! Как тебя зовут, сладкий мой?
-- Я не сладкий, я Джим. А почему ты интересуешься?
-- Программа и жизненный опыт. До того как попасть сюда, я работала на
исследовательском звездолете. Мужской экипаж, бесконечные годы в космосе...
Мои создатели полагали, что женские манеры и голос будут гораздо лучше
влиять на настроение команды, нежели машинные или мужские.
-- Последний исследовательский крейсер,-- сообщил Стинго, -- пущен на
металлолом несколько веков назад.
-- Неприлично напоминать даме о ее возрасте, -- парировала ИРИНа. -- Но
ты прав. Когда корабль отправился под автоген, меня списали на берег. Но так
как я, по сути своей, компьютерная программа, я бессмертна. Разве не об этом
мечтает любая женщина? Прежде чем оказаться здесь, я сделала весьма и весьма
многообразную карьеру. Поверьте, я не жалуюсь. Тут так мило. Кругом
добрейшие существа, общение с ними -- одно удовольствие. К тому же для меня
в любое время открыты все дополнительные банки и базы данных. А приятнее
всего... Но что-то я заболталась. Мне сообщили, что у вас проблема. Если
представитесь по именам, будет намного проще раз говаривать. Джима и
Мадонетту я уже знаю. Как зовут джентльмена, который только что говорил?
-- Адмирал... -- Стинго умолк.
-- Спасибо, давайте обращаться друг к другу по именам. Вы -- Адмирал.
А...
-- Флойд, -- сказал Флойд.
-- Счастлива познакомиться. Чем могу помочь?
-- Недавно в научный корпус поступил некий предмет, так называемая
археологическая находка. Ты что-нибудь знаешь о ней?
-- Еще бы! Кому и знать, как не мне, ведь это мне поручили изучать
диковину. В сущности, именно этим я и занималась в момент взрыва.
-- Ты видела, что произошло?
-- Дорогой Джим, если понимать глагол "видеть" буквально, то я
вынуждена дать отрицательный ответ. Увы, на том этапе исследований я не
пользовалась фотоэлементами, а потому физически не видела, куда он исчез.
Мне известен только его пеленг. Тридцать два градуса правее нулевой
северополярной широты.
-- Но там же ничего нет, -- возразил Стинго. -- Ни поселений, ни
становищ. Одни пустынные равнины до самой полярной шапки. С чего ты взяла,
что находка отправилась туда?
-- С того, mon Admiral, что артефакт испускает тахионы, а я их
регистрирую с помощью тахиметра, так сказать, веду учет, и надо заметить,
это весьма интересное занятие. Правда, излучение слабенькое -- а у какого
вещества оно мощное? -- но это все же лучше, чем вообще ничего. И вот за
микросекунду до того, как тахиметр уничтожило взрывом, он успел
зафиксировать одну-единственную частицу, прилетевшую со стороны полюса.
-- А ты сама не... ранена? -- спросила Мадонетта.
-- Как это любезно с твоей стороны! Нет, я не пострадала, ведь меня как
таковой там не было. Я поспешила собрать новый тахиметр и отправила его на
место взрыва, но, увы, обследование развалин не дало результата. Там сейчас
только фоновое излучение.
-- А ты знаешь причину взрыва?
-- Друг мой Флойд, я рада, что ты решил поучаствовать в нашем
взаимополезном общении. Отвечаю на твой вопрос: да. Очень мощное взрывчатое
вещество. Могу дать полную формулу, но уверена, тебе это покажется
невероятно скучным. Вам, дорогие мои, достаточно знать, что некогда эта
взрывчатка широко применялась в горнодобывающей промышленности. Она
называется осбрехитит.
-- Впервые слышу.
-- Неудивительно, Адмирал, поскольку выяснилось, что с течением времени
она меняла свои свойства. Производство осбрехитита свернули, заменив его
новыми, более устойчивыми взрывчатыми веществами.
-- Когда? -- спросил я.
-- Чуть больше трех веков назад. Тебя интересует точная дата?
-- Да нет, пожалуй, это лишнее.
Мы поморгали, тупо глядя друг на друга. Что бы еще почерпнуть из этого
кладезя историко-химической мудрости? Только Мадонетте пришел на ум верный
