неплохо, стараюсь бодриться. Осенью была на экскурсии в Вологде, и как
меня кольнуло: может узнаю что о вас. Вспомнила как живое: и висящие в
черном небе люстры на парашютах с их мертвым светом, и вой самолетов,
зенитки стучат, вы все плачете в кузове, я вас криком успокаиваю, а у
самой сердце обрывается, и тут взрыв рядом, и мальчик, которого я схватила
и не выпускала, пока саму не вытащили с ним вместе на лед...
Оказалось, что того детского дома давно не существует. А главное -
что с тем транспортом эвакуированных из Ленинграда Петя Жихарев не
поступал. А Петя Жихарев - это тот мальчик и был.
Вы, наверное, уже поняли, что Петр Жихарев - это вы и есть...
Здесь ошибки быть не может, потому что никакого Петрищева Сергея
Анатольевича из Ленинграда в тот период не эвакуировалось, зато с тем
самым транспортом прибыл трехлетний мальчик без личных вещей и в одежде
чужих размеров, контуженный при бомбежке на Ладоге, который ничего про
себя сказать не мог, знали только, что раненная воспитательница вытащила
его из потопленной машины.
А новое имя вам дали при записи в детском доме, и об этом сохранилась
пометка. Вот так Петр Жихарев, на самом деле не погибший, а живой,
превратился в Сергея Петрищева.
Я долго наводила справки, куда только не обращалась, и из
Центрального военного архива узнала, что ваш отец, Жихарев Степан
Михайлович, пал смертью храбрых двадцать четвертого июля сорок первого
года под Лугой.
А теперь самое главное. Ваша мать, Жихарева Ефросинья Ивановна, жива,
живет в Ленинграде..."
Так связалась нить, которая привела к дверям шестнадцатой квартиры
немолодого уже мужчину с чемоданом в одной руке и огромным букетом южных
роз - в другой.
- Мне Жихареву Ефросинью Ивановну,- неестественно высоким напряженным
голосом произнес он.
- Зачем еще? - подозрительно спросила Жихарева.- Ну. я это...
Он сделал глотательное движение горлом, попытался улыбнуться, бросил
чемодан, сказал:
- Мама...- и заплакал.
Старуха побледнела, глаза ее сделались огромными и черными, невидимая
молния прошла сквозь нее, она дрогнула и сжала зубы в крике, когда мужчина
обнял ее, неловко роняя на серый кафельный пол красные розы.
Свет в окне на четвертом этаже, выходящем во двор, погас в эту ночь в
половине шестого утра, когда зашумели по улицам первые автобусы.
А назавтра они сидели за уставленным снедью столом втроем с Зоей
Ильиничной, и она все повторяла историю многомесячных поисков и
раскладывала бесчисленные справки, заверенные всевозможнейшими подписями и
пестреющие разнообразными печатями архивов.
Петр Степанович, постепенно привыкающий к своему имени-отчеству,
закатил счастливой матери турне по магазинам, завалил нужной и ненужной
всячиной, прогостил три дня (на столько его отпустили со стройки, где
работал), а в воскресенье свел ее под руку к такси, ждущему внизу,
побросал чемоданы в багажник, и они отбыли в аэропорт:
- Поедем, мама. Поживешь у нас, увидишь внуков, с невесткой
познакомишься... у нас уже тепло.
Старуха помолодела на десять лет, сияла и утирала слезы, не сводя
глаз с сына - взрослого, самостоятельного, с семьей, уважаемого людьми,
хорошо зарабатывающего. Что еще надо для счастья.
- Вот и все,- задумчиво сказал Звягин вечером.- Теперь ей есть ради
кого жить. А кто счастлив сам - другим зла не желает.
- Почему ты им не сказал, что это ты его нашел? - задето спросила
дочка, шествуя из ванной спать.
- Зачем? - пожал плечами .Звягин.- Я это делал из интереса.
- Несправедливо. Деньги на поездки тратил... И где спасибо?
- А Разве справедливо, когда у одних все хорошо, а у других - плохо?
Считай, что мы просто отдали долг. И - брысь в кровать!
Наливая в термос сваренный кофе, чтоб утром не возиться второпях,
жена тихо спросила:
- Ты уверен, что они никогда не узнают?
- Абсолютно... Теплова - единственная воспитательница из тех
одиннадцати, живущая сейчас в Ленинграде. Она все поняла и согласилась
сразу; она не скажет. Проверить все через столько лет уже невозможно:
людей не осталось... Я подставил одну-единственную цифру в одной справке:
дата прибытия в Вологду. И не станут никогда люди разуверять себя в том,
во что им необходимо верить... Он чувствовал моральную потребность
оправдаться.
- Честное слово, я ведь это не для того, чтоб от нее избавиться,-
сказал он.- Мы к ней уже, в общем, и привыкли. Жалко человека. Усыновляют
же чужих детей. Если у сына есть мать, а у матери - сын, что ж здесь
плохого, а. Пусть радуются, пока живы.
- Боишься, что тебя заподозрят в корысти? - улыбнулась жена.
Звягин налил себе молока, потянул через соломинку, хмыкнул. - Город
Николаев - интересно, в честь кого так назван?.. Недавно, споткнувшись о
название города Мама, он увлекся топонимикой. Уволившийся в запас офицер
еще долго ощущает некую пустоту: излишек свободного времени и сил. А этого
Звягин не терпел - его натура требовала постоянной занятости.
Глава II. ЧТО ТАКОЕ НЕ ВЕЗЕТ И КАК С НИМ БОРОТЬСЯ
Не замечая духоты в автобусе, Звягнш погрузился в "Историю античных
войн": Александр Македонский прорывал строй персов...
Сначала раздался треск рвущейся материи. Потом кто-то присвистнул.
Ахнул ужасающийся женский голос. И лишь после этого дрожащий мужской
фальцет пробормотал:
- О, мамочки мои!.. И чей-то непроизвольный хохот. Ситуация была, что
называется, трагикомическая: сошедшая девушка у дверей автобуса
выдергивала разорванный до талии подол платья из-под ноги обмершего
мужчины на верхней ступеньке площадки.
- Поднимите же ногу, идиот,- чуть не плача, воскликнула она, пунцовая
от горя и стыда.
- А? Да, конечно, пожалуйста,- с растерянной готовностью отозвался
он, выходя из столбняка, и поднял наконец ногу, неловко поклонившись.
Поднимая ногу и одновременно кланяясь, он потерял равновесие и вывалился
из автобуса прямо на спою жертву.
- Мммм,- простонала она, зажмурясь от ненависти и унижения, одной
рукой придерживая раздуваемый подол ниже спины, а другой отпихивая
съежившегося от страха человечка, лепечущего извинения.
- Я... я зашью,- бессмысленно утешал он.- Это ничего... закрепить
булавкой... у вас есть? У вас прекрасная фигура,- уж вовсе неуместно
добавил он.
Смех юнцов на остановке прозвучал ему согласием. Лицо девушки
превратилось в маску разъяренной тигрицы. Человечек втянул голову в плечи
и закрыл глаза, готовый к справедливой каре и полагаясь лишь на милость
судьбы...
Когда он открыл их, на девушке белел медицинский халат, и она
утиралась пуховкой, глядя в зеркальце,- а перед ним стоял сухощавый,
резколицый человек и разглядывал его с холодным любопытством.
- Пили? - Звягин потянул носом.
- Н-нет... я просто так,- умоляюще пробормотал человечек, в качестве
объяснения разводя руками.
- Просто так? - с интересом переспросил Звягин.- Ну-ну. И повел
девушку к стоянке такси. Они не успели отойти, как визг тормозов и залп
брани возвестил следующее представление. Человечек стоял перед грузовиком,
упершись руками в радиатор, а сверху из кабины перекошенный шофер
интересовался наличием у него глаз, мозгов, совести и желания жить, а если
нет, то почему он, шофер, должен платить за это своей свободой? Звягин
сощурился. Секунду подумал.
- Простите,- сказал он девушке,- но этим может не кончиться, а?- И
двинулся к месту происшествия.
Таксист неодобрительно обозрел странную компанию: заплаканную девушку
в явно чужом белом халате и спотыкающегося мужичонку совершенно
неопределенного возраста, цвета и размера, опирающегося на невозмутимого,
подтянутого человека. "Отставной спортсмен или оперативник? А эти кто?)
- Пьяных не вожу,- на всякий случай уведомил он.
- Это больной,- успокоил Звягин, хлопая дверцей.- Как вас зовут,
больной?
- Толя,- пискнул человечек. И - сорвавшимся баском: - Епишко
Анатолий!
- А вас? Галя? Куда вас везти, Галя? В подъезде Звягин взял у нее
свой халат.
- Не хотите чашку кофе? - Ее взгляд был лучшим комплиментом.
- А вы меня не интересуете,- сказал Звягин.- Вот тот, в такси,- тот
да, интересен. В такси водитель разорялся из-за прожженного сидения.
- Я закурил, чтоб успокоиться,- виновато объяснил Епишко.- А искорка
отвалилась... такие сигареты делают...
- Чтоб у тебя не то отвалилось,- ярился водитель.- А кто платить
будет?
- Я,- отрубил Звягин.- Фонтанка 55'. Он долго подпихивал вяло
сопротивляющегося Епишко вверх по лестнице: "Я тебе жизнь спас, а ты со
мной и чаю не выпьешь? Жена на работе. Дочка в школе. Что? - я с
дежурства. А полосу невезения лучше переждать, не дергаться!" В кухне
Епишко мгновенно смахнул чашку на пол: дзыннь!
- Я вас предупреждал,- скорбно сказал он, садясь к столу и с треском
стукаясь головой об угол настенного шкафчика. Звягин задумчиво посмотрел.
- Правильно,- сказал он.- Чашки нельзя ставить близко к краю, а
шкафчик давно надо перевесить на двадцать сантиметров левее. Возьми, чтоб
не волновался,- и налил ему дымящегося черного чаю в эмалированную кружку.
- Ну,- сказал он тихо и добро, сев рядом,- а теперь расскажи все.
Выложи, облегчи душу. Без этого в жизни плохо. Не бойся, я пойму. Я ведь
все-таки врач. Епишко помолчал, вдруг хлюпнул носом и махнул рукой.
- Просто я неудачник...- ответил он.
- Это бывает,- успокоил Звягин.
- Мне во всем не везет. Я уже привык...
- И с чего же начались твои невезения, можешь вспомнить? Епишко
виновато пожал плечами:
- Начались? Хм... Родился до срока... ...Через два часа летопись его
жизни развернулась в кошмарный вариант Тысячи и одной ночи. Неудач,
выпавших на его долю, хватило бы сорвать завоевательный поход Тамерлана.
Там ломались часы и ноги, разбивались вазы и судьбы, терялись документы,
горели провода и буйствовали стихийные бед - ствия. Аккуратная белая кухня
с внимательным Звягиным превратилась в автономный оазис средь рушащихся
карточных домиков Епишкинского неблагополучия.
- Вашей трагедии хватит на пять комедий,- развеселился Звягин.
...В пятом классе он сломал руку на физкультуре, упав на ровном полу;
это до конца школы избавило его от физкультуры (для спокойствия физрука),
но не от травм. В шестом - отстал от поезда, когда семья ехала в отпуск.
Он взрослел, и несчастья взрослели вместе с ним. Апофеозом удачливости
явилась женитьба, которая не состоялась.
Это судьба, покорно рассказывал Епишко. Он был тогда студентом,
выгнали его позднее. Сначала он заболел бруцеллезом, напившись в колхозе
молока от единственной, очевидно, бруцеллезной коровы в республике. Корову
прирезали, в отличие от Епишко, который долго мучился, хотя в конце концов
выздоронел. Свадьбу пришлось перенести, и в оставшееся время он успешно
завалил сессию, пересдавая экзамены с потом и страданием,- вместо прогулок
под луной... Везя из ателье свадебный киотом, он вывалился с подножки
автобуса - толчея, час пик - и отбыл на "скорой" под сиреной и с
сотрясением мозга. излишне говорить, что пакет с костюмом исчез.
В больнице невеста увидела его лицо, отутюженное мостовой, и
заплакала; но плач у нее выходил какой-то задумчивый. Думы эти были,
видимо, о будущей жизни.
Спеша в такси к невесте, откуда они должны были следовать во Дворец
бракосочетаний, Епишко попал в бесконечную пробку: все улицы перекрыли для
какого-то марафона. Он прибежы часом позднее и застал истерику. Родители
