почтение Главнокомандующему императорской армии и, в соответствии с
полномочиями, каковыми наделил его императорский указ, настоятельно
рекомендует..."
На вырванном из записной книжки клочке линованной бумаги карандашом
было нацарапано следующее: "Пусть министр вместе со своей модернизацией
катится к чертовой матери. В сапогах мои люди и шагу ступить не смогут.
Советую в следующий раз вместо сапог всучить Сету цилиндры и трости.
Герцог".
-- Цилиндры, говорите? -- переспросил, ненадолго задумавшись, господин
Юкумян. -- Это можно.
-- Ты не понял -- это генерал так шутит.
-- Шутит?! Он, значит, шутит, а я -- оставайся с тысячью пар кожаных
сапог на руках, так? Ха, ха, ха. Хороши шутки. Да во всей стране не найдется
сотни человек, которые бы носили сапоги. И потом, такие сапоги никто не
купит. Они же армейские. Вы меня поняли?
-- Не волнуйся, -- успокоил его Бэзил. -- Мы найдем им применение. В
крайнем случае продадим духовенству. -- Он снова, нахмурившись, перечитал
записку генерала, подколол ее к остальной корреспонденции и бросил на
армянина свой обычный дерзкий, угрюмый и в то же время наивный взгляд. --
Мне кажется, -- добавил он, -- Коннолли зарывается. Надо бы его проучить.
-- Говорят, у генерала роман с мадам Байон.
-- Не верю.
-- И напрасно. Мне об этом под большим секретом рассказал парикмахер,
который бреет все французское посольство. В городе об этом только и
разговоров. Даже госпожа Юкумян слышала. А все потому, -- господин Юкумян
самодовольному улыбнулся, -- что мадам Байон пьет. С этого у них с Коннолли
все и началось.
Через четверть часа Бэзил в господин Юкумян занялись более важными
делами.
Утром в Министерстве модернизации, как всегда, кипела работа.
-- Послушайте, мистер. Говорю вам, как обстоит дело. Мы должны защищать
интересы его величества. Вы меня поняли? Вы считаете, что в горах Нгумо есть
большие залежи олова. Такого же мнения придерживаемся и мы. Такого же мнения
придерживаются и другие компании. Думаете, вы один хотите концессий? Только
сегодня ко мне с аналогичной просьбой приходили два джентльмена. "Устрой, --
говорят, -- нам концессии". А я им говорю, что концессии мы можем
предоставить только той компании, которой доверяем. Послушайте, а почему бы
вам не включить в совет директоров кого-нибудь, кто пользуется в стране
репутацией хорошего финансиста? Кому доверяет его величество?.. Вы меня
поняли?.. И чтобы у него тоже были свои акции... Такой человек защищал бы
интересы его величества и интересы компании... Вы меня поняли?
-- Ваша идея мне нравится, господин Юкумян, но ведь найти такого
человека совсем не просто. Мне, например, в данный момент никто в голову не
приходит.
-- Неужели не приходит? А вы подумайте.
-- Разве что вы сами, господин Юкумян... Признаться, вашу кандидатуру я
не рассматривал. Вы же такой занятой человек.
-- Послушайте, мистер, для интересного дела я всегда найду время,
можете не сомневаться...
За перегородкой Бэзил беседовал с американским коммерческим атташе:
-- Вот какая ситуация, Уокер. Я... император хочет потратить в этом
году четверть миллиона на строительство дорог. Налогами таких денег не
соберешь, поэтому я намереваюсь, чтобы накопить нужную сумму, выпустить
акции. Вы, насколько мне известно, представляете здесь две компании,
нефтяную "Космополитен ойл траст" и автомобильную "Стетсон карз". Каждая
миля азанийского асфальта обеспечит вам пятьсот лишних машин в год, а уж
сколько галлонов нефти -- и не подсчитать. Если ваши компании согласятся
приобрести мои акции, я готов предоставить им монополию на десять лет...
Следующим посетителем был редактор "Courier d'Azanie". На вид -- как,
впрочем, и по сути -- мсье Бертран был человеком незначительным. Его
"Курьер" выходил раз в неделю на одном листке небольшого формата. Своих
немногочисленных подписчиков, которых в Матоди и в Дебра-Дове было меньше
тысячи, газета знакомила с событиями в стране (дипломатические приемы,
официальные встречи, дворцовые циркуляры, программы кинотеатров), а также с
теми сообщениями из-за рубежа, которые передавались по местному радио.
Впрочем, на газету мсье Бертран тратил всего один день в неделю, а остальное
время выпускал меню, пригласительные билеты, свадебные и похоронные
обЦявления, работал в местном отделении европейского агентства новостей,
корреспондентом которого он по совместительству являлся, а также торговал
канцелярскими товарами в своем маленьком офисе. В Министерство модернизации
мсье Бертран пришел по приглашению Бэзила, надеясь получить выгодный заказ
на фасонную почтовую бумагу.
-- Доброе утро, мсье Бертран. Спасибо, что пришли. Давайте, если не
возражаете, сразу же перейдем к делу. Я хочу купить вашу продукцию.
-- Разумеется, мсье Сил. У меня есть очень хорошего качества кремовая
конторская бумага, а также глянцевая, с лазоревым оттенком, которая стоит
чуть дороже. Полагаю, вы хотите, чтобы на бумаге был выбит гриф вашего
министерства?
-- Боюсь, вы меня не поняли. Я имел в виду не бумагу, а газету. "Курьер
Азании".
По лицу мсье Бертрана видно было, что он разочарован и даже обижен.
Неужели ради того, чтобы приобрести номер газеты, нужно было вызывать к себе
ее владельца и главного редактора? Не слишком ли много этот молодой человек
на себя берет? Непростительная наглость.
-- Я поставлю в известность своего секретаря. Вы желаете подписаться на
год?
-- Нет, нет, речь не об этом. Я хочу приобрести вашу газету -- стать ее
владельцем. Сколько вы за нее просите?
Только теперь мсье Бертран наконец понял, чего от него хотят.
-- Нет, это исключается. "Курьер" я продавать не собираюсь.
-- Полно, газета же большой выгоды вам не приносит, а я готов заплатить
за нее хорошие деньги.
-- Дело не в деньгах, мсье, а в престиже -- как вы не понимаете? -- со
всей серьезностью заявил мсье Бертран. -- Видите ли, владелец и редактор
"Курьера" -- это человек с определенным положением. Два раза в год мы с
мадам Бертран обедаем во французском посольстве, раз в год нас приглашают на
прием в английское посольство, мы бываем при дворе и в поло-клубе. А ведь
это немало. Если же я буду просто печатником Бертраном, никто в мою сторону
даже не посмотрит. Мадам Бертран мне этого не простит.
-- Понятно, -- сказал Бэзил. "Человек с определенным положением" в
Дебра-Дове... Скромные притязания, ничего не скажешь. Нехорошо лишать мсье
Бертрана его положения... -- Понятно. А как вы смотрите на то, чтобы
остаться редактором и номинальным владельцем? Меня бы это вполне устроило.
Дело в том, что мне хочется расширить рамки вашей газеты. Я хочу, чтобы в
"Курьере" публиковались передовицы, политические обзоры... Слушайте... -- И
в течение четверти часа Бэзил делился с мсье Бертраном своими обширными
издательскими планами: шесть страниц вместо двух... реклама европейских фирм
и правительственных служб, которая будет покрывать возросшую стоимость
издания... большой тираж... статьи на сакуйю и па арабском... продуманная
поддержка политики правительства... Из кабинета Бэзила мсье Бертран вышел
совершенно сбитый с толку; в одной руке он держал чек на круглую сумму, а в
другой -- набросанный Бэзилом план передовицы, где прогнозировались
изменения в уголовном кодексе... исправительные колонии должны были прийти
на смену тюрьмам... Странные темы для "Курьера"!
В одиннадцать часов с протестом против учреждения государственной
лотереи пришел англиканский епископ.
В четверть двенадцатого, чтобы обсудить возможности строительства
дороги из Дебра-Довы в английское посольство, пришел, по поручению сэра
Самсона Кортни, Уильям. Уильям и Бэзил друг друга не взлюбили.
В половине двенадцатого пришел гофмейстер двора. На следующей неделе
предстоял банкет в честь вождей племени ванда, и гофмейстер пришел обсудить
с Бэзилом меню. Сырую говядину Сет запретил.
-- Чем же тогда кормить?
-- Сырой говядиной, -- ответил Бэзил. -- Только назовите это блюдо
"бифштексом по-татарски".
-- А это не противоречит современным веяниям?
-- Нисколько.
В полдень Бэзил отправился к императору.
Жара для горных районов стояла небывалая. Крыша дворца раскалилась
докрасна. Поднявшийся ветерок обсыпал пылью раскачивающиеся под перекладиной
тела повешенных придворных и подхватил несколько листков бумаги, которые
валялись на земле, свернувшись от жары, словно осенние листья.
Полузакрыв глаза, Бэзил, не торопясь, поднялся по ступенькам к главному
входу.
Солдаты вскочили и неловко отдали честь. Капитан быстрым шагом
последовал за Бэзилом и дернул его за рукав.
-- Доброе утро, капитан.
-- Доброе утро, ваше превосходительство. Вы к императору?
-- Да, как обычно.
-- У меня к вам маленькая просьба, ваше превосходительство... Дело в
том, что один из повешенных -- мой двоюродный брат.
-- Да?
-- Место, которое он занимал, еще свободно. Эта должность всегда была
за нашей семьей... Мой дядя подал прошение его величеству...
-- Хорошо, хорошо, я замолвлю за него слово.
-- Как раз этого-то и не следует делать. Мой дядя -- дурной человек,
ваше превосходительство. Это он отравил моего отца. Я в этом уверен. Он
домогался моей матери. Было бы очень несправедливо, если б эта должность
досталась ему. У меня ведь есть младший брат -- человек исключительно
способный и преданный императору...
-- Очень хорошо, капитан. Я сделаю все, что смогу.
-- Да хранит вас Бог, ваше превосходительство.
Кабинет императора был завален европейскими газетами и каталогами. Сет,
вооружившись линейкой и карандашом, чертил план реконструкции Дебра-Довы.
-- Входите, Сил. Вот видите, город перестраиваю. Боюсь, что
англиканским собором придется пожертвовать. Как, впрочем, и всем южным
кварталом. Смотрите, вот площадь Сета, а от нее во все стороны будут
расходиться бульвары. Вот этот бульвар я назову именем Бэзила Сила.
-- Спасибо, Сет.
-- А этот -- Коннолли авеню.
-- Да, кстати, я как раз хотел поговорить с вами о генерале. -- И Сил,
опустившись на стул, начал издалека, прощупывая почву: -- Лично я против
Коннолли ничего не имею. Я знаю, вам он нравится, да он и в самом деле
настоящий солдат, по-солдатски груб и невоздер жан на язык. Но не кажется ли
вам. Сет, что он недостаточно современен?
-- Да, во время войны он отказался использовать наш Танк.
-- Вот видите. Коннолли вообще противник прогресса. Он хочет, чтобы
армия подчинялась ему одному. А тут возникла проблема сапог. Вы, наверно, не
в курсе, но министерство, рассмотрев этот вопрос, рекомендовало Коннолли
обуть своих людей в сапоги. Ведь от этого боеспособность армии увеличится
вдвое. Половина всех больных, как вам известно, выбывает из строя из-за
нематодоза. Я уж не говорю о престиже. В Европе нет ни одного гвардейского
полка, где солдаты ходили бы босиком. Вы же сами видели британских
гвардейцев возле Букингемского дворца. До тех пор, пока вы не обуете свою
армию в сапоги, Европа не будет вас уважать.
-- Да, да, разумеется. Мои солдаты будут в сапогах в самое ближайшее
время.
-- Я был уверен, что вы со мной согласитесь. А вот Коннолли, к
сожалению, решительно против. Нашему министерству армия не подчиняется --
приказ по войскам может отдать либо генерал, либо вы -- как верховный
главнокомандующий.
-- Распоряжусь сегодня же. Армия должна быть в сапогах, тут не может
быть двух мнений. Теперь, если увижу солдата босиком, -- повешу.
