усиленная подвалом в качестве резонатора: "Овгрумп! Тонка-тонка.
Овгрумп! Тонка-тонка..." Это была упоительная музыка, и Пол,
покраснев от смущения, заслушался ею, забыв о всех своих
неприятностях.
В сторонке, почти вне поля его зрения, он уголком глаза
заметил бешеное вращательное движение и с удовольствием
обернулся, чтобы поглядеть на красочный хоровод машин,
накладывающих разноцветную изоляцию на черную змею кабеля.
Тысячи маленьких танцоров вертелись с невероятной скоростью,
делая пируэты, сходясь и расходясь, безошибочно строя плотную
сеть вокруг кабеля. Пол улыбнулся этим волшебным машинам и отвел
глаза, чтобы не закружилась голова. В прежние дни, когда за
машинами приглядывали женщины, некоторых из наиболее
простодушных иной раз заставали на их рабочих местах уже после
окончания рабочего дня - зачарованных этой игрой красок.
Взгляд Пола упал на несимметричное сердце, вырезанное на
старых кирпичах с буквами "К. Л. - М. У." в центре и датой
"1931". Эти К. Л. и М. У. понравились друг другу в тот самый
год, когда умер Эдисон. Пол опять подумал, как здорово было бы
провести старика по зданию 58, и вдруг понял, что большинство
этих станков показалось бы старьем даже Эдисону. Оплеточные
машины, сварочные машины, прессы, токарные станки и конвейерные
ленты - все, что было перед его глазами, существовало здесь уже
и во времена Эдисона. Основные части автоматического управления
- тоже, а что касается электрических глаз и других элементов,
которые вели себя лучше, чем некогда это могли делать люди,- все
это было известно в научных кругах даже еще в двадцатые годы.
Единственное, что здесь было новым,- это комбинация всех этих
элементов. Пол решил запомнить эту мысль, чтобы привести ее в
докладе сегодня вечером в Кантри-Клубе.
Кошка опять выгнула дугой спину и вцепилась в костюм Пола. По
осевой линии к ним снова подбирался механический уборщик. Он
включил свой предупреждающий зуммер, и Пол уступил ему дорогу.
Кошка зашипела, фыркнула, неожиданно полоснула когтями по руке
Пола и прыгнула. На напряженно вытянутых лапах она двинулась
навстречу уборщику. Ревущие, вспыхивающие, кружащие и орущие
машины заставляли ее держаться самой середины прохода в
нескольких ярдах от шипящих щеток уборщика. Пол в отчаянии
оглядывался в поисках выключателя, останавливающего механизм
уборщика, но прежде чем он отыскал его, кошка приняла бой. Она
встретила наступление уборщика, обнажив острые зубы, а дрожащий
кончик ее вытянутого хвоста угрожающе покачивался взад и вперед.
Сварочная вспышка загорелась в нескольких дюймах от ее глаз,
уборщик подцепил кошку и швырнул ее, орущую и царапающуюся, в
гальванизированное жестяное брюхо.
Запыхавшись после пробежки длиною в четверть мили вдоль всего
здания, Пол перехватил уборщика как раз тогда, когда тот достиг
мусоровывода. Уборщик раскрылся и выплюнул кошку вниз по
мусоровыводу в стоящий снаружи грузовик. Когда Пол выбежал из
здания, кошка взобралась уже на борт грузовика, шлепнулась на
землю и в отчаянии понеслась к проволочному заграждению.
- Нет, киска, не смей! - крикнул Пол.
Кошка наткнулась на сигнальную проволоку, протянутую вдоль
забора, и у здания сторожки взвыла сирена. Секунду спустя кошка
коснулась электрического провода, протянутого по верху забора.
Раздался треск, вспыхнула зеленая вспышка, и кошку швырнуло
высоко вверх над проводами. Она упала на асфальт, мертвая и
дымящаяся, но зато по другую сторону забора.
Броневик с нервозно поворачивающейся из стороны в сторону
башенкой, вооруженной пулеметами, остановился как вкопанный у
маленького тела. С лязгом отворился люк башни, и заводской
охранник осторожно высунул голову.
- Все в порядке, сэр?
- Выключите сирены. Ничего страшного, просто кошка залезла на
забор.- Пол присел и приглядывался к кошке сквозь ячейки забора,
страшно огорченный.- Возьмите кошку и доставьте ее в мой
кабинет.
- Простите, сэр?
- Кошку - я хочу, чтобы ее доставили ко мне в кабинет.
- Так она же дохлая, сэр.
- Вы слышали, что я сказал?
- Слушаюсь, сэр.
Мрачное настроение опять вернулось к Полу, когда он садился в
машину перед зданием 58. И не было ничего, что способно было бы
отвлечь его внимание, ничего - только асфальт, уходящие вдаль
фасады пронумерованных домов да холодные завитки облаков на
клочке голубого неба. Нечто живое Пол обнаружил только в узком
ущелье между зданиями 57 и 59, в ущелье, которое выходило на
берег реки, откуда открывался вид на серые веранды домов в
Усадьбе. На верхней веранде в кресле-качалке сидел старик,
греясь в скупых солнечных лучах. Через перила перевесился
мальчик и, бросив вниз бумажку, следил за ее ленивым полетом к
берегу реки. Малыш оторвал взгляд от бумаги и встретился глазами
с Полом. Старик прекратил свое раскачивание и тоже уставился на
чудо - живое существо на территории Заводов Айлиум.
Когда Пол проходил мимо стола Катарины Финч, она протянула
его отпечатанную речь.
- Очень хорошо,- сказала она,- особенно то место, где вы
говорите о Второй Промышленной Революции.
- А, все это старье.
- А мне это показалось очень свежим - я имею в виду то место,
где вы говорите, что Первая Промышленная Революция обесценила
мышечный труд, а Вторая - обесценила рутинную умственную работу.
Я была просто в восхищении.
- Норберт Винер, математик, все это сказал уже в сороковых
годах. Вам это кажется свежим только потому, что вы слишком
молоды и не знаете ничего, помимо того, как обстоят дела сейчас.
- Действительно, кажется просто ужасным, что все когда-то
было иначе, не правда ли? Разве не смешно было собирать людей в
определенное место и держать их там целый день только для того,
чтобы воспользоваться их мыслями. А потом - перерыв, и опять
мышление, и опять перерыв, да так просто невозможно мыслить.
- Очень неэкономно,- подтвердил Пол,- и очень ненадежно.
Можете представить себе горы брака... И что за адская была
работенка управлять всем этим. Похмелья, семейные дрязги,
недовольство начальством, долги, война - все человеческие
несчастья так или иначе отражались на выпуске продукции.- Он
улыбнулся.- Счастливые события тоже. Помню, когда мы
предоставляли отпуска, особенно на рождество - тут уж ничего
нельзя было придумать,- просто приходилось считаться с фактами.
Количество всякого рода огрехов начинало повышаться с пятого
декабря и росло до Рождества, затем праздники, после которых
брак страшно возрастал, потом следовал Новый Год с новым
повышением брака, и только потом, примерно к пятнадцатому
января, дела постепенно, входили в норму - а норма эта тоже была
довольно низкой. Нам приходилось учитывать подобные явления даже
при установлении цен на товары.
- Как вы считаете, будет ли еще и Третья Промышленная
Революция?
Пол остановился в дверях своего кабинета.
- Третья? А как вы ее себе представляете?
- Я не очень представляю ее себе. Но ведь первая и вторая в
свое время тоже казались невообразимыми.
- С точки зрения людей, которых должны были заменить машины,
вполне возможно. Говорите, третья? В известной степени она, как
мне кажется, уже идет какое-то время, если вы имеете в виду
думающие машины. Это, по-моему, и будет Третьей Революцией -
машины заменят человеческое мышление. Кое-какие из крупных
счетно-решающих машин, ЭПИКАК, например, в некоторых областях
уже справляются с этим и сейчас.
- Угу,- задумчиво сказала Катарина. Она катала карандаш,
зажимая его между зубами.- Сначала мускульная сила, потом
служащие, а потом, возможно, и подлинный умственный труд.
- Я думаю, что не дотяну до этого последнего шага. Кстати,
если уж речь зашла о промышленных революциях, где Бад?
- Прибыл груз, и ему пришлось отправиться к себе. А это он
оставил для вас.- И она протянула Полу мятый счет из прачечной
на имя Бада.
Пол перевернул квитанцию и, как он и ожидал, увидел на
оборотной ее стороне схему определителя мышей и сигнальной
системы, которая могла прекрасно сработать.
- Поразительный ум, Катарина.
Она неуверенно кивнула в знак согласия.
Пол затворил дверь, тихонько запер ее и достал бутылку из-под
бумаг в нижнем ящике стола. На мгновение у него перехватило дух
от горячей волны, прокатившейся по всему телу после глотка
виски. С увлажнившимися глазами он спрятал бутылку на место.
- Доктор Протеус, ваша жена у телефона,- сказала Катарина по
интеркому.
- Протеус слушает.- Он начал было садиться, как вдруг
наткнулся на маленькую картонную коробку с мертвой черной кошкой
на своем кресле.
- Дорогой, это я, Анита.
- Хелло, хелло, хелло.- Он осторожно поставил коробку на пол
и опустился в кресло.- Как ты себя чувствуешь, дорогая?-
бездумно спросил он. Его мысли были все еще заняты кошкой.
- Все ли подготовлено, чтобы сегодняшний вечер удался?-
Театральное контральто звучало самоуверенно и страстно: говорит
владетельная сеньора Айлиума.
- Весь день промучался над этой речью.
- Значит, это будет великолепная речь, дорогой. Ты все-таки
получишь Питсбург, у меня на этот счет, Пол, нет ни малейших
сомнений. Пусть только Кронер и Бэйер услышат тебя сегодня
вечером.
- Кронер и Бэйер приняли приглашение, да?- Это были
управляющий и главный инженер всего Восточного района. Заводы
Айлиум составляли только маленькую его частицу. И именно Кронер
и Бэйер будут решать, кому предоставить самый важный пост в их
районе - вакантное место управляющего Заводами Питсбурга,
освободившееся ввиду смерти прежнего управляющего.- Ну, и
веселенький же будет вечер!
- Ну что ж, если это тебе не нравится, то у меня есть
известие, которое тебя, несомненно, обрадует. Там будет еще один
необычный гость.
- Ух ты!
- И тебе придется съездить в Усадьбу, чтобы добыть ирландское
виски для него. В клубе не держат этого сорта.
- Финнерти! Эд Финнерти!
- Да, Финнерти. Он звонил сегодня и очень настаивал, чтобы ты
добыл для него ирландское виски. Проездом из Вашингтона в Чикаго
он остановился здесь.
- Сколько же это прошло лет, Анита? Пять, шесть?
- Ровно столько, сколько прошло с того момента, как ты был
назначен управляющим. Вот сколько.
Ее ликование по поводу приезда Финнерти раздражало Пола. Он-
то прекрасно знал - Финнерти она не любит. Ее радостная болтовня
вызвана была отнюдь не любовью к Финнерти, а просто ей было
очень приятно разыгрывать дружеские чувства, которых у нее не
было и в помине. А кроме того, после отъезда из Айлиума Эд
Финнерти стал влиятельной фигурой, членом Национального Бюро
Промышленного Планирования, и этот факт, вне сомнения, затушевал
в ее памяти воспоминания о столкновениях с Финнерти в прошлом..
- Да, Анита, это действительно приятная новость. Просто
чудесно. Полностью компенсирует Кронера и Бэйера.
- А теперь, я надеюсь, с нами ты тоже будешь очень мил.
- О, еще бы. Питсбург, вот где собака зарыта.
- Пообещай, что не будешь злиться, если я дам тебе хороший
совет?
- Не буду.
- Ладно, я все равно скажу... Эмн Холпкорн сегодня утром
передала, что она слышала кое-что относительно тебя и Питсбурга.
Ее муж был сегодня с Кронером, и Кронер говорил, что у него
сложилось впечатление, будто ты не хочешь ехать в Питсбург.
- Ну, как же я ему должен говорить об этом, на эсперанто, что
ли? На приличном английском языке я по любому поводу повторял
ему не меньше дюжины раз, что хочу получить эту работу.
- По-видимому, у Кронера не сложилось впечатления, что тебе
по-настоящему этого хочется. Ты слишком скромен и деликатен,
милый.
- Ну что ж, значит, этот Кронер уж очень хитер.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я хочу сказать, что он лучше меня разобрался в моих
чувствах.
- Ты хочешь сказать, что ты и вправду не хочешь этой работы в
Питсбурге?
- Я не очень уверен в этом. Возможно, он догадался обо всем
раньше меня.
- Ты утомлен, дорогой.
- По-видимому.
- Тебе нужно выпить. Приходи домой пораньше.
- Хорошо.
- Я люблю тебя, Пол.
