нал. И в целях маскировки темные очки надел. Успокоился, когда к автобу-
су вышел - все в черных очках. Свои люди, из страны Советов.
Выручил Николай, заехавший за мной, он дал мне капли, после чего бел-
ки глаз приобрели цвет свежесваренного облупленного яйца.
Чередой прошли визиты в офис Агенства Печати Новости, дом советской
науки и культуры, конфедерацию промышленных фирм и другие организации.
Калейдоскоп встреч был стремителен, и время бежало, как горный поток.
Так прошла неделя. Первая неделя нашего пребывания заграницей.
- Сегодня прощальный ужин, - напомнил мне Николай. - Специально к
торгпреду ходил за разрешением. Убедил его, что местным журналистам надо
хоть понемногу, но обязательно наливать, иначе высохнут их перья. Конеч-
но, как они сами говорят, пресса у них свободная, независимая, но журна-
листика, представителями которой являемся и мы с вами, сэр, вторая древ-
нейшая профессия после проституции. Не так ли, милорд?
Милорд был полностью согласен с сэром, но не имел своего собственного
опыта общения с местной прессой и потому не представлял себе степень ее
свободы и независимости. Был, правда, визит трех журналистов в Союз, и
милорд работал с этой делегацией, но одно дело взгляд изнутри, а другое
- снаружи.
Прощальный ужин устраивал мистер Джордж, глава фирмы "Интернейшнл
Пабликейшнз Прайвит Лимитед", короче "Ай-Пи" или в просторечии работни-
ков торгпредства "Интерпаб", что переводилось дословно как международная
пивная. Мистер Джордж в советской колонии был больше известен как Жора.
Невысокий и крулый, как мяч, в белоснежном сафари он встретил нас у две-
рей гостиницы "Шератон".
Гостиницы - оазисы с ухоженными садами, стрижеными газонами и голубы-
ми бассейнами. Въезжаешь из душного города, словно в ворота рая, броса-
ешь ключи от машины бою и попадаешь в прохладный, отделанный разноцвет-
ным мрамором с тихо журчащим фонтаном холл. Где-то музыканты, скрипка и
рояль, играют неторопливое попурри из знаменитых мелодий, услужливые ме-
неджеры или симпатичные девушки ждут ваших распоряжений, и в это мгнове-
ния кажется, что жизнь прекрасна и удивительна, как сказал поэт. В каж-
дой гостинице несколько ресторанов, есть и отдельные холлы, в которых
устраиваются приемы. Наш холл гордо звался "Президент".
- Все, кто здесь чествовался, обязательно становились президентами, -
расплылся в льстивой восточной улыбке мистер Джордж, обращаясь к Нико-
лаю.
- Мыколай Ваныч, угораздит тебя стать президентом, не обойди милостью
раба божьего Валерку, - заканючил я гнусаво.
- Стыдись, сын мой, - важно и смиренно-назидательно ответствовал Ни-
колай, подхватив мою игру, - стыдись такими просьбами тревожить своего
рано полысевшего и быстро постаревшего друга, который в поте лица своего
набрал, как пчела, каждый день собирающая по капле нектар, на необходи-
мый прожиточный минимум своего бурно подрастающего семейства, отвыкшего
от очередей и дефицита всяческих товаров, а ныне возвращающегося в род-
ные пенаты. Иди, трудись, и бог тебе воздаст. А мистер Джордж тебе помо-
жет. Не так ли, Джордж?
Мистер Джордж радостно закивал головой, будто хоть что-то понял из
русскоязычного монолога Николая. Тем более, что по форме монолог был ар-
хаичен, а по содержанию понятен только советским.
- Мистер Джордж, - перешел на английский Николай. - А ведь среди нас
уже есть один президент - это вы.
- Я стал президентом тридцать лет назад, а перед этим я, бедный чело-
век, пришел пешком в советское посольство. Великий Советский Союз пода-
рил мне велосипед и дал заказы. Так я стал президентом.
- А сейчас у него мерседесы и тойоты, - опять по-русски сказал Нико-
лай. - И то верно, чтобы президентом стать деньги нужны. И немалые. А
так мы конешно, можем. Шо, Галуня, слабо тебе быть жинкой президента?
- А шо, - спокойно отреагировала Галуня. - Можно и президентшей.
На Гале шитое бисером вечернее платье, в ушах, на шее, на пальцах си-
яют драгоценности. Алена выглядит совсем скромно на ее фоне. Ну, ничего,
будет и на нашей улице праздник.
Зеркальные потолки увеличивали вдвое пространство холла "Президент",
мягко освещенного отраженным светом скрытых от глаз светильников. Стены
обиты бордовым тисненым шелком, в центре круглый стол под белой ска-
тертью, украшенный цветами и ледяным лебедем в натуральную величину.
Джордж сказал, что лебедь из льда - для охлаждения, хотя и так веяло
кондиционированной прохладой.
Мы выстроились в ряд у входа, как на посольских приемах - Джордж, Ни-
колай, Галина, я, Алена.
К половине восьмого вечера прибыли первые гости. Рукопожатия со все-
ми, объятия с Николаем, поцелуи с Галиной. Чуть поодаль от нашей шеренги
наготове официанты в белых куртках и перчатках с серебряными подносами.
Гости прихватывали свою порцию и уходили в глубину холла. Наливают здесь
грамм по тридцать виски в высокий стакан, остальное - содовая и лед.
Наклейки на бутылках английские, хотя виски местного производства. Как
сказал Джордж, во всем мире английского виски продается в три раза
больше, чем официально производится. Разносят также соки, напитки, но
Николай отсоветовал их пить - даже в ресторанах пяти-звездных отелей мо-
гут налить в стакан, сполоснутый в каком-нибудь ушате. Иное дело виски -
дезинфекция. Из закусок - жареная перченая сухая картошка и соленые жа-
реные орешки.
Многих я уже знал в лицо - Андрея Савича, Пономарева. Торгпред не
пришел, и на то были свои причины, не пожелал со стаканом отсвечивать в
публичном месте, но возлияние разрешил под личную ответственность Поно-
марева.
Наших набралось человек двадцать, почти все, как в униформе, в сафа-
ри, многие пришли с женами. С десяток местных, в основном, журналисты,
одетые кто во что горазд - невообразимое сочетание европейского и нацио-
нального, например, чалма и галстук, пиджак и шаровары.
Дальше случилось то, чего я меньше всего ожидал, чему с трудом пове-
рил бы в Москве. Произошла встреча с мгновенно ожившим прошлым, с вечно-
зеленым немеркнущим в памяти временем студенчества, что прошумело в на-
шем Технологическом, в нашей киностудии. Многие годы все свое свободное
время - в подвале лабораторного корпуса, на улицах Москвы, в разноцвет-
ном карнавале фестиваля молодежи и на политых потом полях целины мы
смотрели на мир через объектив кинокамеры. Виталька Вехов пришел в сту-
дию на несколько лет позже меня, но это не имело никакого значения в
дружине одержимых кино. Туберкулез легких разлучил меня с мечтой стать
режиссером, но киностудия навсегда осталась в сердце моем. И по роду
своих занятий Виталий оказался в чем-то близок мне - директор демонстра-
ционного зала образцов советских экспортных товаров при торгпредстве,
начальник рекламы и душа самодеятельности.
- Проводишь Николая и жду сразу в гости, - протянул мне визитную кар-
точку Виталий. - Живем мы в городе, в демзале, приезжайте в любое время,
только позвони заранее, а то благоверная супруга моя, Любаша, сильно ру-
гается, если не успевает пирогов напечь.
Около восьми Джордж, посоветовавшись с Николаем, что ждать больше нет
смысла, перешел к микрофону, установленному возле круглого стола с ледя-
ным лебедем, у которого с клюва уже накапало.
- Леди и джентльмены, - произнес он бархатным голосом. - Уважаемый
господин Пономарев! Уважаемый господин Марченко! Уважаемый господин Ис-
томин! Разрешите поднять тост за товарища Марченко...
Джордж так и сказал "товариш".
- ... и за мадам Марченко, которые являются представителями великого
советского народа, крепкая дружба с которым прочно связывает наши стра-
ны, и пожелать им счастливого возвращения на родную землю.
В своей ответной речи "товариш" Марченко поблагодарил господина
Джорджа и провозгласил тост за процветание дружественной нации, предста-
вителем которой является наш общий друг Жора, он же президент "Интерпа-
ба".
Тут Джордж предоставил слово мне, и я на мгновение растерялся, было
от чего, в самом деле в тот момент я был не я, а великая держава и ска-
занное мною осядет в памяти местных журналистов и, как мнение страны,
появится в утренних выпусках газет. К тому же, я не знал, как начать, но
выручило общеизвестное:
- Леди и джентльмены!
Я смотрел на этих джентльменов с Таганки и из Сокольников, из Ясенево
и Орехово-Борисово, на этих леди из Марьиной Рощи и Дегунино, уроженцев
Сибири и Закавказья, Украины и Прибалтики, Средней Азии и Нечерноземья и
мне захотелось сказать им, дорогие соотечественники, на родине опять от-
тепель и появились первые зеленые ростки надежды, задуло свежим ветром
перемен и хорошо бы в нужную сторону, чтобы, дай бог, наконец-то... но
вместо этого выразил готовность отдать все силы и внести свой скромный
вклад в дело развития торговых и экономических отношений наших стран.
Присутствующие встретили одобрительным гулом все три тоста, и единый
поток внимания к официальной части прощального ужина разбился на ручейки
отдельных бесед. Самопроизвольно произошло и разделение на группы по об-
щим интересам и статусу: коллеги из АПН - с местными журналистами,
пресс-атташе посольства - с Пономаревым, сотрудники торгпредства - по
отделам, машинному, сырьевому, экономическому. Женщины объединились в
отдельную стаю.
Я стоял с Николаем, и к нему подходили то один, то другой, чокались,
обнимались, желали мягкой посадки и часто спрашивали меня:
- Как там Москва? Сухой закон?
Я отвечал, что пьянь исчезла с улиц, что, действительно, безумные
очереди за водкой, но если сильно захочешь, то все равно достанешь, зато
при наличии отсутствия не выпьешь лишний раз.
Кто-то из подошедших тихо спросил меня, почти на ухо:
- О реформе внешней торговли ничего не слышно? Говорят, что будут от-
числять процент за заключенные сделки? Тогда, наверное, имеет смысл не
торопиться сейчас, попридержать контракты, а? Мужики во Внешторге так и
делают, это мне точно известно.
Про реформу я ничего не знал, но подумал, что прямая личная матери-
альная заинтересованность советских бизнесменов изменила бы, наконец,
парадоксальную ситуацию - внешнеторговый советский работник, человек с
двумя высшими образованиями, знанием иностранного языка, с окладом сто
шестьдесят рублей в месяц да еще обремененный семьей готовит контракт на
миллионы долларов и сидит на переговорах рядом с акулами бизнеса, не
имея ни цента, ни копейки выгоды от сделки.
Где-то через час под большими металлическими подносами запылали спир-
товки и собравшиеся, взяв по тарелке, обошли два длинных стола, выбирая
по вкусу и желанию кто шашлычок из куриных ножек в соусе карри, кто го-
вядину с шампиньонами или свиные эскалопы, кто рыбу в кляре, рис с шаф-
раном, рис с зеленым горошком, рис с овощами, жареную картошку, салаты.
Все это вкусно, но приперчено, со специями, обжигает с непривычки рот, и
тут единственное спасение - погасить пожар кисловатым югортом.
Отдельный стол для вегетарианцев, и блюд для них приготовлено ничуть
не меньше, чем для мясоедов. Где в Москве увидишь такое?
Обычный прощальный ужин на тридцать персон...
- Куда же девать пустую тарелку? - спросил я у Николая.
- А под стол, - кивнул он головой вниз.
И действительно, то один, то другой гость подходили к столам с подно-
сами и, наклонившись, прятали за занавес белой драпировки скатерти свои
тарелки, а официант с другой стороны стола нырял вниз и уносил их.
На сладкое - ананасы, манго, клубничное, ванильное, шоколадное моро-
женое, желе, суфле, взбитые сливки.
- Вот здесь и таится погибель моя, - перефразировал пушкинскую строку
Николай, имея ввиду десерт, - изумительно вкусная вредность, а отка-
заться сил никаких нет.
После сладкого обнесли маленькими рюмочками с коньяком и ликерами, и
