Дрессировщики торжественно пожали друг другу руки.
А Малыш с лаем носился по песку, почему-то не решаясь влезть в теплую
воду, хотя еще недавно поднялся со дна морского.
Когда пловцы вернулись, каждый из них держал в пасти пойманную рыби-
ну.
Проглотив добычу, Белобочка поддел мордой товарища, подкинул его в
воздухе. И Рэсси, бросив свою добычу, которую Белобочка немедленно съел,
маленький Рэсси, ловко нырнув, к изумлению дрессировщиков, перевернул
толстого жирного Бочку. Дельфин, махнув хвостом, тотчас высунул из воды
улыбающуюся морду и довольно фыркнул. Его темные пуговичные глаза, каза-
лось, говорили Сыроежкину: "Я все понимаю и беру назад свой свист о мед-
лительности Рэсси. Но почему этот ловкач, этот артист отказывается от
вкусной рыбы, которую поймал?.."
Торжествовал главный закон дельфиньей жизни, который подметил еще
древний философ Плутарх: "Дельфины - единственные существа, нашедшие ве-
ликий философский принцип: дружба не за вознаграждение".
Сережка и Дон были довольны, что их питомцы подружились. Но что ожи-
дало пловцов - акулы, штормы, может быть, даже кругосветное путешествие
- разве угадаешь?.. Наступила грустная минута прощания.
- Счастливо, Белобочка! - сказал Дон и свистнул в неслышный свисток.
- До свидания, Рэсси! - крикнул Сергей.
Вместе с Доном он взобрался на большой камень и с него наблюдал, как
удалялись два пловца. Вот уже искристый след стал расплывчатым, исчез в
блеске моря. Море было огромно. Оно сливалось с океаном, и где-то в этом
беспредельном просторе плавал Нектон. Его надо было отыскать, как одино-
кого космонавта в звездной галактике.
Рэсси и Белобочка пространствовали в океане.
Они миновали прибрежные районы, где люди жили в подводных городах и
трудились на подводных заводах, добывая золото и нефть, марганец и
уголь, пресную воду и уран; электростанции, работавшие на ядерном горю-
чем; подъемные краны, передвигавшие грузы взмахами щупалец; экскаваторы,
дробившие и перемалывающие челюстями коралловые рифы, подводные комбай-
ны, расчищавшие джунгли водорослей, - все, что ползало, плавало, труди-
лось на дне, помогая человеку завоевать Великий океан, еще издали заме-
чал Рэсси. Гонцы обходили стороной подлодки, глубинные дирижабли, танке-
ры, грузовые баржи - быстроходные, безопасные подводные суда, которым не
страшны были волны, ветер, бури. Рэсси мгновенно отличал змеиный силуэт
танкера от стремительного катера "летучая рыба". Но среди множества ко-
раблей спутникам не встречалась подлодка "Тунец" с характерным горбом
плавника.
Океан для острых глаз Рэсси был большим прозрачным аквариумом; линии
жизни и смерти его обитателей проходили где-то совсем рядом, иногда
странно переплетаясь. Как в математической игре-погоне, которую Рэсси,
обучаясь когда-то, вел с машиной. В этой морской игре, как убедился Рэс-
си, наблюдая жителей океана, побеждали быстрейшие, хитрейшие, зубатые.
Серой безмолвной тенью скользили в сумрачной глубине акулы, обреченные
природой на вечное движение - ни единой минуты сна, чтобы не утонуть без
спасительного для всех рыб плавательного пузыря; парили похожие на птиц
скаты, изящно взмахивая плавниками, зорко выслеживая свою добычу; реак-
тивные кальмары, вытянувшись стрелой, скользили по своим маршрутам хвос-
том вперед; летучие рыбы разгонялись у самой поверхности и, расправив
крылья, маленькими самолетами летели над волнами. Все было в движении, в
погоне, в борьбе.
Морские жители не говорят очень громко и без причины, чтобы не прив-
лечь врагов. И все же, несмотря на свист ветра и плеск волн, шум кораб-
лей и подводных городов, рокот быстрых струй и далеких землетрясений,
уши Рэсси слышали необычные звуки. Если бы он умел сравнивать с привыч-
ными людям понятиями, он бы сказал так: весь океан наполнен гудением,
тарахтением, криками, плачем, скрежетом, мурлыканьем, свистом, воем,
грохотом, щелканьем, кваканьем, мычаньем, барабанной дробью. Рэсси осо-
бенно не интересовался, кто из рыб какие звуки издает, но одна только
белуха, по его наблюдениям, умела свистеть, стонать, хрюкать, плакать,
как ребенок, звенеть колоколом, пищать, играть на флейте и передразни-
вать птиц, которых она никогда в своей жизни не видела.
...Вот в зарослях водорослей плавает обломок бревна, но это не брев-
но, а лежащая на спине морская выдра. На груди у нее заснул детеныш.
Выдра медленно опускается в глубину, зорко наблюдая за спящим, а ее сына
баюкает волна. Когда он проснется, мать мгновенно подплывет, вылижет его
густую шерсть - в награду за первый урок плавания. А потом путешествия в
морских глубинах, бесконечные игры и новый урок с приходом сумерек -
устройство на ночлег. Выдра, прижав к груди детеныша, тщательно укутыва-
ется листьями гигантской водоросли, и волна океана будет качать их в зе-
леном одеяле до утра.
Но что для Рэсси какая-то случайная выдра! Надо проплыть сотни миль с
Белобочкой, вместе хлебнуть немало морской соли, чтобы понять, какое это
быстроходное, любопытное, преданное другу существо - вольный морской
дельфин. Наши путешественники состязались в скорости, ловили самую круп-
ную рыбу, оскаливались на приближающуюся мрачную акулу и часто свистели
друг другу. Одинокий дельфин молчалив, в паре разговорчив, в стае болта-
ет без умолку. Бочка, следуя этому правилу, пересвистывался между делом
с приятелем, иногда произносил монотонное, почти человеческое "ха-ха", а
когда Рэсси слишком долго плавал на глубине, щелкал челюстями, отыскивая
пропавшего, и печально-призывно свистел.
Белобочка знал массу разных историй, как всякий путешествующий
дельфин, но одну из них повторял спутнику не раз.
"Я слышал, - свистел Белобочка, разумеется, не словами и не голосом,
а особыми, неслышными человеческому уху звуками, - я слышал и верю, что
это сущая правда, а не пустой свист. Я слышал, что когда-то стада
дельфинов и китов вышли из моря на сушу и стали жить на твердой земле,
как жил до сих пор ты, Рэсси, пока не встретился со мной. Это были
счастливые времена, потому что на земле нет штормов, в которых гибнут
стада дельфинов, - на земле мягкая трава, много плодов, рыба в реках и
пахучий, ароматный воздух. Звери не нападали на нас: у дельфинов, ты
знаешь, очень много зубов, а киты сами по себе грозные. И мы уже забыли
совсем про море и считали, что родились и всегда жили на зеленой земле.
Но однажды на рассвете, когда мы скользили по мокрой траве, пришла
злая обезьяна с толстой палкой. Ни один из нас не знал, кто обидел эту
обезьяну, во всяком случае - не кит и не дельфин, а обезьяна кинулась на
лас, стала бить направо и налево по гладкой коже, а мы уже не могли дви-
гаться так проворно, как злая обезьяна, потому что солнце высушило росу.
Дельфинов и китов, Рэсси, нельзя бить, как и детей: у них нежная кожа,
они очень обидчивы и запоминают несправедливость на всю жизнь.
Мы вернулись в море...
Мы навсегда вернулись в родную стихию. Но были уже не теми, что
раньше. После жизни на суше в нас пробудился страх: страх утонуть, когда
волна оглушает тебя, страх захлебнуться в пучине. Мы по-прежнему свобод-
ны, но не можем забыть, что жили когда-то на твердой земле... Вот поче-
му, наверное, каждый дельфин, каждый кит, если даже ему грозит опас-
ность, мчится спасать тонущего, едва заслышит призыв о помощи..."
"Просвисти мне этот главный сигнал", - попросил Рэсси, выслушав древ-
нюю историю.
Бочка издал два продолжительных, почти сливающихся друг с другом сиг-
нала.
И Рэсси запомнил их навсегда...
Из зеленых волн навстречу им неожиданно вынырнули, громко свистя,
быстрые афалины и, подскочив к Бочке, стали подбрасывать его мордой в
воздух, словно он уже тонул. Бочка, перевернувшись в воде, начал пояс-
нять причину своего крика, а потом спросил усердных афалин - ведь все в
мире дельфины объясняются на одном языке, - не встречался ли им кит, ко-
торого люди называли Нектоном. Афалины, поняв, что Белобочка подшутил
над ними, разом прощебетали что-то возмущенным свистом - вроде "как
только не совестно" - и, мигом умчавшись, ответили издали: "Нет, не
встречали".
Наши разведчики, развлекаясь и разговаривая в пути, ни на минуту не
забывали о синем ките, разумеется, они не слышали мрачной фразы фон Кру-
га капитану подлодки "Тунец", которая охотилась за Нектоном: "Попадите
ему в болевой нерв, а потом этот неуловимый кит добровольно, своим ходом
приплывет в "Мир животных"; они не знали, как профессор Громов кричал в
телефон: "Алло, прошу срочно передать мне сведения о чувствительности
медузы к бурям!" - наши друзья не имели пока никаких сведений о Нектоне,
но помнили, что должны отыскать синего кита. И Белобочка спрашивал всех
встречавшихся им дельфинов, а Рэсси по-своему решал сложную задачу. Из
наблюдений за дельфинами и из сигнала, который просвистел Бочка, Рэсси
сделал вот какой важный вывод: как всякого кита. Нектона можно извлечь
из таинственных глубин криком крайней опасности, на который тот отклик-
нется мгновенно...
Оставалось разгадать карту жизни одинокого Нектона. А она, несомнен-
но, была очень запутанной. Ведь если даже оглянуться на их путь в море,
он будет выглядеть как странно изогнутая нить - из-за течений, ветра,
гроз, встречных кораблей, которые они обходили. Нектон, знавший просторы
мирового "подводного космоса" лучше Белобочки, петлял в океанах хитрее и
осторожнее - по своим китовым орбитам.
Однажды Рэсси и Белобочка натолкнулись на стадо черных гринд, отби-
вавшихся от акул. Выстроившись полукругом, прикрыв собой беззащитных де-
тенышей, эти дельфины ударами круглой, как бы надутой головы откидывали
нападавших, страшно хлопали челюстями, рвали зубами чертову кожу зазе-
вавшегося хищника.
Акулы не отступали.
С каким-то хриплым лаем, странно отозвавшимся в ушах Рэсси, его спут-
ник бросился на акул; в его пасти зубов было не меньше, чем у пяти
гринд. В одно мгновение Рэсси обогнал Белобочку, на которого надвигались
горящие глаза и сотни кинжальных зубов, всадил - электрический заряд в
чувствительный нос нападавшей акулы.
Вряд ли что поняли в этой короткой схватке храбрые дельфины-гринды и
отчаянный Белобочка. Но все они пронзительно засвистели, приветствуя по-
беду Рэсси. После ударов электричеством несколько извивающихся тел мед-
ленно опустились в глубину, и акулья стая набросилась на своих оглушен-
ных собратьев. Кровожадность - главный закон морских пиратов...
Гринды, кивая темными головами, пропищали путешественникам, что нес-
колько дней назад видели синего кита. Быть может, в глубинных слоях еще
остался пахучий след, если его не размыли течения...
Расставшись с толстыми гриндами, похожими на раздутого Рэсси, наши
разведчики опустились на дно. Они плыли в темноте, не обращая внимания
на стаи пугливых рыб. Бочка, когда у него кончался запас воздуха, выны-
ривал на поверхность, а Рэсси оставался и петлял в глубине.
Рэсси наткнулся на слабый след кита, когда вернувшийся сверху Бело-
бочка сообщил, что надвигается шторм.
Они бросились по следу, как две гончие, теряя едва различимый даже
носом Рэсси китовый запах и неожиданно находя его вновь.
Но как ни был увлечен Белобочка погоней, он не мог бесконечно долго,
подобно Рэсси, плыть в глубине: его легкие требовали свежего воздуха. И
когда Белобочка в очередной раз всплыл вверх, Рэсси услышал призывный
крик. Главный сигнал дельфина, на который спешат его собратья, жалобная
мольба о помощи заставила Рэсси забыть о следе Нектона, погнала его со
скоростью, на которую он был способен, к тонущему другу.
Он точно рассчитал по сигналу место встречи, с ходу поддел крепким
носом неподвижного Бочку, и опять гигантская волна ударила дельфина о
скалу, увлекла пловцов за собой...
